Глава Глава 4. Сириус Блэк спаивает Лили Эванс для Джеймса Поттера.От автора: Дорогие мои, работа была дописана мной еще в августе 2023, я просто совсем забыла ее выложить. Исправляюсь - заключительная глава истории сильной Лили Поттер перед вами.
***
- Обливиэйт, - произнесла Лили, и с кончика её палочки сорвался голубой луч заклинания.
Джеймс замер. За секунду до того, как с её покрасневших после поцелуя губ слетело окончание заклятия, он крепко вцепился в свои воспоминания. Поттер не успел достать палочку, девушка буквально застигла его врасплох - лучшего момента, чем внезапный поцелуй с Лили Эванс, которого он ждал долгие пять лет, просто нельзя было подобрать. В единственной попытке он поставил в своём сознании такой легилиминационный барьер, на который только был способен. Джеймс знал, что легилеменция при заклятии стирания памяти - всё равно что зонтик против Авады Кедавры, но он ужасно не хотел расставаться с любым фрагментом своей памяти, особенно с последними минутами.
Луч магии обвил его голову, и он почувствовал лёгкое головокружение, но не более того.
Лили напряженно застыла с вытянутой в руке палочкой, Поттер, всё ещё тяжело дыша - с наскоро выстроенным легилиминационным барьером.
И ничего. Джеймс быстро промотал фрагменты их путешествия, начиная от ворот Хогвартса и заканчивая губами своей однокурсницы, - всё было на месте, хоть и в лёгком тумане, будто записанное на старую колдокамеру. Треклятое, но отныне обожаемое Джеймсом зелье сопротивления магии продолжало действовать.
- Эванс? - с глухой интонацией произносит Поттер и молниеносным движением достаёт палочку. Он не уверен, что остатки её зелья справятся ещё с одной такой атакой.
- Джеймс? - опасливо произносит Лили и отступает назад. Она не знает, что там с его воспоминаниями, но интуиция заставляет её нервно оборачиваться на замок.
- Это что сейчас было?
- Я… - запинается Лили и выглядит так, будто сейчас расплачется, - Я просто…
- Какие воспоминания ты хотела мне стереть?! - Джеймс чувствует внутри закипающую ярость. Возможно, он ещё никогда так не злился. Его бы меньше задело, если бы она залепила ему пощёчину сразу после поцелуя, обозвала самыми мерзкими словами и никогда больше не заговорила с ним. Но отнимать у него этот момент против его воли было откровенным предательством и воровством, которое он не смог бы простить.
- Прости-прости, Джеймс, - Лили складывает руки в молитвенном жесте неосознанно, по её щекам, уже не сдерживаясь, катятся слёзы, которые совсем скоро на таком морозе превратятся в дорожки льда.
Она не пытается их стереть.
Джеймс сомневается, что это один из её хитрых способов отвлечь его внимание. Но злости в нём всё равно не хватает на то, чтобы... сделать с ней хоть что-нибудь.
Да, он буквально ненавидит её в эту минуту, яростно не понимает и жаждет отнять у неё что-нибудь в ответ. Но ответил бы он ещё раз на её поцелуй, зная все последствия? Определённо. Продолжал ли он чувствовать это всепоглощающее, подчиняющее чувство любви? Конечно. Чувствовал ли он себя идиотом? Абсолютным.
- Ладно, Лили, - он тяжело выдыхает в который раз за вечер и поднимает руки, с палочкой на виду, ожидая от неё тот же жест безоружного. Лили с готовностью прячет палочку в карман куртки и утирает слёзы рукавом. - Просто скажи мне, что именно ты хотела стереть?
Лили поджимает губы и утирает новый поток слёз. Он, по правде, ни разу не видел эту девчонку плачущей. Один раз ей сильно досталось от Эйвери, который насыпал ей красного перца в портфель, а у неё дебютировала жуткая аллергия с удушьем и прочими смертельными подробностями. Но это был первый курс и это было неконтролируемое слезотечение, вызванное биологическим веществом. Сейчас же Лили будто ревела за все годы молчания.
- Или хотя бы скажи, зачем ты меня поцеловала? - ярость Поттера утекает вместе с солёными слезами Эванс, - Это был отвлекающий манёвр?
- Нет! - тут же возражает Лили и мотает головой.
Поттер не очень-то ей верит. Но понимает, что ничего вразумительного она ему не расскажет. По крайней мере, сегодня. Костёр, в страстях оставленный без присмотра, тихо тлеет, время перевалило за полночь, пришло время возвращаться в замок.
Они идут рядом молча. Щёки и нос Лили покраснели, глаза немного опухли, а ресницы-таки слиплись и заледенели. Но Джеймс всё равно с трудом подавляет в себе желание смотреть и смотреть на неё, потому что отчётливо понимает, что считает её самой красивой девчонкой, которую только знает. Ни разу не объективная оценка, кто спорит? Но так и работает идиотское чувство любви.
В какой-то момент Джеймса совсем отпускает, он даже чувствует готовность мириться. Ну поцеловала, ну запаниковала, ну решила всё отмотать. Ну с кем не бывает?
С Лили Эванс, похоже, такое происходит нечасто. Поттер физически ощущает её грусть, чувство вины и готовность умереть, если он попросит. Джеймсу это немного льстит, но он плохо понимает причинно-следственную призму, через которую она взирает на мир.
- Эванс, - Джеймс облокачивается плечом о раму Спящей Дамы, прежде чем они входят в гостиную, - Ещё раз попробуешь меня заколдовать, всем разболтаю, что ты не умеешь целоваться.
Лили вскидывает на него померкшие глаза, вглядывается в его смеющееся лицо и улыбается.
***
Итак, у Джеймса Поттера и Лили Эванс никогда не было свиданий, теплых разговоров и согласия в чем-либо. Пока неожиданно не появился секрет, который связал их крепче любых признаний и страстных ужимок. Поттер не знает, что уж там она хотела стереть из его памяти - сам факт поиска босоножек Вивианы, их внезапный поцелуй или что-то до их совместной вылазки, но ставит свои мысли на паузу. Лили с удовольствием принимает такую стратегию и не попадается ему на глаза добрую неделю. Она даже не появляется на собрании Бойцовского клуба, что, по правде, очень радует Джеймса. Он даже думает, что вся эта история с Обливиэйтом - совсем небольшая плата за её безопасность.
Правда, теперь у гриффиндорца создавалось стойкое ощущение, что Лили стала избегать его из страха быть прочитанной. Он пригрозил ей у теплиц легилименцией, и она стала осмотрительней в выборе мест в Большом зале, на парах и общей гостиной. Главный критерий осмотрительности - «подальше от Поттера». Что ж, будто его останавливало расстояние.
