Глава 1Предисловие.
Стройная, красивая женщина лежала на роскошной кровати и, уткнувшись в подушку, беззвучно плакала, проклиная свою преданность. Преданность человеку, который достоин лишь ненависти и презрения. Да, они были супругами на протяжении вот уже пяти лет, но какой ценой давалась им эта совместная жизнь?! Они виделись только за обедом, сидя на противоположных концах длинного прямоугольного стола, холодно обсуждали погоду и политику, время от времени присутствовали на торжественных мероприятиях, где, как под Империо, говорили ложь. Они даже спали в разных комнатах.
Он редко приходил домой ночевать. А если приходил, то всегда за полночь, пропахший Огневиски. У него не было другой женщины. Точнее, у него не было одной другой женщины. У него были многие – Пэнси, Нэнси, Клара, Сьюзен, Мэри….
- Миссис Малфой, завтрак на столе, - с хлопком возникший у кровати эльф-домовик почтительно поклонился. После последнего декрета Председателя Совета миссис Уизли, в девичестве мисс Грэйнджер, эльфам была дарована независимость, но некоторые домовики все же не нашли в себе сил расстаться со своими хозяевами.
- Бонки, я не миссис Малфой, я Лаванда, - наверное, в сотый или тысячный раз за эту неделю повторила женщина, сев на кровати.
- Простите, миссис Малфой, но Бонки не может звать вас иначе, - эльф вновь поклонился. Женщина грустно хмыкнула. Бонки отвечал так каждый раз, слово в слово. Было бессмысленно его переубеждать, но для Лаванды жизнь давно стала бессмысленной, поэтому вновь и вновь повторялся этот бесполезный диалог.
Спускаясь вниз, Лаванда заранее знала, что завтрак ей предстоит есть в одиночестве. Мистер Люциус Малфой – ее свекр – вот уже неделю был в больнице имени Святого Мунго: сказывались пытки Того-Кого-Лучше-Забыть. Миссис Малфой сутки напролет, не смыкая глаз, сидела у постели супруга. Муж Лаванды – Драко – хотя и не подавал вида, и был такой же циничной сволочью, как обычно, тяжело переживал за отца и, напиваясь до забытья, выходил из своей комнаты только вечерами и, как заключенный, с безумным блеском в глазах, с бутылкой садился у камина.
В этой ситуации Лаванде больше всех было жаль себя. Она не понимала, как могла пять лет назад, почти сразу после окончания Хогвартса, согласиться выйти замуж за Драко Малфоя. Да, они победили в войне. Да, будущее представлялось сказкой. Все казалось простым и ясным. Да, да, да! Тысячи раз «да»! Но у Малфоев испокон веков ничего не было «просто и ясно». Все было запутано и подчинено особой, изощренной, аристократической логике.
Лаванда, стуча каблуками, прошла в Обеденный Зал. В центре просторной освещенной комнаты стоял дубовый прямоугольный стол, накрытый для завтрака. Эльфы постарались на славу: на одной фарфоровой тарелке дымился кусочек жареного бекона, на другой – горкой лежали аппетитные тосты, рядом стоял кувшин с апельсиновым соком и высокий граненый стакан. Все накрыто для одного человека. Как обычно.
Женщина, усаживаясь во главе стола, в очередной раз отстраненно подумала, что для семьи из четырех человек за обеденным столом слишком много стульев. Двенадцать резных деревянных стульев – это и в самом деле было чересчур.
Лаванда доедала бекон, когда в зал, пошатываясь, вошел ее муж. Отложив вилку, и, едва сдерживаясь, чтобы не подбежать к нему, миссис Малфой чинно произнесла:
- Доброе утро, мистер Малфой. Вам хорошо спалось?
Вместо ответа Драко посмотрел на супругу мутным взглядом и, подойдя к ней ближе, наклонился и холодно прикоснулся губами к ее виску. От Малфоя несло крепким виски, и Лаванда, моргнув, поморщилась:
- Что с тобой? Решил с утра опохмелиться?
Драко молча налил себе из графина апельсинового сока, залпом выпил, и, глядя куда-то в пол, сказал всего два слова:
- Отец умер.
- Что?! – Лаванда вздрогнула. Люциус Малфой не может быть мертв. Он слишком силен, чтобы отправиться на тот свет. Такого просто не может быть. Это неправильно!
- Мама только что сообщила, - Драко, не поворачивая головы, махнул рукой в сторону своей комнаты. – Он умер. Во сне. Я должен ехать в больницу.
- Я с тобой! – Лаванда попыталась встать со стула, но супруг властно положил свою руку на ее плечо.
- Ты никуда не едешь
- Я твоя жена, Драко, и я должна ехать!
- Я сказал, что ты никуда не едешь! Разговор окончен, - Малфой стукнул кулаком по столу. – Бонки, кофе! Быстро!
После похорон Люциуса Малфоя Драко замкнулся в себе, почти не покидал свои покои, раздражался по пустякам и будто отгородился от окружающего мира. Лаванда стала бояться мужа, но в то же время страстно желала разбить ту стену, что ее супруг возвел вокруг себя.
Что было для юной миссис Малфой как удар исподтишка, так это причуды свекрови. Нарцисса Малфой после смерти мужа обратила свой взор на личную жизнь Драко и Лаванды, постоянно коря последнюю, что та не обеспечивает супругу должный уход и заботу. С возрастом характер миссис Малфой не становился лучше, и Лаванда день за днем терпела холодные издевки и порицания.
Юная миссис Малфой вновь и вновь спрашивала себя, почему она еще в Малфой-мэнор, почему не сбежит, не бросит все? Ее лучшая подруга Парвати, с которой они дружили еще со школы, давно приглашала Лаванду погостить, но та всякий раз находила вескую причину отказаться.
Дни тянулись медленно и однообразно, и каждое «сегодня» было в точности как ушедшее «вчера» или будущее «завтра».
У Лаванды не было больше слез, и она с тоской вспоминала время, когда ее свекор был жив: да, Драко гулял и пил, но он был похож на человека, а не на скелет, обтянутый кожей.
В поместье перестали захаживать гости, которые и прежде заходили лишь по праздникам, и даже во время обеда в Зале стояла угнетающая тишина. Единственное, что слышала Лаванда, – это постоянные нравоучения миссис Малфой и сообщения эльфов, преисполненных мнимой почтительности.
Все изменилось в тот день, когда миссис Малфой приказала Парвати, заехавшей на минутку навестить подругу, убираться вон и никогда не переступать порог Малфой-мэнор. Лаванда, покраснев от стыда, плача, проводила обиженную одноклассницу к воротам, пообещав себе, что это был последний раз, когда миссис Малфой взяла над ней верх.
С этого дня Лаванда Браун решила распрощаться с положением бесплотной марионетки в доме супруга и взять судьбу в свои руки.
Глава 2Ярко накрашенная Парвати Патил, ныне известная, как Парвати Джордан, в неизменном цветастом сари и тысячей браслетов на руках и бус на шее, была для Лаванды последней ниточкой, что связывала фактически запертую в четырех стенах поместья молодую миссис Малфой с внешним миром. Да, Лаванда раз в два-три месяца ездила к своим родителям, но всегда с мужем, и всегда – с лживой улыбкой и заверениями, что все хорошо.
Однако все было совсем не хорошо. Сразу, с самых первых дней совместной жизни мистера Драко Малфоя и миссис Лаванды Малфой. Но, как известно, одно слово лжи тянет за собой другое, а то, в свою очередь, - третье, четвертое, пятое… Поэтому, вздумай сейчас Лаванда сказать родителям, что ее муж – самый, что ни на есть, самовлюбленный эгоист, который в скором времени может стать одним из отбросов общества, пришлось бы признаться и в том, что все предыдущие пять лет рассказов о счастливом браке были изощренной ложью. А на это Лаванда пойти не могла.
«Милочка, Малфой-мэнор – это не притон для хиппи, поэтому прошу вас покинуть этот дом. Немедленно!», - холодные слова миссис Малфой, обращенные к Парвати, вновь и вновь эхом звучали в голове Лаванды, заставляя молодую женщину испытывать невероятный стыд к самой себе, молча позволяющей свекрови оскорблять лучшую подругу. Парвати не сказала ничего, просто громко расхохоталась в ответ на «любезность» хозяйки дома и, развернувшись на каблуках, звеня тонкими браслетами, вышла из гостиной. Лаванда бросилась следом, уверенная, что стоит ей обернуться, и она увидит торжествующую улыбку на тонких губах миссис Малфой.
Парвати уже аппарировала за пределами поместья, тепло попрощавшись с подругой и уверяя, что не обиделась, но Лаванда все никак не могла найти в себе силы повернуться спиной к чугунным воротам и вернуться в дом, где свекровь непременно вновь будет ею помыкать и комментировать любую оплошность невестки, втаптывая в грязь надменностью и приторной заботой.
Выходя замуж за Драко, Лаванда мечтала совсем о другой жизни, и Малфой-мэнор казался девушке райским уголком, идеальным местом для вечеринок, о которых потом говорил бы весь Лондон. По субботам они: Лаванда, Драко и их светловолосые, голубоглазые дети-«ангелочки» ездили бы на пикник, а в снежные зимние вечера зажигали бы камин и рассказывали друг другу разные истории… Девушка продумала все, даже цвет помпона на шапочке младшей дочери, но не учла одного – Драко Малфой мечтал о другом, и, предлагая ей руку и сердце, заботился, прежде всего, о своем благополучии – после «Великой Победы», как окрестили битву за Хогвартс журналисты, семьи оставшихся в живых Пожирателей Смерти либо прозябали в нищете, потратив все свое состояние на взятки чиновникам Министерства, либо были отправлены в Азкабан, а Драко не хотел ни того, ни другого. Единственной возможностью избежать следствия было поручительство, и здесь мог помочь отец Лаванды, который, видя, как страдает дочь по молодому Пожирателю, скрепя сердце, соглашался похлопотать за Малфоев перед министром, благо, у него были такие связи. В ответ Драко должен был жениться на Лаванде и заботиться о ней в силу своих возможностей. Все всегда знали, что любовь в этом союзе – это посторонний элемент, но никто не сказал ни слова, когда у алтаря двое поклялись делить радости и печали друг друга, и беречь супруга до гробовой доски.
Лаванда только спустя несколько лет поняла, что ее уверенность в том, что Драко, узнав супругу лучше, непременно влюбится в нее, была не более чем наивная детская самоуверенная мечта, которой не суждено сбыться. Молодая миссис Малфой ненавидела супруга, каждое утро просыпаясь одна, проклинала его днем, бесцельно слоняясь по дому в тоске, сулила ему скорейшую и мучительную смерть вечерами, видя, как он уходит из дома, чтобы встретиться с другой. И только бессонными ночами Лаванда Малфой шептала о своей любви к жестокому мужу, плача в подушку и накрываясь с головой одеялом, чтобы спрятаться от самой себя. Молодая женщина со слезами на глазах и болью в груди вспоминала каждый взгляд супруга, каждый его жест и слово, боясь признаться самой себе, что за пять лет мучительного брака с человеком, который не испытывает к ней ничего, кроме неприязни, ее любовь не исчезла, а, наоборот, стала лишь сильнее. Лаванда с горечью понимала, что если этот брак – величайшая ошибка всей ее жизни, то любовь к Драко, одержимость им, граничащая с ненавистью, – это еще серьезнее.
Привычным движением ладони Лаванда вытерла дорожки слез со щек и повернулась спиной к воротам. «Надо идти. Нельзя показывать Нарциссе свою слабость, эгоистичная надменная старуха на сегодня уже получила порцию счастья, хватит», - твердо сказала себя Лаванда, с прямой спиной и гордо поднятым подбородком направляясь к поместью. Под ногами молодой женщины хрустел гравий, заставляя ее в сотый раз вспомнить слова Парвати: «Мерлин мой, какой скрежет! Словно иду не по земле, а по костям!». Лаванда никогда не задумывалась над тем, что живет в одном доме с убийцами, с Пожирателями Смерти, которые, возможно, своими руками загубили не одного несчастного, но, глядя в холодные серые глаза свекрови, молодая женщина испытывала неконтролируемый панический страх. Всегда.
Лаванда хотела как можно незаметнее проскользнуть на второй этаж, в свою комнату, чтобы не попасться на глаза миссис Малфой, но у той, похоже, были другие планы.
- Лаванда, девочка, я хотела с тобой поговорить. Будь добра, подойди, - властный, сухой, чуть надменный голос свекрови настиг молодую женщину у подножия лестницы. Стараясь дышать ровно и держать спину прямо, Лаванда медленно направилась в гостиную, где у окна сидела свекровь, листая альбом с выцветшими колдографиями.
Молодая женщина сколько угодно могла ненавидеть миссис Малфой, но каждый раз, видя ее, Лаванда не могла не восхищаться красотой надменной аристократки. Ее длинные светлые прямые волосы, чуть тронутые сединой, были рассыпаны по плечам, а строгое серое, под цвет глаз, платье с серебристой вышивкой по подолу, воротнику и рукавам подчеркивало точеную фигуру и ровную спину. Несмотря на то, что в июне – три месяца назад – Нарциссе Малфой исполнилось сорок пять, глядя на эту эффектную женщину ей нельзя было дать и тридцати семи, и только тонкая, безжизненная кожа шеи и рук предательски выдавала истинный возраст женщины. Зная об этом, миссис Малфой даже дома носила тонкие шелковые белые перчатки и прятала дряблую кожу шеи за высокими воротниками-стойками.
- Мадам, - Лаванда присела в книксене, склонив голову перед сидящей в кресле свекровью.
- Присаживайся, девочка, - миссис Малфой взмахнула палочкой, и рядом с молодой женщиной появился деревянный колченогий стул, на который Лаванда, старательно скрывая недовольство, грациозно села. – Скажи, как зовут это «дитя свободы», или как там они себя называют, что сегодня приходило? И почему ты открыла ей дверь?
- Ее зовут Парвати, и она моя подруга! – чуть притихшая злость от недавнего унижения снова дала о себе знать, и Лаванда не стала ее сдерживать. – Она приглашала меня на празднование дня рождения их с Ли дочери, и я пойду, и вы, миссис Малфой, не сможете меня остановить!
- Лаванда, девочка, я не хочу тебя останавливать, но только подумай: ты – чистокровная аристократка, а они – грязные люди, которые понятия не имеют о чести и достоинстве. И ты будешь с ними есть за одним столом? Лебеди и свиньи не пьют из одной плошки, неужели твои родители не учили тебя этому? – вкрадчивый голос миссис Малфой, в котором отчетливо сквозило раздражение, действовал Лаванде на нервы. Холодные серые глаза свекрови глядели прямо в душу женщине, и слова «Мистер Люциус ел за одним столом с бесчестными людьми и не жаловался» замерли на ее губах. Тем временем миссис Малфой подчеркнуто заботливо продолжила:
- Я знаю, девочка моя, ты примешь правильное решение и не станешь позорить имя нашей семьи, связываясь с этими хиппи.
- Ваше имя мне уже не опозорить сильнее того, чем это сделали вы сами! – лишь по выражению лица свекрови Лаванда поняла, что эти слова на самом деле были произнесены. Миссис Малфой побледнела и сжала пальцы левой руки в кулак.
- Да что ты понимаешь! Замолчи!
- Молчать должны вы, мадам! Ведь благодаря именно мне вы сейчас на свободе! – выкрикнула Лаванда, чувствуя, что впервые ей удалось разозлить свекровь, и считая это заслуженной местью за все года мучений, которые принес ей брак.
- Благодаря именно тебе, милочка, наш род может прерваться навсегда! – зло прошипела ей в лицо миссис Малфой, и Лаванда, готовая к любому оскорблению, поняла, что не знает, что сказать. У них с Драко не было детей. Зато были разные комнаты, запирающиеся на ключ. – В твоем возрасте я уже была матерью, и не смей мне указывать мое место в моем доме.
Голос миссис Малфой больше не повышала, с усмешкой на тонких губах наблюдая, сузив глаза, за смешавшейся невесткой. Лаванда то краснела, то бледнела, стараясь подобрать нужные слова для ответа, оправдать себя в глазах свекрови, но, заранее зная, что это невозможно, даже не пыталась ничего ответить.
- Женщина существует для того, чтобы быть хорошей женой и заботливой матерью, запомни это, - наставительно произнесла миссис Малфой, вновь возвращаясь к своему надменному образу, словно и не было той вспышки гнева несколько секунд назад. – Ты должна посвятить свою жизнь мужу, и никак иначе.
Лаванда кивнула, еле сдерживая слезы. Миссис Малфой умела добиваться своего.
Лаванда прибежала в свою комнату и упала на кровать, с остервенением кинув одну из круглых белых подушек в стену. «Посвятить жизнь мужу! Как же! Он иногда не помнит, как меня зовут!», - в стену полетела еще одна подушка, а сама Лаванда схватила с прикроватной тумбочки колдографию в красивой рамке. На колдографии были изображены двое: красивая белокурая девушка в подвенечном платье и юноша, придерживающий девушку за талию, самодовольно ухмыляющийся фотографу. Девушка счастливо улыбалась, время от времени посылая окружающим воздушные поцелуи. Молодой человек тоже выглядел бы счастливым, если бы не одно «но»: его улыбка была словно приклеена, словно выстрадана, вымучена, и, если присмотреться, в его глазах можно было прочесть слова не любви, а проклятий. Лаванда размахнулась и бросила их с Драко свадебную колдографию на пол, и покрывавшее изображение стекло мгновенно разлетелось на сотни маленьких осколков, сверкающих под лучами заходящего солнца. Молодожены мигом исчезли со снимка, привычно сбежав в другие.
- Репаро, - пробормотала Лаванда, указывая палочкой на осколки, мигом ставшие единым стеклом. – Акцио, колдография.
Неужели они с Драко никогда не могли быть счастливы? И с самого начала их брак должен был распасться? Лаванда мучила себя этими вопросами каждый день, так и не находя ответа. Почему она не подумала раньше, что на несчастье другого нельзя построить свою жизнь и силой заставить полюбить? Почему? Почему….
- Бонки, дай мне ключ от винного погреба!
- Хозяин не разрешил Бонки этого делать!
Лаванда топнула ногой. Эльф упрямо отказывался отдавать злосчастный ключ, как бы настойчиво молодая женщина его не упрашивала и не умоляла. Они стояли прямо перед дверью, ведущей в погреб, где, как знала Лаванда, Малфои хранили все запасы спиртного в доме. Как считала молодая миссис Малфой, именно вино, которое ее супруг потреблял в чрезмерных количествах, рушило и без того шаткий брак, поэтому в голове отчаявшейся женщины после разговора со свекровью возник простой и безумный, но от того не менее гениальный, план: уничтожить все бутылки в доме. Драко слишком любит себя, чтобы пить разбавленную дешевку, так что со временем он, волей-неволей, но переместит свой взгляд с бутылки на семью. Так считала Лаванда, и поэтому, нарушая все устои и порядки дома и выкручивая эльфу ухо, требовала ключ. Длинные ногти молодой женщины до крови царапали кожу пытающегося вырваться эльфа. Бонки визжал, но упрямо отказывался подчиняться. Лаванда не понимала сама, что заставляет ее причинять живому существу боль, будь ситуация иная, молодая женщина немедля бы отпустила эльфа и долго извинялась, плача, но сейчас от ее силы воли и терпения зависело слишком многое, чтобы уступать жалости. Лаванда смотрела в глаза эльфа, повторяя, что требует ключ, но упрямо старалась не замечать боль, страх и злость в глазах слуги, мысленно переносясь в ночь сражения в Хогвартсе, когда от ее смелости и желания выжить зависело слишком многое, чтобы обращать внимание на чувства врагов. Та ночь изменила юную девушку, закалив ее характер и изменив мировоззрение, и сейчас, раз того требовали обстоятельства, Лаванда была готова вновь забыть о боли врага, и добиться своего. Бонки не давал ей ключ, не давал спасти супруга от возможного алкоголизма, не слушал приказов и подчинялся свекрови, значит, он был врагом. Лаванда, кусая губы от переполнявших ее ненависти и жалости, медленно выкручивала эльфу ухо, все глубже ногтями царапая грубую кожу, и, как одержимая, повторяла: «Дай мне ключ».
- Хозяин запретил Бонки!
- Драко будет рад, если ты мне отдашь ключ, - сквозь зубы прошипела Лаванда, сдерживая подступившие слезы: ухо эльфа все было в крови, но он упрямо отказывался подчиняться, преданно глядя в глаза мучившей его женщине.
- Хозяин сказал, что Бонки нельзя отдавать ключ кому-то, кроме хозяина, - пищал эльф.
- Ты подчиняешься Малфоям, Бонки, и я – твоя хозяйка! Отдай мне ключ!
- Бонки нельзя!
- Ты должен слушаться меня! Отдай ключ! – Лаванда сильнее сжала ухо эльфа, стараясь не смотреть ему в глаза.
- Бонки, отдай миссис Малфой ключ, - за спиной Лаванды раздался знакомый, ленивый голос ее супруга, который в эту минуту молодая женщина хотела бы услышать меньше всего.
- Да, сэр, - преданно ответил эльф, протягивая женщине ключ, возникший, словно из ниоткуда. Лаванда, все так же держа ухо Бонки, не глядя, левой рукой взяла завоеванный трофей.
- Спасибо, - пробормотала миссис Малфой, не оборачиваясь.
- А теперь, дорогая моя, мне очень интересно, зачем тебе был так нужен мой личный ключ, - Драко подошел ближе и взял супругу за руку, заставляя ее таким образом отпустить эльфа, который тут же, с поклоном, исчез.
Глава 3от Автора:
спасибо Ливли, курсив получился!!!
- Ты так стремилась в погреб, что чуть Бонки без уха не оставила, так чего же теперь медлишь? Или мое присутствие тебя смущает? – в голосе Драко слышались насмешливые нотки.
Лаванда спиной чувствовала, что муж зол. Он пока задает вопросы, не приказывает, но это просто одно из правил игры в кошки-мышки. Во время войны Драко, вынужденный лавировать между обеими сторонами, в совершенстве освоил эту игру: сначала в роли хищника, затем – жертвы. Хотя Лаванде давно стало казаться, что жертвой Драко был всегда, и лишь после женитьбы он сменил амплуа, опустившись до уровня разочаровавшегося в жизни алкоголика, не находящего себе другого развлечения, кроме унижения родной жены. Он перестал быть жертвой, он стал никем.
- Драко, милый, за пять лет жизни с тобой бок о бок меня уже ничего не смущает, - стараясь сохранять самообладание и не срываться на истеричный визг, ответила Лаванда. Тряхнув длинными светлыми волосами, молодая женщина, скрывая дрожь в руках, отперла дверь в погреб. Драко снял со стены чуть коптящий факел и, взяв жену под руку, первым ступил на лестницу.
