Глава 1Однажды Пит скажет правду.
Тренеру, родителям и любому, кто посмеет спросить.
Выплюнет ее прямо наглецу в лицо, перестанет увиливать, врать и отмалчиваться с улыбкой идиота и ответит на простой в общем-то вопрос честно и правильно, как от него и ждут.
Однажды девчонка из сна наконец снимет свой капюшон, приблизится и одной улыбкой сведет Пита с ума, без магии превратит в другого человека, лишь смутно похожего на прежнего…
Однажды, но точно не сегодня, в день важной игры и триумфа, которого он ждал так долго и для которого отдал все, загонял команду и себя самого.
– Ты вообще меня слушаешь, Бодейн? – продолжает кричать тренер, с каждым словом наклоняясь все ближе к Питу, словно чуя, что тот почти его не слышит. – Какого черта с тобой происходит?
– Я в порядке, тренер. Ничего, тренер.
Ложь выходит такой гладкой, что Пит сам в нее верит: в конце концов пока биение в висках можно заглушить обезболивающим, а тонкий металлический звон в ушах списать на последствия активных банных процедур и попавшую в них воду, все не кажется таким уж ужасным. И безнадежным тоже. Так, небольшая неприятность без решения и малейших шансов на успех и больше ничего. Мелочь. Ему не привыкать.
– Если мы проиграем игру, можешь забыть не только о стипендии и капитанстве, но и месте в команде. Неудачники, не способные собраться, на выход.
Пит крепко сжимает зубы, чтобы помешать ругательству, слишком витиеватому и крепкому для нежной тренерской психики, сорваться с губ.
Как же несправедливо.
Они оба знают, что череда проигрышей, черной кошкой преследующая команду весь сезон – не вина Пита. Им просто не везет, глупо и отчаянно. Настолько, что пройти в финал кажется почти чудом.
– Возомнил о себе, да? Мальчишка, думающий о дурацком Зове больше, чем о собственной мечте. Смотреть противно.
Пит мысленно приказывает тренеру замолчать, но тот, войдя в раж, произносит фразу до конца, грязным ботинком – или ртом – ступая по самому больному. Тому единственному, чего Пит никак не может простить или стерпеть.
– Молчишь? Вот вышвырну на улицу – тогда запоешь.
Злость комом подкатывает к горлу. Сдерживать ее тяжело.
– Серьезно, просто выгоните лучшего игрока? – холодно интересуется он. – А играть кто будет?
Члены команды, обступившие их с двух сторон сторон и невольно поделившиеся на два лагеря, зло шепчутся, но Пит не желает думать, как и чем будет отвечать перед ними за свои слова позже.
– Вот как заговорил?
Уперев руки в бока, тренер смотрит на него с вызовом, хоть и снизу вверх. В других обстоятельствах Пит бы быстро проникся, отвел бы глаза и пошел на попятный, но теперь ждет.
Все внутри него каменеет, и даже чертов Зов становится тише. Как никогда далекие полчаса назад последнее его бы обрадовало, но теперь нет.
– Да любой дурень с улицы получше тебя сыграет.
То, что началось как стандартная перебранка для поддержания азарта и боевого духа, коих у них случалось по три на дню, на полном ходу летит не туда. И они оба радостно поддают газу, лишь ускоряя катастрофу.
– Ну, так и найдите такого дурня, – пожимает плечами Пит, не желая уступать.
Словно в ответ на его нелепый выпад дверь в спортивный зал с шумом отворяется и на пороге возникает нечто взлохмаченное, худое и быстрое.
– Ой.
Под слоями одежды, будто с чужого плеча, Пит узнает в «нечто» девушку только долгое мгновение спустя. И от чего-то это открытие совсем ему не нравится.
– Может, ее и возьмете? – спрашивает Пит. – Раз любой чудик подойдет?
– Ха! Возьму, если продуешь.
Он хочет продолжить ссору, высказать все, копившееся внутри слишком долго, ведь не только тренеру есть что сказать и в чем обвинить, но девчонка кашляет, извиняется и мигом перетягивает внимание на себя.
– Занятие по вокалу не здесь, да?
Они с Питом встречаются глазами: девчонка смотрит на него мгновение, а потом нервно окидывает взглядом зал, словно вид двенадцати парней в спортивной форме – недостаточно ясный ответ на ее вопрос.
– Вокальная студия на этаж выше, – отзывается кто-то из парней. – Проводить?
– Я тебе провожу, – устало грозит тренер. – Так, ты, девчонка, марш на вокал, а остальные – три круга по залу. Молча!