Джеймс любил Лили. И вообще-то знал об этом. Поэтому физически не мог залезть к ней в голову силой. Но безумная потребность беречь её грызла изнутри.
А она не хотела беречься. Не хотела заниматься безопасными зельями после уроков, вышивкой, сплетнями – да чем угодно. Не хотела спать по ночам, потому что просто не могла. Джеймс видел, что она не спускается по утрам из спальни девочек, а сидит в гостиной с самого вечера. Она отстранённо общалась с встревоженной Алисой, потому что все их разговоры доходили до предложения обратиться в клинику Святого Мунго, где «Эванс бы помогли». Лили устало качала головой и горела этим своим внутренним пламенем секретного дела, которое заставляло её пахнуть, как колдомедицинский шкафчик.
Девушка уже не контролировала своё тело – оно засыпало когда и где ему хотелось, естественно, только не в приличное время и не в приличном месте. Пока, наконец, она не выявила для себя одну закономерность.
- Лили, - Ремус проводит с Эванс долгие вечера, за которыми они уютно молчат, изредка обсуждая что-то о домашней работе или маггловскую книжку.
Джеймс, который сегодня составляет им компанию и на время отпускает попытки выкурить Лили из мародёрской жизни, бездумно смотрит на огонь в камине, но внимательно прислушивается. Он знает этот мягкий тон Ремуса, с которым он забирается в душу, точно сигаретный дым в лёгкие.
- Лили, - приходится повторить Люпину, потому что с реакцией у девушки в последнее время беда.
- А? – откликается она и на автомате берёт дольку шоколада, которую протягивает ей Рем, - Спасибо.
Всё это - тактика прирожденного охотника, никак иначе. Джеймс ни разу не сомневался в добрых намерениях друга, но вполне мог представить, что подсев к Эванс вечером в гостиной впервые ещё три недели назад, тот уже продумывал этот разговор.
- Лили, тебе очень нравится это кресло, как мне кажется, - с улыбкой продолжает он и окидывает взглядом собственно, кресло, в которое с ногами забралась девушка. Она кивает и ждёт продолжения, - Так сильно, что ты не желаешь расставаться с ним и по ночам?
Лили смеётся, а Джеймс поражается таланту друга говорить. Потому что если бы этот же самый вопрос задала Алиса, с которой они дружили седьмой год, Лили захлопнулась бы на тридцать два замка. А сейчас она кивает и смеётся. Кивает и смеётся.
- Есть такое, - Лили переводит глаза на Поттера и задумчиво вглядывается в его лицо, хотя, вероятно, не осознаёт этого. Джеймс в свою очередь не собирается притворяться, что не слушает их разговор. И, кажется, её это устраивает, потому что она сама продолжает:
- Я не могу заснуть у себя наверху. Не могу заснуть в лазарете и даже в ванной старост, я пробовала, - добавляет она со смехом. – Получается выспаться только здесь, в гостиной.
- В этом самом кресле, - добавляет с улыбкой Рем.
Джеймс Поттер тем временем знает, почему у Лили Эванс получается выспаться только здесь. Просто только здесь он может подойти к ней, опуститься на колени, занести над ней волшебную палочку, иногда коснуться своими губами ее виска и забрать её сновидения себе. Не смотря в них. Пока что не смотря.
Раньше парень выполнял обязанности «продавца песком» периодически, не чаще раза в неделю, пока Лили не стала стабильно ночевать в гостиной. Тогда Джеймс бродил по замку, летал на метле или болтал с мародёрами у себя часов до двух ночи, после чего отправлялся разгонять её кошмары. Каждый день.
Лили, вероятно, не знала об этом. Она верила в магию любимого кресла больше, чем в магию Джеймса Поттера.
- Джеймс, может, тебе тоже обзавестись любимой мебелью, ты неважно выглядишь последнее время, - Ремус устремляет свой хитрый взгляд на друга, и Джеймс думает, что Лунатику в полнолуние надо бы перевоплощаться не в волка, а в лису. Конечно, он знает, из-за чьих кошмаров Джеймс мучается мигренью. Но чего он добивается сейчас?
- Я в порядке, Луни, - говорит он интонациями Сириуса, закрываясь от дальнейших попыток сближения.
- Я так не думаю, - возражает друг и протягивает следующую порцию шоколада внимательно слушающей их Лили. – Вид у тебя даже хуже, чем «нездоровый». Как считаешь, Лили?
Девушка удивлённо замирает с пальцем у рта, с которого слизывает пятнышко подтаявшего шоколада.
- Тебе снятся кошмары, Джеймс? – спрашивает она осторожно, и в её голосе звучит необходимость знать. Эта необходимость режет Джеймса её зелёными-зелёными глазами.
- А тебе, Эванс? – не сдерживается он и уже готовится пустить все старания Ремуса по воздуху новой ссоры, но Лили неожиданно отвечает:
- Да.
Джеймс приподнимается на руках и поворачивается к ней всем корпусом, всем телом - готовясь слушать, а потом догонять и оберегать, если понадобится.
- Что тебе снится? – тихо спрашивает он и пытается подавить в своём голосе нетерпеливую надежду узнать.
«Давай же, Лили. Просто позволь мне узнать, с чем мы боремся».
Девушка подбирает под себя ноги и садится на колени. Спина ровная, руки не находят себе места, глаза ищут искренность за его очками. И находят. Джеймс понимает, что чуть ли не переходит в легилименационное убеждение, когда в гостиную врывается Сириус.
- Чё как, пацаны и пацанессы? – плюхается он рядом и разрушает своей задницей все надежды Джеймса и Ремуса. Те смотрят мрачно, Лили – скорее с облегчением. – Вы какие-то жуткие, братва. Лилс, я что-то испортил?
- Не больше, чем обычно, Сириус, - улыбается она и принюхивается, - Да ты пил! А как же пробежка утром?
- Всё будет, детка! Только ты, я, рассвет и пыхтение Хвоста рядом, - он вскакивает, чтобы приземлиться на её подлокотник, закинуть руку на плечо, а второй мечтательно провести по воздуху, мол, только вообрази.
- И твоё похмелье, - добавляет Ремус.
- Луни, - начинает он и усаживается рядом с Люпином на пол, обнимая и практически утягивая того на свои колени, - Я не мог иначе – отмечал твою победу.
- Какую победу? Полегче, Сириус, - Ремус пытается всунуть ребро ладони между своей шеей и объятиями Блэка.
- В этом, как его… турнире по юношеской мозгодрочильне.
- Это теоретическое состязание по ЗОТИ, и я в нём ещё не победил - оно завтра.
