В провинциальном городе Б.

Глава 1

Пролог


В последнем десятилетии двадцатого - начале двадцать первого века, когда технический прогресс вышел на высочайший уровень и даже магический мир оказался не в состоянии отрицать его возможности, в провинциальном городе Б открылся первый Российский филиал Школы Чародейства и Волшебства Хогвартс. Академия, оснащенная по последнему слову техники (по крайней мере, так утверждалось в развешенных по городу на каждой остановке и разбросанных в почтовые ящики по три штуки в каждый рекламных листовках), объявила о наборе студентов со сверхъестественными способностями по нескольким направлениям.
Прошло 10 лет.
Многое изменилось в филиале; неизменным оставалось только одно: полнейший беспредел. Сроки действия необходимых документов для осуществления образовательной деятельности давно истекли, а края проблем видно не было. Последние три года существования Академии сотрудники с замиранием сердца поначалу, неврозами в дальнейшем и спокойствием удава, съевшего поросенка, ближе к решающему моменту ожидали министерской проверки. Самой гениальной мыслью была: «Скорей бы нас уже закрыли!»
К сожалению, начальство не разделяло негативных настроений своих подчиненных, а посему делало все, дабы усложнить им и без того нелегкую жизнь. Нужно ли говорить, что это еще более запутало сложившуюся ситуацию. Единственным логическим выходом было до приезда представителей Министерства в срочном порядке ликвидировать имеющиеся недостатки.
Для оказания первой помощи в приведении дел в Академии в надлежащий вид руководство Хогвартса приняло решение командировать своих представителей в провинциальный город Б на неопределенный срок.
Здесь и начинается наша история…



Глава 1
День первый, или Добро пожаловать
Часть I. Утро


Россия встретила их дождем – эка невидаль для жителей Туманного Альбиона. Низкое серое небо; воздух с запахом свежести после грозы; дороги, сверкающие в огнях уличных фонарей – привычная картина для истинного британца. Если бы не одно большое НО: единственное, что напоминало командированным магам родную страну, были они сами.
Небо, затянутое свинцовыми тучами, было похоже, скорее, на огромный купол, под которым кипела жизнь, если это можно назвать жизнью; вместо чистоты и легкости воздух пропитался выхлопными газами, а дороги… 20% нуждались в капитальном ремонте, остальные и дорогами назвать было нельзя. Фонари горели один через три улицы; светофоры хитро подмигивали оранжевыми глазами, другие не работали вообще; кто-то из пассажиров ехавшей впереди машины выбросил из открытого окна обертку от растаявшего мороженого…
Поселение в гостиницу прошло сумбурно и в дальнейшем казалось сном. Завтрак в местной забегаловке, - и та же самая «Волга» несла их навстречу новым впечатлениям…
Красная ковровая дорожка на крыльце и разодетая в расшитый сарафан со смешным кокошником на голове девица профессору Северусу Снейпу, Мастеру Зелий Хогвартса, не понравилась сразу же. В руках она держала большой поднос, на котором по старинному русскому обычаю должны были обнаружиться каравай хлеба и солонка. Вместо каравая гостям преподнесли … батонную нарезку не первой свежести, наскоро купленную в магазинчике возле остановки на углу, бутылку кетчупа и пачку оливкового майонеза – стандартный обеденный набор сотрудников филиала. Возле расфуфыренной девицы красовалось существо небольшого роста, одетое по последнему писку моды (писк особенно делал упор на не сочетаемые цвета и фасоны). Существо что-то залопотало, торжественно и быстро, но почему-то монотонно, от чего сразу же захотелось спать.
- Ближе к делу, Ангелина Леонардовна, а то у меня уже руки тянутся, - донесся откуда-то скучающий голос директора.
Этот голос Снейп знал хорошо, так как за последние несколько часов успел наслушаться его историй про дистанционное обучение, изучение английского языка путем заучивания по три новых слова каждый день, дальнейших перспектив развития и еще множество тем, не имеющих никакого отношения к цели командировки в Россию.
- Хорошо, Эдуард Игнатьевич, - существо недовольно поджало ядовито-алые губки, поправило прическу и другие части тела, гордо вздернуло подбородок и со словами: «Прошу за мной» резко развернулось на 180 градусов. – Это наша площадка «Альфа», - снова затараторило существо, начиная экскурсию, – основное административное и учебное здание. Правда, кроме нас, тут еще два лицея, три училища и вечерняя школа обитают, но мы справляемся.



ОБращаем ваше драгоценное внимание: это только начало первой главы. Сами главы получаются большими, поэтому мы будем делить их на части.
И еще: Ваши отзывы - бользам на наши раны...



Глава 2

Глава 1
День первый, или Добро пожаловать
Часть I. Утро (продолжение)


Тем временем в приемной, как обычно с утра, собравшийся народ толковал сны и сновидения за прошедшую ночь на предстоящий день. Лина, менеджер по расписанию, обладающая ослиной упертостью и упрямством, сложным характером, раздражительностью, вспыльчивостью и язвительностью, но в то же время природным обаянием, терпением и хорошо развитой интуицией, давала бесплатные консультации по пророчествам и предсказаниям. За добровольное согласие работать на расписании получила прозвище «Камикадзе»; сбежала с должности, но ведомая какими-то только ей известными причинами, вернулась к тому, с чего начала, за что ее обозвали мазохисткой. Но ее способность быстро приспосабливаться к каждой новой ситуации и реагировать на происходящие вокруг события позволяли зачастую просто плыть по течению, опираясь на шестое чувство и не задумываясь о последствиях. В вопросах интерпретации снов Лина имела обыкновение спорить с Маргаритой Леопольдовной, старшим менеджером заочного отделения, женщиной милой и доброй и, казалось бы, совершенно случайно попавшей в клубок целующихся змей, именующих себя штатными сотрудниками Академии.
Очередная дискуссия была в самом разгаре, когда в маленькую приемную ввалилась та самая разодетая девица в кокошнике, на деле оказавшаяся юристом филиала Ядвигой Тимофеевной (мнения других сотрудников о ней значительно расходятся, поэтому описание на этом завершается, дабы не нарушать правдивость изложения сплетнями, полученными посредством сарафанного радио. – Прим. авторов).
- Чтобы я еще раз согласилась помогать Леонардовне! – Ядвига сорвала со своей головы кокошник и с размаху бросила его в мусорную корзину. Вскоре туда же полетел расписанный под хохлому поднос с остатками нарезки. Кетчуп и майонез пропали где-то по дороге между стендом с расписанием и кабинетом менеджеров очного отделения, скорей всего, затерявшись в холодильнике отдела кадров до следующего раза.
- Спокойно, Ядочка, нервные клетки не восстанавливаются, - ласково пропела Лина взбесившемуся юристу.
- Ты это нашей мегере скажи! – рявкнула в ответ Ядвига и глубоко вздохнула в попытке успокоиться. – Нарядила меня черт знает во что!.. Кстати, - добавила она намного тише, - они сейчас с гостями сюда придут, на экскурсию…
Договорить Ядвига не успела. В приемную зашел Эдуард Игнатьевич, директор филиала Академии, мужчина преклонного возраста, что, однако, не мешало ему управлять достаточно большим учебным заведением. Качество управления значения не имело. Несмотря на лета, Эдуард Игнатьевич изумлял своих подчиненных новыми оригинальными идеями, сыпавшимися на их головы буквально ежеминутно (Если шеф говорит, что у него есть оригинальная, перспективная идея, значит, у нас будет много нудной, бесполезной работы. – Прим. авторов). Многие удивлялись, каким образом от раскладывания пасьянсов в тишине и холоде собственного кабинета можно сохранить присутствие духа, здравый ум и твердую память.
- Доброе утро, коллеги, - нараспев поприветствовал директор собравшийся народ. – Так, а что это мы тут сидим? Почему не работаем?
Народ переглянулся и дружно посмотрел на секретаря, Тоню, девчонку сговорчивую, покладистую, уступчивую и всегда искренне желающую помочь. В своем деле Тоня не знала равных, о чем, однако, не афишировала на каждом углу, за что пользовалась заслуженным уважением коллег.
- Так, Эдуард Игнатьевич, у нас дверь в учебный отдел не открывается, думаем, чем взломать, - невозмутимо объяснила Тоня. – Может, чайку?


Попасть в рабочий кабинет сотрудникам удалось только через два часа. И только через форточку. Старая качающаяся стремянка с подпиленной третьей ступенькой стояла на земле под окнами учебного отдела; ржавую металлическую решетку пришлось сбить ломиком, так вовремя найденным Полуэктом Полуэктовичем, начальником отдела ТСО филиала, в собственном бездонном дипломате. Еще там обнаружились: два сверла, дюбель, отвертка, отбойный молоток, два мотка плексигласовых шнурков повышенной прочности, две коробки с гвоздями, плоскогубцы, винты, триста двадцать шурупов, сорок два метра проводов, обломки мониторов, хвосты мышек (тапочки тараканов потерялись при транспортировке), одна раздолбанная «клава», постное масло для смазки и приготовления салатов, спирт – протирать приборы (а Вы как думали!), скрепки, двадцать три сломанных ПТ-шки (в народе именуемые тетрисами), микросхемы, бублики, сахар, заварка и штурвал от самолета (в хозяйстве и пулемет пригодится!). И это не считая того, что дома он забыл портативный домкрат, кулек с карамелью и набор инструментов на все случаи жизни. Кроме странного списка вещей «на всякий пожарный и каждый день» Полуэкт Полуэктович отличался особым умением говорить о простом сложными, сознательно завуалированными фразами, что всегда помогало выйти из любой нестандартной ситуации.
- Кто додумался припереть дверь шкафом с бумажными тестами изнутри?! – в тишине громкий голос Нонны Вениаминовны, начальника учебного отдела, показался очень громким. – Только не говорите мне, что это крысы сделали!
Дама в самом расцвете, Нонна Вениаминовна, отличалась довольно спокойным, но в исключительных случаях, взрывным характером. На работе занималась чем угодно, причем, непосредственно работа отнимала малую толику ее драгоценного времени.
- Так, это… они же на прошлой неделе холодильник опустошили, - неуверенно предположила Ульяна, учебный менеджер очного отделения. – Ничего не оставили, даже целлофан от сосисок и крабовых палочек сожрали, сволочи.
- Да, - на полном серьезе поддержала Лина. – И записку оставили: «Спасибо, было вкусно, приносите еще».
- Надо шкаф на место поставить, наверное, - задумчиво произнесла Люда, помощница Лины, глядя на стену с отодранными обоями.
Помимо хранения тестов вышеупомянутый предмет интерьера выполнял другую, не менее важную, функцию: создавал впечатление качественно сделанного евроремонта, закрывая дальний угол, не обклеенный обоями. Сами обои были выполнены в лучших традициях классического абстракционизма, так как представляли собой оборотки, использованные раза по четыре, что, впрочем, придавало кабинету определенный шарм и изящество. По крайней мере теперь менеджеры не перебирали многочисленные папки с экзаменационными ведомостями в поисках нужной оценки, а просто внимательно присматривались к стене за спиной; по всем известному закону подлости нужная ведомость обнаруживалась обычно под самым потолком. Тогда в дело шла уже стремянка на все случаи жизни: лампочку вкрутить, расписание повесить, добраться до своего рабочего места через окно, посмотреть ведомость или просто оглядеть мир с высоты птичьего полета.
- Надо Владика позвать! Он в этом деле – профи! – согласилась Майя, менеджер заочного отделения, остроумная, с хорошим чувством юмора, умеющая замечать различные забавные ситуации, а также попадать в них изо дня в день. Увлекалась сочинением пародий на своих коллег, причем, зачастую, ее слова сбывались вплоть до последней буковки.
Владя, невысокий, крепкий парень, добродушный и флегматичный, как тяжеловоз-першерон, был в техническом отделе на подхвате. Сложные манипуляции с компьютерными программами были ему недоступны. Зато если появлялась необходимость переместить этот самый компьютер с одного этажа на другой, да и вообще что-нибудь куда-нибудь переставить, прибить и завинтить, равных ему не находилось.
- Может и крысы, - проворчал Владя, оттаскивая в сторону тяжеленный шкаф, набитый бумажным хламом, с таким видом, словно это была пустая картонная коробка. – У нас в компьютерном зале эти твари все шнуры пожрали. Мы чего только не делали, чтобы их отвадить: и перцем провода посыпали, и уксусом поливали, и горчицей мазали.
- И что? – поинтересовалась Лина, принимаясь стругать карандаш.
- А ничего. Они сказали, что с уксусом не очень любят, а вот с горчицей им понравилось!


Знакомство командированных волшебников с сотрудниками филиала состоялось часом позже. Особо в представлении усердствовала Ангелина Леонардовна, существо, встречавшее их батоном-кетчупом на крыльце. В Академии она занималась воспитательной работой, будучи чрезвычайно активной и целеустремленной донельзя. Любимым коньком Ангелины Леонардовны был правильный образ жизни, который она усиленно навязывала своим подопечным, не слишком считаясь с их мнением на сей счет. За недолгое время общения с заместителем директора Снейп успел выяснить, что в распоряжение Академии предоставлены три площадки: «Альфа», «Бета» и «Дельта», все в разных частях города. За организацию и проведение занятий отвечал учебный отдел, техническое оснащение обеспечивал отдел ТСО. Начальники этих подразделений, как и сами сотрудники двух отделов, друг друга на дух не переносили, и не проходило ни дня без того, чтобы Нонна Вениаминовна и Полуэкт Полуэктович не обменялись взаимными обвинениями в срыве учебного процесса. За всем этим своим зорким оком следила Элла Эдуардовна, дочь директора филиала и по совместительству главный бухгалтер, а посему и зарплата начислялась, исходя из ее настроения. Об отделе кадров ничего плохого Снейп не услышал.
Отвязавшись, наконец, от Леонардовны, профессора из Хогвартса облегченно вздохнули. Теперь можно было углубиться в изучение документов для выявления и исправления замечаний перед приездом Комиссии из Отдела по магическому образованию Министерства магии Великобритании. Нужно ли говорить, что поначалу исправление всех недочетов за такой короткий срок казалось невозможным. Много позже оказалось – не казалось.




Итак, следующий кусочек первой главы выносим на Ваш суд.
И не забудьте, Ваши отзывы - то самое хорошее, что еще осталось в нашей жизни...


Глава 3

Sinistra Lummen: Мы очень очень рады, что Вам нравится! Иногда понимаешь, что стоит писать даже ради одного-единственного человека, ради его улыбки и хорошего настроения. Спасибо!

____________________________________________________________

Глава 1
День первый, или Добро пожаловать
Часть I. Утро (окончание)



- Интересно, а как же к нему обращаться?
- Ну, как, по имени отчеству, наверное.
- А какое у него отчество?
- Откуда я знаю, пойди и спроси!
- Ага, спроси! Вот сама пойди и спроси!
Профессор Снейп злился. Он честно пытался не обращать внимания на отчетливый тихий шепот за спиной и работать, но когда именно твою персону обсуждают так, как будто тебя нет в кабинете, никакие нервы не выдержат!
- Если вы хотите что-либо спросить у меня, спрашивайте! Или прекратите разговоры!
Майя и Лина (а это были именно они) удивленно посмотрели на зельевара: что-что, а на слух он, похоже, не жаловался. Девчонки переглянулись; Лина изогнула бровь, косясь в сторону подруги; Майя слегка качнула головой: мол, не-а, не дождешься, не спрошу. Наконец, Лина робко проговорила:
- Простите, мы хотели бы узнать ваше отчество.
- Мое что? – профессор раздражался с каждой минутой все больше и больше. Мало того, что эти бестолочи отвлекают его от важных документов, так они еще и мямлят какие-то глупости!
- Отчество, - повторила Майя. - Ну, как звали вашего отца?
- Причем тут мой отец?! – рявкнул профессор, приподнимаясь из-за стола. Девицы нервно переглянулись, и он уловил мысль одной из них: «Чего он взъелся? Псих какой-то…»
- Просто в России так принято, - взялась объяснять Лина. - Уважительное обращение подразумевает полное имя и отчество, образованное от имени отца. Как его звали, вы не могли бы сказать?
- Моего отца звали Тобиас, - отрывисто бросил профессор, опускаясь на стул. - И не надо разговаривать со мной, как со слабоумным!
- Это получается… Северус Тобиасович?! – девушка растерянно посмотрела на подругу, потом на него. - Звучит как-то…
- По-идиотски! – сообщил свое мнение Снейп. - И профессора Макгонагл тоже не стоит называть Минерва Дункановна!
- Да, не стоит, - слабым голосом проговорила его собеседница, чей взгляд все еще был откровенно обалдевшим.
- Но как же нам тогда к вам обращаться? – вторая девушка слегка нахмурилась, - Нельзя же просто…
- Нельзя! – отрезал Снейп, - Будет лучше, если вы будете обращаться к нам так, как принято у нас: профессор Макгонагл и профессор Снейп. Или просто профессор!
- Зовите меня просто: Ильич! – пробормотала Майя, зыркнув на Лину. Та сдержала смешок. Профессор Снейп нехорошо прищурился:
- Что вы сказали?
- Ничего, профессор!
- Тогда, может быть, вы приступите к работе, - его тихий шипящий голос был практически не слышен в царившем шуме.
- А мы, собственно, не развлекаться пришли, - Лина плюхнулась на краешек своего стола, особо не переживая по поводу последствий. В конце концов, максимум ее ждал только выговор с внесением в личное дело.
Снейп сделал вид, что не заметил наглости, но про себя пообещал запомнить поведение нахальной девчонки.
- Нонна Вениаминовна просила напомнить, что нужно проверить посещение занятий. Расписание в приемной. Майя вас проведет по аудиториям, а то еще забредете не туда, куда следует, – таких невинных ангельских глаз профессор не видел даже у своих слизеринцев – что бы они не натворили.
Лина соскочила со стола и испарилась, подарив профессору на прощание зловредную ухмылку. Снейп проводил ее злобным взглядом и поднялся.
- Долго еще Вас ждать? – раздраженно бросил Снейп Майе. Когда он находился в таком состоянии, окружающим приходилось солоно. Однако его провожатая и бровью не повела: и не таких видали.
- Идемте, профессор.
Они вышли из крошечного кабинета сотрудников и зашагали по длинному коридору мимо множества закрытых дверей. Поднялись на второй этаж, третий, а когда Майя свернула к лестнице на четвертый, Снейп потерял терпение.
- С какой стати Вы решили показывать мне аудитории с верхних этажей?
- Наши студенты на площадке «Альфа» с утра занимаются только на шестом этаже, чердаке и мансарде, - Майя поражала своей невозмутимостью.
- А остальные пять этажей?
- А остальные до четырех часов дня заняты.
- Кем?!
- Двумя лицеями и тремя училищами. А с четырех часов мы делим помещения с вечерней школой для особо одаренных среди недоразвитых переростков нашего города, - Майя повернулась в сторону лестницы, вовремя спрятав улыбку, однако, мысли ее просто кричали: «Вот блин, еще один придурок выискался!.. Надо сходить к вечерникам, предложить пополнить их ряды…».
Снейп смолчал. Доказательств неуважительного отношения к своей персоне у него не было, а чтение мыслей уже давно признавалось в магическом мире противозаконным. Хотя, никто не станет подозревать иностранного гостя в случае внезапного пищевого отравления, произошедшего с некоторыми сотрудниками филиала Академии в ближайшее время.
За темпераментной беседой они поднялись на шестой этаж. Майя толкнула дверь ближайшего кабинета.
- Очники, третий курс. Психомаги.
В аудитории полным ходом шла лекция по физиомагнетизму шимпанзе, которую читал компьютер голосом алкоголика с двадцатилетним стажем пребывания в психушке. Лекция была щедро приправлена нецензурными выражениями из самой ненормативной лексики. Помимо компьютера в помещении находились две девочки с внешностью отличниц и лохматый юноша с мечтательным взглядом. Девочки прилежно конспектировали, временами краснея от наиболее крутых оборотов речи своего электронного наставника; мальчик сидел, раскачиваясь на стуле и рассеянно пялясь в потолок.
- Как? Всего трое?! – брови Снейпа взлетели под самую макушку.
«Хлопай ресницами и взлетай, - пропела про себя Майя, глядя на профессора. – А он и половины не видел. То ли еще будет, ой-ой-ой… Кстати, а ресницы у него ничего…»
- Ну, вообще-то, в группе двадцать шесть человек, - уточнила она вслух.
- А где все остальные?
«Н-да, до него убийственно долго все доходит. Наверное, акклиматизация», - снова подумала девушка, одновременно поясняя:
- На семинары студенты ходят очень неохотно, а лекции и вовсе игнорируют.
- Заставляйте!
- Не получается! Студенты боятся только отчисления, да и то не слишком. Но пока они платят за обучение, мы не можем их отчислить.
- Кто вам сказал такую вопиющую глупость?
- Директор, кто же еще. Идем дальше? Только там еще хуже. Тут хотя бы кто-то пришел.
- Идемте, - отрывисто бросил в ответ Снейп, резко разворачиваясь к дверям. – Я хочу видеть картину в целом.
Полчаса спустя картина была яснее ясного. На занятия явилось не больше пяти человек из каждой группы, при том, что групп с численностью меньше двадцати человек просто не существовало. Вдобавок не явилась половина преподавателей, означенных в списках. Вместо них лекции вели компьютеры, у каждого из которых имелся собственный взгляд на читаемый предмет. Соответственно содержание лекций оказалось более чем оригинальным. Инспектируя кабинеты, профессор не проронил больше ни слова и ярился все больше и больше. То ли копил злость для очередной планерки в понедельник, то ли решил не нарываться на мысленные язвительные комментарии Майи в свой адрес, потому как ничего не мог с ней сделать до поры до времени. Он не понимал столь вопиющего пренебрежения обучением как со стороны студентов, так и со стороны преподавателей. Маг-недоучка – это же стихийное бедствие! Вот только усваивать такую простую истину студиозы не желали. Но и на эту проблему у профессора уже нашлось достойное бывшего Пожирателя Смерти решение.
Завершив обход, он в сопровождении Майи вернулся к психомагам. Компьютер все также сыпал специальными психомагическими терминами, изложенными посредством брани. Студентки прилежно записывали; их одногруппник спал с открытыми глазами.
- Список группы сюда! – велел Снейп, оглядев пустые места в аудитории.
Получив желаемое, он пробежал взглядом ряд фамилий и сурово поинтересовался, кто присутствует. Девушки, робея, назвались; парень дрых. Не обращая на него внимания, профессор положил на стол лист со списком, вытащил из кармана волшебную палочку, сделал сложное движение рукой и прошипел:
- Мортмордре!..
Из палочки вырвался клок черного дыма и разбился о поверхность листа. Буквы, из которых состояли фамилии студентов, словно вобрали эту черноту и стали объемными. Снейп злобно ухмыльнулся, поднял список и отчетливо прочитал самую первую фамилию:
- Абдубердыбабаев!
Раздался звучный хлопок, и на один из стульев из-под потолка свалился волоокий жгучий брюнет в одних трусах. Он испуганно озирался вокруг; его лоб украшал жирный черный оттиск: круглая печать с черепом в бандане и скрещенными костями в центре.
- Нехорошо опаздывать на занятия, Абдубердыбабаев, нехорошо! – вкрадчивый голос профессора вгонял в ступор, равно как и то, что он ухитрился запомнить и с первого раза безошибочно произнести языколомную фамилию. Проигнорировав направленные на него оторопевшие взгляды, Снейп продолжил воспитательную деятельность. – Бестолковых! Баранов! Гадюкина! Дракулович! Забубенов!
На стулья шлепались студенты и студентки. Большинство из них было, мягко говоря, не совсем одето, что ясно давало понять: они предпочитали дрыхнуть до обеда. Каждого украшало страшненькое клеймо с черепушкой. Но всех переплюнул Ядный – он материализовался не один, а с двумя разбитными девицами; печать красовалась на его бритой макушке. Последним появился загулявший преподаватель. Судя по его опухшей физиономии, ночь он провел совсем даже не скучно. Незадачливые прогульщики с ужасом озирались вокруг, не понимая, что могло выдернуть их из дома в такую несусветную рань – одиннадцать утра. Мало-помалу их внимание сосредоточилось на незнакомой личности в черном, брезгливо взирающей на них с кафедры. Личность, с непередаваемым отвращением оглядев аудиторию, сообщила:
- С этого дня я настоятельно советую вам не пропускать занятия без веской причины.
- А че, блин, в натуре, - Ядный попытался возразить и даже привстал со стула.
- Молчать! – тихое шипение было настолько зловещим, что заткнулись даже мухи. – Как только занятия окончатся, черная метка исчезнет. Но имейте в виду: стоит вам пропустить хоть одну пару, и она появится снова. Причем, так, что ни косметика, ни одежда не помогут вам скрыть ее. И я всегда смогу с ее помощью вытащить любого из вас откуда угодно. Хоть с кладбища. Делайте выводы.
Снейп еще раз взыскательно оглядел студентов, оценил степень выпученности глаз и решил, что его поняли достаточно хорошо. Он спустился с кафедры и жестом предложил преподу занять его место и начать лекцию. Тот повиновался.
Выходя из аудитории, Снейп слышал, как он излагает тему лекции языком, не слишком отличавшимся от языка его электронного предшественника, тем более что наглый комп все время вмешивался и вносил собственные коррективы.
- Профессор! – изумленно выдохнула Майя, о которой Снейп, занятый наведением конституционного порядка, как-то подзабыл. – Как Вы это делаете? Научите нас!
- Смотрите внимательно и учитесь, - сухо бросил в ответ профессор, направляясь к другой аудитории. – Следующая группа будет в вашем распоряжении.




Итак, первая глава выложена полностью. Следующая будет готова примерно через неделю. И поверьте, Ваши отзывы освещают нашу дорогу лучше путеводной звезды...


Глава 4

А вот и мы! Как и обещали, вторая глава (полностью) к концу рабочей недели. Надеемся, вам понравится.
Да, и не забудьте про отзывы, господа!



Глава 2
День первый, или Добро пожаловать
Часть II. Еще не вечер


К трем часам дня (что большинство сотрудников, работавших в первую смену, считали уже вечером) Эдуард Игнатьевич созвал расширенное заседание коллектива, что происходило крайне редко и ничего хорошего не предвещало. Обычно тему планерки знали заранее, морально настраиваясь на п….. (Мат – не наш формат! – Прим. авторов.), выписываемые шефом направо и налево во время подобных мероприятий. Однако на этот раз все было по-другому. Директор кратко обрисовал сложившуюся ситуацию и передал слово профессору Зельеварения.
- У меня для вас пренеприятнейшее известие, - мрачно сообщил Снейп собравшимся.
- К нам едет ревизор? – высунулась неугомонная Нина, менеджер заочного отделения, мать-героиня одного пятилетнего оболтуса, в столь раннем возрасте начавшего проявлять сверхъестественные способности: без всякого зазрения совести и последующих неприятных последствий бегать в кабинет директора и просить его почитать сказки.
- Попрошу не умничать! – сурово осадил ее профессор. - Не ревизор, а комиссия! Комиссия из Отдела по магическому образованию Министерства магии Великобритании!
- Ой…
- «Ой» – самое страшное слово в ядерной физике, - пошутила Майя вполголоса.
- Вот именно, - сухо кивнула начальник учебного отдела, оглядев притихших подчиненных. - И чтобы пройти аттестацию, нам необходимо серьезно готовиться.
- Вот это – новые инструкции, - с этими словами профессор Снейп выложил на стол огромную папку, - вы все должны самым внимательным образом с ними ознакомиться и привести документы в соответствующий вид.
Он вынул волшебную палочку, взмахнул ею – папок стало восемь.
- Какой классный ксерокс! – ахнула Ульяна. – А можно и нам такой же? А то наш уже совсем зачах, - но получив в ответ гневный взгляд от босса, умолкла.
- Каждое подразделение берет себе один экземпляр и работает! Вопросы есть?
Вопросов от ошарашенных «радостным» известием сотрудников не последовало.
- Свободны!
Все зашевелились, поднимаясь с мест. Двое или трое подошли к столу за инструкциями. Мгновение спустя раздался истошный вопль.
- Так ведь они же на английском!
Развернувшийся было к выходу Снейп раздраженно обернулся:
- В чем еще дело?!
- Инструкции, профессор…
- Да они на английском…
- На английском языке, как их читать?!.
- Это какой-то кошмар! Что с ними делать?..
- Тихо! – рявкнул профессор. – Кто у вас хоть немного знает английский?
- Нонна Вениаминовна, Лина и Динь Динь.
- Возьмите инструкции и займитесь переводом. Остальные будут вам помогать!
- Каким образом?! Все остальные в английском языке ни уха, ни рыла! А нам на такой объем несколько недель потребуется! – попыталась возмутиться Нонна Вениаминовна. Видимо, сказывалось желание работать в прежнем темпе.
Лина благоразумно промолчала и мрачно переглянулась с Динь Динем, преподавателем заклинаний на английском языке, родившемуся на Кубе, но волею судьбы попавшего в Россию.
- Все переводить и не придется! – раздраженно пояснил Снейп. - Только то, что касается организации учебного процесса, - он открыл папку и вынул оттуда листов примерно восемьдесят. - Остальное переведем мы с профессором Макгонагл. А вам поможет Динь Динь! – Снейп кивнул в сторону молодого кубинца.
- Я вообще-то больше по-португальски, - смущенно сознался тот, поправив очки, - но попробую.
- Надо не пробовать, а делать. Это чрезвычайно важно! Остальные будут набирать на компьютере перевод. Все! Свободны!
Сотрудники потянулись к выходу, таща за собой стулья и озадаченно переговариваясь. Начальник учебного отдела отдала свою часть листов Лине под благовидным предлогом большой загруженности в связи с подготовкой к предстоящей проверке, и «осчастливленные» нежданно свалившимся поручением «переводчики» поделили документы и разошлись по местам – выполнять задание.
Ненадолго воцарилась относительная тишина, пока ее не прервало изумленное восклицание Лины.
- Сколько-сколько листов расписания?!.
Ей вторил растерянный голос Динь Диня.
- Что значит: «Выставлять оценки прошедшие, настоящие и будущие»? Это еще как понимать?!.
Менеджеры нервно запереглядывались и кинулись выяснять, что все это значит, но их мрачные коллеги только отмахивались. Мало-помалу все привыкли к тому, что возмущенное шипение доносилось то из одного, то из другого угла. Лина яростно черкала листы карандашом, то краснея от гнева, то бледнея от злости. Динь Динь, зашвырнув куда-то свои очки, стучал по клавиатуре, как отбойный молоток по барабанным перепонкам, одновременно виртуозно ругаясь сквозь зубы по-португальски.
Когда на следующий день они представили получившийся перевод, начали ругаться все остальные. На русском литературном, русском разговорном, английском, французском, немецком, украинском (все зависело от того, кто какой язык изучал в средней школе) с мыслимыми и немыслимыми акцентами, то и дело упоминая всех известных и неизвестных доселе родственников.
- Это чудовищно! – печально подвела итог Маргарита Леопольдовна. - Просто чудовищно!
- Еще бы не чудовищно! – откликнулась Лина, нервно отгрызая ластик на конце карандаша. - Вот, взгляните! В наличии должно быть пять видов расписания, а именно: реальное, консенсуальное, виртуальное, общее и дополнительное, – она распалялась все больше и больше, - и каждое направление обучения должно быть окрашено в свой цвет! И все ведомости текущей аттестации тоже должны быть помечены соответствующими цветами! А ведомости нужны свои на каждую разновидность этого долбанного расписания!
- Что ж ты так убиваешься? - вмешалась Саша. - Ты ж так не убьешься! Смотри, как надо: А-А-А-А-А-А-А-А-А-А!..


Вечером того же дня Снейп отчаянно пытался сосредоточиться на составляемом документе. Однако ему, привыкшему к гробовой тишине мрачных подземелий, было практически невозможно не обращать внимания на творившийся вокруг кавардак. В крошечном кабинетике толпилось человек пятнадцать – и сотрудники, и студенты. Они сновали туда-сюда, разговаривали, спорили, смеялись, шелестели бумагой. Пулеметными очередями щелкали клавиатуры раздолбанных компьютеров; системники гудели, как дракон на взлете. Голоса сливались в странную какофонию.
- Девушка, ну что вы в заявлении написали?! Какая еще «колдовастика»?..
- А я ему говорю – ты что, сбрендил, я же не сумасшедшая…
- И тут ангел сказал: «Вы только половину времени использовали, почему бы вам еще не повеселиться?»…
- Да не колдовастика, а колдовство!..
- А можно, я тесты домой возьму, у меня ребенок маленький… 15 лет всего…
Профессор сжал в пальцах карандаш так, что он сломался. «Я их сейчас прокляну! – подумал Снейп, сжимая ладонями гудящую голову. - Всех до одного! Вот только палочку достану и…». Он сунул руку в карман, нащупал палочку… и в эту секунду погас свет. А поскольку было уже около шести часов вечера, и фонарь за окном, как обычно, не горел, воцарилась абсолютная тьма! «Проклятье, неужели Пожиратели… Может, они добрались и сюда?…» В этот момент из темноты раздался раздраженный голос Люды:
- Блин, опять конец света!
В ответ послышался ехидный комментарий из другого угла.
- Не опять, а снова! Сегодня еще ни разу не выбивало! – Майя, как всегда, была полна язвительности.
- Господи, ну что это такое? Я опять не сохранилась! – жалобные стенания Лины, не успевшей сохранить расписание для отчетов, эхом отдавались от потолка.
- Это не Господи, это чайник! Так! Кто опять включил чайник и не выключил при этом обогреватель, верхний свет и все мониторы?! – Нина не упускала возможности поругаться с кем бы то ни было. Это доставляло ей моральное удовлетворение.
- Вот, б…. (Мат – по-прежнему не наш формат. Но иногда по-другому не получается. - Прим. авторов.), почему свет не включают? Что, у нас никто не знает, где рубильник?!
- Пойду, посмотрю! ОЙ! Что это?!
- Это моя нога, вот что! Сядь, а то навернешься, сама схожу!
- Можно подумать, ты не можешь навернуться!
- А мне до дверей ближе!..
Профессор решил, что с него хватит:
- Немедленно замолчите! Люмос! – на кончике волшебной палочки загорелся яркий огонек, осветивший комнату.
Свет выхватил лица его новых подчиненных – они выглядели раздосадованными, но никто не казался испуганным, ни даже удивленным. Видимо, случившееся было в порядке вещей и никого не шокировало.
- Мерлин мой, какая дикая страна! – пробурчал Снейп себе под нос, устало вздохнул и выбрался из-за стола. - В чем дело? – взгляд черных глаз раздраженно обежал полуосвещенную комнату и остановился на одной из девиц. Лина посмотрела на него, как на идиота, и ответила соответственно.
- Свет погас, профессор.
- Это я как-то сподобился заметить! – с издевкой прошипел Снейп. - Почему это происходит, я спрашиваю?! – девчонка пожала плечами и совершенно спокойно ответила:
- Электропроводка перегружена, поэтому время от времени…
- А на самом деле – довольно часто, – уточнила Майя, зажигая маленькую свечку и сосредоточенно приклеивая ее на монитор своего компьютера.
- В общем, пробки постоянно выбивает, - заключила первая, согласно кивнув в ответ на замечание подруги. - А проводку поменять нельзя – это во всем здании ее менять придется.
Дверь приоткрылась, и в кабинет, обдирая уши, протиснулась кудлатая голова одного из системщиков. Денис, один из четырех системщиков, которые действительно что-то умели, отличался на редкость спокойным, флегматичным характером и философским взглядом на жизнь. Кричать на него смысла не было: он относился ко всему индифферентно и жил по принципу: «Мелкие тревоги не стоят внимания, а все тревоги – мелкие». Среди сотрудников носил клички «Денёк» (по той причине, что просить его сделать что-либо приходилось в течение целого дня) и «Улыбка крысы Шушеры» (описание выражения его лица в ответ на подобные просьбы). Парень спокойно сообщил:
- Сегодня света не будет!
- Как – не будет?! А расписание?! Оно же еще не готово! Включайте немедленно, вы что!
- А что – мы? Это не мы. Это Чубайс – весь район обесточили!
- Fucking shit!.. (О-бал-деть!.. – Перевод авторов.) Кто это сказал?! А, так это я сказал…
- Не волнуйтесь, профессор, еще немного здесь поработаете, Вам и не такое покажется, - успокоила Снейпа Лина тоном старожила; в конце концов, они с Майей провели в Академии уже несколько чудесных лет, наполненных яркими событиями и потрясающими даже их воспаленное воображение идеями старого маразм… (Извините, вырвалось! – Прим. авторов.) замечательного директора.


В конце рабочего дня командированные волшебники отправились в ближайшее кафе (Ближайшее кафе находилось примерно в двух автобусных остановках от Академии; в самой Академии не было даже буфета. – Прим. авторов.) – перекусить и успокоить нервы. Снейп заказал чай, и когда две дымящиеся чашки уже стояли на их столике в углу, профессор достал из внутреннего кармана своей куртки маленькую бутылочку и аккуратно налил в каждую немного темной жидкости.
- Что это, Северус? Успокоительное зелье? – поинтересовалась профессор Макгонагл, принюхиваясь к своему чаю.
- Нет, Минерва, это бренди, - хмуро отозвался тот, пряча бутылочку обратно. - Я думаю, не повредит. Особенно – после того, что мы видели! – он с мрачным видом взял свою чашку и отпил немного.
- Да уж! Впечатление весьма даже… сильное! Мне категорически не нравится то, что там происходит. Работа организована просто ужасно! Вы обратили внимание: начальство, с одной стороны, призывает сотрудников проявлять больше твердости по отношению к студентам, а с другой, само занимается попустительством, возлагая ответственность за его последствия на тех же сотрудников. Большинство преподавателей и кураторов давно махнули на все рукой и просто плывут по течению. Очень немногие действительно пытаются что-то делать, но понимания не встречают. Я бы сказала, ситуация… э-э…
- Удручающая, - сухо подсказал Снейп, отхлебывая чай.
- Совершенно верно, - согласно кивнула Макгонагл, отламывая печенье. - А студенты? За столько лет преподавания я навидалась всяких – от гениальных до откровенно тупых. Но такого контингента я не видела никогда. Не думала даже, что студенты могут быть настолько… как бы это поточнее выразиться…
- Безбашенными, - проговорил профессор Снейп, уставившись на свою чашку с таким видом, словно это она была во всем виновата.
- Да, именно так! А организация труда? Ужасающе тесно, но этого еще мало! Последним распоряжением начальства количество рабочих мест уменьшается вдвое! Один стол на двоих, два стула на троих, на целый кабинет – единственный тюбик клея! А в кабинете, между прочим, пятнадцать человек! Вы представляли себе такое, Северус, – делить кабинет с еще пятнадцатью сотрудниками? Это просто… просто…
- Омерзительно, - закончил предложение Снейп, так скривившись от отвращения, словно ему вновь предложили заниматься окклюменцией с Поттером.
- Именно! – Минерва со стуком отставила в сторону свою чашку и обеспокоено покачала головой. - Я вообще не уверена, что мы будем в состоянии что-либо сделать. То, что там творится – это…
- Полный бедлам, - подвел итоги Мастер Зелий. Он тоже отставил свою чашку и опять полез за пазуху. Шепотом выругавшись по поводу идиотских неудобных карманов в этой дурацкой маггловской куртке, он снова достал маленькую бутылочку.
- Может, не стоит больше бренди, Северус? – спросила Макгонагл, глядя, как он откупоривает бутылку.
- Это не бренди, - мрачно буркнул Снейп, плеснув ей в чашку щедрую порцию странно пахнущего варева, - это успокоительное зелье. Именно то, что нам сейчас необходимо.
- Несомненно! – профессор Макгонагл отпила остывшего чаю пополам со снадобьем. - Я так зла, что готова отправиться туда и просто спалить это… эти… этот…
- Балаган! – профессор Снейп согласно кивнул и глотнул зелья прямо из бутылки.
- Да, коллега, у вас несомненный талант называть вещи своими именами. Но, надеюсь, вы не станете подбирать точный эпитет тому, во что мы с вами так неосмотрительно вляпались?
- Нет, не стану. В приличном обществе подобных… эпитетов воспитанные люди не употребляют. Все и так предельно ясно, - он спрятал лекарство в карман и допил чай. - Кроме одного – что мы будем делать? (Четыре извечных вопроса, волнующих сотрудников Академии: «Кто виноват?», «Что делать?», «Куда все это послать?» и «Как похудеть, обжираясь на ночь?». – Прим. авторов.)
- Я говорила когда-нибудь, что вы мастер задавать вопросы, не имеющие ответа, Северус?






Глава 5

Дорогие наши читатели!
Всем огромное спасибо за отзывы! (которых, все-таки, могло быть и больше…)
Следующая глава, третья, выносится на ваш суд.


Глава 3
Всяческая суета


Понедельник начался, как обычно. Утром – плановое совещание, затянувшееся на два с половиной часа; затем – привычная суматоха, по недоразумению считающаяся здесь трудовой деятельностью. Ничто грозы не предвещало, и тот факт, что понедельник на этой неделе явно начался в субботу, стал очевиден лишь после обеда. Сам обед миновал вполне мирно, если не считать очередной ссоры Нины и Маргариты Леопольдовны. Однако когда все неохотно прервали отдых и еще более неохотно взялись за повседневные дела, дверь распахнулась, и вошли четыре здоровенных тролля под предводительством коротышки-гоблина. Гоблин, достававший троллям в лучшем случае до пояса, явно был главным. Его огромные подчиненные послушно семенили следом, сжимая в лапах самые различные инструменты и строительные материалы.
- Так! Стоять, обезьяны! Это я не вам, это троллям. Где будем ставить стенку?
- К-к-к-какую стенку?! – поперхнувшись от изумления, выдохнула Маргарита Леопольдовна. Судя по совершенно круглым глазам и обалдевшим взглядам остальных, они тоже ничего не поняли.
- Что значит «какую»?! Ваше руководство пригласило бригаду строителей – вот она! – коротышка недовольно ткнул пальцем в сторону неуверенно перетаптывающихся на месте троллей, - для того, чтобы разделить вот это помещение на два! Нет, лучше на три!
- Какие три?! – возопила Маргарита Леопольдовна.
- Во, тупые! Это я не троллям, это я вам. Сказано же: три кабинета сделать! Был один - будет три! Три больше одного. Вам же лучше.
- Да здесь и на один-то кабинет места не хватает! – раздраженно вмешалась профессор Макгонагл. - Мы буквально друг на друге сидим, что тут делить?
- Ничего не знаю! Мне денежки платят – тролли работают! Все, хватит трепотни! Эй, вы, гориллы недоделанные! Ну-ка, за работу!
Тролли, до этого момента смирно стоявшие у стенки, одновременно положили на пол свою ношу и двинулись вперед. С непроницаемыми физиономиями они начали споро сдвигать к стене шкафы и столы вместе с сотрудниками, не слушая их возмущенных воплей. Освободив половину комнаты, они на глазах у сотрудников начали строить кирпичную стенку. Жидкий цементный раствор и побелка с потолка полетели в разные стороны; тролли пустили в ход сверла, кувалды и отбойные молотки. Сотрудники безуспешно пытались вернуться к работе, но это не слишком получалось. (Странно, почему? – Прим. авторов.)
- Нет, это просто невозможно! – раздраженно воскликнул Снейп, когда прямо перед ним на стол шлепнулась большая плюха жидкого цемента. Он взмахнул палочкой, и плюха бесследно испарилась. Правда вместе с ней исчезла стойка с необходимыми документами, два карандаша, чернильница и половина клавиатуры. Профессор неприлично выругался (окружающие не только не возмутились, но и поддержали его одобрительным киванием), поднялся и вышел. Вернувшись минут через десять, он обвел коллег мрачным взглядом и сказал:
- Забираем манатки – и на выход!
- А куда, профессор? – спросила Майя, поднимаясь из-за стола и складывая в стопку свои бумаги.
- В коридор! – отрывисто бросил Снейп. - Я отгородил нам угол в фойе.
Фойе зачастую выступало в Академии как зал для совещаний, учебная аудитория и даже спортзал для бега с препятствиями на всякий случай. По странному стечению обстоятельств в общую учебную площадь также входили все рекреации, кладовки и даже туалеты. (И это – чистая правда. – Прим. честных авторов.) В данный момент помещение намеревались использовать в качестве учебного отдела.
- Что бы мы без вас делали, профессор, - качнула головой Лина, отсоединяя монитор от системника.
- Не знаю, - отрывисто бросил в ответ Снейп. - Возможно, устроили бы Великую Январскую революцию!
- Ха! Это мысль! – девчонки переглянулись с о-о-очень нехорошими улыбками. Северус и Минерва нервно взглянули друг на друга. Если эти девицы что-то задумали, ничего хорошего ждать не приходилось.


В следующий понедельник явившись на работу, профессор Снейп застал еще более дикую суматоху, чем обычно. Если вспомнить, КАКОЙ бардак обычно тут творился, это о чем-то да говорило. Две девушки, занимавшиеся расписанием, спешно собирали свои вещи, как попало скидывая их в большие картонные коробки. Девчонки выглядели растерянными и откровенно огорченными. Ребята из компьютерного зала деловито упаковали их компьютеры и утащили прочь. За происходящим наблюдала Минерва Макгонагл, чье выражение лица было откровенно возмущенным и разгневанным. Чтобы не устраивать разборки в присутствии подчиненных, Северус поманил ее в коридор:
- Что здесь происходит? – вполголоса выдохнул он, косясь на Владика, который как раз выносил письменный стол из фойе на улицу к видавшей виды газели.
- Расписание переводят в другое место, Северус, - поджав губы, сухо сообщила профессор Макгонагл. - И я совершенно не рада такой перспективе!
- В другое место?! Но куда, здесь же нет свободных кабинетов! – недоумение Снейпа только увеличилось от такого объяснения.
- В другое здание, Северус! На другой конец города!
- Куда?! – свирепый рык профессора зельеварения перекрыл шум и разговоры между сотрудниками. - Я немедленно иду к директору! Это же безумие: одно из основных подразделений любого учебного заведения отселять неизвестно куда! – с этими словами он резко развернулся, так что мантия взлетела, как от порыва ветра, и рванул в кабинет директора Академии.
Спустя десять минут он вышел оттуда с перекошенным от злости, багровым лицом, с большим трудом удержавшись от того, чтобы как следует хлопнуть дверью.
- Что он вам сказал? – озабоченно спросила Макгонагл, беря его под локоть и незаметно утаскивая разъяренного коллегу подальше от директорского кабинета.
- Это не просто другой конец города! – прошипел добела раскаленный от гнева профессор, - Это ЗА городом! В лесу! Подземный бункер времен Второй мировой!
- Северус, это невероятно! Может, вы неправильно что-то поняли? - ахнула Минерва, судорожно сжав локоть Снейпа.
- Я распрекрасно все понял! – огрызнулся тот, освобождая руку. - Причина в том, что там арендной платы никакой! А еще, - прошипел он, и Минерва приготовилась к самому худшему, - с этим чертовым бункером нет никакой связи!
- То есть как – никакой?
- То есть совершенно никакой! Там нет каминов, а делать их слишком дорого. Сов держать нельзя – они разлетятся, потому что там лес! Летать оттуда постоянно на метле – невозможно! Потому что лес! А ходить пешком и вовсе нельзя – лес! А в лесу – болото!
- Но как мы будем поддерживать с ними связь? Ведь они, как я поняла, не умеют трансгрессировать?
- Не умеют, - скрипнул зубами Снейп, досадуя на тот факт, что ничего не может разбить, дабы успокоить нервы. - А связь поддерживать предполагается при помощи голубиной почты!
- Силы небесные!
- Вот именно.


Переезд из фойе в отремонтированное помещение произошло вскоре после отъезда расписания на площадку «Дельта». Теперь в крохотной комнатушке ютились не пятнадцать, а всего тринадцать человек плюс переселенный туда же отдел кадров полным составом, на чье место Элла Эдуардовна, потребовав у папы собственный отдельный кабинет, выселила своих помощниц, Тину и Ладу. Папа не возражал, а возражения остальных игнорировались.
- И что же мы будем делать? – тяжело вздохнула Минерва, присаживаясь на подоконник. (Заметьте: все наиболее важные вопросы в Академии решались именно на подоконнике. Медом там, что ли, намазано? – Удивляются авторы.)
- Не знаю, что будете делать Вы, а я наконец-то исполню свою давнюю мечту – отравлю тут всех к чертовой бабушке! – заявил профессор с диким огоньком завзятого пакостника в глазах.
- Северус, Вы с ума сошли! Нам только трупов не хватало в дополнение ко всем проблемам!
- А кто говорит о трупах, профессор? – на лице Снейпа расплылась улыбка. - Старое доброе расстройство желудка еще никому не повредило!
Профессор дождался, пока Тоня выйдет из приемной разносить утреннюю почту:
- Покараульте, Минерва! – бросил коллеге Снейп и скользнул в комнату. Убедившись, что там пусто, он быстро открыл чайник и подсыпал туда щепоть рыжего порошка. Порошок растворился бесследно. С чувством глубокого удовлетворения Северус закрыл крышку и быстро покинул помещение. У самого порога он увидел профессора Макгонагл, о чем-то вопрошавшую секретаря. Заметив его, она быстро свернула разговор и позволила девушке пройти.
- Надеюсь, все действительно обойдется без несчастных случаев, профессор? – укоризненно спросила она.
- Обойдется, не переживайте, - хмыкнул в ответ Северус; в этот момент он здорово напоминал подростка, провернувшего удачную шалость и при этом не пойманного. - Минут через десять директор будет пить чай, а там и остальные соберутся.
- И как вам не стыдно? – Макгонагл покачала головой, отлично понимая, что ее увещевания бессмысленны.
- Ни капельки! Они все так мне надоели, что пусть спасибо скажут, что я не использовал яд посильнее!


План Мастера Зелий удался лишь отчасти. Никто из сотрудников не проявлял ни малейших симптомов отравления – ни через полчаса после чая, ни позже. Лишь одна из сотрудниц пожаловалась на изжогу – но такие жалобы от нее слышали каждый день, так что и внимания на нее никто не обратил. Зато директор уже через пять минут после чаепития спешно отбыл домой, о чем никто не пожалел.
- Не понимаю, в чем дело? – пробурчал Снейп, отпихнув надоевшие бумажки и бросив взгляд на профессора Макгонагл. - Средство проверенное, чай пили все, а подействовало только на директора. Почему, не понимаю?
- А я, кажется, понимаю, - сообщила ему Минерва. Она достала из ящика стола небольшой сверток и аккуратно развернула, стараясь не прикасаться к содержимому. В свертке обнаружился подсохший шоколадный пряник из тех, что продавались в ларьке через дорогу. - Взгляните на это при помощи магии, - посоветовала она, опуская пряник на стол. Снейп достал палочку, сотворил заклинание «Истинного зрения» и ахнул:
- Чтоб мне пропасть! Да ведь это не то, что есть – в руки брать опасно!
- Вот-вот, - согласно кивнула профессор Макгонагл, заворачивая злополучный пряник в бумагу и пряча обратно в стол. - А они это едят. Каждый день, между прочим, потому что больше здесь купить нечего. Думаю, их желудкам, закаленным подобной пищей, и более серьезные яды не страшны!


От очередного очень важного документа Снейпа отвлек необычный шум: пронзительные детские вопли. К слову сказать, в Хогвартсе такое тоже было. Но там, все-таки, учились дети постарше. А эти голоса принадлежали совсем маленьким. Профессор продолжал напряженно прислушиваться, когда в коридоре на пол что-то грохнуло и раздался обиженный рев. «Опять какая-нибудь студентка приволокла с собой своих сопляков! - раздраженно подумал профессор и рывком отодвинулся от стола. - Как та ненормальная, с факультета психомагии, которая таскала своего трехмесячного отпрыска даже на экзамены!» (Было, честное слово, было! – Прим. авторов.)
Он поднялся и вышел в коридор, намереваясь высказать нерадивой мамаше, не следящей за своими чадами. То, что он увидел, потрясло даже его богатое воображение: семеро девчонок разного возраста, мал мала меньше, безобразничали в свое удовольствие. Двое старших - одна лет семи, вторая – на год или полтора младше – увлеченно рисовали фломастерами на расписании, споря по ходу творчества – пририсовывать лошади зеленую гриву или оранжевую. Близняшки лет четырех с визгом гонялись друг за другом с громадными надувными молотками; яркие, в красную и синюю полоску молотки были больше, чем их счастливые обладательницы. Трехлетняя малявка сосредоточенно ковыряла совочком кучку земли, высыпавшуюся из опрокинутого цветочного горшка, и ссыпала землю в кармашки передника своей двухлетней сестренки. Самая маленькая, которой не было еще и года, сидела в коляске посередине коридора и от души верещала – просто так, для порядка. Мамаш этих шумных чад поблизости не наблюдалось. Снейп растерянно озирался, пытаясь сообразить, что делать и где искать родителей этих девочек.
- Господи, опять детсад! – тяжело вздохнула за его спиной Саша, появившаяся на шум из кабинета. - Просто караул!
В этот момент в коридоре появилась женщина. Снейп ее узнал – это была Элла Эдуардовна, главный бухгалтер Академии. Женщина решительным шагом направилась к детям:
- Дети, пора ехать домой на обед! Ариадна! Доротея! А ну, марш от расписания! Жильберта! Сейчас же прекрати лупить по голове Альберту! Альберта, тебя это тоже касается! Инесса, что ты делаешь, ты вся испачкалась! И испачкала передник Лауры, гадкая девчонка! Калерия, замолчи немедленно! Прекратите орать! – Элла Эдуардовна оделила старших девочек подзатыльниками, отняла у двойняшек молотки, выпустив из них воздух, подняла на ноги девочку с совком, наградив ее шлепком, вытряхнула из кармашков передника другой дочки землю и сунула соску в рот младшей. Затем она взялась за ручку коляски и тоном полководца воззвала к дочерям. - За мной, мои крошки! – после чего направилась к выходу, катя перед собой коляску. Остальные девочки с визгом, воплями и смехом побежали следом, попутно опрокинув скамью. По коридору пронесся порыв ветра – это присутствующие облегченно вздохнули:
- Слава Богу!
Озадаченный профессор вернулся в кабинет и поинтересовался, глядя в пространство:
- И что же это было?
- Это Эллин выводок, - сообщила ему Нина. - Иногда она их всех приводит сюда, если, например, в садике карантин или еще что-нибудь.
- А почему именно сюда? – брюзгливо спросил Снейп. - Не самое лучшее место для шайки малолетних разбойниц!
- Почему это? – фыркнула Нина, - Здесь же столько бесплатных нянек! И куча интересных игрушек! – она продемонстрировала профессору дырокол со снятым донышком, разрисованный белыми пятнами, с привязанной к нему бечевкой. - Вот это – собачка Тузик! Сегодня еще повезло, они всего два часа тут были. А завтра на целый день придут!
Северус и Минерва обреченно переглянулись и, не сговариваясь, стали прятать в столы ручки, карандаши и бланки документов.
- Правильно, - кивнула Майя и тоже сгребла со стола свое имущество и ссыпала в ящик стола, - а то не досчитаетесь чего-нибудь!




И не забывайте, пожалуйста, про отзывы, дамы и господа!


Глава 6

Здравствуйте, дорогие наши читатели!
Долгожданная, надеемся, четвертая глава «Академии» выносится на ваш суд.

И не забудьте про отзывы, господа. Пожалуйста…


Глава 4
Здравствуйте, я ваша тетя!..