Пит, как капитан, выполняет просьбу первым, но все равно чувствует, что девчонка буравит взглядом его спину.
Тренировка выжимает из Пита все, и сил продолжить ссору, когда все наконец заканчивается, нет. Вероятно, это к лучшему. Умение вовремя замолчать бесценно, но дается ему почти так же тяжело, как злополучный бросок крюком.
Пит быстро переодевается, подхватывает рюкзак и, попрощавшись с ребятами, все еще обиженными за его слова о лучшем игроке, идет прочь.
И, к своему удивлению, натыкается на знакомую девчонку в коридоре неподалеку от спортзала.
– Опять ты? – его вопрос звучит как обвинение, но она даже не морщится.
Думай Пит головой, а не чем-то еще, мог бы догадаться, что так будет, еще в спортзале. Слишком уж знакомым был тот ее взгляд, устремленный будто ему под кожу. Слишком заинтересованным, чтобы посчитать его за случайность…
Будучи сыном мэра он давно привык к навязчивому женскому вниманию, но караулить его под дверью, чтобы заговорить, это перебор даже для юных охотниц за богатством.
– Повода для знакомства лучше не нашла, птичка? – снова спрашивает Пит, так и не дождавшись ответа, побега или внятных объяснений. – Давно тут ждешь?
Иногда ему кажется, что принять Зов и привязать себя к единственному человеку, пусть пока незнакомому, – не самая плохая идея. По крайней мере тогда не придется объясняться с наивными дурочками вроде этой, что вечно мельтешат перед глазами, надеясь, что неведомая сила выберет ему в пару именно такую, как она.
– Жду? Я… Хм, в общем, я, кажется, потерялась, – холодно отвечает девица, поправляет собственную безразмерную кофту и случайно отрывает от нее пуговицу. Долго смотрит на нее, будто не зная, что делать дальше, а потом убирает в карман джинсов. – И я не «птичка». Меня зовут Гая.
Звучит так серьезно и по-взрослому, что Питу становится смешно.
Он произносит имя про себя, пробует его на вкус.
– Редкое. А я Пит Бодейн.
Имя ей совершенно не подходит: со своим маленьким ростом и насупленным, мрачным выражением лица она скорее походит на вредного мальчишку, чем на кого-то, кого могут звать именем, достойным древней царицы.
Она напоминает Питу птичку. Воробья, залетевшего в дом.
И что ему с ним делать?
– Потерялась, говоришь? В кампусе посреди дня?
Уловив в его голосе недоверие, Гая зло смотрит Питу куда-то промеж глаз, словно пытаясь прожечь во лбу дыру.
Не выходит.
– Именно так.
С секунду они смотрят друг на друга в упор. Пит первым отводит глаза, почуяв, что девчонка не врет. Может, не говорит всей правды, но точно не выдумывает на ходу.
– Я новенькая, только перевелась, – нехотя поясняет она вместо того, чтобы сразу попросить о помощи.
Пит хочет услышать ее просьбу. Хочет увидеть, как она присмиреет, сожмет руки в кулаки и сквозь зубы процедит, что он мог бы ее проводить…
Но Гая молчит.
Гордая или просто глупая?
– В середине семестра? Что же ты такого натворила? – приподнимает бровь он.
Она не считает нужным отвечать, и Пит примирительно вскидывает руки, не желая лезть туда, где ему точно не рады.
– Пошли.
Они идут через светлые и совсем не запутанные коридоры к выходу. Пит отлично знает дорогу, но зачем-то делает крюк и сворачивает к зимнему саду, утопающему в зелени.
Гаю окружающая красота будто совсем не впечатляет, и она проходит мимо, смотря только себе под ноги, но и так умудряется запнуться о лежащий на пути шланг.
– Осторожней, – Пит едва успевает вовремя ее подхватить и удержать на ногах, крепко обхватив руками за плечи. – Падать больно будет.
– О, правда? – не скрывая сарказма удивляется Гая. – Ни за что бы не догадалась.
У высокого порога на выходе из оранжереи Пит предусмотрительно протягивает спутнице руку, но та жалеет для него не только руки, но и взгляда.
– Перевелась среди года из-за Зова? – не сдержавшись, спрашивает он.
Влечение, от которого нельзя отказаться и которому почти невозможно противостоять, делает с людьми и не такое, и все же он хочет убедиться, что дело именно в нем.
Или просто выясняет, есть ли у девчонки парень?
– Не верю в эту чушь, – небрежно бросает Гая.