- А я в тебе никогда не сомневаюсь, Луни, - Сириус носом зарывается в каштановые волосы Люпина и почти что стонет. Краснеют все, кроме Блэка. – Я уже нарисовал плакаты группы поддержки.
- Это не матч по квиддичу, какие плакаты, - Люпин пытается выпутаться из туго сплетенных вокруг него конечностей друга и одновременно с этим не показать лицом отчаянье это сделать.
- «Луни, сделай им кусь!» или «Ремус, я хочу от тебя детей», как лучше звучит?
- Ты ведь не только пил, да, Сириус? – голос Рема становится серьёзным, и он переглядывается с Джеймсом, - Что ты мешал с алкоголем?
- Обижаешь, - протягивает черноволосый повеса, но обиженным не выглядит, только крепче прижимая к себе Люпина, - Портить благородное огневиски этими психотропными подлостями. Я исключительно их прикуривал.
- Ага, всё, понял, - тяжело вздыхает Ремус и пытается подняться с Блэком на себе, - Давай-ка пойдём наверх.
- В спальню?
- Именно, Сириус, - пыхтит Люпин, и Бродяга разом вскакивает на крепкие ноги, тем не менее не выпуская рук из-под подмышек Ремуса.
- Как скажешь, друг, я к твоим услугам, Луни, я всё для тебя, о тебе и про тебя, - тараторит Блэк и позволяет себя увести.
Джеймс провожает их взглядом и снова поворачивается к Лили, которой уже удалось незаметно улизнуть.
***
Джеймс не очень-то придаёт анализу произошедшее в Тёмном лесу. Да, он признался Эванс в чувствах. Да, она поцеловала его в ответ, а потом попыталась стереть ему память. И что? Многие счастливые истории так и начинаются.
По правде, Джеймс не раздумывает над причинно-следственными связями поведения Эванс, потому что очень боится, что руководит ей отнюдь не любовь. Эта девочка строила какие-то грандиозные планы на свое будущее и яростно хваталась за все навыки выживания, которым её мог научить Хогвартс.
Поттер без труда соотнёс зелье сопротивления чарам, башмаки Вивианы и поведение Лили в поединках. Разумеется, она не использовала улучшенное варево в бойцовском клубе. Они с Ремом первым делом проверили чуткость сканирующих чар, попытавшись пройти с каплей зелья во рту, и получили по нехилой магической затрещине от обиженного подвала. Тот отказывался пускать их внутрь ещё добрую неделю.
Нет, Лили не пыталась жульничать. Она лишь упорно тренировалась в обороне. И была в этом хороша.
Эванс дошла до такого уровня, что поединки с ней у большинства вызывали настоящую головную боль. Да, она всё ещё не могла похвастаться серьёзным уроном при атаке, но как же сложно было сбить её с ног. Лили петляла и уворачивалась, точно дым, который пытаешься поймать руками. Когда же избежать прямого столкновения с чужой магией не удавалось, ведьма создавала магический щит, который своей прочностью выводил соперника из себя.
Конечно, у Лили уходила львиная доля физических и магических сил на такую тактику. Бои выходили зрелищными, но не слишком продолжительными. Сказать по правде, в условиях реальной схватки её техника стала бы фатальной. Однако девушка упорно вкладывалась в заклинания защиты. И Поттеру оставалось лишь догадываться, против кого она выстраивала такую оборону.
Было ли это связано с её кошмарами?
Джеймс всё ещё не осмеливался залезать в её голову, хотя Лили буквально напрашивалась. Избегала его, как драконьей оспы, но при этом была перманентно рядом. Он, разумеется, не преследовал её, не загонял в угол, давал максимальное пространство в компании мародёров. Он даже сократил количество угроз по изгнанию ее в шею из бойцовского клуба до минимума, стоило ей научиться держать удар и выходить из поединков не в мясо.
Видит Мерлин, она не ценила его попытки дистанцироваться. Эванс проводила свободные вечера с Люпином у камина, разрабатывая способы незримого расширения и модификации местности подвала по типу Выручай-комнаты. Утром она наяривала круги вокруг Хога на пару с Бродягой. За обедом обсуждала любимые сладости с Питером и давала тому советы по охмурению Джанет Стикс с Хаффлпафа. Во всех этих мероприятиях участвовал и Джеймс, хотя раньше не проявлял особого интереса к пробежкам и личной жизни Хвоста, а идею с расширением “Бывалого героя” считал заведомо провальной.
Теперь же он чувствовал необходимость проводить с друзьями всё своё время, потому что его друзья - единственное, что привлекало в нём Лили Эванс.
Прошло больше двух месяцев с их вылазки в Тёмный лес, но Лили так ни разу и не обратилась к нему напрямую. Она нашла общий язык с каждым из его друзей и буквально стала своей в доску, но при этом панически избегала с ним зрительного контакта. А он, как последний параноик, кожей чувствовал ее глаза, цепляющиеся за его затылок.
Или он хотел так думать?
Он много чего хотел. Например, пошарить в её мыслях, кошмарах и желаниях. Загнать в угол, встряхнуть за плечи и спросить, что происходит. Или смять в руках и прижаться губами… Последнее приходило на ум уж слишком часто. Он мог поклясться, что периодически всё ещё ощущал тот поцелуй на губах.
Но кто мог его винить? Она первая позволила эту близость и запустила целый ворох желаний в голове Джеймса.
Лили Эванс была единственной девушкой, которую Джеймс Поттер когда-либо хотел. Сердцем, телом и душой. И он яростно не понимал, что мешало ему получить её целиком. А эта ведьма не спешила посвящать его в детали.
***
Пробежки с Бродягой и Эванс по утрам дали неожиданной бонус. Джеймс Поттер стал лучше летать. Бег будто задавал особенный настрой на собственное тело, что улучшало манёвренность. А дополнительные отжимания укрепляли мышцы плеч и увеличивали дальность и силу броска. Всё это он, конечно, сурово ввёл в тренировки своей сборной.
Метаясь два месяца в собственных мыслях, Джеймс Поттер почти не заметил, как команда Гриффиндора разгромила Слизерин со счётом 210:160, при этом снитч поймал ловец в зелёной форме. Капитан гриффиндорской команды же самолично забил тринадцать квоффлов в кольца противника, чем поставил рекорд школы.
Пьянка намечалась знатная. В гостиную красных битком набились все четыре факультета, включая побежденных слизеринцев, которые побежденными себя отнюдь не считали. Мол, они своё дело сделали - снитч поймали. Кто виноват, что в Поттера вселился дух усопшей Герти Кеддл, основательницы квиддича, и даровал ему поставить этот треклятый рекорд именно в их совместном матче.
