1 выпускГлава 1.
Пыль, столетиями копившаяся на каменных полах заброшенной пещеры, поднималась облаком из-под их ног, заставляя Эвелину чихать. Воздух был сухим и неподвижным, пахнущим временем и камнем.
— Гномы бы не одобрили такую кладку, — проворчал Еригун, проводя заскорузлым пальцем по шву между массивными блоками. — Кривовато. Но держится, чёрт побери. Уже тысячу лет, небось.
— Молчи лучше, борода, — просипел Мармел, с трудом протискивая свои могучие плечи в узком проходе. Его зелёная кожа была исцарапана о выступы скалы. — Эти тоннели явно не для орков строили.
Лазарлета шла впереди, её эльфийское зрение легко пронизывало полумрак. Она не отвечала спутникам, вся её утончённая натура была напряжена, вслушивалась в тишину. Она первой почувствовала его — не звук, а его отсутствие. Гул пещеры, эхо их шагов, всё это внезапно смолкло, поглощённое чем-то грандиозным впереди.
— Остановитесь, — её голос, обычно мелодичный, прозвучал резко и тихо.
Они вышли из тоннеля и замерли на краю бездны. Тоннель открывался на высокий уступ, а внизу, в колоссальном подземном пустотном пространстве, стоял он. Замок.
Не руины, не развалины, а целый, прекрасный и жуткий в своём неестественном покое. Его башни, остроконечные шпили и стены из бледного, почти белого камня уходили ввысь, теряясь в темноте купола пещеры. Ни единого огонька, ни малейшего признака жизни. Только тишина, густая, как смола.
— Мать моя бородатая... — выдохнул Еригун, и в его голосе не было привычной ворчливости, только благоговейный ужас.
Спуск занял ещё добрый час. Они шли по мраморным мостам, нависавшим над бездной, через застывшие сады с каменными деревьями, мимо фонтанов, где вода превратилась в лёд, сверкающий, как алмазы. Всё было идеально сохранившимся и мёртвым.
Главные врата, дубовые и окованные стирающимся серебром, поддались после недолгих усилий Мармела и Еригуна. Скрип петель прозвучал как стон великана, нарушая многовековое молчание.
Внутри царил тот же порядок запустения. Ковры истлели, гобелены рассыпались от прикосновения, но стены стояли нерушимо. Они двигались по залам и галереям, пока не упёрлись в двойные двери из чёрного дерева, украшенные инкрустацией в виде звёзд.
Их они открыли все вместе.
Главный зал замка был так огромен, что его противоположный конец тонул во мраке. Их крошечные факелы не могли осветить его целиком. Но взоры всех четверых невольно устремились вверх.
Купольный потолок был не каменным, а… небесным. Тёмно-синий бархат, усыпанный миллионами мерцающих кристаллов, выложенных в точные схемы созвездий. И в самом центре этого искусственного неба, в точке, где должен был находиться Полярный светильник, располагался сложный механизм из бронзы и хрусталя — колоссальные небесные часы, замершие на одном моменте.
А под ними, на возвышении в центре зала, лежало то, ради чего, казалось, и сохранялось всё это место.
Они приблизились, затаив дыхание. На алabasterном ложе, покрытом тончайшей паутиной, что сверкала, как роса, лежала девочка. Она выглядела на лет двенадцать, не больше. Лицо её было умиротворённым и прекрасным, словно высеченным из слоновой кости. Длинные серебристые волосы рассыпались вокруг её головы нимбом.
Но самое невероятное — это были крылья. Огромные, мощные, с перьями цвета тёплого золота и тёмного шоколада, они были аккуратно сложены за её спиной, как королевская мантия.
— Крылатые... — шёпотом произнесла Лазарлета, и в её глазах, видевших тысячелетия, вспыхнула — узнавание давно утраченного. — Ариэли. Народ неба. Они вымерли... они вымерли ещё до того, как мои прапрабабушки увидели свет.
Эвелина, не в силах сдержать порыв, сделала шаг вперёд, но эльфийка резко схватила её за руку.
— Не двигайся! Взгляни на купол.
Они подняли головы. Хрустальные стрелки гигантских часов, замершие веками, дрогнули. С тихим, мелодичным щелчком самая маленькая из них передвинулась на деление вперёд. И в тот же миг одно из золотых перьев на кончике крыла девочки осыпалось, превратившись в горстку сверкающей пыли, прежде чем коснуться земли.
Мармел, обычно не ведающий страха, отступил на шаг, сжимая рукоять своего топора.
— Что... что это было? — прошептал он.
— Часы, — тихо сказала Лазарлета, её лицо побелело. — Это не украшение. Это механизм сохранения. Он не отсчитывает время... он его задерживает. Каждая шестерёнка, каждое движение стрелки... это стоит ей частицы жизни. Он медленно, секунда за секундой, расплачивается её существованием за эту паузу.
Она посмотрела на хрупкую фигурку, на её безмятежное лицо, не ведающее, что его вечный сон — это медленная казнь.
— Она не спит. Она заточена в мгновении, — голос эльфийки дрогнул. — И имя ей, должно быть, Ивригт. На древнем наречии это значит «Последний вздох рассвета».
В тишине зала, где время было и тюремщиком, и вором, четверо искателей приключений смотрели на девочку-птицу, понимая, что нашли не сокровище, а самую страшную тайну этого мира — самую одинокую душу на всём континенте. И теперь им предстояло решить: оставить ли её в этом вечном заточении или обречь, разбудив в мире, где для неё больше нет места.
Тишина главного зала, нарушаемая лишь мерным, леденящим душу тиканьем хрустальных стрелок, была взорвана. Не звуком, а светом.
От тела Ивригт внезапно ударила волна ослепительного, чистого, абсолютно белого сияния. Он хлынул из её груди, из её крыльев, из её уст, срывающихся в беззвучном крике. Он не жёг глаза, но был ярок настолько, что отшатнувшимся искателям приключений на мгновение показалось, будто мир перестал существовать, растворившись в этой слепящей белизне.
Свет ударил в купол. Замершие небесные часы взорвались звоном тысячи хрустальных колокольчиков. Бронзовые шестерни, проржавевшие за века, провернулись с могущественным скрежетом. Стрелки рванулись вперёд, навёрстывая упущенное время, их движение стало вихрем, сметающим пыль эпох.
И тогда мир перевернулся.
Камень под ногами вздрогнул и с грохотом, от которого заложило уши, рванулся вверх. Всё вокруг — стены, колонны, алтарь — затрещало и застонало, пробуждаясь от многовекового оцепенения. Через гигантские трещины в куполе хлынули потоки настоящего солнечного света, смешиваясь с магическим сиянием. Лёд в фонтанах с шипением растрескался и превратился в хрустальную воду, которая с первого же удара в воздух зажурчала, живая и прохладная. Истлевшие ковры на глазах обрастали нитями, цвета на гобеленах вспыхивали яркой свежестью. Замок, веками скрытый во чреве горы, теперь, с громом раскалывающим камень, поднимался на поверхность, возвращаясь в мир, который забыл о его существовании.
Но в эпицентре этого чуда, на ложе, стояла она. Ивригт. Её глаза были широко открыты, но в них не было ни зрачков, ни радужки — только та же слепая, всепоглощающая белизна, что и в изначальной вспышке. Её серебряные волосы развевались в незримом вихре, а золотые крылья расправились во всю свою исполинскую мощь, затмевая собой восстанавливающуюся роскошь зала.
Она подняла руку. Не для жеста, а словно указывая на саму суть вещей. И из её ладони хлынула не энергия, не огонь, а сама Пустота. Безмолвная, абсолютно чёрная и оттого ещё более ужасающая на фоне бушующего света. Волна этой магии пустоты достигла отряда быстрее, чем любая мысль.
Они не почувствовали боли. Только леденящий холод, пронзивший каждую мышцу, каждую связку. Их тела моментально окаменели, лишившись малейшей возможности пошевелиться. Веки застыли распахнутыми, заставляя их быть свидетелями происходящего. Они могли только дышать и чувствовать бешеный стук собственных сердец, заточённых в неподвижной плоти. Ужас сковал их прочнее любой магии.
Ивригт плавно спустилась с ложа. Её босые ноги коснулись отполированного мрамора пола, и в тот же миг белизна отступила из её глаз, сменившись пронзительным, неземным аквамариновым цветом — цветом высокого неба, которого её лишили.
Она смотрела на них, но не видела. Её взгляд был обращён вглубь веков. Её губы приоткрылись, и полилась речь. Язык был мелодичным и странным, полным щебетания птиц и шелеста ветра в высоких горных пиках. Звуки складывались в слова, слова — в фразы, несущие тяжесть тысячелетней тоски, вопрос, на который уже некому ответить, и предупреждение, смысл которого был потерян для слушателей.
Она говорила на языке народа Ариэли. Языке, который не звучал на этом континенте с тех пор, как пали древние королевства людей и эльфы были молоды. Это была песнь-плач, обращённая к мёртвым, вопрос к пустоте и, возможно, приговор тем, кто осмелился потревожить вечный покой последней из крылатых.
И четверо застывших искателей приключений, парализованные и немые, могли лишь слушать этот глас из невозвратимого прошлого, понимая лишь одно — они разбудили не спящую красавицу, а саму Историю, и она была полна гнева.
Звук её голоса, древнего и мелодичного, висел в воздухе, смешиваясь с журчанием оживших фонтанов. Неподвижные, парализованные ужасом и магией, искатели приключений могли лишь наблюдать, как Ивригт, закончив свою речь, обводит зал тем самым взглядом — полным скорби и невыразимой мощи.
И тогда воздух позади них затрепетал.
Не из дверей, не из коридоров — из самого пространства. Словно капля чернил на мокром пергаменте, из ничего стали проступать силуэты. Десятки силуэтов. Высокие, в доспехах из того же бледного, почти белого камня, что и стены замка. Их латы были украшены чеканными изображениями летящих орлов и звёзд, а лица скрывали шлемы с опущенными забралами, прорезанными узкими прорезями. В руках они держали длинные копья с наконечниками, отливающими синевой закалённой стали.
Они материализовались бесшумно, мгновенно окружая отряд плотным, незыблемым кольцом. Ни звона металла, ни скрипа кожаных ремней — лишь тихий шелест воздуха, уступающего место телу.