Пит одобрительно хмыкает, хотя сам, испытывая последствия Зова на собственной шкуре, не верить не может. Только противостоять. Как долго?
– А, значит, ты еще его не услышала.
Его отец услышал Зов в восемнадцать, а мать и того раньше. Счастливый брак, двадцать три года вместе и лучший пример, но… Питу нужно другое: закончить универ, заключить контракт с серьезной командой в Штатах и построить спортивную карьеру. Не зацикливаться на человеке, который все и больше. Не так рано.
– Нет, просто не верю в чушь про родственные души. Поддаться Зову – все равно что войти в клетку.
– С тигром?
– Хуже. С решеткой и замком.
Неспеша они доходят до стеклянных дверей, ведущих на заполненную автомобилями университетскую парковку, но ни один из них не спешит прощаться и уходить. Это заставляет Пита нервничать.
Что-то – важное и очевидное – не дает ему покоя. Только вот что?
– Не веришь в Зов, понял. А во что тогда? – как ни в чем не бывало уточняет он, словно их разговор не прерывался на долгие минуты молчания и пути.
– В себя?
Гая медленно и неопределенно пожимает плечами, а потом вдруг поднимается на носочки и, не давая Питу опомниться или сообразить, что, собственно, происходит, касается его губ.
Резко, рвано и мало.
С последним парень особенно не согласен, но Гае плевать. Получив, что хотела, она резко отстраняется и идет прочь, не давая себя удержать.
Уже на следующий день от друзей Пит узнает, что Гая учится на «Английской литературе» на курс младше.
Думает пойти к ней сразу, но, вспомнив, что нормальные люди после такого бурного начала дают друг другу время на выдохнуть, прийти в себя и подумать, надо оно вообще, послушно выжидает положенные четыре дня.
Он хочет, чтобы Гая пришла к нему сама – в смятении и с извинениями наготове – но она не появляется.
Нет ни сообщений на телефон, ни случайных встреч в коридорах.
Так, словно ничего не было.
Но почему?
Она решила над ним подшутить? Не понравился поцелуй? Ждет ответного шага, а он глупит?
Бодейн выясняет расписание младших и идет к ней сам, но Гая, будто почуяв неладное, не является на лекции. И на следующий день тоже.
Девица из сна смеется над Питом в голос и тянет тонкие пальцы к его шее, желая задушить своей любовью, что ему не нужна. Он с трудом сбрасывает ее руки, холодные, как у мертвеца, и просыпается в поту. А потом долгих две минуты не слышит ничего, кроме звенящего в ушах Зова.
Притворяться, что все хорошо, становится слишком тяжело.
Холодный душ и дыхательная гимнастика помогают немного прийти в себя, но, судя по отражению в мутном общажном зеркале, выглядит Пит все равно паршиво.
Зов сводит его с ума.
Целый день парень пялится в телевизор и бродит по полупустым коридорам, но вечером проваливается в тяжелый сон, и, едва не проспав все на свете, появляется в раздевалке перед игрой одним из последних.
По закону подлости тренер, цербером сторожащий двери, замечает его состояние и опоздание и вполне справедливо злится сразу за все.
– Проиграешь – возьму ту девчонку, как и обещал. Правила позволяют брать женщин, я уточнял.
Пит покорно кивает, но тренер принимает это за дерзость и, желая наглядно показать, кто есть власть, в первом периоде ставит Бодейна позади всех.
Пит носится по площадке всю первую четверть, но едва ли пару раз получает инициативу или мяч. Его мечты о победе и контракте тают, как липкий снег, облепивший стекла спортзала с внешней стороны.
Соперники опережают их на тридцать очков к перерыву, и тревога Пита быстро перерастает в панику.
Он хочет победить больше всего на свете, но понимает, что одного желания мало. Обычно упорства хватает, но в этот раз – из-за Зова и бог знает, чего еще – он слишком не собран, чтобы играть в полную силу и показать все, на что способен.
Может, тренер прав, и он стух? Прошел свой пик и теперь летит вниз прямо с пьедестала, на который успел разве что посмотреть?
Пит знает, что проиграть эту игру значит вылететь из чемпионата и даже не увидеть скаутов, способных завербовать его на первый настоящий сезон.
Он не может спасовать и вернуться домой без кубка и подписанных крутым клубом бумаг, если хочет быть достойным отца.
А он хочет…
– Забьешь мяч в корзину для меня?
Услышав знакомый голос Пит вздрагивает и в ярости стряхивает с лица полотенце, чтобы посмотреть прямо в ее наглые глаза. Раскаяния в них нет и совести тоже.