Когда гостиная перестала вмещать в себя пьяные тела, тусовка, точно инфекция, стала распространяться на астрономическую башню, башню Когтеврана, совятню и все коридоры, соединяющие их. Возникало ощущение, что Макгонагалл просто где-то умерла от счастья, и только это спасало старшекурсников от наказаний и взысканий за прогулки после отбоя.
Джеймс, порядком уставший от объятий и хлопков по спине, мостится на подоконнике в красной гостиной и с наслаждением откидывает голову на холодное стекло. Полбутылки сливочного пива в желудке дарят некоторую легкость и простоту мыслям. Прошлые заботы кажутся не такими уж значительными. Как-нибудь определимся, как-нибудь вырулим.
Он наблюдает за однокурсниками сквозь полуприкрытые веки, пока вдруг его взгляд не натыкается на рыжее каре, пробивающееся сквозь шумную толпу к выходу. Лили сменила школьную форму на черную облегающую водолазку под горло и красную клетчатую юбку на добрых две ладони выше колена. Голые ноги отчасти прятали высокие вязаные гольфы, в волосах кокетливо поблёскивали серьги-кольца. Поттер недоуменно прищуривается.
- Эванс! - кричит он, в два больших шага настигая ее и в последний момент останавливая себя в желании схватиться за ее ладонь.
- Джеймс! - он чувствует в её голосе искусственно созданный энтузиазм. Она неосознанно тянется к краю расклешенной юбки, как бы проверяя, на месте ли она. Заметив, что парень проследил взглядом весь путь её ладоней, она неловко упирает руки в боки, пытаясь придать себе уверенности. - Слышала, ты поставил рекорд! Ты молодец!
И она почти приподнимается на носочки, чтобы похлопать его по плечу. Джеймс подавляет рефлекторное желание увернуться.
- Видела, - поправляет Поттер, даже не скрывая, что на каждом матче первым делом ищет её среди болельщиков, - Ты для меня нарядилась?
На щеках Лили появляется лёгкий румянец, но она быстро берёт себя в руки в буквальном смысле, обхватывает талию пальцами и расправляет грудь.
- Столько игроков в квиддич сегодня не спят, и каждый прекрасно летает, - девушка пожимает плечами, отчего тонкие кольца в её ушах начинают танцевать, - Как я могу упустить возможность попросить об индивидуальном занятии?
Джеймс сжимает челюсти и медленно выдыхает.
- Ты же сказала, что если я не соглашусь, не будешь звать никого другого, - напоминает он.
- Потому что у меня не было подходящих друзей, да, - она кивает, затем невообразимо кокетливо заправляет прядь отросших волос за ухо и смотрит на него снизу вверх, - Но ведь сегодня всё может измениться.
Поттер в отчаянии запускает обе руки в собственные волосы, но ерошит их не в попытке придать им нужный вид, а сбросить витающее между ними напряжение. После чего неожиданно смеётся:
- Ты что, дразнишь меня, Эванс?
- Если только чуть-чуть, Джеймс, - улыбается она и, уже развернувшись к выходу, почти шепчет, - Ещё раз поздравляю с победой.
Парень бросает быстрый взгляд на настенные часы, где толстая стрелка неумолимо движется к двенадцати, после чего не раздумывая следует за однокурсницей. Не то чтобы в Хогвартсе после полуночи насиловали и убивали. Но сегодня по коридорам бродила пьяная подростковая нечисть, а юная мисс Эванс решила пощеголять мимо них в непривычно женственном облике. Джеймс не ревновал, он перестраховывался.
Не успела Лили толкнуть портрет Полной Дамы, как путь ей преградил Сириус с двумя стеклянными бокалами, до краев наполненными розоватой блестящей жидкостью.
- Оу, что это за леди? - Блэк играет бровями, точно последние семь лет осваивал не магию, а пантомиму.
- Ей богу, Блэк, будто бы это моя первая юбка, - закатывает глаза Лили, пытаясь протиснуться мимо него боком.
- Первая половина от юбки, моя милая, - поправляет довольный Блэк и мягко оттесняет девушку от прохода, невербально левитируя себе на нос маленькие круглые очки, ужасно похожие на собственность МакГонаггал, - Но-но, мисс Эванс, проход только по проездному стакану старушки «Глории».
- Бродяга, мы уже выяснили, что среди твоих многочисленных талантов нет навыков бармена, - сочувственно качает головой Джеймс.
- Я улучшил формулу. Всё безопасно, кисло-сладенько, - Блэк улыбается абсолютно по-чеширски, - Вон, я уже проверил на Луни.
Он кивает на Ремуса, лежащего на ковре у камина в позе трупа. Тот глухо откликается:
- Я тебя проклинаю.
- Он пытался сказать «обожаю». У парня язык заплетается. Алкашка годная, - заверяет Сириус, нетерпеливо протягивая им два стакана, - Кроме того, я не уверен, что у вас есть выбор. На входе висит заклинание пьяницы, лично мной разработанное. Оно выстрелит в любого выходящего без фирменного напитка внутри. И уж за его алкодействие я готов поручиться.
Джеймс скептически поднимает брови, готовясь вступить в новый спор, как вдруг Лили с совершенно невозмутимым видом берёт предложенный стакан и выпивает залпом. Пинту одному Мерлину известного пойла. До дна. В первую секунду её кидает в сторону, и она вздрагивает, как от волны мурашек. Затем замирает ещё на минуту, жмурится, пытаясь прийти в себя, и наконец выпрямляется.
- Я бы ещё поработала над вкусом, - она возвращает стакан онемевшему Сириусу и покидает гостиную через портретный проём.
- Вот это женщина, - приходит в себя Блэк, потом настойчиво протягивает ещё полный стакан Джеймсу, - Тебе стоит поторопиться.
- Блядь, Блэк, - ругается Поттер, но послушно опустошает свою дозу, боясь тратить время на споры. Теперь Лили бродила по ночному Хогвартсу не только красивая, но и пьяная.
Коктейль оказывается до странности приемлемым. Крепким, хватающимся за язык, обжигающим горло и бьющим прямо в голову. Но терпимым. Джеймс вообще-то пробовал множество алкогольных экспериментов Сириуса. Были и такие, выживание после которых казалось ему ничем иным, как чудом.
- Ну не так плохо же? - с надеждой спрашивает друг.
Джеймс смотрит в стакан и пожимает плечами. Мол, я ещё жив и стою на ногах, в целом неплохо, да.
- Через сколько приход? - спрашивает Поттер.
- Минут пять-десять.