Как и в любом вузе в том или ином виде в филиале Академии велась воспитательная работа. В разное время воспитанием студентов пытались заниматься самые разные люди. Поскольку очень долго такой штатной единицы, как заместитель директора по воспитательной работе, не существовало вовсе, эта деятельность осуществлялась всеми подряд, спонтанно и по желанию. Зачастую процесс ограничивался пропеллером, вставленным в известное место какому-нибудь студиозу по тому или иному поводу, не говоря уже об участии высшего начальства. Но в один прекрасный день заведующих кафедрами осенило: негоже им самим водить студентов в кино и объяснять правила поведения в общественных местах. Надавили на шефа, который, видимо, по рассеянности, поддался. Была учреждена новая должность, и все вздохнули с облегчением. Как выяснилось, преждевременно.
Работа эта оказалась неблагодарной и крайне хлопотной. За каких-нибудь полгода на данном поприще себя попробовали как минимум пятеро. Особо запоминающимся оказался томный молодой человек по имени Деметрий Михайлович Лапотников. Он ходил в засаленном спортивном костюме с пришпиленным к куртке комсомольским значком, отращивал длинные ногти и имел привычку строить глазки хорошеньким мальчикам. Когда его, наконец, уволили, все сотрудники и многие студенты вздохнули с облегчением. Последней, кто занимал это место, была Любомира Прокофьевна Порывай. К ней особых претензий не было, но она ушла, посвятив себя музыке.
После этого должность оставалась вакантной до тех пор, пока не появилась незабвенная Ангелина Леонардовна Зашибайло. И пошло – поехало!
Ангелина Леонардовна дала прикурить всем, начиная от задохлика-первокурсника и заканчивая уборщицей. Академия занималась исключительно воспитательной работой в ущерб всему остальному. Еженедельные походы по музеям, театрам, паркам, мероприятия по озеленению города, уборке загородного участка Эдуарда Игнатьевича сотоварищи (Правда, туда возили не студентов, а сотрудников, для обеспечения безопасности самого участка. – Прим. авторов), поездки во все концы света, клубы, стенгазеты и художественная самодеятельность теперь имели высший приоритет.


Однажды Леопердовну (Подпольная кликуха, полученная от благодарных коллег. – Прим. авторов) осенило: Академии жизненно необходимы герб, гимн и флаг! По этому поводу всем работникам вышеозначенного учебного заведения было дано задание: немедля изобрести и воплотить! Срок - вчера!
Народ, чертыхаясь, собрался и стал думать (А все наши проблемы именно из-за того, что мы еще, бывает, иногда думаем. – Прим. авторов). Думалось почему-то неважно; все сидели насупленные, фантазировать не желали. В конце концов Майя, решив взять за образец герб Хогвартса, изобразила на оборотке эдакий цветик-семицветик. Каждый лепесток был украшен рисунком, символизирующим один из факультетов. Лепесток с нарисованной на нем смирительной рубашкой в цветочек символизировал психомагов, изображение непонятного зелененького кустика, смахивающего на коноплю - агромагов. Рисунок поганки стал символов лесомагического факультета, тучка с капающим из нее дождиком -магопогодного, а эксктрасенсам досталась странная спиралевидная загогулина. В центре цветка красовались ярко-красные заглавные буквы: «РФ АМВ X». Что означало: «Российский Филиал Академии Магии и Волшебства Хогвартс». Буквы получились кривоватые - Майя, имевшая несомненный талант художника, была при этом отнюдь не каллиграфом.
Окружающим герб не понравился. И на герб не похож, и картинки мелкие, и девиз отсутствует, и цвета неестественные, да и буквы какие-то не такие. Высказаться на эту тему успели почти все. Однако терпение Майи лопнуло с треском, и она в изысканных выражениях сообщила собравшимся, что рисовать всякую хрень типа гербов она не нанималась, и вообще, тоже мне, нашли знатока геральдики, и если еще хоть кто-нибудь тут вякнет, она это уродство выкинет в мусорную корзину, а взамен состряпает что-нибудь похуже, серп и молот, например! Эту свежую идею с нехорошим энтузиазмом поддержала Лина, заявив, что Академии этот герб подойдет как нельзя лучше, так как будет всецело соответствовать любимому жизненному принципу студенческой братии, а именно: коси и забивай! Таким образом, решится вопрос с девизом, поскольку это будет самое оно!
Когда стихло почти истерическое ржание сотрудников, решили, что это будет все-таки слишком и после долгих споров доработали уже существующий герб. Символом психомагов стал цветочек, агромагов - колосок, лесовиков - елочка, погодников - солнышко, а экстрасенсов - широко распахнутый глаз в треугольнике. Хотя кураторы групп утверждали, что первоначальный вариант был куда точнее. Саша, обладательница изящного почерка, вывела в центре буквы «РФ АМВ X», а чуть ниже девиз: «Путевка в жизнь!» На этом изобретение герба благополучно завершилось.
С флагом особо мудрить не стали. Надыбали белую простыню, приколдовали к ней увеличенный герб и присандалили к палке от швабры. Получилось красиво. А вот гимн никак не выдумывался. Требовалось нечто торжественное и мелодичное. Но на ум шли только гимн России да военные марши. В конце концов, решили слегка переделать песню «Непобедимая и легендарная», вставив вместо слов «родная армия» слова «родная Академия». Услышав хоровое исполнение нового гимна, Лина, имевшая несчастье обладать абсолютным слухом и склонностью к стихосложению, разразилась витиеватой тирадой на английском языке. Поняли ее все, хотя языка, разумеется, никто толком не знал (Русский человек всегда узнает ненормативную лексику, на каком бы языке она не звучала. – Прим. авторов).


Как-то побывав на последней рок-опере с особо отличившимися студентами, которые мысленно поклялись себе никогда больше не отличаться, к Ангелине Леонардовне пришла – не будем уточнять, куда – грандиозная мысль.
Через два дня на всех стенах, стендах, досках в аудиториях, перилах на лестнице, зеркалах в помещениях в конце коридора и даже на личной «Волге» директора Академии красовались яркие афиши, по приказу Леопердовны нарисованные Майей за одну бессонную ночь. Спорить с замдирповоспраб по этому поводу Майе не хотелось – себе дороже. Афиши гласили: «Скоро на малой сцене Академического театра состоится премьера нового мюзикла. Приглашаются любители этого дела (Этого дела брать по бутылке на брата. – Прим. авторов)!»
Сценарий писали и распределяли роли под руководством Ангелины Леонардовны. В результате главная роль Квазиморды досталась небезызвестному Ядному – студенту с бритой макушкой и черепушкой (Здесь: подразумевается черная метка, поставленная Снейпом. – Прим. авторов) на ней. Отцом Фродо назначили знаменитого Абдубердыбабаева; сутану решили попросить у Снейпа (Говорить, как отреагировал профессор, или сами догадаетесь? – Прим. авторов). Капитана королевской гвардии пришлось играть крупной белокурой девице с лошадиным лицом и классическим колоратурным баритоном. А вот на партию Эсмеральды претендовал залетевший с попутным ветром Диметрий Михайлович, настаивавший на этом, приводя в пример Древнегреческий или японский театр, где все роли исполняли исключительно мужчины. На что ему напомнили его собственные слова, произнесенные на одной из планерок, когда в ответ на просьбу о помощи со стороны сильной половины человечества Лапотников потребовал себя «к мужчинам не причислять»! Желающих больше не нашлось – ни за бесплатное направление на пересдачу двойки, ни за отгулы, ни за обещанную путевку в санаторий для язвенников и трезвенников, ни даже за припрятанную до поры до времени бутыль с мутно-белым содержимым. Пришлось тряхнуть стариной самой Леопердовне, вспомнившей как в школьных спектаклях она два раза играла кусты можжевельника в сказке про Красную Шапочку. Майю попросили нарисовать декорации, а Лину – подобрать музыкальное сопровождение, естественно, оформив это как разовое поручение (Данным термином обозначалось любое задание по воспитательной работе, не входящее в круг повседневных обязанностей сотрудников Академии, которое оплачивалось по прейскуранту, вывешенному на двери кабинета Леопердовны на площадке «Дельта», в связи с чем прейскурант видели только чертовки и сама воспитательша. То есть все подобные «разовые поручения» вскоре становились многоразового использования и не оплачивались совсем. – Прим. авторов).
После первой же репетиции Зашибайло поняла, что собственным сценическим голосом не обойдется и прикупила на ближайшей барахолке мегафон широкой сферы действия. Теперь слушать ее незабываемые речи приходилось всем, находящимся в радиусе примерно километра от матюгальника, как прозвали новое приобретение ее благодарные коллеги. Нужно ли говорить, что радости никому из сотрудников это не доставило.
После тридцать седьмого исполнения песни «Belle» с фонограммой, под гитару и акапелло артистами Академического театра перестали действовать даже затычки для ушей; крысы, до сих пор свободно расхаживающие по кабинетам, как у себя дома, не выдержав пытки, сбежали, словно с тонущего корабля; уши Майи и всех, имеющих хоть намеки на музыкальный слух, завяли и свернулись в трубочки, а в актовом зале вдребезги разлетелись стекла. Но это были еще даже и не цветочки, а всего лишь молодые побеги в начале весны.
Однако к всеобщему ликованию постановка заглохла в связи с подготовкой к скорой проверке, отсутствием студентов на репетициях и присутствием их на занятиях (со Снейпом шутки были плохи). Но на этом рьяная Ангелина Леонардовна не остановилась, пообещав-таки поставить мюзикл сразу после отъезда аттестационной комиссии, и даже определилась с датой представления, подсказанной учтивыми профессорами из Великобритании: после дождичка в четверг, когда рак на горе свистнет.


То, что постановка мюзикла сорвалась, Леопердовну отнюдь не охладило. Вместо этого по распоряжению директора (Куда же без него? – Прим. авторов) ею была организована агитационная бригада, основным смыслом существования которой стало привлечение новых абитуриентов. Чтобы этого достичь, замдирповоспраб порешила устраивать представления в школах, детских садах и ясельках, дабы еще с младых ногтей все малолетки в городе знали о существовании Академии магии и волшебства.
Начать решили с яслей номер восемь для одаренных детей. Чтобы деткам было понятнее, стали репетировать сказочку «Колобок», слегка видоизменив ее в соответствии с требованиями времени: умный студент Колобок, играемый все тем же Ядным, не просто от всех ушел, но и всех послал! Учиться в Академию (Поначалу у него получалось просто послать. Но время и скалка сделали из студента актера! – Прим. авторов). Так что студенческий контингент его стараниями пополнился Дедом, Бабкой, Зайцем, Волком, Мишкой, Лисой и парой придорожных кустов. На этот раз артистов никто не приглашал – их назначали высочайшей директивой. А когда выяснилась абсолютная профнепригодность некоторых потенциальных актеров, не способных запомнить даже слова: «Колобок, Колобок, я тебя съем!», к общему делу приобщили сотрудников. Так что Дедом стал Полуэкт Полуэктович; вспоминая военное прошлое, он вносил в текст своей роли интересные импровизации на тему: «Упасть – отжаться!». Волком сделали Ленчика – его коллеги по отделу ТСО дружно согласились с этим, утверждая, что там он причинит меньше вреда. Сами же актеры так не думали. Особенно после того, как Ленчик едва не угробил Зайку (рослую студентку-баскетболистку) и Медведя (худенького первокурсника в очках, любителя шахмат), ухитрившись уронить на сцену прожектор, случайно отвязав, по его словам, «какую-то веревочку». Майя и Лина играли, соответственно, Бабку и Лису. После падения прожектора Бабка вооружилась принесенной из дому в качестве реквизита скалкой и шугала ею Ленчика от всех подозрительных веревочек. Лиса, прицепив себе картонные уши и хвост от старой песцовой горжетки, умудрялась составлять расписание за кулисами и даже во время репетиций. Она всюду носила свой рабочий блокнот и, как следствие, ее слова в спектакле зачастую были весьма оригинальными.
Надо сказать, что «артистов погорелого театра», как они сами себя величали, от работы никто не освобождал. Шеф был решительным сторонником совместительства, так что отныне бедолагам приходилось совмещать работу с репетициями и гастролями. Чтобы все успевать, дружная компания получила Времяворот – один на всех. Хранителем ценного раритета сделали Лину, как самого опытного манипулятора со временем. После каждой поездки в очередной садик все четверо становились в круг, связывались цепочкой, на которой болтались крошечные песочные часы, и возвращались в уже прожитое время, дабы насладиться работой. Такая жизнь выматывала до последней крайности. А если иметь в виду, что Времяворот был контрафактным - «made in China» - их то и дело заносило куда-то не туда. Однажды, вернувшись вместо утра того же дня в ночь с тридцать первого на четырнадцатое прошлого года, по молчаливому согласию приборчик слегка подпортили (учитывая его качество, это было нетрудно). После чего Лина, сделав самые честные глаза (имея большой опыт работы в Академии, врать она научилась довольно-таки хорошо), сдала неработающие ходики Леопердовне и посетовала на злокозненных китайцев. Покупка нового времяворота затянулась, и актеры вздохнули спокойно – все спектакли временно отменили (А временное имеет тенденцию становиться постоянным. – Прим. авторов).


Театральным искусством воспитательная работа в Академии не ограничивалась. Буквально на второй день пребывания Ангелины Леонардовны в должности замдирповоспраб было решено наладить выпуск ежедневной стенгазеты филиальского масштаба в трех экземплярах (по количеству учебных площадок). Попытались приобщить студентов, но они поняли распоряжение буквально, и первый вариант оказался нарисован на стене в длинном коридоре методом граффити. Самой полезной информацией в красочных текстах было объявление с предложением помощи при написании докладов, курсовых и дипломных работ и телефоном неподалеку. После того, как Нонна Вениаминовна узнала в знакомых цифрах свой домашний номер, стенку быстренько покрасили в ядовито-зеленый цвет – единственный, найденный в бездонной кладовой Академии. Но даже после этого отбоя от клиентов у нее не было. Так что теперь кроме своих непосредственных обязанностей, начальница учебного отдела занималась самообразованием, утверждая, что пишет диссертацию на соискание степени кандидата психомагических наук. Правда почему-то текст работы каждый раз оказывался разным (Диссертацией она занималась на самом деле и именно по психомагии, но каким-то магическим образом работа перевоплощалась в кандидатскую по педагогике. Длилась эта эпопея уже около пяти лет. – Прим. авторов).
В связи с провалом студенческой редколлегии, сотрудники вооружились красками акварельными, масляными, сухими, гуашью, кисточками беличьими, из щетины и пони, палитрами, мольбертами, наборами цветных карандашей, ластиков и фломастеров, ватманом, альбомами для рисования и цветными мелками для художеств на асфальте. Часть имевшихся канцтоваров была распродана из-под полы по рыночной стоимости; выручка пошла на приобретение спиртного для обмывания удачно проведенной сделки, причем, отметили на сумму, превышающую саму выручку вдвое. Остальное решили использовать для выпуска долгожданного дайджеста. Но поскольку из всех рисовать не умел никто, кроме Майи, – а она наотрез отказалась помогать, заявив, что с нее хватило герба и флага - получившуюся стенгазету пришлось повесить в дальнем темном углу, где изначально не было света, так что увидеть ее было крайне сложно. Это оказалось только на руку методистам, категорически не желавшим издавать второй выпуск. Газету никто не видел и, соответственно, не читал, включая саму Леопердовну, так что кураторы в течение нескольких лет просто переклеивали ее номер.


Стенгазетами и дайджестами дело не закончилось. Стараниями рьяной воспиталки была организована целая куча различных клубов по интересам, куда записывали всех подряд, с их интересами не считаясь. Перечень клубов пополнялся чуть ли не еженедельно и, в конце концов, их количество достигло двух десятков. Руководство клубами легло на плечи сотрудников, которые назначались произвольно, вне зависимости от их собственных склонностей и дарований. Так что Майя оказалась главой Клуба фанатов высшей математики, хотя пределом ее математических способностей были четыре арифметических действия и таблица умножения до цифры пять; Саше, изучавшей в школе немецкий, достался Английский клуб, что осчастливило ее безмерно; Лине предписали руководство Клубом любителей восточных танцев, которые были ей до фонаря; Владя, в жизни своей не стоявший на коньках, угодил в руководители Клуба фигурного катания и хоккея; Нина же стала начальником Художественного клуба, хотя не отличала Рубенса от Врубеля и под страхом смерти не смогла бы узнаваемо нарисовать даже солнышко. Надо ли говорить, что вся эта петрушка народ не радовала. Вдобавок, студенты, занятые непривычным делом - учебой - посещали заседания клубов чем дальше, тем неохотнее. И вскоре руководители начали попросту сочинять липовые отчеты о собраниях и мероприятиях, на чем дело и заглохло к всеобщему облегчению.


По мнению госпожи Зашибайло, для удовлетворительной интенсивности воспитательной работы клубов было не достаточно. Дабы повышать культурный уровень студентов, по большей части пребывающий ниже плинтуса (А именно на уровне «Дома-2» и песен Кати Лель. – Прим. авторов), их следовало водить в театр, музеи, на концерты классической музыки и различные выставки. Этим также озадачили методистов к жуткому негодованию последних. Однако мнением кураторов на сей счет никто не интересовался - сказано, воспитывать, значит, воспитывать! Студенты, к слову сказать, развиваться морально не желали совершенно. Впрочем, их не спрашивали тем более, благо заклятие Черной метки работало исправно. Культпоходы производились чуть ли не ежедневно, к вящему ужасу как студентов, так и учебных менеджеров.
Спустя примерно две недели насильно облагораживаемые студиозы взбунтовались. Поколению «Пепси», привыкшему к разудалой попсе и мыльным сериалам, столь мощные дозы художников эпохи Возрождения, поэтов Серебряного века, Рахманинова и Моцарта оказались не по силам. Поэтому количество культурно-массовых мероприятий пришлось сильно сократить, а сами мероприятия значительно упростить. В частности, вместо планируемого посещения консерватории, где давался концерт Бетховена, студенты со своими методистами отправились в городской парк, слушать группу «Корни».
Вот в таком ключе и шла воспитательная работа в Академии, правда, не всегда было ясно, кого, собственно, воспитывают.





Глава 7

Привет! А вот и мы. Немного раньше, чем обычно – решили вас порадовать новой главой.

Maria_Mantihora: Спасибо огромное за столь лестное отношение к нашему произведению. Мы ни в коем случае не бросим фик, обязательно доведем начатое до конца, даже ради одного, но самого любимого читателя.


Глава 5
Площадка «Дельта», или «А мы вас не ждали!»


Заглянув утром очередного дня в приемную, профессор Снейп узрел на столе у секретаря груду мокрой бумаги, сплошь покрытой грязными разводами. Тоня пыталась разобрать эту неопрятную кучу и выглядела донельзя разозленной.
- Это еще что такое? – Снейп с отвращением разглядывал сырые в пятнах непонятного цвета листы. Сквозь серые подтеки виднелись неровные линии и смазанные буквы.
- Расписание на эту неделю, профессор, - откликнулась Тоня, сосредоточенно отрывая друг от друга два слипшихся листа и стараясь при этом не испачкать руки. Ни то, ни другое ей в полной мере не удалось. - Господи, ну что за гадость!
- Расписание?! В таком виде?! Да еще в понедельник! Через полчаса после начала занятий?! Это безобразие!
- Это хуже, чем безобразие! – всхлипнула Тоня. - Студенты звонят каждые пять минут, преподаватели возмущаются через одного! А те, которые не ругаются, плюются! Молча!
- Нет, это переходит всякие границы! – воскликнула незаметно вошедшая Макгонагл. - Я считаю, пора наведаться на площадку «Дельта»! Почему, спрашивается, расписание насквозь мокрое и вымазано неизвестно чем?!
- Известно чем! Голубиным пометом! – Тоня бессильно всплеснула руками. - Его же пересылают голубиной почтой, потому и мокрое - дождь на улице!
- Собирайтесь, Северус, – велела профессор Макгонагл, - мы едем в командировку! В лес! В бункер!
- Звучит, как партизанский лозунг, - проворчал Снейп, надевая плащ.


Бункер этот был построен еще до войны. Отец всех народов Иосиф Виссарионович предполагал устроить там санаторий тюремного типа с добровольно-принудительным содержанием для любителей недозволенных анекдотов. Однако заселить санаторий не успели – началась война. Бункер, оказавшийся на оккупированной территории, облюбовали местные партизаны, трепавшие нервы подлым захватчикам вплоть до изгнания последних восвояси. После Победы в уютном и уже обжитом подземелье обосновалась заготконтора, куда местные жители сносили грибы, ягоды и прочие дары природы. Однако с развалом СССР контора приказала долго жить, и помещение стали использовать в качестве склада. Вскоре складировать стало незачем и нечего. В бункере последовательно зародились и бесславно угасли продуктовый магазин, прачечная, баня, столярная мастерская и даже платный туалет. И вот теперь заброшенное подземелье вновь обрело хозяев: помещение отдали представителям филиала Академии Чародейства и Волшебства.


Волшебники перенеслись прямо в молодой ельник. На то, чтобы выбраться из густых колючих зарослей высотой по плечо взрослому человеку, им потребовалось не меньше двадцати минут. Изрядно исцарапанные и оборванные, они, наконец, шагнули на узенькую, полузаросшую тропинку, которая, к тому же, была скользкой из-за неприятного моросящего дождя (в качестве домашнего задания маги-погодники ежедневно колдовали с климатом, поэтому дождь в начале февраля был уже не в диковинку). С деревьев и кустов срывались тяжелые холодные капли, норовя попасть за шиворот.
Шли они минут десять, постоянно спотыкаясь и оскальзываясь. Наконец, впереди показался небольшой холм, густо заросший кустарником. Тропинка заканчивалась у подножия холма; в его склоне обнаружилась небольшая дверь, покосившаяся и подгнившая, на которой красовалась ярко-синяя табличка: «Российский филиал Академии Чародейства и Волшебства Хогвартс». Снейп и Макгонагл кисло переглянулись, и Северус толкнул дверь. Та не шевельнулась. Пришлось налечь сильнее. Дверь с противным скрипом отворилась в промозглый холод и темноту.
- Только после вас, - с кривой улыбкой произнес Снейп, пропуская Макгонагл вперед.
- Вы любезны, как никогда, Северус, – профессор Макгонагл шагнула через порог. Снейп пошел за ней, прикрыв за собою дверь. На крошащихся кирпичных стенах, зачадив от сырости, вспыхнули редкие факелы. Низкий мрачный коридор с двумя резкими поворотами вел в неизвестность; где-то вдали едва брезжил свет. Коридор окончился большим круглым залом. В его центре дымил обложенный крупными булыжниками костер, вокруг которого стояли два стола с компьютерами, тумбочка с принтером на ней, ржавая вешалка для одежды чуть поодаль. У дальней стены располагался большой вольер с голубями. Рядом находился огромный железный ящик с нарисованным на нем черепом и костями, похожий на трансформаторную будку. От ящика тянулись перекрученные провода, присоединявшиеся к странной конструкции, похожей на велосипед.
За столами, освещаемыми свечками, сидели Лина и Люда; гостей они не заметили.
- Ох, ну что это такое, опять электричество кончилось!
- Сейчас твоя очередь заряжать!
- Да уж, тоже мне, спортсменок нашли! – Люда поднялась из-за стола. Одетая в овчинную безрукавку, вязаную шапочку, перчатки с обрезанными пальцами и огромные валенки, она отправилась к «велосипеду», села в седло и принялась усиленно крутить педали, поглядывая при этом на присоединенный к рулю индикатор зарядки.
- Ура, заработало! – возликовала Лина и шустро развернулась к принтеру, впихивая в него пачку бумаги. Принтер затрещал, защелкал, но начал работать, лист за листом выкидывая из своей утробы расписание. Лина подняла глаза и увидела Снейпа и Макгонагл. Охнув от неожиданности, она упустила стопку распечатанных листов, и те разлетелись по грязному сырому полу.
- Теперь понятно, почему расписание приходит в таком непотребном виде! – ядовито заметил профессор Снейп. Последовавшая за ним Макгонагл брезгливо оглядывалась, подбирая полы длинного плаща.
- А в каком еще виде оно может быть, если составляется в таких непотребных условиях! – дерзко заявила в ответ Лина, прижимая к себе любимое детище.
Люда согласно кивнула:
- Здесь даже электричества нет! Чтобы компы работали, нам приходится вручную заряжать аккумулятор! То есть вножную.
- А его хватает ненадолго, так что мы ничего не успеваем. А тут еще эти голуби! – Лина неприязненно покосилась на клетку, в которой с самодовольным видом сидело с десяток крупных жирных сизарей. - Это ведь не настоящие почтовые голуби, их просто на улицах наловили и заколдовали. Но заколдовали плохо, поэтому они не сразу летят, куда их посылают, а сначала отправляются на ближайшую помойку! И холодно здесь просто адски!
- По-моему, в аду как раз жарко! – ехидно заметил Снейп.
Лина, ничуть не смутившись, пояснила:
- А в русском языке много таких странных выражений. Вот, например: «Страшно красивый»…
- Или «Глубоко до лампочки»! – подхватила Люда.
- И множество слов, которые на другие языки не переводятся! Скажем, «туфта»…
- Или «фуфло»…
- А еще «чмо»…
- И «чувырла»! А еще тут сырость невероятная! – пожаловалась Люда, слезая с велосипеда. - И очень шумно!
- Шумно? Но кто может тут шуметь? – изумилась профессор Макгонагл. Голос ее затерялся в визгливом хохоте и дробном стуке множества ног за стеной, постепенно затихавших вдали.
- Вот видите, - устало кивнула Лина, оставив бесплодные попытки очистить от грязи свое драгоценное расписание, - у нас все, как в сказке: «Там, на неведомых дорожках, гуляют черти в босоножках».
- Какие еще черти? – тихо зверея, прошипел Снейп.
Ответить ему не успели: из одного из множества коридоров показалась чумазая взъерошенная физиономия. Лохматая башка была увенчана коротенькими рожками, вместо носа - розовый поросячий пятачок. Крохотные свинячьи глазки, кокетливо подведенные кислотно-синими тенями, уставились на Снейпа. Морда ухмыльнулась, показав кривые желтоватые клыки и просипела:
- Закурить есть?
- А как же! - ответная ухмылка профессора не произвела на существо никакого впечатления.
Зельевар выдернул из-за пазухи палочку и направил ее на опрометчиво показавшуюся чертовку. С кончика сорвалась шаровая молния и с пронзительным свистом устремилась той прямо в пятачок! Чертовка дико завизжала, отпрянув обратно в темноту коридора. Шаровая молния последовала за ней по пятам; спустя мгновение раздался взрыв и дикие вопли обиженной нечисти пополам с отборной матерщиной.
- Сурово! – одобрительно воскликнула Люда, прислушиваясь к удаляющимся воплям. - Они так надоели, просто сил больше нет!
Неподалеку снова раздался дробный стукоток чьих-то каблуков (Или копыт. – Прим. авторов). Северус, недолго думая, поднял палочку и направил в сторону, откуда доносился звук шагов.
- Профессор, подождите! – испуганно воскликнула Лина, снова роняя расписание. - Это не…
Но с палочки уже сорвалась знакомая шаровая молния и устремилась в темный проем. Раздался взрыв, новый визг и вопли, сдобренные нецензурщиной.
- Не чертовка, - упавшим голосом закончила фразу Люда, округлившимися глазами глядя на странное создание, на четвереньках вползающее в зал.
- Ну, это еще как посмотреть! – ехидно заметила Лина вполголоса и наклонилась, чтобы подобрать свое многострадальное расписание.
Между тем существо поднялось на ноги и оказалось женщиной очень небольшого роста на громадных каблуках. Снейп и Макгонагл тотчас ее узнали. Лина, сомневавшаяся, что дамочка не является чертовкой, была совершенно права. Даму звали Ангелина Леонардовна. Студенты от нее буквально прятались, сотрудники вешались. Поэтому когда Леопердовну решили отправить в бункер, вся Академия вздохнула с облегчением, кроме тех несчастных, которым пришлось делить с ней помещение.
- А, это вы, дышло вам в глотку! – радостно поприветствовала их Леопердовна, небрежно отряхивая огненно-рыжее платье с ассиметричным подолом и глубоким декольте; потом кокетливо поправила торчащие дыбом волосы неопределенного цвета, собравшие, кажется, всю пыль и паутину в коридоре. - Наконец-то приперлись, ешкино рыло! Я ж и не думала, что догадаетесь, кретинчики вы мои! Ну, пойдемте, пойдемте, побеседуем, самогончика тяпнем! За знакомство, значит!
Снейп и Минерва, до сих пор счастливо избегавшие бесед с Ангелиной Леонардовной, вопросительно воззрились на девушек. Девчонки не обратили на заместителя директора никакого внимания. Поймав офонаревшие взгляды своих старших коллег, Люда спокойно сообщила:
- Она всегда так разговаривает. Мы привыкли, – и уткнулась в свои записи.
Минерва и Северус мрачно переглянулись и двинулись вслед за Леопердовной, бодро семенившей по коридору на двадцатисантиметровых каблуках. Уже на выходе из зала Снейп увидел, как из соседнего отнорка, согнувшись в три погибели, вышел высокий парень - один из двоих сотрудников, худо-бедно обеспечивающих работу компьютерного зала и видеотеки площадки «Дельта» (Как это делалось, они не знали сами. – Прим. авторов). Статного сероглазого юношу с непроницаемым лицом звали Олесь. Молодой человек подошел к Лине и спросил:
- Что делать будем? У нас поляну-5 и поляну–7 дождем залило, все провода закоротило к чертовой бабушке! А там занятия через десять минут!
- М-м-м-м, – Лина сосредоточенно листала свои записи, водя по ним пальцем, - значит, так! Объединяем две группы и сажаем их на поляну-4! Там как раз места хватит. А змеелогию с поляны-4 – на поляну-7, там компьютеры не нужны, а наглядные пособия препод сам принесет.
- Так поляну-7 залило! – напомнил парень.
- Расстелем клеенку, и все дела! – решительно вынесла вердикт Лина и захлопнула блокнот. - Все равно мы больше ничего не сможем сделать.
Голоса постепенно затихали по мере того, как профессор Макгонагл и профессор Снейп шли все дальше и дальше за своей проводницей. Наконец, они завернули за угол и остановились перед ржавой железной дверью. На дверях висела вывеска: «Заместитель Директора Академии Магии и Волшебства по воспитанию особо одаренных среди слаборазвитых студентов!». Дверь была сплошь покрыта замочными скважинами, скобами для замков, крючками, цепочками и прочими причиндалами; сквозь два ржавых кольца была продета ручка растрепанной швабры. Понять, для чего она там, было совершенно невозможно - дверь открывалась наружу.
Тем временем Леопёрдовна достала из декольте тяжеленную связку ключей и принялась открывать многочисленные замки. Она проделывала это со сноровкой, свидетельствовавшей об изрядной практике. Наконец, остался только один замок. Огромное амбарное чудовище висело под самой притолокой. Высота была такова, что даже на каблуках Ангелина Леонардовна не смогла бы его достать. Впрочем, ее это совершенно не смутило. Крепко зажав в кулаке тяжеленный ключ, она примерилась и подпрыгнула, целясь ключом в замочную скважину. Попасть ей удалось только с третьей попытки. Она повисла на ключе, дергая ногами, и спустя пару секунд ключ со скрежетом повернулся. Дверь в темноватый кабинет, тесно заставленный пыльной мебелью и заваленный разнообразным барахлом, с длинным скрипом отворилась.
- Зачем вы запираете этот замок? – спросила профессор Макгонагл, переступая порог Леопердовского логова. - Ведь с ним же столько мороки!
- Как зачем, как зачем, едри его налево?! – возмутилась Леопёрдовна, копаясь в скрипучем буфете и добывая из его глубин огромную бутыль с мутноватой жидкостью, три граненых стакана (Чисто русское изобретение; ни в одном магазине ни в одной стране мира не только не продают, но даже и не знают, что такое граненый стакан. – Прим. авторов) и початую банку соленых огурцов. - Залезут ведь, неуделки, сопрут чего-нибудь, спиногрызы пархатые! Им, хренодерам беспонтовым, ни в чем доверять нельзя! А у меня тут вещи ценные! Вон, видите? – она мотнула головой, указывая в угол: там стояли изрядно замызганные рулоны ватманов, перевязанные грязной бечевкой. - Это вам не хрен моржовый, а газеты! Настенные, чтоб им сгореть, о пользе спорта, провались он пропадом, и вреде матерной брани, чтоб ей, стервозе, ночью не спалось!
Она проворно выдернула один рулон из кучи, перекусила ветхую бечевку, которая держала его скатанным, и расстелила газету на столе. На газете был изображен истощенный парень с зеленой рожей. В руках он держал бутылку с надписью «водка» и сигарету, подписанную «конопля». Судя по всему, газета предостерегала неразумных злоупотребителей того и другого, предупреждая, что еще немного, и они станут такими же зелеными и тщедушными. Правда, судя по блаженному выражению, написанному на кривой физиономии, парня это не волновало вообще. По-видимому, так же, как и его возможных последователей. На газету Ангелина Леонардовна поставила банку с огурцами, затем проворно набулькала мутной жижи из бутылки, всучила стаканы гостям и цапнула свой:
- Ну, за встречу!
И залпом опрокинула содержимое в рот. Растерянные профессора последовали ее примеру.
Впоследствии, как они ни пытались вспомнить, чем все закончилось, это им не удалось. Как будто они собирали разрозненные куски происходящего, нескладные, как неукомплектованный паззл. То вдруг виделась Леопёрдовна, сетовавшая на то, что студенты, мать-перемать-мать-мать, пошли бесстыжие, шляются вокруг и нагло ругаются матом, то приходило воспоминание о том безмерном удивлении, которое они прочли в глазах у девчонок, когда выползали из логова воспитательши, пьяные в никакую…


Глава 8

Дорогие наши читатели! Выкладываем продолжение – три новых главы, надеемся, долгожданных!
И спасибо всем за отзывы – они нам очень помогают.

Sinistra_Lummen: Это Лина и Люда только с виду такие белые и пушистые; на самом деле у них и коготки есть, на всякий случай…


Глава 6
О, чат!.. Как много в этом слове…


Наутро профессор явился на работу с похмелья. Ему еще никогда не приходилось в полной мере испытывать это неповторимое ощущение. Казалось, что кто-то словно вкручивал снаружи в череп шурупы, а изнутри поселился тролль со здоровой кувалдой и пытался пробить себе путь наружу. Подобное полужидкое состояние было заслугой самогонки, которую он так неосмотрительно попробовал вчера.
- Доброе утро, профессор! Девочки, у кого-нибудь есть бумага? – Саша уже успела облазить все шкафы, тумбочки, сваленные в углу коробки в поисках заветных белых листов (Бумага в Академии всегда была самым ходовым товаром; за один взятый у коллеги лист приходилось отдавать десять. – Прим. авторов).
- Да еще вчера кончилась, - задумчиво отозвалась Маргарита Леопольдовна.
- Вот, блин, опять заявку писать!
- Нет уж! Сперва написать, потом подписать, потом в бухгалтерию оттащить, а там тебе скажут, что бумаги нет и когда будет – неизвестно! А к тому времени они и заявку нашу потеряют, бюрократы х…… (А вы бы не так сказали?! – Прим. авторов), - у Майи был самый богатый опыт общения с бухгалтерией.
- Вот именно! Давайте лучше наколдуем!
- Ты предложила – ты и колдуй!
- Ну и наколдую! А вам – фиг с маслом!
Нина щелкнула пальцами и дважды топнула ногой. Раздался шелестящий хлопок, и с потолка посыпались бумажные листы разного размера – от визиток до ватмана. Весь кабинет оказался усыпан бумагой, которая погребла под собой столы, стулья, пол, шкафы и сотрудников. Девчонки бросились собирать свое сокровище и выглядели очень довольными.
- Неужели обязательно устраивать бардак? – раздраженно поинтересовался Снейп, смахивая рукавом надоедливые бумажки, осевшие на его отчет.
Девушки переглянулись, и Саша неуверенно ответила:
- Вообще-то, не обязательно. Но у Майи, например, получаются только альбомы для черчения. А у меня – пачки бумаги.
- Вот и сделала бы пачку, чем собирать теперь весь этот мусор! – профессор и в лучшие дни был не самым приветливым собеседником, а уж с бодуна…
Майя посмотрела на него с интересом и уточнила:
- Не пачку, а пачки, профессор. Много пачек, - она выудила из ящика стола увесистую пачку бумаги в зеленой обертке толщиной сантиметров восемь. - Вот такие! И если вам не повезет от них увернуться, то сотрясение мозга вам обеспечено!
- Какого дьявола нужно было устраивать этот балаган, если бумага у вас есть?! – Снейп разозлился еще сильнее.
- Это не бумага! – наставительно поправила его Майя. - Это нычка на черный день!
Профессор мрачно зыркнул на нее и мысленно выругался. Несносные девчонки, явно считая инцидент исчерпанным, занялись своими делами. А поскольку работать молча они не умели, кабинет снова наполнился шумом и разговорами.
- Май, Лина тебе не говорила, когда расписание будет на магов-погодников? А то они уже задолбали спрашивать!
- Пусть в четверг спрашивают. А лучше в пятницу! Перебьются.
- Ага! Если до этого они нас не перебьют! Это не погодники, а паскудники какие-то.
- Люди, кто видел дырокол?
- Денис одолжил – дырки в стенах сделать.
- Хотите анекдот? Продается струйный принтер, б/у, струя семь метров!
- ЗАТКНУТЬСЯ ВСЕМ! – осатаневший от головной боли Северус рявкнул так, что в окнах зазвенели стекла. Его подчиненные поняли состояние начальства правильно и моментально замолчали. Снейп вздохнул с облегчением и попытался углубиться в свои записи. В тишине раздавалось только сосредоточенное щелканье клавиатур. Внезапно из угла послышалось сдавленное хихиканье, а затем шустрая очередь из щелчков. Примерно две минуты спустя хихикали уже трое. Под многозначительным взглядом профессора смех смолк незамедлительно, но клавиши затрещали с удвоенной силой. Затем Майя подняла голову и задумчиво сказала в пространство:
- Думаешь? Ну-ну…
Проигнорировав удивленный взгляд профессора, она снова опустила голову и продолжила сосредоточенно набирать что-то на своем компьютере. Воцарилась тишина, к которой Снейп уже успел, было, привыкнуть, и даже его головная боль вспомнила про совесть и поутихла. Но тут Нина прыснула в кулачок:
- Что, серьезно? Обалдеть! – не обращая никакого внимания на профессора, выглядевшего уже окончательно растерянным, она продолжила увлеченно лупить по кнопкам.
«Что, в конце концов, происходит? На окклюменцию не похоже, да и уровень у них не тот. Но они явно друг с другом общаются! Вот только как?! - от напряженных размышлений у Снейпа даже прошла головная боль. - Может, Минерва в курсе?» - он покосился на Макгонагл. Она выглядела бледной, но совершенно не удивлялась происходящему, воспринимая странности своих новых коллег, как должное. Снейп украдкой оглядел помещение: никто не обращал на него никакого внимания. Он сотворил заклинание Зеркального листа, и на столе перед Макгонагл появился обычный на вид лист бумаги. Но стоило только написать что-либо на одном из них, как текст сообщения сразу же появлялся на другом.
«Минерва, вы можете сказать мне, что происходит? У меня создается впечатление, что они все друг с другом разговаривают! Но каким образом, я не понимаю! У них нет достаточных магических способностей для мысленного общения!»
«Все очень просто, Северус. Это не магия, а компьютерные технологии. Они общаются при помощи устройства под названием «чат». Он действует примерно так же, как Зеркальный лист».
«Так они просто развлекаются?! Да я их сейчас всех!..»
«Успокойтесь, Северус! По крайней мере, они не болтают».
«И то правда…»


Гениальное компьютерное изобретение не обошло и далекий бункер, как окрестили площадку «Дельта» ее обитатели. Соскучившаяся по общению Лина потребовала установить чат и там, аргументируя это своим нежеланием бегать по длинным темным коридорам в поисках службы технической поддержки, что вышеупомянутая служба и сделала, правда, со своим собственным пониманием ситуации. Так что теперь Лина могла в полном объеме насладиться общением с … Людой не только устно, но и письменно. Неделю спустя, поняв, что медленно, но верно, сходят с ума, собеседницы рассказали о чате Леопердовне в надежде хоть на какую-нибудь компанию. Утром следующего дня программа заработала на всех машинах, включая компьютеры студентов, что привело Лину в ярость, поскольку выслушивать нелестные высказывания о расписании ей приходилось ежеминутно; параллельно она умудрялась заниматься своими прямыми обязанностями и выяснять отношения с компьютерщиками «Дельты», чем очень раздражала свою коллегу. Еще несколько дней пролетели так же незаметно, как пролетает время за приватными разговорами, коих в чате было немало.
Но вскоре Ленчику Лоботрясу, оператору отдела ТСО, отправленному в бункер со дня его открытия, показалось мало просто перекидываться написанными вгорячах словами, и он попытался модернизировать программу, добавив туда функцию голосового сообщения. Надо сказать, что сам Ленчик особой изобретательностью не отличался, везде и во всем полагаясь на других, и, как правило, всю работу на «Дельте» выполнял его напарник, Олесь. Если же Ленчику, все-таки, приходилось что-либо делать, страшно сказать, чем такие попытки заканчивались. В результате преобразования чат перегрелся и приказал долго жить. Больше подобные эксперименты в бункере не проводились, поскольку вместе с чатом сдохла программа для тестирования студентов, в кабинете Леопердовны сгорели три недавно установленных электронных замка, голуби в вольере передрались между собой и своими хозяйками, на полянах с первую по восьмую закоротило все, что могло закоротить, на некоторое время бункер остался без электричества и погрузился в холод и тьму. Сам «экспериментатор» отделался шишкой на лбу, когда в полной темноте добирался из своей каморки в зал к Лине и Люде, где в центре весело потрескивал костер, спасая от февральского мороза. Ленчик подсел к огню; за пятиминутную пробежку по мрачному сырому коридору закоченели пальцы, а на ушах появились ледяные сосульки.
- Снейпа на тебя нет, - проворчала Лина, кутаясь в пальто.
В отсутствии электричества расписание пришлось вычерчивать под линеечку и каллиграфическим почерком выводить на ватманах знакомые буквы и цифры. Удавалось это до тех пор, пока в ручке не замерзла паста. На ее смену пришел уголек. Через полчала Лина оказалась перемазанной сажей, что радости ей не доставило.
- Это все ты виноват! – терпению в кои-то веки настал конец. – Кто тебя просил переделывать чат?!
- Я виноват?! – возмутился Лоботряс, подбрасывая в костер использованные по несколько раз оборотки. – А кто вообще потребовал его у нас устанавливать?! Жили спокойно, пока вы двое тут не появились! – за словом в карман Ленчик никогда не лез.
- Мы сюда приехали не по своей воле! Не нравится, иди к директору! А лучше – к чертовой бабушке!
Слово за слово, разговор перешел на личности, потом на родственников, на родственников родственников, на ближайшее будущее каждого из собеседников и возможную скорую кончину греющихся у костра сотрудников.
Люда достала из-под стола приборчик, измеряющий уровень шума в помещении – стрелочка зашкалила за 130 децибел, что превышало все мыслимые и немыслимые пределы, учитывая, что шум реактивного самолета при взлете составлял 140. Люда вставила в уши невесть откуда взявшиеся затычки и спокойно продолжила вырисовывать угольком расписание на следующую группу, зная по опыту, что минут через пять на шум прибежит Олесь – успокаивать разбушевавшихся коллег.
Олесь долго ждать себя не заставил. Скользя по замерзшему полу и проклиная на чем свет стоит Ленчика, шикарную акустику бункера, бесконечные темные сырые коридоры, чат, почивший так некстати, парень влетел в зал, с порога рявкнув на разошедшихся спорщиков:
- Вы прекратите сегодня ругаться или нет?!.
Люда отвлеклась от своего чрезвычайно увлекательного занятия, но затычки не вытащила: несколько месяцев работы с Линой убедили, что раньше времени принимать ответственные решения не стоит. И снова оказалась права.
Ленчик с Линой замолчали, переглянулись и воззрились на Олеся с выражением оскорбленной невинности.
- А мы и не ругаемся, - тихим рассудительным тоном отозвалась Лина. – У нас нормальные рабочие отношения, да, Лень? – она снова посмотрела на Лоботряса.
- Да, - согласился тот.
И все началось сначала.


Во вторник утречком разразилась гроза. Самая настоящая, с громом, градом и молниями. Студенты-погодники перестарались на практическом занятии по управлению воздушными массами и приперли в Россию здоровенный циклон, насосавшийся воды из Атлантического океана, и вот, пожалуйста, – натуральная гроза в феврале! Вымокшие насквозь студенты и сотрудники дружно соглашались, что паскудниками погодников дразнят совсем даже не напрасно, а очень даже правильно.
Но сырой одеждой и промокшими ногами дело, к сожалению, не обошлось. Поскольку здание Академии находилось в эпицентре разбушевавшейся стихии, прямо в спутниковую антенну шандарахнула молния. Естественно, электричество отрубилось сразу и прочно. Прошло полдня, прежде чем электрики, матеря на все корки погоду, скользкую крышу и ненадежные предохранители, сумели заменить обуглившиеся провода и дать народу свет. Филиал охватило бурное ликование… минут на десять. Как только загрузились компьютеры, стало ясно: ничего еще не закончилось. Более того, все только начинается!
Компьютерные программы, взбодренные электрическим разрядом в несколько тысяч вольт, вели себя, мягко говоря, странно. Скучный и респектабельный Word напрочь отказался благопристойно печатать деловые письма и серьезные документы и ударился в поэзию. Его любимым стилем стал народный фольклор, а именно матерные частушки. Excel, математик и бухгалтер, не терпевший неточностей, забросил все расчеты и начал сам с собой играть в покер и раскладывать пасьянсы. Суровая программа «0,5+», тестирующая студентов, не желала больше заниматься своими прямыми обязанностями и вместо тестов по предметам выдавала тесты на совместимость студентов с собой. Надо ли говорить, что совместимых не оказалось вовсе! Зато программа, предусматривающая фотографирование студентов и помещение их фото в базу данных, программа, не работавшая никогда, сама собой активизировалась. Она принялась не только фотографировать студентов в фас, в профиль, во весь рост, в купальном костюме, в интерьере и на природе, но и брать у них отпечатки пальцев, ушей, ступней и автографы.
От всех этих техногенных чудес народ просто впал в транс. Нерушимо спокойными оставались только технари-компьютерщики. Ведь в отличие от всех остальных, полагавших, что дело плохо, они знали – это совсем не так! Все вовсе не плохо, а очень плохо! Хуже просто некуда.
Но самым страшным ударом оказалась смерть чата. Программа, позволявшая трепаться на расстоянии без оглядки на чужие уши, ударно трудившаяся дни напролет, почила в бозе и воскресать явно не собиралась. Попытки ее реанимировать ни к чему не привели. Болтливые девчонки, привыкшие разговаривать когда угодно и о чем угодно, погрузились в траур. Профессор Снейп, естественно, злорадствовал. Он развлекался во всю, взявшись рьяно следить за соблюдением тишины и спокойствия в кабинете сотрудников, и свирепо пресекая все попытки поговорить не по делу. Народ, привыкший к общению, сдаваться не желал.
Методисты пытались:
1) шептаться – пришлось прекратить после того, как Снейп пригрозил лишить всех обеда;
2) общаться посредством сурдоперевода – от этой идеи отказались, когда число предметов, сшибленных со стола взмахом руки и разбитых, превысило полсотни;
3) писать записки на бумажных самолетиках – помешал сквозняк, слишком часто уносивший письма совсем не туда, куда нужно (а именно – в мусорную корзину вредного профессора).
Снейп, наблюдая за страданиями своих коллег, явно получал садистское удовольствие, что вовсе не добавило ему любви окружающих. Впрочем, ему было на это наплевать, чего он и не скрывал.
В конце концов, народ решил найти посыльного. Сначала поступило предложение использовать почтовых голубей. Однако те, кто имел несчастье общаться с этими наглыми, неопрятными тварями, устроили неконтролируемую коллективную истерику. Так что это предложение не прошло, и было решено назначить курьером кого-то из сотрудников. После недолгих дебатов почти единогласно на эту роль избрали Владю.
Для решения проблемы вызова нового ресурса Денек малость пошаманил и теперь для того, чтобы вызвать Владю и передать ему сообщение, достаточно было его кликнуть. Если точнее, кликнуть мышкой его стилизованный портрет, размещенный на каждом мониторе. Все оживились, и «чат» приступил к работе. Оснащенный магическим молекулярным реструктором, позволявшим свободно шляться сквозь стены, Владя мотался из кабинета в кабинет, передавая записки, нацарапанные на клочках бумаги, кусочках картона, конфетных бумажках и просто устные.
Первые два часа все шло прекрасно. А затем «чат» начал спотыкаться на каждом шагу и путать сообщения. Записку от Миры, предназначенную Нине, получил Динь Динь, опус Нины достался не Саше, а Майе, а скромный конвертик Маргариты Леопольдовны, адресованный отделу кадров, занесло в бухгалтерию. Само собой, сотрудников это не радовало, о чем они не преминули сообщить Владе.
Спустя четыре часа у взмыленного и обруганного со всех сторон Влади из ушей повалил дым. Он перестал принимать вызовы и бродил по кабинетам с очумевшим видом, пока не шлепнулся на подвернувшийся стул. На все попытки коллег «кликнуть чат» парень бормотал:
- Ресурс недоступен… Ресурс недоступен… Ресурс недоступен, идите на фиг!..
Северус, счастливый донельзя, изо всех сил сдерживал смех. Если бы не британская сдержанность, в тот день он ржал бы до колик. К его великому сожалению, развлечение закончилось слишком быстро – на следующее утро чат переустановили. А Владя еще несколько дней дергался, если кто-нибудь поблизости кликал мышкой.


Глава 7
Великая Февральская Комиссия


- Уважаемые коллеги, - начал свою речь Эдуард Игнатьевич на очередной расширенной планерке, коих в последнее время было немало.
На этот раз выступление шефа отличалось сдержанностью, лаконичностью, краткостью (этак на полчаса меньше, чем обычно) и тоном, не терпящем возражений. Содержание было, примерно, следующим.
Через две недели филиал ожидает проверка Лондонского Пилотного Центра. Для того чтобы нормально общаться с представителями ЛПЦ, необходимо за оставшееся время овладеть английским языком на хорошем разговорном уровне. А посему вышел новый оригинальный приказ: всем сотрудникам ежедневно учить по тридцать три новых слова; на каждое слово делать карточки со спеллингом, транскрипцией, переводом, синонимами, антонимами, паронимами, омонимами и примерами употребления (Интересно, а сам шеф знает, что такое, например, «паронимы»? – Удивляются авторы). Директор пообещал, что проверит каждого! Лично! Нонна Вениаминовна, Динь Динь и Лина организуют курсы для начинающих, профессора Снейп и Макгонагл, как носители языка, проведут интенсивные занятия по практике речи продолжительностью не менее шести часов в день! По окончанию курсов все будут сдавать зачет. Не сдавшие лишаются премии за следующий месяц!
- Как будто мы в прошлом премию получили, - недовольно пробурчала Нина на ухо Мире. С детства не обладающая способностями к языкам, она даже приблизительно не представляла, как именно выучит язык за такой короткий срок. – Я подсчитала долги по своим лесомагам и выяснила, что следующая зарплата у меня будет очень маленькая.
- Да? – удивилась Майя. – А я на зарплату вообще не рассчитываю.
На какое-то время воцарилась тишина, изредка прерываемая мучительными вздохами. Наконец, Нонна Вениаминовна разогнала всех по местам под предлогом неотложной работы, и менеджеры удалились из фойе, на этот раз выступавшего в качестве конференц-зала, - искать выходы из сложившейся ситуации.
Выходов было несколько. Либо штат каким-то чудесным образом вдруг заговорит по-английски, либо директор забудет о новом приказе и оставит подчиненных в покое, что казалось маловероятным. В конце концов, решили пустить все на «авось», «небось» и «накося выкуси», создав видимость активной деятельности.
Нонна Вениаминовна сразу же отдала все полномочия по организации занятий Динь Диню – к новому сотруднику она с самого начала относилась холодно и скрывать этого не собиралась. Динь Динь, в свою очередь, пошел к Лине. К вечеру того же дня Лина прислала с сизым голубем расписание курсов для начинающих и продолжающих изучение англо-русского словаря для улучшения англо-русского языка, как будто больше заняться ей было нечем. Снейп пригрозил, что проклянет каждого, кто вздумает явиться к нему на лекции. Профессор Макгонагл оказалась более лояльна и предложила использовать зачарованные на перевод предметы одежды. Попробовали. Но созданное на основе компьютерных программ-переводчиков заклинание выдавало только несвязанный набор слов, причем зачастую неупотребимый в нормально воспитанном обществе. В ответ на это менеджеры единогласно заявили, что в данном вопросе справятся самостоятельно благодаря уже имеющемуся опыту общения со студентами Академии, которые как истинные русские люди по-другому просто не понимали. Карточки со словами поручили сделать Майе, местному специалисту по рисункам. Каждое слово должно было быть снабжено цветной трехмерной картинкой для лучшего запоминания и ажурной рамочкой в стиле арабской вязи. На все предметы в кабинете сотрудников повесили таблички с их английскими названиями – чтобы представители Лондонского Центра не задавали лишних, ненужных и просто глупых вопросов.


О приезде комиссии, как всегда, узнали накануне. Лину и Люду в срочном порядке вызвали на площадку «Альфа» – вешать заранее приготовленное расписание по требуемым формам, комплектовать необходимые папки с бумажными отчетами и оповещать преподавателей о сделанных изменениях. На все про все им дали несколько часов. Пришлось отрастить по две пары дополнительных верхних конечностей – не помогло. Попросили помочь Тоню. Выяснили, что клея нет (закончился еще на прошлой неделе), и склеивать распечатанные листы нечем. Выцыганили у запасливого Полуэкта Полуэктовича степплер и коробку скоб. Сшитые паруса на стенды не помещались, посему стенды оттащили в раздевалку вечерней школы, а расписание повесили на скотч под самый потолок. Листы волнами скатывались со стен, развеваясь на февральских сквозняках. Смотрелось красиво.
Менеджеры устроили себе зачет на знание терминологии по дистанционной технологии обучения - получалось не очень. Долго не могли уловить разницу между импринтинговой и пропедевтической лекцией; потом всем скопом расшифровывали аббревиатуры видов занятий. Каждый раз выходило по-разному.
Учебный отдел изучал документацию, сравнивая названия папок с бумагами с их содержимым. Из-за нехватки места папки стояли на полках, столах, шкафах; лежали на полу, стульях, подоконниках, друг на друге, висели под потолком и даже плавали в воздухе.
Операторы и лаборанты отдела ТСО проверяли работу только что установленных обучающих программ, до этого не действующих. В качестве подопытных кроликов выбрали тех же менеджеров. После интерактивного курса делового общения девочки вежливо послали мальчиков подальше на «Вы» через «пожалуйста» и занялись своими делами.
Отдел кадров лихорадочно переделывал личные дела преподавателей, студентов и штатных сотрудников филиала. Но так как их было всего трое, а личных дел больше трех тысяч, и время неумолимо приближалось к рассвету, Анна Сергеевна, начальник отдела, женщина добрая, справедливая и покладистая, решила одолжить у Снейпа волшебную палочку – сделать три тысячи новых бланков. То ли впопыхах, то ли спросонья копий сделали больше, в результате чего в Академию оказались зачислены три Забубенова, десять Абдубердыбабаевых, четырнадцать Дракуловичей и восемьдесят семь Ядных. Зато в студенческой базе данных потерялись сто пятьдесят шесть человек без возможности восстановления. К пяти часам утра уже никто не мог сказать, сколько будущих магов учится в филиале, несмотря на то, что считали и пересчитывали несколько раз на пальцах, калькуляторе, старых деревянных счетах, школьных счетных палочках, найденных в кладовке, компьютере, по головам пришедших на занятия, по звездам и даже количеству посадочных мест в аудиториях, учитывая коэффициент сменности.
Едва на горизонте забрезжило утро, уставшие коллеги поняли, что смысла возвращаться домой нет, и прикорнули кто где на каких-нибудь пару часов до первых петухов.


