Глава 1Лет до пятнадцати Северус Снейп не задумывался о том, влюблен ли он в Лили Эванс. Дружба с этой солнечной девочкой, щедрой рукой дарившей ему — одинокому, угловатому и мрачному подростку — радость, и так казалась ему настоящим подарком судьбы. Годам к шестнадцати он понял, что хочет гораздо большего, чем просто посиделки в библиотеке, совместное приготовление уроков и редкие прогулки в Хогсмид. Лили Эванс все чаще стала посещать его эротические грезы, от которых он просыпался сам не свой от смущения. В мечтах Северус строил планы на их общее будущее. Иногда дерзкая фантазия подкидывала ему картины объяснения в любви, предложения руки и сердца, а в ответ — неизменно счастливой улыбки и тихого «да». Впрочем, этим далеким от реальности мечтам не суждено было сбыться. Лили глубоко и серьезно увлеклась восходящей гриффиндорской звездой Джеймсом Поттером. На долю же Снейпа выпала роль «жилетки», чтобы Эванс могла выплакать девичьи слезы, видя популярность своего кумира у женской (да и у мужской) половины Хогвартса.
Северус не сомневался, что после постыдной для него сцены у озера его пути с Эванс немедленно разойдутся. Но, как ни странно, даже брошенное им в запале унижения «грязнокровка» не заставило Лили отдалиться от него сразу и навсегда. Наверное, это было бы менее болезненно. А так их дружба, начавшаяся много лет назад в Коукворте, незаметно истаивала, пока и вовсе не сошла на нет.
Снейп хорохорился, убеждал себя, что совсем не скучает по Эванс, а в кругу новых товарищей, будущих верных слуг Темного Лорда, ему гораздо интереснее, чем с какой-то маггловской девчонкой, но это являлось откровенной ложью. Боль от расставания с Лили постоянно грызла его сердце, вынуждая Северуса на людях надевать маску холодного безразличия.
Вероятно, она все еще была дорога ему. Настолько дорога, что, когда Волдеморт, испугавшись пророчества сумасшедшей Трелони, открыл охоту на миссис Поттер, ее мужа и их ребенка, Северус позволил себе немыслимое: принялся просить (или, скорее, умолять) своего Хозяина пощадить Лили. Настолько дорога, что Снейп, рискуя жизнью, обратился за помощью к самому Дамблдору.
Они оба обманули его. И Темный Лорд, обещавший не убивать Лили и в конце концов выпустивший в нее Аваду. И мудрый светлый Альбус, поклявшийся защитить Лили, но ничего не сделавший для ее спасения.
Когда Снейп получил известие о ее гибели, у него внутри будто что-то оборвалось. Он словно очутился в кромешной тьме, сквозь которую не проникал ни один луч солнца. Всю ночь напролет он пролежал на полу в собственном доме, скорчившись от невыносимой, выворачивающей наизнанку душевной боли, и воя, как смертельно раненый зверь. К утру силы покинули Северуса. Даже грохот срываемой с петель двери не заставил его взяться за палочку. Прибывший арестовать Пожирателя смерти Снейпа наряд авроров не слишком церемонился с «волдемортовской подстилкой», и, когда Северуса начали избивать ногами, остатками отключающегося сознания он подумал: «Вот и все. Я иду к тебе, Лилс!»
* * *
Северус возвратился после двухнедельного заключения в Азкабане не просто опустошенным. Ему казалось, что за эти четырнадцать дней дементоры действительно высосали из него всю душу, а в холодный, выстуженный дом в Коукворте вернулась пустая, обессилевшая, равнодушная ко всему оболочка Северуса Снейпа. Равнодушная к собственному будущему, к собственным жизни и смерти.
Перед тем как перенести его сюда прямо из зала суда, где с Северуса сняли все обвинения в пособничестве Темному Лорду, Дамблдор сказал Снейпу:
— Не забудьте, Северус, вы дали согласие преподавать Зельеварение в Хогвартсе.
