Глава 1При обнаружении грамматических, пунктуационных ошибок или опечаток, просьба сообщать об этом в комментариях.
Желаю приятного чтения!
Смерть – это завершение одной жизни и начало другой. (с) Филлип Мёллер
1999, февраль 14
Гермиона поправила шарф и опустила руки в карманы, надеясь на то, что не забыла взять с собой пару перчаток.
Покрытая инеем трава захрустела под ее ногами, когда она сошла с тропинки, извивающейся между надгробиями и памятниками, затянутыми неровными узорами трещин, ставшими результатом многолетнего воздействия погоды и времени. Было около одиннадцати, и от беспроглядной темноты, царящей в эту ночь, ее спасало лишь множество готовых потухнуть светильников, тусклое мерцание которых напоминало кружение моли над разбросанными семенами платана. Выглянув из-за небольшого холма, она смогла разглядеть голые ветви вяза, тянущиеся к звездам как поднятые в мольбе руки. В носу защипало.
Эта часть кладбища была уединенной и одинокой, где большинство могил были вековой давности, что каким-то странным образом соответствовало ситуации. Гермиона подумала о том, что, пожалуй, Тонкс даже под землей предпочла бы находиться в обществе, потому что для нее ничего не было лучше компании друзей. Однако мертвецы вокруг нее не являлись ее друзьями. Все имена были незнакомы. И Гермиона знала, что до тех пор, пока она рядом с Римусом, ей ничто не грозит. На самом деле, Тонкс сказала бы что-то вроде: «Я в любом случае мертва, так какое мне дело до места, куда вы меня засунете? Я же все равно об этом не узнаю». Тонкс и Ремус были похоронены на просторном кладбище бок о бок под мирно покачивающимися ветвями вяза недалеко от Тедди Тонкса, Сириуса Блэка и Северуса Снейпа.
Гермиона напряженно сглотнула, вскарабкавшись на вершину холма; она почти споткнулась, зацепившись о выступающие корни дуба, растущего прямо на хребте, так что ей пришлось ухватиться за его ствол, чтобы вернуть равновесие. Подняв голову, она глазами искала могилу, ради которой пришла, но обзор был перекрыт человеческой фигурой. Мужчина. Ее сердцебиение настолько ускорилось, что это практически вызывало боль, вибрация в грудной клетке напоминала заведенный мотор, рука в кармане сжала волшебную палочку в кулак. Война научила ее всегда оставаться бдительной.
Она пыталась представить, будто бы сообщила Гарри или Рону о том, куда собралась сегодня ночью, но это было бесполезно, потому что знала, что все равно никогда бы не сказала им. Она была совершенно уверена в том, что мальчики не догадывались о ее полночном путешествии на кладбище, потому что если бы они знали, то точно захотели бы пойти вместе с ней, а ей хотелось побыть в одиночестве. Вот, почему она пришла так поздно - чтобы насладиться уединением и собственной жизнью. И, по-видимому, кто-то решил лишить ее этого.
Фигура была высокой, худой и без сомнения принадлежала мужчине. Его голова была опущена, и именно в тот момент, когда Гермионе показалось, что она узнала его по силуэту, он обернулся, отчего лунный свет упал на сверкнувшие в темноте позорно платиновые волосы.
Нижняя челюсть отвисла из-за эмоций, в миг охвативших девушку: шок, возмущение, смущение, отвращение. Она не могла видеть его лица с места, где стояла, но знала, что это был Драко Малфой. Она перенеслась во время, когда в последний раз видела его – около пяти месяцев назад, когда над Малфоями происходил суд. Гарри выступал со стороны защиты, и Гермиона была рядом с ним, потому что Рон отказался, настаивая на этом, что Драко и его родители «заслуживают гнить в Азкабане за то, что сделали». Гермиона поддерживала Гарри, слушая о том, как Нарцисса спасла его жизнь, а Драко находился под угрозой, но делала это с трудом. На их невиновности сложно было настаивать, учитывая те ужасные вещи, что Малфои совершали до и во время войны. Она изо всех сил старалась рассматривать случай Драко, не примешивая к этому личной неприязни, вызванной его поведением в Хогвартсе. Да, он мог быть невиновным, но все равно оставался злым болваном с предвзятым отношением к окружающему миру.
Это была непроизвольная реакция, но его присутствие здесь усилило все то отвращение, которое девушка испытывала к нему, когда они были детьми. Она не могла справиться с ощущением, будто это какая-то жестокая шутка; что он пришел, чтобы поиздеваться над памятью ушедших, поэтому сжала руки в кулаки и вышла из тени дуба, неровными и нервными шагами устремившись к мужчине.
- Какого черта ты здесь делаешь? – потребовала она, когда оказалась в нескольких футах от него, замечая, как его плечи вздрагивают от неожиданности.
Он медленно повернулся к ней. Его поза была оборонительно-скованной, но произошедшие изменения сразу же бросились в глаза. Он выглядел совершенно другим – как измученный мальчик в теле гордого мужчины. Его взгляд, который раньше был либо резким, либо леденящим душу, стал угрюмым и непроницаемым. Тем не менее, сейчас он стоял и пристально разглядывал ее, словно забыл о том, как она выглядит, и пытался заполнить пустоты, переоценивая степень ее значения.
Он вздохнул, выпустив облако пара.
- Грейнджер, - тихое приветствие, мужественный голос.
- Я спросила, какого черта ты здесь делаешь?
- Я слышал, - ответил он. – Думаю, совершенно очевидно, зачем я здесь. По тем же причинам, что и ты.
- Я очень сильно в этом сомневаюсь, - она усмехнулась. – Потому что я здесь для того, чтобы выразить свое уважение.
- Так я…
- Не смей! – воскликнула она, делая шаг в его сторону. – У тебя отвратительное чувство юмора…
- Грейнджер, - он нахмурился. – Я здесь не для того, чтобы что-то усложнять.
- Ты вообще не должен быть здесь! – в бешенстве крикнула Гермиона. В этот же момент на ее щеках появились блестящие следы от слез. Она не знала, вызваны они разочарованием или чувством горя, но глаза одинаково пылают ото всех слез. – Ты не имеешь права находиться здесь!
Его брови соединились в одну линию:
- Кто ты такая, чтобы решать…
- Я была ее подругой! – прервала его она; голос дрогнул от переполняемых эмоций. – У тебя нет причин, чтобы быть здесь! Ты даже не знал ее, пока она была жива!
- Возможно, именно это дает мне больше причин для того, чтобы быть здесь, - парировал он.
Он достал из кармана своего пальто руку, обтянутую перчаткой, в которой была волшебная палочка, и Гермиона торопливо выставила свою палочку, направляя на него. Ее рука дрожала. Драко заколебался на мгновение, его отсутствующий взгляд переключился с ее глаз на свою палочку, и он медленно наколдовал единственную черную розу. Снедаемый недоуменным взглядом Гермионы, он наклонился и положил ее на могилу Тонкс. Девушка видела, как он пробормотал что-то, после чего роза увеличилась в размере и распустилась. Вновь обратив на нее свой отрешенный взгляд, он снял с рук перчатки и кинул их в ее сторону. Инстинктивно подавшись вперед, девушка поймала их свободной рукой. Она мельком глянула на них и вернула взгляд, полный сомнения, на Драко, разглядывая его лицо в поисках объяснения всему происходящему.