До прибытия иностранных гостей оставалось совсем немного. Постепенно все расходились по местам, наводили на столы последний лоск и нервно поглядывали на часы. Дряхлые ходики, невесть как попавшие в Академию, заскрипели, затрещали, из окошка вывалилась ощипанная курица, прохрипела что-то невнятное, неуверенно качнулась и с большим трудом запихалась обратно. Стрелки часов показывали без пяти два после полудня. Все сотрудники под предводительством директора вышли в холл и выстроились в три ряда у стенки. Повисла напряженная тишина.
Раздался звучный хлопок, и посреди коридора материализовались четыре фигуры в длинных темно-серых мантиях: три пожилые ведьмы и рыжий молодой человек в очках с роговой оправой. Увидев его, Снейп и Макгонагл незаметно переглянулись. Минерва неодобрительно поджала губы. Северус поморщился с таким видом, словно у него внезапно заныли зубы.
«Перси Уизли… Вот только этого нам не хватало до полного счастья!»
Директор шагнул вперед и обратился к председателю комиссии на чистейшем (как он думал) английском языке:
- Good morning, my friends! I am glad to see you!
- Если я хоть что-то в чем-то понимаю, - суховато ответствовала по-русски председательница, сухопарая, седая ведьма в потрепанной плюшевой шляпе, - сейчас уже не утро, а день.
- Да, конечно, разумеется. Разрешите приветствовать в нашем филиале Вас, миссис Гриббли, и ваших коллег! Очень рады вас видеть, очень.
- Ну, это ненадолго, - отозвалась миссис Гриббли с мрачноватым юмором. - До того момента, как мы выявим десяток-другой недочетов!
- Вы абсолютно правы, мэм! – угодливо поддакнул Перси, открывая толстый блокнот, переплетенный в кожу. - Быть может, начнем?
- Начнем, пожалуй! – величественно кивнула миссис Гриббли.
- Не хотите ли чаю? – предложила Гортензия Никаноровна, заместитель директора по общим вопросам и по совместительству его супруга. - Или кофе? А через полчаса обед подадут!
- Позже! - отмахнулась миссис Гриббли, и в ее глазах блеснул зловещий огонек. - Когда разберемся с делами насущными.


Что тут началось! Три ведьмы рассредоточились по всем помещениям и принялись терзать сотрудников.
Первым делом потребовали экземпляры всех видов расписания. Лина с Людой переглянулись, неуверенно посмотрели в сторону Нонны Вениаминовны, но, поняв, что от начальницы ответов все равно не добиться, покосились на Снейпа. Тот вопросительно приподнял бровь. Лина тихонько подошла к профессору и прошептала:
- А ниче, что у нас нет копий расписания здесь?
Ошарашенный Снейп нехорошо прищурился:
- Как это понимать?!
- Так и понимать: расписание висит на стенах в коридоре, про копии для комиссии сказано не было, - Лина объясняла медленно, будто разговаривала с маленьким ребенком.
- А сами Вы догадаться не могли? – Снейп начал звереть, зная по опыту, что с миссис Гриббли договориться невозможно.
- Инициатива наказуема, профессор.
- Значит, печатайте!
- Но электронного варианта тоже нет! Мы его вырисовывали углем, у нас тогда света не было!
- Какие-то проблемы, Северус? – миссис Гриббли, дав указания своим ретивым коллегам, зашла в учебный отдел.
- Нет, миссис Гриббли, сейчас девочки сделают вам копии необходимых документов, - ответил зельевар с милой улыбкой и зыркнул на Лину.
- Но, профессор…
- Сейчас, я сказал! – рявкнул Снейп, и Лину как ветром сдуло в фойе, где ее уже поджидали Люда и Майя.
- Ну, что?..
- Что он сказал?..
- Делать копии, - Лина прислонилась к любимому детищу и вытащила из подпространства упаковку валерьянки. – Со стен. А потом раскрашивать.


- Вот! – два часа спустя Лина брякнула на стол здоровенную пачку бумаги. Рядом сгрузила свою Люда – стол прогнулся и затрещал.
- Вот это всё нужно раскрасить в разные цвета, - пояснила Лина, смахивая со лба пот. - Агромагов – в зеленый цвет, психомагов – в розовый; лесомаги – фиолетовые, экстрасенсы – желтые, а маги-погодники – серо-буро-малиновые. В крапинку.
- А почему именно в такие цвета? – переглянувшись с Ниной, недоуменно спросила Саша. - Чем хуже, например, красный или голубой?
- Да очень просто! – хихикнула Майя. - Лесомаги фиолетовые, потому что им все фиолетово. По барабану и до лампадки. Агромаги на своих учебных делянках коноплю разводят: вот и ходят зелененькие с зеленой травкой. Психомаги – оптимисты, из розовых очков, блин, не вылезают. А паскудники, то есть погодники, вечно предсказывают не погоду, а не поймешь что! Серо-буро-малиновое! В крапинку.
- А экстры почему желтые? Желтухой чохом захворали? – заинтересовалась Саша.
- Не-а! Просто их прорицаниям верить можно не больше, чем желтой прессе! Если не меньше.
- Все это очень хорошо, но раскрашивать всю эту лабуду, – Нина сокрушенно покачала головой и достала маркеры.
Некоторое время все молча и сосредоточенно занимались новым, интересным делом – вспоминали давным-давно прошедшее детство, раскрашивая фломастерами листы с расписанием. Спустя десять минут Майя швырнула маркер в стену и задумчиво сообщила:
- Люди, мы страдаем фигней!
- Неужели? Какая новость! – ехидно откликнулась Лина. - А я-то думала, мы делом занимаемся!
- Да я не об этом! Мы с этими маркерами до китайской пасхи долбаться будем! Так дело не пойдет! – она решительно поднялась и вышла.
Из коридора раздался лязг ключей, отпирающих кладовую, затем шуршание, громыхание и сдержанная ругань. Минут через десять Майя вернулась, перемазанная пылью. Она тащила большой лоток, помятую коробку с гуашью, банку с водой и малярный валик для покраски стен. Все это она свалила на свой стол, налила воды в лоток, открыла баночку ядовито-желтой гуаши и вылила краску в воду. Поболтав в воде карандашом, она окунула в получившуюся жижу валик и провела им по бумажному листу. Коллеги с любопытством наблюдали за процессом.
- Ну как, получилось? – полюбопытствовала Лина.
- Еще как получилось! Одно плохо…
- Что именно? – в голосе менеджера по расписанию зазвучали нехорошие нотки.
- Это желтая краска. Для экстремалов.
- Ну и? – нотки стали еще более твердыми. Надвигалась гроза.
- А я покрасила психомагов! А они розовые…
- Майка, я тебя убью-ю-ю-ю-ю-ю!..
- Фиг! Не успеешь! Люди, у вас пистолетика не найдется? Мне на минуточку – застрелиться…


Тем временем вторая ведьма – профессионал в магических информационных технологиях – проверяла работу службы ТСО в компьютерных залах площадки «Альфа», где Денек и Марик тянули время, пока сотрудники того же отдела площадок «Бета» и «Дельта» спешно доустанавливали требуемые программы. В порядке исключения действовало все, правда, с некоторыми огрехами. Для наглядности Владика представили как студента и демонстрировали его знания и умения (Владя прошел полный курс молодого студиоза накануне ночью). Все было замечательно, пока представительница комиссии не попросила показать тестовую базу. Зная по опыту, что оценок там нет, а те, которые есть, не соответствуют расписанию процентов на девяносто, Денис и Вольдемар переглянулись, предчувствуя бурю.
- Может, ей тесты Абдубердыбабаева показать? – прошептал Марик Деньку. – Там столько уже сдано, может, хоть что-то совпадет?
Абдубердыбабаев был в Академии живой легендой. Непосещение им занятий к этому отношения не имело. А дело заключалось в том, что из-за постоянных технических неполадок в тестовой базе не было примерно половины зачисленных студентов. Посему на неофициальном совещании отдела ТСО без присутствия непосредственного начальника решили выдавать тесты на первую фамилию в общем списке. Сказано – сделано. В результате, проучившись всего семестр с хвостиком, но числясь аж на третьем курсе, Абдубердыбабаев уже мог выходить на итоговую аттестацию по всем направлениям.
К сожалению, комиссия юмора ситуации не оценила.


- А покажите-ка мне ведомость на магов-погодников, третий курс, по дисциплине «Применение шаманских техник при вызове дождя в средней полосе» от восемнадцатого февраля! – потребовала миссис Гриббли у Ульяны, менеджера очного отделения. Орала она уже полтора часа. Сначала на Янину, затем на Ядвигу, потом на Ульяну, Лину, Люду и, наконец, Нонну Вениаминовну. Под горячую руку досталось даже мышам, изредка пробегавшим из одного угла в другой, и парочке нализавшихся тараканов, развалившихся на полке с папками по воспитательной работе (Кстати, только у Ангелины Леонардовны все было хорошо. Проделанная руками сотрудников воспитательная работа нашла свое отображение в отчете замдиректора как главного исполнителя, что, впрочем, никого не удивило: Леопердовна всегда выдавала чужие заслуги за свои. – Прим. пострадавших от коварных дел замдирповоспраб авторов).
Ульяна, обычно делавшая вид, что знает про все на свете, на сей раз удивленно захлопала глазками, попросила повторить дату и дисциплину, открыла папку с ведомостями и стала осторожненько перелистывать по одной в поисках нужной. То, что магов-погодников, третий курс, она сама лично никогда не видела, значения не имело. Прошло минут десять, а необходимую ведомость найти не удалось. Зная, что ее там в принципе быть не может, Ульяна удвоила усилия.
- Долго вы еще будете пудрить мне мозги! – заорала председательница. – Нет у вас этих ведомостей! Нет! – Она повернулась к Лине, из-за отсутствия рабочего места стоявшей неподалеку. – Теперь Вы! Объясните, каким образом вы ставите семь групп по тридцать человек в каждой в кабинет на четырнадцать посадочных мест?!
- Молча, - ответила Лина, пожимая плечами. – Я человек подневольный, что директор говорит делать, то я и делаю.
«Как я ей объясню, что в лучшем случае из всех придет человек десять?» - подумала она про себя.
- Почему расписание такое бледное? Цвета должны быть яркими и насыщенными, дабы создавать позитивный настрой!
- Но это же копии! Вы посмотрите на стенде, там все – согласно инструкции, - Лина терпеть не могла, когда на нее кричали.
- Я вижу у вас только три экземпляра инструкций! Этого недостаточно, их должно быть семь! А лучше восемь!
- Остальные у нас тоже есть, просто не здесь.
- Где ваше рабочее место? – миссис Гриббли не унималась. – В какой еще дельте?! Я не спрашиваю географическое положение, мне нужно знать, где ваш рабочий стол? Площадка «Дельта»? Это еще где?.. ГДЕ?! – председательница комиссии переключила свое внимание на начальника учебного отдела. – Вы понимаете, что делаете?! У вас основное подразделение сидит без связи, света и тепла! Нет расписания – нет Академии!..
Далее следовали пространные рассуждения миссис Гриббли о назначении каждого отдела филиала, о фактическом невыполнении ими своих должностных обязанностей, о перепутанных документах… Речь вышла не хуже классических выступлений Эдуарда Игнатьевича.
Перси Уизли ни на шаг не отставал от миссис Гриббли, поддакивал, записывал все, что она говорила, почтительно указывал на пропущенные ею мелочи, придирался к сотрудникам филиала, И вообще, вел себя отвратительно. За прошедшие несколько часов его успели возненавидеть буквально все!
Проверка подходила к концу. Миссис Гриббли собрала своих коллег, они уселись за стол и принялись составлять акт. Недочетов, подлежащих исправлению, насчитали полторы сотни. Правда, председатель комиссии милостиво согласилась с тем, что все они вполне поправимы и филиалу нужно дать шанс. Шанс дали, в последний момент криво улыбнувшись и пожелав удачи при прохождении комиссии от Министерства магии Великобритании примерно через четыре недели.
- Но, - сообщила миссис Гриббли очень сурово, - я рассчитываю, что через месяц тут все будет идеально! Северус, - обратилась она к Снейпу, которого знала без малого сорок лет, - надеюсь, ты удостоишь меня беседой, мой мальчик?
Все вытаращили глаза в крайнем удивлении. А на Перси было просто жалко смотреть.
- Охотно, тетушка Летиция, - Снейп галантно подал руку школьной подруге своей прабабушки и с трудом удержался от искушения показать мистеру Уизли язык. - Позвольте предложить вам чаю?
- Да, пожалуй. С лимоном, если можно. Твоя последняя работа по улучшению зелья от ревматизма просто великолепна! Я всегда говорила Ариадне, что ты многого добьешься…


Глава 8
Возвращаться – плохая примета


Несомненно, положительным результатом пребывания в Академии комиссии стало уже то, что расписание спешно вернули назад. Девчонкам, как и в первый раз, дали двадцать минут на сборы и грузовым ковром-самолетом доставили обратно. Народ потеснился; в одну из трех крохотных каморок, на которые разгородили кабинет сотрудников, втиснули два стола, и девушки начали распаковывать свои причиндалы, стараясь как можно компактнее их разместить. Получалось не слишком. Возможно, именно по этой причине Лина выглядела откровенно расстроенной. Кое-как расставив на новом рабочем месте монитор, клавиатуру, мышь, восемь стоек с бумагами и шесть толстенных папок, она уселась за стол и попыталась работать. Получалось, опять-таки, не очень. В конце концов, она оттолкнула клавиатуру и с тоской уставилась в окно. Профессор Макгонагл, с вежливым недоумением наблюдавшая за этим, наконец, поинтересовалась:
- Вы огорчены переездом? Неужели вам так нравилось в лесу?
- Ну… Там было тише… И просторнее… И вообще…
Люда на секунду оторвалась от работы, внимательно поглядела на свою огорченную коллегу и многозначительно поджала губы. А Майя откровенно захихикала. И не перестала улыбаться даже после того, как получила папкой по голове. Она поднялась, сгребла со стола какие-то бумажки и двинулась к выходу, лавируя между тесно расставленными столами и мурлыча себе под нос:
- А!.. Это любовь! Здесь рядом Амур крыльями машет! – услышав в ответ кровожадное шипение, Майя ускорила шаг, но не замолчала. - А!.. Это любовь! Сердце не прячь, Амур не промажет! – она скользнула в коридор, проворно захлопнув за собой дверь. И очень вовремя – в этот момент пущенный с размаху тяжеленный дырокол с диким грохотом вмазался в дверь, ободрав краску; донышко отскочило, засыпав полкабинета бумажным конфетти. Макгонагл, с ошарашенным видом следившая за происходящим, воскликнула:
- Я, конечно, все понимаю, но зачем же мебель ломать?!
- Для релаксации, - сообщила в ответ Лина и отправилась спасать свой дырокол.


- Взяли и перевели нас обратно! Ну, почему так не вовремя?! Мы только-только поговорили, пообщались. И такой облом, представляешь?.. Я все думаю (А Лина еще, оказывается, думать умеет! Вот это новость… - Прим. авторов), может, мне туда наведаться? Под благовидным предлогом, а?..
Тихий шепот Лины профессора Снейпа нервировал и раздражал. Он всегда предпочитал тишину во время работы, хотя в последнее время все меньше обращал внимание на шум и гам вокруг себя. Но ее настойчивый шепот почему-то был отчетливее более громких голосов. Снейп слегка повернул голову и скосил глаза – Лина беседовала с Майей. Та слушала, насмешливо и сочувственно улыбаясь.
- И нечего улыбаться! У меня трагедия… почти… А она хихикает! Как же, все-таки, не вовремя все получилось! Закон подлости: сначала засунули куда-то к черту на кулички, а как только мне там понравилось, забрали назад! Я просто в ярости! И теперь не знаю, как с ним встретиться? Не хочется же навязываться, понимаешь? Ой, да ничего ты не понимаешь, иначе бы не ухмылялась! – Лина на мгновение замолчала. - И имя такое красивое! А глаза – серые. В них и утонуть не страшно… Я вот думаю, в его личном деле, наверное, есть фотка, может, ее присвоить?
- Не стоит, - раздался ответный шепот Майи. - Видела я его фотку – у него там такой вид, будто он не меньше часа ждал, когда же вылетит птичка! А вылетел птеродактиль…
- Жалко… Хотелось бы… Слушай, а может…
Что «может», Майе не суждено было услышать. Оказавшись невольным слушателем Лининых излияний, Снейп злился все больше и больше. Почему его так раздражала эта вполне невинная тема, он сам не смог бы сказать, но раздражала безумно! Профессор резко развернулся к подружкам и прошипел:
- У вас недостаточно работы, раз вы позволяете себе тратить время на такие разговоры?! В таком случае я могу позаботиться о том, чтобы работы у вас стало больше!
- Но, профессор, – заикнулась было Лина.
Однако профессора, что называется, понесло.
- И никаких «но»! – рыкнул Снейп. Он поднялся, нависая над обеими, словно мрачная тень, и с издевкой продолжил. - Я понимаю, что ваши любовные проблемы важнее, чем ваши обязанности, но все же, не могли бы вы хоть иногда уделять немного времени последним? А беседы о сердечных переживаниях откладывать хотя бы до обеда? Извольте заниматься делом! – отчеканил он напоследок. - И молчать!
Профессор напрасно думал, что на этом все и закончится. С каждым его словом выражение лица Лины становилось все менее растерянным и все более злым. Услышав приказ молчать, она взлетела с места, как петарда:
- Вам, профессор, самому неплохо было бы научиться иногда молчать! Или помалкивать!
- Что-о-о-о-о?! – побелевший от ярости профессор угрожающе шагнул к ней. Но Лина и не думала тушеваться:
- Именно то, что вы слышали, профессор! Я, между прочим, не с вами разговаривала! А подслушивать чужие разговоры нехорошо! А вмешиваться в них – тем более! А сейчас, если хотите знать, как раз обед! И он будет продолжаться еще восемь минут! Так что я могу болтать с кем хочу и о чем хочу, вот так! А если Вам не нравится, как я работаю, то делайте все сами!
Она смерила Снейпа презрительным взглядом, демонстративно повернулась к нему спиной и направилась к своему столу, гордо задрав нос. Снейп тупо смотрел ей в след, беззвучно открывая рот и впервые за много лет не зная, что сказать. Он не сразу сообразил, что Майя обратилась к нему с каким-то вопросом. Профессор услышал ее лишь тогда, когда она вкрадчиво поинтересовалась:
- Что с вами, профессор? Язык проглотили?
Лопнуть от злости Снейпу помешала со стуком распахнувшаяся дверь. В дверном проеме торжественно воздвиглась Ангелина Леонардовна собственной персоной! Выглядела она, как всегда, ошеломляюще. Непонятного цвета волосы торчали дыбом, как иголки дикобраза. Грязноватое платье с глубоким декольте и разрезами до бедра со всех сторон было ярко-алого цвета, босоножки на высоченной платформе – кислотно-зеленого. Ее длинные ногти были сиреневыми, в тон браслету из бусин размером в грецкий орех каждая; тени на веках – голубыми, румяна – оранжевыми, а губная помада – темно-вишневой! Коллеги разглядывали ее с различной степенью недоумения. Профессор услышал, как Майя за его спиной страдальчески пискнула и пробормотала:
- Цветовая шизофрения…
Леопёрдовна, шагнув через порог, радостно просипела:
- Здра-а-асьте вам! Соскучились, небось, негодяйчики?! Ну-ка, сознавайтесь, кого тут, ешкин кот, перевоспитывать надо?
Сотрудники восприняли шутку кисло, на что Леопёрдовна не обратила внимания. Профессор Макгонагл умело скрыла неодобрение и вежливо отозвалась:
- Добрый день, Ангелина Леонардовна! Вы к нам по делу или просто в гости?
- По делу, ясен хрен! – энергично ответила Леопёрдовна. - Бункерок наш, чтоб ему репнуться, уж больно незаметен, студенты, мать их через копыто, жалуются. Найти не могут, дебилы убогие, по шесть часов по лесу блукают! Так что решение принято его того… покрасить! А вы что подумали?
- Покрасить? – с сомнением проговорила Макгонагл, подозрительно рассматривая лучащуюся энтузиазмом физиономию главной академической воспитательницы. - Но ведь бункер, если не ошибаюсь, покрыт дерном? Вы что, траву собираетесь красить?
- Уже не покрыт! Мы дерн этот, едри его налево, сдернули! Красить будем кирпичи! Краску и пульверизаторы закупили уже, теперь добровольцы нужны, присмотреть за всем. Ну, граждане алкоголики, дебоширы, тунеядцы! Кто хочет сегодня поработать?
- Может быть, мне поехать? – с невинным видом предложила Лина.
Заметив огонек интереса в ее глазах, Снейп тут же увидел способ слегка отыграться за недавнюю сцену. Мысленно похвалив себя за сообразительность, он сурово сообщил:
- У вас еще не готово расписание на паскудников, то есть, погодников, на ближайшую грозу! Будет лучше, если отправится Майя – она уже выверила свои списки!
Обе девчонки зыркнули на него, как на врага народа, но промолчали, справедливо опасаясь эскалации насилия с его стороны. Майя, спешно собравшись, отправилась с Леопёрдовной, а Лина с раздосадованным видом осталась – работать и переживать.


Майя вернулась только к концу рабочего дня, взъерошенная, перемазанная краской и злая, как ведьма. Она тихо шипела сквозь зубы нечто непечатное и дверью грохнула так, что на стене покосился красочный плакат с надписью: «Самогон наш враг – гоните его!»
- Ну, как? – сочувственно поинтересовалась Саша, оглядев подругу.
- Чудовищно! – Майя шваркнула на стол свою сумку. - Просто ЧУ-ДО-ВИЩ-НО!
- Похоже, осуществлять собственноручно малярные работы вам не слишком по душе? – ехидно поинтересовался Снейп.
- Да при чем тут малярные работы?! – гневно воскликнула девушка, всплеснув руками. - Студенты в лесу блуждали, да?! Найти не могли?! Ну, теперь они все найдут! Да еще как найдут, вот увидите! Не найти ТАКОЕ – это… это, - она просто захлебнулась от возмущения.
- Да что там такое? – забеспокоилась Нина, переглянувшись с остальными. - Расскажи толком!
- Я и объясняю! Толком! – рявкнула в ответ Майя. Она глубоко вздохнула и продолжила, попытавшись взять себя в руки. - Вы Леопёрдовну сегодня хорошо рассмотрели? Видели, как она одета была? А сколько она краски закупила, вам сказать?! Десять цветов! Наш бункер теперь сияет всеми цветами радуги в самых диких и немыслимых сочетаниях! Розовый с оранжевым, синий с фиолетовым! Голубой с зеленым в красных пятнах! Это уже не цветовая шизофрения – это цветовой терроризм получается!..
- Замечательно! – поджав губы, прокомментировала Макгонагл. - Я многого ожидала, но такое…
- Вот именно! – мрачно кивнула Майя. - Я же вам говорю, теперь этот чертов бункер только дальтоник не отыщет! Там вдобавок еще и тропинка через весь лес краской забрызгана.
- Вот и хорошо! – иронично закрыл тему профессор. - Зато теперь у студентов отпадет необходимость вместо занятий играть в Гензеля и Гретель, отмечая путь камушками, бусинками и хлебными крошками!


Одним из многих творящихся в Академии безобразий был обеденный перерыв. Вернее, его фактическое отсутствие. Студенты невозбранно шлялись туда и сюда, совершенно игнорируя время обеда при полном попустительстве начальства. Любого из кураторов могли выдернуть с места буквально с набитым ртом и заставить заниматься делами студентов, а вдобавок пожурить за то, что тратит время на такие презренные вещи, как еда, в тот момент, когда Его Величество Студент нуждается во внимании!
После того, как их дважды оторвали от обеда из-за студенческих проблем, командированные профессора всерьез взялись за организацию питания. Отныне ровно в 13.30 двери кабинетов наглухо запирались и снабжались табличками с надписью: «ОБЕД! С 13.30 до 14.00 в помещении голодные маги-убийцы. Не верите – ну и царство вам небесное!» И до двух часов по полудню дверь не отпиралась даже в случае пожара, потопа или истерики нетрезвой студентки.
Открыть столовую или хотя бы буфет не получилось. Зато профессор Макгонагл познакомилась с пожилой ведьмой, проживавшей по соседству. Ведьма, в прошлом повар обкомовской столовой, скучала на пенсии и охотно согласилась готовить для сотрудников Академии. Правда, еду следовало забрать утром, поскольку потом стряпуха отправлялась на метле по своим делам, и, как следствие, до обеда все остывало. Это приводило к образованию огромной очереди к единственной и очень дряхлой микроволновке. Новые коллеги чопорных англичан, все без исключения «рожденные в СССР», мигом вспомнили навыки стояния в очередях. Даже те, кого чаша сия по малолетству должна была миновать, усвоили Правила Поведения в Очереди буквально на генетическом уровне, а также на уровне тычков, щелчков и подзатыльников старших, ревниво следящих за соблюдением Правил, неписаных, но вполне реальных. В результате каждый день минут на десять-пятнадцать все погружались в такое далекое, но близкое прошлое.
- Куда вы претесь, не видите, тут люди!
- А с чего бы это, вас тут вообще не стояло!
- Кого не стояло – меня? Да я тут с утра стою, а вот вас не видела!
- Глаза протри, не видела она!
- Блин, убери локти, чашку мне опрокинешь!
- Да куда я их уберу?
- Твои локти, куда хочешь, туда и убирай!
- Граждане, граждане! Это что делается?! Вы только посмотрите, она одна стоит, а в печку уже третью порцию ставит! Безобразие! Больше одного раза микроволновку в одни руки не давать!
- Идите на фиг, дорогие коллеги! Мне, может, усиленное питание прописали!
- Ой, ну надо же! А ты что, в борцы сумо готовишься?
Народ с упоением пихался и переругивался, получая от процесса огромное наслаждение. Даже самые агрессивные перепалки немедленно сходили на нет, стоило очереди рассосаться, и самые непримиримые спорщики мирно беседовали, поглощая с боем подогретую еду. Снейп и Макгонагл понять этого, как ни старались, не могли. А их сотрудники оказались не в состоянии что-либо объяснить. В конце концов, британские волшебники пришли к выводу: это древняя, наверняка еще языческая традиция, освященная временем и вошедшая в подсознание. Человеку со стороны понять ее было совершенно невозможно, так же как невозможно понять приверженность англичан к липкой и скользкой овсянке на завтрак.
Очередь постепенно разбредалась по местам. Самые нетерпеливые пережевывали снедь прямо на ходу, не торопясь усесться за столы. На приверженцев присказки «Стоя больше влезет» Снейп поглядывал с откровенным неодобрением, но и делать внушение не спешил, со злорадным интересом ожидая, когда же кто-нибудь из них подавится. Или обляпается, на худой конец! Впрочем, его ожидания покуда оказывались тщетными.
В настоящий момент предметом его наблюдений, а равно и раздражающим объектом, была Майя. Она с невозмутимым видом стояла чуть в стороне и ела суп из одноразово-многоразовой тарелки. Причем процесс насыщения занимал ее далеко не полностью – Майя терпеливо ожидала, пока с разогревом своего обеда разберется Лина. Как только та выудила из недр микроволновки свою порцию, девицы ловко подхватили судки и направились к Лининому столу. А стол, по иронии судьбы, располагался как раз за спиной профессора, что радости ему не доставляло. Профессор честно старался не прислушиваться, но Лина сидела слишком близко.
- Хочу поехать туда в следующую субботу.
- И чего тебя тянет в такую даль?!
- Ну… Мне ведь нужно изменения в расписании отвезти, ведомости там… И тесты свои сдать! То, что я сдала в прошлый раз, почему-то оказалось у одного третьекурсника-агромага. Хотя зачем агромагу нужна общая теория предсказаний, не представляю.
- Ну, это ты у Денька спроси, зачем он твои тесты туда зафигачил!
- Я спрашивала – он не сознается! Так что придется ехать и сдавать… Заново.
- Ой, да ладно! Тесты, надо же.
- Да, представь себе! Вот такая я сознательная. Знаешь, в последний раз мы с ним разговаривали обо всем и ни о чем сразу. Только никак не могу понять, нравлюсь я ему всерьез или нет? И как узнать – ума не приложу!
- Может, спросить?
- Ага, щаз! Попробуй, спроси! У меня никогда на такой шаг не хватит наглости! Или смелости. Или глупости. Это уж как посмотреть.
- А он?
- А что, он? Тактичный, блин! И сдержанный. Ничего не скажет. Ни да, ни нет…
- Печально. Пожалуй, остается только порадоваться, что меня все эти заморочки ни разу в жизни не касались!
- Ну, не скажи! Это такое… такое… просто не знаю, как объяснить! Ты летаешь, как бабочка, земли ногами не касаясь!
- Ага, и светишься, как светлячок. По тебе видно!
- Не издевайся!
- Не буду… сегодня!
- Все, хочу в лес! К своей радости!
- Тихо ты! А то народ подумает, что ты решила податься в партизаны.
- А что? Это мысль! Я даже знаю, где буду партизанить!
Их зловредное хихиканье дуэтом довело профессора до белого каления. Он то и дело косился на стрелки настенных часов, мечтая о той секунде, когда ощипанная курица прокудахчет два часа дня и можно будет разогнать девчонок по местам. Он даже знал, что, как и в каких выражениях им скажет! Однако мечтам профессора Снейпа не суждено было сбыться. В тот момент, когда минутная стрелка скользнула к двенадцати, хитрые девицы моментально замолчали, дружно встали и отправились мыть посуду. Вернувшись, они с добродетельными физиономиями уселись каждая на свое рабочее место и (разумеется!) разразились очередями на клавиатурах. Что ж, назначение чата в том и состоит, чтобы облегчать людям жизнь. Одни могут с удовольствием продолжить трепаться, не вызывая нареканий за лишние разговоры, а другие оказываются избавлены от выслушивания чужой болтовни. И всем хорошо!
«Странно. Они болтают, вместо того, чтобы заняться делом, а я спокойно это терплю. По-моему, я становлюсь пофигистом!» - Северус едва заметно пожал плечами и углубился в работу.


Глава 9

Здравствуйте, здравствуйте!
Очень рады, что вам нравится наше произведение! А посему – сразу две главы: 9-ая и 10-ая.


Глава 9
Ночные снайперы


Резкий телефонный звонок разбудил Снейпа среди ночи, что, само собой, дружелюбия ему не добавило. Вдобавок, телефоны он терпеть не мог, но поставить его пришлось, поскольку камин в России – более чем редкость, а иметь канал связи с дебильной работой необходимо. Нащупав телефон на тумбочке и уронив попутно палочку, он рявкнул в трубку:
- Какого черта?!.
- Здрасьте, профессор! – голос в трубке принадлежал Денису. Денёк напрочь проигнорировал крайне нелюбезное приветствие профессора и буднично сообщил. - Профессор, компы заработали, мы занятия начинаем.
- Прямо сейчас? В два часа ночи?!
- Ну, да. А потом они опять отрубятся, и никаких лекций и тестов не будет. Девчонки студентов собирают.
Это был весомый аргумент. Техника, на которой полностью должно было базироваться дистанционно-магическое образование, работала крайне нерегулярно. А предыдущие две недели не работала вообще – сервер, подцепив квазимагический вирус, закапризничал, требуя, чтобы его ежедневно протирали спиртом. Причем не снаружи, а внутри. Но после указанной процедуры он офигевал окончательно и вместо целомудренных лекций о магопсихофизиогенетике сексуальной жизни супругов после десяти лет совместной жизни ставил на просмотр откровенную порнуху и наотрез отказывался показывать что-либо другое! Выбить из него дурь вот уже вторую неделю пытался весь отдел ТСО. Это, наконец, удалось. Зато в самое неподходящее время! Снейп чертыхнулся, включил свет и потянулся за одеждой, продолжая придерживать трубку возле уха.
- Каким образом мы соберем студентов в такие сроки, если они разбросаны по территории, равной по площади Франции? – раздраженно поинтересовался он, пытаясь натянуть брюки.
- Да очень просто! На автобусах приедут. Вот у вас в Англии поезд ходит, экспресс, с платформы 9 и ¾. А у нас – автобусы, маршрут 3,14. А кто в городе живет, на троллейбусах доберется, с остановки 0,5 по 40 градусов, легко.
- 40 градусов? По Цельсию или по Фаренгейту? – пробурчал Северус, застегивая рубашку и пытаясь нашарить под стулом носки. В трубке раздалось сдержанное фырканье.
- По Менделееву, профессор!
- Ладно, скоро буду! – раздраженно пробурчал в ответ Снейп и положил трубку. - Юмористы, блин!
Он заглянул на кухню, сжевал на ходу бутерброд, накинул мантию и трансгрессировал.
В Академии, несмотря на поздний час, было полно народу. Кураторы и технари с опухшими у кого от недосыпа, у кого от перепоя лицами деловито сновали во всех направлениях. Студенты, толпившиеся в коридорах и рассаживавшиеся в аудиториях, честно пытались проснуться, правда, без особого успеха. Деловитость и упорядоченность происходящего умиляла бы, если б не нарушалась радостными воплями Леопёрдовны. Бодрая, как кипяток, она громогласно призывала студентов к порядку, всемерно этот порядок нарушая.
- Проклятье, кто ее позвал?! – прошипел сквозь зубы Снейп, когда она в очередной раз заорала: «Равняйсь, смирно, вольно, разойдись!»
- Ее не зовут, она сама приходит, - устало вздохнула случившаяся рядом Майя. - Вот послал же Бог сотрудницу, обалдеть можно! Ее предшественница, Любомира Прокофьевна, куда лучше была.
- Зато зануда! – мимоходом заметила Нина, с трудом сдерживая зевоту. - Строила всех, как заправский прапорщик.
- Ну, зануда, ну, строила. Зато вменяемая! Ну, почти. Относительно. Все студентов перевоспитывала. А они ее… того…
- Чего «того»? Убили, что ли? – изумленно вопросила профессор Макгонагл. Майя испуганно покосилась на нее:
- Да что вы, профессор! Перевоспитали! Она все студентов за здоровый образ жизни агитировала, вот и пошла как-то раз на дискотеку, молодежи мозги вправлять – типа, курить вредно, пить противно. А они ей в ответ: «А умирать здоровым жалко!» И на танец пригласили… В общем, плясала она с ними до утра, а теперь диджеем работает. Так туда народ косяком ломится! И никто не курит! Открыто.
- Ага! – вклинилась временно проснувшаяся Саша. – Dj Любаша! Я со своими студентами ходила – она так зажигает, ух!


Ровно в половине третьего начались видеолекции, загрузились тесты, и народ, зевая, начал грызть гранит науки. Профессор Снейп и профессор Макгонагл ходили по аудиториям, сурово надзирая за порядком и ни на минуту не присаживаясь, чтобы не уснуть. Все было чинно, царила тишина, лишь изредка прерываемая сдержанным храпом.
Между тем, студенты, поднятые среди ночи по тревоге, продолжали прибывать. Лина и Люда, отчаянно зевая, спешно стряпали и перекраивали расписание, стараясь хоть как-нибудь втиснуться в учебный план и имеющиеся в наличии площади. Лицеи, училища и вечерняя школа по ночам не работали – и это хорошо. Однако аудиторий все равно катастрофически не хватало – и это плохо! На площадки «Бета» и «Дельта» немедленно отправили дежурных и организовали временные порталы. Кураторы, действуя со сноровкой заправских чабанов, отбивали от толпы студентов нужную группу, загоняли к порталу и отправляли на требуемую площадку. Не раз получалось так, что первая пара у студентов была на площадке «Альфа», вторая и третья – на «Бета», а четвертая – и вовсе на «Дельта». К тому же, нередко методисты, засыпая на ходу, отправляли не те группы и не туда, и время от времени портал не только проглатывал очередное студенческое стадо, но и выплевывал. «Выплюнутых» требовалось незамедлительно отловить и отправить на занятия, дабы они не успели раствориться в ночи, как крупинки сахара в горячем чае.
Спустя примерно час такой суматошной деятельности с «Беты» и «Дельты» начали приходить сообщения о том, что мест больше нет. Сперва весточки были напряженными, затем растерянными, а под конец и вовсе паническими. Все площадки трещали по швам. Для разгрузки аудиторий было решено задействовать все свободные площади – чердак, подвал, фойе и коридоры. Профессор Макгонагал, сверившись с расписанием и посоветовавшись с Линой, Нонной Вениаминовной и Снейпом, принялась создавать посадочные места при помощи трансфигурации. В качестве материала ей спешно доставили из библиотеки связки старых газет и пособий. Из них она стряпала на скорую руку столы и скамейки. После того, как очередная учебная площадь была готова, там незамедлительно рассаживали студентов, приносили компьютер и начинали учебный процесс.
Следующим шагом по разрешению проблемы с наплывом студенческого контингента стало использование административных и подсобных помещений для учебного процесса.
В кабинете методистов разместили психомагов, которые должны были всеми известными способами определить характер и склонности каждого учебного менеджера по состоянию и оформлению его рабочего места. Поскольку каждый стол представлял собой филиал городской свалки, задание это было непростым.
Агромаги, устроившись под лестницей, изучали образцы грунта, взятые из цветочных горшков. Пробуя их на зуб, оценивая цвет, запах, консистенцию и магические реакции, они определяли химический состав и баланс микроэлементов. А также растение, произраставшее в той или иной почве, его вид, подвид, отряд, возраст, размеры и прочее.
Лесомагов учили ориентированию в экстремальных условиях. Для отработки нужных навыков им вливали по два литра пива, завязывали глаза и оставляли в одном из коридоров. Целью испытуемых, а также и наградой за верно пройденный путь был туалет. Неуспевший считался опоздавшим и зачет не получал.
Магов-погодников загнали на чердак. Там, глядя в слуховые окна, они пытались по движению облаков определить силу и направление ветра, погоду на завтра, влажность и температуру по Цельсию. Однако ночь была совершенно безоблачной. Поэтому после нескольких неудачных попыток вычислить хотя бы температуру (каждый раз результат получался разный, от +15 до –27) начали изучать звезды и их влияние на погодные условия.
Экстрасенсы занимались в переполненных народом коридорах – пытались читать эмоциональный фон. Они приставали ко всем подряд с различными вопросами и старались соотнести вербальный ответ с эмоциональным настроем. Занятие шло прекрасно. Студенты почти не ошибались, поскольку девять из десяти опрошенных посылали их подальше и вслух, и мысленно. А каждый десятый – только мысленно.
Группу лесомагов-третьекурсников случайно отправили заниматься физкультурой в компьютерный зал. Там их встретил Полуэкт Полуэктович и обеспечил солидную физическую нагрузку: силовые упражнения, наклоны и бег с утяжелением. За одну пару студенты перетаскали на склад все сломанные компьютеры и расставили их на стеллажах, что никак не успевали сделать сотрудники ТСО ввиду исключительной занятости. Полуэкт Полуэктович, совершив-таки перемещение материальных ценностей к месту постоянного хранения, был очень доволен. А вот студенты – не совсем. К таким физическим нагрузкам они не привыкли и привыкать не желали. Впрочем, их никто и не спрашивал.
Наконец, даже из кабинета директора сделали учебную аудиторию. Загнали туда небольшую группу агромагов из пятнадцати человек, подключили к директорскому компьютеру вокализатор и задали программу на чтение лекции о методах борьбы с вредителями. Комп, служивший хозяину верой и правдой не один год, сроднился с шефом и вполне усвоил его манеру ведения лекций. Поэтому студенты узнали, что борьба с полевыми и огородными вредителями есть дело чрезвычайно важное, даже международное, поэтому нужно активно сотрудничать с иностранными коллегами, для чего необходимо изучать иностранные языки, в частности, английский, язык международного общения, а для этого необходимо ежедневно учить по тридцать три английских слова… ну, и все такое.


Еще одним следствием Лондонской проверки стало решение Нонны Вениаминовны представлять реальное расписание в соответствии с требованиями бесчисленных инструкций. Однако «алые паруса», как прозвали необъятные полотнища в народе, решено было снять, сделав из них аккуратные подобия глянцевых журналов. Так что теперь на стенде вместо ровных строчек и линеечек висели толстые разноцветные папки с загнутыми во все стороны уголками, потому как чтобы разыскать свое расписание, студиозам приходилось долго и упорно перелистывать их содержимое. Преображение было настолько впечатляющим, что поначалу все попросту застывали, как вкопанные, и несколько минут таращились на новое произведение Академического искусства. Что и говорить, стенд получился веселенький.
Но этой ночью, как и следовало ожидать, из-за ежечасных изменений, расписные книги менялись и перевешивались раз по двадцать. Возвращаясь с очередной проверки посещаемости занятий, профессор Снейп мимоходом заметил отсутствие расписания на магов-погодников. На месте серо-буро-малиновой в крапинку пачки была пустота.
- Еще не повесили, - правильно поняв его молчаливое недоумение, пояснила заспанная Тоня, вышедшая из приемной с чайником. – С ним возни больше всего: три цвета да еще крапинки!
Пробурчав в ответ нечто малопонятное, профессор ретировался на свое рабочее место. В кабинете сотрудников спешно докрашивали новую версию расписания, исправленную и дополненную, перемазанные гуашью методисты. Майя наводила на листы последний лоск – крапинки – при помощи старой зубной щетки и разведенного водой зубного порошка. В результате в крапинку было не только расписание, но и столы, стены и все, кто не успевал увернуться.
- Цирк! – буркнул профессор, смахивая белые точечки с рукава.
- Бедлам! – уточнила Минерва, вытирая тряпочкой свой стол. – Ну, наконец-то, закончили!
Девчонки сложили листы стопками, с ловкостью, свидетельствовавшей о немалой практике, прокололи, прошили и Лина с Людой унеслись развешивать их на стенде.
БА-БАХ!..
Дикий грохот, раздавшийся за дверью, заставил всех подхватиться на ноги и выбежать из кабинета. В коридоре обнаружилась дивная картина: стенд, не выдержавший тяжести нового расписания, сорвался со стены и теперь торжественно возлежал посреди коридора. Лина и Люда, бледные, с вытаращенными от испуга глазами стояли, прижавшись к стене.
- Здец! (Это слово каждый понимает в меру своей распущенности. – Прим. авторов) – спокойно констатировал случившееся Снейп, использовав самое подходящее в данной ситуации словцо.
- Мат – не наш формат! – ехидно и одобрительно напомнил кто-то из сотрудников.
- Ничего, - суховато отозвался профессор, вынимая палочку и подергивая рукава мантии. – Леопердовны поблизости нет (По ошибке, а может, намеренно, Леопердовну отправили с группой студентов посредством портала на другую площадку. Какую именно – уточнить забыли. – Прим. авторов), а остальные, я думаю, со мной согласны. Что вы стоите! Поднимайте этот чертов стенд!
Методисты переглянулись и дружно вскинули руки. Стенд плавно поднялся в воздух и завис. Снейп и Макгонагл взмахнули палочками и пришпилили стенд к стене возникшими из ничего стальными костылями. Однако мощные железки держали плохо, поскольку бетон, из которого были сделаны стены, осыпался песком. Тогда волшебники подперли стенд прочными деревянными козлами. Закончив спасательную операцию с чувством глубокого удовлетворения, народ поглазел пару минут на то, что получилось, и разбрелся по местам в надежде, что теперь все будет если не хорошо, то по крайней мере, удовлетворительно.
ТРАХ-ТАРАРАХ!..
Грохот, сопровождающийся заковыристым матом, раздался в коридоре уже пятый раз за последние два часа. Сотрудники отреагировали вяло.
- Май, кто там на этот раз, тебе не видно?
Майя, рассеянно глянув со своего места через открытую дверь в коридор, сообщила:
- Как и следовало ожидать, погодники стенд навернули. Одного сверху накрыло.
- Мерлин, опять студента откапывать и стенд назад вешать! – устало всплеснула руками профессор Макгонагл.
- Ничего подобного! – решительно сказала Саша, поднимаясь с места. – Сами откопают! И стенд сами повесят, заодно и расписание посмотрят!
С этими словами Саша вылетела в коридор, жизнерадостно наорала на студентов и вернулась, довольная собой и жизнью.


- Господи, неужели хоть один учебный день, то есть ночь - в общем, неважно - пройдет нормально? – устало вздохнула Минерва в половине четвертого утра, в пятый раз наколдовав кофе всем желающим.
- Не каркайте, профессор, - хмыкнул Снейп, отхлебывая из своей чашки, - все ведь только началось!
Зельевар как в воду глядел. Пару минут спустя свет мигнул и погас.
- Ну, что я говорил? – раздался в темноте голос Снейпа. - Опять кто-то включил чайник!
- Это не чайник, - отозвался бестелесный голос Денька, в котором явственно ощущалась Улыбка крысы Шушеры, - это опять Чубайс. Весь город без света до послезавтра!
- И откуда ты всегда это знаешь? – раздраженно поинтересовалась Макгонагл, размышляя, куда бы пристроить чашку, чтобы не окатить кого-нибудь впотьмах горячим кофе.
- А у меня астральная связь с электростатическим полем России, - безмятежно отозвался Денёк, беря у вошедшей с зажженными свечами Нины одну свечку. - Я чувствую!
- Это, конечно, замечательно! Но что нам теперь делать? – фыркнула Саша. - Студентов собрали, занятия начали – и на тебе! Ни видеолекций, ни тестов, ничего!
- Ну, почему ничего? Сейчас простыню на стене натянем и видеолекцию как диафильм показывать будем, перематывая с карандаша на карандаш. А тесты… У нас же есть динамомашина, вот и посадим кого-нибудь педали крутить!
- Я даже знаю, кого, - зловеще проговорил профессор Снейп, оглядев парня с обутых в раздолбанные кроссовки ног до кудлатой головы. В ответ Денёк беззвучно растворился в ночи.
- Что ж, будем делать, как он предлагает, - заключила Минерва, и они отправились организовывать учебный процесс заново.


Через пару часов, когда замученных студентов отпустили, наконец, по домам, еще более замученные сотрудники начали приводить в порядок аудитории, собирать бесчисленные одноразово-многоразовые чашки из-под кофе и вбивать пройденные студентами тесты. Все было тихо и сонно… До того момента, пока в шесть часов утра не раздался возмущенные вопли кураторов, перебивавших друг друга.
- Что это такое?! Почему психопатия семейной жизни у паскудников, в смысле, погодников, а шизометр погодных условий - у аграриев?! А где открытие третьего глаза и промытие третьего уха у экстрасенсов-второкурсников?! Они всей группой сдавали, я сама видела!
Денёк безмятежно улыбнулся, спокойно сообщив:
- Да чё вы кипишуете, оценки-то есть, никуда не делись. Просто не те. И не у тех. И не там…


Глава 10

Глава 10
Из дневника Лины


За стеклом ветер раскачивает голые ветки – вверх, вниз. Скользят тени, облака несутся по небу, задувает в щели между рамами. Зима. Она в своем праве сейчас, хотя уже март; она пришла всерьез и надолго. Расположилась по-хозяйски на заснеженных улицах, сугробами улеглась в лесу, свесилась сосульками с крыш домов. Принесла жгучий, синий холод.
Батареи, как всегда, греют паршиво. Плохо заклеенные окна совсем не держат тепло. Я поежилась, поплотнее завернулась в шерстяную кофту. Работать не хочется. Ну, разумеется, работы огромная гора. С самых праздников и по сию пору она никак не разгреблась. А ну ее совсем! Подождет, никуда не денется.
Я снова уставилась в окно.
Ничего интересного там не происходит. Неугомонный ветер, как мальчишка-хулиган, дергает ветви деревьев, гоняет по улице мусор, пристает к прохожим с непристойностями. Я смотрю, но не вижу. Вижу совсем другое. Серые глаза. Улыбка. Внимательный взгляд…
Я вспоминаю звук шагов. Поворот головы. Сильные руки. Так много всего, что можно вспомнить. Что хочется вспомнить. А еще больше хочется снова увидеть. Улыбнуться навстречу. Сказать: «Привет», глядя в эти глаза. Увидеть в них ответную улыбку. Свое отражение. Ох, знать бы, как я в них отражаюсь, в этих глазах. Какой он видит меня? И видит ли – меня?
Я отвела взгляд от окна. Ничего там нет, за этим окном. Ничего, на что стоило бы смотреть. Уж лучше заняться чем-нибудь полезным. Упорядоченным. Строгим и равнодушным ко всему. Расписание. Да, это мысль! Ровные ряды черненьких буковок, правильная скучная таблица. Это поможет отвлечься от саднящих, тоскливых мыслей. Вопросов, на которые я не знаю ответов. Он – знает. Единственный на свете человек, который знает. И единственный, кого я никогда не смогу спросить…
Ну, все, хватит меланхолии! Работа, работа и еще раз работа, вот так! Никаких охов и вздохов!.. Черт, да гори оно все пламенем! Хоть синим, хоть зеленым! Хоть вообще фиолетовым! В субботу я туда поеду… Я даже зажмурилась от сознания собственной решимости. Когда на меня накатывает такое настроение, я действительно начинаю верить, что горы смогу свернуть, не слушая никого, даже самое себя. Глупость? Пусть так! Пусть навязчивость, да что угодно – пусть! Я хочу его видеть, не могу больше – так далеко…
Мобильник, как всегда, запиликал некстати. Господи, опять какой-нибудь препод, напился, простудился, обморозился, мается с перепою, да мало ли что еще. И настоятельно просит перенести занятия, прямо сейчас. Я, не глядя, нажала кнопочку:
- Слушаю вас!
- Привет! Как дела? – голос, который я никак не ожидала услышать. Тот, Который…
- Неплохо. Вот только погода не радует, - ой, мамочки, что я несу, ОН позвонил МНЕ, а я про погоду, как будто больше не о чем!
- Да, погода скверная. Наверное, в субботу ждать тебя не стоит? Холодно.
- Ну, почему же. Я как раз к вам собиралась. Расписание передать и вообще, – стараюсь говорить спокойно и чуть небрежно, а сердце дрожит, как заячий хвост.
- Приезжай, у нас опять намечается аврал. А все потому, что некоторые бессовестные люди, не будем указывать пальцем, опять поставили на тестирование сразу шесть групп!
И смех звенит, как два весенних ручейка. Словно солнечный луч коснулся лица, согрел сердце и душу порадовал. И оказалось, что все не так уж плохо. Ну, и пусть мороз – зимой по-другому и быть не должно. Тучи? Глупости, кто обращает внимание на такие мелочи? Куча работы? Да когда ее было мало?! Так всегда было, есть и будет: нервы, злость, сверхурочные, за которые не платят, бессонные ночи. Мелочи, не стоящие внимания, если рядом ты. Ты рядом – и светит солнце, и снег сияет радугой, и воздух пьянит, и прекрасна жизнь. И тепло. И ты – рядом.


