Мальчик, который читал "Гарри Поттера"

В тётиной семье

>>ЦИТАТА
_______
– Значит, э-э-э… Счастливо тебе провести каникулы, – сказала Гермиона, неуверенно глядя вслед дяде Вернону. Похоже, для неё было новостью, что на свете встречаются настолько неприятные люди.
– И не сомневайтесь, – сказал Гарри, и они с удивлением обнаружили, как по его лицу расплывается радостная ухмылка. – Они-то не знают, что мне дома колдовать нельзя. Этим летом мы с Дадли повеселимся на славу
«Гарри Поттер и Философский Камень».
_______

Мальчик отложил книгу и тяжело вздохнул. Который раз уже он её перечитывал, и после каждого прочтения, когда он отрывался от книги, оставалось чувство пренебрежения к этому миру. К миру, в котором живёшь… ТАМ, в книге, всё так захватывающе, ТАМ интересно жить, и даже если попадаешь в беду – всё равно, в этих случаях понимаешь, что придут на помощь, и что ты кому-то нужен. И ради этого стОит пройти все книжные опасности и невзгоды. А тут?
– Дима? Ди-ма!!! Ты не слышал, я тебя позвала обедать? – раздался из-за двери голос тёти Оли. – Опять сидишь с этой книгой? Всё читаешь одно и то же…
– Не одно! – возразил мальчик. – Читал и другие!
– Но ЭТУ ты сколько перечитываешь! Иди обедать…
– Иду…
Дима отложил книгу и прошёл на кухню.

«И почему в книге всё неправда? – думал мальчик после обеда, валяясь на своей кровати. – Я бы мог быть Гарри Поттером, почему нет? Ха, мне как раз одиннадцать, недавно справляли. А сейчас лето…»
Лето. А осенью в школу. Школа как школа, плохих мыслей о ней не было. Но не было и хороших. Встретится Дима со своим дружком, Андреем Аксёновым, поболтают, поделятся впечатлениями о лете… Он, наверно, на море опять, или где-то за Уралом, в деревне у своей бабушки…
«А я вот тут». Семья, в которой жил наш герой, летом ездила на дачу. И за пределы области не выезжала. Дача находилась на равнинной местности без деревьев, летом там было жарко, а на участке не было даже яблони – всё засажено картошкой, морковкой, репкой и прочими корнеплодами. Ходили купаться. Брат двоюродный – со своей «взрослой» компанией, Дима – со сверстниками. Его принимали, но всерьёз мало воспринимали. Такой незаметный человечек…
«Ну, и почему ко мне не может прилететь сова? – думал он, лёжа. – Я же повторяю ЕГО историю! И мамы нет, отца совсем не знаю… Их только не убивал Сам-Знаете-Кто, но… Но вдруг мне врут?»
Димина мама умерла, когда рожала самого Диму…
«А отец-то, говорят, жив, но где он – скрывают. Может, в тюрьме? Не хотелось бы… Тётка с дядей, конечно, не Дурслеи, хорошо ко мне относятся, усыновили, воспитали, ухаживали. Но двоюродный брат…»

Двоюродный брат Кирилл, шестнадцати лет, как почувствовав, что думают о нём, без стука вошёл в комнату мальчика.
– Димон! – громко сказал он, что тот вздрогнул. – Опять свою дребедень листаешь?
– Отстань…
– Ну-ну, ты давай не груби старшим… Или уже совсем свихнулся на почве этой книжонки и возомнил себя Гарри Поттером? Ну, заколдуй же меня!
– Ну, возомнил! – с вызовом откликнулся Дима.
Двоюродный заржал.
– И чем же ты похож?
– Много чем! – Дима сел и склонил голову набок. – Мне одиннадцать. Родился летом. Родителей нет…
– У-у-у! – медленно, с намёком произнёс Кирилл. – И что же случилось с родителями ГэПэ?
– Убили их…
– И кто же?
– Был там один такой…
– Такой, повинный в смерти родителей?
– Слушай… Чего тебе от меня надо?
– Ну, а кто повинен в смерти твоей матери? – не слушая брата, продолжал Кирилл.
– Кто… Никто!
– Да? А ты подумай! Если бы она тебя не рожала, то была бы жива. А?
– Да пошёл ты!!! – Дима схватил со стола пенал и кинул в Кирилла. Тот увернулся.
– Я те дам щас кидаться!
– ПОШЁЛ!!! – Дима вскочил и захлопнул дверь за выходившим ухмыляющимся двоюродным. И снова упал на кровать, зайдясь в рыданиях.
«Да как он смел… Такое сказать!!! Ч-ч-тобы…» Хуже всего было сознание того, что Кирилл сказал именно правду – не будь зачат Дима Садовский, его мама, Виктория Садовская была бы жива.
Но разве можно не рожаться?
«Что за мысль…»
Двоюродный сильно обидел мальчика… И тот остался наедине со своими горькими мыслями. А с кем поделишься? С тётей-дядей? Кирилл потом загрызёт, что «настучал-нажаловался»… Не с Андреем же, дружком. Хороший человек, но не такой, чтобы понять.
А Кирилл… Дима вспомнил, как дядя Олег лет шесть назад его ругал. Как раз за то, что тот прискребался к мальчику. А потом дядя ушёл в комнату и тревожно сказал тёте Оле: «Кажется, наш Кирилл ревнует нас к Диме». «Да, но ведь… Дима – почти сирота, мы не можем уделить ему внимания меньше! – ответила тётя. – Ещё у нас Люда есть…» У Кирилла была родная сестра, старше его на три года…

Вечером Диму послали за хлебом.
– Уже поздно, магазины закрываются… Если не найдёшь тут, проедься до хлебозавода.
– У-у-у, это же несколько остановок на троллейбусе…
Ну, естественно! Воскресенье, магазины закрываются раньше, надо всё-таки ждать эту колымагу! Когда закупят новые троллейбусы…
А в салоне народу… Полно! В субботу-то!!! И на следующей остановке человек пятнадцать втиснулись. На дачу, наверно, все едут, вот и сели на троллейбус до центра, потом сделают пересадку на второй маршрут до вокзала.
– Около хлебозавода выходите? Выходите? – спрашивал Дима, еле-еле пробираясь к выходу.
– Да, выхожу… – ответила женщина. – Гражданка, а Вы выходите?
– Да…
На остановке какой-то мужчина подошёл к вагону в тот момент, когда Дима выходил. Мальчика толкнули, и он наступил гражданину на ногу.
– Ой… Извините!
– Это не вам надо прощения просить, молодой человек, – спокойно ответил гражданин и подал руку выходящей даме.
– Мило с вашей стороны, Садовский, что вы меня встретили и сняли с этого «обычковского» транспорта! – сказала та.
– Садовский? – удивился Дима.
– Садовский! – ответил гражданин. – Садовский Сергей. А что? Редкая фамилия?
– Да нет… То есть, да… То есть… Я просто тоже. Дмитрий Садовский.
– Вот как? Интересно…
– Дмитрий Сергеевич! – это у Димы вырвалось внезапно.
– Даже так? – и гражданин внимательно посмотрел в лицо мальчика. И побледнел.
– Скажи, а твоя мама…
– Её нет! – быстро ответил Дима.
– Всё сходится… Я уже боюсь спросить, сколько тебе лет…
– Почему боитесь? – удивился Дима. А потом сказал. – А вы… Случайно не…
– Да, малыш, наверно! Ты точно такой, как я в детстве. Привет, сын!

Законы Менделя.

– Э, разрешите?
– Здравствуйте, гражданин… Вы к кому?
– Я-то? Ольга Александровна, вы меня не помните? Впрочем, это и неудивительно, мы с Викторией сразу же поселились сами знаете, где…
– Сергей? Сергей Владимирович?
– Я…
– Да, неожиданность… Как вы нас нашли?
– Вчера встретил Диму. На улице, случайно…
– Случайно? Бывает… Но ведь Дима не заговаривает с посторонними, мы его научили… Или он ослушался?
– Нет, просто услышал мою фамилию, вот и всё.
– Ну-ну… Проходите! Комната Димы – дальняя.

Сергей Владимирович открыл дверь и увидел Диму, сидящего за тетрадью и что-то усердно туда записывающего.
– Ну, привет, сын! Настал, наконец, момент, когда мы можем с тобой познакомиться…
– Здравствуй…те!
– Так, а вот этого не надо! – Отец посмотрел почти сердито. – Не надо родных людей называть на «вы». Да, ты не привык… Но нельзя же теперь всё время так!
– Уп… Извини.
– Вот. Мда, разговор у нас не особо клеится, – сказал Сергей Владимирович после некоторого молчания. – Жизнь-то как? Чем увлекаешься?
– Я? Я… Не знаю, чем…
– Не знаешь, чем увлекаешься? Мда, – снова повторил отец. – Ничего, поправимо… Не сразу, но…
Тут взгляд отца упал на «Гарри Поттера», лежащего на Димином письменном столе.
– А это что? Читал?
– Читал… – робко ответил Дима. – Люблю перечитывать это.
– Так. Наверно, наизусть выучил, а?
– Ну, не наизусть… – Дима смущённо заулыбался. – А что?
– А вот что! – Сергей Владимирович состроил серьёзное лицо. – Выброси это из головы! Не всё, но большее, что там написано… Разве что рецепты зелий запомни.
– Почему? – Удивлению мальчика не было предела от такой странной фразы.
– Ты ещё не знаешь, как живут реальные волшебники. Тебе поначалу будет тяжело…
– Ничего не понимаю, о чём вы… Ты! – Дима сказал громким голосом.
– А, ну да… – Отец, кажется, рассердился. – И про волшебников тебе, наверно, не объясняли?
– А… Что… Они есть?
– Конечно!
– А откуда… ты знаешь? Ты сам, случайно не…
– Да, я! Именно так. Я волшебник.
– А я? Тоже???
– Ну коне… А, нет, стой! Про тебя точно не знаю, ты можешь быть как тем, так и другим.
– А почему???
– Законы Менделя изучал?
– Не…
– Значит, пока тебе трудно это понять.
И с этими словами отец вышел из комнаты и отправился на кухню.
– Ну и ну! – раздался оттуда его голос. Благо, она находилась в том же конце квартиры, что и комната Димы. – Что ж это вы, Ольга Алексеевна? Я выяснил, что Дима даже не догадывается, кем он является!
– Вы про что? А, волшебство-то… А вы уверены, что он такой же, как вы с Викой?
– Законы Менделя, – опять произнёс отец. – Волшебство заложено в Х-хромосоме. Вы знаете? Ваша мать обладала одной «волшебной» и одной «неволшебной» хромосомой, и родилась, соответственно, волшебницей. Ваш отец же был «обычным»…
– Не надо таких слов, Сергей Владимирович! – сердито сказала Ольга. – Я же знаю, что среди волшебников это считается словом презрения к нам, обычным людям!
– Извините… Презрение – слово «обычек», а «обычный» – самое обиходное. Так вот, вам от матери досталась «обычная» Х-хромосома, а Вике – «волшебная». От отца у вас обеих – обычные. Если рождается мальчик, то именно от матери доставшаяся хромосома (от отца идёт Y, а не Х) определяет, волшебник родился или нет. Так вот, насчёт Димы неизвестно ни-че-го.
– Ну, я знаю… Вот, поэтому, мы ему и не рассказывали. А то окажется обычным – будет переживать, что не «избранный». И Кирилл, мой сын, не знает про него… А вы уже рассказали!
– Рассказал, да! А то как же его на анализ водить, усыплённого, что ли? И потом… Если он волшебник… Вы хотели его оставить тут, в своём мире?
– Но вас же не было! – оправдывалась тётя Оля. – И никого из волшебников мы больше не знаем, нас же отселяют от вас…
– Знаю, что отселяют… – хмуро сказал отец. – Вот, я и познакомился с Дмитрием только через одиннадцать лет, и то абсолютно случайно!

Отец вернулся в комнату и сказал:
– Пошли… Можем прямо сегодня сделать анализы и определить твою… принадлежность.
– Идём, – согласился Дима.
Они вышли на улицу и минуту шли молча.
– Папа… – сказал вдруг Дима и испугался. Первый раз он произносил это слово, обращаясь к кому-то. – Папа… А когда мама меня родила… Ты где был?
– Я? В армии служил.
– Да???
– В колдовской армии. Вернулся через год – и на пустое место. Мать твоя умерла, тётка тебя забрала и увезла чёрти-куда, я не знал, где искать. пытался найти, но не смог… Хотя бы знал, что ты существуешь, даже среди обы… Людей! Волшебники регистрируются, а тебя не смогли… Чёрт побери, вот сейчас придём, и на нас посмотрят косо.
– Почему???
– Потому что принадлежность к волшебникам определяют на втором месяце жизни. Ты – редчайший случай. Но всё же не единственный, надо полагать…

– Второй подобный случай за мою практику! – удивился врач. – Пятнадцать лет работаю… Ну, давай сделаем анализ. Так…
– Рукав поднимать? – спросил Дима.
– Что? – врач удивился. – Нет, не надо! Забудь то, чему ты выучился у «обычных», кроме чтения и письма. Руками мы, руками!
– Руками?
– Да… Ложись на простыню, она пропитана проявляющим зельем. Сейчас я своё волшебное поле «подвигаю» около тебя… Результат через пятнадцать секунд, смотрим, в какой цвет окрасится зелье… Тёмно-синий! Пацан, тебя можно поздравить, ты не «обычный», а самый настоящий колдун! Удачной учёбы!!!
Дима почувствовал себя самым счастливым человеком…

– Слава Богу, что тебе меньше двенадцати… – сказал отец, когда они возвращались от врача.
– А что?
– Что… Засмеяли бы тебя в школе: такой большой, а только на первый курс поступил…
– Значит… Я буду обучаться в волшебной школе?
– А ты думал? Куда ещё дорога волшебникам? Только вот надо тебе привыкнуть к нашему миру, последние две недели лета поживёшь у меня… Я два года назад в ваш город поселился. Ты знаешь, что это – столица волшебников?
– Кострома? – удивился Дима.
– Да. Нас, волшебников, не так много в стране, в триста раз меньше, чем обычных людей. Поэтому, не у каждого «обычного» есть родственник-волшебник. А людям, знающим про нас, мы наказываем не рассказывать о нашем существовании потомкам. Раз они «обычки»… – Отец усмехнулся.
– Но почему? И почему скрываетесь? Наверно, и накладываете заклятие памяти на тех, кто увидел вас в действии? Почему???
– Государственная политика, – усмехнулся отец, – и не нам её обсуждать, и, тем более, осуждать. Так надо, вот и всё. Мне это тоже не нравится, а что делать? Волшебная Сила – вещь тонкая… А ты, сын, поступишь в ПВУ №1, это недалеко от Твери.
– Туда? А что такое… ПВУ? Школа? Почему такое странное название?
– А какое должно быть? Как в книге? Так, это за границей, в Великобритании любят красивые названия школам давать. А у нас, в России, по номерам. И ты поступаешь в муниципальное образовательное учреждение «Профессиональное волшебное училище номер один». Вот как.
– Оно единственное в стране?
– Ну, если оно «№1», то не единственное. Всего их семь, кажется. И в Костромской области есть, тут номер пять, но оно не очень удачное. А в первом Профессиональном Волшебном Училище у меня знакомые есть, пристроят… Я сам там учился.


Переселение

Отец должен был приехать за Димой во второй половине июля, но когда точно, никто не знал.
Мальчик ждал. А его двоюродный брат, кажется, обрадовался: сознательно – «под ногами болтаться не будет», а также подсознательно… Всё закладывается в раннем детстве, и у Кирилла Даулина именно так возникла неприязнь к Диме – когда того младенцем усыновила мама Кирилла тётя Оля, появилась ревность. Года через три она окончательно ушла в область инстинктов и стала накладывать отпечаток на отношения братьев. А вот сестра Кирилла Людмила, напротив, любила Диму. Помогала своей матери заботиться о нём с самого момента усыновления.

Дима собирал вещи… Вернее, начал было их складывать, но потом подумал: а всё ли пригодится в «волшебной» жизни? Как бы узнать вот… С отцом не свяжешься – он пользуется только «волшебными» средствами, Дима – только обычными…
И мальчик ждал… Приехал с юга приятель, Андрей Аксёнов, ребята гуляли по улицам, делились впечатлениями. Вернее, делился Андрей – Диме не о чем было рассказать, не об отце же! Тогда он сообщил, что уезжает.
– Да? Куда? – удивился Андрей.
– Куда-то под Тверь, – ответил Дима, – учиться там буду!
– Понятно. Жалко, – почти без эмоций ответил Андрей. – А чем наша школа тебя не устраивала?
– Там, говорят, лучше…
– Знаешь… У меня такое чувство, что… Тебя тётка просто сплавить хочет куда подальше, вот и всё! Откажись ехать.
– Уже не могу. Да, и… Не хочу!
– И тебе не жалко будет расставаться со всем здешним? Кострома, школа, местность…
Диме показалось, что Андрей говорит совершенно безразлично. «И зачем спрашивает тогда?» – рассердился он. А вслух сказал:
– Жалко? Не знаю… Мне ведь будет нечего вспомнить тут! Плохого, конечно, в школе не было, но и хорошего тоже! Ну… – Дима смутился. – С тобой познакомились, ты был моим приятелем…
– Уже-таки «был»? Ты же ещё не уехал, а уж отправляешь меня из своей жизни подальше! – Андрей ядовито ухмыльнулся.
А Дима смутился за свою бестактность.
– Да нет… Ошибся… Может, я буду на каникулы приезжать, увидимся.
– Ну-ну…
Разговор этот оставил у Димы неприятный осадок.
Андрей был из так называемых «людей без эмоций». Флегматик. Радовался только «слегка», к неприятностям относился безразлично. «Пофигистски», как говорила молодёжь. Эпитет «человек-разум», возможно, не особо ему подходил, больше бы было к лицу «скептик» или «циник». Дима, как уже понятно, был совершенно другим. И познакомились они случайно, во время дежурства по школе. С Андреем можно было поговорить, он интересовался многими вещами. Но рассказать ему нечто сокровенное Дима, естественно, не мог. Андрей выслушает, может, бросит несколько ничего не значащих реплик и забудет.
Его тоже можно было сильно разозлить. Мишка Копылов, одноклассник Андрея, мог сделать такое, но это уже считалось в их коллективе «талантом» – Экс (такое было у Андрея прозвище, от фамилии. Аксёнов – Axe (англ. топор) – Экс) обычно не обращал внимания ни на какие выпады.

Отец приехал в тот вечер после того, как Дима вернулся с прогулки. Сказал, чтобы на следующий день сын приходил по такому-то адресу.
– Тебя пропустят.
– Кто?
– Не «кто», а «что»! Ты думаешь, волшебные дома могут пустить обычных людей? Теперь, благодаря моим стараниям, ты зарегистрирован среди нас, и заклинание блокировки прохода на тебя не действует! Прощайся с родными, друзьями и приходи.
– Но ведь мы в том же городе! Я не могу, например, пойти от тебя погулять с приятелей Андреем?
– Не можешь! – резко сказал отец. – Раз ты в городе, значит, где-то живёшь. А где? Как объяснишь? Это же волшебный дом!
– А как другие?
– Другие-то? – отец посмотрел на Диму. – Ты ведь ещё совсем ничего не знаешь о нас. Обычно волшебники просто накладывают заклинания на «обычных», которые могут узнать адрес. На милиционеров, когда те с проверкой подходят. Заклинанию учат на первом курсе ПВУ.
– А дети?
– А детям до первого курса запрещено появляться на улице без сопровождения взрослых! – пояснил отец. – Ты же не хочешь, чтобы твой Андрей тебя засмеял, когда ты будешь с ним гулять под моим присмотром! Так что, воздержись… Или тебе очень нужно его видеть?
– Да нет, обойдусь, – сказал Дима. Ему уже было ни-че-го не жалко в своей старой жизни. Кроме одного.
– Пап, а можно взять с собой «Гарри Поттера»?
– Книгу-то? Бери… У нас её часто читают, особенно в ПВУ на уроках «Политической истории волшебников». Как показатель того, как «обычные» представляют себе нас.

На следующий день утром Дима зашёл к Андрею.
– Ну, вот и всё, я уезжаю…
– Уже? Ну-ну. Рано.
– Так получилось. Надеюсь увидеться с тобой в каникулы, – и тут же Дима вспомнил, что в этом случае ему придётся наложить на Андрея заклятие! – Если увидимся… Ладно, пока!
– Пока… – сказал Андрей. – Знай, что я редко встречал людей с…
– С чем?
– Ну, как сказать… – и Дима первый раз увидел, как Андрей смутился немного. – Искренних, что ли… Тебя в твоём классе знают плохо, совсем не знают. Ты – не для коллектива, ты для более высокого и глубокого, мне не понять. Пока!
«Просто, я волшебник!» – наивно подумал Дима.

– Ну, располагайся! – сказал отец. – Есть-то хочешь?
– Да, немного… Проголодался, пока дом искал.
– Сейчас наколдую… – С этими словами отец сел за стол и начал что-то бормотать.
– О… Это долго?
– Не сбивай… Так, на чём я остановился…
Через десять минут на столе появились две тарелки с супом.
– Вот! – сказал отец.
– Здорово!!! Как из воздуха… А что так долго?
– А ты что хотел, чтобы за секунду? Надо же и усилия приложить какие-то, и ману волшебную…
– А… Ясно…
– На свете не бывает, чтобы «раз – и готово!» Но с дуршлагом стоять не приходится нам. И плита ни к чему.
– И за продуктами ходить не надо! – весело добавил Дима.
– Ходить не надо, – согласился отец, – но они тоже не из воздуха. Заклинанием заказываешь их, и они через некоторое время появляются. А ты пока колдуешь, чтобы они были приготовлены так. как тебе надо. Понимаешь?
– Понятно… Совы прилетают? – наивно спросил мальчик.
– Если ты хочешь совятины, то прилетят, – сказал отец. – Ешь… Пока ещё нет заклинаний, переваривающих пищу, чтобы она сразу в кишечник впиталась. Да, и не надо, наверное… Вкус-то должен быть у еды!
– Должен! – согласился Дима.- Почему бы и нет?

Потом поехали на колдовской рынок покупать «обмундирование» для школы.
– Ты особо в углы не наступай! – советовал отец. – Мало ли там какие отходы…
– Но там чисто! – удивился Дима.
– Чисто? Там могут быть отходы от заклинаний! Некоторые обладают побочными действиями… – После этих слов отец повернулся к торговым палаткам. – Так… Для ПВУ №1 тебе нужны… Форма для повседневного ношения. Вот такой халат! Форма для колдовских уроков – мало ли, кто неумело запустит заклинание! – Белая роба. Для зелий – вот этот непрожигаемый комбинезон.
– Как у гонщиков «Формулы-1»! – удивился Дима.
– Да? Что это?
– Автогонки. Гонщики одеваются…
– Во что? В это?! – обеспокоенно сказал отец. – Этим нужно заняться… Кто этот колдовской секрет выдал «обычным»? Там волшебников нет, в гонках?
– Одного так называли… И Шумахер чудеса творит.

Закупились-затоварились… Пришли домой.
– Умываться и спать?
– А что, уже вечер? – Дима удивился. – Рынки же так поздно не работают.
– Колдовские! – пояснил отец. – С шести вечера до двенадцати! Ванная налево.
Сидя в ванне, Дима познакомился с «волшебным краном». Вода текла из странного приспособления очень быстро – пяти секунд хватило, чтобы мальчик стал абсолютно чистым. Оделся и вышел к отцу.
– Поживёшь тут полторы недели, а потом в ПВУ №1! Ты уже зачислен!
– Спасибо… ПАПА!

Прибытие

За эти полторы недели, проведённые в доме отца, Сергея Садовского, Дима многое узнал о быте волшебников, усвоил некоторые навыки, пока не требующие колдовства. Они должны были ему пригодится в волшебном училище.
– Собирайся! – сказал отец первого сентября.
– Сейчас, папа… А что, мы успеем? Школа в другой области…
– Мы волшебники, сын, не забывай об этом. Успеем! Только мне придётся ночевать завтра в Твери.
– Это как? – удивился Дима.
– Трансгрессировать мне с тобой удастся туда. Но сколько я энергии на это потрачу! Забыл заправиться вчера… Да, у нас тоже действует закон сохранения энергии – так устроен мир, и колдовством дело не изменишь… Собирайся, сейчас позавтракаем и отправимся.
«Интересно, как трансгрессируют волшебники в жизни! – подумал Дима. – А не в «обычных» книгах». У него тоже появилось презрение в этой «вечной скуке» неволшебников. «Надеюсь, ТАМ скучно не будет?»
После еды и «отправились»… Отец открыл сундук (Дима раньше видел его, но не мог понять предназначение) и залез туда, сел на корточки. «Иди ко мне!» – сказал Диме, и тот повторил действие. Крышка захлопнулась.
– Заодно испытаем новую модель! – сказал отец в темноте. – Купил недавно взамен старой «шестёрке».
– А это какая? – Диме всё было ново и интересно.
– Это «Сундвагон-12», лучшая отечественная модель! Не тряхнёт.
– А долго ехать? Ой… Лететь? Перемещаться!
– Секунд пять, – сказал отец.
– Ну, а… Какая разница, на какой модели, если так?
– Точность и быстрота распознавания сундука назначения. Погрузка, вместимость. После восемнадцати лет сдашь на права, у тебя будут свои сундуки… Вещи взял?
– Тут они…
– Вперёд! – и отец начал быстро произносить заклинания.
Что-то свистнуло… Будто мимо на скорости за двести промчался автомобиль. Отец открыл крышку.
– Приехали!
Дима вылез… И оглянулся.
Первое, что он увидел – множество сундуков, между которыми были дорожки.
– Это сундовокзал, – объяснил отец. – Сейчас я тебя приведу в само училище, а там… Сам читай объявления и иди, куда написано.
Издалека училише напоминало сельскую школу: деревянное двухэтажное здание. «И как там умещаются шесть тысяч учеников?» Когда Дима с отцом подошли, вход украсился надписью: «Добро пожаловать в новую жизнь!»
В вестибюле училища было многолюдно. И все прощались. Родители привозили детей, оставляли их тут. Иногда в течение года приезжали навестить.
– Ну что, сын, увидимся! Может, ещё заеду зимой.
– Счастливо, ПАПА!
И Дима пошёл. Сам, «в новую жизнь».

«Стена объявлений» – было написано под потолком в холле. Самих объявлений Дима не увидел, только доски какие-то из неизвестного материала были прикреплены. Мальчик подошёл ближе, к одной из досок. На ней начали появляться буквы.
ФИО: Садовский Дмитрий Сергеевич
Курс: 1
Специальность: N/A
Вам нужно: пройти в кабинет №328.
Дорога: поверните направо, потом идите до лестницы и ждите, когда она направится к учебным аудиториям. Поднимитесь на третий этаж…
Дима ждал, пока на доске появится весь маршрут. «Не забыть бы, куда и где сворачивать, записать… Это, наверно, на распределение нас…»
Потом он вспомнил, что школа двухэтажная. Откуда третий этаж??? Одним словом, волшебство.
Еле добрался до нужной аудитории – лестницы то и дело норовили запутать мальчика. «Хорошо ещё, что аналог Пивза не встретил!» – подумал он.
Вошёл, сел на свободное место. В аудитории уже находилось человек сто, и она напоминала лекционный зал университета, куда его как-то водил в детстве дядя Олег, доцент политеха.
«Интересно, – подумал Дима, – сколько нас, первокурсников? Папа сказал, учеников шесть тысяч. Значит, около тысячи и нас? Не уместимся… Стоп. А с чего я взял, что тут ВЕСЬ первый курс?»
Но он не ошибся – именно в этот зал и направляли всех одиннадцатилеток. Они заходили ещё в течение часа.
«Куда садятся»? – удивился Дима. Оглянулся – зал стал больше! Задняя стена теперь дальше в пять раз!
«Волшебство!» Теперь в аудитории и впрямь места на тысячу человек!
– ВСЕ РАССЕЛИСЬ! – заверещала дверь, тоже, наверняка, заколдованная. Тогда в зал вошла женщина лет пятидесяти пяти.
– Здравствуйте! – сказала она. – Задние ряды, хорошо слышно?
– Не очень! – закричали оттуда.
– Минутку… – И она начала нашёптывать заклинания себе под нос. – Ну, а сейчас?
– Прекрасно, как рядом!
– Отлично. Ну, здравствуйте, первокурсники! Меня зовут Ирина Валентиновна Гаврилова, я наставник вашего курса. Начнём собрание. Я должна вам буду представить учителей, которые будут вести у вас в этом году. Итак… – С этими словами она махнула рукой, и стена, возле которой стояла «наставница», исчезла. И первокурсники увидели длинный стол и людей, сидевших за ним.
– В центре – директор училища Хоттабов Дормидонт Константинович! Прошу любить и жаловать. Завуч по политвоспитанию Трифонов Иван Семёнович! Завуч по научной работе (а она у вас будет на старших курсах) Киряков Виктор Николаевич. Хозяйственная часть – сторож Харитонов Роберт Николаевич!
Поднялся и поклонился толстый высокий мужчина лет сорока – сорока пяти. «Хагрид», – мелькнуло в голове у Димы.
– Психолог – Бородина Елена Борисовна!
После администрации и «спецдолжностей» наставница перечислила учителей и предметы, которые будут проходиться в этом году первокурсниками.
– А сейчас слово возьмёт директор училища и расскажет о нём немного.
– Добрый день! – поднялся директор в серебряном халате. Почесал седую бороду и продолжил. – Вас приветствует наше ПВУ №1. Чтобы вы знали: училище существует с 1212 года, оно самое старое в России, ну, и самое престижное!
Ученики захлопали.
– Училище работает по семи специальностям, – продолжил директор. – Первая четверть у первокурсников – общая программа. Ваш курс разделят на классы и разведут по спальням и кабинетам. Кланодел! – произнося последнее слово (заклинание, судя по всему), директор махнул рукой. И часть аудитории, где сидели ученики, разделилась на 33 прямоугольника. В воздухе над центрами оных зависли буквы: А, Б, В… И так далее до «Я», не исключая мягкий и твёрдый знаки. В прямоугольнике, помеченном буквой «Ё», засмеялись. Дима оказался в «К».
– Вы, может, и случайно сели на то или иное место, – пояснил директор, – но таким образом вы выбрали свою судьбу. Что-то вас притянуло друг к другу! Это объяснит на уроках волшебный психолог… Но вернёмся к специальностям!
Директор помахал руками возле своих очков. «Протирает заклинанием», – подумал Дима.
– Итак… Семь специальностей у нас. После первой четверти вам будет предложено испытание, дабы определить ваши личные качества.
Самые умные, интеллектуалы будут учиться по специальности «Брейнтрейн», чтобы в будущем разрабатывать новые заклинания, проектировать модели сундуков…
Сильные – на специальность «Авглазовец», это военные, спортсмены, рабочие.
Труд любите? Тогда учитесь по «Первомай». Вы нужны в любом коллективе, всё освоите. И будете подгонять лентяев на работе!
Директор засмеялся.
– Смелые учатся по специальности «Прочномир». Это экстремалы, офицеры, волшебные юристы. И политики среди них есть, но мало.
«Спич» – общительные люди. Те же юристы, писатели, журналисты-анимаги…
Далее специальность «Ганцемгерц» – для людей с сердцем. Как нам не хватает таких специалистов! Знаете, сколько профессий… И везде нехватка людей с соответствующим образованием.
Ну, а у кого нет никакого из вышеперечисленных качеств, без учения тоже не останутся, пойдут на «Вертихвост». Это будущие чиновники, управленцы, большинство политиков, а может, обычные продавцы или домохозяйки – кому как повезёт.
«Она мне и светит, специальность… – с грустью подумал Дима. – Качетсвами не обладаю. Разве что какие скрытые во мне отыщутся…»
После своей речи, директор сказал: «А теперь собрание для всей школы!» И открыл двери. В аудитории поместилось шесть тысяч человек – она расширилась ещё в семь раз.


ПВУ №1

ЦИТАТА:
_______________________
Во французской стороне,
На чужой планете
Предстоит учиться мне
В университете…
_______________________
Дима привыкал. К новому месту, к новым для себя предметам, к новой жизни вообще. Ведь он только месяц назад узнал про то, КЕМ является, а теперь уже надо учиться волшебству.
Распорядок дня был такой. В семь утра все кровати начинали дрожать, подпрыгивать и орать «металл» вперемешку со словами: «Подъём! Спешите на первый урок к учителю такому-то! По училищу объявляется ПОДЪЁМ!», так что проспавших в школе не было никогда. Только в ученической больнице так не будили. Ученики просыпались, и несложным заклинанием, специально разработанным для начинающих колдунов-младшекурсников, утихомиривали свои кровати. После этого ребята могли слезть с них, достать все принадлежности для умывания и идти занимать очередь к раковинам.
Раковин было пять на класс, то есть, по одной на пять-шесть человек. Достаточно часто случались поломки, обычно из-за неправильного использования волшебных кранов. Ученики-первокурсники пытались увеличить поток воды, появления зубной пасты или интенсивности чистки зубов с помощью заклинаний, но так как они не умели ещё колдовать как следует, случались аварии. И раковины старались чинить как можно быстрее, но… Хоть и колдовская жизнь, а проблемы часто те же, что в «обычной»: один сантехколдун в запое, с эликсиром счастья перебрал, другой – в отпуске… Порой надпись «не работает» красовалась над раковиной по две недели.
Около умывальных мест висели зеркала, поэтому многие девочки не отходили от раковин по двадцать минут, несмотря на очередь. Спасало то, что они позже приходили умываться –кровати в женской спальне группы не были такими «жестокими», не бросали их во время «подъёма», а переворачивали с бока на бок; и не орали «металл», а пели: «Ну, где же ножки, ну где же ваши ножки, давайте вынем ножки и побежим вставать». Последняя строчка раздражала учительницу русского языка, но группа, песню которой исполняли кровати, была на тот момент очень популярная, и девочки не желали слушать ничего другого.
Далее был завтрак в одной из столовых училища. Их было семь, так как было семь курсов, в каждой стояло по тридцать три длинных стола по числу групп на курсе. Количество стульев за столами зависело от количества учеников.
Ребята садились за столы и ждали, когда пищколдуны подадут еду. Она появлялась обычно в тот момент, когда её уже никто не ждал. Ели не все – одним не нравилась морковка, другим – какао. «Что поделаешь, общепит…» – вздыхали старшеклассники из зажиточных волшебных семей, которые заказывали еду на дом у «Вкуснофф» – сети волшебных ресторанов.
Ну, а далее – уроки… По шесть в день. Длились они не сорок пять минут, как в обычных школах, а целый час. Так было установлено ещё сто лет назад. Дело в том, что «жилые» комнаты в училище были в одном крыле, а учебные аудитории – в другом. И перед первым уроком в узких коридорах было настоящее столпотворение. Самые находчивые ученики брали все вещи с собой, когда шли в столовую – из неё попасть на урок было легче. В результате таких «пробок», последний из учеников опаздывал всегда минут на десять. Поэтому длительность уроков и увеличили.
На переменах между уроками больших «пробок» не было – у разных групп разные аудитории, если, конечно, не идёт урок русского языка или политической истории волшебников – они проводились в лекционных залах, вроде уже упоминавшегося 328-го. Но и тут бывали опоздавшие к началу занятия… Особенно первокурсники – они могли просто-напросто заблудиться в школе, где шесть тысяч учеников. Но и старшекурсники опаздывали – дело всё в том, что здание училища строили во времена, когда в моде были «лестницы-самонаправлестницы». Такая лесенка меняла направление, когда по ней шли, причём следовала в ту сторону, куда нужно большинству идущих. А те, кто оставался в меньшинстве? Им приходилось следовать за общей массой, потом возвращаться обратно, и снова пытаться пройти… Поэтому надо было идти на урок всем классом. Но разве двадцать пять человек будут ждать одного? Например, ученик пошёл в туалет, вернулся – класс уже ушёл, вот и начинаются его мучения… Давно уже хотели сделать обычные лестницы, но Министерство Магии было несогласно. «Надо соответствовать мировым стандартам!» – говорили там.

Уроки были разнообразные. Некоторые предметы, вроде языков и истории, были и в обычных школах. А кроме них – мистика, гадание, предсказания, астрология, зельеделие. По заклинаниям было несколько предметов – в зависимости от предназначения. Это и бытовое волшебство (аналог труда у «обычных») и производственные заклинания и разработка новых… Но на отдельных предметах подробнее остановимся ниже.

После уроков – обед, далее «личное время». Хочешь – спи, хочешь – гуляй в садах возле школы. Дима первые дни пытался вздремнуть после обеда – уставал от новых для себя впечатлений. Но не всегда удавалось уснуть – половина всех мальчиков группы приходила в спальню, и начинался ГВАЛТ. И выяснение отношений. Иногда доходило даже до драк, в таких случаях «самые сознательные», но не особо любимые классом ученики, произносили заклинание, после которого приходили учителя и разнимали драчунов. Обещали вызвать на педсовет, но поскольку таких обещаний в день отдавалось до ста, забывали и разбирали только самые «вопиющие» или «повторяющиеся» случаи.
Ну, а после отдыха – спорт, библиотека, отработка и просто игры. Гонки на мётлах, в ступах, избушечьи бега (самый дорогой вид спорта – нужно было ещё построить избушку. Больше всего денег требовалось для курьих ножек), волшебный бильярд (черенками мётел в полёте гоняли невесомые шары), колдрук (волшебная борьба), интеллектуальная игра «Нужное средство» и прочие забавы. Проводились турниры и чемпионаты.
После ужина культволшпрограмма – театр трансфигурации, трансляции спортивных матчей на колдовизоре и так далее. Вечернее умывание (тут уж никто никуда не торопился) и сон. Впрочем, мальчишки – они и есть мальчишки, многие угомониться могли только к середине ночи.


Триптих

История считалась одним из самых главных «неволшебных» предметов в училище. Так предписало Министерство - «любой волшебник, вне зависимости от родовитости, богатства или профессии, обязан знать основные моменты и последствия оных в истории родной страны и всего мира». Если выпускник не сдавал на экзамене после седьмого курсе какой-нибудь из предметов, он считался «неквалифицированным волшебником», и ему запрещается работать в определённых волшебных структурах, занимать высокие должности. Если же несданной оказывалась история - человек, по мнению министерского идеолога, «сам не знает, чем он отличается от ста сорока пяти миллионов обычков, заселяющих великую Россию», и, соответственно, этот человек не может считаться «настоящим волшебником».

В ПВУ №1 преподавателем истории был Трифонов Иван Семёнович. Когда наш герой, Дима Садовский, учился на первом курсе, тому было уже за пятьдесят, появилась седина на оставшихся в небольшом количестве волосах. Учитель пытался скрыть свою лысину и приходил на все уроке в чёрной шляпе. Одевался Иван Семёнович весьма странно - это тут же приметили все ученики. Его староволшебные шаровары совершенно не сочетались с фраком, а тут ещё эта шляпа на голове… Было ощущение, что человека собрали из частей трёх разных людей, поэтому учащиеся прозвали его Триптихом - это удачно сочеталось с фамилией историка.

История была первым уроком, который посетил Дима в этой школе.
Второго сентября без пяти девять все первокурсники собрались возле лекционной аудитории №328. А ровно в девять двери открылись, и ученики устремились внутрь. «Раздавят…» - подумал Дима, смотря на почти тысячную толпу. Но ведь это волшебный мир! Двери расширились до размера крупных ворот, и все достаточно быстро прошли в зал. Как и на первом собрании, пространство, где сидели ученики, было разделено на тридцать три прямоугольника, и над каждым из них в воздухе висели огненные литеры групп. Дима нашёл «К», и начал пробираться туда. Заходил он в зал одним из последних, поэтому еле нашёл свободное место возле одного ученика, с кажущимся недоумением наблюдавшего за всей этой суматохой.
- Привет! - сказал Дима своему новому соседу по парте.
- Привет… - тот отозвался весьма пассивно.
- Ты в «К» группе?
- Ну, а где же ещё? - Мальчик удивился. - Ты думаешь, я стану садиться в другую группу? На фиг надо?
- Понятно… Сейчас история?
- Блин… Ты что, совсем глупый? Вчера же Гаврилова наколдовала расписание в спальных комнатах, чтобы все видели.
«Странный тип… - подумал Дима. - Я всего лишь пытался познакомиться… Подумаешь!»
- Эй… - Диму сзеди толкнул ещё один одноклассник
- Что? - тот обернулся.
- Ты пытался разговорить Шумахера? Не выйдет, он откликается только когда у него настроение хорошее. Я вчера пробовал - безрезультатно.
- Шумахера? - удивился Дима.
- Да. Рядом с тобой сидит Леонид Шумахер. Ты не думай, он человек общительный… временами... когда сам того захочет.
- А когда?
- А это не угадать. Вот, будем на пятом курсе проходить «чтение мыслей», может, и узнаем… Но как-то надо заставить его отключить антиридер.
- Отключить что? - удивился Дима, а сам подумал: «Неужели, и мои мысли кто-то будет читать?»
- Антиридер, - повторил мальчик, подумав, что Дима просто не расслышал его.
«To read - читать… А, понятно, волшебники изобрели способ избавления от чтения мыслей…»
- Антиридер тоже проходим? - спросил Дима.
- А как же! На четвёртом курсе, - как о само собой разумеющемся, сказал собеседник.
- Кстати… - Дима посмотрел на часы, подгоняющие учеников в класс. - Когда урок начнётся?
- Сам не знаю… Видимо, ждут опоздавших. Зовут-то тебя как?
- Садовский… Дима. А тебя?
- Алексей Александров, - ответил собеседник.
А Леонид Шумахер даже не обернулся, когда говорили про него.
В это время как раз вошёл этот странно одетый педагог.

Вначале он откашлялся… Потом начал говорить. Речь его шла не очень гладко.
- Ну… Эм-м-м. Здравствуйте! Значить… Я ваш историк. Меня зовут Иван Семёныч, буду вас вплоть до седьмого курса учить. Вы должны знать историю своей страны и происхождения… - Как только речь коснулась его предмета, все заикания и «эм-м-м» прошли. - Курс истории состоит из двух частей: краткой и подробной. Краткую мы пройдём за первые два с половиной учебных года. Поверхностно рассмотрим путь волшебников от древних времён до наших дней, уделяя особое внимание значительным событиям и контактам с обычками. А потом будем проходить всё это более подробно! Вы - волшебники, нет, вы только вслушайтесь! Вол-шеб-ни-ки! Вы должны знать, ЧТО значит это великое и красивое слово! Нас гораздо меньше обычных людишек, а умеем мы больше! И тем мы ценнее… Мы - высшие!
Историк говорил с жаром, Дима был заворожён его речью. Мальчику вспомнилось его проживание дома, двоюродный братец, насмехавшийся над ним. «А я выше!» - думал Дима.
И не он один был в ступоре - слушая речи, все первокурсники перестали говорить друг с другом на уроках.
- А теперь запишем… «Цели изучения истории волшебниками».

После урока в класс зашла наставница курса.
- Расселись? - спросила она. - Хорошо. Надеюсь, без конфликтов? Никто не хочет поменять место? Вот, так вы и будете теперь сидеть на всех уроках. Если в аудитории только одна группа, рассаживайтесь так же, как сейчас сидите в прямоугольнике своей группы.
«Она даже не подождала тех, кто хотел поменяться, - подумал Дима. - А я и не против отсесть от этого Шумахера…»
Постеснялся сразу сказать... Что поделаешь?

Новые предметы

Уже полторы недели Дима учился в ПВУ №1. Он привык к режиму, старался научиться никогда не застревать в «пробке» других учеников, когда идёт на уроки. Освоил вместе со всеми несколько простейших повседневных заклинаний, в частности, то самое заклинание, благодаря которому «обычки» перестают помнить, что видели настоящего колдуна… Ребят пока запомнил не всех - мало общался. Пытался к некоторым присмотреться, но с удивлением обнаружил в себе некое нежелание заводить знакомства. «Наверно, я всё-таки слишком критичен к людям, - думал Дима. - И среди «обычных» было мало друзей, и тут. Даже Аксёнова никто не напоминает».
Об Андрее Аксёнове остались хорошие воспоминания… Но и это только благодаря прощанию, когда тот сказал Диме хорошие слова.
«Так, кого я тут запомнил пока? Ну, Лёня Шумахер, мой сосед по парте - ясно, за нами - Лёха Александров с какой-то девчонкой… Девочек совсем не запомнил - они же в другой комнате живут… Двух из них даже и не отличу друг от друга, а ведь они совсем не родственницы. На первой парте Юра Полтавин, отличник…»

Дима сидел в классе, ожидал начала нового урока.
Ведь чтобы изучать большинство предметов в училище, необходимо было освоить базовые заклинания. Ими и занимались первые полторы недели. А всё дело в том, что до поступления в ПВУ, никому из детей волшебников не позволялось колдовать. Они не должны были уметь пользоваться заклинаниями до школы.
Так что, Диме повезло. А то пришлось бы нагонять за две недели у отца всё то, что волшебник постигает за одиннадцать лет.
- Эй, пацан! Подвинься, я пройду! - к Диме с криком подбежал его одноклассник, догоняющий кого-то. - Стой, Орех, щас тя звездану, что мало не покажется. А ты, пацан, подвинься…
Дима вылез, но одноклассник перестал догонять.
- Чёрт, за дверь убежал… Чтобы он там на Гаврилову наткнулся. А тебя, кстати, как зовут? Всё сидишь себе тихо в уголке, не знакомишься ни с кем…
- Дмитрий. Садовский.
- А, понятно. А я, значит, Картинкин Михаил. А этот идиот, который убегал - Иван Орехов.
- А почему идиот? Что такое?
- Ты с ним общался?
- Нет…
- И не советую… Что-то не ладим с ним, а он только разжигает. Сначала всё интересовался, все ли у меня в роду были волшебниками, вот нафига ему это надо?
- А потом?
- А ничё… Не понравился я ему, он начал сплетничать про меня дружку своему, Филиппову. Вон, за последней партой… А мне не нравится, когда за спиной… Нет, сам я не сволочь, ты не думай. Просто, своё доброе имя стерегу.
- Это понятно…
- А ты один сидишь? А то пересяду, если что.
- Нет, со мной Шумахер.
- А, знаю такого… Недавно ходили матч по волшебному бильярду смотреть на стадион около училища.
- И он пошёл? Тоже ни с кем не говорит ни о чём.
- А с ним и не о чем говорить, - пояснил Картинкин. - Он хороший товарищ на стадион сходить или в бассейн. А обсудить что-то - почти невозможно.
Тут в аудиторию вошёл учитель. Он был одет в серый халат, из-под которгго торчали ноги в таких же серых джинсах. «Этот уж точно не «триптих», - подумал Дима. У учителя был длинный прямой нос, слегка оттопыренные уши.
- Слон… - прыснул Лёня Шумахер.
- Ну что, ждать опоздунов или можно нАчать уже? - спросил учитель с порога.
- Подождите! - крикнула девочка из середины класса. Кажется, её звали Фрося Елякова.
- А чё ждать-то? Сами виноваты…
- Ну, пробки же…
- Когда я учился, тоже пробки были. Ладно, подождём.
Когда, наконец, дверь сообщила что отсутствующих больше нет, учитель начал говорить.
- Значтак! Меня зовут Битюгов Вадим Алексеевич, я учитель астрологии и метафизики - предметов, которые вы будете проходить. Сначала немного о себе, такскать… Многого болтать не буду, скажу лишь, шта мне тридцать два года, разведён… Закончил это же ПВУ №1 в восемдесят седьмом году, после чего стал работать астрологом. Но так получилось… - Тут учитель несколько замялся. - Так получилось, шта вот уже пять лет я преподаю здесь. Являюсь куратором специальности «Вертихвост», самой крупной в училище… Но не будем о грустном, такскать, перейдём собсно к уроку.

Сначала ребятам учитель понравился. Но стоило только начать по-нормальному учиться, как настроение резко изменилось.
Вадим Алексеевич вёл уроки, вроде, как положено… Но не было в нём того огонька, с которым объясняют прирождённые учителя. Рассказывал лениво, нехотя, даже мог опоздать на урок. Но спрашивал зато по полной!
- Картинкин! - говорил он. - Опять что-то с Ореховым выясняешь? Иди к доске. Что я сказал сейчас, когда объяснял знак Овна?
- Но Вадим Алексеевич!
- Никаких Вадимов и Алексеевичей! Ну?
- Но Орех сам меня достаёт! Придрался к цвету тетради и не отставал…
- Уйди… - лениво говорил Битюгов. - Чего я точно не собираюсь делать, так выяснять ваши дела. А вот двойку я тебе поставлю. И теперь моли Бога о хорошем моём расположении к тебе! Думаю, старшие курсы вам уже сообщили, - Битюгов оглядел группу, - что от моего расположения зависят ваши оценки?
- Это как? - удивился Картинкин. Его поддержал другой одноклассник, Гена Каховский.
- Но ведь учитель должен быть беспристрастен! - заявил он.
Битюгов только засмеялся.
- Это, такскать, в высшей мере утопично, чтобы живой человек забыл про отношение к кому-то из себе подобных. Это нереально биологически!

Ещё через месяц у первокурсников должен был начаться новый предмет - зельеделие. Дима уже слышал про похожий курс из той самой книги про Гарри Поттера, которую часто перечитывал… Но подумал, что книгу писали обычки, они, естественно, ничего не знают про быт истинных волшебников… «Только бы учитель нормальный попался, не Снейп…»
Картинкин перед первым для них зельеделием будто прочитал эти мысли.
- Ну что? - сказал он Диме. - Готов посмотреть на нового учителя?
- А кто будет?
- А я-то почём знаю… Надеюсь только, что нам не попадётся новый битюгообразный. А то будет Ореху двойное счастье.
- Слушай, я так и не понял… Битюгов, что ли, их уважает? Ну, Орехова с Филипповым…
- Судя по всему, да. А ты не замечал?
- Я не понимаю, за что?
- Видишь ли… - Михаил отвёт Диму в сторонку от класса. - Тут до меня дошли слухи… От старшекурсников. Познакомились, когда с Каховским, Чеканковым и Шумахером в метлошайб тренировались. Тогда и Орех подошёл, его увидели старшеклассники и поделились с нами выводами. Битюг ведь кто тут? Куратор специальности «Вертихвост». А как ты думаешь, Дмитрий Сергеевич… - Картинкин говорил с ухмылкой. - Куда придётся идти Орехову, Филиппову и их подобным, которых немало в параллельных классах? Про «Х»-класс слышал?
- Нет, а что там?
- А. гопота одна. «Х» и есть… Показатель качества, понимаешь. И вовсе не от «хороший». а наоборот. Вот, Битюг и пытается приласкать будущих своих подопечных. Усёк?
- Ага, усёк. Но новый зельедел… Или зельеделец? Вот. Он вряд ли будет ещё одним куратором…
- Куратор у специальности только один, - согласился Картинкин, - но не один же Битюг работает на «Вертихвосте»! Впрочем, вряд ли все наши учителя на одной специальности будут. Ну, а если зельеделец окажется куратором Первомая? И будем мы вкалывать, как пчёлки…
- А ты-то сам, - спросил Дима, - на какую специальность хочешь?
- Ну, куда распределят, туда и пойду… А хочу куда? Мне несколько их нравятся. Естественно, это не Вертихвост. Пошли на фиг, идиоты! Брейнтрейн? Мне бы польстило. Первомай - нет, фигня. Авглазовец? С физическим развитием у меня всё в порядке… - Картинкин посмотрел на свои руки. - И название у специальности хорошее… Как раз моё отношение к Орехову. Он, гад, начал против меня всю местную гопоту настраивать. Прочномир? Я не трус, справлюсь. Спич? Вряд ли… Ганцемгерц? Я вообще с трудом представляю, что это такое, чесгря. Ну, а ты куда себя настраиваешь?
- Я даже не знаю… А правда, что тех, у кого нет способностей ни на одну специальность, берут на Вертихвост?
- Говорят, правда, - ответил Картинкин. - А ты думаешь, ты неспособный?
- Не знаю… - Дима замялся.
- Думаю, способный! - серьёзно сказал Михаил. - К чему-нибудь, да способный.
- А Шумахер? Как думаешь?
- А фиг его знает, чесгря.
- Ну и сволочью же оказался этот Битюг! - сказал Картинкин Диме после этого урока.
- По-моему, он просто пугает нас… - возразил тот.
- Ха, пугает… Пару же мне поставил! И ещё пригрозил, что «плохое расположение будет».
- Интересно, а ко мне он как относится?
- Пока никак, - сказал Картинкин. - Я сомневаюсь, что он вообще тебя заметил. Ну, ладно, пора на урок к Триптиху идти.


Такие разные учителя...

Учителем зельеделия оказался молодой мужчина лет двадцати - двадцати пяти на вид.
- Привет! - сказал он ученикам, когда те расселись. А потом, слегка волнуясь, начал рассказывать. - Меня, значит, зовут… Всеволод Константинович. Фамилия Матросов.
- Надеюсь, не будет он нас сильно матросить на уроках? - прошептал Диме Лёша Александров. Дима усмехнулся.
- Будете со мной… Проходить зельеделие! На протяжении всех семи лет будет у вас этот предмет. Сейчас вы все распишетесь за технику безопасности…
На задних партах засмеялись чему-то. У Сергея Филиппова явно не было настроения учиться.
- Значит так… - учитель продолжал. - Я знаю, что вам сказали сидеть так, как вы сидите на всех уроках. Но вы видите, что расположение столов здесь несколько иное?
- Не слепые… - пробормотал из середины аудитории кто-то.
- Ну так вот… Сядете по желанию. Сказу скажу: зельеделие - предмет не первой важности, его обязательное изучение для того, чтобы позволить ученику определить, не это ли его конёк. Кто слушать не хочет - ради Бога, садитесь к дальним котлам и ступам. Не нужно, чтобы вы мешали тем, кто действительно хочет заниматься предметом. Учтите только одно, что по правилам школы вы должны отчитаться мне по пройденному материалу. И это не моя прихоть. Остальные пусть вперёд садятся, чтобы шум «Камчатки» не мешал. Мы - волшебники, моя речь будет доноситься до всех с одинаковой громкостью, но вот ваша громкость может и повредить кому-либо. Даю вам на пересадку пять минут.
Ученики пересели. Дима оказался рядом с Картинкиным в середине класса.
- Ну, теперь, непосредственно, сама техника безопасности...
Потом учитель объяснил план на четверть, а потом приступил к новому материалу.