- Твои руки практически посинели, - сказал он, после чего развернулся и ушел.
Она смотрела ему вслед до тех пор, пока он не скрылся из вида, и чувствовала, что вся ее враждебность по отношению к нему растаяла, а в груди появилась пустота, будто ее чего-то лишили. Внезапные перемены в ее настроении произвели такой диссонанс, что она едва не окликнула Малфоя, но успела себя остановить, спрашивая, была ли она так безжалостно атакована им или совершенно оправданно, учитывая их историю. Больше всего ее поразило его нежелание переругиваться с ней. В течение учебы в Хогвартсе он каждый раз стремился бросить в ответ вспыльчивый комментарий, чтобы показать свою находчивость, как будто это был особый вид спорта, но сейчас, прокручивая в голове недавний разговор, можно было заметить, что он как будто бы делал все, лишь бы избежать очередной перебранки.
Встряхнув головой и вспомнив, зачем она здесь, она вернулась на могилу Тонкс, и слезы вновь хлынули из ее глаз. Опустившись на колени рядом с надгробием, она почувствовала соль на кончике языка и судорожно вздохнула. Все цветы, подписанные для Ремуса и Тонкс, пожухли и сникли от февральских морозов. Единственным признаком траура здесь была одинокая роза Драко, и Гермиона на секунду задумалась о том, чтобы убрать ее, все еще неуверенная в своем отношении к нему после его странного поведения.
Но она оставила все как есть.
- Я скучаю, - прошептала Гермиона надгробию и изящным жестом наколдовала венок из фиалок и подснежников. – С днем рождения.
2000, февраль 14
Гермиона всем весом оперлась на дуб и вздохнула. По крайней мере, в этот раз она не забыла взять перчатки.
Малфой снова был здесь, и она могла видеть очертания розы, зажатой между его пальцами.
В прошлом году она часто мысленно возвращалась к их встрече, спрашивая себя, вернется ли он сегодня на могилу Тонкс, и, в первую очень, зачем вообще посетит ее снова. Она даже пыталась представить, что может сказать ему, никогда, впрочем, в результате не находя ничего подходящего, и думала о том, почему она не будет удивлена его присутствию. Но комок нервов, засевший в ее желудке, затянулся в тугой узел, когда она подошла к нему. Он окинул ее взглядом через плечо, не изменив при этом лица, словно ждал ее, а она отметила, что он совершенно не изменился, и его взгляд все такой же безжизненный и пустой.
- Ты снова здесь, - пробормотала она, тут же укоряя себя за констатацию очевидного. – То есть, я имела в виду, что не думала, что ты…
- Ты собираешься снова начать кричать? – прервал он ее, но его голос не был полон ожидаемого яда. – Потому что я собираюсь уйти через минуту…
- Нет, нет, все в порядке, - торопливо ответила Гермиона, - я, эм… я хотела извиниться за то, что я сказала в прошлом году. Это было лишним, и я была расстроена… в общем, да, извини меня.
Она удивилась тому, как подобрала слова извинения и, судя по тому, как брови Драко поползли на лоб, он был удивлен тоже. Прикусив нижнюю губу и чувствуя себя немного глупо в сложившейся тишине, Гермиона полагала, что повторит свой предыдущий опыт, накричав на него и заставив сбежать, если он не заговорит.
- Знаешь, - пробормотал, наконец, он, - большинство людей сказало бы, что это я должен был извиниться.
- Ты не задел меня для того, чтобы извиняться.
Его глаза оживились на краткий миг, и он почти усмехнулся.
- Нет.
- Ладно, как правило, я обычно никого не оскорбляю, - она неуклюже поднялась, - и я не должна была прогонять тебя.
- Таким образом, у тебя нет возражений по поводу моего присутствия здесь?
Она промолчала, обдумывая его вопрос, и решила, что это самый странный момент, который мог с ней случиться за всю ее жизнь. И это говорит о чем-то. Часть ее мозга кричала о том, что она должна снова заставить его покинуть кладбище, но, с другой стороны, ее любопытство было громче, и Гермиона поняла, что ей намного интереснее узнать о причинах, по которым он здесь. Также она была заинтригована его поведением, которое могло бы назваться вежливым, но, противясь этому, она передернула плечами.
- Это свободная страна, - ответила она после долгой паузы. – Ты можешь делать то, что ты хочешь.
Он кивнул и вернул свой пустой взгляд на могилу Тонкс, отчего они оба на некоторое время замерли в тишине, в отличие от ветра, бушующего вокруг. Тишина была куда более комфортна, но непреодолимое желание Гермионы поговорить побуждало скорее прервать ее. Драко, однако, заговорил первым.
- Расскажи мне что-нибудь о ней, - внезапно попросил он, все так же продолжая рассматривать надгробие.
- Что ты хочешь…
- Просто расскажи мне что-нибудь о ней, - повторил он. – Что угодно.
- Ну, она была Аврором, а также превосходным дуэлянтом, - ее брови нахмурились, когда она заговорила. – Она была такой смелой…
- Нет, не что-то вроде этого, - Драко остановил ее. – Громкие фразы делают ее героем, а не человеком. Расскажи о чем-нибудь простом.
Она снова замолчала, жуя губы.
- Хорошо… она любила маггловскую музыку вроде «The Beatles»…
- Проще, - снова перебил ее парень, сверкнув глазами. – Как она заваривала чай?
Гермиона моргнула в замешательстве.
- Она не любила чай. Пила только кофе. Черный с одной ложкой сахара.
- Что еще?
- Она, мм… ненавидела варенье, поэтому ела тосты только с маслом. И обожала зефир в шоколаде на бисквите.
Он поднял голову кверху, словно впитывал в себя всю услышанную информацию, и вертел розу между пальцами.
- Что-нибудь еще.
- Она любила коричневый соус*, - сказала Гермиона отрешенно. – Ела его абсолютно со всем, будь то стейки или паста… - ее голос сорвался, и она закрыла глаза, чувствуя, как в них начинают щипать неминуемые слезы. – Мерлин, я скучаю по ней.
Она не хотела произнести это настолько громко, но слова слетели с губ раньше, прежде чем она успела подумать. Висело в воздухе между ними что-то такое, заставляющее Гермиону готовиться к ожидаемой насмешке, из-за чего она, хоть и понимала всю абсурдность ситуации, чувствовала себя уязвленной и нелепой. Она отвернула свое лицо от Драко, дожидаясь, пока ветер высушит влажные дорожки от слез на ее лице до того, как она повернется обратно, готовая к любой издевке, вертящейся на кончике его языка. Но когда она открыла свои глаза, то обнаружила, что Драко рассматривает ее так, как будто пытается изучить каждый дюйм на ее лице, чтобы в дальнейшем запечатлеть это в своей голове. От возникшего напряжения ее охватила дрожь, которую едва ли можно было поддать логическому объяснению.