Суббота. Два дня прошло, и я отправилась в бункер, такой далекий, но такой знакомый и близкий. Вот и тропинка, ведущая к заветной двери. Не понимаю, почему так дрожат руки и подкашиваются коленки, а сердце, кажется, вот-вот выпрыгнет из груди – бьется так быстро и сильно. Не понимаю, осталось всего несколько шагов, а я иду все медленней – боюсь. Это так больно – быть отвергнутой, ненужной, лишней… Боюсь быть такой. Боюсь – откажет, отвернется, посмеется за моей спиной… Делаю глубокий вдох, успокаиваюсь, набираюсь смелости, толкаю дверь… Теперь улыбнуться и не забыть не смотреть Ему в глаза, вдруг догадается?..
- Доброе утро! Как ваше ничего себе?
- Доброе. Если, конечно, оно доброе. В чем я лично сомневаюсь!
- А по какому поводу депрессия?
- Не по поводу, а по поводам – компы глючат, студенты замучили, Леопёрдовна ЗА-ДОЛ-БАЛА!
- Понимаю, сочувствую, но зачем же технику ломать?
- Какую технику?
- А что, вот этот принтер, который ты кувалдой шарахнул, не техника уже?
- А ты спроси, он работает?
- А что, нет разве?
- А кто его чинил?!
- А кто ломал?!
- А что за манера отвечать вопросом на вопрос?!
- Шо, вам таки объяснить?
- Очень смешно!
- Видимо, очень, если ты смеешься!
Я немного помолчала, смотрела на него и не могла насмотреться. Так близко, так далеко…
- Знаешь, сегодня тесты вовсю идут, только успевал выдавать. Потом база накрылась, пришлось ее переустанавливать и заново алфавиту обучать. А тут еще принтер охамел вконец, бумагу начал жрать!
- Это, по-моему, не новость, наши принтеры постоянно это делают!
- Ты не поняла. Не зажевывать, а жрать, в прямом смысле слова! Да еще матом ругался, что ему оборотки суют, дескать, невкусные. Так что мне пришлось полдня над ним стоять с гаечным ключом наперевес и постоянно угрожать потрошением!
Я иду на свое рабочее место на «Дельте» – к старому знакомому принтеру, мы с ним теперь большие друзья. Правда, Ему это не нравится, все пытается меня усадить, думая, что я устала. Но ведь все просто прекрасно, да и как может быть иначе? Когда это чудо поблизости, я просто не могу устать! Радость моя… А он еще и заявляет, что, как я приезжаю, всегда аврал. Решаю малость обидеться. Говорю, что могу и не приезжать, тогда и аврала не будет. А он испуганно так отвечает: «Я не это имел в виду! Ты всегда знаешь, когда приехать, чтобы помочь». А студенты слушают, улыбаются, видно, понимая, что что-то сейчас происходит… Понять бы и нам…


- Наконец-то! Я думала, они никогда не закончат тестироваться!
- Да уж. Они просто испытывали мое терпение! Спрашивается, сколько можно сдавать эту несчастную магиматику?! По восемь раз один тест сдать не могут, да за такое время и мартышка все выучит! Там все просто, как арбуз!
- Ну, не скажи! Если уж они думают, что магиматика – это магические маты… Я об этом рассказала Майе…
- И что?
- А она отвечает: «А что, разве нет?». Ну и чего, спрашивается, от студентов тогда ждать?
- Н-да. Я знал, что все плохо. Но что настолько…
- Ага. Слушай, можно тебя кое о чем попросить?
- Давай.
- Научи меня в шахматы играть!
- В шахматы?!
- Ну да, в шахматы! Да чего ты так на меня вылупился? Можно подумать, я тебя прошу сыграть со мной в водное поло!
- Ну, я не знаю. В смысле, как учить. А что это вдруг такой странный интерес к шахматам?
- А тебе не все равно? Хочется мне! Ну, что тебе, трудно?
- Да нет, не трудно. Просто времени до следующего теста всего минут сорок. Можем не успеть.
- Да?! Если хочешь, я могу еще тестов понаставить! С интервалом в два часа! Ты только скажи, а я с удовольствием.
- А шантаж, между прочим, уголовно наказуемое преступление!
- Ага. Ну, пожалуйста, научи!
- Ладно, ладно, в шахматы так в шахматы! Только вот доску достану…
- А у вас тут есть?
- У нас, как в Греции, все есть! Правда, не всегда. И не везде!
- Может, тебе помочь?
- Не, не надо. Она тут в тумбочке завалена всяким барахлом. Где же она, черт ее дери? Журналы компьютерные… Клава раздолбанная… Мышей связка… О, диски с программами – а мы их обыскались… А, вот она!
- Ап-чхи! Ой, пыльная какая… Надо вытереть. Погоди, сейчас тряпку найду.
- Да не ищи! Тряпка тут тоже есть.
- У вас тумбочка бездонная какая-то!
- Угу. Вот, теперь можно фигуры расставлять.
- А почему все фигуры скотчем сверху замотаны?
- Ну, так шахматы-то волшебные! Болтливые то есть. Вот чтобы лишку не трепались, мы их и заткнули.
- Товагищи! Геволюция, о котогой так долго говогили большевики, должна свегшиться! Агхинужно и агхиважно, товагищи!..
- Упс… один развязался. Щас мы его…
- Вы кому руки крутите, волки позорные?! На кого, в натуре, хвост задрали?! Да я вас…
- Вот так-то лучше. А то так и будет орать, не заткнешь. Эта пешка – потенциальный обитатель психушки.
- А, по-моему, не такой уж и потенциальный.
- Ничего не поделаешь, для шахматных фигур палаты не предусмотрено. Ты хоть что-нибудь про шахматы знаешь?
- Ну, немножко. Я играла почти пятнадцать лет назад. Помню, как фигуры стоят и как ходят.
- Ой, шо я вам скажу, как живем, таки так и ходим, а живем на буковку «хе», и не скажу шо хорошо! Так шо, будем посмотреть?
- Заткнись, зараза! Прости, но она меня достала!
- Как она умудряется развязываться, не понимаю. Ну, да Бог с ней, давай дальше!
- Первый ход обычно делают белые…
- Братья! Это расизм! Это махровый национализм! Даешь равенство! И вообще, черные – это оскорбление! Мы требуем, чтобы нас называли афрошахматы!
- Захлопнись, дубина! Извини, не сдержалась.
- Ладно, пустяки. А в шашки ты играть умеешь?
- Господа! Это оскорбление! Мы, благородные дворяне, не потерпим сравнения с жалкими смердами! Я вызываю вас на дуэль, я…
- ЗАТКНИСЬ!
- Да че орать-то, че сразу орать? Да еще хором, да так громко! Заткнулась уже. Во, слова им не скажи, сразу…
- Пусти, я ее убью!
- Не смей! Не смей, говорю! Я лучше сам!
- Так, а чего это у нас тут шум, чтоб его так? Вы что творите, негодяйчики, провалиться вам два раза?
- О, нет… Только не это…
- Вот Леопёрдовны нам и не хватало до полного счастья…
- Не шепчитесь, не в гостях! Чегой это там у вас? А, шахматки? Замечательненько! Чудесненько! А я все хожу и думаю – мало у нас, понимаешь, клубов по интересам, мало! Всего-то и есть, что английский, садоводческий, литературный, кулинарный, любителей пива, губителей женщин и экстремальных путешествий на городском транспорте! Недостаточно, едрить твой корень, для удовлетворения растущих культурных потребностев наших бескультурных оболтусов, сиречь, студентов. Вот теперь шахматный будет! Вот щас мы устав напишем, девиз сочиним, герб придумаем, флаг сошьем, гимн сыграем – и ну студентов принимать, чтоб их перевернуло и шлепнуло! Мы тут такое устроим – никому мало не покажется! Да сам Илюмжинов со всей своей Калмыкией к нам за опытом ездить будет! Стоп, а почему, мать вашу за ногу, протокол никто не ведет?! А?! Почему, я вас внимательно спрашиваю?! Тут заседание клуба во всю идет, а его, чтоб ему зима приснилась, никто не фиксирует?! Безобразие! Я этого так не оставлю! Я-а-а-а-а-а-А-А-А-А-А-А-А!..
- Олесь, ты что с ней сделал?!
- Да ничего особенного. На нижний уровень бункера отправил. У нас как раз под этим стулом люк. Прощайте, вы самое слабое звено!
- Это, конечно, здорово. Только ведь она оттуда вылезет, или я не я! И все нам припомнит.
- Ничего не поделаешь. Придется скрываться. Или податься в партизаны – лес вот он, рядом.
- Не, не придется. Ну-ка… Раз – и готово!
- А это что было?
- Тоже ничего особенного. Заклинашка такая, «пойди-туда-не-знаю» называется. Память отшибает начисто! Правда, только последние десять минут.
- Этого за глаза хватит. А ты уверена, что заклинание ее догонит?
- Обязательно! Я же к нашей Леопёрдовне так привязана, так привязана! Ты даже не представляешь, как!
- Представляю, Лина, представляю. Я к ней… гм… тоже привязан. Чрезвычайно!
- Ох, опять в коридоре топочут! Студенты на тесты мчат!
- Причем галопом. Игру придется отложить. И продолжить позже. Как насчет завтра?
- С удовольствием! Буду до завтра думать.
- О чем?
- А… Ну… о шахматах, о чем же еще!
- Я тоже буду… о шахматах…


День просто сумасшедший. Студентов не меньше двух сотен, дергают со всех сторон, просят тесты, задают вопросы, затевают скандалы с нами и друг с другом. И мы, и они уже почти в истерике; принтер не работает, порошок закончился, бумаги тоже нет, провода перепутались и периодически кого-нибудь бьет током; программа время от времени извращается над нами еще хуже, чем мы над ней, что тоже спокойствия никому не добавляет.
Я стою над принтером, скармливая ему бесконечные пачки бумаги, все, что есть под рукой, и время от времени потрошу этот проклятый агрегат, когда листы в нем застревают. Заодно вытаскиваю картридж, зверски трясу, задевая кого-нибудь по лбу, чтобы еще хоть что-нибудь напечатать.
Ты четвертый час сидишь за компьютером, как прикованный, выдаешь тесты, принимаешь тесты, тесты, тесты, бесконечные тесты. Время от времени, в просвете между столпившимися вокруг тебя студентами, я вижу твое лицо. Утомленный взгляд, морщинка между бровей. Иногда, в секунды затишья, слышу твой голос: «Сядь, отдохни. Ты не устала?» Мотаю головой и снова разбираю принтер, попутно огрызаясь на ноющих студентов: подождите, сейчас, как только, так сразу, прекратите орать!
Студенческий поток спадает очень медленно. Мы даже не сразу осознаем, что напряжение стало меньше, и уже не десять студентов в минуту, а только пять… потом два… один за десять минут… Все.
Все, наконец-то, закончилось. Наступает тишина, и только в низких каменных коридорах капает вода, да еще носится кто-то за стенами, топая ногами. То ли чертовки, то ли Леопёрдовна. Мы не знаем, да и разницы никакой.
Наводим порядок. Сегодня суббота, поэтому уборщица не придет. Поправляем перекосившиеся столы, поднимаем на них стулья. Я беру один стул, и ты оказываешься рядом. Стул каким-то образом перекочевал в твои руки. Ты ставишь его на стол и сурово так заявляешь: «Не хватай! Я сам». Ну, сам так сам – я не спорю и собираю с пола мусор. Листы с тестами, обертки от конфет, пластиковые бутылки из-под воды. Наши студенты опрятностью не отличаются.
Пересчитываем клавиатуры, мышей (попутно прогнав со стола настоящую, живую крысу), мониторы (на всякий случай), наушники. Все на месте. Все в порядке. Можно идти. Выходим, запираем двери, ставим сигнализацию. Выросший на стене мухомор подмигивает красным огоньком – порядок, под охрану взяли, мы, наконец, свободны.
Долго пробираемся узенькой тропинкой среди могучих сосен. Вдыхаем сладкий смолистый воздух. Темнеет. Ты идешь впереди, придерживая ветки; я шагаю следом. Мы выходим на дорогу и еще минут десять в тишине идем до остановки. Почему-то там, среди кутерьмы из тестов и студентов, мы говорили легко. А сейчас не можем. Молчание между нами.
Маршрутка пришла почти сразу – нет, ну надо же! Отродясь такого не бывало. Я ведь надеялась все же тебя разговорить – там, на остановке, где мы были одни. А теперь ты закрылся окончательно. Или мне кажется?
Сидим рядом, сдержанно и чинно, устало молчим. Ты сосредоточенно смотришь в окно, словно проносящиеся мимо деревья и столбы – самое интересное, что тебе случалось видеть в жизни. А я смотрю на твое отражение на стекле. Вижу линию щеки и ресницы. Вот это – и впрямь самое интересное! Мы очень близко. Но очень далеко. И я не знаю, что тебе сказать. И как. Отворачиваюсь и гляжу в сторону. Деревья, столбы… Очень занимательно… да…
- Ты приедешь к нам на следующей неделе? – вздрагиваю от неожиданности. Поворачиваюсь к тебе. Ты смотришь мне в глаза. Тепло и серьезно.
- Приеду… Если позовешь!
- Зову! Приезжай!
- Ладно…



Глава 11

Привет всем! Выкладываем новую главу - надеемся, что вам понравится…



Глава 11
Операция «Визг»


Эта планерка была необычной. Начать с того, что случилась она не в понедельник утром, а в пятницу вечером, часов в шесть. Председательствовал профессор Снейп собственной персоной, а господин директор и знать не знал о происходящем. Вдобавок, совещание проходило не в кабинете сотрудников, а в крошечной подсобке в подвале.
Собирались тихо, соблюдая конспирацию, по одному, по двое. Проскальзывали в низкое, тесное помещение без окон, рассаживались, кто где. В ход шло все – покосившиеся столы и колченогие стулья, отправленные сюда за ветхость, коробки и ящики с различным хламом, перевернутые ведра и прочее.
Набившись в кладовку, закрыли дверь и заперли на засов, подперев для надежности обшарпанной дубовой рамой от уже покрывшегося плесенью от сырости портрета Ленина. Крошечная, тусклая лампочка под потолком еле теплилась, с трудом освещая комнатку.
Снейп поднялся со своего табурета, который не разваливался только потому, что был укреплен хитрой магической формулой и парой метров обычной маггловской проволоки.
- Вы все знаете причину, которая заставила нас сегодня собраться здесь. И все согласны с тем, что пора принимать меры! - он обвел сумрачным взглядом коллег и продолжил. - Наша работа весьма специфична. Она требует сил и времени, которых вечно не хватает! А мы, вместо того чтобы выполнять свои прямые обязанности, вынуждены заниматься разовыми поручениями Ангелины Леонардовны! В результате мы ничего не успеваем делать, и раз за разом получаем выговоры! А уж если вспомнить, что это за поручения… Леопёрдовна и абсурд – величины равнозначные!
- Это еще мягко сказано! – сообщил Олесь, сидевший вместе с Линой на хромоногом «коне», изгнанном из спортивного зала лет пятнадцать назад. Парень выглядел, как всегда, уравновешенным и безмятежным. - В прошлую субботу она заявилась к нам в бункер. У нас полным ходом тесты шли, сессия на носу. Принтер, естественно, занят и, разумеется, на ладан дышит. А эта б… безумно активная с… сотрудница распихала студентов, наорала на них через свой мегафон и потребовала, чтобы я ей распечатал листовки, посвященные здоровому образу жизни. Я этого делать не стал. Как следствие, она и на меня наорала, до сих пор в ушах звенит!
- Может, стоило ей уступить? – мягко проговорила Маргарита Леопольдовна. - Возможно, так было бы проще.
Олесь приподнял бровь и согласился:
- Возможно. Но она хотела тысячу штук. А лучше две – чтобы на мелочи не размениваться! А потом хотела, чтобы я их ей раскрасил, мол, цветные они привлекательнее!
- А еще у нее очередное мероприятие областного масштаба – открытие нового фонтана! – продолжила тему Лина. - И ей срочно требуется две сотни студентов для массовки! А то, что для этого их надо снимать с занятий, ее не волнует! – Лина распалялась все больше и больше. - У нас учебный план уже по всем швам трещит, сессия скоро, а ей, видите ли, мероприятие требуется! Да еще попыталась меня туда же отправить – руководить всем этим безобразием! И протоколы ей привезти! Хронометраж! Поминутный!
Лина возмущенно всплеснула руками и чуть не свалилась со своего шаткого насеста. Олесь, успевший поймать ее буквально на излете, тихо прошипел:
- Навернешься – отлуплю!
Лина в ответ показала ему язык; у обоих явно улучшилось настроение.
- И вообще, - завершила Лина, - я ей расписание или где?!
- Вот именно! Мы методисты или как?! – поддержала ее Майя. Она сидела на столе вместе с Сашей, Ниной и Деньком. - Она меня вчера намеревалась в администрацию отправить с какими-то плакатами губернатору в подарок! После работы! Дескать, вам по пути, зайдите! Ага! По пути, как же! Да туда минут сорок ехать, а потом еще пешком полчаса! А сами плакаты вы видели?! – она закатила глаза. - Это же ночной кошмар дальтоника – в самый раз для губернатора! Леопёрдовна, небось, сама рисовала!
- А мне она вынесла последнее предупреждение, - меланхолично сообщил Денек. - Хотела, чтобы я в компы датчики вставил, чтобы регистрировали запах табака или перегара от студентов и прилюдно их стыдили.
- Ну, и что ты ей сказал? – с любопытством покосилась на него Нина.
- Правду, - отозвался Денек, перевоплощаясь в Улыбку крысы Шушеры. - Что это – бред сивой кобылы. Вот она мне и говорит, мол, третье и последнее мое предупреждение, не сметь, твою маму, со мной такими словами разговаривать. А я отвечаю: а вот мое вам восьмое китайское предупреждение - компы и так на ладан дышат, и если над ними еще и такие опыты ставить, загнутся на фиг!
- Почему восьмое? Да еще и китайское? – поинтересовалась Тоня.
- А потому, что на других языках все предупреждения закончились! – ответствовал Денек, задумчиво покачивая ногой.
Когда народ отсмеялся, слово взяла профессор Макгонагл.
- У нас очень тесные помещения и всегда шумно. К сожалению, этого трудно избежать в наших условиях и со многим приходится мириться. Но Ангелина Леонардовна со своим мегафоном и милой привычкой занимать без спросу чужое рабочее место… Это, знаете ли, несколько чересчур!
- Да где она вообще взяла этот проклятый матюгальник?! – в сердцах воскликнула Саша. - Мы уже сколько раз хотели его спереть и выкинуть куда-нибудь, да только она с ним ни на минуту не расстается!
- Она его на барахолке приобрела, - мрачно отозвалась Майя. - Все, помню, говорила, что опытный педагог никогда не повысит голос! Он воспользуется для этого мегафоном! Вот и пользуется! Инфекция, блин…
- Какая еще инфекция?! – Макгонагл изумленно подняла брови.
- Ну не называть же ее прилюдно заразой! Хотя стоило бы.
- Итак, - подвел итоги Снейп, - она достала уже всех без исключения. Всем и каждому умудрилась насолить, так или иначе. Вдобавок, она мешает нам работать. Добиться ее увольнения мы не можем – директор ее весьма ценит и считает незаменимым работником. Значит, остается один выход – делать ей гадости исподтишка, маскируя под естественные причины. Это, во-первых, займет ее время, так что на различные авантюры его не останется. А, во-вторых, может быть, она захочет уйти отсюда, раз уж тут у нее так много неприятностей.
- И с чего начнем? – спросила Саша, переглянувшись с Ниной.
- С матюгальника! – кровожадно прошипела Лина, подавшись вперед и ухватившись за Олеся, чтобы не упасть. - Давайте его суперклеем намажем, пусть Леопёрдовна в наморднике походит!
- Нет, это банально, - подумав, качнул головой Снейп. - Но запомнить стоит, может пригодиться. У кого еще предложения?
- А может, накрасить его чем-нибудь? – предложила Саша. - Чем-нибудь поярче, там, губной помадой? Поорет в мегафон и уделается вся?
- Нет, - поджала губы Маргарита Леопольдовна. - Она и сама с этим прекрасно справляется! Никто даже разницы не заметит!
- А если не помадой, а краской? – задумчиво спросила Майя.
- Какая разница? Все равно не видно будет! – пожала плечами Нина.
- Синей краской! – безмятежно улыбнулась в ответ Майя. - Или черной. Леопёрдовна, конечно, пугало пугалом, и цвета сочетает так, что даже Пикассо рехнулся бы, но такой помадой она все-таки не красится!
- Это не будет похоже на случайность. Тут диверсия на лицо! – возразил Денек. - А если ей в сумку электронную мышку запихать?
- Ага! Ты еще скажи – бешеный компьютерный чип! – фыркнул Вольдемар. - Электронная мышь сама в сумку не залезет!
- Значит, - подвел итог Владя, - нужна живая!
- Очень хорошо! – профессор Снейп поднялся с табурета. - Пункт первый – все ловим мышей! И нечего ржать – это не так-то просто!
- Да чего тут сложного, – пробормотала профессор Макгонагл, мечтательно улыбаясь. - Вот не схарчить ее потом… да, вот это трудно! А поймать-то – пустяки.
- Замечательно. Как только добудем живую здоровую мышь, - Северус особо подчеркнул три последних слова, - начнем операцию «Визг»! А теперь – все свободны


С момента тайного совещания прошло около недели. Все было готово к проведению диверсии. Заговорщики снова собрались в подсобке, дабы окончательно утвердить план действий.
- Итак, начнем! – Снейп поднялся с места и заложил руки за спину. - Вопрос первый: ключи от кабинета Леопёрдовны добыть удалось?
- Сделали! – отозвался Марик, с трудом вынимая из кармана здоровенную связку ключей. - Седьмой, восьмой и тринадцатый пришлось заменить отмычками, но это ничего.
- Двери открыть сумеете?
- А как же! – Марик ухмыльнулся с явным удовольствием. - Уже опробовали!
- Отлично, - кивнул профессор. - Вопрос второй: как отвлечь Ангелину Леонардовну от ее кабинета на достаточно длительный срок?
- У нее занятия на площадке «Альфа»! – бодро отрапортовала Лина, шлепнув по ладони своим блокнотом. - Четыре пары!
- А на всякий случай мы ее метлу подпортим! – добавила Нина, многозначительно продемонстрировав большие садовые ножницы. - Спишем на вандалов, будем долго чинить!
- Замечательно! Вопрос третий и самый важный: живая мышь в наличии есть?
Олесь и Лина неуверенно переглянулись, Денек преувеличенно внимательно изучал замызганную стену, Владя ковырял носком ботинка грязный пол, Вольдемар смущенно чесал в затылке. Профессор Макгонагл обеспокоено поерзала на своем ящике и проговорила:
- Видите ли, Северус… Мышь… с мышью не получилось…
- Что значит – не получилось?! В таком случае, что мы все здесь делаем?! Если мышь достать не удалось…
- Ну, не совсем не удалось, – замялась Минерва.
- И не совсем мышь! – уточнила Лина.
- Неужели крыса?! – изумилась Майя. - А я думала, мы всех вывели!
- Не крыса, - вздохнул Олесь и кивнул ребятам. - Парни, доставай!
Марик и Владя выудили из-под стола изрядный картонный коробок, перевязанный шпагатом. Аккуратно распутали узел, открыли коробку и поставили на пол посреди кладовки.
- Вот…
Народ с интересом потянулся к картонке. Саша присела на корточки, заглянула внутрь… и с визгом отпрянула прочь! В коробке что-то грозно зашебуршало и из-под крышки показалась длинная зеленая морда длиной не менее двадцати сантиметров!
- Мамочки! Крокодил! – охнула Маргарита Леопольдовна, хватаясь за сердце. - Где вы его взяли?!
- В зоомагазине, - вздохнул Денек, глядя на возящегося в коробке зеленого гада со сдержанным отвращением. - Мышей в продаже нет, крыс тоже, даже хомячков и морских свинок не продают! Не модно, видите ли! Пришлось вот эту… это… короче, его купить. Думаю, Леопёрдовне в самый раз!
- Да вы офонарели все! – взорвался Снейп. - Это же крокодил! Если я не ошибаюсь, в России водятся белые медведи, а крокодилов нет! Это что, по-вашему, естественно – крокодил в лесу?!
- Да у нас в бункере что угодно будет естественно! – фыркнул Олесь. - Черти есть, многоножки тоже, плесень, мухоморы всякие… Почему бы и крокодилам не завестись? Вдобавок, крокодил - это ведь не мышь. Намного более впечатляюще!
- И вообще, зря, что ли, мы с ним возились?! – возмущенно добавил Марик, нервно поправляя бинты на пальцах. - Нам в зоомагазине его в бумажный пакет засунули! А мы, как дураки, взяли! А он, гад, прожрал бумагу и вылез!
- И хорошо, что мы уже в бункере были! – добавил Олесь, потирая забинтованную щиколотку. - Если бы в автобусе, не знаю, что бы с нами было!
- С нами – то же, что и сейчас! – уточнил Денек, демонстрируя исцарапанные ладони. - А вот окружающие точно не порадовались бы!
- Да мы и не радовались! – устало вздохнула Лина, возведя глаза к потолку и очень похоже копируя выражение лица кающейся Марии Магдалины.
- Мы за ним по всему бункеру гонялись! – доложил Владя, пряча под стол ноги в искусанных ботинках. - Шустрый, зараза, как… как зараза! А потом морду ему скотчем заматывали, чуть не рехнулись!
- Угу, - согласно кивнул Денек. - Он нас всех перекусал, хвостом синяков наставил, царапался хуже кошки. Я его обратно не понесу!
- Ладно, - профессор раздраженно махнул рукой, - сунем ей крокодила! И пусть делает с ним, что хочет! Всё, все свободны!
- Ой, что-то у меня предчувствие нехорошее, – почти неслышно пробормотала Майя, выходя из кладовой. - Что-то будет, вот увидите!
- Не каркай, Майка, хуже уже не будет! – утешила ее Лина, выбираясь следом под руку с Олесем.
- Вот этим и отличается оптимист от пессимиста: оптимист говорит, что хуже уже не будет, а пессимист утверждает: «Будет, будет», - Олесь, как и Майя, любил пошутить.
- Вот-вот, - вздохнула Лина. - Пойдемте, что ли?
- Пошли! Поживем – увидим!
- Доживем – узнаем! – эхом откликнулся Марик, вышедший следом.
- Выживем – учтем! – заговорщицки переглянувшись, хором заключили девчонки, и компания потянулась к полутемной лестнице, ведущей наверх.


Как назло, подложить зубастое зеленое чудовище в сумку Леопёрдовне на следующий день не удалось: заместитель директора по воспитательной работе решила, что нужно брать воспитание студентов в свои цепкие руки, умотала с ними на экскурсию в заполярный круг, но обещала вернуться через неделю. В результате маленький, но прожорливый крокодильчик поселился под столом в тесной каморке на площадке «Дельта». Сказать, что брать с собой злобного жильца ребята не хотели, значит, не сказать ничего. Но волею судеб и жребия новый обитатель бункера сидел возле обогревателя, грозно поглядывая хитрыми блестящими глазками на своего обидчика. Двигаться змееныш – а именно так окрестили его все принимавшие участие в операции «Визг» – не мог, потому как был схвачен, скручен, перевязан широким скотчем и брошен в коробку из-под бумаги. Уже ко второму дню пребывания в неволе рептилия поняла, что свободы в ближайшее время ему не видать, и притаилась в ожидании процесса кормления.
Кстати говоря, указанный процесс был сопряжен с изрядными трудностями. На зеленом гаде был импровизированный намордник из скотча и проволоки. Чтобы накормить милого зверька, следовало снять с него это жутковатое сооружение и забросить в распахнутую зубастую пасть что-нибудь съестное. Но мерзкая тварюшка почему-то считала, что чипсы невкусные, бананы ей не нравятся, а колбасой можно только отравиться и в меру сил пыталась разнообразить свой рацион, откусив пару-тройку пальцев.


- А-А-А-А-А-А-И-И-И-И-И-И-И!
Дикий крик, раздавшийся ни с того ни с сего, застал всех врасплох. Народ повскакивал со стульев и чохом ломанулся на звук. Как выяснилось, вопль принадлежал Ядвиге. Бедняжка стояла на стуле и отчаянно визжала. А причиной столь неадекватного поведения был ни кто иной, как Грызли – любимый крокодил Леопёрдовны.
К отчаянию своих коллег Ангелина Леонардовна не только не испугалась подложенной в ее стол зловредной рептилии, но пришла в самый бурный восторг. Она моментально возлюбила крокодила всем сердцем, на что тот отвечал хозяйке полной взаимностью, видимо, почуяв родственную душу. Как следствие, взбалмошная воспиталка таскала его с собой везде и всюду, словно комнатную собачку. Но, поскольку Грызли был представителем совсем другого вида, он стал для Леопёрдовны самым верным и понимающим товарищем и настоящим проклятием для всех остальных!
Чешуйчатый паршивец оказался злопамятным и зловредным, отлично запомнил всех, кто лишал его свободы, и мстил, невзирая на лица. Впрочем, и те, кто ничего плохого ему не делал, не были застрахованы от его пакостей. В первый же день пребывания в Академии в качестве любимого питомца Леопёрдовны он испортил две мантии, десять пар обуви, изодрал четыре пачки бумаги, изжевал все мусорные корзины и слопал четыре клавиатуры. Сказать, что эта тварь была прожорливой, значит, ничего не сказать. Змееныш оказался на диво шустрым, крайне шкодливым и без малейшего вреда для здоровья жрал абсолютно все, до чего могли дотянуться его острые зубки.
В данную минуту он кровожадно крутился возле стула, на который взгромоздилась Ядвига. В зубах у него болтался обрывок пестрой ткани, медленно, но верно втягивающийся в пасть. Обрывок этот совсем недавно был воланом на новой юбке Яды. Но зубы борца с новациями в одежде превратили эту модную юбку в еще более модный пояс. А теперь вредная пакость отчаянно стремилась сожрать и его! А так же все, на что была надета юбка, то есть Ядвигу целиком. К счастью, стул был достаточно высоким и не позволил крокодилу осуществить заветную мечту. Но он старался!
- У-у-убери-и-и-те-е-е-е его-о-о-о-о-о-о-о-о-о-о-о! – бедняжка Ядвига закатила форменную истерику и, стоя на стуле, проливала потоки слез пополам с тушью прямо на крокодила. Тот блаженствовал.
- Опять эта тварь! – Саша возвела глаза к потолку. - Господи, ну когда же это кончится!
- То ли еще будет! – утешила ее Майя, вытаскивая из шкафа веник. - Знаете, что это за гадость?
- Крокодил, конечно, что же еще! – фыркнула в ответ Нина, наматывая на швабру тряпку.
- Это не просто крокодил. Это, чтоб вы знали, нильский аллигатор!
- Ну и что? – полюбопытствовала Лина.
- А то, что они достигают в длину шести метров!
- Сколько?! – Нина уронила швабру, а Яда перестала визжать.
- И живут они семьдесят лет! Так что скучать нам не придется! - безжалостно добавила Майя, поправляя болотные сапоги и направляясь к крокодилу. Она шлепнула его веником:
- А ну, вали отсюда!
Крокодил шарахнулся и попытался спрятаться под стул, чтобы потом без помех продолжить охоту. Но под стулом его достала швабра.
- Брысь, пакость водоплавающая! – Нина была настроена решительно, а те, кому оружия не досталось, похватали книги, папки, рулоны ватмана и вообще все, что было под рукой.
Змееныш исподлобья оглядел поле боя – расстановка сил была не в его пользу.
- Проваливай, кому сказано! – строго проговорила Майя, шуганув пакостника еще раз. - Пожрал – и хватит, больше тебе здесь ничего не обломится!
Поразмыслив, Грызли решил отступить, не забыв, конечно, сделать себе заметочку на память: О-ТОМ-СТИТЬ! Потом как-нибудь. Но непременно!
- Что значит – пожрал, что значит – пожрал?! – зарыдала Ядвига, с помощью Денька сползая со стула. - Он мою новую юбку испортил! Что теперь делать?!
- Скажи спасибо, что только юбку, - хмыкнула Лина, бдительно наблюдая за тем, как крокодил бодро потрусил к выходу, весело встряхивая цветной лоскуток.
- Да что ты понимаешь?! Он же не тебя раздел! – взвизгнула Яда, суетливо ощипывая с юбки торчащие нитки.
- Да?! А это ты видела? – отозвалась Лина и стащила тяжелые кирзовые сапоги сорок пятого размера. Под ними обнаружились ажурные босоножки в стиле авангард.
- Красивые, - Ядвига малость подуспокоилась и проявила интерес. - Где ты их покупала?
- Еще вчера это были закрытые кожаные туфли, - мрачно сообщила ей Лина, снова натягивая сапоги, - Но эта поганая тварь преобразила их в босоножки. Причем прямо у меня на ногах!
- Офигительно, - обреченно вздохнул Марик, уныло разглядывая железные ботинки от рыцарских доспехов, надетые поверх его обуви. - Мало нам было Леопёрдовны, так вот теперь еще и этот кусачий паразит!
- А самое главное – винить некого! Мы ведь сами его подкинули! – мрачно отозвался Денек, неуклюже переступая в огромных унтах.
- ГРЫЗЛИЧКА! – ликующий вопль, раздавшийся в коридоре, исторг общий стон у всех находящихся в помещении – это Ангелина Леонардовна встретила своего любимчика и теперь всецело предавалась восторгу. - СОЛНЫШКО МОЕ ХВОСТАТЕНЬКОЕ, ЛАПУСЕЧКА ЗЕЛЕНЕНЬКАЯ!
Ее радостным крикам вторил счастливый крокодилий хрюк. Денис, потихоньку выглянувший в коридор, доложил:
- Обнимаются, как ближайшие родственники.
- Теперь понятно, какой породы у нас Леопёрдовна! – желчно добавила Лина. - Я всегда подозревала, что она – не человек!
Мгновение спустя Денек отпрянул от дверей и старательно сделал вид что он – стенка. Причина была очень даже веской – Ангелина Леонардовна, ввалившаяся в комнату в обнимку с крокодилом. Грызли радостно повизгивал, облизывал хозяйку и усиленно вилял хвостом.
- Ути-пути, моя крохотулечка! – ворковала Леопёрдовна, нежно прижимая крокодила к обширному декольте. - Играешься, деточка?
- Он не играет, а жрет! – со слезами воскликнула Ядвига, одергивая погубленную юбку, - Видите, что он натворил?!
- Чем бы дитя ни тешилось, лишь бы не вешалось! – беспечно отмахнулась Леопёрдовна, баюкая свою любимую зверушку. - Он же маленький, ему развлекушечки нужны, для гармоничного развития. Пойдем, мой милипусичек, мамочка тебе покушать даст! – с этими словами она вышла, унося с собой крокодила.
- Горилла идет, крокодила ведет! – пробурчал себе под нос Владя, с чувством захлопывая за ними дверь.



Пожалуйста, оставляйте отзывы, а то складывается впечатление, что никто ничего и не читает...



Глава 12

Глава 12
Министерское тестирование, или чудеса на виражах


Одним из обязательных этапов прохождения любым учебным заведением аттестации была проверка остаточных знаний. Во время этой процедуры студенты должны были продемонстрировать, насколько хорошо они в свое время выучили тот или иной предмет. Академия исключением не являлась. О тестировании узнали заранее, примерно за три года до предполагаемого события. А посему волей любимого всеми сотрудниками директора готовиться к нему решили с первого же дня.
Для начала обзвонили коллег по несчастью, уже прошедших нелепую процедуру. На основании их рассказов составили списки тестов по каждому направлению. Списки получились совершенно разными, потому как ответственные сотрудники связывались с филиалами Академии по всему миру; долгое время никто не мог понять, зачем российским студентам сдавать «Колдовство Новой Зеландии в средние века», «Теорию и практику человеческих жертвоприношений в магии Вуду» и «Изучение тасманийского дьявола в естественных условиях обитания».
С горем пополам с дисциплинами определились; стали думать о техническом обеспечении. Для этого выписали из Южной Африки пиратскую копию тестовой базы Минобразования, так называемый черновой (Мы бы даже сказали, чернушный! – Прим. замороченных тестами авторов) вариант. К вящему изумлению «академиков» часть заданий оказалась на ломанном староанглийском, часть – на давно забытом французском; процентов тридцать вопросов были написаны на языке африканских пигмеев. На этот раз за перевод не взялся никто, поэтому пришлось воспользоваться услугами новейших технологий и пропустить текст вопросов через компьютерную программу-переводчик. То, что получилось в результате, можно было смело посылать в любой юмористический журнал либо в сборник головоломок. Тексты вопросов и ответов видоизменились настолько причудливо, что все просто диву давались. Например, ответом на вопрос «Как обновить антивирусную программу Doctor Weber?» в оригинале была рекомендация разархивировать новые файлы антивирусной программы в папку Dr Web, находящуюся в Program Files. После перевода со старофранцузского эта фраза приобрела совершенно непредсказуемое значение: «Раз архив акция, то свежий филе противогриппозная папка для бумаг у Доктора Веб, живущий в Программы Филейные части». Это было самое безобидное из того, что выдал электронный переводчик. Вместо вопросов, в первоначальном варианте написанных на языке африканских пигмеев, взору измученных сотрудников предстала цепочка древнеегипетских иероглифов. Немногим лучше дело обстояло с ломанным английским, но и здесь качество перевода не радовало. А посему пришлось срочно добывать европейскую копию, не имеющую отношения к африканскому континенту. Поиски осложнялись нерушимым принципом руководства: экономика должна быть… ну, вы поняли. Так что после долгих усилий удалось достать вариант на украинской мове. Эта копия оказалась куда ближе к реальности. Но, как водится, не совсем – истина по-прежнему шаталась где-то рядом.
Сделаем небольшое лирическое отступление. Дело в том, что украинский язык очень красив и напевен. Но многие слова и выражения, звучащие на русском языке серьезно и даже сурово, на украинском становятся просто курьезными, притом не всегда понятными. К примеру, далеко не все знают, что «сексуальный маньяк» в переводе на мову будет «злыдень писюнявый», «Кощей Бессмертный» - «Чахлик Невмерущий», «мишка косолапый» - «медведик клищеногий». А пламенный революционный призыв «Пролетарии всех стран, объединяйтесь!» мутирует в «Голодранци усих краин, до кучи – гоп!» Так что сотрудники Академии немало посмеялись и помучились, переводя тестовые задания.
Когда с этим, наконец, справились, проявила себя еще одна, куда более насущная проблема. Выяснилось, что жалкие остатки полученных когда-то студентами знаний были совершенно мизерны. Так что полагаться на студиотов сотрудники Академии даже не предполагали. То, что студентам придется оказывать всевозможное вспомоществование, никто и не сомневался. Вот только как это сделать? Ведь комиссия дремать не станет и вряд ли пожелает закрыть глаза даже на мелкие нарушения. А нарушения предстояли совсем не мелкие. Сотрудники Академии потеряли покой и сон, ломая головы, как провести тестирование и при этом, с одной стороны, не вызвать нареканий проверяющих, а с другой – все-таки его пройти.
Дабы попытаться найти разрешение этой скользкой проблемы, был создан настоящий консилиум. Поскольку сдавать тесты студентам предстояло на компьютерах, сперва поступило предложение перепрограммировать компы так, чтобы они сами отвечали на все вопросы. А студентам осталось бы с серьезным видом держаться за мышку и не забывать морщить лоб, изображая умственные усилия. Однако эта идея себя не оправдала. Перепрограммированный на пробу компьютер все время орал на студента: «Не жмакай мышку! Не мацай клаву! Грабли убери, придурок, все равно ни хрена не знаешь! Отвали вообще отсюда, сам все сделаю, без сопливых!» Заткнуть всезнающий комп удалось только после того, как Денек пригрозил ему полным форматированием.
Забив на технический вариант решения проблемы, стали действовать по старинке, попытавшись снабдить студентов бумажными шпаргалками. Для этого штатные сотрудники, распределив дисциплины, забрали вопросы домой и за несколько бессонных ночей вдоль и поперек перелопатили бесчисленные энциклопедии в бессмысленных поисках. Ответы обнаружились в интернете наряду с ответами на модульные и экзаменационные тесты по подсказке коллег из соседнего филиала. Уровень знаний сотрудников при этом резко вырос, а вот студенческой братии не помог: как говорится, рожденный ползать...
После продолжительных споров приказом директора решили бедолаг-студиотов на полном серьезе гонять в компьютерные залы на тесты-тренинги, усиленно пугая грядущим тестированием и налагая на прогульщиков совершенно драконовские взыскания. Тестирующихся снимали с лекций, расписание спешно перекраивали и отправляли на тренировочные занятия, грозив исключением в случае непосещения. Однако меры, применяемые администрацией, действовали не всегда, а профессора Снейпа с его чудодейственным «Морсмордре» в те времена в Академии еще не было.
Помимо неявки студентов, на пути добросовестной подготовки стояли и другие препятствия: чрезмерная загруженность компьютерных залов, дышащая на ладан техника, разгильдяйство некоторых преподавателей и сотрудников, абсолютно дикая ахинея вместо заданий. Замороченные студенты подчас не знали, куда им идти, зачем, и кому все это вообще надо.


Время шло, подготовка к министерским тестам длилась и длилась, а самих тестов никак не предвиделось. Мало-помалу все расслабились. Кураторы гоняли своих подопечных на соответствующие занятия с все меньшим прилежанием, а главные действующие лица и вовсе послали тесты, игнорируя их едва ли не больше, чем видеолекции по физкультуре (Видеолекции по физкультуре – это нечто неописуемое! Приличными словами. – Прим. авторов).
Разумеется, когда великий час приблизился вплотную – а произошло это примерно на третий год подготовки к самим срезам, - это стало для всех настоящим потрясением. Иными словами, зима как обычно настала внезапно – в декабре. Как только администрация филиала получила извещение о том, что пресловутое министерское тестирование состоится через пять дней, выяснилось, что, вообще-то, ничего еще и не готово. Компьютерный зал находился в процессе очередной профилактики, студенты о тестировании почти ничего не знали и боялись не больше, чем какой-нибудь буки или бабайки. Соответственно, явка на занятия была совершенно безобразная, зачастую просто никакая. А между тем, стопроцентная явка на министерское тестирование являлась одним из основных критериев оценки, выставляемой институту комиссией. Надеяться, что студенты обеспечат столь высокий процент, было бы наивно, так что все сотрудники Академии впали в транс. Однако возможности долго находиться в состоянии священного отупения у них не было. Долгожданное событие приближалось неотвратимо, и нужно было что-то делать. А посему подготовка к срезам на остаточные знания вышла на новый виток и начала со скрипом набирать обороты.
Компьютерный зал спешно приводили в рабочее состояние, используя все подручные средства. В частности, вместо почивших от старости мониторов к компам присоединяли не менее старые, но еще работающие малогабаритные телевизоры. Лина и Люда получили задание максимально использовать все площади для назначения тренингов. В результате вся техника (равно как и персонал) работала в четыре смены – утром, днем, вечером и ночью. Кураторы, вдохновленные примером профессора Снейпа, начали усиленно применять Черную метку, чтобы заставить студентов приходить на занятия. Благодаря их совместным усилиям посещаемость заметно улучшилась, почти достигнув вожделенных ста процентов.
Но и здесь ушлые русские студентусы нашли способ, позволяющий преодолеть мощный зов заклинания. Способ оказался очень простым, но доступным не всякому – напиться до положения риз. В результате происходила дезориентация в пространстве и времени и человек просто не мог быть вызван куда-либо, потому как совершенно не соображал, где, собственно, находится. Так что теперь некоторые студенты с жаром предавались любимому пороку – пьянке, – совмещая приятное с полезным. Таких изобретателей оказалось сравнительно немного, около пяти процентов от общей численности. Но в масштабах всей Академии, где учились почти три тысячи студентов, это была довольно весомая цифра.
На очередной внеочередной планерке вынесли предложение замаскировать под нужных непутевых студентов ненужных путевых, и, снабдив их поддельными документами, заслать сдавать тесты вместо собратьев-раздолбаев. Но на пути этого простого и элегантного выхода стояла прочная стена: никто не знал, какие именно группы будут тестироваться и когда. Собрать следовало всех, а уж потом приезжая комиссия выберет тех, кого следует подвергнуть проклятию… проверке. Тем не менее, гримировальные принадлежности не стали прятать далеко, да и бланки для поддельных студенческих билетов заготовить впрок не поленились, мало ли что.
Как выяснилось позднее, не напрасно. Кого именно будут тестировать, сотрудники Академии узнали примерно за сутки до проверки. А узнав, схватились за голову – по закону подлости, из каждой группы выбрали всех самых тупых, безмозглых и непунктуальных! И если собрать их худо-бедно еще могли, то сдать тестирование почти все избранные по определению были не способны. Так что за двадцать четыре часа предстояло найти решение новой непростой проблемы – как помочь балбесам сдать тесты, если:
а) вышеупомянутые балбесы ничего не знают;
б) знать что-либо в принципе не желают;
в) воспользоваться шпаргалкой не сумеют ввиду отсутствия природных способностей, даже если там отметить все верные ответы разноцветными фломастерами;
г) многие из них в глаза не видели компьютера и боятся брать в руки мышку, полагая, что из-за угла выскочит взбесившаяся кошка.
Все вышеперечисленное делало задачу почти неразрешимой. Но «академики», закаленные разнообразными абсурдными ситуациями, на которые была столь богата их жизнь, сдаваться не собирались. Посовещавшись, решили втихаря помогать студентам по локальной сети. Вертели эту идею и так, и эдак – ничего лучше не придумалось. Плюнули и начали осуществлять. Для этого в компьютерном зале приспособили пару крохотных помещений, до сих пор использовавшихся в качестве кладовых и каптерок. Там за ночь установили компьютеры с выходом на все учебные терминалы и ответами на вопросы по всем предметам. Теперь, сев за любой из компов, можно было свободно манипулировать учебными машинами, так что утро сотрудники отдела ТСО встретили с чувством выполненного долга и приступами внезапной зевоты.


Долгожданный день наступил, ознаменовавшись тем, что всех тестируемых выстроили в коридоре и пересчитали по головам. Не хватало пятерых, одним из которых, разумеется, числился все тот же Ядный. Очевидно, эти пятеро были не в курсе, что нажираться до поросячьего визга с утра пораньше – дурной тон. Кураторы, не долго думая, выдернули из толпы студентов, не занятых на срезах, отдаленно похожих на пропащих, шустро их загримировали, всучили каждому поддельный студенческий билет и строго-настрого приказали выучить имя и фамилию, там означенную, пригрозив отдать на растерзание профессору Снейпу, если вдруг посмеют свой «псевдоним» забыть. Угроза подействовала – к девяти часам, на которые было назначено начало тестирования, свое второе имя запомнили все. Причем настолько твердо, что и неделю спустя иногда путали, как же их на самом деле зовут.
Одновременно с построением студенческой братии у входа в крошеные каморки проходила еще одна, малочисленная, но от этого не менее важная перекличка. Дежурившие там сотрудники раздавали поддельные бейджики учебных менеджеров специально приглашенным преподавателям, призванным помочь в трудную минуту. Чуть поодаль последний инструктаж проходили назначенные на дежурство в коридорах методисты. Придуманная накануне система связи (мобильные самолетики, зачарованные на быстрый поиск адресата) была призвана предупреждать ответственного за компьютерный зал о приближении представителя комиссии. Всего залов было три, в разных зданиях, как можно дальше друг от друга. Сделали это намерено, обеспечив таким образом необходимое для наведение порядка и дисциплины в зале время. Отдел кадров и бухгалтерия полным составом были направлены в лицейскую столовую на приготовление изысканных блюд на радость Министерской комиссии. Незадействованные в процедуре тестирования никаким образом сотрудники делали вид, что ничего особенного не происходит, создавая традиционную видимость активной деятельности.


Кошмар начался в начале десятого утра. Подопытных кроликов разогнали по местам и велели сидеть тихо и не высовываться, что те и делали, разглядывая окружающий мир остекленевшими глазами, не в силах даже представить, что сейчас с ними будет. Председатель комиссии дала отмашку – тесты загрузили, и веселье началось!
Студиозы дрожащими руками потянулись к мышкам, с недоумением вглядывались в ровные строчки заданий, появившихся на мониторах, иногда узнавая знакомые буковки. В это время в тщательно замаскированных кладовках в полной боевой готовности находились преподаватели и штатные сотрудники Академии, худо-бедно подтянутые по всем дисциплинам ночными бдениями за книгами. Подпольная деятельность по вытягиванию за уши студентусов-оболтусов не заставила себя долго ждать. Управление компьютерами решительно перехватывалось, ответы проставлялись сами собой. Но то ли впопыхах, то ли намеренно, о причинах столь странного поведения компов студентам никто не сказал. В результате то и дело с разных сторон доносились возмущенно-растерянные возгласы недоумения.
- А у меня мыша взбесилась! Сама по экрану бегает!..
- А моя на вопросы отвечает!
На что следившие за процессом методисты отвечали:
- Какой компьютер? 27? Положи мышку и не трогай, за тебя все сделают! Не трогай мышу, тебе сказали!
Понятное дело, трех компов, подключенных в каморках к локальной сети и шпаргалок хватило не на каждого. Поэтому, дождавшись ухода представителя комиссии в другой зал, по рядам ходили учебные менеджеры, которые хоть немного соображали в сдаваемых дисциплинах. «Теория магического права» досталась Майе; сменившее ее «Магимагическое моделирование трансфигурирующих систем» перешло Олесю; «Экономические теоретико-практические начала анализа и статистики заклинаний» пришлось делать Саше.
Первый день пролетел, как летит время в приватных разговорах. За час до окончания и без того ненормированного рабочего дня стал известен перечень дисциплин на день второй. Главный сюрпризом оказалась «Стилистика заклинаний на русском языке» – единственный учебный предмет, упущенный во время подготовки, когда составленный список не проверялся в надежде на три традиционных русских кита раздолбайства. Как выяснилось, не авось, определенно не небось, и уж совсем откровенно накося выкуси. Срочно собрали сотрудников, хоть немного разбирающихся в стилистике, среди которых оказались Динь Динь, Лина, Ульяна, Янина, сама Нонна Вениаминовна и даже (!) Леопердовна, утверждавшая, что в недалеком прошлом преподавала русский язык в средней школе (Рассказывать, как коллеги готовились к предстоящему тестированию под руководством замдирповоспраб, или сами догадаетесь? – Прим. авторов).
Следующим утром, получив последние наставления, сотрудники рассредоточились по компьютерным залам. Они метались туда-сюда, отчаянно стараясь поспеть везде. Система связи работала без заминок; прятаться в каморках пришлось всего пару раз, потому как комиссию полным составом увели обедать вчерашними пельменями. За отведенный на тестирование час каждый из «помощников» умудрился решить около десяти вариантов. Кое-где с ответами даже переусердствовали.


Вечером второго дня председатель комиссии величественно объявила, что тестирование филиалом пройдено. На «академики» умотались настолько, что даже не сумели толком обрадоваться. Их интересовало только одно: убраться, наконец, домой и рухнуть в постель.
Вскоре после успешно завершенного министерского тестирования на информационном стенде появился список сотрудников, которым за активное участие была вынесена благодарность. Народ отнесся к этому скептически, и не зря. Как выяснилось, в список попали далеко не все участники, а также немало было тех, кто не имел к тестам никакого отношения. Почему-то никто сему факту не удивился. Потому как уже давно в Академии было известно, что каждое серьезное дело непременно оканчивается наказанием невиновных и награждением непричастных.


Глава 13

Здравствуйте, дорогие наши читатели!
Представляем следующую главу с очередными событиями, происходившими в Академии. Надеемся, вам понравится…


Глава 13
К сожалению, День рождения


- Профессор, с вас тридцать рублей! – заявление Маргариты Леопольдовны Снейпа удивило и не порадовало.
- С какой это стати?
- Как с какой? У Эдуарда Игнатьевича день рождения в четверг! Нужно подарок покупать…
- Ну, и при чем тут я? Пусть этим озаботятся его родственники. Если не ошибаюсь, отсутствием средств они не страдают!
- Да, конечно, но, - замялась Маргарита Леопольдовна, - то будет подарок от родных. А это – от коллектива. Мы ведь должны выразить уважение…
- Очень любопытно! – Северус оскалился в нехорошей улыбке. - Значит, уважение?
- Ну… да. Я хочу сказать… так принято…
- Понятно, - профессор порылся в кармане, выудил три смятых червонца и протянул коллеге. - Возьмите. С уважением!
Маргарита Леопольдовна смущенно пробормотала слова благодарности и поспешила ретироваться. Снейп проводил ее мрачно-сочувственным взглядом и пробормотал:
- Уважение… Нет, ну надо же! – после чего углубился в работу.
В данный момент его внимание занимало письмо одного из студентов Академии. Студент находился, как принято говорить в России, «в местах не столь отдаленных», то есть, в каталажке. Но, судя по его письменным заверениям, полностью исправился и теперь жаждал учиться. Его письма очень походили на те эпистолы, которые зэки, соскучившиеся в однообразном заключении, писали наивным девицам, с теми же оборотами и клятвами в вечной любви. Профессор этим обещаниям ни на йоту не верил, но послания читал с интересом. Так что минут через десять он и думать забыл о Маргарите Леопольдовне и деле, с которым она к нему подходила.
Впрочем, вспомнить об этом ему пришлось довольно скоро. Собрав деньги со всех сотрудников на день рождения директора, Маргарита Леопольдовна пошла на второй круг. На этот раз собирали на свадьбу одного из методистов с площадки «Бета». Третьим заходом скидывались на крестины очередной внучки Эдуарда Игнатьевича. Но когда на четвертом кругу было решено сложиться на именины сизого голубя с площадки «Дельта», Снейп не выдержал:
- А может, мы сразу будем снимать сумму с заработной платы на нужды коллектива? – прошипел профессор, отсчитывая очередной тридцатник.
- Типун Вам на язык, профессор! – испуганно воспротивилась Майя. – И плесень на уши! Дай им волю, они нам вообще платить не будут, или как другие, продукцией зарплату выдавать.
- Это какой? – удивилась МакГонагл. – Дипломами, что ли?
- Ну, да. С приложением: «Без выпускника недействительно». Будем в переходах торговать, - отозвалась Лина, оторвавшись на минутку от своего любимого расписания.
- А бывали случаи? – с опаской поинтересовалась Минерва.
- Пока нет. Но все когда-то бывает в первый раз.


Полчаса спустя, подсчитав собранную сумму, Маргарита Леопольдовна принялась вслух размышлять, какой же подарок приличествует подарить руководителю. Как и следовало ожидать, вскоре в дискуссию был вовлечен весь штат, даже приехавшие в гости сотрудники «Дельты».
- А может быть, вазу? Такую, знаете, высокую, бронзовую. С крышкой. Помните, мы в магазине видели?
- Ну, да! И заодно билетик в крематорий! – откликнулась на дружественный призыв Майя, поднимая голову и откладывая в сторону карандаш. - Потому что это не ваза, а урна. Для праха!
- Майечка, зайчик, да что ты говоришь такое! Разве можно?
- Честное слово, урна! Я ценник прочитала и чуть не села: в сувенирном магазине на стеклянной полочке – фактически гроб!
- Боже, какой ужас! А что же тогда? Удочки?
- А что, он рыбалкой увлекается? – тут же оживился Полуэкт Полуэктович, яхтмен и страстный поклонник рыбалки. - Так я могу посоветовать!
- Нет, - разочаровал его Денек. - Не то, что не увлекается – он ее терпеть не может! А на рыбу у него вообще аллергия!
- А может, галстук? – задумчиво протянула Нина, вертя в пальцах ручку.
- Несколько банально, ты не находишь? – осторожно осведомилась Маргарита Леопольдовна, всегда больше всего боявшаяся кого-нибудь обидеть.
- Да, наверное, - согласилась Нина. - Но ведь можно и не банальный какой-нибудь. Скажем, оранжевый с зеленой пальмой. Или черный с красными маками!
- Это уже будет подарок из разряда приколов, - заметил Олесь, присаживаясь на край Лининого стола. - Вряд ли ему это особо понравится!
- А ты сам предложи.
- И предложу! Давайте ему компьютерную игру подарим! Скажем, «Звездные войны-3»! И джойстик. А то он все пасьянсами убогими пробавляется. Пусть человек развлечется!
- Он нас не так поймет! – прыснула Лина. - Может, лучше подарить ему настольную лампу?
- Почему лампу?!
- А почему нет? Черную с матовым стеклянным колпаком, десятью режимами свечения, вентилятором и встроенным микрокалькулятором! Он ведь пока с ней разберется, нас трогать не будет.
- Она стоит вдвое дороже, чем мы собрали денег, - заметил Динь Динь, поправляя очки. - Может, лучше подарить ему новый русско-английский словарь с транскрипцией? Он вроде увлекается изучением английского…
- Ни в коем случае! – подскочила на стуле Ядвига. - Что вы, ни в коем случае! Он же опять всех заставит по тридцать три английских слова в день учить! Или Вы про зачет забыли, который мы все не сдали?
- Хороша ситуация, - подвела итог Янина, методист учебного отдела. - Деньги собрали, а как их потратить – не знаем.
- А может быть, - начала, было, Маргарита Леопольдовна, но не договорила – дверь с лязгом распахнулась, и на пороге материализовалась Ангелина Леонардовна собственной персоной! Все сразу как-то притихли и постарались слиться со стенами. Не получилось.
- Та-а-ак! А что это у нас тут за собрание нелигитимное в рабочее-то время, а? Что, понимаешь, за ёрш твою март?! – натужно-жизнерадостный вопль Леопердовны канул в безмолвие.
Отмалчиваться было невежливо. Кроме того, с воспитательши сталось бы смотаться к шефу и наябедничать на весь дружный коллектив.
- Видите ли, - робко отозвалась Маргарита Леопольдовна, - мы тут решали, что Эдуарду Игнатьевичу на день рождения подарить.
- А чего тут думать? Все ж просто, как вареный ёжик, дрын его чеши! – воскликнула Леопёрдовна, плюхаясь на стул и закидывая ногу в чулке со спустившейся петлей на ногу. - Я вот в магазине видала скульптурку эдакую для сада… Вот ее и подарить!
- К-к-к-к-к-какую скульптурку? – пролепетала Маргарита Леопольдовна, уже догадываясь, что ничем хорошим эта история не закончится.
- А вот такую! – Леопёрдовна вскочила, как на пружине, проворно влезла с ногами на стул и приняла очень причудливую позу. - Вот так и вот эдак! Белобрюхая такая, грабли – во, здесь вот так вот расщеперилась и шею тянет!
Присутствующие, увидев скульптуру в исполнении замдиректора по воспитательной работе, все, как один, вытаращили глаза и отвесили челюсти.
- Господи! – пискнула Майя, нервно протирая очки занавеской. - Вы хотите сказать, что видели изображение женщины в такой позе?!
- Какой еще женщины, едрен батон?! – обиделась Леопёрдовна, с грохотом спрыгивая со стула. - Цапли в брачный период!
- Мама, – беззвучно выдохнула Ульяна, медленно сползая под стол.