Северус молча кивнул. Он не слишком хорошо соображал, что творится вокруг и о чем с ним говорит директор Школы Чародейства и Волшебства. Нынешней ночью дементоры, будто почувствовав, что у них скоро заберут этого переполненного болью и ужасом заключенного, всем скопом столпились у его камеры. Разумеется, они не могли высосать из него душу через толстые прутья тюремной решетки, да и приказа казнить узника им никто не отдавал, но они и без этого всласть насытились воспоминаниями Северуса. После их пиршества охранникам, явившимся забрать Снейпа на суд Визенгамота, пришлось приводить его в сознание Энервейтом.
В зал суда он вошел на собственных ногах, но это стоило ему поистине титанических усилий. Словно сквозь слой плотной ваты, Северус слышал, как Альбус Дамблдор (тот самый, который солгал ему в глаза, пообещав спасти Лили, тот самый, который в Хогвартсе, казалось, не обращал на тощего невзрачного мальчишку никакого внимания и позволял своим любимчикам Мародерам беспрепятственно третировать и унижать Снейпа) вдруг заступился за юного Пожирателя смерти. Да не просто заступился, а поручился за него перед всем Визенгамотом в полном составе. Только благодаря его вмешательству Северуса не вернули обратно на корм дементорам.
Правда, за свою «небольшую» услугу Дамблдор потребовал плату: прямо там, в зале суда, он взял с почти ничего не соображавшего Снейпа несколько обетов. Северус обязался отныне и навеки служить силам добра, а кроме этого — стать преподавателем в Хогвартсе. С силами добра все было довольно понятно. Волдеморт сгинул. Его соратники отправились отбывать пожизненный срок в Азкабан. Исключения из правил можно было пересчитать по пальцам. С преподаванием дело обстояло гораздо сложнее, потому что Снейп не любил детей. Всех — от пускающих слюни младенцев до напичканных гормонами подростков. Он совершенно не представлял, как будет преподавать старшекурсникам, всего лишь на два года младше его самого. Воображение рисовало ему класс, битком набитый Джеймсами Поттерами и Сириусами Блэками, нагло ухмыляющимися ему в лицо, и его передергивало от отвращения.
Впрочем, магический контракт, лихо подсунутый ему директором, был уже подписан, а это означало только одно: после рождественских каникул Северусу надлежало явиться к месту своего добровольного заключения.
* * *
Снейп при всем желании не сумел бы воскресить в памяти, как провел первую неделю после своего неожиданного освобождения. Он почти не спал. Стоило ему закрыть глаза, как кошмары набрасывались на него, словно свора изголодавшихся дементоров. Он не помнил, что ел, да и ел ли вообще. В конце концов от слабости он свалился на продавленный диван в гостиной. Проваливаясь в дрему, он искренне мечтал никогда уже не проснуться...
Сначала он решил, что стук в дверь ему просто почудился. Да и кто, кроме авроров, вздумал бы ломиться к бывшему Пожирателю смерти в столь ранний час? Впрочем, когда назойливый стук повторился, Северус понял, что служители порядка вряд ли обладали таким ангельским терпением и элементарно снесли бы дверь с петель, как они и сделали в свой предыдущий визит.
А между тем незваные гости, надо полагать, догадались, что им не рады, и, похоже, оставили Снейпа в покое. Стук прекратился, и до Северуса донесся шум отъезжающей от его дома машины. Невзирая на слабость и апатию, ему внезапно стало любопытно: кто из магглов мог заинтересоваться его скромной персоной?
Снейп открыл дверь и обнаружил на своем пороге сидевшего прямо на заметенных снегом ступеньках маленького зеленоглазого мальчика, одетого в длинный мешковатый свитер наподобие балахона. Малыш уставился на него не по-детски серьезно и неулыбчиво, теребя что-то в крошечных ручках. Приглядевшись, Снейп увидел листок бумаги. Не свиток пергамента, больше привычный для волшебника, а лист, вырванный из обычной ученической тетради. Наплевав на протестующие инстинкты, Северус занес ребенка в дом, усадил его поглубже на диван, чтобы ненароком не свалился, и взял письмо.