- Почему ты здесь, Малфой? – прямо спросила она, не думая, что получит ответ, но чувствуя, что должна сказать хоть что-то. Она вообще-то уже поняла, насколько тщетно пытаться предугадать, что скажет или сделает Малфой.
- У меня нет братьев или сестер, и она была всего лишь моей кузиной, - сказал он однозначно, но в голосе можно было различить своеобразный скрытый текст. Его голос казался странно пленительным, отчего у Гермионы перехватило дыхание. – Это было то же самое для нее; никаких братьев или сестер, а я – всего лишь кузин.
- Я не понимаю.
- Я думаю, что ты все отлично понимаешь, потому что у тебя так же нет братьев и сестер, - оспорил он. – Если тебя, конечно, нет братьев и сестер?
Она покачала головой.
- Нет, я одна.
- Тогда я уверен, что ты все понимаешь, - пробормотал он. – Именно поэтому ты и Поттер так близки. Мое мнение заключается в том, что она и я – мы были воспитаны при разных обстоятельствах, но, тем не менее, нуждались друг в друге.
Гермиона уставилась на него, открыв рот и широко распахнув глаза так, как будто бы он говорил на языке, которого она не знала, хотя, по сути, так оно и было.
- Почему ты рассказал мне об этом? – спросила она. – Вообще, почему ты… так вежлив со мной?
Он чуть подался вперед, переведя на нее свой взгляд, и указательным пальцем надавил на один из шипов розы.
- Ты и я, мы имеем больше общего, чем они, - сказал он, кивнув в сторону могил. – Мы одинаково дышим, по нашим венам бежит одинаковая кровь, и, в конце концов, это, пожалуй, самое главное. До тех пор, пока мы к ним не присоединимся.
- Ясно, - пробормотала она неразборчиво. – Это такой мрачный и загадочный способ показать мне то, что ты больше не болеешь чистотой крови? Ты наконец выучил этот урок?
- Что-то вроде того, - ответил он, и его губы растянулись в подобие ухмылки. – Наверное, мне стоит забеспокоиться по поводу того, что из всех людей именно ты считаешь меня загадочным, Грейнджер.
Гермиона почти улыбнулась, когда он бросил свою последнюю фразу. Это было слишком не похоже на реальность.
- Все-таки именно поэтому ты пришел сюда? – ее голос стал жестче. - Знаешь, ты не должен искать искупление на кладбище, Малфой.
Его ухмылка мгновенно исчезла, он резко выпрямился.
- Я не ищу искупления, Грейнджер. Я всего лишь хочу взять передышку.
С этими словами он положил черную розу на могилу Тонкс, развернулся на каблуках и ушел так же, как и в прошлом году. И снова Гермиона не знала, что ей сказать, глядя на его удаляющуюся спину, пока та не скрылась из вида, и ее вновь кольнуло странное чувство вины. Собравшись с мыслями, она вернулась на могилу Тонкс, опустилась на колени и переложила розу Драко на предназначенное для нее место.
- Твой кузен слишком сложный, - она вздохнула.
Слезы покатились из ее глаз, когда она провела кончиками пальцев по высеченной на надгробной плите эпиграмме:
Вечно любимая Нимфодора Тонкс-Люпин
14 февраля 1973 – 2 мая 1998
Дочь, мать, жена и друг
Bella Detesta Matribus*
2001, февраль 14
Зима затянулась в том году, поэтому все вокруг было словно покрыто тонким слоем снежной пыли, украшающей надгробия изморозью.
Гермиона и Драко стояли в тишине вот уже около десяти минут, когда она опустила взгляд вниз и заметила черную розу, которую он держал в голых руках. Опустив руку в карман своего пальто, она достала из него пару перчаток, которые он дал ей в их первую встречу.
- Держи, - сказала она, протягивая их ему. – Кажется, у тебя замерзли руки.
Он изогнул бровь, прежде чем взять их. Когда их пальцы соприкоснулись, Гермиона вздрогнула от присутствующего контраста. Его пальцы были настолько холодными, что обжигали, заставив ее кожу мгновенно отреагировать на прикосновение.
- И ты решила вернуть их только спустя два года, - его взгляд переместился на могилу Тонкс. – Лучше поздно, чем никогда.
Гермиона почувствовала присутствие подкрадывающейся тишины, которая повисла бы между ними до его ухода, поэтому поспешила помешать этому произойти.
- Могу я задать тебе вопрос?
Голова Драко недоуменно дернулась в ее сторону, но потом он кивнул:
- Валяй.
- Почему ты пришел сегодня сюда?
- По тем же причинам, что и ты, смею предположить, - он пожал плечами. – Сегодня ее день рождения, но, думаю, большинство навещает ее в день ее смерти. Ведь сложно встретить человека, желающего провести день Святого Валентина на кладбище. Я же предпочитаю побыть в одиночестве.
- Но ты не в одиночестве, - заметила она. – Я тоже здесь.
Его губы дрогнули.
- Пожалуй, твое присутствие не так сильно мне мешает, - ответил он быстро, но Гермиона успела прокрутить его признание в голове несколько раз, прежде чем он заговорил снова. – Как именно Уизли относится к тому, что каждый день Святого Валентина ты проводишь здесь?
- Ну,.. он, мм… - она неуклюже запнулась, такой сильный эффект произвел на нее его вопрос. – Вообще-то, он не знает о том, что я здесь.
- Не знает? Ты заколдовала его Ступефаем или чем-то похуже?
Она не смогла сдержать короткого смешка.
- Нет, мне просто никогда не нравился этот праздник. Если ты любишь человека достаточно сильно, какой-то один день не должен стать значимым событием для того, чтобы выразить свои чувства. Я говорю Рону, что я работаю.
- Почему ты не скажешь ему, что ходишь сюда? – поинтересовался Драко.
- Потому что я знаю, что он захочет пойти со мной, - объяснила она. – Все так, как ты сказал; я предпочитаю быть в одиночестве.
- Но ты не в одиночестве.
Она искренне улыбнулась и передернула плечами:
- Пожалуй, твое присутствие не так сильно мне мешает.
Тишина, охватившая их, казалась почти уютной, и Гермиона нашла момент, чтобы отметить, что Драко выглядел намного лучше, чем в крайний раз, когда она видела его. Несмотря на бледность кожи, напоминающей фарфор, он выглядел свежим, а его глаза, которые пугали своей безжизненностью, как будто бы блестели жизнью, что говорило о его чудесном «оздоровлении». Сейчас он уже не просто видел ее, а смотрел на нее. Перемены и намеки на перемены хоть и были слабыми, но то, что она их нашла, смогло ее успокоить.
- Расскажи мне что-нибудь о ней, - попросил Драко.
- Ее любимым цветом был фиолетовый.
- Что-нибудь еще.