Лаванда всегда удивлялась тому, как ее супруг умудрялся в любых ситуациях сохранять чувство собственного достоинства. Она, даже находясь рядом, разговаривая с ним, держа за руку, никогда не могла точно сказать, что он чувствует. И чувствовал ли вообще что-то? Иногда Лаванде казалось, что Драко – это красивая статуя, выточенная из цельного камня, но не человек. Человеку свойственно выражать свои эмоции тоном, жестами, позой, походкой, мимикой, в конце концов! Но Драко – нет! – холодный тон, насмешка в голосе, гордо поднятая голова, прямая спина и ровный шаг. Никаких лишних жестов, лишних слов. Ничего, что могло бы помочь найти ключик к сердцу или душе этого бесчувственного человека.
Сейчас, например, застукав жену, пытающуюся силой отобрать у домового эльфа ключ от винного погреба, причем явно не для того, чтобы украсить стол к ужину бутылочкой Огденского виски, Драко ничем не выдал ни свое удивление, ни раздражение, ни какую-либо другую эмоцию, словно происходящее было в порядке вещей и давно успело набить оскомину.
Лаванда и Драко медленно спускались вниз по старинной каменной лестнице, ведущей в отдельное помещение, располагавшееся глубоко под землей и служившее веками ранее, как любил шутить покойный Люциус Малфой, местом заточения особо непокорных жен. Юная Лаванда впервые узнала о существовании этого мрачного места в день своей свадьбы, когда уговорила мужа показать ей поместье. Может быть, тогда Драко просто решил попугать молодую супругу, но Лаванда навсегда запомнила леденящую кровь историю о многоженце Ангриусе Малфое, подлогом заманивавшим наивных жен в погреб, где несчастные женщины медленно умирали от холода, голода или зелий, которыми кормил их алхимик-самоучка Ангриус, мечтавший изобрести «Эликсир Вечной Молодости».
Спускаясь в подвал, Лаванда очень некстати вспомнила эту историю и теперь с беспокойством, граничащим с паранойей, предполагала, что собирается делать Драко, так уверенно ведущий ее вниз по лестнице. Но, искоса поглядывая на мужа, молодая женщина испытывала одновременно и мучительный страх за свое будущее, и неясный восторг от созерцания совершенного профиля супруга.
- Не дрожи, не собираюсь я тебя убивать, - Драко чему-то усмехнулся, словно прочтя мысли супруги. Лаванда вздрогнула:
- Разумеется, ты меня не убьешь, иначе папа мигом упрячет тебя в Азкабан, - пытаясь парировать, молодая женщина прибегла к шантажу, за последние несколько лет ставшим единственным способом договариваться с супругом. Малфой фыркнул, всем своим видом демонстрируя нелогичность хода мыслей жены:
- Лаванда, если я захочу тебя убить, в последнюю очередь я подумаю о твоем дражайшем папеньке. Мне давно терять нечего, сама знаешь.
- Знаю, - женщина кивнула, положив ладонь на руку мужа. – А еще я знаю, что ты хороший человек, и не способен никого убить.
Драко вновь усмехнулся:
- Не заставляй меня падать в собственных глазах еще ниже. Мало того, что я первым и, видимо, последним из Малфоев, женился на Гриффиндорке, так она меня еще и хорошим человеком считает.
- Ты предлагаешь осыпать тебя каждый день проклятьями? – хихикнула Лаванда, чуть прижимаясь к мужу - они вошли в наиболее узкую часть коридора.
- Будешь осыпать Непростительными – предупреди заранее, позову твоего обожаемого Поттера, чтоб прикрыл, - ответил Драко, отпуская руку жены, позволяя женщине идти перед ним. Лаванда вздохнула: «Началось». Еще со школы Драко Малфой и Гарри Поттер постоянно соперничали друг с другом. Причинами тогда мисс Браун не интересовалась, предпочитая наблюдать со стороны эту петушиную возню – «это же мальчишки! Какие у них могут быть причины?!». Девушка знала только, что после Победы эти двое стали относиться друг к другу терпимее. До прошлого года, когда аврорат обнаружил новые сведения по делам Пожирателей.
Гарри, только назначенный заместителем начальника аврората, прибыл в поместье Малфоев к обеду, не зная, что Драко это время суток предпочитает проводить вне дома. Люциуса и Нарциссы Малфой тоже не было: еще за несколько недель до этого лекарь из Мунго прописал Малфою-старшему покой и морской воздух, благотворно действующий на легкие. Поэтому Лаванда, соскучившаяся по бывшему однокласснику, да и по человеческому общению в целом, несмотря на протесты Гарри, велела домовикам накрыть стол, чтобы угостить почетного гостя. После обеда бывшие одноклассники расположились в роскошной гостиной, где Поттер, которому тоже, похоже, поговорить по душам удавалось не часто, принялся делиться перипетиями своей личной жизни с сочувственно кивающей старой знакомой. Все шло как по маслу: Бонки и Тилли прислуживали с подносами, по первому требованию наливая в высокие бокалы старинное вино; Гарри, вольготно расположившись на диване, рассказывал новости и травил байки, которые Лаванда, учтиво, как подобает аристократке, улыбаясь, внимательно слушала. Девушка впервые за все годы брака чувствовала себя хозяйкой дома, чувствовала радость от приема гостя – пусть единственного, но настоящего! Лаванда чувствовала себя леди, и с гордостью понимала, что и Гарри думает так же. Да, она всегда умела обратить на себя внимание…
Но счастье оказалось мимолетно. Помахав радужными крылышками, оно скрылось в неизвестном направлении при виде супруга Лаванды, входящего в гостиную с выражением глубочайшего презрения на лице. Это был первый и последний раз, когда молодая женщина могла с уверенностью сказать, что ее муж в ярости, причем даже не пытается это скрыть.
«Я не слышала, как ты пришел, милый»
«Здравствуй, Малфой»
«Здравствуй, Поттер. Позволь проводить тебя до двери, а то боюсь, заблудишься – в крольчатнике, где ты живешь, свободная комната - роскошь»
«А ты не изменился, Малфой»
«Рад это слышать. Первая приятная новость за целый день, если не брать в расчет то, что сказал это ты – Герой, который так и не научился правилам хорошего тона!»
«Странно слышать это от тебя, Малфой. Или аристократы могут позволить себе грубости в присутствии дамы?»
«Обесчещенная женщина не может быть дамой, Поттер»
«Но Драко!»
«Заткнись, Лаванда. Ступай в свою комнату. Живо!»
«Гарри, объясни Драко, что это недоразумение, ничего же не было, верно?»
«Ступай в свою комнату, Лаванда! Или слово мужа для тебя больше не закон?»
«Малфой, не смей бить жену!»
«Смотрю, Поттер, ты так и не отвык совать нос в чужие дела!»
«Драко, прекрати!»
«Убирайся вон, дорогая женушка! Иначе я за себя не ручаюсь»
«Малфой, не забывай, что я заместитель начальника аврората! Не смей угрожать жене!»
«А что же не начальник? Или Кингсли боится доверять тебе подчиненных? Ты же опасен для общества!»
Дальнейшее Лаванда не слышала. От стыда, страха и злости на мужа, посмевшего дать ей пощечину, посмевшего голословно обвинять супругу, не совершившую ровным счетом ничего, молодая женщина упала в обморок. Очнулась Лаванда в своей комнате, лежа на постели, укрытая пледом, и, как потом оказалось, запертая на ключ до ужина. Драко не стал утруждать себя рассказом о том, что произошло, Гарри в доме больше не появлялся, а Бонки скорее разбил бы голову о стену, чем сказал хотя бы слово по делу.
Единственное, в чем Лаванда была уверена, - это в том, что Драко, как Пожиратель, с того дня больше не интересовал аврорат. И иногда, с болью в сердце, Лаванда понимала, что с того дня и она мужа интересовать перестала. Пусть и прежде он не уделял ей особого внимания, пропадая у друзей или ограничиваясь парой неясных фраз за обедом, но именно после того дня его отлучки стали чаще и дольше, а молчать Драко теперь мог целыми днями.
Погреб фактически располагался по всей подземной площади поместья, представляя собой темное каменное помещение, освещенное лишь горящими факелами, укрепленными в стенных нишах. Все пространство было заполнено деревянными полками, на которых лежали темные пыльные бутылки или большие круглые бочки. Лаванда поежилась, оглядывая помещение: было сыро и холодно, некоторые из каменных глыб покрывала плесень. «Мыши, крысы, пауки и, наверное, жабы», - оценив погреб, решила молодая миссис Малфой, и, стараясь держаться ближе к мужу, достала волшебную палочку.
- Добро пожаловать, - сухо произнес Драко. – Погреб и все спиртное в твоем распоряжении. Пить все сразу не рекомендую.
- Спасибо, ты очень любезен, - Лаванда кивнула и обернулась, глядя на мужа. Что он сделает, начни она сейчас крушить весь погреб, все эти чертовы бутылки, полки…? Драко стоял у двери, скрестив на груди руки. Светлые волосы его были собраны в хвост, повязанный элегантной черной лентой. «Брал новую ссуду в банке», - отметила Лаванда, глядя на черную мантию, вышитую серебром, которую Малфой надевал только для официальных визитов. Драко был похож на красивую, бесчувственную статую. В неровном, дрожащем, свете факелов его лицо казалось восковым, идеально пропорциональным. Высокий лоб, прямой нос, чуть выступающий подбородок, плотно сжатые тонкие губы, серые глаза, в которых застыли упрямство и боль, – для Лаванды Драко был прекрасен, как божество, которому хочется подчиняться, что бы тот ни говорил и как бы себя ни вел. И все же, не зная, что ожидать от непредсказуемого супруга, молодая женщина испытывала сильнейшую ненависть к мужу. Глубоко вздохнув, Лаванда отвела взгляд от супруга и подняла волшебную палочку.
- Экспеллиармус, - из палочки вырвался сноп искр, заклинание пролетело мимо бутылок и ударилось о факел, заставив его потухнуть.
Лаванда разочарованно топнула ногой и, опустив палочку, просто подошла к ближайшей полке и, взяв одну из бутылок, кинула ее об пол. Мгновение, и по погребу разнесся звон разбитого стекла, а на белом подоле платья женщины появились расплывчатые розовато-красные пятна.
Драко криво ухмыльнулся:
- Я был уверен, что к этому все придет. Погреб выдержал осаду во время первой войны, второй, пережил несколько поколений Малфоев, но, похоже, против причуд моей истеричной женушки ему не устоять.
- Ты не злишься? – осторожно спросила Лаванда, внимательно глядя на мужа. – Я хочу, чтобы ты перестал пить.
Вместо ответа Драко взмахнул волшебной палочкой, и вырвавшееся заклинание врезалось в одну из бутылок, разбив ту вдребезги.
- Оригинально. Похоже на охоту для новичков, - Драко придирчиво оглядел бутылочный ряд. – Дорогостояще, зато все живы. Нашему гуманному Министерству это бы понравилось.
- С каких это пор тебя интересует Министерство?
- С сегодняшнего дня, - просто ответил Драко, вновь заклинанием разбивая зеленое стекло. – И скоро оно тоже будет интересоваться мною. Но, знаешь, мне плевать.
- Тебе всегда на всех плевать, кроме себя! Экспеллиармус! - поддержала супруга Лаванда, пытаясь также заклинанием разбить бутылку. Вновь не вышло.
- Попробуй Диффиндо. Позаботься о моей матери, пока меня не будет.
- Ты уезжаешь в другой город? Почему мы не можем ехать с тобой?
- Мерлин, Лаванда, тебе Шляпа явно польстила с Гриффиндором! Неужели ты ничего не понимаешь? – заклинание Драко разбило новую бутылку. Пыльное стекло разлетелось на мелкие осколки.
- Диффиндо! О да, Драко, работает! – Лаванда едва не захлопала в ладоши, попав, наконец, в цель. – А что я должна понимать?
- Мы разорены, Лаванда, - голос Драко не выражал ничего. Просто констатация факта, никаких эмоций. Малфой перестал бить бутылки и подошел к жене.
- Я не понимаю…
- Счета и прочие бумаги в моем столе, ознакомься с ними. Вот ключ, - Драко снял с шеи тонкую серебряную цепочку, на которой болтался маленький плоский ключик, и отдал супруге.
- Но, Драко…, - Лаванда держала ключ в руках, но не могла найти в себе силы, чтобы надеть еще теплую цепочку, которую всегда носил только ее муж, на шею.
- Позаботься о моей матери и не говори ей ни слова о деньгах. Ты не пропадешь, а она после смерти отца никак не может прийти в себя, - Драко на секунду накрыл ладони жены, сжимающие ключ, своими. Впервые за долгое время Малфой был трезв, но слова, которые он говорил, заставляли мечтать о том, чтобы все оказалось ложью, ночным кошмаром, пьяным бредом… Лаванда кивнула, закрыла глаза и надела цепочку на шею. Пусть женщина и не понимала, что происходит, но она должна была делать так, как хочет Драко. Он не может желать ей зла.
- Драко Малфой, ты хуже венгерской хвостороги, ты бросаешь меня на произвол судьбы, ты сваливаешь на меня все трудности! Но я сделаю так, как ты хочешь. Я люблю тебя. Не молчи же! Скажи мне хоть слово!
Драко улыбнулся одними губами. Лаванда была истерична, глупа и наивна, но в ней была единственная хорошая черта – она оказалась верной супругой и безумно его любила, как комнатная собачка, которую пинаешь, а она все равно виляет хвостом. Хотя, Малфой не мог это отрицать, ему было тяжело с ней расстаться. Но иначе никак нельзя.
Странная картина открылась глазам Бонки, едва маленький эльф аппарировал в погреб. Его хозяин и жена хозяина стояли рядом, держась за руки, и молча смотрели друг на друга, словно стараясь запомнить до мельчайших деталей. По щекам жены хозяина текли слезы, а весь подол ее белого платья пропитался вином. В глазах хозяина застыла боль. Бонки давно не видел, чтобы молодой хозяин так страдал. Но, посмотрев на пол и увидев осколки бутылок, которые несчастному эльфу вскоре предстояло убирать, Бонки тотчас забыл о трагичности момента.
- Мистер Малфой, пришли два аврора. Они хотят вас видеть.
- Спасибо, Бонки. Перенеси нас в гостиную.
Глава 4- Мистер Малфой, миссис Малфой, - седовласый, средних лет аврор, с тонкой щеточкой пшеничных усов, отказался от чая, заботливо предложенного Лавандой, но, поздоровавшись с хозяевами дома, немедленно перешел к делу. – Вы знаете, что привело нас сюда?
- Могу предположить, что не праздное любопытство, - хмыкнул Малфой, с комфортом расположившись в одном из кресел гостиной. Лаванда сидела в соседнем кресле, по правую руку от мужа, а оба аврора заняли места напротив супругов.
- Вы правильно предполагаете, мистер Малфой. К слову, примите мои соболезнования по поводу смерти вашего отца. Я учился с ним в Хогвартсе, и позднее по долгу службы мы не раз встречались в Министерстве. Таких умных людей, как он, мне редко доводилось видеть.
- Благодарю, - сквозь зубы прошипел Малфой, предпочитавший не вспоминать отца лишний раз. Тем более неприятно было слышать о нем от человека, который собирается его, Драко, арестовывать.
- Мистер Драко Малфой, как вы остроумно заметили, мы с моим напарником здесь не из-за праздного любопытства Я был бы рад, если бы дело обстояло иначе, но, сожалею, - аврор откашлялся и сухо продолжил свой монолог. – Мистер Малфой, нам необходимо осмотреть находящуюся в вашем владении волшебную палочку.
Малфой удивленно приподнял брови:
- Я бы хотел видеть распоряжение начальника аврората. Насколько я знаю, осмотр волшебных палочек происходит исключительно при наличии соответствующих документов.
Седовласый аврор сделал жест в сторону своего молодого напарника, молча протянувшему Малфою пергамент. Быстро пробежав написанное глазами, Драко хищно улыбнулся:
- Жаль, не смог лично поздравить мистера Поттера с повышением. Вы, наверное, знаете, мы вместе учились, и хорошо знакомы. Но, раз уж на досмотре моей волшебной палочки настаивает сам мистер Поттер, я не могу отказать!
Лаванде не понравилось ни то, как говорил Драко, ни то, какое выражение лица было у него в тот момент. Зная, что приличная леди не имеет права участвовать в мужском разговоре, она все же не выдержала и спросила, гневно воззрившись на седовласого аврора:
- Моего мужа в чем-то подозревают?!
- Миссис Малфой, я сожалею, но ваш муж проходит по делу об убийстве мистера Эдвина Бронски как главный подозреваемый. Мы здесь, чтобы запротоколировать полученные опытным путем последние десять заклинаний, сделанные этой палочкой.
Лаванда в ужасе посмотрела на супруга. Драко должен был денег Эдвину Бронски – одному из крупных предпринимателей-воротил, владеющему, точнее, теперь уже владевшему, крупным заводом по производству метел. Бронски был не из «сливок общества»: хамоватый, без представления о манерах… Лаванде он никогда не нравился, но поверить в то, что Драко убийца?! Нет!
- Нет, это неправда! Драко не убийца! – Лаванда схватила мужа за руку, словно пытаясь защитить, но Малфой небрежно вывернулся из ее крепких объятий.
- Мой сын не может быть убийцей! Это ложь! – миссис Малфой, с побелевшим, как мел, лицом, держалась рукой за стену, чтобы не упасть. Никто не слышал, как она спустилась вниз из своей комнаты, и по лицу Драко было видно, что меньше всего он желал, чтобы его мать присутствовала во время разговора с аврорами.
Драко подошел к матери, стараясь увести ее дальше от гостиной:
- Мама, мы потом поговорим, а сейчас тебе лучше пойти наверх и хорошенько отдохнуть. Бонки, проводи миссис Малфой!
- Я хочу остаться. Не каждый день, знаешь ли, родного сына авроры обвиняют в убийстве, - губы миссис Малфой скривила горькая усмешка. Лаванда поспешно уступила свекрови кресло, встав за спиной супруга. Миссис Малфой кивнула. – Спасибо, дорогая. Уважаемые авроры, прошу прощения, но повторите, пожалуйста, еще раз, в чем вы обвиняете моего сына и какие у вас есть на это основания.
Седовласый аврор положил перед миссис Малфой тот же пергамент, который показывал и Драко прежде:
- Уважаемая миссис Малфой, этот документ, под подписью начальника аврората, разрешает мне и моему напарнику взять на досмотр волшебную палочку мистера Малфоя, которой, возможно, было совершено убийство мистера Эдвина Бронски. Мистер Эдвин Бронски был найден мертвым три с половиной часа назад, в своем кабинете. В его записной книжке значился обед с мистером Малфоем, это раз. Очевидцы, а именно мисс Чжоу Чанг, секретарь мистера Бронски, утверждают, что в предполагаемое время убийства в кабинете мистера Бронски находился мистер Малфой собственной персоной, это два. И, как нам стало известно из анонимных источников, мистер Малфой был должен крупную сумму денег мистеру Бронски. Это три. И поэтому мы, миссис Малфой, были вынуждены нанести визит в ваш милый дом.
- Вижу, у вас были веские причины для обвинений, - миссис Малфой скрестила руки на груди и косо взглянула на сына, сидящего в соседнем кресле. – Но, предполагаю, в ваши рассуждения закралась досадная ошибка. Драко не убийца. Вы пришли сделать экспертизу, так делайте ее, и мы разойдемся, не отнимайте наше время зря.
Драко молча положил волшебную палочку на стол. Пару секунд спустя седовласый аврор, произнеся соответствующее заклинание и взмахнув своей волшебной палочкой, наблюдал визуализацию последнего колдовства, произведенного Малфоем.
«Диффиндо», - бутылка превращается в осколки.
«Диффиндо», - зеленые стекла плавают в вине.
- Любопытно…, - протянул седовласый аврор. Малфой пожал плечами.
«Диффиндо», - бутылка ударяется о стену, чтобы разлететься в сотни искрящихся стекляшек.
«Нокс», - слабый свет палочки тухнет
«Люмос», - свет в темном коридоре-тоннеле.
«Аппарация», - Малфой вернулся в поместье.
«Импервиус», - водоотталкивающее заклятье, Драко не взял с собой зонт.
«Алохомора», - открыт сундук.
«Акцио», - призрачная связка ключей попадает в руки владельца.
- Достаточно? – спросила миссис Малфой, не отрывая глаз от расплывчатых призрачных рисунков, появляющихся из конца палочки.
- Десятое, - пробормотал седовласый аврор. – Приор инкантато…
Как завороженные, все присутствующие в комнате вперились взглядом в бледно-зеленый луч, возникший из палочки, и сбивший с ног голубоватую проекцию человека. Мужчины.
- Авада, - аврор сурово взглянул на Малфоя. – Что и требовалось доказать. Мистер Малфой, я вынужден требовать, чтобы вы отправились в камеру предварительного заключения. Прямо сейчас. Можете собрать вещи, мистер Сандерс проводит вас в вашу комнату.
- Не надо, - Драко покачал головой. – Бонки все соберет.
- Да, сэр, - эльф кивнул и аппарировал.
- Это какая-то ошибка, - пробормотала миссис Малфой в шоке от происходящего, не понимая, почему ее сын признает себя виновным, почему не кричит, не отрицает…
- Все в порядке, мама, все в порядке, - одними губами ответил Драко. – Все по закону.
Лаванда молчала, стоя за спиной супруга, не решаясь прикоснуться к нему. Он сказал, что ему больше нечего терять, но имел ли в виду он именно то, что он убил? Нет, не может быть…Он бесчувственный человек, он ужасный человек,… но он не убийца.
Несколько минут в гостиной было тихо, никто не говорил ни слова. Авроры выполнили свои должностные обязательства и теперь ожидали, пока Бонки соберет вещи для Малфоя. Драко о чем-то думал, глядя куда-то поверх голов собеседников. Миссис Малфой из последних сил крепилась, чтобы не дать воли чувствам. Лаванда, кусая губы, пыталась решить для себя, будет ли любить своего мужа, если он – убийца.
Наконец с хлопком аппарации в гостиной появился Бонки, держащий в руках небольшой чемодан.
- Мистер Малфой, все готово.
- Господа, разрешите мне попрощаться с матерью и женой?
- Да, конечно, мы будем ждать вас у входа, но не думайте скрыться, мистер Малфой! Миссис Малфой и миссис Малфой, было приятно с вами обеими познакомиться. Суд через двенадцать дней, – седовласый аврор сделал знак напарнику, забравшему волшебную палочку Драко, и вдвоем они покинули гостиную.
- Драко, я не буду ничего спрашивать, - холодно сказала миссис Малфой. – Я верю, что любой поступок ты делаешь сознательно, и если ты решил, значит, так будет лучше. Но я хочу, чтобы ты знал, что твоя семья всегда с тобой.
- Прости меня, мама, и прощай, - Драко поцеловал руку матери и повернулся к супруге. – Лаванда, вверяю этот дом и состояние Малфоев в твои руки. Мама, Лаванда, заботьтесь друг о друге, прошу.
Драко холодно прикоснулся губами ко лбу жены, поклонился обеим женщинам и вышел из гостиной.
- Прощай, Драко, - прошептала миссис Малфой, безвольно оседая на пол.