Лазарлета, всё ещё неспособная пошевелить веком, увидела их и внутренне содрнулась. Это была не просто стража. Это были Призрачные Стражи — легендарная личная гвардия королей Ариэли, чьи духи, как гласили предания, были навечно вплетены в камни их цитаделей. Они не спали. Они ждали.
Один из стражей, чей шлем был увенчан гребнем в виде стилизованного пера, сделал шаг вперёд. Он не смотрел на Ивригт, склонив голову в почтительном поклоне в её сторону, а затем его забрало повернулось к неподвижным пленникам. Он поднял руку в латной перчатке и щёлкнул пальцами.
Звука не было, но леденящая пустота, сковывающая тела отряда, мгновенно рассеялась. Эвелина рухнула на колени, судорожно хватая ртом воздух. Мармел с рычанием потянулся за топором, но остриё трёх копий мгновенно упёрлось ему в горло, шею и спину, не оставляя ни шанса на сопротивление. Еригун, отпадая, успел пробормотать: «Вот чёрт, каменная стража… а кладка у них и впрямь получше моей…» Лазарлета осталась стоять, её эльфийское достоинство не позволило ей упасть, но по её лицу струился холодный пот.
Страж с гребнем издал низкий, гортанный звук, не требовавший перевода. Приказ был ясен.
Их грубо обыскали, выхватывая оружие — топор Мармела, молот Еригуна, изящные клинки эльфийки и меч Эвелины падали на отполированный пол с грохотом, который казался кощунственным в этом восстановившемся великолепии. Затем сильные руки в каменных латах схватили каждого и поволокли прочь.
Их провели через сияющие, наполненные жизнью залы, где вода уже вовсю играла в чашах фонтанов, а на стенах гобелены показывали сцены из жизни крылатого народа во всей их былой славе. Они видели это великолепие, но не могли им насладиться — лишь чувствовали холодную броню стражей, безжалостно ведущих их вглубь возрождённой крепости.
В конце концов их втолкнули в боковой проход, где воздух снова стал холодным и сухим. Массивная железная дверь со скрежетом отворилась, поглотив их, и захлопнулась, оставив группу в полной темноте. Тяжёлый звук поворачивающегося ключа и щелчок замка прозвучали как приговор.
Только тут стражи отпустили их. Магия окончательно рассеялась, вернув контроль над телами. Мармел яростно ударил кулаком по железной двери, но в ответ лишь оглушительно звякнул металл.
Эвелина, прислонившись к холодной каменной стене, медленно сползла на пол.
— Что… что это было? — её голос дрожал.
— Это, — прошептала во тьме Лазарлета, — и была Ивригт. Не просто девочка. Страж. Хранительница. И, возможно, последняя принцесса исчезнувшего королевства. Мы не разбудили её. Мы активировали стражу. И теперь мы — пленники в замке, которого не должно было быть.
Тяжелый, влажный воздух темницы, пахнувший столетиями плесени и отчаяния, был внезапно взорван звуками, которых здесь не слышали со времён Великого Заточения.
Сначала это был отдалённый, но чёткий ритмичный гул — мерный топот сотен ног, лязг железа и ржание лошадей. Звук приближался, нарастая, пока не заполнил собой всё пространство за стенами их камеры.
— Это что, ещё одни каменные призраки? — угрюмо проворчал Мармел, прижимаясь ухом к холодной двери.
— Нет, — отозвалась Лазарлета, её чуткий слух улавливал больше. — Слышен скрип кожи, тяжёлое дыхание, бряцание амуниции… Это живые. И их много.
Еригун, ворча, подобрал с пола крошечный обломок камня и принялся царапать им на стене рунические знаки — «Здесь был Еригун, и кладка отвратительная».
Внезапно снаружи всё стихло. Топот прекратился, сменившись взволнованным, приглушённым гулом голосов. Послышались отдельные выкрики, полные не столько страха, сколько крайнего изумления.
Затем раздался новый звук — оглушительный скрежет железа о камень. Массивные засовы на их двери с грохотом отодвинулись. Свет, уже не магический, а простой солнечный, хлынул в темницу, заставляя пленников зажмуриться.
В проёме стояли не каменные стражи, а люди. Солдаты в синих с серебром плащах поверх стальных кирас, с алебардами наготове. Их лица, загорелые и обветренные, были бледны, а глаза округлены от неподдельного ужаса. Они пялились не столько на пленников, сколько на саму камеру, на стены, на всё, что их окружало.
— Вылезайте! Немедленно! — скомандовал один из них, капитан, судя по плюмажу на шлеме. Его голос срывался на фальцет. — Руки за спину! Князь желает вас видеть!
Их грубо вытолкали из темницы на свежий воздух. Ослеплённые светом, они поначалу не понимали, где находятся. Они стояли на широком внутреннем дворе замка, который ещё несколько часов назад был погребён под толщей горы. Теперь же здесь кипела жизнь — или, скорее, паника.
Всюду были солдаты Фылдуи. Они стояли строем, но строй был нарушен. Многие опустили оружие, другие, забыв о дисциплине, разглядывали вознёсшиеся к небу башни, сияющие фонтаны и идеально сохранившиеся стены. По их лицам было ясно: они стали свидетелями чуда, которое обернулось для них кошмаром.
В центре двора, на коне цвета воронова крыла, сидел человек в богато украшенных доспехах и бархатном плаще. Князь Элдред, правитель этих земель. Его обычно надменное и холодное лицо было искажено смесью страха, гнева и жадного любопытства. Он не сводил глаз с замка, его взгляд скользил по резным карнизам, по древним штандартам, которые теперь развевались на ветру, которых не должно было быть.
Рядом с ним, на белом коне, сидел седой маг в синих одеяниях, и его руки дрожали, а губы беззвучно шептали заклинания сканирования, пытаясь осмыслить неосмыслимое.
Когда пленников подтолкнули вперёди, князь медленно перевёл на них взгляд. Его глаза сузились.
— Кто вы? — его голос, обычно громовой, теперь был хриплым и прерывистым. — Чёрные археологи? Некроманты, потревожившие древний покой? Говорите! Что это… что вы наделали?!
Он сделал широкий жест рукой, указывая на замок, и в этом жесте был весь ужас человека, чья картина мира только что рухнула.
— Мы стали свидетелями, как эта… гора… родила цитадель! Камни содрогались, и она выросла, как проклятый гриб после дождя! Все окрестные селения в панике, скот бежит, птицы не летают! Объясните это, пока я не велел бросить вас в самое глубокое подземелье, что осталось от моих владений!
Маг рядом с ним наклонился к князю и прошептал, не сводя испуганных глаз с Лазарлеты:
— Милорд… Замок… он настоящий. И он древнее самого королевства. И эти… они пахнут магией, но не тёмной. Они пахнут… временем.
Князь Элдред побледнел ещё больше, глядя на странную четвёрку, понимая, что столкнулся не с преступлением, а с чем-то бесконечно более опасным — с пробудившейся легендой.
Напряжение во дворе было густым, как смола. Князь Элдред уже собрался отдать приказ заковать пленников в кандалы, а его солдаты, преодолев первоначальный шок, сжимали оружие, готовые броситься вперёд. Воздух звенел от невысказанных вопросов и страха.
И тогда его пронзил крик. Не громкий, а тонкий, пронзительный, словно клекот орла, умноженный на тысячу. Он шёл не сверху, а отовсюду сразу, из самого света, из дрожащего воздуха.
Пространство перед князем и его войском задрожало и расползлось, как струящийся шёлк. И из этих разрывов в реальности хлынули они.
Во́ины Ариэли. Не призрачные стражи из камня, а живые, дышащие. Их доспехи из белого металла и перламутра сияли под солнцем, а огромные орлиные крылья, расправленные за спинами, отбрасывали на землю огромные тени. Они материализовались бесшумным, смертоносным строем, их лица были суровы и прекрасны, а глаза горели холодным гневом. И в центре этого внезапно появившегося войска, парила в воздухе Ивригт. Её аквамариновые глаза снова утратили цвет, став прозрачными, как горный хрусталь, и в них плескалась бездонная мощь веков.
Она не смотрела на отряд искателей приключений. Её взгляд, пустой и всевидящий, был устремлен на князя Элдреда и его армию. Она медленно подняла руку, и её тонкий палец вытянулся, указывая на оцепеневшего правителя.
Не было вспышки, не было звука. Просто волна абсолютного, немыслимого покоя, исходящая от неё, накрыла двор. Солдаты Фылдуи не падали, не кричали. Они просто застыли на месте. Алебарды замерли в руках, рты остались открытыми в немом крике, глаза остекленели. Князь Элдред застыл в полуповороте, его лицо навеки запечатлело маску изумления и ужаса. Даже его конь остановился на полпути, подняв копыто. Маг рядом с ним был скован тем же недвижимым покоем, его дрожащие руки замерли в воздухе. Время для них остановилось.
Тишина воцарилась абсолютная. Только ветер шелестел перьями крылатых воинов.
Несколько стражей Ариэли молча двинулись к отряду. Их движения были быстрыми и точными. На этот раз их не грубо схватили, но твёрдо взяли под руки и повели. Не обращая внимания на застывшую армию, их провели через сияющие залы вглубь замка, но на этот раз не в убогую темницу, а в просторные, чистые камеры, больше похожие на кельи. Массивные двери закрылись за ними, и они снова оказались в заточении, но теперь — в заточении у пробудившейся легенды.
Прошло несколько томительных часов. Они молчали, каждый переваривая произошедшее. И тогда дверь их камеры снова открылась.
В проёме стояла Ивригт. Её глаза снова обрели свой аквамариновый оттенок, но в них не было и тени детской безмятежности. Только непоколебимая воля и власть. Она вошла внутрь, и её крылья слегка касались косяков.
Она заговорила, и на этот раз её слова были ясны и понятны. Язык был старинным, но это был всеобщий язык континента, на котором говорили и люди, и эльфы, и гномы за тысячу лет до рождения нынешних королей.
— Вы пришли на землю Ариэли, — её голос был мелодичным, но твёрдым, как сталь. — Землю, что была украдена у нас, когда нас погребли под камнем, чтобы стереть из памяти мира. Её забрали лесные эльфы с королём Фалегом Воителем во главе. Это вы называете своими «исконными владениями».
Она обвела взглядом каждого из них, и её взгляд на мгновение задержался на Лазарлете, эльфийке. В нём не было ненависти, лишь холодное утверждение исторического факта.