- Любимым вкусом конфет Берти Боттс был зефир.
- Еще.
Гермиона заколебалась и встретилась с ним взглядом.
- Я думаю, что твои приходы сюда делает ее счастливой.
Он скептически свел вместе брови, но ничего не ответил. Они оба вернулись к тихому рассматриванию надгробия, и Гермиона почувствовала в горле комок набежавших на нее чувств. Слезы покатились из ее глаз так же, как и годами ранее. Она торопливо вытерла влажные следы рукавом, но Драко все равно все заметил.
- Почему ты плачешь?
Она перевела дыхание, чтобы ее голос не дрожал.
- Потому что я не плачу из-за того, что скучаю по ней, и чувствую себя виноватой за это.
Драко нахмурился и замолчал, раздумывая над ее словами.
- Время – инструмент для осознания и принятия, - сказал он отрешенно, как будто бы говорил вовсе не с ней. – Ты не должна чувствовать вину за то, что смирилась с этим. Никто не ждет от тебя нескончаемого траура. Ты борец, Грейнджер. И знаешь это.
Его слова имели свой вес и казались материальными, будто можно было протянуть руку и поймать их, а тепло, которое в них вложил мужчина, вселило в нее успокоение. Заметив, что она перестала дышать, Гермиона посмотрела на Драко, пытаясь обнаружить в выражении его лица признаки обмана, но так и не смогла.
- Ты совершенно другой, - прошептала она и закашляла, когда Драко бросил на нее неопределенный взгляд. – Я имею в виду,… что ты сильно изменился, и это вроде комплимент.
- А ты сильно не изменилась.
- Это же хорошо, верно?
- Это не может быть расценено как негативное изречение, - сказал он, отведя глаза. – Так что, думаю, это тоже может считаться комплиментом.
- Тогда спасибо, - она улыбнулась.
Он склонил голову, выражая крайнюю признательность, а потом вернулся к своей рутине: наклонился и мягко опустил черную розу на могилу. Поднимаясь с колен, он задержался на мгновение, бросив на Гермиону один из своих нечитаемых взглядов.
- До встречи через год, - просто сказал он и ушел.
Дождавшись до тех пор, пока не стихнет хруст снега под ногами Драко, Гермиона задумчиво посмотрела на надгробие, и улыбка коснулась ее губ.
- А он не так уж и плох, да?
2002, февраль 14
Гермиона изучала лицо Драко из-под опущенных ресниц, впадины и темно-синие круги под его глазами. Он был бледен, но не как очаровательные японские куколки; она не могла понять, похудел ли он или же просто сжал свои челюсти и замер в этом положении на длительное время. Конечно же, благодаря прессе она была в курсе последних новостей и ожидала некоторых перемен в его облике, но то, что эти перемены не были разительными, скорее тревожило ее, нежели радовало.
Они не промолвили ни слова с тех пор, как она присоединилась к нему на могиле Тонкс, что было совсем неудивительно, учитывая их прошлые встречи, но теперь молчание давило на нее, и Гермиона отчаянно нуждалась в том, чтобы разрушить его.
- В этом году, кажется, теплее, - промямлила она. – Ты так не думаешь?
- Ты хочешь обсудить погоду? – спросил он с укором. – Это так по-английски, Грейнджер.
Она поджала губы.
- Я просто пыталась…
- Тебе вовсе не обязательно ходить вокруг да около. Меня раздражает, когда люди так делают.
- Ладно, - она вздохнула, переступая с ноги на ногу. – Я слышала насчет твоего отца. Мне очень жаль…
- У тебя нет причин для этого, - оборвал ее Драко. – Ты его ненавидела, и эта ненависть оправданна.
Нахмурившись, Гермиона повернулась к нему.
- Несмотря на мое отношение к твоему отцу, когда я услышала об этом, я подумала о тебе. Я действительно сочувствую твоей потере.
Он поднял голову и, сузив глаза, посмотрел на нее, словно пытаясь в ее лице найти намек на лживость слов. Удовлетворившись, по видимости, в обратном, он кивнул; выражение его лица смягчилось.
- Я в порядке, Грейнджер. Это произошло месяц назад, и это было ожидаемо. Он был болен уже долго время.
- Да, я знаю, но пресса была.. не тактична…
- И это было ожидаемо, - пробормотал он. – Говоря о новостях, я слышал о тебе и Уизли.
Ее брови поползли наверх.
- Эмм, да…
- Мне не жаль.
- Прости? – она запнулась.
- Я не сожалею по поводу того, что вы с Уизли расстались, - бросил он равнодушно. – Это было дело времени: дождаться до тех пор, как здравый рассудок одержит верх над тобой. Уизли нужна мать, а не любовница, и ты слишком независима и амбициозна для этой роли.
Рот Гермионы приоткрылся, пока она пыталась осмыслить сказанное.
- Прости, но ты недостаточно хорошо знаешь меня, чтобы делать такие выводы.
- Разве? – возразил он. – Я знаю тебя столько же, сколько Поттер с Уизли. Да, возможно, не настолько близко, но сказать, что я тебя плохо знаю – нельзя.
- Но я…
- Если, конечно, не было иных причин для того, чтобы бросить Уизли?
- Мы просто разошлись, - сказала она, защищаясь. – Мы были в разных местах…
- Ты ставишь перед собой цели, которые не сможешь достигнуть рядом с таким, как Уизли, - прервал он, совершенно уверенный в своих словах. – Именно это говорит о твоих амбициях. Не отрицай, Грейнджер, абсолютно ясно то, что ваш разрыв был неизбежен.
Она сложила свои руки на груди.
- С каких это пор ты чертовски наблюдателен и образован в сфере отношений?
- Это не так, - он самодовольно ухмыльнулся. – Я просто не находил вас подходящими друг другу, когда…
- Хочу заметить, что у нас были неплохие отношения, когда мы были вместе.
- Неплохие? – переспросил он. – Разве это не синоним слова «скучные», когда речь заходит об отношениях?
Она закатила глаза.
- Ты знаешь, что ты чертов…
- Не могу понять, почему ты так реагируешь, - вновь прервал ее он. – Я вообще-то делаю тебе комплимент, говоря о твоих амбициях. Я слышал о проекте, над которым ты работаешь в Министерстве. Действительно впечатляет.
- Оу, - буркнула она, порядком измотанная этим разговором. Снова. – Спасибо тебе, но я до сих пор не согласна с твоими словами насчет моих отношений с Роном. И мне не особо удобно говорить с тобой об этом, без обид.
Он передернул плечами.
- Ничего подобного. Желаешь сменить тему для обсуждения?
- Желаю.
- Пойми меня правильно, но я не считаю Уизли захватывающей темой для разговора.
Она закатила глаза.
- Рон хороший…
- У меня остался всего один вопрос на эту тему, - сказал он быстро, – и потом мы начнем говорить о чем угодно другом, если не это не будет касаться моего отца.
Гермиона рассеянно подумала о том, что убьет ее раньше: любопытство или Живоглот?
- Валяй.