В конце урока Всеволод Константинович устроил небольшой опрос.
- Успею только одного… Ну, ладно. Мальчика или девочку, а?
Тут, естественно, мальчики закричали, что девочку, девочки - что мальчика, три девочки-отличницы решили ответить сами и зажгли над собой волшебную надпись «Вызовите меня!!!». Это было одно из обязательных заклинаний для обучения.
- Так… Дорогушин Дмитрий! Присутствует?
- Здесь я… - С места поднялся Дорогушин, по прозвищу Дэм - длинный мальчик в синей спортивной волшебной форме - несгораемом комбинезоне.
- Будете отвечать?
- Постараюсь… Самые простые зелья - это смеси природных веществ с водой. Например, «синяя венгерская вода»… - Дэм продолжал отвечать.
- Ну, что… - сказал потом учитель. - На четыре с половиной вы ответили. Тогда вопрос на засыпку…
С «засыпальным» Дорогушин справился и получил пятёрку.
- А на какую специатьность хотите? - спросил Всеволод Константинович.
- Посмотрим, рано загадывать.
- Брейнтрейн. Чем плох? Для вас, не?
- Нет, спасибо! - с вызовом ответил Дмитрий Дорогушин и сел на место.

После урока учителя горячо обсуждали. Особенно сильно было слышно Орехова.
- Ну, такого мы быстро сломаем! - говорил он.
- Ага, только сначала я сломаю тебя! - отвечал ему Картинкин. - А учитель нормальный.Лучше, чем Битюг.
- Ты Битюга не трогай…
- Тупой Матросов… - поддакивал Орехову Филиппов.
- Не, блин, вы слышали? - возмущался Дорогушин, которому поставили на уроке пятёрку. - Это … мне предложило идти к «ботаникам»! Брейнтрейн, блин, чтобы я там ходил среди заумных.
- Сам, небось, он работает на Брейнтрейне, - предположил Чеканков.
- Странный мужик, - согласился Сергеев Арсений, приятель Дорогушина.
«А по-моему, нормальный», - решил Дима. И спросил у Лёни Шумахера:
- Ну, как Матросов?
- Псих, - коротко ответил Шумахер. - Не люблю странных людей.
Такой вот был сосед Димы по парте.
- А почему не любишь? Вон, «нестранные» Ореховы есть…
- Да пошёл Орех…

Первый урок по биологии был организационный - весь первый курс собрался в специально назначенное время в лекционной аудитории №328, и к ним пришёл куратор специальности «Первомай» Владлен Пахомович Сухоруков рассказать вкратце о том, что же будут изучать юные волшебники.
- Волшебный курс биологии, - говорил он, - содержит в себе две части: ботанику и зоологию. Ботаника у вас будет на первых трёх курсах. Когда у вас по расписанию этот предмет, вы выходите на улицу и идёте к колдогороду. И ждёте там преподавателя. Вам выдадут перчатки, сделанные из высохшего сока полимерии - это такое южное растение. В них вашим рукам не страшны ни ядовитый сок ни отравленные шипы особо опасных представителями волшебной флоры. Но вам, естественно, строжайше запрещается играть с такими растениями! Если шип уколет оголённую поверхность… Были у нас случаи, что и в медпункте противоядия не помогали. О плане работы доложит учитель, поставленный в группе.
Теперь о зоологии. При училище существует зоопарк, где обитают сфинксы, кентавры, оборотни и прочая живность. План урока такой же: собираетесь и ждёте, вам выдадут палки-самопалы и плётки-самобейки против взбешённых животных. Остерегайтесь оборотней, даже когда они в облике человека!!! Превращение может произойти в любую секунду. Впрочем, об этом на четвёртом курсе… А теперь посмотрим, кого же в какой класс назначат… - И Сухоруков что-то пошептал себе под нос. «Цели», - догадался Дима. Чтобы включить, например, свет, надо было под нос прошептать на колденсе (специальный язык) местоположение его источника и потом говорить заклинание. В данном же случае куратор Первомая, наверно, говорил, что именно надо высветить. И правда, секунд через десять он крикнул: «Жребио!», и над каждой группой засветилось имя учителя биологии. Над «К» была надпись: «Харитонов Р.Н.»
- Ни фига себе… - сказал Шумахер.
- Блин! - отреагировал Дорогушин. - Его не хватало!
- Теперь не прогуляешь! - решил Орехов.
Дело в том, что Харитонов Роберт Николаевич был вахтёром, главным сторожем и садовником ПВУ №1. Ученики про него за глаза распускали шутки, но в то же время побаивались. Когда вахтёр на своём рабочем месте, ни один ученик не прошмыгнёт на улицу без разрешения! А если Роберт Николаевич заметит нарушителя - лучше сразу сдаваться. Ибо когда тебя догоняет такая туша…
Бывают люди высокие. Бывают толстые. Но когда сочетается и то и другое… Харитонов был из таких. Высокий, хорошо упитанный, сторож находился в неплохой физической форме даже несмотря на свои пятьдесят пять. Он догонял нарушителя запросто, потом хватал в охапку и уносил барахтающегося обратно в школу, ворча под нос. И не так страшен был «разбор полётов» потом у наставника курса или директора, как вот эта встреча.
Впрочем, человек он был добродушный, ребята это поняли сразу же, на первом же занятии по биологии. Учитель представился, хотя и так все (нарушители в особенности) знали его имя.
- Ну-с, - начал он, - меня зовут Роберт Николаевич. Можно просто Гоша.
- Го-оша! - произнёс Арсений Сергеев.
- Так и будем называть, - пообещал Орехов.
- А почему Гоша? - удивлённо спросила любопытная Света Закорючко. - Гоша - это же Георгий, а Вы?
- Роберт Николаевич! - повторил Харитонов. - Гошей меня в детстве прозвали, когда я тут учился. Вот, решил так и назваться! Хорошо звучит!
- Но на уроке вас надо по имени-отчеству? - произнесла робкая Катя Курнина.
- Ну, я за этим не слежу, девочка…

- Лопух! - так о нём отозвался Дэм Дорогушин после первого урока. И добавил, - Гаварить пусть сначала научится па-русски.
- Нормально говорит… - возразил Полтавин.
- Ну, не сказал бы.
Но многим учитель понравился. В том числе нашему герою, Садовскому Диме. Мужик был открытый.
- Наш мужик! - говорил Миша Картинкин.
- А он единственный тут вахтёр? - спросил его как-то Дима. - Столько учеников норовят убежать погулять, а он ещё и уроки ведёт. И за цветами возле входа ухаживает.
- Думаю, что не один. Но других не видел.
А он был один… Когда его не было, в школе запускалась волшебная система распознавания входящих и выходящих. И задержать прогульщика труда не составляло.
Но считалось престижным для училища иметь постоянного и, главное, харизматичного вахтёра, вот и работал Гоша-Роберт на должности. Харизмы у Харитонова было хоть отбавляй.

А Битюгов в эти дни перед учениками «раскрылся по полной»! Когда те ему сдали первые свои астрологические предсказания.
Он вошёл в класс в приподнятом настроении, небрежно кинул на стол тетради и засмеялся.
- Ну-ну, волшебники будущие… Смотрите! Синицына здесь?
- Да… - робко ответила девушка.
- Да… Мадам! Нет, вы только послушайте, что она себе напредстказывала! «Венера в моём знаке. Это значит, что меня ждёт любовь к мальчику с возможным развитием событий…» Не рано, а? Но самое смешное дальше…
- Не читайте! - чуть слышно пропищала девочка.
- Читайте, читайте! - закричал Филиппов, прияель Орехова.
Учитель, прерываясь для смеха, прочитал предсказание Синицыной.
- А Картинкин тут? «Два» за работу тебе.
- За что? - удивился тот.
- Вот за это: «Меркурий сулит мне в спорах одерживать верх над оппонентами…» Даже не знаешь, как слово «оппонент» пишется! «…над оппонентами вне зависимости от их авторитета». Это что, намёк?
- Нет, - хмуро ответил Картинкин, - так показали звёзды.
- Мало ли, что они напоказывали, может, они вам стриптиз устроили! Не всё же писать можно! Знаю я твоё отношение ко мне, два! Знаю, знаю я твой бунтарский дух… Наверняка пойдёшь на специальность «прочномир» к таким же психам с сорванными башнями. А вот тетрадь Садовского…
Дима вздрогнул. И начал со страхом смотреть на учителя. Сейчас и над ним будет смеяться!
Но учитель пролистал работу… И вышел из класса.
Вернулся минут через пять и заявил испуганному Диме так, чтобы слышали все.
- Я к психологу школьному ходил. Может ли учиться в ПВУ человек, который за одиннадцать лет не научился держать перо?
Дима хотел ответить, что он его и не держал до школы никогда, но потом подумал, что не стОит никому говорить о своей «обычковской» жизни. Заикнулся он однажды об этом Триптиху после его урока, чтобы объяснить своё незнание «детского» материала. Тот нахмурился и чуть ли не с отвращением посмотрел на Диму.
- Но ты волшебник?
- Да…
- Как к тебе относились обычки?
- Нормально… Не все…
- Жил как, «нормально»?! - Триптих посмотрел с ненавистью.
- Нет… Скучал.
- Никому не говори о том, что ты среди них жил! - сказал тогда ему Триптих. - Я немного знаком с твоим отцом, он честный волшебник. Но ты смотри, чтобы к НИМ больше не обращался! И молчал о своём прошлом.
- Хорошо… - сказал тогда Дима.

Поэтому, Битюгову он не сказал об этом. А тот продолжал отчитывать мальчика.
- Если человек специально не следит за своим почерком, то он издевается над учителями и должен быть отчислен. Если же у него «не выходит» аккуратность, какой он, на фиг, волшебник? А если заклинание не туда пошлёт своей дёрганой рукой? Так… В общем, среди работ я не нашёл ещё ни одного правильно вычисленного предсказания. А этим троим надо теперь заботиться о моём хорошем отношении… Я вам рассказывал.
- Ну что, съел? - спросил потом Диму Картинкин.


Группа "К"

К своему коллективу Дима продолжал присматриваться. Интересно всё-таки, кто есть кто? А то толком не успел ни с кем познакомиться.
Ну, девочки - это для мальчиков всегда «особый мир». Там, кажется, более тесные взаимоотношения, более многочисленные компании, которые состоят не из индивидуальностей. а из «пар» девочек-подруг. Связи более близкие, но менее прочные. А мальчики?
О некоторых людях впечатление было уже устоявшимся. Дима часто разговаривал с Мишей Картинкиным, они несколько сошлись за первые полтора месяца, хотя были абсолютно разными людьми.
Картинкин был весьма бесшабашной фигурой, настоящим холериком. Он радовался всегда бурно, так же бурно и огорчался. Мог полезть с кулаками на обидчика, чтобы, как он говорил, «во чтобы-то ни стало защитить своё доброе имя», потом обиды прощал с трудом. В первые дни, как уже писалось, у него был конфликт с одногруппником Иваном Ореховым, Диме было неясно, из-за чего. Нет, на что обиделся Михаил, было понятно, он и сам говорил, что «Орех за спиной всё шепчется, класс настраивает», но с чего всё началось? «Да, иногда из-за мелочи враждуют всю жизнь», - поговаривала тётя Оля. Вот, и тут так, думал Дима.
Вообще, он умел наживать врагов, даже среди учителей. И «главным противником» тут был астролог и метафизик Битюгов. Картинкин мог во время урока вступить с ним в дискуссию по поводу неправомерно выставленной ему оценки, спор разгорался, переходил во взаимные оскорбления, причём обе стороны казались «одного поля ягоды»! Битюгов, учитель, в такие моменты казался обиженным пацаном - ровесником «обидчика»,
- Миша, ты прав насчёт оценки, - говорила Фрося Елякова, староста группы, потом на перемене. - Но не надо было лезть с Вадимом Алексеевичем в спор - никому от этого хорошо не стало.
Картинкин был чувствителен к оценкам. Дима видел, как он плакал на уроке то ли от бессилия, то ли от злости, когда получил очередную «двойку» по русскому языку. «Если Орех увидит его, вобще проходу не даст!» - подумал тогда Дима. В одиннадцать лет такое считается среди мальчиков большим позором.
Орехов это увидел, и естественно начал трепаться направо и налево, и про этот случай, и про их конфликты (естественно, со своей колокольни), и просто небылицы, клевету, настроив против Картинкина добрую половину мальчиков группы, и некоторых девочек.
Помогал Орехову в этом Сергей Филиппов.
- Прислуга! - говорил про таких людей Михаил. - Ясен пень, что на «Вертихвост» пойдут.

И Орехов, и Филиппов действительно хотели идти на специальность Вертихвост.
«Мы с Тамарой ходим парой!» - говорила про них Светка Закорючко, девчонка язвительная и манерная. Она эту фразу повторяла в адрес многих людей, так назвала и двух неразлучный друзей из группы «А», с девчонками которой общалась.
Но два будущих «вертихвоста» группы «К» не были настоящими друзьями. Картинкин правильно приметил, что Филиппов просто прислуживает и поддакивает Орехову.
Ваня Орехов был сыном волшебника из знатного, но обедневшего рода. И с его семьёй считались в обществе. Даже в училище, а все училища считались среди волшебников «незыблемыми общими матерями», отец Вани Фёдор Орехов позволял себе любые проступки. «Мы важные персоны, сынок, мы - знать! Нам можно всё». Вот, сынуля и старался.
Некрасивый, прыщавый (в одиннадцать-то лет), с тёмными грязными волосами и как будто выпученными глазами, Орехов не был уважаем в классе. Он не страдал излишком ума, был физически нескладен, не мог нормально общаться с ребятами. Все просто боялись влияния его семьи, и не противоречили «аристократу».
А у Сергея Филиппова, длинного, худого, непропорционального телосложения, был свой корыстный интерес общения с Ореховым. Он был его «крикуном».
Орехов плёл интриги, тихонько так, вслух говорил Картинкину ехидно, а Филиппов просто повторял все его слова, но громко и без дела.
И молодому представителю «знати» нужна была компания такого «крикуна», чтобы чётко показать недоброжелателям: «У меня есть единомышленник с сильными кулаками». Филиппов любил драться, хотя, с Картинкиным не связывался - однажды была попытка, в которой будущий «вертихвост» постыдно проиграл.

Если говорить о реальных приятельских отношениях в группе, надо упомянуть о «великолепной четвёрке» в составе: Дорогушин, Сергеев, Полтавин, Чеканков. «Мы похожи друг на друга! Мы почти одинаковые!» - говорил «голос» компании Сеня Сергеев. Однако, Дима заметил, что это не совсем так.
Да, когда четвёрка собиралась вместе, у них не было разногласий. Ни одного! Удивительно было, как люди могли так просто слиться в единое целое.
- Раскрыть бы их секрет, - в шутку говорил Диме Картинкин, - не иначе, наколдован. Хотя, они не имеют права это знать до школы. Но они же разные, я это вижу!!! Тоже так хочу…
- А они были знакомы до школы? - спросил Дима.
- Не в курсе. Кажется, все четверо из Ярославля.
- У-у, недалеко от нас, - сказал Дима, - я из Костромы.
- Я в курсе, - ответил Картинкин, - а я из Москвы.
А люди «четвёрки» по отдельности и правда были разные. Дима меньше всего из них уважал своего тёзку Дорогушина. Тот не признавал, кажется, жизни и мыслей, отличавшихся от его. Больше всего не любил умных людей.
- Ботаники! - презрительно говорил. - В Водяновы захотели?
Водянов - это знаменитый колдун, директор Академии Волшебства РФ.
- А что плохого? - спрашивали его.
- А что хорошего?
«Что плохого», никто не понимал, но у Дорогушина это было как будто вбито в голову.
Ещё он не любил живущих иначе. Откровенно презирал людей, которым скромность не позволяла начать «клеить девчонку». Молодой, да ранний! Его многие из других групп называли бабником, ибо в одиннадцать лет ЭТО вовсе не считается геройством! Может, потом, когда Дэму исполнится лет пятнадцать, когда многие подростки даже начинают придумывать небылицы про свои любовные, а потом и сексуальные похождения – может, тогда Дэм «найдёт уважение»… Было видно, что в свои одиннадцать он много общался с ребятами лет на пять постарше, от которых и перенял «моду».
- На колдотеку пойдёшь? - спрашивал он у Димы.
- На фиг?
- Чё значит? Чё, тюфяк, не ходить? Тюфяк, валенок!
«Ему не к «четвёрке», а к Орехову надо!» - подумал как-то Дима. Потом этой мыслью поделился с Картинкиным.
- Вот именно! - согласился тот. - Так, он и общается с ним иногда. Поэтому, и ко мне очень плохо относится. Вот, скажи мне, КАК он общается с отличником Полтавиным, если не любит умное? КАК???
- Ну, про Полтавина нельзя сказать, что он заучка. Такой же парень, как и все.
- Это да. Неплохой, кстати, человек. Но тем не менее…

Дорорушин любил иногда подтрунивать над Полтавиным, спрашивать, не захотел ли тот в Водяновы. Но всё же нормально к нему относился.
Юра Полтавин в той компании, по мнению Димы, был наиболее справедливым, что ли. И ни разу не поддакнул Орекову насчёт Картинкина, однажды даже робко сказал: «А чё вы… на него наезжаете?» Впрочем, его никто не услышал. А он не стал идти против большинства.
«Заумные вещи» он иногда обсуждал с Володей Чеканковым, спортсменом - метлобильярдистом. Разговаривали обо всем, начиная от школьных событий, которыми Дорогушин интересовался, кончая политикой. Данную тему Дорогушин считал «заумной».
Арсений Сергеев был в «четвёрке» самым «среднестатистическим». Немного робкой справедливости Полтавина, немного нахальства Дорогушина, физического развития Чеканкова. Общительный, умеющий найти общий язык со многими одноклассниками, в том числе, с Лёней Шумахером.
- Тебе удалось его разговорить? - удивлялся Лёша Александров, человек, который, похоже, хотел подружиться со всем классом сразу. - Но каким образом?
- А чё тут сложного? - отвечал Сеня. - Нормально.
Миша Картинкин говорил про Шумахера:
- Это человек общительный, но скучный. С ним говоришь не более десяти минут.
- И то, если настроение есть, - соглашался Дима.
- Ну, а о Каховском что думаешь?
- Пока не понял… Но, вроде, неплохой человек.
- Генку Каховского я уважаю, - сказал Картинкин. - Надёжный парень. Тоже может поратовать за справедливость перед Битюгом, и ко мне нормально относится. Взял, да и сказал Ореху, что не верит ему, когда тот про меня болтает.
- Тогда он молодец…
- Не то слово. Говорит, в отца.
- А кто его отец?
- Увы, «обычный», - ответил Картинкин. - Архи… Как там?
- Архитектор?
- Не помню… Ну, землю копает ради фигни всякой. Профессия у «обычных» людей.
- Археолог, что ли?
- Кажись, да. На Украине. Генка-то по матери волшебник. А от отца, говорит, унаследовал стремление к справедливости. Только не стал ошибок повторять.
- Каких?
- Он мне как-то сказал, что его отец в детстве меня чем-то напоминал. Рубил сплеча. А Генка умеет подипломатичнее. Только я более вспыльчивый, чем его отец.
- А что насчёт Александрова?
- Клоун. И, кажется, самовлюблённый.
- Ну, мне так не показалось.
- Я с ним поговорил, - пояснил Картинкин. – Общего языка не нашли. А шутки у него неудачные.
- А я с ним нормально…
- Быть может, может быть.

Димины переживания

А к концу первой четверти нашему герою стало грустно. Он сравнивал две свои жизни - там, у обычных людей, и здесь, среди волшебников, среди своих. И понимал, что не особо всё и изменилось. Да, здесь нет двоюродного брата Кирилла, но нет и отца родного! Юные волшебники круглые сутки находились в стенах школы, лишь изредка родители приезжали их навещать.
«Папа так ни разу пока не приехал…» - грустно думал Дима.
Насчёт же друзей… Тут всё было сложнее.
Конечно, Картинкин - человек хороший, хоть и вспыльчивый. Интересный. С ним можно поговорить, пожалуй, даже лучше, чем с Андреем Аксёновым из «обычной» жизни. Но Диме казалось, что сам он неинтересен Мише.
«У него активная, буйная жизнь, а у меня? Я только хожу, смотрю вокруг и удивляюсь всему».
Лёша Александров взял бы в приятели полмира, но Дима относился к нему весьма скептически. «Может, зря?» А порой Дима думал, может, это он сам такой плохой? От себя, как говорится, не уедешь, всё равно с собой возишь. Может, такова судьба, что Дима никогда ни с кем по-настоящему не подружится?
Иногда вечерами Дима перечитывал свою любимую книгу про Гарри Поттера, которую, как оказалось, волшебники используют в своей пропаганде. «Посмотрите, что про нас пишут эти обычки!!!»
Но ведь волшебники не улавливали суть! Они не понимали этой книги!!! Они видели там лишь «волшебный» мир, придуманный обычками и смеялись над ним. А как же Дружба, Добро?
«Среди ЭТИХ волшебников нет поттеровской дружбы», - решил Дима. Сказал за всех…

Была ещё одна проблема - «обычное» воспитание и знания. Тогда, на первом курсе, это всё было непреодолимой преградой в общении - Дима не прочитал ни одной волшебной книги, даже не знал, чем они отличаются от обычных, не посмотрел ни одного фильма… Только потом, во второй четверти, их группу сводили на сеанс, и Дима увидел, что же такое - фильм волшебников. Вместо экрана там поляна, на которой постоянно меняются декорации, ходят герои - и всё трёхмерное! Дима ещё с удивлением обнаружил, что в титрах был указан только «автор фильма».
- А где же актёры? - спросил он.
- Кто??? - удивился Лёня Шумахер, который даже на сеансе оказался соседом по креслу.
Тогда Дима понял, что у волшебников фильм «снимается» в голове и, видимо, куда-то «записывается». Потом показ! Нужен только один человек - автор.
Школьники обсуждали фильм, а Дима лишь слушал разговор. Он же практически не следил за сюжетом во время показа - его интересовало лишь то, как кино устроено!

В общем, тех двух недель, которые он прожил в доме у отца, не хватило для того, чтобы адаптироваться. Но больше дано не было.

Тогда Дима активнее начал учиться, чтобы стать «настоящим волшебником». Заклинания пытался схватывать на лету, хоть и не всегда удачно, запоминал, потом тренировался в свободное время. Хорошо пошло дело с зельями, хотя этот предмет большинство учеников не любили.
- Ничего не понимаю, - жаловался Картинкин. - Почему при сливании жидкостей получается ещё что-то твёрдое?
- Ну так, Матросов же объяснил! Части меняются…
- Вот это мне и непонятно!
- А что тут… Надо привыкнуть к этому.
- Фигня какая-то…
Часть учеников постоянно пыталась сорвать урок молодому учителю Всеволоду Константиновичу. Он не обращал внимания на нарушителей, продолжал объяснять. Иногда спрашивал:
- Все слышат, кому надо?
Спрашивал он строго, но справедливо. Появлялась куча плохих оценок у учеников.
- Я понимаю, чтол зельеделие вам не нравится, и что заниматься вы в будущем этим и не собираетесь, - говорил он, ставя двойку. - Но что делать, с меня тоже требуют.
Один раз он не выдержал и, когда Орехов попытался со стола стащить котёл, куда гнадо было насыпать соли, закричал заклинание:
- Розж-жио!!!
- Ай! - Орехов отскочил, смешно корчась, и пошёл на место. Ученики засмеялись, а его приятель Филиппов зажал рот руками, чтобы Орехов не видел, что ему «ржать охота». А то мало ли, потеряет расположение «богача».

А вот с астрологией и метафизикой у Димы не ладилось. Битюгнов постоянно, когда говорил о его работах, смеялся над неважным почерком.
- Может, тебе перо великовато? Малыш наш пятилетний! Пиши голубиным.
Или:
- Может, тебе лучше кроликов из шляпы вынимать перед обычками? Тоже метафизика. Для сосунков.
«Картинкин бы ему сказал…»
Заступился Каховский.
- Ну, мало ли, какой человек бывает? - сказал он после урока Битюгову. - У Садовского с держанием пера проблемы. Но не может же у всех всё получаться!
- Иди на перемену! - надоедливо отмахнулся Битюгов.
А на следующем своём уроке сказал Диме:
- Ты, ребята говорят, у нас «особенный»! Тогда тебе, может, идти в ВВУ?
ВВУ - вспомогательное волшебное училище для детей с отклонениями.
- Я совсем не то имел в виду! - сказал Каховский.
А Картинкин встал и крикнул:
- Да вас за такие слова уволить можно!
- Сядь на место! - так же крикнул Битюгов. - А двоих учеников, к твоему сведению, отчислить проще, чем одного учителя. Понятно!
- Вы этого не устроите! Нет у вас такого права!!!
- А у тебя нет права со мной так разговаривать. Останься после урока, будешь удалять последствие неправильных метафизических действий за всеми. А вы, ребята, не убирайте ничего за собой, не помогайте ему! А кто уберёт, лишится моего хорошего расположения. Ясно?
«Ну, мне терять нечего… - подумал Дима. – Расположения и так нет. Уберусь сам».

Ещё герою не нравилась волшебная история. Запоминал её он неплохо, даже с интересом, но Триптих явно был помешан на негативном отношении к обычкам, и на это отводил чуть ли не половину лекции. Иногда упоминал «Гарри Поттера».
- Все его прочитали перед поступлением сюда? Книга входит в программу как показатель ума обычков.
«Значит, «обычные» умные, что тут можно сказать?» - думал Дима.


Испытание

Перед осенними каникулами отец прислал Диме письмо, в котором говорил, что уезжает в командировку, поэтому не может заехать и забрать его. Придётся провести каникулы в школе.
«Мог бы и меня с собой взять уж, - грустно подумал Дима. - В волшебном мире перемещение происходит практически мгновенно, и ничего не стоит сделать крюк. Разве что манной заправиться». Но потом решил, ладно. Надо так надо. Привыкать к новым для себя реалиям.
Каникулы в ПВУ №1 - это просто проживание с питанием и развлечениями без уроков. Как в летнем лагере обычных людей. Дима в эти дни от нечего делать часто посещал куродром, следил за гонками на избушках. Пару раз заглянул на волшебный бильярд, на ступгол (вид спорта, в котором игроки летают в ступах и кочергами бьют по «блину», чтобы тот оказался в воротах). Вроде, было весело…
В конце недели Диму охватило страшное волнение - скоро распределение по специальностям!
«В общем, ждёт меня "Вертихвост". И Орех, - думал он, почему-то считая себя бездарностью. - Надо как-то готовиться… Не, вряд ли. Наденут, наверно шляпу - и распределён. Или это в Гарри Поттере так?»

В первый учебный день второй четверти у первокурсников было организационное собрание. Выступали наставник курса Ирина Валентиновна и директор ПВУ Дормидонт Николаевич.
Директор объяснил способ сортировки.
- Немножко истории… Родители, наверно, вам рассказывали, как это делалось раньше? Брали головной убор: кепку, шляпу, ушанку - по выбору, что предоставит Министерство. Надевали на голову учащимся - и через пять секунд заколдованный предмет произносил наиболее подходящую человеку специальность. Но этот быстрый метод, увы, теперь в прошлом…
- Почему мы отказались от метода? - повторил директор вопрос из зала. - Ну, ребята, наступили иные времена. В 1991 и 1992 годах головной убор нам предоставила фирма «Колдохет». У министерства нет денег на спецзаклинание сортировки, а для каждой школы надо делать оригинальную модель, специальности-то разные везде… Вот, предоставила нам, значит, частная фирма, а потом мы удивлялись, почему столько учеников у нас попали на «Спич». Пока не узнали, что и директор и начальник разработки заклинания сами у нас учились по этой специальности. Кто-нибудь ещё может заплатить разработчикам, чтобы на «его» специальность пошло больше народу, вот мы и отказались от многовековой традиции, как сие не прискорбно. Поэтому устроим испытание. Потом Ирина Валентиновна сообщит каждой группе, когда оно будет проводиться. Устроит нам его Хартионов, Роберт Николаевич, школьный сторож. Думаю, часть групп его знает ещё и как учителя… В чём будет заключаться испытание, собщат вам на месте.
- И чтобы, когда один человек его проходит, другие сидели в спальне! - заявила наставница курса. - Это те, кто не проходил ещё. А прошедшие сядут в аудиторию №264, а после объявления результатов, разойдутся по кафедрам, соответствующим их специальностям, и познакомятся с начальством. Сейчас сообщу время.
Она что-то зашептала себе под нос, после чего крикнула: «Жребио!!!» И над каждой группой появилось время проведения испытания. Для группы «К» оно должно было состояться через два дня.
- Да. и ещё! - сказал директор. - Испытание проходит в Южном Углу двора училища. Ну, видели, наверно, там павильоны. И мальчики будут его проходить отдельно от девочек. Время на испытание для каждого - час. Кто успеет раньше, тот молодец. Одновременно испытания могут проходить до шести человек одного пола в разных павильонах.

И вот, наступил долгожданный момент.
- Интересно, что нам предстоит делать? Как думаешь? - спрашивал Картинкин Диму, когда ребята сидели в спальне, ожидая своей очереди. Было видно, что Михаил волновался не на шутку.
- Эх, знать бы… - вздохнул Дима. - Шестой раз проводится, надо было старшеклассников спросить.
- Хм. Я спрашивал, но они как будто стесняются об этом говорить.
- С нами сделают что-то, что нам стыдно будет?
Картинкин засмеялся
- А ты, оказывается, вот о чём думаешь, пошляк.
- Что ты, я совсем не то имел в виду!!!
- Картинкин, Михаил, - позвала Ирина Валентиновна.
- Ну, не поминай лихом, пока!
- Удачи! - и Дима обратился к Лёне Шумахеру. - А ты что думаешь? Что там будет?
- Там? - Лёня поднял голову. - Там будет, наверно, Битюг, прикованный к доске. И тебе предложат его убить. А специальность зависит от того, каким методом ты это сделаешь. Только, увы, Битюг не настоящий будет!
- Эх, если бы! - засмеялся Дима. И подумал, что у Лёни настроение сейчас хорошее. Всегда бы так! Волнение, что ли, сказалось, что он «оживился»?

И вот, наступил момент. Ирина Валентиновна открыла дверь и сказала:
- Садовский, Дмитрий!!!
Дима пошёл в Южный Угол.
«Эх, встретить бы кого! Из прошедших испытание… Так нет, прячут! Страшно ведь как…»
- А дальше куда идти?
- Сюда не ходи, мальчик! - раздался голос Гоши-устроителя из одной двери. - Вон, налево. Нет, не эта!!! Тебе сюда нельзя пока. Вот эта вот. Только подожди, пока сама откроется.
И Гоша скрылся за дверью своего павильона. А Дима почувствовал, что его знобит, коленки дрожат. И подумал, что не надо было перед испытанием пить столько жидкости, а лучше бы пройтись в конец коридора.
Дверь открылась, и Дима робко вошёл. Оглянулся, и…
Сначала сверху он услышал шёпот, как будто кто-то колдует. Потом - дикие крики.
Кричала какая-то девушка из глубины полутёмного помещения. Дима совершенно внезапно для себя понял, что он просто ОБЯЗАН туда бежать, и рванул! Но перед ним возникла стена.
«Я должен её пройти и спасти незнакомку!» - подумал мальчик. Но на неё было не залезть, не запрыгнуть, сколько Дима не пытался. Тогда он огляделся. Вокруг лежали какие-то куски металла. Но разве ими сломаешь такую стену?! Нет, нужен другой выход. А если они там неспроста? Так, а это что за окошко…
Дима крикнул в этот проём:
- Девушка, что с вами?
Но услышал злой голос какого-то старика:
- Убирайся, парень, она моя-а-а!!!
- Вы кто???
- Дед Пихто! Ясно? Триста лет на свете живу.
- Зачем вам молодая девушка?
- ХОЧЕТСЯ!!! Убирайся, парень, пока я не вышел!!!
Дима отошёл от проёма и снова оглянулся. А там что лежит? На деньги похоже.
- Ваше?
- Подойди, подойди к окошку! - сказал дед Пихто. - Да, моё! Украл?
С этими словами дед выхватил пачку у Димы.
Мальчик тогда посмотрел в другую сторону и увидел пилку.
«Дед сидит с правой стороны. А я попробую начать пилить с левой. Ну-ка…»
Нет, не поддаётся стена.
- Помогииииите! - верещала девушка.
- Выпустите её, пожа-алуйста! - отчаянно закричал Дима.
- Нет! - внезапно отворилась невидимая дверь в стене, и дед вышел.
- Ты! Нарушил мой покой! Я тебя!!!
- А-а-ай! - Дима весь сжался и приготовился терпеть удары.
- Ты!!!
- Нет!
Он попытался вырваться, но дед схватил его огромными своими ручищами.
- Девушку пришёл спасать, рыцарь???
- Что она вам сделала?
- Хочу!!! - закричал дед Пихто и бросил мальчика на пол.
- Ай!!! - Дима заплакал от бессилия. Тем не менее, попытался незаметно пролезть в ту дверь, которую дед оставил незакрытой.
- Пойду перекурю, что ли…А ты, пацан, всё равно никуда не денешься из павильона!!! Ха-ха-ха!
Дед Пихто вышел, а Дима, всхлипывая, подполз к девушке. Ей было на вид лет пятнадцать.
- Вы… Как?
- Я-то ничего, но ты зачем сюда пришёл??? Убьют! Мне жизнь сохранит, «поиграется» только, а тебя…
- Нет, я должен спасти… Это как же бросить? Я вас не оставлю на произвол судьбы, умру. но не оставлю!
- СТОП!!! - раздался голос Гоши. - Всё ясно. Время - сорок минут пятнадцать секунд.
И Дима как будто куда-то провалился.

Очнулся он на кровати в небольшой комнатке.
- Ну вот, заклинание отошло, - улыбнулась медсестра. - Никуда тебе не надо? В туалет, умыться… Попить?
- Всё… Сразу…
Пока Дима умывался, он вспоминал, ЧТО же с ним произошло. Вот, вошёл… Услышал крики - и тут же полез! Вспомнилось, что он пошёл спасать незнакомку как будто из-за какого-то… Чувства! Как будто он и вправду рыцарь, а она - его дама сердца.
- Мой мозг как будто в тумане был… - признался он медсестре.
- Что, ты хочешь сказать, не пошёл бы спасать девушку в жизни? - улыбнулась та.
- Да нет… Пошёл бы… Но так сразу полез, как будто вокруг ничего не было… Я бы в жизни Гошу позвал, он рядом был.
- Вот, Гоша и заколдовал, - объяснила медсестра. - Со всеми так делаем. Чтобы понять, что за человек перед нами, и как его пред- и подсознание будут действовать, когда сознание отключено.
- Да, а… А кем же была тогда эта девушка?
Медсестра засмеялась.
- А ты как думаешь?
Дима посмотрел на неё.
- О! Это Вы?
- Я!
- А там… Моложе…
- Ну-у, это уже оскорбление, - сделав капризное лицо, - сказала медсестра.
- Ой… Извините!
- Да, мне двадцать два, а не пятнадцать, ну и что?
- Да ничего…
Потом Дима прошёл в комнату, где сидели его одноклассники, уже прошедшие испытание.
- Ну как? - спросили его.
- Не знаю… А ты как? - Дима подсел к Картинкину.
- Я? Когда меня схватила Кузькина мать, я начал кусаться, орать ей в лицо всё, что думаю об её наглой персоне… А ты?
- Я? Ничего…
- Да ну? А девушка?
- Сказал ей, что умру, но не оставлю девушку!

Когда собрались в той комнате все, вошла наставница Ирина Валентиновна Гаврилова.
- Ну что? - спросила она. - Кто на какой факультет пойдёт, догадываетесь? Сразу объявить или сначала огласить «правильные ответы»? Нет, лучше-ка я сначала артистов представлю.
Ну, в роли девушек выступали наши медсёстры. Мы специально наняли шесть сестёр, которые, будучи в Волшебном Университете на Знахарском факультете, участвовали в «капустниках», то есть, с опытом игры на сцене.
А «злодеев» играли известные артисты! Прошу вас, пройдите!
Артисты вошли.
- Итак! - продолжила Гаврилова. -Людмила Кузьминична Математикова, народная артистка!
«Кузькина мать» поклонилась.
- Пихто Иван Аркадьевич!
Поклонился «дед Пихто».
- Бабаев Сергей Нурсултанович, игравший «Ёкарного Бабая»!
- Калягин Андрей Андреевич в роли Ёшкиного кота!
Артист поклонился, отклеивая кошачьи усы и снимая с головы бутафорские уши.
- И наш иностранный гость! Артист Мацуо Такаяма, замечательно справившийся с непростой ролью Японского Городового!
- Ну, и наконец, Битюгов Вадим Алексеевич, игравший самого себя!
- Хочу заметить, - сказал Битюг, также поклонившись, - что мне специально не дали Картинкина Михаила, чтобы всё прошло честно!
- Вот гад! - шёпотом произнёс Миша.
- Ну, а теперь… - Ирина Валентиновна оглядела ребят. - Теперь судьи огласят результаты сортировки. Судили: директор ПВУ Хоттабов Дормидонт Николаевич, начальница курса, я, Гаврилова Ирина Валентиновна, устроитель Харитонов Роберт Николаевич, преподаватель истории Трифонов Иван Семёнович и, конечно, наши уважаемые артисты. Кто огласит? Директор?
У Димы засосало под ложечкой. Сейчас он опозорится!


Результаты

Когда артисты ушли, директор достал список.
- Ну, не будем вас больше мучить, огласим сразу, кто по какой специальности теперь будет учиться. Ирина Валентиновна потом проведёт консультации с вами насчёт «верных решений» для каждой специальности, а затем вас разведут по кафедрам познакомиться с кураторами. Итак… - Директор одел очки.
- Александров Алексей - Спич;
Дорогушин Дмитрий - Вертихвост;
Картинкин Михаил - Прочномир;
Каховский Геннадий - Прочномир;
Орехов Иван - Вертихвост;
Полтавин Юрий - Брейнтрейн;
Садовский Дмитрий - Ганцемгерц;
Сергеев Арсений - Спич;
Филиппов Сергей - Вертихвост;
Чеканков Владимир - Авглазовец;
Шумахер Леонид - с ним пока вопрос не решён: судьи не смогли придти к единому мнению. Прошу Лёню потом пройти ко мне в кабинет.
- Опа, - сказал Шумахер.
- Хочу отметить присутствие в вашей подгруппе такого редкого явления, как специальность «Ганцемгерц», - продолжал директор. - Очень мало учеников обучаются на этой кафедре… И удивительное отсутствие «Первомая». Впрочем, среди «первомайцев» больше представительниц прекрасного пола, может, среди ваших девочек найдутся такие? Я уверен.
А Дима удивился: «Ганцемгерц? Они не оговорились?»
«Ганцемгерц» - для людей с сердцем», - вспомнилось Диме.
«Но разве я показал это на испытании?»
- Сейчас я оглашу «верные решения», - сказала Гаврилова. - А потом к девочкам побегу, они тоже завершили испытание.
Итак, для «Брейнтрейна»… Прежде всего, на своём уроке по необходимой самообороне Александр Васильевич Кутаисов вас учил заклинаниям. И он же вам объяснял, что их можно комбинировать. А умные люди могли и в такой экстремальной ситуации создать необходимую комбинацию, чтобы победить врага.
Они также могли взять с пола железные обломки, с помощью несложного заклинания разрезания масла… Кто знает, может, кто-нибудь будет пищей волшебников обеспечивать? …Разрезание масла. Найти в стене слабые места, туда вставить металлолом, и таким образом стену преодолеть.
Если вы сильны и вам место в «Авглазовце», вы справились с заданием чрезвычайно быстро. У вас сильны и руки, и ноги, и заклинания. Стену вы могли перепрыгнуть, а если враг оказался у вас на пути, вам не составило труда с ним сладить.
Для специальности «Первомай» нужно было взять обломок железа и начать скоблить стену. Через пятнадцать минут она пошла бы легче, а ещё через пятнадцать обвалилась бы. Также можно было пробовать кучу заклинаний, которые вы помните. Не ленитесь! Одно из них могло враз блокировать врага.
Будущие ученики «Спича» могли просто заболтать неприятеля, надо найти особо интересующую его тему с помощью несложного заклинания, выдающего информацию о человеке, которую объект не скрывает. Враг теряет бдительность, а вы спасаете девушку.
«Прочномирцы» - отважные люди. Даже если их схватил враг, они всё равно будут сражаться! Тут можно было даже проиграть, но оказаться истинным учеником «Прочномира». Любым способом сражаться!
Ученики, пошедшие на «Ганцемгерц» проявили сострадание. Самопожертвование ради спасения своего близкого. Тут тоже не обязательно выигрывать сражение.
Часть «Вертихвостов» действуют обманом. В каждом учебном павильоне было по пачке денег. Прячете в карман, потом выдаёте денежки за свои и подкупаете врага. Можно было с ним подружиться. Но большинство «вертихвостов» просто оставляют девушку на произвол судьбы, особенно после её фразы о том, что она «точно не умрёт, ей просто поиграют». Наплевали, махнули рукой и оставили девушку, как Филиппов. Несмотря на сильные руки.
Вот и всё, уважаемые!

Директор хмурил брови. Учителя, ведущие предметы в 1 «К» группе, собрались в администраторском конференц-зале и решали, что делать с учеником Леонидом Шумахером.
- А где же он сам? - спросил Гоша.
- Скоро подойдёт, - ответил Хоттабов. - Гаврилова ему сказала пока остаться, она огласит результаты испытания у девочек, а потом с ним подойдёт. Нельзя же без наставника решать.
- Кстати, я не в курсе, - сказал зедьеделец Матросов. - А что случилось с Лёней?
- А ничего. Испытание не прошёл, и никаких характерных признаков замечено не было.
- Тогда к нам! - заявил Битюгов. - На «Вертихвост».
- Знаю, что на «Вертихвост», - устало сказал директор, - но как педагог понимаю, что нельзя. На «Вертихвосте» кто учится? Потенциальные хулиганы и эгоисты, кому нет дела даже для близких людей. Вон, Филиппов, совсем не стал стараться спасти девушку. Дорогушин лениво спасал.
- Может, заклинание не подействовало? - спросила учительница домашнего труда.
- Заклинание подействовало на всех! - ответил ей Гоша. - Просто человек такой чёрствый попался.
- Вот-вот… - Директор посмотрел почему-то на Битюгова. - А Шумахер пытался спасти. Пытался! Не обманывал. Не сделал ничего характерного для учеников «Вертихвоста». Но и на другие специальности не попал.
- Знаете… - сказал Кутаисов, учитель самообороны, замкуратора «Авглазовца». - Это ведь второй случай на курсе? И в прошлые годы такое бывало… Мне кажется, давно пора ввести специальность, исправляющую неудачников. А куратором Вадима Алексеевича поставить.
- Не понял тебя! - сказал Битюгов, которому Кутаисов был знаком по училищу. - Это почему же?
- Послушай… Все учителя в курсе, как ты попал в «Вертихвост». Будённовка, которую на тебя надели, не выявила ни одну из способностей. Поэтому в «Вертихвост» и направила, таков закон. А если для таких специальность ввести…
- Да пошёл ты!!! - повысил голос Битюгов.
- Вадим Алексеевич… - Матросов робко на него посмотрел. - Мне кажется, идея правильная. Вы посмотрите, что получается? На Вертихвосте учителя пытаются повернуть человека в правильное русло. Был хулиган, стал работник. А если мы Лёню туда? Пока мы не исправили настоящих «вертихвостов», он просто научится от них обману или безразличию!
- А за примером далеко ходить не надо! – поддержал его Кутаисов, скосившись на Битюгова. – Вон, за столом сидит.
- Александр Васильевич, перестаньте! - сердито сказал директор. - Все знают ваши трения с Вадимом Алексеевичем. И я помню. Я был куратором Брейнтрейна, когда вы учились тут. Кстати, Всеволод Константинович прав… Но вот за новую специальность меня по головке не погладят. Особенно если с каждого курса брать по два-три человека. И так уже «Ганцемгерц» ругают за малочисленность состава…
Потом задумался.
- Скоро у ребят начнутся предметы, проводимые не только в группах, но и на кафедрах. А что делать будет Шумахер?
- Можно? - Лёня Шумахер осторожно заглянул в зал.
- Входи! - отозвался директор. - Ирина Валентиновна где? Подойдёт?

- Здравствуй! - к Диме обратилась пожилая женщина, когда тот вошёл на кафедру «Ганцемгерц». - Тебе кого? Меня?
- Я… К вам зачислен.
- А! Группа «К»? Хорошо, садись! Мне сообщили, что один мальчик попал к нам. Редко, редко сюда попадают ученики. Из всего курса человек пять-десять, не больше. Я куратор твой теперь, меня зовут Васильева Лидия Сергеевна. А ты кто?
- Садовский. Дмитрий.
- Очень приятно. Кем собираешься стать, когда вырастешь?
- Я не знаю пока… По предметам бы поучиться.
- Тоже верно. Что ж, сейчас внесу тебя в наши списки. Это ты, значит, не использовал ни одного заклинания? Говорят, единственный пока на курсе. Это почему?
- Ну… Я… - Дима посмотрел на Лидию Сереевну. У неё было доброе лицо. Всё-таки, она куратор Ганцемгерца, значит, должна отнестись с пониманием! - Я… До школы среди «обычных» людей жил. Не привык пока к волшебству.
- Вот ка-ак! - Лидия Сергеевна покачала головой. - Ничего страшного, в принципе, привыкнешь. Только… Это… Ивану Семёновичу не рассказывай.
- Трип… Трифонову?
- Да, ему.
- А он знает…
И Дима поведал о своём разговоре.
- Понятно. Ну, всё равно, не распространяйся об этом.
А когда Дима вышел, Лидия Сергеевна произнесла.
- Бедный мальчик… Узнают о его прошлом - будут преследовать, чтобы агитацию не вёл. И Трифонов уже в курсе.

- Ну что? Доволен? - спросил Миша Картинкин, когда Дима появился в спальне. - А ты боялся… «Вертихвост» тебя избежал! Не в курсе, что там с Шумахером?
- Не знаю. Ни по тому, ни по другому вопросу.
- А что? «Ганцемгерц», конечно, не наш «Прочномир», но всё же не «Первомай» и не «Вертихвост».
- Знаешь… Пока я шёл обратно, с кафедры, я подумал… Испытание не совсем правильное.
- Это почему?
- Мне трудно пока объяснить… - ответил Дима. - Я ещё подумать хочу.
Дело было вот в чём. Гаврилова сказала «верные решения» для специальностей. Ну, а что делать, если человек и умный и добрый? Предположим, что он БОЛЬШЕ добрый, чем умный. Стремится на испытании спасти девушку. И, соответственно, прикладывает ум. В конечном итоге попадает в Брейнтрейн, а не в Ганцемгерц.
Ночью Дима решил развить свою мысль дальше. И вот что из этого вышло.
Итак, если для «шляпного» испытания в идеальном случае все факультеты равны с самого начала, то для проведённого всё иначе.
Прежде всего смотрится, обладает ли человек умом или силой. Если обладает, другие специальности уже не рассматриваются. Хотя, например, хитрецы или эгоисты видны сразу, даже если умные или сильные.
А вот до распределения на «Прочномир», «Первомай» или «Ганцемгерц» доходят люди, которые точно не попадают на «Брейнтрейн», «Спич» или «Авглазовец» - фактически, «первоочередные» специальности.
Так что, понятно, почему так мало народу идёт на «Ганцемгерц». Хороших людей всё же больше! Но многие - на других специальностях.
«Поэтому я и попал на «Ганцемгерц», - печально подумал Дима, - потому что не смог попасть на другие. Не храбрый, не трудолюбивый, не говоря уже об остальных качествах. Даже изворотливости нет!»


"Грифы" и "слизни"

Цитата:
__________________________________
Один мой друг, он стоил двух! Он ждать не привык.
Был каждый день последним из дней.
Он пробовал на прочность этот мир каждый миг,
Мир оказался прочней…

«Машина Времени».
__________________________________

- Ну что? - спросил через несколько дней Картинкин. - Было у вашей специальности организационное собрание?
- Ага, было, - ответил ему Дима. - Четыре человека в этом году на первом курсе из «Ганцемгерца». Я и три девчонки.
- Не понял…
- Ты о чём? Нас всегда так мало.
- Ну-ну. И занятия будут только у четверых?
- Ага. Зато нам пообещали этот… Как его? Ид-ди-видуальный подход! Вот. А на собрании все семь курсов сидели. Тридцать два человека.
- Ну, ясно, - ответил Миша. – А мы занимаемся по курсам. Первый курс – пятьдесят два человека, девчонок у нас всего семь. Так то!
- А почему?
- Так, специальность такая! Много ли ты девчонок видел с нашим характером? Некоторые вообще мышей боятся… А вот на на «Первомае», говорят, пацанов только пятая часть.
- У нас их вообще нет в группе.
- Ну так да… А знаешь, как нас называют в училище?
- Кого? «Прочномирцев»? Не знаю…
- «Грифы»! - гордо сказал Картинкин. - Такие вот мы…
- «Грифы»? Интересно…
- Интересно! - даже слегка свысока посмотрел Михаил. - Жаль, ты не с нами. Хотя, тебя бы к нам не взяли… Помнишь, я тебе предложил ночью подкрасться к двери Битюга? Почему ты не пошёл?
- А… Зачем? - изумился Дима.
- Вот видишь! Боишься… Как зачем… Пощекотать нервы, в страхе быть замеченными самим Битюговым, разузнать подробности о нём. Эх, жалко, нас тогда спугнули: он, говорят, к одной из училок пристаёт. Такую бы информацию собрали!!
- Вас бы в неспокойное время, - сказал Дима. - На войне была бы польза.
- А как же! Бури хотим, тухнем в штиле! Читал стихи Клетмонина?
Дима промолчал. «Это, наверно, волшебный поэт такой!»
- Я и сам стихи пытался сочинять… - Картинкин был в эйфории от своего «предназначения в жизни». Дима его сейчас понять не мог.
«Сочинять, - думал он. - Попробовал бы сочинить «обычные» стихи, литератор!»
Волшебному поэту нужно было всего воображение, чтобы написать что-либо. Когда перед глазами вставала картинка, слова сами лились, и достаточно было умело воспользоваться заклинанием стихосложения, чтобы они сложились в «произведение». Так же появлялась и рифма. Далее это всё проектировалось на «писуемую поверхность» - аналог обычковской бумаги, и стишок готов!
Дима даже несколько раз пробовал таким образом записать свой астрологический прогноз. А то пером волшебным он владел пока неважно и Битюгов придирался…

- Кстати, - спросил Дима. - Каховский тоже ходил ночью Битюга выслеживать?
- Нет, он не такой… Но тоже «Гриф»! Умеет отстаивать свои права без криков, без лишних эмоций. Вообще, отличный парень!
«Да, согласен». Каховский со всеми разговаривал ровно и доброжелаельно, мог заступиться за человека. «Интересно, почему он не попал на «Ганцемгерц»? - думал Дима. - Кажется, все качества у него имеются для этого. А вот я…»
- Вообще, Садовский, ты слишком правильный! - сказал Картинкин. - Хоть раз пробовал эти самые правила нарушать? Ну, хоть по мелочи? Например, с помощью льготного заклинания раньше получить завтрак за столом, хотя сам здоров?
- Зачем?
- Потому что не нужно быть таким! Я вот скоро в Торжок попытаюсь пробраться вместе со старшекурсниками, накуплю всего…
Торжок - город в Тверской области. Славился среди волшебников как «город-рынок», и чего там только не было!
- Но я не вижу смысла нарушать правила просто так! - возразил Дима. - Пользы никакой, вред может стать реальным, если заметят. Вообще, не понимаю, что за цель - нарушать просто так.
- И не поймёшь, видимо… - вздохнул Картинкин. - На то мы и «Прочномир», что постоянно пробуем этот мир на прочность. Ладно, пойду к своим. Сегодня задумали мы, «грифы», кого-нибудь из «слизней» холодной водой окатить. Если повезёт, то Битюгова.
- А кто такие «слизни»? - удивлённо спросил Дима.
- Ученики «Вертихвоста» это, - пояснил Миша. - Наша кафедра с ними всю свою историю воюет. Мы - два противоположных полюса. Значит, и я должен, как честный «гриф». Много они нам крови попортили с Битюгом своим.
- Тогда лучше Битюгова! - засмеялся Дима. - Окатите. Пусть вертихвосты-«слизни» его сушат.
- Не будут они, - сказал Картинкин. - «Слизни» презирают всех, в том числе, Битюгова.