— Мы освободим вас, — продолжила она, — если ваши народы вернут нам то, что было отнято. Вся территория от Речных Разломов до Пиков Утренней Зари по праву принадлежит нам. Мы будем ждать вашего ответа.
Она сделала паузу, давая словам проникнуть в сознание.
— Вы будете нашими гонцами. Вы отнесёте весть в вашу столицу. Вашим королям, вашим советам. Мы даём вам время. Но не пытайтесь обмануть нас. Мы проснулись. И на этот раз мы не уйдём в забвение.
Сказав это, она развернулась и вышла, не дожидаясь вопросов. Дверь закрылась, но на этот раз не на замок.
По всей тюрьме, из каждой камеры, где томились другие пленники, послышался гул голосов. Приказ принцессы был услышан всеми. Темница заговорила, обсуждая невероятное: пробуждение древней расы и ультиматум, который мог перевернуть всю карту континента.
Четвёрка искателей приключений осталась в своей камере, осознавая всю тяжесть возложенной на них миссии. Они были больше не пленниками. Они были заложниками. И послами в мир, который был не готов их вести.
Томительное ожидание в камере длилось ровно пятнадцать минут, отмерянных тиканьем собственных сердец. Эвелина пыталась отряхнуть пыль с плаща, Еригун ворчал о том, что «хотели бы они, чтобы предстать перед монархом в приличном виде», Мармел молча проверял зазубрины на своих наручах, а Лазарлета стояла неподвижно, уставившись в стену, мысленно перебирая древние летописи в поисках хоть чего-то о короле Фалеге.
Ровно в назначенный миг за дверью раздались чёткие, размеренные шаги. Не призрачная тишина Стражей, а твёрдая поступь живых воинов. Дверь распахнулась, и на пороге предстали двое крылатых солдат в сияющих доспехах. Их лица были невозмутимы, но в глазах не было прежней ледяной враждебности, лишь официальная строгость.
— За принцессой, — коротко бросил один из них, разворачиваясь.
Их повели не через лабиринты тюремных коридоров, а по парадным залам возрождённого замка. Воздух был напоён ароматом цветущих растений, которые уже вовсю вились по колоннам, а с потолка лился мягкий, золотистый свет, исходящий от самих камней. Всё вокруг дышало жизнью и силой, которую не могли сдержать века заточения.
Войдя в тронный зал, искатели приключений замерли на мгновение, поражённые переменой. Тот самый зал, где всё началось, теперь сиял ещё величественнее. Небесные часы на куполе мерно и величественно отсчитывали время, а их тиканье было музыкой мироздания.
И на алabasterном троне, у подножия которого когда-то лежала она, теперь восседала Ивригт. Но это была совсем другая девочка.
Она откинулась на спинку трона, болтая ногой в изящной сандалии. Её огромные крылья были небрежно сложены за спиной, а в руках она вертела какой-то сверкающий кристаллический предмет, похожий на шахматную фигуру. Рядом, по стойке «смирно», замер её личный страж — тот самый с гребнем в виде пера на шлеме.
— …и я тебе говорю, Гэлион, это была самая нелепая битва в истории, — её голос, чистый и звонкий, был полон весёлого возмущения. — Они пытались стрелять из луков, а ветер был такой, что их собственные стрелы летели им в затылки! Мы даже мечи из ножен не вынимали, просто сидели и смеялись!
Страж, Гэлион, сохранял каменное лицо, но уголок его губ под забралом дёрнулся.
— Ваше Высочество, противник был неопытен, — произнёс он глуховатым, но мягким басом.
— Неопытен? Они были глупы, как пробковые деревяшки! — рассмеялась Ивригт и, наконец, заметила вошедших. Её аквамариновые глаза вспыхнули любопытством. — А, наши послы! Идите, идите ближе. Не бойтесь, я сегодня не собираюсь никого обращать в статую. Если, конечно, вы не сделаете что-то ну очень глупое.
Она отложила кристаллическую фигурку и внимательно, с живым, почти детским интересом оглядела каждого из них. Её взгляд задержался на Лазарлете.
— Эльфийка. Интересно… вы ведь из клана Фалега? Нет, нет, не похожи. У них были ужасно безвкусные причёски, все эти заколки из птичьих косточек. Мода ужасная.
Лазарлета, сражённая таким поворотом, только молча покачала головой.
— Отлично! — Ивригт хлопнула в ладоши. — Значит, вы будете идеальными посланниками. Беспристрастными. Ну, почти. Гэлион, дай им, что приготовили.
Страж сделал шаг вперёд и протянул Лазарлете небольшой ларец из тёмного дерева. Внутри, на бархатной подушке, лежало несколько изумительной работы серебряных свитков с застёжками в виде орлиных когтей.
— Ваши пропуски, — пояснила Ивригт, снова развалившись на троне. — И письма для ваших правителей. Всё изложено вежливо, но твёрдо. Мы не варвары, чтобы начинать с угроз. Мы начинаем с… напоминания о долге. И о географии.
Она взглянула на них, и в её глазах на мгновение мелькнула тень той древней, недетской мудрости.
— Отведите их к границам наших новых старых владений, — приказала она Гэлиону. — И обеспечьте безопасный проход. Мне не нужны неприятности с их сторожевыми отрядами… пока что.
Сказав это, она снова взяла кристаллическую фигуру и, повертев её в пальцах, снова обратилась к стражу:
— Так вот о чём я… Гэлион, а помнишь, как тот граф пытался предложить мне руку и сердце, спутав меня с моей старшей сестрой?..
Искатели приключений, с ларечком в руках и с лёгкой головокружением от происходящего, под присмотром всё так же невозмутимого Гэлиона, были мягко, но настойчиво выпровожены из зала. За спиной они слышали смех юной принцессы, которая заигрывала со своим стражем, словно и не было тысячелетнего заточения, а лишь очередной день в бесконечной жизни древней расы.
Три дня пути под охраной молчаливых крылатых стражей пролетели в напряжённом молчании. Великолепный и жуткий замок Ариэли скрылся из виду, сменившись знакомыми пейзажами Фылдуи, которые теперь казались им чужими и зыбкими. Стражники проводили их до видимой лишь им незримой границы, молча указали рукой в сторону столицы и растворились в воздухе, словно и не было.
В столице, городе Арантире, у ворот их, конечно, задержали. Вид у четвёрки был более чем потрёпанный, а истории о «пробудившейся принцессе крылатых» вызывали у стражников лишь скептические усмешки. Всё изменилось, когда Лазарлета вручила им ларец с серебряными свитками. Печать на них — орёл, сжимающий солнце и луну, — была незнакома, но сделана с таким искусством, что сомнений в её подлинности не оставалось. Гонцов и драгоценный груз немедленно проводили в замок.
Ожидание в приёмной длилось недолго. Вскоре их провели в личные покои короля Ифангия, минуя шумный тронный зал.
Король стоял у огромного арочного окна, спиной к ним, глядя на раскинувшийся внизу город, дымчатый в вечерних сумерках. Он был невысокого роста, но держался с неизменным достоинством. Его простые, но качественные одежды были темны, а на пальце лишь одно кольцо — печатка с фамильным гербом.
Услышав шаги, он обернулся. Его лицо, испещрённое морщинами забот, было бледно, а в глазах стояло нескрываемое изумление. В руке он сжимал один из тех серебряных свитков.
— Ваше Величество, — первая опомнилась Лазарлета, сделав глубокий, почтительный поклон. Остальные последовали её примеру.
Король Ифангий медленно покачал головой, как бы отгоняя наваждение.
— Прошу, хватит церемоний, — его голос был тихим и хрипловатым от волнения. Он обвёл взглядом всех четверых, будто пытаясь найти на них следы чуда. — Мне сообщили… мне передали это. — Он поднял свиток. — Я приказал перевести. И я… я не могу поверить в написанное. Мой совет считает это мистификацией, колдовской проделкой. Но печать… магия, вплетённая в металл… — Он умолк, снова глядя на них. — Вы были там? Вы видели это своими глазами?
— Да, Ваше Величество, — твёрдо ответила Эвелина. — Мы видели замок, поднявшийся из горы. Мы видели её. Принцессу Ивригт. И её армию.
— Она… она остановила время для всего войска князя Элдреда одним движением руки, — добавил Мармел, невольно понизив голос при этих словах.
Король медленно прошел к своему креслу и опустился в него, словно ноги его подкосились.
— Ариэли, — он произнёс это слово с придыханием, как заклинание. — Мы считали их мифом. Сказкой, которую рассказывают детям у камина. Легендой о прекрасной расе, ушедшей от мира за облака. Ни в одной хронике, ни в одном архиве… — Он посмотрел на Лазарлету. — Ваш народ, леди эльф, хранит самые древние знания. Вы что-нибудь знали?
Лазарлета сдержанно покачала головой.
— Лишь отголоски, Ваше Величество. Намёки в самых старых поэмах. Но мы всегда считали это аллегорией, не более. Никто не верил, что они были настоящими.
— Теперь верю я, — мрачно прошептал Еригун. — Их кладка — вот что настоящее. Ни одной лишней щели. Стоять будет вечно.
Король Ифангий горько усмехнулся.
— Они требуют вернуть территории. Половину моих земель, если мерить от Речных Разломов. Земли, которые мы обрабатывали, на которых строили города и дороги веками. Они говорят, что это было «украдено» у них королём эльфов Фалегом. — Он с надеждой взглянул на эльфийку. — Вы знаете что-нибудь об этом?
Лазарлета снова отрицательно покачала головой, но в её глазах мелькнула тень сомнения.
— Фалег — полумифическая фигура, Ваше Величество. Эпоха его правления окутана туманом. Если это правда… то это переписывает всю нашу историю.
— Это переписывает моё королевство, — с горькой прямотой сказал король. Он откинулся на спинку кресла, глядя на сверкающий свиток в своей руке. — Что вы можете сказать о ней? О принцессе? Какая она?
Эвелина ответила первой, подбирая слова:
— Она… юная. Но в её глазах — возраст тысячелетий. Она может быть опасной и безжалостной, а через мгновение — казаться обычной, болтливой девочкой, играющей со своей стражей. Она не злая, Ваше Величество. Она… уверенная в своей правоте. Абсолютно.
Король долго молчал, глядя в окно на зажигающиеся огни столицы своего королевства, которое внезапно оказалось под угрозой, пришедшей из глубины веков.
