Глава 1от автора: "мой самый первый фик!!!" =))) серьезно, мой первый фик по ГП, писала его аж в 2003 году... но мне несколько раз присылали на мыло просьбы прислать его, так проще по-моему выложить в общее пользование)))
дисклеймер: как обычно, все принадлежит тетушке Роулинг)))
Hort bei den Glocken verbring ich die Nacht
dort zwischen Schnecken ein einsames Tier
tagsuber lauf ich der Nacht hinterher
zum zweiten Mal entkommst du mir…*
Rammstein – “Heirate Mich”
*Там у колоколов провожу я ночь,
Там среди улиток одинокое животное,
Весь день бегаю я за ночью,
Во второй раз ты уходишь от меня...
Август, 1942 г.
В день двадцать девятый восьмого месяца Симоне исполнилось одиннадцать, и жизнь перевернулась. Ее и Ричарда, ее кузена.
Ричард считал ее своей. Ричард думал, она - его маленькая молчаливая тень с легкими шагами и темно-синими в фиалковый бархат, глазами. Братская забота - и острое желание посвятить ее Служению Господу, как посвящал он себя. Ричард научил Симону молитве и исповеди, брал ее на все службы в церкви, и когда в сумерках бледные звезды покрывали небосвод, он усаживал девочку напротив себя, вдохновенно, светясь - читал ей Священное Писание. "Мы должны бороться с Тьмой в душах наших, Симона", - говорил он ей, и она лишь задумчиво кивала. Она никогда не спорила. Да, пока она не загоралась святым огнем истинной веры, что пытался вложить он ей в сердце, но... Ричард полагал: вопрос времени. Он сохранит ее от греха, он сокроет ее от лукавого. Такую юную, воплощение нерасцветшей, точно бутон редкого цветка, красоты. Ричард понимал, что слуги Диавола, да будь он проклят Иисусом и всеми святыми, начнут охоту на Симону. И Ричард намеревался противостоять злу.
Но когда зло вошло в его дом, Ричард растерялся.
Одиннадцатый день рождения Симона провела в исповеди и молитве, ибо только так, по словам Ричарда, можно приблизиться к Господу. Солнце уже сползало за горизонт, когда разразилась гроза
-А другим пекли именинный пирог... - робкий, точно шелест сухой травы, голос девочки вызвал праведный гнев Ричарда:
-Это - грех, это - искушение нечистого! Ибо телесные удовольствия ублажают плоть, а плотью властвует проклятый!.. - Ричард сплюнул.
Симона отвернулась. Когда Ричард говорил о Боге и... другом, она пугалась. Возникали в памяти бессонные ночи у икон, Ричард бил себя покрытыми крошащейся кровавой ржавчиной цепями и полубезумно, захлебываясь, каялся в каких-то непознаваемых, непонятных грехах, выкрикивал молитвы. Он и ее заставлял молиться и каяться, она терялась в словах, ее била дрожь, а слезы маленькие, горячие болезненно застывали на распухших губах. Свеча оплывала, озаряя иконы уродливыми всполохами, ей чудилось, что равнодушно-печальный Бог ухмыляется... И часы тягучей, монотонной дробью стрелок отмеривали бесконечные ночи...
И Симона уже хотела, привычно подогнув колени под подбородок, затаиться в любимом углу, но...
-Ричард, если Господь наш Иисус добр, зачем ему наши страдания?
Ричард побледнел, неприятная (свеча и цепи) зарница промелькнула по его бледному лицу, но он деланно спокойно ответил:
-Симона, страдания наши есть искупление грехов наших.
-Ричард, это не правильно, - Симона нахмурилась и принялась наматывать темно-каштановый локон на палец. - Ты ведь не плохой... почему ж ты наказываешь себя? И если Он добр, Он не должен требовать искупления страданиями!
-Замолчи! - Ричард ударил ее особой "поучительной" пощечиной. - Нечистые мысли проникли в тебя, Симона! Сегодня ночью ты будешь молить о прощении!..
-Нет! - прикрывая рукой горящую распухающую щеку, закричала Симона. - Не хочу!..
Раз-два. Ричард бил ее с отстраненным выражением лица. Он знал, что спасает душу девочки. Несколько царапин - невысокая цена.
Внезапно, он понял, что не в силах поднять руку. Что-то мешало. Что-то...