«Снейп! — значилось в послании. — Ваш чокнутый на всю голову Дамблдор подсунул мне это отродье. Этот наглец оставил мне записку, в которой нес какой-то бред о кровной защите и о том, что я обязана принять сына Лили в свою семью. Я не собираюсь слушаться выжившего из ума старика и взваливать на себя такую обузу! У меня есть долг перед сыном и мужем. Помимо всего прочего, Поттер явно умственно отсталый. За то время, что он пробыл в нашем доме, я не слышала от него ни единого слова. Вернон категорически против, чтобы мы растили нашего Дадли с этим... Как мне помнится, моя сестра была когда-то твоей подругой, вот и выкручивайся, как хочешь!
Петуния Дурсль».
Снейп застыл, словно каменное изваяние, комкая в пальцах полное гнева и презрения послание. Он совершенно не представлял, что делать с ребенком.
Северус Снейп не любил и побаивался маленьких детей. От них было столько шума, они вечно что-то ломали и пачкали, а Снейп предпочитал тишину и порядок.
Ему ни разу в жизни не доводилось держать на руках младенцев. Он попросту не знал, как с ними обращаться.
Снейп со злостью отшвырнул письмо в угол комнаты и впервые посмотрел на тихо сидевшего рядом с ним малыша. Невзирая на то, что сыну Лили уже давно исполнился год, он казался неимоверно мелким и щуплым. Черные, как у Джеймса Поттера, волосы едва прикрывали лоб, на котором виднелся зигзагообразный шрам. Вероятно, Гарри получил его в ту ужасную ночь, когда Волдеморт убил его родителей. Северус взглянул ему в глаза и чуть не застонал от полоснувшей по сердцу острой боли. Он и не представлял, что это так страшно — когда с лица младенца на тебя смотрят глаза твоей мертвой подруги.
— Мерлин, я этого не вынесу! — прошептал он.
Тем временем мальчик еле слышно захныкал, засучил ножками, требовательно уставившись на застывшего на краешке дивана взрослого, и, так как Северус не сдвинулся с места, обмочился. Снейп отрешенно наблюдал за тем, как по ткани расползалось темное пятно, а затем, пробормотав сквозь зубы ругательство, подхватил ребенка на руки и потащил в ванную комнату.
Да, он действительно ненавидел маленьких детей, но не оставлять же навязанного ему Поттера мокрым!
* * *
Когда он вернулся в гостиную, то обнаружил там непредвиденного визитера. На том самом диване, который несколькими минутами ранее описал Гарри, восседал Альбус Дамблдор.
— Здесь мокро, — вместо приветствия мрачно сообщил Снейп.
— Доброе утро, Северус. Я уже все высушил, — отозвался директор Хогвартса. — Я вижу, Петуния решила уклониться от своего долга, — со вздохом констатировал он. — Признаться, я никак не ожидал от нее такого поступка. Она производила впечатление весьма практичной, но вместе с тем ответственной особы. И вот...
— Заберите его! — взмолился Снейп, протягивая ребенка Дамблдору. — У него глаза, как у Лили, — добавил он почти шепотом. — Я не смогу... И потом... я совершенно не знаю, как обращаться с маленькими детьми...
— Уверен, вам и не придется. Я обязательно пристрою мальчика. Дайте мне день-два, и я все улажу.
— День-два! — в ужасе закричал Снейп. Сидевший у него на руках Гарри вздрогнул и заплакал. — А что я, по-вашему, должен делать с ним эти день-два? Ребенка надо чем-то кормить! Во что-то одеть! Посмотрите, в каком виде его вышвырнули эти магглы. Старый свитер и носки! Это все, на что раскошелилась его тетка!
— Успокойтесь, Северус, — строго сказал Дамблдор, — вы пугаете мальчика. Еду можно купить в ближайшем супермаркете. У меня есть с собой немного маггловских фунтов. Надеюсь, вы не откажетесь их принять. А одежду... Вы же волшебник! Трансфигурируйте ему что-нибудь.
