Глава Глава 1Алина Сорокина сидела за столом, заваленным чертежами и образцами потёртой штукатурки. Весь день она провела в сыром подвале старинной усадьбы XVIII века, восстанавливая фрагменты лепнины, которые время превратило в крошащуюся пыль. Она жутко устала, но ещё необходимо было завершить некоторые дела в офисе. Зевая от усталости, она машинально перебирала в голове список дел: завтра - чертить эскизы для дубовых панелей, послезавтра - искать пигменты для фресок…
Её размышления прервал стук в дверь её кабинета. Она даже не подняла головы — привычным жестом поправила очки в тонкой металлической оправе и крикнула: «Входите!». На пороге замерла секретарша Марина, держа в руках конверт из плотной, почти пергаментной бумаги.
— Вам письмо, Алина Сергеевна. Лично в руки, - Сообщила она, с интересом поглядывая на конверт.
— От кого? — наконец оторвавшись от плана реконструкции усадьбы, Алина протянула руку.
— Не знаю, - Пожала плечами секретарша. – На конверте указана только фамилия – Воронцов А.В.
- Это ещё кто такой? – Пробормотала себе под нос Алина, взяв конверт в руки. – Спасибо, Марина.
Конверт из плотной желтоватой бумаги пахнул пылью и чем-то горьким, как полынь. Алина повертела его в руках, ощутив под пальцами шероховатую фактуру, словно он был выдернут из страниц старинной книги. На лицевой стороне чернел адрес её фирмы и её инициалы, выведенные неровным почерком, будто писали в спешке. Обратную сторону украшала восковая печать с витиеватыми буквами «Л.Д.», напоминавшими узор с потрескавшейся фрески — такие Алина видела в заброшенных церквях. Отправителем письма являлся некий Воронцов А.В.
«Реставратора вызывали?» — усмехнулась она, проводя пальцем по восковому слепку. Но внутри, под слоем профессионального цинизма, ёкнуло: ей почему-то показалось, что это не обычный заказ. Так пахнет история. Алина снова усмехнулась, поднеся конверт к свету: сквозь бумагу угадывался силуэт ключа или цветка — она не могла понять.
Интересно, что внутри? Она аккуратно разорвала край конверта. Бумага расступилась с тихим шелестом, и в воздухе запахло миндалём — сладковатым и ядовитым. Сердце её тревожно затрепетало, будто предупреждая: «Не всё, что блестит - золото».
Внутри конверта обнаружились письмо и фотография. Алина с интересом рассмотрела изображенную на фото старинную усадьбу, утопающую в зарослях дикого винограда. При усадьбе имелся сад, огромный и запущенный. Она развернула письмо, и, нахмурившись, прочитала:
«Уважаемая Алина Сергеевна! Приглашаю Вас принять участие в проекте по реставрации объекта— усадьбы «Летейский Дом» (XIX в., Архангельская область).
Основанием для выбора Вашей кандидатуры для меня стал Ваш подтверждённый опыт в восстановлении исторических интерьеров (в том числе проект «Усадьба Белых»), а также рекомендации от профессора И.В. Морозова (НИИ Реставрации).
Особенности проекта: полная свобода творческого подхода при условии сохранения аутентичности; нестандартные задачи, включая работу с редкими материалами и скрытыми архитектурными элементами.
Для обсуждения деталей приглашаю Вас на личную встречу в ресторане «Старый двор» завтра в семь вечера. Надеюсь на дальнейшее сотрудничество.
С уважением, основатель фонда «Возрождение наследия», Воронцов Артём Витальевич».
Алина перечитала письмо несколько раз, вновь и вновь вглядываясь в фотографию. «Хм… Что-то я ни разу о такой усадьбе не слышала», — задумчиво пробормотала она, проводя пальцем по краю снимка. В голове всплывали десятки объектов, над которыми она работала: дворцы, церкви, особняки… Но «Летейский Дом» будто выпал из истории. Ни упоминаний в учебниках, ни статей в журналах. «Странно. Такая архитектура — неоклассика с элементами готики — должна была попасть в каталоги» - размышляла Алина.
