Глава 1Примечание: лоскутное повествование, обоснуй впал в тоску и вымер ещё на стадии задумки аки мамонт. Во множестве встречаются отсылки к книгам и фильмам, где встречались какие-либо животные. Список и пояснения в конце главы.
«Доброту-то, Гарри, всякая животина любит, — объяснял Хагрид. — А если злой кто, человек там или зверушка какая, — это ласки ему не хватило, вот».
Гарри к Хагриду питал глубокую симпатию — хогвартский лесничий подарил ему первого в жизни питомца, красавицу Хедвиг, и к его словам прислушивался. Дурсли никогда не позволяли ему завести себе хоть какого-нибудь питомца (а так хотелось!), и даже дружелюбных пауков из чулана тётя Петуния нещадно изгоняла и истребляла, а тётя Мардж, один раз увидев, как ненавистный Поттер играет в догонялки с её одышливыми бульдогами, так вопила о «попорченных паршивцем собаках», что Гарри неделю потом сидел, наказанный в чулане, утешаясь только заныканным томиком Даррелла, — Дадли всё равно не любил читать про животных, — и подсовываемыми тётей сэндвичами.
Потом были добытые в библиотеке, куда его записала учительница по истории, отчего-то симпатизирующая вечно лохматому мальчишке в очках, пару раз попавшемуся на уроках с книжкой под партой, ещё несколько заветных томиков Даррелла, найденные там же Джеймс Хэрриот, Джой Адамсон, Сетон-Томпсон и Гржимек... Когда закончились доступные книги про зверей обычных, Гарри перешёл на фантастику, где встречались звери необычные. Всевозможное зверьё, от улиток до бродячих псов, Гарри, у которого не было ни друзей, ни приятелей, а дома никто не ждал, нежно любил. Если честно, куда больше людей, которые к взъерошенному мальчишке в очках и одежде не по размеру почему-то в лучшем случае относились с подозрением. Зверьё отвечало ему искренней симпатией и нежной привязанностью — гулявшие по улочкам кошки никогда не шарахались, завидев его, а собаки если и лаяли из-за оград, то помахивали хвостами, извиняясь: «Служба такая». На заработанные за выгул чужих собак в свободное от домашних дел время (с соседями с их улицы общаться тётя запрещала, но про живущих на других улицах она ничего не говорила!) деньги Гарри покупал себе что-нибудь вкусное, а бродячим кошкам и псам — корм и кости.
И, признаться, ничего такого особенного в своей жизни не видел, да и не ожидал. Ну, отрастают волосы за ночь, если рассерженная тётушка пытается привести его в «приличный вид», ну, на крыше оказался, не помня как... Так в стрессовых ситуациях и не то ещё бывает, читал Гарри в честно умыкнутой у дяди газете о старушке, которая здоровенный сундук из пожара вытащила — пожарники вдвоём потом едва подняли. «Скрытые возможности организма», вот как это называется.
Но, судя по великану, заявившемуся по душу Гарри, кое-кто эти возможности использовал на всю катушку. Если только Хагрид не был чьим-то выдуманным другом — не люби Гарри животных куда как больше, чем людей, сам бы себе такого друга — большого, добродушного и готового защитить — выдумал, честное слово.
Жаль, но все прочие волшебники большую часть скрытых возможностей организма использовать не умели — палочками размахивали, но ростом не вышли... А Гарри только было обрадовался возможности иметь дело с цивилизацией культурных великанов! Цивилизацией, которая вовсе не вымерла, будучи какой-то там по счёту на Земле, а ушла в другое измерение — Магический мир. Хотя Гарри и предпочёл бы цивилизацию разумных кошек, но нет в жизни счастья, и с этим у него было время смириться, сидя запертым в чулане без лампочки и не имея возможности читать.
Гоблины, безусловно, были восхитительны — совсем-совсем не похожие на людей, зелёные, зубастые и воинственные, о чём наследник Поттеров не преминул заявить вслух — Хагрид поперхнулся, а управляющий делами рода ухмыльнулся почти польщённо, по крайней мере, если не пытаться посчитать количество заострённых зубов, это выглядело как польщённая ухмылка. При виде наследства, оставленного родителями, Гарри осознал: много-много книг. Про животных — придумать бы ещё, где хранить. И много-много еды для бездомных кошек и собак — только заранее обменять часть галлеонов на фунты и дождаться каникул.