Специальность «Вертихвост» имела относительное большинство учеников в ПВУ №1. Туда попадал каждый четвёртый.
Типичных портретов ученика «Вертихвоста» было два.
Первый - упитанный, прилизанный, с надменным выражением лица, некрасивый, слабый, учится отвратительно. Это - дети «элиты». Сыновья мэров, депутатов, богатых волшебников. Дочери выглядели ещё хуже, ибо все шли «в мать» - огромная такая туша с двумя подбородками.
Второй тип - неопрятный, лохматый, прыщавый, маленькие злые глазки, кулёк с горчицей, зажатыя в кулак.
Поговаривали, что на «Вертихвосте» обучаются два полюса: «элита» и «дно».
Картинкин рассказал правду о том, что «Вертихвост» в ПВУ №1 всю историю сражался с «Прочномиром». Не любили хитрюги и подлизы, когда кто-то прямым текстом указывал им на их место. Частенько устраивались «тёмные», когда один вертихвостский ученик-«барончик» собирал «шару», состоящую сплошь из подхалимов, чтобы поймать какого-нибудь особо рьяного прочномирца и всей толпой устроить ему суд Линча, пока никто не видит. Слава Богу, смертельных случаев училище ещё не знало, но не один прочномирец жалел, что распределили его именно туда.
Иван Орехов считал себя авторитетом. Был вхож в одну из множества вертихвостских «кланов», в которые входили в том числе старшекурсники. С ним там разговаривали «на равных» - так ему казалось. На то Орех и был «вертихвостом», чтобы вертеться и поддакивать, вот и не заслужил ещё «нелюбовь» старших. Реально ему подчинялся лишь Серёга Филиппов, ну и Дорогушин, тоже одногруппник, «прислушивался к мнению».
- Слуш, чё ты ходишь с Полтавиным, те нужен этот «Брейнтрейн»? - спрашивал Орехов.
- Просто хожу… Компания у нас, - тупо отвечал ему Дэм Дорогушин. А потом на глазах своего «вертихвостского псевдолидера» начинал слегка над Полтавиным подтрунивать. Но так, слегка. Называл это «дружеский стёб по искоренению недостатков, вроде излишней заумности».
- Орех - жалкий человек, - сказал как-то Картинкин. - Один пятикурсник, тоже «гриф», его увидел и предсказал, что года через три Ванюшу нашего побьют маленько за выпендрёж. Ты не думай, Дим, мы первыми не нападаем.
- Я уж понял, - ответил Дима. - А к Орехову даже у меня жалость какая-то. Мальчика обделили всем, чем можно. И только богатство родителей из него что-то делает.
- Это он у нас так… А на «Вертихвосте» богатеньких третья часть, там он никто…

Битюгова «слизни» действительно презирали, называли грубо «лохом». Или, помягче, «рыхлый Снег».
И это несмотря на, казалось бы, огромный успех - в свои тридцать пять он был самым молодым куратором во всей стране! Может, знали, что дело не в успехах?
Директор Хоттабов долго выбирал, кого бы поставить на эту должность, когда она освободилась.
«Вертихвост» должен воспитывать трудных, - говорил он. - Ну, а где у нас преподаватели, кто «трудными» не были? Только вот Вадим Алексеевич был неприметным… но и у него за плечами неприятная история. Может. попробовать его?
Для самого Битюгова, профессионального астролога-фаната, это назначение стало лишней нудной обязанностью, с которой он справлялся спустя рукава. Директор даже порывался было его снять через год, но вступались другие учителя, преподающие на «Вертихвосте», сумевшие подмазаться к куратору. И сам Дормидонт Николаевич понимал, что Вадим Алексеевич - наименьшее из всех зол. И Битюг работал.
Обязанности выполнял с горем пополам, но то, что он – главный на специальности, ему грело душу. Битюгов умел «упиваться властью»…


Силы волшебной пропаганды

- И тот крах! Обычков в Антимире! Показал! Что волшебники - высшие разумные создания! И что именно нам дано управлять этим миром! Погодные условия скоро будут изменяться мановением руки! И наша великая история - тому подтверждение! - продолжал поаменную речь лектор Триптих. - А обычки живут себе в своём мире и радуются… Наивные людишки! Они же беззащитны перед природой, чтобы попасть из одной точки в другую, им нужно потратить уйму времени, что всё зависит от нашего с вами милосердия!
- Накакого милосердия к низшим созданиям! - сказал с места Самаринцев, «вертихвост» из «Е»-группы.
- Правильно! - поддакнул Орехов.
А Триптих продолжал.
- Но не надо быть радикалами! Смешанные браки, как показала практика, чрезвычайно полезная вещь! Если у человека один из родителей - обычек, это снижает риск родиться больным колдофилией, ведь волшебников немного, среди нас много родственников. А родственные браки - вредны! И уж конечно нельзя судить по крови, у кого в каком колене был последний обычный человек. Всё дело - в понимании своего волшебного предназначения, правильной ориентации на волшебное, но и сострадании к братьям нашим меньшим… - Триптих закашлялся. – Так что, чем больше обычков скрестятся с волшебниками, тем больше нас будет.
- Чепуха, - сказал ещё кто-то из «вертихвостов» своему соседу. - Чем больше волшебная история семьи, тем больше уважения. Родовитые волшебники богаче…
- И колдовства, значит, содержится больше!
«Матросов на зельеделии рассказывал что-то про причинно-следственную связь? - вспомнил Дима. - Кажется, человек её не понял. Всё наоборот».
Нашему герою никогда не было комфортно на лекциях Триптиха. «Стоило вырасти среди «обычных», - думал он, - чтобы понять, что на лекциях врут».
После урока истории Дима спросил у Картинкина.
- Слушай… Нам сегодня рассказывали о победе волшебников в Антимире в пятнадцатом веке…
- Ну? Да, было дело… Ты задавай вопрос, я историей увлекаюсь, всё же.
- Так вот… Почему тогда в других странах волшебники живут отдельно? А не правят обществом?
- Ты хочешь иметь лишнего раба? - спросил Картинкин. - Триптих же говорил: ми-ло-сер-ди-е!
- А если бы началась война?
- От них бы ничего не осталось! Никто не совладает с «купуттар»!
- Заклинание убийства? - Дима вспомнил колдофильм, просмотренный недавно. - Там же поодиночке.
- Быстрое уничтожение! А когда научимся управлять циклонами…
«Обычные люди уже давно додумались, как с помощью химических веществ рассеивать облака, - вспомнил Дима. - А оружие? У волшебников нет массового поражения?»
- Можно и здание с людьми снести, - продолжал Михаил.
- Ну, ясно…
«Ох, лукавят…»
- А что тебя это так интересует? - продолжил Картинкин. – «Обычные» люди в родне? Я думаю, у многих так, только «слизни» не хотят этого признавать.
- У меня оба родителя волшебники, - сказал Дима. - А мамина сестра - обычная. По деду моему, её отцу.
- А твоя бабушка ничего, значит, шустрая была, - засмеялся Миша. - Раз «обычного» увела в наш мир. А тётю потом через «Майнакиндер» вернули в обычный мир, да?
- Да, наверно… - сказал Дима. Он не знал, что такое «Майнакиндер».

Не знал, но хотел узнать - пошёл в библиотеку.
«В каком бы учебнике… История?»
Нет. Слово встречается в «хронологии» - за датой «1729 г.» написано: «Открыта организация «Майнакиндер» и всё.
А это что? «Большая Волшебная Энциклопедия». «И как я раньше не догадался? - подумал Дима. - На Брейнтрейне мне точно делать нечего».
Нашёл.
«Майнакиндер - организация, позволяющая адаптироваться «обычным» детям из смешанных семей. Такие дети, вырастая, имеют право общаться с родственниками и посвящать в это своих супругов, но не должны передвавать знания своим детям, если все окажутся также обычными (несмешанный брак).
В М. волшебники - обычноведы обучают детей быту и наукам обычных людей.
Поступают дети в М. в три года, аналог «обычного» «детского сада», в 7 лет идут в «обычные» школы. Родителям приписывается «обычная» профессия, чтобы не разглашалась Тайна. По достижении совершеннолетия бывшие воспитанники М. живут своей жизнью. Их дети имеют право общаться с волшебными прародителями, но не должны знать их Истинное происхождение, ибо через смешанные браки не должна распространяться Тайна существования волшебников».

- Эй, Картинкин!
- Чего надо? - Михаил подошёл к Орехову. - Ты думаешь, я буду с тобой балакать? Ты ошибаешься!
- Спокойно, псих! - Орехов скривил ехидную мину. Девчонки, увидев такое «личико», засмеялись и отбежали со словами «прыщавый придурок». - Ты мне когда ответишь по-хорошему, сколько у тебя в роду обычков?
- А разница? - с нажимом спросил Михаил.
- Кря-кря-кря! - засмеялся Орехов так, как «умел» только он - с неприятным скрипом.
- А мож, сразу наподдать? - сказал Филиппов, пытаясь говорить басом. У него это не получилось - голосок был тоненький, несмотря на рост.
- Кто ещё кому, - спокойно ответил Картинкин. - Я же знаю, что ты меня боишься, как огня. будешь драться?
- Ты псих, Михрютка, - сказал Филиппов, отходя.
- Ну? - Картинкин подошёл к Орехову.
Тот ему ответил такое, что Диму, стоявшего в стороне, аж передёрнуло.
- Что-о-о? - Картинкин разозлился, схватил Орехова в охапку и перекинул через парту.
- Ай, *****! - закричал Иван. – Бобс!!!
«Бобс» - новое прозвище Филиппова, дал кто-то из старшекурсников.
- Бис… - спокойно сказал Лёша Александров.
- Ваношник!!!! - в свою очередь заголосил Филиппов. - Иду на помощь!
- Дети!!! - в комнату вошёл Битюгов. - Дети, вас слышно на стором этаже! Картинкин, останешься после уроков.
Орехов попытался усмехнуться, но не смог - ударился, видимо, крепко.
- У, картина с ****! - сказал он.


Переворот

Прошёл Новый Год, зимние каникулы, в которые Дима видел отца – тот заскочил в школу на пару часов. А потом началась третья четверть.
Триптих ходил злой, лекции читал ещё резче, чем раньше.
- С чего бы он, как думаешь? - спрашивал Лёша Александров.
- Самому интересно…
- Старшеклассники рассказывали на куродроме, - говорил Лёня Шумахер, зачисленный-таки на «Первомай» благодаря влиянию директора, хотя и не обладал рвением к упорному труду, - что если Триптих сердит, значит, волшебный мир ожидают перемены.
- Какие? - спросил Дима.
- Какие… Знать бы! - сказал Александров. - Нам тут, в училище, новости не показывают, живём в изоляции. Эх, хоть бы к колдовизору чаще подпускали… Должен фильм хороший выйти, «Владыка колец Сатурна» называется.

И вот, на очередной лекции Триптих всё рассказал.
- Бойтесь! - говорил он. - Бойтесь врагов волшебного мира!
- Обычков, что ли? - ехидно спросил Самаринцев.
- Обычков нечего бояться! - резко прервал его историк. - Пусть они нас боятся… Если узнают о нашем существовании. Реформаторов бойтесь!
- А это что за звери? - гыгыкнул Филиппов.
- Людей, которые что-то хотят изменить. Изменников! В Костроме, святой столице русских волшебников, случилось самое дерзкое преступление всех времён!!! - воскликнул Триптих и все сразу притихли в недоумении и волнении.
- В Костроме!!! - историк высморкался. - Была попытка переворота! Жалкая кучка лишних, не нужных стране волшебников свергла Министра! Власть лишилась законного владельца, место которого указано великой Волшебной Силой! Они хотят приблизить нас к обычкам, чтобы мы каждые несколько лет отдавали величайшую волшебную должность первому встречному. Свергнутый министр, как и все его предшественники, был поставлен на должность эту СМК после смерти прежнего.
- Эс-эм-ка? - удивлённо воскликнул Дима. – Эсэмэска?
- СМК. Собрание могущественнейших колдунов, неужели не знаешь? - буркнул ему Лёня Шумахер.
- В нашем училище есть специальность, «Вертихвост»… В других ПВУ обязательно найдётся что-нибудь аналогичное… Куда принимаются хитрые молодые волшебники, где их обучают колдовским способам управления, выведывания и политических игр. И не все добираются до верхушки, только самые лучшие. Многим удаётся показать своё могущество народу, и они, собрав выведанные статистические данные, попадают в СМК. Но таких очень мало, остальные же, обученные всем этим наукам…
- …становятся стервами, плутами и интриганами на производстве, - сказал Картинкин.
- Кто там разговаривает?! - И Триптих перешёл на визг. - Вы что, не понимаете, ЧТО угрожает стране?!! А!!! Эта горстка людей хочет, чтобы все волшебники имели право решать судьбу такой огромной страны!!! А что, если какой-нибудь наш «Ганцемгерец» придёт к власти??? Он же пустит сюда обычков, вы ПРЕДСТАВЛЯЕТЕ???
- А что будет?.. - недоумённо пожал плечами Дима.
- Интеграция, - ответил ему сидящий недалеко Ваня Грушин, брейнтрейнец, отличник из группы «Г».
- Это опасно?
- Я не знаю…
- Волшебники среди обычных людей! Низшие, поняв наше колдовское превосходство над ними, начнут войну количеством!
«Начнут? - Дима не переставал удивляться. В душе оставаясь «обычным», он пытался понять, в чём заключается величие волшебников. - Зачем нам воевать?»
Хотя, есть «любители», чего скрывать… Бизнес начнут незаконный на колдовстве варить.
- Так, что же сейчас в стране творится? - спросил с места Грушин. - Кто правит?
- Тотальное вооружение, - ответил Триптих. - По Костроме гуляют избушки на курьих ножках. Колдовская полиция устала запудривать мозги обычкам, увидевшим их. Ну, я надеюсь, что могущественные волшебники покажут этой вольнодумной заразе, кто действительно избран править!

Прошла неделя. В волшебной России началась гражданская война. Ежедневно колдовские газеты сообщали об очередных новостях, была организована служба ПРУ - Поиск Родителей Учеников. Её сотрудники должны были узнавать судьбы людей, чьи дети были учениками различных ПВУ. И вот, в описываемом училище уже неоднократно можно было встретить ученика или ученицу, рыдающую над газетной заметкой.
Все ребята поделились на два лагеря. Теперь уж точно нельзя было заснуть ночью - кипели страсти вокруг войны. Было немало последователей свободной идеи в волшебном мире, особенно много их было на «Брейнтрейне» - специальности мыслящих, и «Ганцемгерце» - «толерантной» специальности. А весь «Вертихвост» был сторонником старой патриархальной модели. Массовые драки в переменах стали обычным делом, и наставникам, учителям и организованному в спешке «мирному патрулю» учеников приходилось разнимать дерущихся, блокировать болевые заклинания, которые они посылали, если не сходились в рукопашную… Впрочем, часть учеников «патрулей» отценивала ситуацию предвзято, «скручивая» заклинаниями тех, кто пропагандировал противоположную точку зрения.
Однажды Дима увидел Мишу Картинкина, пытающегося пробраться в спальню девочек.
- Зачем тебе туда? - удивился и засмеялся наш герой. - Влюбился, что ли?
- Я те дам «влюбился»! - нервно ответил Михаил. - Посмотри на меня!
Дима посмотрел.
- Ой-ёй!
У Картинкина под обоими глазами были синяки, а из носа шла кровь.
- Подрался из-за политики?
- Ага! И успел пару раз отмочить Орехову с Самаринцевым.
- Ты за всеобщие выборы?
- Конечно! А тебе нравится. что раньше у власти были только такие, как «слизни»? Не знаю, как в других ПВУ на аналогичных специальностях, но у нас девяносто процентов «грифов» выступают против «слизней». Вот, я и ищу пудру, чтобы синяки прикрыть…
- А колдовством?
- В медпункт? Да ты что! Мне такая слава драчуна не требуется пока.
- Понимаю…
- Ага! Нехилая потасовочка была. Потом сторож Гоша пришёл, одного в охапку, спрашивает: «Ты за кого?» Либералов в левый угол, патриархалов… Или как там они называются? В правый. Хороший мужик! А Орех спрашивает: «А Вы за кого?»
- И что он ответил?
- А ничего, усмехнулся только. Но я думаю, он на себя просто ком-про-мата не хотел…
- Да-а, ваша драка не единственная в школе, - сказал Дима. - Бедный Роберт Николаевич!
- Ничего, пусть поработает «вышибалой». Он искусно может колдовством остановить дерущихся. А потом силой в охапку!


Атака

Теперь в каждой спальной комнате дежурили учителя, каждые два часа сменяя друг друга. Сидели они и днём и ночью, следили за тем, чтобы ученики не начали своих обычных теперь потасовок.
В мужской спальне группы 1 «К» каждый день с 15 до 17 дежурил Вадим Алексеевич Битюгов. И, как следовало ожидать, Картинкину доставалось больше всех, почти ни за что.

Однажды, в конце января, выгнал из комнаты за фразу «И что ты лыбишься», обращённую к Орехову, когда тот с глупой улыбкой мальчика-которого-ударили-сковородкой-по-лицу прошёл мимо Картинкина и сказал кукольным голосом «придурок обычковский».
- Ладно, погуляю в коридоре! - с вызовом сказал Михаил, подходя к двери.
- Садовского возьми с собой, - отреагировал Битюгов.
- Его-то за что?
- Сейчас… - И Битюг сказал громче. – Сейчас, такскать, будет, за что… Садовский пусть тоже прогуляется за дверью!
- Меня-то за что??? - изумился Дима.
- За то, шта сейчас оспариваешь моё решение! Видишь, как быстро причина нашлась, да? И я всегда найду, ЗА ЧТО, такскать, выгнать ученика! А твоя синяя водолазка, Садовский, особо бесит! Марш за дверь!!!

- Не, ну, ты видел? - возмущался Картинкин. - Я прямо сейчас к директору… На Битюга жаловаться! Орехов же меня обругал, и Битюг это прекрасно слышал!
- Орехов был прав! - заржал Филиппов, возвращавшийся в спальню из больничного крыла, где ему снимали несуществующую порчу с желудка (надо же как-то отмазаться от контрольной по зельеделию). - Вот Битюг с ним и согласился!
- Та-ак, Филечка! - мягко произнёс Картинкин, с ухмылкой глядя на этого «обнаглевшего вертихвоста». - Ты, дружок, не забывай, что в коридорах никто за нами не следит, и мне очень легко тебя сейчас размазать по стеночке!
Дело в том, что ученикам запрещено было разгуливать в коридорах без уважительной причины. Учителя в спальнях, столовых и классных комнатах следили за количеством учеников.
Ну, а Битюгов выгнал Картинкина за дверь, естественно, совершенно не подумав. Не понял он, что «хулигану» от этого не будет хуже, а даже лучше.
- Только холод-дно! - сказал Миша. - Опять, чт-то-ли, сундук с дровами обокрали?
- Как обокрали, каким образом? - удивился Дима. - Накидать в один сундук, вынуть из другого? Водитель нужен ещё…
- Угу, водитель… А пока водитель ходит по училищу и ищет людей, которые должны расписаться за доставку, дровишки-то и тырят!
- Так, закрывать сундук надо…
- Тут старые модели, - пояснил Картинкин, - только изнутри можно закрыть. На охрану денег нет, проявители прошлого стОят дорого…
- Кстати, - произнёс Дима, - ПВУ на дровах? Отопление…
- На чём же ещё… Дрова же – лучшее топливо. Перевозят в нагревательную башню и ша-рах заклинанием! Полено превращается в теплоту. В состоянии обогреть четыре спальни. Мне отец так рассказывал, он специалист по волшебной энергии.
- Понятно. Разгильдяйство везде есть - и у нас, и у «обычных» людей…
- Обещал нам учёный Хрулёв в 1980-му году perpetuum mobile - вечный двигатель… - бормотал Картинкин. - Фигли получили. А…
ТР-Р-Р-РАХ!!! Мальчиков повалило на пол, по стене прошла трещина.
- Что это??? - закричал Дима.
- Трындец! - орал Картинкин. Оба побежали в спальню своей группы. Но навстречу им уже неслись их одногруппники с Битюгом во главе.
«Стена проломилась» - услышал Дима.
Навстречу группе неслась другая, курса с пятого. Началась паника.
Дима пробрался в помещение туалета - там никого не было и можно было не опасаться, что раздавят. И начал прислушаваться.
Время от времени дверь открывалась, туда просовывалась голова, но снова скрывалась. Шум, суета, крики: «Де-ти, без паники!» - вот, что доносилось снаружи.
- Убили, убили, УБИЛИ!!! - прокричал кто-то, пробегая.
«Кого убили???» - испуганно подумал Дима. Но он боялся выглянуть - в коридорах толпа сметала всё на пути.
Потом там все, кажется, остановились и стояли в растерянности. «Что же всё-таки произошло, чёрт побери?!!» И долго так стояли. Сумерки за окном давно сменились на полную темноту, погасли огни в городке, который был виден вдалеке…
«Уже ночь, наверно… - подумал Дима. - Что же случилось? Взрыв? Но волшебники могут убивать только поодиночке… Спать хочется, хочется в… Ах, да, я же уже здесь!»

Прошло ещё несколько минут. А может, часов… «Ну, что они там толпятся?» И тут же Дима услышал ответ на свой вопрос - кто-то из учителей в коридоре сказал: «Выход завалило».
- Ждём Роберта Николаевича! - продолжал тот же голос. - Чёрный ход завален старыми сундуками, вышедшими из строя, пока он раскидает их, чтобы открыть дверь…
- Поторапливаться надо! - Это взволнованный голос Лидии Сергеевны, куратора «Ганцемгерца». - Раненых вынести.
- Большинство пострадало в толпе…
- Некоторых девочек чуть насмерть не затоптали, когда все выбегали в коридор.
- Русская беспечность! - ругался Матросов. - Здание дало трещину, вот-вот рухнет, а запасный выход, естественно, заблокирован намертво!
- На первом курсе потерялось десять человек, - подбежала Гаврилова. - Затоптанные не в счёт… Их больше.
- Погибщих нет?
- Погибали только от удара, это было заклятие разрушения…
- Робят!!! - раздался громкий бас Харитонова. - Я уже расчистил выход и эвакуировал нижние этажи. Выходим!
Все двинулись к выходу. Опять раздались крики людей, на которых давили сзади, наверняка будут и пострадавшие… «Рано выходить! - подумал Дима. - Буду выбираться после всех».
Но тут стена подозрительно затрещала. С потолка упал кусок волшебного материала на Диму. Тот потерял сознание…

«Туда, туда, к свету!!!» Вокруг летали белые точки, наверно, звёзды. Они кружились, приближаясь. В центре было огромное белое пятно».
Потом видение сменилось. Потрескавшийся потолок, лица Харитонова и Дининой – главной медсестры училища.
- Вот ещё один… - сказал Харитонов.
«Сон, должно быть», - решил Дима. И закрыл глаза.
- Доктор! - Голос Харитонова.
- Сейчас… Эй, мальчик!
Дима не ответил.
- Без сознания? Эй, мальчик!
- А… - тихо ответил Дима.
- Наконец-то… Роберт Николаевич, вынесите его из здания училища, потом по другим помещениям пойдём. Не обвалилось бы…
- Тада всех учителей засыплет, - произнёс Гоша.
А до Димы потихоньку дошло, что это не сон. Он вспомнил, что было до этого, как он забрался в туалет от толпы, как решил, что пойдёт последним… А дальше?
- Что это было?.. - тихо спросил Дима у Гоши.
- Ты про что? Про то, как долбануло в школу?
- Ну да…
- Атака! - ответил Гоша.
- Кто…
- А чёрт его знает! Мож, либералы, мож, патриархалы, али как там йих? Слава Богу, что тебя нашли… Давай, сундуки все в рабочем состоянии, ща тя перевезут в больницу.
- А где остальные?
- Они расселены по убежищам Тверской области, - пояснил Гоша.

БУХ-Х!!! Земля содрогнулась.
- Что это? - спросил Дима в страхе.
- Посмотрю, - ответил ему Гоша, аккуратно положил на землю и побежал туда, откуда раздался этот грохот. Возвратился злой.
- Вот гады!!! По сундукам, по сундовокзалу заклинание пустили! Всё развалилось! Надеюсь, оттуда все уехали?
- А мы как? - простонал Дима.
- Пока никак, - хмуро ответил Гоша. - Ты лежи, твоя травма не опасна.


Украденная ануренка

Прошло ещё несколько часов. Гоша вернулся с сундвокзала - ходил проверить, нет ли под завалами погибших и возможно ли уехать отсюда.
- Погибших нет, все улетели. Нам невозможно, - доложил он. - Учителя все тут?
- Тут, ходят по школе, ищут пропавших…
- Сколько ещё осталось-то.
- Никто не знает, - вздохнул директор и посмотрел на Диму. - Его нашли где-то?
- Да, на него упал кусок потолка… Говорят, не опасно. Больше нервного потрясения, чем «физитьского».
- Динина сказала?
- Да.
- Надеюсь, - снова вздохнул директор. - Надо пока тут как-то устроиться. Разведи огонь. А то уехать пока невозможно…
- А с больными что делать? - подбежала Динина.
- Я уже отослал телепатическое письмо. Только как к нам подъедут?
- Может, избушки на курьих ножках послать? - предложил Харитонов. - Сбегают до того посёлка. А врачи туда прилетят… Там есть сундуки или только обычные люди там живут?
- Кажется, два-три волшебника - сотрудника школы там живут с семьями… Будем ждать. А пока не дай больным замёрзнуть. …Лежи, лежи! - сказал директор Диме, попытавшемуся встать.
- Да ладно… У меня уже всё прошло. Только чувствую немного…
- Сейчас его долечу, - сказала Динина, - у него несложная травма.
Она принялась водить руками над ушибом.
- Ну как?
- Ещё немного побаливает…
- Сейчас… А теперь?
- Кажется, прошло.
- Ну, вот, нормально! А ведь есть тяжёлые!
- А… Погибшие?
- Три человека, - сказал, насупившись, директор. - Два мальчика старших курсов. И девочка тринадцати лет. У выхода. Видимо, мальчики хотели проскользнуть на улицу в магазин…
- Я тада как раз только успел обратить на них внимание, - сказал Гоша.
- Вы-то живы? - спросила его Динина.
- Я-то? Ну, пара царапин - пустяки! Меня краем задело.
- Ну, с вашим-то телосложением, - слабо улыбнулся директор. - Ладно… Надо искать дальше пропавших. Или, не приведи Господь, погибших.
Гоша ушёл. Дима встал.
- Можно, я помогу?
- Ты лучше иди к медсёстрам, в школу тебе не нужно отправляться. Если ещё один обвал…
Над училищем вновь пронеслась ступа.
- Интересно, на чью сторону встала военная ступиация? - задумчиво проговорил директор Хоттабов. Или они разделились? Но эти не стали заклятия кидать.
На горизонте показалась ещё одна ступа.
- Так, - сказал директор. - Кутаисов где?
- Ищет раненых.
- Позовите его, пожалуйста. Как можно быстрее.
Когда тот подошёл, Хоттабов спросил.
- Ты в армии кем был?
- Противовоздушником!
- Какое звание?
- Кэп-визард!!
- До магистра, значит, не дослужился… Вот, можешь скоро получить! Как можно сбить ступу, чтобы она мягко приземлилась? Видишь вон ту?
- Так точно!
- Сбить мягко, - повторил директор. - Узнать, чья она будет и кто колдовал над школой.
- Есть! Нужен усилитель заклинаний М-150. У нас есть такой?
- Спроси у любого учителя волшебной техники.
- Есть!
Через пять минут Кутаисов вернулся.
- К атаке готов! Майна-а!!! - крикнул он в рупор прибора. Ступа, пролетавшая уже близко, начала трещать и снижаться. Лётчик усердно работал кочергой, но ничего не выходило. В конце концов, пришлось ему приземлиться перед школой. Ступу обступили учителя обороны.

Дима в это время пошёл искать медсестёр. Но за одним из углов он внезапно остановился - ему показалось, что рядом в сугробе кто-то есть.
- Эй! - крикнул он.
Ответа не было. Дима аккуратно подошёл.
- Раненый?
Местами в снегу были пятна крови. Дима подошёл поближе и увидел мальчика лет пятнадцати. Он лежал с приоткрытым ртом и раскинутыми в сторону руками.
- Ранен? - вслух подумал Дима. - Или убит? КТО-НИБУДЬ!!!
- Чё такое? - К ним подбежал Гоша, возвратившийся из школы с очередным найденным учеником.
- Посмотри…
- Боже мой, бедный малый… Он жив?
- Я… Не знаю!
- Позови медсестру! - сказал Гоша, а сам принялся ощупывать лежащего. - Ух, ты!
- Что такое?
- Ануренка!
- Что?
- Насадка на мётлы для повышения выносливости оной. Шоб не сломалась. Мне бы пригодилась, меня ни одна метла не выдерживает! - С этими словами Гоша положил ануренку в карман и начал делать искусственное дыхание пострадавшему.
- Го… Роберт Николаевич?
- Что?
- Это же его… Дорого стоит?
- Не отвлекай меня, - грубо отмахнулся Гоша и продолжил.
- Извините… Но… Брать чужое! У раненого!
Гоша приподнялся.
- Мечта моей жизни - летать на метле, как в детстве. А мне не скопить на такое сокровище! А пацану зачем?
- Ну… Всё равно, это же его. Я не знал, что вы такой…
- Я добрый мужик, - ответил Гоша. - Но слабохарактерный, хоть и сильный. Не могу совладать с соблазнами. Готов прийтить на выручку, но… В общем, малыш, сначала ты должен уразуметь, что жизнь не чёрно-белая. Добро и зло перемешаны. Посмотреть хотя бы на мои поступки. Ладно, не отвлекай! Кажись, у пацана шевельнулись ресницы. Замёрз, наверно…
Дима смотрел, не отрывая глаз. «Здоровский мужик» Роберт Николаевич Харитонов, сторож школы, пытался спасти жизнь ученику, одновременно прощупывая его карманы! Дима отвернулся и зашагал прочь. Искать медсестёр. «Найти бы потом этого парня, раненого! Если… жив останется».


Беспризорник

Уехать получилось под утро. В шесть часов, когда было ещё темно, к зданию ПВУ №1 подбежали три избушки на курьих ножках. Они должны были в несколько приёмов довезти людей до посёлка, а там сундвокзал уже был готов принять людей.
Раненые - в первую очередь. Диму тоже посадили в одну из избушек. А тот обкраденный парень, кажется, был в другой.
В избушке Дима уснул, а когда проснулся, увидел лицо отца.
- Привет! Я должен тебя отвезти домой. На некоторое время.
- Понятно…
- Как он? - спросил отец у сопровождающей избушку медсестры.
- Надо у Дининой спросить, она тут…
- Он нормально, - ответила Динина, подходя. - Отоспится, и завтра может бегать.
Через пять минут Дима уже был в отцовском доме.

Проснулся мальчик в три часа дня и понял, что страшно проголодался. На столе нашёл временную надпись, подобную тем, которые возникали на классных досках.
«Скоро приду и накормлю. Готовлюсь к миссии. Папа».
- Интересно, к какой миссии? - произнёс Дима.
Отец вылез из домашнего сундука через пятнадцать минут.
- Ну… Давай есть!
- Пап… А что за миссия?
- Мда… Знаешь, Дим, давай после еды, а?
- Хорошо, пап, - ответил весело Дима.

После обеда он снова вернулся к этому разговору.
- Ну, миссия… - Отец сказал достаточно хмуро. - Не особо приятная, честно тебе скажу.
- А… Какая, всё же?
- Ну… У нас же тут беспорядки с самого свержения министра. Они не хотят отдать власть, либералы не хотят отступать. Взрослые взялись за оружие, а дети остались без присмотра. А сколько уже сирот! Сын, это война. Кострому уже отбили у сторонников прежнего Министра, но она ещё идёт. Сейчас сражаются за Санкт-Петербург.
- Да, пап, я понимаю… А дальше?
- Ну вот. Родители воюют – кто под Питером, кто под Екатеринбургом, а кого уже и убили… Дети убегают из домов, приходят за пропитанием на рынки, на «обычные» вокзалы, на сундвокзалы… И попадают в преступные банды. А некоторые начинают дышать Отупляющим зельем, которое изготавливают волшебные преступники для жертв. «Обычные» узнали про это зелье и стали применять его для соединения материала…
- Клей? - догадался Дима.
- Ну, я не знаю, как там это называется у них…
- А дети-то зачем дышат?
- Говорят, видения им приходят. Сначала любопытство, потом привычка - и человек одурманенный.
- Так… А твоя миссия? Ловить беспризорников?
- Не ловить… - снова нахмурился отец и посмотрел на лежавшую на столе палочку, напоминающую бамбуковую.
Дима знал, для ЧЕГО она. Заклинание «купуттар» заполняет палочку полностью, а потом вырывается с огромной силой по заданному направлению.
- Пап… Так ты их должен… Насмерть?
- Это мне приказало временное правительство.
- А… Оно чьё? - тупо спросил Дима.
- Они пытаются создать коалиционное. Чтобы и те и те. А вот кто сейчас у руля военного ведомства, я не знаю.
- А детское?
- Тоже, значит, у них.
- Но… Неужели они такие звери??? Зачем им убивать волшебников-детей, и так мало колдунов! А ещё на беззащитных… Которых… Которым…
- Дело не в «зверях»… Да, в ведомствах сейчас люди недобрые. Но… Наша история уже знала примеры. Были годы с огромной волшебной беспризорностью и этим самым Отупляющим зельем. И что, ЧТО их них выросло? Сколько лет мучились от воров, насильников, убийц! И сейчас в нашем мире их немало, а тогда был просто ужас. Их Усмирительным зельем потчевали, но оно оказалось ядовитым для мозга после Отупляющего, и бывшие беспризорники умирали в страшных муках. Их пытались перевоспитывать, даже в Майнакиндер отправляли, чтобы среди «обычных» жили, хотя по возрасту многим в училище было пора… Всё без толку.
С малолетними ворами то же самое. Они привыкнут жить волчьей жизнью и ненавидеть тех, кому повезло. Они ещё опаснее отупевших преступников.
- Но… И ты пойдёшь на рынки их…
- Придётся, - хмуро сказал отец.
- А если… Дети обычных людей тоже попадаются среди беспризорников. То есть, наоборот… То есть…
- Отличу! - сказал отец. - Не забывай, что у волшебников немного иная одежда. Ну всё…
Отец резко встал, взял бамбуковую палочку, быстро оделся и вышел из дома.
Диму подташнивало. Сейчас его родной отец лишит жизней нескольких ребят за то, что их родители погибли! Но как же так?
Те, кто надышались клеем… Для волшебников это было даже хуже. Но этот ведь ЖИЗНЬ такая несправедливая, раз из-за гибели родителей у детей ломается вся жизнь, они рано умирают или садятся в тюрьму.
«А зачем дышат?» - думал Дима.
А если и не дышат, всё равно живут воровством. Надо же выжить им, вот и… И всем ли захочется возвращаться к нормальной жизни, где у них никого нет?
- Но в ПВУ все поступают…
Дима ходил по комнате из угла в угол. «Нет, я должен что-то сделать! Как я посмотрю в глаза отцу, если он станет убийцей?»
А на улицу нельзя одному…
- Стоп. Почему нельзя? Заклинание то я выучил, значит, теперь могу гулять!
Дима быстро оделся и пошёл на волшебный рынок.

Он увидел детей, засунувших головы в какие-то сумки и вдыхавших. Что было внутри - догадаться несложно.
- Где взяли? - подбежал ещё один.
- Украли у Васютки-вора.
- Дай пыхнуть…
Дима отвернулся от них и начал искать глазами отца. Нашёл быстро - он стоял в другом углу и кого-то выслеживал. Дима побежал туда, стараясь раствориться в толпе людей, чтобы папа его не заметил.
«В кого же он целится?»
И как остановить???
И тут наш герой увидел мальчика лет восьми в грязной одежде с испачканным бледным лицом, который ходил мимо прилавков. Палочка отца была направлена именно на него.
Мальчишка-беспризорник внезапно посмотрел на Диму, и тот поразился. Голубые глаза и чистый, но горестный взгляд. Дима обернулся на отца и увидел, как тот прицеливается. Но что делать? Закрыть собой? Это волшебство, тут рукой не закроешь грудь - если заклинание убийственное, то попади оно даже в палец… Дима схватил с какого-то прилавка зеркало для продажи и побежал к беспризорнику. Какая-то женщина, кажется, продавщица, попыталась его остановить - ей не удалось. Она закричала: «Держи вора!» А отец уже шептал заклинание.
- СТО-О-ОЙ! - заорал Дима, держа зеркало на уровне груди мальчишки.
Из палочки рванулся луч. Попав точно в зеркало, он отразился и прошёл в двух метрах от отца.
- Что ты делаешь??! - закричал тот.
Дима его не слышал. Он повернулся к ещё сильнее побледневшему мальчишке.
- Ты… Зачем гуляешь… Дышишь клеем…
- Чем?
- Ну… Зельем Отупляющим.
- Я? - Мальчишка уставился на Диму своими ярко-голубыми глазами. - Я… Ничем… Не дышал.
- Да, а кто ты?
Отец подбежал к ним.
- Беспризорник… - произнёс Дима.
- Нет! - внезапно крикнул мальчишка звонким голосом. И тихо продолжил. - Я не беспризорник.
- А кто же?
- Как ты тут оказался? - сурово спросил Димин отец. - Где твои родители и почему ты гуляешь один, если говоришь, что не беспризорник и не дышишь зельем.
- Я? - Лицо мальчика исказилось, чувствовалось, что он вот-вот заплачет. - Мы с папой… Приехали в Кострому посмотреть на волшебную столицу. У папы отпуск…
- Зимой?
- Да… Скоро собирались обратно в Калугу, но папу… Началась война, и папу убили! - мальчик зарыдал в голос. - Позавчера! А я… Сначала пытался кого-то позвать - никто… Не… Подошёл. Я плакал… Я… Гулял по рынкам… Искал еду… Меня ругали… Били… А теперь У… Би… Ва… Ют!
Малыш упал на землю и забился в истерике.
- Никто тебя убивать теперь не будет, - твёрдо сказал отец Димы. - Каким же дураком оказался работник временного министерства, ничего не предусмотрел.
- Не предусмотрел того, что НЕ ВСЕ начинают дышать зельем и вступать в банды? - ехидно спросил Дима. - Он наверно… Сам надышался! И отупел.
- А я какой дурак? - вдруг тихо спросил отец. Потом сказал. - Так, срочно врача! Малышу в больницу надо. А я завтра приду в министерство и всё этому уроду выскажу! Благо мне одному миссия поручена, ни один больше не погибнет. По крайней мере, в Костроме… И чтобы они всех направляли на лечение, даже надышавшихся! Надо искать новые методы, раз мы такие «супер-пупер-высшие и волшебные»!
Подошёл врач, поднял мальчишку.
- Беспризорник?
- Гость города, - сказал отец. - Его отца убили позавчера, он остался один. Надо мать найти. Мать есть?
Мальчик кивнул головой.
- Звать-то тебя как? - спросил врач, и стал водить руками по голове малыша и нашёптывать заклинания.
- И… Я… Мааааа…
- Что?
- И… И…
- Надо успокоительное зелье. Заклинание слабо помогло. Везу в больницу!
- А я в министерство, - решил отец. - А ты, Дима, иди домой!
- Но…
- Лучше иди, - тихо сказал папа.
Отец больше никогда не заговаривал с Димой насчёт этого случая, отмалчивался вместо ответа на вопрос. Было видно, что ему не хотелось вспоминать, как он чуть не стал детоубийцей.

Недели через две Дима увидел, что пришло настенное письмо - это когда на обоях появляется временная надпись, которую отправитель нанёс на спецустройство.
«Завтра приезжайте к школе. Угрозы обвала больше нет, сундвокзал работает, хоть и без крыши. Разрушенные стены восстанавливаются и заработают к концу февраля, замена имеется. Работает только чёрный ход. Подпись: Директор Хоттабов».
- Значит, я не узнаю судьбу этого мальчика… - пробормотал Дима. - Жаль. Ему примерно восемь-девять, то есть, года через два он может поступить к нам в ПВУ. А может, и не к нам. Попытаюсь найти его…
Всё же, жизнь ему спас.


Возвращение в училище

- Приезжайте к школе… Так, к школе или в школу? - Отец задумался. - И во сколько?
- Не знаю, пап…
- Поедем с утра, - сказал отец, - наверно, уроки у вас уже завтра. Вещи-то там все, что ли?
- Да. Нам дали только одежду…

Приехав на сундвокзал училища, Дима в первый раз увидел типичную колдовскую стройку. Часть рабочих где-то в стороне занималась трансфигурацией камней в добротный материал, из которого потом дом строился. Часть этот материал по воздуху переносили на место, где нужно его было положить, а часть сращивали со стеной.
- Сёма, куда понёс? - раздавались крики. - Не туда, а туда!
- Туда? А я думал, туда…
- Да ё моё, прораб сказал же, что ту-да!
- Нафига дочерта насобачил? - спрашивал в это время прораб у трансфигуратора. - Нам в нужду только половина этой фигни. Пересобачивай в детали крыши. Ну, фиговины такие, как там их бишь? Фигни!

Дима прошёл в школу, и у входа увидел сторожа Гошу.
- Здрасьте…
- Пр-ривет! - буркнул тот.
- Как он?
- Кто? Ты о чём?
- Го… Роберт Николаевич! Вы помните того мальчика? Которого я в снегу нашёл… Ну, лет пятнадцати.
- Ещё б не помнить, - проворчал сторож. - Никакой благодарности от людей. Я ему, понимаш, жизню спас, а ён всё пристал: «Где ануренка? Где ануренка?» Судом грозился. Ему, видите ли, ануренка дороже жизни евоной.
- А нашли?
- Кого? Ануренку? Да отдал я, пришлось…
- Да нет… Кто по школе стрелял?
- Чего делал? - удивился Гоша.
- Ну… Ой! Кто заклинание запустил, чтобы стены обвалились?
- Да разве ж йих найдёшь… Такой хаос царил! Что за разговоры, кстати, «стрелял»? Новый молодёжный волшебный жаргон?
- Да нет, это… - Дима осёкся. - Кстати, война закончилась?
- Угу. Политики фигню эту подписывали… Забыл, как называется. Трифонов сообщит. В двенадцать ступай с лекционный зал.
- Понятно, Го… Роберт Николаевич! А уроки-то сегодня будут?
- Да называй Гошей, я разрешаю… Уроки? Не будет.
- Понятно! - Дима пошёл в спальню своей группы.

Днём о событиях, происшедших в волшебном мире, рассказывал Триптих.
- Значит так… - начал он, откашлявшись. Было видно, что историку было неприятно всё это рассказывать. - Слава Богу, война закончилась. Но какой ценой мы пошли на перемирие! Вам родители рассказывали? Или сами по колдовизору?
Кто-то знал, кто-то не знал.
- Пришлось заключить паритет, - грустно сказал Триптих. - Теперь в каждом отделе министерства будут по два начальника - человек старого мышления и выскочка-либерал. И принимать решения будут только в том случае, когда оба будут согласны. Что, Грушин, что руку тянешь?
- Иван Семёнович! - сказал Ваня Грушин. - Но как же так? Лучше кого-нибудь одного, пусть даже… Но вместе-то ничего не сделают!
- Чтобы войну остановить… Но это до Всероссийского Референдума Волшебников. Теперь аббревиатура ВРВ не слетает с уст взрослых… Надеюсь, конечно, на благоразумие нашего народа, но ведь свобода пьянит! А то, что простой человек не пригоден для того, чтобы быть свободным, ему нужен строгий начальник, как детям учитель…
- Была бы моя воля, я бы ему пасть заткнул… - прошептал Картинкин. - «Не создан»… Приятно ему себя осознавать никчёмным существом?
- Людям надо сидеть - всё за них сделают, как надо!
- Как надо КОМУ? Им, вертихвостам, слизням? - снова зашептал Михаил.
- И мне теперь приказали рассказывать вам историю, состоящую из голых фактов, чтобы вы сами решали, что выбрать.
- Ну, слава Богу! - так сказал не только Картинкин, но и Александров.
- Да, Картинкин? Что ты хотел спросить у меня? - снова поднял глаза Триптих.
- Иван Семёныч! Вы - мелкая сошка?
- Что-о? - Триптих аж подскочил.
- Ну, вы считаете, что не имеете права ничего решать… Нравится унижаться перед хитрюгами, неизвестными способами прорвавшимися?
- Фамилия!!! - заорал Триптих. И Фрося Елякова зашикала на Михаила.
- Ты что?
- А я вот не хочу, чтобы за меня решали в будущем, мне можно в политику? Но я на «Прочномире». То есть, юлить не умею.
- Конечно, такие, как вы, только власть захватывать умеют… А как править потом?
- А на что специальность «Брейнтрейн»?
- Пусть разрабатывают программы! - сказал Триптих.
- А что тогда будут делать те, кто у власти? Отбиваться от таких же, как они? Это и есть «управление»? Всё делают другие!
- Это святая святых…
- Да ладно…
- Выйдите из зала! Выйдите ВОН!
- Не могу, - сказал Картинкин. - Иначе потревожу ещё десятерых – им придётся меня пропускать.

Конец первой части

Продолжение следует
Скоро, уже...

Третьи летние каникулы Димы Садовского.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

Шагая к двери училища, Дима оглянулся - Отец уже улетел в сундуке домой.
«У него сегодня выходной - суббота, мог бы пообщаться с сыном побольше на сундвокзале, - угрюмо думал мальчик, - нет же! Видимо, полетел к СВОИМ!»
Стыд опять обжёг его, но раз уж решил действовать так, с пути сбиваться не надо. А то так и останешься бесхарактерной тряпкой…

Это было первое сентября, начинался четвёртый учебный год для нашего героя, которому уже исполнилось четырнадцать лет.
Начинался не лучшим образом… Дело не в учёбе - в первый день всегда собрания школы, курсов, групп. Проблемы были в личной жизни. Обычно подростки в этом случае ограничиваются двумя словами: «Всё достало».
Диме надоело быть «никем», но и не хотелось быть «кем-то» среди отдельных, особо «выдающихся» личностей своей группы. Стремление к общению стало практически болезненным, но он не знал, с кем ему поделиться.
«Тот же Картинкин… Совершенно не такой человек – я ему совсем не понятен буду».
И особо сильным было стремление быть кому-то нужным.
«А кому я нужен? - спрашивал себя Дима. - Школьным приятелям? Они не заметят, если я вдруг не приеду в училище. Тёте с дядей? Я их три года не видел, да и зачем я им? У них Людмила, у них Кирилл - родные дети. Или отцу?»
Опять неприятный осадок от последнего разговора с ним….

В день отъезда на каникулы три месяца назад Дима с радостью ждал отца, чтобы вместе лететь домой. Но тот не особо торопился - приехал только под вечер. Когда привёз в квартиру, то приготовил ужин и лёг спать. А Дима начал приводить в порядок личные вещи.
Утром следующего дня (это был выходной) отец позвал Диму после завтрака в комнату.
- Сын! - сказал он. - У меня к тебе есть серьёзный разговор.
- Слушаю, па…
- Итак… - Было видно, что отец долго готовился к беседе, но страшно волновался. -Ты… Видел, что в квартире некоторое… запустение?
- Ну… Есть немного. А что?
- Так вот. Я тебя пока привёз сюда… В общем, я сейчас живу не здесь!
- Хм. А где же? - Дима по-прежнему говорил весело.
- В Калуге, - ответил отец. - И работаю там. Потому что…
- Ты решил уехать из волшебной столицы? - перебил его Дима. - Почему?
- Я и говорю… Эти два последние года… В общем, я ухаживал за женщиной одной. И полгода назад мы заколдовались.
- Это как? - Дима не понял.
- Ну, «обычные» люди свадьбы играют?
- А… Теперь дошло… - Новость была, как обухом по голове. - Она, знач, из Калуги?
- Угу, - ответил отец.
- А что же не познакомишь?
- Ну… Ты только узнал. Что, прямо с места в сундук? И потом, я не знал, как ты к этому отнесёшься… Никто не сможет заменить мне (и тебе) твою покойную мать. Но холостяком оставаться тоже не ахти как хорошо. Ты как?
- Дело твоё, - ответил Дима. - Познакомить меня, конечно, надо.
- Ох!!! - вдруг выдохнул Садовский-старший.
- Что такое?
- Сомневаюсь я… Что ты в ревность кинешься. Такое бывает с детьми.
- Но пап! Я всё понимаю…
- Да как сказать. Не к ней, так к её ребёнку. На три года тебя моложе.
- Может, подружимся с ним…
- Кхм… - кашлянул отец.
- М? Есть ещё новости?
- Да, есть. Моя… новая жена беременна, скоро родит. Так что, пока не могу тебя туда свозить.
- А… Я понял. Ну, а когда сможешь?
- Ох!!!
- Кстати, папа, а почему ты себе такую причёску сделал?
- А просто так!

Странное чувство овладело Димой после этого разговора. С одной стороны, вроде бы, всё понятно - нельзя с бухты-барахты везти сына знакомиться с человеком, когда тот ещё и не в курсе. Не свыкся с мыслью… И насчёт малыша, который вот-вот родится. Но Диме показалось, что отец специально выискивал причины, чтобы не показывать сына новой семье.
«Он меня стесняется? - мелькнуло в голове. – Или их? А может, он вообще наврал мне про них?»
Но какой смысл врать ТАКИМ образом?
«Вряд ли врал. Да, и везти не хочет».
А ведь сначала, когда отец сообщил о своей новой семье, Дима совсем не ревновал! Да, был ошарашен, но потом чуть не обрадовался событию!
А отец всё: «Ты будешь ревновать, ты будешь ревновать… К жене, к её сыну, к малышу, который скоро родится…» Недоверие, отнекивания…
И ревность тут же появилась. Немного…

Некоторое время ни отец, ни Дима больше не заговаривали на тему новой семьи. Садовский-старший через день ночевал дома - видимо, остальное время был в Калуге. А что, на сундуке легко улететь! Была бы мана…
«Это есть то, в чём действительно преуспели волшебники, - подумал Дима. - Большинство из остального - гонор чистой воды».
Еду отец прилетал готовить.
- А вас этому будут учить на пятом курсе, - говорил при этом.
«Интересно, - как-то подумал Дима, - а что он говорит ТАМ? Почему не хочет меня везти? ТА жена против, и хочет, чтобы папа только её детишек любил? Или отец и её обводит вокруг пальца?»
«А может… Он вообще не сообщил новой жене о моём существовании?»
А потом Дима не выдержал и заговорил.
- Папа… Так, ты меня этим летом вообще в семью свою не привезёшь? А они про меня знают?
- Угу… - буркнул отец. - Не хочешь, мы с тобой на юг сгоняем? Купаться…
- Можно хоть каждый день! Сундук же…
- Да нет, временное правительство пока ограничило наше передвижение. Мне дозволили мотаться из Калуги в Кострому и обратно, а для юга надо брать разрешение. И если прилетим, так все две недели моего отпуска там и останемся. И мана не бесконечная, хотя, на Калугу хватает.
- Ну… Давай! На две недели…
Эти две недели были действительно «лучом света». Жили в отеле волшебников, купались вместе со всеми, хотя на курорте было специальное место, где собирались «чистокровные колдуны вдали от обычков». Диме даже показалось как-то, что в ту сторону направляется кто-то, похожий на Орехова…
Время проводили весьма неплохо, Дима, когда вернулся домой, даже заскучал. Тут, в Костроме, было весьма одиноко. А из одноклассников тут только две девчонки, с ними было не особенно интересно… Наряды, парни-старшекурскники, колдотеки – вот, что у них было на уме.
«Повёз бы в свою Калугу, там хоть сын его жены, может, мы бы сошлись характерами…»
Остаток лета прошёл очень невесело.

В конце августа отец пришёл домой возбуждённым.
- Дня три не буду дома ночевать. Только еду готовить… Жена рожает.
И на следующий день Диме пришлось даже «перевоплотиться в «обычного», чтобы позавтракать и пообедать. Отец не приехал, и мальчик был вынужден сесть на троллейбус и аккуратненько проехать несколько остановок до «Лакомки» купить блинов. Волшебные деньги можно было обменять на обычные в особых скрытых обменных пунктах.
Папа приехал к вечеру.
- Родила? - спросил Дима.
- Угу… Мальчик. Думаем Антоном назвать.
- Понятно… Успехов…

А потом и учебный год должен был начаться…
- Пап, - сказал Дима накануне. - Так, зимой или следующим летом… Свозишь?
- Ох!!! Боюсь я, боюсь, понимаешь??? Вы не сойдётесь характерами.
- Почему ты так утверждаешь?
- Боюсь…
- А мне кажется, дело не в этом… - тихо сказал Дима.
- Да… - отец тоже стал говорить тише. - А в чём?
- Тебе виднее, папа.
- Ну-ну.
- Да-да.
- Дим, ну хватит… В последний день.
- В последний день? - Мальчик как будто взорвался. - Да ты меня целое лето с ума сводил!!! Я уже не знаю, что думать. Что ты от меня скрываешь на самом деле??? М? Ты уже…
- Что я?
- Ничего… - угрюмо ответил Дима. - Сейчас ко всему прочему я тебе ещё припомню, как ты чуть мальчика маленького не убил.
- КХМ! - Отец покраснел. - Дима, не надо об этом!
И нашему герою показалось, что родитель смутился гораздо больше обычного - и в прошлые годы Дима спрашивал, не узнал ли тот о судьбе мальчика, но такой реакции не было. Может, потому что сын отца упрекнул?

И, когда они уже прощались около сундвокзала, вместо приятной беседы, опять начался разговор насчёт семьи, фразы «скажи, что скрываешь» и всё такое… И в конце Дима спросил.
- Пап… А какая девичья фамилия была у моей мамы?
- Хм… Родина.
- Не понял?
- Родина! Это фамилия.
- А… Тогда… Раз ты, Садовский, от меня всё скрываешь… Не возражаешь, если я своим внегруппным знакомым буду представляться, как Дмитрий Родин? А? Ну, ладно, мы попрощались, и я пойду в училище. Пока.
И зашагал, отвернувшись.

Начало четвёртого учебного года.

В первый учебный день Михаил Картинкин подошёл к Диме и показал небольшую упаковку.
- Надо?
- А что это? - удивился Дима.
- Это? Хэппимейд.
- У Орехова взял, что ли?
- Ну-у, обижаешь! - возразил Картинкин. - Сам купил, когда в магазин бегал вместо урока Триптиха. Искусственное счастье…
- Допинг… - сказал Дима.
- Это ещё что за зверь?
- Да ничего… Расскажи-ка, друг, как эта штучка твоя действует?
- Объясняю, - сказал Михаил, - тебе должно быть понятно, раз ты зельями увлекаешься.
- Подожди, подожди… Я ими не увлекаюсь. Матросова уважаю, да…
- Но ты в них разбираешься? Так вот… Когда ты проглатываешь драже, в мозгу возникают приятные воспоминания. Коряво выражаюсь, ну да ладно… И ты чувствуешь себя счастливым, снова и снова их переживая.
- Искусственное счастье, говоришь? Это для тех, у кого нет натурального?
- Ну да…
- И что же? - Дима ухмыльнулся. - Эти самые люди начинают жить своим прошлым, не строя настоящее?
- А какая разница, настоящее счастье или искусственное? - удивился Картинкин. - Суть та же - мозг! Процессы… Вот мне, например, сейчас фигово, съем драже - и всё пройдёт.
- Ну… Всю жизнь на драже…
- Да не всю! - возразил Михаил. - Учиться и работать тоже надо, чтобы было что съесть в будущем. Но немножко-то можно…
- Может, я и консерватор… - задумчиво сказал Дима. - Но мне это неинтересно. Искусственное счастье, искусственная радость ТОЛЬКО из-за таблетки. Скучно же… Зачем тогда вообще ЖИТЬ?
- Жизнь - фигня.
- Да ладно-ка, - усмехнулся Дима. - Кстати, а почему тебе фигово?
- Ну так, Орех под меня копает опять.