— Спасибо вам, — наконец сказал он тихо. — Вы принесли весть, которая сокрушает империи. Теперь мне нужно советоваться с мудрейшими, будить древних летописцев и… молиться, чтобы это оказалось сном. Но я боюсь, что это не так. — Он взглянул на них. — Вам есть где остановиться в городе? Хотите, я распоряжусь?
Отряд переглянулся. Мысли были у всех одни и те же: таверна, крепкий эль и долгий, долгий разговор.
— Мы будем благодарны, Ваше Величество, — от лица всех ответила Лазарлета.
Король кивнул, и в его глазах читалась тяжёлая дума. Диалог был окончен. Искателям приключений предстояло стать свидетелями того, как рождается история, и как рушатся старые истины.
Король Ифангий ещё говорил, его слова о мудрейших и летописцах висели в напряжённом воздухе покоев, как вдруг земля под ногами дрогнула.
Это был не просто толчок. Это был глубокий, низкий гул, исходивший из самых недр, заставивший задрожать стены замка и зазвенеть хрустальные подвески люстр. Эвелина инстинктивно схватилась за подоконник, Еригун с проклятием упёрся в пол широко расставленными ногами, а Мармел мрачно пробормотал: «Опять?!»
Король, побледнев, резко обернулся к окну. То, что он увидал, заставило его отшатнуться, а его пальцы впились в бархатную обивку кресла.
Земля к северу от столицы, за несколько миль от замка Ариэли, пришла в движение. Она вздымалась волнами, как бурное море, с грохотом раскалываясь и обнажая пласты древней породы. И из разверзшейся земли, поднимаясь с рёвом пробуждающегося гиганта, возникло нечто.
Не замок. Целый посёлок. Дома из светлого, почти белого дерева и камня с причудливыми резными крышами, извилистые улочки, центральная площадь с фонтаном в виде взмывающего в небо орла — всё это, покрытое вековой пылью, но абсолютно целое, поднималось на поверхность. Оно было меньше и проще величественной цитадели, но в его облике была та же древняя магия, то же ощущение иной эпохи.
На башне самого большого здания, похожего на ратушу, с треском разорвалось покрывавшее его полотно грязи и взметнулся вымпел — тот самый орёл, сжимающий солнце и луну.
— Светы небесные… — выдохнул король, его глаза были полны ужаса и благоговения. — Деревня… Целая деревня…
И они были не одни. С холмов, окружавших столицу, с окрестных полей послышались крики. Не панические, а полнейшего, абсолютного изумления. Местные жители, фермеры, пастухи — все, кто был на улице, — сбегались на возвышенности и, застыв, указывали пальцами на чудо. Их рты были раскрыты, а лица выражали шок, граничащий с религиозным трепетом. Они видели, как рождается земля, которую они считали своей.
— Теперь вы верите, Ваше Величество? — тихо, почти невольно, спросила Лазарлета, не отрывая взгляда от возникающего из недр поселения.
Король Ифангий медленно, как бы с огромным трудом, кивнул.
— Да, — его голос был хриплым шёпотом. — Теперь верю. Это не обман и не колдовство. Это… возвращение.
И будто в подтверждение его слов, сама вселенная решила поставить окончательную точку в этом споре. На самом горизонте, там, где синие вершины гор встречались с небом, воздух задрожал и поплыл, как марево в знойный день.
Затем он сгустился, принял очертания. Сначала проступили остроконечные шпили, затем мощные стены, затем целый силуэт ещё одной колоссальной крепости, ещё более древней и грозной на вид, чем та, что принадлежала Ивригт. Он парил в дымке, словко мираж, но его реальность не вызывала сомнений. Это был ещё один замок Ариэли, пробудившийся ото сна и заявляющий о своих правах на землю.
Король без сил опустился в кресло, не в силах отвести взгляд от второго замка, встающего на горизонте.
— Боже правый… — прошептал он. — Их не одна цитадель. Их целая империя, просыпающаяся под нашими ногами. Мы не просто ведём переговоры… Мы стоим на пороге войны за землю, которой у нас никогда по-настоящему не было.
Внизу, в городе, началась паника, крики уже были полны страха. Звон колоколов тревоги прорвался сквозь гул земли, пытаясь созвать ополчение против врага, которого нельзя было одолеть мечом.
Искатели приключений молча смотрели на разворачивающийся апокалипсис. Они принесли весть. И теперь эта весть обретала плоть, камень и ужасающую реальность.
Воздух в тронном зале короля Ифангия, и без того насыщенный ужасом и невероятностью происходящего, внезапно застыл. Свет от закатного солнца, окрашивавший в багрянец появляющиеся на горизонте чудеса, померк, будто его затмила незримая тень.
Пространство в центре зала, между группой ошеломлённых искателей и сидящим в оцепенении королём, затрепетало и распалось на множество сверкающих частиц, словно рассыпалось на осколки зеркало. И из этого портала, одного за другим, стали выходить они.
Правители Ариэли.
Сначала появился высокий мужчина в доспехах из чернёного серебра, с лицом, испещрённым боевыми шрамами, и взглядом, полным холодной ярости веков. Его крылья были цвета грозовой тучи.
За ним — женщина с седыми, заплетёнными в сложную косу волосами и пронзительными, мудрыми глазами. Её одежды были струящимися, похожими на туман, а за спиной мерцали крылья из перламутра и тени.
Ещё один, помоложе, с чеканом архитектора и картографа в руках, его взгляд жадно скользил по стенам зала, словно оценивая чуждую им конструкцию.
Их было семеро. Семь владык пробудившихся замков. Каждый излучал безмерную мощь и древнюю, неоспоримую власть. Они встали полукругом, безмолвные и грозные.
И тогда вышла она.
Ивригт. Но не та болтливая, почти ребячливая девочка с трона. Её шаг был твёрд и величав, а лицо — бесстрастной маской. Её аквамариновые глаза горели холодным внутренним светом, а крылья, расправленные за спиной, отливали золотом и сталью. На её челу сияла простая, но невероятно древняя диадема в виде стилизованных солнечных лучей.
Она была центром этого созвездия власти. Избранной. Глашатаем.
Король Ифангий медленно поднялся с трона. Он был бледен как смерть, но в его позе читалось остатки величия — величия человека, который до последнего будет защищать то, что считал своим.
Ивригт остановилась. Её голос, когда она заговорила, был тихим, но он звучал с такой силой, что, казалось, исходил от самих камней под ногами, от дрожащего воздуха, от самого неба. Каждое слово было весомо и обжигающе ясно.
— Король Ифангий. Люди Фылдуи. Вы стоите на земле, что помнит наши песни. Вы строите свои города на прахе наших садов. Вы пашете поля, где когда-то росли серебряные леса Ариэли.
Она сделала паузу, давая каждому слову достигнуть сознания.
— Мы не пришли с войной. Мы вернулись домой. То, что вы видите, — не нападение. Это исцеление. Земля сбрасывает оковы забвения и возвращает своё истинное обличье.
Один из правителей, седой воин с лицом, высеченным из гранита, изрёк низким, громоподобным голосом:
— Наши дети спали под вашими полями. Наши крепости стояли в тени ваших городов. Время платы за забытое воровство пришло.
Ивригт подняла руку, и воин умолк. Её взгляд был устремлён на короля.
— Мы не требуем крови. Мы требуем памяти. Мы требуем правды. И мы требуем возврата того, что было отнято обманом и силой королём Фалегом, чьи потомки, возможно, до сих пор ходят среди вас. — Её взгляд на мгновение скользнул по Лазарлете, и в нём не было accusations, лишь констатация.
— У вас есть выбор, — продолжила она, и в её голосе впервые прозвучали ноты не холодной повелительницы, а той самой девочки, видевшей слишком много. — Вы можете попытаться сражаться. И увидеть, как ваши стены падут, а копья сломаются о нашу древнюю магию. Или вы можете признать историю, какой она была на самом деле. Открыть свои архивы. Вернуть наши земли. И найти способ существовать рядом с теми, кого вы считали мифом.
Она обвела взглядом весь зал — короля, его придворных, застывших в ужасе у дверей, и четверых искателей приключений.
— Мы даём вам время до восхода полной луны. Не для подготовки к войне. Для принятия мудрого решения. Мир с нами — это не поражение. Это возвращение долга.
Сказав это, Ивригт слегка кивнула. Портал behind them снова разверзся, поглощая её и других правителей. Они исчезли так же внезапно, как и появились.
В зале воцарилась оглушительная тишина, нарушаемая лишь тяжёлым дыханием короля Ифангия. Он смотрел в пустое место, где только что стояли владыки прошлой эпохи, и в его глазах читалась не просто ярость или страх, а тяжёлое, всепоглощающее осознание. Осознание того, что его королевство, его власть, вся его жизнь — всего лишь миг в истории, которая внезапно предъявила ему счёт.
Тишина, повисшая после ухода владык Ариэли, была гнетущей, звенящей, как натянутая тетива. Король Ифангий всё ещё стоял, опираясь на подлокотник трона, его лицо было пепельно-серым. В воздухе пахло озоном и древней магией, оставшейся после портала.
И тогда в углу зала, где тени были самыми густыми, воздух снова задрожал. Но на этот раз не с серебристым холодом Ариэли, а с зелёным, ядовитым свечением. Из разрыва в реальности, пахнущего прелой листвой и старыми костями, шагнула ещё одна фигура.
Это был эльф. Высокий, гордый, с лицом, на котором застыла маска надменной ярости. Его доспехи были из тёмного, прочнейшего дерева, сплетённого с прожилками холодного железа, а плащ — из осенних листьев, что негромко шелестели при каждом движении. В его руках был длинный меч, клинок которого казался выкованным из осколка лунного света, но по лезвию струилась тёмная, почти чёрная дымка. Его глаза glowed with sickly green fire.
Лазарлета ахнула, отшатнувшись.
— Фалег… — это было не имя, а проклятие, сорвавшееся с её губ.
Король-эльф из эпохи легенд не смотрел ни на кого, кроме Ифангия. Его взгляд был полон слепой, древней ненависти.
— Мой долг… не выполнен! — его голос был скрипом старых ветвей, полным безумия и магии. — Ты живешь на моей земле, ворованная кровь! Ты наследник тех, кто посмел оспорить моё право!
Он не стал произносить речей. С кличем, больше похожим на крик ястреба, он ринулся вперёд. Его движения были неестественно быстрыми, размытыми.