В общем, неудивительно, что дорвавшийся до волшебного мира и его чудных, ни на кого не похожих зверей, о многих из которых не было написано даже в сказках и фантастике, герой Магической Британии, последний представитель славного древнего рода и просто одиннадцатилетний встрёпанный мальчишка пришёл в полный восторг и оказался полностью потерян для высшего общества и борьбы с Тёмными Лордами, мечтая о карьере хогвартского лесника. Да и в общежитии Гриффиндора Гарри остался только потому, что не смог выбрать между совятней (Хедвиг ревновала!) и хижиной Хагрида (лесник рад был обрести родственную душу).
Многообразие волшебного зверья не снилось самому Дарреллу! Впрочем, были у Гарри подозрения по поводу знаменитого зоолога... Драконы, грифоны, мандрагоры, фениксы и василиски из «Говорящего свёртка» — откуда-то же он их взял?
Была у Гарри тайная мечта: устроить свой приют для бездомных кошек и собак, как вырастет, а теперь, раз уж существование магии подтверждено, ему хотелось ещё и организовать зоопарк-заповедник по примеру острова Джерси, только поселить там волшебных зверей — лавры Хенгиста Хайрама Джанкетбери* не давали ему покоя. Свой волшебный мир — это круто, даже круче острова, и в этом Гарри был совершенно убеждён, как и в том, что непременно станет великим магом. Чтобы создать этот самый мир с уникальными волшебными зверьми.
Этот Магический мир, в общем-то, тоже был неплох, если опустить мелкие детали вроде чрезмерно строгих профессоров, решительно ограничивающих общение студентов с местной живностью и не только запрещающих прогулки в Запретном Лесу, но и не позволяющих первокурсникам покидать территорию школы.
Интересно, а если милых пушистиков клубкопухов покормить после полуночи, из них получатся злобные зубастики*?.. А почему — озеро Чёрное, а не золотое, как положено в волшебной стране, и можно ли его выкрасить? А кэльпи из озера обязательно сперва скормить Малфоя, или он согласится покатать на спине за восхитительные булочки с кремом, выпрошенные у домовых эльфов с кухни Хогвартса? А можно одного из коней Лира уговорить поселиться в Чёрном озере и отвезти как-нибудь его, Гарри, на Благословенный остров? А сотворённого старшекурсниками-хаффлпаффцами глиняного голема-льва можно оставить, как символ факультета? И чем кормят глиняных львов? Глиняными антилопами? И почему профессор Макгонагалл решительно возражает против Грима — подумаешь, полуматериальный адский пёс-вестник! — в гостиной Гриффиндора и даже против маленькой саламандры в камине?..
В Хогвартсе был ещё и Профессор. Преподаватель Зельеварения, который сразу выделил Гарри из прочих учеников. Нет, Гарри терпеть не мог привлекать к себе лишнее внимание, но несправедливые придирки на первом же уроке простил, как и то, что профессор Снейп решительно ничего не знал о цветке блифедж*. Потому как рано усвоил, что справедливости в мире нет, а профессора, бедного, точно никто за ушком не чешет, и ему за ушком тоже почесать некого. Вот и злой поэтому, бедняга. Впрочем, не дерётся и не кричит, — а придирки Гарри благополучно пропускал мимо ушей, благо слух у него отличался крайней избирательностью, а иные — свои и книжные — миры бродили совсем рядом, и укрыться в них можно было в любой момент. Спасибо Дадли и дяде с тётей за тренировки. Профессор почему-то стал придираться ещё сильнее. Он точно к Гарри был неравнодушен, это заметил даже Рон, и Гарри немножко возгордился: никого больше профессор Снейп так не выделял. Может, профессор подружиться с ним хочет, да признаться сам себе не может, потому как с учениками дружить не положено? Вон мальчишки из их класса — там, в маггловской школе, — дёргали девчонок за хвостики и косички, не умея иначе высказать свой интерес (так объясняла любимая Гаррина учительница истории), а профессору и того себе позволить нельзя. И Гарри проникся к бедному профессору ещё большим сочувствием. И решил выказать свою заинтересованность в зельеварении. Ведь все преподаватели любят, когда им задают вопросы, правда?..