- Ты не убийца, Драко, но зачем ты это делаешь?! – в ярости крикнула Лаванда, едва успевая подхватить бесчувственное тело свекрови.
Хлопнула входная дверь. Авроры и возможный убийца аппарировали из поместья.
- Тилли, побудь с миссис Малфой, пожалуйста, пока я отлучусь. Если что-то потребуется, я в кабинете моего мужа.
Миссис Малфой держалась из последних сил, пока ее сын находился в доме. Она не хотела показать, как ей больно сознавать, что ее единственный ребенок все-таки свернул не на ту дорожку. В ночь, когда Темный Лорд был повержен, женщина взяла с сына обещание, что Драко никогда не поднимет руку на невинного человека. И он обещал. И миссис Малфой никак не могла принять то, что это обещание ее кровное дитя нарушило. Убийца. Как его отец. Чудовище. Жестокое чудовище.
Последним, что помнила миссис Малфой перед тем, как упасть в обморок, было лицо ее невестки: упрямо сжатые губы, злой и одновременно недоумевающий взгляд. Бедная девочка. Очнувшись в своей постели, миссис Малфой с удивлением обнаружила, что Лаванда, задремав у окна, сидит тут же, рядом, на колченогом стуле, на котором обычно сидит Тилли, когда делает хозяйке торжественную прическу. Невестка была похоже на маленького ангелочка с открыток: белоснежная кожа, длинные черные ресницы, чуть вздернутый нос, белые, как и у ее мужа, локоны… Лаванда крепко спала, застыв в неудобной позе, подложив под голову руки. Да, она не Малфой, но она не так плоха, как кажется на первый взгляд. Совсем еще ребенок. Не такая должна быть у Драко жена. Не такая.
С этими мыслями миссис Малфой вновь уснула, и спала она крепко еще несколько часов, пока не услышала, как невестка говорит Тилли, что собирается в кабинет мужа. Против того, что Лаванда пойдет что-то искать в кабинете Драко, миссис Малфой ничего не имела, но ее удивило то, что Драко позволил Лаванде взять его личный ключ, который прежде всегда висел на его шее… Это было странно. Драко никогда не доверял супруге настолько, чтобы позволить ей копаться в его личных вещах. Значит, дело было так серьезно, что сын поступился принципами. Значит, все очень-очень плохо.
Лаванда, удостоверившись, что со свекровью все в порядке, и она крепко спит, решила сразу взять быка за рога и посмотреть те бумаги, о которых говорил Драко. Тем более, что надо было чем-то занять мысли, чтобы не возвращаться по сто раз к тому, что, как оказалось, делишь одну крышу с убийцей.
Лаванда отперла кабинет Малфоя. В этой комнате она никогда не была, даже в недолгие дни их счастливого брака. Впрочем, был ли тот брак счастливым? Но об этом Лаванда предпочитала пока не думать.
Перешагнув порог комнаты, молодая женщина не могла найти в себе сил идти дальше. Все в кабинете, казалось, несло в себе отпечаток души Драко, его характера. Небольшая, но просторная и светлая комната, со вполне современной мебелью: два больших высоких книжных шкафа, доверху забитые печатными изданиями, альбомами; мягкая кушетка с бронзовыми кривыми ножками в виде змей, небольшой письменный стол, на котором лежали какие-то бумаги, стояли колдографии. Свет в кабинет проникал через большое прямоугольное окно. Рядом со столом стоял резной деревянный стул, на который Лаванда и села, оглядывая комнату. Между двумя книжными шкафами висел портрет. Присмотревшись, Лаванда поняла, что это портрет Люциуса Малфоя, отца Драко, однако мужчины на картине не было – только пустой задник с гербом Малфоев. «Меньше лишних глаз, лучше», - решила Лаванда, потихоньку привыкая к обстановке в кабинете мужа.
К шкафам Лаванда пока решила не подходить: чтение никогда не было в числе ее любимых занятий. Сосредоточившись на бумагах, Лаванда обратила свой взгляд на письменный стол мужа.
С колдографий ей сдержанно улыбались миссис Малфой, Драко, слизеринцы-друзья ее супруга: Гойл, Забини, Паркинсон, Нотт…. Нотт сейчас в Азкабане, не смог вывернуться из цепких лап новых законов. Паркинсон живет с Роном, самый нелепый союз, который только может быть… Гойл в долгах, как в шелках, тоже, кстати, у Бронски отоваривался… . Один Забини на плаву: где-то в Министерстве подрядился работать. Лаванду раздражали улыбающиеся слизеринцы, и она повернула фотографии лицом к стене, чтоб не мешали.
Первые листы пергамента оказались приглашениями Гойла. Лаванда отложила их в сторону. Вряд ли Драко хотел, чтобы она это читала.
Последующие пергаменты тоже интереса не представляли: доклады управляющих с завода по производству котлов, которым владели Малфои, какие-то выписки из банков. Лаванда не разбиралась в банковском деле и имела весьма образное понятие о том, откуда берутся деньги. Она точно знала лишь то, куда их можно деть.
Открыв ящичек в столе, который, очевидно, и представлял основную ценность Драко, так как был закрыт на ключ, Лаванда сначала с трудом переборола естественное желание этот ящичек закрыть. Счета. Счета. Закладные. Снова счета. Векселя… Цифры, цифры, цифры… От их избытка начинала болеть голова и нестерпимо клонило ко сну. Но Драко хотел, чтобы она разобралась в этих непонятных цифрах и странных закорючках. Значит, надо.
Закусив губу, Лаванда с отчаянием смотрела на лист пергамента, озаглавленный: «Состояние счета семьи Малфой на август 2005 года». Может быть, девушка была не сильна в точных науках, но минус у последней многозначной цифры ясно давал понять, что с деньгами у Малфоев на настоящий момент плохо. И ей, Лаванде, надо что-то с этим делать.
С минуту подумав, Лаванда решила призвать на помощь тяжелую артиллерию – Флер Уизли.
Глава 5Флер была невыносима. В ее присутствии Лаванда чувствовала себя глупым уродливым младенцем, не умеющим ни то, что говорить, а и думать, и чувствовать. Флер всегда знала все лучше всех, и ни к кому не обращалась за помощью, предпочитая решать свои проблемы самой. Злоупотребляла красотой и во все дырки совала свой аристократический нос. Лаванда терпеть не могла эту француженку, хотя не переставала мило ей улыбаться и расточать комплименты.
Они познакомились в больнице святого Мунго, когда лежали в одной палате после Великой битвы. У Флер были легкие ожоги, и она беспрестанно говорила, что теперь по количеству шрамов сможет сравняться с мужем, которого покусал оборотень. По тону Флер казалось, будто такая перспектива ее очень радует, а травма мужа – так просто счастье. Но чародеи из Мунго сотворили чудо, и на очаровательной мордашке Флер не осталось ни намека на шрам или ожог.
Флер была нужна Лаванде для того, чтобы разобраться в безумных счетах и векселях, которые ей оставил Драко. Один из Уизли с незатейливым именем Билл, муж француженки, работал в банке, и Флер как-то обмолвилась, что неплохо понимает экономику и точные науки. Лаванду это в свое время удивило, и потому запомнилось.
Написав француженке, что желает видеть ее у себя в гостях, пока Драко в отъезде, Лаванда уже к вечеру получила ответ с согласием. Похоже, заниматься домашней работой новоявленной миссис Уизли не хотелось.
- Флер, милая, как я рада тебя видеть! – Лаванда сбежала по ступенькам, кинувшись обнимать Уизли, как старую подругу.
- Лаванда, ты хор’ошеешь с каждым днем! – английский язык Флер претерпел изменения в лучшую сторону, и лишь чуть мягкая буква «р» напоминала о чудовищном прежде акценте. – В каком красивом месте ты живешь! Волшебно!
- Merci, Флер! – рассмеялась Лаванда. – Пойдем, я покажу тебе дом!
Миссис Нарцисса Малфой по-прежнему соблюдала постельный режим, пребывая под пристальным надзором домовихи Тилли. Этим и воспользовалась Лаванда, не желая посвящать свекровь в свой план: вряд ли той понравилось бы, что в их, малфоевские, счета некто, а тем более Флер, будет совать свой хорошенький носик.
Показывая дом гостье, Лаванда улучила момент и попросила домовиков как можно торжественней украсить обеденный зал и накрыть стол для десерта. Обед в поместье всегда был достаточно калориен, и если Лаванда, сколько б ни ела, все равно оставалась стройной, как стебель прекрасного цветка, то рисковать в отношении Флер не стоило – от ее настроения зависело слишком многое. Домовики постарались на славу: зала была украшена живыми цветами, стоявшими в больших напольных вазах по углам, а на столе красовались хрустальные вазочки с ванильным мороженым и свежими фруктами. Довершал картину хрустальный сервиз: два фужера и пузатый графин, в котором плескалось старинное вино, до которого так и не добралась в пылу недавней разрушительной борьбы с алкоголизмом супружеская чета Малфоев.
Лаванда, увидев накрытый стол и украшенную залу, почувствовала гордость за домовиков, выполнивших приказ фактически идеально, мысленно пообещав каждому из них купить подарок, если получится выбраться из финансового кризиса. «Не «если», - поправила себя Лаванда, - не «если», а «когда»».
Поместье сверкало чистотой и уютом, стол ломился от яств, сама Лаванда надела лучшее платье и попросила Тилли сделать ей высокую прическу, чтобы хорошо были видны фамильные драгоценности Малфоев, которые теперь носила молодая хозяйка мэнора: серебряное колье с мелкими изумрудами и такие же серьги. Все было сделано для того, чтобы Флер ни в коем случае не заподозрила, что-то неладное до того, как станет рассматривать счета. Малфои не должны быть опозорены – это миссис Нарцисса Малфой и мистер Люциус Малфой, еще живой в первые годы супружеской жизни своего сына, четко объяснили невестке.
- Ты представляешь, дорогая, и Джинни поэтому говорит, что ‘Арри ее не любит! – мелко нарезая ананас, с блеском в голубых глазах рассказывала Флер последние события в жизни родни мужа. О своей семье француженка почти не распространялась, сказав лишь пару фраз о том, что ее сестра получила работу где-то в Лионе.
- Но Гарри всегда с таким трепетом к ней относился! – возражая, поддерживала «светскую беседу» Лаванда, краем уха слушая сплетни, но мыслями витая в предстоящей операции. Флер не заставишь замолчать, даже под угрозами. Обреченно, Лаванда подумала, что пригласить болтушку Флер в гости и. даже более, возлагать на нее смелые надежды о помощи, - все это было зря и было самым глупым поступком, который только можно было совершить.
- Вот-вот! Билл говорит, что это пост-свадебный синдром! – гордо заявила Флер с обожанием в голосе. Почему-то некрасивый, не блиставший интеллектом и очарованием Билл Уизли оказался для своей жены идеальным мужчиной. «На фоне него она всегда еще больше любуется собой», - как-то бросила Парвати. И это в точности описывало отношения между Флер и Биллом, как казалось Лаванде.
- А Вики, твоей дочери, уже шесть, кажется? – припомнила Лаванда. Флер словно расцвела:
- Да, она такая очаровательная! В ее годы даже я не была такой милой! Она прелестна, маленькая фея! Представляешь, каждое утро достает из шкафа всю одежду и часами может выбирать, что надеть! И даже мне дает советы! – Флер звонко засмеялась. – Любит бантики и сладости. И Билла! Я иногда даже ревную!
- А как там Рон? – Лаванда на секунду покраснела. Они с Роном Уизли встречались на шестом курсе Хогвартса. Правда, не долго и не всерьез. Он променял ее сначала на Ромильду Вэйн, потом, в тот же день, на Гермиону Грейнджер, как бы смешно это ни звучало. Подробностей Лаванда не знала, и знать не хотела, и при всем при этом умудрилась простить своего незадачливого ухажера уже в конце того полугодия.
- Рон? – лицо Флер приняло чуть надменное выражение. – Все так же волочится за этой Паркинсон. Maman – миссис Уизли – уже смирилась с этим и даже пытается иногда пригласить их обоих на обед в «Нору». Фи! Джинни и ‘Арри этого не потерпят. И дело не в Роне, а в этой Паркинсон, которая ведет себя так, словно мы ей должны, хотя все как раз наоборот. Я до сих пор не понимаю, как она умудрилась избежать наказания! У них же, как у вас… Ой, прости…
Флер покраснела и по-детски прикрыла ладошкой красивый ротик, понимая, что сказала чуть больше, чем нужно. Лаванда ободряюще улыбнулась: она уже давно привыкла к тому, что все считают, что их с Драко брак – это брак по расчету. Как будто они что-то знают! Ведь Драко любит ее, Лаванду! Любит! Или нет?... Лаванда постаралась отбросить назойливую мысль о чувствах Драко. Сейчас на кону были вопросы поважнее. Но, с другой стороны, Лаванда не могла отказаться от искушения узнать последние светские сплетни. Флер не надо было расспрашивать, надо было только внимательно слушать.
В течение следующего часа Лаванда узнала многое.
К примеру, Гермиона Грэйнджер встречается с Перси Уизли, который теперь работает над каким-то проектом, затрагивающим свободу «угнетенных классов»: эльфов, кентавров, оборотней и прочих. Оба занимают высокие посты в Министерстве и искренне гордятся друг другом. Союз двух интеллектов.
А, Джордж Уизли, например, прожив полгода в браке с Верити – продавщицей в его магазине, теперь развелся и ухлестывает за Ромильдой. Той самой, на которую в свое время променял Лаванду Рон. «Флер, а может, это Вэйн бегает за вашим бедным Джорджем? – И так тоже. Она напоила его две недели назад кратковременным любовным зельем. Через два дня вся любовь выветрилась, но наш Джордж теперь пытается добиться рецепта».
Или, к примеру, Луна Лавгуд недавно приезжала к Поттерам, спрашивала, нет ли у них пискливых фергальчиков. Что это такое, она вразумительно объяснить не сумела, но удостоверилась, проверив весь дом, что их нет.
Но все это Лаванду не интересовало. Кивая из вежливости, молодая женщина едва удерживалась от того, чтобы не завизжать от переполнявших ее чувств. Почему у этих Уизли все хорошо?! Почему все плохо у них, у Малфоев?!
Наконец, Лаванда, улыбаясь, сказала то, что давно хотела:
- Флер, ты знаешь, Драко сейчас в отъезде. Я нашла какие-то странные бумаги, разбираясь в столе. Но, ты же понимаешь, я совсем пустоголовая, когда дело касается цифр или приказов… Будь добра, взгляни, пожалуйста.
Флер просмотрела бумаги. И даже несколько раз. И с каждым разом выражение ее лица становилось все более удивленным. Часто моргая, она поведала Лаванде, что Малфой-мэнор долгое время был гарантом благосостояния Малфоев, недвижимым капиталом, который обеспечивал аристократической семье вес в обществе. Но семь лет назад, после того, как Люциус Малфой оказался в Азкабане, делами стала заведовать Нарцисса Малфой, не доверявшая деньги никому, кроме себя, и, не разбираясь в ценных бумагах, умудрилась фактически разорить клан. Драко, которого к делам допустили относительно недавно, пытался положение спасти, и женитьба на Лаванде значительно поправила дело, но в прошлом году, из-за обвала ценных бумаг, акции завода по производству котлов, которым владели Малфои, почти обесценились, и Драко был вынужден заложить поместье Эдвину Бронски под проценты. Потрясенная, Лаванда узнала, что выкупить Малфой-мэнор необходимо в течение ближайших дней, но на банковских счетах в Гринготтсе лежат жалкие крохи, которых не хватит. Закусив губы, Лаванда отвернулась к окну, чтобы скрыть подступившие слезы бессилия. На миг молодой женщине показалось, будто на картине, где был изображен Люциус Малфой, произошло какое-то движение, но, приглядевшись, Лаванда так и не смогла понять, спал ли ее свекор или внимательно, закрыв глаза, слушал монолог Флер, с удивлением и садистским безумием зачитывавшей отдельные, наиболее интересные, долговые расписки и векселя.
Лаванда понимала, что нельзя выпустить Флер из Малфой-мэнор после всего того, что та узнала. Она растреплет, разболтает, смешает с грязью честное имя. Лаванда не понимала лишь, откуда взялась в ней эта жестокость и холодный рассудок, подсказывавший, что делать и чего не бояться. Как тогда, во время Великой битвы, или когда она отбирала ключ у Бонки. Надо быть сильной.
Через два часа Флер спускалась по лестнице на первый этаж дома Малфоев. Лаванда, вполуха слушая француженку, выбирала подходящий момент для произнесения заклинания.
Наконец, Флер повернулась к ней спиной, ища в маленькой сумочке блеск для губ. Лаванда, дрожа, подняла волшебную палочку.
- Ступефай! – раздался голос из-за спины Лаванды. Флер, широко раскрыв глаза, упала на бок. Блеск для губ выпал из ее рук и покатился по полу.
...
От автора:
Дорогие читатели! Если вам кажется, что автор не любит отзывы, спешу вас разочаровать. Автор очень любит отзывы!!! Пожалуйста, черканите хоть пару строк, а то я не знаю, нравится вам или нет!!!!!
Глава 6Через два часа Флер спускалась по лестнице на первый этаж дома Малфоев. Лаванда, вполуха слушая француженку, выбирала подходящий момент для произнесения заклинания.
Наконец, Флер повернулась к ней спиной, ища в маленькой сумочке блеск для губ. Лаванда, дрожа, подняла волшебную палочку.
- Ступефай! – раздался голос из-за спины Лаванды. Флер, широко раскрыв глаза, упала на бок. Блеск для губ выпал из ее рук и покатился по полу.
Лаванда обернулась на голос из-за спины. Миссис Нарцисса Малфой, с безумным блеском в глазах, опускала палочку. Приглядевшись, Лаванда заметила, что левой рукой свекровь опирается на трость. Домовиха Тилли стояла тут же, рядом, всем телом дрожа от испуга.
- Миссис Малфой?! – удивленно воскликнула Лаванда. – Но как вы…
- Не важно, - миссис Малфой гордо посмотрела на невестку, словно демонстрируя, что ее дух не сломлен, и она готова бороться до конца ради своей семьи. Не поворачивая головы, женщина бросила повелительно, - Тилли, перенеси гостью в верхнюю гостиную и жди нас там.
Домовиха кивнула, аппарировала к лежащему на холодном полу бесчувственному телу Флер и исчезла вместе с ним. Лаванда, приоткрыв рот, смотрела на происходящее, отказываясь поверить, что это происходит на самом деле. Миссис Нарцисса Малфой не могла знать, что Флер в доме, не должна была знать! Но как?! И как она узнала, что нельзя выпускать Флер из дома?... Лаванда хотела спросить у свекрови миллион вопросов, но боялась задать даже один, и, замерев, молодая женщина стояла на лестнице, держась левой рукой за перила, а правой – сжимая волшебную палочку, не в силах пошевелиться. Нарцисса Малфой стояла на верхней ступеньке и, что-то обдумывая, глядела поверх головы Лаванды. Наконец, словно придя к какому-то решению, миссис Малфой обратилась к невестке:
- Судя по всему, мы попали в нее обе. Надеюсь, ты била Ступефаем, а не Авадой?
- Ступефаем, - кивнула Лаванда, опустив глаза.
- Единственное благоразумное дело, которое ты совершила, - надменно «обрадовала» невестку миссис Малфой. – Но, если ты меня сейчас проводишь до верхней гостиной, я согласна признать, что ты не потеряна для нашего клана.
Лаванда вздрогнула. Что-то в тоне и голосе свекрови ее насторожило. Посмотрев на собеседницу, Лаванда чуть было не упала с лестницы: миссис Нарцисса Малфой, надменная, аристократичная Нарцисса Малфой улыбалась! Этого просто не могло быть! Она только что боевым заклинанием поразила слабую жертву, а теперь, совсем как милая английская сельская пастушка, улыбалась?! Такого просто не могло быть!
Лаванда в испуге решила, что свекровь от переживаний сошла с ума, но, приглядевшись, отмела это ошибочное предположение. Миссис Нарцисса Малфой не просто улыбалась, она радовалась, и, похоже, даже гордилась тем, что Флер Уизли только что была сражена двумя идентичными заклинаниями. Лаванда испугалась. Покойный Люциус Малфой – Пожиратель Смерти; Драко тоже Пожиратель, да еще и обвинен в убийстве; неужели и Нарцисса Малфой - Пожирательница?! Лаванда молниеносно вспомнила, что Беллатрикс Лестрейндж – безумная Пожирательница, приближенная к Волдеморту, и, похоже, даже любившая его, как после Великой Битвы начала утверждать Рита Скиттер, - «Безумная Белла Блэк» - это сестра Нарциссы Малфой, в девичестве Блэк?!
Лаванда судорожно сглотнула. Нарцисса Малфой уже убрала палочку и протягивала невестке тонкую руку в элегантной белой шелковой перчатке, дружелюбно улыбаясь. Лаванда медлила. Что, если безумие передается через кровь? Что, если и Нарцисса Малфой безумна, как и ее сестра? Что, если она убивала людей всего каких-то 6-7 лет назад?!
Все эти рассуждения вихрем пронеслись в голове Лаванды, когда она заглянула в глаза свекрови. Через секунду испуг уступил место мрачной решимости. Если Нарцисса Малфой и безумная убийца, то она, Лаванда, ничем не лучше. Она без колебаний ударила в спину пришедшую помочь подругу (да даже если и не подругу, какая, в сущности, разница?!) боевым заклинанием, не пытаясь все решить мирным путем. Она, а не Нарцисса Малфой, решила использовать Флер в своих интересах. «Нет, не в своих интересах, - поправила себя Лаванда. – В интересах Драко. В интересах Малфоев. В наших интересах».
Да, она Малфой. Она носит эту фамилию уже пять лет. И она горда этим.
Лаванда убрала волшебную палочку и позволила свекрови опереться на протянутую руку. Не важно, убийца ли Нарцисса Малфой или нет; слишком поздно об этом думать. И, в любом случае, Лаванда сама не ангел, и не надо прятаться за лживыми словами и игрой в благочестие. Сейчас это все не важно.
Важно лишь одно – обе женщины должны объединиться, чтобы спасти того, кого любят больше жизни. Некоего Драко Малфоя, пребывающего под следствием в деле об убийстве.
Флер лежала на диване в так называемой «верхней гостиной» - небольшой уютной комнате, выполненной в пастельных тонах и служившей местом отдыха Малфоев в летние дни. Это был, в самом деле, один из самых милых уголков старинного особняка, и, едва переступив порог комнаты, Лаванда не смогла не улыбнуться, глядя на распускавшиеся за окном цветы сливы.
Нарцисса Малфой села в кресло у изголовья дивана. Тилли мигом доложила:
- Миссис Уизли в себя не приходила, пульс ровный.
- Спасибо, Тилли. Эффект от двух одновременно выпущенных Ступефаеев имеет продолжительное действие, Лаванда, и это нам на руку, - совсем как профессор МакГонагалл из Хогвартса, поучительно произнесла миссис Малфой. – Надо изменить память твоей подруги так, чтобы она не помнила ничего, из того, что произошло здесь. И из того, что она узнала.