..удар локтем об противоположную стенку вернул его к реальности. Ричард вскочил. В углу плакала Симона, растирая розовые слезы по лицу. Просто крохотная девочка. Но секунду назад, сам Диавол вселился в нее, и вспыхнули ее глаза адским заревом, и она сделала это с ним...
Такое уже было несколько раз, когда Симона была совсем маленькой. Но Ричард думал, что изгнал зло.
"Зло всегда возвращается", - подумал он. - "Скоро она станет девушкой, и демоны уже слетаются на запах свежей плоти!"
Ричард стиснул зубы, сжал кулаки с такой яростью, что в ладонях остались красные лагуны-полумесяцы: следы от ногтей.
Ужас Симоны взметнулся, подобно цунами, стал из традиционно-суеверного паническим, запредельным. Только что расцвел жасмин, одуряюще закружил ее внутри ароматного вихря. Это жасмин оттолкнул Ричарда, не она. Она лишь позвала жасмин.
(Это от Нечистого!)
Ричард вознесся над ней, кошмарный, точно разгневанный Бог.
(жасмин, помоги мне, - всхлипнула девочка)
... А потом Симона кинулась бежать.
Она кубарем скатилась с небольшого холма, отгораживающего их дом от дороги. Она знала, что бежать - плохо, грех, и гнев праведный все равно настигнет ее, как настиг Еву и Адама. Ричард вершит волю Доброго Но Строгого Бога. Так надо.
Наверное.
Когда кто-то коснулся ее плеча, она невольно упала на колени. Ричард. Вот и все. Сейчас последует расправа и минимум три недели беспрестанных - без сна, почти без еды - молитв. Возможно, он даже заставит ее бить себя. Или втыкать раскаленные иглы в нежную кожу между пальцами. Вот, у нее есть несколько шрамов... Шрамов из небытия. Будут еще. Много.
Но боли не последовало, и Симона обернулась. Высокая немолодая женщина в странной одежде, такой Симона никогда не видела - улыбалась ей.
-З-здравствуйте, - Симона вежливо поздоровалась.
-Здравствуй, Симона, - опять улыбнулась женщина.
Неожиданно для себя Симона ответила на улыбку. Боль, страх и обида как-то стерлись. Эта женщина тоже ощущалась как жасминовая, но ее энергия была доброй. По-настоящему доброй, уточнила мысленно девочка. И она, как обычно молчаливо, но внимательно слушала незнакомку, почему-то безгранично доверившись ей. А та словно отвечала на вопросы. В том числе и о
(жасмине).
Да, только она называла это магией. А она, Симона - юная волшебница. И другие волшебники хотят взять ее к себе, в Хогвартс. Хогвартс - это школа для таких, как она, Симона. И существует мир, где за (жасмин) магию не наказывают, где нет ни свеч, ни епитимий, ни Ричарда...
Ричард? Он был единственным, кого она знала. Симона всегда полагала, что любит его. Любит, как верующие - Иисуса, когда страх - скелет и основа любви. Но теперь Симона думала, что нельзя любить по-настоящему, боясь. И она не станет, пожалуй, жалеть о Ричарде. Если женщина-волшебница возьмет ее к себе, в школу магии.
-Заберите меня, пожалуйста! - выдохнула Симона. И, снова расплакавшись, принялась самозабвенно, словно исповедуясь, рассказывать о Ричарде, о Боге, о свечах и жасмине...
Но женщина мягко остановила ее, не выслушав и десяти слов:
-Мы не могли отправить сову из-за войны. Поэтому я пришла сообщить лично - пришло время забрать тебя.
Симона боязливо оглянулась. Заросший осокой и вереском холм притаился монстром. Там ее ждал Ричард. Он ищет ее. Симона закусила губу, сдерживая расплескивающуюся истерику: она шагала на краю двух бездн. Ричард - имя первой, Магия - второй.
Успокойся, - приказала она себе. И снова мысленно перечеркнула образ полубожества-Ричарда.
(он твой брат, девочка, он заботился о тебе, ты неблагодарна, он любит тебя, но любовь - это всегда слишком много боли, позволь ему решать как лучше...)
Иглы - ей. Плети - ей. Молитвы и ненависть.
(Ненависть?)
Да. Она назвала это Имя, и Ненависть была Ричардом.
Время разбрасывать камни, вспомнила Симона цитату из Екклесиаста. Что ж, она бросит. И уйдет в Хогвартс. И...