Увы, но профессор ничего не хотел слышать о цветке блифедж, выращенном самим смертью и исцеляющем любые болезни, не знал о воздействии руты на горностаев и лаванды — на огнедышащих созданий, как и о способах борьбы с василисками. Следовало проверить опытным путём и рассказать профессору, ведь ему должно быть интересно — осталось только раздобыть дракона... Или василиска. Малфой сойдет за горностая?..
Только профессор Снейп почему-то начал Гарри избегать и сворачивать в один из боковых коридоров, едва его завидев издали, а дракона Норберта пришлось срочно переправлять в заповедник, так и не успев незаметно от Хагрида проверить воздействие на него лаванды. Может, и к лучшему — не то остался бы Хагрид без хижины, которая огнеупорной, против всех правил безопасности, не была.
Первый курс увенчался приключениями, достойных лучших книжных героев и гибелью бедного профессора Квирелла, которого тоже никто не понимал, не любил и не чесал за ушком. Кроме Волдеморта, видимо. Приручение профессора Снейпа пока не давало видимых успехов, он всё ещё был дикий, как Лис во время первой встречи с Маленьким Принцем, но Гарри не отчаивался.
Зато случай проверить правдивость способов борьбы с василиском предоставилась Гарри уже на втором курсе, жаль, что горностая и руты под рукой не оказалось. И даже Малфоя.
Слишком большая Тайная комната — Гарри не выносил просторных помещений — сразу стала казаться меньше и как-то уютнее, стоило выползти василиску. Гарри так и сел на грязный пол, едва увидев легендарное создание.
— Какая... змейка! — восхищённо выдохнул он. На парселтанге, конечно, потому как уставился на эту самую «змейку», разумно избегая, однако, смотреть в глаза.
Василиск от такого аж притормозил.
— З-с-с-мей, не з-с-с-мейка, Говоряш-ший, — прошипел он. Детёныш совсем по запаху, но говорящий со змеями. А за века, проведённые в подземельях в одиночестве, даже змей соскучится по собеседникам. Разбудивший его двоедушный детёныш беседовать не желал, сразу принялся приказывать... Василиску было нетрудно исполнить, но обидно всё равно — хозяин Салазар подолгу с ним говорил, возился с ещё совсем маленьким змеёнышем, учил, книги ему читал... А ныне короля змей, существо ничуть не менее разумное, чем человек (хотя за последнее время василиск в разумности людей усомнился), и человеческую речь отлично понимающего, считают безмозглым чудищем.
Василиск ничуть не напоминал то несуразное чешуйчато-петушиное создание из маггловских сказок. Он был Змеем — громадным, тёмно-зелёным, на спине зелень чешуи почти переходила в черноту, светлея на брюхе до цвета молодой травки, с какими-то странными складчатыми наростами на шее возле головы вроде сложенного гребня ящерицы-круглоголовки. Самым громадным, самым зловещим и самым прекрасным змеем из всех. И от обычных змей змеиный король отличался так же, как дракон от динозавра.
Всё это Гарри на одном дыхании и выдал благосклонно выслушавшему василиску, чуть притушившему мерцание прекрасных золотистых глаз. Ничуть не змеиных — красивых, как у жаб, — Гарри, не удержавшись, заглянул, ведь не камнями же василиск питается, как великан из бесконечной книги с талисманом на обложке, значит, в камень он превращает, глянув по-особому. Может, те наросты раскрываются, и вот тогда-то василиск может заставить взглядом окаменеть?
И поинтересовался: а можно попросить глубокоуважаемого василиска перестать запугивать и превращать в камень студентов, призраков и кошек?
Василиск охотно согласился: запугивать одних детёнышей по приказу другого, который и тело-то себе отдельное найти не может, ему не слишком нравилось. А просьба другого Говорящего, тем более такого учтивого, — вполне достаточный предлог для прекращения этого.
Гарри наконец вспомнил, что сидит на полу, поднявшись, отряхнулся и чуть не с благоговением — реликтовый экземпляр! — потянулся к чешуйчатому боку василиска с едва заметным золотистым узором чешуек. Вздохнул, оценивая фронт работ — за века в Тайной Комнате накопилась уйма грязи, а василиска всё это время никто не мыл. Безобразие.