- Вы умеете так делать?! – поразилась Лаванда, вновь отстраненно вспоминая, что живет в доме Пожирателей Смерти. Будто оправдывая ее ожидания, миссис Малфой с легким пренебрежением и горечью в голосе произнесла:
- В плену у Темного Лорда и не такому можно научиться.
- Вы все еще называете его «Лордом»? – полюбопытствовала Лаванда. Миссис Малфой с немым укором воззрилась на собеседницу:
- Девочка моя, я буду называть его так до скончания времен. И не задавай, пожалуйста, больше подобные вопросы.
- Простите, - почти прошептала Лаванда. – А можно тогда спросить, как вы узнали, о том, что в поместье Флер, и что я ее собираюсь, ну…заколдовать…
- Заколдовать? – миссис Малфой фыркнула. – Называй вещи своими именами. Ты хотела не просто ее заколдовать. Ты хотела ее устранить. Упала бы бедная девочка об пол, он холодный, да еще и жестковат, если головой о него биться… А если б она все равно выжила, к обездвиженному телу, да еще если и жертва без сознания, Аваду применить не так уж сложно….
Миссис Малфой вновь фыркнула. Лаванда, побелев, как мел, сжала кулаки:
- Не смейте говорить о том, что я не собиралась делать! Я бы никогда, никогда – слышите! – никогда бы не стала насылать Аваду или еще какие Непростительные! Это вы – специалист по этой части! А я…
- А ты всего лишь дилетант, - перебила невестку миссис Малфой. – Не отрицай, ты хотела ее убить. Люциус, и даже его портрет, не ошибается в людях, и он сказал, что у тебя на лице написано, что ты готова пополнить ряды заключенных в Азкабане.
- И вы считаете, что вы меня спасли?! – Лаванда расхохоталась
- Я спасала не тебя, я спасала род Малфоев. Я не хочу, чтобы любой мог утверждать, что наш клан вымирает и деградирует. Драко под следствием, да, но еще не было суда, и еще ничего не доказано. Я верю своему сыну, и я верю, что он не убийца. И он никогда не был убийцей. А вот ты бы смогла.
- Не смейте так говорить!
- Не смей на меня кричать, девочка. То, что мой сын позволил тебе копаться в наших счетах, ровным счетом ничего не значит. Заруби себе это на носу.
- Мадам, миссис Уизли приходит в себе, - подала голос Тилли, наблюдавшая за состоянием лежащей на диване Флер.
Миссис Малфой кивнула:
- Прекрасно. Лаванда, сейчас мы расскажем твоей подруге, как она поскользнулась на лестнице и упала. Предупреди ее, пожалуйста, чтобы впредь она была осторожнее.
В молчании Лаванда и Нарцисса Малфой ждали, пока очнется Флер, но лишь стоило той открыть глаза, как хозяйка поместья мгновенно вскинула волшебную палочку, и по затуманившимся на миг глазам Уизли Лаванда поняла, что мадам Малфой использовала Обливиэйт. Она все предусмотрела.
Флер вновь открыла глаза и простонала:
- Где я? Что со мной?
Лаванда вздохнула и притворно радостно воскликнула:
- Флер, милая, как мы рады, что ты очнулась! Уже хотели в Мунго сообщать! Ты поскользнулась на лестнице. Знаешь, там такие неровные ступени…..
Провожая Флер до ворот поместья несколько часов спустя, Лаванда не сомневалась, что француженка не помнит ничего. Миссис Малфой убедила гостью, что они просто пили чай, а потом Уизли оступилась на лестнице. Флер посетовала на новые туфли, но лишних вопросов задавать не стала. Лаванда со страхом ждала, что Уизли что-нибудь вспомнит, начнет спрашивать, о чем они говорили…. К счастью, обошлось.
Лаванда не поняла сама, как подошла к свекрови и сказала: «Благодарю вас». Нарцисса Малфой улыбнулась и кивнула. Временное перемирие. Или мир?
Лаванде, как жене, разрешили одно свидание с Драко. Благодаря каминной сети молодая женщина в одно мгновение оказалась в аврорате, где ее встречал незнакомый аврор. Вместе они пошли по длинному серому коридору, разветвлявшемуся буквально через каждые десять-двадцать футов. Лаванда не запоминала, куда они идут, полностью доверяя проводнику. Куда больше ее волновало, как сейчас Драко, что он делает, кушал ли с утра? Будет ли рад ее визиту?
Он не просил, чтобы она его навещала. Она захотела сделать так сама. Она его жена, во имя Мерлина и всех прочих, так почему же она не может его навестить?! Пусть он будет раздражен, или пусть закроет дверь перед ее носом, пусть накричит и скажет, чтоб она никогда больше не приходила… Все, что угодно. Все, что угодно, но лишь бы увидеть его сейчас. Нет, она не расскажет ему о Флер. Не надо. Она просто спросит, где брать деньги для того, чтобы выкупить поместье. Он знает. Драко не может что-то не знать. Она, Лаванда, глупая и неумелая, она все время делает ошибки. Но он не такой. Пусть он будет над ней смеяться, скажет, что она глупа и неприспособленна к жизни. Но он будет с ней. Хотя бы считанные минуты.
Лаванда не могла понять, почему они идут так медленно. Была б ее воля, она бы бежала бы изо всех сил, задыхаясь и чувствуя биение сердца. Но они плетутся, как черепахи, как флоббер-черви!
- Мы можем идти быстрее?
- Мадам, мы скоро придем, ровно к назначенному времени. Даже если мы придем раньше, камеру откроют только в час дня, в назначенное время.
- Да? Хорошо, - Лаванда покорно кивнула. Без десяти час.
Деревянная дверь открылась со скрипом.
Лаванда вскрикнула от радости, увидев мужа. Драко с закрытыми глазами лежал на узкой кровати. Кроме кровати, в комнате еще был маленький стул, стоящий у стены, и ширма, за которой угадывались предметы интерьера, необходимые для личной гигиены. В комнате был затхлый запах, и хотелось, едва войдя внутрь, бежать наружу и мыть руки с мылом.
Не открывая глаз, Драко спокойно произнес:
- До обеда еще два часа. Вода еще есть, хлеб тоже остался. Или вы решили, что мой рацион следует разнообразить? – чуть приоткрыв глаза, Малфой едва не поперхнулся. – Лаванда?!
- Драко, милый! – Лаванда бросилась на шею мужу. – Как ты здесь? Тебя хорошо кормят?
- Меня кормят, и это хорошо, - с сарказмом ответил Малфой, рефлекторно поглаживая супругу по спине. – Как ты? Как мама? Почему ты здесь?
Авроры, замершие в дверном проеме, переминались с ноги на ногу. Не так часто в серых застенках каземата происходят семейные встречи.
- Мистер и миссис Малфой, я прикрою дверь, но через пять минут вернусь за миссис Малфой, - предупредил тот аврор, что провожал Лаванду. Та кивнула:
- Спасибо.
Едва дверь, со скрипом ржавых петель, с глухим стуком захлопнулась, Драко тут же отстранился от жены:
- Ну-ка, милая, рассказывай, за чем пришла. Если скажешь, что соскучилась, я не поверю.
Заламывая руки, Лаванда, сидя на кровати, со скорбным выражением лица проинформировала мужа, что ей нужны деньги. На это Малфой ехидно ответил, что и ему они тоже б не помешали.
- А если что-то продать?
- Все ценности уже у скупщиков, а мелочевка из того, что есть, нас не спасет.
- Залог вносить завтра, - прошептала Лаванда. Драко кивнул:
- Знаю. Завтра деньги будут.
- Но как?!
- Не важно. Верь мне.
- Драко, я люблю тебя!
- Я знаю, - Малфой усмехнулся. Вполне искренне.
- Драко, ты хуже мантикоры! – также искренне воскликнула Лаванда, стукнув кулаком по кровати. – Мерлин мой, как тут жестко! Бедняжечка, у тебя, наверное, вся спина болит!
- Не курорт, сама понимаешь, - Драко чуть понурился. – В Азкабане, отец рассказывал, условия еще хуже. Но до этого дело не дойдет.
- Суд через десять дней, - напомнила супругу Лаванда. – Я боюсь за тебя.
- Расплатись с долгами, а с судом я сам разберусь, - Драко вдруг хищно улыбнулся. – Знаешь, кто мой адвокат? Блейз Забини. Такой лис, как он, еще ни одного дела не проиграл.
- Я приду на заседание.
- Нет, - жестко сказал Драко. – ты останешься дома, с матерью.
- Но Драко!
- Не спорь. Будет так, как скажу я.
Дверь вновь заскрипела. Знакомый уже аврор извинился, что мешает встрече, и попросил миссис Малфой покинуть комнату. Лаванда на секунду прикоснулась губами к губам мужа, поцеловала его и, пообещав, что все равно придет на судебное разбирательство, быстро вышла из комнаты.
Дверь глухо хлопнула, по коридору раздались торопливые затихающие шаги. Драко прикоснулся кончиками пальцев к губам, чему-то улыбнулся и, вновь улегшись на спину, закрыл глаза.
От автора Amie:
Большое всем спасибо за отзывы, которые я так нагло потребовала в прошлый раз)) Отзывы очень стимулируют работу!!!
Извините, что долго не выкладывалась - каникулы. Но буду исправляться, скоро будет прода!)))
Буду рада, если и в этот раз вы мне что-нибудь напишите))
Заранее благодарю!
Глава 7Драко обещал, что деньги появятся на следующий день. Лаванда не стала утруждать себя вопросом: «как они появятся», целиком и полностью сосредоточившись на том, как эти деньги потратить. Несомненно, для начала надо выкупить мэнор, расплатиться с долгами… Но если суммы будет недостаточно?! Мерлиновы носки, Лаванда даже не знала, сколько нужно этих разнесчастных галлеонов!
Весь следующий день Лаванда провела в ожидании некоего посетителя, который должен был решить все ее материальные проблемы. Раз Драко так сказал, значит, так должно быть. Драко не мог соврать. Ведь он смотрел ей прямо в глаза, когда говорил, и был абсолютно уверен, что деньги для выплаты займа появятся…
Но когда в гостиную, ведомый Бонки, прошел громила звероподобного вида с фактически полным отсутствием интеллекта в глазах, Лаванду обуял страх. Денег для выплат по-прежнему не было, а этот субъект отнюдь не был тем, кто мог бы решить все проблемы. Он не решал чужие проблемы, он сам их творил своими же руками. Мистер (да, его надо было звать «мистер» и «сэр»!) Лански. Он состоял в той же шайке, что и мертвый Бронски, но, к сожалению, был еще жив.
- Мистер Лански? – холодно произнесла Лаванда, чувствуя, как капельки холодного пота мигом покатились по спине.
- Миссис Малфой? – с неприятной усмешкой ответил громила, проходя в комнату и садясь на кресло напротив Лаванды. Бонки, услужливо поклонившись, тут же исчез. С испугом Лаванда поняла, что осталась в огромной гостиной наедине с этим неприятным типом. Нарцисса Малфой под присмотром Тилли спала в своей комнате, предварительно пожурив невестку за то, что та недостаточно расторопна и слишком беспечна в отношении выплат. Из чувства гордости Лаванда не сказала свекрови, что денег нет, но та и сама как-то это поняла. «Небось, опять Люциус нажаловался. Пятидесятилетний ябеда!», - решила для себя Лаванда, с грохотом захлопывая за собой дверь, выходя из комнаты свекрови, которую та теперь покидала редко, то и дело ссылаясь на нездоровье. Поэтому весь груз проблем лег на хрупкие плечи двадцатитрехлетней женщины.
Вот и сейчас Лаванде предстояло одной противостоять этому противному «мистеру Лански».
- Вы знаете, зачем я пришел? – все также гаденько улыбаясь, поинтересовался громила, по сравнению с которым даже Гойл выглядел бы балериной.
- Знать-то знаю, но поражаюсь, зачем нужны все эти формальности! «Знаете ли вы…» бла-бла-бла… Знаю, конечно, иначе бы и на порог не пустила! – не сумев сдержать страх, в истерике прокричала Лаванда, вставая с кресла. На столике у окна неровной горкой лежали галлеоны. Красивые, круглые, блестящие, желтые, словно само солнце… Их было слишком мало.
- В таком случае вы знаете и сумму, – скорее спросил, чем утвердил, Лански. Мерзкая улыбка, оскал шакала, так и не сошла с его лица, и, казалось, ему даже доставляло удовольствие наблюдать за муками несчастной должницы. Лаванда металась у окна, собирая в красный кошель монеты.
- Знаю, подери вас шилохвост! Прекратите издеваться! Вот здесь, здесь ровно тысяча галеонов. Можете пересчитать. Больше нет, вы же знаете! Пожалуйста, подождите хотя бы несколько дней! – Лаванда бросила на стол перед собеседником пухлый тряпичный кошель, жалобно звякнувший при ударе о дерево. Лански не притронулся к деньгам.
- Вы знаете, что этого мало, - чуть угрожающе произнес он, нахмурившись. Уже не улыбка, уже звериный оскал застыл на его губах.
- Но больше нет! – в отчаянии воскликнула Лаванда
- Меня это не волнует. Я пришел за деньгами. Могу взять наличными, могу… иначе, - Лански подмигнул покрасневшей Лаванде
- Уберите руки, или я вас заколдую! – женщина мигом схватила волшебную палочку и отскочила, как испуганная косуля, от стола. – Вы мерзкий тип, вы это знаете?! У меня друзья работают в Министерстве, мы все – герои войны!
- А муж ваш, мадам, сидит в тюрьме за убийство, - широко ухмыльнулся Лански
- Это наговор, Драко невиновен! И он не в тюрьме, он просто под арестом!
- Конечно, а я – мать Тереза, - осклабился Лански. – Прекратите истерику, миссис Малфой. Никто на вашу честь не покушается. Я больше, знаете ли, пампушек люблю, а вы на воблу сушеную похожи…
- Да как вы смеете! – Лаванда чуть не задохнулась от возмущения
-… Ну-ну, не вопи. На тебя не угодишь: пристаю – плохо, не пристаю – опять плохо, - Лански хрипло рассмеялся, на миг сделавшись похожим на обычного беззлобного хаффлпаффца. Посерьезнев секунду спустя, громила добавил. – Я имел в виду, что могу принять оплату побрякушками. Теперь шеф сменился, егойной крале всякие цацки нравятся. На тебе, вон, блестяшки висят, на пару тысяч галлеонов потянут. Все не надо, сама реши, чего не жалко…
Жалко было все. Лаванда приблизиласьк зеркалу и с любовью последний раз взглянула на серебряные колье и серьги – гарнитур, подаренный ее родителями на свадьбу дочери. Мелкие изумруды блестели в лучах солнца, подчеркивая белизну кожи и цвет глаз молодой хозяйки поместья Малфой….
Стараясь ни о чем не думать, Лаванда сняла с шеи колье и вынула из ушей серьги. Нежно погладив драгоценности на прощание, она протянула их громиле, который, совершенно не заботясь о том, что заляпает своими грязными ручищами камни, схватил украшения и запихал их в какую-то невзрачную сумку.
- Все? – еле сдерживая слезы, спросила Лаванда
- Даже с переплатой, - ухмыльнулся Лански
- Купите на эту переплату себе яда, пригодится в хозяйстве, на обед примите, - прошептала Лаванда. – Прощайте, мистер Лански, не желаю больше видеть вас в этом доме. Бонки, проводи гостя!
- И вам всех благ, миссис Малфой, - Лански кивнул. – Было приятно иметь с вами дело.
Не в силах выслушивать нотации свекрови, в тот же день Лаванда наложила на нее Силенцио и отобрала волшебную палочку, клятвенно пообещав, что снимет заклятие к ужину. До ужина Лаванда решила «надраться до поросячьего визга», что и попыталась выполнить, забрав в свои покои сразу две бутылки Огденского виски. Растрепанная, с каплями виски на помятом платье, Лаванда сидела на полу и рыдала в голос, проклиная всех и вся.
Пьяная, икающая от переизбытка алкоголя в крови, Лаванда, пошатываясь, собралась вниз за третьей бутылкой, когда на пороге ее комнаты появился Бонки, объявивший, что к воротам поместья аппарировали «мистер Уизли и мисс Паркинсон». Мигом протрезвев до состояния испуганной аристократки, застуканной за неприличным занятием, Лаванда кинулась к шкафу с одеждой.
Спускаясь через пятнадцать минут по парадной лестнице, Лаванда, в длинном, с разрезом, красном платье в пол, с высокой прической, украшенной мелкой россыпью рубинов, и, главное, с толстым слоем косметики на лице, скрывавшим мешки под глазами и шальной пьяный румянец, выглядела совершенно преобразившись. Панси, увидев ее, только хмыкнула, но вот Рон не смог сдержать восторженного вздоха.
«Так тебе и надо, дорогой! Сам не понял, что потерял!», - мстительно подумала Лаванда, подавая бывшему однокласснику руку для поцелуя. Рон этикета не понял, поэтому на всякий случай активно потряс ладонь Лаванды, заставив сопровождавшую его Панси фыркнуть.
Провожая гостей в Обеденную Залу, где Бонки обещал накрыть торжественный ужин на троих, Лаванда, беспечно болтая, краем глаза отмечала, как сильно изменились с их последней встречи безмозглая корова Паркинсон и безвольный маменькин сынок Рон.
Панси, к сожалению, как признавала Лаванда, похорошела. По крайней мере, похудела и приобрела какую-то пластику в движениях, и, то и дело поправляя свои длинные черные волосы, была похожа скорее на пантеру, чем на корову. Она оказалась в положении, сходном с положением семьи Малфой. Сходном, но куда более невыгодном: поместье отобрали, как и все ценности и деньги, положение в обществе потеряно, те немногие друзья, что не в тюрьме, либо отвернулись и прекратили всяческие контакты с нею, либо могут оказать исключительно моральную поддержку, не имея ни сикля, чтобы помочь материально. Единственным человеком, который, как ни странно, не бросил Панси, оказался Рон Уизли. Рон. Маменькин сынок Рон. Безвольный, слабый, легко поддающийся чужому влиянию…. Он пошел против семьи и остался с Панси, пожалел ее. Никто не понял, почему, да никто и не интересовался, предполагая, что вскоре эта пара разбежится по углам. Но этого не произошло. Уже больше трех лет они были вместе. Жили, снимая жалкую комнатушку на окраине Лондона, перебиваясь с хлебных крошек на мясные бульонные кости. Лишних денег у них не водилось, поэтому Лаванда была искренне удивлена, когда Панси молча вложила в руку хозяйки дома холщовый уменьшающий мешок.
- Это твое, - пояснил Рон, отвечая на невысказанный вопрос бывшей одноклассницы. - Твоя и Малфоя доля.
- Ничего не спрашивай, Драко все объяснит, - добавила Панси. – И не волнуйся за него. Он не так прост, как кажется.
Лаванда вспыхнула. Не хватало еще, чтобы подружка Драко ее утешала!
- Я верю в невиновность Драко. Он не убийца.
- Не говори этого слишком громко, - посоветовала Паркинсон, изучающее глядя на свои руки.
- Роскошный у тебя дом, Лаванда, - пробормотал Рон, разглядывая обстановку. – И чисто, и просторно, и статуи всякие разные…
- Спасибо, Рон. Но, знаешь, без домовиков все превратилось бы в упадок, - посетовала Лаванда. – Гермиона совсем не приспособлена к жизни, раз настояла на свободе эльфов.
Рон скривился. Они с Гермионой почти поженились три года назад. Но, живя вместе в одной квартире, быстро поняли, что брак налетит на рифы быта в кратчайшие сроки. И разбежались. Рон нашел утешение в объятьях Панси, Гермиона – Перси. И если первые прозябали в нищете, то вторые наслаждались жизнью. И не надо было обладать даром ясновидения, чтобы понять, как сильно не любит Рон Перси и как сильно завидует их счастью с Гермионой. Не то, чтобы он сильно ее любил. Отнюдь. Но какие-то вполне определенные чувства он испытывал, поэтому Лаванда, бросив фразу о Гермионе, мигом пожалела о содеянном.
- Что взять с магглорожденной? - фыркнула Панси. – Это все Поттер. Пропихнул ее в Министерство. Она и рада, и толкает свои законы, совсем не зная о действительности. Пожила бы, как мы с Роном, впроголодь.
- Прошу прощения, Панси, но вы живете так вовсе не из-за домовиков, а потому что твои родители с Пожирателями связались! – отрезала Лаванда
- А знаешь, почему?
- Откуда мне, глупой, знать?! Просвети меня, сделай милость!
- Они не хотели, чтобы такие, как Грэйнджер, брали на себя слишком много. Они не хотели войны, они просто хотели осадить грязнокровок, - Панси отвернулась.
- Панс, не выражайся, - попросил подругу Рон. – Скоро все будет по-другому.
- Да, - глаза Панси сверкнули, - скоро мы вернем свое! Осталось лишь подождать! Он приведет нас к новой жизни!
- Волдерморт повержен, - возразила Лаванда.
- Да какой, к Мерлиновому праху, Волдеморт?! – фыркнула Панси. – Я о Драко говорю. Он тебе, что, вообще ничего не сказал?!
- Нет, сказал, конечно, сказал, - быстро ответила Лаванда, пряча глаза, - но я не понимаю, почему….
- Прекрати ломать комедию, Лаванда, - Рон положил на ее ладонь свою. – Признайся, что хорек (Пэнс, да, я буду его так называть!) использует тебя втихую. Мы давно это поняли.
- Расскажите мне! Расскажите, что он придумал!
- Не можем, - Рон покачал головой. – Мы обещали. Нерушимая клятва, сама понимаешь.
В отчаянии Лаванда стукнула кулаком по столу.
Коспиратор, Волдеморт его подери!
Не наигрался в героев! Придумал непонятно что, да еще и ей, родной и единственной жене, не рассказал! Зато рассказал Панси, рассказал Рону! РОНУ!!!! Это безумие! Это просто ночной кошмар! Не может быть! Попадись он ей сейчас на глаза, Лаванда собственноручно готова была убить мужа. Сразу после того, как зацелует его до полусмерти.
И этот чертов суд! Сколько осталось? Девять дней, считая сегодняшний? Чуть больше недели... Скоро, очень скоро, милый Драко...
- Вкусно у тебя тут кормят, Лаванда, - обгладывая куриную косточку, восхитился Рон. - Завернешь нам с собой?
- Рон! - Панси ткнула друга под ребра локтем
- Пэнс, мировой революции на голодный желудок не бывает, - Рон вновь потянулся к фаршированной курице. - Лаванда, я ж прав?
- Да, Рон. Я прикажу домовикам приготовить, - ответила Лаванда, комкая салфетку. К своей тарелке хозяйка дома так и не притронулась.