-И черт с Ричардом, - трепеща от жуткого богохульного наслаждения, пробормотала Симона.
-А... А когда мне уезжать? - она впервые посмотрела в глаза женщине. - Сегодня?
Столько надежды!
-Вообще-то занятия начинаются с первого сентября... - начала женщина, кстати, давно уже назвавшаяся Лауриной Моргейн.
Симона побледнела: "Ричард убьет меня... ДО первого сентября!"
-Но для тебя мы сделали исключение, ты будешь жить в Хогвартсе постоянно, поскольку твой кузен... м-м-м...
-Убьет меня, если узнает, - бесцветно закончила Симона. Лаурина вздрогнула: в голосе одиннадцатилетней - древняя тоска обреченной. Мудрость предсмертия.
-Хорошо, Симона, - очередная улыбка склеила неловкость, точно разбившуюся вазу. - Сегодня вечером тебя устроит? Ты ведь должна собрать вещи, не так ли?..
Симона молча кивнула. Да, вещи. Несколько платьев, пара книжек и серебряный браслет. Ричард все порывался его уничтожить, почему-то он считал браслет грехом, и Симона с детства прятала его. Это была рискованная игра, цена была высока... но не так, как теперь.
Хогвартс или могила. О да, Симона понимала это.
Я грешница, подумала она, но мысль скорее принесла удовлетворение, чем напугала. Вот Ричард...
-Этой ночью за тобой придут, - подытожила миссис Моргейн, и растворилась в воздухе, как и полагалось колдунье.
Симона постояла минутку, наматывая прядь волос на палец. Волшебница из Хогвартса не была сном... или была? Как бы то ни было, она собиралась явиться сюда сегодня ночью. "За тобой придут". Симона верила... наверное, у нее нет иного выхода.
Симона развернулась к дому.
Ричард читал молитву за ее душу. Нет, ОРАЛ, словно роженица. Священные слова похожи на разрывы плоти. Она невольно заткнула уши. Симона прокралась мимо Комнаты Молитв. Вообще-то полагалось повиниться и присоединиться...
Волшебники не обязаны. Ведь так?
Симона осторожно, тщательно выверяя шаги, избегала скрипящих досок. Она полировала эти доски сотни раз, как-то Ричард даже заставил вылизывать пол. Кажется, после того, как она заставила самодельную тряпичную куклу двигаться. А теперь ей не запретят играть с жасминовыми лепестками особых способностей.
Она не зажгла керосиновую лампу в своей маленькой, завешанной распятиями и ликами святых, комнатке. Симона неплохо видела в темноте. Очередной крошка-секретик. Мозаика из молчания и узелков под подушкой.
Она судорожно собирала вещи. Заветный браслетик застегнула на запястье. Ее глаза светились тускло-фиолетовым. Симона села на жесткой кровати (они с Ричардом спали практически на голых досках, почти как средневековые монахи), она шепотом считала секунды. Скоро она сбежит. Покинет этот дом навсегда. Ричард даже не заметит.
...Она только съежилась и прижала к себе узелок с тряпьем, когда кузен рывком распахнул дверь. Он был мертвенно-бледен, с нижней губы стекала струйка кровавой слюны.
-Симона, - произнес Ричард, протягивая правую руку. Он - кадр ночного кошмара. В правой руке знакомая цепь. Ржавчины нет: он раскалил ее добела. Цепь тихо светится, меняя почти голубоватый оттенок на красный, и в мозгу Симоны пульсирует: "Она остынет не скоро". Он успеет
(очистить! - от! - зла! )
уничтожить ее.
-Ты знаешь, это для твоего блага, - Ричард сделал шаг. - Мы оба знаем... КТО пришел за тобой. Мы должны изгнать его. Я надеюсь, ты поможешь мне. Смирись и молись Господу нашему Иисусу, Симона!..
-Пожалуйста, Ричард, я не... хотела причинять тебе вред, пожалуйста...
-Это сатана вещает устами твоими, покайся, и очисти душу твою...
Симона зажала голову руками.
-Нет! - заходясь в безотчетном страхе, она кинулась к окну. Крохотной форточке. Симона была миниатюрной, но все же не настолько...
Стена расступилась, и девочка покатилась по влажной траве, вдыхая землистый запах, смешанный с ароматом лепестков черного жасмина магии.