То, что переубедить Леопёрдовну не удастся ни за какие коврижки, поняли все и сразу. Оставалось только поехать и купить вышеозначенную цаплю или еще что-нибудь в этом роде. Наскоро проведенный Ниной сеанс ворожбы «Что? Где? Почем?», в котором та была непревзойденной мастерицей, показал, что в городе садовые скульптуры продают. Вот только их никто не покупает по причине дороговизны и крайнего безобразия.
- Бог мой, но ведь нельзя же дарить такой ужас! – всплеснула руками Анна Сергеевна, разглядев в открывшемся окошке информационного мини-портала чудовищную чугунную абстракцию, больше всего похожую на замороженную яичницу, воткнутую ребром в подтаявший брикет мороженого в сливочной вафле.
- Нельзя, - уныло согласилась Нина, щелчком пальцев переключая портал на другой магазин. - Но тут еще хуже.
- Н-да, - пробормотал Денек, бесстрастно рассматривая очередной скульптурный кошмар. - Может, нам просто купить центнер пластилина и сделать такое самим?
- Такое – не сделаем! – отрезала Майя, заглядывая в портал. - У нас слишком здоровая психика. Чтобы такое слабать, маньяком быть надо!
- Но не в Париже же подарок покупать! – в сердцах воскликнула Нина, снова щелкая пальцами. Портал переключился на Францию, показав магазинчик в предместье Парижа.
- А может, и в Париже! – протянул Олесь, через плечо Лины разглядывая появившиеся в поле зрения изящные фигурки нимф.
- А сколько такая стоит? – полюбопытствовала Лина, нагибаясь к окошку портала.
- Много, - тяжело вздохнул Марик. - Нам не по карману.
Нина пошевелила пальцами, настраивая портал, и в окне появились довольно грубые гипсовые поделки на неуклюжих постаментах с завитушками.
- Вот эти еще можно. Они как раз стоят столько, сколько у нас есть. Только деньги надо на евры перевести, – она взяла у Маргариты Леопольдовны собранную сумму и по пояс высунулась в Астрал. Минут через десять Нина выбралась обратно, сжимая в кулаке тощенькую пачечку европейской валюты. - Вот! И вот! – она разжала другой кулак, высыпая на стол горсть мелочи. - Теперь осталось только поехать и купить!
- А на чем поедем? Водитель в командировке. Может, кого из студентов попросить? – вслух размышляла Маргарита Леопольдовна, аккуратно собирая со стола деньги.
- А давайте Владю попросим! – с коварной улыбкой сказала Нина, заметившая сидящего в углу Владислава. - Он как раз сегодня при транспорте! – она имела ввиду ржавый пылесос, который, за неимением дорогостоящих метлы или ковра-самолета, служил Владе средством передвижения.
- А че… поехали, - Владя шмыгнул носом и поднялся. Маргарита Леопольдовна в сопровождении Нины и Миры споро отбыла во Францию.
- Да-а-а-а… Ничего себе – красотка. Хотя конечно, если выбирать между ней и атомной войной…
- Но только если атомной войной! Больше ничего сравнения не выдержит!.. Лина, посмотри ярлык – как это чудовище называется? Медведь, держащий в объятиях задушенного им лешего?
- Не-а. Это белочка с бельчонком.
- Да ну?!
- Знаю, что не похоже! Но так написано.
- Ну, и ладно. Все не цапля в брачный период…


День Рождения шефа приблизился вплотную и НАСТУПИЛ! Как водится, на головы подчиненных. В честь праздника было решено дать банкет. То есть шведский стол, поскольку достаточно большого помещения, чтобы всех усадить, в Академии не было, и всем, включая именинника, приходилось есть стоя. В помещении методистов сдвинули вместе три стола, спешно освободив их от компьютеров, папок и прочего хлама, чтобы обеспечить хоть какое-то пространство для празднования. Гортензия Никаноровна, супруга новорожденного, съездила на рынок в сопровождении водителя и привезла несколько мешков с продуктами: рыбой, колбасой, ветчиной, зеленью, овощами, фруктами, напитками спиртными и не очень. Там было буквально все! Даже анчоусы. Даже маринованные каперсы! (Вы знаете, что это? Мы – нет! – прим. авторов). Все – кроме хлеба. За хлебом в ларек через дорогу спешно послали Ладу. Хрупкая девушка с трудом доволокла восемь буханок черного, пять – белого и двенадцать батонов. Когда хлеб был доставлен, началось собственно приготовление пиршества. Для этого отрядили всех методистов очного и заочного отделений, кадры и бухгалтерию в полном составе и Владислава – в качестве мальчика на побегушках, грузчика и грубой мужской силы.
Проблемы начались еще до того, как девушки принялись за стряпню. Дело в том, что разделочных досок, ножей и посуды катастрофически не хватало. Тупые ножи приходилось просто выхватывать друг у друга из-под рук, чтобы успеть нарезать хоть что-нибудь. После того, как Нина, не глядя, начала стругать бананы ножом, которым Аня только что резала чесночную колбасу, в ход пошли канцелярские ножи для бумаги, черенки вилок и ложек и даже лезвия из точилок. Вместо досок использовали старые картонные скоросшиватели и пластиковые папки. Тарелок и блюдец тоже недоставало. Поэтому бутерброды складывали в башни полуметровой высоты, так что в конце концов они стали напоминать Пизанскую, опасно кренясь в разные стороны. Бутербродные башни установили до поры до времени на столах, аккуратно прислонив к стене. Когда кончился хлеб, ветчину и колбасу, порезанную ломтиками, просто выложили на блюдца в качестве закуски. На самую большую тарелку огромным курганом выложили фрукты. Своей величественностью и размерами курган мог бы поспорить с пирамидой Хеопса. Мира, стругавшая своим ножиком для заточки карандашей зелень, посыпала этой самой зеленью все, включая бананы и апельсины. Оглядев результат, стряпухи дружно решили, что зеленое на желтом и оранжевом смотрится очень красиво, и оставили все, как есть.
Наконец, сдвинутые столы торопливо протерли бумажной салфеткой, застелили цветной полиэтиленовой скатертью, хранившейся в той же пыльной кладовой. То, что на сгибах скатерть прохудилась, а в центре была слегка прогрызена мышами, никого не смущало. Дыры побольше просто заставили тарелками, поменьше – бутылками с напитками, расположив их с прихотливой асимметрией. Закончив сервировку, пригласили всех к столу.
К первому тосту, за именинника, готовились заранее, разливая напитки в принесенную тару. Одноразово-многоразовых стаканчиков в закромах Академии было мало, поэтому являться на праздник полагалось со своей кружкой, чашкой или стаканом. Именно это больше всего удивило британских профессоров. Вернее, они так думали до того момента, пока не увидели количество снеди, предлагавшейся в качестве угощения.
- Северус, вы только взгляните! – прошептала профессор Макгонагал на ухо Снейпу; она была изумлена настолько, что даже не сумела этого скрыть. – Нас ведь не так много, неужели они не понимают, что такого количества присутствующим не съесть?
- Очередная загадка русской души, не иначе! – сварливо отозвался Мастер зелий, раздраженно крутя в руках свою чашку.
В этот момент появился именинник и празднество началось. Сначала все чинно стояли и слушали поздравление шефу от благодарных коллег, записанное на огромной открытке, которое зачитывала Нонна Вениаминовна. Затем Денек, Владя и Марик под бдительным присмотром Леопердовны приволокли привезенную из Франции садовую скульптуру. Директор произнес в ответ прочувствованную благодарную речь, ради праздника длящуюся необыкновенно мало – каких-нибудь пятнадцать минут, в конце пригласив коллег за стол. Означенные коллеги поначалу вели себя чинно и скованно, стесняясь присутствия начальства, но выпив граммов по пятьдесят чего-нибудь веселящего, заметно раскрепостились, разбились на группы, внутри каждой из которых шел свой разговор. Профессор Снейп наблюдал за происходящим с мрачноватым любопытством, неторопливо прихлебывая из кружки коньяк. До недавнего времени он был твердо уверен, что этот напиток нужно пить только из специального бокала. Но теперь выяснил, что коньяк – он и в России коньяк. И не важно, куда его налили: в бокал, кружку или суповую тарелку.
Прошло минут сорок; блюда, блюдца и тарелки опустели. Угрожающего размера башни и курганы бутербродов исчезли бесследно, а фруктовая пирамида растворилась в небытие, оставив после себя лишь несколько листочков зелени. Довольные с пользой проведенным временем, все разошлись по рабочим местам, предоставив менеджерам наводить порядок и мыть посуду.
- Ну вот, Минерва, а Вы волновались! – хмыкнул Северус, оглядев пустые тарелки.
- Я не понимаю! – профессор Макгонагал озадаченно покачала головой. - Ведь еды действительно было слишком много, как они умудрились все съесть?!
Очень просто, профессор! – пояснила находившаяся рядом Нина. - Это называется одним словом - ХАЛЯВА!



Господа, не забывайте, пожалуйста, про отзывы - луч света в темном царстве...


Глава 14

А вот и опять мы.
Наконец-то добрались до событий, ожидаемых сотрудниками Академии вот уже несколько лет: последней проверки. Наслаждайтесь!..



Глава 14
И сырость капает слезами с потолка…


Следующее утро выдалось куда как запоминающимся. Профессор Снейп, как обычно, пришел на работу раньше всех. Поразмыслив, он решил кабинет пока не открывать, и пошел по этажам – проверить, все ли в порядке.
Все было тихо и мирно, как на заброшенном кладбище в безлунную ночь. Северус наслаждался тишиной и покоем, морально готовясь к новому сумасшедшему дню и последнему этапу Министерской проверки, ради которой он, собственно, и ввязался в это гиблое дело.
Внизу раздались торопливые и не очень шаги, неровные невыспавшиеся голоса – вот и любимые коллеги подтянулись. Оживленная болтовня, смех – наверняка опять травят анекдоты. Снейп сбежал по лестнице вниз, бдительно прислушиваясь. Слушать байки открыто ему не позволял статус, приходилось шифроваться. Вот стукнула дверь…
Утреннюю тишину разорвал возмущенный вопль. Голоса, только что звучавшие беззаботно и дурашливо, стали гневными и растерянными. Профессор припустил бегом, завернул за угол и увидел своих подчиненных, тесной группкой стоявших на пороге учебного отдела. Оттуда валил плотный упругий пар. Подлетев к дверям и увидев что произошло, Снейп от души присоединился к коллегам, которые ругались на все лады, не выбирая выражений.
Помещение было залито водой по щиколотку, и высокие пороги не давали ей уходить. С потолка сползали огромные куски штукатурки, то и дело с грохотом падая в воду, поднимая за собой фонтан горячих брызг. Обои отклеились, все бумаги на столах отсырели насквозь, компьютеры плавали в центре, как белые кораблики из одноименной детской песенки.
А посреди всего этого безобразия радостно плескалась причина потопа. Веселый Грызли, беззаботный, как овечка на лугу, беспечно кувыркался в теплой воде, которая все лилась и лилась из разорванной им трубы центрального отопления.
- Ах ты, мерзкая тварь! – плачущим голосом запричитала Майя. - Ты что натворил, ящерица паршивая?! Да я из тебя портфель сделаю! Я ж тебя живьем закопаю, заасфальтирую и забуду, где!
Змееныш же блаженно внимал. Он был абсолютно и непреложно счастлив – месть всему миру удалась!


Около двенадцати дня по кабинетам прошелся Эдуард Игнатьевич. В этом не было ничего необычного – директор любил время от времени обозревать свои владения начальственным оком. Однако в этот раз он сообщил сотрудникам замечательное известие.
- Сегодня, в два часа дня, в Академию прибудет комиссия из Отдела образования Министерства магии Великобритании! Всем быть на местах!
Новость эта повергла сотрудников в ужас и состояние плохо подавляемой паники. И не важно, что все давно привыкли к мысли, что этот день рано или поздно настанет. Причем, чем раньше, тем лучше. Началась такая суета и беготня, словно предстоял не визит комиссии, а по меньшей мере конец света. Уборка, пыль столбом, лихорадочные попытки доделать хоть что-нибудь… Снейп и Макгонагл наблюдали за происходящим со сдержанным неодобрением. Они так и не смогли понять странную манеру русских откладывать работу на последний день, а потом наверстывать все ударным трудом.
- Господи, какой ужас! – всплескивая руками, без конца причитала Маргарита Леопольдовна. - Это просто ужасно, кошмар! У нас же не все документы в порядке, не все еще готово!
- Правильнее сказать, у нас вообще ничего не готово! – кисло заметила Майя, оглядывая полуметровую баррикаду на своем столе, образованную различными бумажками, требующими внимания.
- Май, – в приоткрывшуюся дверь проникла взъерошенная голова, принадлежавшая Лине, - ты мне не поможешь расписание поменять?
- Реальное на виртуальное? – хихикнула та, выбираясь из-за стола и стараясь не смахнуть при этом на пол тонну-другую бумаги.
- Не, консенсуальное на общее! Надо один стенд снять, а другой повесить. У меня уже все готово, осталось только поменять их местами.
- И получше спрятать тот, который не нужен!
- Именно так!
Девчонки исчезли в коридоре. Спустя пару минут там раздался скрежет, затем грохот, потом ругань, и наконец, удаляющиеся шаги. Стенд был снят, оттащен в раздевалку вечерней школы, поставлен там лицевой стороной к стенке и заперт. Ключ спрятали очень надежно – прицепили к ошейнику крокодила Грызли. Правда, как потом его снимать, никто не знал. Более того – сам крокодил также представлял собой проблему. Ангелина Леонардовна весьма некстати отлучилась по воспитательным делам – уехала со студентами на экскурсию к морю. Экскурсия была короткой, всего на один день, а море – морем Лаптевых, где нильским аллигаторам не климат. Только поэтому она решила оставить свою ненаглядную деточку в Академии. Ее коллег это не порадовало. Чешуйчатый гад был неуправляем, слушался исключительно хозяйку и боялся только веника. Сотрудники Академии уже научились избегать его зубов и оберегать от них свое драгоценное имущество, начиная от обуви и заканчивая документацией. Но от приезжих этого ожидать было никак нельзя. А они, облеченные нешуточными полномочиями относительно филиала Академии Магии и Волшебства, могли, мягко говоря, остаться недовольными приемом, который непременно оказал бы им зловредный змееныш.
Стали думать, куда его деть. Отвезти паршивца на площадку «Дельта» было некому – все работники должны быть на своих местах. Отправить посредством портала невозможно – от таких внезапных перемещений Грызличка бесился и кидался на всех подряд, без разбору. Отдать кому-нибудь на время комиссии? Ха! Дураков нет. В конце концов, решено его запереть. Но и здесь умудрились столкнуться с определенными трудностями. Вариант с картонной коробкой даже не рассматривался. Коробка будет съедена в считанные минуты, и зеленая тварюшка получит долгожданную свободу. Закрыть в шкафу тоже не представлялось правильным, поскольку мебель это чудовище грызло прилежнее всякого бобра, за что и получило имя Грызли. Рисковать шкафом не стали. Наконец, порешили запереть крокодила в старый железный сейф. Он был огромен снаружи и очень мал внутри. Вдобавок, у него постоянно заедало замок, поэтому тот, кто легкомысленно решался спрятать свои важные документы в этот ящик, рисковал их больше никогда не получить. Тяжеленный металлический куб болтался неприкаянным по всем кабинетам. Каждая служба старалась спихнуть металлического монстра кому-нибудь другому. Толку от сейфа не было никакого, а места он занимал чересчур много. Выкинуть же его не позволял нерушимый принцип шефа – экономика должна быть крохоборской. Поэтому сейф, как, впрочем и гору разнообразнейшего хлама, трепетно хранили и не выбрасывали.
- А если мы не сумеем его отпереть? – обеспокоено спросила Маргарита Леопольдовна, наблюдая как Марик, Владя и Денек сообща запихивают в сейф сопротивляющегося крокодила. - Что тогда делать, он ведь умрет с голоду!
- Невелика беда, - пробурчала Нина, запихивая вслед за Змеенышем провизию - пачку использованных обороток и вчерашний бутерброд. - Если не откроем ключом, Полуэкт Полуэктович автогеном вскроет.
- И мы наконец-то выбросим эту железку на помойку! – возликовала Люда, которая то и дело цеплялась за сейф, выбираясь из-за своего стола.
- Сдадим в металлолом, - строго поправила ее Нонна Вениаминовна. - Нечего добру пропадать!
- Самое милое дело – если вместе с крокодилом! – мечтательно проговорил Владя, зализывая прокушенный палец.
- Мечтать не вредно! – хмыкнула в ответ Майя. - Леопёрдовна нам этого в жизни не простит!
- Вредно не мечтать! – парировал Марик. – Да, не простит, но помечтать-то можно?
- Можно! – милостиво разрешила та, на всякий случай привязывая раскачивающийся сейф - крокодил отчаянно рвался на волю - бечевкой к батарее. - Я тоже только об этом и мечтаю.
- Вот то-то же!


Между тем, готовность филиала к комиссии была действительно плачевной. Настолько, что Академию можно было сразу закрывать. Так сказать, прибить тебя, что ли, чтоб не мучился? Терять работу, несмотря на все ее проблемы и недостатки, никому не хотелось. А поскольку нехватка жизненно необходимых документов была просто катастрофической, пришлось срочно придумывать, как вывернуться из непростой ситуации. Решение нашли быстро. Утренний потоп – вот что могло хоть отчасти исправить положение! Стихийное бедствие всегда неплохо маскирует менее серьезные проблемы, чем и решили воспользоваться хитрые «академики». Нонна Вениаминовна, поразмыслив, распорядилась засунуть пару особо важных и недоукомплектованных папок в ведро с грязной водой, оставшейся после того, как ее тряпками собрали с пола. Папки приобрели вид половых тряпок примерно шестидесятого года выпуска. До новой эры. Зато теперь комиссия вряд ли ими заинтересуется. Так что потоп, при всех его отрицательных последствиях, имел и положительные стороны. На него можно было, во-первых, списать отсутствие нескольких десятков килограммов различной документации. А во-вторых, поскольку проводку закоротило намертво и скорой реанимации электрики ей не обещали, компьютеры спали мертвым сном, даже те, что избежали большого плавания в кипятке. И теперь проверяющие не смогли бы попросить показать им отсутствующие бумажки в электронном виде.
До приезда комиссии оставались считанные минуты. Сотрудники навели последний лоск на свои подмоченные рабочие места, после собравшись в кабинете, наименее подвергшемся затоплению, обреченно ждать, когда же явятся безжалостные стервятники, чтобы мрачно парить там и сям и клевать всех и каждого в печень. Но как всегда и бывает, на сей раз комиссия, как это ни удивительно, прибыла почти незаметно. Миссис Гриббли, две ее коллеги и Перси Уизли материализовались прямо в кабинет директора, так что об их прибытии узнали только тогда, когда секретарь Тоня вызвала тех, кого придирчивые представители Министерства магического образования избрали в качестве жертв. На этот раз не повезло: Нонне Вениаминовне, Анне Сергеевне, Лине и командированным британцам. Остальные проводили их тихим напутствием: «Ни пуха, ни пера!» и, получив в ответ мрачное: «К черту!», стали ждать, кто пойдет на заклание следующим. Время от времени кто-нибудь из девчонок на цыпочках прокрадывался в приемную, шепотом интересуясь у Тони, не слышно ли чего. Но все было тихо, от чего народ дергался еще больше. Как выяснилось, зря. Кроме вызванных в кабинет директора, комиссию никто не заинтересовал, а ходить по кабинетам и проверять исправленные недостатки они тоже не стали. Причин такого великодушия «академики» не знали, не понимали, да и выяснять не пытались – себе дороже. Все, избежавшие пристального внимания проверяющих, тихо радовались драгоценному равнодушию. А вот те, кого комиссия пожелала видеть, получили по полной программе.


Первой в общий кабинет вернулась Лина и обессилено шлепнулась на стул.
- Ну, как? – сочувственно поинтересовалась Майя, с беспокойством оглядев подругу. - Сильно терзали?
Лина, которая как раз пыталась собрать воедино разбежавшиеся мысли, отвлеклась от этого важного занятия и сфокусировала взгляд на Майе:
- Сильно. Но наплевать, - она безмятежно улыбнулась и сообщила по секрету. - Я пачку валерьянки съела. Так что мне сейчас все параллельно и перпендикулярно!
Затем в родные пенаты возвратилась Нонна Вениаминовна. Документы, содержащиеся в изгаженных папках, ее предъявить не попросили. Тем не менее, она была очень довольна своей предусмотрительностью – известно ведь, береженого бог бережет! А не береженого конвой стережет, это тоже все знают.
Вслед за ней появилась профессор Макгонагл. Она выглядела недовольной. Состояние дел в филиале Академии магии и волшебства оставалось весьма плачевным, и ее честность настоятельно требовала об этом доложить. Однако подводить коллег, которые так старались вытянуть из трясины непутевое учебное заведение вместе со студентами, не хотела. Поэтому Минерва вспомнила древнюю пословицу, гласящую, что молчание – золото. И поскольку ее особо не расспрашивали, попросту отмалчивалась. Однако такое поведение все же казалось ей лицемерием и было весьма не по душе, сколько бы она не убеждала себя, что в данном случае ложь будет во благо.
Следующим, присоединившимся к коллективу, оказался профессор Снейп. Его, в отличие от Макгонагл, расспрашивали очень активно, особо старался Перси. Он не терял надежды поставить-таки в тупик своего бывшего учителя и придирался изо всех сил. Однако не ему было тягаться со Снейпом в изобретательности и ехидстве. Мастер окклюменции без зазрения совести сканировал мысли своих оппонентов и блестяще выкручивался из самых щекотливых ситуаций. А поскольку представления о справедливости у него были малость иные, нежели у профессора Макгонагл, угрызений совести он не испытывал ни в малейшей степени и был вполне доволен собой.
Дольше всех, не считая директора, проверяющие продержали начальника отдела кадров, Анну Сергеевну. Их очень интересовал студенческий контингент, в особенности тот факт, что в Академии до сих пор числилось четырнадцать Ядных. Конечно, по сравнению с прошлым разом, когда тех же Ядных в учебной базе было восемьдесят семь, явно наметилась положительная динамика. Но все же, четырнадцать – не слишком ли это, как вы полагаете? Когда Аню, наконец, отпустили, она была совершенно никакая. Ее подчиненные, Галя и Валя, озабоченно переглянулись и притащили начальнице полстакана водки. Водка хранилась в холодильнике с очень целомудренной целью: отмывать клавиатуры и купать мышей (А Вы что подумали? – удивляются авторы). Но в данный момент ее использовали в качестве успокоительного средства. Анна Сергеевна, лихо махнув полстакана огненной воды и занюхав упаковкой валерьянки, услужливо предоставленной Линой из собственных запасов, пришла в себя. Ненадолго. Вскоре она ушла в нирвану минут на сорок, попросив ее там не искать и вообще не беспокоить. Жертве произвола комиссии от души посочувствовали и оставили ее в покое.
Тем временем дверь директорского кабинета распахнулась и на пороге воздвиглась миссис Гриббли. Позади нее маячили ее коллеги и директор филиала. Пожилая ведьма обвела величественным взором присутствующих, в момент ее появления дружно подхватившихся на ноги, и милостиво сообщила:
- Все плохо. Все очень плохо. Но! – она назидательно подняла палец. - Не так плохо, как мы ожидали. Прогресс налицо. И хотя этого, конечно же, мало, мы сочли возможным позволить филиалу Академии магии и волшебства Хогвартс продолжить работу!
По кабинету сотрудников сквозняком пронесся всеобщий вздох облегчения.


Уже подписывали акт, как вдруг Перси обратил внимание на огромный сейф, скромно стоящий в углу:
- А там у вас что?
- Ничего особенного! Решительно ничего! – торопливо проговорила Маргарита Леопольдовна и постаралась незаметно придержать сейф, чтобы он меньше раскачивался – Грызли так и не смирился с заточением.
Уизли недоверчиво прищурился и глянул поверх очков:
- Да? Тогда будьте любезны, откройте!
- О, там действительно ничего интересного. Просто старые бумаги, и все. К тому же, ключ заедает, – пролепетала побледневшая Маргарита Леопольдовна, стараясь закрыть своим хрупким телом чудовищную металлическую коробку.
- Позвольте мне судить, насколько интересно содержимое! – заносчиво проговорил в ответ Перси. - Откройте немедленно!
- Я не советую вам этого делать, мистер Уизли, - вкрадчиво сообщил ему профессор Снейп, принимая огонь на себя. - Очень не советую!
- Я не нуждаюсь в ваших советах, профессор! – Уизли явно разозлился. Грозного профессора Снейпа он в свое время боялся не меньше, чем остальные школяры. И вот теперь увидел шанс отыграться за все время. - Отойдите в сторону! Я сам сейчас открою! И безо всяких ключей!
- Ну, смотрите сами, Персиваль Артурович! И не говорите потом, что вас не предупреждали! – профессор был ехиден, как всегда. Это стало последней каплей. Перси побагровел, резким фехтовальным движением выбросил палочку вперед:
- Алохомора!
Замок лязгнул. Дверь сейфа в ту же секунду мощно распахнулась, и наружу с воплем: «БАНЗАЙ!» выметнулась зеленая ракета направленного действия. Народ шарахнулся в разные стороны, началась давка. Грызли, ошалевший от долгого сидения в темном замкнутом пространстве и долгожданного воздуха свободы, вцепился в первое, что попалось ему на глаза. Этим оказалась волшебная палочка незадачливого медвежатника Перси – крокодил сожрал ее в мгновение ока. Затем настал черед толстого кожаного блокнота, так же отправившегося в пасть змееныша. После неблагодарный гад подпрыгнул и изо всех сил ухватился за рукав мантии своего спасителя. От дикого вопля Перси в учебном отделе рухнул оставшийся целым после потопа потолок, а в остальных кабинетах осыпалась штукатурка. Уизли взмахнул рукой, и крокодил, внезапно отпустивший невкусный рукав, шлепнулся на стол, где восседали три ведьмы. Точнее, он упал прямо на толстенный акт, которому тут же пришел конец в крокодильем стальном желудке. Змееныш воинственно приподнялся на коротких кривых лапках и угрожающе распахнул пасть - он увидел в руках пухленькой пожилой ведьмы в зеленом потертую сумочку из крокодиловой кожи. Грызли грозно зашипел и сделал шаг в сторону сумки и ее владелицы. И тут…
- СИДЕТЬ!..
Грозный окрик застал врасплох не только крокодила. Половина присутствующих пришла в себя, уже сидя на полу. Миссис Гриббли медленно поднялась со своего стула и сурово взглянула на чешуйчатого террориста.
- Как тебе не стыдно! Посмотри, что ты наделал! – она укоризненно предъявила ему жалкий обрывок объемного документа, исчезнувшего в желудке рептилии. - Ты мог подавиться! Или отравиться типографской краской! Запомни – порядочные крокодилы всякий хлам не едят!
«Так то порядочные», - явно подумал смутившийся Грызли, незаметно выплевывая застрявшую в зубах щепочку от волшебной палочки.
- Ты должен стремиться к тому, чтобы вырасти достойным представителем крокодильего племени! – сурово заявила миссис Гриббли, помахав перед носом пристыженного крокодила тонким указательным пальцем. - И не жрать всякую дрянь, а то живот болеть будет!
Змееныш потоптался на месте, всем своим видом выражая раскаяние и горячее обещание так больше не делать. Сегодня. Он скромно шлепнулся со стола на пол и посеменил к выходу с таким видом, словно он – это не он, а пансионерка Смольного института на прогулке в парке под присмотром суровой наставницы.
Миссис Гриббли проводила его потеплевшим взглядом и сказала:
- Какой славный мальчуган, ну просто душка! Временами, - она обвела взглядом притихших в обалдении окружающих. - У вас в филиале бардак еще хуже, чем в стране!..
На это возразить было нечего.





Если вы, дорогие наши читатели, думаете, что этим все и закончилось, значит, вы забыли, что дело происходит в России. А посему, продолжение следует!..

Да, и не забудьте про отзывы… пожалуйста…


Глава 15

Здравствуйте, дорогие наши, любимые читатели!
Выкладываем следующую главу. Надеемся, Вам понравится. Но в любом случае, студенты, по опыту знающие, что такое сессия, нас поймут.
Наслаждайтесь…

Глава 15
Что? Где? Когда?
(Не знаешь, ЧТО ГДЕ валяется и КОГДА все это закончится… - Прим. авторов.)


Время шло, и неминуемо надвигалось грозное и неотвратимое событие: Ее Величество Сессия! В Академии это всегда было поводом для депрессии, а на этот раз – больше, чем обычно, поскольку согласно новым инструкциям сессия должна была быть максимально компьютеризирована и автоматизирована. Никаких рукописных экзаменов и зачетов – все только электронное! Как водится, кураторы нервничали и переживали по этому поводу куда сильнее, чем большинство их подопечных. Ведь именно методистам предстояло организовывать и контролировать сдачу экзаменов, а так как они совершенно точно знали, что указанный процесс невозможно ни организовать по-человечески, ни мало-мальски проконтролировать, настроение учебных менеджеров упало ниже нулевой отметки.
- Господи, ну что мы будем делать? – уже в который раз горестно вопросила Маргарита Леопольдовна. – У нас ведь ПТ-шек не хватает! Как студенты будут сессию сдавать?!
- Если бы только ПТ-шек! У нас ВСЕГО не хватает! – откликнулась из своего угла Лина, яростно отгрызая ластик у четвертого за сегодняшний день карандаша (Интересно, а Лина карандаши исписала или, все-таки, сгрызла на нервной почве? – Удивляются авторы).
Этим карандашом она пыталась навести хоть какой-нибудь порядок в расписании на сессию. Порядок наводиться принципиально не желал. Группы наезжали друг на друга, категорически отказываясь помещаться в крайне скудные площади. Временные рамки отсутствовали напрочь, подразумевая круглосуточную работу всех отделений и служб, что никого, почему-то, не вдохновляло (И правда, почему? – Издеваются авторы). Количество компьютеров и машинок было в восемнадцать раз меньше, чем нужно. Половина необходимых для проведения сессии экзаменационных тестов попросту отсутствовала, а качество имеющихся в наличии программ оставляло желать много лучшего (Это мягко говоря. – Прим. авторов, своими глазами видевших вышеупомянутые тестовые задания). Вдобавок, компы глючили, студенты бузили, сотрудники грызлись между собой, споря кому в какую смену выходить. Кстати, самих сотрудников тоже не хватало. Поэтому некоторых приходилось ставить дежурными в две аудитории одновременно. Везунчиками считались те, у кого эти аудитории находились на одном этаже.
- В четыре смены работать придется, не иначе. Безостановочное производство у нас тут будет, вот что я вам скажу, - бухтела Майя, пытаясь одновременно заполнять ведомости, распечатывать учебные планы и выдавать студентам квитанции. – Будем на работе ночевать!
- А что тебе не нравится? – съязвила в ответ Саша, оформляя огромную гору курсовых работ. – Все равно утром на работу идти!
- Да я и так дома почти не бываю! – огрызнулась Майя. Настроение у нее было ни к черту, и она все больше заводилась. – Мои родители скоро забудут, как я выгляжу! Они меня, того и гляди, вообще из дому выгонят! За непосещаемость!
- Тогда проблема возвращения домой сама собой отпадет, - профессор Снейп был, как всегда, любезен.
- Спасибо, профессор, Вы меня очень утешили, - кротко поблагодарила его Майя, наградив взглядом голодной драконицы и отчетливой мыслью: «Ну, и зараза же Вы, сэр!»
- Всегда рад помочь, - профессор милостиво кивнул и четко промыслил в ответ: «От заразы слышу!»
Судя по округлившимся глазам, Майя услышала его отлично и буквально выпала в осадок. Снейп, вполне довольный мелкой шалостью, соизволил обратить внимание на грязный черновик расписания, над которым корпела Лина. При виде черновика ему на ум пришел образ помойного ведра, в которое неделю пихали мусор, трамбовали раз за разом, но мусора было все больше и больше; он не помещался, и вот ведро уже скрылось под огромным курганом. Профессор мученически вздохнул, подозвал Минерву Макгонагл, и они вместе с Линой принялись заново упаковывать две тонны мусора в одно маленькое ведерко, закончив лишь поздним вечером. То, что магию придется использовать на всю катушку, сомнений уже не вызывало. Как, например, без помощи магических сил можно поместить в аудиторию на двадцать посадочных мест шестьдесят четыре человека? (Легко! И не такое делали! – Прим. авторов.) А если учесть, что машинок для тестирования в этой аудитории всего пятнадцать, перспектива становилась еще более радужной.
- Ну, положим, столы и скамейки я из какого-нибудь барахла состряпаю, - устало проговорила профессор Макгонагл, брезгливо оглядев большущее полотнище из четырех ватманов, на котором красовался окончательный вариант расписания с учетом колдовского вмешательства. – Пространство развернет профессор Снейп, он это еще со школы превосходно делает. Как-то раз заколдовал туалет, когда туда наведались Поттер-старший и его приятель Блэк. Дорогу обратно они искали больше суток. Но вот что делать с компьютерами, не представляю даже. Эта техника магии практически неподвластна. Разве что за дело возьмется маг-хакер!
- Ну, да, - согласилась Лина, отчаянно пытаясь сдержать зевоту. – Вот только у наших хакеров – магов по совместительству – мышление нестандартное. Они такого натворить могут – ахнешь!
- Насколько мне известно, они сотворили достаточно самодельных ПТ-шек в последнее время, - заметил Снейп, потирая ладонью гудящий затылок. – Можно будет использовать их.
- Все равно не хватит, - уныло откликнулась Лина, покосившись на плод своего ударного труда, вольготно расположившийся на двух сдвинутых вместе столах.
- Значит, нужно попросить Дениса сотоварищи сделать еще, - решительно проговорила профессор Макгонагл. – В конце концов, у них в залах и так все захламлено, и они вполне разбираются как в технике, так и в магии. Вот пусть и займутся! Заодно и порядок наведут в кои-то веки.


Новому заданию, свалившемуся на их головы в преддверии сессии, когда и другой работы полно, мастера клавиатуры и паяльника не порадовались. Но делать было нечего: взялись. Их согласие, впрочем, не в малой степени обусловливалось обещанием профессора Снейпа в случае отказа подвергнуть проклятию все компьютерные игры в радиусе полумили.
Учитывая, что особенно сложной была ситуация с ПТ-шками, для начала занялись ими. Небольшие приборчики для персонального тестирования от слишком рьяного использования часто ломались. Сотрудники отдела ТСО, отчаянно и безуспешно пытаясь отрешиться от личных проблем, начали переоборудовать под ПТ-шки ручные тетрисы, пейджеры, мобильники и тамагочи. Затем, уже на автопилоте, стали делать приборчики из любых подручных материалов: старых плейеров, разломанных торшеров и видеокассет. Самой удачной оказалась модификация электрошокера. Полевые испытания показали, что преобразованный в прибор ПТ, он работал безукоризненно, не заедал, не зависал и вообще вел себя превосходно. За исключением последнего этапа – стоило нажать кнопку «Да» в знак того, что тест окончен, бывший электрошокер вспоминал молодость и беспромедлительно оглоушивал временного владельца мощным электрическим разрядом. После третьего случая шоко-ПТ-шку решили выдавать в комплекте с резиновыми перчатками и галошами.
Очень скоро большая часть поношенных чипов и полуисправных микросхем была использована, поэтому новоиспеченным Самоделкиным пришлось задействовать более тяжелые и старые детали. Сначала в ход пошли транзисторы и светодиоды, затем останки лампового телевизора 1957 года выпуска, а под конец – обрезки железных прутьев, алюминиевые ложки и начинка древнего механического будильника, найденного все в той же бездонной кладовой Академии. Все эти разрозненные и абсолютно несочетаемые детали кустари-любители ухитрялись слепить воедино и заставит агрегат работать, как положено. Почти. С каждым разом самодельные ПТ-шки становились крупнее и выглядели все страшнее. Последний экземпляр имел корпус, сделанный из десятилитровой канистры. В боку была прорезь, сквозь которую виднелась бумажная лента для кассовых аппаратов с напечатанными на ней ФИО студента и вариантом теста. Ответы набирались при помощи диска от древнего телефонного аппарата, присобаченного к канистре. Весило это чудо науки, техники и абстрактного воображения воспаленного мозга представителей отдела ТСО сорок шесть килограммов, поэтому его решили не выдавать девушкам, а также юношам хрупкого телосложения во избежание несчастных случаев.
Итак, за день до начала сессии подготовка была более менее окончена. Сделано две сотни ПТ-шек, выбита дурь из особо борзых компов (правда, компы всегда знали, где достать еще). Снейп преобразовал те немногие площади, которые находились в полном ведении Академии: чердак, мансарду, часть подвала на площадке «Альфа» и несколько полян на площадке «Дельта». Тесные, грязноватые помещения совершенно преобразились. Чердак, длиной около ста метров с высоченным потолком и трехметровыми стрельчатыми окнами напоминал Большой Зал Хогвартса. В мансарде появились классы на шестьдесят посадочных мест каждый. Подвал же мастер оборудовал на манер своих любимых подземелий, после чего сам переселился туда. Теперь, спускаясь в подсобку, можно было видеть огромный зал со сводчатым потолком и стеллажами вдоль стен. На стеллажах стояли банки со всякой заспиртованной дрянью. Это был морок, но выглядел очень натурально. А у дальней стены лицом к дверям за массивным столом черного дерева сидел, нет, восседал сам Мастер Зелий. Многие чувствительные студенты при виде этого дивного зрелища падали в обморок. Компьютеры с тестовой базой в подвале ребята устанавливали, передвигаясь исключительно на цыпочках и переговариваясь боязливым шепотом. Им не улыбалось, случайно нарушив тишину, покрыться прыщами. А совсем не чувствительные и особо наглые студиозы пытались слямзить виртуальные банки, чтобы вылакать виртуальный спирт и закусить виртуальной же гадостью, что была внутри. У некоторых получалось. Их называли замороченными.


Что касается расписания, Лина, уже имевшая опыт работы на данном попроще, поняла, что черновик – всего лишь начало и работка предстоит еще та. Началось все с традиционных телефонных звонков преподавателей с просьбой о переносе консультаций перед экзаменами. Мысленно сосчитав до десяти, убедившись, что это не помогает, продолжив счет до ста и выругавшись про себя, она второпях перекраивала и перечеркивала готовый вариант, превращая его в красочный план захвата чего-нибудь. Для полной картины не хватало только разноцветных маленьких флажков, которыми на картах обычно отмечают контрольные точки.
Когда с преобразованиями на бумаге было покончено, выяснилось, что перепечатывать придется практически все. Тяжело вздохнув, Лина поставила на дальний конец стола табличку с надписью: «Ушла в астрал», чтобы не беспокоили, и начала быстро-быстро барабанить по клавиатуре, внося получившиеся изменения в компьютерную базу данных. Сосредоточиться не получалось, поскольку слева кураторы очного отделения, вернувшись с очередного за последние несколько минут перекура, живо обсуждали события из мира магической косметологии; справа Нина и Мира вслух изучали новейший прайс-лист с оптовыми ценами от производителя на товары народного потребления; Янина и Ульяна демонстрировали всем присутствующим свои новые мобильники, которые беспрерывно звонили; телефон Академии разрывался над ухом; в коридоре гоготали пришедшие узнать расписание на сессию студенты. Кое-как справившись с работой, Лина отправила новый вариант на печать. Вернее, думала, что отправила. Принтер загудел, как дракон на взлете, постепенно набирая обороты, затрещал, потом чихнул, щелкнул и заглох. Лина громко выругалась (внимания на нее никто не обращал, потому как все привыкли к тому, что то и дело с разных сторон доносятся те или иные нецензурные выражения; это уже просто вошло в привычку) и полезла под стол проверять провода. Встретившись там взглядом с наглой жирной черной крысой, державшей в лапках погрызенный шнур, она взвизгнула, рванулась вверх, со всей силы ударилась головой о столешницу, ногой опрокинула пластиковую бутылку с водой для поливки цветов, от неожиданности потеряла равновесие и схватилась одной рукой за батарею, а другой за злополучный шнур. Позже Лина могла бы поклясться, что собственными глазами видела, как крыса злорадно ухмылялась и довольно потирала лапками, увидев новую прическу жалкой человечишки. Правда с тем, что более пышной стрижки, чем в тот раз, у нее не было, согласились все.
Понемногу придя в себя, Лина узнала, что принтер приказал долго жить, и пошла побираться по всем отделам. С горем пополам распечатав часть расписания в приемной, часть в компьютерных залах, а часть в бухгалтерии, она уселась за свой стол в надежде в тишине и покое склеить листы, повесить на стенд в коридоре и считать работу на день выполненной. Не удалось. Клей (весь) закончился, степплер вышел из строя, листы перепутались, обнаружилась еще одна ошибка, не замеченная впопыхах…
К вечеру, справившись, наконец, с нескончаемыми просьбами преподавателей, пожеланиями коллег и мелкими традиционными неприятностями, Лина вздохнула было с облегчением, но тут в очередной раз вырубился свет, и ей пришлось лезть в кладовку за фонариком на батарейках. Не обнаружив фонарика, решила довольствоваться восковыми свечами. Аккуратно, чтобы не задеть горящую свечку, она взялась за дело. Не получилось. Пять минут спустя Тоня заглянула в кабинет, позвав Лину к телефону. Та рванулась, по пути запуталась в уже склеенных «парусах», споткнулась, сшибла со стола подсвечник, в полной темноте налетела на чей-то стул, врезалась в шкаф у стены, случайно наступила на кусок обоев, до сих пор свисающих со стен со времен потопа, и выскочила, в конце концов, в коридор, не заметив, что крохотный огонек на полу уже добрался до ее драгоценного расписания.
Мило переговорив с еще одним преподосом-занудусом на тему изменений в расписании в последний момент, Лина положила трубку и заявила Тоне:
- Если еще хоть кто-нибудь попросит что-то куда-то перенести, отказывай всем! Все уже сделано, перекраиваться не будет! А меня здесь нет!
Тоня кивнула и спросила:
- А где ты, на всякий случай?
- Где угодно! Хоть в морге!
Тем временем появился свет, и по возвращении на рабочее место взору обозленной сотрудницы Академии предстала неутешительная картина: перевернутые стулья, сдвинутый в сторону стол и покосившийся шкаф догорали в огне и лучах заката за окном, от обоев остались только подпаленные клочки, а пепел от дотла сгоревшего расписания легким одеялом покрывал пол. Лина обалдевшими глазами смотрела на результаты пожара, удивляясь, почему не сработала сигнализация. Но тут, словно по закону подлости, в кабинет влетела Тоня. Почувствовав запах дыма, она, не долго думая, схватила огнетушитель и ринулась на спасение казенного имущества. В результате Лина решила, что ее рабочий день закончен, уже сидя в луже на полу, с ног до головы покрытая густой пеной, когда с потолка на нее упали куски оставшейся целой после недавнего потопа штукатурки.


И все же, Великий день наступил. Учитывая, что первые консультации были назначены на шесть часов утра, уже в пять тридцать сотрудники филиала, отчаянно зевая и матерясь, были на местах. Без пяти шесть стали подтягиваться студенты. За семестр все привыкли к тому, что любимое учебное заведение может настоятельно потребовать присутствия любого из них в любое время дня и ночи. Черные метки профессора Снейпа сделали свое черное дело. Студенты почти перестали пропускать лекции и остерегались опаздывать (Это уже из области фантастики. – Прим. авторов), так что к началу занятий собралась огромная толпа. Веселье началось!
Несмотря на множество новых ПТ-шек из старых деталей за ними немедленно выстроились километровые очереди. Поскольку экзаменационный тест занимал от одного до полутора часов, очередь продвигалась крайне медленно. Томящиеся в ожидании то и дело затевали свары друг с другом и с учебными менеджерами. Последние носились по этажам, как наскипидаренные, стараясь успеть повсюду. Поэтому споры с ними были чреваты, в чем и убедился уже доставший всех до чертиков Ядный. Попытавшись заступить дорогу Нине, мчавшейся с чердака в подвал, он был превращен ею в дубовый пень. Расколдовывать его пришлось профессору Макгонагл, так как Нина, сгоряча приложившая Ядного волшебными словами: «Проваливай, дубина стоеросовая!», не имела понятия, как вернуть ему нормальный вид. Более того, она утверждала, что для Ядного вот этот вид и есть нормальный. Незадачливый студент, милостиво приведенный Минервой в человеческое состояние обалдел настолько, что умудрился написать экзамен по психомагическим характеристикам языка хинди на четверку, правда, этот экзамен был нужен ему, как зайцу модная болезнь.
Спустя всего несколько часов (Обратите внимание: это только первый день! – Прим. авторов) начала сдавать техника. Перегревшиеся принтеры отказывались печатать, плевались порошком и требовали холодного пива (Губа – не дура. – Прим. авторов). Пива не было. Поэтому для охлаждения принтеры выносили на улицу, заворачивали в полиэтиленовые пакеты и обливали холодной водой. Компьютеры, подавленные массой изливаемой на них информации, выдавали на экран абстрактные картинки и намертво зависали. Так продолжалось до тех пор, пока Майя не угадала в одном из изображений на мониторе копию известной работы гениального Малевича «Черный квадрат». Недолго думая, ярая сторонница натуралистического направления в изобразительном искусстве выудила из подпространства увесистый гаечный ключ и сообщила компу, что:
А) она терпеть не может Малевича (Чистая правда! – Прим. авторов);
Б) черный цвет вызывает у нее немотивированную агрессию;
В) одним компом больше, одним меньше – никто не заметит, а сколько запчастей появится!..
На этой ноте комп сдался. Работать лучше он, правда, не стал, но зависая, теперь показывал репродукции картин Кустодиева и Рубенса.
Но вскоре заглючил сервер. Заваленный путанными посланиями подключенных к нему теминалов, он не успевал даже рассортировать сообщения, а не то что обработать. В результате он вообще забил на все, начал во всеуслышание крыть матом вся и всех и требовать, чтобы его срочно протерли спиртом. На это наглое заявление Денек спокойно заявил, что у него есть не только спирт, но и зажигалочка, и если охамевший сервак не возьмется за ум, гореть ему синим пламенем! Как ни странно, это помогло, и сервер взялся за работу с невиданным ранее прилежанием. Правда, неприлично выражаться не перестал.
К концу дня замученных кураторов вновь ждала ставшая уже традиционной путаница с экзаменационными ведомостями, пропадающими словно в бермудском треугольнике оценками и полнейшая неразбериха с дисциплинами (Подробнее см. главу «Ночные снайперы». – Прим. авторов). Самые умные, представив, что воцарившийся хаос будет преобладать в Академии еще три недели, ушли на больничный, а остальные запаслись терпением и валерьянкой. Но каждый день во время крохотного обеденного перерыва, когда двери высшего учебного заведения закрывались наглухо, студенты в коридоре с ужасом слушали глухие гулкие звуки, доносящиеся из кабинетов сотрудников, как будто что-то острое со всей силы врезалось в стену. Это кураторы, повесив на самое видное место портреты своих подопечных, устраивали соревнования по игре в «Дартс» местного значения.



ЖДЕМ ВАШИ ОТЗЫВЫ, ГОСПОДА!
НЕ РАЗОЧАРОВЫВАЙТЕ АВТОРОВ, ПОЖАЛУЙСТА!
А ТО МУЗА ПРОПАДАЕТ, ПРАВДА…


Глава 16

Привет!
Ну, вот мы и вернулись.
Простите за долгое отсутствие – сначала Муза улетела, а потом времени не было. Но и это прошло, так что следующая глава выносится, надеемся, всем на радость.


Глава 16
Свято место пусто не бывает


Лето у нашего народа всегда ассоциировалось с одним большим затянувшимся праздником: море, чайки, золотой песок, легкий утренний бриз или же деревня, речка, зеленый лес, воздух с запахом луговых трав, тяпка и огород. Но только не для сотрудников Академии. Здесь приход лета, как всегда, ознаменовывался сразу несколькими важными этапами жизни и работы филиала: госэкзаменами, защитами дипломных работ и приемом новых будущих студентусов-гаудеамусов.
Веселые дни подготовки к итоговым междисциплинарным государственным экзаменам начинались задолго до предполагаемого события. Первым делом все дипломники должны были сдать предэкзаменационные тесты, чтобы получить допуск к священному таинству волнующего обряда проверки накопившихся за несколько лет знаний. В зависимости от направления обучения количество предполагаемых дисциплин, подлежащих обеспечить вышеупомянутый допуск, колебалось в пределах от семи до двадцати. На каждый тест куратор заполнял ведомость, подтверждал ее компьютерной распечаткой результатов тестирования, заверял печатью и подписью директора и подшивал в особую папку. А если учесть, что оценки до сих пор были: «…не те. И не у тех. И не там» (Денек, «Ночные снайперы». – Прим. авторов), то можно себе представить, к каким ухищрениям прибегали учебные менеджеры, пытаясь собрать результаты на всех своих «детишек».
Следующим моментом подготовки к госам была, естественно, консультация. В прежние времена ее проводил преподаватель, а теперь его место заменил компьютер с возможностью интерактивного общения. Студенты воспользовались предоставленной возможностью на всю катушку, так что когда Мира случайно заглянула в аудиторию, она обнаружила, что явившаяся на занятия студенческая братия сидит тесным кружком у монитора и прилежно конспектирует… выдержки из Камасутры, надиктованные электронным наставником вместо скучного предмета «Либидо членистоногих и чешуекрылых». Впрочем, такое происходило очень редко. Крайне редко. Настолько редко, что и упоминать-то об этом не стоило. А все по одной простой причине – студенты ходили на консультации еще реже, полагая, что и так уже все знают. И, видимо, поэтому многие являлись на гос без шпаргалок и даже без ручки, надеясь на традиционное русское авось. Вышеупомянутым авосем становились сотрудники Академии. Преподаватели, дежурившие в аудиториях, шепотом чертыхаясь и призывая на помощь все свое терпение, диктовали наглым студиотам правильные ответы; кураторы, тщательно шифруясь, носились по этажам, разыскивая шпоры и доставляя их своим подопечным; директор и его заместители, неотступно сопровождающие представителей Лондонской комиссии, отвлекали их, как могли, давая студентам возможность списать (Негласной политикой руководства Академии давно решили, что всех дипломников надо выпускать, чтобы они не морочили головы уставшим от них сотрудников еще четыре года, а посему делалось все для достижения данной цели. – Прим. авторов). Затем письменные работы следовало собрать, пересчитать, заполнить протоколы, оформить ведомость и упаковать всю макулатуру в специальные конверты, скрепленные магической печатью, для отправки в ЛПЦ на проверку. Цирк этот длился несколько дней, выматывая до крайности всех, кроме самих студиозусов, которым все было пополам и до лампочки.


Защита выпускной квалификационной работы зачастую оказывалась самым трудным этапом, и не удивительно, что многие студенты заранее впадали в неконтролируемую панику, закатывали истерики, ломали руки и рыдали на груди у своих кураторов.
- Я не могу! Я этого не вынесу! Я никогда не смогу! Это ужасно, он слишком большой! Просто огромный! Я же его не втисну! В память!
- И вовсе не большой! У других намного больше – и ничего, втискивают. И потом, весь не надо, только часть. Не нужно так нервничать, все нормально будет. Подумаешь – пять минут позора! Зато потом с дипломом…
Такого рода беседы происходили практически у всех кураторов как минимум раз в три дня. Методисты относились к ситуации философски – им было не привыкать – и попросту запаслись валерьянкой, валокордином и обычной водой, чтобы справляться с мандражом своих подопечных. Куда больше проблем им доставляли как раз те выпускники, которые напрочь игнорировали родную Академию и свой статус дипломников. Многие из них, если не большинство, не трудились явиться даже для того, чтобы самостоятельно выбрать тему дипломной, так что ее приходилось назначать заведующим кафедрами, о чем будущие выпускники не догадывались вплоть до самого последнего дня, и, как следствие, устраивали скандалы своим кураторам за собственную неосведомленность. Но темы уже оказывались утверждены, изменению не подлежали, поэтому в итоге обязательно находился «негр», который в самые сжатые сроки писал диплом, зачастую сомнительного качества, с которым студиоты и являлись на защиту, даже не подумав хотя бы прочитать введение. В результате защита подчас оборачивалась бесплатным офигительным спектаклем.
Профессор Макгонагл и профессор Снейп были отнюдь не новичками в процессе итоговой аттестации, но то, что творилось в филиале, привело их в шок, несмотря на то, что они успели адаптироваться к местным условиям и особенностям, и нескончаемый бардак стал уже чем-то более-менее привычным. Но такое! Минерва Макгонагл была возмущена до глубины души. Она полагала, что большинство выпускников представляют серьезную опасность и для себя, и для окружающих, так что вручать им дипломы все равно что торговать тротиловыми шашками под видом новогоднего фейерверка. Снейп оставался более бесстрастным, изучая все происходящее с интересом орнитолога, наблюдающего за стаей попугаев. То, что ему самому приходилось выступать в роли одной из этих забавных птиц, профессора смущало не слишком, хоть и раздражало.


