Глава 1— Вон отсюда! И чтоб духу твоего здесь больше не было!
Гарри опрометью кинулся к двери, и у него над головой лопнула банка с сушеными тараканами. Он рывком распахнул дверь и бросился бежать по коридору. Остановился он только тогда, когда между ним и Снейпом пролегли три этажа. Тяжело дыша, он прислонился к стене и стал растирать руку, на которой обещал вскочить огромный синяк…
Раздираемый яростью, Снейп метался по кабинету, натыкаясь на парты и раздражаясь еще больше.
Как посмел этот мальчишка вот так взять и посмотреть чужие воспоминания! Твареныш. Хватило же наглости.
И ведь еще чуть-чуть, и он увидел бы…
Снейп остановился и медленно вдохнул. Омут памяти светился холодным, каким-то лунным светом, и манил к себе.
Профессор осторожно, будто чего-то опасаясь, подошел к чаше, где извиваясь плавали воспоминания, периодически являя свету мутные образы прошлого.
— Прости меня.
— Отвяжись.
— Прости меня!
— Можешь не трудиться.
– Северус, тебе уже не нужен думо…
– Вашу ж ма… – Снейп отпрянул от чаши с мыслями и, неловко взмахнув руками, разметал со стола свитки с домашними заданиями и эссе, едва удержав уже почти сорвавшееся с губ ругательство. – Директор! В-вас н-не зат-труднит стучаться перед т-тем, как входить? – заикаясь от гнева, прошипел он и присел, пытаясь собрать свитки, хотя мог бы в секунду все убрать мановением палочки.
– А что? – Альбус показательно невинно склонил голову. – Чем ты тут таким можешь заниматься, для чего я обязан докладывать о своем визите?
– Не докладывать. Это элементарная вежливость.
– Как позанимались с мальчиком? – Директор проигнорировал замечание и красноречиво посмотрел на осколки банки на полу и недодавленных сушеных тараканов.
Снейп досчитал до пяти.
– Плодотворно.
– Угу. Оно и видно. Северус, это очень важно, пойми! Мальчик должен уметь защищаться, потому что…
– Альбус, вы были правы. Малец имеет способности, он получил достаточно теоретического материала, я, как учитель окклюменции, ему более не требуюсь. Далее ему нужна только практика, а тренироваться он вполне может на своих… кхм… друзьях, – Снейп за кашлем скрыл нецензурщину.
Если Дамблдор и не повелся на откровенную ложь Снейпа о способностях Гарри Поттера к окклюменции, то он не стал особенно заострять на этом внимание. Снейп, при всей его ненависти к людям, талантливый педагог. И если уж Невилл Лонгботтом – на редкость туповатый пацаненок – вполне сносно ежегодно сдает экзамены по «Зельеварению», то уж Поттер и подавно справился хотя бы с азами окклюменции.
– Ну, – Альбус поправил очки-половинки на носу, – если ты так считаешь… Можно закончить ваши уроки.
Северус кивнул, едва сдерживая восторг.
– Тебе еще нужен думосброс?
– Да, если можно, я бы оставил его еще на пару часов.
– Хорошо. Только… не увлекайся разглядыванием мелочей, Северус.
– Директор?
– Ну… знаешь… Если часто смотреть на одно и то же, можно увидеть что-то совсем другое…
Альбус загадочно сверкнул стеклами очков и вышел из кабинета, эффектно взмахнув мантией.
«Сдает старик», – подумал Северус. – «Заговаривается…»
И едва за Директором закрылась дверь, Снейп вернулся к чаше с клубящимися в ней воспоминаниями.
– А что, если только и остается в жизни, что смотреть на одно и то же, – пробормотал он, выбрал палочкой одну из нитей воспоминаний и нагнулся над чашей…
Ночь. Коридор перед гостиной Гриффиндора. Взрослый Северус привычно облокотился на портрет Полной Дамы. С этого ракурса молоденькая Лили была видна целиком и полностью, зато жалкий вид юного Снейпа не так бросался в глаза.
— Прости меня.
— Отвяжись.
— Прости меня!
— Можешь не трудиться.