Ричард шагал за ней с цепью. Теперь в левой его руке появился кухонный нож.
-Если глаз твой соблазняет тебя, вырви его, - закричал он, надвигаясь на Симону. - Убей сатану в тебе, Симона!..
Луна серебрила его светло-русые волосы. Его фигура напоминала зловещую статую. Движущуюся. К. Симоне. Нож взвился подобно знамению.
Она уже бежала, полуползком преодолевая расстояние заветного холма. "Только б до дороги добраться", - с какой-то отстраненностью подумала девочка.
-Меня заберут в Хогвартс! - снова распустились запретные цветы, казалось, это браслет давал силу. Зарница цвета анютиных глазок отбросила Ричарда, выбив нож. Он тут же подхватил его.
-Ворожеи не оставляй в живых, - хрипло пробормотал он. - Так сказано в Священном Писании. Ворожеи не оставляй в живых.
Симона не слышала, она выскочила на дорогу. Никого.
"Обманули. Все кончено!"
Симона заплакала, закрыв лицо руками. Вот и все, она проиграла. Пускай теперь брат убьет ее, так лучше. Она попалась в ловушку Нечистого, но Господь и Ричард очистят ее. Ее же кровью. И огнем. Сейчас. Так. Будет.
-Ворожеи не оставляй в живых, - похоронным колоколом прозвенел Ричард.
-Ступефай! - прокричал кто-то, и угасающее от ужаса сознание Симоны уцепилось за эту соломинку. Слово было незнакомым, но вызывало смутные ассоциации. Жасмин - сверху, но есть более глубокие слои...
Боли от раскаленного металла или ножевой раны не последовало. Ричард отступил?
Симона оглянулась. Ричард растянулся в серебристо-лунной пыли, его лицо исказила ярость, но... Он не мог пошевелиться!
-Все в порядке, девочка, - ломающийся голос подростка прервал ее изумление. Симона повернулась к спасителю. Им был высокий худощавый черноволосый мальчик лет пятнадцати-шестнадцати. Зеленые глаза его светились, совсем как у Симоны, когда она призывала свою особую силу.
(Ворожеи не оставляй в живых!)
-П-привет, - глупо сказала она, стряхивая комья земли с платья.
-Все в порядке, - повторил спаситель. - Этот маггл тебя больше не обидит. Не посмеет, - недобро усмехнулся он тонкими губами. - Ну, чего стоишь? Ты в Хогвартс собираешься или как?
-С-собираюсь...
-Ладно, малышка, я понимаю, ты испугана... Да ты не бойся, - подросток презрительно скривился в сторону неловко скрюченного Ричарда. - Еще с минут десять он не дернется. Кстати, - он протянул девочке руку. – Меня зовут Том Реддл, но я терпеть не могу это имя. Если ты мне понравишься, я скажу тебе настоящее...
-Симона, - в ответ представилась она, касаясь руки Тома. - Симона Ксайден. Спасибо... Том... Но... Что ты... сделал с Ричардом?
-Обездвижил, - Том помахал перед носом Симоны какой-то палкой. - Я ж волшебник. Как и ты. Ну, так и собираешься всю ночь здесь торчать?
-Не-а.
-Сейчас мы будем аппарировать. Ты-то не умеешь, но я все сделаю. Закрой глаза...
-Хорошо, - Симона привыкла подчиняться. Том сдавил ее ладонь, но она не протестовала. Тому виднее...
И Том другой. Не-Ричард.
Потом была ярко-синяя вспышка, и прежняя жизнь Симоны завершилась навсегда.
Только в последний момент до нее долетел сдавленный хрип Ричарда: "Ворожеи не оставляй в живых!.."
Том Реддл не совсем понимал, почему ему захотелось самому, опередив миссис Моргейн, забрать девочку. Том Реддл не представлял, откуда он вообще узнал про нее и ее жутковатого маггла-кузена. Просто... как указание. Возможно, от Салазара Слизерина, его великого предка. В Симоне есть ЧТО-ТО. Симона должна быть с ним.
Том Реддл в очередной раз сбежал из ненавистного магглского детдома. Он полагал, что в Хогвартсе не будут возражать, если он явится пораньше. Даже с Симоной.
А еще...
А еще Симона ему _понравилась_. Необъяснимо. Том считал себя прагматиком и циником, он не верил в любовь и тому подобную ерунду. Но Симона... словно его собственная сестра. Почему-то ему захотелось покровительствовать ей.