Иван Орехов в свои четырнадцать лет стал ещё отвратительнее. Во всём. Прыщи и угри по всему лицу, несмотря даже на то, что волшебные зелья из рекламы обещали уничтожить их за одно применение.
- Может, Орех по тупости пьёт эти зелья, а не рожу мажет? - смеялся Лёха Александров.
Кроме того, юный «слизень» вдруг решил, что должен стать школьной звездой, неформальным лидером.
- Мой отец разводил всю школу! - говорил он на неизвестном сленге. - Ждите и от меня.
Для этого собирал возле себя (и Филиппова, куда же без него?) учеников первого и второго курсов, поступивших или собирающихся на специальность «Вертихвост». И те млели от счастья, что общаются со «старшим авторитетом», хотя понятно, что среди семикурсников Орехов был никем.
Часть одноклассников, видя такую толпу возле «Ваношника», начинала полагать, что тот и правда что-то значит в своём круге.
В отношениях с Картинкиным напряжение достигло своего апогея. Орехов всем и всеми способами пытался внушить группе отвращение к этому прочномирцу, с которым воевал с первого курса. Поначалу Михаил над ним смеялся, называя попытки наивными, но потом внезапно оказалось, что группа действительно относится не по-доброму к «грифу».
Едкие шутки Александрова (который, казалось бы, и Ореха не особо любил), грубый «ржач» Дорогушина, пренебрежительное лицо Сергеева…
Картинкин не понимал, что дело не столько в «ореховой агитации», сколько в характере его самого. Взбалмошный, неуравновешенный, перечащий учителям когда надо и когда не надо (как в том случае с Триптихом на первом курсе или «бестолковые» споры с Битюговым).. А на проверочной работе по зельеделию Миша вдруг выдал:
- Всеволод Константинович, что это за пис…, раствор не оранжевеет?
Класс покатился со смеху, а «коронное» слово фразы стало прозвищем Картинкина.
Михаил начисто отметал все попытки Димы объяснить ему, неразумному, В ЧЁМ всё дело. В конце концов, нашему герою надоело упорство «грифа», который, по словам того же Димы, считал себя «мракоборцем».
Кстати, это слово одноклассники приняли, хоть и не знали его смысл и «гаррипоттеровское» происхждение - не все же прочитали книгу, несмотря на требование Триптиха «узнать, что глупые обычки про нас пишут».
А Дима прочитал все вышедшие к тому моменту книги. Не для уроков Триптиха с его средневековой пропагандой «слушаться величайшее Волшебство», постановившее считать себя избранными, не любить обычных людей и прочее в подобном духе. А для себя. Напомнить «обычное» детство.

Сам Дима в своей группе был «сторонним наблюдателем». На него мало людей обращало внимание, разве что Картинкин, который Диме успел немного надоесть.
«И снова стремится в бой с ветряными мельницами, мракоборец».
Редкие издёвки Орехова и Филиппова насчёт «сердешной» специальности, Ворчание Шумахера - соседа по парте, не всегда удачные шуточки Александрова обо всём на свете, рассказанные просто, чтобы посмеяться. Практически всё. Иногда Диму приглашали поиграть в мячелёт - популярную игру, в которой на мяч подаются заклинания от разных игроков с разной силой и в разные моменты времени. Цель игры - загнать мячик в «тыл» противника. Дима играл, даже неплохо весьма, особенно ему удавались контрзаклинания - когда мяч, того и гляди, подкатится к своей линии…
Но уже ясно, что Диму такая жизнь не устраивала, казалась скучной.

Однажды он задумался.
«А где я, собственно, живу по «обычным» меркам, в каком временнОм отрезке? В будущем? Сундуки, перелёты за мгновение, «искусственное счастье». Или в средние века с «великой указывающей всем и всё силой», с непогрешимым правителем-министром (ну, его свергли всё же), с фанатиком Триптихом, с Битюговым, оценивающим учеников исходя из своего отношения к ним…»

Битюг выдал тоже финт недавно.
- А вот и троечники, такскать! - сказал он, глядя, как опоздавшие Дима Садовский и Миша Картинкин робко заглянули в класс. - А Синицына неужели здесь?
- Помолчите… - буркнул Картинкин.
- Да лана-ка те! - передразнил его Битюг. - А теперь угадайте, такскать, почему вы не двоечники? Шта вы думаете, я ведь мог вам устроить…
- Потому что за большое количество двоечников вас бы уволили, - сказал Картинкин.
- Ну-у, три нелюбимых ученика - совсем немного. Но за двойки вас бы исключили! Мы не обычки, оставляющие детей на второй год, считаем, что балбесы и волшебство - это обезьяна с палочкой-убицей!
При этих словах Дима вздрогнул - вспомнил отца с такой палочкой на рынке и мальчишку, потерявшего родителя в Костроме.
- Я вас просто хочу помучить. Ясно?
- Ясно! Жаль, директор не слышит.
- Ну вот, Картинкин, такскать, заработали прямо с порога два балла. Садитесь!
- Жалкий человек! - потом шепнул Михаил Диме. - Его учителя не любят, директор давит, вот и отыгрывается на младших по возрасту и статусу. Противно.


Ложь волшебников

Профессор Триптих в этот год был зол, как никогда.
- Вчера, - начал он как-то лекцию в середине сентября, - вышло постановление паритетного правительства. Скоро на мои лекции будет ходить инспектор, и проверять, не веду ли я какой-либо агитации за или против той или иной стороны.
- Обидно! - вслух высказался Иван Орехов, с «Вертихвоста».
- За державу обидно! - вторил ему Триптих. - И ведь это те, которых с малых лет учили… Так. Кто из сидящих здесь посещал в раннем детстве «детский понедельник»? Так, вижу… Чему вас там учили, помните? «Обычные» люди не созданы понять мир!» В каждом учреждении эта надпись была выбита в комнатах для занятий. А что мы имеем сейчас, куда нас ведут «новаторы»? На связь с обычками! Как можно, ведь в них нет части Великой Колдовской Силы, правящей миром! Они не способны подняться в небо, опуститься на глубину, говорить друг с другом, когда находятся на расстоянии…
- Враньё! - неожиданно сам для себя сказал Дима. Триптих не услышал, но одногруппники обернулись.
- Ну, и как они могут общаться на расстоянии, если не владеют колдовством? - спросил Диму Вова Чеканков, «спортсмен» группы.
И наш герой понял, что попал впросак. Не может же он начать рассказывать про телефоны, самолёты, подводные лодки, ведь тогда все узнают его историю! И как будут относиться? Триптих знает, и всегда косо смотрит, на контрольных и экзаменах усиленно спрашивает недостатки «обычного» мира и достоинства волшебного.
«Словно перевоспитать хочет… Фигвам! Вижу, какими методами внушается никчёмность неколдунов. А ведь кое в чём они превосходят волшебников!
Интересно, есть ли у волшебников лифт? А то ходить по этим «модным» лестницам-самонаправлестницам …
А вот ещё… Они смеются над «Гарри Поттером», но ведь у книжных волшебников гораздо больше было открытий, полезных заклинаний!»
А ещё… Триптих любил приводить в пример государство Антимир как исключительно «волшебное», а вот отец Диме в каникулы рассказывал, что колдовство теперь применяется там только в «бытовых» целях.
«Может, это и спросить?»
- Но надеюсь, мне никто не запретит свозить часть учащихся в Антимир? - спросил вдруг Триптих, словно прочитав Димины мысли. Тот даже испугался.
- Антимир - символ волшебной победы, - продолжал учитель. - Да, сейчас переживает не лучшее время, так как правительница Тшани Вторая в девятнадцатом веке запретила там изучать волшебство! Она, «обычек», тайно пробралась к власти! Однако оппозиционные силы не дремлют. Я вот надеюсь на их молодёжь, которая принялась-таки опровергать там Тшаню. И на вас надеюсь, на вашу твёрдую убеждённость в непоколебимость Волшебной Силы! И на взрослых надеюсь, чтобы в мае они выбрали консерваторов!
- Можно вопрос?
- От тебя нельзя, Картинкин!
- Но почему же нельзя? - и Михаил без разрешения продолжил. - Революцию устроили сторонники объединения с «обычными». Но ведь много других партий появилось! Некоторые предлагают выборы, но не советуют идти в «обычный мир»…
- Ты невнимательно слушал мои лекции, ты несознательный ученик… Какие выборы? КАКИЕ, к чёрту, выборы??? Какая ересь… Некоторые волшебники хуже обычков, что с них взять? Только Избранный САМ способен пробиться.
- Оттеснив других?
- Если он стал министром, то ему прощается всё. Ибо он избранный. Остальных можно и судить.
«Ну и ну, - подумал Дима. - Всегда мечтал попасть из цивилизации в средневековье».
«А ещё они детей убивают!» - промчалась внезапно мысль.

Училище гудело. В спальнях, в столовых, в туалетах - выборы, выборы, выборы… И хоть до них ещё целых восемь месяцев и всё круто может поменяться, смены власти ждали все. Нынешнее паритетное правительство не могло сделать ни шагу - один член кабинета постоянно накладывал вето на решения другого. И наоборот. Кроме двух крупных движений - консервативной «Высшая Сила», чьи идеи пропагандировал Триптих, и «Демократия и волшебство» - за выборы в мире волшебников, появились и другие. «Мир для всех», предлагавший объединиться с обычным миром, «Захват» - за захват всех «обычных» людей, которые «непонятно почему до сих пор не платят дань Высшим созданиям - колдунам». «Путём Антимира» - партия сторонников этого государства, расколовшаяся на радикально противоположные течения: «бытовиков», предлагавших научно-технический прогресс, а волшебство - только для быта, и «освобожденцев», пропагандирующих почти то же, что и «Захват», только в более мягкой форме. Были и другие, более мелкие течения.
Учащихся угомонить от «предвыборной горячки» не могли и не пытались - учителя сами перессорились на почве выборов. Директор был «против всех», но понимал людей из «Мира для всех». Считал, что объединение не продумано и может вызвать побочные действия. Триптих бегал и кричал, что когда победит «Высшая Сила», он на всех нажалуется. Куратор Авглазовца был за «освобожденцев», а замкуратора Кутаисов – за мелкое «Полицейское Движение за порядок». Матросов - за «Мир для всех». Битюгов не скрывал, что если победит «Демократия и волшебство», то он будет пробиваться в правительство. Васильева Лидия Сергеевна, куратор «Ганцемгерца» была за временное паритетное правительство. «При нём войны не будет», - считала она.
Если посмотреть, какие предпочтения были у людей той или иной специальности, хоть, дети и не имели права голосовать…
Большинство «вертихвостов» было за «Высшую силу», но многие, вроде крикуна Самаринцева или «вечного враждующего» Савицкого, - за «Захват».
А вот среди учеников «Брейнтрейна» было крайне мало сторонников «Силы» и тем более «Захвата». Они были либо за «бытовиков», либо за «Мир для всех», либо за «Демократию и волшебство».
Спич - за «Демократию и волшебство».
«Прочномир» - за все «боевые» партии, даже совершенно противоположные - от «Захвата» до «мира». Картинкин - за «Демократию и волшебство», Каховский свои пристрастия скрывал.
Что до нашего героя, то… За кого ещё мог быть человек, знающий правду об «обычном» мире? «Мир для всех».
- Как же я ненавижу «вертихвостов»! - заявлял Картинкин. - В частности, за их а-а-агромную способность к сговору. Уже первокурснички мне орут в спину «дерьмокрад».


Хуже учеников

Но политика политикой, а личная жизнь важнее. А её отсутствие - тем более.
Дима не был человеком, который заводит знакомства легко, по двадцать на день. И новые приятели в его жизни появлялись редко и случайно, и быстро исчезали. Сейчас же, в 14 лет, тяга к общению со сверстниками стала огромной, но вот с кем знакомиться?

Дима плохо разбирался в составах других групп. На виду часто оказывались люди, к которым и подойти было противно - Самаринцев, Савицкий… А как и от кого узнать о других? Картинкин, наверно, не знает никого, кроме друзей-«грифов» и врагов-«слизней». Может, Александров? Но тоже вряд ли… И ещё - при знакомстве как представляться? Дима вспоминал первое сентября, как он сказал отцу, что незнакомым представится как Родин.
И называл несколько раз! Когда интересовались…
Но эти «любопытные» были преимущественно девочки параллельных групп, которые подходили с воркованиями:
- Ах, ка-акой мальчик! Симпатяжка, и совсем не прыщавый, не то, что мой бывший предмет воздыхания, Орехов Ванька! Как тя звать-то, а, милый?
Дима быстро представлялся Родиным и старался как можно быстрее закончить это неприятное общение с не страдающими умом девчонками.
«Симпатяжка? Серьёзно? Я???»

Потом проблемы в личной жизни отошли на второй план - учёба началась будь здоров!
Самыми сложными курсами всегда считали четвёртый и шестой - «предвыпускные». Выпускными были пятый - неполное волшебное образование, после которого уходили «не потянувшие» ученики, потенциальные домохозяйки, и седьмой - уровень для людей, чья жизнь будет связана с научным волшебством или волшебством на высшем уровне. На шестом и седьмом курсах из 33 групп оставались только 24, поэтому их обозначали не русскими буквами, а греческими.
И естественно, что учеников тянули во время учёбы на выпускных курсах. А вот ДО них…

Итак, у Димы в учёбе началась напряжённая пора. Появились проблемы.
Битюгов… Лохматый, перепачканный мелом (нужен был для метафизики), он в порванном только что халате вбегал в аудиторию, оглядывал всех и говорил:
- Ну что ж, я не позволю, чтобы вы шептались обо мне у меня за спиной.
- А мы не шепчемся, Вадим Алексеевич! - говорил ему Орехов, сладенько улыбаясь.
- Знаю, Вань, в тебе я уверен. А вот…
- Картинкин, Садовский и Синицына? - снова услужливо спрашивал Орехов.
- Да, ДА! Именно они!
Все уже знали, к кому Битюг придирается с особой рьяностью и несправедливостью.
- Меня-то за что? - удивлялся после урока Дима. - Из-за самого первого занятия?
- Странно всё это, - вторила Синицына.
А ненавистный метафизик на уроках говорил:
- Если кто из вас считает, шта Битюгов сволочь, то так мне и скажите! И мы сразимся один на один!
- Вы пойдёте против ученика? – тихо и удивлённо спросил как-то Каховский.
- Да, пойду! Раз он осмеливается меня оценивать, то должен быть мне равным, вот и проверим! Иначе пусть пятки лижет.

И вот, случилось как-то в октябре… Миша Картинкин был взбалмошный человек, сорвиголова, который осмеливался спорить с самыми суровыми учителями. Но такого даже от него никто не ожидал.
- Битюг - сволочь! - выкрикнул он из шалости на перемене. И так случилось, что метафизик зашёл в аудиторию через десять секунд после этого.
- Слышал он или нет, как думаешь? - спросил Дима у Лёни Шумахера, соседа по парте.
- Если слышал, Картине трындец, - просто сказал тот.
Битюгов был взбешён… Видимо, ему только что славную взбучку устроил директор, а теперь эта история… Подбородок Вадима Алексеевича дрожал, глаза яростно блестели, лохматые немытые волосы, казалось, сильнее встали дыбом.
- Ну… - только и смог пробормотать он, когда вошёл.
- Й-я! - спокойно ответил Картинкин и встал.
- Так… - Битюг глотнул. - Картинкин… Наша новая… Знаменитость! О тебе уже по всей школе байки гуляют. Про поло…
- Это ВАШИ ученики распустили слухи, Вадим Алексеевич! - членораздельно проговорил Картинкин. - Специальность «Вертихвост».
- Ты признался… - сказал Битюг. - Сразимся на равных?
- Ну, если наши силы действительно РАВНЫ, то сразимся!
- Не надо!!! - зашикали на Михаила девочки, в особенности, Фрося Елякова. - Он - учитель, знает больше тебя, он тебя в порошок превратит одним заклинанием!!!
- Давай… Только без свидетелей, чтобы не доказали!
- Боитесь!
- Тебя?
- Нет… Того, что вас выпрут отсюда.
- И тебя тоже!!! - рявкнул озверевший педагог. - Ладно… После уроков… Закрытый туалет на втором этаже… Буду ждать. Начинаем урок.

- Что такое? - Дима был готов в ярости залезть на крышу, закричать громко, заплакать в голос, пойти побить Битюга. - Скоро кончается четверть, у меня по метафизике шесть двоек, две тройки и одна четвёрка! Битюг не исправит. За ЧТО он меня???
- А по астрологии как? - спросила Фрося Елякова.
- Не лучше…
- Синицына тоже переживает. Вчера весь вечер проплакала в спальне девочек. У учеников Битюга это обычное дело, но кому жаловаться? Не помогала ещё ни одна кляуза на него.
- Почему, узнать бы…
- Директор, говорят, прячет глаза… Что-то он то ли знает о Битюге, то ли не хочет, чтобы у того были проблемы.
- Да-а… Сейчас Картинкин ушёл на второй этаж…
- Драться с Битюгом?
- Наверно…
Ребята спустились тоже. Подошли к двери туалета, убедились, что вокруг никого нет, и начали подслушивать.
- Готовы, Вадим Алексеевич? – смеясь, спросил Картинкин.
- Ага, - нагло ответил тот. - Начнём.
Посыпались заклинания. Кажется, Битюгу удалось причинить боль ученику.
- Ай, скотина! Гастра-ай!
- Ах… Щенок… Жаль, я палочку бамуковую не захватил.
«Убил бы? - подумал Дима. - Да, если бы вместо моего отца был Битюг тогда на рынке, он бы и мальчишку бедного прикончил, и меня заодно, как защитника…»
Точно бы прикончил!
- ЛОМА-А-АК!!!
- А-а-ай! - Битюг заорал не своим голосом.
- Проси пощады!
- Про…шу…
- Вот и всё! Отдышитесь и идите спать! Боль пройдёт через пять минут, - сказал Картинкин и вышел из туалета. Дверь чуть не ударила по лбу Фросе.
- Слышали?
- Ты… с ним справился? - Дима смотрел, широко раскрыв глаза.
- И ты бы справился, Сад, - засмеялся Картинкин. - Это же Битюг, а не просто взрослый дяденька. Запомни, Диман. И ты, Фрося, запомни. Все тираны, подобные ему, в жизни НИЧЕГО из себя не представляют, ни умом ни телом. Это, конечно, не значит, что все должны бить учителей…
- Но ты же дрался! - Фрося говорила не то с возмущением, не то с восхищением. - Как ты мог на педагога?
- Это он на меня, - сказал Михаил. - Если бы я не признался, он бы всё равно рано или поздно вызвал меня или Садовского…Скорее, меня. Вызвал бы в кабинет и сказал: «Вы под меня копаете - приходите в закрытый туалет».
- Да ну нет… Не сказал бы.
- СКАЗАЛ БЫ! Я слышал истории… Не одному прочномирцу следовал вызов. Но никто не приходил. А потом Битюг выживал из училища таких учеников. Многих – в ВВУ…
- Ну-ну.
- Вот-вот, - сказал Картинкин. - Кстати, Дим, а почему ты назвал себя Родиным, когда общался с бывшей воздыхательницей Орехова? В целях маскировки? Почему именно Родиным?
- Так…
Все пошли в разные стороны. Фрося - на собрание старост групп, Картинкин - в медпункт показывать травмы («Бежал - упал, тра-ля-ля»), Дима в спальню. На следующем этаже его догнал зельеделец Матросов.
- Садовский… Дим… Я всё знаю! Пройди ко мне в кабинет.
У Димы засосало под ложечкой. Матросов - был единственный учитель, который по-настоящему уважал его, мог его «открыть». А теперь… Наверно, будет обвинять в «пособничестве».
Но что делать, Дима пошёл.
Войдя в кабинет, Всеволод Константинович закрыл за собой дверь и сказал:
- Я вовсе не насчёт ситуации с Битюговым, будь он неладен. Собственно, мне тоже интересно, почему ты называешь себя Родиным. Почему Родиным?
- Так…
- «Так» я слышал. Нет, если секрет, можешь не говорить. Это твой отец сейчас живёт в Калуге и возглавляет региональное отделение «Мира для всех»?
- Да, он в Калуге… Но я не знал про то, что он в партии!
- Да, в партии. А Родин - это кто?
- Фамилия моей мамы в девичестве…
- Понятно. Ты для маскировки?
- Нет! - внезапно вырвалось у Димы. Хотя, он желал соврать.
- А почему?
Дима понял, что сказав «А», должен сообщить и «Б».
- Мы с ним немного поругались. У него вторая семья…
- Понятно. Он ушёл из семьи? Или тайный двоежёнец?
- Нет, моя мама умерла при родах… Меня… А отец… Ему нужна семья, я его понимаю. Но он прячет меня от неё. Мне так кажется. И мне не рассказывал о них. Только про то, кто там живёт… - Дима говорил сбивчиво.
- Понимаю… Я даже не знаю, что посоветовать. Кстати, я тоже думал о смене фамилии, когда мой отец ушёл из семьи к женщине-коллеге по работе.
- При живой матери?
- Да, он бросил мою мать! - ответил Матросов. - И я, и она хотели взять её девичью фамилию, но не стали. Потому что не хотели быть Зелепукиными. Неблагозвучно. И я остался Матросовым.
- Понятно… - ответил Дима.
- Хотя, для зельедельца фамилия Зелепукин подходит своим началом. Кстати, хочешь, кое-какое зелье покажу? Ты ж успеваешь по моему предмету, причём, неплохо…


Засада

- Ну всё, Картина, кранты тебе! - сказал мимоходом Орехов на следующий день.
Картинкин удивился.
- Послушай, - сказал он Диме, - этот же не видел ничего! А Битюг вряд ли будет рассказывать об этом ученикам, не хочет же он падения своего авторитета.
- Не хочет, - согласился Дима, - наоборот, пытается выглядеть «серьёзным дяденькой»…

Орехов подошёл к Михаилу и на перемене.
- Короче, приходи в туалет закрытый на втором этаже после уроков. Поговорим.
- Кто с кем? - спросил Картинкин, складывая руки на груди.
- Я с тобой поговорю, Картина. Придёшь?
- Ну, естественно. Я же не такой трус, как ты… Только Бобса с собой не бери, а то двое на одного нечестно.
- Ладно… - сладко сказал Орехов. - БОБСА не возьму.
- Только, кто тебя пустит туда? Там же ремонт, всегда на замке.
- Кто надо! Битюгов…

- Так, - сказал Картинкин Диме за несколько минут до запланированной встречи. - Будь свидетелем. Подслушай, как и в прошлый раз.
- Хорошо…

Картинкин подошёл в двери и подёргал. Она была открыта. Тогда он вошёл. Дима тут же прижался к двери ухом.
Кажется, за спиной Картинкина тоже кто-то стоял. Потом раздался голос Михаила.
- Ну, и как это называется? Я же говорил, что много на одного нельзя.
- Ты говорил, ДВОЕ на одного, Картина, - заржал Орехов, - а ещё сказал, что так нечестно, а не нельзя. А кто тебе обещал, что всё будет честно, а? И я ведь выполнил твоё пожелание - Бобса не взял.
- Сволочь…
- И потом, ты же просто ПОГОВОРИТЬ пришёл? А будет ли драка - решать не тебе. Посмотрим, насколько ты силён, чтобы справиться с первокурсниками.
Раздался вредный детский смех, и Дима понял, что за дверью куча первокурсников-«слизней», уважающих Орехова.
- Смотри, Картина, детишки тебя побьют! - продолжал Орехов.
- Я настолько силён, чтобы завалить вашего куратора, - сказал Картинкин. - Он с вами уже и поделился, верно?
- Фигня, - скептически ответил Орехов.
- Не фигня! Видишь след от заклинания на стене?
- Он нам рассказал, как ты вчера его пытался скинуть с лестницы, и у тебя нифига не вышло. Поэтому, мы и пригласили тебя сюда.
- Он лжец, ваш Битюг, - ответил Картинкин, уже не так спокойно. - Что, Орех, прячешься за малышей?
- Эт’ кто тут малыши? - грозно сказал кто-то тонким голосом. - Повтори, Картина!
- Друг за другом прячетесь… Покажись ты мне один…
- Ты уж определись, кто за кем прячется! - раздался голос Дэма Дорогушина возле двери.
- Все! - ответил Миша. - Ты - за Чеканковым, он ведь на «Авглазовце». А где, кстати, остальные двое из вашей компашки?
«Эти-то что тут делают?» - подумал Дима. Дорогушин как будто прочитал его мысли.
- Да нет, мы просто с Вованом решили посмотреть, как проучат главного дурака группы.
- Короче… - сказал Орехов. - Все слышали? Тогда…
Разжался хлопок, как будто кого-то хлестнули по щеке.
- Ах, так! - вскрикнул Михаил. - ЛОМАК!
- С-с-с… - Орехов выругался. - Эт’ ты зря!
- Все на одного? - закричал Картинкин.
- Ща вздуем! - сказал один из младшекурсников.
- Только один на один!
- Этого тебе мы обещать не можем… - заявил Орехов.
И начался бой! Массовые выкрики «Ах ты, сволочь!», вопли, мычание… Перешли к заклинаниям!
«Господи, они его убьют, - подумал Дима. - Может, кого позвать из учите…»
- Ди-и-има! Садовский!
- Что? - Дима обернулся. Перед ним стоял Битюгов.
- Здравствуй! Что та интересного за дверью? Можно посмотреть?
Битюг отодвинул Диму и прошёл внутрь.
- А вот и Карти-инкин!
- Заранее спектакль подготовили, Вадим Алексеевич, чтобы все на одного, да?
- Молчи!!! - Битюг рявкнул.
- А помните, как я вас вчера…
- Ты меня чуть с лестницы не скинул, Миша! - ласково сказал Битюг. - Да?
- Это неделю назад было! Да и то, я не специально. Самаринцева догонял.
- Ах, несчастный, побили тебя тут, да? - Битюг ехидно засмеялся. - Быстро к директору. Немо!
Вокруг засмеялись. Метафизик и Картинкин вышли.
- Немо! - сказал Битюгов, указав пальцем на Диму. - И тоже к директору.
«Что значит это слово, «немо»? - подумал Дима. - Заклинание? Но я пока не чувствую изменения».
- Вот! - Битюг швырнул учеников в кабинет Хоттабова. - Эти двое на уроках мне мешают. Вот этот, Картинкин, меня, учителя, хотел даже с лестницы уронить!! Дормидонт Николаевич, примите меры!
- Хм… - Директор нахмурился. - Ну, а что сделал этот юноша?
- Садовский? Кажется, исподтишка рулит Картинкиным, говорит, что ещё такое выкинуть.
«Но это неправда, выслушайте нас!» - хотел сказать Дима, но не смог. Посмотрел на Михаила - тот тоже был в недоумении и молчал. А ведь в таких ситуациях он начинает защищаться немедленно!
«Кажется, на нас наложили заклятие…»
- Я буду иметь в виду, - пообещал директор. - Картинкин с «Прочномира»? Да, там бывают такие… Хотя, многими выпускниками гордимся. Садовский? «Ганцемгерц»? Странно… Я помню, как он проходил испытание. Только Иван Семёнович на него жалуется, но мы же знаем нашего историка-консерватора…
- Сегодня Картинкин в туалете дрался с Ореховым, а Садовский подслушивал, - сказал Битюгов.
- Понятно, - ответил ему директор и крикнул секретарше. - Пелагея, принеси характеристики 4 «К» группы! А вы, молодые люди, выйдите.
Битюгов вдогонку что-то два раза шепнул.
- Ну как? - спросил Михаил Диму. - Ты видел?
- Ага… Он нас лишил дара речи?
Картинкин кивнул. Дима увидел на его глазах слёзы.
- Сволочь… Не успел я раньше директору нажаловаться, думал, он не прислушается, - буркнул он.
- Да нет, - возразил Дима. - Директор, кажется, добрый и умный человек… Вопрос в том, насколько он доверяет Битюгову. А на меня нет ничего плохого в характеристике, я думаю.
- А на меня… - сказал Картинкин и закрыл глаза рукой. И заплакал от злости. Видно было, что встреться ему сейчас Орехов, порвал бы на части.
Такой был характер - и переживал Михаил, как холерик.
«Орех добился своего. Чужими руками!» - неприятно подумал Дима.

Беглец

Когда наш герой лёг спать, его начали посещать далеко не самые радужные мысли. Дима со страхом, можно даже сказать, с паническим страхом ожидал, что будет дальше! Ему представлялось своё будущее в этой школе, и ничего хорошего оно не сулило.
«Директор, конечно же, поверит Битюгову. Накажет и меня и Михаила!»
Появится запись в характеристике о поступке. Пятно на дальнейшую жизнь.
Тут же исключат из «Ганцемгерца». Какой же он «добрый и отзывчивый», если «санкционировал нападение на однокашников»? А ведь Дима был рад тому, что учится именно на этой специальности. «Для души и света». Какая теперь «доброта», все будут видеть в нём хулигана.
И куда его переведут? На «Прочномир» вряд ли - смелости не хватает. Значит, на «Вертихвост»?
- Да-а, тут ситуация у меня даже похуже, чем у Картинкина.
Отец совсем разочаруется… Он видел Диму только на каникулах, и то вечером, когда возвращался с работы (кроме тех двух недель на берегу), и вряд ли понимает, что за человек его сын. А после фразы «буду называться Родиным», наверно, смертельно обиделся, видеть не захочет.
- Жил бы я сейчас с Даулиными, учился бы в школе…
А тут радости уже ничего не предвещало.
- Тогда… Единственный выход - убежать рано утром!
К Даулиным! Придёт к ним Дима и скажет: «Хочу жить среди обычных людей», поменяет фамилию уже официально и будет жить… Эх, а так хотелось тогда попасть в сказку!
- Гарри Поттер! Гарри Поттер… - Дима достал книжку и погладил переплёт. - И «обычные» подростки хамят книгу, думая, что она детская, и тут к ней относятся не лучше. А ведь смысл её… Интересно, кто-нибудь сбегал от волшебников? А как это сделать?
Но медлить было нельзя – завтра начнётся уже разбирательство. Так, может, сказать всё ЗАВТРА? Когда Битюг не будет стоять над головой, произнося заклинание немоты.
Но кто теперь поверит? Если информация противоречивая, слушают больше того, кто сказал раньше. А тут ещё и учитель против ученика! Кто заступится?
Васильева если только… Но она мямля. Матросов? Да, вот кого захочется вспоминать часто, если удастся сбежать. Но он слишком молодой, работает пятый год только, его тоже слушать не будут.
- Значит… Побег? А я способов не знаю. По обстоятельствам надо. И ак-ку-рат-но! Чтобы не проколоться…

Иногда Диме казалось, что он сошёл с ума… Ну, как можно на ТАКОЕ решиться? Но терять нечего (как ему казалось), и…
Встал он в пять утра, тихо собрал вещи. «Интересно, как пробираться через Гошу у входа? А если он спит, то тем более проблема, говорят, там заклятие…»
Гоша не спал. Сидел у входа и орудовал палочкой, пытаясь заклинаниями починить вододел - волшебное устройство для орошения полей и садов.
«Как бы его… отвлечь, что ли?»
Тут Дима заметил, что по вестибюлю кто-то идёт.
«Заметили?»
Тогда Дима просто пошёл навстречу, в случае чего, можно сказать, что был у врача - коридор, ведущий в больничные отсеки, начинался рядом с входом в здание училища.
- Эй, парень! - услышал Дима шёпот. - Тоже в самоволочку с утра собираешься?
- А… А вы куда? - Оказалось, что Дима видел вдалеке двух учащихся курса с пятого.
- В магазин, яс’дело.
- А он работает в такое время?
- С шести. Говорят, они специально для нас так рано открываются - большая выручка от тех, кто из ПВУ к ним пробирается.
- Да… А как Гошу миновать?
- Схема стандартная, - ответил один. - Сначала отвлекали, когда уходили и возвращались, теперь научились ловить момент, когда он на секунду отойдёт. Он ведь уверен, что в такую рань никто не ходит по магазинам. Нас на уроки-то не поднимешь!
Дима улыбнулся.
- Идём! - сказал другой «самовольщик». - Он отошёл в свою комнату.
Дверь их пропустила - Гоша не включил отлавливатель прогульщиков. Ребята вышли на улицу.
- Ты тоже в магазин? - спросили Диму.
- Не… Мне туда…
- В городок? А, там девушка у тебя, да?
- Ну… Почти.
И Дима пошёл, по дороге думая, как можно добраться до отца, не имея ни монеты.
Главное, добраться до Костромы. А там притвориться обычным человеком и дойти до Даулиных.
Но одежда… Она отличается от обычной.
- Да ладно, сначала надо ДОБРАТЬСЯ до туда…

В городе его окрикнули.
- Мальчик! Ты что здесь делаешь?
- А что?
- Дети твоего возраста по училищам сейчас. Ты же волшебник!
- Да? Почему…
- А одежда на тебе!
- Мой брат волшебник, - соврал Дима. - Он в училище.
- Ну-ка, ну-ка, проверю…
- А вы кто?
- Я? Инспектор по делам несовершеннолетних волшебников, - ответила женщина. - Имя, фамилия?
- Дмитрий Родин! - на автомате сказал Дима.
- Родин? Проверим… Адрес!
- Я в Костроме живу, сюда приехал к родственникам. Адреса их не помню точного.
- А в Костроме?
- Шагова, 99, - наобум ответил Дима.
- Ну-ну…

«Вот дурак! - ругал себя Дима, направляясь к сундвокзалу городка. - Представился Родиным. В училище знают некоторые о том, что я так представляюсь. Матросов… Мужик хороший, но ведь я сбежал! Может попытаться и вернуть меня…»
Да, и хватились там уже, наверно. Но терять нечего!
Можно ли в сундуке «зайцем» проехать?
Или не обязательно в нём?
Дима проходил мимо железнодорожного вокзала, и тут его посетила мысль.
«Я же знаю заклинание, позволяющее обычному человеку забыть о встрече с волшебником!»
Один из поездов, Великий Новгород - Москва, стоял на перроне. Дима пошёл в вагон.
- Провожающий! - сказал он.
- Какой провожающий? - удивилась проводница. - Поезд здесь три минуты всего стоит.
Тогда Дима выставил ладони рук и произнёс два заклинания. Женщине захотелось зевать. Пока она это делала, Дима успел прошмыгнуть в вагон.
Когда же проводница завершила свой протяжный и громкий зевок, она и не помнила уже про этого мальчика.
«Так, - подумал Дима, - теперь ещё проверка билетов…»
Но её мальчик пересидел в заднем тамбуре.

Ехать до Москвы было недолго - полтора часа. Оттуда до Костромы поезд вечером.
«А питаться? Ах, да…»
Дима об этом позаботился - взял себе сухой паёк, выдававшийся учащимся на вечер. Но его было не так много…
- Прописка? - В Москве на Ленинградском вокзале к мальчику подошёл милиционер.
- Приезжий.
- Документы?
Тогда Дима повторил с милиционером то же, что и с проводницей. Только страж порядка не стал зевать от заклинания- площадь хорошо просматривалась, и Дима бы не скрылся – человек в форме начал чихать.
«Безопасное заклинание приступа аллергии для защиты от «обычных» гопников. Время действия - одна минута».
- А-а-апчхи-и! А-а-ап…
- Будьте здоровы, старшина!

«И где тут ночевать «зайцу»? - думал Дима в вагоне поезда Москва - Хабаровск, следовавшего через Кострому. - В туалете просидеть? Заметят, что всё время «занято». Или у окна простоять НА ВИДУ под предлогом, что не спится?»
Ночь провести удалось в вагоне-ресторане - народу там было достаточно, и на мальчика в странной одежде внимания просто не обратили.

И… Вот он! Дом Даулиных. Пятиэтажная «хрущёвка» в Якиманихе, север Костромы. В подъезд…
- Вот он!
Дима оглянулся. На него несся Гоша, чуть поодаль стояла Ирина Валентиновна Гаврилова - наставник курса.
- Куда же он ещё мог поехать? - удовлетворённо сказала она.
- Разве что поставить «пятёрку» за хорошее применение заклинаний! - насмешливо отозвался кто-то, кажется, волшебный страж. - Иначе как он без денег досюда добрался?
- НЕ НА-А-АДО!!! Я не хочу к вам, в ваш мир, не-е-ет!!!
- Что он такое говорит??
- Только бы Трифонов не узнал…
- А что делать, мальчишка одиннадцать лет тут прожил…
Шум, суета, хотя всего три человека, казалось, догоняли Диму. Нет, вот ещё один страж.
- Мммх…

Жильё Матросова

- Да кому ты нужен ТАМ? Неучем будешь! - распекала Диму Ирина Валентиновна, когда они шли от сундвокзала к училищу.
- Беглец пойман! - сообщал Гоша всем любопытным.
Самому же Диме было ни до чего. Спать!
В поезде ночью мальчику негде было заснуть, и он занимался самогипнозом - на «Ганцемгерце» учили многому из положительного психологического воздействия. Часть энергии нашему герою сэкономить удалось, но всё равно - он не спал уже более суток, а нужен нормальный, полноценный сон.

Директор смотрел хмуро.
- Так… Скажи же мне, Дима, зачем тебе понадобилось убегать из училища, где ты провёл последние без малого полтора года? Что тут было не так?
Дима молчал.
- Или это из-за позавчерашней ситуации? - снова спросил директор. - Когда вас с Картинкиным поймал Вадим Алексеевич?
Дима еле кивнул.
- Всё… Было…
- Что? - поднял брови Хоттабов. - Ты испугался, что тебя накажут, отчислят со специальности, на которой нужно быть человеком с сердцем? Но я ведь просмотрел твою характеристику - пока ни единого пятнышка! А своим побегом ты поставил очень чёрную и жирную кляксу. Ну как же так?
Мальчик хотел рассказать, как всё было и с чего началось, но не мог говорить - слёзы душили его. Не хватало только при всех заплакать в свои четырнадцать…
- Лидия Сергеевна не согласна тебя выгонять со специальности, хотя ей советовал кое-кто. Картинкина наказали - его поведение слишком вызывающее. К тебе не собирались применять серьёзные санкции, хоть Вадим Алексеевич и подозревает тебя…
- Вадим Алексеевич врёт! - неожиданно для себя сказал Дима.
- Так… Можно поподробнее?
Дима хотел рассказать, но понял, что если скажет хоть слово, постыдно расплачется в кабинете директора. Тот тоже это заметил, и поэтому сказал:
- Позовите Картинкина из группы 4 «К»!
- Тут он, тут ошивается, хоть и гоняем его… - ворчливо сказала из-за дверей Ирина Валентиновна.
- Пусть войдёт уж. А Битюгов тоже тут?
- На уроке…
«Слава Богу», - подумал Дима.
- Ну-с, Михаил! - обратился директор к Картинкину. - Ваш приятель обвинил учителя метафизики во лжи, есть, что добавить?
- Я могу говорить? - Картинкин огляделся. - А Дима сообщил, как всё было?
- Сообщи ты…
- Так вот. Орех и шайка его устроили мне засаду, чтобы наброситься все на одного. Потом Битюг появился…
- Миша! - воскликнул директор. - Вадим Алексеевич - твой учитель, поэтому называй его по имени и отчеству, как положено.
- Ну, раз он мой мучитель, то так уж и быть, - бегло говорил Картинкин, - ну так вот… Он применил к нам с Димой заклинания немоты, чтобы мы не могли при вас ему возразить, и привёл сюда, где нап… Наврал с три короба… Да, я чуть с ним не столкнулся на лестнице, но там не было злого умысла! А Садовский не подслушивал, когда я якобы напал на Ореха! Он засвидетельствовал ловушку - они все собрались, а потом туда пожаловал и Би.. Вадим Алексеевич. Кажется, знал заранее. И Садовский мной не вертит - пусть кто-нить попробует только эт’ сделать!..
Картинкин остановился и перевёл дыхание после быстрого непрерывного сообщения.
- Вы этому верите? - спросила из дверей наставница курса. - Мне сомнительно. Чтобы учитель…
- Ах, Ирина Валентиновна, вы что, Битюгова не знаете? У него на учеников детские обиды, и методы решения такие же…
- Дормидонт Николаевич, но ученики слушают…
- Угу, - отозвался директор. - Ребят, можете идти.

- Ну, как дела? - тихо спросил Картинкин, а Диме было не до чего. Спать!
- Так, голубок-обычколюб! - раздался голос Триптиха над Диминой головой. - Значит, не уразумел за три года преимущество волшебников над этими? А я что на лекциях говорил тебе? Пройдём в кабинет!
…
- И чтобы к завтрашнему дню прочитал двадцать глав! И следующие дни по сорок! - говорил Триптих, протягивая Диме три тома по «Научному обычноведению». - Там всё написано.
«Там написана такая же неправда, как ваши лекции…» - думал Дима. Ему было уже не до чего. Лечь… Но тут Дима подумал, ЧТО будет, когда он войдёт в спальню! Подступят с расспросами, насмешки Орехова и Филиппова… Только четыре часа дня! Триптих столько мариновал мальчика в своём кабинете, что-то рассказывая, крича, ругая, показывая заклятия против «обычных» и постоянно приговаривая: «Ну, почему директор приказал уничтожить все розги и больше никогда ими не пользоваться? Вот, в других ПВУ… Я бы уволился, да не могу», - три урока прошло за это время, и обед.
Дима вышел. «И куда идти? Лечь на кровать в спальне мальчиков группы и нико… го не слушать…»
- Садовский!
Дима чуть не закричал от отчаяния. Кто там ещё?
- Садовский! - голос наставницы группы прозвучал даже опасливо. - Ты понял, что натворил? Уйти к обычным людям, ну надо же! Кто тебя теперь на хорошую работу возьмёт, будешь, как Гоша, на охране… Или в колдовскую армию на авангард! Или уборщиком… Или…
- Гоша не доучился? - безразлично спросил мальчик, вспомнив Хагрида из книги про Гарри Поттера.
- Доучился. И ты доучишься! Но потом…
- Уважаемая Ирина Валентиновна, и скольким же людям наши педагоги сломали жизнь всего за одну ошибку, допущенную в подростковом возрасте? - Всеволод Константинович Матросов подошёл незаметно и обратился к наставнице.
- Но Всево…
- Данные! - сказал Матросов. - А ребёнок чуть не валится с ног. Дима, я тебя доведу до спальни, пошли. Ирина Валентиновна, завтра его пугать будете, завтра! Не сейчас.

И они пошли. Когда Ирина Валентиновна осталась за углом, Матросов заговорил:
- Своей наставницы ты не бойся… Она сама сейчас в запале, когда успокоится, будет нормальным человеком. Её страшно перепугало то, что случилось…
Дима еле заметно кивнул.
- Устал? - заботливо спросил Матросов. - Даже не знаю, дадут ли тебе заснуть в спальне… Класс у вас шумный. Пошли, кое-куда проведу.
Лестница-самонаправлестница повернула в ту сторону, о которой Дима никогда и не догадывался. Обычно она вела или в спальни курса или на астрономическую башню для уроков астрологии… Теперь же она удлинилась метров на семь и повернулась куда-то направо.
- Пойдём! - сказал Матросов.
Поднявшись по лестнице, Дима огляделся. Увидел длинный проход, от которого отходили многочисленные коридоры. Матросов провёл мальчика к одному из них. Над его началом светилась надпись: «Коридор зельедельцев».
- Идём!
Слева и справа были двери. Не так часто встречались, как в коридорах учебной части, должно быть, за ними находились большие комнаты, по крайней мере, так подумал наш герой.
Но он ошибся, когда Матросов открыл одну из дверей с помощью пароль-заклинания - за ней оказалась КВАРТИРА!
- Это моя «обитель», - пояснил зельеделец.
- На этом этаже… Живут учителя? - удивлённо спросил Дима.
- Учителя и их семьи, - пояснил Матросов. - Живут в таких квартирах по три-пять человек, кто как. Я живу один.
- А квартира большая…
- Да… Всем одинаковые делают. У меня жены пока нет… Да ты проходи, не стесняйся! Есть хочешь, наверно?
- Есть… И спать… - устало сказал Дима.
- Понимаю, натерпелся… Усаживайся пока в это кресло.
Сам Матросов подошёл к доске, похожей на те, что висели в классах, и нанёс на неё список блюд.
- Заказ делаю на полдник, - пояснил он. - Тебе же надо поесть как следует.
Потом сел в кресло, стоящее рядом с Диминым.
- Жены нет, - продолжил учитель начатый им разговор, - и взяться неоткуда. Сам понимаешь, всё время тут. Хотя, есть хорошие учительницы одинокие, но всё не то пока. Ладно… Ты-то как? Правда, уйти решил из-за того случая с Битюговым? А что он сделал?
Дима сбивчиво поведал ту историю. Пока он говорил, от усталости обида вновь всколыхнулась, в горле образовался ком.
- Вот он какой… - сказал Матросов, прослушав историю. - Что ж, весьма похоже на Битюгова. Тридцать шесть лет, а всё ещё будто подросток, тайком курящий в туалете. А почему ты пошёл к «обычным» людям? У тебя есть родственники?
- Есть… - сдавленно ответил Дима. - Я у них жил, пока не нашёл отца.
- Ну-ка, ну-ка! - Матросов развернулся к мальчику. - А мать? Ах, да, ты говорил, что она умерла при родах…
- Да… При родах… Меня.
- Сочувствую тебе.
- И получается, будто я её убил, - хрипло выдавил Дима. - Так мой двоюродный брат сказал.
- Когда встретишь его, примени заклинание немоты, чтобы он заткнулся, пардон за выражение, - заявил Матросов. - Тяжело жилось? Как Гарри Поттеру?
- Да нет… Тётя и дядя меня любили, воспитывали… И сестра двоюродная, Людмила. А Кирилл этот завидовал…
- Ревновал, может быть? - предположил Матросов. - А… Они «обычные», получается?
- Да… И о волшебстве я узнал за месяц до школы.
- М, вот как…
- Так обрадовался! - горько сказал Дима. - А теперь…
Мальчик замолчал, часто заморгал. На его щеке Матросов заметил каплю и мокрую дорожку от глаз.
- Да всё будет нормально! - воскликнул зельеделец. - Есть у нас в школе хорошие люди. Директор… Он, конечно, сердит на тебя, но он поймёт. Дормидонт Николаевич в курсе истории с Битюговым?
Дима кивнул.
- Всё будет хорошо! Только Битюгова не накажут - нельзя.
У Димы не хватило сил спросить «почему».
- Но тебе помогут! - убеждённо сказал Матросов. - По крайней мере, на меня ты можешь рассчитывать. Лидии Сергеевны тоже не избегай - она человек с сердцем, недаром ваш куратор… Ну, что ты? Устал? Сейчас… - Матросов заметил, как Дима уткнулся в колени и часто задышал.
- Плачешь… Устал… Ничего, успокойся, сейчас поедим, и я тебя спать уложу тут. Есть диван, он не используется - живу-то я один. Помыться с дороги не надо? Поезд, пыль…
- Вы знаете про «обычные» виды транспорта? - шёпотом, всё ещё плача, спросил Дима.
- В курсе! - ответил Матросов. - Не стоит от них отгораживаться, от «обычных» людей… Трифонов меня убьёт, если услышит, но они во многом нас опережают. Еда готова, сейчас проявится на столе.
Потом Дима пошёл в ванну, после которой так расслабился, что глаза закрывались уже на ходу. Матросов успел приготовить мальчику место для сна.
- Ложись! А, ты уже почти спишь… Ничего, до завтрашнего утра отдыхай.
- Спасибо, - сказал Дима и заснул.

Боггарт

«И действительно, всё получилось только хуже», - думал Дима. Не было бы этого побега - не было бы и предвзятого отношения к нему со стороны некоторых учителей и учеников. Вон, Дорогушин, парень ехидный и любитель «подколов», пообещал, что «Садовский займёт почётное место Картинкина», то есть, будет «доставаемым» человеком, говоря на школьном сленге.
Но с другой стороны, Дима больше жалел о том, что сразу пошёл к дому Даулиных в Костроме.
«Надо было дня три переждать. И они начали бы искать меня в другом месте. А потом я бы пришёл к Даулиным, они бы меня защитили, когда пришли волшебники… И отца попросить как нынешнего опекуна, чтобы я жил среди «обычных»… Хотя, он, может, этого и не хочет. Да нет, наверно, хочет, раз у него новая семья…»
Так что, Дима больше всего сожалел о том, что побег не удался.

Нельзя сказать, чтобы от нашего героя отвернулись все одноклассники. Ну, от вертихвостов невозможно было ожидать чего-то хорошего, но Картинкин сказал, что «ты, Сад, придурок, конечно, но только так директор узнал правду о Битюге». Каховский подошёл со словами, что «никогда не надо убегать, надо отстаивать правду перед всеми, кто попадётся из начальства, только не переборщить с эмоциями».
- Псих! - так отреагировал Лёня Шумахер.
- Эт’ ты зря! - сказал Лёха Александров.
Но больше всех Диму удивил Сеня Сергеев. На перемене он подошёл и спросил:
- Ну, как всё было?
Диме показалось, что тот хочет послушать, чтобы посмеяться, и он ответил с ехидством:
- Всё было просто здорово!
- А серьёзно? Ты ехал в обычковском транспорте? Расскажи о нём…
- Зачем? - удивился Дима.
- Интересно…
- Да ничего интересного… - отмахнулся Дима. - И вообще, отстань от меня. Видел я, что люди из твоей компании вытворяют!
- Ты о чём? - Сеня и вправду не понял.
- Ну, вы вместе с Ореховым Картинкина травили. И в туалете подкараулили в тот раз. Дорогушин и Чеканков дверь держали, чтобы не убежал.
- А, вот ты про что… Ну да, они мне рассказывали, что ходили что-то с Картинкиным делать, но в подробности не вдавались.
- Да ладно-ка! - не поверил Дима. - Все вы четверо одинаковые. Вас и не отличишь, когда вы вместе.
- Ну, мы похожи, да, - сказал Сергеев. - Но я в делах Ореха не участвую. Не люблю издеваться ни над кем.
- А эти издеваются.
- Да они перед Орехом выпендриваются просто! Я не особо отношусь к таким людям, как он, а мои друганы его уважают.
- Скажи им, чтобы не издевались… - буркнул Дима.
- А как?
- Что «как»… Ты же имеешь влияние на них.
- Как сказать? Они не поймут. Мы всегда вместе одинаково думаем. Юран Полтавин один раз попросил, чтобы оставили Картинкина в покое, и всё.
- И ты боишься своим друзьям высказать мнение?
- Зачем высказывать? - произнёс Сеня. - Мы всегда были друг за друга, что бы ни случилось. С первого курса вместе. Хоть на разных специальностях учимся.
«Они вообще разные люди, если честно… - подумал Дима тогда. - Полугопник Дорогушин, «подкалывающий» порой и друзей за то, что учатся, почти отличник Полтавин, чрезмерно общительный, но непонятно какой Сеня Сергеев. О Чеканкове вообще мало знаю… Но как так получается, что все вместе они образуют единое целое?»

А потом Дима услышал, как эта «великолепная четвёрка» вместе с Ореховым и Филипповым обсуждает… его!
- Во! Представьте, как он ехал в обычковском транспорте! - смеялся Орехов. - Птртртр…
Дорогушин и Филиппов участливо заржали. Улыбнулись и остальные.
- Трюх-трюх! - поддакнул Сергеев.
- Утрясло бедного. - Это Полтавин.
- А потом он приходит к этим домам, а там Гаврилова! - оглядев всех, говорил Дорогушин. - А у него глаза… А-а-а!
- Садовский падает в обморок…
- Очнулся - больничный отсек ПВУ.
- Нет! Кабинет директора.
- Не-е-ет! - вкрадчиво сказал Сергеев. - Триптиха!
- Прекратите, а? - к компании подошёл Гена Каховский.

Дима на следующий день сам сказал Сергееву:
- Что ж, теперь понятно, зачем ты спрашивал меня про «обычных». Поржать с компанией?
- Что? А, ты слышал… Не, мы просто так, шутя, по-дружески.
- Ага! - подхватил Дима. - «По-дружески» в компании людей, которые меня не переваривают!
- А чё… Они смеялись, а я что, в стороне должен был стоять и тупо лыбиться? Мы всегда так смеёмся, хотя сами можем понимать, что это не смешно. Потом с Юраном Полтавиным разговариваем - он, оказывается, думает по-другому.
- И тоже лицемерит? - насмешливо спросил Дима. Ему было всё равно, что подумает эта компания.
- Ну, ты чё? Обиделся? Я думаю, что надо подстраиваться к человеку, с которым общаешься. Одним одно интересно - говорить об этом. Другим другое - с ними о первом лучше не надо.
- При одних поддерживать консерваторов, при других - «интеграторов»… Либералов или «патриархалов», как Гоша сказал.
- Ты о политике, что ли? Я ей не интересуюсь, - сказал Сеня. - И Дэм Дорогушин тоже. Он вообще всё заумное не любит…
- Я заметил, - сказал Дима. - Только для него «заумное» - это всё, что умнее вешания картины на стену или общения с Ореховым.
- Вешания Картины! – засмеялся Сергеев. - А вот Чеканков и Полтавин следят за политикой. Спорят на тему будущих выборов. Но когда мы вчетвером, нам политика неинтересна.
- Подстраиваетесь… А когда же ты НАСТОЯЩИЙ?
- Ты о чём? - не понял Сергеев.
- Когда ты, Сеня, тот, какой есть ТЫ САМ? КТО ты? Ты подстраиваешься под всех, но никто тебя не видит по правде! Раз уж мы начали обсуждать такие темы ни с того ни с сего… Открой своё истинное лицо! Боггарт…
- Кто?
- А, не читал рекомендованную Триптихом «антиобычную» литературу?

Боггарт в волшебном мире «Гарри Поттера» превращался перед человеком в то, что человек боялся больше всего. Но никто никогда не видел боггартов в первозданном виде, какие они, когда вокруг нет людей.
А в настоящем мире боггартами являлись люди.
«Арсений - наоборот, превращает слова в то, что от него хотят услышать. И я так и не понял, как он относится к Орехову. Наверняка он «подстраивался», когда ругал его при мне».