Вздохнув, она открыла ноутбук вбила в поиск – фонд «Возрождение наследия». Первая же ссылка выдала статью: «Бизнесмен Артём Воронцов инвестирует в историю: зачем миллионеру спасать усадьбы?». Фотография мужчины в строгом костюме, с проседью в тёмных волосах и пронзительным взглядом. Возраст — около сорока. Состояние — оценивается в $700 млн. Основной бизнес — логистика и IT.
— Интересно, что ему от меня нужно? — пробормотала Алина, листая страницу фонда. Проекты — реставрация церкви в глухой деревне, музей в заброшенной фабрике… Ничего громкого. И ни слова о «Летейском Доме», упомянутом в письме.
Вздохнув, Алина устало перевела взгляд на окно, за которым лил осенний дождь. «Скучные квартиры, бесконечные договоры… А тут — целый дом-загадка. И кто знает, может, именно я верну ему голос…Ну что ж, завтра всё и узнаю».
***
Ресторан оказался тем самым местом, куда обычные смертные попадали разве что по наследству. Алина, в своём единственном деловом костюме цвета хаки и с потрёпанным портфелем, чувствовала себя тут чужой. Её проводили в VIP-зону, где за столом у окна сидел мужчина.
Артём Воронцов поднялся ей навстречу — высокий, в идеально сидящем тёмно-сером костюме, с лицом, словно сошедшим с обложки Forbes. Его пронзительные глаза оценивающе скользнули по Алине, но в них не было высокомерия. Скорее — любопытство.
— Спасибо, что пришли, Алина Сергеевна. Прошу, садитесь.
Он говорил мягко, но в каждом слове чувствовалась сталь. Алина кивнула, стараясь не пялиться на его руки — длинные пальцы, свободные от колец, перебирали страницы досье. Её досье.
— Вы удивитесь, но я следил за вашей работой, — начал он, отодвигая в сторону бокал с вином. — Реставрация усадьбы Трубецких, проект часовни в Калязине… Вы не боитесь браться за безнадёжные случаи. И умеете находить красоту в руинах.
— Это моя работа, —Алина сдержанно улыбнулась, отмечая про себя, как неестественно звучит слово «работа» из уст человека, который, судя по статьям, покупает яхты между делом.
— Нет. Это ваша страсть. — Он откинулся на спинку стула. — Именно поэтому я хочу, чтобы вы восстановили Летейский Дом.
— Летейский Дом? — Алина нахмурилась. — Никогда не слышала.
— Неудивительно. Он… забыт. — Артём протянул Алине папку с фотографиями: треснувшие фрески, заросший сад, полуразрушенная оранжерея. — Усадьба XIX века. Принадлежала Софье Голицыной — ботанику, которая исчезла при загадочных обстоятельствах. Мои предки тоже были связаны с усадьбой…
Алина взяла снимки. На одном из них, в углу библиотеки, виднелась фреска с женщиной в платье XIX века, держащей в руках странный цветок с прозрачными лепестками. Пальцы Алины слегка дрожали — от волнения или от странной энергии, исходившей от Артёма Воронцова – она понять не могла.
— Вы сказали, ваши предки были связаны с усадьбой. Это семейное поместье? – Немного помолчав, наконец произнесла она, подняв на Артёма вопросительный взгляд.
Артём отложил вилку, словно вопрос застал его врасплох, на секунду его маска идеального бизнесмена словно дала трещину.
— Да. Летейский Дом… перешёл к нашей семье в конце XIX века. — Он провёл рукой по краю стола, будто стирая невидимую пыль. — Мой предок, купец первой гильдии, выкупил его после исчезновения Софьи Голицыной.
— Выкупил? — Алина нахмурилась. — А её наследники?
— Наследников не было. — Он потянулся за бокалом, отчего-то избегая её взгляда. — Софья была одинока. Увлечена наукой, а не семьёй. Если верить документам, она сама передала усадьбу моему предку в счёт долгов.
— Долгов? – Алина расширила глаза.
— Эксперименты стоили дорого. Стекло для лаборатории, инструменты, редкие семена… — Артём усмехнулся. — Мой предок верил в её идеи, он считал, что она изменит медицину. Но после её исчезновения всё забросили.