- Что у меня сегодня? – хмуро поинтересовался Снейп у Ядвиги, явившись на работу утром второго дня защит.
Ядвига полистала график и ткнула ярко накрашенным коготком в нужную строчку:
- У Вас сегодня психомаги, профессор, в сорок девятой аудитории. На шестом этаже.
- Черт! – ругнулся Снейп, копаясь в ящике стола в поисках ручки.
Шариковые ручки он не слишком любил, предпочитая перьевые. Но после того, как у него стянули четвертую по счету, он перешел на дешевые шариковые, которые было не так жалко. Впрочем, профессор не был бы самим собой, если бы так просто смирился с тем, что у него нагло таскают канцелярские принадлежности. Так что теперь каждая его ручка была снабжена простеньким, но очень действенным заклинанием. Стоило постороннему взять его ручку без санкции хозяина, как через десять минут раздавался шумный взрыв чернил, обдавая воришку брызгами фиолетовой пасты, от которой непросто отмыться и еще труднее отстирать одежду. Поэтому уровень воровства сократился значительно, так как все коллеги взяли этот способ на вооружение, правда, нередко страдали от него сами
Найдя, наконец, ручку, профессор выпрямился и мрачно посмотрел на свою собеседницу:
- Еще повыше нельзя было аудиторию найти? – с издевкой поинтересовался он.
Яда пожала плечами:
- На первых двух этажах экзамены у лицеистов, на третьем и четвертом – училища защиты дипломов проводят, а на пятом трубы прорвало, там сварщики работают. Так что нам только шестой остался.
- Замечательно, - пробурчал профессор и поморщился. Тащиться на шестой этаж не очень-то хотелось.
- Еще как замечательно, - уныло согласилась Майя – ей предстояло работать в этой аудитории секретарем. - Прямо всю жизнь мечтала на шестой этаж сходить с дипломами на горбу. Да еще не раз и не два. Замаешься, пока все нужное туда перетаскаешь. А потом ведь еще обратно это все тянуть!
- Мечты сбываются! – промурлыкала Лина, очиняя очередной карандаш.
Майя зыркнула на нее и сообщила:
- Ага! И я точно знаю, кто мне поможет в сбыче моих мечт! Ангелина Никодимовна, не желаете повысить тонус и поучаствовать в альпинистском подъеме с грузом?
- Ни в коем случае, Марианна Валериановна! – Лина очаровательно улыбнулась и взялась за новый карандаш. - Мне чрезмерные физические нагрузки противопоказаны!
- Да что вы говорите? – Майя, собиравшая в пластиковый файл все барахло, которое могло ей пригодиться на защите, всплеснула руками. - А как насчет вчерашнего дня, когда Вы умудрились переволочь свой стол со всем его содержимым в другой угол? Если не ошибаюсь, он весит килограммов триста!
- Ну зачем же так преувеличивать! И не триста вовсе, а всего лишь девяносто пять с половиной!
- Да, действительно, мелочи какие! – Майя старательно сдерживала улыбку.
- И потом, - продолжила ее собеседница с преувеличенно серьезным видом, - я использовала заклинание «Локомотор», которое позволяет перемещать различные предметы, не затрачивая при этом физических усилий, что и Вам настоятельно советую сделать.
- Благодарю за совет, коллега, – церемонно отозвалась Майя, складывая в стопку бланки протоколов, - но, к сожалению, это заклинание предназначено для переноски одного предмета. А дипломов у меня тридцать две штуки. Можете себе представить мои ощущения, если я возьмусь переносить их по одному? Даже с помощью магии!
- А Вы попробуйте связать их в стопочку! – столь же церемонно посоветовала ей Лина, расстилая перед собой девственно белый лист для черновика отчета по расписанию за прошедший семестр и нацеливая на него остро отточенный карандаш. - Я, во всяком случае, поступила со своим имуществом именно так – привязала к столу компьютер и тумбочку и перетаскивала, как один предмет.
- Прекрасная мысль! Так, где тут моя бечевка?
Майя нырнула в нижний ящик своей тумбочки. Судя по приглушенной ругани и грохоту выкидываемых на пол предметов, бечевка никак не находилась. Наконец, Майя выпрямилась, держа в руке моток почтовой бечевки, небрежно покидала все выброшенные вещи обратно в ящик и задвинула его пинком ноги. Затем быстро связала дипломы, примотала сверху файл с ручками и карандашами и три бутылки минеральной воды, взяла подмышку протоколы, задействовала заклинание и поволокла это хозяйство наверх, подарив всем присутствующим на прощание воздушный поцелуй. А поскольку в руке она держала несколько пластиковых стаканов, этот жест в Майином исполнении выглядел комично. Лина проводила ее взглядом и хихикнула.
Спустя примерно полчаса, за десять минут до начала защиты, профессор Снейп неохотно отправился в аудиторию, где присутствовал сегодня в качестве члена комиссии. Начало действа было назначено на десять часов утра. Однако это еще не значило, что все начнется именно в десять. Студенты уже собрались и терпеливо ожидали в коридоре. Комиссия приехала из гостиницы только в половине одиннадцатого – попали в пробку. А по приезду следовало согласовать алгоритм проведения защиты, сообщить представителям Хогвартса номера аудиторий и их расположение, сверить списки допущенных и недопущенных и уладить все формальности. Так что сам процесс начался только в двенадцатом часу, когда и преподаватели, и студенты вконец измаялись от ожидания.
Процесс пошел, и студенты - кто спокойно и безразлично, кто сосредоточенно, кто на подгибающихся от страха ногах, - начали по очереди заходить в аудитории, представляя свои работы и по мере сил стараясь их защитить. У каждого из них была составлена так называемая «тронная речь» - текст, кратко характеризующий их работу. Его почти все защищающиеся худо-бедно выучили, так что докладывали, почти не запинаясь. Но далеко не каждый из них знал свой диплом хотя бы наполовину так же хорошо. Поэтому, когда члены комиссии задавали вопросы, многие выпускники буквально тонули, как псы-рыцари на Чудском озере. Разумеется, не все – среди защищающихся немало было таких, кто начал работать по специальности задолго до того, как решил получить диплом. Эти студенты, явившиеся на защиту в форменных мантиях магической милиции, таможни, лесничества, различных издательств и прочих учреждений, зачастую знали о предмете своего диплома куда больше, чем экзаменаторы-теоретики. И не смущаясь излагали свою точку зрения, затевая с комиссией жаркие споры. Как правило, такие студенты получали высокие оценки. Были и такие, кто, придя в Академию сразу после школы, учился добросовестно, честно грыз гранит науки и сам писал диплом, днями просиживая в библиотеке, а ночами – над конспектами. Эти если и заикались, то от волнения, к чему экзаменаторы относились весьма снисходительно. Однако оставалось великое множество студентов, которые свою дипломную работу впервые видели едва ли не на защите и понятия не имели, что там содержится и как она написана. Отбарабанив «тронную речь», они с недоумением таращились на комиссию, удивляясь, что та задает им какие-то дурацкие вопросы, отвечая явно невпопад.
Профессор Снейп в этот день вдоволь насмотрелся на таких умников и наслушался идиотских ляпов. К примеру, один из студентов-психомагов заявил, что желает работать в магической милиции, в отделе по расследованию краж, и диплом написал как раз на тему психомагических предпосылок совершения кражи. Но когда ему задали вопрос, что же такое кража, он, ни на секунду не задумываясь, сообщил, что кража – это хищение, грабеж и разбой (Даем справку: кража – тайное хищение чужого имущества; грабеж – открытое хищение чужого имущества; разбой – нападение с целью хищения чужого имущества с применением или угрозой применения насилия, опасного для жизни или здоровья. Таким образом, и кража, и грабеж, и разбой являются хищением чужого имущества, но ни грабеж, ни разбой не являются кражей. Короче говоря, с юридической точки зрения полная чушь. – Прим. юридически подкованных авторов). Все присутствующие буквально выпали в осадок. Снейп брезгливо поморщился. В процессе защит он предпочел помалкивать, потому что психомагия не являлась его специальностью. Но когда на кафедру вышла студентка с дипломом по магической психолингвистике, профессор заинтересовался. Дело в том, что русский язык он изучал почти без помощи магии и даже познакомился с парой лингвистов-англичан и одним русским. Они все оказались немного чокнутыми, но чрезвычайно интересными собеседниками. Так что теперь Снейп с любопытством разглядывал студентку, прикидывая, обладает ли она тем же оригинальным мышлением, что и ее коллеги. Правда, судя по внешности, девушка не обладала вообще никаким мышлением, тем более – оригинальным.
Девица его разочаровала. Она оттарабанила свой доклад тупой скороговоркой, то и дело подглядывая в листочек, где он был напечатан, а на вопросы, отвечала бойко, но несла абсолютную бессмыслицу. Профессор решил дать ей последний шанс восстановить свою репутацию и задал вопрос:
- Скажите, а как бы вы, с точки зрения психолингвистики, объяснили англичанину, не знающему русского языка, что такое, к примеру, пельмени?
- А я не повар, я вообще готовить не умею! – не моргнув глазом, ответила юная выпускница.
Члены комиссии обреченно переглянулись, и председатель тяжело вздохнул:
- Вопросов больше не имеем. Вы свободны!
Юная сильфида одарила всех ослепительно-дебильной улыбкой и выпорхнула из кабинета. Профессор Снейп проводил ее тяжелым взглядом и услышал, как Майя, прилежно записывающая в протокол вопросы комиссии, тихо пробормотала:
- Блин, хорошо что ответы писать не надо…
Профессор был с ней в этом целиком и полностью солидарен.


Очередной бразильский карнавал – набор студентов первого курса – начался 1 июня. Приемная комиссия традиционно состояла из работников отдела кадров в качестве основной движущей силы и методистов, бегавших на подхвате и выполнявших подсобную работу. Спешно готовились бланки, делались образцы заполнения документов, распечатывались рекламные проспекты и листовки, готовились тестовые задания. Вступительных экзаменов как таковых в филиале Академии не было вовсе. Их заменяло тестирование по родному языку с вопросами уровня шестиклассника-хорошиста или восьмиклассника-троечника и проверка общего кругозора.
Поначалу желающих поступить было совсем немного, что жутко расстраивало директора. Эдуард Игнатьевич каждый год стремился заполучить в свою Академию больше студентов, чем было выпущено, не считаясь с тем, что учить их негде ввиду катастрофической нехватки площадей. Этот факт начальство не интересовал совершенно. Вот почему была обнародована очередная директива: каждому работнику, начиная от заведующих кафедрами и заканчивая приходящей уборщицей, привлечь не менее пятнадцати абитуриентов. Тем, кто норму перевыполнит, обещали премию. А тем, кто не выполнит начальственное распоряжение, грозили срезать зарплату на тот процент, на сколько не исполнен высочайший приказ. Народ отнесся к очередной страшилке философски – а не пошло бы оно все на…? (Давно пора! – Прим. философов-авторов) - и начал дружно заниматься приписками при полном попустительстве отдела кадров. Все знали: пройдет совсем немного времени, и другие вузы, завершив приемные экзамены, закроют набор. И тогда тоненький ручеек потенциальных студентов Академии преобразится в мощный поток, справиться с которым будет совсем непросто. А пока из положения выходили, принимая всех подряд, включая совершенных придурков, которых небезопасно учить даже на дворника. Профессор Макгонагал и профессор Снейп не могли понять этого стремления к количеству в ущерб качеству. Однако скоро они уяснили: их коллеги-«академики» надеялись, что лишние постепенно отсеются в процессе обучения. Но британцев не слишком обнадеживала такая перспектива. Дело в том, что эта надежда оправдывалась далеко не всегда – достаточно вспомнить хотя бы Абдубердыбабаева, вполне успешно доучившегося уже до третьего курса. Сей одаренный юноша, будучи еще первокурсником, в то время, когда экзамены были не электронные, а письменные, порадовал наставников натуральным перлом. В своей работе по предмету «Отечественная история магии» он утверждал, что «язычество у древних славян произошло после крещения Руси», а «язык у славян был кириллица». Притом он трижды повторил, что «славяне – русскоязычные» (Реальные выдержки из реального экзаменационного ответа! – Прим. авторов), словно кто-нибудь мог заподозрить бедолаг в том, что они потихоньку балакали на китайском. Впрочем, эпистола Абдубердыбабаева не шла ни в какое сравнение с писаниной одной второкурсницы-психомагички по фамилии Обалдовская. Ее письменный ответ по «Истории магии зарубежных стран» был сплошь нашпигован весьма оригинальными заявлениями, как-то: «Волан-де-Морт не стоил выеденного яйца Дамблдора», «Артур очень любил Мерлина, поэтому повесил его над круглым столом», «Тристан умер молодым человеком, и сбыча его мечт не произошла». Все подобные работы бережно хранились кураторами и время от времени перечитывались, сделавшись штатным развлечением сотрудников.
Иногда радовали сами абитуриенты, как к примеру девица, собравшаяся стать магом-погодником. Во время вступительного тестирования на проверку общего кругозора она подошла к Лине, это самое тестирование проводившей, и недоуменно похлопав глазками, спросила:
- А что делать, если у меня нет правильного ответа?
Лина, к тому времени успевшая прорешать все варианты тестов для собственной осведомленности, с уверенностью заявила:
- Быть того не может.
Девица скривилась, снова похлопала накрашенными густой черной тушью ресницами и возразила:
- А у меня может.
Лина вздохнула, забрала у потенциальной студентки задание и спросила:
- Какой вопрос?
Кинув взгляд на указанный номер вопроса, Лина воззрилась на девицу с выражением легкого шока:
- И где, по Вашему мнению, находится Эйфелева башня? – поинтересовалась она, перечитывая варианты ответа: Париж, Дели, Берлин, Нью-Йорк.
- Ну, как где? – всхлипнула девица, размазывая потекшую тушь по щекам. – В Москве!
Между тем, по мере того, как многие поступающие срезались на экзаменах в другие институты, поток абитуриентов Академии увеличивался с каждым днем. Кадры, поначалу оформлявшие поступающих самостоятельно, перестали справляться и привлекли к работе методистов. К кучам хлама на столах добавились горы личных дел в картонных скоросшивателях и файлах, бланки для студенческих билетов и образцы оформления документов.
Работы было много, и это огорчало. Но еще больше огорчал студенческий контингент. С каждым годом поступающие в своей массе почему-то становились все бестолковей. Нет, попадались, конечно, серьезные, неглупые ребята, способные и желающие учиться. Но они являлись скорее исключением, которое только подтверждает правило.
- Что ж, будем учить, кого есть, - устало подытожила однажды Маргарита Леопольдовна, проводив взглядом горластую толпу новоиспеченных студиотов, - других ведь нет.
- Да уж! – согласилась с ней Нина, одновременно заполняя очередной бланк в очередном личном деле. - Вот только у нас в штате не хватает чабана!
- Кого?! – Янина, без устали копировавшая документы на ксероксе, поперхнулась от удивления.
- Чабана, - невозмутимо повторила Нина. - Только настоящий опытный чабан в состоянии адекватно справиться со стадом баранов!




Итак, дорогие наши читатели, мы подошли почти к завершению истории филиала Академии, осталось всего каких-то четыре-пять глав и эпилог. И вот здесь нам нужна ваша помощь: мы не можем решить, что делать с Линой и Олесем, помнится, Sinistra Lummen спрашивала, все ли у них будет ОК. Не знаем… Поначалу решили написать традиционный хэппиэнд, но обстоятельства изменились, так что нужны ваши драгоценные советы и мнения. Подчинимся желаниям большинства.
Да, и не забудьте про отзывы, ладно?


Глава 17

Глава 17
Что нам стоит дом построить?..


В связи с окончанием экзаменационной сессии, итоговых государственных экзаменов, защит, началом работы приемной комиссии и отсутствием студентов в стенах родных пенатов всех не ушедших в законный отпуск сотрудников собрали на площадке «Альфа» - делать косметический ремонт ввиду недавнего затопления. Согласно новой оригинальной идее шефа ремонт предстояло проводить своими силами на те минимальные средства, которые Эдуард Игнатьевич обещал выделить из крайне скудных запасов филиала. Народ принял новость без энтузиазма, но и без особых возражений. В конце концов, каждый из «академиков» уже имел опыт подобной работы в домашних условиях, а альтернативой была бригада троллей под предводительством гоблина, та самая, что ставила зимой перегородки. Встречаться с ними снова как-то не хотелось.
Поворчав, нехотя принялись готовить помещение: сдвигать к середине комнаты тяжеленные шкафы, набитые всякой всячиной, убирать со столов все нужное и ненужное, сами столы выстраивать башенкой, чтобы под ногами не путались, и находить временное пристанище тысяче разных вещей. Как водится, сие великое перемещение сопровождалось не менее великой руганью.
- Куда вы шкаф поставили, ироды?! Как его открывать, когда он теперь в углу?! По диагонали! Дверцами внутрь!..
- Повторяю для тех, кто с бронепоезда: тумбочки не кантовать! Не кантовать тумбочки! Не канто… а, черт с вами, кантуйте. Все равно теперь ящики по всей комнате собирать…
- Дорогу дайте! Дайте дорогу, я сказал! Или я тихо сказал?! Уйдите от греха, а то я шкаф уроню! На ногу! Кому? А кого поймаю!..
К концу дня мебель удалось-таки собрать в центре комнаты в компактный курган, замотать газетами, полиэтиленовыми мешками и проклеить скотчем. С чувством глубокого удовлетворения «строители» оглядели свое детище и мирно разошлись по домам, решив начать ремонт завтра с девяти утра. Однако на завтра всех удалось собрать только к половине одиннадцатого. Народ, одетый по-рабочему в разномастное старье, которое не жаль испачкать, столпился в кабинете под сенью мебельной пирамиды.
- А чем же ремонт делать? – растерянно поинтересовалась Ульяна; ее осенило первую. – У нас ведь ни краски, ни обоев нету.
Все запереглядывались. Как ни странно, а об этом никто не подумал.
- Выходит, мы и материалы сами должны покупать, - в голосе Нины звучал не вопрос, а, скорее, утверждение. – А деньги где?
- У Эдуардовны, - флегматично откликнулась Тина, помощник главного бухгалтера. В ее характере периодически чередовались невозмутимость и бешеный темперамент. Она была очень славная, но в гневе становилась попросту опасна и крайне не воздержана на язык. На любимый девиз Леопердовны: «Мат - не наш формат» в такие минуты она внимания не обращала.
- А где Эдуардовна? – Нина подобралась, как гончая, зачуявшая добычу.
- У себя в кабинете, где же еще, - Тина еще не успела договорить, как Нина сорвалась с места, устроив небольшой порыв ветра.
Отсутствовала она очень недолго и появилась, цепко сжимая в кулаке несколько купюр.
- Порядок, вот и бабки. Маловато, правда, но это ладно. Я тут одно место знаю – там обои дешевле, и вообще. Владя, отвезешь?
Владя не возражал. И Нина, прихватив для компании Миру, отправилась за добычей. Остальные, проводив ушедших взглядами, занялись кто чем, чтобы не скучать в ожидании. Поскольку все стулья были аккуратно сложены в курган посреди комнаты, расположиться пришлось на полу, постелив на него газеты.
Лина и Олесь играли в шахматы, время от времени обмениваясь соображениями относительно самых разных вещей: погоды, работы, содержания в неволе крокодилов и тех же шахмат. Шахматы, к слову сказать, молчали, не досаждая игрокам глупыми советами, и не бранились друг с другом. Причина столь примерного поведения дрыхла рядом в корзинке: крокодил Грызли, оставленный Лине на время отпуска Леопердовны, с удовольствием сожрал бы пару особо болтливых фигур. Фигуры об этом знали, потому и не вякали.
Янина, Ядвига и Ульяна, усевшись в кружок, устроили небольшой консилиум на тему: «Маникюр: исторический экскурс и перспективы развития», подробно разбирая все разновидности маникюра и педикюра, описание предварительных процедур, процесса как такового, обсуждая разные виды лаков и аксессуаров. Все это напоминало слет косметологов-профессионалов.
Саша, усевшись по-турецки на кипе газет, жевала крыжовник и болтала по телефону с мамой. Виделись они редко, поэтому беседа была углубленной и всесторонней.
Денек, Марик и Ленчик Лоботряс смотрели кино. На самодельном магикристаллическом экранчике размером с тетрадку шел фильм ужасов «И пришел песец…». Благодаря особым свойствам экрана ужастик сопровождался объемным звуком, эффектом присутствия и целой симфонией запахов. Это не всегда было удобно, так как белый пушистый зверек на деле оказался грозным кровожадным монстром размером с тигра, так что в экран он помещался не всегда. Вдобавок оттуда периодически вылетали виртуальные кишки, мозги и кровавые брызги, но при этом выглядели и пахли они вполне натурально, поэтому наиболее впечатлительные из присутствующих старались в ту сторону не смотреть. Технарям же все было пополам и до лампадки. Они равнодушно вытирали виртуальные брызги, отгоняли реальных мух и продолжали следить за приключениями веселого и озорного зверька.
Майя перечитывала «Ночной позор». Книга эта была в свое время бестселлером и имела три тома продолжения: «Нескончаемый позор», «Окончательный позор» и «Всем позорам позор». По книге был снят фильм, вызвавший немало споров, но признанный большинством равным голливудским блокбастерам по спецэффектам. Но Майя была твердо убеждена, что эротический триллер «Ночной позор» просто фуфло и до уровня книги не дотягивает совсем: и постельные сцены недостоверны, и главный герой неубедителен, и сценарий не иначе с бодуна писали. Но книгу она одобряла и иногда перечитывала.
Маргарита Леопольдовна, сидевшая в углу и старательно вязавшая носки мужу, детям, собаке и соседке из пятой квартиры, забеспокоилась первой. Она покосилась на стенные часы, которые забыли снять, и озабоченно пробормотала:
- Что-то они долго. Может, что случилось?
- И вовсе не долго, - рассеянно отозвалась Майя, переворачивая страницу. – Всего сорок минут прошло.
- Нинка сейчас, небось, по всему городу носится, ищет, где подешевле, - поддержала ее Саша, отправляя в рот очередную горсть крыжовника. – Она всегда в курсе что, где, когда и почем. А если не в курсе, то скоро узнает.
- А вот и мы! – дверь распахнулась и явила присутствующим очень довольных Нину и Миру.
Следом в комнату ввалился перегруженный Владя. Он аккуратно сбросил на пол рулоны обоев не лучшего качества, краску, полдесятка разнокалиберных кистей, пакет сухого клея, гвозди и пластилин. Народ зашевелился. Через пару минут все столпились в углу, где лежали купленные стройматериалы. Сразу же возник вопрос: какой длины нарезать обои, если стены наперекос, как у Пизанской башни, а потолок волнами и зигзагами. Начали мерить стены и соотносить высоту и ширину, делать логарифмические вычисления и переругиваться. Наконец Олесь, уже защитивший к тому времени диплом профессионального магиматика с уклоном в аналитику и доказавший, что при определенной точке зрения тридцать два, деленное на два, может равняться восьми, с очень умным видом заявил:
- Здесь наблюдается неправильная планиметрическая геометрия стен, - помолчал немного и добавил, - или геометрическая планиметрия (К сожалению, авторы не помнят точной формулировки выражения, поскольку в тот момент находились в глубоком астрале. – Прим. авторов).
Тем не менее, вывели среднее арифметическое, расстелили рулон и поняли, что резать нечем! Все ножницы – в тумбочках, тумбочки – на вершине пирамиды, пирамида в два метра высотой. Выход нашли компьютерные гении. Они отыскали Полуэкта Полуэктовича с его бездонным дипломатом и выцыганили у него ножницы, молоток и полдюжины тюбиков клея «Момент». Обои нарезали, сложили стопкой (ну, а там стопка за стопкой … и такое началось… - Прим. авторов). и принялись выяснять, где у них верх, а где низ. А поскольку узор на них был абстрактно-неопределенный, это оказалось непростой задачей. Под конец разругавшись вдрызг и наспорившись до хрипоты, сошлись на одном: лепить, как придется, авось, никто не заметит разницы. Спохватились, что прежде чем клеть новые обои, нужно ободрать старые, чтоб не отлипли вместе с новыми. Начали обдирать. Получалось не слишком. Вернее, местами получалось, а местами нет. Как назло, снизу обои отходили так, словно их никто и не приклеивал к стене (а так и было), а вот сверху держались железобетонно, как партизан на допросе. Пришлось лезть под потолок и отмачивать упрямые обои водой, а потом соскребать со стены скользкие, потерявшие форму и цвет лохмотья. Забраться на такую высоту можно было только с помощью стремянки, а у нее, между прочим, по-прежнему была подпилена третья ступенька. И как водится, Ленчик-Лоботряс это запамятовал (или попросту не знал по причине его постоянного отсутствия на рабочем месте) и навернулся со стремянки, звучно брякнув затылком об пол.
- Да какое сотрясение! Ниче с ним не будет! – успокоил разохавшуюся Маргариту Леопольдовну Марик, подымая Ленчика за шкирку и выливая ему на голову немного воды из пластиковой бутылки.
- У него и мозгов-то нет, нечему там сотрясаться, - по-доброму добавил Олесь.
Оставив слегка окосевшего коллегу на полу обтекать и приходить в чувство, он спокойно взял бутылку, тряпку, шпатель и полез наверх, аккуратно перешагнув третью ступеньку. Половина оставшихся внизу тут же сгрудилась у подножия стремянки и наперебой давала советы. Олесь сверху отбрехивался, время от времени предлагая советчикам занять его место. Желающих не находилось. Незадействованные в процессе коллеги отнимали друг у друга пакет с клеем, пытаясь понять, что с ним делать. Поскольку инструкция была на китайском, разобраться, что к чему, не могла даже Лина. В конце концов, решили сделать, как обычно: налить полведра воды, высыпать туда содержимое пакета, разболтать и посмотреть, что получится. Сделали. Получилась краска-водоэмульсионка. Так что горе-ремонтники оказались обладателями нескольких литров превосходной белой краски, которая им была совершенно не нужна. В ответ на многочисленные упреки коллег Нина заявила, что взяла то, на что деньги остались, и виноват во всем продавец, который нагло соврал, что в пачке клей, и вообще, она никуда больше не поедет и ничего покупать не станет. Поспорив немного, решили стибрить в лицейской столовке муку и заварить клейстер. А краской побелить потолок, чего сначала делать не собирались. Однако кисти, купленные сегодня, для побелки не годились – слишком малы. Неугомонный Ленчик предложил использовать швабру. На ушибленного посмотрели с жалостью и посоветовали сидеть тихо и не возникать. Парни, немного помудрив и покопавшись в недрах кладовой, состряпали пульверизатор из теперь уже пустой пластиковой бутылки, шланга от старой стиральной машины, большой резиновой груши и обрезка трубы. Все части свинтили, склеили «Моментом», дали чуть подсохнуть и опробовали. Аппарат работал, но подтекал. Поэтому пока Денек белил потолок, все сгрудились в углу, где капало меньше и с интересом наблюдали, то и дело давая советы. Денис посылал всех без разбора, продолжая свое белое дело.
Когда краска закончилась, потолок блистал белизной. Денек тоже. Он был перемазан краской с головы до ног, но не особо переживал по этому поводу. А вот что действительно заслуживало внимания, так это намерения вредного зеленого гада, до сей поры крепко спавшего в корзине. Шум, гам, гвалт и ругань были змеенышу слишком знакомы и привычны, чтобы помешать его мирному сонному существованию. Но когда ему на нос начали шлепаться густые холодные капли невкусно пахнущей побелки, корзинка подозрительно зашевелилась. Лина всплеснула руками и метнулась к ней в надежде, что успеет ее закрыть, локализовав таким образом зубастую угрозу. Но чересчур шустрый зверь чешуйчатым снарядом вырвался наружу и воодушевленно завертелся по комнате, изучая изменившуюся обстановку. Изменения он не одобрил: стало слишком пусто, неудобно прятаться. Однако во всем можно найти положительные стороны. В углу лежали новые странные предметы, с которыми незамедлительно требовалось ознакомиться, первым делом попробовав на зуб. Прежде чем кто-то успел что-то сообразить, Грызли вприпрыжку направился в угол и ухватил зубами ближайшую к нему кисточку. Щетину он зажевал сразу, а вот рукоятка торчала у него из пасти минуты две. Удирая от охотников, отчаянно желавших засунуть его обратно в корзину, он здорово напоминал американского миллионера с сигарой в зубах: такой же страшный, хищный, хитрый и зеленый, как доллар. Убедившись, что вредителя не поймать, ремонтная бригада кинулась спасать то, что злобное пресмыкающееся сожрать не успело. Все, что только можно, взгромоздили на подоконники. То, что осталось, прицепили к стремянке - она сразу стала похожа на новогоднюю елку: столько на ней всего болталось и звякало. Возле стопки нарезанных обоев оставили стражу – Лину и Олеся, которых сочли самыми близкими и родными для земноводного грызуна из всех присутствующих. Их почти истерических возражений никто не слушал.
Отдышавшись немного, вспомнили, зачем, собственно, собрались, и решили, что самое время начать клеить обои. А поскольку клея не было, добывать муку для клейстера пришлось всем миром, состряпав на скорую руку Врата – портальный канал прямо на лицейскую кухню. Покуда все, взявшись за руки, удерживали проход, там орудовала Нина, взявшая с собой Владю в качестве тягловой силы. Муки принесли два килограмма: кило двести пшеничной, полкило ржаной и триста граммов рисовой плюс пачку картофельного крахмала. Все это добро после долгих споров и жарких препирательств смешали и бухнули в ведро с водой. И в тот момент, когда в воду высыпались последние крупинки, ахнула Люда – она очень кстати вспомнила, что вода должна быть кипятком! Делать нечего, развели магический костерок, вместо треноги над огнем установили стремянку, привязали ведро за дужку к ступеньке и стали помешивать неаппетитное варево. Ведро опасно накренилось, и небольшое количество клея шмякнулось в костерок, вызвав шипение, клубы вонючего дыма и очередную, привычную уже, порцию мата. Время от времени из ведра добывали клейстер при помощи половника, позаимствованного на той же универсальной кухне, проверяя продукт на липкость. Когда пробный обрезок обоев, пришлепнутый с помощью клейкой гадости к стене, не сумели отодрать, поняли, что готово. Для экономии времени липкое месиво решили не студить, мазать сразу. Работа закипела. На обойный лист девчонки по очереди шлепали половник горяченького, с пылу с жару, клейстера, спешно размазывали, будто масло по сковороде, подцепляли за краешки и, шипя и обжигаясь, быстро тащили к лестнице, на которой расположились Денек и Владя. Они вдвоем рискованно балансировали на шаткой стремянке и прижимали обои к стене под самым потолком. Через какое-то время их сменили Марик и Олесь, давая товарищам время отдышаться и малость подлечить ожоги. Лёнчик бегал внизу, будучи на подхвате по принципу: «Подай, принеси, пошел вон, не мешайся».
Девочки подтаскивали обои, следили, чтобы они ложились без зазоров и разглаживали их снизу. Учитывая сложный рельеф стен и оригинальную конфигурацию потолка в сочетании с примечательной кривизной пола, приладить и разгладить обойные полотнища было совсем не просто. Раз за разом их приходилось отрывать и переклеивать. К тому же, несмотря на тщательно произведенные вычисления, полотнища то оказывались слишком длинными, и тогда десятисантиметровыми козырьками торчали поверх плинтусов, то были чересчур коротки, и в этом случае на те же десять сантиметров до плинтусов не доставали, что, разумеется, радости работникам не доставляло. Как и то, что несносный Змееныш воспринял все происходящее как игру, изобретенную специально для него! Он шмыгал у всех под ногами, пытаясь что-нибудь ухватить. Особенно его интересовали длинные обойные полосы. Он и так и эдак пытался к ним подобраться, но суровый страж Лина раз за разом шугала его шваброй.
В очередной раз увернувшись от опасной швабры, будущий нильский аллигатор решил поохотиться. В качестве добычи паршивец выбрал Майю, которая как раз размазывала по бумаге клейстер. Грызли, умело маскируясь среди сваленных на полу истоптанных газет, тихонько подкрался к ней сзади и с грозным хрюканьем ухватил за штанину потрепанных спортивных брюк, откусив брючину почти до колена. Он рассчитывал, что Майя завизжит и отпрыгнет в сторону, оставив соблазнительно промасленную клейстером обоину в полном его распоряжении. На деле вышло совсем не так. Майя действительно взвизгнула и шарахнулась от острых Грызлиных зубов. Вот только не туда. Она наступила на густо смазанную клеем обоину и шлепнулась навзничь! К счастью для нее, обои расстилали на толстом слое газет. Тем не менее, нежданное приключение ей почему-то пришлось не по вкусу. С трудом поднявшись на ноги, перемазанная клейстером до самых ушей и злая, как баньши на сковородке, Майя обрушила на голову своего обидчика поток самых разнообразных проклятий и эпитетов вкупе с различными предметами, которые попадались ей под руку. Подробно изложив свое мнение относительно родословной зловредного крокодила, а также предсказав его ближайшее будущее, Майя переключилась на грёбаные обои, мерзопакостный клей, долбанный ремонт, помянула добрым словом директора, объявившего этот самый ремонт, и логично вернулась к Грызли – виновнику как ремонтных работ, так и падения Майи в клейстер. К этому моменту она, наконец, выдохлась, и, швырнув в Змееныша тюбиком «Момента», вернулась к делам насущным. Грызли на лету подхватил новую игрушку, раскусил и как-то сразу понял, что пасть открыть не может. Он прилагал все усилия, чтобы разжать зубы, но ничего не получалось, поскольку клей, выползший из прокушенного тюбика, прочно залепил ему челюсти. Гроза ремонтников обиженно хрюкнул и забрался под слой газет – переживать.
Отметив исчезновение помехи, все с облегчением вздохнули. Проблем было достаточно и без крокодила: клейстер почти закончился, а обои приклеили еще не все. К тому же кое-где они отстали от стены и вызывающе торчали, кокетливо шелестя на сквозняке. Стали думать, что делать дальше. После продолжительных дебатов решили: недоклеенные обойные листы прилепить с помощью «Момента», а отставшие от стен прибить гвоздями. Саша и Ульяна взяли по тюбику, отвинтили колпачки и принялись намазывать очередное полотно, а парни опять вознеслись под потолок – принимать промазанные обоины и вколачивать гвозди везде, где нужно.
Сперва все шло нормально. Однако, когда стали мазать третий по счету лист, Ульяна вдруг уселась на пол и сообщила, что слышит голоса. Они разговаривают прямо у нее в голове, а иногда начинают петь. Через пару минут голоса начали слышать все, а кое-кто даже видеть разные разности. Недолепив очередную обоину, ремонтная бригада вольготно расположилась вдоль стен и стала слушать и смотреть. Минут через пять Денек поспорил с Ядвигой, что зеленая шмакодявка на потолке сожрет красную, Нина восхищалась фиолетовыми птичками, а Лина и Майя слаженно подпевали неизвестно кому: «Кто тебя выдумал, спьяну был, видимо…». Спустя еще десять минут Лёнчик взобрался на подоконник и с воплем: «А мне летать охота!» распахнул окно. Ворвавшийся свежий воздух унес дурманную вонь коварного «Момента», отрезвив невольных токсикоманов. Слегка оклемавшись, решили все-таки закончить ремонт. Тщательно завязав рот и нос платками, освежили подсохший клей на позабытой обоине и кое-как прилепили ее на стену. Свершилось чудо – обоина оказалась последней! Дело было за малым – покрасить окна, батареи, дверь и подоконники. Разобрали кисти, открыли банку с краской и обнаружили, что краска наполовину высохла, так что пришлось щедро разбавлять ее сначала растворителем, потом скипидаром и, наконец, керосином, невесть зачем хранившимся в знаменитой бездонной кладовке. Доведя краску до нужной консистенции, разлили ее по консервным банкам и одноразовым стаканчикам и приступили к делу.
Первым голос подал Лёнчик-Лоботряс, еще не отошедший от убойного воздействия клея. Он поинтересовался: если он уже покрасил окна, надо ли красить и рамы тоже? Кротко выслушав все, что думали о нем коллеги, Лёнчик взял тряпку, смоченную керосином, и стал прилежно смывать со стекол нанесённую им же краску. Отмыв стекло, он попытался было вымыть и свежепокрашенный подоконник, но был отогнан бдительной Ниной. Она, вручив Лоботрясу веник, сурово велела подметать – от стены и до вечера! На вполне резонное замечание Лёнечки, что, вообще-то, уже вечер, суровая леди цыкнула так, что первые две минуты он работал раз в пять быстрее, чем привык.
К тому времени как стройматериалы закончились и ремонтировать стало нечего, было уже далеко за полночь. Когда часы, которые забыли спрятать вместе со всем барахлом, отскребли от толстого слоя побелки и налипших клочков газет, они показывали три часа ночи. Коллеги, отметившие истекшие сутки ударным трудом, едва стояли на ногах. Даже сама мысль о том, что сейчас надо идти умываться, переодеваться и каким-то образом добираться до дома, жгла души нестерпимо. Поэтому вся компания завалилась спать тут же, на огромную гору газет и старых обоев, которую Лёнчик нагреб веником в угол.
Уже засыпая, «академики» услышали странные чмокающие звуки, но внимания на них не обратили – слишком устали. А Грызли, сумевший-таки проглотить тюбик «Момента», пробрался потихоньку в противоположный угол и с блаженным выражением на морде жевал позабытый пластилин.





Глава 18

Глава 18
У природы нет плохой погоды


Первое сентября, невесть почему, всегда считалось праздничным днем. На деле ему следовало бы стать траурным для всех школьников, лицеистов, ПТУ-шников и студентов. Лето заканчивается, а с ним и каникулы приказали долго жить; впереди маячат серые учебные будни. Именно поэтому, дабы не допускать бессмысленных брожений в умах своих подопечных и депрессивных настроений в их среде, практически все учебные заведения в начале первого осеннего месяца проводят День здоровья. В этот день всех учащихся, одетых в спортивные костюмы, скопом гонят на ближайший стадион и вынуждают бегать, прыгать и радоваться жизни. Более гуманным вариантом этой пытки является поездка на природу, куда-нибудь в лес, поле, тундру, если речь идет о севере, к реке или хотя бы в городской сквер. И там, предчувствуя окончание свободы, школяры и студиозы отрываются на полную катушку, разводя костры, горланя песни, лазая по деревьям и втихаря прикладываясь к тайно принесенному с собой спиртному.
К слову сказать, в Академии подобные дни здоровья никогда не практиковались. То ли коллектив оказался не слишком дружный, то ли времени на такие мероприятия катастрофически не хватало. Но главной причиной называли чересчур большую численность студенческого контингента: все-таки вывезти на природу три тысячи человек – это вам не бык чихнул! Да и просто собрать их всех было нереально, и особенно это касалось заочников.
Но в этом году вышло иначе. Боевая Ангелина Леонардовна, давно мечтавшая устроить полномасштабный пикничок в ближайшем лесочке, наконец-то добилась своего. Все началось стандартно – на планерке. Когда подходил к концу второй час этого сакрального действа, она вышла на середину кабинета и предложила засыпающим коллегам поход на природу с полной выкладкой. Чтобы поскорей от нее отделаться и обрести долгожданную свободу, все присутствующие, не слушая, согласились, совершенно не задумываясь о последствиях да и не слишком, впрочем, понимая, на что именно подписываются. Сообразили только на следующий день, когда неугомонная заместитель директора прошла по кабинетам, собирая деньги на поездку. Поняв, во что из-за своей неосмотрительности вляпались, «академики» схватились за головы – но поздно. Ангелина Леонардовна упускать такой случай не собиралась. Она трудилась как пчелка, собирая мзду со студентов и сотрудников и разрабатывая план мероприятия, расписывая день Х поминутно.
Итак, все должно было начаться во дворе любимой альма матер. Чтобы не мешать остальным учебным заведениям заниматься образованием и воспитанием молодняка, сбор назначили на 7-30 утра, дабы посторонние лица не путались под ногами и не могли быть случайно прихвачены с собой. Предполагалось, что студенты, радостно возбужденные предстоящим пикником, в сопровождении своих наставников появятся минута в минуту, разобьются по группам, выстроятся в колонну и стройными рядами двинутся в открытый для них портал, шагая непременно в ногу. В 8-00, оказавшись на месте отдыха, горящие энтузиазмом юноши и девушки должны будут так же дружно развести аккуратные костры, сотворить скамейки и чинно рассесться вокруг огня, по 20 человек на каждый. Учитывая, что отдыхающих было около трех тысяч, костров требовалось всего сто пятьдесят. Соответственно, топливо следовало либо захватить с собой, либо сотворить на месте. К 8-45 все работы по обустройству лагеря закончатся, и перед студентами и сотрудниками выступит директор. Он поздравит всех с таким замечательным достижением, как выезд на природу, расскажет о трудностях, которые пришлось при этом преодолеть, сообщит, что не все работали хорошо, и это прискорбно, но многие работали неплохо, и все они награждаются берестяными грамотами. В 9-15, заслушав официальную часть и похлопав сколько нужно, следовало приступить к завтраку. На завтрак каждому полагались два тоста и сосиска, поджаренная собственноручно на открытом огне, а также чай, заваренный на этом же огне в котелках. Чай предполагался без сахара во избежание нарушения кислотно-щелочного баланса, но с повидлом для обеспечения растущих организмов глюкозой и витаминами. В 10-00, покончив с завтраком, предлагалось приступить к культурной программе. Сначала конкурс художественной самодеятельности, где любой желающий может спеть, станцевать и прочесть стишок. Чтобы юные дарования не смущались, для затравки должны были выступить сотрудники. В артисты записали: Майю и Лину с песней «Как странно - мы живы», Полуэкта Полуэктовича с фокусом «Чемодан без дна», Нину и Миру со смертельным номером «Словесный бокс», Денька, Олеся, Марика и Владю с танцем «Лезгинка на системнике», Минерву Макгонагл с мастер-классом «Как из … сделать конфетку» и разумеется директора с одой «К Академии». В 12-00 по завершении концерта следовало непременно размяться и поиграть в подвижные игры. В качестве таковых предполагались: бег в мешках из-под учебной литературы, чехарда с зачетками в зубах, пинг-понг на траве и вольная борьба за огонь. В 14-00 обед - каша с маслом и сосновыми иголками, сваренная на том же костре, сосиска, тосты и чай с карамельками «Редиска со сливками». В 15-00 следовал послеобеденный отдых с созерцанием мерцающего огня и окружающей природы, прослушиванием журчания ручейка и мыслями о вечном, например, об академических задолженностях. Желающие могли пройти краткий курс медитации под руководством Нонны Вениаминовны и насладиться тишиной уже профессионально. В 15-30 активный отдых предполагалось возобновить, раздав всем футбольные и волейбольные мячи, теннисные ракетки, воздушные шарики, гитары и скакалки. Таким образом, каждый отдыхающий мог найти себе занятие по вкусу и развлекаться с пользой для души и тела. В 17-00 по плану был ужин, состоящий из тостов, многострадальной сосиски, двух перловых печений и уже задолбавшего всех чая. Закончив ужин, следовало аккуратно убрать следы своего пребывания в лесу, хором спеть гимн Академии, выслушать напутствие шефа, снова разбиться на группы и построиться в колонну по десять. Отбытие в городские джунгли назначили на 18-00.
План мероприятия, составленный с такой точностью и прилежанием, был зачитан сотрудникам накануне пикника и вывешен на стенд для всеобщего обозрения. Многим из студентов пришлось высылать график магической экспресс-почтой, а поскольку убедить начальство потратиться на такое дорогое средство связи удавалось нечасто, учебные менеджеры, воспользовавшись оказией, отправили вместе с графиками сообщения о долгах, неоплате и прочих грехах, о коих требовалось студентам напомнить. В результате некоторые письма изрядно раздулись и смахивали на бандероли.


Великий день настал. Однако к 7-30 во дворе появился только местный дворник, да и то ненадолго. Первые ласточки-«академики» начали подтягиваться лишь к восьми. А вот студентов не было. Бодрая Ангелина Леонардовна, прибывшая впрочем, далеко не первой, жизнерадостно возмутилась и помчалась вызывать опоздавших. К половине девятого удалось собрать всех сотрудников Академии, подтянулась часть студентов. Собравшиеся выглядели вялыми, сонными и явно недоумевали, что они здесь делают в такую рань. Но поразмыслить на эту тему им не дали. Леопердовна, разгневанная тем, что студенты в большинстве своем забили на собственное здоровье и отрываются от коллектива, распорядилась вытаскивать их принудительно. Ее коллеги, по опыту знавшие, что с ретивой наставницей молодежи лучше не спорить – себе дороже – с ворчанием принялись за дело. Методисты, раздобыв списки групп, использовали заклинание «Мортмордре», которому научились у Снейпа. Сам Мастер Зелий гордо вышагивал среди них, подвизаясь в качестве консультанта, и подавал дельные, но традиционно ехидные советы. Ему вслед корчили рожи, однако слушали.
Тем временем возникла очередная проблема. Чем больше студентов появлялось во дворе, тем очевиднее становилось, что двор слишком мал. А если учесть, что многие студиозусы, выдернутые прямо из постели, закатывали форменные истерики - чересчур мал. Вновь прибывших требовалось заткнуть, успокоить, наколдовать одежду, соответствующую случаю, и найти им место среди увеличивающейся толпы. Места не хватало. Кое-кто уже сидел на крыше беседки, на пристройках и даже на козырьке над крыльцом. Наконец, был вычитан последний список, прибыл последний студент-заочник - лесомаг из Нового Уренгоя, - а возмущение и претензии по всевозможным поводам сурово пресечены. Но всех не покидало назойливое ощущение, что чего-то не хватает. Народ зашевелился и запереглядывался. И тут, охнув, всплеснула руками Маргарита Леопольдовна: не было шефа! Срочно кинулись ему звонить. Громовержец оказался дома, был явно бодр и снисходительно полюбопытствовал:
- Сегодня выходной, разве я вас не отпустил?
Под общий мучительный стон ему сообщили, что нет, не отпустил и даже одобрил мероприятие и обещал быть. На что директор ответил, что, разумеется, будет, с чем и отключился. Появился он минут через сорок и отдал команду отправляться. Московское время было 10-21.
Выстроить туристов стройными рядами даже не пытались – бесполезно. Технари раскинули провода с намотанными на них заклинаниями и открыли Врата. В открывшемся проеме маячила идиллическая картинка: речка, лужок, зеленая рощица. Утомленный длительным ожиданием, народ радостно ломанулся в проход суетливой, горластой толпой. Сотрудников филиала буквально смело и утащило вместе со студенческой вольницей. Двор стремительно пустел, и на освободившееся место с облегчением вливалась новая толпа – питомцы лицеев и училищ, чин чином явившиеся к 9-00 на занятия, но до сего часа маявшиеся за забором: протиснуться к крыльцу у них не получалось. Несколько добровольцев завязли в толпе студентов Академии и были унесены ею. Счастливчикам, получившим законный повод не ходить на уроки, сдержанно завидовали.
Между тем, туристы, выпавшие из Врат, с любопытством озирались, пытаясь не отдавить друг другу ноги. Выяснилось, что место, избранное для отдыха, вблизи было куда менее привлекательно. Пригородная роща и лужок оказались вытоптаны и замусорены, речка представляла собой результат прорыва городской канализации, а места на полянке для такой оравы явно не хватало. Студенты, однако, не унывали – и не такое видели. Народ рассредоточился, выискивая места поудобнее и прикидывая, из чего можно развести костер. Валежника в лесу было очень мало, зато мусора – завались! Спустя каких-нибудь пять минут лес был вычищен, вылизан и сиял отсутствием сора. Все отходы жизнедеятельности предыдущих туристов пошли на топливо. Костров оказалось гораздо больше рассчитанного Леопердовной числа и разместились они весьма прихотливо, а компании, устроившиеся вокруг, уже начали собственную культурно-развлекательную программу, идущую вразрез с генеральной линией заместителя директора. Причем, методисты и компьютерщики явно склонялись к тому, чтобы последовать примеру своих подопечных. Но замдирповоспраб была непоколебима: следовать графику и все тут! То, что от графика уже сильно отстали, ее не волновало.
На повестке дня была тридцатиминутная речь директора. Чтобы всем было слышно и никто не упустил ни одной крупицы мудрости почтенного руководителя, использовали небезызвестный «Сонорус» – любимое заклинание спортивных комментаторов, политиков, демонстрантов и лекторов всех мастей. Как и следовало ожидать, шеф начал выступление с поздравления всех присутствующих со знаменательным событием, затем перешел к преодоленным трудностям, работникам прилежным и не очень, перескочил на обсуждение успеваемости и отсутствие должного энтузиазма при оплате обучения, пригрозил всем нерадивым студентам исключением, а сотрудникам – увольнением…
Спустя полтора часа вконец измаявшиеся коллеги осторожно напомнили шефу, что вообще-то пора торжественную часть завершать. Тем более, что студенты, обалдевшие от скуки, уже давно его не слышат, занимаясь своими делами. К 12-39 разобрались и с награждением берестяными грамотами. Пора было завтракать (или обедать). Принялись распаковывать мешки и коробки с продуктами. И здесь всех подстерегал неприятный сюрприз: вместо предполагаемых тостов в ящике оказалась та же батонная нарезка из ларька через дорогу, а сосисок не наблюдалось вовсе. Вместо них в мешках лежало около центнера желтой репы. Откуда ее взяли да еще в таких количествах, никто не знал. Делать нечего, раздали всем черствые ломтики батона и дали каждому по репе (в хорошем смысле слова). Заварки в коробках так и не нашли, а вместо повидла в жестяных банках оказалась сгущенка, причем настолько древняя, что сама собой превратилась в тянучку. Вытряхнуть липкую массу из банок оказалось невозможно. Пришлось раздавать по одной на шесть-восемь человек в надежде, что едоки сами разберутся, как употребить десерт. Странному рациону никто не возмутился, поскольку очень многие под шумок успел порадовать душу кое-чем покрепче простого кипятка, и теперь благодушно считали любое съестное закуской. Что касается остальных, те восприняли все философски: кормят, и ладно, а чем – не важно. Важнее было придумать, как все полученное съесть.
Известно, что с момента появления на Руси картофеля репа постепенно отошла в разряд кормовых культур и редкого на столе овоща. Конечно, выражение «проще пареной репы» слышали все. А вот запарить эту самую репу оказалось не так-то просто, в связи с чем через какое-то время в различных концах огромного лагеря ели: вареную репу, жареную репу, печеную репу, репу в тянучечном сладком соусе, реповый суп и пюре. Не понравилось. Остатки сунули в огонь, так как с топливом была напряженка. Кое-кто тихой сапой начал обламывать веточки с деревьев и общипывать кустарник. Поскольку таких было человек 600, лесок сильно проредился и выглядел теперь как ухоженный парк. Сотрудники, поднятые по тревоге бдительной Леопердовной, метались по всему лагерю, безуспешно пытаясь пресечь вандализм, разбазаривание продуктов и распития того, что пить не положено. Надо сказать, счастье от педагогической деятельности их не распирало. Но были и положительные стороны. Во-первых, благодаря занятости всем сотрудникам пришлось есть репу сырой - в таком виде она была вполне съедобной. А во-вторых, шныряя среди кустов, деревьев, пней и студентов, методисты были куда незаметнее и, следуя примеру студенческой братии, принимали капель по восемьдесят для успокоения нервов, причем, отнюдь не валерьянки. К своим кострам они возвращались успокоенные и благодушные.
К предложению Ангелины Леонардовны начать концерт по заявкам отнеслись прохладно и предложили вступительное слово директору. Эдуард Игнатьевич охотно пошел навстречу массам, за неимением кафедры забрался на пенек и начал декламировать оду «К Академии». По содержанию своему ода ничем не отличалась от утренней речи, разве только была изложена в стихах, а посему народ тут же абстрагировался и занялся кто чем. Компьютерные гении шустро склепали из сподручных средств игровой автомат типа однорукий бандит и теперь вовсю рекламировали свое изобретение, надеясь подзаработать. Правда, в уплату за игру им все время предлагали репу. Девчонки пекли в углях предусмотрительно захваченную из дома картошку и болтали кто о чем. Студенты пили, пели, дрались, спорили, беседовали и слонялись во всех направлениях. Десятка два особо одаренных упоенно плескались в сточных водах псевдоречушки. Им это разрешили, но при одном условии: после купания они должны были обосноваться на другом берегу подальше от всех.
Часам к трем шеф, наконец, дочитал свое бессмертное творение. Часть собравшихся, уловивших окончание опуса, вежливо похлопало. Остальные поддержали. Овации длились минут десять. Затем Леопердовна попыталась заставить выступить кого-нибудь еще. Покуда она препиралась с коллегами, ни в какую не желавшими демонстрировать свои дарования, к импровизированной сцене выбралась компания горячих парней. Студенты, перебравшие горячительного, попытались исполнить гапак, но поскольку на ногах они стояли очень нетвердо, получилось нечто, смахивающее на сиртакку, канкан и танец маленьких лебедей, вместе взятых. Уходить они наотрез отказывались до тех пор, пока Снейп не пригрозил показать фокус «Авада Кедавра». Когда «пташек» удалось разогнать, решили, что пора обедать. Полезли за крупой, но обнаружили сушеную морковку. Возмущаться особо было некому: большинство находилось уже не в том состоянии. Недолго думая, часть запарили в котлах вместо каши, остальную использовали как сухарики. На десерт вместо конфет «Редиска со сливками» выдали простую редиску. Нина высказала предположение, что провиант для туристов закупали на плодоовощной оптовке, причем, выбирали, что подешевле. А возможно и с бодуна.
Тем временем воспитательский зуд не давал Леопердовне покоя. А она, в свою очередь, не давала покоя окружающим. Из-за того, что концерт ограничился сольным выступлением директора и оригинальным танцем добровольцев, Ангелина Леонардовна жаждала охватить подвижными играми как можно большее число отдыхающих. Но и тут все шло не слава Богу. Мешки от учебной литературы кто-то втихаря покидал в огонь. Зачеток с собой не взяли, а пинг-понг на траве не получался из-за полного отсутствия травы. Оставалась вольная борьба за огонь, за который бороться никто не хотел. Тогда Денек предложил бороться за полбутылки пива. Борцы сыскались сразу и, недолго думая, ринулись в пьяную драку. На ногах никто устоять не мог, поэтому сначала они ограничились тем, что стояли на четвереньках, бодая друг друга с агрессивным мычанием. Эта борьба не нанайских мальчиков завершилась очень неожиданно. Денис мило сообщил, что пиво безалкогольное. Куча тут же распалась и ее составляющие с разгневанным ревом рванули за Деньком. Многие так обиделись, что даже сумели подняться на ноги. Упорнее всех был Ядный – он преследовал обидевшего его сотрудника отдела ТСО, шустро прыгая на четвереньках, и дважды чуть не цапнул того за ногу. Пришлось отдать ему главный приз, чтобы отвязался.
Дабы оживить стремление молодежи к спорту, начали распаковывать захваченный с собой спортинвентарь. Обнаружили много нового и неосвоенного. В частности, вместо мячей лежали боксерские груши, туго набитые опилками и страшно тяжелые. Скакалки замещали обрывки бельевой веревки разной длины. Теннисные ракетки - игрушечные пластмассовые сковородки, а вместо гитар кто-то чересчур умный напихал в коробку барабаны. Что делать со всем этим добром, так и не решили и покидали все обратно по коробкам. То, что не влезло, заныкали в реденьком кустарнике.
Между тем, смеркалось. В небе зажглись первые звезды. Полутьму разгонял свет от костров и сигаретные огоньки. Решили, что пришло время ужинать. На ужин были свежие огурцы без хлеба и соли. Заставить студентов, как было задумано, привести в порядок территорию не представлялось возможным. В темноте беспорядка видно не было, а погасить костры означало остаться без света. Решили, что гасить костры будут постепенно, но сперва по плану (будь он неладен) полагалось спеть хором гимн Академии. Включили фонограмму и выяснили, что текста почти никто не помнит. Пришлось срочно малевать на фанерных листах, найденных поблизости, слова гимна и играть с народом в караоке. Игра понравилась настолько, что спели еще «Вдоль по Питерской», «Хавва Нагила» и песню группы «Rammstein». Пели бы еще, но выяснилось, что фанерки, надыбанные предприимчивым Полуэктом Полуэктовичем на самом деле были объявлениями: «Не курить!», «Не сорить!», «Купаться запрещено!» и «Берегите природу – мать вашу!», поэтому пришлось развесить их, как висели.
Напутственное слово со стороны шефа должно было быть кратким и лаконичным. Директор забрался на многострадальный пень и начал свой сжатый спич. Спустя два часа осатанели даже члены семьи докладчика. В ответ на упреки неутомимый начальник извинился и сообщил, что к сожалению, забыл дома часы и поэтому несколько увлекся. В ответ голос из толпы предложил ему в подарок календарь. Шеф подарка не взял и распорядился гасить костры и собираться домой. Дикий вопль «УРА-А-А-А-А-А-А-А-А!» из трех тысяч глоток разбудил жителей окрестных деревень и вызвал помехи сотовой связи. На радостях все костры затоптали в десять секунд, после чего оказались в полной темноте. На факелы ушла половина деревьев многострадальной рощи. Огромная толпа теперь здорово напоминала факельные шествия Древних Римлян. Вот только порядка было поменьше, да шагать в ногу никто не желал. При неверном свете факелов снова открыли Врата, и народ радостно устремился в знакомый до боли двор. На сей раз проблем с размещением не возникло, так как все торопились убраться подальше, чтобы чего доброго не нарваться на еще одно директорское напутствие. Прежде чем закрыть портал, методисты с факелами наперевес прочесали ободранный лес, выискивая тех, кто в темноте прикорнул под кустом. Закинув в проход последних, они с облегчением погасили факелы и шагнули назад к цивилизации, в очередной раз убедившись, что четкое планирование помноженное на три тысячи балбесов непременно равняется абсолютному хаосу.
А на часах уже была полночь, плюс минус десять минут.




Глава 19

Здравствуйте, дорогие наши читатели! Простите за столь долгое, но вынужденное молчание – обстоятельства оказались выше нас.
Представляем следующую главу истории, произошедшей когда-то в каком-то провинциальном городе…



Глава 19
От перемены мест слагаемых…


Лина ликовала спустя две недели после начала нового учебного года, хотя работы было, как обычно, завались. Однако факт наличия собственного кабинета, предоставленного в исключительное пользование «Центра подготовки расписания», как данный отдел именовался во всех руководящих документах, сводил неудачи и неприятности на нет. То, что вышеупомянутое помещение находилось на площадке «Дельта», с некоторых пор только усиливало ее радость. И не важно, что теперь приходилось разрываться между двумя зданиями, тратить собственные деньги на связь с преподавателями – чего не сделаешь ради того самого… единственного…
Радость длилась недолго. Новым высочайшим указом директора текущий учебный семестр следовало сократить на месяц, а традиционную январскую сессию провести до 25 декабря. Причиной стало окончание срока аренды площадки «Альфа» 1 января (Авторы всегда удивлялись: кто будет выселять людей из арендованного здания 1 января?! Разве только недоперепившие Деды Морозы…) будущего года и следовавший из этого переезд. Ставшая уже постоянной по всем известному правилу нехватка техники лишь усугубляла и без того тупиковую ситуацию. Но деваться было некуда, и Лина с Людой, стиснув зубы, принялись за работу.
Вместе с ними смирились с предстоящей сменой места существования (а иначе как существованием данное положение дел назвать было нельзя) и другие сотрудники Академии; поохали, поахали, повздыхали, забили на все и вся и с головой окунулись в реку, называемую студенческой братией с их непереводящимися проблемами.
Жизнь и работа в филиале постепенно вошла в свое обычное русло.