Ифангий, хоть и был застигнут врасплох, инстинктивно рванулся к стене, где в ножнах висел церемониальный, но всё же боевой меч. Он успел выхватить его, чтобы принять страшный удар. Клинки встретились с оглушительным лязгом, и король людей с подавленным стоном откатился назад, его руки онемели от силы удара.
— Охрана! — закричал кто-то из придворных, но было уже поздно.
Безумие Фалега, словно искра, упало в пороховую бочку города. Снаружи, на улицах Арантира, раздались первые крики — не изумления, а боли и ужаса. Зелёные вспышки магии, похожие на ядовитые ростки, взметнулись в разных концах города. Это были не солдаты Ариэли. Это были призрачные воины Фалега, тени его былой армии, пробуждённые яростью своего повелителя. Началась резня. Люди, ещё минуту назад с ужасом взиравшие на чудеса, теперь гибли от клинков, которых не должно было существовать.
И это было ещё не всё.
В окно было видно, как у подножия возрождённой деревни Ариэли тоже вспыхнул бой. Золотисто-белые всполохи магии крылатых встретились с ядовито-зелёными вспышками эльфийских призраков. Древняя война, начатая Фалегом, вспыхнула с новой силой прямо сейчас, на глазах у потомков.
А на самом горизонте, там, где парил в дымке второй замок Ариэли, вдруг взметнулся столб чёрного дыма, а затем рвануло багровое пламя. Он горел. Древняя цитадель, едва показавшаяся миру, была атакована той самой тёмной магией, что струилась по клинку Фалега.
В тронном зале царил хаос. Стража наконец ворвалась внутрь, но была бессильна против призрачного эльфийского короля. Его меч проносился сквозь стальные доспехи, как сквозь воздух, оставляя после себя не кровь, а чернеющие язвы и мгновенную смерть.
Мармел с рёвом бросился в бой, пытаясь отвлечь Фалега от короля. Его топор со скрежетом отскакивал от древнего деревянного доспеха, почти не оставляя следов. Еригун, отчаянно ругаясь, пытался организовать оборону, а Лазарлета и Эвелина метали в призрачного короля заклинания и стрелы, которые он безучастно отражал щитом из сгущённой тени.
Они были не воинами в этой битве. Они были свидетелями. Свидетелями того, как прошлое, тёмное и кровавое, ворвалось в настоящее, чтобы добить то, что не было закончено тысячелетия назад. Война началась. И не за землю, а за саму память, и платить за неё приходилось кровью живых.
Воздух в тронном зале был густ от запаха гари, крови и древней магии. Тень короля Фалега, неумолимая и смертоносная, теснила защитников. Каждый удар его лунного клинка, осквернённого тёмной силой, отбрасывал солдат, а раны, которые он наносил, не кровоточили, а чернели и гноились на глазах. Казалось, ещё немного — и безумие прошлого восторжествует.
И тогда пространство над самым центром зала разорвалось с звуком рвущегося шёлка. Не с холодным сиянием Ариэли и не с ядовитым зелёным свечением, а с ослепительной, чистой вспышкой солнечного света. Из разрыва, словно падающая звезда, ринулась Ивригт.
Её лицо было искажено гневом, но не слепым, а ясным и праведным. В руках она сжимала не оружие, а сгусток сжатого времени, сияющую сферу, в которой мириады песчинок-звёзд неслись с невероятной скоростью.
— Фалег! Твоё безумие закончится здесь! — её голос гремел, заглушая шум битвы.
Она бросила сферу. Она пронеслась сквозь зал, не задевая никого из живых, и врезалась в призрачного короля. Не было взрыва — был лишь оглушительный хруст ломающихся часов. Сила веков, тяжесть забытых тысячелетий обрушилась на Фалега. Он вскрикнул — нечеловеческим, полным боли и ярости звуком — и отлетел к стене, его призрачная форма на мгновение померкла и поплыла, будто размытая дождём картина.
Этого мгновения хватило. На улицах города ядовито-зелёные вспышки магии призраков Фалега вдруг встретили решительный отпор. С неба, словно ангелы-мстители, спикировали воины Ариэли. Но они не рубили людей. Их сияющие копья и мечи обрушивались на призрачных эльфов. Они создавали щиты из света, прикрывая ими перепуганных горожан и солдат Ифангия. Один из крылатых воинов, увидев группу людей, прижатых к стене призрачным лучником, ринулся вперёд и принял на свой щит тёмную стрелу, рассыпавшуюся в прах при соприкосновении с его сиянием.
Лазарлета, увидев это, с новыми силами крикнула своим сородичам-эльфам из свиты Ифангия:
— Они помогают нам! Древние помогают! Ведите их к укрытиям, защищайте людей!
Современные эльфы, сначала ошеломлённые, увидев, что легендарные предки-враги стали союзниками, бросились выполнять приказ. Битва на улицах из резни превратилась в отчаянную, странную оборону, где люди, эльфы нынешней эпохи и воины Ариэли плечом к плечу сражались против общего призрачного врага из прошлого.
Но в тронном зале была своя драма. Ивригт, совершив свою атаку, приземлилась на колено, её дыхание стало прерывистым. Использование такой мощи истощило её. И в этот момент король Фалег, собрав остатки своей тёмной силы, с рёвом ринулся вперёд, его клинок, прямо в сердце принцессы.
— НЕТ! — проревел Мармел.
Орк, которого все считали лишь грубой силой, двинулся с неожиданной скоростью. Он не бросился наперерез — он буквально впрыгнул между Ивригт и смертоносным клинком, приняв удар на своё массивное наплечье. Тёмная энергия со шипением разъедала металл и плоть, но орк не отступил. Он стоял, как скала, закрывая собой обессилевшую принцессу, его собственный топор был поднят для ответного удара.
Фалег замер, его искажённое безумием лицо выразило крайнее изумление.
— Орк? — прошипел он с презрением. — Ты встал на защиту этой недотроги? Твоя порода всегда пряталась в грязных сёлах, заботилась только о своей шкуре. Вы ни с кем не заключали союзов.
Мармел, стиснув зубы от боли, выпрямился во весь свой гигантский рост. Рана на плече дымилась, но его голос был твёрд и ясен:
— Времена меняются, призрак. Мы жили по себе, потому что мир был прост. Вы, «благородные», всегда делили землю, не спрашивая тех, кто на ней живёт. — Он бросил взгляд на Ивригт, которая с изумлением смотрела на него, потом на Лазарлету и Эвелину. — Но этот мир… он стал общим. И если чтобы выжить, надо стоять плечом к плечу даже с эльфийской принцессой и бородатым карликом… — он хрипло усмехнулся, — то значит, так тому и быть. Мы за союз. За настоящий.
Лицо Фалега исказилось ещё сильнее, теперь уже от чистой, неконтролируемой ненависти. Его форма снова заколебалась, но тёмная энергия вокруг него сгустилась до предела.
— Этому… — проскрежетал он, и его голос прозвучал как похоронный звон, — НЕ БЫВАТЬ!
Он собрался для нового, решающего удара на обоих — и на орка, и на принцессу. Но его крик привлёк внимание всех в зале. Еригун уже целился из своего арбалета, а Лазарлета заклинанием пыталась ослабить щит призрака. Миг до новой катастрофы был остановлен.
Последние отголоски битвы затихли. В воздухе пахло дымом, ozone и горьким запахом распавшейся древней магии. Улицы города были изранены, но уже кипели жизнью — не панической, а целеуремлённой. Совместными усилиями людей, эльфов, воинов Ариэли и отряда искателей приключений последние призрачные воины Фалега были рассеяны, а пожары — потушены.
Короля Фалега, его призрачная форма окончательно ослабленная и пленённая объединённой магией Лазарлеты и магов Ариэли, заключили в специально подготовленную темницу, где его сила не могла никому навредить. Его поместили в одну клетку с другими преступниками — недавними мародёрами и подстрекателями, что пытались воспользоваться хаосом. Зрелище было surреалистичным: древний эльфийский король, виновник многовекового конфликта, сидел за barsами рядом с воришками и драчунами, его безумный взгляд тупо уставился в стену.
В тронном зале короля Ифангия, где ещё недавно гремела битва, теперь собрались правители. Но не как враги, а как союзники, скреплённые пролитой кровью. Здесь был и сам Ифангий, с перевязанной рукой, и старейшины эльфов, и вожди гномьих кланов, прибывшие через подземные ходы, и представители вольных орков, и, конечно, владыки Ариэли во главе с Ивригт, которая, бледная, но с гордо поднятой головой, сидела рядом с королём людей.
Ифангий поднялся. Его голос, уставший, но твёрдый, заполнил зал.
— Сегодня мы едва не потеряли всё из-за призрака прошлого, — начал он, обводя взглядом собравшихся. — Призрака ненависти, раздора и жажды владения землёй, как будто она — вещь, а не наш общий дом. Мы сражались плечом к плечу. Люди, эльфы, гномы, орки и ариэли. И это спасло нас всех.
Он сделал паузу, глядя на Ивригт.
— Вы пришли с требованием вернуть то, что было утрачено. И вы были правы. Но мы не можем просто стереть города и сёла, которые стоят здесь веками. Мы должны найти путь вперёд. Не путём раздела, а путём объединения.
Один из гномьих вождей, с бородой, заплетённой в сложные косы, грубым голосом поддержал его:
— Верно говоришь, король. Мои предки копали эти шахты, когда люди ещё на деревьях сидели! Но это не даёт мне права указывать другим, где жить. Право даёт только договор и общая кузня, что ковала его!
Ифангий кивнул.
— Мы живём в Союзе Равных Рас. И мы будем рады, если народ Ариэли присоединится к нам. Ваша земля будет возвращена вам. Мы определим её границы вместе. И вы решите — жить обособленно или ваши поселения станут частью наших городов, как новый, прекрасный квартал. Но какой бы путь вы ни выбрали, вы будете иметь равные со всеми права. Голос в совете, защиту, право на торговлю и ремесло. Вы будете не пришельцами из прошлого, а партнёрами в будущем.
Он обвёл взглядом изумлённых правителей Ариэли.
— И чтобы вы не сомневались в наших словах… Знайте. Я ношу корону людей. Но мой предшественник, король, что правил до меня и заложил основы этого Союза, был не человек. Им был гном Воркут Камнебородый. Он правил мудро и справедливо, и его помнят до сих пор. Для нас важна не раса, а мудрость и честность.