Гая стоит, небрежно облокотившись на ограждение у площадки, и улыбается так, что Питу становится дурно. И хочется разного. Продолжения?
– Это называется кольцо, – сухо поправляет он. – А игра – баскетбол. Ну так, на всякий случай.
Рассмеявшись, Гая облокачивается на ограждение слишком сильно и едва не валится вперед. Пит, заметив это вовремя, делает широкий шаг вперед и тянет руки, готовый поддержать, но в этот раз она справляется сама и остается на ногах без посторонней помощи.
Даже немного обидно.
– Надо же, а я не знала. Спорт – не мое.
На глаз оценив ее неуклюжесть как патологически высокую, Пит с жаром кивает.
– Я заметил.
Они молча смотрят друг на друга и, засмотревшись на ее улыбку, Пит невольно улыбается в ответ. Но тут же напоминает себе, как зол, и строит до комичного серьезную мину.
– Зачем пришла?
– Хотела поддержать, – пожимает плечами Гая. – Не то чтобы я хорошо понимаю в правилах, но, кажется, удача сегодня не на вашей стороне… Поля.
Бодейн скрещивает руки на груди, ни то защищаясь от девчонки, ни то защищая ее от себя, и смотрит на нее во все глаза.
– И как, интересно, ты поможешь с твоей-то удачей?
– Хм, ну, раз поддержка тебе не нужна…
Ее пальцы соскальзывают с ограждения, едва она делает шаг назад. Пит морщится, как от зубной боли.
Она не должна уходить, не сейчас.
Пит толком не может объяснить почему, но чувствует, что это правда.
– Останься.
Просьба срывается с его губ раньше, чем Пит успевает ее остановить. И все же решение кажется ему правильным. И дурацким тоже. Он хочет, но не может ему противостоять.
Совсем как…
Мысль уходит, так и не оформившись во что-то осмысленное, когда ледяные пальцы Гаи касаются его руки.
– Ты победишь.
Это не вопрос и не просьба, а просто факт, в который он верит так легко, словно обещанное уже случилось.
Пит хочет попросить у Гаи поцелуй в награду, но язык будто примерзает к небу. Он кивает и, улыбнувшись тренеру, идет играть.
И уже две минуты спустя забивает очко.
А потом снова. И еще.
Игра заканчивается победой, но Пит, оглушенный овациями, оставляет команду праздновать без него и бежит к трибунам. Боится, что промедлит, и Гая снова исчезнет и оставит его ни с чем.
Но она покорно ждет его на скамье, мирно сложив руки на коленях и смотря вдаль. На другую сторону спортивного зала или дальше, в место ему недоступное?
– Осталась.
– Ты же попросил.
Гая позволяет ему по-хозяйски ухватить ее за талию и увлечь в сторону, подальше от людей, к подсобке и тесному мирку на двоих.
Бодейн плотно прикрывает за собой дверь и в густой, как сироп, темноте находит ее губы. Его мысли путаются и плывут, но это ощущение ему даже нравится. Пока в голове тишина он на все согласен.
Тишина.
Черт.
Пит резко отстраняется, силой отодвигая от себя Гаю на расстояние вытянутой руки.
Все наконец складывается и занимает отведенные ему места. Девочка с горящими глазами и руками как лед из его снов скидывает капюшон и улыбается ее глазами.
И как он раньше не понял?
– Ты знала? – он хочет быть спокойным и взрослым, но срывается на крик. – С самого начала знала, что нас связывает Зов?
В темноте, сотканной из теней и неясных силуэтов, ему не различить выражение ее лица, но он и так знает, что на нем ни тени сожаления.
– Зачем врала, что не слышишь Зов?
– Разве я говорила, что не слышу? – в ее голосе слышится такая горечь, что Пит мгновенно успокаивается. Чувствует себя виноватым.
На смену ярости приходят апатия и желание говорить, выяснить все здесь и сразу.
Он отпирает дверь и смотрит на ее лицо, расцвеченное полосой света из коридора. Оно кажется ему красивым, почти идеальным.
Все дело в связи или она правда настолько в его вкусе? Теперь ему не узнать. Да это и не важно.
– Почему не сказала сразу?
– А ты почему так долго игнорировал Зов? – она охотно набрасывается на него в ответ, опаляя злостью. – Вся моя жизнь… Один сплошной кошмар, внутренний зуд, которым ничем не утолить и не заполнить… А потом пустота. Чертова неудача в каждом начинании. Ты хоть знаешь, каково это?