А повелевать золотом, как змеиный король из сказок, глубокоуважаемый василиск умеет? А имя у него есть?
— З-с-с-ач-ш-шем мне имя? — удивился василиск, насколько он вообще мог удивляться. — Я и так з-с-с-наю, ш-ш-то это я, и ты з-с-наеш-ш-шь, Говоряш-ший детёны-ш-ш.
— Потому что такое чудо, как ты, не может оставаться неназванным, — объяснил Гарри. — Ты ведь один такой. Наверное, вообще последний!
По мнению василиска, это только доказывало то, что имя ему ни к чему. Но если детёнышу хочется — пожалуйста. И поименование «Базилевсом» воспринял стоически.
Всё, что в это время сердито шипел призрачный Том Риддл, и Гарри, и василиск, который считал, что слушаться бестелесных призраков — это уже ниже его достоинства, даже если эти призраки уверяют, что они наследники хозяина Салазара, пропустили мимо ушей.
— Ой, — спохватился Гарри. — Джинни же! Нехорошо. А нельзя ли этого вот упокоить окончательно?
Василиск, уловивший, что якорем призрака является маленькая чёрная книжка, не тратя слов, сделал выпад, скрежетнув клыками о пол и умудрившись подцепить дневник на кончик одного из них. Ему нетрудно, а Говорящему детёнышу приятно. Укоризненно зашипел, когда призрак своё мнение о происходящем высказал исключительно нецензурно, а потом не без удовольствия клыки сомкнул. Чтобы уж наверняка.
Гарри отвлёкся от происходящего и шуганул прилетевшего со Шляпой феникса, промахнувшись Ступефаем и пригрозив ему за попытку выклевать глаза василиску вспомнить что-нибудь нехорошее из показанного близнецами Уизли, обожавшими учить малышню плохому. Феникс своё негодование выразил чисто по-птичьи, даром что волшебное создание, бросил Шляпу и улетел. Гарри вздохнул с облегчением, потому как на зверьё и птиц у него рука не поднималась, и от души поблагодарил василиска за изгнание зловредного призрака и спасение невинной девы. Может, врали всё сказки, и спасать пресловутых дев приходилось драконам от рыцарей?..
* * *
Чёрные очи профессора зельеварения, в мастерстве шипения уступавшего разве Базилевсу, не давали Гарри покоя. Голубые, серые, даже карие глаза — по ним можно хоть что-то прочесть и понять, а что разглядишь в непроглядной тьме? Разве что в каждой уважающей себя бездне должны быть звёзды, но пока что Гарри увидеть их не удавалось. Как и понять строптивость профессора, никак не желавшего приручаться, хотя того, кто чесал бы его за ушком — пусть даже метафорически выражаясь, — у него по-прежнему не было. Конечно, он менее всего походил на Джинджерснапа, но Гарри честно пытался исполнить во имя принципа ушкопочесания, выведенного неким Г. Поттером, завет «будь с ним поласковее», с сожалением констатируя, что профессора зельеварения приручаются даже хуже щенков бультерьера.
К третьему курсу Гарри целиком заполнил маггловской литературой один из книжных шкафов в заброшенном классе, бросил попытки разыскать в Запретном Лесу Белого Оленя или леди Амальтею, а учебники — научить разговаривать; бросил также попытки накормить клубкопухов после полуночи или заставить отрастить глаза и псевдоконечности и повторить всё, что было сказано при них за последние сутки; выдрессировал Пушка по книге «Служебное собаководство» и почти воспитал из Клыка сторожевого пса (жаль, что до следующего октября было далеко и нельзя было испытать Клыка на зеркале Еиналеж — там уж точно сидела Тварь, или на той Твари, что жила на чердаке дома семьи Уизли; в школе, похоже, тоже играли, и хозяин змеи, как и положено, был сумасшедшим)*. Первый же урок Защиты с новым учителем Гарри увенчал тем, что обозвал боггарта Тварью в Шкафу и загнал его обратно, напугав так, что боггарт вообще решительно отказывался шкаф покидать, а к четвёртому курсу попытался взяться за акромантулов. Те оказались решительно против. Примчавшийся очень кстати фордик, некогда принадлежавший мистеру Уизли, вывезти Гарри вывез, но потом не преминул хорошенько поддать дверцей пониже спины, явственно высказав своё отношение к Гарриным эскападам. Гарри не обиделся — хмыкнул философски, потёр пострадавшее место и пообещал фордику-спасителю раздобыть наклейку с эмблемой добрых роботов-инопланетян из мультиков Дадли и наилучшего автомасла. Магия магией, а надо же машине свои радости маленькие иметь! За всеми этими событиями Гарри даже про приручение профессора Снейпа, которому не хватало доброты и ласки, позабыл, отложив его пока что на потом.