В зале воцарилась тишина. Владыки Ариэли переглядывались. Ивригт смотла на Ифангия, и в её аквамариновых глазах исчезла последняя тень холодной недоверчивости, уступив место глубокому, искреннему уважению.
Она медленно поднялась и сделала шаг вперёд.
— Мы принимают ваше предложение, — её голос звенел чистотой и решимостью. — Мы выбираем будущее. Мы выбираем Союз.
На её лице впервые появилась не надменная улыбка правительницы, а тёплая, человеческая улыбка девушки, которая наконец-то обрела не просто землю, а дом.
Глава 2.
Пять лет. Для эльфийки Лазарлеты — миг. Для гнома Еригуна — время на то, чтобы основательно перестроить пару особняков в новом, совместном районе Арантира. Для человека Эвелины — целая эпоха взросления и становления. Для орка Мармела — срок, за который можно из грубого наёмника превратиться в уважаемого городского капитастража. А для всего континента — время, которое изменило всё.
Союз Равных Рас не просто выжил — он расцвёл. Земли Ариэли, официально возвращённые им, не стали отгороженной от мира. Напротив, они стали мостом. Крылатые мастера делились своим искусством работы с белым камнем и светлой магией, люди и гномы — своими ремёслами и архитектурными решениями. По дорогам, где когда-то ступали лишь призраки прошлого, теперь двигались торговые караваны.
Их отряд, некогда безымянная группа искателей приключений, теперь был известен каждому ребёнку. О них слагали песни и называли их «Спасителями Рассвета». Их бронзовые бюсты украшали главную площадь обновлённого Арантира, хотя Еригун ворчал, что у него борода получилась короче, чем в жизни.
Их жизнь стала спокойнее, но не менее насыщенной. Они были советниками, дипломатами, первопроходцами, помогавшими налаживать связи между расами. И в один из таких прекрасных, солнечных дней, когда воздух был напоен ароматом цветущей глицинии, к их привычному кругу у большого дубового стола в саду таверны «Поднявшийся Феникс» присоединилась ещё одна.
Её звали Шилода. Молодая ариэли, не принцесса и не воин, а учёный-историк и невероятно любопытная натура. Её крылья были цвета утренней зари, а глаза смеялись даже когда она была серьёзной. Она пришла к ним с картами и вопросами о древних руинах на границе с гномьими землями, а осталась… просто потому что осталась. Её энергия и жажда жизни идеально дополнили их сплочённую, немного уставшую от славы команду.
— Итак, — сказала Шилода, перебирая свитки с картами, но глядя при этом на ясное небо, — ваши летописи говорят о затерянном святилище горных духов к северу от Пиков Утренней Зари. А наши — о «Каменном Саде», где камни растут, как цветы. Я почти уверена, что это одно и то же место. Кто хочет со мной это проверить?
Мармел, чистящий свой уже больше церемониальный, чем боевой топор, хмыкнул:
— Опять лезть на горы? У меня спина ещё с прошлого раза болит.
— Твоя спина выдержала удар клинка Фалега, а горки не выдержит? — подняла бровь Эвелина, уже проверяя свою походную сумку.
— То дело боевое было, а то… туризм какой-то, — бурчал орк, но в его глазах светилась искорка азарта.
Лазарлета улыбнулась, откладывая книгу.
— «Каменный Сад»… Да, я читала о чём-то подобном. Это могло бы пролить свет на миграцию племён до Великого Разделения. Я с вами.
Еригун стукнул кружкой по столу:
— А я посмотрю на их кладку! Если эти «растущие камни» хоть немного криво лежат, моя борода себе покоя не даст!
Шилода рассмеялась, и её смех был похож на звон хрустальных колокольчиков.
— Значит, решено! Завтра на рассвете!
На следующее утро они вышли за городские ворота не как спасители мира, а как группа друзей. Солнце ласково грело спины. Эвелина и Шилода шли впереди, споря о маршруте и заразительно смеясь. Лазарлета шла рядом, с лёгкой улыбкой слушая их. Мармел и Еригун несли основную поклажу и вели свой вечный спор о преимуществах кольчуги перед пластинчатым доспехом.
Они шли по дороге, которой не было пять лет назад. По дороге, которую построили вместе люди, гномы и ариэли. По обеим сторонам зеленели поля, и на горизонте парил в утренней дымке прекрасный белый замок — не как угроза, а как символ нового мира.
Они не искали приключений. Они просто радовались жизни, зная, что самое большое приключение — возможность жить в мире, который они сами помогли создать. И впереди их ждал новый день, новые открытия и долгая-долгая дорога, которую они пройдут вместе.
Солнце над Арантиром клонилось к закату, окрашивая белоснежные башни района Ариэли в нежные персиковые тона. День был ясным и спокойным, одним из тех, когда кажется, что война и распри — всего лишь дурной сон из далёкого прошлого.
Отряд «Спасителей Рассвета» — или попросту «компания», как они чаще называли себя в последнее время — наслаждался этим миром. Они расположились в саду за таверной «Поднявшийся Феникс», за своим привычным столом под развесистым старым дубом.
Эвелина с азартом зарисовывала в свой полевой журнал невиданный цветок с серебристыми лепестками, семена которого пару дней назад принесла Шилода из своей очередной мини-экспедиции. Та, с горящими глазами, объясняла что-то о его возможных магических свойствах, жестикулируя крыльями. Лазарлета, откинувшись на спинку стула, с улыбкой слушала их, попивая лёгкое эльфийское вино. В её взгляде была та глубокая, спокойная радость, которая появляется после долгих бурь.
С другого конца стола доносилось ритмичное постукивание. Это Еригун, вдохновлённый архитектурой Ариэли, вырезал из тёмного дуба сложную филигранную шкатулку, ворча себе под нос о «проклятой мягкости древесины». Рядом Мармел, сняв по случаю вечера свой оффициальный мундир капитана стражи, с наслаждением чистил свой огромный боевой топор — ритуал, который он не забросил, несмотря на мирную жизнь.
— …и если мои расчёты верны, то этот гибрид должен прижиться в городских парках и даже очищать воздух от пыли! — с жаром заключала Шилода.
— Главное, чтобы он не начал петь по ночам, как те синие грибы в пещерах Громового Молота, — с усмешкой парировала Эвелина, откладывая карандаш.
— О, это была не песня, это был акт спорового размножения! Это прекрасно! — возразила Шилода, заставляя всех рассмеяться.
В этот момент к их столу подошёл хозяин таверны, крепкий седой человек с уважительным поклоном.
— Простите, что беспокою, но для вас послание. Из цитадели, — он почтительно протянул Лазарлете небольшой свиток, запечатанный не сургучом, а воском цвета слоновой кости с оттиском крыла, сжимающего солнечный диск.
Смех мгновенно стих. Все взгляды устремились на свиток. Такие послания приходили не каждый день.
Лазарлета сломала печать и развернула пергамент. Её глаза пробежались по изящным строкам, и на её лице появилось лёгкое удивление, смешанное с интересом.
— От имени принцессы Ивригт, — произнесла она, и в воздухе повисла напряжённая тишина. — Она приглашает нас… нет, не в тронный зал. В обсерваторию замка Ариэли. Завтра на восходе солнца. Пишет, что обнаружила нечто, что требует «нашего уникального опыта и деликатного подхода». И что это не связано с войной или политикой. Это… личная просьба.
Она подняла глаза на спутников. Удивление на их лицах сменилось любопытством.
— Личная просьба принцессы? — поднял густые брови Мармел, откладывая тряпку для полировки. — Это ново. Неужели у неё кран протёк, а свои мастера слишком гордые, чтобы его починить?
— Или звёзды что-то нагадали нехорошее, а нашим ушам не так обидно будет слышать плохие вести, — предположил Еригун, аккуратно откладывая резцу.
— Может, она нашла какую-то новую древнюю конфетку и хочет, чтобы мы первыми попробовали? — с ухмылкой предложила Эвелина.
Шилода, чьи крылья взволнованно вздрогнули, добавила:
— Обсерватория… это её самое любимое место. Она редко кого туда приглашает. Это должно быть что-то действительно важное.
Лазарлета сложила письмо.
— Что бы это ни было, отказываться от личного приглашения принцессы, которая, напомню, может остановить время, было бы… неблагоразумно. — В её глазах загорелся знакомый огонёк азарта исследователя. — Похоже, завтра наш покой немного нарушится.
Они переглянулись. В воздухе снова витал знакомый вкус предвкушения приключения. Но на этот раз без тени былой тревоги. Только любопытство и уверенность в том, что что бы ни ждало их в обсерватории на восходе, они справятся с этим вместе. Как всегда.
Тихий вечерний покой вдруг приобрёл лёгкий, приятный оттенок ожидания.
Утренний туман ещё стелился по долине, когда отряд приблизился к сияющим белым стенам цитадели Ариэли. Воздух был свеж и прохладен, а первые лучи солнца играли на идеально отполированных камнях, делая замок похожим на драгоценность.
На подходе к главным воротам их заметила сама Ивригт. Она стояла на одном из высоких арочных мостов, что соединяли башни, будто наслаждаясь утром. Увидев знакомую группу, она легко спрыгнула вниз, её крылья мягко смягчили падение, и она грациозно подошла к ним. Её взгляд сразу же упал на Шилоду, чьи крылья цвета зари ярко выделялись в группе.
— А, я вижу, вы взяли себе пополнение, — с лёгкой улыбкой произнесла принцесса, кивнув в сторону молодой ариэли. — Отличный выбор. Нам всегда нужны свежие умы и смелые сердца. Из какого ты рода, сестра?
Шилода, слегка смутившись от такого внимания, но не растерявшись, сделала почтительный поклон.
— Шилода, Ваше Высочество. Дочь библиотекаря Главного Хранилища, — ответила она чётко.
Ивригт одобрительно кивнула.
— О, старина Торин! Его знания о древних языках не имеют равных. Рада, что его дочь продолжает дело отца, даже в таком… полевом формате. — Она обвела взглядом всех, и её выражение лица стало более серьёзным, деловым. — Прошу, пройдёмте. В тронном зале слишком официально, мы пойдём прямо в обсерваторию. Там уже всё готово для показа.
Стражи у ворот, завидя принцессу, молча распахнули массивные ворота, пропуская группу внутрь. Они шли не через парадные залы, а по узким, высоким переходам, взбираясь всё выше и выше, в самое сердце главной башни.