Глава 8Если бы кто-то сказал Лаванде, что она, даже волнуясь за Драко, будет вести праздный образ жизни, она бы не поверила. Но, как оказалось, это было бы напрасно. Спала она по девять часов в сутки, крепким сном, как младенец, и, заботясь о совершенстве кожи, запретила себе нервничать, есть мучное, сладкое и жирное, пить алкоголь и рыдать в подушку. И это оказалось не сложнее, чем каждый день причесываться и накладывать макияж. Для себя Лаванда решила, что леди всегда должна оставаться леди, а не превращаться в Беллатрикс Лестрейндж, - Лаванда видела ее колдографии до Азкабана и после, где разница была впечатляюща.
Узнав о том, что Лаванда собралась к Драко на суд, Нарцисса Малфой впервые изъявила искреннее благодушие, посетовав, что не может идти сама: Министерство было далеко, а пользоваться каминной сетью или аппарировать женщина не могла после обморока-приступа. «Хвала Мерлину!», - единственное, что подумала Лаванда, узнав, что свекровь останется дома. Ни о какой жалости или соболезновании речь не шла. В данной ситуации жалеть надо было Тилли, которая должна была остаться с госпожой.
Но, зная что Тилли не сможет помешать Нарциссе Малфой выкинуть какую-нибудь гадость к возвращению невестки (а прецеденты случались – вдруг оказывалось изорвано любимое платье Лаванды, или неожиданно загоралась гардина в ее комнате, слабо, но ужасающе чадя), бывшая гриффиндорка решила воспользоваться помощью подруги и попросила Парвати Джордан приехать.
В этом Лаванда усматривала двойную выгоду: и свекровь будет под надзором – Парвати с нее глаз не спустит, это уж точно; и Нарцисса позлится лишний раз, видя увешанную с ног до головы звенящими круглыми бусами индианку, вдруг увлекшуюся на пару с мужем Ли Джорданом национальной культурой и влиянием хиппи.
Добрая душа Парвати, одержимая последние полгода идеей о совершенствовании жестокого мира, радостно согласилась приехать и даже решила отвезти миссис Малфой какую-то «увлекательную брошюрку о правильном дыхании. Лаванда, я сделаю из твоей свекрови нового человека!».
К встрече с мужем Лаванда готовилась несколько часов, примеряя то одно, то другое платье и мучая Тилли вопросами о том, как лучше заколоть волосы. В итоге молодая женщина остановила свой взгляд на кремовом платье и мантии, в тон отороченной искусственным мехом. Впрочем, о том, что мех искусственный, Лаванда предпочитала никому не говорить. «Мех? Это песцовый шиншилл! Редчайший зверек, мех сбрасывает только в полнолуние, приходящееся на вторник тридцатого мая. Тогда и только тогда!».
Попрощавшись с Парвати, что-то радостно вещающей мадам Малфой о перерождении духа, Лаванда по каминной сети отправилась в Министерство.
Атриум гудел, словно встревоженный улей. Волшебники суетились у каминов, выстраиваясь в очереди, чтобы отправиться домой или в иной пункт назначения как можно скорее. У отреставрированного фонтана толпилась непонятная группа зевак – похоже, это была иностранная делегация, ведомая на беседу с мистером Кингсли Шеклболтом – новым Министром.
Лаванда, прибыв в Атриум, поспешно отряхнулась, смахивая едва заметные пылинки с одежды. Куда же теперь? Бывать в суде ей еще, к счастью, не приходилось. Да и в этот раз, Лаванда была уверена, несомненно, авроры допустили ошибку, арестовывая Драко. Хотя она же сама видела, что муж использовал заклинание «Авада Кедавра»….
Отбросив посторонние мысли, назойливо лезущие в голову, Лаванда оглянулась вокруг, ища указатели. На ее счастье, в толпе женщина заметила знакомую рыжую шевелюру.
- Рон?! – удивленно воскликнула Лаванда, видя, как рыжая макушка двинулась в ее направлении. В самом деле, спустя пару мгновений, быстрыми широкими шагами преодолев расстояние в несколько метров, перед ней высился худощавый и немного угрюмый Рон Уизли.
- Привет, Лаванда. Я подумал, что ты будешь рада, если я тебя провожу, - Рон попытался улыбнуться, и у него это почти получилось.
- О, Рон, я очень рада! Пожалуйста, проводи меня скорее к Драко, я хочу его видеть! Во сколько начнется процесс?
Рон и Лаванда двинулись в сторону одного из многочисленных коридоров Атриума. Навстречу им шли люди, но знакомых лиц Лаванда не видела.
- Суд через час. Ты рано пришла, - Рон посмотрел на старенькие часы.
- Я не могла ждать! – воскликнула Лаванда. - Да и я не знаю, куда идти. Повезло, что ты пришел.
- Я ждал тебя. Панси сказала, что ты не придешь, но я не поверил. Я же с тобой шесть лет проучился, знаю, что если ты что-то задумаешь, так не передумаешь, - Рон вдруг широко улыбнулся, словно вспомнив школьные годы. Глядя на него, Лаванда и сама невольно почувствовала, как губы расползаются в улыбке.
- Но как же твоя работа? Ты же в этом…как его… Отделе по Магическим артефактам, так он, кажется? – Лаванда нахмурилась, отчего на ее белом лбу появились две небольшие морщинки.
- Почти. Ты никогда не была сильна в политике. Но я отпросился на час. Доведу тебя до дверей и отправлюсь обратно в Отдел.
- Рон, что-то не так? – Лаванда вдруг обратила внимание, что ее бывший одноклассник совсем не похож на того веселого парня, каким он был в Хогвартсе. Он не был похож на себя еще и в прошлую их встречу, но тогда Лаванде было не до этого. Ей, по правде, и сейчас чувства Рона были неинтересны, но если это связано с Драко? Или с судом?
- Да это все Панс! – Рон рубанул рукой воздух. Лаванда вздохнула было с облегчением, но вовремя осеклась. Рон ничего не заметил и продолжал на повышенных тонах. – Говорит, что мы сами все сможем, не будем ни от кого зависеть, что главное – это чтобы удалась затея твоего хорька Малфоя. Я иногда думаю, что она со мной, только потому, что ей больше идти некуда. На этой неделе только и слышу от нее: «Драко придумал…», «Драко разработал…». А когда я усталый домой прихожу, ноль внимания. С Гермионой и то лучше было – она регулярно требовала, чтоб я пошел и вымыл ботинки. Хоть какое-то внимание к моей персоне.
Лаванда тяжело вздохнула. Она понимала сетования Рона. У них с Драко те же «теплые семейные отношения» и даже хуже.
- Но ты ее любишь? – Лаванда почти прошептала эту фразу
- А толку? – устало спросил Рон. – Да я и не знаю уже, что чувствую. Раньше трепет какой-то: бедная девочка, несправедливо обижена, пострадала… опять же, она на шею сама мне вешалась... А сейчас это уже боевой товарищ. Я зарабатываю деньги, она ведет хозяйство… Серый скучный быт. Надоело.
- А как твоя семья к этому относится?
- По-разному. Мама хочет, чтобы мы с Панси чаще заходили в «Нору», но если я на порог ступлю, Джинни на меня обязательно порчу нашлет, ей не впервой. На той неделе журналистов так закляла, что парни в Мунго аппарировали копыта и клювы убирать.
- Джинни все еще живет в «Норе»? И Гарри там же? И за что она их так? – Лаванда отвлеклась от созерцания собственных ногтей и удивленно посмотрела на Рона.
- Если мы все разъедемся, кто куда, мама переживать будет, а так Джинни ей по хозяйству помогает (хотя от нее пользы мало). А журналисты явились, потому что сестренка моя во всеуслышание заявила, будто Гарри ей изменяет и она намерена его бросить и уехать.
- Я всегда предполагала, что у твоей сестры мозгов нет, - покачала головой Лаванда. – Гарри ее обожает, а ей недостаточно!
- Да дело в том, что Джинни вообще таких заявлений не делала, - Рон почесал кончик носа, думая о чем-то. – Некто заявил это от ее имени. Джинни в «Гарпиях» провела лучший сезон за последние годы, ее папарацци и так атакуют, а после этой «утки» ей и шагу ступить нельзя….
- Но все-таки Гарри достоин большего, - протянула Лаванда. Джинни Уизли ей никогда не нравилась. Лаванде в целом не нравились те, кто мог составить ей конкуренцию. Джинни могла, и Лаванда старалась сократить их общение до минимума, предпочитая сплетни за спиной.
- Только не говори, что ты готова обменять твоего дражайшего Малфоя на Гарри, - Рон ухмыльнулся. – Такого унижения хорек не переживет!
- Прекрати, Бон-Бон! – Лаванда вспыхнула и, стараясь задеть бывшего возлюбленного, вспомнила ласковое прозвище, которым сама же и наградила на шестом курсе Хогвартса. Она всегда знала, что Рон это смешное имечко «Бон-Бон» терпеть не мог, но ей нравилось так его называть и смотреть, как тот краснеет.
И в этот раз «Бон-Бон» ожиданий не обманул – лицо Рона немедленно приобрело цвет спелого помидора, а сам Уизли вжал голову в плечи и оглянулся по сторонам, надеясь, что никто ничего не услышал. На его счастье, вдали маячила только дверь с надписью «WC», мимо которой им предстояло пройти, но людей не было.
Рон, как и обещал, проводил Лаванду до дверей в просторную комнату, обозначенную на близлежащей схеме как «Зал судебных заседаний №2». Уже уходя, Уизли мимоходом объяснил бывшей однокласснице, что здесь рассматривают преступления, за которые Азкабан светит в 90% случаев. Причем дело это обыденное, и если соберется человек 20 к началу заседания, это уже хорошо.
Обнадежив Лаванду, что Малфой получит то, что заслужил, Рон ретировался быстрым шагом, явно опаздывая в свой Отдел.
Лаванда зашла в зал и села на одно из дальних кресел, недалеко от тяжелых бархатных портьер, чтобы Драко, если будет оглядывать присутствующих, не заметил ее. А если и заметил, то не сразу. Он же просил, чтоб она не приходила.
Как Рон и обещал, пришло от силы 30 человек, рассевшихся в хаотичном порядке в красных креслах напротив подобия металлической клетки, где, как догадалась Лаванда, и будет некоторое время томиться ее благоверный. Место адвоката находилось справа от окошка в клетке, а обвинитель и судья, ровно как и начальник аврората, должны были сесть по диагонали от заключенного.
Охрана прибыла за десять минут до начала заседания.
Гарри Поттер, начальник аврората, появился через пять минут.
И ровно в шесть в зал ввели Драко. Он был худ и неестественно бледен. Перед ним и за ним шли авроры, для которых сопровождать заключенного явно было не в новинку.
Последним в зал зашел Блейз Забини. Адвокат.
Лаванда едва сдержала крик, когда Драко почти затолкали в клетку и наглухо заперли за ним дверь, на всякий случай применив несколько невербальных заклинаний.
- Уважаемый присяжные, этот человек обвиняется в убийстве. Расчетливом и безжалостном убийстве с применением Непростительного Заклинания Авада Кедавра, - начал свою речь обвинитель, едва поздоровавшись. Лаванда не знала его имени, но лицо волшебника она где-то уже видела, хотя и не могла припомнить, где. Обвинитель был невысок ростом, пузат и при ходьбе чуть выкидывал вперед ноги, как цапля на болоте. Он говорил о том, что последнее время количество убийств сократилось, и надо отправить Драко в Азкабан, чтобы правосудие восторжествовало. Он говорил, что это все плохие гены, дурная кровь, и надо обезопасить от Драко окружающих. Он говорил, что Малфои давно скатились по уровню жизни, и надо давить их, как клопов. Он говорил, а Лаванда хотела, чтобы он замолчал. Несколько мгновений она и сама была бы не прочь заткнуть ему рот, прокричав на весь зал «Авада Кедавра» и добровольно сдаться в руки авроров, чтобы оказаться рядом с мужем. Но надо было ждать. Блейз, хитрая лиса, не просто так был в этом зале. Он не проиграл еще ни одного дела. Надо ждать.
И Лаванда, кусая губы и прячась за портьерой, ждала.
Наконец настала очередь защиты. Блейз Забини уверенно прошел пару шагов, пока не оказался перед присяжными. Обвел всех взглядом. На секунду Лаванде показалось, что он ее заметил, но она поспешно отбросила это предположение. Портьера почти полностью скрывала молодую миссис Малфой от посторонних глаз.
Свою речь Блейз начал с того, что изъявил надежду, что приговор будет справедлив, как и положено приговору. Затем он, пользуясь красивыми аллегориями и трогающими за душу метафорами, поведал окружающим о тех условиях, в которых оказался Драко. «Кто такой Эдвин Бронски? По сути – он грязный человек, наживающийся на чужом горе. И мы будем обвинять этого молодого человека, этого достойного молодого человека, в том, что он спасал собственную честь? Честь семьи и клана?».
Кто-то в зале выкрикнул: «У Пожирателей нет чести!». Лаванда закрыла глаза. Блейз знает, что делает. Драко ему доверяет, значит, должна доверять и она.
Блейз говорил уверенно и спокойно, словно пересказывал книгу дошкольникам. Он что-то втолковывал о неправильной трактовке закона, о том, что Драко не имеет алиби из-за того, что любит в одиночестве гулять по парку в маггловском районе, и что это характеризует его как человека, неспособного совершить убийство... Лаванда не вслушивалась в речь. Блейз, несомненно, был красноречив и убедителен, но ее внимание привлекал не он, а узник в клетке... Блейз говорил так, как может говорить уверенный в своей правоте человек - спокойно, ровно, выдерживая необходимые паузы и, наоборот, акцентируя нужные слова, и глаза некоторых присяжных затуманивались, и они начинали кивать головами, как китайские болванчики…
- Поэтому я считаю, что Драко Малфой не может быть убийцей, - вдруг сказал Блейз. Лаванда вздрогнула. Она уже давно не слушала изречения Забини, целиком и полностью сосредоточившись на Драко, который сидел на деревянной скамье в клетке, с презрением глядя на окружающих.
- Позвольте, как «не может»?! – в красивую и правильную речь Забини вмешался обвинитель. – У меня на руках отчеты авроров, проведших экспертизу волшебной палочки подсудимого. Они утверждают, что Непростительное заклинание Авада Кедавра было использовано!
- Но подсудимым ли? – хитро прищурился Блейз, и Лаванда поняла, что дело еще можно выиграть. Блейз был прав, опытный волшебник может пользоваться чужой палочкой. Возникнут определенные трудности, но все зависит от силы воли. Это Лаванда знала на собственном опыте – в том году Парвати пользовалась два дня ее палочкой, потому что случайно сломала свою. И все работало.
- Этот разговор не несет никакого смысла! Мы не можем узнать, произнес ли заклинание подсудимый! – чуть ли не завизжал обвинитель. Судья сурово посмотрел на него, но ничего не сказал.
- Можем, - Блейз самодовольно улыбнулся. – Мистер Малфой согласен принять Веритасерум – Сыворотку Правды, чтобы дать ответ на наши вопросы.
Присяжные зашептались. Веритасерум не применялся уже несколько лет – это Лаванда знала наверняка, потому что когда-то подслушала, как Драко и Гойл обсуждали это. Но неужели Драко не убийца?! Или Блейз напоит его не Сывороткой правды? Посмотрев по сторонам, Лаванда убедилась, что присяжные думают в том же ключе, что и она. Судья, невысокий худой волшебник с родинкой на лбу, что-то спросил у Гарри Поттера, и кивнул:
- Мы согласны на эксперимент. Но при условии, что Сыворотку попробует кто-то еще.
- Боюсь, что если Сыворотку попробуете вы или обвинитель мистер Джойс, или мистер Поттер, общественность может узнать ненароком много ценной информации, - Блейз хитро прищурился. – Напомню вам, что действие Сыворотки длится два часа. Это рекомендованный Министерством в 1999 году срок. Может быть, мы просто зададим мистеру Малфою дополнительные вопросы?
Гарри кивнул. Он предполагал, что другого выхода нет. Надо просто придумать каверзные вопросы, правильные ответы на которые знает только Малфой и он сам, чтобы проверить.
Тем временем Блейз достал из мантии небольшую бутылочку, в которой плескалась прозрачная жидкость. Кто-то из Авроров протянул и небольшой пластмассовый стакан, до половины которого Забини тут же перелил Веритасерум.
- Мистер Малфой, вы готовы?
Драко кивнул. Блейз протянул ему стакан.
- Напоминаю вам, уважаемые присяжные, что мистер Малфой защищает себя сам, - задумчиво произнес Забини, глядя, как Драко медленно пьет прозрачную жидкость.
- До дна, - на всякий случай попросил обвинитель. Через несколько секунд Малфой отдал своему адвокату пустой стакан, который Забини всем продемонстрировал.
- Действие Сыворотки начинается через три минуты, - спокойно сказал Гарри, засекая время. Он ждал от Малфоя любой подлости.
Через три с половиной минуты Блейз Забини прервал тишину и предложил начать допрос с неких «проверочных вопросов». В свои руки инициативу взял обвинитель:
- Мистер Малфой, согласно Конвенции 2001 года, вы должны отвечать на вопросы односложно. Только «да» или «нет». «Не знаю» тоже подойдет, но не рекомендую чересчур часто эту фразу употреблять.
Лаванда знала, почему фразы должны быть односложными. Нотта в свое время допрашивали с помощью Веритасерума, и он долго путал мозги присяжным, пространно отвечая на вопросы. Он почти избежал наказания. Пока его напрямую не спросили, виновен ли он. И он сказал: «Да».
- Подсудимый, ваше полное имя? – строго спросил обвинитель
- Драко Люциус Малфой. Но вы сами сказали отвечать «да» или «нет», - Драко самодовольно фыркнул. На виске прокурора вмиг вздулась вена.
- Ваш возраст?
- Полных двадцать три года и шесть месяцев, - отрапортовал Драко. – И вы опять строите фразу так, что я не могу ответить односложно.
- На каком факультете вы учились?
- Слизерин.
- Вы были Пожирателем Смерти?
- Да.
- Вы служили Волдеморту?
- Да.
- Были ли вы биты девочкой?
Драко поднял глаза на спрашивающего. Гарри Поттер. Мальчик, который выжил. Мальчик, который задает слишком много вопросов. Но делать нечего.
- Да, - Малфой непроизвольно сжал кулаки. Гарри расслабился и даже улыбнулся. Он не врет. Но на всякий случай:
- У вас был приказ убить Дамблдора, директора Хогвартса?
- Да, - жестко ответил Драко. Лаванда вздрогнула. Эту подробность она не знала. Ровно как и предыдущую, но та не была такой неприятной.
- Мистер Малфой, это ваша палочка? – Блейз указал на волшебную палочку, лежащую в прозрачной коробке, непропускающей магию.
- Да.
- Вы знали Эдвина Бронски?
- Да, - глухо ответил Малфой
- Мистер Малфой, вы убили Эдвина Бронски?
- Нет, - спокойно ответил Драко, и улыбнулся.
На несколько секунд в зале повисла тишина. Все пытались осмыслить услышанное. И никто не мог.
- Мистер Малфой, вы убили Эдвина Бронски? – скорее констатировал, чем спрашивал, обвинитель.
- Нет, - не повышая голоса, ответил Драко, все так же самодовольно улыбаясь. Лаванда почувствовала, как по ее щекам текут слезы. Он не виновен.
В зале начал раздаваться гул голосов. Сначала двое, потом пятеро, потом уже почти все вслух пытались осмыслить ответ Малфоя. Прокурор стукнул деревянным молоточком, призывая к тишине:
- Продолжаем допрос.
- Да, конечно, - обвинитель откашлялся. – Мистер Малфой, а кто убил мистера Бронски?
- Не знаю, - честно ответил Драко. – Это не мое дело. Вам надо, вы и ищите, кто это. Но я благодарен тому, кто это сделал. Буду слать ему передачи в Азкабан, если он туда попадет. Хотя с таким методом ведения следствия, как здесь, правосудие не восторжествует.
- Мистер Малфой, вы забываетесь! – взвизгнул обвинитель
- Я под действием Веритасерума, не забывайте сами, - откликнулся Драко. – Если вы спрашиваете, будьте готовы получить ответ.
- Мистер Малфой, давайте проверим, действует ли еще Сыворотка? – предложил Блейз, улыбаясь. Он выиграл процесс, больше беспокоиться не о чем. – Вы верите в возвращение Волдеморта?
- Нет, - легко ответил Драко
- Вы убили мистера Бронски?
- Нет
- Вы отдавали кому-нибудь свою волшебную палочку?
- Нет
- Вы помните последний подарок, который делали?
- Да
- Что это было?
- Гоблинская диадема ручной работы.
- Вы убили мистера Бронски?
- Нет
- Кому вы подарили диадему?
- Жене
- Вы убили Эдвина Бронски?
- Нет.
- Вы любите жену?
- Нет, - твердо сказал Драко.
Блейз кинул победоносный взгляд на присяжных. Они, в отличие от Лаванды, почему-то не удивились.
- Первый раз, когда я предлагаю все решить здесь, не совещаясь, чтобы не терять зря времени, - прокряхтел один из присяжных, и его соседи поддержали решение одобрительным шепотом.
- По-моему, вопрос ясен, - пробормотал один из них. – Невиновен. Не знаю, как, но невиновен.
- Невиновен? – переспросил Блейз, улыбаясь, как лис, схвативший ягненка. Присяжные, как один, закивали.
- Невиновен, - постановил судья.
Глава 9Лаванда поднялась с кресла, где сидела, лишь убедившись, что все присутствующие во время процесса разошлись, и коридор пуст.
Присяжные расходились медленно, то и дело обращаясь друг к другу с одним и тем же вопросом: «На самом деле невиновен?» и, не дожидаясь ответа, пожимали плечами, мол «Это Малфой, что с него взять. Вывернется». Лаванда с ужасом мысленно соглашалась с этим. Драко за время услужения Волдеморту научился изворачиваться почище змеи, бывшей символом Слизерина. Да, той самой, что извивалась на гербе кольцами, скрывающими ее истинный размер и внушающими почтение или страх. Кому как повезет. Лаванде же змеи всегда внушали отвращение.
Тихо ступая по длинному коридору, Лаванда была на удивление хладнокровна. Слезы не лились по щекам подобием Ниагарского водопада, губы не дрожали в нелепой судороге, а пальцы достаточно технично комкали кружевной носовой платочек, которой молодая женщина то и дело пыталась поднести к лицу, но одергивала руку на полпути. Упершись взглядом в буквы WC, Лаванда открыла дверь в туалет и проскользнула внутрь, не забыв повернуть рычажок с красной надписью «открыто» противоположной стороной. «Закрыто». Закрыто. И пусть никто не смеет тревожить ее уединение.
У Лаванды Браун с детства был самый лучший психоаналитик. Когда она плакала, он помогал ей успокоиться; когда она не верила в свои силы, он воодушевлял ее; когда она была зла на окружающий мир, он показывал ей красоту, которую надо беречь. К нему Лаванда Малфой каждый раз обращалась в периоды острой тоски и страданий. К нему же обратилась и сейчас. Лаванда, закрыв дверь, глубоко вдохнула, повернулась к зеркалу и посмотрела на собственное отражение.