Алина почувствовала, как в её груди зашевелился червячок сомнения.
— И теперь вы, как владелец, решили реабилитировать её наследие? – Она снова нахмурилась, чуть подавшись вперёд и глядя на Артёма пронзительным взглядом.
Он наклонился вперёд, ей навстречу, и его глаза внезапно стали острыми, как скальпель.
— Я владелец не только по документам. Это моя история. Мои предки десятилетиями хранили эту усадьбу, даже когда она начала превращаться в руины. Не продали, не разобрали на кирпичи. — Он понизил голос. — Возможно, из чувства вины.
— Вины? - Едва слышно переспросила Алина, окончательно запутавшись.
Артём откинулся на спинку стула, снова отгораживаясь холодной вежливостью.
— Догадки. Старые письма прадеда с намёками на «неоплаченный долг». Но это неважно. Важно то, что сейчас у меня есть ресурсы, чтобы вернуть этому месту жизнь. И я выбираю вас, потому что… — он замолчал, подбирая слова, — …потому что вы не станете приукрашивать прошлое. Даже если оно будет вас пугать.
Алина провела пальцем по краю фотографии. Женщина с цветком будто ждала ответа.
— А что, если я найду что-то, что вам не понравится? Например, доказательства, что ваш прапрадед украл усадьбу?
Артём замер. На его лице промелькнуло что-то вроде боли, но он тут же скрыл это лёгкой улыбкой.
— Тогда мы опубликуем это первыми. История должна быть честной, даже если это… неудобно. — Он тяжело вздохнул. — Решайтесь, Алина Сергеевна. Дом ждёт.
— Почему я? У вас наверняка очередь из именитых архитекторов…
— Именитые архитекторы хотят сделать из усадьбы диснейленд для богатых туристов. А я хочу, чтобы она ожила. Как при Софье. — Он прищурился. — Ваше резюме говорит, что вы не только архитектор, но и историк. Вы копаете глубже.
— А вы хотите докопаться до её тайны? — Алина положила фотографии на стол. — Или это PR-ход для вашего фонда?
Артём рассмеялся — сухим, но искренним смехом.
— Прямолинейность. Мне нравится. — Он внезапно стал серьёзен. — Летейский Дом — семейное дело. Я не собираюсь делать из него аттракцион. Дом должен говорить голосом тех, кто в нём жил.
Он произнёс это так, будто цитировал меморандум фонда, но Алина поймала тень сомнения в его голосе.
— Почему именно сейчас?
— Потому что руины не вечны. Через пять лет от фресок останется пыль. — Он встал. — Итак, вы согласны?
Алина посмотрела на фото. Женщина с цветком будто смотрела на неё через века.
— Мне нужны детали. Бюджет, сроки…
— Карт-бланш. Срок — год. Бюджет — без ограничений. — Артём протянул руку. — Остальное обсудим завтра.
Алина медленно пожала его ладонь. Кожа была тёплой, на запястье Артёма мелькнул шрам — тонкая белая линия, словно от ножа.
—И, Алина Сергеевна… — он обернулся в дверях, — не ищите о Летейском Доме в сети. Всё, что там есть — сплетни. Правду можно найти только там.
***
Лекционный зал пах старыми книгами и кофе из автомата в коридоре. Леонид Марков сидел в последнем ряду, втиснувшись между студентом в растянутом свитере и пожилой дамой с блокнотом, исписанным каракулями. На сцене, под потрескивающим проектором, Артём Воронцов жестикулировал, рассказывая о «возрождении исторической памяти». Его голос звучал гладко, как заученный доклад.
— ...И потому я верю, что каждый кирпич, каждый потёртый пол — это голос предков. Мы должны не просто сохранять, но слышать их.
Леонид фыркнул. Студент рядом обернулся, но Леонид сделал вид, что чихает. «Голос предков» — отлично звучит для брошюры фонда. Но когда этот человек в костюме за бешеные деньги говорил о «духовных ценностях», его глаза оставались холодными. Деловыми.
Воронцов закончил речь и улыбнулся залу — безупречно, как актёр в рекламе зубной пасты.