Эта сцена на троих разыгрывается регулярно. Двое из актеров повторяют свои роли слово в слово, третий же – импровизирует. Иногда он уговаривает Лили простить друга детства, иногда – просит Северуса не унижаться. Потому что «забей, она все равно выйдет замуж за этого мудака Поттера, родит ему сына, и нам с тобой его придется обучать зельеварению, а он, знаешь ли, довольно хренов в этом ремесле…».
В этот раз взрослый Северус играет «на своем поле».
– Ну же, поднажми, – Северус, ухмыляясь, смотрит, как его молодое альтер эго жмется, мнется и мямлит. – Посмотри, она же колеблется!
Лили и правда как-то неуверенно себя ведет.
— Я пришла только потому, что Мэри сказала, будто ты грозишься проторчать здесь всю ночь…
Серьезно? Только из-за этого?
Северус фыркнул. Он помнил эту Мэри. Пухлая идиотка, невесть каким чудом попавшая на Гриффиндор. Храбрость, честь и благородство – ни разу не про Мэри Макдональд. Она была… ну, как этот Петтигрю из шайки Поттера. Только в юбке. Тупая и бесталанная. Хотя, чем-то же она зацепила Мальсибера. Помнится, он ее даже чуть не…
– Давай без подробностей, дружок, – Полная Дама добродушно улыбалась с портрета. – Опять приперся?
– Отвали, – беззлобно буркнул Снейп.
Уже сколько лет он хотел спросить у Дамблдора, почему портреты в воспоминаниях могут общаться с волшебниками, которые просматривают в данный момент воспоминания, но все как-то руки не доходили.
Он взмахнул палочкой, и действие остановилось.
– Начинается… – Полная Дама нарочито громко вздохнула.
– Дамблдор сегодня сказал, что если часто на что-то подолгу смотреть, то увидишь что-то совсем другое. Бред же. Нет?
– Все правильно сказал. Если долго смотреть на молодого Снейпа, можно… – она перевела взгляд с юного Северуса на взрослого, – увидеть тлен и разочарование в жизни.
– Если ты такая умная, объясни мне, – Северус сполз по стене на мраморный пол, – почему она меня не простила?
– Ты назвал ее…
– Я помню. Грязнокровкой. Но вот сама подумай: чего она так взбесилась? Одиннадцать лет жила с магглами, знать не знала о чистоте крови. Приехала в Хогвартс, проучилась пять лет. Поняла, что есть чистокровные волшебники, полукровки и магглорожденные (они же грязнокровные). Сквибов не считаем. Осознала, что по крови она в низшей касте. И что? Что это изменило?
– Например, то, что грязнокровкой ее называл именно ты?
– Не понял? – он нахмурился.
– Поясню. Давай представим, что мы пишем повесть или рассказ или я не знаю что, но там есть сюжет, когда Лили Эванс обзывают грязнокровкой. Итак. «Грязнокровка!» – вскричал… ну, не знаю, пусть Люциус Малфой. Звучит как-то… спокойно. И оно понятно, ведь Люциус весь из себя чистокровный, хотя и очевидно, что в скором времени его род выродится нахрен, потому что чистокровные все друг для друга уже родственники, – Полная Дама плеснула себе еще нарисованной вишневой настойки. Она знала, что Снейп пришел сюда надолго: как минимум до момента, пока у него – у того, который нырнул в воспоминания – не начнет ломить спину. А значит, можно со вкусом поболтать о любой чепухе. Хотя бы и о Лили Пот… Эванс. Да, Эванс.
– Мда, – согласился Северус. – Скажи такое Люциус, она бы только фыркнула и назвала заносчивым ублюдком.
– О том и речь. Продолжим. «Грязнокровка!» – вскричала Петунья Эванс, сестра нашей главной героини. Это вообще ни о чем, потому что…
– Постой, откуда ты…
– … Петунья понятия не имеет, что для волшебников значит это оскорбление. С тем же успехом она могла обозвать сестру флоббер-червем.
Северус поднялся с пола и медленно повернулся к портрету Полной Дамы.
– Откуда ты знаешь о Петунье?
– Что?
– Откуда ты знаешь о Петунье?
Полная Дама задумалась.
– Хм… Не могу тебе ответить. Просто знаю. А что?
Снейп прикрыл глаза. Полная Дама это не что иное, как…