- Лаванда Малфой, открою тебе глаза, ты дура, - совершенно спокойно заявило ей отражение.
- Можно подумать, ты – не я, - фыркнула Лаванда.
- Тогда ты разговариваешь сама с собой, пора в Мунго, - язвительно заявило ей зеркало. Лаванда рассмеялась.
Привычка разговаривать с зеркалом появилась у нее давно. Родители с младых ногтей учили ее, что надо быть кроткой и милой, ухаживать за собой и потакать мужчинам, ведь главное – это удачно выйти замуж. «Долг женщины – выйти замуж. Любовь приходит позже, иногда. А замуж надо», - наставительно говорила Лаванде миссис Браун чуть ли не каждый день. И маленькая девочка никогда не сомневалась в истинности этих слов, стараясь превратиться в «идеальную куколку»: красивую, обаятельную и, по возможности, глупую. С последним дело всегда обстояло хуже: мозги у Лаванды, к сожалению для нее самой и ее матери, были. Иногда бедняжка искренне не понимала, зачем они ей даны, зачем она то и дело мучает родителей бесконечными «Почему?», зачем руки сами тянутся к каким-то пыльным книгам на полке, которые и мистер Браун сам не открывает….Зачем? «Зачем девушке ум? – Это компенсация за отсутствие красоты».
Именно в детстве Лаванда научилась «прятать себя настоящую» и становиться той, которой гордились бы ее родители и восторгались бы мальчики. И это всегда срабатывало.
«Настоящая» Лаванда тоже никуда не делась. Она появлялась, стоило лишь «глупой внешней оболочке» потерпеть поражение. Но это было редко. В школе, например, если Лаванда не могла сделать домашнюю работу сама, она могла попросить помочь Парвати или, что лучше, очередного «обожателя», для солидности еще минут пять вешая ему лапшу на уши о том, какой он умный и гениальный. Самой демонстрировать логику и систему размышлений необходимости не было.
«Настоящая» Лаванда появилась во время Великой битвы. Хотя девушка не хотела это признать. Пусть это было и глупо, но у Лаванды Браун был единственный недостаток, вызывающий ее неприязнь, - это она сама.
- Ну, доигралась? – хмыкнуло отражение.
- Но я его люблю!
- Кого это волнует? В рейтинге личных привязанностей ты у Драко на последнем месте, сразу после всей семьи домовиков и плюс этого младшенького, который чайный сервиз разбил, - как там его? Кикки? Пора сваливать, Лаванда. Пока ты еще можешь выбирать.
- Впервые в жизни я с тобой согласна.
- Не время для сантиментов, дорогая. Пакуй чемоданы. И не вздумай плакать, тушь потечет.
Лаванда кивнула. Слез не будет. И не только из-за новой дорогой туши.
Сейчас просто не время.
Пусть Драко не любит ее. Кому какое дело? Любит - не любит. Сегодня – вчера - завтра. Всегда - никогда. Еще полюбит. Еще на коленях умолять будет, чтобы она вернулась! Посмотрим еще, кто кого!
Лаванда аппарировала к воротам Малфой-мэнора и позвала Бонки. Домовик явился тут же, почтительно кланяясь:
- Миссис Лаванда Малфой, мистер Драко Малфой сообщил, что прибудет через пятнадцать минут из Министерства. Вы желаете накрыть стол к его возвращению?
- Бонки, - Лаванда наморщила красивый носик. – Прекрати меня звать «миссис Малфой». И, нет, накрыть стол я не желаю. Я вообще не желаю больше называться «миссис Малфой». Передай мистеру Малфою, я требую развода. Не сомневаюсь, он согласится.
На секунду Лаванда задумалась. Затем, наклонившись к эльфу, скороговоркой произнесла:
- Бонки, я желаю в этот дом больше не возвращаться. Собери мои вещи. Все мои вещи. Уменьшающий мешок лежит в прикроватной тумбочке, верхний ящик. Высыпи оттуда деньги, положи мои вещи. Деньги потом отдашь мистеру Малфою. Хотя, нет, не выкладывай. Это мои. Я не занимаюсь благотворительностью. Вещи собери все. Из шкафов, ящиков, тумбочек… фотографии тоже. Быстро. И ни слова никому.
Эльф кивнул и аппарировал. Лаванда прошла вглубь парка и села на старые качели, стараясь не запачкать платье о сиденье. На этих качелях, возможно, качался еще дед Люциуса Малфоя. Или дед его деда. Во всяком случае, ржавы качели были именно до такой степени.
Бонки вернулся вскоре. Протянул уменьшающий мешок Лаванде и поклонился.
- Миссис Лаванда, Бонки хочет пожелать Вам счастья.
- Спастибо, Бонки, - Лаванда улыбнулась, тронутая необычной сердечностью домовика и тем, что он перестал звать ее по фамилии мужа. – Ты тоже будь счастлив. И вся твоя семья.
- Миссис Лаванда, Бонки будет скучать.
- Я тоже, Бонки.
- Миссис Лаванда, мистер Малфой тоже будет скучать.
- Ты заблуждаешься, Бонки, - Лаванда покачала головой. – Мистер Малфой будет счастлив. И я хочу, чтобы он был счастлив. Хоть это и глупо.
- Миссис Лаванда не может быть глупой, - почтительно заявил эльф, преданно глядя в глаза неожиданной собеседнице. Лаванда вздрогнула и помахала рукой:
- Прощай, Бонки. Не провожай меня до ворот.
Нарцисса Малфой, скрестив на груди руки, смотрела, как ее невестка выходит за территорию поместья и аппарирует. Рано или поздно, но так должно было случиться. Драко и Лаванда слишком разные. Зачем им любить друг друга? Они оба слишком любят самих себя. Все эти напыщенные слова "Хочу, чтобы он был счастлив" - это показуха. Это не любовь. Это просто демонстрация для произведения эффекта. Девчонка слишком высокомерна и юна, чтобы понимать, что значит настоящее "Я тебя люблю!".
Нарцисса мысленно перенеслась в то незапамятное лето, когда Люциус впервые сказал, что любит ее. Они оба знали, что это ложь. Любовь пришла потом, когда появились первые проблемы, когда встала необходимость выбора. Когда все сладко-гладко, никогда не знаешь, как сильно любишь. И любишь ли вообще... Эта девчонка, Лаванда, она живет в своих эфемерных мечтах. Избалованная, надменная, самовлюбленная. Что ж, вот и налетела ее любовь на рифы. Впрочем, странно...
Нарцисса вдруг задумалась, с чего вдруг невестка собрала свои вещи, когда Драко оправдали. Если бы он был приговоренным, то, да, с тонущего корабля надо бежать... Но сейчас? Сейчас, когда все гладко? Что-то случилось в Министерстве. Несомненно. Поняла ли она, что Драко ее не любит? Возможно. Будет ли она мстить? Нет. Она слишком слаба для этого. Побежит плакаться в жилетку своим родителям и друзьям. А те ничего не смогут сделать. Слишком поздно.
Миссис Нарцисса Малфой, устало опираясь о палку, прошла к воротам. Сразу, лишь Драко через камин в кабинете Блейза объявил, что свободен, она пошла в сад встречать сына. Случайно став свидетельницей бегства невестки, Нарцисса Малфой не удивилась. Все шло к этому. Главное, чтобы Драко был счастлив. Эта девчонка ему не пара. Она не плохая, она просто другая. Она не слизеринка.
Драко аппарировал к воротам вместе с Блейзом, разминувшись с Лавандой всего лишь минут в пять. Едва скрывая радостную улыбку, Малфой, поставив чемодан с вещами на землю, приблизился к матери и со словами приветствия поцеловал протянутую руку. Забини последовал его примеру:
- Миссис Малфой, вы великолепно выглядите.
- Благодарю, Блейз, - Нарцисса жеманно улыбнулась. - Я рада, что именно ты защищал моего сына.
- Блейз - лучший адвокат во всем магическом мире, - полушутя - полусерьезно произнес Драко, подмигивая бывшему однокласснику. - И он это знает.
- Главное, что об этом знает магический мир, - самодовольно ухмыльнулся Блейз, но было видно, что комплимент пришелся ему по вкусу.
- Мама, а где Лаванда? - вдруг спросил Драко, оглянувшись. - Она заболела или не хочет меня встречать?
- Милый... - Нарцисса вздохнула. - Милый, Лаванда не хочет тебя знать. Она хочет развода. но, поверь, так вам обоим будет лучше....
- Мерлин, Драко, я был прав, она была в зале, - протянул Блейз. - И она все слышала.
- Гриффиндорка чертова. Упрямая, как ослица. Сказал же ей, чтобы не приходила, - Драко говорил, почти не размыкая губ. Он предполагал, что вопросы на суде будут необъективны. Он предполагал, что его невыносимая женушка захочет поприсутствовать. Но он не предполагал, что она решится его ослушаться. Ведь он запретил ей приходить.
- Надо послать сову Панси, пусть порадуется, - Блейз новость воспринял спокойно и тут же постарался найти выгоду.
- Надо вернуть Лаванду, - покачал головой Драко. - От меня еще никто так просто не уходил. Она уйдет, только если я отпущу.
- Сынок, не мучай ни себя, ни ее, - постаралась унять Драко миссис Малфой.
- Меня никогда никто не бросал, - сквозь зубы произнес Драко. - Так не должно быть. Она должна вернуться.
Глава 10Лаванда с чемоданом в одной руке аппарировала к поместью семьи Браун – своему дому, где жили ее отец и мать. Сердце радостно забилось в груди, едва молодая женщина ступила на родную землю. Как же давно она не была дома! А все из-за того, что играла в «счастливую семью». Вечно занятую, но счастливую семью. Доигралась. Маски сброшены, добро пожаловать домой.
Лаванда шла и улыбалась своим воспоминаниям: здесь она училась летать на метле; а здесь они с Парвати, еще совсем маленькие, после третьего курса, пытались вызвать духов; а здесь она упала с качелей и испачкала новенькую мантию… Все было родное, знакомое и привычное. Дом, милый дом.
Домовуха по имени Бэкки, изрядно постаревшая с того раза, как Лаванда в последний раз ее видела, проводила молодую хозяйку поместья в гостиную, сказав, что мистер и миссис Браун сейчас спустятся.
Сидя на шелковом диване в широкую красно-зеленую полоску, Лаванда блуждала взглядом по фамильным портретам, с которых смотрела, улыбаясь и перешептываясь, ее родня вплоть до пятого колена. Красные бархатные портьеры и напольный ковер в тон придавали комнате какую-то особую, доброжелательную атмосферу, от которой в душе и сердце становилось тепло. В центре комнаты стоял маленький чайный столик с тарелкой, наполненной фруктами, и Лаванда, едва увидев его, поняла, насколько она была голодна. Протянув руку к зеленому яблоку, матово блестевшему под светом люстры, Лаванда вонзила зубы в сочную мякоть плода. Яблоки из собственного сада. Самые вкусные яблоки в мире. Такие вкусные и сочные яблоки могут быть только дома. Дом. Милый дом. Все будет хорошо. Мама и папа рядом. Они знают, что делать. Они знают, как мне быть. Все будет хорошо.
Но все оказалось иначе.
Это Лаванда поняла, едва ее отец начал расспрашивать ее.
Поглаживая пшеничную бороду, мистер Джонатан Браун холодно смотрел на дочь, посмевшую нарушить законы клана. Согласно неписаным правилам, жена не могла бросить мужа. Не могла бежать из его дома. Не могла отречься от его имени. Она не могла ничего, ведь после свадьбы она становилась чуть ли не собственностью мужа. У нее нет права голоса, у нее нет лишней свободы, у нее почти нет собственности, и она – никто.
Мистер и миссис Браун всегда воспитывали дочь в соответствии с этими идеалами. Ведь они приведут ее к лучшей жизни. Женщина может быть счастлива только за спиной мужа. Никак иначе. А Лаванда сама не понимает, от чего отказывается. От чего уже отказалась.
- Зачем ты вернулась, Лаванда?
- Я не хочу с ним больше жить. Он не любит меня.
- Лаванда, любовь – это не главное в браке, - начала было миссис Браун, но осеклась, поймав настороженный взгляд мужа. После секундного замешательства женщина продолжила. – Наш с твоим папой союз основан на любви и взаимном уважении, но есть браки, которые крепки и держатся не на любви, а на чем-то еще…
- На взаимовыгодных условиях, например, - подмигнул дочери отец. – Твой ненаглядный Драко руководствовался именно этим, когда соглашался стать твоим мужем. И ты это знала.
- Но я думала, он исправится!
- Фестрал живет в лесу, сколько его не корми, - покачал головой Джонатан Браун. – Малфой не может иначе, он привык руководствоваться разумом во всем. Я не силен в романтических отношениях, но, как мужчина, я могу тебя уверить, дочка, самая крепкая основа для брака – это взаимная выгода.
- Но я хочу любви!
- В вашем браке это лишний элемент, - покачал головой мистер Браун. – Ты знаешь, мы делаем настенные часы уже больше пятидесяти лет. Твой дед делал часы, я делаю часы, твои дети будут делать часы, если захотят… Я могу делать и не часы, а, например, котлы, но тогда придется перестраивать производство, а это – одни расходы. Вот так и ваш брак – вы можете пытаться любить друг друга, но это – одни расходы. Живите в свое удовольствие, наслаждайтесь жизнью. Зачем вам любовь?
- Папа, ты не понимаешь!
- Лаванда, ты просто читала слишком много сказок. Советую тебе вернуться к мужу и попросить прощения за свой побег. Если хочешь, скажи, что мы с мамой тебя пригласили, и ты на несколько дней ездила к нам в гости. Я разрешаю тебе лгать, ты знаешь это, если ты лжешь во имя благородного дела. Не дать твоему браку развалиться – это благородное дело. Все средства хороши.
- Спасибо, папа, мама, - Лаванда поднялась из-за стола. – У меня появились кое-какие идеи, которые я намереваюсь воплотить сегодня же.
- Ты не останешься на ужин? – удивилась миссис Браун, глядя на повзрослевшую дочь. – Бэкки накроет стол через час.
- Нет, мама, у меня дела, - твердо ответила Лаванда, несмотря на чувство легкого голода, от которого уже начинало сводить живот.
- Надеюсь, ты собираешься вернуться к мужу? – полуутвердительно спросил мистер Браун.
- Я собираюсь последовать твоему совету и наслаждаться жизнью, - Лаванда попыталась искренне улыбнуться. Лучше не говорить отцу всей правды до конца, он разрешил.
- В таком случае дарую тебе мое отеческое благословение и передавай привет мужу. Пусть лучше заботится о тебе, он мне должен, а денег зря я на ветер не бросаю.
- И, Лаванда, помни, что мы твоя семья, и ты всегда можешь обращаться к нам за помощью, - улыбнулась миссис Браун. – И навещай нас почаще. Вместе с мужем.
- Да, мама, - Лаванда вымученно улыбнулась в ответ. С мужем, так с мужем. Надо только выйти замуж второй раз, и будет вам муж. Хоть на все выходные.
Выйдя из дома родителей, пройдя по саду и выйдя за ворота, Лаванда аппарировала, не думая ни о чем конкретном. Это было неправильно, и это было запрещено, но аппарация состоялась успешно, и молодая женщина через секунду оказалась на оживленной улице в Косом переулке. Невольно удивившись хитростям подсознания, Лаванда присоединилась к людскому потоку и неспешно пошла по улице, разглядывая витрины магазинов.
Хотелось есть, и Лаванда зашла в кафе Флориана Фортескью. Был июнь, и школьники заняли почти все столики. С трудом найдя один, в глубине, Лаванда вдруг почувствовала себя лет на пять, а то и десять младше, чем на самом деле. Она вспомнила, как было весело когда-то, всего каких-то лет десять назад, когда главной проблемой было, что надеть и с кем встречаться, когда волновали экзамены, а гнев ныне покойного профессора Снейпа казался самым ужасным наказанием….
Худой и длинный, как палка, голубоглазый юноша-официант, которому на вид можно было дать лет пятнадцать, принес Лаванде заказанное клубничное мороженое. «Внук», - с ходу решила Лаванда, отмечая очевидное сходство официанта с пожилым мистером Фортескью. Но, что было приятно, хотя прошли года, вкус мороженого оставался прежним, словно подарок из детства.
Немного утолив голод, Лаванда пошла дальше. У банка Гринготтс она притормозила. В деньгах Лаванда не разбиралась, но интуиция подсказывала ей, что неплохо было бы разделить ее счет и Драко, раз они в скором времени не будут законными супругами. Однако, гоблины уперлись и отказались «проводить операцию без письменного разрешения мистера Малфоя». Лаванда выругалась про себя, но вышла из банка. Был бы Билл Уизли рядом, муж Флер, он несомненно бы помог все уладить.
Погуляв еще немного среди магазинчиков в переулке, Лаванда к своей ноше в виде чемоданчика добавила еще несколько объемистых свертков. Настроение улучшилось, но идей о том, куда податься, не было. Оставаться в гостинице не хотелось. Там, во-первых, за последние годы стал слишком плохой сервис, а оплата возросла втридорога. Во-вторых, там были жесткие постели и пропахшее крахмалом постельное белье. И, в-третьих, у Лаванды с детства было предубеждение к дешевым гостиницам в Англии, где мог останавливаться всякий сброд.
Возвращаться домой не хотелось, как, впрочем, и в мэнор, и Лаванда в итоге приняла единственное, как ей казалось, правильное решение – она отправилась в гости к Парвати Джордан, на временное постоянное местожительство. У Парвати не только просторный дом, но и широкая душа, и доброе сердце, и она не откажет. А с ее мужем Ли договориться всегда было легко.
Парвати и Ли жили в просторном двухэтажном доме в пригороде Лондона. «Здесь все настоящее: воздух, вода, цветы и деревья», - часто говорила Парвати, и Лаванда, едва оказавшись перед жилищем Джордан, вновь искренне с этим согласилась.
Дом был из светлого кирпича, простой планировки. Красная черепица сверкала на солнце, а ставни окон были приветливо распахнуты гостям. Перед домом был небольшой садик, где росли цветы, деревья и кустарники, подчиняясь законам природы, а не садовым ножницам. Где-то на заднем дворе, как помнила Лаванда, было квиддичное поле: в месяц хотя бы раз, а то и больше, там проходили товарищеские матчи между бывшими однокурсниками Хогвартса. Один раз Парвати даже рискнула пригласить и Лаванду с Драко, но последний заупрямился и отказался. С тех пор приглашения больше не приходили.
Лаванда шла по тропинке к дому, когда окно второго этажа открылось и из него высунулась голова Парвати:
- Лаванда, я как раз о тебе подумала! Увидела тебя в хрустальном шаре! Подожди секунду, я спущусь!
Мгновение спустя подруги уже обнимались у дома. Затем Парвати проводила бывшую одноклассницу в прихожую, служившую одновременно и коридором, и холлом, и залом славы. По пути Лаванда в подробностях рассказала о своем побеге из мэнора, и из родного дома. Как она и ожидала, Парвати тут же, без лишних размышлений, предложила подруге пожить «в комнате для гостей столько, сколько ты сама захочешь!».
- А твой муж портив не будет?
- Ли?! Он согласен, он на кухне, готовит! – гордо заявила Парвати. – Я от твоей свекрови давно вернулась, точнее, она меня давно из вашего дома выгнала, и я, едва оказавшись дома, стала гадать, как там ты. Вышло, что Драко – король червонный – больше не в казенном доме, и ты, почему-то, тоже. Я на хрустальном шаре проверила, и, точно, смотрю, ты по тропинке идешь. Я к Ли, он все понял, пошел готовить рагу из овощей! Лаванда, как он готовит рагу из овощей! – Парвати причмокнула. – Я, съев ужин, и мужа своего съесть хочу!
Лаванда засмеялась. Как Парвати повезло с мужем! Он и добрый, и милый, и умный, и готовить умеет! Не то, что Драко… Он умеет только наслаждаться собственной персоной и строить грандиозные замыслы по порабощению мира.
Ужин они ели впятером: Парвати, Ли, их четырехлетние близняшки Люк и Сара, и Лаванда, гостья дома, которой уступили лучшее место – слева от фикуса.
Овощное рагу было в большой ярко раскрашенной миске, и каждый деревянной ложкой накладывал себе в тарелку столько, сколько мог съесть. Близняшки то и дело норовили стянуть по куску домашнего пирога, который приготовила Парвати, но всякий раз Ли засекал их маневры, и к тому моменту, как рагу было съедено, великолепный пышный черничный пирог оставался целым и невредимым. Впрочем, не долго.
- Мерлин мой, я не ела такой вкуснятины лет пять! – выдохнула Лаванда, промокнув губы после еды салфеткой. – Если бы не видела своими глазами, решила бы, что это эльфы готовили!
- Разрешите представиться, Ли Джордан, самый домовитый домовик Британии, - засмеялся Ли. – Завтра у нас будет вечеринка, ты и не такое попробуешь.
- Вечеринка?! – у Лаванды в глазах вспыхнул давно потухший огонек.
- Раз в неделю мы приглашаем всех друзей на ужин, - пояснила Парвати. – Потом танцы, квиддич…
- Квиддич – это обязательная часть программы, - вставил Ли.
- … обязательная, но не для всех, - улыбнулась Парвати. – Девочки, например, больше сеанс гаданий предпочитают. Кроме Джинни, конечно, но я не знаю, придет ли она…
- Ты профессионально гадаешь? – изумилась Лаванда, искренне до этого предполагавшая, что подруга любуется хрустальным шаром только в личных интересах, а не для широкой публики.
- «Профессионально»! Скажешь тоже, - Парвати засмеялась. – Так, иногда гадаю. Девочки говорят, у них все сбывается. Хочешь, тебе погадаю тоже?
- Конечно, хочу! – воскликнула Лаванда. – А я давно уже не гадала… даже и не помню, наверное, как это делается…
- Ерунда! – Ли махнул рукой. – Я в Мунго год провалялся, пока все кости после Битвы сращивали, думал, в квиддич играть не смогу, но сел на метлу, и хоть сейчас в сборную! Тело помнит. Так и с гаданиями, не велика наука.
- Ли, отведи лучше Люка и Сару в их комнаты, а то они, кажется, опять портреты краской разрисовывать собрались, - Парвати вовремя заметила, как оба ее отпрыска крадучись покидают кухню и движутся по направлению к кладовой.
- Мои гены! – гордо изрек Ли и с криком индейского вождя побежал за детьми, которые тут же, смеясь, бросились врассыпную.
- Он у тебя милый, - протянула Лаванда, кивая в сторону скрывшегося в коридоре Ли
- Драко тоже милый. Где-то в глубине души, - Парвати пожала плечами. – Ты просто не можешь это разглядеть. Любишь его за внешние данные, а не за то, что внутри. И он это чувствует.
- Давай не будем о нем сегодня говорить, - Лаванда зябко передернула плечами, словно от холода.