- Тогда я пошёл, - Джеймс толкает портрет и выходит в пустой коридор.
Он и не надеется встретить там ожидающую его Лили. Тогда парень достаёт из кармана толстовки карту, произносит клятву шалости и находит две маленькие ступни в северном крыле четвертого этажа. Шустрая.
Он не побежит по сумасшедшим лестницам, которые только и ждут его, чтобы прокатить по всем этажам, избегая нужного. Учитывая удивительную способность Лили пропадать с карты, у него не было на это времени. Вместо этого Джеймс поворачивает направо, проходит несколько шагов до портрета вельможи с котом, чешет у последнего за ухом и проскальзывает в открывающийся проём. Ещё десять шагов, крутой спуск по темной лестнице и он выходит через портрет-близнец в заброшенный коридор четвертого этажа. Если он пройдёт по нему до следующего поворота, то…
- Боже, Поттер! - вскрикивает Лили, наткнувшись на него на углу. Она комкает правой рукой собственную кофту в кулаке в попытке успокоить сердце, - Ты как здесь оказался?
Джеймс замечает, что волосы её растрепались. Вероятно, от быстрой ходьбы. Пыталась удрать.
- То же самое хочу спросить у тебя. Ты немного сбилась с маршрута. Места, где сейчас пасутся игроки в квиддич, на два этажа выше.
Лили смеется. Чуть-чуть интенсивнее, чем следовало бы. Наверное, пойло Сириуса начинает действовать.
- Но самых лучших охотников, как видишь, можно встретить только в заброшенных коридорах, - возражает она и недвусмысленно смотрит ему прямо в глаза.
- Если изначально это была охота на меня, почему ты пытаешься удрать? - Джеймс скептически скрещивает руки на груди и прислоняется плечом к стене.
- Ох, Джеймс, - она беззастенчиво кладёт руку на его предплечье и доверительно сообщает, - Да разве ты обратил бы на меня внимание, если бы я постоянно не удирала от тебя?
Лили пьяна. Конечно, до потолка было ещё далеко, но эта абсолютная искренность, то и дело прерываемая смехом, бесконечный зрительный контакт. Она даже не представляла, какое действие могла производить на него при желании.
Он смотрит на её рыжие волосы, нежные веснушки, искрящиеся весельем зелёные глаза, чувствует через толстовку тепло её маленькой ладони и тихо возражает:
- Обратил бы.
- Что? - переспрашивает она, привставая на носочки и подходя к нему буквально вплотную, чтобы расслышать.
Поттер мотает головой и отходит на шаг, стараясь держать дистанцию. Он не понимает, почему Эванс уже настолько пьяная, а он всё ещё чувствует разве что общую слабость и расслабленность. Неужели он приобрёл иммунитет за годы дегустации алкогольных шедевров Блэка?
- Ты меня нашла. Хорошо, я на всё согласен. Отвезу тебя, куда скажешь, - кивает он, и лицо Эванс озаряется детским восторгом, - Теперь пойдём обратно.
- Я пока не могу, Джеймс, - девушка мотает головой, и её губы выгибаются грустной дугой, - У меня важное дело.
Лили озирается по сторонам, будто пытается найти его прямо здесь, затем беспомощно смотрит на однокурсника.
- Только вот я не помню какое.
Поттер устало трёт место между бровями.
- Может, тогда я отведу тебя в башню, ты поспишь и завтра вспомнишь? - с надеждой спрашивает он.
- Завтра никак нельзя, надо сегодня! - Лили хватается за виски и бормочет, - Семь раз направо, один налево… Что же это такое?
Лили ведёт в сторону и Джеймс подхватывает её под локоть.
- Голова кружится, - смеётся девушка и послушно кладёт свою руку на предплечье Поттера, - О боже! Ну конечно! Следом добавить пыльцу венгерского кружева!
- Ага, отлично, у нас уже бред, - парень аккуратно пытается увести Лили обратно. Та вырывается из его рук.
- Мне нужно проверить зелье!
Джеймс поджимает губы и поднимает брови:
- И где же ты его оставила?
- Я… Ох, - Лили хватается за голову, - Я присяду, ты не возражаешь? Только присяду совсем не по-девичьи.
Джеймс только и успевает, что стянуть толстовку через голову и кинуть её под попу любви всей своей жизни. Эванс благодарит его, скрещивает ноги по-турецки, упираясь затылком в стену и прикрывая глаза, и клянётся выстирать все его вещи, как только они здесь закончат. Поттер садится рядом на корточки и участливо интересуется, чувствует ли она себя достаточно плохо, чтобы вернуться.
- Где же оно варится… - задумчиво шепчет девушка.
- Может быть, в спальне девочек? - с надеждой спрашивает парень.
- Точно нет, - мотает головой, - Там бы его нашли. В каком-то секретном месте, в которое просто так не зайдёшь… Да! - Лили вскакивает, подхватывая кофту и пытаясь натянуть её обратно на Поттера.
- Вспомнила?
- Да! - повторяет она, - Ты мог бы проводить меня? Если кто-нибудь ждёт тебя где-нибудь в другом месте, я потом обязательно извинюсь за твое опоздание, хорошо?
Лили всё больше напоминала ребёнка с дефицитом внимания и гиперактивностью. Джеймс, даже не надеясь, что она вспомнит что-нибудь завтра, искренне отвечает:
- Сегодня я хотел встретиться только с тобой.
- Здорово! А то, кажется, я могу заблудиться. Если я отключусь, ты должен позаботиться о зелье вместо меня. От этого зелья зависит наше будущее.
И Лили Эванс обхватывает его ладонь своей, утягивая за собой. Поттер послушно следует за ней, пытаясь привыкнуть к холоду её руки. Он игнорирует желание переплести их пальцы. Гриффиндорка сейчас эмоциональным интеллектом не превышала пятилетнего ребёнка и вряд ли вкладывала какой-либо романтический смысл в этот жест.
Они прослонялись по Хогвартсу ещё минут двадцать, пока наконец не остановились у совершенно голой стены одного из коридоров. Лили уставилась на неё с невероятно сосредоточенным видом, но ничего не происходило.
- Эванс? - осторожно спрашивает Джеймс.
- Тшш, - нетерпеливо шикает она и буквально отбрасывает его руку, - Я должна сосредоточиться на том, чего хочу.
Наконец, до Поттера доходит. Выручай-комната. Где ещё она могла скрываться от Карты Мародёров, как не в месте, которого даже на ней нет. Конечно.
Внезапно в стене начинает проступать дверь, Лили берётся за ручку и открывает её, снова хватая его за руку и приглашая за собой.