Конец года

Приближался Новый Год. Конец полугодия.
Выставлялись оценки за вторую четверть. Их в волшебном мире «вживляли» в человека магическим способом, и учителя, а потом и директора предприятий, с помощью прибора «правдоуча» могли узнать, как человек учится (учился) в школе по тому или иному предмету. Статистика сохранялась с первого класса.
Дима в этот раз волновался больше всего. Вряд ли учителя простят ему тот побег!
«Так, - думал он, - за что не волнуюсь, так это за зельеделие и большинство дисциплин по заклинаниям. В первом случае у меня никогда не было проблем, и Матросов отнёсся с пониманием, если не сказать больше… Учителя же заклинаний учеников плохо знают - это не основная их работа».
Дело в том, что между всеми ПВУ и Волшебным Университетом была проведена «сверхсундуковка» или «мобильная сундуковая связь». Каждый профессор Университета имел коробку, в которую мог залезть и перенестись в любой сундук или такую же коробку, а они стояли по углам в каждой аудитории. Достоинство было в том, что коробку можно было носить с собой, её можно было сложить таким образом, что она свободно помещалась в кармане халатов, волшебных панталонов и другой, даже обычной, одежды. Только стоил «мобилсунд» слишком дорого, его могли иметь лишь профессора (для работы) и сверхволшебники (от избытка финансов).
И многие преподаватели заклинаний (хоть и не все) приглашались из Университета, так было и в Диминой группе.
«По предметам специализации также проблем нет. Так, дальше… Самое больное - это, конечно, метафизика, астрономия и история волшебного мира. Ну, тройку так или иначе он мне вкатит, двойки быть не должно. А вот история… Триптих мне тогда в наказание индивидуальное задание дал, делаю потихоньку. Учу всю эту ложную чушь».
Насчёт многих других предметов ничего было неясно. На уроке родного языка Ирина Валентиновна Гаврилова пыталась относиться к Диме как к обычному ученику, но когда тот выходил на перемену, она укоризненно качала головой. Два раза напоминала ему, что он должен себя оправдать за побег.
- Ладно бы просто побег, а то к «обычным» людям! В апреле выборы, и если придут консерваторы, тебя выкинут отсюда, а твой отец со службы полетит!
- Выкинут! - подтвердил Дима. - И я пойду к «обычным».
- Найдут!
- Как?
- Ну… - Наставница нахмурилась. - Есть у них методы…
«По предмету Гоши тоже, вроде, нормально…»

Триптих оглядел зал.
- Кажется, - начал он, - сегодня инспектора тут нет? Слава Богу, а то надоело говорить вам сухую историческую информацию. Я вам другое хочу сказать… Недаром говорят, «золотая середина», да? Есть два опасных направле…
Дверь вдруг нежно произнесла: «Стучат! Откройте…»
- Что??! - выкрикнул Триптих и засуетился. - КТО на меня стучит??? Кому???
Потом понял и сказал:
-А, это в дверь стучат? Да-да!
Вошёл мальчик лет десяти-одиннадцати на вид.
- Что надо? - спросил его Триптих. - Кажется, вашему курсу я читал лекцию на прошлом уроке?
Мальчик что-то неслышно ответил. Триптих повернулся к курсу.
- Посмотрите, ни у кого записей на столе не лежит? Мальчик лекцию потерял, а историю знать надо!
- Лежи-и-ит, у меня! - заорала Светка Закорючко из Диминой группы. - Возьми, Илья!
Мальчик робко прошёл к парте Светки, взял записи и пошёл к выходу.
- Время только отнимает! - прорычал Триптих. - Зал сейчас расширен до тысячи мест, и пока он пройдёт к выходу, уж лекция кончится!
- А вы продолжайте! - крикнула Курнина Лена.
Но Триптих дождался, когда мальчик помещение покинут.
- «Продолжа-айте! А вы уверены, что это не инспекторский наёмник?

- А теперь продолжим! - сказал Триптих после пятиминутного ворчания. - Два направления есть, и нас сейчас ставят перед выбором. Нас - это не вас, детей… Одни говорят, что волшебники должны быть волшебниками и по обоим родителям. Чтобы без примесей обычков. Но это не так! Только Великая Волшебная Сила указывает на человека и одаривает его способностями колдовать! И кровь тут не причём.
- А генетика? - спросил с места Ваня Грушин, отличник из группы «Г».
- Эх, ты, а ещё умный ученик… Генетику, дети, обычки изобрели. Некоторые знают про нас, так как их сёстры, например, волшебницы. Вот и высосали из пальца. А что, возможно, что волшебник родился и у двух обычков, КТО может опровергнуть? Статистика не ведётся!
- А на факультативе по анатомии говорили… - буркнул себе под нос Ваня.
- А второе направление… Если первое опасно для конкретных людей, рождённых у обычков, то второе опасно для всего волшебного мира! Это - либералы, которые хотят объединить нас с обычками!!! Обычколюбцы!!! К сожалению… - Триптих поправил свою шляпу, с которой он не расставался даже в помещении. Ребята говорили, якобы он и спал в ней. - К сожалению, в руководстве школы есть один человек, который слишком к «обычным» лоялен. Наверняка втайне мечтает об объединении. Всё решат выборы…
«А я только за объединение, - подумал Дима. - Думаю, если грамотно его произвести, всех проблем придётся избежать. Главная - «вертихвосты» и их ненависть к обычным людям».
- Садовский!
- Что? - Дима удивился - Триптих при всех обращался к нему.
- Останетесь ответить материал, который я вам задал.
Никто больше на Диму не оглянулся, и он понял, что Триптих заклинанием отключил слышимость по всему громадному залу, и обратился именно к нему.
Потом наш герой пошёл «отбарабанивать враньё» и получать тройку с минусом за четверть.
- Не отмоешься от пятна, - приговаривал Триптих. - Даже розгами… Жалко, что их отменили.

«Родственные души».

Новый Год Дима встретил в училище - он и не мог ожидать ничего другого и с неприятным чувством думал о том, как будет проводить лето. Поругался с отцом, у того другая семья…
- Я даже согласен буду ТУТ остаться, - говорил он себе, - несмотря на то, что всей душой желаю вернуться к обычным людям…
Оценки были прогнозируемыми - метафизика, астрология и история, естественно, «три», зельеделие - «отлично».
- Кстати, с будущего учебного года начнётся курс алхимии! - предупредил всех Матросов, - и по последнему распоряжению правительства, эти курсы разделены, и оценки обоих предметов идут в аттестат о полном волшебном образовании. Кто после пятого курса уйдёт, кто после седьмого - баллы будут выставлены всем.
За оба курса? Ну и ладно! Пока с зельеделием всё хорошо.

А после каникул пришло чувство какой-то безысходности… Домой невозможно, в училище оставаться муторно - опять слушать ложь Триптиха, придирки Битюгова. А к «обычным» теперь нереально.
Раньше Дима при всех своих проблемах недолюбливал людей с депрессией, и считал, что на десяток подобных только один страдает по-настоящему. Остальные «играют» в это. А теперь у него появился шанс самому испытать, что же это такое. Причём, депрессию самую настоящую.
И вот, шёл Дима по школе в большую перемену и грустно думал о своих проблемах. Всякие мысли появлялись… Опять сбежать? Найдут. Если не «по горячим следам», то через волшебный розыск, видимо, по ауре. Ну, а к Даулиным сразу же придут. А больше-то деваться некуда!
К отцу потом, летом? А как мириться после того, как сказал такое… И это пятно на характеристике.
«Ну, у отца-то на морали пятнышко побольше будет…» - думал Дима, когда его глаза остановились на первокурснике, стоящем у окна. Тот опёрся локтями о подоконник, положил голову на руки, и часто моргая смотрел в окно. Глаза были мокрые.
Дима вспомнил его - это был тот самый учащийся, который незадолго до каникул пришёл за забытыми записями во время лекции Триптиха. И Светка Закорючко назвала его Ильёй.
«Откуда она его знает, интересно?»
А ещё, кажется, этот ученик посещает занятия по специальности «Ганцемгерц». Некоторые уроки там совместно у всех курсов… Он тоже оттуда? Или брейнтрейновец, посещающий факультатив? Люди этой специальности часто приходили на кафедру Ганцемгерц за какой-то психологической помощью, бывали и на занятиях.

Дима подошёл. Мальчик быстро посмотрел на него, потом ниже опустил голову и наклонился ближе к окну.
- Проблемы в жизни? - спросил Дима. Он подумал, что первокурсник может оказаться «родственной душой» по неприятностям - недаром оба одновременно переживают. Но тут же решил, что, наверно, мальчику просто грустно от того, что он из дома надолго уехал - такое бывает часто именно после зимних каникул – когда поступаешь только, всё ново, необычно, но стоит на недельку вернуться домой, как… Но мальчик ответил:
- Да, проблемы… В семье… А что?
- Родственная душа, значит, - сказал Дима. - У меня тоже там ситуация нехилая.
- С кем?
- С отцом…
- Родным? - спросил мальчик.
- Родным, каким же ещё…
- А у меня с отчимом, - ответил мальчик. - И мама переживает, ещё сильнее, чем я.
- А родного отца нет? Развелись родители, или умер?
- Умер…
- Понятно…
- Ну, а насчёт тебя? - Мальчик поднял голову. - Проблемы с отцом… А мама что думает?
- Нет её, умерла, - ответил Дима. - Когда я родился…
Мальчик помолчал, а потом сказал:
- Сожалею… А ты… На меня так внимание обратил.
- Ну, мне было несладко, - пояснил Дима, - вижу - и ты грустишь. Вот и подошёл.
- Понятно. А ты на «Ганцемгерце» учишься? Я тебя видел на занятиях…
- Я - да. А ты тоже?
- Ага, - ответил мальчик. - Хорошая специальность, хорошая кураторша.
- А я тебя ещё помню, как ты за записями приходил, когда Триптих нам лекцию читал, - сказал Дима. - И моя однокурсница тебя Ильёй назвала. Она тебя знает?
- Да нет… Наверно, имя на записи прочитала.
- Ах, да, в правом верхнем углу всегда подписываемся… Так, как тебя зовут?
- Илья Матвеев. А ты?
- Я? Дмитрий С… Родин! Дмитрий Родин!
- Буду знать, - пообещал Илья. - Ладно, мне пора… На урок обороны. У вас кто ведёт?
- Кутаисов.
- А у нас Доронин. Надо торопиться, а то выговор сделает за опоздание.
- Увидимся на занятиях, - сказал Дима, - на «Ганцемгерце». А то и раньше, на переменах.
- Хорошо!

Снова Дима встретил Илью в библиотеке, они опять разговорились. Многих тем коснулись, но, хоть и считали себя «родственными душами по несчастьям», ни тот ни другой не решились рассказать о главных своих проблемах - Илья не говорил, в чём провинился его отчим, Дима не назвал своей настоящей фамилии, сказал лишь, что «у отца есть другая семья», но в подробности не вдавался…
Но по крайней мере, шанс впасть в депрессию практически исчез - появился знакомый, собеседник. Не такой, как Картинкин, любивший рассказывать о своих «подвигах», и которого перестало интересовать почти всё, в чём ранее с Димой у них были соприкосновения, и смотрящий даже несколько свысока. Илья умел слушать - прежде всего. Пытался подчиниться рассудку в любом случае. И просил иногда совета.
А мог и помочь - один раз пустил Диму в спальню своей группы, когда за тем гнался Филиппов, которому Орех дал указание «прощупать на чистокровность».
- Чавой-то мы про Садовского мало знаем! - сказало «высокородие».
Илья имел свойство оборачиваться после слов «пока» - отойдёт на несколько шагов и повернёт голову. Становится виден его острый подбородок. Дима говорил «счастливо» и отправлялся по своим делам.
- Пока! – снова повторял Илья и уходил.


Отцы


В середине марта на лекцию по истории опять не пришёл проверяющий. Тогда Триптих обратился к курсу.
- Компания «Сила и Величие» объявила о том, что может проплатить экскурсию десяти ученикам в Антимир. Вы знаете про это государство, что там правили волшебники, потом вернулись обычки… Это наглядный пример! Во-первых, того, что волшебники могут править страной, как они делали это раньше, а во-вторых, это пример того, что от обычных людей надо жить отдельно, чтобы не вытеснили.
- Иван Семёнович, в чём тогда сила волшебников, если их вытесняют? - спросил Картинкин. Сам в душе он был горд, что родился колдуном, но надо же как-то насолить учителю, который ведёт средневеково-вертихвостскую агитацию, хоть и не касается «крови». - Теперь-то там кто правит?
- Я понял твой вопрос, - недовольно сказал Триптих. - Обычков больше. По всей Земле так.
- Но ведь, - опять возразил Картинкин, - многие волшебники сбежали туда… И устроили СВОЁ государство! Значит, тогда «обычные» люди не мешали? Они что, чаще рожают, что ли?
- Они чаще наглеют! - вскрикнул Триптих, поняв, что крыть особо нечем. - Вот, и внушили, что волшебство не может развиваться. Ясно? Ладно, вернёмся к экскурсии. Обычно таковые делаются для отличников, тут же нужны люди, не особо понимающие, что такое сия Великая Сила… Я уже догадываюсь, кого нужно взять с вашего курса. Сразу двоих.
- Кажется, он про нас с тобой! - сказал Картинкин Диме после урока.

Дима пересказал всю эту историю Илье, своему новому знакомому. И тот ответил:
- Знаешь, а меня Триптих после уроков оставил, и так и сказал, что я должен ехать…
- Почему? - удивился Дима.
- Ну, надеюсь, он не читает мысли? У нас у всех антиридер включен с рождения?
- На пятом курсе расскажут, - сказал Дима. - Знаю, что можно мысль прочитать, но для этого нужно заставить сначала человека выполнить несколько действий подряд. В противном случае при выключенном антиридере или его отсутствии можем только шаги дальнешие предсказать. А что? Ты думаешь не так, как он? Я тоже, в принципе…
- Я был сторонником интеграции, как и моя мама, - сказал Илья. - После смерти моего отца… Наш мир ничуть не лучше, как оказалось, чем у них. Но теперь не хочу победы той партии просто из-за того, что там мой отчим! Если он станет депутатом, такое натворить может! Он, оказывается, в состоянии совершить…!
- Он преступник? - изумился Дима.
- Не знаю… Мог им стать – точно! Не хочу вспоминать, ладно…
- Но в других партиях убийц и воров побольше будет! - возразил Дима. - Эта-то миролюбивая достаточно.
- Я понимаю, - ответил Илья. - Но не могу…
- Если бы я мог голосовать, выбрал бы объединение миров, - сказал Дима. - Думаю, Триптих об этом знает.
- Откуда?
- Я… - Дима решился рассказать часть биографии. - Я жил среди «обычных» людей. Долго. Пока отца не нашёл.
- Да? - Илья удивился.
- Да… Отец мой в армии служил, когда я родился, а мама тогда же умерла… Вот, я и попал к дяде с тётей, а они «обычные». И я прекрасно знаю, что Триптих врёт, когда лекции читает! Может, он сам верит в эту чушь, может, нет, но кто-то умышленно создал образ «высшего существа» - волшебника. Это не так совершенно!
- Может быть… - задумчиво сказал Илья. - Я не жил среди обычных людей. Тогда понятно, что тебя он будет перевоспитывать любой ценой.
- И ему не удастся! - ответил Дима. - Ибо я знаю Правду…
- Дмит-Сергеич! - К ним подошёл Картинкин. - С малышами общаешься? Пойдём быстрее в кабинет Битюгова, кое-что покажу!
- Зачем про «малышей»… - шепнул Картинкину Дима, но тот отмахнулся.
- Ладно, ладно, иди давай! Так ТАКОЕ!
Оказалось, в училище приехал навестить сына Картинкин-старший. И решил поговорить с Битюговым насчёт того, что тот придирается к Михаилу. А так как характер отца был почти такой же, как и у сына, разговор, мягко говоря, был «долгим и напряжённым».
И вот, группа «К» стоит у дверей кабинета, а оттуда раздаются голоса.
- Тихо ты… - говорит Битюгов. - У меня уже пять минут, как урок должен идти.
- Ты мне ответишь за свои поступки? - мрачно спрашивал Картинкин-старший.
- Отвечать буду не перед тобой… Пропусти, не ты вызову Роберта.
- Роберта в сад! Он там за цветами ухаживает сейчас. Ты давай объясняй, по какому такому к моему сыну прискребаешься? И к сыну Садовского… Ну?
- К дочери Синицына ещё, - улыбаясь, шепнул Диме Миша.
- Вы что здесь стоите, у двери? Где Вадим Алексеевич? - К группе подошла наставница курса, Ирина Валентиновна.
- Там разборки! - противным голосом, что-то жуя, сказал Орехов.
- Что-о? Кто там? - Ирина Валентиновна вошла. - Эх, вы, взрослые люди…

Урок начался с опозданием на пятнадцать минут. Битюг был возбуждённый, лохматый, покрасневший от гнева, его длинный нос, казалось, вытянулся ещё на пару сантиметров.
- Ну, что, Вадим Алексеевич? - подал голос Картинкин. - Мой папаша заставил вспомнить вас молодость?
- Молодость… - проворчал Битюгов. - Ты, пацан, сам понимаешь, что я неспроста себе жертв выбираю. Это дети тех, кто мне мешал жить, когда я сам учился здесь!
- Вот, вы и призна-ались! - удовлетворённо заметил Михаил.
- Я и не скрывал никогда, что отношусь ко многим предвзято… И я предпочитаю говорить начистоту - Вы! Мне! Не! Нравитесь! В лицо говорю, а не за глаза на педсовете! И ты знал об этом. И знал, ПОЧЕМУ я к вам троим придираюсь.
- Я-то знаю, - сказал Картинкин. - Вы Садовскому объясните, он правда ничего не знает. Ему отец не рассказывал.
Битюг ехидно посмотрел на Диму.
- Не в курсе насчёт твоего отца?
- Н-нет… - робко ответил Дима.
- А как мне повезло… - пропыхтел Битюгов. - Что сразу трое из компании «Грифодёров» отправили своих детей в школу одновременно, и что они попали в одну группу. И что мне ту группу дали! Жалко, что нет ещё ребёнка Лосевой, и до сих пор нет детей у Волкова! А то бы всем отомстил!
«И правду директор тогда сказал, что Битюгов ведёт себя, словно обиженный подросток! - подумал Дима. - Наверняка, припоминает детские обиды».
- А ты, Синицына, знала про поступок своего отца?
- Нет… - сказала та. - Я девочка, папа о своей жизни рассказывает моему младшему брату, а не мне…
- Жаль, я его не учу…
- А он «обычный».
- Так вот, Садовский и Синицына! Из-за ваших отцов я последние три учебных года не мог по училищу пройти, чтобы меня не высмеяли в лицо мои же сокурсники, даже учащиеся на той же специальности!
- Поподробней, если можно, - сказал Картинкин. - А то Димычу непонятно.
- УРОК У НАС!!! - закричал Битюг. - ТЕМА ЧЕТЫРЕ! Расположение Альдебарана и его влияние на судьбу Тельцов.

- Знаешь, как всё было-то? - спросил после уроков Картинкин. - Слушай, Диман, Расскажу…
- Давай! - согласился Дима.
- Значит, Битюг этот… Его не смогли сначала никуда распределить - шапка не нашла, за что зацепиться. Шумахеру в такой ситуации вон повезло - директор вступился, а тогда поступили по инструкции, и пошёл Вадя на «Вертихвост». Чтобы быть «своим», выпендриваться начал; узнал, что «Вертихвост» с «Прочномиром» воюет - сам стал нас задирать. Наши отцы в параллельных группах учились, отец Синицыной - с моим отцом в одной. Собрали пять человек - как «кружок», и на них Битюг и начал «показывать крутость». Ну, они решили его проучить и зашвырнули в женский туалет.
- Жестоко, - сказал Дима, но посмеиваясь. - Но так ему и надо.
- Ага, - сказал Миша и продолжил. - А там в это время его кураторша была… Представляешь? Знал бы он тогда, что сам куратором станет… Она такой крик подняла, что над Битюгом смеялись все. Учителя постоянно на уроках упоминали этот случай, доставали его. А на переменах ученики его специально ждали и, когда он проходил мимо, любезно открывали ему двери женских сортиров. И вообще по-всякому…
- И он озлобился, - хмуро сказал Дима.
- Тебе его жалко?
- Не особо… Он сам «воевал» ведь против всех. Но после того случая могло быть и хуже, думаю.
- Угу. Просто, Хоттабов, директор ему помочь пытается. Но у того обида крепко сидит!


Выборы


---------
ЦИТАТА:
>>
Мы выбираем. Нас выбирают.
Как это часто не совпадает…
---------
- Выборы скоро!!! - кричал Триптих, заметно волнуясь с своей дальнейшей судьбе в этой школе. - Люди, где же ваша Волшебная Сила?
- Выборы… - вздыхала на занятиях кураторша «Ганцемгерца» Лидия Сергеевна Васильева. - Может, тогда все успокоятся и помирятся? Но найти компромисс будет сложновато…
Она покачала головой.
- Как бы ученики опять не передрались, как при перевороте, - говорила наставница Гаврилова.
- Есть надежда выйти из этой темноты, - считал Матросов.

Ученики пока не дрались, но отчаянно спорили. Картинкин с удовлетворением заметил, что «слизни-вертихвосты» оказываются в меньшинстве.
- Выкинули бы их всех, это чистоволшебнокровное отродье! - говорил он.
- Эй, эй, не зарывайся! - говорила Наташка Хмелёва, одногруппница с «Авглазовца». - У меня тоже родители - коренные волшебники, и что?
- Я про тебя и не говорю… Ты же не кричишь, что кровь - прежде всего.

- А ты что скажешь? - Дима обратился к Илье. - Как у вас в группе? Обсуждают выборы?
- Обсуждают, - спокойно сказал тот. - Сами не понимают некоторые, о чём говорят.
- Это как?
- Ну, как, как… Кто Триптиху верит и говорит: «Надо Силу выбирать, они покажут этим обычкам», кто родителей… Многие взрослые считают, что «все они там одинаковые наверху» и нечего выбирать……
- Но кто-то же должен управлять!
- Объясни это им!
- Мда, - сказал Дима, - иногда у меня возникает такое чувство, что люди с возрастом глупеют.
- Это так и есть. Но не всегда. Но большинство и правда глупеет лет в тринадцать - когда я жил дома и не учился тут, часто отсюда и из других училищ приезжали старшие ребята-соседи на каникулы. Ужасное зрелище!
- Зелье лишь бы не нюхали… - вырвалось у Димы. Илья вздрогнул.
- Нет, ты что! Они бы не учились в училище, если бы нюхали! От него быстро тупеют, а потом умирают! Помню разговор беспризорников: «Витька подох»…
- Откуда знаешь?
- Слышал… На рынке часто собираются… такие. Эти подростки часто признают счастье этой жизни только в искусственном раздражении центра удовольствия мозга. Говорят, у «обычных» людей такие средства - сильнейшие яды. У нас безвредные.
- С медицинской точки зрения, - подхватил Дима. - А с психологической - такой же вред.
- Да, я с тобой согласен, - кивнул головой Илья. - А ещё они дымят. Почему-то в среде трудных подростков считается, что вдыхание дыма укрепляет характер.
- А оно только лёгкие разрушает, - сказал Дима. - У нас Орех и Филиппов дымят так. А потом ка-ашляют по ночам, спать мешают.
- Вот-вот.
Ребята помолчали.
- Сколько до начала урока? - спросил Илья.
- М… Семь минут.
- Ясно… Слушай, по поводу выборов… А правда, что у «обычных» людей дети не живут в школах, а приходят каждый день всего на несколько часов?
- Да, Илья… Это правда.
- Тогда я хочу, чтобы победили «Мир для всех»! - вдруг твёрдо сказал мальчик. - И плевать, что этот… Отчим! там заседает.
- По дому соскучился? - мягко спросил Дима.
- Маме сейчас тяжело одной с братиком… У меня недавно брат родился… Но дело даже не в этом.
- А у нас девочки грустили, когда только поступили, - сказал Дима.
- У нас тоже. И не только девочки. Знаешь, мальчики в компании смеялись, шутили, веселились, играли в догонялки, а потом смотришь - кто-нибудь в спальне один грустит или у окна. Значит, притворялись при всех. Но дело не в этом, ещё раз повторю.
- А в чём?
- Как повезло Павшиным, - сказал Илья. - В нашей группе младший брат, на третьем курсе - старший. И они постоянно друг другом недовольны, с детства воюют. Но попробуй их разлучить! Наша семья знакома с ними, так там дети хоть и дерутся порой, но друг без друга не могут. У них два года разницы. А у меня с братом - десять. Скоро, через две недели, ему год исполнится, а я дома только летом могу быть, и в зимние каникулы… Я совсем не вижу, как растёт мой брат! И когда он в ПВУ поступит, я уже работать буду. Или в Волшебном Университете. Разъедемся от мамы по разным городам.
- Мда… Понятно.
- Поэтому, я хочу, чтобы школьники-волшебники тоже только ходили в школу, а жили дома! И так всем грустно, когда расстаются с людьми, с которыми не разлучались одиннадцать лет. Конечно, есть каникулы, но их же мало!
- А летом родители тоже в отпуск уезжают, к морю, - заметил Дима. - И дети не могут дома побыть. Хотя, в сундуке за секунду…
- Но волшебная мана нужна, туда-сюда мотаться не сможешь!
- Вот, я и говорю…
- У обычных дольше?
- Естественно.
А после этого разговора, очередной раз слушая бесполезный крик Триптиха-лектора, Дима подумал: «А я вообще могу никогда не увидеть своего брата! Отец семью не хочет показывать…»

И вот день выборов настал. Волшебники должны были решить, кому доверить управление своим миром. «Обычколюбцам» или волшебникам по крови. Демократам или консерваторам. Либералам или «париархалам», как их называли в шутку или по ошибке.
Триптиха в день выборов никто не видел - он был наблюдателем от консервативной партии. Вернулся он назавтра жутко расстроенным, ни с кем словом не обмолвился и пошёл в свою комнату.
- Вот-вот, пусть чемоданы собирает! - ехидно сказал Матросов. - Пока что результаты не объявили, но, кажется, средневековью придёт конец.
- Ну, что, Орех? - говорил Картинкин. - А ты готов собрать чемоданы и уехать вместе с папой в Антимир?
- Это мы ещё посмотрим, - откликался тот.
А Филиппов отвечал:
- Ничего, Картина, придёт к власти партия «Захват», и сотрёт тебя в порошок.
- Ну-ну, разбежался…

Учащимся результаты выборов никто специально не стал сообщать, но всё равно они всё узнали, слушая разговоры взрослых. «Демократия и волшебство» получила 46% и заняла первое место. Их соперники, «Высшая сила» - всего 23%, в два раза меньше. По 8% было у идейно противоположных движений - радикального «Захвата» и сторонников объединения волшебников с обычными людьми «Мир для всех». Остальные партии набрали очень мало голосов и уже не могли влиять на политику. «Против всех» высказались 5%.
- Вот она, сила пропаганды, - говорил Дима Илье. – Свободное волеизъявление выбрали, так как надоело жить в темноте, а насчёт «обычных» людей у всех до сих пор в мозгах, что они ниже.
- Интересно, почему они верят? - удивлялся Илья.
- Ну так, сотнями лет вбивали в голову… А «обычным» нечего ответить - они и слыхом не слыхивали ни о каких волшебниках.
- А родственники волшебников не раскрывают секрета?
- Нет… Боюсь, если бы раскрыли, им бы не поздоровилось.

Все ждали Вече, которое должно было решить, кто и как должен теперь управлять волшебной Россией. А Триптих в школе ждать не стал - собрал вещи и уехал, никого не предупредив. И только через две недели в училище пришёл новый историк - доцент Волшебного Университета. Человек умеренно-консервативных взглядов, читал лекции абсолютно непредвзято.

Дормидонт Николаевич Хоттабов стал председателем совета директоров российских ПВУ. Готовил ряд нововведений в своём училище.
Одно из них было таким: директор предлагал упразднить специальность «хитрых и изворотливых»!
- Зачем нам стервы и подлизы? - говорил он. - «Вертихвост» нам не нужен, можем перевести учеников на другие специальности и развивать в них положительные качества.
- Позвольте! - говорили ему. - «Вертихвост» создан для исправления учеников, а не обучения их таким качествам!
- Это на бумаге. А на деле, когда ученики с такими задатками обучаются преподавателями с такими же задатками, мало хорошего выходит. Раньше и политика была волчьей - кто-то пролез наверх, кто-то нет, кого-то посадили в тюрьму за былые амбиции. Хватит с этим.
- Но как быть с теми, кто УЖЕ учится на данной специальности?
Директор нахмурил брови.
- Вот, и я думаю, КАК с ними быть? Факультет домохозяек? Действительно, так сразу не переучишь.
Вскоре он изложил новую свою идею на этот счёт.
- Надо всё-таки сделать новую сортировку для «Вертихвостов», чтобы расформировать последний. А во всех остальных специальностях можно создать «направление реабилитации», чтобы ученики быстро освоили минимум программы. Второй вариант - просто заменить кадровый состав преподавателей.
А ещё через три дня директор ходил насупившись.
- Нет, так или иначе, но три-четыре курса мы потеряли. Вот, с первого по третий можно перевести на другие специальности, остальных - доучить.


Бунт «слизней»

Сказано - оно, конечно, сделано, но как же отреагируют ученики, ради которых делалась эта реформа? Примут ли они?
«Слизни» - четвёртая часть ПВУ… «Начали протестовать» - это ещё мягко сказано. Решили устроить самый настоящий бунт!
Для начала по одному человеку прошло в каждую спальню, пока все были на занятиях. И была заблокирована дверь приёмом заклинаний, которым «слизней» любезно научил Битюгов, этот самый бунт поддерживающий. Остальные «вертихвосты» принялись нападать на остальных учеников. Крики и ругань раздавались из коридоров училища.
В скором времени были заняты все туалеты - там «мирные» ученики скрывались от разъярённой толпы бунтующих. Некоторых спрятали учителя в кабинетах. Но проблема была в том, что туда под видом «нормального ребёнка» могли проникнуть и «вертихвосты», и тогда и в кабинетах начиналась суматоха с применением заклятий, не входящих в программу ПВУ.

Гоша ловил «слизней» пачками и отправлял в изолятор.
Про это помещение мало кто знал - оно было предназначено специально для таких случаев, когда ученики выходили из повиновения. Дверь находилась в небольшом коридорчике, открывалась паролем, который знали только Гоша и директор.
А этот раз изолятор начал переполняться, а Гоша не успевал следить за всеми. Попробуй излови полторы тысячи человек! Они, слава Богу, не догадались собраться кучкой и поймать самого Гошу - бегали хаотично и сами не понимали, что вокруг творится, помнили лишь старые указания организаторов.
Часть прочномирцев не побоялась вступить с ними в сражение. На третьем и четвёртом курсах изучались антизаклятия для таких случаев.
И Картинкин гонялся за Ореховым, не давая тому никого поймать. Отвлекал внимание.
- Бо-о-обс!!! - испуганно кричал Орех. - Помоги с Картиной справиться!
- Что? Да я вас обоих! - входил в кураж Михаил.
- Я тебе помогу, Миш! - около него появился Каховский.
- Мотаю… - тихо сказал сам себе Орех и побежал от них. Прямо в охапку Гоши. - Пусти, жиртрест!
- Шо ты сказал, пацанёнок? - ласково спросил Гоша и нежно приобнял мальчика так, что косточки захрустели.
- У-у-у… Дыша-ать!

Дима и Илья сидели в библиотеке, когда вдруг влетела Мигающая Сирена. Это такое волшебное изобретение, предупреждающее об опасности, однако очень непоседливое, и может летать без ведома человека. К такому свойству ученики давно привыкли и не обратили внимания на неё. Пока она не заголосила.
- «Вертихвост» вышел из повиновения, в школе хаос и бунт! Повторяю! Внимание, прячьтесь, сейчас они будут здесь!
Дима и Илья хотели выйти из библиотеки, но, выглянув в коридор, увидели, что толпа уже мчится.
- Поздно… - сказал Дима. - Прячемся.
- Куда??
- За стеллажи.
Толпа вбежала.
- Кто тут есть? Где библиотекарша, пусть признается!!!
- Нет её…
- Хорошо, ребят, КРУШИ!!! Рви книжки!!!
Один стеллаж упал рядом с Димой.
«А где Илья?»
- Кррруши!
- А книги не рвутся!
- Спецзаклинание???
«Спецзелье, - понял Дима. - То спецзелье, которое в прошлом году изобрёл Матросов, чтобы особо нерадивые ученики не могли испортить книги».
- О, а эта порвалась! - удовлетворённо сказал кто-то.
- Какая?
- «Трифонов И.С. «Учение о волшебной силе! Антимир как оплот волшебника»
«Ха! - подумал Дима. - А консервативные «шедевры» Всеволод Константинович не защищал?»
ША-РАХ! - ещё один стеллаж с книгами оказался перевёрнутым.
- А-ай!
Дима узнал крик. Это был Илья. Только где? Кажется, слева… Только бы не заметили… Дима начал пробираться.
- Стоять, пацан, ты влип! - Перед мальчиком оказался Самаринцев. - А дружок твой - вмят. В пол.
Надо было защищаться, но как? Дима применил против «слизня» чихающее заклинание, вроде того, каким обезвредил милиционера в Москве. Но оно только на «обычных» людей действует, волшебники сразу применяют антизаклятья, которые учат вместе с этим заклинанием!
- А-а-ап-чхи! Са… Се… А-а-апчжщхи-и!
«Саноррино», - подумал Дима.
А Самаринцев, кажется, заклинание забыл. Вот, что значит, не учить уроки! И теперь расплачивается.
«И в буквальном смысле расплачивается!» - усмехнулся Дима. У Самаринцева от чихания уже текли слёзы.
Но где Илья? Дима рванулся к упавшему стеллажу. Как поднять?
- Ви-ира-а-а!
Тут Дима понял, что привлёк внимание ещё нескольких «слизней», среди которых есть и старшеклассники! Всё…
Но тут в комнату вбежало с десяток прочномирцев. Тогда Дима, недолго думая, резко подпрыгнул к стеллажу, увидел Илью, стонавшего от боли, подхватил его на руки и незаметно выскочил из библиотеки.
«Бежать… А куда?»
Все аудитории, находившиеся рядом, были заперты. Недалеко послышался грохот. Опять что-то повалили.
А, здесь же лестница… Та самая!
Дима с Ильёй на руках побежал в нужную сторону. Их обнаружили три «вертихвоста» и рванули следом.
«Только бы…» - думал Дима. Сердце колотилось. Илья на руках тихо плакал от боли. Вот и лестница. Куда надо? Резко вправо… Так, учителя же нужны, чтобы она повернула, учеников не пропустят!
Но лестница-самонаправлестница повернулась. Внезапно!
«Слава Богу…» Дима бежал, «слизни» догоняли. А вот те коридоры, где живут учителя с семьями. Спецдушевая! Дима туда! Запер дверь. Отдышался, посадил Илью на скамейку. За клеёнкой шумела вода.
Было слышно, как кто-то из учителей снаружи увидел компанию «слизней» и вызвал нечто, под названием «антиприват». Через минуту в коридоре снова было тихо.
- Илья! Ты… Как?
- Уже лучше… - сказал тот. Болит только, прямо на болевые точки упало.
Тут вода за клеёнкой перестала шуметь, и оттуда хотел выйти подросток лет двенадцати. Но, увидев мальчиков, он остановился и прикрылся клеёнкой.
- Вы… кто?
- А ты? – недоумевая, спросил Илья, который пока ещё не понял, куда его принесли.
- Я? Я мылся тут, сейчас голый выхожу, а кто-то тут сидит. А говорили им, сделайте замки в душевой, так нет же! Девчонок там нет, надеюсь?
- Нет…
- Ладно…
Мальчик оделся. Потом спросил:
- И как вы сюда попали?
- Сами не знаем, - сказал Дима. - Ведь ученикам сюда нельзя. А ты как попал?
- А я сын учительницы. А среди вас не было никого, кто здесь живёт?
- Нет… Мы убегали от «слизней», и я повернул лестницу сюда.
- Значит, кто-то из них тут живёт. А откуда ты знаешь про это место, раз хотел сюда повернуть?
- Ну… Был я тут! - признался Дима. - Учитель приводил поговорить.
- Хм… Странно. Не имеют права. Хотя, может, это дело учителя… А просто так ученик не попадёт.
- А с помощью вас? - спросил молчавший это время Илья. - Детей преподавателей?
- А нам не разрешено.
- Понятно…
- «Слизни»-то бушуют снаружи? Тут, при родителях, никто… В общем, можете рассчитывать на мою помощь. Меня зовут Кирилл Силантьев, я с «Прочномира».И «Вертихвост» тоже сильно не люблю.


Снова у Матросова

Матросов совсем не удивился, когда увидел ребят возле своей двери.
- Заходите, заходите… Вас кто-то провёл?
Тогда Дима вкратце рассказал ему всю историю.
- Понятно… - задумчиво сказал Матросов. - Не иначе, как Ушакова Михаила сын за вами гнался. Это он только из «вертихвостов» по этой лестнице ходит…
- Так, она не одна? - спросил Дима.
- Естественно, что не единственная. Спасти вас, значит, надо тут? Там, «за бортом», в коридорах, говорят, вызвали волшбат для усмирения школьного бунта. Теперь уж точно «вертихвостам» пришёл конец, с чем я вас, ребята, и поздравляю. Чаю? Сейчас наколдую, подождите пять минут…

Они сидели за столом и пили чай с самопроявляющимся печеньем.
Это было новое изобретение волшебных кондитеров - оно долго готовилось, но очень быстро перемещалось в пространстве. Стоило исчезнуть в одном месте, как появлялось там. где надо. Без всякого сундука.
- Просто, при готовке всё возможное пространство реализации пронизывается флюидами магии, - пояснил ребятам Матросов. - Я понятно объясняюсь?
- Вроде, да… - сказал Дима.
- Ладно… Давайте, хоть, познакомимся. Дмитрия я знаю, а тебя как зовут? - Матросов обратился к Илье.
- Илья Матвеев.
- Учишься в какой группе?
- 1 «Е».
- Понятно. Не знаю, кто там ведёт зельеделие…
- У нас ведёт Невская, - сказал Илья. - Вера Федотовна.
- Невская? Знаю, но не очень хорошо. Вроде, уже в возрасте учительница, опытная… Хорошо объясняет?
- Кому как…
- Ну, это все мы, зельедельцы, такие. Тебе как?
- Более-менее… Средне.
- Понятно. Ну, а меня зовут Всеволод Константинович Матросов. На первом курсе я веду у «У» группы.
- «У» - это где дети учителей?
- Да.
- А что? - спросил Дима. - «У» - это всегда группы учительских детей?
- Да, тех, кто живёт здесь. Но всё зависит от того, сколько их, детей. Если пятнадцать, то в «У» других учеников добавляют, если сорок, то дети учителей в разных группах оказываются… Там же как деление происходит, помните?
Дима вспомнил свой первый день в училище. Когда он сел в пока средих размеров зал, как комната расширялась. Как наколдовали жеребьёвку.
- Я, помню, чуть не опоздал, - сказал Илья. - У нас сундук сломался… И я сзади сидел, так в «Е»-группу попал.
- А вот дети учителей всегда первыми приходят на собрание, - сказал Матросов. И садятся на места справа в определённом прямоугольнике. Им так родители советуют, которые знают принцип жеребьёвки. Вот, все они в одной группе. Ладно, вам уж спать пора. Что ж, вы в более выгодной ситуации, чем те, кто внизу. Хотя, может, там расчистили люди из волшбата вместе с Гошей. Учителя-то вон тоже попрятались. Несколько, включая меня, хотели как-то помешать, пускали заклинания водных барьеров, но многих ли так спасёшь? Как энергия кончилась, я пошёл в эту свою «обитель» восстанавливать ману.
Илья зевнул.
- Да-а, - сказал Матросов, посмотрев на него, - а спать пора. Только где вот? Кровать одна, диван один… Разве что ещё один заказать? Денег хватит. Но доставят только через три дня, волокитчики. Уж чего, казалось, проще - наложить заклятие транспортации в высших слоях атмосферы, так нет…
- Раскладушка? - предположил Дима.
- А что это?
- А… Может, у волшебников этого нет? - Дима спросил потише. Матросов и Илья знали особенность его биографии, но мало ли, какая здесь слышимость?
- Ну, а что это? - тоже понизил голос Матросов.
- Ну… Почти кровать… Как это объяснить? Можно разложить и сложить, перенести на другое место…
- Такого нет у меня, - сказал Всеволод Константинович. - Может, у Ицукеновой есть. Но она - дама подозрительная и сплетничать любит. Вот скажите, зачем мне, практически местному отшельнику, такая штука? Не хочу слухов про очередную несуществующую девушку. Но у меня есть вот что…
Матросов полез в шкаф и вытащил оттуда - Дима не поверил своим глазам - настоящий надувной матрац из «обычного» мира!
- Э… Откуда?
- Ты знаешь, что это? - спросил его зельеделец.
- Это? Знаю… Откуда?
- Нашёл… - уклончиво ответил Матросов. - Храню, как сувенир. Говорят, название на мою фамилию похоже? Думаю, подойдёт для сна, хотя…
- Давай, я лягу, только надуй, - сказал Дима. - Я усну на нём быстро, так как сильно устал.
- Надуть ещё надо, - сказал Матросов. - А в эту дырочку бамбук не пролезет. Придётся губами… Эх! А сноровки-то нет…
Матросов надул, потом приготовил постель Илье. Тот лёг и уснул почти мгновенно. Тогда учитель отозвал Диму в сторону.
- Слушай… Ты ему как представился? Садовским или Родиным?
- Родиным, - ответил Дима.
- А не боишься, если он обидится, что ты его обманывал? Всё-таки, это не просто «случайный знакомый», вы сдружились неплохо.
- Теперь уже боюсь. Но как признаться?
- Не знаю…
Улеглись через десять минут.

На следующий день их разбудил Матросов, вернувшийся с педсовета. День был неучебный из-за прошедших событий.
- Да-а, - сказал он, - неожиданность.
- Что такое? - спросил Дима.
- Министерство наложило вето на указ директора о расформировании «Вертихвоста». Напуганы волнениями в училище. Всё-таки, каждый четвёртый наш выпускник плюс аналогичные специальности других вузов…
- Это что же получается? - поразился Дима. - «Слизни» же отыгрываться начнут!
- Ну, с этим Хоттабов пообещал бороться, говорит, «непозволительно им нападать». Несколько реформ будет… Ну, а пока волшбат под боком, теперь будет гасить бунты при первом появлении.

- Мда-а, не ожидал от Министерства такой слабости! - возмущался Картинкин. – «Слизни» разойдутся теперь!
- Не беспокойся! Волшбат…
- Волшбат! - проворчал Михаил. - А если на одного втроём, что, силовиков вызывать? Нет, всё останется по-прежнему! Может, конечно, власть окрепнет и решится…


Выяснение правды

Приближался май, жизнь налаживалась. Новая власть проводила реформы, поддерживаемые народом, директор планировал новую программу училища. Специальность «Вертихвост» пришлось оставить, но её ждали весьма крупные изменения.
Во-первых, на место замкуратора назначили бывшего одноклассника Битюгова, преподавателя обороны Кутаисова. Многие консерваторы ворчали, говоря, что не может экс-замкуратора «Авглазовца» вдруг так взять и перевестись работать на другую специальность. Но Дормидонт Николаевич Хоттабов на это отвечал:
- Неужели вы думаете, что куратором должен быть человек, обучавшийся на этой специальности? Это же «Вертихвост», тут столько проходимцев…
Сам Вадим Алексеевич Битюгов остался куратором специальности. Это многих поразило: директор менял всё то, что теперь было несправедливым, на новое, а придиру Битюгова оставил.

Ученики готовились к годовым контрольным. Дима и Илья часто теперь пересекались на кафедре - учились-то по одной специальности. Встречались и на занятиях, благо народу на «Ганцемгерце» было достаточно мало, и поэтому люди со всех курсов спокойно умещались в одной классной аудитории, даже не расширяемой, как 328-я.
Илья надеялся, что на лето они с Димой не разъедутся просто так, а будут общаться. Того же хотел и Дима, но в последних числах апреля произошла история…

Они вдвоём задержались на кафедре, что-то обсуждая с куратором, Лидией Сергеевной Васильевой. Уже собрались уходить, как та окликнула:
- Садовский! Дима! Подожди, мне нужно выдать тебе задание!
- Хорошо! - ответил Дима, совершенно не подумав. И поймал на себе взгляд Ильи.
«Вот, чёрт, он же не знает моей настоящей фамилии! Нашёл, от кого скрывать… Надо было раньше признаться!»
Дима стоял к Илье спиной, и мог только услышать, как тот стремительно выбежал из кабинета.
«Только бы не рассердился на меня, не обиделся! - думал Дима. - А если убежал… Где искать?»
Искать не пришлось. Получив задание, Дима вышел в коридор, и тут же увидел лицо Ильи. Оно было бледным.
- Значит, Садовский? - неприятно спросил он.
- Э, да… Илья, я просто из-за отца…
- Понятно, - продолжил Илья тем же тоном. - Родственник моего отчима? Тот ко мне шпиона в училище, значит, подослал!
- Какого шпиона, Илья… Ты о чём? - Дима не знал, о чём подумать - слова Ильи его сбили с толку. - Какого отчима?
- Будто не слышал… Моего отчима Садовского Сергея Владимировича, того самого, который сволочь, из-за которого вся моя маленькая семья переживает теперь…
- Сергея Владимировича??? - изумился Дима. - Это же мой отец!
«Так вот, что это за сын новой жены отца! А папаша-то мой, значит, и с новой семьёй поругался? Эх, можно было мне догадаться, раз и там и там дети одного и одиннадцати лет. И отчим».
- Втёрся в доверие… - шёпотом, со злыми слезами на глазах продолжал Илья.
- Но… Я честное слово не знал, кто твой отчим! Я сам с отцом поссорился…
- Ты сказал, что ты Родин! - крикнул Илья. - Ты не сказал, что твоя настоящая фамилия Садовский! Мне противно даже произносить её!
Илья кричал сквозь плач.
- Блин… - просто сказал Дима. - Не веришь - не надо. Но я с тобой сейчас откровенен.
- Не верю!!!
Дима не знал, как можно сейчас переубедить Илью, он хотел, чтобы тот ему рассказал всю историю.
- Мой отец поссорился с твоей матерью. Что он сделал?
- Что… Мне страшно, понимаешь?! Он пришёл в нашу семью за мной!
- Э? То есть?
- Сам знаешь, шпион несчастный! Он хотел меня убить три года назад, как беспризорника, но ему помешали! И теперь разыскивает меня!
- ЧТО???
Дима посмотрел на лицо Ильи. Оно было бледным, острый подбородок дрожал, глаза смотрели на него… Глаза!!! Дима как будто вблизи увидел глаза того мальчишки, на которого его отец навёл палочку для «купуттара». Как же он мог не узнать их за те почти четыре месяца, которые общается с Ильёй!
- Что… - небрежно сказал Илья. - На «Ганцемгерце» ещё… Я директору скажу.
- Твой отец чуть не убил тебя, а я тебя спас! - вдруг твёрдо и чётко проговорил Дима.
- Кто спас? - Илья обернулся.
- Не узнаёшь? Я тебя тоже не сразу признал, только сейчас по глазам…
- А… Да… Похож ты…
- Вот видишь! Я не «шпион», не предатель! - мягко сказал Дима. - Да, этот - мой родной отец, но я тебе не врал, что ссорился с ним.
- А… Зачем тогда фамилию чужую сказал?
- Она не чужая. Это девичья фамилия моей покойной матери. Я так представлялся новым внеклассным знакомым, потому что очень рассержен был на отца за то, что он не хотел мне показывать новую семью, будто прятал. Я думал, он меня бросит… И туда уйдёт… Я не знал, что ты из той семьи.
Илья снова заплакал, на сей раз не напряжённо, а наоборот, он расслабился после пережитого стресса. Сел на пол. Дима сел рядом.
- Всё будет нормально, - пообещал он. - А мы теперь с тобой братья не только по несчастью.
- Сводные… - прошептал Илья.
- Да. А твой маленький братик - и мой, получается, тоже.
- Да… Только… Твой… Отец! Чего он хотел, когда на моей маме женился? Он ведь и правда за мной охотился!
- Не уверен, - ответил Дима. - Наоборот, когда я тебя… спас, он сразу поменял точку зрения. Помогать тебе стал, когда ты упал и плакал, врача позвал. А потом долго переживал, что чуть не стал убийцей. А как узнали-то? Значит, вы раньше не знали, кто он?
- Он сам признался! - Илья поднял голову. - И мама его тут же выгнала.
- Ну, раз тебя не убил, а признался сам, - улыбнулся Дима, хотя, внутри ему было не до улыбок, - значит, у него и в планах не было сделать кому-то плохое.
- Я хочу узнать правду! - вдруг сказал Илья. - Но не могу.
- И я не могу… Только в конце учебного года узнаем.
- А раньше никак?
- А как? Разве что… Может, Матросова попросить? Он не раз нас выручал.
- Сели дяденьке на шею! – слабо улыбнулся Илья. - Можно, кстати.

Оправдание

Оправдание.
- Хм, - сказал Матросов, задумчиво. - А что за ситуация-то? Если не секрет, конечно…
- Ну… Как сказать… - Дима посмотрел на Илью и глазами спросил: «Расскажем?»
Илья смотрел в ответ, и Дима понял, что надо поделиться с Всеволодом Константиновичем этой историей.
- Значит, дело такое… - начал Дима.
Матросов слушал внимательно, иногда покачивая головой. Лицо было серьёзным. Потом сказал:
- Ну и ситуация… Я не могу понять, кто в здравом уме будет нацеливать на ребёнка орудие убийства. Но, кажется, Сергей Садовский и правда раскаялся? Мне пока не понять его психологии, его мотивации…
- А что насчёт того, чтобы к нему на минутку?
- Вообще-то учеников не положено выпускать…
- А почему? - вскинул голову Илья. - Вообще, почему нам учиться надо обязательно тут, вдали от родных?
- Ну так, всего семь училищ в большой стране… - ответил Матросов. - А каждый день на сундуках - слишком много энергии тратится.
- А если сделать много маленьких?
- Я не знаю, какова программа новой власти в области образования. Может, было бы удобнее… Тут шесть тысяч учеников и пятьсот учителей. И ещё тысячи полторы членов учительских семей. Тяжело всё содержать, конечно… Ха, снаружи такой невзрачный двухэтажный домик! «Обычные» люди бы удивились…
- Скажите, а «обычные» тут бывали хоть раз?
- Конечно! Родители волшебников из смешанных семей. Ладно, насчёт дела… Жаль, я сам не умею сундуком управлять. А то бы слетал к отцу Диминому. Давно пора научиться водить, но всё руки не дойдут - каждую свободную минуту пытаюсь провести в обществе.
- В каком?
- В местном, каком ещё? Скучно ведь одному в двадцать шесть с половиной лет…
- Понятно… - сказал Дима. Побоялся расспрашивать об этом, да и зачем?
- А отец вообще не навещал тебя в этом году?
- Совсем… - вздохнул Дима. - Наверно, из-за обещания называться Родиным.
- Не думаю… - Матросов внимательно посмотрел на Диму. - Видишь ли, твой отец должен был понять, почему ты обиделся на него. Он по каким-то причинам не хотел вашей встречи, и, скорее всего, из-за Ильи.
- Почему? - опять поднял глаза Илья.
- Ну, подумай сам… Мама твоя не знала, что живёт с человеком, чуть не убившим тебя, и ты его не узнал. А тут появляется Дима, и ты его узнаёшь. Или он тебя.
- А мы друг друга не узнали при встрече, - вздохнул Илья. - Понятно, в общем…

Отец появился в училище через месяц, в тот день, когда учащихся должны были развозить по домам.
Ночью накануне Дима плохо спал - всё думал, что если отец не приезжал весь год, то не собирался ли он оставить сына здесь? А кто за Ильёй приедет? Сам Илья тоже всю ночь ворочался, и на него ворчали одногруппники.

Отец подошёл к Диме.
- Значит, окончательно решил стать Родиным?
- Не думаю… - робко ответил Дима.
- Знакомить с семьёй-то?
- А я уже знаком! С мальчиком - сыном твоей жены. Его зовут Илья Матвеев?
- Ага… Откуда знаешь?
- Случайно познакомились.
- Да??? Ну и… Э… «Узнали» друг друга?
- Ты о чём? О том, что я его спас? Нет, только месяц назад всё прояснилось, хоть и с февраля общаемся.
- А как прояснилось? - продолжал расспрашивать отец.
- Он узнал мою настоящую фамилию! – Дима потупился. – Я сначала и правда ему представился… другой фамилией.
- Всё ясно! Кстати, где сам Илья?
- Не знаю, я его ещё не видел сегодня. Может, в спальне своей группы.
- Ты знаешь, где она? Пойдём!

