иногдаОсень пришла в ее жизнь внезапно, но вместе с роковым пониманием: чувства, которые Лили Эванс, примерная ученица седьмого курса, скрывала так тщательно и долго, начали вырываться наружу. Они, словно непрошенный гость, раздражали ее своим существованием, потому что Лили не хотела принимать очевидный факт: Джеймс Поттер, который, как казалось еще несколько месяцев назад, вызывал в ней порывы неконтролируемой ненависти, был ей не б-е-з-р-а-з-л-и-ч-е-н.
Нет, право, это понимание огрело ее по голове и хорошенько заставило призадуматься. Весь мир начал восприниматься совсем иначе, а ненависть, такая привычная для нее эмоция, сменилась на непривычную печаль. Эванс сама же отрезала для Джеймса любые пути к ее сердцу, но он, этот чертов Мародер, все же умудрился поселиться там. И теперь, когда Поттер перестал досаждать ей своим вниманием, когда перестал звать в Хогсмид и врываться в ее жизнь с очередным каламбуром, Лили Эванс поняла, что сама же загнала себя же в тупик.
Она сама поддалась порыву.
Лили тряхнула головой. Такие мысли не давали ей покоя уже неделю, а сердце, казалось, хотело поскорее вырваться из грудной клетки, иначе она не могла объяснить, почему оно так мучительно стучало. Прикрыв глаза, она вздохнула.
Был урок ЗОТИ. Профессор, как всегда, нужно что-то объяснял, попутно пытаясь шутить, но все это было так далеко от Лили, которая, открыв глаза, тайком бросала взгляды на Джеймса. Как же он был привлекателен в своей сосредоточенности: напряженность, скользящая в плечах, плотно сжатые губы и маленькая морщинка, появившаяся из-за сведенных к переносице бровей. В этом году Мародера будто бы подменили, вместо привычного легкомыслия, Джеймс стал выражать крайнюю озабоченность всякий раз, когда слухи о войне доходили до стен Хогвартса.
Война многих изменила, мелькнула мысль в голове, но Лили тут же попыталась переключить свою думу на что-то иное: слишком болезненно было вспоминать о терактах, многозначительных смертях и о Пожирателях смерти. Хотелось просто смотреть на Джеймса Поттера, впитывать в себя его профиль, мечтать провалиться в его глазах и так вот беззаботно умереть. Жаль только, что жизнь не имела особенности спрашивать чьего-то мнения.
Эванс вздохнула и, прикусив губу, снова не удержалась, чтобы не посмотреть на него. Сердце пропустило удар, стоило ей вновь наткнуться на его спину, а в голове промелькнула мысль, что это полное помешательство. Лучи солнца падали на его волосы, пытаясь хоть как-то их осветлить, а его рука тем временем что-то усердно выводила у себя в тетради. «Интересно, что он пишет?», — Лили попыталась было приподняться с места, но вовремя остановила себя. Не хватало еще, чтобы ее одноклассники подумали, что она окончательно спятила.
Нахмурившись, она подперла подбородок рукой и нахмурилась. Еще года полтора назад Джеймс писал ей кучу записок, отправлял письма, а сейчас… Лили на мгновение вздрогнула, вспомнив про его навязчивые любовные послания, а в голове появилась безумная мысль: а что, если написать ему записку с признанием?
Конечно же, Лили мечтала признаться ему, чтобы сбросить окову чувств, давящих на нее. Ей казалось, что стоит дать им волю и получить отказ (который несомненно ей будет дарован, так как Джеймс уже явно не был заинтересован в ней), как весь этот бред, под названием «Влюбленность», испарился бы. Ушел навсегда. Так почему бы не написать? Анонимную записку, чем же не вариант?
— Мисс Эванс, — проголосил профессор, и Эванс вздрогнула, неловко слетев подбородком с руки. Уйдя в себя, она окончательно забыла, что находится на уроке. Краска сошла с ее лица, когда Лили поняла, что беды ей не миновать, — повторите, что я только что сказал. Вы же так усердно пытались запомнить, а какое рвение к тому, чтобы законспектировать мою речь, браво.
Повисла пауза. Кто-то начал тихонько смеяться, проникнувшись остроумностью профессора, а Лили с ужасом осознала, что действительно ничего не записывала. Джеймс Поттер настолько завладел ее мыслями, что учеба, которая всегда стояла на первом месте, отошла на второе.
— Я не знаю, сэр, — тихо пролепетала Лили, и со стороны Слизеринцов послышался смех.
— Что же, может, вы можете продемонстрировать? — похоже, профессор решил доконать свою ученицу. Лили заметила, что его лицо озарил оскал, а глаза опасно прищурились. Мистер Портман всегда относился к ней холодно, и что-то подсказывало Эванс, что тут не обошлось без убеждений о…грязнокровках.