Обсерватория оказалась круглой комнатой под огромным стеклянным куполом. Стены были увешаны звездными картами и сложными астрономическими приборами, некоторые из которых явно были магическими. В центре стоял большой стол, на котором был развёрнут детализированная карта региона.
Ивригт подошла к столу и жестом пригласила остальных.
— Время для приятностей прошло, друзья. Наши учёные, работая совместно с гильдией картографов людей и геологов гномов, совершили открытие. На болотах Теней, к востоку отсюда, обнаружены останки не просто поселения. Целой цивилизации. Судя по архитектурным фрагментам и магическим резонансом… это Дроу. Тёмные Эльфы.
В воздухе повисло напряжённое молчание. Даже Шилода побледнела.
— Но это ещё не всё, — продолжила Ивригт. — Прежде чем вести вас вслепую, я хочу кое-что показать. — Она повела их в боковой проход, в небольшую лабораторию, примыкавшую к обсерватории.
Там, в центре комнаты, под куполом из застывшего, сияющего света, находилось… существо. Оно было похоже на лошадь, но невероятно древнего, почти демонического вида. Его кожа выделялась оттенками темно-фиолетового и синего цвета, покрытая замысловатыми серебряными отметинами, а из ноздрей вырывалось не дыхание, а лёгкая, холодная дымка. Его глаза были закрыты, и оно пребывало в абсолютном покое.
— Это, — голос Ивригт стал тише, — согласно нашим самым древним манускриптам, «Ночной Скакун». Ездовое животное знати Дроу. Этот экземпляр был найден на краю тех самых болот, в состоянии полнейшей крио-стазис. Он жив, но время для него остановлено.
Лазарлета, бледнея, подошла ближе.
— Это… невероятно. Но это значит…
— Это значит, — перебила её принцесса, — что отряды Тёмных Эльфов не вымерли. Они отступили. И судя по направлению… они ушли в тундру Кенэд.
Все взгляды тут же устремились на Еригуна. Гном побледнел и выпрямился.
— Кенэд? Но… это наша прародина! Откуда наши предки ушли из-за оледенения тысячелетия назад!
— Именно, — кивнула Ивригт. — Наша воздушная разведка подтверждает: климат в тундре Кенэд меняется. Лёд отступает, открывая проходы. И есть признаки активности там. Не гномьей. Совет правителей принял решение: основные силы, учёные и разведка из других замков отправятся в Кенэд, чтобы выяснить, что происходит на бывшей прародине гномов.
Она посмотрела прямо на своих друзей.
— Но я попросила, чтобы эту миссию поручили вам. И не в тундру. Я хочу, чтобы вы пошли на болота Теней. Найдите то, что осталось от цивилизации Дроу. Выясните, почему они ушли, что искали и… не представляет ли то, что они оставили после себя, опасности для настоящего. Вы — единственные, кому я доверяю это. Вы уже однажды спасли мир от угрозы из прошлого. Помогите мне понять эту, прежде чем она станет новой войной.
Она обвела взглядом команду — людей, эльфа, гнома, орка и теперь ещё и юную ариэли-библиотекаря.
— Отправляйтесь на болота. Найдите ответы. Пока другие смотрят в будущее в тундре, посмотрите в прошлое, что прячется в тени.
После напряжённой встречи в обсерватории группа молча спустилась вниз, в самую сердцевину города Ариэли. Воздух сменился с прохладного и наполненного звёздной пылью на тёплый, густой и пряный, пахнущий томлёным солодом, мёдом и жареным мясом.
Таверна называлась «Подземное Солнце». И название своё она оправдывала полностью. Помещение было вырублено в скальном основании замка, обшито тёплым деревом и освещено не факелами, а тысячами мягких золотистых шаров, которые плавали под самым потолком, создавая уютное, почти домашнее освещение. Зал был огромным, с высокими сводами, и гулом голосов, смехом и музыкой, которые приглушались толстыми стенами. Здесь собирались и крылатые, и их наземные союзники.
Компания устроилась в их любимом углу, за массивным дубовым столом, врезанным в нишу скалы. Перед ними стояли кувшины с знаменитой ариэлийской медовухой — лёгкой, сладковатой и невероятно крепкой.
Мармел, отпив из своей огромной кружки, с грохотом поставил её на стол.
— Тёмные эльфы… — проворчал он, смахивая пену с усов. — Я с гоблинами воевал, с троллями, даже с призрачным королём. А с тёмными эльфами ещё не доводилось. Интересно, они тоже такие же зануды, как и лесные? — Он подмигнул Лазарлете.
Та лишь покачала головой, вращая в длинных пальцах свой бокал.
— Дроу — не «зануды», Мармел. Они — коварство, магия теней и безжалостность, возведённые в абсолют. Если они и правда вернулись, это плохие новости для всех.
— Но принцесса права, — вмешалась Эвелина, начиная набрасывать на клочке пергамента примерный план маршрута. — Лезть в тундру, не зная, что они там забыли, — безумие. Болота… болота это их след. Надо начинать с него.
— След, который может укусить, — мрачно заметил Еригун. Он не пил, а ковырял резцом в куске дерева, явно обдумывая конструкцию какого-то нового инструмента для болотистой местности. — Гнилая вода, топи, ядовитые твари… и на закуску — древние ловушки тёмных эльфов. Весело будет.
Шилода, чьи глаза всё ещё glowed от встречи с принцессой и увиденного в лаборатории, оживлённо поддерживала:
— Но это же невероятный шанс! «Ночной Скакун»! Живой артефакт! Представьте, какие знания могут быть сокрыты в тех руинах! Мой отец года бы искал упоминания о чём-то подобном в свитках! А мы можем увидеть это своими глазами!
— Главное — чтобы эти знания потом своими глазами же и остались видеть, — парировал Мармел, но беззлобно. Он уже привык к энтузиазму молодой ариэли.
— Ладно, хватит о плохом, — Эвелина отложила карандаш. — План на завтра. Ясно же, что идём. С чего начнём? Шилода, твой отец-библиотекарь ничего не говорил о болотах? Старые карты, легенды?
Шилода нахмурилась, задумавшись.
— Карты тех мест очень приблизительны. Болота считались… неблагоприятным местом. Но я припоминаю одну легенду. О «Камне Шёпота», стоявшем на краю топи. Говорили, он указывал путь к «городу, что спит под водой и илом».
— «Под водой и илом» — это про любое болото, — фыркнул Еригун.
— Но не про каждый есть легенды, борода, — возразила Лазарлета. — «Камень Шёпота»… это хорошая точка отсчёта. Если он ещё стоит.
— Значит, ищем камень, — заключила Эвелина. — А от него — ищем всё, что не похоже на обычную грязь и камыши. Мармел, готовь сетки от мошкары и длинные шесты. Еригун, подумай, как нам не утонуть. Лазарлета, тебе магия защиты от ядов и порчи. Шилода… готовься всё записывать.
Они чокнулись кружками, планы на завтра были ясны. Напряжение от новости о тёмных эльфах постепенно сменилось привычным деловым азартом. Они снова были командой, у них была цель, а перед ними стояли кувшины с отличной медовухой. Даже мрачные болота Теней не казались такими уж страшными в тёплом свете «Подземного Солнца», среди гомона голосов и уверенности, что они справятся с чем угодно. Лишь бы вместе.
Воздух на болотах Теней был густым, влажным и тяжёлым. Он пах гнилой водой, цветущей тиной и чем-то древним, медным. Компания продвигалась осторожно, обходя зыбкие топи и проверяя путь длинными шестами. Эвелия с картой в руках пыталась сверяться с немногими ориентирами, Шилода внимательно вглядывалась в каждую каменную глыбу, высящуюся среди тростников, в поисках «Камня Шёпота».
Их поражала не столько мрачность места, сколько неестественная сохранность некоторых сооружений. Каменные арки, почти не тронутые временем, уходили в зелёную жижу. Резные обелиски, покрытые мхом, всё ещё стояли прямо. Казалось, сама магия этого места законсервировала его, не дав окончательно рассыпаться в прах.
— Смотрите, — первая указала Лазарлета, её эльфийское зрение уловило движение в тени полуразрушенной арки, что когда-то была частью стены. — Там кто-то есть.
Все мгновенно замерли, руки потянулись к оружию. Из-за тёмного камня, плавно, без единого звука, вышел эльф.
Но это был не лесной эльф, как Лазарлета. Его кожа была цвета пепла и теней, почти серая. Длинные белые волосы были заплетены в сложные, строгие косы. Одежды — тёмные, практичные, без намёка на украшения. В его глазах, алых, как два капли крови, читался не враждебный огонь, а усталая, вековая мудрость. Он не держал оружия наготове, его ладони были раскрыты, демонстрируя отсутствие угрозы.
Он сделал несколько шагов вперёд, его движения были невероятно грациозными и бесшумными.
Мармел выдвинулся вперёд, прикрывая группу, его топор был наготове.
— Стой! Не подходи ближе! — его рык прокатился по болоту, спугивая каких-то невидимых тварей.
Тёмный эльф остановился. Его тонкие брови слегка поползли вверх, что-то вроде лёгкого удивления мелькнуло на его невозмутимом лице.
— Приветствие ваше столь же радушно, сколь и ожидаемо, — его голос был низким, бархатным, и каждое слово было отточено, как лезвие. — Но я пришёл не для вражды.
— Сказал бы каждый разведчик Дроу, — холодно парировала Лазарлета, её пальцы сжимали рукоять кинжала.
— Возможно, — согласился незнакомец. — Но я здесь один. И я вышел к вам открыто. — Он медленно обвёл взглядом всю группу, и его алые глаза на мгновение задержались на каждом, будто считывая информацию. — Меня зовут Паарум. И я хочу присоединиться к вашей компании.
В наступившей тишине было слышно лишь бульканье болота и тяжёлое дыхание Мармела. Эвелина и Шилода переглянулись с немым вопросом. Еригун просто выпучил глаза.
— Ты… что? — недоверчиво проскрипел орк.
— Мой народ… ошибался, — продолжил Паарум, и в его голосе впервые прозвучала неподдельная, горькая нота. — Путь к власти через тьму и жертвоприношения привёл нас лишь к изгнанию и забвению. Я был одним из тех, кто выступал против. Меня объявили еретиком и изгнали. Я скитаюсь по этим болотам, охраняя то, что осталось от нашего наследия, от тех, кто мог бы использовать его во зло. И я следил за вами с тех пор, как вы вошли на эти земли.