Ещё в детстве, находя общий язык с самыми отпетыми бродячими котами, которые почитали себя самыми совершенными созданиями (все кошки так считают, но бродячие коты — это разговор особый) и злобными псами, Гарри уверился: любому зверю нравится, когда его чешут за ушком. Если это ушко, конечно, у него присутствует — в случае с огнекрабами пришлось повозиться, но общий принцип Гарри уяснил и старался воплощать в жизнь. К четвёртому курсу вредноскоп, подаренный Роном, сломался (может быть, ему кто-нибудь помог, устав от верещанья), а соседи по комнате смирились и перестали с воплями подпрыгивать, когда из-под кровати Гарри высовывалась сонная морда котёнка мантикоры, мирно уживающегося там с хищной «Чудовищной книгой о чудовищах», хвост соплохвоста или вовсе голодная неведомая волшебному миру тварь. Вместо непродуктивного подпрыгивания однокурсники научились уворачиваться от огня/клыков/когтей/клешней/хвостов и виртуозно ставить щиты, чем и блистали потом на уроках ЗОТИ.
Гермиона, собирая на пятом курсе маленькую армию, в целях конспирации носящей имя директора, и расхваливая потенциальным рядовым преподавательские способности Г. Поттера на примере его соседей по комнате, почему-то позабыла упомянуть о том, каким образом эти соседи раскрыли свои таланты. Соседи тоже злорадно промолчали. На первый же урок Гарри неведомым образом протащил в Выручай-комнату пухового огнекраба: «Знакомьтесь все, это Пух. Пух, это все». Пуховый краб получился в результате скрещивания клубкопуха с огнекрабом, и лучше было даже не спрашивать, как у лучшего ученика Хагрида это вышло. В конце концов, Избранным законы не писаны, в том числе и магические, а сам Гарри, наверное, лишь ответил бы, что, как говорил последний в мире птеродактиль*, каждый должен найти своё собственное волшебство. Пуховость на мерзкий огнекрабий нрав никак не влияла, и к концу занятия, вдоволь набегавшись, щиты на полном автомате невербально (на заклинание после бега дыхания просто не хватало) научились ставить все. Пух сквозь щиты пока проходить не научился и очень обижался на неожиданные препятствия, Гарри же пообещал на следующее занятие помимо разучивания заклинаний привести того самого котёнка мантикоры, заверив Луну, к её разочарованию, что с морщерогими кизляками и взрывопотамами пока придётся подождать. По крайней мере, до тех пор, пока Гарри их не выведет.
Пухокраб, как оказалось, обижался также за оскорбление хозяина, за что Малфой, некстати попавшийся возвращавшимся из Выручай-комнаты гриффиндорцам и не сумевший вовремя промолчать, поплатился великолепным (надо полагать!) синяком на месте пониже спины. Визжал Малфой тоненько, как девчонка, а сцены закатывал не хуже какой-нибудь актрисы из любимых тётей Петунией сериалов, и, конечно, на шум не преминул явиться лично Ужас Подземелий и по совместительству провал Гарри как укротителя, то бишь профессор Снейп.
— Нигде не сказано, что студентам запрещено держать и дрессировать огнекрабов! — невежливо огрызнулся вызванный на ковёр к директору славный отпрыск Поттеров. — Вам огнеопасную птицу (Гарри так и не простил фениксу разочарования — он даже не говорящий, а ведь сказочная птица!) и Хагриду Пушка — не обученного толком щенка цербера! — в школе можно, Волдеморту василиска можно, а мне милого и безобидного — и пушистого, заметьте! — огнекрабика — нельзя?! И вообще, может, он фамильяр мой, как у вас — феникс! Правда, Винни?