В спальню посторонних не пускали. Дверь недовольно заскрипела и спросила:
- Вы к кому?
- К Илье Матвееву! - ответил отец.
- Ждите… Илья-я-а! - заверещала она неприятным голосом внутрь комнаты.
- Ко мне? - раздался голос оттуда, и через пару минут Илья вышел с вещами. Посмотрел на Сергея Владимировича.
- Здрась… сте!
- Привет, - нейтрально сказал он. - Пошли! Домой… Братья!
- А Вы… Как мама встретит?
- Помирились мы.
- Она вас простила? За… Это!
- Да. Выяснилась внезапно одна деталь… Оказывается, ТОГДА меня просто подпоили!
- Чем? - удивился Дима. - Водкой?
- Какой ещё фоткой, - буркнул отец. - Империей.
- ЧЕМ???
- Ну… Напиток, чтобы человек выполнял любое требование. В воду подмешали… Я не допил до конца, поэтому смог вовремя остановиться и пришёл в себя после того, как ты отразил заклинание. А этот служащий, который дал указание уничтожать беспризорников, эмигрировал в Китай. От суда прячется - за эти три года «временного правительства» он столько дел понаделал!
- Пап, и ещё… - начал Дима, когда они уже подходили к сундукам. - Почему ты меня сразу не представил семье? Боялся, что они узнают всю правду?
- Да… - коротко ответил отец. - Не надо здесь, люди же вокруг…

Екатерина Филипповна, мать Ильи, полноватая женщина, очень хорошо встретила всех членов семьи. Потом внимательно посмотрела на Диму, их глаза встретились, и она шепнула: «Спасибо тебе!»
«За Илью», - понял Дима. И почувствовал, что краснеет.
На стене висел волшебный трёхмерный, как сказали бы обычные люди, анимационный портрет с траурной каймой. Василий Андреевич Матвеев, погибший отец Ильи.
А у противоположной стенки стояла детская кровать и что-то тихо напевала - сама баюкала Антошку - маленького братика обоих мальчиков.
Дима аккуратно к ней подошёл. Антон это почувствовал, открыл глаза. Они были такими же синими, как у Ильи.
Подошёл отец.
- Похож? - спросил он.
- На Илью? Глазами…
- И на тебя. Чертами лица чуть-чуть.
- Да? Я не заметил…
- Ничего, скоро рассмотришь. Жаль, я тебя не видел в таком возрасте. Но когда встретил почти четыре года назад и привёл к себе… Ты такой же, как и я был в том возрасте.
- Пап… - сказал Дима и почему-то вздрогнул. Просто опять пришло то тёплое чувство, которое чуть было не исчезло навсегда прошлым летом - чувство любви к родителю. - Пап, а какая фамилия у Антона? Твоя?
- Матвеев-Садовский, - улыбнулся отец. - Мы с Катей, женой, так решили.
- И правильно! - сказал Дима.
Подошёл Илья.
- Антош, - сказал он. - Давно тебя не видел. И сейчас всего три месяца нам видеться. Зато хоть буду на первом твоём дне рождения. А потом уеду, а когда снова приеду, ты уже ходить будешь.
- Ползает? - спросил Дима.
- Ползает, сидит…
- Кормить его пора! - Екатерина Филипповна подошла к волшебной колыбели. - И вам бы поесть. Проходите на кухню!

Антимир

Так Дима начал жить в новой семье. С новыми родственниками, с новыми БРАТЬЯМИ. Мог ли он год ещё назад подумать, что у него будет лучший друг, что он окажется «роднёй», пусть даже сводной…
А в середине месяца пришли сразу два письма из училища. Одно для Димы, другое для Ильи. И в них было одно и тоже.

«Несмотря на увольнение учителя истории Трифонова И.С., администрация решила, что не нужно разочаровывать учеников, которые были выбраны для поездки в Антимир. Вы - один из них. Собираемся через три дня в 12:00 в Костроме, центр города, около памятника Сусанину. Сопровождающий - учитель истории Швейцарцев И.А.»

- Вдвоём едете? - улыбнулась Екатерина Филипповна. - Что ж, удачи. Памятник-то этот найдёте?
- Конечно, - ответил Дима, - я же знаю Кострому…
- Берегите себя… Для тебя Кострома - Родина, а для нас - место гибели Василия…

Памятник нашли без приключений. Всего собралось тридцать учеников из ПВУ №1, ждали ещё троих.
- Отказались, что ли? - удивлялся Швейцарцев. - Мы, всё же, волшебники, не привыкли так опаздывать.
- Илья Алексеевич, вы правда долго жили в Германии? - спросила какая-то девочка.
- Да, а что?
- Видно… Это там не опаздывают, а у нас постоянно… Начнут собираться, когда уже пора в сундук садиться - вот и опоздали.
- А по какому принципу отбирали? - спросил старшеклассник.
- Трифонов списки оставил. Сам-то убежал…
- Надеюсь, не в Антимир, - сказал Илья. - А то встретимся там ещё…
- Вряд ли, тёзка, - возразил Швейцарцев. - Там, конечно, есть радикально настроеные волшебники, но мало роли играют. Ведь в Антимире хоть и правили колдуны, сейчас обычная власть. Все люди знают, что существуют волшебники - главная специфика той страны. Трифонов хотел провести эту экскурсию в пропагандистском духе, мы же просто поездим.
- А правду говорят, что сначала Трифонов хотел отправить шестьдесят человек? - опять спросил кто-то. - А нашли только один список.
- Хм… - Швейцарцев задумался. - Ничего о таком не слышал. Так. Те, кого мы ждём, уже вряд ли сюда подойдут, так что поехали!
Экскурсанты во главе с сопровождающим зашли за памятник. Послышалось заклинание, и часть материала постамента отъехала в сторону.
- Проходите! - сказал Швейцарцев.
- У-у-у… - Дима шёл и удивлялся - и тут помещение расширилось! Памятник узкий, вроде, был, а сейчас все умещались и ещё место оставалось. В центре помещения стоял огромный сундук.
- Таможенный досмотр! - услышали ребята. К ним подошёл человек в форменном халате. - Где руководитель?
- Я руководитель! - сказал Швейцарцев. - Вот списки. Ребята, достаньте документы?
- Смотрю, - ответил таможенник. - А почему фамилия Юдин подчёркнута?
- Так в исходных списках было, составитель обвёл. Я думал, мало ли, может, нужная пометка.
- Ну-ну. Ладно, в наши обязанности не входит следить за подчёркиваниями… Подставьте вещи под палочку! Проверим, не везёте ли отупляющее зелье. Или золото.

И вот, ученики в столице Антимира, городе Пирвтше.
Ребятам посчастливилось собственными глазами увидеть «содружество «обычных» и волшебных». Их провели в самый среднестатистический, казалось, магазин, куда в России ни за что не зашли бы люди, обладающие частью Великой Силы. А тут экскурсантам показали, как делаются покупки - никто не обёртывает бумагой товар, волшебник просто смотрит на листы, и те сами со всех сторон обклеивают коробку. «Спасибо!» - говорит покупатель, выходит и садится в автобус.
- «Обычный»! - удивляются ребята.
- Не обязательно! - отвечает им Швейцарцев. - Волшебники тоже ездят на «обычном» транспорте.
- Но в сундуке быстрее!
- Это если волшебники к волшебнику. А этот мог и в гости к обычному человеку поехать, а у того сундука нет.
- Интересно…
А Дима сказал:
- Вот, мы гуляем-гуляем, и везде видим счастливое сотрудничество двух разных миров. А Триптих-то что нам показать хотел?
- Ты о Трифонове? Хотел, наверно, показать, как унижают тут нас, колдунов. А местные всем довольны! Ну, рассказал бы про то, что тут была волшебная многонациональная империя, состоящая из беженцев, спасавшихся от инквизиции. А потом случился Научно-Технический Прогресс у волшебников, ну, Дима, я думаю, ты понимаешь, что это такое, раз жил среди «обычных» людей… Опередил консервативное колдовство. Тут до сих пор волшебство считается бесперспективным и используется только в бытовых целях… Пройдёмте вот в это помещение.
Ребята потопали в дом напротив.
- А что тут делают? - спросила девочка лет двенадцати.
- Обувь чинят, - пояснил Швейцарцев. - Я знаю антимирский, попробую вам перевести разговор.
Там разговаривали клиент и работник мастерской. Историк начал переводить ребятам.
- Ты волшебник? - спросил клиент. - Обувь посносилась.
- Не-ет, я электрик… Проводку чиню, волшебники так не умеют. А сапожник сейчас придёт, он на минуту отлучился…
Потом пришёл волшебник.
- Ну, показывайте! Натирает? Сейчас подколдуем…
И через минуту ботинок был починен.
- А насчёт мозолей к доктору обращайтесь!
- Спасибо! - сказал клиент и вышел.
- Хех, музыкант, видимо, из «обычных», - сказал сапожник электрику.
Швейцарцев закончил переводить и сказал ребятам:
- Теперь на сундук - и на осмотр пригородной школы.
- На судну-ук? - недовольно спросил кто-то. Дима повернулся - это был мальчишка возрастом, как Илья, но с ехидным взглядом и вздёрнутым носом. - А может, покатаемся на обычковском транспорте? Приехали в Антимир, а уедем, не испытав ТАКОГО?
- Не обычковском, а «обычном», - поправил его историк. - И я не знаю, что туда едет.
- А вона пустое стоит… Спросим!
- Автобус пустой? Ну, давай.
Водитель сказал, что едет именно туда. Ребята сели.
- Но я лучше на сундуке! - вдруг сказал тот мальчишка.
- Юдин! - удивился Швейцарцев. - Так, мы же из-за тебя автобус поймали!!! А теперь ты…
- Не знаю, почувствовал, что с желудком что-то не то… Вы езжайте, потом расскажете мне. А я на такси-сундук. Деньги есть.
- Ну… Ладно!
Юдин вышел, и автобус тронулся.
- Вау-у-у, экстри-им! - делились ребята. - Стоило сюда ехать, чтобы прокатиться!
- У нас тоже можно!
- Но не нужно!
Дима молчал. Давно он не ездил в обычном городском транспорте, и сейчас просто вспоминал ощущения от такой езды.
И вдруг…
- !!!! !! !!!!!!!!! - водитель закричал что-то на антимирском языке, руль - вправо, и автобус полетел в овраг!
- А-а-а! - раздалось в салоне.
Удар! Автобус на боку. И взрыв - в салоне находилась канистра с бензином. Начался пожар. Дети начали бить стёкла и пытаться вылезти. А снаружи раздалась стрельба.
- Это была засада! - крикнул Швейцарцев. - Ещё чуть-чуть - и мы оказались бы в реке, а она уже у самого берега глубокая. Без паники!
Сам подошёл к водителю.
- Можешь связаться с полицией? - спросил он по-антимирски.
- А ты волшебник?
- Волшебник, но не знаю, как сообщать об экстренной ситуации здесь, в Антимире.
- Кажется, мой мобильный телефон сломался… - грустно сказал водитель. - Сейчас проверю. А кому понадобилось всех убивать?
Швейцарцев испуганно оглянулся.
- Там все целы?
- Горим!!! - крикнули из салона.
- Горючее… - процедил он сквозь зубы. - А там оружие.
- Есть ещё люки на крыше - сказал водитель. Швейцарцев повторил это для ребят.
- По одному, начиная с младших! Чтобы паники не было.
- ПОЖАР!
- Знаю… Пролезете?
- Канарейкина пролезла…
Илье удалось выбраться наружу. Но тут же Дима услышал его крик.
- Он ранен???
Дальше Дима сам не помнил, что делал. Вылез через разбитое окно и почувствовал толчок в сумку, висевшую на плече.
- Пуля?
Мальчик спрыгнул с автобуса в сторону, закрытую от выстрелов, и тут же упал на бок - овраг был слишком крутой.
- Илья!
До реки оставалось метров десять.
- Ты где?
Голова Ильи показалась над водой и тут же исчезла. Через пять секунд в то место улетело несколько пуль.
- А! - крикнул Дима и укатился в реку. - Я тебя прикрою!
Потом, когда Дима вспоминал эти моменты, он удивлялся, как вообще остался жив. Вылезти под пули, потом с крутого оврага в реку, куда тоже стреляли… И как им с Ильёй совершенно случайно удалось найти тот проём в обрыве, куда они спрятались.
Как же Дима рисковал… Совершенно не подумав о последствиях. И всё ради того, чтобы второй раз спасти человека. Сводного брата…
Илья дрожал.
- Ч-ч-что это б-б-было? Ав-вария?
- Нет, по нам стреляли.
- Что делали?
- Убить хотели! - отчаянно сказал Дима. – «Обычные» люди.
- Зачем??? А как выбираться будем? А где все?
Действительно, куда побежали те дети, кому удалось вылезти из автобуса? Могли только в реку… А потом?
А река обстреливалась.
Через полчаса Дима и Илья услышали рёв сирены, ещё через минут сорок увидели лодку, подплывавшую к ним. Их забрали из той пещерки и отправили в госпиталь.
Там уже было несколько человек.
- Как спаслись? - спросил Дима.
- Вылезли из люка и лежали. Автобус прикрывал нас…
- А сюда почему попали?
- Обещали скоро выпустить. А двое ранены…
- А что со стрелявшими? - спросил Илья.
- Пойманы. Два антимирянина и один русский.
- Значит, специально… - тихо сказал Дима. - Засада. А Швейцарцев где?
- Во взрослой больнице. С ожогами. Обгорел.
- Сильно?
- Не знаю…
- Кто бы мог нас и зачем…
- Кстати, ещё пятерых не нашли? Они побежали куда-то…
- Пятерых? - Дима аж вскочил. - Не всех нашли?
- Нет… Вы где прятались?
- Там что-то вроде пещеры…
- Так, луч-тше вам лежат-ть молтша! - с акцентом произнесла вошедшая медсестра. - У вас шок… Нуж’н покой. Тштобы ‘уже не была.
- Может быть хуже? - спросил Илья.
- Мальтшик, ты сейтшас возбужжён! Лежи! А то мало ли… Нашли ваши’ товариштшей. Они рек перэплыли. Не-врэ-димый.
- Слава Богу…

Российское волшебное посольство в Антимире провело тщательное расследование случившегося.
Выяснилось, что незадолго до этого один русский эмигрант, Василий Мельник, выпускник ПВУ №1, видел в столице Пирвтше Триптиха. Тот притворился, что не понимает русские слова.
- Факт полезный, - приговаривал следователь. - Использовано «обычное» оружие, не волшебное, можно было подумать на местное движение обычных людей «Волшебникам - на кухню». Однако это притворство…
Триптиха нашли, изъяли поддельный паспорт на имя Тшистокрева, жителя Пирвтши, и посадили в следственный изолятор. Арестованные ранее стрелки вначале представлялись «обычными» людьми, но после очной ставки с Триптихом признались.
Русский стрелок впервые взял в руки автомат, как и его антимирские пособники, так как был волшебником. Состоял в консервативной партии и был одним из ярых её сторонников возврата власти радикальными методами. Ничего серьёзного сделать не удалось.
А потом вдруг Триптих предложил партийным радикалам пойти на преступление. Он специально оставил в училище списки «неблагоприятных», по его мнению, детей, то есть, тех, кто может разочароваться в волшебном мире или принять либеральные взгляды. А Андрей Юдин, сын волшебного градоначальника Мурманска, должен был заставить сесть детей в автобус, что ему удалось сделать.
А вот водитель подрезавшей машины с задачей не справился. Он должен был раньше заставить автобус полететь в овраг - там был круче скат, и дети неминуемо оказались бы в реке. А всех выплывших должны были «взять на себя» горе-автоматчики…
Волшебными средствами, хоть те были и убийственнее и надёжнее, не пользовались, чтобы бросить тень на «обычков-радикалов», воюющих против волшебников, вроде той самой «Волшебникам – на кухню».
После высылки на родину, Триптиха приговорили к пятнадцати годам лишения свободы и лишению права использовать волшебство выше уровня 3. То есть, он имел право заниматься только мелкими бытовыми делами.
Министерство Магии Антимира высказало свои извинения пострадавшим.

А Дима и Илья благополучно вернулись домой. Им рекомендовался покой, и поэтому вся семья уехала отдыхать в волшпансионат на берегу Чёрного моря.

Конец второй части

Продолжение следует


Современное средневековье.

– Илья! Илья!!! Ну, что ты там копошишься? Сундук уже готов!
– Сейчас! Бегу! Только куда я положил свой учебник по зельеделию?
– Ну, вы готовы? – спросил ребят Сергей Владимирович. – Я тоже тороплюсь, не только вы…
– Куда? В школу? – трёхлетний Антошка путался под ногами.
– В школу, в школу… – ответил Дима. – В училище, если точнее. С чего бы это волшебники тоже называют заведения школами?
– А я когда в школу? А что такое учи-и-и… ще?
– Когда одиннадцать исполнится… Илья!
– Дим, а ты его не видел? Вроде, брал его что-то посмотреть насчёт зелья против прыщей.
– Ах, да… Посмотри на кухне под газетами. И быстрее?
– А када прие-едете? – протянул Антошка.
– Зимой приедем…
– А чё такое «зимой»?
– Ну, зима… Понимаешь? Снег.
– А «зимой» что…
– Илья, нашёл?
– Нашёл, нашёл… – Илья запихал учебник в сумку, потом заклинанием сжал её до размера обычного спичечного коробка и сунул в карман плаща. – Едем?
– Едем, – сказал Сергей Владимирович. – Дима, когда я буду направлять сундук, смотри внимательно. Через год, после училища будешь на права сдавать.
– Дасиданя! – выговорил Антошка.
– Счастливо вам! Хоть бы всё было нормально… – причитала Екатерина Филипповна. – Антон, не хочешь на урининвайз?
– Не-е.
– Я только что колдовал, – сказал отец. – Ладно, закрываем крышку…

– Ну, вот и приехали, – сказал отец. Ребята вслед за ним вылезли из сундука и направились к входу в училище. – Меня беспокоит только, какова ситуация там…
– Почему беспокоит? – спросил Дима.
– Ну, политика… Всё такое. Помните, что было после революции?
– Не хочу вспоминать, если честно… – тихо сказал Илья.
– Извини… А после даже выборов? Проигравшие потом диверсии пытались устраивать.
– А теперь что? Масса недовольного стада…
– Ты считаешь, что это не опасно? – спросил отец. – В вашем же училище наверняка есть дети этого самого средневекового стада, которое само не может голову повернуть без приказа сверху.
– Ну, у нас директор современный…
– Да, Дормидонт Николаевич – отличный человек, что и говорить… А через год выборы. И кто знает, что будет…
– Да, ситуация… Или действительно нам вредна демократия?
– Пока народу нужен вождь, вредна. Увы.
– Но не всем же! – вступил в разговор Илья. – Наша семья, вроде…
– Аристократию было бы неплохо, чтобы сознательные люди только могли голосовать… Но это, увы, неосуществимо. Как понять, кто может решать сам, а кто нет. А быдлом пусть помыкают, так им и надо.
– Я вот что не понимаю… – продолжал Илья. – Эти люди сами хотят вождя. А почему тогда нынешнему избранному министру не подчиняются, а? Их средневековая логика так и должна рассудить.
– Ну, это не единичный пример… Дима, ты помнишь, какая ситуация была у «обычных» людей?
– Приблизительно.
– Ну, вот. Я их жизнью поинтересовался. Вот, коммунисты там… Слышал о таких?
– Слышал…
– Кто это? – удивлённо спросил Илья.
– Это люди, которые хотят вернуть страну в тоталитарное прошлое, – пояснил отец. – И не хотят понять, что сами же пользуются достижениями демократии – гласностью той же… А сделай их бывший Президент всё то же самое, только забыв про гласность? Они бы и не пикнули!

Ситуация в волшебном мире была и правда напряжённой.
Три года назад, когда главному герою книги было четырнадцать лет, когда прошли выборы, народ был в эйфории от внезапно нагрянувшей свободы. Людям хотелось всего и немедленно. Но новый, избранный Министр Магии, учтя горький опыт «обычных» людей, не стал проводить реформы резко. Но проводил.
Неожиданность пришла, когда объявили гласность. Волшебницы-старушки сидели на скамеечках на тропинках парка, куда не могли попасть обычные люди, и говорили:
– Что это за министр, если позволил себя ругать!
– Он благодаря Волшебной Силе должность получил, а теперь разрешает простым смертным себя трогать.
Но если бы только старушки…
«Министр – лох». Так было написано на Волшебной Аллее в парке Калуги прямо на дорожке. По почерку удалось найти виновника, но тот сказал:
– У нас гласность? Какие тогда проблемы?
Взрослые, но не старые люди говорили, что они ошиблись.
– Гласность – это цирк, в котором все всех ругают, а надо действовать сообща!
– Вот, мы в дискуссиях и пытаемся решить, в какую сторону потом сообща потянем! – отвечали им либералы.
– А Министр на что? Пусть он и выберет! Он главный.
– А если мы не согласимся?
– А кто мы такие, чтобы перечить Министру?
И хоть бы чем отличиться от старушек…
Реформы тоже продвигались со скрипом. Люди просто не поняли проект закона «о детских прогулках», где предлагалось разрешить детям до 1 курса гулять без присмотра взрослых. Чтобы «обычные» люди не знали, что перед ним волшебники, тем нужно было до училищ преподать заклинания.
– Пусть гуляют с семи, – сказал Министр.
А учёные трудились над «коробкой». Поговорил мальчик с «обычным» ровесником, нажал на кнопочку – и тот забыл про волшебство.
Но взрослые волшебники просто недоумевали, как дети могут сами ходить по улице. Тогда по газетам прошёлся рассказ о жизни «обычных» детей, но волшебники обиделись…
– Нас пытаются приравнять к ним?
И горе было тому человеку, кто осмелился бы сказать, что и у «обычных» людей есть преимущества.
– Значит, не видать мне школ, где можно было бы находиться только днём, а ночью дома, – грустно говорил Илья.

– Я думаю, можно было бы людей научить, – говорил отец, когда они стояли уже около дверей училища.
– Средневековый менталитет…
– Оно, конечно, так, Дима, но разве людям не свойственно начинать думать иначе? Я понимаю, что при даже самом благополучном исходе свободные люди вырастут только через поколение, но стремиться-то надо сейчас! Просто, людям умышленно вбивают в голову, что жить по-новому – это кощунство, предательство Волшебной Силы и вообще «приравнивание к обычкам». То, что «обычные» люди ниже волшебников – нам это всё время пытаются вбить в голову!
– А кому это надо? – спросил Илья.
– Таким, как Вертихвосты ваши , кому же ещё? – Отец нахмурился. – В этой школе таких четверть. В других на похожих специальностях примерно столько же. Они были властелинами, но всё резко потеряли. А с их хитростью естественно, что будут пытаться вернуть. Ваш директор умный, он по-другому воспитывать таких начал, но их менталитет изменить гораздо сложнее, чему людей другого типа мышления. Так что, Министру надо попытаться избавить власть и народ от влияния таких людей, которым удалось пробиться. Хитрецы действуют на тупых, на дамочек, читающих «смертельное и летальное убийство» – криминальный бульварный роман госпожи Фаринцевой, устраивают демагогию… Народ ведётся! А… – Отец махнул рукой.
– Пессимистично.
– А то. Ладно, вам пора. А мне на работу. Сегодня ещё собрание партии. Может, у кого будут здравые идеи, как выйти из такого кризиса. Счастливо!
– Пока! – хором сказали Дима и Илья. – Приедешь в течение полугодия?
– Постараюсь. Счастливо!
И ребята вошли в здание училища.


Училище и учащиеся нового времени

Директор училища не хотел отставать от новых веяний новой системы. Теперь кураторы и их заместители обязаны были проходить перевыборы каждые пять лет. Через такой же срок должны были аттестовать и простых учителей. И проверять, могут ли те работать на прежнем уровне.
Ученики теперь выбирали старосту группы, который представлял интересы оной в ученическом совете. Правда, совет работал не особо эффективно – не было привычки к управлению у людей.
Было решено отказаться от «моды», которая несколько мешала учебному процессу – например, от лестниц-самонаправлестниц. Теперь вместо них стояли лестницы нового поколения – они могли разветвляться таким образом, чтобы каждый ученик или учитель мог пройти туда, куда ему было нужно, а другим не приходилось ждать.
От «модного» привратника, естественно, отказываться не стали. В училище давно работала система наблюдения за входящими или выходящими людьми, но Роберт «Гоша» Харитонов был нужным человеком в училище, даже вёл уроки.

Самыми же больными вопросами были, как нетрудно догадаться, существование и преобразование специальности «Вертихвост». Директор заменил больше половины состава кафедры, сделав её «исправительной» из «управленческой». Однако всех удивляло, почему заведующим остался Вадим Алексеевич Битюгов. Интересовались даже учителя, но директор недовольно отмахивался.
– Так надо! – и всё тут.
В остальном же это была абсолютно новая специальность. Хотели даже новое название ей дать, но пока не могли выбрать.
Учащиеся младших курсов быстро перестроились, чего нельзя сказать о старожилах училища. Они тихо бойкотировали нововведённые занятия своей кафедры, многих не пугала даже угроза неаттестации. А вслух никто не бунтовал – все понимали, что это не поможет. Быстро усмирят! Появилось прямое сообщение с колдовской дивизией в Твери.

Группа, в которой учился Дима, теперь обозначалась греческой буквой κ – каппа. Уже писалось о том, что после пятого курса часть учеников уходили из училища – обычно не тянувшие усложнившейся программы. Они получали степень «бытового волшебника», то есть, могли работать только на небольших должностях. Из Диминой подгруппы ушли Сергей Филиппов – «Бобс» и Владимир Чеканков – последний всё-таки продолжил обучение в образованном после переворота волшебно-спортивном училище, и тоже претендовал на нормальный уровень – полное среднее волшебное образование. Из подгруппы девочек ушли три человека.
А девять групп, из которых ушло наибольшее количество человек, расформировывались, и ученики переводились в другие группы, которые получали греческую литеру вместо русской. Так, из 33 групп оставалось 24.

После нелёгкого для многих, а для кого-то и депрессивного переходного подросткового возраста, у учащихся группы началась «бурная юность». Человек уже чувствует себя самостоятельным, но может совершать настолько детские поступки, что потом, лет в тридцать, сам же диву даётся. Дима давно уже заметил, что те взрослые, которые считают детей «глупыми и вредными созданиями», скорее всего, сами были такими в детстве, и поэтому не помнят ничего хорошего. Те, кто рано повзрослел, видимо, и не задумываются о детстве как таковом. А те, кому есть, что вспомнить, весьма приветливы к детям и подросткам. Возможно, не всем. Ведь, так или иначе, продолжаешь недолюбливать тот тип людей, который презирал в те далёкие годы.
«Интересно, какое детство было у Всеволода Константиновича? Кстати, не забыть бы его поздравить со скорым тридцатилетием…»
Хотя, он может и не любить этот праздник, делающий человека старее. По-разному люди к этому относятся. А в следующий день рождения Дима станет совершеннолетним…

Многие люди в группе сильно изменились за эти годы, а кто-то оставался таким же.
Лёня Шумахер теперь виделся оч-чень серьёзным человеком. Внешне. А во многих отношениях ещё ребёнок, но хороший ребёнок. Осталась только старая, но крупная проблема: Лёня так и не решил, кем он будет, что его интересует (видимо, ничего), и что вообще ему надо от этой жизни. Вряд ли он когда-нибудь задумывался о её смысле – не тот тип людей.
Алексей Александров, естественно, мечтал о работе с людьми. Он пытался быть «дипломатом» в общении, но часто попадал впросак, сказав что-либо невпопад. Тем не менее, не отступал…
«Неразлучная Четвёрка» лишилась одного человека – как уже писалось, Чеканков перешёл в волшебно-спортивное училище нового типа, дающее многостороннее образование. Он был парнем неглупым и физически развитым, и там было ему самое место.
Многих удивило то, что в училище остался Дима «Дэм» Дорогушин. Казалось бы, человек презирал всё «умное», ограничивался бытовыми интересами, так на кого ему было учиться? Его специальность – «Вертихвост». Пробьётся в управленцы? Вряд ли. Не «бойцовский» у него характер, а, скорее, «приспособленческий», да и время теперь не то – выборы, демократия. Дима Садовский полагал, что Дорогушин остался в училище «как все». Без цели, просто чтобы быть одним из многих.
Дэм больше не уважал Ивана Орехова – человека, изменившегося даже внешне. Волшебные зелья некоторые действовали не хуже «обычных» психотропных веществ, и побочные эффекты давали страшнее. Например, древнее средство против простуды «Боярское зелье» принималось всегда в крайне небольших количествах и отпускалось без спецразрешения. Орехов пил его флаконами. Его волосы начали выпадать, лицо помимо прыщей покрылось рябинами, взгляд стал пустым… Непонятно, как он смог остаться в училище после пятого курса – видимо, не обошлось без вмешательства папаши, до сих пор влиятельного человека в волшебной стране.
Вернёмся к нашей «четвёрке». Полтавин теперь не был отличником, а только хорошистом. И всё ближе и ближе начал приближаться к такому «обычному, неприметному мальчику», среднестатистическому персонажу. Но был неплохим человеком в целом.
Сеня Сергеев в последний год обучения в ПВУ увлёкся волшебной борьбой «Колдрук». Посещал секцию, работавшую в училище. Зачем ему это было надо – неизвестно, скорее всего, пошёл вместе с Дорогушиным, также ту секцию посещавшим. Арсений ко всему прочему стал весьма пассивным человеком, тяжёлым на подъём, и многие не узнавали его, вспоминая, каким живым он был года четыре назад.
– Просто, все надоели, – говорил Сергеев. – У меня с друганами иные интересы, и мне в группе скучно. Выбраться бы из училища, да пойти в новую жизнь.
То, что там тоже могло быть скучно, его пока не волновало. Но эта фраза многих задела. В группе была девушка Надя Мятнова, обучающаяся на специальности «Спич». Когда-то, года три-четыре назад, про них с Арсением распускали слухи о том, что они «сладкая парочка», что каждый втайне боится признаться партнёру в нежных чувствах… Сами ребята отрицали все подобные разговоры, которые основывались только на том, что они все годы в училище сидели за одной партой. А ведь просто нельзя было менять место! На тех уроках, где не контролировали, кто куда сел, Сеня просто пересаживался к кому-нибудь из «четвёрки»…
Теперь Надя заявляла всем, что Арсений стал слишком надменным.
– Мы все ему надоели – и это он говорит нам в лицо!
Она была права в чём-то. Не знала только одного – у Арсения была одна особенность, присущая разве что Картинкину ещё. Он говорил всё то, что думал, даже не догадываясь, что можно сказать чуть иначе, чтобы не «огорошить» человека или не выставить самого себя в невыгодном свете. Но если Михаил делал это в запале, но Сеня – в обычном разговоре. Гена Каховский, который общался с ним два года назад, один раз сказал в разговоре с Картинкиным и Димой Садовским:
– Даже не знаю, что делать… Он мне рассказывал про себя – всё нормально, но упомянул одно качество своё негативное. Мне не нравятся такие люди, но он сам признался! Не хочу его слова использовать против его же самого в нашем общении.
И «в группе скучно» было одной из честных Сениных фраз.
Дима бы легко его поддержал, но молча. Ему тоже в своей группе было не с кем почти общаться, но высказать такую мысль вслух он считал дурным тоном и пренебрежением к окружающим его. И в этом был бы согласен с Надей Мятновой, если бы не знал такого качества Арсения.

Картинкин остепенялся. По-прежнему мог «рвануться в бой», но теперь его было не так просто разозлить. Возможно, он учился спокойствию у своего «коллеги по «Прочномиру» Гены Каховского. С Димой Михаил иногда разговаривал «за жизнь». Обсуждали, в том числе, и политическую ситуацию.
– Этот министр, конечно, странный человек, – говорил Картинкин. – Устроил гласность – и его тут же оклеветали. Но устраивать революцию и возвращать старую власть я бы не стал, ибо тогда опять «Вертихвосты» придут.
– А про «приближение к «обычным»? – задал Дима свой больной вопрос.
– Хм… – задумчиво начал Михаил. – Это будет значить, что мы отдадим им весь арсенал наших превосходящих знаний, а они, как не умеющие колдоватть, не смогут им воспользоваться.
Дима не стал спорить о том, что, возможно, у «обычных» технический прогресс достиг гораздо большего уровня, и что государство Антимир – тому пример. Всё равно не убедить. А к своему знанию неволшебного мира Дима относился теперь как к тайне. «Они не знают, а я знаю. И если придётся оказаться среди «обычных» – я не пропаду».


Маша Радушина

Ну, а преобладало в группе теперь женское население.
Из расформированных коллективов к «каппам» перевели четырёх девушек, так что теперь в группе было 24 человека. Из них десять юношей и четырнадцать девушек.
Две из новеньких сидели теперь прямо перед Димой на всех уроках. Одна, рыжая, оказалась весьма общительной особой, и было видно, что Дима ей приятен – постоянно оборачивалась что-либо спросить. А вторую, брюнетку, практически не было слышно. Дима и в лицо её не особо хорошо помнил.
– На какой специальности учишься? – спросила рыжая на одном из «нетихих часов» (так учащиеся называли уроки, на которых никто не обращал внимания на доску и каждый занимался своими делами).
– Я? «Ганцемгерц».
– Понятно… Я на «Спиче», а она на «Брейнтрейне». Редкая у тебя специальность…
– Я знаю…
– Наверно, хороший человек?
– Я? – Дима даже покраснел слегка. – Ну, это не мне решать…
– Ну, почему же… Ты себя как оцениваешь?
– Нет, не буду о себе судить! – ответил Дима.
– Ну-ну. Кстати, тебя Димой зовут? А я Маша.
– Маша… – всё ещё несколько смущённо повторил Дима.
– Маша Радушина.
– Понятно…
– Неразговорчивый ты?
– Ну… Когда как…
– На «Спич» бы не попал…
Ну, слово за слово – вроде как уже и знакомые. Перекинуться словами на перемене, потом в библиотеке…
А потом смотришь – а за спиной уже разговаривают.
Дэм Дорогушин что-то говорит своим приятелям, искоса поглядывая на Диму Садовского, а потом вся компашка хихикает. Орехов, присутствующий при этом, наверняка в голове готовит какую-нибудь пошлость на эту тему.
Картинкин вон тоже как-то спросил?
– Она тебе нравится?
– Как человек? Нормальный человек…
– Не, ну а… Как… девушка?
Дима не знал, что ответить. Ранее не приходилось как-то задумываться на такие темы… Но замечал, что всё-таки некоторые симпатии к ней испытывает.
А самой Маше Дима, кажется, понравился. Казалось бы – девушка общительная, без знакомых не останется, и зачем заводить специально новых? Но завела же!
Дима ей сперва был непонятен. Молчаливый юноша, задумчивый, на переменах не тусуется с приятелями, а куда-то уходит (уходил, понятное дело, к сводному брату), вроде и серая мышка, но и видно, что непростой человек. Так Дима девушку заинтересовал, и она решила завести с ним разговор.

А Илья через пару недель начал замечать, что реже стал видеться с Димой на переменах.
– Приятели появились или дела? – весело поинтересовался он.
– Да… как тебе сказать…
– Прямо!
– «Прямо» я и сам не знаю… – вздохнул Дима.
– Влюбился, что ли? – Илья посмотрел Диме в глаза.
– Может быть, и так. А может, вроде, и нет, вот… Но, кажется, она мне нравится.
– То есть, ты не уверен, так?
– То, что она неплохой человек, мне давно кажется, но…
– «Но сегодня…» – продолжил Илья. – Или вчера. Так?
– Угу, сегодня… – подтвердил Дима. – Сон мне очень странный приснился. Вот я не знаю – у волшебников сны такие же, как у «обычных» людей или они вещие?
– Не знаю, природа сна активно изучается учёными колдунами, – ответил Илья. – Но пока результатов нет. У «обычных» тоже?
– Тоже, да… А мне она приснилась в необычном образе. Её лицо всё время мелькает перед глазами, что бы я во сне не делал… И вот, я её вижу всю, такую, какая она есть. Затем я как будто куда-то вышел, а когда снова вошёл, она вся была в белом. Белые гольфы, белое платье. И вдруг у меня закружилась голова, а на её месте появилась как будто воронка, куда меня начало засасывать. И я почувствовал, что проникаю внутрь неё. Всё крутит и крутит. А потом чувствую, что часто дышу и ощущаю её присутствие всеми частями тела, как будто мы – единое целое. И понимаю, что она мне дорога. Вот такой сон.
– Да, интересно… – сказал Илья. – И странно. Воронка… Мне тоже иногда необычные сны снятся, что я даже боюсь за себя. Но они несколько… другого содержания.
– Мне в четырнадцать лет разные сны снились, – сказал Дима. – И не все я готов пересказывать первому встречному. А этот сон… Знаешь, я проснулся и чувствую, что…
Дима посмотрел на Илью, и тот, кажется, понял.
– Да, такое бывает. У меня год назад впервые…
– Ага. Но сон-то…
– Кто ж эти сны знает, – философски заметил Илья. – Через три минуты урок, пора.
– Да, наверно… – Дима пошёл к своей группе.

Маша ему нравится – он это понял. Но сам Дима, как он ей? Мальчик часто задавался этим вопросом и всё боялся, что его чувства не взаимны. Но почему же она общается именно с ним?
Вон, как-то вечером гуляли возле училища – после уроков учеников выпускали на прилегающую территорию – гуляли и не заметили, что опоздали, и Гоша уже закрыл двери. Еле заставили дверь прокричать: «Опозданцы! Опозданцы!», а там пока сообщат привратнику…
– В общем, поздравляю тебя, – сказал как-то Диме Картинкин. – Пару хорошо иметь… Ещё не цело…
– Нет! – отрезал Дима. А если бы и «да», то кому бы он рассказал? А никому! Ну, брату, может… Сейчас Дима боялся любых серьёзных намёков на их отношения, хоть и желал себе чего-то такого.


«Обломная пора»

Цитата:
-------------
Сделать хотел грозу,
А получил – козу!
Розовую козу
С жёлтой полосой.
Вместо хвоста – нога,
А на ноге – рога…
***
Сделать хотел утюг –
Слон получился вдруг…
-------------

– Дима Садовский, где твой отчёт? – спросила Лидия Сергеевна.
– Я? Это… Не успел. А вообще, не совсем понял, как оформлять раздел просчётов для работы с растениями.
– Я же объясняла… Сдашь к четвергу.
– Хорошо!
На самом деле, накануне Дима весь вечер провёл с Машей Радушиной и, естественно, не успел толком ничего оформить.

Те учащиеся, которые остались в ПВУ после пятого курса, принимались в шестом за колдовские разработки. Они должны были уметь теперь не только применять общедоступные заклинания любой сложности, но и синтезировать свои, новые заклинания. Это нужно было для дальнейшей работы в волшебном мире. За два года, остававшихся учащимся, они тренировали себя в разных сферах колдовства, пробовали понемногу разные профессии, чтобы определиться. У каждой специальности был свой набор профессий.
На языке же самих учащихся, эти курсы назывались «обломной порой». Обычно ребята ждут – не дождутся, когда их допустят до разработок – каждый в быту мечтал о том или ином новом заклинании. Одним нужен был «индикатор развязанных шнурков», другим – «датчик расстояния до острых углов», чтобы не ударяться каждый раз… Картинкин мечтал закидать Орехова орехами, Сеня Сергеев, занимавшийся «колдруком», хотел разработать новый вид борьбы – «колдног», однако, когда приступил к делу, видимо, перезанимался на уроке английского языка, и ноги у него всегда мёрзли, вместо того, чтобы воспринимать колдовство.
Ну, и с началом волшебных разработок наступал «большой облом». Когда учащийся придумывал идею нового заклинания, он был обязан проработать всю теорию, нужную для синтеза, а преподаватели спрашивали даже ненужную, требовалось чёткое знание всех последствий того или иного колдовства, каждый раз приходилось отвечать все пункты Техники Безопасности. Затем – запись в одну из «экспериментаторских кабинок» и очередь. Кому сколько времени нужно было – не могли предугадать порой даже астрологи, и срок подходил внезапно. И горе тому разработчику, который отдал свой рабочий халат в стирку в день его эксперимента – потом опять ЖДАТЬ. Стирался-то халат быстро, но это от бытовой грязи. А вот волшебную было не так-то просто вывести! Пятна от зелий, незашивающиеся дырки от попавших заклинаний, а у Картинкина халат однажды испарился. Михаил утаил от преподавателя часть своих задумок по изготовке Поставленного Голоса Правопорядка, и на халате началась непроизвольная ядерная реакция, превратившая его в аммиак.
«Вертихвосты» всё норовили пройти в кабинку раньше другого или работать недалеко от отличника, чтобы всё получилось.
Ну, а после разработки, необходимо было отдать куратору отчёт о проделанном. В нём указывались ВСЕ действия экспериментатора. «А кто не может запомнить – записывайте по ходу работы!» – говорили кураторы, но не так-то просто было записать что-либо, когда вокруг тебя бурлят заклинания. Дима работал с зельями, которые часто пузырились и выплёскивались на листок с записями. Особенно часто выливалось Стирающее зелье – начисто выводившее все надписи, даже вырезанные на парте «обычным» ножиком (хотя, естественно, в волшебном училище таковых не было).
– Зельем этим трудно управлять. Это для того, чтобы учащиеся не пытались вывести свои оценки с доски, – говорил его разработчик Всеволод Константинович Матросов. – Туда добавлен экстракт шилавзада – маны, отвечающей за подвижность, непоседливость и быструю переключаемость мага. Это специально для школьников – усмирить зелье не так-то просто, тут требуются также особые приборы и вещества.
Отчёт состоял из нескольких частей.
«Цель работы» – тут писалось, какое заклинание или зелье необходимо синтезировать и, главное, для чего. И чтобы без утайки! Проверялось детектором лжи.
Ход работы – главное мучение во время самой работы, об этом написано немного выше.
Результаты работы – часто подгонялись. Поэтому, в каждой экспериментальной кабинке стоял «Всезапоминающий фикус» – цветочек как цветочек, да только сразу краснел, если в отчёте написано немного не то, что он видел. Учащиеся не знали о его роли, думали – обычное растение, а потом удивлялись, откуда куратор узнал про подгон в отчёте.
Несостыковки – самая муторная часть отчёта из выполнявшихся после работы. Надо было, подавив стыд и страх, написать, что не получилось во время работы, что сделано не так, насколько пострадали халат и пол в кабинке, сколько получено синяков (посчитать и померить общую площадь) и сколько капель крови потеряно. Объём одной капли принимался равным десятой миллилитра.
И, наконец, вывод. Получилась ли работа, почему не получилась… Куратор «Вертихвоста» Битюгов по этому поводу как-то сказал:
– Я бы вам тут советовал писать не «почему не получилось», а «почему ПОЛУЧИЛОСЬ». Это, такскаать, большая редкость, если заклинание получилось у ученика. Вот, и пишите, шта помог тот-то, списали оттуда-то, чью идею сплагиатили…
И три синтезированных заклинания в месяц считалось «высшим пилотажем».

На «Ганцемгерце» обстановка была пригодной для работы, преподаватели понимающие. А вот на «Прочномире», где воспитывали смелых, надо было каждый раз выполнять работу, связанную с риском. Смертельной опасности не было, но боль приходилось испытывать всем хотя бы по одному разу за год. «Первомайцы» падали от усталости – так трудились в кабинах.

Дима работал чаще с зельями, чем с заклинаниями, и очень боялся, что Маша учует запах какого-нибудь неприятного вещества из разработок. Хотя, на его специальности было больше растворов, пахнущих приятно. Синтезировались зелья, облегчающие страдание, избавляющие от икоты, снимающие зубную боль, успокоительные зелья. А преподаватели экстра-класса работали над зальем или заклинанием Большой Души – хотели спасти мир от зла. Но на этой разработке люди не задерживались больше полутора лет – просто, начинали признавать полное отсутствие грани между злом и добром, а также то, что добро для одного может оказаться злом для другого. И пытались предупредить всех, чтобы это зелье не синтезировал больше никто, а то чего доброго ещё мир уничтожит!
Хоть вещества и не были зловонными на «Ганцемгерце», но не всегда же удавалось всё сделать правильно! Иногда такая гадость получалась, что котёл начинало рвать этой жижей на пол – приходилось кабинку закрывать на очистку. Дима всегда старался успеть переодеться после работы и принять душ. Маша же часто не хотела идти гулять с ним после своего посещения экспериментаторской кабинки, и Дима не мог понять, почему. Вроде, на «Спиче» необходимо уметь общаться, там вовсе не обязательны зелья! И их заклинания халаты не портят.
– Извини, Дим, совсем голос сел… – прохрипела как-то Маша. – Сегодня у «Спича» был семинар.
– Так перенапряглись?
– Да… А через неделю сдавать мне длинный отчёт со стенографической расшифровкой двухчасового спора. Так что, на этой неделе я занята.
– Да, понимаю…
– Но главное – описать свои несостыковки…
– Мда…


Клевета

А политические страсти в волшебном мире накалялись… В газете сторонников консервативной власти постоянно выходили сообщения об «антиволшебном режиме», об «обнищании Великой Силой», о «скатывании до уровня обычков». А однажды на передовице было крупными буквами: «Шайку Хоттабова под трибунал!», и подробно расписывались все реформы Дормидонта Николаевича в ПВУ №1.
– Смешно, – рассказывал директор учителям на педсобраниях. – Вроде, живём в волшебном мире, все питаемся Волшебной Силой… А эти мне ставят в вину то, что у меня двоюродная сестра в Саудовской Аравии. Ну и что? А лжи сколько льётся…
– Люди могут поверить той лжи! – сказала Ирина Валентиновна. – Им же постоянно нужны «сенсации»…
Ирина Валентиновна Гаврилова была наставницей седьмого, выпускного курса. Поэтому автоматически выполняла роль заместителя директора.
– Вот, надо их переубедить… – ответил директор.

А от родителей учеников посыпались в школу и в отдел образования гневные письма, вроде «Кого в директорах держите?» и даже «Спасите детей!!!»
Но Дормидонт Николаевич был спокоен.
– Пока писем не так много… Сто двадцать пять. Значит, лжи поверило в десять раз больше семей, ибо только каждый десятый в этом случае пишет письмо. Итого – менее пятой части.
– Но…
– Успокойтесь, Ирина Валентиновна! Всё нормально.
А Лидия Сергеевна Васильева волновалась по другому поводу.
– Опять грозит переворот! Снова война, снова кровь…

Большинство учащихся, прочитав газету, недоумевали.
– Ты видел, что пишут? – спрашивала Маша Радушина у Димы. – Это же неправда!
– А где писали? В «ОсВ-ХХ»? Когда там правду-то писали за последние три года?
– Не знаю, я газет не читаю, политикой не интересуюсь… Я в «зелёных» состою.
– Как, у волшебников тоже есть?
Маша уже знала о жизни Димы среди «обычных» людей.
– Есть, – ответила она. – Значит, и у неволшебников есть? Ну, надо же… Мы с Наташкой Петровой состоим там.
– А каким образом волшебники загрязняют природу? – удивлённо говорил Дима.
– Мана, – ответила Маша. – Мана при использовании вещества перерабатывается и отправляется в атмосферу. Отходы изменяют ауру растений и животных. И человека. Особенно страдают волшебные виды растений – несколько классов погибло за последние пятьсот лет.
– Классов? Да-а, масштаб. – А что изменилось пятьсот лет назад?
– Появились первые заклинания с выбросами свинского колдовства. И раньше отходы полезными не были, а это – вообще убийство! Если всё накопившееся свинское колдовство собрать в одно место, этого хватит, чтобы уничтожить город!

Иван Орехов как-то раз оделся во всё красное. «Волшебный цвет бунта!» – понял Дима. Когда «Вертихвосты» начали громить школу три года назад, многие из них были так одеты.
Мальчик предупредил Матросова.
– Настораживает… – сказал тот. – А другие? Кто у вас ещё на той специальности?
– Дорогушин и некоторые девчонки. Но они нормально одеты. Разве что у Закорючкиной туфли красные…
А на четвёртом уроке Орехов не появился. Учащиеся перешёптывались. Учитель Кутаисов изумился.
– Кажется, я говорил, что сегодня у нас первое занятие по самой главной защите от врага – военной? Куда делся ваш Серый Граф?
Так Орехова прозвали за нездоровый цвет лица.

Появился он на пятом уроке.
– Давал интервью газете, – небрежно бросил. – Потом почитаете.
– А бунтарская одежда? – подошёл к нему Картинкин.
– А чтобы все увидели, как ученики к директору относятся!
– М-да? – Михаил заулыбался многообещающе. – А я думал, чтобы кровушки на одежде не было видно после встречи со мной. Н-на!
И давнишние враги в схватке начали кататься по полу.

Вскоре вышла новая статья в «ОсВ-ХХ», где писалось о всеобщем бунте в ПВУ №1, который якобы имел место быть.
– Я собираю пресс-конференцию! – решил директор. – Найти бы место проведения…
– Да, а как доказать, что вы невиновны?
– Учеников в свидетели!
– Скажут, пригрозил…
– Ха! – усмехнулся директор. – Они же пишут, что у нас бунт? Значит, я в принципе не могу никого подкупить. Расставьте всезапоминающие фикусы по школе, потом я с этими записями пойду отчитываться. Вот и доказательство!

А через три дня новая неожиданность – неизвестные напали на колдовскую тюрьму «Азъ есмь шакалъ» и помогли некоторым заключённым бежать. Среди них был и осуждённый на пятнадцать лет Иван Семёнович Трифонов, известный в ПВУ №1 как «Триптих».

Директору помогли с собиранием пресс-конференции – выделили зал.
– Родители учащихся постарались! – говорил он. – Пойду доказывать.
– Эфир?
– Будет! Настройте классные доски на 44-ю долготу. А широту не помню – найдёте. И смотрите на меня с двенадцати часов двадцать седьмого октября.

«ДИРЕКТОР ЗАЩИЩАЕТСЯ» – были развешаны плакаты по всему училищу. Для «просмотра и сопереживания» выделили пятый урок у всех классов. А на четвёртом было общешкольное собрание, где выступали учителя.
– Мы знаем, – говорила Ирина Валентиновна, – что на училище клевещут! Там писали, что у нас бунт! Что у нас проблемы с приготовление пищи! Что у нас очереди в туалет такие, что на полу остаются лужи, а в спальнях развешано мокрое бельё. Мы знаем, что это не так! И видим, КАКИМИ на самом деле людьми оказались консерваторы… Сейчас мы разойдёмся по аудиториям и лаборантским, чтобы посмотреть на лица лгунов, которым директор предоставит доказательства об отсутствии в школе бунта!

Передача началась ровно в двенадцать. Но прошло пять минут – а директора всё не было!
– Колдун Хоттабов опаздывает! – со смаком говорил ведущий. – Побоялся, что обвинят во всех грехах или что?
– Нет! – ответила ему женщина железным голосом. – Он сам устроил пресс-конференцию, значит, может доказать клевету «консервной газетёнки»!
Ещё минут семь шло препирательство между ведущими, обладавшими разными взглядами.
– Ну, что же он не едет? – потом спросил мужчина.
Тут в зал вошёл ещё один человек. Срывающимся испуганным голосом он сказал:
– Всё отменяется! Директора ПВУ №1 убили… В соседнем переулке!


Траур

Училище в трауре. Практически не слышно громких разговоров, на лицах учеников недоумение перемешено со страхом. Временный директор, Ирина Валентиновна Гаврилова, постоянно в слезах, промокают глаза платками и другие учителя.
– Кто? Каким образом? Директора? Он же сильный маг! – переговаривались учащиеся. – Это что, его заманили в западню?
– Боже… – сказала Маша Радушина, когда прочитала на классной доске появившееся объявление о трагедии. И прижала кулачки ко рту. А её подруга, Наташа Петрова, пыталась скрыть слёзы. Она была обязана директору за гармонию в её семье – тому удалось погасить конфликт несколько лет назад.
На перемене к Диме подошёл Илья и сказал только одно:
– Это как?
– Не знаю, – ответил ему Дима. – Всё в голове не укладывается. Вот так внезапно…

Это действительно была западня. Дормидонт Николаевич в сундуке прилетел в Кострому, столицу волшебной России, для собственной пресс-конференции, где аргументированно стремился разоблачить лживое волшебное издание «ОсВ-ХХ». Причём, прибыл за день до самого выступления, чтобы встретиться с главой департамента образования. Люди, которые Хоттабову «помогли» с устроением пресс-конференции, поселили его на день в доме, располагающемся через квартал от Центра Колдовидения, и когда тот вышел из дома и пошёл по тихой улице, неизвестный навёл на него палочку… Такую же, какая была в руках у Диминого отца на рынке пять с половиной лет назад…
Заказное убийство! Об этом кричали все газеты, писались мыслимые и немыслимые версии. А «ОсВ-ХХ» старалась не придавать этому значения – было ясно, что за преступлением стоят консервативные силы, бывшие «вертихвосты», жадные до безграничной власти и угнетения других волшебников. Премьер-Министр в своём выступлении заявил, что то, что случилось – «пример того, что делает наша сегодняшняя радикальная оппозиция» и с недоумением отметил: «А ведь кто-то за них собирается голосовать!»
Картина убийства была очевидна – эти «помощники с организацией пресс-конференции», они же «родители учащихся», были одними из исполнителей. В их задачу входило привезти директора в столицу и поселить. А один из беглецов тюрьмы «Аз есмь шакалъ» потом дождался, пока директор выйдет из дома, и убил…
На следующий день, когда полиция только очухивалась от происшедшего и отпускала на волю людей, случайно оказавшихся рядом с местом преступления, а то и просто зевак, несколько родителей приехали в ПВУ №1 «навестить детишек». После чего, училище не досчиталось пятерых учеников.
– Мотают, мотают за границу! – ворчала Ирина Валентиновна.

Сторонники радикальной власти, убив «вольного» директора, не собирались смотреть, как их начинают обвинять, а живенько устроили погромчики в городах, увлекая за собой толпы слоняющейся от безделья экс-«вертихвосткой» молодёжи и им подобных. Потом и взрослые радикалы присоединились. В стране начались уличные кулачные побоища. А «обычные» люди спокойно ходили по улицам и недоумевали, откуда «столько дерущихся алкашей и подростков» появилось.
Профессиональные Волшебные Училища номер 2, 5 и 6 перешли на сторону восставших радикалов. Там директора были сторонниками отмены выборов.

То есть, вся волшебная Россия раскололась на два враждующих лагеря. Пока дело не доходило до применения волшебного оружия, но все догадывались, что без оного тут не обойдётся.

А ПВУ №1 находилось по-прежнему в трауре. Кажется, ало замечая, что творится в стране.
Пока в один прекрасный день на лекцию к первокурсникам пришёл не учитель Швейцарцев, а совершенно посторонний человек.
– А где Илья Алексеевич? – спросила какая-то девочка.
– Он? Уволен! А скоро предстанет перед судом! – ответил человек.
– А… За что???
– За искажение фактов, связанных с Волшебной Силой! Вот за что!!!
– А… Вы… Кто такой?
– Я? Историк ваш. Иван Семёныч меня зовут. А скоро стану вашим директором.