Тем временем профессор Снейп и профессор Макгонагл уже паковали чемоданы – комиссия уехала, подписав акт проверки, филиал спасли, так что здесь делать им было больше нечего.
- А знаете, мне их будет не хватать, Северус, - Минерва достала из складок дорожной мантии шелковый носовой платок и промокнула глаза. – У них многому можно научиться. Работать в таких условиях и при этом не терять присутствие духа и чувство юмора – это впечатляет…
- О, да, - согласился Снейп, в последний раз проверяя, не осталось ли чего в гостиничном номере. – Впечатляет. Только боюсь, если пригласить их в Хогвартс, от школы мало что останется: разнесут вдребезги, - добавил он, вспоминая, как на одной из многочисленных продолжительных планерок в качестве средства борьбы с другими вузами за абитуриентов было предложено «внедрить у конкурентов дистанционную технологию – и они сами развалятся!»
В дверь постучали. Снейп взмахнул палочкой – дверь открылась, обнаружив за порогом переминающегося с ноги на ногу кудлатого оператора отдела ТСО. «Наверное, опять проиграл, вот и выслали в качестве парламентера, - подумал зельевар, почему-то предчувствуя нехорошее. – Остался бы здесь, проклял бы все игры, честное слово».
- Там это… профессоры… В общем, - Денек собрался с духом и на одном дыхании выпалил, - унасчрезвычайнаяситуациявамнадоостатьсяилинамвсемкирдык. Вот.
Макгонагл недоумевающе уставилась на Дениса:
- А членораздельно Вы не можете сказать?
- Да я лучше покажу! – воскликнул Денек, вытягивая из подпространства смятый лист бумаги. По его внешнему виду было заметно, что его читали и перечитывали все, кому не лень, но при этом сам лист представлял собой документ строжайшей секретности и высочайшей важности.
Новость была просто потрясающей любое, даже самое богатое воображение самого воспаленного мозга.
- Смена руководящего состава филиала Академии?! – брови британских профессоров немедленно поползли вверх.
- И какое мы имеем к этому отношение? – раздраженно бросил Снейп.
- Вы еще не знаете, кто будет новым директором…


Первые пару недель после смены руководства сотрудники филиала ходили как в тумане. Ползающие слухи о причинах столь внезапного решения вышестоящего пилотного центра постепенно сошли на нет, и коллеги потихоньку начали подстраиваться под стиль управления нового директора. Но были и такие, кто категорически не желал признавать власть начальства. Все с нетерпением ожидали следующей зарплаты – единственного реального показателя отношения к твоей персоне на высшем уровне. Казалось, что все теперь изменится, честно заработанные премии перестанут безвестно пропадать в неизвестности, сверхурочные выплатятся, а отпускные станут похожи сами на себя, а не на пособие по безработице. Как оказалось, действительно только казалось.
Кроме голой ставки «академикам» ежемесячно выставлялся коэффициент трудового участия: от единицы до двух. Это означало получение дополнительной премии к основной сумме. Каким образом этот загадочный коэффициент появлялся в финансовых документах, никто не знал, и ответственность перекладывали с одних плеч на другие. Со сменой директора КТУ резко упал почти у всех, однако кто-то остался доволен, кто-то не очень, кто-то уповал на то, что это была зарплата по старому штатному расписанию, а новое народу понравится гораздо больше.
Прошел месяц, и исправленное и дополненное штатное расписание представили на ознакомление и подпись, добавив, что коэффициент теперь всегда будет маленький, поскольку ставки увеличены (На сколько увеличили ставки и что об этом думали сотрудники – благоразумно промолчим на случай попадания сей рукописи в руки высшего начальства. – Прим. авторов). Таким образом, в плане оценки работы сотрудников не изменилось практически ничего.


Между тем профессор Снейп и профессор Макгонагл, распоряжением Лондонского центра оставшиеся на очередной неопределенный срок с целью помочь новому директору адаптироваться к этой нелегкой роли, изо всех сил пытались ужиться с заменившим Нонну Вениаминовну начальником учебного отдела. Евдокия Никифоровна, женщина строгая и язвительная, раньше уже работала в Академии, систему знала неплохо, поэтому когда Нонна Вениаминовна на правах директора предложила ей свое место, не задумываясь согласилась. Старожилы первое время были довольны – Евдокию Никифоровну знали и уважали за ее принципиальность и справедливость. Как говорится, рано радовались. Заняв кресло руководителя отдела, та начала строить всех, начиная от своих прямых подчиненных и заканчивая приходящими вечерами уборщицами.
Снейпа она невзлюбила сразу же. То ли на фоне профессора чувствовала себя глуповато, то ли опасалась конкуренции, то ли в кратчайшие сроки приобрела аллергию на черный цвет. Не проходило ни дня без того, чтобы коллеги не поцапались даже по малейшим вопросам. Новая начальница тыкала Снейпа носом в инструкции, вышедшие из действия несколько лет назад, тот нагло заявлял, что она может с ними сделать и где находятся новые, исправленные и дополненные, варианты. Свою непосредственную работу она распределяла среди других сотрудников так же, как и ее предшественница. Только если та хотя бы делала вид, что очень занята, Евдокия Никифоровна приходила в удобное для нее время, объясняя сей факт своей основной работой в другом вузе города.
Профессор терпел. Долго и упорно. Терпели Лина и Люда. Терпела Майя. Но когда уважаемая ими «коллега» предложила делать третий вариант расписания – для местных комиссий, многострадальное терпение лопнуло.
Зельевар, больше полугода проработавший в филиале и знавший, чем грозит новая оригинальная идея, живо представил себе, что врать придется по-разному, и если поначалу что-то будет получаться, то через какое-то время сотрудники просто запутаются в выдумках, вымыслах, умыслах и домыслах и утонут в этой грязной луже благодаря собственной плохой памяти и перезагруженности мозга лишней, ненужной и просто глупой информацией. Лина во всеуслышание пригрозила уволиться, на что получила только кивок и ухмылку в ответ со стороны своего непосредственного босса. Люда полдня пребывала в непонятках, а после решила послать всю Академию подальше и ушла на больничный. Майя еще долго смотрела в сторону Никифоровны, продумывая план мести, – раскрашивать расписание зачастую приходилось именно ей, как истинному знатоку разноцветной палитры. Перспектива размалевывать дополнительные пачек десять бумаги ей не улыбалась.
Другим сотрудникам доставалось не меньше. Денек несколько дней не мог взять в толк, зачем базу с реальным расписанием понадобилось устанавливать сразу на нескольких машинах при условии, что обновлялась она только на площадке «Дельта» под непосредственным присмотром Лины. Спорить на эту тему с вышестоящим лицом не получилось – лицо не желало ничего объяснять. А посему, когда у начальника учебного отдела на экране высветилось: «Программа выполнила недопустимую ошибку и будет закрыта», в ответ на вечно волнующий всех вопрос: «Что делать?» Денек невозмутимо заявил: «Там же написано: обратитесь к разработчику!» и, аккуратно прикрыв за собой дверь, ушел.
В конце концов, дошло до того, что менеджеры заочного отделения на пару с сотрудниками отдела ТСО из-под полы сделали цветную фотографию любимой начальницы, повесили вместо изображений своих студиотов и во время обеденных перерывов наслаждались ставшим уже любимым занятием: игрой в дартс. На этот раз не только на точность, но и на скорость и время.
Однако со временем все проходит, и желание запускать острые дротики в цветное фото не лучшего качества поднадоело даже самым терпеливым, несмотря на то, что отношения с Евдокией Никифоровной ни у кого так и не наладились. А посему Снейп решил бороться с новой начальницей другими, более действенными, по его мнению, методами. Узнав у «старожилов» некоторые подробности личной жизни «любимой» коллеги, профессор взялся за дело.


Как-то утром в понедельник, - а понедельник, как говорится, день тяжелый, - придя, на работу, Евдокия Никифоровна включила компьютер, открыла верхний ящик своего письменного стола в поисках какой-нибудь завалявшейся ручки, в то же время недоуменно всматриваясь в экран монитора, на котором зияла своей неизбежностью лаконичная, но на удивление емкая фраза: «Format C:/ complete». Придя в какой-то мере к утешительной мысли, что сие выражение является лишь плодом ее переутомленного от тяжелой работы воображения, начальница забыла про ручку и нажала на спасительную кнопку на системнике, чтобы перезагрузить свою машину. Результат убедил ее в том, что игры воспаленного мозга в данном случае ни при чем.
Решив позвать Денька, Кифа, как за глаза называли ее сотрудники, взялась, было, за телефон, да вовремя вспомнила, что аппарат не подключен. Думала отправить сообщение по чату, но один взгляд на монитор напоминал о том, что все «абоненты» временно недоступны». Выругавшись вслух и мысленно, отправилась на поиски представителей отдела ТСО. Денек, взъерошенный после последней бурной ночи, – филиал в который раз охватил очередной приступ всеобщего желания поработать из-за уже привычного внезапного появления электричества - обнаружился в коридоре. На пару с Полуэктом Полуэктовичем они устроили консилиум по поводу сгоревшей от перегрузки проводки. В выражениях обрисовав ситуацию, Евдокия Никифоровна потребовала объяснений. Технари переглянулись, как-то странно на нее посмотрели, переглянулись еще раз и посоветовали немного отдохнуть. Начальница разразилась гневной тирадой на чистейшем русском без примесей и акцента, но впечатления на видавших и не такое сотрудников отдела ТСО не произвела.
- Евдокия Никифоровна, - Полуэкт Полуэктович в своей обычной манере взял слово, - в связи с повреждением проводки в нашем крыле здания ввиду ее постепенного сгорания в течение нескольких лет, свободным электронам стало негде бегать, и электричество сдохло. Понятно, да? Из сего факта следует что? Что Вы при всем желании не смогли бы включить компьютер, потому что кушать ему было нечего. А без питания и волки в лесах не живут, и техника наша не работает, понятно, да?
Возмущенная Кифа вернулась на свое рабочее место, проверила пилот – тот оказался выключен. Попыталась включить – не получилось. Системник не мигал, на матовой поверхности монитора неповторимой красотой чернел знаменитый квадрат Малевича, но ни одного признака произошедших недавно событий не наблюдалось.
- Что-то не так? – беззлобно, но… прошипел профессор Снейп, с трудом сдерживая ухмылку. День только начинался.
- Да нет, наверное, - задумчиво отозвалась Евдокия Никифоровна и снова полезла в верхний ящик стола в поисках пропавшей в его глубинах любимой шариковой ручки.
Мастер Зелий над ответом задумываться не стал, прожив достаточно времени в стране, где могло произойти все, несмотря на здравый смысл, логику и законы физики, а посему подобные ответы удивлять уже перестали. Сделав вид, что изучает последние сводки по дипломникам (списки групп с указанием имевшихся на данный момент академических задолженностей), Снейп исподлобья наблюдал за коллегой. Та, не заподозрив ничего плохого, продолжала рыться в ящике в поисках все той же злополучной ручки. Ручка обнаружилась в дальнем темном углу… вместе с семейством мохнатых черных паучков.
Надо сказать, что пауков Кифа боялась больше всего на свете. Войти в клетку с разъяренным тигром для нее было проще, чем смахнуть со стола небольшое безобидное паукообразное. При этом неизвестно, кто бы вышел победителем, но шансы у представителя семейства кошачьих почти отсутствовали.
Поначалу было тихо – видимо, от неожиданности Евдокия Никифоровна не поняла, с чем имеет дело. Однако выражение ее лица постепенно менялось, пока не приобрело отчетливый бледный оттенок, за которым незамедлительно последовал леденящий душу крик…
… Майи, случайно оказавшейся не в то время и не в том месте.
Из верхнего ящика письменного стола, то и дело обгоняя друг друга на тонких кривых мохнатых лапках, с бешеной скоростью выбегали представители земной фауны размером с грецкий орех каждый. На черных спинках красовался белый крест, что придавало ситуации некую особую пикантность.
Кифа впала в оцепенение. Профессор подумал, что приводить начальницу в чувство придется с помощью мандрагоры, потому как даже нашатырь в данном случае не поможет. Сам он с упоением наблюдал за застывшим от ужаса лицом Евдокии Никифоровны, единственным живым местом на котором были глаза – выпученные, страшные, как жизнь наша, хаотично двигавшиеся в глазницах, наблюдая за таким же беспорядочным поведением своих «любимцев». По странному стечению обстоятельств самого Снейпа пауки игнорировали напрочь, благоразумно обходя его стол десятой дорогой.
Тем временем паучья братия все прибывала и прибывала – ящик, по всей видимости, был бездонный. Небольшие существа разбрелись по кабинету; казалось, они сновали повсюду: на столах, под ними, забирались в документы, расползались по стенам, самые смелые обосновались на люстре, а извращенные – в папках с расписанием. Постепенно шкафы и столы покрывались воздушной тонкой шелковой паутиной, невесомой, но невероятно липкой.
Майя первая поняла, чему грозит дальнейшее пребывание на полу. Решив, что крики не помогают, она смотала в трубочку свою должностную инструкцию, которая на большее, в принципе, не годилась, и с остервенением принялась смахивать с люстры мерзких гадов, тем самым освобождая себе место. Устроившись наверху, она присоединилась к наблюдениям Снейпа, потому как опасность на какое-то время ее лично миновала.
Пол постигла та же участь, что и мебель, и вскоре, не последовавшие примеру Майи сотрудники, обнаружили себя намертво приклеенными к линолеуму без возможности освободиться.
Бардак продолжался бы и дальше, если бы не подоспевшая на крики Макгонагл. Увидев, что черная «мерзость» вытворяет с ее коллегами, профессор кинула на Северуса укоризненный взгляд, покачала головой, вытащила из складок длинной юбки волшебную палочку и произнесла что-то типа «Иммобилус» с элементами местной ненормативной лексики. Майя с люстры уважительно посмотрела на Минерву – немногим иностранцам за сравнительно небольшой срок удавалось овладеть всеми нюансами исконно русского языка, зачастую использовавшегося «академиками» в качестве самых действенных заклинаний (Как говорится, пока не пошлешь, никто ничего делать не собирается. – Прим. наученных горьким опытом и обидой за великий и могучий авторов).
Время словно остановилось. У Майи сложилось впечатление, что в Академии проходят соревнования по старой детской игре «Море волнуется» - настолько нелепыми и странными были позы застывших в пространстве. Причем, не только пауков.
Минерва довольно улыбнулась – редко когда можно было увидеть Снейпа с выражением истинного блаженства на хмуром лице. Практически никогда. Мысленно прикинув возможные последствия, она трансфигурировала из ближайшего стула фотоаппарат, навела объектив и запечатлела редкую картину на память. Будет что показать коллегам в Хогвартсе по возвращении домой.
В целом же нынешнее состояние кабинета чем-то напоминало музей восковых фигур Мадам Тюссо. Замершие на месте Денек и Марик в момент произнесения Макгонагл заклинания пытались спасти от паутины хотя бы пережившие потопы и пожары системники. Действие «Иммобилуса» застигло их в тот момент, когда сами операторы технического отдела из-под столов выбрались, а драгоценную ношу слегка приподняли над полом, согнувшись в три погибели. Нина и Люда, отбивавшиеся от пауков всеми возможными способами, предстали в виде заправских воительниц с мечами, стоя напротив друг друга с длинными линейками наперевес. Лина укуталась в расчерченную простыню расписания, сделав вид, что она совсем ни при чем, чуть-чуть не рассчитала и потеряла равновесие, завалившись в сторону, да так и застыла на четверть пути к полу, напоминая Пизанскую башню.
А тем временем паучья братия остро нуждалась во внимании со стороны Homo Sapiens. Плавающе-парящие в воздухе и сидевшие где только можно существа не только прекрасно отпугивали временами заглядывающих в кабинет студентов, но и тормозили работу сотрудников. Выход был один: вооружаться ведрами и собирать их, как грибы на солнечной полянке после дождя. Профессор Макгонагл позвала на помощь лаборантов, пригрозив, что прикроет их «домашний кинотеатр» в серверной. Угроза подействовала, потому как с разгневанной Минервой шутки были чреваты. На зов откликнулись двое: Олесь и его тень, Ленчик-Лоботряс, приехавшие на площадку «Альфа» за программным обеспечением для новых «дрессированных» ПТ-шек.
Оценив ситуацию, Олесь скорчил недовольную мину, но ведро взял. Ленчик же сразу смекнул, что работать придется по-настоящему, а потому нашел быстрый способ сбора «урожая». Порывшись в карманах, он выудил оттуда пульт управления с небольшими кнопками, под которыми значились наиболее употребимые заклинания. Достаточно было нажать на кнопку, и вуаля!.. Выбрав известное всем «Акцио!», Ленчик запамятовал, что приобрел пульт на той самой барахолке, где в свое время Леопердовна обзавелась мегафоном очень широкого радиуса действия. То ли мастера специализировались на выпуске подобных магических предметов, то ли собирали все из совершенно несочетаемых деталей, главное, что их «произведения» со своими задачами справлялись. Другое дело – как.
Поначалу ничего необычного не происходило. Решив, что пульт сломался, Ленчик треснул им о ближайшую стену и нажал на кнопку еще раз. Результат не заставил себя ждать. Сначала в бедолагу на приличной скорости врезались все пауки, находившиеся в кабинете. Следующая партия повалила извне: часть умудрилась прогрызть бетонный пол, а линолеум съесть на закуску; часть проползала сквозь бесчисленные щели в стенах; часть проникла в помещение через разбитое окно. Маленькие, большие, средние, черные, красные, непонятных цветов, мохнатые, длинноногие, безобидные, ядовитые и не очень - Ленчик со своим умением попадать в неприятности – а это можно только уметь – собрал пауков с ближайших четырех километров. Среди общей массы паукообразных встречались экзотические экземпляры: недалеко от Академии открылся приехавший недавно террариум. Спустя всего несколько мгновений Леонид более всего походил на огромных размеров муравейник, разве что обитали там далеко не муравьи.
Олесь, мысленно пообещав себе, что прибьет Ленчика при первой же возможности, присоединился к профессору Макгонагл, спешно накладывающей «Иммобилус!» на вновь прибывших. Вся процедура заняла не более нескольких секунд. Однако до развязки было еще далеко.
На шум прибежал Владя, ранее дежуривший на занятиях. Решив, что для начала необходимо освободить сотрудников, парни вооружились лопатами и вспомнили трудовые будни на картошке, разве что в качестве картошки теперь выступали их перепуганные коллеги, застрявшие в горе мерзких тварей. Каждого спасенного Минерва приводила в чувство универсальным заклинанием «Фините Инкантатем!» на все случаи жизни.
Первой из завалов извлекли Евдокию Никифоровну. На нее не подействовало даже «Эннервейт!», поэтому ее отнесли в соседний кабинет и положили на сдвинутые вместе стулья. Нина и Люда чувствовали себя несколько ошарашено, но сносно. Лаборанты, как самые опытные пофигисты филиала, пришли в себя раньше всех и принялись помогать товарищам. Добравшись до Снейпа, но увидев глаза, сверкавшие яростью, решили временно поместить его вместе с начальником учебного отдела на так называемый карантин. Лину долго не могли найти, пока, наконец, не наткнулись на большой рулон ватмана. Ленчика решили оставить под завалами в качестве заслуженного наказания. А вот про Майю просто забыли: то ли впопыхах, то ли намеренно, и очень удивились, когда та, не удержавшись, рухнула в самую гущу прямо с потолка. Учитывая ее тонкую душевную организацию, она хотела бы изящно выразить свое огорчение относительно произошедшего. Не получилось.


Уборка кабинета и приведение его в порядок грозили занять весь оставшийся рабочий день и как минимум половину грядущей ночи. По графикам многие уже могли уходить домой, однако освободившийся от оцепенения профессор зельеделия, злобно зыркнув, пригрозил, что проклянет всех и вся, раздал одолженные у уборщицы ведра, трансфигурировал из швабр лопаты и отправил на принудительные сверхурочные работы.
Надо сказать, что по новому распоряжению директора в конце рабочего дня двери каждого кабинета закрывались, опечатывались, за ними выставлялась колючая проволока дабы чересчур трудолюбивые сотрудники не повадились вкалывать сверхурочно, за что пришлось бы платить соответственно. В связи с этим любой и каждый, желавший по тем или иным причинам, задержаться, должен был писать заявление на имя директора, чтобы получить официальное на то разрешение. Поскольку на ночную трудотерапию «решили» остаться все, бумагу пачкать не стали, а совместное заявление написали маркером на белой, недавно покрашенной, двери приемной.
Разгребя паучьи завалы, в конец замученные «академики» без сил опустились кто где на полу учебного отдела. Возвращаться домой никому не хотелось, да и смысла не было, вот и прикорнули все там, где присели передохнуть. И уже засыпая на коленях у Олеся, Лина прошептала:
- А я-то думала, что с приходом Нонны все будет по-другому…
- Это простая арифметика, - был ответ. – От перемены мест слагаемых... Спи…





С нетерпением ждем ваши отзывы, господа, и обещаем следующую главу не задерживать.
Всегда ваши,
Авторы.



Глава 20

Глава 20
Устали? Отдохнете на том свете…
(из дневников сотрудников Академии)

Майя

День не задался с самого начала.
Сначала сорок пять минут простояла на остановке в ожидании маршрутки, чуть дуба не дала. Холодно, мокро, мерзко и противно. В маршрутке какой-то придурок наступил на ногу и даже не извинился, козел. По дороге к нашей коммуналке пришлось дать изрядный крюк – где-то прорвало канализацию, и сточные воды весело мчались по дороге, преградив путь. Уже думала, что на работу сегодня не попаду вообще. Как-то все же доползла в обход через грязный двор. Пришла и выяснила, что лучше бы не приходила. Как сказала однажды одна моя коллега нерадивому студенту: «Лучше б ты совсем не приходил, чем ты пришел, как ты пришел!» Клевое определение. Как ни крути, а ко всему подходит.
Узнала, что завтра рано утром уходит грузовой ковер-самолет в пилотный центр в Англии. А это значит, что необходимо срочно оформить и упаковать с полтысячи студенческих курсовых работ, которые должны быть отправлены туда на проверку. Кто бы знал, как матюкалась, потому как оформление курсовых – настоящая виселица! Нужно проверить, как заполнены титульные листы, проставить даты и подписи, заполнить всё, что забыли заполнить студенты, при необходимости прошить, разложить по группам и предметам, оформить на каждую стопку две разных ведомости, сделать с них по две ксерокопии, связать все это, упаковать и погрузить, приложив опись. Так что вкалывала сегодня до позднего вечера. И почти не переставала ругаться плохими словами, вспоминая своих подопечных, которые вовремя работы не сдали.
А тут еще наш Любимый Профессор (кто же еще!) шлялся вокруг и издевался. Гад! Давал полезные советы и распространялся на тему пользы трудотерапии. Изверг! Так бы и треснула разок по голове, чтоб больше неповадно было! Еще подначивал насчет неудовлетворительного качества воспитания моих студиотов. Ехидна! Предложила ему самому заняться их воспитанием – у него бы шикарно получилось. Отказался. Заявил, что воспитание – не его профиль. Пришлось напомнить, как он взнуздал наших прогульщиков, заставив их посещать занятия. Только ухмыльнулся, шиза всеобщая, и уточнил, что это было не воспитание, а экзекуция. Да уж, в чем-чем, а в таких вещах он спец. Как и во многих других, впрочем. Если бы он не был такой заразой, был бы просто лапочка. Правда, тогда это был бы не он…
Вот, блин, только этого мне не хватало! Вдруг сообразила, что он перестал меня раздражать. И цапаться с профессором мне даже понравилось. Правда, переязвить его мне и надеяться нечего, но зато полегчало. Н-да. Именно то, что мне сейчас нужно – втрескаться в зловредного, ехидного умника, похожего на швабру, выкрашенную в черный цвет и наряженную в мантию. Шедеврально! К тому же он еще иностранец, так что при любом раскладе мне ничего не светит. А жаль, жаль…
И вот сейчас – как делать мне больше нечего! – сижу и пишу дневник, вместо того, чтобы лечь спать. И ведь знаю, что завтра спозаранку, когда прозвонит безжалостный будильник, буду силком поднимать себя с постели за шкирку и безуспешно пытаться продрать глаза. Знаю, что сильно пожалею о своем ночном бдении. И все равно строчу. Вот уж правду говорят, что охота пуще неволи.
Самое мерзкое в моей жизни – моя работа. Но и самое насущное – тоже. Она отнимает у меня больше времени, чем что-либо другое. Дома бываю реже, чем в «любимом» вузе! И не только я, мы все такие чокнутые. У нас в Академии могут работать только двинутые трудоголики и конченные пофигисты. Нормальных людей тут просто нет, неоткуда им взяться. А если когда и были, то либо уволились, либо мутировали в одну из указанных разновидностей. А иначе нельзя, это ведь своего рода защитная реакция, повышающая приспособляемость индивида к агрессивной среде (тьфу, Полуэктовича наслушалась во время обеда!) Чудесно, ешкин свет! Лучше уж ругаться матом, чем выражаться таким образом. Тогда тебя, по крайней мере, поймут. Можно ведь проще сказать: уходи или приспосабливайся, а то сдохнешь. Надо Лину спросить, что там наука психомагия по этому поводу говорит. Если, конечно, она сможет мне ответить. У нас сессия на носу, они с Людой готовят расписание. А его четыре вида, все разное да еще и разноцветное. Мы эту дрянь бумажную периодически красим гуашью и акварельными красками, потому что на цветную бумагу Нонна тратиться не желает, а хроматическая трансфигурация при таких масштабах работы выкачивает силы не хуже серьезной кровопотери. Вдобавок, у нас вообще с трансфигурацией проблемы, а хроматикой и подавно почти никто не владеет. Вот и остается старая добрая краска. Но чтобы было что покрасить, это расписание дурацкое еще сделать надо. Вот они и делают. Лина, по-моему, уже неделю ухитряется не спать вообще. Втайне от всех приобрела на черном рынке какое-то энергетическое зелье, глушит его стаканами и работает днями и ночами. Так что мне еще повезло. Я работаю до ночи. А ночью, все-таки, сплю.
А еще недавно уволился Олесь. Похоже, у него был очень «веселый» месяц. Он тринадцать раз переустанавливал тестовую базу, наглухо угробленную Ленчиком (кстати, недавно уволенным), за что получил выговор вместо спасибо. В результате обиделся, а когда увидел последнюю зарплату, плюнул и заявил, что в гробу он все это видел за такие деньги. И ушел. Сейчас работает в какой-то турфирме, уехал в командировку в Новую Зеландию. Что он там потерял, не представляю. Но теперь у Ангелины и помимо работы есть причины не спать и трепать себе нервы. Как теперь у них все сложится, не знаю. Он не звонит и не пишет, зараза, а Линка расстраивается. Посмотрю иной раз, и жуть берет. То порхает, как бабочка, буквально над землей парит, а на другой день наоборот, можно подумать, в кандалы ее заковали и ключ выбросили. Иной раз даже подумываю, а не воспользоваться ли методом арабских террористов и не послать ли бывшему коллеге че-нить противненькое в беленьком конвертике. Но, боюсь, Лина не одобрит. Она этого придурка любит.
Мне повезло, наверное, что со мной ни разу такого не было. Ни разу. Раньше.

Денек

09-00. Пришел на работу. Зачем – не знаю, электричества сегодня не будет с десяти утра до одиннадцати вечера. Ничего никому не сказал, вскипятил чайник.
09-15. Сижу. Пью чай. Свет есть, компы работают. Пока.
09-30. Появились первые студенты. У них компьютерный тренинг. До половины одиннадцатого. Сели. Приступили. Оптимисты. Ну-ну…
10-00. Свет мигнул, и все погасло. В зале паника – народ только-только тесты загрузил. Не фига – компам тоже надо отдыхать.
10-30. Света по-прежнему нет. Скучно. Студенты возмущаются.
11-00. Нет света. Очень скучно. Студенты бузят.
11-30. Света нет и не будет. Скучно так, что хоть на стену лезь. Полез. Не понравилось. Следом полезли студиозы. Их это прикалывает больше. Сижу, любуюсь.
12-00. Студиоты попадали со стен, навернули на пол огнетушитель. По закону подлости он сработал. Теперь все вокруг в белой пене. В том числе и я. Мыться лень, воды горячей нет. Света нет. Чая нет, кофе нет, сахара нет. Ни хрена нет. Объявляю голодовку. Тем более что жрать все равно нечего.
12-30. Пришел Марик. Принес сушки, минералку и карамельки. Прекращаю голодовку. Тем более что ее все равно никто не заметил.
13-00. Примчалась Нина. Спросила, до каких пор и все такое. Очнулась. Сказал ей, до каких пор. Выслушал ответ. Узнал, что Чубайс не только урод, но и много других страшных слов. Не все понял, но со всем согласился.
13-30. Заглянул Полуэкт Полуэктович. Вручил раздолбанный системник, попросил шурупы подвинтить. Садист.
14-00. Подвинтил два шурупа. Остальные в лом. И просто сидеть – тоже в лом. Что делать? Надо перечитать Чернышевского.
14-30. Перечитать не получилось – Инет не работает, потому что света нет. Что делать – не понятно. Зато кто виноват – ясно! Во всем виноват Чубайс!
15-00. Рабочий день почти закончился. Осталось перекантоваться полтора часа. Но просто сидеть по-прежнему в лом. Решил лечь.
16-00. Лежу. Гляжу в потолок. Произвожу в уме арифметические действия. Трех стульев мало – ноги торчат. Вопрос: сколько нужно стульев, чтобы лежать с комфортом? Ответ: нужна кровать.
16-30. На сегодня все. Ура. Домой. А там – кровать. Мечты сбываются!
Р.S. А света так и нет.

Евдокия Никифоровна

Зашибись в колхозе утро! Понедельник, планерка, обед, планерка. Первая общая, вторая моя. Моя личная! Так, надо подготовиться.
Подготовилась. Сделала список из шестнадцати пунктов. Подумала и добавила еще четыре – для ровного счета.
Итак, что у нас на повестке дня? Во-первых, долги! О, братцы, долги – это я вам скажу ух что такое! Всегда можно прицепиться не к тому, так к другому. Долги академические, долги по оплате, долги по учебной литературе… А, еще долг платежом красен!
Во-вторых, студентам надо сообщить, что они должны! Что должны? А всё! И все! Кто не понял – тот дурак. А вы как думали?
В-третьих, до зарезу нужно заполнить журналы! Журналы с лекциями, журналы с практиками, журналы с тестами, журналы учета численности, журналы кройки и шитья, журналы «Космополитен», «Гламур», «За рулем» и «Красная Бурда»!
В-четвертых и в-пятых: выявить курящих студентов и вывесить их на доске позора. Если не получится, повесить хотя бы фотографии.
В-шестых и седьмых: выявить некурящих студентов и вывесить их на доске почета. Если таковых не окажется, повесить кого-нибудь из сотрудников.
В-шестых, дисциплина! Запретить детишкам хулиганить и баловаться на занятиях! А на переменах ограничить объемы хулиганства и баловства! В частности, не более трех матерных слов на человека за десять минут, целоваться только с лицами противоположного пола и только по взаимному согласию, преподов по головам не бить, компы раскурочивать исключительно под присмотром сисадминов.
В-восьмых, девятых и десятых: проверить наличие у студентов оценок прошедших, настоящих, и будущих! Что это значит? А хрен его знает! Но чтоб проверить! И доложить!.. Письменно!..
В-одиннацатых, провести акцию «Сдай долги». Устроить должникам полосу препятствий на выживание! Дабы получить бесплатную хвостовку на пересдачу академической задолженности, следует преодолеть ров с водой и крокодилом (крокодила одолжить у Леонардовны) глубиной два с половиной метра и шириной три, выиграть гонку у леопарда во время его (леопарда) брачного периода и пройти лабиринт с ловушками, позаимствованный у монахов Шао-Линя. Убиваем двух зайцев: выжившие сдают долги бесплатно, а невезунчики отчисляются автоматом, и их долги всем становятся по барабану! В том числе и им самим.
В-двенадцатых и тринадцатых, совместить возрождение эпистолярного жанра и отправку писем должникам. Письма должны быть написаны от руки, каллиграфическим почерком с завитушками, при свечах, чернилами и гусиным пером. Если гуся для этой цели найти не получится, воспользоваться вороньими.
И, кстати, в-четырнадцатых! Поймать ворону.
В-пятнадцатых, выдать секретарям секундомер и обязать проверять время прихода-ухода сотрудников с точностью до секунды по времени Москвы, Лондона, Гринвича и Крыжополя.
В-шестнадцатых, заняться развитием речи у сотрудников и студентов. Заставить всех учить скороговорки в честь Уцкетцальпочтликуакоатля – инкского бога дикции и памяти.
В-семнадцатых, поручить Снейпу провести курсы повышения квалификации среди сотрудников. Пусть научит их плохому! А именно: подглядывать за студиозами через стены аудиторий, подслушивать в туалетах и орать на них командным голосом.
В-восемнадцатых, учредить фонд помощи родной Академии: пусть студенты тащат нам все, что им не нужно, но жалко выбросить. Весь хлам отреставрировать, постирать и почистить, а потом загнать в секонд-хенд. На вырученные деньги приобрести библиотеку. Если на библиотеку денег не хватит, то хотя бы библиотечку младшего школьника.
В-девятнадцатых, всем кураторам провести с группами собрания. Побеседовать по душам, долгам, посещаемости и прочим радостным темам. А также спеть, сплясать, показать фокусы и вообще как-то развлечь детей, чтобы не заснули.
И в-последних. Скоро Новый Год. Надо готовиться к празднику. Поручить методистам найти в группах таланты и написать сценарии для новогоднего утренника. А также вечерника и ночника.
Сроку на все – неделя… нет, три дня! Кто не успел – тот опоздал! А уж тогда – кто не спрятался, я не виновата! Прощайте! Вы са-а-амое сла-а-абое звено!..

Лина

Засыпаю. Даже чудодейственные капли не помогают – так хочется спать. Надо накапать себе еще полстаканчика. Только осторожно – Майя и так смотрит на меня косо. Ну, что прикажете делать, если мы не успеваем?
И так, между прочим, всегда. Выполняешь что-то срочное, бросаешь, делаешь более срочное, отправляешь, просто срочное становится немедленным, возвращаешься к первому срочному, ставшему незамедлительным, делаешь, получаешь по шее, голове, щекам – что угодно, лишь бы не заснуть – делаешь новое срочное, пока, наконец, не сходишь с ума.
А у начальства новая оригинальная идея – оповещать о занятиях не только преподов, но и студентов. Долго думали, как. Совместными усилиями решили писать расписание у каждого числящегося в обучающихся на лбу. Чтобы знали, к чему готовиться, глядя на себя в зеркало. А посему – расписание теперь приходится выписывать каллиграфическим почерком (спасибо Люде) в его зеркальном отражении (спасибо методистам-очницам за предоставленное зеркало). А чтобы туда изменения вносить, Макгонагл трансфигурировала из подвернувшегося материала манекены по количеству групп – вот им на лбы мы листики с переменными данными и клеим, получается что-то вроде эффекта зеркального листа.
Кстати, о зеркале. Посмотрела – испугалась. Глядит на меня какое-то срашное-страшное, полуживое (спасибо, не мертвое) существо с синяками под глазами, впалыми щеками и дрожащими руками (спасибо, не с перепоя, а с перепуга). Теперь понятно, почему люди в маршрутках от меня шарахаются: такую еще поискать. Вот и Олесь, наверно, тоже испугался. Да так, что в Новую Зеландию сбежал (спасибо, не на другую планету).
Вчера искали с Людой стенды для расписания на всеобщее обозрение – надоело переклеивать обои на стенах. Потому как эти ленты по-другому уже не воспринимаются. Причем, в такой цветовой гамме, на которую только поблевать после бурной ночи. Обнаружили, что стендов нет ни на одной площадке. Куда делись – неизвестно, но по словам Полуэктовича, скорей всего, потерялись при транспортировке (зачем их вообще потребовалось перевозить – не ясно). Не понимаю, как можно было потерять два стенда размерами 5 на 3 метра каждый! Да еще с неснятым с них расписанием! Цветным! Устроили служебное расследование – выяснили, что Ленчик решил загнать разноцветные доски ди-джеям на ближайшей дискотеке, выдав их за цветомузыку, после того, как налепил туда с полсотни лампочек самых невероятных форм и размеров. Жаль, что его «попросили», без него стало скучно. Надо попросить Олеся поговорить с Лоботрясом «по душам»… ах, да… его же нет… все время забываю… кажется, что в следующую минуту услышу его шаги в коридоре, скрипнет дверь, и он, такой беспардонно красивый, улыбнется своей лучезарной улыбкой, глядя тебе в глаза… и останется только утонуть в них…
Майка! Убью!..
Ты зачем вывернула на меня ведро холодной воды?.. Не ведро, а только чашку? Все равно холодно!.. Заснула? На рабочем месте? А еще кто-нибудь видел?.. Хорошо. Хорошо, что не видел. Почему? Да потому что отправили бы меня спать домой!.. Какое бы ни было у нас начальство, все они – люди, все понимают. Когда хотят. Не могу спать сейчас. Закрываю глаза и вижу свою радость. Лучше еще поработаю. Только это спасает. Вот странно, никогда бы не подумала, что наша работа может спасать. И убивать в то же самое время.

Майя
(месяц спустя)

Уй, ну и погода! Никакого терпения не хватает, когда уже морозы станут поменьше? Нет, настоящий морозец зимой – это как раз то, что надо. Но не минус же тридцать! И когда приходится день за днем выстаивать на остановке минут по сорок в ожидании транспорта, а потом еще и на работе зубами стучать от холода, поневоле захочется весны. Но весна далеко, еще почти два месяца…
Вот зараза! Это я не про весну. А вот про этого маршрутчика, который на своей тачке вольготно расположился прямо на пешеходном переходе, полностью его перегородив. Еще бы дверцы открыл, дубина, чтобы народ насквозь лазил! Очень захотелось подсунуть ему в мотор «гремлина». Если кто не знает - мелкое такое, противное заклинание, предназначенное для порчи любой техники-механики. Хуже компьютерного вируса. Да уж ладно, пусть живет! Пока.
А между тем, на работу идти не хочется. И вообще ничего не хочется. Скучно. Надоело. Чем дальше, тем бессмысленней кажется все, что мы делаем. Зачастую возникает впечатление, что учатся не студенты, а мы. Мы – за них, впереди них, вместо них и так далее. И делаем все за них, и втыки за них получаем. Тоска…
Так, теперь аккуратнее на спуске. Здесь довольно-таки крутая горка, естественно, покрытая льдом и отшлифованная назойливой поземкой и подошвами бестолковых пацанов. Безопаснее всего было бы просто сесть, пардон, на попу, и съехать вниз без хлопот. Но, увы, несолидно. Поэтому приходится медленно и осторожно сползать на полусогнутых. Помереть можно!
А вот и ворота. У ворот торчит с полдюжины тинейджеров и курят. Шугануть их, что ли?.. Ой, а ну их совсем! Курят – ну и пусть курят. И вообще – кто сказал, что это наши студенты? Может, это ученики коррекционного класса для особо одаренных среди наиболее тупых районной вечерней школы? Которая, между прочим, располагается в том же здании, что и наша Академия. И не только она! А еще два лицея и три училища, во как все запущено! Так что очень трудно бывает определить, имеем мы право наорать на шалунишек или на них должны орать представители другой организации. Вот мы носим бейджики – а этого явно мало. Надо, чтобы и все студиозы носили бейджики! А еще лучше – печать на лбу. Дабы мы могли их опознать и строить именно своих. Во избежание конфликтов.
А на вахте новый охранник. Вот сейчас возьмет и потребует пропуск. Ну и пусть требует – у меня есть…. Чего-чего?! Какой еще ученический?! Парень, ты че, захворал? Я на школьницу, что ли, похожа? На лицеистку? Работаю я тут, ра-бо-та-ю! На тебе пропуск, доволен? Не, ну надо же! Студенческий – еще куда ни шло, но ученический?! Шиза! Скажу девчонкам, пусть поржут.
В коридорах толкутся студенты-школьники-лицеисты. Приходится чуть ли не пропихиваться через пеструю и нахальную толпу. Так и хочется кого-нибудь сумкой треснуть, чтобы под ногами не путались! Сдерживаюсь, обойдемся без крайностей. Делаю страшное лицо и начинаю спрашивать у всех подряд номер группы, многозначительно смотреть на часы и сурово так осведомляться, почему не на занятиях, где студенческий билет, домашнее задание, сменка?! Народ малость струхнул, попятился. Так что дорога, наконец, оказалась свободна. Топаю с неприступным видом, такая вся суровая-пресуровая… Мадам-генеральша! А вы думали – в сказку попали? Правильно думали! Вот только сказка – стра-а-а-ашная, как жизнь моя!
Иду в приемную, чтобы расписаться в графике. Приходишь – расписываешься, уходишь – расписываешься, ставишь время, оставляешь отпечатки пальцев. И не потому, что так положено. Просто по той причине, что ручка в приемной течет, а новую им не выдают. Экономят!
В приемной сегодня с утра на разболтанных стульях сидят Нина, Саша и Анна Сергеевна, или попросту Аня, наша кадровичка. Начальства покуда нет, работать никому неохота, вот народ и отрывается напоследок, наслаждаясь болтовней. С удовольствием присоединяюсь.
Шаги в коридоре. Мы мигом подхватываемся на ноги, напуская на себя деловой вид. И вовремя – в дверном проеме величественно воздвигается ректор. Почтительно здороваемся, делая вид, что вот только что вошли. Разбредаемся по кабинетам. Начинаем новый сумасшедший день.

Книга жалоб и предложений
(выдержки)

Внимание! Для улучшения морального облика коллектива, а также снятия межличностной напряженности, принято решение создать так называемую книгу жалоб и предложений. Здесь может высказаться кто угодно и о чем угодно, не называя своего имени и не опасаясь возможных последствий. Тетрадь – в приемной на стене. Добро пожаловать!

Задолбали!..
Аноним

Люди, студиоты достали! Скажите, этично ли отвечать ударом на вопрос?!
Мари

Не этично. Зато дешево, надежно и практично. Рекомендую.
Любимый Профессор

Коллеги! Со студентами нужно вести себя вежливо, сдержанно и приветливо, мать вашу! Не забывайте, что имеете дело с нервными и ранимыми гаденышами!
Мак

Всем, всем, всем! Всем, кому жить не надоело – расписание не трогать! Не трогать расписание! Первого же, на кого опять рухнет стенд, я под ним и похороню!..
Камикадзе

Господа студенты! Уважайте своих кураторов! Помните: вы видите перед собой одного придурка, а они – целую группу!
Моралева Карго

Ушла в себя. Вернусь – свистну.
Нинель

Всем, кому нужны услуги грузчика за умеренную цену, обращаться в компьютерный зал.
Демон

Всем, кому нужно отметелить Демона, обращаться в компьютерный зал. Круглосуточно и бесплатно!
Влад Цепеш

Жизнь коротка… ПОТЕРПИ НЕМНОГО!..
Мы.





ОТЗЫВЫ, ГОСПОДА!

Глава 21

Глава 21
Пойди туда – не знаю, куда…


- Люди, мы переезжаем! – голос Нины, на всех парах влетевшей в кабинет, звенел от переполнявшего ее возбуждения.
- Куда это? – подозрительно поинтересовался Владя, слишком уж хорошо помнивший прошлогодние стремительные сборы и еще более скоропалительные распаковки убранных компьютерных залов.
- В новое здание, вот куда! – Нина едва не подпрыгивала от ошеломляющей новости. - Наше собственное! Только наше, и все!
- Что, правда? – недоверчиво откликнулась Майя. Будучи старожилом Академии (в качестве студентки, а потом и сотрудника она провела там десять лет), Майя от души наслушалась предсказаний и обещаний, что Академия, наконец-таки, переедет в новое здание, ура! Но за десять лет никаких подвижек в этой области не было. Так что она относилась к такой перспективе с изрядным скептицизмом.
- Правда, правда! – Нина уселась на край стола.
- Неужели нам и впрямь купили здание? – в голосе Майи надежда боролась с сомнением. Уже много лет она имела счастье наблюдать за всеми перипетиями жизни в коммунальной квартире, а именно коммуналкой, по сути, и являлось здание, где располагалась штаб-квартира Академии. В нем, как уже упоминалось выше, кроме Академии обитали два лицея, три училища и вечерняя школа. Все семь учебных заведений, вынужденные делить учебные аудитории, коридоры, рекреации, раздевалки и прочее, то и дело грызлись, словно сварливые хозяйки на общей кухне, споря, чьи детки на сей раз курили в туалете или нацарапали неприличные слова на стене в актовом зале. Детки, надо сказать, просто соревновались за право считаться самыми несносными и бессовестными; скучать никому не приходилось. Так что собственное здание виделось прямо-таки эквивалентом счастья. Вот потому в то, что это самое здание когда-либо появится, никто всерьез не верил.
- Не, не купили. Арендовали. С правом последующего выкупа! – оживленно доложила Нина. - Лизинг, одним словом!
- И когда собираться? – поинтересовалась Саша. У нее, как, впрочем, и у всех остальных кураторов, было полным-полно самого разного барахла. Нужного, не очень нужного и совсем не нужного, но из разряда «а вдруг пригодится». По этой причине собраться быстро она бы не смогла даже под угрозой расстрела.
- А вот прямо сейчас, - сообщила ей неунывающая Нина, тыкая в кнопочки своего мобильника. - Сейчас тару добудем - и вперед!
Она созвонилась с одним из своих многочисленных студентов-вечерников. Этот конкретный студент учился на психомагическом факультете и работал в магазине бытовой техники. Грузчиком. Ненужных картонных коробок у него имелось множество, чем и воспользовалась ушлая кураторша. Буквально полчаса спустя коробки были доставлены. Тары оказалось с избытком, и вся академическая братия дружно принялась собирать вещи, которые еще надо было разобрать, подписать, дабы не перепутать при распаковке, уложить и завязать, чтобы ничего не болталось и невзначай не пропало по дороге.
С поставленной задачей народ справился довольно быстро. Уже к вечеру все было чин чином, и с чувством выполненного долга коллеги расселись на коробки с барахлом, посудачили, строя предположения, где может находиться их новое пристанище, и ради разнообразия, мирно разошлись по домам.


Утром сотрудники Академии явились на работу в перелетном приподнятом настроении, готовые к перемене мест. Однако время отбытия все не объявляли, и народ забеспокоился. К одиннадцати утра терпение лопнуло, и к Нонне Вениаминовне в качестве парламентера и по совместительству разведчика отправили Маргариту Леопольдовну. Она вернулась очень скоро, еще более обескураженной, чем уходила. Выяснилось, что переезд откладывается на неопределенный срок! Новость вызвала, мягко говоря, недоумение.
- Что значит – откладывается?! Как откладывается?! – Майя была предельно возмущена, чего и не скрывала. Она рассчитывала уже сегодня к вечеру распаковать свой компьютер и приступить к заполнению очередной порции ведомостей на своих дипломников.
- Откладывается, - горестно вздохнула Маргарита Леопольдовна, - вплоть до особого распоряжения. Всем быть готовыми к переезду и ждать.
- Я балдею с этого зоопарка! – раздраженно выпалила Саша, усаживаясь на коробку с системником. - У нас все запаковано! Ну, то есть буквально все! Мебель, компьютеры, документы. Даже мусорки ни одной нету!
- Замечательно, - с откровенным раздражением бросил Снейп. Его лично проблема грядущей распаковки не волновала совершенно, так как профессор мог сделать себе что угодно из чего угодно, а на разбор вещей потратил бы от силы минут пять. Однако остальные – он это знал точно – так не умели. А значит, работа филиала оказалась заморожена почти полностью.
- Замечательнее некуда, - уныло вздохнула Майя, вытягивая из кучи коробок ящик со своими документами. - Не знаю вот, распечатать его сразу или подождать? А вдруг не понадобится?
Ее надеждам не суждено было сбыться. Не успела Майя закончить фразу, как дверь кабинета распахнулась, и в помещение, теперь более всего напоминавшее склад, вошла небольшая толпа студентов из пяти человек. Они прямиком направились к Майе, имевшей несчастье быть их куратором, и заговорили одновременно, требуя самых различных вещей – квитанций, учебных планов, расписания на следующую неделю и еще десяток всяких всякостей. Она поморщилась, как от зубной боли, и принялась отдирать от ящика широкие полосы скотча. Очень скоро все остальные были вынуждены последовать ее примеру – студенты упорно приходили, задавали вопросы и все без исключения чего-то хотели. Методисты, шипя и бурча себе под нос нечто непечатное, пристраивались кто где, на коробках или просто на полу, постелив на него газеты, и начинали работать.


На чемоданах филиал прожил около недели. Человек быстро ко всему привыкает, а русский человек – тем более. Снейп и Макгонагл только диву давались, глядя на то, как непринужденно их подчиненные приспосабливают для работы среду, которая для этой цели не годилась совершенно. Не прошло и дня, а уже каждый сотрудник оборудовал себе среди ящиков и коробок рабочий уголок по вкусу. Разобрали компьютеры, установив их на подоконниках, полураспакованных тумбочках – кто как хотел. Работа вошла почти в прежнюю колею, пока в один прекрасный день, за полчаса до обеда (То есть, скажем прямо, совсем не вовремя. – Прим. авторов) сообщили: через двадцать минут придет фургон из компании грузоперевозок, специально нанятый директором для транспортировки вещей. Для ковров-самолетов погода оказалась нелетной.
«Академики» забегали и засуетились, второпях распихивая все по коробкам. Теперь было не до аккуратности – папки, бумаги, канцтовары и прочее летели в ящики как попало; всех заботило только одно: чтобы барахло влезло! Уложились за четверть часа. Стали ожидать погрузки. Прошло десять минут. Потом еще столько же. Полчаса. Час… Выяснилось, что фургон попал в пробку, а посему ожидание продолжили, коротая время за страшилками, анекдотами и пересказами недавно вышедших премьер. В тот момент, когда методист очного отделения Нелли приступила к захватывающему повествованию о не далее, как вчера, увиденном культовом фильме «Одеколонщик» (Кино про какого-то психопата, самолично смешивавшего самый отвратный одеколон из технического спирта и всего, что под рукой, а затем мочившего всех подряд! Одеколоном. – Поясняют авторы), снаружи раздался жуткий рев. Это был клаксон загулявшего фургона.
На улице выяснилось, что здоровенный грузовик не смог въехать в тесный двор, опасаясь застрять в воротах. Так что теперь всем присутствующим предстояло переквалифицироваться в грузчиков и таскать свои вещи на целых сто двадцать метров дальше, чем предполагалось. Делать было нечего – народ, матюкаясь, на чем свет стоит, начал передислокацию материальных ценностей в кузов долгожданной машины.
Таскать барахло через грязный двор оказалось крайне не с руки: ноги скользили и вязли в липком декабрьском снегу средней полосы, а коробки, свертки и прочее было тяжелым и неудобным для транспортировки. Профессор Снейп, понаблюдав за начавшимся хаосом минут пять и позлорадствовав от души, снизошел до того, чтобы предложить свою помощь. Дело сразу пошло быстрее. Правда, время от времени кое-кто из новоиспеченных грузчиков путал заклинания «Мобилиарбус» и «Мобиликорпус», что приводило к перемещению не предметов, намеченных для переноски, а людей, совсем не жаждавших такого сервиса.
Однако вскоре случилась неприятность, заставившая всех позабыть о спорах и случайных безобразиях. Фургон оказался мал. В него поместилась от силы половина собранной утвари. Поразмыслив, решили увезти пока то, что уже погрузили, а также часть сотрудников с самыми сильными магическими способностями. А уж с нового места эти сотрудники откроют для коллег портал, через который и пронесут все остальное. Естественно, ехать выпало Снейпу и Макгонагал. На этом этапе сложнее всего было вынести ворчание Мастера зелий, который не доверял магловским техническим средствам и терпеть не мог автомобили. Тем не менее, спорить он не стал, понимая, что другого выхода все равно нет.
Оставшиеся проводили взглядами фургон, скрывшийся в зимнем полумраке, и вернулись в здание. Устроившись в холле у самых дверей, чтобы видеть и слышать, что происходит во дворе, продолжили треп. Ждать пришлось очень долго. Уже наступил вечер, вплотную придвинулась ночь, а вестей от убывших не поступало. Плюнув, народ стал расходиться по углам на ночлег прямо здесь, в фойе «ожидания». Характерный щелчок и шуршание, знаменующие открытие портала, разбудили задремавшую аудиторию. Зная, как тяжело вдвоем удерживать даже небольшие ворота, заспанные коллеги спешно взялись за переноску коробок, воспользовавшись заклинаниями, которым научились у профессора Снейпа. Может, что-то не доучили, а кто-то пропустил дополнительные занятия по повышению квалификации, но вышло так, что в гостеприимно распахнутые Врата вывалилась огромная бесформенная куча, состоявшая из людей, столов, тумбочек и так далее по мелочи. Последними по параллельному порталу прибыли обитатели площадки «Дельта». А поскольку кое-кто не до конца рассчитал координаты открытия ворот, население бункера в полном составе со своими коробками грациозно приземлилось сверху с высоты примерно полтора метра.
Не менее получаса ушло на то, чтобы разобраться, где чьи ноги и что там торчит – голова или корзина для мусора. В течение этих тридцати минут никто не обращал внимания, а куда же их, собственно, занесло. Но поднявшись, наконец, на ноги и протерев глаза, сотрудники Академии впали в состояние, больше всего напоминающее тихую панику. Их окружала кромешная сырая тьма. Поблизости не наблюдалось ни одного фонаря, и мрак зимней ночи был совершенно непроницаем. Ноги по щиколотку вязли в грязи. Пахло прелыми листьями и свалкой.
- Г-где мы?! – выдохнула Нина, пытаясь хоть что-нибудь разглядеть. – Мы ведь, кажется, в новое здание переезжали, где оно?!
- Прямо и направо! – раздался из темноты голос профессора Снейпа. Судя по интонации, его обладатель был просто вне себя от ярости.
- Направо и вверх! – уточнила приблизившаяся профессор Макгонагал, держа свою палочку на манер свечи, чтобы хоть как-то осветить дорогу вновь прибывшим.
- Так где же мы, все-таки? – Саша задала вопрос, терзавший всех без исключения.
- Где – мы не имеем не малейшего понятия! – отчеканил профессор Снейп. – Где-то на окраине. А здание – вот оно! Люмос максима! – с этими словами он вскинул палочку и направил ее в темноту. Из палочки вырвался яркий луч и уперся в стену стоящей поодаль четырехэтажной кирпичной постройки. Выглядела она неприглядно: обшарпанные стены с выпавшими из них отдельными кирпичиками; обломанные водосточные трубы, насквозь изъеденные ржавчиной; даже оконные рамы кое-где отсутствовали.
- Вот это?! – у Лины вырвался мучительный стон. - Какой ужас! Даже наш бункер в тысячу раз лучше!
- Не нравится? – ехидно поинтересовался профессор. - А это еще не все. Мало того, что это здание похоже на руины Помпеи – оно еще и заперто наглухо!
- Да, именно так, - поддержала коллегу Макгонагал. - Ни сторожа, ни ключей. Мы поэтому и раскинули портал так поздно, все пытались выяснить что-нибудь. И узнали, что ближайшие три дня тут никого не будет. И внутрь мы проникнуть не можем – ни один комплект ключей не подходит.
- А владелец, который нам это… ЭТО продал, уехал в командировку до понедельника! – зло процедил сквозь зубы профессор Снейп. Майя мысленно пожалела беднягу – с зельеваром в таком состоянии не решалась связываться даже она.
- И телефон у него не отвечает! – доложила окружающим Тоня.
- Что же делать? У наших очников завтра занятия, куда их девать? – всхлипнула Янина.
- А послезавтра – у наших заочников! – мрачно поддержала ее Майя, с надеждой воззрившись на Лину. - А отменить ничего нельзя?
- Нельзя! – отрезала менеджер по расписанию, нервно шаря в карманах, словно в поисках сигарет. Нашарила карандаш и сунула его в рот. Откусила ластик и, слегка успокоившись, пояснила. - У нас ни связи, ни компов нет. Мы не сможем никого предупредить. Адрес будущего здания был заблаговременно вывешен, как и дата отъезда. Так что завтра утром студенты и преподы прямо сюда припрутся. Все припрутся - они, спасибо профессору Снейпу, боятся опаздывать!
- Так что будем делать? – Денек, как всегда, предпочел сразу перейти к сути дела.
- Единственный выход – обосноваться на крыше и вокруг здания, - поджав губы, сообщила профессор Макгонагал. - Мы уже подняли туда все, что привезли в фургоне. Теперь нужно разобраться с остальным.
- Как это… как это – на крыше?! – от удивления Люда начала заикаться.
- А вот так! – Снейп устал и продрог, а потому дружелюбием не блистал. – Крыша плоская, площадь приличная, администрацию расположить места хватит. Не будете к краям подходить – не навернетесь вниз! Наверное. И вообще, - завершил он свою «утешительную» речь, - вам всем давно пора научиться левитации! Это совсем не сложно.
- Ну, да! В особенности - для летучих мышей-переростков! – пробормотала себе под нос Лина; она тоже была не в лучшем настроении.
- Что вы сказали? – Снейп нехорошо прищурился.
- Погода сегодня хорошая, профессор! – невозмутимо сообщила ему девушка, пряча в карман карандаш. – Может, начнем? А то до утра не уложимся!
Понимая, что деваться некуда, взялись за дело. Выяснилось, что рубероид, покрывавший крышу, на ней уже не держится, поэтому прежде чем втаскивать наверх барахло, сползающий рубероид следовало обработать посредством гвоздей и молотка. Это предприятие осталось в анналах истории Академии под названием «Как мы прибивали съехавшую крышу». Дело осложнялось еще и тем, что британские волшебники уже успели поднять туда часть вещей. В результате их пришлось перетаскивать с места на место по всей крыше, вгоняя гвозди на освободившихся участках.
Чего стоило затащить наверх мебель, одному Мерлину известно. Это была настолько выматывающая кампания, что, окончив ее, все участники желали только одного – упасть, где стояли, и немедленно заснуть. На помощь пришли профессор Снейп, взбодривший коллег воистину волшебным средством – нашатырем, и профессор Макгонагл, наколдовавшая всем чай, кофе и бутерброды с горчицей. После такого сочетания сильнодействующих средств спать уже никому не хотелось, поэтому и занялись более насущным делом – обустройством административных помещений.
Для начала измерили крышу и распланировали будущее расположение кабинетов. В центральной части предполагалось поместить кабинет директора и секретариат. С восточной стороны должен был обосноваться учебный отдел, с западной – отдел ТСО, на юге – кадры и бухгалтерия, на севере – все методисты скопом. С планировкой покончили быстро, хотя Полуэкт Полуэктович настаивал на создании чертежей. Чертить ничего не стали, а сразу начали раскидывать шатры и палатки, долженствующие заменить помещения. В результате крыша стала напоминать палаточный лагерь беженцев.
Тем временем уже рассвело. Кое-как разобравшись, где чьи вещи и что куда деть, рассовали имущество по палаткам и принялись дружно подготавливать «аудитории». Для последних использовали двор, превращенный предыдущими хозяевами здания в натуральную свалку. Поэтому площадки, огороженные в качестве учебных кабинетов, так и назвали: кучамусора-1, кучамусора-2 и так далее до актового зала, расположенного в развалинах гаража. Пока сотворяли из подручного мусора столы и стулья и натягивали над импровизированными аудиториями полиэтилен, наступило утро, а с ним и начало занятий.
Зрелище, представшее глазам подошедших студентов, ошеломило бы кого угодно: страшенное, обшарпанное здание с веселенькими палатками на крыше, стрелки-указатели, сделанные из полусгнивших досок разобранного забора, пояснявшие, где какая находится аудитория. А уж сами аудитории, расположенные в причудливом порядке прямо на свалке с тентами из драного полиэтилена, привязанного к столбам, вкопанным в мусор, просто поражали воображение. Однако возражать и добиваться лучших условий никто не захотел. Во-первых, мрачные лица не выспавшихся сотрудников мирного конструктивного диалога не обещали. А во-вторых, поблизости ошивался страдающий хроническим недосыпанием профессор Снейп с таким же хмурым лицом. Спорить с ним сейчас рискнул бы разве что самоубийца. Таковых не нашлось, и занятия пошли своим чередом. Оглядев всю эту свалочно-образовательную идиллию с высоты птичьего помета, Майя подвела итог:
- Наша крыша – небо голубое, зашибись, особенно зимою!
Коллеги с ней согласились.