Пух согласно щёлкнул клешнями и недобро воззрился на директора, запрещающего щипать Малфоев.
— Лимонную дольку? — предложил ему директор. Потому что надо же было кому-то её предложить, а Гарри на попытку подсластить неприятности со времени Тремудрого Турнира реагировал выплеском стихийной магии, после которого дольки превращались в нечто вроде томатного соуса. — И всё-таки, Гарри... Мы несём ответственность за этот мир и уж тем более — за тех, кого создали сами.
— Вы — Тёмных Лордов дрессируете и весь Хогвартс, а я — всего лишь зверушек! — отрезал непочтительный Поттер. Подумав и покосившись на неодобрительно клекотнувшего феникса, добавил: — Сэр.
Быть исключённым, по примеру Хагрида, за не вовремя притащенную в школу зверушку не хотелось, Избранный ты там или нет. Хотя сам Гарри убеждён был, что его звери — куда безопаснее, чем его же соученики. Для преподавателей — так уж точно.
Наверное, директор с высоты своего педагогического опыта тоже это понимал, кроме того, предпочитал ученикам дать возможность обжечься самостоятельно. Пухокраб по имени Пух остался с Гарри.
В отместку директору, проникновенно вещавшему об ответственности за свои создания и переложившему ответственность за Тома Риддла почему-то на Гарри, тот через два месяца вывел здоровенную лохматую гусеницу. Ну любил он лохматых-пушистых. Да и климат в Шотландии суровый, лохматым зверям жить легче — бедный василиск в Тайной Комнате вечно мёрз, а потому был вялым и полусонным. Синей, к сожалению, и говорящей Буся не вышла, но Гарри планировал ездить на ней верхом — песков в Шотландии всё равно не имелось*, так что верховому зверю требовались лапки, а для крис-ножа хорошо бы раздобыть рог единорога — интересно, они их не сбрасывают, как олени свои рога по осени?
Зато гусеницей было здорово пугать брезгливого Малфоя, на первом же уроке Хагрида с непосредственным участием одного из созданий талантливого Поттера едва не грохнувшегося в обморок и заявившего потом во всеуслышанье гениальное: «Это неправильный Поттер!»
Вернувшиеся в школу после бесславного смещения Амбридж и возвращения директора Дамблдора близнецы пришли в восторг, покачали Гарри, едва его не уронив, и попытались напугать гусеницей Рона. Но тот, живя шестой год в одной комнате с Гарри, уже философски относился даже к паукам.
При знакомстве с пухокрабом Буся немедленно сцепилась с Пухом, потеряв две левые лапки и выдрав часть пуха с панциря противника, потом драчуны были разняты хозяином и пристыжены. Поневоле пришлось смириться друг с другом. Со временем пухокраб и гигантская гусеница даже подружились, и Пух очень загрустил, когда Бусе вздумалось окукливаться. Гарри подозревал, что из куколки вылупится какая-нибудь Батра. Или Матра. Попросить, что ли, у Чарли Уизли дракона вместо японского динозавра на время?..
Кроме уроков и возни со зверьми приходилось и заботиться о досуге крёстного — Сириус от скуки лез на стенку, грозил разрушить фамильный особняк и проклясть неприрученного профессора Снейпа. А также пойти войной на Волдеморта и захватить Министерство, которое до сих пор не уверено в существовании Тёмного Лорда, зато уверено в вине некоего С. О. Блэка. Учитывая истинно блэковский темперамент, всё это Сириус провернуть вполне мог. Разгромив при этом половину Магической Британии и горько рыдая потом на развалинах.
Поскольку кое-как удерживающий Сириуса от совсем уж сумасбродных поступков и, возможно, спасший тем самым Магическую Британию Ремус отбыл куда-то по заданию директора, Гарри, подумав, решил снабдить крёстного книгами. Сириус, стоило намекнуть, что едва ли чистокровная семья одобрила бы маггловскую литературу, за притащенные крестником книги буквально ухватился. Гарри, сочтя что крёстному по вкусу придутся истории о собаках, прежде фантастики подсунул ему Джека Лондона.