- Как ты думаешь, вы с Уизли сойдетесь снова?
- Эм, нет, - сказала она нерешительно. Гермиона совершенно не ожидала подобного вопроса, поэтому показала все свое сомнение. – Наши романтические отношения были отличными, но и грустными в то же время, поэтому сейчас я чувствую… что-то вроде…
- Облегчения, - Малфой закончил за нее.
Вывод, сделанный им, в некоторой степени относился и к смерти Люциуса, поэтому повис в воздухе между ними словно туман. Гермиона просто кивнула, решив оставить возникшее ощущение внутри. Наступившая тишина уже не показалась ей отталкивающей, скорее подходящей. То, что не было простым, таковым казалось.
- Расскажи мне что-нибудь о ней, - попросил Драко предсказуемо, указав головой в сторону надгробия. – На самом деле, я помню, что ты говорила о музыке, которая ей нравилась. Как называлась та группа? «The Bugs»* или как-то так?
- «The Bugs»? – она ахнула. - «The Bugs»?
- Разве не…
- «The Beatles», Драко, она называется «The Beatles».
Он мотнул головой в сторону, приняв глупое выражение лица.
- Я был близко.
- Совершенно нет, - отвергла его высказывание она. – «The Beatles» были революцией, которая перевернула всю музыку магглов.
- В сущности, ты провалила миссию, Грейнджер, - протянул Драко. – После твоей рецензии я едва ли заинтересовался маггловской музыкой.
Она нахмурилась.
- Ладно, точка зрения принята. Во всяком случае, Тонкс любила их. Я догадываюсь, что это ее папа познакомил ее с ними. Ее любимой песней была «I Want to Hold Your Hand».
- Звучит как бессмысленная баллада или что-то в этом роде.
- Это не так. Вообще-то, я думаю, что могу… - она замолкла и принялась рыться в своей сумке, после чего достала из нее маленький предмет. – Да, вот оно.
Драко посмотрел на неопознанный объект с подозрением.
- Что это за штука?!
- Это портативное устройство для прослушивания маггловской музыки, - объяснила девушка, доставая волшебную палочку. – У меня есть несколько песен здесь. Мне нужно только немного волшебства, и мы сможем послушать их…
- Грейнджер, это действительно необходимо?
- Господи, это издевательство – то, что ты не слышал их раньше, - сказала она ему, победоносно ухмыльнувшись, когда заиграли первые аккорды. – Смотри, едва ли это похоже на балладу, а?
Драко не ответил, а Гермиона не заметила на его лице презрительного выражения. Расслабившись, она стала кивать головой под знакомый ритм. Позже, когда она в одиночестве лежала в теплой кровати, она спрашивала себя, в какой момент почувствовала себя комфортно в обществе Драко; достаточно комфортно для того, чтобы забыться в музыке и начать подпевать словам.
- «I want to hold your hand. And when I touch you I feel happy in…», - ее голос затих, когда она обнаружила, что Драко смотрит на нее с явным весельем. Усмешка на его губах была подозрительно похожа на улыбку. Румянец в одночасье окрасил ее щеки. Она кашлянула и выключила музыку, опуская глаза, тем самым пытаясь скрыть свое смущение.
- Да, вот так… Ты понял, в чем смысл.
- Почему ты остановилась? – полуулыбка все еще держалась на губах. – Это было похоже на маленький концерт…
- Ой, замолчи. Во всяком случае, это была ее любимая песня…
- А ты, кажется, получаешь удовольствие от самой себя, - пошутил мужчина.
Она поджала губы.
- Ты такой… Тебе с невероятной легкостью удаётся вывести меня из себя.
- Ты обаятельная.
В тот момент, когда эти слова сорвались с губ, его лицо вновь приняло свою жесткую маску. Рот Гермионы раскрылся, она моргнула и изучающе посмотрела на него, пытаясь найти любой намек на неуверенность или насмешку, но Драко выглядел настолько равнодушным, что она усомнилась в том, что он вообще что-то произнес.
- Прости, - сказала она. – Что ты только что сказал?
- Ничего важного, - ответил он твердо и протянул руку, чтобы положить черную розу на могилу Тонкс.
Когда он повернулся обратно к Гермионе, его взгляд был настолько мягок, что Гермиона задержала дыхание, ожидая его последующих слов. Она могла видеть, как он теребил свои руки не в состоянии успокоиться, сжимая и разжимая в кулаки, как будто не был уверен в том, что с ними нужно делать. На мгновение девушке показалось, что он может протянуть их и дотронуться до нее. Но потом все вернулось на свои места, и Гермиона поняла, что момент был упущен.
- Спокойной ночи, Грейнджер, - сказал он и ушел.
- Спокойной ночи.
2003, февраль 14
Он задерживался.
Она всегда приходила на кладбище в одиннадцать часов вечера, и он всегда был там раньше ее прихода. Всегда. Она ожидала увидеть его силует у могилы Тонкс, но, когда его там не обнаружила, немедленно ощутила укол слабости где-то под коленками. Вдруг с ним что-то случилось? Но тот же момент в голову пришла мысль о том, что ему просто надоело из года в год оплакивать мертвых. Гермиона почувствовала себя лишенной чего-то важного.
Худшее заключалось в том, что она ощущала, будто прошлая встреча осталась незавершенной, и это преследовало ее на протяжении двенадцати месяцев, вынуждая без конца мысленно возвращаться в ту ночь и продумывать возможные концовки. Порой она даже задумывалась о том, чтобы связаться с ним, но каждый раз сдерживала себя. Как бы странно и жутко это ни звучало, кладбище стало для нее чем-то вроде прибежища, и она задавалась вопросом - будет ли это нарушением неписанного соглашения между ними, если она попросит его о встрече вне этого места.
Она почувствовала волнение, услышав шаги позади себя, но тут же успокоилась, когда увидела Драко, направляющегося к ней; его плечи были опущены, а руки находились в карманах. Когда он остановился напротив нее, Гермиона обнаружила, что тепло улыбается ему в качестве приветствия.
- Я уже не надеялась, что ты придешь.
- Я задержался, - ответил он. – Проблемы на работе.
- Я вижу, - тихо сказала она.
Он поднял бровь, смотря на нее:
- Что не так, Грейнджер? Ты бы скучала по мне, если бы я не пришел?
- Я была… удивлена, когда не увидела тебя здесь, – призналась она, покраснев, когда его брови поползли наверх. – Ладно, да. Здесь так хорошо, когда… Я… Мне нравится, встречать тебя здесь.
В его взгляде возникло ошеломление.
- Ты говоришь о том, что тебе нравится мое общество?
- Видимо да, - она застенчиво кивнула. – Я была озадачена, когда ты не пришел. Обычно ты здесь раньше меня.
- Как я уже сказал, у меня проблемы на работе. Министерство пытается заключить договор с продавцами эксклюзивных ингредиентов для моих зелий, и они решили,…
- Ты не собираешься издеваться над тем, что я призналась в том, что мне нравится твое общество? - резко спросила она.