— Я бы могла, — вновь пролепетала Лили и опустила взгляд на парту, — но не знаю, что именно, — тут же добавила, сжав руки. Ей не хотелось ввязывать в эту игру, что назревала между ними, но и вовремя промолчать ей тоже было не дано.
— Свой Патронус, например. Вы же знаете, как его вызвать? — профессор, не отрывая взгляда от ученицы, жестом позвал ее в центр класса. Лили окончательно поникла, залившись краской. Внимание со стороны одноклассников только усиливала ее неловкость.
— Я не знаю, сэр.
— Вам не кажется, что вы слишком многого не знаете? Или, может, не хотите? Лучше возьмите пример с Джеймса Поттера, вот он-то всегда знает ответ на любой вопрос. Садитесь. И слушайте, пожалуйста.
Лили плюхнулась на место. Сердце громко колотилось, и ей казалось, что его слышат
все.На глаза почти набежали слезы, когда она поймала взгляд треклятого Поттера, который по-особенному сосредоточенно скользил взглядом по ее лицу.
Лили чертыхнулась.
Нужно было как можно быстрее избавиться от этих ненужных чувств.
***
— Смотри куда идешь, грязнокровка! — Лили отпихнули к стене, даже не удостоив взгляда. Плечо неприятно зудело, а настроение падало бездну. Бросив ненавистных взгляд в сторону удаляющихся Слизеринцев, Эванс недовольно поджала губы, впервые сетуя на то, что всеми силами отвергала насилие. Иногда для того, чтобы что-то доказать кому-то, нужно воспользоваться палочкой.
Лили подождала, пока все представители змеиного факультета выйдут из класса, чтобы одиночкой выскользнуть в коридор и предаться самобичеванию. Думать о своих страданиях было для нее чем-то важным, так она пыталась понять себя, забывая, что они всегда приводят к унынию.
Что ж, Эванс была убежденным мизантропом, который высокомерно смотрел на общество и его группы. Ей всегда казалось, что этот мир идет в никуда, намеренно пытаясь свести себя с Земли. Здесь не было ни смысла, ни логики.
Пустота,которая была во всем: в окружающей среде, в сердце, в людях. Чувства давно стали дешевкой, навсегда потеряв свою ценность.
Лили оглядела пустой класс. Часы тикали, оттачивая ритм, а ветер бился об окно. Осень действительно пришла нежданно, пролезая в сердце, заставляя ее чувства кричать. Свалившаяся влюбленность была для нее чем-то новым, чем-то, что она бы действительно не хотела узнать.
Сев на первую парту, она достала кусок пергамента и начала писать:
Ты когда-нибудь задумывался, что такое любовь? Что это за чувство? Как его понять? Я лично нет, по крайне мере, так казалось...но всякий раз, а точнее всегда, когда я смотрела на тебя, я понимала, что попросту исчезаю. Можно ли сказать, что это она? Это невыносимо, Джеймс Поттер. Надеюсь, ты никогда не найдешь этот клочок бумажки.
Лили перечитала написанное, встала, сложив бумажку пополам, и направилась в гостиную. Похоже, Травологию придется пропустить, ей стоило заняться чем-то более важным, потому что для нее многое значило просто высказаться, хоть и так: анонимно и даже трусливо. Когда чувства начинают кричать, лучше дать им выход, иначе они разорвут легкие. И пусть Лили не ждет никакого эффекта, возможно, он выкинет эту бумажку и забудет, так и не узнав анонима, но зато Лили призналась. Ее сердце, хоть и на мгновение, утихомирилось.
— Храбрость, — сказала Лили, дойдя до портрета Полной дамы.
Вскоре она зашла в гостиную и направилась в комнату мальчиков, намеренно прибавив быстроты шагу, уж больно не хотелось быть замеченной. Постучавшись, Эванс поняла, что внутри никого нет, и это заметно успокоило ее. Тихо отворив дверь, Лили так же бесшумно ее закрыла, опасливо озаряясь по сторонам. Чувства распирали ее, а руки дрожали; ей казалось, что она делает что-то неправильное, что все это бессмысленно, а затевать новую игру с жизнью - неоправданно глупо. Но любовь вообще чувство дураков, а сердце никогда не отличалось благоразумием.
Оглядевшись, Эванс сразу поняла, где находится кровать Поттера: по неряшливо заправленной кровати и вороху пергаментов на тумбочке. Подойдя ближе, Лили положила записку на подушку, а про себя подумала, что она та еще идиотка.
Больше не теряя ни минуты, Лили вышла, оставив после себя легкий аромат цветов и маленький клочок бумажки, который имел огромный смысл.
Хотя бы для нее. 