Сириус осилил «Белого клыка», потом принялся за историю ирландского терьера Джерри, а на истории его брата Майкла едва не перешёл на тёмную сторону — то бишь едва не присоединился к Волдеморту и его кружку по интересам. Насилу Гарри успокоил неистовствующего крёстного заверениями, что вовсе не все магглы такие и любят мучить собак, среди них есть очень приличные люди, не работающие в цирке и не посещающие его. А некоторые даже книги интересные пишут.
Разговоры директора о «силе любви» и показанное детство Тёмного Лорда ещё больше укрепили убеждения Гарри о ласке, нужной каждому. Если б Тёмному Лорду в детстве досталось немного ласки... или он завёл бы себе котёнка или щенка — да хоть змейку или крысу с вишнёвыми глазками и кожаным хвостом! — того, кого можно было бы приласкать, всё могло бы быть иначе. Сейчас у мистера Риддла были и змея, и крыса... но, как видно, было уже поздно. А самого Волдеморта за ушком почесать было затруднительно ввиду отсутствия ушей как таковых, в чём Гарри имел шанс лично убедиться во время налёта своей маленькой личной армии на министерство магии. Мало того — безухий, так ещё и совершенно невоспитанный для лорда, и УПСы его такие же, сразу полезли на маленьких, как дворовые хулиганы. Да ещё Сири чуть в Арку не свалился, а все взрослые разом позабыли простейшее «Акцио», в итоге крёстный Гарри, выдернутый любящим крестником с помощью «Акцио, Бродяга!» чуть не из-за самой пелены, три месяца пробегал на четырёх лапах, пока не смог объединить свои сущности и снова обратиться в человека. Ну, зато без присмотра его оставить не решились, а Гарри, по общему убеждению, влиял на безбашенного крёстного благотворно, так что большого чёрного волкодава поселили у Хагрида. Сириус был счастлив.
В свободное от борьбы с Тёмным Лордом и выведение диковинных зверушек с неизученными свойствами время Гарри отмывал вручную василиска, потому как магия на него не действовала, и горько жаловался ему на несовершенство мира.
Базилевс философски слушал — куда ему было деваться из Тайной Комнаты? Да и Говорящего детёныша с его талантом даже на ровном месте находить себе неприятности без присмотра, опять же, не оставишь — вон мастера Салазара оставил как-то — и где тот теперь?
Гарри же решительно не желал быть Спасителем Магического Общества, которое не может защитить себя само. Уж лучше он синего магического журавля выведет — это с Тёмными Лордами всякий дурак бороться может, а вы настоящую птицу счастья вывести попробуйте! Согласно всем канонам, птица удачи — синяя. И явно волшебная по своим свойствам. Журавли же, по легендам, приносят удачу, так что птица удачи должна была быть синим журавлём. Наверное, просто вид этот уже вымер, как дронты, но ведь спасли же ориксов и вывели заново бизонов, значит, и тут можно будет что-то сделать! И тогда удачи у людей станет больше. Может, тогда они добрее станут...
И Тёмные Лорды со временем сами вымрут.
*Хенгист Хайрам Джанкетбери, он же Ха-Ха, волшебник из "Говорящего свертка" Даррелла
*Намек на фильм "Гремлины", где милых и пушистых зверьков нельзя было кормить после полуночи, иначе они превращались в зубастых злобных чудищ
*...искать леди Амальтею - отсылка к книге П. Бигля "Последний единорог", где единорога и звали леди Амальтея
*...как говорил последний в мире птеродактиль - отсылка к рассказу Р. Желязны "Высота"
*...играли, а хозяин змеи, как положено, был сумасшедшим ...обозвал боггарта Тварью в шкафу... - намек на книгу Р.Желязны "Ночь в тоскливом октябре"
*...песков в Шотландии все равно не имелось... а для крис-ножа хорошо бы раздобыть... - отсылка к "Дюне" Ф.Г. Херберта, где ездили на песчаных червях
* «Где я буду искать универсальное противоядие?» Цветок блифедж из рассказа Р. Желязны «Крестник» был универсальным лекарством от всего на свете.
* Все ссылки на лаванду, руту, василисков и горностаев относятся к «Говорящему свёртку», где на лаванду была аллергия у всех огнедышащих созданий, а указанный способ борьбы с василисками гласил, что самое лучшее средство — это горностай, наевшийся руты, отчего его укус стал ядовит для василиска.