- Как хочешь, - Парвати кивнула. – Подожди секунду, я помою посуду, а потом покажу тебе твою комнату и погадаю. Завтра мы с тобой будем готовиться к вечеринке, а сегодня тебе надо отдохнуть.
Комната для гостей, где поселилась Лаванда, была на втором этаже, и ее окна выходили в сад. В комнате была односпальная кровать, шкаф для одежды, письменный стол и стул. На стене висела картина с пейзажем, а на полу был зеленоватый ковер, под цвет свежескошенной травы. «Не так шикарно, как в Малфой-мэнор, но достаточно мило», - решила Лаванда, раскладывая свои вещи на полках шкафа.
Парвати тем временем принесла в комнату для гостей хрустальный шар.
Потушив свет и оставив горящими две свечи, Парвати стала вглядываться в мутное изображение в шаре. Лаванда молчала, теребя покрывало на кровати.
- Я вижу, - начала Парвати незнакомым, глухим голосом. – Вижу любовь. Вижу счастье. Но не сразу. Сначала будут трудности, опасность. Он в опасности. Ты в опасности. Но в итоге все будет хорошо. У твоей соперницы темные волосы, и она близко. Ты должна быть осторожнее.
- Что-то конкретное? – спросила Лаванда дрожащим голосом, испугавшись предсказания.
- Я вижу заклинание, летящее в тебя, - спокойно сказала Парвати, глядя поверх хрустального шара. – Оно боль, и оно радость. Ты должна быть осторожнее, но будущего не избежать.
- Я умру? – испугалась Лаванда, Парвати вздрогнула и улыбнулась:
- Нет, у тебя на роду написана долгая жизнь, ты же знаешь.
- А он…он умрет?
- Зависит от тебя, - помедлив, ответила Парвати, вглядываясь в шар. – Изображение мутное, нечеткое, значит, его можно изменить. Больше ничего сказать пока не могу, извини.
- Спасибо, Парвати. Не могу сказать, что мне стало легче, но все равно спасибо, - прошептала Лаванда.
- Спокойной ночи, дорогая, - улыбнулась Парвати, взмахом палочки включая свет в комнате. – Пусть тебе приснятся хорошие сны.
- Спокойной ночи, мое индийское солнышко, - Лаванда улыбнулась в ответ. – Давай я помогу отнести шар?
- Не надо, я сама, - Парвати пробормотала заклинание и шар вместе со свечами поднялся в воздух и полетел по направлению к выходу из комнаты. – Спокойной ночи.
Глава 11Для вечеринки Парвати достала с чердака какие-то безумные разноцветные гирлянды и парящие в воздухе сверкающие цветы. Оставив Ли приглядывать за детьми («Лаванда, помяни мое слово, в Хогвартсе они переплюнут Фреда с Джорджем по части шалостей с таким-то учителем!»), подруги вместе стали украшать гостиную на первом этаже и дворик за домом у квиддичного поля, где Парвати планировала провести танцы и пикник на свежем воздухе.
- Вечеринка начнется часов в пять-шесть, все, как обычно, опоздают, но горячее я готовить не буду, так что ничего не остынет, - на ходу вслух решала Парвати, заклинанием прикрепляя гирлянду в виде лилий в коридоре. – Гарри, наверное, Тедди приведет – он же крестный, как-никак – так что и моим двум сорванцам компания будет. Может, и Флер Вики захватит.
- Я могу помочь? - спросила Лаванда, почти закопавшись в картонную коробку с гирляндами, пытаясь найти конец той, что держала в руках.
- Ты снимешь с моей души огромный груз, если просто будешь отдыхать и наслаждаться жизнью, - улыбнулась Парвати. – Ты и так редко заходишь, а если я тебя как домовика нагружу, ты в следующий раз и нос на порог не покажешь!
- Парвати, ты же знаешь, ты – моя лучшая подруга! Какие глупости ты говоришь!
- Да уж, становлюсь глупой семейной матроной, - усмехнулась Парвати. – Но ты все равно не трудись, а отдыхай, наслаждайся вечеринкой. Ты сегодня – почетный гость.
- Спасибо, - искренне улыбнулась Лаванда.
В прихожее раздался звонок.
- Я открою! – тут же из глубины дома отозвался Ли, и в коридоре раздались его уверенные шаги. Открылась дверь, но, судя по отсутствию шагов, гость не прошел внутрь, а остался на пороге. Спустя минуту дверь вновь закрылась, и Ли, пройдя через холл, оказался в гостиной, где трудились Парвати и Лаванда. К последней он и обратился:
- Вся семья Малфой перебирается под нашу крышу?
- Что ты имеешь в виду? – Лаванда широко распахнула свои голубые глаза, прекрасно понимая, что имеет в виду муж подруги.
- Драко мнется на пороге, боится испачкать нашу прихожую, - поморщился Ли.
«То есть, наоборот», - правильно поняла Лаванда фразу, которую ее пока-еще-муж вполне мог сказать.
- Спасибо, Ли, я сейчас с ним поговорю. Но, уверена, тебе не придется делить с ним одну ванную комнату!
- Есть счастье на свете, - пробормотал Ли и стал помогать жене развешивать гирлянды, словно никакого Малфоя рядом и не предполагалось.
Перед тем, как открыть дверь, Лаванда внимательно оглядела себя в зеркале. Да, конечно, одета она не в дорогую мантию или деловой костюм, а, наоборот, в купленное Парвати на распродаже в Косом переулке миленькое голубенькое платье в мелкий белый цветочек – «Лаванда, если ты будешь в своих эксклюзивных мантиях вешать гирлянды, я буду путать тебя с рождественской елкой!». Зато прическа идеальна – волос к волоску, ровными волнами по плечам. На лице – решимость и гордость за себя, такую умничку.
В одно движение открыла дверь. На пороге Драко. В лучшей мантии, с уложенной прической. Ровный цвет лица, словно не был под следствием и не питался водой и хлебом. Малфой всегда будет Малфоем.
- Привет, Драко, - ровная улыбка, никаких эмоций.
- Привет, Лаванда, - спокойный ответ. Никаких эмоций.
- Ты на вечеринку?
- Тебя ждать на ужин?
- Я буду ужинать здесь.
- Как жаль, я думал вместе отпразднуем мое возвращение.
- Только ты и я?
- Разумеется. Ты, я, столик во французском ресторане, лучшее вино.
- Тогда, боюсь, это будет худший вечер в твоей жизни, - покачала головой Лаванда. – Ужинать при свечах с нелюбимой женой и вести себя, словно это не так, - это ведь нелегко.
- Мерлин, Лаванда, прекрати эти глупости, - Драко поморщился.
- Любовь – это не глупости! Без любви нельзя жить вместе!
- Лаванда, - Драко попытался взять жену за руку, но та отпрянула, едва не ударившись о дверной косяк. – Лаванда, дорогая моя, зачем мне тебя любить? У нас и так прекрасный союз. Ты – настоящая аристократка, красива и чистокровна. Я – единственный наследник Малфоев, без слишком вредных привычек, чистокровен и благороден. В обществе мы идеальная пара. Зачем примешивать сюда любовь?
- Для тебя брак – это бизнес! Для тебя я – бизнес! Для тебя все – бизнес! Лишь бы Малфои процветали! – выкрикнула Лаванда в лицо супругу. – Да если я при смерти буду, тебя волновать будет исключительно твоя репутация!
Драко изменился в лице, став черно-зеленого оттенка. Сделав шаг к жене, он схватил ее за плечи и с силой вдавил в стену, так, что она не могла пошевелиться.
- Слушай меня, Лаванда, и молчи. Прошу тебя, молчи, а не то я за себя не ручаюсь. Мне плевать, что ты хочешь и как ты видишь себе свою жизнь и наш брак, в частности. Но я не брошу тебя на произвол судьбы, - вдруг Драко жестко усмехнулся. – Но не потому, что я тебя люблю, - нет! – а потому, что ты моя жена, моя собственность! Ты принадлежишь мне, поэтому ты должна помогать мне и всегда быть рядом. И я не отпущу тебя. Никогда.
- Малфой, если ты не отпустишь ее сейчас же, я применю любое из Непростительных, - над Драко, мигом ослабившим захват, и Лавандой раздался спокойный серьезный голос. Подняв глаза, несчастная женщина поняла, что ее спасителем оказался никто иной как Ли Джордан собственной персоной, высунувшийся из окна второго этажа и угрожающе нацелившийся волшебной палочкой в сторону Малфоя.
- Джордан, это не твое дело! – с яростью в голосе выкрикнул Драко, доставая палочку.
- Никаких дуэлей в радиусе шестидесяти ярдов от этого дома! – хлопнула дверь и рядом с Лавандой оказалась Парвати, также нацелившая палочку на незваного гостя. – Это не полигон для бывших Пожирателей!
По лицу Драко заходили желваки, но волшебную палочку он спрятал. Обернувшись к Лаванде, Малфой прошептал: «Еще увидимся» и, не прощаясь, быстрым шагом пошел по аллее, дойдя до конца которой, аппарировал.
- Мерлин, Лаванда, ты точно была не в своем уме, когда за него выходила, - охнул Ли со второго этажа. – Добровольное рабство. Домовики и это живут лучше, у них хотя бы есть возможность получить свободу.
- Пойдем в дом, Лаванда, - Парвати обняла вмиг обмякшую подругу за талию и повела в дом.
Поднявшись в свою комнату, Лаванда упала на кровать и зарыдала.
Дом был украшен к сроку, еда в тарелках стояла на столе. Ли, Парвати, их дети и Лаванда в праздничной одежде ждали первых звонков в дверь.
Но, как Парвати и предположила, гости оказались непунктуальны, и хлопки аппарации стали раздаваться уже ближе к семи часам вечера, чем к пяти-шести. Это оказалось вполне нормально и ожидаемо. Первой парой, как ни странно, прибыла «пара энциклопедий о правах эльфов», как в шутку обозвал Ли союз Гермионы Грэйнджер и Перси Уизли. Дежурно осведомившись о положении дел, «энциклопедии» продолжили, очевидно прерванную на полпути, дискуссию о равенстве кентавров в правах на землю с русалками, которые отчего-то тоже вдруг стали претендовать на Хогвартские угодья.
Спустя полчаса после первых гостей, на аллее у дома хлопки аппарации стали раздаваться почти через каждые две-три минуты.
Джордж Уизли, формальный начальник Ли в «Магазинчике приколов», которым прежде управлял вместе с ныне покойным братом Фредом, прибыл под руку с Ромильдой Вэйн, двадцатилетней эксцентричной зельеваркой-любительницей – «дважды одно и то же зелье одинаково сварить не может, но всякий раз находит, для чего его можно использовать, чтобы не выливать», - как пояснила Парвати, шутя.
Начальник аврората Гарри Поттер появился вместе с «вечной невестой» спортсменкой Джинни Уизли – «обручились они уже давно, живут вместе, как муж с женой, полгода назад в тесном семейном кругу они даже отметили что-то, похожее на свадьбу, но на формальную свадебную церемонию у обоих времени нет».
Гарри привел с собой и крестника – шестилетнего сироту Тедди Люпина, чьи родители погибли во время Великой Битвы. Джорданы подарили Тедди пакет конфет-тянучек, и радостный мальчик побежал играть к своим друзьям – Люку и Саре, которые в очередной раз задумали какую-то шутку с окружающими.
Подруги Анжелина Джонсон и Алисия Спиннет появились вместе, извинившись, что оба их жениха «застряли на очередном совещании. Ну вы знаете эти странные совещания в гольф-клубах».
Кэти Бэлл аппарировала вместе с Оливером Вудом, они держались за руки и выглядели весьма довольные друг другом. «Я видела в хрустальном шаре, что эти голубки нас осенью обрадуют свадьбой», - поделилась по секрету с Лавандой Парвати.
Билл и Флер Уизли появились вместе с дочерью Вики, которая также, как и Тедди, получила пакет с тянучками и убежала к детской компании. «Зря вы одели ее в розовое платьице, зря, - пробормотала Парвати. – Грязь хуже отстирывается…». Лаванда чуть-чуть поболтала с Флер, с замиранием сердца боясь, что та вдруг вспомнит события недавних дней, но, к счастью, обошлось, и супруги Уизли отправились в гостиную.
Пришла сестра Парвати, Падма, со своим женихом Дином Томасом, который в Хогвартсе учился вместе с Лавандой. За прошедшие шесть лет гриффиндорцы не встречались, и видеть друг друга для обоих оказалось сюрпризом. Дин, в частности, чуть располнел и стал носить официальные костюмы, которые прежде не надел бы и под Империо.
Невилл Лонгботтом появился вместе с Луной Лавгуд. Причем у него цветок вьюнок украшал петлицу, а у нее – был искусно вплетен в волосы. «Это от акуншуйчатых перокрылов», - пояснила Луна, сияя. «И Сатурн сегодня как раз в четвертом доме», - согласилась Парвати.
Пришли многие бывшие одноклассники Лаванды и Парвати, и многие бывшие студенты с других параллелей и выпусков. Не было только среди них слизеринцев и Рональда Уизли.
- Парвати, а почему нет Рона? Ты не приглашаешь его из-за Паркинсон? – шепотом спросила Лаванда у подруги в перерыве между танцами.
- Нет, я приглашаю, - Джордан покачала головой. – Это он не приходит. Никогда. Ни единого раза. Я давно его не видела.
- Он не сильно изменился, - ответила Лаванда, одновременно кивая Дину Томасу, приглашавшему ее на танец.
Вечер был великолепен.
Кто-то танцевал под звуки заколдованного оркестра: гитары, банджо и арфы, чья мелодия разливалась далеко вокруг. Кто-то на метлах играл на мини-поле, оборудованном для квиддича. Кто-то беседовал, сидя за маленькими столиками у поля.
Лаванда давно так не веселилась. Она танцевала с Дином, танцевала с Гарри («Ты уверен, что Джинни разрешила?» - «Я уверена, а она еще думает»), кружилась в вальсе с Эрни МакМилланом, выслушивала комплименты каких-то незнакомых волшебников в официальных костюмах («Парвати, кто это? – Спроси Ли, он знает, кого Билл пригласил»).
Вечеринка была в самом разгаре, когда Парвати заметила, что тыквенный сок заканчивается. Лаванда вызвалась принести новую бутыль, попутно решив проверить в зеркале, держится ли еще ее сложная прическа.
В кухне включать свет не было необходимости – вполне хватало света из прихожей, который не гасили никогда. Высокая бутылка с застывшим в ней темно-рыжим соком стояла в шкафчике под окном. Лаванда нагнулась за бутылью, поставила ее на лежащий без дела маленький овальный поднос и двинулась было обратно, на задний дворик.
Но в дверь позвонили.
- Парвати, кто-то пришел! Я открою! – крикнула Лаванда в конец коридора, где была настежь распахнута дверь черного хода, через которую молодая женщина и пришла с улицы.
Держа в одной руке поднос с бутылью, Лаванда открыла входную дверь.
- Привет, - улыбаясь, молодая женщина обратилась к темной фигуре на улице. Как назло, света от фонарей не хватало, чтобы увидеть черты лица, а непонятный балахон черного цвета скрывал строение тела незваного гостя. – Если Вы на вечеринку, то проходите, все уже собрались. Или вы.. не на вечеринку…?
Лаванда вдруг испугалась и неосознанно попыталась закрыться левой рукой. От непонятной фигуры почти осязаемыми волнами исходила агрессия. Когда-то прорицательница Сибилла Трелони пыталась научить ее чувствовать эти волны, и впервые это получилось.
- Вечеринка будет. Но без тебя, - произнес холодный знакомый голос, и волшебная палочка мгновенно нацелилась Лаванде в область шеи. – Авада Кедавра.
Бутыль с тыквенным соком разлетелась вдребезги, и бесчувственное тело упало в сладкую рыжую лужу. Фигура в черном, пробежав до конца аллеи, аппарировала.
Глава 12От аффтора:
Можно было бы закончить и на этом – не хэппи-энд, зато вполне возможное окончание драмы. Но мы не ищем легких путей!;) Итак, что же на самом деле случилось с миссис Лавандой Малфой….
---------
...Нещадно болела левая рука.
Ладонь чуть саднило, словно от пореза.
От позы, в которой Лаванда лежала, онемели ноги.
В голове стоял постоянный шум.
Пересохло в горле, и ужасно чесался кончик носа.
Собственно, от последнего Лаванда и очнулась.
Поморщившись, она приоткрыла глаза, сквозь опущенные ресницы надеясь увидеть скорбевших рядом друзей. Никого не было.
Впрочем, какие-то голоса раздавались неподалеку. Лаванда совсем открыла глаза и, стараясь не обращать внимания на «иголочки», мигом пронзившие мышцы, спустила ноги на пол с диванчика, на котором, как оказалось, лежала. Прошла пару шагов. В голове постепенно прояснялось, и виски болели все меньше. Было холодно, но это легко объяснялось открытыми настежь дверью в комнату, где находилась Лаванда, и входной дверью, у которой и столпились многие из гостей Парвати и Ли. Как удивленно заметила Лаванда, прищурившись, выглядывая из маленькой комнатки рядом с кухней, все внимание волшебников было приковано к двери и подъездной аллее.
- Я предполагаю, она выжила в силу пятого закона Гэрриэта о пропускной способности стекол, - вдруг заявил Перси Уизли, держа в руке и со всех сторон рассматривая осколок, по форме напоминавший горлышко бутылки. – Ведь что есть заклинание? Согласно последним исследованиям, это сгусток энергии, который подобен солнечному лучу. Луч преломляется на отражающей поверхности, то же и с заклинанием.
- Но исследование проводилось на стеклах не менее пяти дюймов толщиной, - возразила Гермиона, морща лоб. – Мы не можем утверждать, что и стекло в три дюйма, которое ты держишь в руках, обладает теми же свойствами. Я склоняюсь к банальной версии: убийца-неудачник пользовался не своей палочкой, это раз, и слишком нервничал при этом, это два.
- И Лаванда упала в обморок раньше, это три, - добавил Эрни МакМиллан, придирчиво рассматривая дверной косяк. – Вот, смотрите – здесь прошло заклинание – Авада при соприкосновении с деревом по касательной вызвала царапины на краске. Это же свежие, Ли? – Джордан кивнул, с удивлением и немым восхищением глядя на тонкие, едва различимые царапины, которые отыскал Эрни. МакМиллан тем временем волшебной палочкой чертил в воздухе какие-то серебристые следы. – Вот смотрите, так прошло заклинание, да, рука убийцы дрогнула, но оно все равно попало бы в Лаванду, если б у нее были более крепкие нервы…
Парвати хихикнула. Лаванда сначала хотела возмутиться реакции подруги, но вовремя заметила дорожки слез на ее щеках: «Последствия шока».
Речь Эрни прервал Невилл:
- То есть заклинание попросту в нее не попало? И она не второй человек, который выжил после Авады?
- Именно так, - Эрни самодовольно кивнул. – Доля секунды. И везение.
- У вашей подруги во рту не золотая ложка, а целый половник, - попыталась пошутить Анжелина. Никто не рассмеялся, даже она сама.
Лаванда прикрыла глаза. Ее вдруг затрясло, как в ознобе, и дело было вовсе не в открытой двери. Она могла умереть. Ей просто повезло. Мерлин, это просто сон. Просто глупый ночной кошмар.
Лаванда внезапно вспомнила произошедшее во всех подробностях. Будто в замедленной съемке она вновь видела, как фигура в черном направила на нее волшебную палочку, и как после бормотания «Авада Кедавра» в лицо полетел зеленый смертельный луч. Вот оно в чем дело. В лицо! Лаванду прошиб холодный пот. Стоило Пожирателю, если это был именно он, целиться, например, в сердце, а не в голову, не в шею, и – все…. И обсуждали бы сейчас не касательные, бутылки и половники…
Лаванда глубоко вздохнула. О произошедшем думать не хотелось.
Отпустив дверной косяк, за который держалась, Лаванда, чуть пошатываясь от сохранившегося головокружения, сделала несколько шагов в сторону входной двери. Стоящие рядом волшебники замерли и замолчали, словно не могли поверить собственным глазам. Первым опомнился Невилл, который заклинанием пододвинул к побелевшей Лаванде соломенный стул.
- Кто? Кто это был? – благодарно кивнув Невиллу, срывающимся голосом спросила Лаванда, присаживаясь.
- Мы не знаем, - честно ответил Перси. – Парвати прибежала, когда уже
никого не было.
- Ты ушла и все не возвращалась, и я пошла посмотреть, что случилось…. – Парвати теребила бусы на шее, превращая их в непонятную паутину, звенящую от каждого вздоха. – Я должна была раньше! Почему я не пошла раньше?!
- Парв, прекрати, - Ли обнял ее за плечи, - ты бы все равно ничего не изменила, а если бы в тебя попало заклинание?! Чтобы я без тебя делал?!
- Да, Парвати, я сама виновата, - почти прошептала Лаванда, всхлипывая. – Из-за меня вы все в опасности!
- Синдром Гарри Поттера: я во всем виноват, но уж извините, я живучий, - с улицы раздался голос Джорджа, а спустя и пару секунд Уизли собственной персоной появился на пороге. – С Флер, Вики и Тедди все в порядке. Билл остался с ними, но это просто перестраховка, как мы все понимаем.
- А где Гарри? – из угла прихожей тихо спросила Джинни, почти спрятавшись в тени. – С ним все нормально?
- Гарри вместе с Дином аппарировали в Министерство, ты же знаешь, быстро там дела не делаются, - пробормотал ее брат. – Ли, Парвати, у вас есть что выпить, кроме диетических соков?
- Все мои спиртные запасы в твоем распоряжении, друг, - Ли расплылся в улыбке и, шепнув что-то на ухо Парвати, пошел куда-то по коридору.
Лаванда вдруг вновь почувствовала слабость в теле. Глаза закрывались сами собой, и хотелось спать. Ноги подкашивались, а голова грозила разлететься на кусочки. Стоящие рядом друзья что-то говорили, объясняли, сочувствовали..., но Лаванда не различала слов, а только бормотание, гул, жужжание…
- На, выпей, - Лаванда с трудом разлепила глаза и увидела перед собой высокий стакан, до половины заполненный какой-то мутной жидкостью.
- Спасибо, - поблагодарила Лаванда руку с ярко-зеленым маникюром, передавшую ей стакан. Спрашивать, что это, не хотелось. Смотреть, кто постарался, тоже. Можно позволить себе некоторые слабости после того, как тебя чуть не убили, разве нет?
Напиток по вкусу не отличался от воды, разбавленной пополам с сырыми яйцами. Во всяком случае, для себя Лаванда именно так описала бы вкус, хотя сырых яйц пробовать ей не доводилось.
Похоже, это было какое-то успокоительное или что-то вроде того.
Лаванда выпила до дна и, едва поставив стакан на пол, уснула.
Лаванда не просыпалась и не знала, как долго длилось ее забытье, и был ли причиной тому шок или выпитый стакан с противной на вкус жидкостью. Сны сменяли друг друга в безумной последовательности, и злая мантикраба в одночасье становилась милым ласковым пушистиком, требовавшим, чтобы его приласкали, а пушистик вдруг обретал до боли знакомые черты Драко, который опять что-то кричал, приказывал… И постоянно эта холодная жуткая фраза: «Вечеринка будет. Но без тебя»…чей же это был голос?! Лаванде казалось, что еще секунда, и она все поймет, и все встанет на свои места, но один кошмар сменялся другим, и ответа не было.