Да, это был Триптих… И прибыл он в училище не один, а с целой армией радикалов. Гошу Харитонова, спящего, благополучно связали и через сундук отправили на Колыму. Ирине Валентиновне удалось скрыться в неизвестном направлении… Кутаисов уехал из училища под предлогом «охранять порядок в Ярославле». Швейцарцева Триптих приказал кинуть в одну из тюрем, подчинившихся восставшим. А взгляды остальных учителей Триптиху не были точно известны, и он никого не тронул больше.
Сам себя провозгласил новым директором.
– Это как так? – Картинкин ходил и ругался. – Без боя??? Ну, мы, Грифы, зададим этому Триптиху!
– Не получится… Слизней больше!
– Пофиг! Или побеждать, или убежать.
– Он детоубийца, – говорил Дима. – Хотел нас убить. Теперь убьёт? Нет, я буду защищать. И себя, и Илью, и всех!
Но пока с учениками Триптих возиться не стал. Не нужно было лишний раз обращать внимание народа на его преступления…
Ученики же побоялись начинать восстание.


«На личном фронте неспокойно…»

Первые дни после захвата школы бывшим учителем и беглым заключённым Трифоновым, известным также как Триптих, было на удивление тихо. Колдовская полиция пыталась справиться с волнениями в городах, на школу отрядов просто «не хватило», а сам Триптих осторожничал, чтобы не привлекать внимание. Разве что на лекциях по истории, больше походивших на чтения статей «ОсВ-ХХ», он давал себе волю и ругал на чём свет стоит нынешнюю власть. А в коридорах училища то тут то там на полах и стенах возникали надписи, содержащие радикальные лозунги.

А у Димы этот период совпал с личными проблемами и переживаниями. Он прекрасно знал, что Маша Радушина – человек общительный, даже чересчур. И настораживало в ней некое панибратство, почти фамильярность в общении с другими парнями. Дима знал, что да, она такой человек, который «засохнет, не познакомившись ни с кем в течение недели», и это было тревогой, что «кто-нибудь ей понравится больше». Но не говорить же ей напрямую! Но как тогда? Бояться, что…
Впрочем, Маша не давала повода для сильной ревности. До поры до времени.

Год назад училище покинули Чеканков и «Бобс»-Филиппов – об этом писалось выше. Теперь в группе главным «качком» считался Сеня Сергеев. Он неплохо преуспел в своих занятиях «Колдруком» – и в плане владения защитными заклинаниями, и владения палочкой, и, конечно, руками. Его на уроках хвалил Кутаисов, а потом и Симоненко, пришедший вести самооборону в «каппа»-группу после отъезда Кутаисова в Ярославль. В остальном, впрочем, Сеня остался таким, каким и был…
Он считал, что может найти общий язык с каждым, надо лишь «подстроиться». Вот и познакомились эти два общительных человека – Сергеев и Радушина. Диму это встревожило.
«Сеня подстраивается, как обычно, надеюсь?»
Дима и Маша по-прежнему общались после уроков, вместе ходили в библиотеку, недалеко сидели друг от друга в столовой… Но всё чаще к ним присоединялся Сергеев. Тот по-прежнему общался с Димой – приветливо, без «выпендрёжа», коим славился, например, Дэм Дорогушин…
«Он не понимает, что третий лишний? Или уже не третий, а…»
Но Дима решил, что зашёл в беспочвенных подозрениях слишком далеко и попытался успокоиться.

А Илье Маша не понравилась.
– Не знаю, Дим, кого ты выбрал… Мне она не особо…
– Да? А что так?
– А, трудно сказать… Антипатия!
– Не, ну… – Дима нахмурился. – Антипатия на пустом месте не бывает.
– Фамильярничает много. Люблю радостных людей, но у этой не очень натурально.
– А мне показалось наоборот, – возразил Дима.
– Дим, не обижайся, но если нравится, то всё мёдом показаться может.
– Да, но за ЧТО-ТО я её полю… Понравилась, в общем, она мне. За что? До этого я мог и увидеть её неестественность.
– Узнала, что я твой брат и чуть не сграбастала в охапку. И «сюсю» начала.
– Илья, это в тебе подросток играет.
– Я и есть, вообще-то…
– Я и говорю, – пояснил Дима. – У тебя переходный возраст, и естественно, что обращение Маши тебе может не понравиться.
– Должна учитывать, раз она такой «глубокий психолог», как ты мне её представляешь, – заявил Илья. – Ты ей нравишься ведь? Я не могу отличить её отношение к тебе от отношения к Полтавину, например…
– Илья, зачем ты мне это говоришь? – обиделся Дима. – Понимаю, она тебе не приглянулась, но в наших отношениях всё нормально. Понимаешь? Нор-маль-но!
– Если так, то это замечательно, – буркнул Илья. – Только внешне все себя могут вести совсем иначе…
– Я бы сказал «ведут себя иначе», – согласился Дима. – Но с ней-то я общаюсь и надеюсь, что знаю её.
– А её подруга не особо общительная? – спросил Илья. – Тихие люди по мне так ещё интереснее, чем бойкие. Могут оказаться замечательными людьми, а могут – «тихими омутами».
– Я думаю, что Петрова – «омут».
– Есть причины?
– Пока только подозрения.
– Кстати, – Илья поднял голову. – Этот Сергеев… Ты про него говорил, что он подстраивается под всех?
– Да, – Диму неприятно кольнуло напоминание. – А что?
– И под Машу?
– Самому бы узнать! – резко сказал Дима. – Если подстраивается, то зачем затевает?
– Может, тоже ему понравилась… Главное в этом случае, что решит она.
– Это и так было понятно, – проворчал Дима и отошёл. Что такое со сводным братом? Зачем нажимает на такие больные точки? – Что с тобой сегодня?
– Да ничего, так… Антипатия, не более. Хочу тебя, Дим, попросить…
– Да, слушаю…
– Ты когда теперь свободен? И от учёбы, и от «личной жизни»…
– Ну… Когда как. Перемены. Вечера, правда, не все. Я, понимаешь, сам не знаю, когда свободен от личной жизни, а когда нет.
– Когда будешь… Помоги мне понять зельеделие! Две недели хочу тебя попросить, а ты всё отношения наколдовываешь…
– Не понял… Я не колдовал для симпатий!
– Это образное выражение волшебников… Седьмой год среди нас живёшь, и всё не выучишь.


«Либералов на кол».

Цитата:
>>
Тише, солдат! Слышишь, солдат?
Люди пугаются взрывов…
Тысячи глаз в небо глядят,
Губы упрямо твердят…
>>

В волшебной России фактически установилось двоевластие.
С одной стороны – избранный Министр и партии «за свободу». С другой – Союз Антилиберальной Колдовской Силы (САКС). И организации, во главе которых стояли члены этого Союза, не подчинялись правительству, а жили своей, автономной жизнью. Поэтому, теперь Триптих мог делать всё, что ему вздумается.
– Исключить из школы! – говорил он на педсоветах. – Исключить всех тех, кто ездил в Антимир, всех неблагополучных!
– И что с ними потом будет? – спрашивали учителя. – Многие уже – почти доучившиеся волшебники!
Среди учителей было много людей с «либеральными» взглядами, но перечить Триптиху они боялись – помнили участь историка Швейцарцева.
– Дать им каторжные исправительные работы!
– Когда эти работы кого исправляли…
– Когда мы придём к власти, новый министр решит, – пояснил Триптих. – Но ЭТИМ нельзя давать волшебное образование. Я специально издам декрет для нашего ПВУ. И эти вольнодумцы пойдут пахать! Без колдовства, сохой, как обычки!
– Обычки на тракторах, а не на сохе… – тихо сказал кто-то.
– МОЛЧАТЬ!!! Забыли, что все в моих руках? Да, пахать! Или это… Либералов на кол!
– На кол? – ужаснулась Лидия Сергеевна Васильева.
– Да, на кол! Пусть берут осиновый кол и идут воевать с вампирами на казахскую границу!!!
– Но там же работа для колдовских войск, а не для детей!
– А на что годны ещё эти люди, не усвоившие могущество Волшебной Силы???
– А на чьей стороне армия?
– Скоро будет на нашей! – уверенно ответил Триптих.
– То есть, раздроблена? А кто с вампирами воюет?
– Пока что либералы. Правильно, их и на кол! Ничего, скоро и ЭТИ отправятся. Никто из них не закончит этого учебного года, будьте уверены! Пока подержу здесь, а потом – на кол!
Армия и вправду была раздроблена, и все люди боялись гражданской войны, которая обещала быть ещё более тяжёлой, чем та, почти шестилетней давности. Пока ни одна стороны не начинала агрессии, но как долго это всё могло продолжаться?

Теперь уже все были в страхе… Боялись, что снова начнётся война и опять нанесут удар по училищу. Боялись за родителей, оставшихся дома. А что если начнётся всеобщая мобилизация? А ещё пугало то, что может быть, когда война ЗАКОНЧИТСЯ. Родители многих учеников приветствовали свободу три года назад. Да, многие в режиме разуверились, не были приучены выбирать, решать, да, сейчас опять многим хотелось «министра, выбранного свыше», который был ответственным за всё… Люди опасались подняться с колен и оглядеться. Но ведь могут припомнить «либеральное прошлое» даже тем, кто сейчас разуверился! Радикалы директором школы сделали человека, который хотел убить тридцать трёх детей, а значит, они способны на всё!
А сколько появилось прихлебателей «сильной руки»? Это они ходят на митинги, стучат палочками об асфальт и кричат: «Хотим во власть Избранных!» Они не понимают, что «избранные» реально являлись самозванцами, и просто «расталкивали» других, прочищая себе дорогу. Их избирали люди, которые учились по специальностям, вроде «Вертихвоста», где упражнялись в подхалимстве и властолюбии.

А Дима… Он как-то вспомнил дом, отца, Екатерину Филипповну. И Антошку. Трёхлетний младший братик с огромными синими, как у Ильи, глазищами, который так ждёт приезда старших своих братьев… Вдруг их дом будет первым, по которому нанесут удар радикалы? Всё-таки, отец, Сергей Владимирович Садовский, не последний человек в движении за объединение с «обычным» миром… Если заварушка начнётся, таких, как он, уничтожат в первую очередь.

Что там? Опять Битюгов отпускает в адрес Димы свои ядовитые замечания? Пошёл он на фиг! Разошёлся что-то в последнее время…
Вадим Алексеевич после возвращения Триптиха осмелел, и начал придираться ко всем, кем был недоволен.
– Елякова! Что на тебе?
– А чё такого?
– Боже мой, красная юбка… Вы в училище или где? Два балла…
У Димы средний балл по метафизике сейчас был 1,75 из 5. Битюгов не принял у него ни одной контрольной, а те, что писались до прихода в школу Триптиха, были учителем «пересмотрены».
– Я решил, шта ребёнок, который проверяет это таким способом, не достоин оценки выше двойки. Зачем использовать зелья?
– Но так энергии волшебной тратится меньше! И потом, это свободная работа!
– У нас метафизика, а зельеделию вас Матросов учит. Два! И единица за оспаривание действий учителя.
В конце концов замолчал даже Каховский. А Картинкин не хотел угомониться, и имел средний балл 1,33.

В середине ноября состоялось собрание «Ганцемгерца».
– Война возможна в любую минуту! – сказала куратор специальности Лидия Сергеевна Васильева. – И если что, то мы должны быть готовы выйти на помощь людям. Мы не воины, мы лекари! И тела, и душ. Будьте готовы! На занятиях теперь будут изучаться методы излечения человека, избавление от травм.
– А что по поводу того, что творится в школе? – спросил Илья Матвеев.
– Тут, увы, нам поделать нечего… Они сильнее нас.
– Вот и сейчас они там празднуют! – сказал ещё кто-то.
– Кто? – удивилась Васильева.
– «Вертихвост». Сегодня радикалы захватили главу департамента внутренних дел, такое начнётся!
– Мда, – сказала кураторша. – Думаю, не стОит напоминать вам, на чьей стороне мы? На самой толерантной. Мы за тех, в ком меньше агрессии.
– Но агрессивные правы насчёт избранности минис…
– Нет! – выкрикнул Дима. – Не правы!
– Садовский…
– Да! Раз тут все прошли отбор на доброту, я вам расскажу свою настоящую историю. Я знаю, что Триптих всегда врёт, когда рассказывает о неполноценности обычных людей… Я сам жил с ними в течение одиннадцати лет… И знаю, что… – Дима начал обличать Триптиха, рассказывая, как всё в «обычном» мире на самом деле происходит.


История Всеволода Матросова

«Долой обычколюбцев!» – под такими лозунгами проходили демонстрации сторонников радикалов во многих городах волшебной России. Это было спланированной хитростью руководителей САКСа. Дело в том, что после неожиданного взлёта народной поддержки людей, которые были у власти до переворота шестилетней давности, начался спад. Радикалы были замешаны во многих неприятных историях, и народ начал относиться к ним с опаской.
– Вот опять придут старые… – говорили рядовые волшебники друг другу. – И начнут убивать всех, кто с ними был не согласен.
И поэтому САКСом было решено оклеветать министра в любви к неволшебному миру, чтобы настроить людей против него. В умах волшебников до сих пор было мнение о том, что «обычные» люди – находятся ниже в эволюции. Как обезьяны по отношению к людям вообще.
В газетах появились карикатуры, изображающие гамадрилоподобные фигуры с молотками в руках. Они пытались ударить по гвоздю, но постоянно попадали по пальцам или кисти, и вместо пальцев у каждого было по пять блинов, соединенных между собой и привязанных к огромному диску расплющенной ладони.

В училище слово «обычек» стало звучать как ругательство уже не для неволшебников, а для не нравящихся людей. Вроде «обычного» «идиот».
Специальность «Вертихвост» теперь считалась основной. Все изменение, сделанные убитым Хоттабовым, были отменены Триптихом. И тот составил новый учебный план, по которому люди, обучающиеся на «Вертихвосте», должны были считать себя выше, чем все остальные волшебники.
– Получается чёткая вертикаль эволюции, – объяснял он на уроках истории. – Внизу – животные, чуть выше – обычки. Далее волшебники. Самые лучшие попадают на «Вертихвост». А последнюю ступень человек преодолевает в течение его жизни. И мало кому удаётся это сделать. Последняя ступень – Министр, поставленный Волшебной Силой. А не тот, который выбран низшими ступенями!!!
Что уж говорить о том, что учащиеся «высшей» специальности простили Триптиху всё – в частности, то, как он критиковал их, говоря, что «волшебность» человека не зависит от крови, в даётся Силой.
Другими словами, «слизням» теперь разрешалось почти всё! Триптих вернулся в школу в пятницу, поэтому в этот день недели во второй половине дня учащиеся на «Вертихвосте» устраивали «Ворваламмиевскую ночь» (искаж. «Варфоломеевская ночь» – прим. авт.), во время которой выходили из повиновения и набрасывались на учеников, про которых знали, что те их недолюбливают. Дима и Илья в такие дни заранее уходили к Матросову.

Однажды Всеволод Константинович, пустив ребят к себе, сказал:
– Мирно всё это не кончится – бунтуют повсюду. И у нас в школе… Хорошо ещё, что никого не убили, а то толпа способна на всё. А я бы сейчас хотел жить в «обычном» мире…
Дима и Илья раскрыли рты.
– Вы?
– Да, а что тут такого? – удивился Матросов. – Кажется, всем известно, что к «обычным» я отношусь абсолютно нормально. Только Триптиху ещё, слава Богу, не сообщили об этом.
– Относитесь нормально, – согласился Дима. – Даже знаете многое об их жизни. Но сможет ли волшебник там прожить, если ничему не обучен?
– Сможет! – уверенно сказал Матросов. – Я мало кому рассказывал, только несколько человек в курсе… В том числе знал погибший директор Дормидонт Николаевич… Я ведь жил в «обычном» мире! Три года…
– Да? – Глаза Ильи распахнулись ещё шире, а Дима чуть не захлебнулся чаем. – Вы?
– Я! Я жизнью своей обязан именно «обычным» людям.
– Расскажете? – выдохнул Илья.
– Расскажу! Это было уже десять лет назад. Я приехал тогда в твой город, Илья! В Калугу! В те годы я посещал специальные курсы зельеделия для тех, кто хочет с этим связать жизнь, и на полставки работал «эмиссаром» от своего родного ПВУ. Нашего, ПВУ №1. То есть, приезжал в город узнавать, сколько учащихся поступит оттуда в следующем году, каковы особенности их менталитета и всё такое. Вот, и катался по стране. Привёз меня сундук, значит, в Калугу, иду я по улице к Центру Волшебной Статистики, и тут на меня нападают… Волшебные преступники гораздо опасней «обычных», Дима, чтобы ты знал!!! Наверно, ты вряд ли с ними сталкивался… Они подходят сзади, применяют заклинание и обворовывают. А я предусмотрительно натёрся разблокирующим зельем – заклинание обморока не действовало. Они это поняли… Обычно хулиганы просто отходят, а этих, как потом оказалось, давно полиция разыскивала, и они не хотели, чтобы я их приметы запомнил. И применили на мне кровное заклятие – человек падает, корчится от боли, а кровь по пальцам выходит. Это сложно поддаётся волшебному лечению – половина пациентов умирает. Да и то, если их сразу найдут и врача вызовут. А эти меня в тёмный угол затащили, чтобы наверняка. Я потерял сознание.
Очнулся в светлом помещении, по которому ходили люди в белых халатах с какими-то странными предметами в руках. Потом узнал, что это была «обычная» больница. Докторам удалось каким-то образом остановить кровь! Это было нечто – у нас считается, что обычные люди не могут ничего поделать против колдовских заклинаний! А тут специалист посмотрел, удивился, что такое странное кровотечение, что не останавливается, перевязал, ввёл лекарство – и всё нормально. Потом в меня влили чью-то кровь, чтобы количество совпадало!!! Знаю, что волшебники тоже ставили такие опыты. Им удавалось соединить людей палочкой, но кровь не шла от одного к другому. А тут – запросто! И вот, я живой.
За мной ухаживала медсестра… Которую я чуть не довёл до инфаркта, объявив о том, что я волшебник, и ДОКАЗАВ это ЗАКЛИНАНИЯМИ! Тогда после выписки (тут мне пришлось затуманить мозги врачам – документов «обычных»-то у меня не было!) меня временно поселила к себе сердобольная сестра этой медсестры. Я хотел вернуться к своим, к волшебникам, но в те времена у власти был министр, вроде местного Триптиха – такой же ненавистник «обычных» людей. Меня бы «свои» просто затравили! Тайком мне удалось послать весточку родным о том, что жив, а остальные считали меня без вести пропавшим.
Так и прожил три года у «обычных» людей. Потихоньку изучал химию – аналог нашего зельеделия. Ведь сколько возможностей у науки! И собственные зелья я готовил с применением в том числе и химического синтеза.
Понял, что на лекциях нам врали о них, не всё так там мрачно. Потом начал доходить до того, ЗАЧЕМ врали.
– Зачем? – вскинулся Дима.
– Сначала волшебники заставили «обычных» забыть о своём существовании, просто спасаясь от инквизиции. Чтобы не воспитывать «беженцев», выдумали «избранность». А потом привыкли… И тут у людей начался научно-технический прогресс! Волшебники больше не имели никакого преимущества! Вот, начали врать… Это из-за самодурства Оленина – был такой министр, которого преподносят, как героя. Тогда были мысли о воссоединении миров, но этому тирану не хотелось терять ТАКУЮ власть над волшебниками. И его последователям тоже. Так и повелось…
– Понятно, – задумчиво сказал Илья. – А в вашей жизни как всё дальше было?
– Была любовь! – улыбнулся Матросов. – К этой самой девушке, приютившей меня. До свадьбы дело так и не дошло – через три года сменился Министр магии, и я вернулся обратно. Отец не любил «обычных» людей, и не разрешил мне жениться на ней. А согласие отца жениха и матери невесты у нас до сих пор обязательно, если человеку нет тридцати лет.
Вернуться к «обычным» было невозможно – «кто надо» знали об истории моего спасения, и могли найти и привести обратно. Хоть новый министр не стал меня травить, поняв, что та жизнь у «обычных» была вынужденной, но добровольного ухода он бы не потерпел.
А на работу меня принял Дормидонт Николаевич – директор ПВУ. Я один пошёл, без семьи – поругался. Я уже говорил, что мать давно была с ним разведена, но для свадьбы всё равно – согласие отца нужно. А тут и мама против была!
Я ведь почему остался холостяком? Мне уже тридцать лет, а всё один. Вижу девушку, молодую женщину – и невольно с Таней сравниваю, с той самой, у которой жил. И понимаю, что до сих пор люблю только её. Вот так! А семью заводить надо, детей хочу, потомства, но никак! Не нравятся мне другие, только Таня!
– Грустно… – подвёл итог Илья.


Хитрое средство

Ну, а Диме нравилась Маша. И совсем не нравилось то, что Сергеев, вечно под всех подстраивающийся, постоянно оказывался рядом.
Дима так и сказал Маше…
– Слушай, сегодня в библиотеку опять идём втроём? Или только мы?
– Да, Сеня тоже пойдёт, – ответила Маша. – А что?
– Ничего… Примазался…
– Да ладно тебе! – Девушка отозвалась сердито. – Что ты против него имеешь?
– Я? Да ничего… Но вот у тебя есть подруги? Петрова Наташка… Вы часто ходите вдвоём, а тебе будет приятно, если к вам пристанет, например, Закорючко, и будет всюду вас сопровождать. И в библиотеку, и на прогулочку вечернюю около школы?
– Тогда мы будем против. А тут я не против, если Сеня будет с нами.
– Так… – сказал Дима.
И подумал: «То ли я чего-то не понимаю в этой жизни, то ли она не понимает… Ещё недавно говорили, что нравимся друг другу, и что теперь? Мы нравимся, а Сергеев третий?»
– А что, всё-таки, ты против него имеешь? – повторила вопрос Маша. – Я могу гулять, с кем захочу. Не так?
– ГУЛЯТЬ???
– Разве не так?
– Угу… – сказал Дима. – К Илье мне надо, ладно, извини, что пристал с тупым разговором.

Дима не хотел говорить Илье об этом разговоре. Тот, чего доброго, упрекать начнёт, вроде «я же тебя предупреждал», и всё такое…
– Как дела? – спросил Илья.
– Да нормально дела…
– Грустный ты! – Илья внимательно посмотрел в лицо сводному брату. – С Машей не ругался?
– А ты так надеешься? – буркнул Дима.
– Упаси Бог! – Илья рассердился. – Неужели ты считаешь, что я тебе желаю переживаний? Я, конечно, весьма настороженно отношусь к Радушиной, но желаю самому себе в ней ошибиться. Чтобы она оказалась такой, как хочешь ты.
– Извини… – Дима выдохнул. – У тебя-то как?
– Да ничего… Влюбиться не успел, – Илья улыбнулся.
– Дела как? Друзья?
– Приятели по мелочи… Скучновато… А дома Антошка, интересно было бы на него посмотреть. В каникулы… Если чего не случится… – Лицо Ильи тут же помрачнело.
– Пока война не началась, будем надеяться, что пронесёт.
– А ситуация резко меняется порой…

Ночью Дима думал, что же значили эти слова Маши: «Гуляю, с кем хочу», «пусть Сеня будет с нами»… Человеку со стороны сразу стало бы ясно, в ЧЁМ дело, но когда тебя это касается непосредственно, невольно начинаешь искать любые оправдания, любые другие варианты…
«Мы давно не гуляли вдвоём. Всё время рядом был Сергеев. Значит ли это, что Маша просто боится мне сказать, что наплевала на меня? А может, ей просто нужно общение с разными людьми? А почему только Сергеев?»

А на следующий день (это была суббота) Маша сама подошла к Диме за завтраком.
– Привет!
– Привет! – обрадовался Дима. Худшие мысли остаются позади?
– Слушай, Наташка просила… Ну, моя подруга, Петрова!
– Я понял. Что просила?
– Ну, у них в клубе очередная игра, человек нужен. На роль оппонирующего…
– На какую? Подожди, я не понял… Какой клуб, какая игра?
– Ну, в училище клубы есть…
– Ну, я знаю. Для проведения свободного времени с пользой.
– Ну, да. Наташка участвует в игре «Нужное средство». Для совершенствования навыков выработки заклинаний. Оппонент должен отклонить заклинание синтезирующих людей других команд. Она сама объяснит. Ната-аш!
– Ну, что? – подошла Петрова. – Он согласен?
– Наташ, объясни ему правила! Его роль в команде.
– Хорошо. Даётся задание, и каждая команда из пяти человек должна определить или синтезировать то заклинание, с помощью которого оно решается. А оппонент пытается опровергнуть ответы других команд – делает свои антизаклинания. Роль ответственная, а наш оппонент решил перейти в более сильную команду.
– То есть, команда – одно, а я – несколько?
– Ну, когда обсуждаем идеи заклинаний для решения, ты тоже участвуешь. Ты, вроде, в зельях неплохо разбираешься? Вот, они там тоже бывают. А оппонировать не так сложно, как отвечать на вопрос – ты узнаёшь их заклинание, знаешь, какова задача, и если у них ответ неверный, мешаешь им. Конечно, нужны навыки, но это быстро.
– Попробую… – сказал Дима. Нужно же ему было угодить Маше!
– Ещё в команде есть капитан. У нас это я. Называется команда «Пикадета», потому что в ней играют учащиеся групп «пи», «каппа», «дельта» и «эта». У нас все семикурсники… Вот, ещё есть роль синтезирующих. Их двое. Ты во время обсуждения пытаешься найти недостатки их синтезируемых заклинаний, чтобы мы потом для решения выбрали другое. Пятый – «теоретик», наводит синтезирующих на мысли. Он начинает решать задание, рассказывая о том, в каких разделах колдовства надо искать правильное заклинание или зелье. И только потом присоединяются к нему все остальные.
– Ладно, вы идите, вам пора, а я пойду по делам! – вдруг быстро заговорила Маша. – Желаю выиграть!
И ушла. А Наташа продолжала:
– Если оппонент не «отбивает» неправильное заклинание, значит, команде минус одно очко. Не отбивает правильное – естественно, без изменений, так как и не смог бы отбить. За правильное заклинание команде начисляется десять очков, за неправильное ноль… – Наташа ещё несколько раз повторила слова «правильное» и «неправильное», пока объясняла правила.

Дима сыграл для первого раза не так уж и плохо! Пятнадцать заданий, десять команд, значит, пятнадцать раз надо отбивать заклинания девяти капитанов, их пускающих. Шестьдесят пять раз Дима не «отбил», потому что решение соперника было верным, из оставшихся отбил пятьдесят два.
– Нормально выходит! – похвалила его Наташа.
С зельями тоже Дима хорошо помог команде. Даже дал правильный совет, хотя, его основная роль была – оппонировать. А один раз Дима отбил… заклинание, которое предполагалось как верное!
– Вот это да! – сказал ведущий. – Ошибка разработчика… Задание отменяется.
А когда вернулся на свой этаж, то заметил, что поблизости нет ни Маши, ни Сени.
– Куда они пошли? – спросил Дима у Полтавина, приятеля Сергеева.
– Они? На улице гуляют!
– ГолубкИ! – гыгыкнул Дэм Дорогушин, другой Сенин приятель. – А тёлку Сега ничего оттяпал себе, хы.
«Гуляют? Оттяпал?» Дима быстро пошёл вниз.
На улице уже темнело, людей было видно плохо. И холодно! Дима надел осеннюю куртку, хотя, самое время для зимней.
А вот и парочка!
«Только бы не они! Вон, как близко друг к другу…»
Но это были они. Шли, болтали, смеялись, не замечали Диму. За школой был пруд, куда старшеклассники ходили вот такими парочками. И Маша с Сеней проследовали именно туда. Там сели на бордюр, Сеня перекинул руку через Машино плечо…
Дальше Дима смотреть не стал, просто повернулся и быстро побежал к входу в училище. «Нужное средство! Помоги, Дима, поиграй… Хитрое средство!!!»


"Высшие создания"

– Ита-кхм… Проходите! Нехорошо опаздывать, да… На всешкольное собра-нье… – Триптих явно был нетрезв. О том, что все должны собраться в 328-й, сообщили за десять минут до назначенного времени, и поэтому в дверь продолжали заходить ученики, хотя, уже прошло минут пять.
– Ладнн, я начну! – с вызовом заявил Триптих. – Мы посоветовались… И я рь’шил, шо буду законы учили-ща уст-навливать при всех! Вас… И чтоб не говорили, что директор бездельник, да-а!!!
Кто-то из глубины комнаты крикнул какое-то рифмующееся слово.
– Это вы, сторонники министра? Эх, вы, обычки… Значтак! Наш’ школа перешла под знамёна Волшебной Силы, ага? И мы её должны поддерживать. Не силу… А коленопреклонённость перед всем этим, кхмех… А сила и так в поддержке не нуждается…
Многие ученики с трудом сдерживали смех. Но потом им стало не до веселья, когда, наконец-то, Триптих начал излагать свою программу.
– Единсный специальность, где полн’стью поддерживают нас – «Вертихвост». Я уже как-то говорил, когда был трез… Ой! Когда был здесь… А! На лекциях, во-во! Точняк… Тьфу, ТОЧНО!!! Что «Вертихвост» – выше остальных. Поэтому, они теперь – патруль школы! Полиция местного, таксть, масштаба!
«Слизни» зааплодировали.
– Эт’ и будет первый мой закон, вота.

– Ну и ну! – ругался Картинкин. – Это сейчас НАЧНЁТСЯ… Но «Прочномир» не подчинится!
– И то верно, - согласился Дима.
Но вышло всё немного не так.
Навязывание дало о себе знать – большинство учеников поверило САКСу, и тоже теперь считало, что «министр – гнусный шпион обычков» и хочет «опустить волшебников до нижайшего уровня эволюции человека».
Учителя на уроках нередко начинали обсуждать политические темы прямо перед учениками. И большинство сходилось в одном:
– САКС начинал кроваво… Но и министр хорош. Неизвестно теперь, за кого и голосовать… Если выборы будут. А то война намечается… Министр пытается нас научить некоторым законам «обычной» жизни, ума не приложу, зачем это нам, волшебникам… Мы умеем большее и способны на большее.
Само же объединение САКС призывало народ идти на митинг «против «обычного» гнёта волшебников».
«Выборы – удел обычков!»
«Решать должны избранные!»
«НЕТ смешению миров – иначе получим Антимирскую систему с обычками во главе!»
Такие лозунги проявлялись на заборах домов, перелетали из города в город, несколько появилось на стене ПВУ №1…
– Летающие надписи, – объяснял Битюгов на уроках метафизики. – Я вам пока этот материал не давал, чтобы вы не пачкали везде своими каракулями.
И вот, некоторые учащиеся со специальности «Прочномир» внезапно заявили, что принимают законы Триптиха.
– Мы не обычки! – заявили они.
– А как же «слизни»? – спрашивал потом Дима у Картинкина. – Ваши вечные враги…
– Враги, – подтвердил тот. – И будут ими. По крайней мере, для меня. Там же Орехов!
– Но ваша специальность…
– Это, я надеюсь, временное объединение. Но всё равно противно, что нашим пришлось так сделать. А министр – дурак.
– Это почему же?
– А ты не в курсе?
– Миш! – Дима внимательно посмотрел на Картинкина. – Ты веришь тому, что пишет САКС в своих прокламациях?
– Не хочется верить. Но факты, увы, заставляют делать обратное…
– А что, нам совсем нечему научиться из жизни «обычных» людей?
Картинкин посмотрел на Диму, как на пришельца с Альфа Центавра.
– Ди-ма! Ты температуру мерил? Сходи к врачу, там мигом вылечат.
– Мне это не нужно… Это нужно всему волшебному миру.
– Температуру мерить? – засмеялся Картинкин.
– Снять «розовые очки»!
– В смысле?
– А вот…

Проблемы в личной жизни испортили Диме настроение не меньше, чем все политическо-школьные перипетии. Однажды вечером Дима ходил по двору училища и переживал – Из-за Маши. И теперь не было никакой надежды на улучшение. И, надо сказать, не было и желания – появилась стойкая злость и на неё, и на Сергеева, и на себя за то, что не смог предупредить исход раньше.
Илью видеть в тот момент тоже не хотелось – наверняка скажет, что «так и знал, увы». Дима пошёл к Матросову.
Тот выслушал.
– Радушина это? Я могу с такими людьми говорить, иногда даже неплохо, могу совместную работу делать… Но отношусь к ним настороженно, хоть и неплохо. Маша твоя – то, чего я опасаюсь как раз в сверхобщительных людях.
Разговор зашёл дальше.
– С Ильёй поговорить тебе придётся, – сказал Матросов. – Остынь от ситуации, тогда и иди к нему, раз сейчас боишься. Хотя, я не думаю, что он будет злорадствовать.
– Не будет, – ответил Дима. – Но может начать «я же говорил, что она такая, а ты…»
– Главное, не сомневайся в его искренности. Вы с ним сводные братья и лучшие друзья, а ещё вас связывает история его спасения… И он не будет умышленно тебе делать больно, наоборот, постарается смягчить. Он и сам мягкий человек.
А когда зашёл разговор о политике, Матросов сказал:
– Почему не хотят ничего брать от «обычного» мира? Менталитет! Нам же всё время внушают, что мы, волшебники – Избранные. А кому не охота быть избранным, быть выше? Естественное стремление человека. Вот, этот туман и затмил всю реальность. Конечно, волшебники сейчас уроют всех, кто скажет им о том, что они «не выше».

– Вот видите, как здорово! – чуть не выпрыгивал из штанов Триптих. – «Прочномир» наконец-то помирился с «Вертихвостом», кончилась война, которая была при Хоттабове! Так держать! И всё – ради Волшебной Силы и против обычков!
«Брейнтрейн», «Авглазовец», «Спич» и «Первомай» были далеки от политики, их было не слышно до той поры, когда «новый директор» назначил «Вертихвост» – патрулём ПВУ.
– Хулиганы на охране порядка – это нонсенс! – сказал Ваня Грушин, брейнтрейнец из группы 7 «гамма».
Теперь люди этих специальностей днём после уроков собирались на кафедрах и отсыпались. Знали, что в ночью спальнях не дадут отдохнуть им «слизни». А все ученики обязаны были с двадцати трёх до шести быть в своих спальнях, разрешалось выходить лишь в туалет. Либо по форс-мажорным обстоятельствам.
– Таким образом, уроки у нас на «конец дня» выпадают! – шутили на «Брейнтрейне».
А Кутаисов с «Авглазовца» предрекал, что Триптих издаст приказание работникам кафедр пускать «патруль» внутрь.

«Ганцемгерцу» досталось.
– Мы знаем, что вы – гуманистическая специальность. А за кого, за кого вы сейчас? – приставал Триптих.
– Против крови! – ответила ему куратор Васильева.
– Тогда против министра! Он уйдёт – крови не будет.
– Если любая из сторон уйдёт, крови не будет, – ответила Лидия Сергеевна и испугалась собственной наглости.
– Вы на что это намекаете, а?
– Мы не должны вмешиваться. Мы должны помогать людям. Если придётся нам включаться в лечение больных, мы не будем разбирать, кого лечим – либерала или САКСа. Так мы работаем веками!
– Вы должны работать против либералов и обычков! – заявил Триптих. – Никакие вековые…
– Но! Мы клятву давали…
– Не пожалели бы, милочка! – ехидно ухмыльнулся историк и отошёл.


Побег из училища.

Триптих продолжал проводить преобразования в училище. На сей раз он пошёл путём своего предшественника – начал изменять структуру кафедр и программы соответствующих специальностей. Естественно, так, как советовал САКС.
В десятых числах декабря он устроил всеучилищное собрание, где зачитал свои грядущие преобразования.
– Появляется официальная главная специальность – «Вертихвост». Вы знаете, в каком положении сейчас находится некогда великая Волшебная Россия, и нам нужны новые политики, те люди, которые станут впоследствии министрами благодаря своей Волшебной Силе. Остальные специальности будут перепрофилированы, чтобы охранять незыблемость патриархальной системы единовластия.
Итак, вот какие преобразования я приготовил:
Первое – старосты групп, специальностей и курсов отныне не выбираются учениками, а назначаются с моего представления. Но это мелочи, так скажем, мини. А теперь макси… Специальности реорганизуются!
«Брейнтрейн». Думаю, оставить почти без изменений – наука волшебная нужна волшебной стране. Но часть учащихся, самых достойных, будут переведены на новую специальность, которую я создаю. Называться она будет «Ивоси» – История Волшебной Силы. Это будут библиотекари, философы, специалисты, доказывающие волшебникам, что наш мир на несколько порядков выше мира обычков!
– Слышал, Грушин, и тебе теперь придётся в библиотеке сидеть и с триптиховскими лекциями по деревням ездить! – тихо шепнул лучшему ученику параллели его вечный конкурент Олег Совосхожев. – А ты не хотел…
– Не придётся! Меня не примут на новую специальность. Триптих меня не любит…
– Тебе всегда везёт, как…
А Триптих продолжал:
– «Авглазовец» отныне – поменьше спорта, побольше военной подготовки! Я беспокоюсь, что нынешние вылазки обычколюбцев – не последние за нашу историю. И мы должны им ответить! А то что знаменитый спортсмен-колдруковец Клячков? Какая на войне от него будет польза? Что сделает волбильярдист Постовой? Шариками-снитчиками обкидает врагов? А что толку?
«Спич» – это будут великие лекторы-пропагандисты! Они передадут народу мысли философов, законы будущего Министра, выбранного Силой… Многие даже из здесь собравшихся по своей темноте сомневаются, что мы победим. Давно не слышали новостей, уважаемые!
«Первомай» – трудяги! На благо волшебства!!! Сохранить…
«Прочномир»… Знаете, до недавнего времени это была самая опасная специальность. Польза сомнительна, вред – несомненен. Но учащиеся не согласились с волей правительства сравнять нас с обычками! За что им спасибо. Новой стране нужны смелые люди… Моё решение – объединить специальность с Авглазовцем и назвать новую кафедру – Нотформаглес. Не все, конечно, туда попадут из нынешних… – Триптих внимательно посмотрел на Картинкина.
Потом продолжил.
– «Ганцемгерц»… Мне не совсем понятно, на что годны эти люди. Помогать собираются всем без разбора… – Триптих внимательно посмотрел на Васильеву. Та поёжилась. – Им всё равно, какое мнение у волшебника, а это плохо! Я даже подозреваю, что среди них прячутся обычколюбцы… Цель специальности – доброта? Силу можно измерить, ум – тоже, а ЭТО что такое??? Медиками и «Брейнтрейновцы» могут быть. Расформировать! Учащихся младших курсов, пока не поздно, на новую сортировку. Старшие, с четвёртого – уже испорченные. Направить на неблагодарные работы вместе с отчисленными с других специальностей!
– Боже мой… – прошептала Васильева.

На кафедре кураторша «Ганцемгерца» не могла найти себе места.
– Это я во всём виновата! Я нагрубила ему! Боже мой, теперь буду вести тут свою психологию, чтобы хоть совсем из училища не выгнал! Ой, а как же дети? Вас… Направят… – И кураторша разрыдалась.
– Бежать надо… – сказал вдруг кто-то.
– Бежать! – подтвердил Картинкин, пришедший к изгнанникам. – И немедленно!
– Никуда! Вы… Что? – Васильева оглядела ребят.
– У нас не осталось выбора, – сказал ей Дима. – Мы должны защищаться! За наше будущее.
– Устройте митинг в Костроме, – сказал Картинкин. – Всем сообщим, что в нашем училище творится!
– Толку-то… – грустно констатировал Илья. – Большинство теперь за САКС.
– Ну и пусть САКС. А вообще, это спорный ещё вопрос, за кого большинство! Может, и за нас. Блин, мог ли я ещё месяц назад подумать, что брошу свой «Прочномир»? Бросил! За то, что они легли под Триптиха, вот! «Нотформаглес», понимаешь… И название-то сменили! Всё, отныне себя считаю единственным истинным прочномирцем!
– Миша! – Дима поднял глаза. – А Каховский? И есть, наверно, ещё…
– Каховский? Я не знаю его позиции… Как узнать?
– Вообще, как дать понять, что мы бежим? – спросил какой-то пятикурсник.
– Кому??? – не понял Картинкин.
– Ну… Не только же ты и этот… Каховский. Может, ещё кто захочет…
– Хм. Реально так. Хотя бы «Преданные Прочномирцы», как я про них забыл… Организация! Потом объясню… Есть идеи?
– Сны! – сказал Илья.
– Какие сны?
– Вещие! – Димин сводный брат оглядел собравшихся. – Мало кто знает, что я в свободное время посещаю кафедру и потихоньку привыкаю к будущей волшебно-научной работе. Помог в прошлом году одной семикурснице с работой для улучшения снов и удаления кошмаров «Каспер Антисасс», а там можно было даже сюжеты программировать. Только вот как на всех распространить?
– Не на всех, а на тех, кому надо знать, – поправила его одна девочка.
– Ну, это не сложно! – сказал шестикурсник – будущий психолог. – Если мысли человека отторгают мнение, сон останавливается. За день реально заклятие составить.
– Кстати, а сколько у нас времени на всё про всё? – спросил Картинкин – Когда вас выгоняют?
– Через неделю… – ответила Васильева, всхипывая.
– А массово распространить по училищу можно с помощью Колдовского Эфира! – осенило Диму. – Мы с Матросовым займёмся, это несложно!
– Вот и отлично…
– Я никуда не побегу! – громко сказала Васильева. – Беды себе хотите…

Настал день побега. Ребята и не ожидали, что придёт так много народа!
Каховский привёл свою компанию – как оказалось, они во внеучебное время тренировались в колдфехте (вид поротивоборства со спортивными волшебными палочками), и стали крепкой командой. Было ещё несколько человек с Прочномира. Были спортсмены Авглазовца, не хотевшие воевать за САКСовские идеи. И много людей с других, «нейтральных» специальностей!
– Достал этот «патруль слизней»! – пояснил Ваня Грушин. – Да, и САКС достал…
– Совосхожев бежит?
– Ну-у! Он ярый САКСовец, вечный подчинённый… Теперь на «Ивоси» учится…
Картинкин и гарцемгерец Добролюбов, устроившие побег, волновались.
– Думали, немного будет, за пять минут справимся… А вот уже полчаса никак. Сколько бежит-то? Не иначе пол-училища? А вдруг кто застукает?
– Учителя прикроют! Они последними бегут.
Действительно, некоторые из учителей тоже собирались покинуть это училище. По той же причине Матросов лично выпустил эфир в коридорах учительских апартаментов. Сейчас он следил за тем, нет ли на горизонте Триптиха и его сторонников.
Бежали через тайный выход, о котором знали только «Преданные Прочномирцы». Это была секретная школьная организация, куда принимали только тех, которые не поколеблются ни за что. Картинкин и Каховский были её участниками.
А выход-дыру проделали двести лет назад предшественники нынешних прочномирцев, основатели специальности.
«Так, вот, каким образом некоторым удавалось пройти на улицу так, чтобы Гоша не заметил! – понял Дима. – Но разве выход создали для шалостей?»
– Что вы тут вертитесь, Матросов?! – вдруг раздался голос Триптиха.
– Э… Я зелье уронил и разбил! – соврал Всеволод Константинович. – Зелье болезни горла. Мне его дали из Академии обезвредить. Самим им некогда возиться… Поберегитесь, Иван Семёнович, а то не сможете целый месяц лекции читать и с Новым Годом поздравлять…
– Кретин! – сказал Триптих, заботящийся о своих ораторских способностях.
А в это время последний беглец скрылся в дыре.
– ОБЕЗВРЕЖИВАЙ!!! – Триптих заорал.
– Сейчас… Принесу антизелья… А вы отошли бы! В опасной зоне находитесь!

Всеволод Константинович сбежать сумел через полчаса, когда прочие беглецы скрылись.
– Пешком, что ли, пойдут в города? И встретит ли их кто там? Позаботились ли? Надо срочно послать мысленное сообщение! Если маны хватит.


Митинг учащихся

До родителей все добрались благополучно.
Но по прибытию домой, учащихся ждало новое потрясение.
Большинство родителей сказали своё категорическое «Нет» побегу.
– И что с вами тут будет? Трифонов там останется навсегда, так как дни министра сочтены, и всё станет по-прежнему!
Или:
– Возвращайтесь немедленно, там спокойнее, надёжный антиобычковский преподаватель-директор.
Или так:
– Боже, чему вас научил покойный Хоттабов?
Ученики огрызались:
– Мы не можем жить там! – говорил кто-нибудь родителям. – «Слизни» правят всем училищем, придираются к тем, кто не такие, как они!
– Вертихвост, к твоему сведению, самая «волшебная» специальность! Ты хочешь быть «обычным»?
– Это самый грязная и неприятная специальность!
А некоторым родители заявили прямо:
– Завтра же отвозим тебя в ПВУ! Понятно?
– НЕ НАДО!!!
– А КЕМ ты будешь тут? Неучем будешь! На грязные работы!
– Подожду, пока Триптих не свалит из училища! – сказал своим родителям учащийся группы 3 «Т», специальности «Прочномир», Кирилл Сомов.
– Э? – его отец был в замешательстве. Потом пришёл в себя и закричал:
– ТЫ!!! Ты что такое… говоришь? Совсем из ума выжил, бестолочь? Не уйдёт Трифонов, понимаешь? НЕ УЙДЁТ!!! Наш волшебный мир возвращается на круги своя! Никаких Хоттабовских идеек, а только Волшебная Сила и Пропаганда, ЯСНО??? Завтра я тебя отвезу и передам лично Трифонову, а ты расскажешь ему, кто сбежал, кто организовал…
– Я один из организаторов… – тихо ответил Кирилл. – «Преданный Прочномирец».

Матросов зашёл на работу Диминого отца, Сергея Владимировича Садовского. Последний, напомню, был членом одной из антисаксовских партий, и учитель ПВУ хотел с ним посоветоваться.
В середине разговора Всеволод Константинович заёрзал на кресле и сунул руку в карман.
– Мысль-Экспресс! – пояснил он. – Купил на последние сбережения… Знал, что придётся помотаться по городам, все ребята в разных местах. Мало ли что? Так и есть, от ученика.
– Живёте-то где? – спросил Садовский-старший.
– Я? Я это… К родителям вернулся. А так как они тоже верят САКСу, пришлось наврать, что в командировке на недельку.
– А потом как?
– А потом… Думаю пропасть… Илья поймёт куда! – Матросов посмотрел на Илью Матвеева, пришедшего на работу вместе с Сергеем Владимировичем. – Илья, что ж с Антошкой-то не остался?
– Вечером, – улыбнулся мальчик. – Сейчас читаю газеты – узнать, куда можно скрыться, в случае чего…
– Понятно… А у ребят проблемы! – Матросов только что прочитал сообщение, пришедшее ему. – Кирилл Сомов… Убежал из дома… Иначе накажут и вернут в ПВУ. А много ли таких ещё? Вот, опять мысль пришла от другого ученика. Из Костромы. «Пять человек уже завтра могут оказаться в лапах «Вертихвоста». Что делать?» Да-а, мы-то всё ругались, что наши дети подчинились Трифонову, особенно бывшая специальность «Прочномир» разочаровала… А среди родителей, кажется, дураков ещё больше.
– Они не знают всё про Триптиха и «слизней»! – сердито сказал Илья.
– Что делать-то?
– Устроить забастовки во всех городах! – зло сказал мальчик.
– Толку? – обернулся Садовский-старший. – Нас, например, калужан, разве много?
– А нельзя всем в столицу? Маны на сундуки хватит?
– Хм… – Сергей Владимирович задумался. – Мана-то у партии есть…
– Кстати… – Матросов посмотрел на него. – А как партия-то держится? Вон, училище – и то упустили.
– Как… Пока войны нет, всё нормально. Налёты на нас будут – сумеем постоять за себя. Не только волшебными средствами, кстати.
– Есть связи в «обычном» мире?
– Ага. Родители и сёстры-братья волшебников. Для них наше существование не является секретом… Только про это надо молчать! САКС ничего не знает – и то пишет взахлёб, что в нашей партии одни «обычки-поработители».
– Дома не атакуют? – спросил Матросов.
– Атаковали бы – была бы война. Так что? Митинг будет?
– Тупая затея, конечно… – посетовал Матросов. – Но надо же куда-то спрятать детей от вывоза в ПВУ. Всех собрать до семи утра, и устроить…
– А потом куда детишек?
– Хм… Найдём. Их не так много, я полагаю. Большинство родителей поймут насчёт «слизней», хоть сами за САКС.
– Всеволод, вы неисправимый оптимист! В ваши-то тридцать лет…
– Да, мне именно столько…

В двенадцать часов начался митинг в центре Костромы. Чтобы спрятаться от взгляда «обычных», но заявить о себе, выбрали место рядом с домом, где жил Министр, в дальнем уголке набережной.
– Нас мучают!!!
– Долой Трифонова!!!
– Долой «слизней»!!!
Выкрики, выступления, голоса.
– Мы не второй сорт!!!
– ЛЮДИ, ОПОМНИТЕСЬ!!!
Вместе с детьми, на митинг приехали и родители некоторых учащихся, люто ненавидящие САКС.
– Здравые люди ещё не перевелись, – сообщал Матросов сбежавшим коллегам-учителям.
– Мы!!! Ученики и учителя ПВУ №1!!! Находимся в опале…
Тут на крыльцо балкона вышел Министр и помахал рукой.
– Ребята, я за вас!
– А вот это он зря… – обеспокоенно шепнул Садовский-старший Матросову. – Его не любят теперь даже те, кто против САКСа. Ибо не любят и «обычный» мир… А нас показывает колдовидение в прямой мане.
Тут из-за домов начал просачиваться синий дымок. Это заметил Матросов.
– Ребята!!! – крикнул он, применив самое сильное заклинание громкоговорения, которым пользовались учителя на лекции и ораторы на митингах. – Бежим!!! Это снейк – ядовитый зелье-газ!
А потом снова:
– НЕ НАДО ТОЛЬКО ПАНИКИ!!!

– Все живы? – спрашивал Матросов. Митингующим удалось на сундуках телепортироваться на окраину Костромы в Берендеевку – парк за Якиманихой, где любили собираться колдуны.
– Витьке плохо! – крикнул какой-то мальчик, пробегая. – Надышался… Без сознания…
– Ещё переломы есть! Давка была!
– Переломы на моей совести – я же поднял панику. Но это вылечим! Погибших нет? Сергей Владимирович!!!
– Что?
– Энергия у сундука есть? Срочно с мальчиком в Волшебный Университет. Противоядие… Подлец Триптих, какой же он гад! Второй раз хочет детей убить.
– Это был он?
– Или он, или его окружение… Откуда же они снейк достали? Был только у меня в сейфе и в Университете. Но последний на нашей стороне.

На ночь ребят телепортировали к ПВУ №4, находившееся под Екатеринбургом.
– Здесь у нас для вас есть скрытые жилые комнаты! – говорил местный директор Котов Александр Георгиевич. – Строились на время войны шестьдесят лет назад. Пригодятся и вам.
– Расселяем! Как Витька?
– Раненый мальчик?
– Отравленный.
– В Больничное отделение. Противоядие-то дали?
– Да, полностью. В Университете. Но нужен срок и покой.
– Джульетта Фоминична вылечит.
К директору четвёртого ПВУ подошёл Дима и спросил:
– Скрытые комнаты? А где же вы были три года назад, когда хотели убивать беспризорников.
– Да!!! – подскочил Илья. – Меня чуть не… того! Я потерял отца, меня перепу…
– Спокойно, Илья! Не нужны нам срывы…
– А я говорил им! – заявил Котов. – А они упёрлись. Тогда в департаменте такие сволочи сидели…
Дима отошёл и носом к носу столкнулся с Арсением Сергеевым.
– Привет! – отозвался тут.
– Ты… Тоже убежал?
– Ага! Я не хотел, но…
– Куда все, туда и ты? – саркастично спросил Дима.
– Полтавин побежал, я за ним. Думал, так надо…
– Дорогушин?
– Остался.
– А…
– Кто? Маша?
– Марь-Сергевна! Она самая…
– Осталась… Ты всё ещё сердишься, что я её у тебя отбил?
– Подумай хорошенько!
– Ты… это… Я знаю, что должен был вас оставить, вы были хорошей парой. Но не мог.
– Что???
– Я от неё торчал, и не мог просто поступить правильно! Каждый раз смотреть на вас и завидовать.
– Зато теперь в твоём положении я!
– Знаю… Но… Не мог! ЛЮБЛЮ, понимаешь? Вспомню – вздрогну, мандраж! Вот и начал… Не мог смириться!
– «Не мог, не мог…» Слабак ты, вот ты кто!
– Почему?
– Слабак! – повторил Дима. – Знает, что подлец, но не может себя сдержать!
– Да не сердись ты…
– А если бы я у тебя?!
– Ты бы не стал…
– Ага! – сказал Дима. – Но знай, что теперь стану обязательно! Буду бороться за свои чувства.
– В тебе эмоции…
– Сам знаю! И что? А в тебе никаких. Ты – как все, а кто ты сам?
– Брось ты это! – сказал Сеня. – И вообще, обрати внимание на Петрову Наташку. Она по тебе сохнет с первой вашей игры в «Нужное средство»! Кстати, она тоже сбежала…
Дима промолчал и отошёл. «Он правду говорит? Хм, поклонница. Первая за всю жизнь, кажется».