- Почему я должен? – переспросил он. – Мы ведь решили пару лет назад, что я не возражаю против твоего присутствия здесь, а ты против моего.
- Есть небольшая разница между тем, чтобы наслаждаться чьим-то присутствием и быть к нему равнодушным.
Выражение его лица немного изменилось, словно он впитывал сказанное ей.
- Разница действительно есть.
Она в нерешительности прикусила нижнюю губу:
- Можно я спрошу тебя о чем-то? – дождавшись, когда он кивнет, Гермиона продолжила. – Что ты обычно делаешь до того момента, когда я прихожу?
- Я жду тебя.
Ответ застал ее врасплох, но она собралась, чувствуя возникшее тепло в груди, и улыбнулась, насколько могла, почти нежно. Он в ответ смотрел на нее тем самым непроницаемым взглядом, и, когда она подумала об этом, улыбка сошла с губ, а пульс замедлился.
- Расскажи мне что-нибудь о себе, - сказал Драко.
Гермиона смутилась и посмотрела на могилу Тонкс:
- Ты имеешь в виду о ней?
- Нет, о тебе. Расскажи мне что-нибудь о себе.
Она хотела возразить или поменять тему разговора, но все же решила посмотреть, что будет дальше.
- Мой любимый цвет…
- Голубой, - закончил он вместо нее. – Я знаю это.
- Что? Ты знаешь?
- Конечно, - он пожал плечами. – Мы как-то говорили о том, что знаем друг друга много лет. Больше двенадцати, если быть точнее. Я знаю, что твой любимый цвет – голубой.
- Но откуда? – она переспросила. – Я же никогда…
- Ты была в голубом на Святочном Балу; единственное украшение, которое я когда-либо замечал на тебе больше одного раза – голубой браслет; ты всегда носишь голубые перчатки, - перечислял он. – Это просто здравый смысл. Ты, вероятно, тоже знаешь, какой мой любимый цвет.
Гермиона внимательно посмотрела на него.
- Ты носишь обычно черное или серое, но твой любимый цвет – зеленый. Твой шарф и камень в кольце зеленые. Однако я должна заметить, что это достаточно стереотипно. Цвет Слизерин.
Он снова пожал плечами.
- Тем не менее, ты знаешь это. Расскажи мне о себе то, чего я не знаю.
Она задумалась, покручивая различные идеи того, о чем может сказать, в своей голове, и отбрасывая их, решая, что они слишком очевидные и незначительные. Все это время Драко ожидающе смотрел на нее, а Гермиона понимала, что он стоит достаточно близко к ней.
- Я боюсь темноты, - в конце концов сообщила она. – С самого раннего детства. Я не могу спать в кровати одна, если выключен свет.
Он выглядел так, словно оценивает ее слова в течение секунды, а потом кивнул, принимая их.
- У меня все наоборот, - произнес он. – Любой свет в комнате мешает мне спать. Расскажи о чем-нибудь еще.
Она была быстрее на этот раз.
- У меня нездоровая зависимость к чаю, - сказала Гермиона. – Я выпиваю около четыре кружек в день.
- И снова все наоборот. Я терпеть не могу чай, - ответил он с легкой усмешкой. – Что-нибудь еще.
Она опустила глаза и приготовилась к следующей реплике.
- Мне все еще снятся кошмары о войне.
Его усмешка исчезла.
- Тогда у нас есть что-то общее.
- Тебе они тоже снятся?
- Я думаю, что они снятся многим, принимавшим хоть какое-то участие в этой войне, - он вздохнул. – Но да, мне они тоже снятся. Иногда о тебе.
- Обо мне?
- Последние годы, да. Я предполагаю, что это из-за того, что… наши отношения изменились, - у него понизился голос. – Мне снятся кошмары о том, что Беллатрикс делала с тобой в Мэноре.
Гермиона вздрогнула от воспоминаний, словно громом прогремевших в ее черепной коробке:
- Драко…
- Я должен был помешать ей.
- Я понимаю, почему ты не сделал этого, - искренне заверила она его. – Ты не мог. Ты не должен винить себя за это.
Он поджал губы и выдавил из себя:
- Еще один пункт, относительно которого у нас есть разногласия.
В его глазах читалось раскаяние, уголки рта были опущены, и Гермиона оказалась в плену достоверности этого сожаления. При всем желании она не могла вспомнить и одного случая, когда бы видела его таким за все годы их знакомства - подобным образом однажды выглядела лишь его мать, и осознание этого перевернуло внутри нее. Вероятно, она никогда так и не поняла бы, что стало толчком для невероятного желания поцеловать его щеку, поразившего ее столь неожиданно. Даже когда Гарри или Рон были подавлены, она обычно обнимала их, крайне редко целуя в щеку, но сейчас она сделала это, наклоняясь вперед, чтобы коснуться своими губами кожи Драко, словно это была самая естественная вещь на свете.
Но ее движения привлекли его внимания, и он повернул свое лицо к ней, отчего ее губы оказались в уголке его. Гермиона поняла свою ошибку слишком поздно, позволяя поцелую в неположенном месте затянуться. Осознание пришло к ней, и она резко отстранилась, замечая сбившееся дыхание.
Их лица были слишком близки, на расстоянии дюйма и меньше между ними, и Гермиона осторожно взглянула на него снизу вверх сквозь завесу ресниц. Она ожидала увидеть на его лице отвращение или раздражение, но Драко выглядел расслабленным, и взгляд прикрытых глаз внимательно как будто оценивал ее. Его взгляд опустился на ее слегка приоткрытые губы, и девушка подумала, что он собирается поцеловать ее. Она хотела этого; прошла секунда, две, три, и Гермиона спешно отступила от него, возвращаясь на холодный ветер.
- Я… Прости, - она запнулась и убрала прядь густых волос за ухо. – Это было… неуместно для меня.
Драко облизнул губы медленным движениями кончика языка, прежде чем заговорил:
- Неуместно из-за места, где мы находимся, или из-за меня?
- Амм, немного и из-за того, и из-за другого, я думаю.
Он коротко кивнул и сделал шаг по направлению к ней так, что она могла ощущать его горячее дыхание на своем лице.
- Почему ты считаешь это неуместным из-за меня?
- Не знаю, - ответила она тихо. – Я не должна была предполагать, словно тебе был бы приятен этот… жест.
- Поцелуй.
- Это не был именно поцелуй, - возразила она без особого энтузиазма. – Там была щека.
- Семантика, - неразборчиво пробормотал он, опуская свою голову к ее. – И, на будущее, предоставь мне возможность решать, что мне приятно, а что нет.
Гермиона резко вдохнула, когда он наклонил свою голову ниже, в ушах стало слышно бешеное биение сердца, а по телу пробежал мороз в ожидании… чего-то. Но он только повторил ее ранние движения, коснувшись губами уголка ее губ в замешкавшемся поцелуе. Нет. Не губ. Щеки. Она закрыла глаза, задерживая дыхание и подняв голову, но, когда она была готова ощутить мягкость его губ снова, он отстранился.