Глава 22

Глава 22
Вы у нас лечились, т.е. учились раньше?..


Первые занятия в новом здании (точнее, вокруг него) благополучно завершились. Студенты, продрогнув за время лекций в самодельных мусорных беседках, в ожидании автобуса потихоньку грелись кофе, кофе с коньяком и коньяком без кофе – у кого что было. Сотрудники, с посиневшими от холода носами, завистливо косились на них, мечтая последовать примеру своих подопечных.
Сказать, что день оказался очень тяжелым, значит ничего не сказать. Было зверски холодно и сыро, с низкого серого неба непрестанно сыпал мокрый снег, загоняемый под жалкие навесы порывами ледяного ветра. Так что все присутствующие чувствовали себя так, словно оказались в стойбище первобытных охотников во время ледникового периода. Вот разве что компьютеров у неандертальцев, наверное, не было. А у «академиков» они были. И оказались не слишком приспособленными к работе в столь суровых условиях, о чем и не преминули сообщить. Однако сотрудникам Академии было не до компьютерных жалоб. Они изо всех сил старались поддерживать учебный процесс и при этом не загнуться от холода. Очень скоро на мусорных кучах появились костры, в связи с чем мусора вокруг стало заметно меньше, а температура слегка повысилась (Примерно на полградуса. – Уточняют авторы). Зато вонючий дым, который липкие снежные хлопья прибивали к земле, стелился плотным одеялом, заползал под навесы и заставлял чихать и кашлять любого, его вдохнувшего. И все же, посовещавшись, костры решили не гасить, чтобы не дать дуба. Вдобавок, на кострах быстро приспособились греть чай, кофе, воду и жарить бутерброды.
Жить в полевых условиях предполагалось около трех дней, пока не вернется из командировки прежний нерадивый владелец здания. Но столь оптимистические прогнозы в Академии не сбывались никогда. Вышеупомянутое лицо задержалось на семинаре на неделю, а потом еще два дня не появлялось – по слухам, лечило внезапно обострившуюся язву. Итого, народ провел под открытым небом почти две недели. За это время горемыки успели приспособиться к нечеловеческим условиям и даже создать себе определенный комфорт. Тем не менее, постоянное пребывание на свежем воздухе в начале зимы на пользу здоровью «академиков» не пошло.
- А-а-а-а-а-апчхи! – Майя, чихнув уже в пятый раз за последние полчаса, чудом успела подхватить падающие с носа очки. - Господи, да что же это такое!
- Если не ошибаюсь, это простуда, - флегматично сообщил ей профессор Снейп. Он только что допил уже шестнадцатую чашку горячего кофе, но так и не согрелся. И теперь размышлял, не сотворить ли себе семнадцатую. Но опасался, что такого количества жидкости его организм не выдержит.
- Что вы говорите, а я и не знала! – пробурчала в ответ его собеседница, шмыгая носом. Последние несколько дней ОРЗ стало буквально бичом всех сотрудников. Филиал в полном составе непрерывно хворал. Сотрудники чихали, кашляли, сморкались, заражали друг друга и напрашивались на осложнения своим постоянным пребыванием на холоде.
- Теперь будете знать, - невозмутимо отозвался профессор, сотворив-таки семнадцатую чашку кофе. Он отхлебнул немного и поморщился: похоже, на ближайшие пару лет кофе он разлюбит.
- Знать мало, - отозвалась его собеседница, шаря по карманам в поисках платка, - надо еще решить, что со всем этим делать.
- Как – что делать? – вмешалась Нина. Она уже закапала в нос полпузырька нафтизина, забрызгала в горло баллончик ингалипта и теперь безостановочно поедала антипростудные леденцы. - Карантин установить надо. На недельку, до второго…
- Издеваешься, да? – кисло поинтересовалась Люда. Она уже надела три пары шерстяных носков и валенки, но продолжала мерзнуть. - Ты представляешь, что будет, если мы и вправду на карантин закроемся? Даже если не на недельку, а всего лишь на пару дней?
- Катастрофа, - подытожил Марик, дуя на озябшие пальцы. - Все полетит в тартарары!
- Можно подумать, мы и так уже не в этих… как их… тартарарах! – кисло заметила Ульяна, кутаясь в пуховую шаль поверх телогрейки.
- В тартара – где? – заинтересовалась Нелли, отвлекшись от занятия чрезвычайной важности – она пыталась раскочегарить костер, чтобы грел посильнее.
- В Караганде, - сообщила ей Лина, отковыривая сосульки со своего монитора. - Если не дальше, конечно.
Собеседники, поразмыслив, единодушно решили, что, конечно же, дальше. И глубже. Исполненную откровенного пессимизма беседу прервала Тоня, на всех парах влетевшая под навес, где вокруг чадящего костерка столпились ее зябнущие коллеги, и радостно сообщила:
- Люди, этот чмырь болотный из командировки вернулся! Сюда едет! С ключами!
По крыше пронесся порыв ветра – это присутствующие облегченно вздохнули. Однако Мастер Зелий, со свойственным ему пессимизмом, который сам он называл реалистичным взглядом на жизнь, полагал, что неприятности еще далеко не завершились. И, как выяснилось, спустя буквально полчаса, он был прав на все сто. Но в кои-то веки не злорадствовал по этому поводу – ведь свалились они и на его голову.
Перечисление проблем следует, по примеру Алисы из Страны Чудес, начать с начала. Как только была отперта массивная, тяжеленная дверь из мореного дуба, способная выдержать ураган, войну и конец света, выяснилась одна маленькая подробность: косяки, на которых она держалась, были гораздо менее прочными. Так что дверь нагло испортила торжественность момента заселения, вывалившись наружу вместе с замком, косяками и частью кирпичной стены. Дальше – больше. Оказалось, что полы на всех этажах просели и местами прогнили насквозь; крыша протекает в семнадцати местах; целых стекол на все окна приходится пять штук; от обоев не осталось даже воспоминаний – сгнили прямо на стенах. Плюс ко всему, отопление, водоснабжение и электричество отсутствовали напрочь и в ближайшее время не предвиделись.
- Кошмар! Ужас! Это чудовищно! – Маргарита Леопольдовна выразила общее мнение в наименее крепких выражениях. То, что думали остальные, на суд общественности лучше не выносить.
- И что мы теперь будем делать? – поинтересовалась профессор Макгонагл. Она жутко устала – ей, Мастеру Трансфигурации, пришлось несколько часов усиленно трудиться, укрепляя стены и пол.
- Полагаю, теперь мы будем делать ремонт, - переглянувшись с Людой, подвела итог Лина. Раздался общий стон. Что такое ремонт, проводимый собственноручно коллективом Академии, помнили многие. Но другого выхода не было.
- Значит, ремонт, - обреченно согласилась Майя, печально шмыгнув носом.
Для экономии времени и средств решили ремонтировать свой новый дом при помощи магии. «Академики» засучили рукава, припомнили основные магические формулы и дружно взялись за дело. А правильнее сказать, пошли чудесить кто во что горазд. Волшебных палочек, исполняющих функцию вектора и усилителя, не было ни у кого, кроме британцев – в России они традиционно не используются, да и стоит хорошая палочка совсем недешево. Так что результаты всеобщего магически-ремонтного безумия были жутковаты и непредсказуемы. Кое-где стены стали полубесплотными, местами пол превращался в каток, а в паре кабинетов почему-то сместились магнитные поля, так что полом стала одна из стен. Профессор Макгонагл и профессор Снейп метались по всему зданию, пытаясь исправить хоть что-нибудь и предотвратить наиболее ужасные несчастные случаи. И если первое им более-менее удалось, то второе – не совсем. В частности, небезызвестный Ленчик-Лоботряс вляпался в полупрозрачную стенку и застрял в ней, будто муха в куске янтаря. Пикантность ситуации заключалась в том, что стена была от женского туалета. Все без исключения дамы очень возмущались и требовали немедленно убрать извращенца! Его убрали. Вместе со стеной, которую пришлось восстанавливать из ничего. А Ленчика с большим трудом выковыряли из плотной студенистой массы при помощи магии и современных технологий (а именно, тяжелого железного лома).
На все про все потратили три дня – рекордно короткий срок. Компьютерные залы смонтировали и подключили к автономному генератору, обеспечивающему новое здание Академии электроэнергией, пока не починили основную проводку. Административные помещения подготовили к работе, стены восстановили, а некоторые - достроили, полы перестелили, потолки закрепили и побелили, расставили мебель, запустили компьютеры, наладили общую сеть, а все документы распихали по местам. Можно было бы приступать к работе, если бы не одно «но»: сотрудники филиала, измотанные двумя неделями походной жизни, холодом, ударным трудом и постоянными стрессами, расхворались всерьез. Эпидемия гриппа пронеслась по Академии, не щадя никого, так что в один прекрасный день храм науки превратился в лазарет. Карантин все же пришлось назначить. Правда, начальство решило, что болеть сотрудникам лучше на рабочих местах, так что легче никому особо не стало.
Именно в это непростое время профессору Снейпу пришла в голову оригинальная идея. Он работал в российском филиале Академии вот уже больше года, и за это время насмотрелся всякого. Отношения между коллегами в этом учебном заведении были, мягко говоря, неровными. Сотрудники могли вежливо раскланиваться с приветливыми улыбками, а уже через пару минут за глаза поливать друг друга грязью. Такое положение дел не могло не сказываться на атмосфере вуза. Мастер Зелий решил разрубить гордиев узел очень простым способом: предложить всем присутствующим Бодроперцовое зелье от простуды и подмешать в него Сыворотку правды. Чуть-чуть, так, чтобы жертвы не впали в транс, но достаточно для того, чтобы их неудержимо потянуло поболтать.
План профессора сработал на все сто. Предложенное им лекарство народ, умаявшийся чихать и кашлять, принял на ура.
- И где же вы раньше были, профессор? – обрадовано всплеснула руками Маргарита Леопольдовна. - Мы бы уже давно нормально работали.
- У этого зелья есть побочный эффект, - невозмутимо сообщил Снейп, отмеряя нужные дозы своего хитрого снадобья и разливая их всем присутствующим в чашки, кружки и стаканы. - В течение трех-четырех часов по принятии данного лекарства из ушей пациента валит дым. Зрелище, мягко говоря, неординарное.
- Можно подумать, мы ничего страшнее в жизни не видели! – фыркнула Лина, делая большой глоток из своей кружки и отсутствующе глядя в грязное окно. В последнее время она была странно рассеянной и невеселой.
- Мы – видели, - суховато согласился профессор, исподтишка наблюдая за всеми остальными подопытными кроликами и ожидая результата, - а вот студенты – нет.
- Я не думаю, что, - начала, было, спорить Ульяна, но что она хотела сказать, так никто и не узнал.
Внезапно раздавшийся странный звук привлек внимание всех присутствующих к окну, в которое смотрела Лина. Она отставила кружку и постаралась разглядеть, что там, но не преуспела. Между тем, звук становился все громче и отчетливее и все больше напоминал шум мотора пикирующего истребителя. Народ занервничал.
- Ай! – незадачливая наблюдательница едва успела увернуться, когда в закрытое окно на полной скорости вмазался неопознанный летающий объект. Он вынес стекло вместе с рамой и, слегка притормозив, врезался в противоположную стену. Стена, поддерживаемая заклинанием, угрожающе заколыхалась. Впрочем, на это никто внимания не обратил: все столпились вокруг влетевшего в окошко предмета, который оказался человеком на изрядно потрепанной метле со сломанным, перевязанным проволокой метловищем и почти начисто опаленными прутьями. Незваный гость со стоном пошевелился, сел, с трудом сфокусировал разъезжающиеся глаза и выдал:
- Привет…
- Олесь! – как Лина умудрилась опознать в чумазом и оборванном террористе своего самого любимого коллегу, было тайной для всех. Понятно, кроме Лины.
- Ну, ты Шумахер! – ехидно восхитился Марик, вместе с Деньком поднимая приятеля с пола и усаживая его на стул. - А как же Новая Зеландия?
- Какая Новая, самая что ни на есть старая! – щелкая зубами от холода, отозвался Олесь. «Добрый» профессор Снейп оглядел его посиневшее лицо и, недолго думая, влил в окоченевшего любителя экстремальных путешествий изрядную дозу горячего антипростудно-правдивостного зелья прямо из половника.
- Они меня чуть не съели! – выпалила жертва медицинского произвола, с трудом откашлявшись после данной процедуры.
- Кто – они? - поинтересовалась Майя, недоуменно переглянувшись с Ниной.
- Новозеландцы, - мрачно пояснил Олесь. - Первобытные племена, которые там в лесах живут. Эта турфирма прибабахнутая предлагала туры в новозеландскую сельву. Погружение в прошлое, там, чистая жизнь в лоне девственной природы, знакомство с мудрыми людьми, не испорченными цивилизацией… Они меня туда отправили договор заключить с одним племенем, чтобы они туристов принимали. Я и поехал. Ну, откуда я мог знать, что они людоеды?!
- Кто – туристы? – ехидно поинтересовалась Майя. Она явно не слишком сочувствовала бывшему коллеге.
- Нет. Новозеландцы, - рассеянно отозвался тот, находясь под впечатлением пережитого. - Я когда к ним прилетел, сперва не понял, чего это они на меня облизываются, думал, обычай такой. Но вот когда они дров натащили и стали меня измерять, чтобы сделать бамбуковый шампур нужной длины, пришлось брать ноги в руки и спешно драпать. А транспорт, сами видите, какой – я думал, даже до Австралии не дотяну. Дотянул. Только прямо над Австралией меня попытался сбить истребитель тамошней противовоздушной обороны. Метла от воздушной волны такую скорость набрала – через десять минут я уже в России был! Правда, управление отказало.
- Тормоза, судя по всему, тоже, - сухо отметил профессор Снейп, многозначительно оглядев своего пациента.
- И тормоза, - кивнул в ответ Олесь, - и регулятор высоты. Меня в стратосферу занесло, думал, дуба дам.
- Здорово, что ты вернулся, - тихо и задумчиво сказала Лина. Она взяла свою чашку и вертела ее в руках, упрямо глядя, как Майя и Марик вставляют в оконный проем новую раму со стеклами. У них получилось вполне прилично. Правда, в результате их совместной деятельности окошко вышло оригинальное: сама рама напоминала экран ЖК-монитора, а вместо стекол был цветной витраж с кельтским орнаментом.
Олесь поднялся, подошел к Лине и уселся рядом, так же глубокомысленно уставившись на помесь современных технологий и средневековых традиций, которая теперь играла роль окна.
- Я сам рад, что вернулся, - помолчав, серьезно отозвался Олесь. - Ты представляешь, там ничего нет. Ну, то есть вообще ничего!
- Как так – ничего? А океан? Солнце, пальмы и все такое? – Лина все так же упорно высматривала что-то за разноцветными стеклами.
- Ну, океан, ну, солнце, – ее собеседник тоже смотрел в окно. Казалось, он просто не знает, что сказать. Видимо, поэтому и говорил без остановки.
- Что я, океана никогда не видел? Вон, когда нас Леопердовна вместе со студентами на экскурсию за Полярный круг таскала, мы на этот Северный ледовитый океан так насмотрелись – я до сих пор воды боюсь!
- Но этот-то теплый…
- Ага, теплый! Там акулы водятся, знаешь, какие?! Самый климат им там… ни искупаться, ни позагорать. В песке всякая дрянь насекомая обитает, покусают так, что мама родная не узнает.
- А ты говорил, ничего нет.
- А вот издеваться не надо. Говорил и буду говорить – ничего там нет! Хорошего. Сама подумай – декабрь на дворе, Новый Год скоро, а у них лето! У них зимой всегда лето, так вот. А летом – зима. Правда, зима там одно название, зимой у них сезон дождей – и все! Ни снега, ни мороза. Представляешь? А еще у них еда жуткая. Даже картошки нет. Можно себе представить еду без картошки?
- Наши предки как-то представляли. До Петра ведь картошки в России не было.
- Это давно было. Теперь без картошки никуда. А эти новозеландцы придурочные вместо нее батат едят. Сладкий картофель!
- Так, значит, есть у них картофель?
- Я же говорю – сладкий! Вот если картошку с сахаром сварить, представляешь, что будет?
- Ага. Пакость.
- Вот-вот. Еще та пакость. Представляешь, каково там нормальному русскому человеку жить? Зимы нет, снега нет, картошки нет, водки нет…
- Да? Они что, поголовно трезвенники, эти новозеландцы? – Лина, досконально изучив окно, теперь придирчиво рассматривала свою опустевшую чашку.
- Нет. Просто у них вместо нормальной водки пальмовое вино. Белая мутная гадость со вкусом «Баунти». А я все думал, и почему это я «Баунти» терпеть не могу. Теперь понял. Потому что из него такую вот мерзопакость делают. Захочешь напиться до зеленых чертиков, и то не получится. Столько «Баунти» на грудь принять мне не под силу, после второй чашки тошнит. В общем, - Олесь покосился на свою задумчивую собеседницу и неловко поерзал на стуле, - я там жить не смог. Ничего нет. Совсем ничего. И тебя… нет.
Лина едва не упустила на пол свою многострадальную чашку и изумленно повернулась к Олесю:
- Меня?
- А кого же еще? – сварливо отозвался тот, смущенно косясь на нее. - Я с новозеландками общаться не в состоянии. Они все прибабахнутые, как одна. И не только они, - добавил он, неодобрительно покосившись на Ульяну, которая шушукалась с Нелли. - Спросишь у них, который час, а они ржать начинают, как лошади. Или глазами стрелять во все стороны. Так и хочется каску надеть. С ними и поговорить не о чем. Не то что с тобой. Я по тебе скучал. Очень.
- Я тоже скучала. Очень-очень, - Лина чувствовала, что совершенно по-дурацки улыбается и вот-вот захихикает, как последняя новозеландка. А еще она поняла, что просто не может больше молчать! - Очень скучала. Потому что я тебя люблю. Тоже очень.
- Да? – Олесь казался удивленным, хотя и не слишком. - Представляешь, я ведь тебя тоже люблю. И тоже очень. Надо же, какое странное совпадение!
- И вовсе не совпадение! – Лина счастливо улыбалась, глядя ему в глаза. Самые красивые на свете, лучше просто не бывает! – Мы ведь совершенно разные, мы даже любим разных людей! Ты – меня, а я – тебя!
Они смеялись. Не глядя на окружающих, не размышляя над тем, что люди подумают… В конце концов, да кому какое дело, что они там подумают? Пусть думают, что хотят, нам-то что?! Однако окружающие не преминули высказать свое мнение вслух. Среди ошеломленного молчания отчетливо прозвучал голос Люды:
- Ну, наконец-то! – судя по всему, Люда явно была довольна тем, как развиваются события.
К ней присоединилась Майя:
- Вы бы поцеловались, что ли, - она говорила спокойно и буднично, словно предложила коллегам выпить чаю, - давно пора.
Как ни странно, ее послушались. От такого обалденного зрелища народ разразился одобрительным свистом и аплодисментами. Главные действующие лица внезапно осознали, что обнимаются у всех на глазах. Переглянулись, рассмеялись, отпустили друг друга и с дурашливой церемонностью раскланялись.
- И что ты в нем нашла? – задумчиво поинтересовалась Майя, отхлебывая из чашки подостывшее лекарство. - Балбес какой-то. Без подсказки не догадался даже любимую девушку поцеловать.
- Да ладно тебе, - беззлобно огрызнулась счастливая Ангелина, держа Олеся за руку. - Можно подумать, тот тип, который тебе нравится, прямо образец галантности!
- Пожалуй, нет, - согласилась Майя, сморщив нос. - Но вообще-то, согласись, профессор Снейп просто очаровашка. В душе. В глубине души. Где-то очень-очень глубоко.
«Академики» как по команде перестали оживленно переговариваться и уставились на нее. У Снейпа натурально отвисла челюсть. Профессор Макгонагл плотно сжала губы. Она всерьез опасалась расхохотаться. Идея ее коллеги с Сывороткой Правды Минерве была не по душе, о чем она не преминула ему сказать, но Северус только отмахнулся. И вот теперь она с удовольствием наблюдала за тем, как он сам с треском провалился в яму, которую рыл другим.
- Вы действительно замечательный человек, профессор, - Сыворотка Правды в малых дозах раскрепощает не хуже алкоголя, так что Майя не смущалась совершенно. - В том смысле, что Вас невозможно не заметить. Правда, зараза Вы редкостная, но тут уж ничего не поделаешь. И потом, это Вам даже идет. Жаль, что Вы скоро уезжаете, с Вами очень здорово ругаться.
- Полагаю, Вы найдете, с кем побеседовать на повышенных тонах, - ошарашенный таким комплиментом профессор с трудом отыскал где-то свой дар речи.
- Да не люблю я на повышенных тонах беседовать, - отмахнулась его собеседница. - Просто с Вами это жутко интересно выходит. Скажем, мысленно погавкаться ни с кем больше не получится. А мне понравилось.



Глава 23


Глава 23
Слово – не воробей…


- Я так и знала, что ты чокнутая, - в голосе Янины звучала истовая убежденность.
- На себя посмотри, - отрезала Майя, мрачно покосившись на коллегу. - Мы все тут чокнутые. Здесь нормальные не работают. У нас можно смело открывать филиал желтого дома!
- Еще как можно! – подтвердила Нелли, неодобрительно качая головой. – Ну, как работать, когда света нет, воды нет, тепла нет…
- Чая нет, кофе нет, магазина нет, столовой нет, мебели целой нет, стенки в туалете нет, лампочек на лестницах нет! Ни хрена нет! – с трагическим пафосом добавила Ульяна.
- Зато студенты есть, - фыркнула Нина. - Причем больше, чем хотелось бы. По полтысячи на каждого! Они идут и идут, ни на минуту в покое не оставляют, чихнуть некогда!
В подтверждение своих слов она ткнула пальцем в сторону разноцветного окна. Там внизу под дверями озабоченно топталось человек тридцать из числа студенческой братии. Они внимательно изучали объявление о карантине, но не уходили, видимо, надеясь, что это чья-то милая невинная шутка.
- Да ладно тебе! – фыркнула в ответ Нелли. - Можно подумать, ваши заочники так уж много хлопот доставляют, а ты сама перерабатываешь! Из больничных не вылезаешь: то с ребенком, то с мужем, то с кошкой, то с крысой, то с тараканом! А вот у нас кроме учебного процесса еще и воспитательная работа! Как их воспитывать, если родители не справились? По театрам да музеям не натаскаешься, не хотят они воспитываться! Уже и так пересмотрели все постановки на три года вперед, а результата – ноль!
- Что значит – хлопот не доставляют? – резко развернулась к ней Майя. - А хочешь, на недельку поменяемся, если на заочке такая халява?! У наших паскудников… тьфу, пропасть, погодников, за пять лет сменилось шесть кураторов. Шесть, вы представляете? Последняя работала ровно неделю, не выдержала и сбежала. Впору подумать, что этот Вы-Поняли-О-Ком-Я пытался получить работу методиста заочного отделения в нашей Академии, причем именно у погодников!
- Это маловероятно! – сухо вставил профессор Снейп, уже слегка пришедший в себя.
- Темный лорд, разумеется, был психопатом, но дураком и самоубийцей никогда не был!
- Спасибо за комплимент, профессор, - кротко поблагодарила его Майя и добавила. - А мне, все-таки, кажется, что он претендовал на эту должность, причем успешно. Вот поэтому и проклял ее к чертовой матери!
- Угу. А заодно и все наши компы, - флегматично отозвался Денек, сматывая длинный провод, обкусанный крысами. - Еще четыре штуки приказали долго жить. И это не конец, знаете ли! Еще пять или шесть еле теплятся, вот-вот загнутся совсем. А мы ничего не можем сделать, потому что электропроводки нормальной нет, щита распределительного нет, запчастей нет, клея нет, яду крысиного тоже нет…
- Короче, ни хрена нет! – подвел итоги Марик полюбившейся всем фразой. - Нас уже затерзали со всех сторон, то не работает, это не фурычит, там гвоздь забей, тут дырку просверли, на третьем этаже хаб настрой, на первом мебель передвинь… Да еще в компьютерных классах дежурить надо, а то вся система полетит. Люди, мы же не железные!
- А что делать-то? – развела руками Нина. - Нам же работать надо, нет? У нас студенты, занятия, сессия, квитанции нужны, компьютеры, документы на дипломников! А как работать, если ничего не работает? Мы ведь сами проводку бросить не сможем! И что нам остается?
- Да мы-то здесь причем?! – неожиданно для всех начал возмущаться флегматичный Владя. Видимо, накипело. – Взяли на одну должность, а делаешь совершенно другое! Владя, принеси! Владя, подай! Владя, там гвоздь выпал – прибей! Владя, Владя, Владя!.. Оторвите свои задницы от стульев, возьмите из кладовки молоток и прибейте сами! Или прибейтесь, прибивая!..
- Вот-вот, - поддержал вечно спокойный Денек. – Задолбали!
- Это мы вас задолбали? – вскипела Майя. – Это вы нас задолбали своими постоянными отключениями! Решили грохнуть базу с оценками – сделали! Никому ничего не сказали, а зачем?! Ничего, что люди работать пытаются?! А они просто вырубают рубильник! Без предупреждения! А у меня теперь из группы к защите допущен один человек – я! Их куратор и секретарь!
- Зашибись в колхозе утро! – не выдержала Евдокия Никифоровна. – Работать надо, а не языками чесать! И докладывать! По каждой фамилии отчеты писать, что сделано по студенту! Почему столько недопусков?! Когда это все прекратится, в конце концов?!. Почему списки и ведомости не доделаны?! За ночь не успели?! Ваши проблемы! Обязаны успевать!..
- Евдокия Никифоровна, да как же тут успеешь, если там одна ведомость печатается десять минут?! А нас только двое. А оценок – тысячи три в день! Мы на самом деле не успеваем! – плаксиво-возмущенные вопли девушек, печатающих ведомости, перекрыли нарастающий гул. – Дайте нам трех человек в помощь! А лучше – пятерых!
- Блин, не успевают они! – фыркнула Лина. – Поменьше надо по коридорам шляться и каталоги рассматривать, да заказы заполнять в рабочее время! Мы с Людой, почему-то, все успеваем! Почти вовремя. И не жалуемся, как нам плохо. А вы, посмотрите на себя: распустили слезы-сопли, как девчонки-первоклашки, и детей своих учите такими же быть! Что угодно, лишь бы не работать! Только и делаете, что думаете, что бы еще скинуть на других!
- На себя посмотри, выскочка! Я-знаю-все! Что ни спроси, на все у нее ответ готов! Да только такая ненормальная, как ты, будет работать на такой должности! И днем и ночью расписание составляешь, интересно, ты когда-нибудь не думаешь о работе? Может, поэтому у тебя никого нет? Да на тебя никто и не позарится, а если и заметит, сбежит через пару дней, когда ты начнешь ему распорядок дня делать!
- Поосторожней в выражениях! – Олесь пришел на защиту Лины.
- А тебя вообще никто не спрашивает! Ты у нас в штате больше не числишься!
- Вот и слава Мерлину! В гробу я все это видел за такие деньги! И Линка здесь работать тоже не будет – только себя не уважать! Да здесь бардак еще хуже, чем в стране! Пошли, - с этими словами Олесь взял Ангелину за руку и потащил к выходу. Их проводили самыми разными взглядами: от добродушно-умилительных до открыто недоброжелательных.
- Тогда и я здесь не останусь! – заявила Люда на полном серьезе и двинулась, было, вслед за ушедшими, да не тут-то было.
Кифа, вовремя смекнув, чем грозит Академии потеря обоих менеджеров по расписанию, заклинанием запечатала двери. Сотрудники оказались буквально «замурованными» в одном кабинете, а это предвещало еще более тяжелые последствия. Народ недовольно зароптал. Постепенно ропот превратился в громкий гул, крики, и вскоре коллеги вновь перешли на личности. Скандал разгорался, как лесной пожар, его уже невозможно было остановить. «Академики» повскакивали с мест, вопя во все горло и размахивая руками, бранились друг с другом; еще немного, и началась бы элементарная драка.
- Выпустите меня, я тоже хочу уволиться! – причитал Денек и время от времени бился головой о стену. Стена держалась лишь на соплях и честном слове.
- Откройте, у меня молоко убежало!..
- Никто не увольняется! – раздавшийся крик начальницы учебного отдела на какое-то время заставил присутствующих замолчать. – А теперь взяли ноги в руки и руки в ноги, разошлись по рабочим местам и работать!
- А не пошли бы Вы, Евдокия Никифоровна! – не выдержала Майя. – Работать! Инструкции изучать! А то с нас спрашиваете, а сами ничего не знаете!
И все началось сначала…


Унять разбушевавшихся коллег удалось только к вечеру не без помощи любимца Леопердовны Грызли. Зеленую рептилию официально оформили в штатном расписании как охранника и выставили у ворот – следить за порядком. Ангелина Леонардовна, гордясь достижениями своего питомца, заказала ему в фирменном магазине лучшую куртку вкупе с фуражкой с козырьком. Грызли в форме впору было выводить на арену цирка, но горе тому, кто посмел бы предположить подобное вслух. Нильский аллигатор, ныне почти полутораметрового роста, к своим обязанностям относился серьезно, порой даже чересчур, а посему шутки в свой адрес воспринимал однозначно: норовил сожрать обидчика. И вот теперь ему представлялся великолепный шанс оправдать оказанное высшим руководством доверие.
Откусив пару штанин и оборвав кружева на новых юбках, сожрав две с половиной пары туфель и в порыве перепутав все документы на столах, Грызли отвлек сотрудников от взаимных обвинений и оскорблений друг друга. О себе он узнал много нового и интересного; часть выражений не понял, но решил выучить, чтобы на равных общаться с нерадивыми студиотами и такими же, по его мнению, коллегами.
Тем временем действие сыворотки правды закончилось. «Академики», впервые в жизни радовавшиеся предоставленной возможности помолчать, разбрелись по местам наводить порядок. За оставшееся рабочее время не было сказано ни слова, ни взгляда брошено в сторону – все занимались своими делами. Домой уходили в гробовой тишине – зализывать раны и продумывать месть.


Наступивший день не принес ничего, кроме чувства отчаяния, горечи и печали. Люди, с которыми встречались каждый день, оказались не теми, за кого себя выдавали. Секреты, так глубоко хранившиеся в душе, выплыли наружу для всеобщего обозрения. И безысходность от осознания того, что отныне не сможешь доверять малейшим словам от уже ставших родными коллег и даже друзей, вывела отношения на новый, к сожалению, более низкий, уровень. Пропали наивная непосредственность и веселость, появились заменившие их подозрительность и неверие. Стало холодно и мрачно, несмотря на прекрасное солнечное утро; филиал медленно приходил в уныние и упадок – теперь не только внешний, но и внутренний. Работа застыла.
Глядя на происходящее, Профессор Макгонагл не смогла удержаться от того, чтобы не отчитать Снейпа, как юнца-первокурсника.
- Глупый мальчишка! Вот видишь, что ты наделал?! Нужно немедленно принимать меры, иначе филиал действительно закроют, потому что на их дальнейшей совместной работе уже можно ставить жирный крест!
- И что делать? – Северус давненько не испытывал подобной беспомощности. Но, как ни странно, именно это мерзкое ощущение и привело его в чувство. А в нормальном состоянии он соображал очень быстро.
- Скорее, Минерва! Нужно срочно провести экстренную планерку.
- Зачем? – недоверчиво поинтересовалась Макгонагл, но, тем не менее, проворно сотворила из подручного карандаша мегафон, чем-то смахивающий на Леонардовский, чтобы объявить по громкой связи сбор всего коллектива.
- Единственное, что подействует, - мрачно отозвался Снейп, - заклинание забвения! Забудут один день, и все вернется на круги своя.


Через полчаса, когда коллеги, недоверчиво косясь друг на друга, собрались в одном кабинете, воздух практически звенел от напряжения. Не хватало маленькой искры, чтобы разгорелось пламя. По всем известному закону подлости искра нашла себя в лице начальника учебного отдела.
- Что за беспредел? Кто собрал? Почему опять никто не работает?! Быстро по местам!
- Евдокия Никифоровна, Вам вчерашнего мало? – ехидно поинтересовалась Майя, решившая для себя, что отныне молчать не будет. – Хотите повторить?
- Майечка, зайчик, да что ж ты говоришь такое? – Маргарита Леопольдовна всплеснула руками.
- Правду!..
Слово за слово, и вчерашняя буря вернулась, постепенно набирая обороты. Но теперь вместо сыворотки сотрудниками руководили лишь обида и полное отсутствие здравого смысла.
Снейп и Макгонагл, следившие за происходящим от дверей, незаметно вытащили палочки…
По комнате пронесся ледяной вихрь, будто окно внезапно распахнулось в арктическую стужу. Спорщики мгновенно замолчали – мощный порыв ветра запечатал дыхание. Они изменялись, медленно и неотвратимо. Разглаживались лица. Опускались руки. Разжимались кулаки. Вихрь пронесся и бесследно угас, унеся с собой ссоры и раздоры. И память.
- Ой, - Янина выглядела так, словно только что проснулась. - Почему так холодно? У нас что, окно открыто?
- Нет, - откликнулась Майя, бросив мимолетный взгляд на окно. Оно показалось ей до боли знакомым, и она снова на него уставилась. - Красивое окошко. Интересно, а кто его сделал? – оглядев коллег и не дождавшись ответа, она задумчиво пробормотала. - Любопытно. Кажется, я уже видела что-то похожее…
Они не помнили. Никто. Ничего. Только временами кто-нибудь хмурил брови, с недоумением пытаясь понять, отчего чувствует себя так… странно.
- Гляньте, а дым из ушей уже не идет! – жизнерадостно воскликнула Нина. Она была права – действие лекарства окончилось, вместе с побочным эффектом унеся и мерзкую простуду. Все были здоровы и чувствовали себя прекрасно. Во всяком случае, почти.
- Ох, как же я забыла! – Маргарита Леопольдовна вполне пришла в себя и тут же вспомнила о недоделанной работе. - Нужно распечатать ведомости на дипломников прошлого, нынешнего и будущего года!
- А у нас принтер сдох! – мрачно сообщила Майя, изучая тот самый дохлый принтер. Несчастное создание лежало кверху днищем и подергивало застрявшей бумагой, имитируя предсмертные корчи. - Бумагой подавился, оглоед! Сколько раз ему говорила: не жри столько бумаги, застрянет! Так ведь разве послушает?
- Да? – заинтересовался Марик и выудил из кармана плоскогубцы. - Щас будем делать препарацию… или трепанацию?
- Короче, вскрытие, - заключила Ульяна, безмятежно наблюдая за процессом.
- Вскрытие показало, что больной умер от вскрытия, - пробурчала Нина и вышла, прихватив чашку. За ней потянулись остальные, вспомнив о насущных делах. Профессор Снейп и профессор Макгонагл облегченно перевели дух. Минерва сурово посмотрела на Северуса и заявила:
- Должна Вам сказать, коллега, мы просто чудом выпутались из состряпанной Вами ситуации. Впредь будьте любезны как следует продумывать свои действия!
- Да, мэм, - отозвался ее собеседник на манер провинившегося школяра.
- А это, - Магконнагл указала на котел с остатками зелья, - немедленно уберите! Вдруг кто-нибудь добавки попросит? И все начнется снова!


А в коридоре Лина, недоуменно рассматривая стенд с расписанием – когда только успели повесить? – услышала тихое и мягкое:
- Привет.
- Олесь?! – в голосе Лины звенело изумление. Она обернулась и встретилась с глазами с самым родным для нее человеком. - Как ты здесь оказался?
- А ты разве не помнишь? - Олесь выглядел слегка растерянным. – И что ты тут вообще делаешь? Мы же решили, что ты уйдешь – не всю же жизнь тебе расписанием заниматься.
- «Мы» решили? – Лина не понимала. Что-то смутное витало в голове, но она никак не могла уловить мысль. Махнув на все рукой, она порывисто обняла любимого и неожиданно для себя всхлипнула.
- Лин, ты чего?
- Ты не представляешь, как я по тебе скучала… как ждала…
- Ты ждала меня с утра.
- Я ждала тебя всю жизнь…



Отзывы, пожалуйста!

Эпилог

Дорогие наши читатели!
Вы не представляете, как жаль нам расставаться с вами и с нашими героями, но все в этом бренном мире имеет обыкновение заканчиваться. Это - последние штрихи в истории Академии, существующей на самом деле в одном провинциальном городе Б.


Эпилог
Полгода спустя


* * *
Теплое раннее осеннее утро вступило в свои права, озарив комнату ярким солнечным светом. Солнечные зайчики облюбовали стены, а птицы за окном, еще не улетевшие на юг, вовсю распевали веселые праздничные гимны. Жизнь шла своим чередом.
- А я говорю – вставай!
- Ну, уж нет! У меня сегодня выходной. Не хочу!
- Вставай, лентяй несчастный! Ты лежишь на моей резинке для волос!
- Чтобы отдать тебе резинку, вставать совсем не обязательно! Так, где она там?.. Вот это?!
- Ну, да. А что ты так занервничал?
- Она же здоровенная! И вот на этом я спал всю ночь?!
- Да уж, ты явно не принцесса на горошине! Дрых, как миленький, и не шелохнулся ни разу!
- Почему это ни разу? Раза три, не меньше!
- Ага-ага.
- Не пихайся, имей совесть! Не хочу я вставать в такую рань – половина девятого, жуть!
- Да?! А кто меня в мой выходной разбудил в половине седьмого?! Соскучился он! А я, может, тоже скучаю! А ты не встаешь! А ну, быстро вылезай из постели!..
- Ай! Ты что делаешь, зачем же подушкой? По голове?! Это же мое самое слабое звено!
- А ты думал, я не знаю?.. Отдай!..
Олесь, изловчившись, дернул Лину за руку, и она, не удержавшись, упала на кровать.
- Девушка, можно с вами познакомиться?
- Ни за что! И вообще, немедленно слезьте с меня!.. Пусти, балда, я же на работу опоздаю! И к Майке хотела зайти…
- А может, ну ее на фиг, эту работу?
- А может, и ну ее…


* * *
- Опаздываем, да?
- Идите на фиг, бывшая коллега! Не опаздываем, а задерживаемся.
- Не-а, на фиг я не пойду, это далеко, и скользко там.
- Откуда знаешь, ходила, что ли?
- Фольклор надо учить! Говорят же: «Фиг с маслом». А масло скользкое, скажешь, нет?
- Вот всегда-то ты, Майка, отбрешешься. Хорошо еще, что никто не слышит! Разговор двух идиотов.
- Идиоток! Попрошу не путать. А все-таки, Лина, почему только к половине одиннадцатого? Ты же к девяти зайти обещала! Я тут нервничаю, понимаешь, беспокоюсь, а она…
- А что она, что она?! Это не она! То есть не я. Это все он!
- Все с вами ясно, граждане.
- И вот нечего, нечего так улыбаться! Тоже мне, преемница Улыбки крысы Шушеры! Хотя, должен же кто-то его заменить, раз он уволился.
- Вот именно! А то уже и поулыбаться нельзя. Эх, Линка, завидую я тебе…
- Так и надо было совратить своего Любимого профессора, пока он тут был!
- Не знаю, не знаю. Он же мысли читает, прикинь? Так что перспективы очень даже… да. И тогда… Ай! Что это такое?!.
- Лестница расползается!.. Разваливается!.
- Нас же раздавит!..
- Прыгай!..
- Куда?!.
- В подвал!..


- Ой, блин, ё-мое-твое-наше… Где мы?..
- Не знаю… Где-то… Но это точно не подвал…


Северус неторопливо, размеренно шагал по коридору к своим подземельям. Он был мрачен и недоволен всем, то есть, казалось, находился в своем обычном расположении духа. Но нет – на самом деле его настроение было хуже, чем всегда. Вот уже три месяца прошло после их возвращения из далекой России в родные пенаты. Последние недели пребывания в российском филиале Хогвартса слились в причудливый калейдоскоп самых противоречивых и странных воспоминаний.
Вот последние, лихорадочные попытки привести в порядок новое здание, аудитории, документацию и прочее. Ему припоминалась беспорядочная беготня по этажам и коридорам; вот Саша драит окно, одновременно делая внушение тупому студиоту; Лина, решившая, все-таки, остаться до конца учебного года, на пару с Майей привычно уже волокут стенд с этажа на этаж, следом топает Владя, нагруженный рулонами с новым расписанием, двумя стульями, молотком и гвоздями. Денек и Марик в запарке носятся из аудитории в аудиторию, налаживая компы, которые налаживаться не желают; Нелли и Ульяна конвоируют упирающихся студентов в кабинет психомагического тестирования. Приезд комиссии, который стоил всем сотрудникам как минимум года жизни, если не больше; придирчивая проверка всего и вся, заставляющая народ глотать валидол и пить валерьянку. Затем – отъезд комиссии, получение лицензии и аккредитации, что было принято с безмерным облегчением и в то же время обреченностью: раз не закрыли, значит, придется работать дальше…
Северус и Минерва, сочтя свою миссию выполненной, заторопились домой. С присущей им аккуратностью собрали вещи, подчистили текущие дела, привели в порядок рабочие места, которые отныне будут служить другим. Однако, явившись в Академию в последний раз, ошарашенные британцы поняли, что крупно вляпались – благодарные российские коллеги устроили им прощальную вечеринку в чисто русском стиле. Сие, разумеется, означало хорошую пьянку, не слишком-то полезную для английской печени. Но то ли акклиматизация прошла успешно, то ли радостное возбуждение предстоящего отъезда помогло, но профессора держались молодцами. Снейп, в частности, отлично помнил не только начало вечеринки, так сказать, официальную часть, но и ее окончание, что удалось лишь немногим самым стойким. А на следующее утро он и Минерва с облегчением распрощались с сумасшедшим домом, который по недоразумению именовался Российским филиалом Академии магии и волшебства Хогвартс, и отбыли в Англию.
Северус вспомнил перелет и поморщился – летать он не любил, а пилот, как нарочно, выбирал путь именно там, где пролегали самые масштабные воздушные ямы. Но и полет, как все на свете, завершился в свой срок. Командированные маги высадились в аэропорту Хитроу, откуда и трансгрессировали к воротам Хогвартса. Уже через сутки профессор Макгонагл вернулась к своим обязанностям преподавателя трансфигурации и заместителя директора школы, а Снейп, к ужасу всех учеников, опять воцарился в подземельях.
Первые несколько дней Мастер зелий был безмятежно счастлив – его студенты не хамили, не спорили, не болтали, практически не опаздывали. Он был так рад, что даже вычитал у гриффиндорцев на десять процентов меньше баллов, чем обычно. Но спустя совсем немного времени профессор начал ощущать дискомфорт. То и дело ему казалось, что все идет не так, как должно. Но сколько бы он не проверял все и вся, результат был один: полный порядок. Вскоре Снейп поймал себя на том, что то и дело вспоминает своих несносных, нахальных, бестолковых и упрямых российских коллег. Денька, с Улыбкой крысы Шушеры увиливающего от починки умученной в хлам техники; Майю, с ее язвительными мысленными комментариями, неприличными анекдотами и жизнерадостной трепотней; Лину с Олесем, умниц и вредин, этих попугайчиков-неразлучников, цапающихся через раз и почти не расстающихся; Маргариту Леопольдовну, беспокоящуюся по поводу и без повода, готовую помогать кому угодно; ребят-компьютерщиков, ехидных мастеров на все руки и чокнутых на все головы… Всех-всех. Даже Леопердовну с ее садовой скульптурой и крокодилом Грызли!
Профессор очень долго не мог понять, что с ним происходит. Это раздражало его безмерно. Кроме того, он все чаще замечал, что и Минерва выглядит невеселой. Осознание того, что он просто-напросто скучает, показалось ему настолько диким, что он даже рассмеялся. Ведь такого просто не могло быть! Ну, какой дурак станет скучать по бардаку, тесноте и бесконечным скандалам?
А вот станет. И он скучал. Понимая нелепость своих чувств, ощущал, что его начали бесить дисциплинированные и серьезные английские студенты. И даже втихаря радовался, когда юные воспитанники учиняли-таки безобразия. Это было неправильно и расстраивало Северуса еще больше.
Он шагал к своим подземельям, направляясь на очередной урок у семикурсников. Старшеклассников, достойных продолжать обучение зельям после СОВ он всегда отбирал очень тщательно. Да и потом придирался к ним по поводу и без оного, начисляя штрафные баллы и назначая взыскания с отменной щедростью. Так что студенты, посещающие его занятия, вели себя тише воды ниже травы, чем еще больше злили своего наставника. Профессор Снейп вошел в подземелье и, остановившись у доски, обвел своих подопечных тяжелым взглядом. Все сидели тихо… все? Зельевар заметил пустое место за столом и уже, было, возрадовался: надо же, хоть один прогульщик! Можно попрактиковаться в подзабытом заклинании Черной метки. Но не тут-то было – заметив откровенно хищный взгляд сурового преподавателя, направленный на пустой стул, поднял руку староста.
- Ну? – рыкнул Снейп, переведя на него взгляд.
- Сэр, - юнец поднялся и деловито сообщил, - сэр, Подмора покусала саламандра на уроке по уходу за волшебными существами. Он в больничном крыле, сэр.
- Сядьте! – резко бросил в ответ разочарованный профессор и развернулся к доске. - Тема сегодняшнего урока – Звездный настой. Имеет снотворное, успокаивающее действие, снижает жар, избавляет от кошмаров. Записывайте ингредиенты…
Когда студенты принялись за стряпню, Снейп окинул класс орлиным взором – никто не занимался посторонними делами, никто даже не болтал. «Какая скука…», - Северус опустился на стул, подперев рукой подбородок. Ему было все равно, что могут подумать старшекурсники о своем так некстати призадумавшемся учителе.
Внезапно тишина подземелий взорвалась донельзя противным звуком, в котором с большим трудом можно было узнать мелодию из фильма «Бухер». Все присутствующие подскочили на месте. Снейп исключением не стал. Даже имея в виду тот факт, что отвратная мелодия разрывала его собственный карман. Это был ни много ни мало мобильный телефон довольно древней конструкции, подарок на прощание от благодарных коллег-россиян. Двойник этого писклявого чудовища, не знакомого с изысками полифонии, был преподнесен профессору Макгонагл. Полуэкт Полуэктович утверждал, что поставил на телефоны вечные волшебно-молибденовые батарейки, которые позволят не заряжать агрегаты и использовать их даже в мире магии. Снейп поблагодарил, сунул телефон в карман и забыл о нем. Теперь трубка злорадно мстила своему хозяину за склероз, едва не доводя его до кондрашки. Северус торопливо выдернул из кармана телефон, чуть не уронив его на пол, чудом нажал нужную кнопку и рявкнул в трубку:
- Да!
- Здрасте, профессор! – в трубке прозвучал жизнерадостный голос Нины.
- Здравствуйте, - сухо бросил в ответ Снейп, направляясь к выходу из подземелья. Выйдя из кабинета, он плотно прикрыл дверь и перехватил поудобнее телефон. - В чем дело?
- Не дело, а дела! – все также бодро доложила его собеседница. - У нас тут такое творится – не поверите!
- Я уже спросил, в чем дело, и не намерен выслушивать Ваши соображения относительно того, поверю я или не поверю! Выкладывайте, да поживее – у меня занятия.
- Так я и говорю – проблемы у нас! – Нину положительно невозможно было смутить. - Здание наше, как вы уехали, сразу по всем швам поползло, а починить никто не может! Студенты начали занятия прогуливать, потому что в аудитории заходить боятся. Пришлось снова палаточный лагерь во дворе разбивать, а то еще кто-нибудь пропадет.
- Еще? Кто у вас там пропал? – Снейп подобрался, приготовившись услышать самое главное.
- Как кто? Лина и Майя, вот кто! Когда один лестничный пролет сложился, они как раз под лестницей были. И прыгнули в подвал, чтобы их не раздавило! А когда полдня спустя завал разобрали, в подвале уже никого не было.
- Что за бред? Как это не было?! – профессор уже и забыл, как быстро может разозлить общение с русскими.
- Да вот так – не было! – сообщила ему Нина. - Только туннель межуровневый остался, а когда туда хотели заглянуть, он схлопнулся. Предполагается, что девчонки в параллельную Вселенную провалились.
- И все?! И вы не пытались их вытащить?!
- Пытались. Но не получилось. Вот мы и решили Вам позвонить, может, приедете, поможете нам?
- Еду! – бросил в ответ Снейп и прекратил разговор, нажав на кнопку сброса. Он прочувствованно выругался по-русски, не упустив ни одного нюанса сложившейся ситуации, предвидя всевозможные проблемы и трудности. И вдруг обнаружил, что улыбается до ушей. Зельевар согнал с лица неуместную улыбку, заглянул в аудиторию, строго настрого наказав студентам продолжать без него, и поспешно отправился на поиски Минервы. Похоже, впереди их ожидали веселенькие времена…




Послесловие


«Мы не можем вырвать ни одной страницы из нашей жизни, хотя легко можем бросить в огонь самую книгу», - эти слова Жорж Санд, знаменитая французская романистка-идеалистка, представительница романтической школы, написала в XIX веке. С тех пор прошло почти полтора столетия, но мало что изменилось. Наша жизнь по-прежнему полна множеством событий, незначительных и важных, простых и невероятно сложных в то же самое время. И то, что мы читаем и пишем, - бесконечное отражение нас с вами.
Академия – не выдумка. Это жизнь, с которой мы сталкиваемся каждый день. Это наши мысли и настроения, желания и печали, радости и беды, смех и слезы. Это то, без чего не было бы нас, ее сотрудников.
Весь сюжет основан на реальных событиях, так или иначе случившихся в нашей жизни. Что-то пришлось приукрасить, что-то, наоборот, приуменьшить. Мы пытались высмеять собственную глупость и нелепость происходящего, показать и посмотреть на себя со стороны. Получилось или нет – судить вам.
Мы же, в свою очередь, хотим сказать огромное Спасибо всем, кто поддерживал и помогал нам на протяжении этого долгого и вместе с тем короткого года, пока мы рассказывали вам историю нашей Академии, историю хоть и неписаную, но правдивую. Спасибо нашим коллегам, по-своему ярким и выдающимся, которые, сами того не ведая, стали прототипами главных героев. Мы не думали, что их образы выйдут собирательными, но, как бы там ни было, в жизни можно найти много Нин, превосходно знающих что где и почем; бесчисленных начальников, требующих выполнения малейших, порой совершенно глупых и ненужных поручений. Встречаются добрые бескорыстные Маргариты Леопольдовны, а Ангелины Леонардовны предаются любимому делу со страстью, сметающей на своем пути все остальное. Есть Нелли, Ульяны, Янины и Ядвиги, Тони, Тины, Люды и Саши. Бывает интересно общаться с Полуэктами Полуэктовичами, если суметь уловить смысл того, что они говорят. Денисы, Вольдемары, Влади и Олеси улыбаются нам каждое утро. Майи и Лины наблюдают и делают выводы. И даже Ленчики-Лоботрясы, несмотря на свои выходки, разнообразят нашу жизнь, делая ее богаче и краше. Ведь если бы все были хорошими, как бы они поняли, что они – хорошие?
Отдельное спасибо мы говорим Олегу, человеку, ставшему автором замечательного слова «студиот». Глядя на нынешних студентов и абитуриентов, понимаешь, насколько он прав.
Спасибо друзьям, знакомым и вам, дорогие наши читатели, за ваши внимание, добрые пожелания и отзывы. Они нам помогали в самые трудные времена. Примите наш искренний благодарный и низкий поклон просто за то, что все вы – есть, что вы с нами и друг с другом, незримо, но рядом.
Завтра начнется новый день; мы спросонья доберемся до родной Академии, соберемся в приемной, разбредемся по своим кабинетам и будем писать новые главы книги под названием «Жизнь». И снова будут:
Вопросы, ответы, записки, бумажки,
Компьютер, скандалы, ошибки, поблажки,
Студенты, начальство, обед, анекдоты –
Все это работа, работа, работа…

Вот так-то. Не жизнь, а именины в дурдоме. Все так ужасно - со смеху помрешь!