— Мне так и не вернули мою волшебную палочку... после Азкабана, — сгорая от стыда, признался Снейп.
— Ну, это поправимо. Вот, — Альбус вытащил из кармана палочку, которую отобрали у Снейпа авроры, и положил на столик возле дивана. — Видите, все не так страшно.
Северус взирал на Дамблдора с отвращением.
— Вы, как я погляжу, все предусмотрели...
— Нет, мой мальчик! — печально отозвался директор. — Я не так дальновиден, как вам кажется. Я не сумел уберечь Джеймса и Лили...
При звуках этого имени лицо Снейпа исказилось гримасой боли.
— ...и уж, конечно, не мог предположить, что ее сестра уклонится от своего долга и подкинет маленького Гарри вам, Северус. А сейчас, вы уж меня извините, мне нужно заняться поиском подходящей семьи для мальчика...
* * *
Когда Дамблдор исчез, Снейп посадил Гарри на диван и принялся неловко стягивать с него мешковатый свитер.
— «Трансфигурируйте ему что-нибудь», — со злостью передразнил он директора. — Вспомни, что ты — гребаный волшебник, Северус Снейп!
Голенький Гарри подрыгал ножками, на которые были натянуты длинные, огромные для него носки, и чихнул. Кожа его покрылась мурашками (с тех пор как Снейп вернулся из Азкабана, он ни разу не затопил камин).
— Не хватало еще, чтобы ты заболел!
Северус стянул небрежно наброшенный на спинку дивана плед и укрыл им Гарри. Мальчик тут же перестал дрожать от холода.
— И во что следует одевать маленьких детей?
Снейп сгреб со стола палочку и рассек свитер на четыре части. Рукава он трансфигурировал в две пары ползунков, а из оставшегося сотворил рубашки. Затем он высушил все еще чуть влажную ткань свитера и подогнал по размеру носки. Ему показалось, что он все же забыл нечто очень важное. Северус прошел на кухню и возвратился оттуда со своей единственной кружкой.
— Больше никаких луж у меня на диване! — строго сказал он Гарри. — Надеюсь, ты умеешь с ним обращаться.
С этими словами он трансфигурировал кружку в горшок, на боку которого резвилась пара единорогов. Снейп посмотрел на собственное творение и решительно стер картинку.
— Жизнь — суровая штука, — произнес он сквозь зубы, — привыкай. Впрочем... Может, так ты скорее научишься им пользоваться.
Он махнул палочкой, и на глянцевом боку посудины снова появились единороги.
Гарри внимательно следил за манипуляциями взрослого, потом сполз с дивана, волоча за собой плед, точно королевскую мантию, довольно уверенно уселся на горшок и уставился на Снейпа, явно ожидая одобрения своим действиям.
— Хвала Мерлину, хоть к чему-то тебя приучили! — вместо похвалы выдавил Северус. — Иди сюда, я тебя одену.
Гарри доковылял до него и уткнулся носом в острые колени. Снейп внезапно испытал потребность погладить мальчика по черноволосой головке. Но он подавил этот порыв. В любом случае через день или два ребенка у него заберут, так стоило ли привязываться?
Размотав плед, он неуклюже натянул на Гарри рубашку. Ползунки он предусмотрительно оставил лежать на диване: вдруг Поттеру еще раз срочно понадобится эмалированная посудина с весело играющими единорожками? Гарри скривился, а в животе у него громко заурчало.