- Тебе было приятно? – спросил Драко.
Ее щеки вспыхнули, но он наклонился снова, заставляя кровь в безумном темпе бежать по ее венам, и Гермиона поняла, что сейчас он действительно собирается ее поцеловать. Ее рот приоткрылся, и она ощутила вкус его дыхания на кончике языка, но неожиданно реальность ударила ее по лицу, отчего она попятилась от него назад. Шумно дыша, она уставилась на землю, умоляя ту проглотить ее. Она заставила себя посмотреть на Драко и увидела произошедшие изменения. Его привычная маска безразличия снова была на месте.
- Я буду считать, что это «нет», - произнес он холодно, опуская руку в карман. Он достал розу, лепестки которой были ярко красными, а не черными, как обычно, и протянул, практически толкнул ее девушке, вынуждая взять ее. – С днем святого Валентина, Грейнджер.
Волосы на затылке Гермионы поднялись от того, как он прошел мимо нее, немного задев плечом и оставив в абсолютном онемении. Она дождалась до тех пор, когда до ушей перестанет доноситься звук его шагов, и только потом пошевелилась, ощущая невероятное изумление, вызванное потрясающей красотой розы. Аккуратно поглаживая малиновые лепестки розы кончиками пальцев, девушка вздрогнула, уколов палец шипом. Она почувствовала себя очень одинокой.
Смущенной.
И растерянной.
2004, февраль 14
В этом году снова всюду лежал снег, и когда Гермиона, оказавшись на кладбище, шла знакомой дорогой, она ощущала тяжелый узел нервов, затягивающийся в ее животе.
Их странная встреча в прошлом году не оставляла ее в покое последние двенадцать месяцев, и она беспрестанно ругала себя за то, что неправильно расставляет приоритеты. Она неоднократно напоминала себе о том, что ее главной целью является навестить Тонкс, и пыталась заставить себя забыть о том, что произошло с Драко. Или хотя бы о том, что вообще произошло.
Все, на что она оказалась способна – это временно спрятать воспоминания, но, несмотря на все усилия, так и не смогла притвориться, будто произошедшее никак ее не тронуло. Это было невозможно из-за неоспоримого существования искры, пробежавшей между ними в эту ночь. Пламенная интрига и связь, не имеющая особого значения, но слишком заметная для того, чтобы просто ее игнорировать. Настойчивое желание встретиться с ним атаковало ее безжалостно, но она сопротивлялась, основываясь на том, что ее одержимость тем поцелуем далека от рациональной и здоровой. Тем не менее, она не могла справиться с беспокойством, не в силах определить, предвкушает они ли встретить Драко или боится этого.
Она нахмурилась, когда заметила его, прислонившегося к дубу. В ночном воздухе был заметен пар от его дыхания. Пока Гермиона приближалась к нему, узел нервов внутри готовился вот-вот взорваться. Он поднял голову, приветствуя ее, при этом выражение лица практически не изменилось, исключая только челюсти, которые, казалось, сжались сильнее.
- Почему ты не у Тонкс? – спросила Гермиона.
- Я пришел не для того, чтобы увидеть ее, - сказал он. – Я пришел, чтобы увидеть тебя.
Сердце подпрыгнуло у нее в груди, но она, обратившись к своей рациональности, посмотрела мимо него на согнувшийся вяз.
- Хорошо… Хорошо, тогда ты вообще не должен быть здесь, потому что я пришла сюда, чтобы выразить свое уважение погибшим…
- Ты говоришь так же, как в первый раз, когда мы встретились здесь, - проворчал он, закатывая глаза. – Я думал, что мы уже пережили…
- Драко, я здесь не для того, чтобы принять участие в игре, которую ты устроил.
- Я не играю ни в какую игру, Грейнджер. Есть лишь одно незавершенное дело.
Она сглотнула комок в горле.
- Если ты хочешь… обсудить что-то, почему ты просто не свяжешься со мной?
- По той же причине, по которой ты не связываешься со мной. Я много думал на тему, была ли наша последняя встреча случайностью, одноразовой реакцией или она была… была катализатором, - он замолчал и задумчиво пожевал губы. – И каким-то странным и тупым образом эти встречи подходят нам.
- Это недостаточно веская причина.
Он пожал плечами и отошел от дерева.
- Возможно, нет, но в этом есть смысл, не так ли?
- Ты такой дурень, - выругалась она и пошла мимо него, но он перекрыл ей путь. – Свали с моей дороги, Драко.
- В чем твоя проблема?
- Ты не смеешь…
- Ну же, давай, - настаивал он. – Тебе же явно есть, что сказать.
- О да, мне есть, что сказать…
- Ну, так давай, валяй! – он продолжал ее распылять. – Не тяни! Почему ты так подавлена, если тебе…
- Почему ты в прошлом году ты просто взял и ушел после… после того, что было! – раздраженно выкрикнула она. – Ты заставил меня чувствовать себя чертовой идиоткой!
- Что? А я, по-твоему, чувствовал себя отлично после того, как ты отпрянула от меня, словно тебе яд подсунули? – возмутился Драко, делая шаг к ней. – Ты не казалась тогда чересчур обескураженной, так что прости меня за то, что не ходил вокруг да…
- И ты решил, что это будет хорошей идеей – устраивать это здесь?
- Как я уже сказал, это каким-то образом подходит нам, так зачем нарушать естественный ход вещей? – спросил он. – К тому же, судя по твоей реакции, я сомневаюсь, что ты была бы гостеприимна, если бы я пришел к тебе на работу или домой; и я могу сказать тебе прямо в лицо о том, что ты прекрасно осознаешь то, что я прав.
Она упрямо поджала губы:
- Ты не знаешь меня достаточно для того, чтобы…
- Ох, да что же такое, Грейнджер! – в его голосе было слышно разочарование. – Я знаю тебя. Ты еще не поняла это? Я знаю, что ты чувствуешь себя виноватой за то, что приходишь сюда ради того, чтобы увидеть меня, потому что таким образом якобы предаешь Тонкс и все такое…
- Я здесь ради Тонкс, а не…
- Я знаю, до чего ты нелепо упряма и умышленно сложная, - продолжал он, - и, конечно, Мерлин меня задери, если вдруг будет доказано, что ты где-то неправа, nо Министерство Магии рухнет…
- Замолчи!
- Я знаю, что ты умная, остроумная, терпеливая, - его тон стал мягче. – И я знаю то, что уважаю тебя.
Гермиона резко втянула в себя воздух, понимая, насколько близко он стоит к ней, отчего пар его дыхания смешивался с ее.
- Я знаю, что ты мне нравишься, - сказал он тихо, ухмыльнувшись, когда глаза Гермионы с нескрываемым удивлением расширились, а румянец вспыхнул на ее щеках. – И я знаю, что нравлюсь тебе тоже.
Девушка поперхнулась воздухом.
- О, как самонадеянно ты…
- Так ли это самонадеянно, если я прав? – он поднял одну бровь. – Ты не можешь спорить со мной. Ты первая поцеловала меня в прошлом году…
- Это был просто глупый чмок в щеку!