Они аппарировали (Симона только ойкнуть успела) в Хогсмид.
-Вот и все, - сообщил он ей.
-Ух ты, - впервые за несколько лет в ней проснулось настоящее любопытство: уж больно странно было место. - Где мы, Том?
-В Хогсмиде, где ж еще. Ну, деревня магов. Вообще-то тебе только через два года можно будет сюда ходить...
Симона разочарованно протянула "Ууу", но Том подмигнул:
-Впрочем, правила существуют для нас, а не мы для них, а? - его узкое лицо превратилось в забавную гримасу. Симона рассмеялась.
Теперь они шли пешком (аппарировать на территорию Хогвартса нельзя, пояснил Том). Том не был настойчив в расспросах, но Симона сама начала рассказывать. Необходимо вырвать иглу из сердца. И лучше пусть Том все знает. Лучше Том, чем кто-то другой.
Симона не доверяла мальчишкам. Она мало общалась с противоположным полом, исключая Ричарда, а соседские ребята смеялись над ней. Смеялись потому, что Симона - идеальный образ жертвы. Была.
Но Том - не соседские мальчишки. Совсем другой. Хороший?.. Понимающий?..
Том сам был сиротой, только его родители не умерли...
(А мои?.. Умерли?.. Ричард никогда не говорил... Он запрещал мне упоминать о родителях!)
Вернее, мать его - умерла. А отец - бросил. Симона поразилась, с какой жесткой горечью Том поведал свою несложную историю. Или часть ее. "Сильные правят миром, Симона, нужно уметь показывать клыки. Я научу искусству выживания... но пока мои клыки защитят тебя", - заключил он. Девочка кивнула. Искренне. Это ей нравилось больше, чем рассуждения о грехах и искуплении.
Потом Том стал распространяться про магический мир. Рот Симоны образовал правильное "О". Еще бы! Такое чудо - не запретная греховная фантазия, не сказка призрачного сна... Реальность.
-И ты - настоящая колдунья! - зеленоватая искорка внутри глаз Тома плясала вдохновением. - Я сразу это понял! Ты, наверное, из рода великих магов!.. Конечно, ужасно, что кузен такой маггл... Забудь про него, слышишь? Больше он тебя не тронет, не будь я...
Он обернулся. Точно отравленное солнце с лучами мышьяка взошло:
-Не будь я Волдеморт.
(Имя - смерть, имя - виселица. Могильная тоска - Волдеморт, распоротое горло - Волдеморт... О, страшное имя... Страшная кличка...)
Она стряхнула наваждение. Она просто переволновалась за прошедший день. Нормальное волшебное имя.
-Волдеморт. Мне нравится, - выдавила одобрение Симона. - Лучше, чем Том Реддл.
Том не заметил секундного замешательства.
-Да, я знаю... Когда-нибудь, я стану великим, нет, величайшим магом! Но знаешь что?
-Что?
-Ты будешь моей первой помощницей!
Симона засмеялась. Ей мечты Тома казались глупыми. А ведь почти взрослый... Смешно! Интересно, все маги такие странные, или только он?
-Эй, я серьезно! - возмутился Том. Но вместо того, чтобы рассердиться, засмеялся сам. Симона что-то СДЕЛАЛА со мной, подумал он. Маленькая девочка-тень с глазами цвета ночного моря. Она затронула в нем что-то, до сих пор холодное и пустое. Тень была теплой, и хотя теплота - слабость, Тому не хотелось противиться. Даже если она - искажение, он принимает ее.
Он забрал ее у Ричарда. Для себя? Похоже, так. Ведь порой - тоскливо... Даже Одиночество Силы, вожделенный атрибут - горькая драгоценность, игрушка-лезвие, тяжкий железный венец, обратная сторона силы. У Тома нет настоящих друзей. Окружающие - либо ничтожества, либо враги. Он - волк-одиночка. Жизнь - непрекращающаяся борьба, и он обязан выйти победителем.
Его Война вечна, и Война - это он.
А Симона меняла все знаки уравнения. Он не знал, как охарактеризовать ее, и определил: иная-чем-все.
Том не возражал против такого вмешательства.
Все просто: она ему нравилась.
Вместе с первым лучом солнца Том Реддл и Симона Ксайден вошли на территорию Хогвартса.