Джеймсу кажется, что они оказались в ещё одном классе для зелий. Только воздух здесь более свежий, а сквозь окна сочится лунный свет. В центре стоят несколько столов, на одном из них расположился пузатый котелок, дно которого лениво облизывают языки пламени старенькой горелки. На соседнем столе лежит разделочная доска, множество чистых склянок и угрожающий набор по измельчению, аккуратно разложенный в ряд на кожаном полотне с креплением для каждого колюще-режуще-давящего инструмента. Стены подпирают три деревянных шкафа, первые два заставлены пузырьками и коробочками, третий - книгами. В углу комнаты у окна полулежит еле живое кресло.
Лили склоняется над готовящимся зельем и с наслаждением принюхивается:
- Успели, - заключает она и отправляется к шкафу с ингредиентами, достаёт фиолетовую металлическую коробочку, которую открывает на разделочном столе.
Джеймс осторожно осматривается, заглядывает в котёл, из которого на него смотрит буквально прозрачная вода. Он даже не чувствует восходящего предполагаемого пара.
- Что ты варишь? - спрашивает он, - Зелье сопротивления чарам, я полагаю?
Лили уклончиво то ли хмыкает, то ли хихикает, водружая на себя чёрный кожаный фартук. Она неловко пытается застегнуть ремешки у себя на боку, но пьяные пальцы едва ли слушаются. Джеймс нетерпеливо перехватывает инициативу, одним движением затягивая застёжки у неё на талии. Лили спокойно наблюдает за его руками, затем задирает голову и с улыбкой благодарит его. Он не спешит отходить, с опаской поглядывая на острые предметы на столе и соотнося их с вышеупомянутыми пьяными пальцами девушки рядом.
- Давай-ка лучше я. Раз уж от этого зелья зависит наше будущее, - он мягко, но настойчиво оттесняет её плечом в сторону, - Расскажи, как это правильно делать.
Эванс не спорит и достаёт из коробки совсем не хрупкую пыльцу, а засохшие корни, и кладёт их на доску.
- Нужно нарезать их как можно тоньше вдоль хода волокон, - Лили указывает пальчиком на длинный вытянутый нож с загибающимся кверху остриём.
Поттер послушно выполняет инструкции. Когда работа сделана, он собирает истерзанное растение в миску и следует за Лили к котлу.
- Ты знаешь, что корни венгерского кружева раньше вплетали в кольчугу охотников на драконов? Из-за потрясающих защитных свойств, - увлечённо рассказывает девушка, помешивая зелье, которое тем временем меняет свой цвет на сиреневый.
- Ты расскажешь мне, на какого дракона собралась охотиться? - спрашивает Джеймс.
Лили грустно улыбается, откладывает ложку в сторону, палочкой накладывает очищающие чары на весь инструментарий и стягивает тяжелый фартук через голову. Ещё минуту наблюдает за переливами оттенков в котле, поправляет растрепавшиеся волосы и наконец отвечает:
- Нет.
Джеймс тяжело выдыхает.
- Когда ты сказала «наше будущее», ты имела в виду будущее всего магического мира или наше с тобой будущее?
Лили закусывает губу и мотает головой.
Очень понятно. Спасибо.
Эванс забирается на стол рядом с котлом и неловко смотрит на Поттера, болтая ногами:
- Не задавай вопросов, на которые я не смогу тебе ответить. Тебя это только расстроит.
- Так может стоит ответить хотя бы на один из них? - внутри парня тихо закипает злость.
Девушка поворачивает голову к зелью, будто сейчас то очень нуждается в её наблюдении. Джеймс подходит к гриффиндорке вплотную, почти касаясь её коленей собственными тазовыми костями, буквально дыша ей в затылок. Лили автоматически поправляет края юбки, замечает, как руки Поттера упираются в стол по обе стороны от неё и неловко ёрзает.
- Эванс, - зовёт её тот самый Поттер.
Девушка вскидывает голову. Зря.
Лицо Джеймса оказывается настолько близко, что его дыхание почти опаляет её. Он внимательно смотрит в её глаза и задает ещё один вопрос, на который ранее она ему так и не ответила:
- Почему ты пыталась стереть мне память?
Его карие глаза обладают гипнотическим действием, Лили поспешно прячет собственные зелёные в складках юбки.
- Эванс, - Джеймс требовательно возвращает зрительный контакт, и она послушно поднимает голову, будто боится, что иначе он возьмёт её за подбородок и утянет наверх.
- Сириус не добавлял в свой коктейль сыворотку правды? - Лили искусственно смеётся, - Почему мне так хочется быть с тобой откровенной?
- Потому что это было бы справедливым, - Джеймс немного наклоняется, и теперь их глаза находятся на одном уровне, на расстоянии десяти сантиметров, не больше. - Мне кажется, я лезу отнюдь не в чужое дело.
- Хорошо, - Лили облизывает губы и дерзко встряхивает головой, - Что если я защищаю тебя, Джеймс Поттер?
- Ох, спасибо, Эванс! Я как-нибудь обойдусь без твоих оберегов, - почти злобно цедит Поттер, который чертовски устал от этих головоломок, - Окей, если ты не можешь рассказать, почему пыталась наложить на меня заклинание, использование которого могло практически засадить тебя в Азкабан, я спрошу что попроще. Я тебе нравлюсь, Эванс?
Он спрашивает её в лоб, от неожиданности Лили отвечает чистую правду:
- Порой даже слишком, - и как бы в подтверждении этого чихает в ладони, почти сталкиваясь с парнем напротив лбами. Лишь убрав руки от лица, её зрачки мгновенно расширяются в осознании только что сказанного и она в панике снова прикрывает рот руками.
У Джеймса кружится голова.
- Но ты не хочешь быть со мной? - спрашивает он чуть огрубевшим голосом.
- Хочу, - вырывается изо рта девушки, и она крепче зажимает его руками.
Может, в похлёбке Сириуса и правда был виритасерум. Или Лили была хронически честной под алкоголем. В любом случае, позже он обязательно поблагодарит Бродягу.
- Но вместе мы не будем, правильно я понимаю? - хмурится он и внимательно всматривается в её лицо.
Лили мотает головой и повторяет за ним точно эхо: «Не будем».
- Блядь, - шепчет парень и со вздохом опускает голову на её левое плечо, Лили отнимает руки ото рта и хватается за край столешницы, чтобы не упасть назад от тяжести и близости его тела. - Не понимаю.
Его волосы щекочут ей щёку. Ее запах щекочет его ноздри. Нечто свежее вроде весенних цветов и дождливого послевкусия, но в то же время теплое и пряное, как булочки с корицей и кориандром. Он вдыхает поглубже, стараясь оставить этот букет в памяти на долгие дни, если не годы. Потому что он не знает, когда в следующий раз сможет настолько приблизиться к ней.