Он усмехнулся, кивнул и сделал еще один шаг, преодолевая заключительные дюймы, разделявшие их.
- Это именно то, что я назвал незаконченным делом.
Она едва успела сделать вдох, прежде чем он наклонил свою голову и его рот накрыл ее так беспрепятственно и мягко, как она даже не могла себе представить. Его так же как и ее губы были немного потрескавшимися, из-за чего создавалось это довольно грубое трение и покалывание, напоминающее статистическое напряжение. Когда одной рукой он едва прикоснулся к ее подбородку, а другую запустил в ее волосы, Гермиона потеряла контроль над собой и подчинилась ему, ощущая тепло, исходящее от его тела, подняв свои руки к его шее, кончиками пальцев касаясь линии челюсти.
Она выдохнула, когда он провел языком по внутренней стороне ее нижней губы, и, обхватив ладонью его шею, прижалась к нему ближе, чувствуя, как он сжимает руку в ее волосах. Поцелуй становился все горячее, и все те вопросы о том, каково это целовать его по-настоящему, которые она задавала себе на протяжении последнего года, подталкивали ее, побуждая пробовать и чувствовать все. Она простонала, когда его зубы прикусили ее верхнюю губу и потянули ее к себе, посасывая, прежде чем снова яростно поцеловать.
Драко отстранился и начал покрывать поцелуями ее щеки, переходя на чувствительную кожу ушей и шеи. Гермиона подняла и наклонила голову, облегчая ему доступ, но, когда ее веки приоткрылись, и она увидела склонившийся вяз, она замерла.
- Подожди, остановись, - попросила она, отталкивая его. – Что мы творим?
Он нахмурился, глядя на нее, и Гермиона умоляла себя не обращать внимания на то, как он поджал свои губы:
- Я уверен в том, что это называется поцелуй.
- Драко, я серьезно. Как мы можем даже предположить, что совместимы, основываясь на паре встреч за пять лет?
Он посмотрел на нее так, будто она сказала самую бессмысленную вещь на свете:
- Ты забыла обо всех годах до этого?
- Когда мы ненавидели друг друга, - отметила она. – Почему ты так уверен в том, что что-то получится?
- Почему ты так уверена в том, что ничего не получится? – парировал он. – И я не то, чтобы уверен, нет. Я просто предлагаю попробовать. Уверен, что многие люди, которые друг другу нравятся, не знают точно о том, что между ними сложится. Это прозвучит странно, но к черту, давай будем опрометчивыми.
Сложив руки на груди, она прикладывала все усилия для того, чтобы не улыбнуться.
- У тебя всегда найдется ответ на любой вопрос, не так ли?
- А у тебя всегда найдется вопрос, - ответил он, играясь с локоном ее волос, зажатых между его пальцами. – Так что, да или нет?
- О чем именно ты спрашиваешь?
- Это мы узнаем, если сможем общаться вне кладбища. Проведи ночь со мной.
Она отступила назад:
- Извини меня, Драко Малфой, но я не такая девушка,…
- Не такую ночь, - он поправился, складывая губы в смущенную улыбку. – Честно, Грейнджер, я и не предполагал, что у тебя настолько грязные мысли…
- Но ты сказал…
- Неподалеку в Сохо есть кафе, открытое всю ночь, - ответил он. – У нас есть час до завершения дня святого Валентина, поэтому дай мне хотя бы час, и мы увидим, что произойдет.
Гермиона неуверенно переступила с ногу на ногу и указала на могилу Тонкс.
- Но как же она?
- Она все еще будет здесь, Грейнджер, - сказал Драко. – Ты можешь навестить ее в любой день в году, но сегодня я прошу тебя провести со мной.
Он протянул свою руку, чтобы взять ее, и где-то далеко в мыслях Гермиона услышала, как Тонкс пропела «I want to Hold your Hand», и она переплела свои пальцы с его.
И тогда они пошли прочь.
Держа друг друга за руки.
2065, февраль 14
Едва слышно напевая дорогую сердцу песню, Гермиона достала розу из своего кармана.
Она не была уверена в том, действительно ли на улице нестерпимо холодно, или всему виной старость, сделавшая ее более уязвленной. Холод словно проник в ее кости и сковал и так жесткие суставы. Резкий порыв ветра сорвал шляпу с ее головы, и ее короткие седые волосы в беспорядке рассыпались вокруг лица. Наблюдая за тем, как шляпа скатывается в яму, она вздохнула, понимая, что время лишило ее и сил, и энергии.
Дрожа от того, что холодный воздух морозил ее ни чем не прикрытые уши, она повернулась обратно к могиле и протянула руку для того, чтобы морщинистым и кривоватым пальцев обвести буквы эпиграфа на надгробии. Слезы покатились по ее щекам, и их было слишком много для того, чтобы сосчитать.
- Я так по тебе скучаю, - сказала она в пустоту. – И дети скучают, и внуки. Они хотели придти со мной, но… Я хотела, чтобы здесь были только мы с тобой. Как в старые времена.
Она шмыгнула носом и откашлялась.
- Ммм… Вчера я была с Лорой в Косой Аллее, и мы купили некоторые книги, которые ей понадобятся в сентябре, - бессвязно пробормотала она. – Я думаю, что она хочет быть на Слизерин, как ее братья. О, и дела Калена процветают. Он так сильно похож на тебя, что порой меня это пугает.
Она крутила стебель в руках и даже не вздрогнула, когда укололась. Поглядывая на черные лепестки, она почувствовала, как ее колени начинают слабеть.
- Больше нет никого, кто стал бы отвечать на мои вопросы, - произнесла она дрогнувшим голосом, подавляя рыдания. – Дети пытаются помочь, но это не работает. Я… Я потерялась.
Втянув ноздрями воздух, чтобы успокоиться, она опустила розу на могилу и сложила руки на груди. Там, где было сердце.
- Я не думаю, что протяну еще долго, ты же знаешь, - протянула она. – Я бесконечно устаю. Похоже на то, будто я чувствую, как мое сердце становится биться все реже. Это началось с тех пор, как ты ушел, если быть честной. Я думаю… Я чувствую, как увядаю, но не могу сказать детям об этом. Я не боюсь. Я просто… Я хочу увидеть тебя снова.
Она подняла руку в перчатке, чтобы стереть слезы. Это были его перчатки.
- С днем святого Валентина, Драко, - произнесла она. – Займи мне место рядом с тобой.
______________________________________________________________________
коричневый соус* - национальный британский соус (что-то вроде соуса барбекю);
«The Bugs»* - жуки
Bella Detesta Matribus* - «Война – опасность для матерей»
Дорогие читатели!
Я искренне надеюсь на то, что мой перевод Вам понравился.
Пожалуйста, напишите об этом в комментариях, чтобы я знала о том, что мне стоит переводить и дальше :)
Если же перевод Вам не понравился, прошу Вас сообщить об этом, уточняя, что именно.)
До скорых встреч!