— Вопросы есть?
Леонид поднял руку раньше, чем осознал это.
— Леонид Марков, кафедра истории науки. Вы упомянули усадьбу Летейский Дом. Известно, что её последняя владелица, Софья Голицына, исчезла при загадочных обстоятельствах. Не планируете ли вы раскрыть, например, тёмные секреты, связанные с её смертью?
Зал замер. Дама с блокнотом ахнула. Воронцов не моргнул.
— Интересный вопрос. — Он медленно прошёлся вдоль сцены, будто выигрывая время. — Софья Голицына… была выдающимся учёным. Её работы по ботанике, увы, забыты. Но именно поэтому мы восстанавливаем усадьбу — чтобы вернуть её имя истории.
Уклончиво. Гладко. Но Леонид поймал мгновенный блеск в его глазах после фразы «тёмные секреты».
— Спасибо, что не даёте истории засохнуть в архивах, — Леонид улыбнулся, вкладывая в слова лёд.
После лекции он собирал папки, когда к его столику неожиданно подошёл человек в чёрном пиджаке — помощник Воронцова.
— Господин Марков? Артём Витальевич хотел бы поговорить. В кафе через дорогу.
«Кафе» оказалось местом, где латте стоил как дневная ставка Леонида в университете. Артём Воронцов сидел у окна, листая что-то на планшете. При приближении Леонида он встал — неожиданно для человека его статуса.
— Леонид… Можно так? — Он пожал ему руку. Ладонь была сухой, хватка — твёрдой. — Спасибо, что остались.
— Спасибо за приглашение. — Леонид сел, пряча дрожь в пальцах под столом.
Артём заказал два эспрессо, даже не спросив. Видимо, привык решать за других.
— Вы изучаете Голицыну. — Это был не вопрос. — Почему?
— Она изменила представление о нейропластике растений в XIX веке. Но все её работы уничтожили как «ересь», - Ответил Леонид, чуть прищурив взгляд.
— Ересь? — Артём приподнял бровь.
— Она верила, что растения могут влиять на разум. Современники сочли это безумием. — Леонид достал телефон, чтобы показать сканы дневников, но Артём остановил его жестом.
— Я знаю. — Он отхлебнул кофе. — Мой прадед финансировал её исследования.
Леонид замер. В зале Артём говорил о «возвращении имени», но не упомянул, что его семья причастна.
— Почему вы не…
— Почему не рассказал? — Он улыбнулся, наконец искренне. — Потому что не хочу, чтобы Летейский Дом стал цирком для конспирологов. Я хочу понять, кем она была. И для этого мне нужен эксперт.
Он выложил на стол конверт. Внутри — фотографии усадебной библиотеки, где виднелись полки с книгами, обложки которых Леонид узнал по архивным описям.
— Это её личные дневники. Не расшифрованные.
Сердце Леонида ёкнуло. Он потянулся к снимкам, но Воронцов прикрыл их ладонью.
— Работа консультанта. Поможете восстановить лабораторию и перевести записи.
— Лабораторию? — Выдавил из себя Леонид. — Вы знаете, где она?
— Нет. Но вы найдёте. — Он откинулся на спинку стула. — Я читал вашу статью о лабораториях XIX века. Вы писали, что их часто прятали в…
— …в дренажных тоннелях или под садами, — закончил Леонид. — Но это лишь гипотеза.
— Проверим. — Артём встал. — Зарплата — в три раза выше вашей текущей. Плюс доступ ко всем архивам Воронцовых.
Он протянул руку. Леонид вдруг увидел ловушку — слишком сладко, слишком внезапно. Но дневники…
— Почему я? – Спросил он, не скрывая сомнения в голосе.
— Потому что вы единственный, кто задал тот вопрос. — Глаза Артёма сузились. — И потому что вы не боитесь копать в темноте.
Леонид замешкался на несколько секунд, но все же пожал его руку. Его пальцы сжались чуть сильнее, чем нужно.
— Значит, договорились.
Когда Воронцов ушёл, Леонид развернул салфетку, на которой он неосознанно рисовал во время разговора — спирали, похожие на закрученные лепестки.