Секреты Екатеринбургского училища

Дима проснулся утром в скрытой спальне ПВУ №4. Был уже полдень, однако, встали ещё не все.
Спальня была рассчитана на пятнадцать человек, как и та, в которой жили мальчики 7 «каппа» группы. Но обстановка была совсем иная.
Окна совсем маленькие, круглой формы. Это, видимо, делалось для того, чтобы спальню не могли найти волшебными методами. Обычными – так или иначе не найдёшь – волшебные дома могут снаружи казаться маленькими, а внутри быть огромными, но колдовство колдовством не проведёшь.
Стены были голые, местами виднелись надписи. Дима подошёл.
– Война! – прочитал он. – Война… Да, здесь, говорят, прятались дети во время войны… А какой войны? Какая война была в волшебном мире шестьдесят лет назад?
– Понятия не имею… – отозвался кто-то, ещё не вставший с кровати. – Привет, кстати! Помнишь?
– М… С трудом!
– Силантьев Кирилл, «Прочномир». В душевой пересеклись, когда «слизни» бунт устроили.
– А! Да, да, было…
– Три года назад… Я тебя признал, когда сбежали.
– Значит, ты тоже недоволен примирением своей специальности с «Вертихвостом»?
– А ты думаешь? Любой нормальный «гриф» никогда со «слизнями» не согласится насчёт управления училищем и страной! Я офигел, честно, когда все так дружно согласились с Триптихом… Ваш Картинкин молодец!
– И Каховский, – заметил Дима.
– Я его не знаю. Но если он тоже «гриф» – то молодец, безусловно.
Дима опять повернулся к стене.
– Война… 1943… Слава СССР, смерть Гитлеру. Вот, что за война! Кирилл…
– Что?
– Волшебники тоже воевали с фашистами?
– С кем???
– Ну… Местный директор говорил о войне шестьдесят лет назад… Шестьдесят два, если быть точным.
– Тогда только китайские визарды…
– А Россия? СССР?
– СССР на волшебников не распространялось… Хотя, тогда любили советские термины давать… А до этого ведь иностранные были! Слово ПВУ ввели вместо французского «Ль’Эколь» в 1935-м… И писать короче, и с французскими волшебниками тогда не дружили…
– Ах, да. А тут, на стене – СССР, Гитлер…
– Не знаю никакого Гитлера, – сказал Кирилл, вылезая из-под одеяла. Потом подошёл к стене. – А чем написано?
– Ну-ка… – Дима пригляделся. – Чернила?
– Чего-чего?
– Чернила! «Обычное» письмо!
– Вот как… Я не понял, «обычные» здесь обитали?
– Вот, кого прятало ПВУ №4 во время войны! – воскликнул Дима. – Война – в «обычном» мире, а волшебники помогали детям?
– Ну, местный директор на своём месте сидит, – заметил Кирилл. – А раньше, говорят, его предки управляли. Так что, это неудивительно, что спасли.
– Кстати, а где Илья? – Дима обернулся к кроватям.
– Это кто?
– Мой сводный брат!
– Он тут был? Значит, гулять пошёл, с училищем знакомиться. Я сейчас тоже брата своего найду, он в другой комнате спит. Вместе изучим это здание. Недаром нас в нашем училище называют пронырами!
– Пронырами?
– Да!!! Знаем все ходы!
– И… про тот, через который сбежали?
– Знаешь, я, в общем-то, с «Прочномира», – заметил Кирилл. – Из «Преданных»… Твой Картинкин посвящён в этот секрет так же, как и я!
– Извини…
Кирилл вышел, а Дима продолжал рассматривать комнату. Проследовав в дальний её конец, он обнаружил Лёню Шумахера.
– О! Ты тоже сбежал?
– Ага, – ответил Лёня. – Сбежал. Вот он я, тут.
– А я думал… Значит, тебе не всё равно?
– Не всё равно, раз там теперь Орехи с Триптихо-Битюгами заправляют! А родители мои всегда были в оппозиции. Братик мой, дурак тупой, остался там.
Саша, брат Лёни был младше на два года, учился на пятом курсе. Попал на «Вертихвост».
– Тык, специальность у него какая? – заметил по этому поводу Дима.
– Вот, потому и дурак, что таким вырос!
– Картинкин-то где?
– Миша гуляет.
– А кто ещё из наших сбежал? Не в курсе?
– Фиг его знает, честно говоря… Из девчонок мало кто – Елякова осталась зачем-то… Кажется, сбежала только новая эта, которая умная.
– Наташка Петрова?
– Вроде того…
«Она давно по тебе сохнет…» – вспомнилось Диме.
– А из парней?
– Картинкин, я, ты… Каховского видел, Полтавина с Сергеевым. Правильно, бежать – так втроём! Наверно, и Дорогушин с ними!
– Нет, он остался… Александров?
– Тоже! Больше половины парней! Такая у нас сознательная группа! Остался только Орехов. Ну, и Дорогушин.
– Удивительно… Не группа, а подгруппа. Девчонок-то только одна сбежала.
– Хочешь тебя обрадую? – спросил Лёня.
– Ну?
– Учиться тут будем! Временно.
– А? А, ну, правильно! Не оставать же. Только каникулы на носу.
– Экзамены на носу, Димочка… Мы ж не аттестованы!
– Оп… А повторить успеем?
– Нет. А куда мы денемся? Через четыре дня Новый Год.
– Точно…

Экзамены сдать сумели. Хорошо. И стали готовиться к празднованию Нового Года.
А тридцать первого декабря в училище внезапно появилась… Маша Радушина!
– При…вет! – растерянно сказал Дима.
– Привет, привет! – легко ответила та. – Сеню не видел?
– Нет. А он вообще сбежал? – картинно соврал Дима.
– А ты его не встречал тут? Я на каникулах, мне сказали, что он здесь…
«И не стыдно тебе перед старой брошенной симпатией болтать про новую? – подумал Дима. – Стервозность».
«Тьфу ты, что я про МАШУ так…»
– Ты и тут с Лёней за одной партой?
– Угу…

Новый Год. В два часа ночи Дима и Илья вышли из-за стола, чтобы пройтись по загадочному зданию училища. И в коридоре их повстречали «братья-проныры» Силантьевы. Они говорили возбуждённо.
– Пойдёмте! Смотрите, что мы нашли!!! У вас кто по метафизике?
– Битюгов.
– Соломин.
– Мы про Битюгова…
– Информация? В этом училище?
– Да!!! Здесь работает сама Всевидова!
– А это кто?
– Знаменитая предсказательница… Астролог! В секретной библиотеке…
– А как вы туда попали? – удивился Илья.
– Мы же «проныры»… Пойдёмте!
В этом училище вход в секретную библиотеку был скрыт от любопытного глаза, чтобы проникнуть, надо было сказать пароль.
– Мы нашли вход и подслушали ключевое слово, – сказал Кирилл Силантьев. – Вот дверь!
– Анъят! – звонко произнёс Максим, тринадцатилетний брат Кирилла, и дверь открылась. – Проходите!
– Кстати, ты был прав, – обратился Кирилл к Диме. – Здесь и правда прятались дети обычных. Мы целых четыре свитка нашли. А про Битюгова вот…
– А нас тут не найдут? – взволнованно спросил Илья.
– Что ты! – отозвался Максим. – Все празднуют! Мы тут даже Новый Год встретили за чтением рукописи!
– Трезвость сохранили? – спросил Кирилл. – Мало ли что, а центр удовольствия не должен быть раздражён никакими средствами, ни волшебными, ни «обычными».
– Не пил! – ответил Илья. – Не люблю празднировку.
Празднировка – зелье для «увеличения счастья». Применяется по праздникам.
– Полбокала… – сказал Дима.
– Много! Но сойдёт, ладно. Вот! Переписка Всевидовой и нашего Дормидонта Николаевича покойного…
Дима и Илья наклонились над письмом.
«Сударь, звёзды нагадали мне грядущее назначение Битюгова! Знайте же, что Вы играете с огнём. Я понимаю, что Вы ему намекнули, и теперь вот в раздумьях, как поступить. В Битюгова скорпион вместе в Марсом, Юпитером и Сатурном заложили жестокость, склонность к командирству и прочее. Домашнее воспитание «изгоя» и Волшебная Сила смягчили характер вашего подчинённого, он всю жизнь был слабохарактерным. Но любая большая обида выведет его из колеи! Некий ученик, родившийся в 1990 году, может вместе с Битюговым натворить много шуму! Я не смогла прочитать имя мальчика, но он обладает авторитетом среди кучки хулиганов, и если он Битюгова зауважает, то и вся его компания поступит так же. И через нескольких людей всё это распространится на школу, ученики будут рассказывать о Битюгове родителям, и учителю не составит труда пробиться во власть. В управление СТРАНОЙ! Он будет делать это с целью МЩЕНИЯ, запомните! Обида на снятие с должности куратора кажется мелкой для Министра… Но Битюг помнит такие вещи всю жизнь так, как будто это было вчера. Обида будет крепкая – возмездие будет страшное. При всеобщей любви можно стать таким тираном, которого свет не видывал! Поэтому, Вы не можете снять Битюгова теперь! Даже после того, как неизвестный мальчик закончит училище. И только если Вы точно знаете, что Битюгов больше не поддерживает отношения с людьми 1990 года рождения, тогда и только тогда можете снять! Всевидова».
– Мда-а, – сказал Дима. – А неизвестный – это не Орехов ли? Хотя, не такой уж он и авторитет.
– Читай внимательнее, распространится всё по цепи! – пояснил Кирилл. – Если Орехова уважает хоть один человек, всё равно есть риск.
– Зачем же он дал ему вести в нашей параллели?
– Вот! – Максим протянул письмо Хоттабова.
«Сегодня Битюгов попросил учебные часы в параллели, где есть люди 1990-го года рождения. У него есть группы в каждой другой параллели. Ваше мнение?»
И ответ:
«Если есть во всех – соглашайтесь, не то заподозрит. Недаром Луна противостоит Весам. Снимать нельзя до 2010-го года, так сообщили звёзды».
– Не верится в такое развитие событий, – сказал Дима. – Неправдоподобно.
– Это же Всевидова! – воскликнул Кирилл. – Ей часто не верили, но она редко ошибалась. И до сих пор… А ты ещё не веришь, потому что жил среди «обычных»?
– Что??? Откуда… Знаешь?
– Мы же в секретной библиотеке.
– Но здесь…
– Здесь сведения обо всех ПВУ.

Когда Дима подходил к спальне, он увидел Машу Радушину. Она еле стояла на ногах, и Наташа Петрова вела её.
– О-о-ой, как всё крутится! – верещала Маша. – Не дойду! Ой, с-с-с, хочу койкуды!
– Я же говорила, не пей столько празднировки!
– А я ещё и «тусу» съела!
– Ты обалдела, Машка, понимаешь?
– СЕЕЕ-НЯЯЯ! Ты где? Дотас..шши-ка невесту до кроватки, бум *****!
– Машка… Ты что?
– ТЬФУ! – громко сказал Дима. – Ну и дура! «Любовь до гроба», пошла она!


Переворот

Сбежавшие ученики начали новое полугодие в училище №4. Учителя, бывшие с ними, продолжили вести уроки, плюс к ним добавились местные учителя, а также профессора Волшебного Университета.
– Битюг больше не ведёт у меня! – довольно говорил Дима. – Здорово! Я даже больше понимать стал у Кораблёва – здешнего астролога.
– Значит, Всевидова не досталась вам?
– Нет. Но после Вадим-Алексеича мне все учителя метафизики кажутся честными и профессиональными.
– Тут метафизику и астрологию ведут разные люди, разве нет?
– Может быть. Но Юрий Владимирович Кораблёв и то и другое преподаёт. Спрашивает очень строго, но оценки ставит честно.
Волшебно-научная работа у ребят продолжилась, но уже не по специальностям. Ученики ПВУ №1 просто продолжили свои старые разработки, сдавая допуски местным учителям.

Ребятам обещал помочь Министр Магии. Он начал активизироваться для борьбы с САКСом.
Он почувствовал, что САКС может скоро стать полноправным хозяином волшебного государства и начал вводить временные меры.
– Я сторонник демократии! – говорил он. – И вы это знаете! Радикально настроенные партии могут взять власть – и тогда полетят головы. Волшебники! Если вам небезразлична судьба страны и ваша свобода – вступайте в Оборонительные Отряды.
Затем добавил, что войну развязывать не будет, и отряды действительно организуются оборонительными, то есть, их задействуют только в случае атаки САКСа.
Михаил Картинкин тут же загорелся этой идеей.
– Мне скоро восемнадцать. А туда с какого возраста берут?
– Хочешь пойти? – спросил Дима, который нисколько не удивился – характер Картинкина был известен.
– По моему мнению, все сбежавшие ученики могут это сделать, раз осмелились улизнуть. Надо за свободу сражаться, разве нет?
– А если САКС не нападёт? Жить в анархии.
– Ты атаковать предлагаешь их? Я не про…
– НЕТ! – воскликнул Дима. – Я против войны!!! Надо, чтобы люди сами поняли…
– Волшебники в России – это каменный век, увы…
– Почему мы не ведём пропаганды? – продолжал Дима. – Вон. САКС очередную статейку сбацал.
– Ну-ка, дай почитать!
– Я сам ещё не читал… Вот.
В статье на передовице очередного номера «ОсВ-ХХ» было:
«…наши друзья и братья – радикальные волшебники Антимира сообщают, что обычки той страны горячо поддерживают дерьмократа Министра. Вы, волшебники России, знаете, к чему может привести правление людей низшего сорта, и примеры у нас перед глазами – есть страны с вымершим волшебством. И обычки будут праздновать, если Министру удастся переизбраться на очередной срок…
…
…и расстрел автобуса с нашими ребятами – дело рук обычков!"
– Ложь! – воскликнул Дима. – Кажется, теперь вера газете прекратится у людей. Все знают, что Тритпих… Я не могу, «ОСВ» – нормальная, вроде, газета, а свои отдельные издания продаёт неизвестно кому. И «ОСВ-ХХ» такую чушь пишут…
– Наивный ты, как я посмотрю! – грустно вздохнул Картинкин. – Если уж родители учеников говорили, что историк – замечательный педагог… Забыли?
– Почему Министр раньше и пальцем не шевелил?
– Короля делает свита. А у него КАКАЯ свита? Предатели одни! Эх, могу ли я, всё-таки, вступить в Оборонительные Отряды?
– А учёба?
– Страна важнее. Потом доучусь!

Дима не увидел Картинкина на следующий день. «Братья-проныры» говорили, что помогли ему покинуть здание ПВУ, что тот им сообщил якобы пошёл за новыми халатами.
– Значит, он в Отряды? Ну-ну. Жаль, нас не возьмут… – вздохнул Максим.

А в стране начались стихийные митинги. «ОсВ-ХХ» была самой популярной газетой волшебниц-домохозяек, и они вышли на улицу.
– Не хотим стоять с обычковскими кастрюлями! Министра в отставку!!! – кричала визгливо толстая гражданка, забывшая снять завивающее заклинание с головы.
– Бигуди более эффективны… – заметил Дима, когда увидел это по колдовизору.
– Не хотим, не хотим, НЕ ХОТИМ!!!
К домохозяйкам присоединились мужья, прочая родня… В Костроме бунтари переворачивали сундуки, мастерили палочки для борьбы. Туда был введён полк оппозиционно настроенных волшебников-рекрутов.
В ответ на это Министр подогнал к своему дворцу часть Оборонительных Отрядов.
В ночь на семнадцатое января случилась первая стычка. Объявлена всеобщая мобилизация.
– Вот и война… – вздохнул Матросов. – Меня призывают.
– Э, КАК??? – воскликнул Дима. – Только не это…

Но Матросов не успел вооружиться палочкой – уже через три дня дворец был взят, а Министр скрылся в неизвестном направлении, вероятнее всего, уехал в Антимир.
– Не будет больше обычковских обычаев, пардон за тавтологию! – кричал волшебник из руководства САКСа. – Волшебная Сила и её избранники! Ответственным за пропаганду назначается Трифонов Иван Семёнович, директор ПВУ №1! Он создал труд «эволюция волшебника» и преподавал его в училище! Теперь это всеволшебная идеология!
– Это про то, что вертихвосты выше нас, а новый Министр – выше всех? – спросил илья у Димы.
– Наверно… А кто Министром стал-то?
– Говорят, потом назначат. Ой, нас теперь найдут. Что будет?

В ПВУ №4 указом нового начальника департамента образования сменилось руководство, и ребятам, сбежавшим из своего училища, пришлось снова куда-то перебираться. Часть решила вернуться.
– Скажем, что нас силой удерживали ребята-повстанцы! – предложил в шутку Сеня Сергеев.
– Это шутка? Боюсь, что именно так теперь и придётся сказать – деваться некуда!
– Возвращаться??? – кричал Дима в спальне. – Нет!!!
– Вам – да… Возвращаться! – грустно отвечал Матросов. – А мне – нет. Мне, как организатору побега, либо быть казнённым, либо мотать.
– В Антимир?
– Нет, граница закрыта. В «обычный» мир!
– И мне тоже!!! – крикнул Дима. – К Даулиным!!! Обратно!!!
– Всей семье! – поддержал его Илья. – Сергея Владимировича в любую минуту схватить могут, он же в партии прообычной. И маму… И Антошку!
– Найдут. Там – прежде всего искать будут. Помнишь, Дима, как тебя тогда нашли?
– Но что-то надо… Можно замаскироваться под «обычного»? А в этом мире объявить нас погибшими, чтобы не искали…
– Мда… – сказал Матросов.


На старом-новом месте.

– Всех, увы, с собой не заберёшь… – грустно говорил Матросов.
– Жалко ребят, – утверждал Илья. – ЧТО их ждёт теперь?
– Надеюсь, наказание будет не сильное? – вторил Дима. – У них, впрочем, появилась «отговорка», якобы удерживали умышленно, всё такое…
– А главный захватчик – это, видимо, я! – сказал Матросов. – Понимаете, какая штука… САКС пришёл к власти, и триптиховский порядок в ПВУ №1 теперь навсегда!
– Но, может, люди опомнятся!
– Ха, жди! Опомнятся… Когда половины уже не будет в живых. САКСы злые сейчас…
– Хочется взять в руки палочку, и…
– Толку?
– Теперь уж точно конец пришёл арестованным учителям.
– А что, уже кого-то захватили? – спросил Илья.
– Захватят… А я сейчас про Кутаисова, например.
– Кутаисов не арестован, – сообщил Матросов. – А Оборонительных Отрядов подстроило побег из-под стражи Роберту Николаевичу Харитонову, и он примкнул к ним.
– Гоша на свободе?
– Ага…
– Всеволод Константинович! – сказал Дима. – А что сейчас с Лидией Сергеевной? Она отказалась сбегать…
– Она теперь в ПВУ №1 работает уборщицей, – сердито ответил зельеделец-алхимик. – Вот так Триптих поиздевался.
– Но волшебными средствами – не сложно…
– Он её заставил драить «обычными» средствами! Веник, тряпка… Дескать, чтобы показать учащимся, как тяжело живётся низшему типу людей.
– А у «обычных» давно пылесосами пользуются! – зло сказал Дима. – Не так всё сложно…
– Опять Триптих врёт? – спросил Илья.
– Как обычно…

Воскресенье. Трёхкомнатная квартира в Калуге. Татьяна Лунина, женщина лет тридцати, только проводила у дверей маму, уехавшую к сестре, и занялась домашней уборкой.
Включила пылесос, поводила задумчиво по ковру. Вздохнула, выключила, взяла ведро и пошла набирать в него воду из-под крана, чтобы мыть пол. Снова вздохнула… Это воскресенье она остаётся одна. Когда мама уезжает – хоть плачь, хоть слушай музыку до одури – всё равно тоска. И так уже три года…
«И что я тогда не проколола дырку в этой штуковине? – подумала Татьяна. – Было бы сейчас, о ком заботиться – не так скучала бы. А Алексей – настоящая сволочь! Ребёнка – и то не хотел».
Тут в дверь внезапно позвонили, Татьяна удивилась. Кто бы это мог быть?
Может, соседка тётя Катя опять пришла просить в долг, а то «муж опять пропи-и-ил!». Или почтальон прислал повестку или заказное письмо? Сколько уж раз им повторять – не живёт тут он больше! Не жи-вёт!
Женщина пошла к двери, начала открывать.
– Кто?
– Я… – ответили тихо.
– Мне это ни о чём не гово… А? Сева???
– Я…
– Сев… Какими судьбами?
– Тяжёлыми, Таня, судьбами. Ты-то как? Можешь помочь?
– А… Да, конечно! А что случилось?
– Наш мир деградирует. Начинается тирания, какой свет не видывал. Тупые люди, КОГО поддержали??? В общем, я сбежал от волшебства, иначе меня там просто убьют.
– Ты что-то сделал?
– Я пытался уберечь ребят от произвола… Я теперь учитель! Мы столько лет не виделись, ни ты ни я ничего теперь друг от друга не знаем… А потом в стране произошёл переворот, и я должен нести наказание!
– Поняла… Тебя надо приютить… А тут не найдут?
– Вот, я думаю, как сбегать. Объявить там себя погибшим?
– Тьфу-тьфу!
– Да ладно…
– Ну, можешь жить у меня…
– Ага… Мужа нет, что ли? Как и я, свободная?
– Муж был… – Татьяна вздохнула. – Детей не хотел, потом ушёл к этой шалаве Вале. И вот, я одна, с мамой только, но она на выходные куда-нибудь уходит – знакомых у неё полно. И родственников. А мне что там что тут – скучно. А ты?
– Холостяк. Не смог никого найти…
Губы женщины дрогнули.
– Живи у меня.
– Я-то да. Но есть ещё кое-что…
– Слушаю.
– Не знаешь, можно тут квартиру купить где-нибудь? Со мной убегает ещё одна семья.
– Ещё одна?
– Эх, мог бы – взял бы всех школьников, не согласных с директором и новым правительством, но не могу, естественно. А той семье больше, чем кому-то нужно бежать. Отец – в оппозиционной партии, сын его – жил в вашем мире с рождения, и только в одиннадцать лет узнал, что волшебник. На него начнут охоту. Как и на его сводного брата, сына жены главы семьи. Того не раз пытались убить… И он считается «неблагополучным», так как может разочароваться в их «супермире высших существ».
– Волшебники себя считают таковыми?
– Не все. А те, кто сейчас у власти плюс всякое быдло, которому промыли мозги. Шесть лет назад перешли, вроде, к цивилизованному миру, так нет…
– Может, их на даче у нас поселить?
– Им нельзя будет колдовать, иначе обнаружат. А смогут ли они вашими способами? Ну, Дима – это старший сын – ещё навыки помнит. Ах, да, у него есть родственники среди вас – тётя в Костроме. Спросят у них… Но тогда мы будем в разных городах, а связь надо поддерживать. Мало ли что, вдруг, найдут?
– Телефон…
– Ах, да… Забыл.
– Интернет. Я подключилась!
– Какой интернат?
– Ин-тер-нЕт. Совсем не то. Потом объясню…

Этот же день, вечер. Кострома. Звонок в дверь.
– Кто там?
– Я! – с усмешкой.
– Это кто ещё? – женщина посмотрела в глазок. – Я тебя не знаю, вроде.
– Тётя Оля, совсем не узнаёте?
– Дима???
– Я. Сбежал. Вместе с семьёй.
– А что случилось?
– Сейчас расскажу…
Подошёл дядя Олег, и Дима начал пересказывать последние события в волшебном мире.
Закончив, спросил.
– У вас-то как? Где… Кирилл?
– Он больше с нами не живёт, у него жена – модель и блондинка. С нами у неё отношения не сложились. А ты, значит, навсегда к нам?
– В «обычный» мир. Теперь бы жильё найти – у нас ведь целая семья из пяти человек.
– Да, а кто?
– Я, отец… Его жена, её сын – он мой лучший друг. И наш общий братик – общий сын родителей, Антон, которому три с половиной года.
– Да… Понимаю… А куда вас поселить-то?
– Ищем. Сбежали вместе с одним учителем, у него невеста в Калуге. А мы ещё не нашли себе жилья.
– Может, на даче поселить?
– Нам нельзя колдовать, а «обычными» методами они не умеют… А что деревенский дом? Там печку топить…
– Да нет, Кирилл новый дом нам купил. Современная бытовая техника, всё такое. Жена его ведь немало зарабатывает, хоть с ней он и не особо счастлив.
– А… Это… Есть учебники? Нам с Ильёй надо учиться «обычным» наукам! Как иначе?
– Но всё равно без аттестата средней школы вы тут обречены!
– Есть надежда, что ТАМ у нас всё образуется… А если нет – поступим и в школы, как нагоним в учёбе. Придётся только директору кое-что наколдовать. Не зафиксировали бы заклинания наши волшебные спецслужбы…
Эту ночь семья Садовских и Матвеевых решила провести у Даулиных. А на следующий – уехать на дачу. Жить.
Дима вышел на улицу прогуляться по знакомым местам, где не был очень давно. Его пугало одно – могут найти спецслужбы САКСа. Три года назад учителя вот на этом самом месте его обнаружили и отправили обратно в ПВУ.
Быстро уйдя со двора, Дима направился к своей школе. Эх, лучше бы он там сейчас и учился!
Лучше? Он бы тогда скучал и мечтал о волшебном мире! Наивный… А Илья, а брат Антошка, а отец?
Конец уроков, из школы выбегают младшие классы, старшие выходят поодиночке.
«Лица, вроде, знакомые… Может, одноклассники? Ну, конечно!»
– Димыч?
Дима оглянулся. Перед ним стоял Андрей Аксёнов – приятель тех самых лет.
– Привет… Узнал?
– Естественно! Вернулся, значит? Как жизнь-то? Снова в нашу школу или только на время?
– Вернулся… В школу не получится, да и уезжать опять скоро. Но недалеко, на сей раз.
– Ну-ну.
– Тут-то как дела? Шесть с половиной лет не был.
– Тут весело. Впрочем, кому как. Мне вот по-фигу как-то…
– Как обычно, впрочем?
– Нет. В этот раз реально. Одноклассники – либо тупые, любо подхалимы. Нормальных мало.
– Скажешь, где-нибудь иначе? – спросил Дима. – Просто, надо искать среди них хороших людей. Мне вот повезло…
Они ещё немного поговорили.
– Ладно, пора мне, – сказал Дима. – Теперь надеюсь увидеться ещё. Поподробнее чтобы.
– Хорошо, – ответил Андрей. – А вот теряться на семь лет – плохо. Хотя, тебе, может, и было лучше.
– Было. Но потом перестало. Ладно, долгая история. Эх, хочется верить, наступит когда-нибудь такой день, что это перестанет быть секретом для вас… – Последнее предложение было сказано вполголоса, чтобы Андрей не расслышал.

– А я учебники собрала вам! – сказала дома тётя Оля. – Чтобы учились нашим наукам. А то можете и не вернуться туда.
– А в химии Матросов поможет, – добавил отец. – Он кое-что знает ведь…


Битва у заброшенного дома

– Дима! Ди-ма!!!
– Пап, ну, что такое? Я занимаюсь! Сами сказали, что надо нагнать эти семь лет в короткие сроки так, чтобы мы могли сдать экзамен…
– Нагнать… Нагоните ли… Колонка сломалась!
– Газовая? Воду нагревает?
– Она…
– Это мастера нужно…
– Ждать? Да ты что, сегодня воскресенье, всем мыться надо.
– Потерпим пару дней… Погреем в тазах воду. Всё равно вам на работу не идти – некуда.
– Не мешайте заниматься! – попросил Илья. – Смотрю, эта их ма… Как там её?
– Математика? – предположил Дима.
– Ага… Кое-что мы прошли в курсе нашей нумерологии. Но не всё.
– Да, а часть физики встречалась в метафизике, – согласился Дима, рассматривая учебник. – Но немного с иной стороны.
– Сергей Владимирович-то на работу устраивается?
– Куда? Нет, пока. Он ищет способы вернуться в наш мир, и устроить там переворот. Ходит и разговаривает с людьми, у кого среди родственников есть волшебники. Сам знаешь, как будут многие реагировать, когда узнает, в каком средневековье живут их близкие, родившиеся колдунами.
– И так знать должны. Раз видеться не разрешают… Или Майнакиндер… А на что нам жить? Мама мало получает…
– Наверно, мне придётся идти работать! – угрюмо сказал Дима. – Официантом в МакДоналдс. Если в Костроме откроют. А то в Ярославль… Только мы за городом, машины нет, до автобуса семь километров…
– Да… Ситуация.
– Учиться, чтобы стать хоть кем-то. Но здесь у нас надежды на удачную жизнь тем. Там, впрочем, тоже, пока САКС у власти.
В дверь позвонили.
– Кого ещё нелёгкая! – ругнулся отец, весь перепачканный в саже – пытался что-то сделать с колонкой. – Да?
– Это я!
– Всеволод! Проходи!
– Я с вестями. САКС месяц как у власти, и уже уничтожил тысяч пять своих противников.
– И нашу партию, наверно тоже…
– Ну, Оборонительные Отряды скрываются… А народ пробуждается!
– В смысле?
– Ну, в Костроме митинг был… Я как всё узнал-то? Не имею права колдовать, чтобы связываться с кем-то из волшебников. Просто бродил по Калуге по тем местам, где собираются волшебники. «Обычным» людям невозможно туда попасть, если кто-нибудь митингует, а я прошёл. Поскольку не колдовал – то меня не могли зафиксировать САКСы. Постоял на митинге, послушал.
– А почему не по телефону?
– Приехал! – пояснил Матросов. – В Костроме тоже народ на улицы вышел, вот, Калужская делегация собралась. А я поездом. В общем. Дело такое… Народ кричит: «Обычколюбца убрали, теперь дайте нам жить!» То есть, против тирании.
– А кто ж «за»-то будет?
– Ты же знаешь САКС! Я сам видел, как на крыши домов вышли люди с палочками и целились в самых активных митингующих! Я поехал к вам, а там сейчас такое творится…
– Есть угроза войны?
– И немалая.
– Понятно, – сказал Сергей Владимирович. – А я колонку пытаюсь починить. Слушай, ты научный человек – в каких случаях колдовство ими не улавливается?
– Ну, это куда радар повернётся… Но я бы не стал рисковать.
– Ясно… Тут ещё есть новость. Битюгова с кураторства сняли.
– Надо же!
– Как так??? – В комнату вбежал Дима. – Но предсказание!!!

Все молча на него уставились.
– Мы с Ильёй видели, когда были в четвёртом училище!
– Предсказание? Что за предсказание?
– Всевидова там работает! Кто-то выведал, что если Битюгова снимут… – Дима начал пересказывать содержание письма к Хоттабову.
– Вот так! – сказал он при завершении.
– Маловероятно, что его поддержат! – возразил отец. – Упс. Колонка! Вода течёт!
– Прорвало? – спросил Дима.
– Трубу… Чёрт побери! Стопдиватер!
– НИКАКИХ ЗАКЛИНАНИЙ!!! – закричал Матросов. – Вы что?
– Ничего… – угрюмо сказал отец. – Пришлось.

Через три дня снова звонок в дверь.
– Неужели наконец-то мастер по ремонту колонок? – с надеждой спросил Дима.
– Какая дурацкая игрушка… – выругались за дверью. – Садовские тут?
– Кто вы? – отец вышел.
– Мотайте отсюда! – крикнул человек за дверью. – Сейчас сюда придёт отряд командира формирования Битюгова!
– Что-о???
– Да! Бывший учитель ПВУ №1 Вадим Алексеевич Битюгов. Руководит группировкой. Вас вычислили по заклинанию, сделанному три дня назад… Бегите, иначе тут всё разрушат!

– В трёх километрах в стороне дороги, кажется, был заброшенный дом… – неуверенно сказал Дима.
– Идти пешком?
– Там обосновались наши подразделения! – сказал человек, входя в прихожую.
– А вы кто? – испуганно спросила Екатерина Филипповна.
– Из Оборонительных Отрядов мы… Добросим вас до того дома, так и быть.
– А где сундуки? Нас зафиксируют…
– Малый, ты что? Колдует-то тот, кто управляет, а там хоть «обычного» вези. А сундук у бабки деревенской в соседнем доме. Древний, как мир, МТК-5…
– Не хочу уходить! – скулил Антошка. – Не хочу-у-у!

На сундуке добрались до блокпоста волшебников, оттуда до заброшенного дома было полкилометра. Дошли за десять минут.
– Входите в дом. И не высовывайтесь.
– Нас не заметят? – спросил Илья.
– Они не смогли определить точные координаты вашего жилища. И ищут сейчас в Шахово – это деревня тут недалеко. А тут – видно, что дом заброшен.
Дима открыл дверь и вошёл.
– Привет! – услышал он внезапно.

– Кто это? Картинкин? Миша?
– Я, кто же ещё?
– Что тут делаешь?
– Воюю, что же ещё? Услышал, что части Отрядов идут с Битюгом воевать, который внезапно силушку почуял – как было мне усидеть? Небось, с Ореховым ещё пересекусь.
– А что, всё-таки, случилось-то?
– Что… Битюг собрал армию «слизней»…
– Несовершеннолетних? – удивился Сергей Владимирович.
– Сначала да. Потом к ним присоединились их родители. Война… САКСы, либералы – опять. Народ мечется между ними, кто создаёт свою, третью силу. Вариант «между». Но генералов-то нет у них!
– А Битюг? – спросил Дима. – Сам по себе или за САКС?
– Удивительно, но сам по себе. Четвёртая сила. Какие-то недоумки сообщили по колдовизору об их формировании, так считай, что неумышленную рекламу устроили. Его отряд увеличился втрое.
– Сбывается предсказание… – прошептал Илья.
– Какое?
Дима начал пересказывать. В конце спросил:
– А сюда-то он зачем пошёл?
– За вами. За твоим отцом. На Синицыных уже нападали, правда, тем скрыться удалось…
– Мстит своим «детским» обидчикам?
– А ты думаешь!
Прошло три часа.
– Сидим тут, и не ведаем, что снаружи творится, – вздохнул Картинкин. – Пойду проверю. Здесь нельзя мысли посылать колдовством – зафиксируют. Отойду метров на сто.
Он вышел. через две минуты за дверью послышалось.
– Карти-инкин! Отряд, палочки наготове.
– ОБОТ!!! – раздался голос Картинкина. – Тревога.
– Идём на помощь! – это издалека.
– Никому не открывать дверь! Не показывать, что тут кто-то есть! – сердито сказала Екатерина Филипповна.
Антошка заплакал.
– А они сюда не придут?
– Кто знает… – прошептал Илья так, чтобы младший брат его не слышал.
– Хоть бы отбились…
– Картинкин, какая встреча. А больше всего тебя хочет увидеть вот он… – доносилось снаружи.
Слышались звуки, подобные электрическим разрядам. Илья каждый раз вздрагивал. Он подсел поближе к Диме и неосознанно схватился за его рукав.
– Что случилось? – спросил Дима.
– Там… Убивают… Я знаю этот звук! – Илья невольно посмотрел на Сергея Владимировича. Тот покраснел.
– Который… Тогда? – спросил Дима. – Я не слышал, как он звучал, когда отбивал заклинание. Или не помню.
Через пятнадцать минут звуки стихли. Дверь кто-то открыл снаружи, и Антошка прижался к маме. Илья схватил Димину руку.
Но это был солдат Отряда.
– Все живы? – спросил он. – Формирование разбито, Битюгов захвачен. Среди наших есть потери.
– Сколько? – спросил Илья.
– Восемь… А их – двадцать один.
– Мне надо… выйти! – сказал Илья. – Срочно. Можно?
– Выходи! Только там трупы…
Илья выскочил из дома и побежал за угол. Когда вернулся, Дима уже был на крыльце.
– Слушай, Илья… А где Картинкин-то?
– Вон, какие-то люди стоят. Подойдём, посмотрим…
Они пошли в сторону блокпоста, где на расстоянии ста метров были люди. На земле сидели боевики Битюгова, связанные спецзаклинанием.
– Молодой… – услышали ребята, подходя. – Выбежал, а Битюгов его узнал. Вот, и начался бой.
У Димы неприятно похолодело внутри. Когда ребята подошли совсем рядом, то увидели лежащего на земле Картинкина. Глаза закрыты, рот, наоборот, слегка приоткрыт, в руке Миша сжимал полую палочку для заклинаний сражения.
– Убит… – сказал какой-то солдат Диме. – Молодой, наверно, твой ровесник.
– Точно мой… – хрипло сказал Дима.
Илья моргал. Подбородок часто дрожал.
– Кинулся на самого Битюгова, тот закрылся своими боевиками, – продолжал солдат. – А малый, кажется, узнал одного из них и побежал на него. Мы занялись Битюговым, а тот – своим врагом. Убил. Потом повернулся и побежал к нам. И не заметил в запале, как на него палочку направили…
Дима кивнул.
– А вот и его враг лежит, – сказал Солдат, показывая на тело, лежащее в двадцати метрах от ребят.
Дима пошёл туда, не глядя. «Зачем? А так…» – мысли путались. Хотелось кричать… Старый приятель погиб, защищая его, Диму. Кажется, повлажнели глаза… Дима глотнул.
В человеке, убитым Картинкиным, Дима узнал Орехова.
«Всё понятно», – подумалось ему.
– А Картинкина убил, наверно, Бобс…
– Не я!
Дима оглянулся. Бобс-Филиппов сидел среди связанных заклинанием.
– А кто??? – закричал Дима. – КТО, скажи мне, я его разорррву руками! Тут же!!! НУ? КТО??!!
– Того тоже убили, – хмуро ответил Филиппов. – Тело не покажу.
Дима побежал к дому, рукавом вытирая глаза.


Сенсация

Семье Садовских и Матвеевых снова предстояло переехать. Временно их согласились приютить Даулины.
– Нас двое живёт в трёхкомнатной квартире, – сказал дядя Олег. – И Кирилл, и Людмила – все уехали, у них свои семьи теперь… Живите!
– Только учтите, что мы ничего делать не умеем! – сказал Сергей Владимирович, Димин отец. – «Обычному» не научены, а колдовать – себе дороже, найдут ещё.
– Пап! – Дима посмотрел на отца.– А нас здесь легче всего найти.
– Да? Не думаю… Они, кажется, уже проверяли это место, и будут ли по второму разу… Если они теперь вообще нас искать захотят.
– А что, САКС потерял к нам интерес?
– Война, – ответил отец. – В волшебном мире война, и кому какое дело до сбежавшей семейки и учителя?
– А вдруг мы армию тут собираем из «обычных»? – грустно улыбнулась Екатерина Филипповна. – САКСы – параноики, ещё и не то подумают.
– Война! – повторил Сергей Владимирович. – Жестокая.
– Что, хуже, чем шесть лет назад? – поднял глаза Илья.
– М… Может быть. Да, хуже!
– Уничтожите друг друга быстрее, чем мы, обычные, – вздохнула тётя Оля. – У вас палочки с заклинаниями, у нас – ядерные боеголовки.
– Это что, оружие?
– Да, – ответил Дима. – А Триптих до сих пор учит нас, что «обычные» на мечах дерутся. В лучшем случае может упомянуть мушкеты.
– Дим, не надо хвалиться, что у нас лучше оружие! – сказала тётя Оля. – Нет толку в войне, ну никакого!
– А он не только про оружие…
– Если война… – начал Илья. – То опять пойдут беспризорники.
– Не вспоминай, сынок! – сказала Екатерина Филипповна.
– А им никак не помочь?
– В «обычные» приюты? – усмехнулся Дима.
– Ага, вроде «люди без документов, заброшенные дети». Так это у вас называется? Детей до 11 лет, чтобы заклинаниями не могли воспользоваться.
– Их за сумасшедших примут… – невесело усмехнулся отец. – Когда они все «волшебниками» себя называть станут. Попробовать стоило бы, но как?
– Подождите… – Дядя Олег прошёлся глазами по волшебникам. – Прихожу я на рынок. Там беспризорники-волшебники. Я что, их не вижу? А если вижу?
– Проходите мимо и тут же забываете! – закончил за него Сергей Владимирович.
– Колдовство?
– Психология! – воскликнул тут Димин отец. – Пренебрежение, а то и брезгливость!
– Так может…
– Ага, а потом «обычный» мир переположится: «откуда в мирное время столько беспризорников»?
– В газетах, – заметила тётя Оля, – сейчас постоянно пишут, что у нас уровень беспризорности выше, чем в 1920-х. А почему? У нас войны нет, только Кавказ горит порой…
– Ну, 1993-й – это «обычные»… – сказал Дима. – А сейчас… Они как, время от времени появляются? Тогда, наверно, это наши. А вы ходите по улицам, и вам наплевать!

Беспризорники появились на рынках и вокзалах через полмесяца. Отец Димы провёл тайную встречу с соратником по партии, чтобы обсудить данную проблему. Было решено хотя бы попытаться доставить часть ребят в «обычные» детдома.
– Только в разные, – сказал Сергей Владимирович. – Иначе замучают воспитателей «сказками» про колдунов. Я понимаю, один, но что «обычные» скажут, если таких детей появится много? И ещё… Надо скупить у «обычных» весь клей «Момент».
– А зачем?
– У нас это называется Отупляющее зелье. «Обычные» им соединяют куски материала.
– Значит, это и правда их изобретение…
– А может быть, они переняли у нас…
– Нет. У них это ведь для дела, у нас – только вред приносит… Как скупать?
– Переодень людей в «обычные» одежды. О деньгах позабочусь я. И пусть пройдутся по магазинам, создадут дефицит. Мой сын научит их покупать по-«обычному».

Через десять дней, в середине марта, в газете «Россия глазами россиянина» (название выдумано – прим. авт.) появилась небольшая заметка о «первом крупном дефиците со времён распада СССР».
Там писалось:
«На сей раз с прилавков исчез клей «Момент». В то же время Госкомстат утверждает, что за последний месяц резко возросло число беспризорников. Возможно, эти факты взаимосвязаны.
В чём причина того, что дети бегут из дома, когда ВВП увеличился в два раза, а Президент собирается баллотироваться на третий срок? А может, мы слепо верим центральным каналам ТВ?»
И чуть ниже:
"Как утверждает жёлтая газета «Житуха», многих из попавших в детдома беспризорников мучают галлюцинации. Они пытаются убедить воспитателей, что их родители колдуют. Притом, дети явно из необеспеченных семей, так как они в детдомах впервые видят телевизор, мягкие игрушки и карандаши.
По слухам так же, в одном детдоме произошло так называемое «колдовство», вызванное школьником лет десяти-одиннадцати. Пока уфологи проверяли этот факт, подросток сбежал. Кому что-либо известно, звоните по телефонам в Мурманске…»

– А мир бушует… – грустно сказал отец. – Два важных здания разрушены.
Дима и Илья, гуляя по улице под видом «обычных», часто слышали щелчки, а вечером видели вспышки. Иногда это были антенны троллейбусов, спешащих в парк или Черноречье, но иногда это нельзя было объяснить, не упоминая волшебство.
– Война… – вздыхал Дима.
– Воюют в стороне от «обычных». И слава Богу! – так говорил Илья.
– И «обычных» не убивают. Я надеюсь.
– САКС на всё способен!
– Тихо, а то услышат! А САКС сам «обычных! боится. Ты думаешь, там все верят, что неволшебники не способны за себя постоять и без колдовства? Им невыгодно начинать воевать с «обычными», ну вот совершенно!
Ещё через три дня отец вернулся домой радостным.
– Представляете! Нашим ребятам удалось подговорить часть волшебников скрыться в этом мире!
– Здорово! – сказал Илья.
– Ура-а-а!!! – заорал Антошка, сам ещё не понимая, чему надо радоваться.
– Э, а как же… Как они жить-то тут будут? Ничего не умеют… – подал голос Дима.
– Будут! Теперь во-первых, никто не ищет беглецов – заняты войной. Нас то до сих пор не тронули после той битвы, где погиб ваш друг… А во-вторых… Сбежавшие волшебники решили признаться!
– То есть?
– Это и есть! Завтра прочитаешь в газете.
– В какой?
– «Житуха».
– Ну-у, это жёлтая… То есть, с непроверенными дутыми сенсациями. Ей мало кто верит, называют даже «Желтухой» между собой.
– Ну, эта «Желтуха» – только начало…

Газета «Житуха» вышла с огромной надписью на передовице:
"ГИПЕРСЕНСАЦИЯ!!! Волшебники из «Гарри Поттера» – СУЩЕСТВУЮТ!!!
– Ну-ка! – Дима взял газету в руки. – «В редакцию пришли два человека и заявили, что умеют колдовать… … Один доказал… заклинаниями… Уфологи подтвердили… Второй, которого зовут Всеволод Морозов…» Хех, даже имя «Желтуха» не смогла правильно написать. И причём тут «Гарри Поттер»? Помнишь, ЧТО нам говорили в ПВУ про эту книжку?
– Да уж… – подтвердил Илья. – А можно почитать? Тут есть?
– А ты не читал? В ПВУ это программная, по истории.
– Нет. Её мало кто читал. Не хотелось читать то, что рекомендовал Триптих.
– У вас же Швейцарцев со второго курса…
– Теперь «Гарри Поттер» только на первом изучается. Все тома, которые вышли к этому моменту.
– Ну-ну. Вот… Дальше. «Морозов заявил, что он – один из первых сбежавших, и что пытался спасти детей от учительского произвола в своём мире. Вместе с ним сбежала семья из пяти человек, которые сейчас живут в Костроме на Якиманской улице». Опять же, не улица Якиманская, а микрорайон «Якиманиха». Только стоило ли писать в газете? Вдруг САКС почитывает и «обычную» прессу?
А через три дня статья была уже в «Комсомольской Правде».
«Люди, назвавшие себя волшебниками, заявили, что в их мире идёт война против тиранов, и они просят помощи у нас.
Шарлатаны? Сумасшедшие? Шутники? Но как быть с тем, что пиджак одного из сотрудников за секунду превратился в стаю бабочек?»

Через две недели вся страна уже знала и верила в существование волшебников. И самих волшебников стало много.
– Нам про вас врали! – разъярённо крикнул какой-то старичок. – А вы, оказывается, живёте совсем неплохо!!!
Газета «Россия глазами россиянина» писала:
«Очевидно, господа волшебники считали, что мы до сих пор сохой пашем».
– Скоро скрываться от «обычного» мира будут только «слизни»! – удовлетворённо заметил отец. – Вот, пусть и воюют сами с собой.
– Пап, но… Они же могут напасть на сбежавших!
– Сбежала уже четвёртая часть всех волшебников… Но если нападут – так их тут уничтожат, и никакие палочки не помогут. И, что самое главное… Большинство, даже практически все сбежавшие теперь НЕ СЧИТАЮТ «обычный» мир – миром второго сорта. Вот так вот! И уж точно зададут обманщикам перцу! Волшебными методами.
Вскоре семья перебралась в Калугу, в свой дом…

Большие перемены

Всё больше и больше волшебников бежало к «обычным» людям, и вот наступил тот день, когда было объявлено о сливании двух миров.
Весть эта всколыхнула другие волшебные державы, те страны, где также волшебники жили отдельно от «обычных» людей. Колдуны вышли на улицы с плакатами: «Мы за мир! Мы за конец противостоянию!» «Нам лгали про «обычных»! и т.д. Некоторые волшебные правители уступать не хотели, а другая часть сказала:
– Значит, врёт история? Тогда мы – за объединённые миры!
Идеология «слизней» рушилась.

Волшебники России теперь жили спокойно. Когда их уже была четвёртая часть от всех русских магов, они вернулись на свои квартиры, полагая: «Нас много – нам не страшно. А ещё с нами суперсредства «обычных». А войска САКСа по-прежнему вели войну с Оборонительными Отрядами…
Впрочем, отдельные вылазки САКСа начались и на сбежавших колдунов. Но «опомнились» сторонники «чистой крови» и «высшей расы» только тогда, когда «несбежавших» осталось меньше десяти процентов.
Нападение было совершено на Москву – боевики САКСа пробрались в новую организацую «Культуры разных миров», где были представители и волшебников и «обычных», и начали пускать заклинания из палочек. Но быстро подоспел наряд ОМОНа и «успокоил» нападавших. Затем спецназовцам удалось захватить главаря САКСа.
– А где Триптих? – как-то поинтересовался Илья у Диминого отца.
– А вот его ищут. Не исключено, что он попытается сбежать в те страны, в которых ещё не было объединения миров.

Через две недели волшебник, выпускник ПВУ №1, прогуливаясь по деревне в Брянской области, обнаружил странного гражданина, одетого в «обычную» одежду. Но знаменитая чёрная шляпа быстро выдала Триптиха.
Захватывать преступника побоялись – он следовал в сопровождении Блекхолов – лучших воинов волшебного мира. А сам Триптих понял, что его обнаружили. Поэтому приказал своим «охранникам» захватить соседнюю деревню и предупредить, что если его тронут, ни одного жителя там не останется.
А вечерком заложники истопили колдуну баньку под надзором детин с палочками. Триптих вошёл, и тут же начался штурм! Блекхолы оказались не слишком сообразительными и расторопными, хотя и сильными – их всех обезвредили. А в баню через разбитое окно залетела граната…
– Ну, вот, ПОЧТИ выполнили то, о чём нам говорили девять лет назад! – засмеялся майор Тромбовицкий.
– Не поняли…
– Ну, мы его в бане…

Указом Президента Российской Федерации волшебники получили избирательное право наравне с «обычными».
– Министерство Магии отныне входит в наше правительство, министр подчиняется Премьер-Министру и утверждается Президентом. А Президента выбирают все!
И наконец-то сбылась давняя мечта Ильи Матвеева!
Новый Министр Магии вместе с коллегой из Минобразования объявил о том, что в каждом крупном городе и всех райцентрах организуются школы для волшебников. Они работают только в учебные дни – остальное время дети проводят дома, среди семьи.
– Впрочем, не хотелось бы рушить наши традиции… – заявил Министр. – Все ПВУ сохранят свой статус, но количество учеников там, естественно, уменьшится. Это будут центры с уклонами на ту или иную специальность, а новые школы будут либо общеобразовательными, «без уклона», либо филиалами ПВУ.
Кроме того, с семи лет все волшебники теперь шли в первые классы «обычной» начальной школы, чтобы после их окончания поступить в волшебные «семилетки».
– Майнакиндер расформирован! – смеялась тётя Оля Даулина. – Слава Богу.

– Так, где учиться будете? – спросил Сергей Владимирович детей. – Здесь или на старом месте? Там учителя лучше, сотрудничают с Волшебным Университетом…
– Там хорошо получать знания, – сказал Илья. – Но я хочу учиться в своём городе, в Калуге. И чтобы дома в семье…

Все ученики ПВУ №1, потерявшие год из-за войны, в сентябре пошли на тот же курс, что и в прошлом году.
И Дима, которому надо было закончить седьмой курс.
Директором новой школы в Калуге, куда поступили ребята, назначили Всеволода Константиновича Матросова. Он вошёл в актовый зал на собрание в «обычном» пиджаке, на котором был прицеплен орден «За объединение миров». Точно такой же теперь носил Димин отец, ставший председателем волшебной диаспоры в Калуге.
Матросов сказал:
– Я вас приветствую! Много знакомых лиц – всё же Калуга относилась к району ПВУ №1, где я работал. Там, кстати, директором стала Ирина Валентиновна Гаврилова, думаю, семикурсники её не забыли… Она у них куратором была. Учеников там теперь полторы тысячи – остальные разбрелись по городским школам. Роберт Николаевич остался работать там, кстати…
А в нашей школе почти четыреста учеников… Специальности те же, что и в ПВУ №1. Естественно, не те, что вводил Триптих, а старые. Те, кто учился по специальности «Вертихвост», на ней остаются, но новые ученики не попадают на неё – так и тут и в ПВУ. Новички-первокурсники проходят сортировку после первой четверти. На одной из специальностей куратор из училища – Лидия Сергеевна Васильева, «Ганцемгерц»!
Учащиеся по этой специальности встали и захлопали.
– Лидия Сергеевна решила работать именно у нас. А ещё у нас будет преподавать Илья Алексеевич Швейцарцев! Он назначен куратором «Спича». На других специальностях следующие кураторы…

– Привет! – К Диме подошла Наташа Петрова.
– При-вет… Я не знал, что ты тут живёшь, в Калуге.
– Я просто решила профессионально заняться игрой «Нужное средство», а здесь сильная сборная. Ты-то как? Будешь участвовать? Давай!
– Угу…
«Интересно, Сергеев мне тогда правду говорил, что Наташка по уши в меня…»
– Слушай, а кто ещё из наших… Тут? Или из Калуги больше никого? Да, кажется, никого не было. Как было в ПВУ когда вас вернули?
– Плохо было… Измывались над нами «слизни». Хорошо, что их больше не будет… Дорогушина невзлюбили свои же с «Вертихвоста» за то, что он общается с Сергеевым и Полтавиным, но вся тройка, как они сами говорят, пыталась «подстроиться» под новые нравы. Их не любили не мы, не «слизни». Гена Каховский сбежал из училища вторым потайным ходом, и был одним из агитаторов побега волшебников к «обычным», теперь награждён, как и Матросов.
– А где он сейчас?
– У него «обычный» отец… Уехал к нему в Севастополь – теперь им можно встретиться.
– Да, раньше было нельзя, – вспомнил Дима. – Отец его жил среди «обычных» и, главное, работал на «обычной» профессии.
– Вот-вот. Про Картинкина и Орехова ты знаешь, наверно… Мне рассказали…
– Ага.
– Шумахер, твой сосед по парте… Ну, про него нечего рассказывать – остался таким, каким и был. Радушина…
– Что?
– Они с Сергеевым поссорились. Она сейчас в своём городе. Мятнова в Костроме… Кого ещё забыла? Да, куратор «Авглазовца» теперь Кутаисов.

В волшебную квартиру провели… телефон!
– Чтобы можно было связаться не только с себе подобными! – пояснил отец.
Часто звонили Даулины из Костромы, интересовались, как дела. А один раз Дима в трубке услышал голос Андрея Аксёнова.
– Диман… Привет!
– О! Здорово!
– Слушай, а ты все эти семь лет… Я так понимаю, ты – один из НИХ?
– Кого «них»? Волшебников?
– Ну да…
– Да, я умею колдовать.
– Вот это номер. Теперь понимаю, почему ты тётку не навещал эти годы…
– Ничего, теперь оба мира вместе…
– Это хорошо?
– Это? Это отлично, Андрей… А там было и туговато.
– Да, я слышал по телику… Как вас там мозги пудрили.

Они ещё немного поговорили, потом Дима прошёл в большую комнату.
Там Илья играл с Антошкой.
– Быстро читать выучится! – радостно сказал Илья. – Интересуется буквами.
– Да? Здорово!
– А ещё, Антон, что ты любишь делать?
– Я? Много…
– Ну, что?
– Ходить в садик.
– Записали в детский садик? – спросил Дима.
– Ага! Сегодня первый день в средней группе. Пока нравится. Будем надеяться…
– Всё будет хорошо, – сказал Дима. – По крайней мере, лучше, чем раньше, при Триптихе.
– Естественно! – согласился Илья. – Мы же дома…
– Там, в ПВУ, теперь тоже лучше.
– И там учатся те, у кого много воспоминаний о том месте. Говорят, Гоша Харитонов снова преподаёт?
– Да.
– Антону пора спать, – сказала Екатерина Филипповна, зайдя в комнату.
– Я бы тоже лёг, – улыбнулся Илья. – Завтра вставать рано. В школу.


КОНЕЦ