Пит пытается взять ее за руку, но Гая ловко вырывается и, зацепив стойку, ворохом роняет на пол швабры и щетки.
– Люди, которых отвергла родственная душа, теряют все, даже свою собственную удачу и судьбу. Ты знал? Конечно, нет…
В ее глазах цвета разогретого на солнце песка стоят слезы.
– Но я приехала не из-за тебя, не для того, чтобы изменить твое решение. Я хотела разорвать нашу связь, вернуть свою удачу и забыть обо всем, но все пошло не так. Быть рядом тяжело.
– Разве такую связь можно разорвать?
– Если оба откажутся от нее по всем правилам. Этакие клятвы любви наоборот.
Пит смотрит на нее, а потом, не удержавшись, ведет ладонью по волосам. Нежно и с любовью. Всей, на какую только способен.
– Я не буду отказываться, – шепчет он ей в губы. – Не от тебя.
– Что?
– Хочу узнать тебя.
По каменному выражению ее лица Пит понимает, что сморозил что-то не то. Может, стоило зайти издалека и сначала объяснить то, что он, как последний дурак, принял и осознал только сейчас, почувствовав, какого быть с ней, а не без нее?
– Я лишилась своей удачи и превратилась в нечто, не способное завязать шнурки, не придушив ими себя, а ты не хочешь все исправить?
– Ты неправильно поняла.
– Пропусти меня.
Парень загораживает собой проход и для верности разводит руки в стороны.
– Не дури, – просит он. – Я идиот, знаю, но не такой, как ты думаешь.
– Правда?
На секунду Питу кажется, что она заедет ему по ноге чем-нибудь тяжелым и бросится прочь, но Гая обходится без рукоприкладства, ловко выскользнув у него под левой рукой.
Ближе к сердцу.
– Мы не закончили. Приходи на финальную игру. Я должен объяснить, – кричит он ей вслед, не вполне уверенный, что в таком состоянии она способна хоть что-то услышать.
В день финала с неба хлещет ледяной дождь.
Бодейн до последнего ждет у трибун, но Гая так и не появляется.
– Стоило взять девчонку в команду, тогда бы ты так не дергался, – говорит тренер, как клоун из табакерки возникая у него за спиной. – Вдруг и правда играет хорошо?
– Она и мяч от кольца не отличит, – качает головой Пит. – Да и не думаю, что это бы помогло.
– Клятый Зов?
– Да.
Тренер задумчиво кивает, разворачивается лицом к площадке и щурится на искусственный свет, бьющий от лампы под потолком.
– Я услышал свой в семнадцать. Красивая была девчонка.
– Не знал, что вы женаты.
– Я не женат и не был.
Пит поднимает глаза и впервые смотрит на наставника как на человека, а не машину, гоняющую их на тренировках и рычащую по поводу и без.
– Что произошло? – спрашивает парень, уже зная, что ответ ему не понравится.
– Я спасовал, – лицо тренера остается спокойным, но голос дрожит. – А потом она умерла.
– Моя жива, – возражает Пит.
А потом представляет, какого это – потерять родственную душу навсегда – и снова качает головой.
– Так и тащись к ней.
Пит моргает от неожиданности, а потом – от удивления.
– А как же игра?
– Кажется, мой капитан получил травму и теперь в запасных. Думаю, я как-нибудь это переживу.
Гая не пускает его на порог, и Пит, словно герой из старых сказок, обойдя конвой из охотничьего пса и строгой матери, забирается к ней в окно. Благо тело после тренировок сильное, а этаж всего второй.
– Какого черта? – спрашивает Гая, когда он эффектно перебирается через подоконник и раскрывает для нее объятия.
– «Изыди» на меня вряд ли подействует, так что я точно не он, – он ухмыляется и, не дожидаясь, пока она пересилит обиду и потянется сама, привлекает Гаю к себе. – Хочешь знать, кто?
Она бьется в кольце его рук, как рыбка, а потом затихает.
Пит зацеловывает ее слезы и бесконечно шепчет что-то приятное, нежное, правдивое. Извиняется за все и сразу. Даже за то, чего пока не совершил.
– Я твой талисман, – наконец говорит он. – Думаю, теперь все будет хорошо.
Гая дышит ему в шею и неверными пальцами тянется к пуговицам на рубашке. Пит судорожно выдыхает и ждет.
– Счастливый талисман? – уточняет она, прерываясь на мгновение, растянутое в вечность.
– Это как посмотреть.