— Ясно, — тяжело вздохнул Снейп, внезапно ощутив, что он тоже ужасно, просто невыносимо голоден. Он тщательно обшарил полки буфета, но там вполне предсказуемо оказалось совершенно пусто, не считая небольшой шоколадки, которую он и разделил по-братски с навязанным ему подопечным. Северус не имел ни малейшего представления, можно ли давать шоколад младенцам, но ничего другого под рукой все равно не было, а Гарри так набросился на предложенное ему лакомство, что отнимать у него остаток плитки Снейп счел жестокостью. Кое-как заморив червячка, Северус утолил жажду, напившись воды прямо из-под крана, и в замешательстве остановился посреди кухни: шоколад, конечно, не мог заменить Поттеру полноценного питания, да и самому Снейпу требовалось что-то поесть. Он и так чувствовал головокружение и противную слабость в ногах. Выходить на улицу, где уже несколько дней, не переставая, шел холодный проливной дождь, да еще тащить с собой ребенка — не бросать же годовалого Поттера одного дома! — совсем не хотелось, но, похоже, у Северуса не оставалось выбора. Пришлось трансфигурировать плед в теплую куртку с капюшоном, натягивать на Поттера ползунки поверх носочков и молить Мерлина, чтобы мальчишка не надул в штаны, пока они будут делать покупки.
Снейп набросил на себя и Гарри чары Отвлечения внимания и Водоотталкивающие. Если насчет шоколада он был не уверен, то аппарация с маленьким ребенком на руках совершенно точно могла привести к катастрофе.
— Держись, Поттер! — сказал он, устраивая того поудобнее на сгибе локтя. — За дверью — просто собачий холод!
Гарри не отозвался. Эта его молчаливость уже начинала напрягать Северуса. Как бы мало он ни разбирался в детях, но все же понимал, что годовалый ребенок должен издавать хоть какие-то связные звуки, кроме плача и хныканья. Впрочем, вероятно, малыш еще не оправился от последствий Убивающего проклятия, выпущенного в него Лордом.
— Ладно, вот сдам тебя Дамблдору, пусть сам и выясняет, отчего ты такой тихий, — ворчал вполголоса Снейп, пока брел по лужам до ближайшего маггловского магазинчика.
Денег, оставленных предусмотрительным Дамблдором, хватило на то, чтобы купить Гарри бутылочку для воды, пачку одноразовых подгузников, все необходимые на неделю продукты, а также кофе, без которого Снейп плохо функционировал, жестяную коробку с печеньем и кружку. Делать покупки с прижимающимся к нему ребенком оказалось ужасающе неудобно. У Северуса порядком затекла рука, и, когда он наконец сгрузил Гарри на диван в гостиной, у него вырвался вздох облегчения.
Однако расслабляться было рано. Теперь Снейпу предстояло впервые в жизни сварить пристойную кашу. Осиротев еще во время учебы в Хогвартсе, Северус привык к самостоятельности и чувствовал себя на кухне довольно уверенно, но вот каша... То ли Северус уже совершенно измучился за этот кажущийся бесконечным день, то ли он с самого начала нарушил процесс приготовления блюда, да только у него абсолютно ничего не получалось. Сколько бы Снейп ни помешивал мордредову кашу (по или против часовой стрелки, уже не сдерживая проклятий), в ней все равно образовывались комочки. В итоге он сдался, потушил огонь под кастрюлькой, вывалил в тарелку не слишком аппетитную, местами пригоревшую массу и раздраженно бросил, обращаясь к Гарри:
— Кушать подано!
Поттер явно был чрезвычайно голоден. Его не пришлось упрашивать дважды. Он приковылял на кухню и остановился возле стола, вопросительно глядя на Северуса.
— Ну разумеется! — Снейп обреченно завел глаза к давно не крашенному потолку, а затем трансфигурировал простой кухонный стул в высокий детский стульчик для кормления. — Все, ты доволен? — зло спросил он мальчика. — Я удовлетворил все твои потребности или остались еще какие-нибудь пожелания?
Гарри нерешительно взял в руки ложку и пару раз робко стукнул ею по столу, прислушиваясь к издаваемым звукам и чему-то улыбаясь, потом, словно враз осмелев, с размаху плюхнул ее в тарелку с кашей, забрызгав себя и все вокруг.
— Да чтоб тебя!.. — не выдержал Снейп. — Ты такая же свинья, каким был твой отец!