- Тогда я не буду спрашивать разрешения, - предупреждает он прежде чем прижаться к ее губам.
Поцелуй выходит скомканным, влажным и злым. Джеймс выражает в нём всю гамму своих ежедневных стенаний по поводу её непокорности, неприкосновенности и неизведанности. Он остановится в первую же секунду, если она предпримет даже крохотную попытку оттолкнуть его. Но Лили цепляется за ткань его пыльной кофты, как за спасательный жилет. Она не даёт ему отстраниться, как впрочем и приблизиться. Ему кажется, внутри себя она также держала палец на курке маггловской винтовки все эти два месяца, если не больше. Это доказывает та готовность, с которой она встречает его язык, прижимается к нему грудью и сцепляет лодыжки на его поясе, стоит ему разместиться между ее бедер. Она целует его влажно и горячо, будто ни один раз проигрывала этот сценарий в своей голове. Мокрые звуки их почти отрепетированного поцелуя заставляют Джеймса буквально терять сознание. Если раньше ему казалось, что он был хорошо знаком с возможностями своего возбуждения, то сейчас он был почти уверен, что вот-вот умрет. Если не ощутит Эванс еще ближе. Если не прикоснется к ней кожа к кожа.
Лили тихо стонет, когда он нетерпеливо вжимается своим затвердевшим телом теснее между ее ног. Джеймс конечно не собирался переходить черту, но у него были надежды на то, что Эванс вовремя оттолкнет его. Как делала всегда. Но девушка первая запускает руки под его толстовку и очерчивает подушечками пальцев его напряженный пресс, двигаясь выше к груди. Поттер чувствует, как звереет и теряет остатки контроля, однако все еще не решается позволить себе столько же в отношении ее одежды, живота и груди.
Девушка переносит руки на его лицо, запуская кончики пальцев в непослушные черные волосы, посасывая и напоследок кусая нижнюю губу парня, прежде чем оторваться от него. Она тяжело дышит, упирается лбом в его лоб, но не позволяет ему вернуться к ее губам.
- Нам нельзя… - лепечет она, и Джеймс протестующе рычит. Он вырывается из ее рук и снова вовлекает ее в поцелуй. Гриффиндорка дает себе передышку в сопротивлении и послушно оглаживает его язык своим, проходит кончиком по его губе и снова разрывает контакт.
- Да кто, блядь, запрещает? - зло спрашивает парень и буквально сминает ее в следующем поцелуе, который она также прерывает через несколько секунд.
- Я просто… просто, - Лили путается в словах и мыслях, но упорно уворачивается от новых попыток Поттера прикоснуться к ее губам. Тогда он спускается ниже и одним ловким движением пальца оттягивает высокий ворот ее водолазки, после чего начинает покрывать горячую кожу ее шеи мелкими поцелуями. Сначала осторожно, затем позволяя себе всё больше, внимательно считывая ее полную капитуляцию перед такими ласками.
Он пообещал себе отступить в ту же секунду, как почувствует от нее хоть малейшие признаки сопротивления. Он бесстыдно врал себе. Как впрочем и она ему, когда отталкивала его руками, но невозможно тесно продолжала сжимать его талию бедрами. Его майка задралась, и он чувствовал ее пылающую голую кожу своей. Это было лучше чем любой секс, который был у него до этого.
- Я просто знаю, что будет дальше! - выпаливает она наконец, но все еще не собирает в себе достаточно сил, чтобы опустить голову и перестать выгибаться навстречу его губам. Она еще раз с силой упирает руки ему в грудь.
- И что же? - на секунду он отрывается от ее шеи и восстанавливает зрительный контакт, взывая ко всей своей выдержке. В качестве компенсации его широкие ладони неосознанно ложатся на ее бедра, большие пальцы очерчивают круги на ее коже, мгновенно ощущая электрический ток вспыхнувших мурашек.
Все-таки он был пьян. Джеймс знал, что держал бы контроль намного лучше, если бы не розовое детище Блэка.
- Потом… потом будет ребенок и… - тяжело дыша, произносит Лили и облизывает губы. Она бегает глазами по его лицу и не может подобрать следующие слова.
Джеймсу же хватает и первых, чтобы немного прийти в чувства.
- Стой, Лили, - он слегка отодвигается, чтобы наклониться и снова поймать ее глаза, - Я не стану… - он смущается и зеркально облизывает свои губы в волнении, - Я не зайду дальше, пока ты не захочешь этого. Я в любом случае женюсь на тебе, мы можем и подожд…
- Что? Нет! - Эванс мгновенно краснеет и отдергивает руки от его груди, будто ошпарившись, - Ты меня неправильно понял! Я не переживаю о том, что ты можешь поступить со мной бесчестно…
- Но?
- Я в принципе не могу выйти за тебя замуж, - в волнении произносит она и выдыхает. Будто избавилась от большой тайны.
Джеймс скептически поднимает брови, ничего нового для себя не узнав.
- Это какой-то обет безбрачия зельеваров? - он старается скрыть за усмешкой то, что ее последние слова его задели. Тем не менее он на автомате оправляет ее юбку и ставит руки на стол по обе стороны от нее.
- Нет, - Лили некомфортно от внезапной дистанции, и она накрывает его ладони своими, - Просто мне известно, что если мы станем семьей, мы оба погибнем.
Джеймс пораженно моргает. Девушка выглядела по-настоящему грустной и искренней. Это не было похоже на пьяный бред. В ней читались уверенность и обреченность.
- Откуда ты знаешь? - тихо спрашивает он, уже предчувствуя ответ.
- Мне снится сон, - также тихо отвечает она и вся сжимается от воспоминаний, - В нем у нас есть сын, и волшебник в черном всегда приходит убить его. Мы пытаемся защитить его и… умираем от его палочки. Сначала ты, потом я.
- Почему ты уверена, что это не обыкновенный кошмар? - уточняет парень и одним невесомым движением поворачивает свои кисти так, что теперь они с ней соприкасаются ладонями. Он едва заметно переплетает их пальцы и это чувствуется так, будто они были рождены для этого прикосновения. Так правильно и понятно.
- Потому что он детально повторяется больше полугода, - поясняет она и смотрит на их сплетенные руки, не делая попыток вырваться, - Потому что я чувствую почти физическую боль каждый раз, когда зеленый луч убивает нас. Я буквально ощущаю магию этого волшебника. Такие кошмары могут быть просто кошмарами в маггловском мире, но не среди магов. Это похоже на пророчество.