Он посмотрел прямо на Лазарлету.
— Вы ищете ответы. Чтобы понять нас, а не чтобы уничтожить. Я могу быть вашим проводником. Я знаю каждую тропинку, каждую ловушку, каждую тайну этих руин. Без меня вы либо утонете, либо спровоцируете древнюю защиту, которая обратит вас в пепел.
— И почему мы должны тебе верить? — спросила Эвелина, опуская меч, но не расслабляясь.
Паарум слабо улыбнулся, и это было странное зрелище — на его обычно бесстрастном лице.
— Потому что я мог бы не появляться. Я мог бы наблюдать, как вы гибнете. Или напасть из засады, если бы мои намерения были злыми. Я предлагаю вам знание в обмен на… возможность быть услышанным. Чтобы кто-то узнал нашу истинную историю, а не только легенды о монстрах.
Лазарлета внимательно смотрела на него, её взгляд был тяжёлым и проницательным. Она искала ложь, малейший намёк на обман.
— Ты сказал, ты следил за нами. Почему ты решил выйти именно к нам?
— Потому что в ваших рядах есть учёный, — он кивнул на Шилоду, — а не только воины. И потому что с вами орк, которого слушает эльфийская принцесса. Вы… иные. Возможно, вы сможете понять.
Наступила пауза. Мармел недоверчиво хмыкнул, но опустил топор. Еригун пожал плечами, как бы говоря «от болотной твари и такая помощь сойдёт». Эвелина вопросительно посмотрела на Лазарлету.
Эльфийка несколько секунд молчала, а затем медленно кивнула.
— Хорошо, Паарум. Мы принимаем твоё предложение. Но знай, — её голос стал стальным, — первый же признак предательства, и никакие твои знания тебя не спасут.
Тёмный эльф склонил голову в почтительном поклоне.
— Это справедливо. Добро пожаловать в болота Теней. Позвольте мне показать вам ваш первый ответ. «Камень Шёпота» — не там, где его ищут ваши карты. Он прямо за вашей спиной.
Все разом обернулись. И правда, заросший мхом и лианами, изъеденный временем, но всё ещё исполинский камень с высеченными на нём непонятными рунами стоял в паре десятков шагов от них. Они прошли мимо, не заметив его.
Команда переглянулась. С ними теперь был проводник из самого сердца тьмы, которую они пришли исследовать. Путешествие на болота только что стало гораздо интереснее.
Глава 3.
Три дня. Три долгих, продуваемых ледяными ветрами дня поисковый отряд королевства прочесывал суровые просторы тундры Кенэд. Воздух здесь был колючим и тонким, пахнущим снежной пылью, вечной мерзлотой и… странной, едва уловимой свежастью, словно после грозы.
К первоначальному отряду людей и эльфов присоединились гномы. Много гномов. Весть о том, что экспедиция направляется на их древнюю прародину, облетела все кланы. Седобородые старейшины, инженеры, историки и просто любопытные — все они прибывали на гриффонах или через сеть быстрых, но ухабистых подземных путей, которые, к всеобщему удивлению, всё ещё были проходимы.
Тундра, некогда белая и безжизненная, теперь играла красками. Из-под отступающих ледников пробивалась жёсткая, упругая трава, а кое-где даже виднелись лишайники и карликовые цветы. Это не было процветанием, но это было оживлением. И на этом фоне комманда гномов, закутанных в меха и шерсть, с геодезическими инструментами и древними картами, сновали повсюду, как усердные муравьи.
— Здесь ничего нет! Только камни да ветер! — кричал, чтобы его услышали сквозь вой ветра, один из молодых людей-рекрутов, растирая замёрзшие руки.
— Молчи и ищи, щенок! — огрызнулся на него седой гном с компасом размером с тележное колесо. — Мои предки не стали бы строить там, где каждый дурак всё видит! Они строили внутри! Ищи входы! Ищи рунные камни-указатели!
И они искали. Прочёсывали каждую скалу, каждую промоину, каждую странную формацию. И на исходе третьего дня их усилия были вознаграждены.
Разведгруппа под руководством самого королевского геолога, гнома по имени Борин Кремнелоб, наткнулась на неестественно ровную скальную стену, частично скрытую нависающим ледником. Когда лёд растаял под направленным заклинанием эльфийского мага, взорам изумлённых исследователей предстала величественная каменная арка. Она была высечена прямо в скале, и её обрамляли мощные, покрытые древними, потрескавшимися от времени рунами, которые были точно гномьей работы.
— Прадеды!.. — выдохнул Борин, с благоговением проводя рукой в толстой рукавице по холодному камню. — Мы нашли… Врата Кенэда! Смотрите! Руны говорят о… о «Зале Предков» и «Пути под Горой»!
Возбуждение мгновенно разнеслось по всему лагерю. Учёные и воины столпились у входа, который не видел живых существ, возможно, тысячелетия.
Именно тогда один из стражников, человек с острым зрением, указал вглубь тёмного прохода, ведущего от арки вниз, в недра скалы.
— Эй… посмотрите туда. Это… это же свет?
Все замолкли, всматриваясь в густую тьму. И правда. Где-то далеко внизу, в сердце горы, мерцал слабый, колеблющийся оранжевый огонёк. Словно огонь костра или… факел.
А потом они увидели тени. Нечёткие, искажённые, они двигались перед источником света, отбрасывая на стены туннеля гигантские, прыгающие силлуэты. Это были не животные. Формы были гуманоидными, но странно вытянутыми, угловатыми.
— Это… кто-то уже внутри? — прошептала эльфийский маг, её глаза расширились от недоверия.
— Но это невозможно! — возразил Борин, но в его голосе уже не было прежней уверенности. — Эти врата были запечатаны! Лёд… лёд скрывал их веками! Никто не мог войти!
Командир королевских стражей, собравшись с духом, приказал:
— Копья вперёд! Маги, щиты! Осторожно, выдвигаемся!
Экспедиция, которая всего минуту назад ликовала от находки, теперь замерла в напряжённой тишине, нарушаемой лишь завыванием ветра на поверхности и треском их факелов. Они стояли на пороге величайшего открытия, но из темноты на них смотрело не мёртвое прошлое, а живое, дышащее настоящее. Кто-то или что-то уже обжило руины древней прародины гномов. И теперь им предстояло выяснить, кто.
Глава 4.
День на болотах выдался долгим и изматывающим. Под руководством Паарума группа проделала путь, который самостоятельно они бы не осилили и за неделю. Он водил их по скрытым тропам, обходил невидимые глазу магические ловушки, указывал на скрытые смыслы в казалось бы случайных узорах на руинах.
Они видели всё: от колоссальных, полуразрушенных мостов, уходящих в туманную даль, до зловещих, идеально сохранившихся храмов с алтарями из чёрного обсидиана. Древний город Дроу был мёртв, но его тень всё ещё лежала на этом месте тяжёлым, давящим покрывалом.
К вечеру ноги у всех отяжелели от грязи, а одежда пропиталась влажным холодом. Паарум, заметив усталость спутников, повёл их к одному из менее разрушенных зданий. Оно было сложено из тёмного, отполированного временем и водой камня и напоминало скорее крепость, чем жилой дом.
— «Дом моего Величества», — произнёс Паарум, проводя рукой по замысловато резному дверному косяку. В его голосе прозвучала лёгкая, горькая ирония. — Здесь когда-то жил один из владык моего рода. Теперь здесь живут лишь тишина и воспоминания.
Внутри было просторно, пусто и удивительно чисто. Полы были свободны от грязи и мусора, словно невидимая служба до сих пор ухаживала за этим местом. Воздух пах пылью, холодным камнем и слабым, пряным ароматом, который Паарум назвал «ароматом увядших теневых цветов».
Он провёл их в глубь здания, в помещение, похожее на кладовые. Полки здесь были не пусты. Аккуратными стопками лежали сложенные одеяния из плотного, тонкого шёлка странных, глубоких оттенков — цвета ночного неба, запёкшейся крови, тёмного изумруда. Рядом в герметичных хрустальных сосудах хранилась еда — странные сушёные ягоды, бруски какой-то плотной массы, похожей на пастилу, и кувшины с густым, тёмным liquorem.
— Здесь можно переночевать. Здесь безопасно, — сказал Паарум, снимая с полки одно из одеяний и с лёгкой ностальгией проводя по нему рукой. — И можно воспользоваться этим. Ткань не гниёт и сохраняет тепло. А пища… всё ещё съедобна. Магия консервации, знаете ли.
Он предложил сосуд с ягодами Шилоде, которая с любопытством разглядывала узор на ткани. Та взяла одну, повертела в пальцах, понюхала и брезгливо поморщилась.
— Пахнет… старыми гробами и черникой. Спасибо, но я, пожалуй, воздержусь.
Один за другим все отказались. Эвелина уже раскладывала на каменном столе припасённые ею дорожные припасы — вяленое мясо, твёрдый сыр, хлеб и несколько яблок. Мармел с грохотом поставил на пол свой походной котёл и начал разводить под ним небольшой, аккуратный огонь для похлёбки.
— Наша еда может быть и не такой… волшебной, — проворчал Еригун, отламывая кусок сыра, — зато от небя не побежишь светиться в темноте или отращивать лишние глаза.
Паарум наблюдал за ними с тем же странным, отстранённым любопытством, с каким они earlier разглядывали руины его города. Он взял одну из своих ягод и положил в рот, медленно прожёвывая.
— Ваша потеря. Это очень питательно. Но я понимаю. Привычка — вторая натура. Даже если одна натура — тёмный эльф, а другая… — он обвёл взглядом разношёрстную компанию, — …совершенно иная.
Он присоединился к их кругу, отказавшись от своей пищи в знак вежливости и приняв кусок хлеба от Эвелины. Они устроились прямо на каменном полу, вокруг импровизированного очага, в пустом, величественном зале давно умершего лорда. Свет от огня играл на изысканных резных стенах, оживляя тени давно ушедших существ.
Был surреалистичный покой в этой сцене: группа искателей приключений, их новый проводник из враждебной расы, простая еда в окружении немыслимой древности. Они ели молча, каждый погружённый в свои мысли, прислушиваясь к тишине мёртвого города за стенами, который, благодаря Пааруму, вдруг приобрёл черты не просто руин, а чьего-то давно утраченного дома.