От его крика Гарри испуганно застыл, бросил ложку на пол и неожиданно громко расплакался. Снейпу вдруг сделалось очень стыдно. Обычно плачущие младенцы вызывали у него приступы неконтролируемого раздражения, но теперь он почувствовал нечто совершенно иное. В нем внезапно всколыхнулась жалость к этому одинокому — по сути, столь же одинокому, как и он сам — существу. Он посмотрел в ставшие из-за слез огромными зеленые глаза мальчика и, почти спонтанно применив поверхностную легилименцию, увидел отвратительную картину, вероятно, запечатлевшуюся в памяти ребенка. Стерильно чистую кухню какого-то дома. Гарри, точно так же разбрызгивавшего кашу во все стороны. И толстого мужчину — Вернона Дурсля, не иначе — с побагровевшим лицом оравшего на Поттера.
— Сволочь! Мерзкий маггловский ублюдок! — невольно вырвалось у Снейпа. Он вытащил безутешного Гарри из стульчика и прижал его к себе. — Чш-ш-ш. Ну хватит, чего ты раскричался? Я... был неправ... И вел себя как этот маггловский придурок. Наверное, я просто переоценил твои способности... Я, знаешь ли, никогда не сталкивался с такими маленькими детьми и не подумал, что тебе следовало бы помочь...
Успокаивающий тон сделал свое дело. Гарри прекратил плакать и только всхлипывал, прильнув мокрым от слез лицом к худому плечу Северуса.
— Вот и молодец! — Снейп ободряюще похлопал его по спине. — Давай я тебя умою, а потом мы попробуем поесть.
Снейп снова водрузил Поттера на стул, повязал ему на шею кухонное полотенце вместо салфетки и принялся терпеливо его кормить. Каша, вероятно, вышла преотвратной, но Гарри тем не менее ел ее с большим аппетитом и даже причмокивал.
— Тебе приятно готовить! — усмехнулся Снейп, когда в тарелке не осталось ни крошки. — А теперь на горшок и спать. Посиди спокойно пять минут.
Он поднялся на второй этаж, зажег свечу в спальне и превратил собственную постель в маленькую кроватку, окруженную сеткой. Через четверть часа, кое-как справившись с умыванием (купать ребенка в старомодной и не слишком чистой ванне Северус все-таки не рискнул и просто ополоснул его под струей теплой воды) и подгузником, Снейп отнес своего временного подопечного в спальню, уложил в кровать и загасил свечу. Северус хотел сейчас исключительно одного: вытянуться на древнем продавленном диване в гостиной и ни о чем больше не думать. Этот неимоверно длинный день порядком измотал его.
У него слипались веки...
Сверху донесся громкий плач.
— Мерлин всемогущий! Когда же это кончится?! — Снейп вскочил со своего неудобного ложа и понесся наверх.
Гарри стоял в кроватке, держась ручками за сетку, и по его щекам градом катились слезы.
— Послушай, — Северус уселся на пол перед кроватью, — чего тебе от меня надо? Ты поел. Ты чистый. У тебя сухой подгузник и теплое одеяло. Так какого же лысого дракла ты так орешь?
Поттер продолжал заходиться плачем.
— Мордредов вымогатель! Ты опять хочешь, чтобы я взял тебя на руки? — догадался Снейп. — Или хуже того — спал вместе с тобой? Нет. Этого не будет.
Он решительно поднялся, вышел из спальни и закрыл за собой дверь. А спустя десять минут влетел в нее снова. Гарри кричал еще громче. Его лицо посинело от плача. Вынести это зрелище и не сломаться смог бы, наверное, лишь Темный Лорд или в самом крайнем случае Беллатриса Лестрейндж. И Снейп понял, что проиграл. Он вынул Поттера из кроватки и, неловко орудуя одной рукой, вернул своей постели ее прежние размеры. Затем придвинул ее к стене, чтобы наглый мальчишка не упал на пол, улегся на нее прямо в одежде и устроил Поттера у себя под боком. Ребенок совершенно точно знал, чего хотел! Как только он почувствовал присутствие взрослого, плач почти немедленно стих. Еще недолго Гарри едва слышно икал, но вскоре прекратилось и это. Снейп какое-то время слушал его становившееся все более мерным дыхание, а потом и сам провалился в сон.