Джеймс хмурится и старается успокоить бешено бьющееся сердце. Он чувствует себя двояко: с одной стороны, тихое чувство ужаса от вероятной правдивости ее слов, с другой, странная радость от реальности общей судьбы. Она отталкивала его не без причины.
- Что ему нужно от нашего… сына?
- Я не знаю, - отвечает Эванс, - Я вижу вечер только с того момента, когда он врывается в наш дом и до нашей смерти.
- Поэтому ты варишь это зелье? - внезапно догадывается он, - И упорно бьешься над защитными чарами? Ты ищешь способ отразить… - он медлит, - …Аваду Кедавру?
Девушка кивает.
- А полеты на метле тебе нужны, чтобы…?
- Чтобы достать скорлупки из весенней кладки омниокулуса. Это серебристая птица, она гнездится высоко в горах раз в тринадцать лет. А скорлупа ее яиц может дать зелью эффект отражения заклятия, - она кидает короткий взгляд на котел, - Но это только в теории. Я все еще не уверена, что добьюсь достаточной мощности защиты. Поэтому легче и вовсе…
-… не сближаться со мной? - продолжает за нее Джеймс и горько хмыкает.
- Да, - осторожно подтверждает она, склонив голову и пряча лицо за рыжими прядями.
- Поэтому ты пыталась стереть из моей памяти наш первый поцелуй?
Лили кивает. Парень ненадолго задумывается.
- И все же ты меня поцеловала, - констатирует Поттер, - И если ты соврешь, что не чувствуешь ко мне то же, что и я к тебе, мы займемся зачатием маленького Гарри прямо сейчас, на этом столе.
- Гарри? - Лили так удивлена, что даже не краснеет перед прямой угрозой секса.
- Да, - Джеймс пожимает плечами, - Мне нравится это имя. Я бы хотел назвать так сына.
Что-то внутри Лили ломается и в ее глазах начинают скапливаться слезы. Поттер удивленно щурится.
- Эй, - зовет он, стирая пальцами влагу с ее щек и прижимая девушку к своей груди в нежном объятии, - Можем выбрать другое имя, если Гарри тебе не по душе.
- В моем сне ты тоже зовешь мальчика Гарри, - с рыданием произносит девушка, и Джеймс обнимает ее крепче.
Он касается губами ее макушки и задумчиво укачивает ее в своих руках. Если раньше в правдивости ее сновидений были сомнения, то теперь, когда он произнес имя их будущего сына, о котором никому не говорил раньше, над ними нависла вся тяжесть вероятности этого события.
- Я тебя люблю, - говорит Джеймс.
- Я тебя тоже, - доносятся ее приглушенные слова из складок его толстовки. Лили отрывается от его груди, оставляя на ткани мокрые следы. Она задирает голову наверх и требовательно смотрит ему в глаза, - Поэтому, пожалуйста, дай мне тебя защитить.
- Это каким образом? - спрашивает он, заранее зная, о чем она попросит.
- Найди себе хорошую девушку и полюби ее.
Поттер заливисто смеется.
- Я уже.
Лили нетерпеливо пихает его в плечо.
- Если ты обо мне, то я имею в виду кого-то совсем другого.
- Может, у тебя есть кто-то на примете? - весело уточняет Поттер, пытаясь вернуть ее в свои объятия, но она почти шипит на него.
- Джеймс Поттер! Это совсем не смешно! - она ударяет его кулаком еще раз и недовольно вскакивает на ноги.
- Ты действительно думаешь, что какое бы то ни было пророчество заставит меня отказаться от тебя? - гриффиндорец больше не ухмыляется, только скептически изгибает бровь, скрестив руки на груди.
- Я на это надеюсь! Речь идет о твоей потенциальной смерти!
- И что?
- И что? - переспрашивает она, теряясь в ответе.
- Я бы женился на тебе, даже если бы нам оставалось жить один день.
Джеймс произносит это легко и непринужденно. Однако сила и уверенность, читающиеся в этом семнадцатилетнем волшебнике, заставляют Лили мгновенно поверить ему.
- Ну и дурак! - обвинительно тычет пальцем девушка, растерявшаяся от силы чувств, сверкающих между ними.
- А ты не дура? - спрашивает парень и медленно приближается к ней. - Ты видишь это пророчество каждый день, знаешь наперед, что брак со мной для тебя губителен. И все равно готовишь зелье отражения непростительных, таскаешься на магические дуэли, где каждый раз уходишь с сотрясением. Не легче ли просто отказаться от меня, Эванс?
Лили непонимающе отступает к окну до тех пор, пока Джеймс Поттер в который раз не загоняет ее в ловушку своего тела.
- Нет. На самом деле, ты всерьёз рассматриваешь возможность быть вместе. Именно поэтому ты ищешь способы защиты. Ты и сама не хочешь отпускать меня, разве нет?
Он наклоняется к ней близко-близко и тихо спрашивает:
- Так почему же ты требуешь от меня взять на себя ответственность за наше общее несчастье?
Лили всхлипывает, и в ту же секунду Джеймс снова обвивает ее своими длинными руками. Девушка обнимает его в ответ, напоминая утопающую, хватающуюся за его широкие плечи, как за спасательный круг.
- Я слишком люблю тебя, чтобы удерживать силой, - шепчет парень. - Тебе не нужно просить, чтобы я отпустил тебя. Тебе достаточно уйти самой.
- Я не хочу, - с содроганием признается девушка, и парень благодарно осыпает ее лицо легкими поцелуями.
Они стоят так еще какое-то время. Бег его сердца успевает успокоиться, слезы на ее лице - высохнуть.
Джеймс Поттер не относится к пророчествам легкомысленно. Он со всей серьезностью понимает, что сейчас сжимает в своих руках собственное счастье, которое позже обернется его погибелью.
Но вообще-то он всегда знал, что судьба его ожидает незаурядная. Вероятно, если он не умрет героической смертью, то умрет от скуки. Гриффиндорец всецело разделял мнение о том, что важно не сколько дней в твоей жизни, а сколько жизни в твоих днях.
И в конце концов, вдруг этот Гарри для чего-то очень нужен? Вдруг он станет могучим волшебником, спасет мир и всякое такое?
Джеймс готов был идти на жертвы. Особенно, если рядом с ним собиралась идти его Лили Поттер.
***
От автора: Мне не подошло каноничное объяснение спасения Гарри силой любви, и я попыталась рассказать о подготовке этих отважных волшебников к роковой встрече с Темным Лордом. И для меня совершенно восхитителен тот факт, что несмотря на пророчество, они продолжали любить друг друга и строить семью. До новых встреч!:)