И все время ей снился Драко. Это одновременно и раздражало, и окутывало теплотой и уверенностью… Но он все время куда-то уходил, все время вырывался из ее рук, не хотел ничего слушать….
- Драко… - прошептала Лаванда, пытаясь с головой укрыться одеялом. Ее светлые волосы разметались по подушке, а кожа была неестественно бледна и по цвету почти сравнялась с наволочкой.
- Когда Поттер мне сказал, я не поверил, - вновь и вновь твердил Драко, сидя у постели жены. Парвати, которая молча его слушала, вновь покачала головой. Гарри и Драко аппарировали почти под утро, когда Джинни уже решила, что «Министерство милей жены оказалось».
Драко молчал до тех пор, пока не прошел в гостевую комнату, где спала Лаванда после зелья, которое на скорую руку сварила Ромильда из «ингредиентов с огорода». Парвати ни за что бы не доверила самоучке Вэйн пичкать подругу чем бы то ни было, но Джордж сказал, что это просто снотворное, которое восстанавливает силы, и Парвати поверила. Ей бы и самой это зелье не повредило….
Анжелина и Алисия аппарировали домой вскоре после того, как Лаванда уснула. Невилл и Луна тоже долго не задержались, прихватив с собой и Эрни, которому все-таки немного сумасшедшая Лавгуд обязалась продемонстрировать «кленорылых кушкошпейчиков», выведенных в теплице. Мерлин, какие кушкошпейчики после всего этого?!
Больше всего сейчас Парвати хотела пойти и поспать, раз уж с Лавандой все в порядке. Но раз пришел Драко, надо пытаться наслаждаться его обществом. Ему тоже сейчас несладко. Может быть.
Хорошо, что Кэти и Оливер помогли убраться после вечеринки. Хотя какая к Мерлину всемогущему «вечеринка»?! Нет, это что-то другое.
Парвати, кивая, слушала Драко, в сотый раз обвинявшего себя в том, что случилось. «Синдром Гарри Поттера», Джордж был прав».
Падма и Ли сейчас готовят завтрак. На десятерых. Если Лаванда проснется раньше, чем к обеду.
И надо рассадить Гарри и Драко. Желательно так, чтобы они друг друга не видели.
Парвати прищурилась, прикидывая, не стоит ли перенести стол с завтраком на улицу. Погода хорошая, да и места больше. Если Гарри и Драко вдруг все-таки подерутся, для волшебной дуэли на улице больше условий.
Парвати улыбнулась своим мыслям, почти позабыв, что рядом находится изливающий душу Малфой, который радостное проявление эмоций принял на свой счет:
- Но я не могу оставить ее просто так! – крик Драко ураганом ворвался в мысли Парвати, превратив в пыль радужные планы о тихом семейном завтраке. Мигом сориентировавшись, хозяйка дома и лучшая подруга пострадавшей произнесла:
- Разумеется, ты должен быть с ней!
- Но она все твердит «любовь», «отношения». Зачем ей это, Джордан?! – Драко почти с мольбой посмотрел на Парвати, и она смутилась. – Я знаю, я прокляну себя за эту откровенность, - Драко замолчал, глядя на спящую жену, и почти с благоговением прошептал. – Но я доверяю ей. Я доверяю ей больше, чем родной матери.
- Потому что ты ее любишь! – попыталась вразумить собеседника Парвати.
- Нет, - Драко вновь надел маску жесткого цинизма. – Не люблю. Она мой домашний зверек на привязи. Норовистая лошадь, которую я уже объехал, а теперь выпустил в поле пастись. Она моя собственность. И она слишком любит меня, чтобы желать зла. Красивая, глупая, влюбленная…..Лучшей жены и желать нельзя.
- Она твоя птичка с подрезанными крыльями, которая позабыла, что умеет петь и летать, - Парвати с сочувствием посмотрела на Драко. – А ты держишь ее в клетке и считаешь, что яркие перышки – это все, что у нее есть.
- Не твое дело, Джордан, что я считаю, - Драко встал со стула и подошел к окну. – Вообще забудь, что мы с тобой об этом говорили.
Парвати кивнула:
- Малфой…Драко…ты знаешь, кто вчера…
- Кто вчера пытался убить мою жену? – Драко не повернулся, но ответил. – Знаю, конечно. Да и вы тоже скоро поймете, если мозгами пораскинете. Или скучный серый быт превратил вас в безмозглых пикси?
- Драко, но если ты знаешь….
- Почему не заявлю об этом в Министерство? Или не скажу по секрету вашему драгоценному Поттеру? Или не объявлю об этом во всеуслышание в «Пророке»? Или не убью собственными руками? – Драко повернулся к Парвати. Можно было посчитать, что он смеется, если бы не холод в глазах. – Я не хочу афишировать свои проблемы, Джордан. Поздно отрицать, что их нет, но еще не поздно все исправить самому.
--------
И Автор вновь напоминает, что отзывы она очень любит! В том числе ее интересует вопрос: нужен ли заднеплановый ангст или обойдемся внушением?;)
И как назовем пару Драко-Лаванда: лаводрак или драколав? или еще как?;)
Глава 13К тому времени, как Лаванда пришла в себя, ее супруг уже успел скрыться в неизвестном направлении.
Узнав, что самочувствие подруги в норме, и нет даже синяков, Парвати тут же отправила сову Драко. Не надеясь, впрочем, на ответ.
Малфой исчез сразу после завтрака, перебросившись парой колкостей с Гарри и Ли и испортив аппетит обоим. Драко Малфою в ораторском искусстве унижения другого равных не было.
Нельзя сказать, что Парвати питала к Малфою как-то мимолетную симпатию или жалость, - вряд ли. Просто ей почему-то казалось, что Драко обрадовался бы улучшению состояния своей законной супруги, которая, гм, все равно, лишь очнувшись, стала настаивать на расторжении Гименеевых уз.
- Парвати, я все поняла! – Лаванда чуть не вопила, сидя на табурете в кухне, после обеда. Парвати внимательно посмотрела на подругу, ожидая продолжения. – Чтобы Драко захотел со мной расстаться, мне надо совершить что-то очень плохое, что отрицательно скажется на его положении в обществе!
- Остынь, Лаванда, - пробубнил Ли из-за газеты, даже не опуская ее, чтобы посмотреть на собеседницу. Лицо Лаванды он уже изучил вдоль и поперек, чего не скажешь о спортивной колонке, с которой Джордан и начал чтение. – Даже если ты нарушишь все законы Конституции, лучше от этого никому не будет. Малфой будет играть роль страдающего супруга или, наоборот, будет с покаянным видом наставлять тебя на «путь истинный и праведный» или еще в какие призрачные дали…
- И в итоге ты своими же руками закуешь себя в такие кандалы, которые во век не снять, - добавила Парвати, меланхолично помешивая тонкой серебряной ложечкой чай в чашке. На дне кружки плавали чаинки, которые в будущем доморощенная прорицательница намеревалась использовать по прямому гадательному назначению.
- Плохой план, - согласилась Лаванда и умолкла. Некоторое время в кухне раздавались только мерное тиканье часов да мелодичное позвякивание ложкой и чашку. Тишину неожиданно прервал Ли, вдруг вскочив с места и начав тыкать пальцем в какую-то колонку в газете. Парвати недоуменно посмотрела на мужа, потом, не дождавшись ответа, просто-напросто выдернула свежее утреннее печатное издание из-под руки Ли, оставив супругу лишь ободранный лист с яркой рекламой. Через минуту газета по кругу дошла и до Лаванды, которая с удивлением прочла о том, что Грегори Гойл арестован по подозрению в убийстве какого-то там арендатора.
- И что? – Лаванда посмотрела на друзей. – Дурной пример заразителен. Сначала Драко, теперь Гойл. Совпадение
- И обе жертвы – «арендаторы-кредиторы». И оба раза подозреваемых видели прямо перед убийствами. И оба раза Приори Инкантатем показывает, что Авада произносилась, - Ли перечислил совпадающие детали произошедшего, которые в статье обобщил некто Джон Доу. – Слишком много совпадений.
- Ты подозреваешь моего мужа в организации серии убийств?! – Лаванда чуть не задохнулась от возмущения, уставившись широко раскрытыми глазами на Ли. Он пожал плечами:
- Я никого не подозреваю. Я за мир во всем мире. А вот Гарри в Министерстве наверняка уже построил миллион версий, одна фантастичнее другой. Спроси у него, что по этому поводу аврорат думает. Возможно, узнаешь что-то новое о дорогом и ненаглядном Драко.
- И спрошу! – воскликнула Лаванда и вскочила с места. – Я уверена, это просто совпадения!
Но Гарри придерживался той же версии, что и Ли. Совпадения исключены. Драко и Гойл как-то связаны. Кроме того, как написал Гарри, у Малфоя вдруг нашлись какие-то сбережения, и он выкупил часть акций одного из бывших своих заводов. Прежде эти акции принадлежали Эдвину Бронски, но так как у него не было ни завещания, ни наследников на момент смерти, согласно законам Англии, акции были выставлены на торги, где Драко и скупил их половину. Почти половину. Разумеется, это вызвало некоторые подозрения, в виду того, что до определенных кругов доходили сведения о бедственном положении Малфоев, но Драко со свойственными ему правдоподобием и небрежностью пояснил, что использовал деньги из сейфа своего отца, которые прежде не брал. Подробной информации о том, сколько Люциус Малфой смог «позаимствовать» из казны или других, не менее известных, мест не существовало, поэтому сомневающиеся банкиры и акционеры были вынуждены верить неожиданно обогатившемуся наследнику на слово.
Но Гарри не верил.
У него вообще не было привычки верить Драко Малфою.
И эта привычка оказалась заразительна – Лаванда тоже начала сомневаться в кристальной честности своего мужа.
Особенно после того, как поздно вечером к дому Джорданов аппарировал взбудораженный Рон, искавший вдруг исчезнувшую Панси Паркинсон.
- Она могла пойти к подруге, например, - предположила Парвати, подливая гостю чай. Она не видела Рона почти с тех пор, как они оба закончили Хогвартс, но сейчас было не время для воспоминаний или обмена любезностями.
- Или, Рон, она тебя бросила, - логично предположил Ли. – Воспользовалась тем, что Лаванда сбежала, и устремилась в порыве страсти к Малфою. Помню, Джинни что-то говорила насчет того, что в школе Паркинсон и Малфой встречались….
- Или, Рон, она просто уехала к родителям, - перебивая Ли, быстро вставила Лаванда. Рон вздрогнул и вздохнул:
- Отец у нее в Азкабане, а с матерью они уже несколько лет не разговаривают. Из-за того, что хорек помолвку разорвал и на тебе, Лаванда, женился. Мать Панси почему-то решила, что именно Панс во всем виновата, - Рон фыркнул. – Я бы, предложи мне кто, с хорьком жить ни за что бы не стал!
Ли фыркнул, Лаванда потупилась и покраснела, но Парвати невозмутимо спросила:
- А что с подругами?
- Нет у нее подруг. Милисента не в счет, у нее я уже спрашивал. Скорее всего, - Рон сглотнул, - Ли прав. Она меня бросила. Ну что со мной не так, почему меня все бросают?!
- От Гермионы ты сам ушел, - напомнила Парвати.
- По обоюдному согласию, - поправил ее Рон. - А чтобы Панси уходила, я не согласен! И она тоже, по-моему, никуда уходить не хотела, она меня любит. Любила. Любит…, - Рон замялся, подыскивая соответствующую глагольную форму. – Вот, смотрите, мы с ней позавчера в маггловском квартале фотографировались! Там такая штука стоит – заходишь, платишь деньги, и она начинает щелкать.
Трое волшебников в едином порыве уставились на пять фотографий, которые Рон гордо разложил на кухонном столе.
Ли в них привлекло то, что изображения, в отличие от колдографий, были недвижимы.
Парвати с неподдельным изумлением смотрела, как похудела пампушка Паркинсон.
А Лаванда, как зачарованная, смотрела на улыбающееся лицо своего незадачливого убийцы.
Панси Паркинсон.
Это была именно она.
Глава 14- Рон, а давно Панси исчезла? – как бы мимоходом спросила Лаванда, теребя прядь белокурых волос и не отводя взгляда от фотографий.
- Может, день назад. Может, два, - протянул Рон, чуть краснея. – У нас аврал был на работе, я дома не ночевал, сову только отправил. У нас такое часто случается, Панс уже привыкла.
- Тогда Рон, я тебя поздравляю, ты вдовец, - холодно произнесла Лаванда, все для себя заранее решив. – Драко ее убил.
На минуту в доме Джорданов повисла почти осязаемая тишина.
Лаванда, гордо выпрямившись, с достоинством сидела на стуле и впервые не ненавидела Драко. Впервые он совершил что-то, что она расценивала как достойный поступок. Конечно, убийство Панси было не самым благим делом, да и Рона все-таки жаль…. «Но Драко же старался!», - утешила себя Лаванда и как-то спокойно приняла известие о том, что муж ее – убийца. Второй раз это воспринялось на удивление спокойнее.
Парвати, Ли и Рон чувств Лаванды не разделяли. Парвати ощущала омерзение, граничащее с презрением к Драко, но еще сильнее она удивлялась подруге, которая так спокойно говорит о преступлении. Ли пытался осмыслить слова Лаванды, находя в них слишком много изъянов. А Рон…. А Рон просто решил, что Лаванда сошла с ума. По мнению Уизли, совместное проживание бок о бок с Малфоем лучше никого не делало.
- Эм…Лаванда… а ты хорошо подумала? – прервал молчание Ли, барабаня пальцами по гладкой столешнице. – Ты, конечно, его ненавидишь, но обвинять во всем – это чересчур.
- Да, Лаванда, ты, кажется, поторопилась, - согласилась с мужем Парвати. – Драко в глубине души хороший!
- Очень глубоко? – иронично осведомилась Лаванда.
- Очень-очень, - поддержал Парвати Ли. – Для убийцы он хлипковат. Из него Пожиратель, как из меня зельевар. Метка пусть у него и есть, но он трусом был, трусом и остался.
- Не смей так говорить о моем муже! – с горяча воскликнула по привычке Лаванда. – Он очень храбрый!
- Ну да, много надо храбрости, чтобы пить и гулять, - ухмыльнулся Рон. – Или, может, он такой храбрый и смелый, что борется за права дворян?
- Борется! Ты же мне сам говорил! – воскликнула Лаванда, вскакивая с места и устремляясь к Рону. – Ты говорил, Панси говорила! Вы говорили, что он будет вторым Волдемортом!
Рон нахмурился и непроизвольно сжал кулаки. Лаванда как была болтушкой, так и осталась. Та же безмозглая девчонка, только самомнения раза в три больше и блестяшки на шее дороже стоят.
- Лаванда, ты с метлы рухнула?!
- Прекрати, Рон, здесь все свои! – фыркнула Лаванда. Право слово, зачем он опять притворяется. Видно же, что он недоговаривает: аж веснушки под цвет кожи стали!
- Рон, Лаванда, вы не хотите нам что-то сказать?... – начал было Ли, но Парвати взяла его за руку и почти насильно увела из кухни, шепча «Нам они ничего не скажут, пойдем подслушаем под дверью».
Едва дождавшись, пока супруги Джордан выйдут, Рон накинулся с обвинениями на Лаванду:
- Ты хоть понимаешь, что говоришь?! Ты безмозглая курица, Лаванда!
- Да ты сам тупой, как бубонтер! Как дуб! – Лаванда схватила со стола вазочку, где прежде лежали тянучки, и швырнула ее в Рона. За годы близкой дружбы с Гарри Поттером Рон научился мастерски уворачиваться не только от летящих в него заклятий, но и от предметов. Вазочка просвистела в воздухе и вылетела в открытое окно. Где-то на улице раздался печальный звяк, но Лаванда его не услышала: оттолкнув своего бывшего возлюбленного, она распахнула дверь из кухни и побежала к себе в комнату. Рон покачал головой. «Истеричка. Безмозглая истеричка».
Парвати осторожно заглянула на кухню:
- Ты жив?
- Живее всех живых, - Рон хмыкнул. – Мы тут повздорили, ваза за окно улетела.
- Ничего, мне она никогда не нравилась, - поддержал друга Ли
- Мы ее починим! – Парвати укоризненно глянула на мужа. – Может, она и не сильно разбилась!
Лаванда поднималась по лестнице в ярости. Мало того, что Рон ее оскорбил, так он еще и не объяснил ей ничего! Как он посмел! Может, Драко еще Панси и не убил!
Вдруг Лаванда задумалась. А с чего она взяла, что Драко убил Паркинсон? Может, она у него просто живет. Она же всегда сохла по Драко, вот и сбежала. Зато понятно, почему Паркинсон хотела ее убить. Просто, как дважды два. Ревность. Женская ревность. Видимо, Рон ее достал, вот она и решила…Хотя, да, плохое объяснение. Но кому оно нужно? Кому оно нужно сейчас, когда негативный результат на лицо?!
Но, в самом деле, с чего она, Лаванда, взяла, что Драко
убил Паркинсон?! Может, он даже и рад, что она к нему пришла вчера? Еще бы, он не один будет коротать холодные ночи! Они вчера должно быть выпили по бокалу старого вина, целовались…И уж Паркинсон-то он бы не отправил спать в другую комнату!
Лаванда едва не оступилась на лестнице, когда эта безумная мысль пришла к ней в голову. Крепче вцепившись в перила, ревнивая жена надумала тотчас же аппарировать домой к неверному мужу. Или забыть его и жить своей жизнью?! Она же уже решила его бросить…
Или сначала прогнать из дома Паркинсон, а потом бросить Драко? Чтоб ни ей, ни себе?....
А если он все-таки убил?
Идти или остаться?
Соскользнувшая с ноги туфелька решила эту дилемму. Компромисс. Сначала надо посмотреть, а там уже, если Драко не один, действовать. Иначе можно попасть впросак, а оказываться дурой Лаванда не любила.
В сложных ситуациях Лаванда умела думать. И мысли, приходящие ей в голову, удивляли своим разнообразием.
Крадучись, Лаванда ступала к комнате Парвати.
План прост: позаимствовать у Парвати хрустальный шар, посмотреть, что там делает Драко, вернуть шар на место и действовать сообразно обстоятельствам.
Просто и со вкусом.
«Это не воровство. Я все верну», - успокоила себя Лаванда, вынося из незапертой комнаты переливающийся хрустальный шар на коричневой квадратной подставке. Он был тяжелый и неприятно оттягивал руки, заставляя Лаванду крепче прижимать его к себе, как бесценную драгоценность.
На втором этаже никого не было. Парвати, Ли и Рон, похоже, остались в кухне, а близнецы, очевидно, устраивали пакости где-то в другом месте. Но свободно выдохнула Лаванда только в своей комнате, заперев дверь изнутри.
- Тааак, надо только вспомнить, как это делается…
Лаванда поставила на столик хрустальный шар и стала напряженно вглядываться в него. Ничего не происходило: туман в шаре оставался таким же мутным, как взгляд завсегдатая «Дырявого котла», и все, что видела Лаванда, - это ее собственное смазливое лицо, почти перекошенное ревностью.
- Давай, глупый шар, работай! – Лаванда едва не плакала. – Мне надо его увидеть, надо!
Шар не поддавался.
- Мерлин, Ли жестоко ошибался, - Лаванда устало села на край кровати, бездумно глядя на пейзаж на стене. – Без тренировки ничего не работает. А я не помню, просто не помню, как надо… Хотя…
Лаванда вновь уставилась на шар, стараясь спрятать как можно глубже свои мысли и ощущения. Трелони говорила, что третий глаз открывается только при концентрации на объекте. Что есть объект? Внешний – хрустальный, никчемный, бездумный шар. Внутренний, желаемый – Драко Малфой – эгоист до мозга костей, жалкий пропойца с маниакальной идеей о возвращении былого, нелюбимый муж. Любимый муж. Нелюбимый, но муж.
Драко… Драко… Милый Драко, где же ты?.... С кем же ты?....
Минуту спустя Лаванде показалось, что с поверхностью шара что-то начало происходить. Еще через минуту она едва верила своим глазам: там, где прежде был мутный блеск и ее собственное отражение, вырисовывались какие-то призрачные фигуры, которые с каждой секундой становились все объемнее и четче. Вот уже видна какая-то неизвестная ей комната: деревянный пол и скудная обстановка. Еще через мгновение две вытянутые фигуры обрели лица и пропорции, походящие на человеческие. И не надо было быть великим мудрецом, чтобы понять, кто были эти двое - Драко и… Блейз.
Лаванда не ожидала увидеть Забини. Кого угодно, но не его.
Тем более, было похоже, что Блейз и Драко ссорились. Призрачные фигуры раскрывали рты, но не было слышно слов. Только жесты, только движения. Эмоции.
Лаванда ничего не понимала, но чувствовала. Она не знала, как именно ей удается чувствовать, но предполагала, что все дело в хрустальном шаре, который работал как портал эмоций в одну сторону. В ее сторону.
Голова Лаванды едва не раскалывалась на кусочки: злость Драко, ярость Блейза, ненависть, боль, тяжесть предательства, - все это давило, уничтожало, заставляло мучиться почище всякого Круцио…
Лаванда вскрикнула и отняла пальцы от хрустального шара, даже не заметив, когда она успела в него вцепиться, как в последнюю надежду на спасение. Спасение от чего? От кого? Это Лаванда не знала. Она знала лишь, что ей надо отправиться к Драко. Прямо сейчас.
И дело вовсе не в Панси Паркинсон.
Глава 15Лаванда аппарировала тут же, не задумываясь о том, как испугаются Парвати, Ли и Рон, узнав, что она исчезла в никуда.
Помещение из шара было не похоже ни на одну из комнат Малфой-мэнора, однако Лаванда аппарировала именно в поместье мужа, надеясь, что кто-то – Нарцисса Малфой или домовики – подскажет, куда направился Драко.
Ожидания Лаванды не оправдались. Ее свекровь накануне поругалась с сыном, поэтому даже не спросила, куда он идет и когда собирается вернуться. Впрочем, она заметила, что Драко был зол. И только.
Домовики тоже лишь качали головами, как один, и со слезами в распахнутых глазах глядели на госпожу. Тилли, правда, предположила, что Драко мог отправиться в «клуб, где знатные господа в карты играют», но увиденное Лавандой зрелище меньше всего походило на бридж или преферанс.
Расспросив домовиков, Лаванда так ничего путного и не узнала. Огорчившись на неудачу и порядком разозлившись на невнимательных слуг, женщина решила попытать счастья в другом месте:
- Кто знает, где живет Блейз Забини?
- Бонки знает, миссис Лаванда, - эльф сделал шаг вперед и поклонился.
- Доставь меня к дому Забини сейчас же, - Лаванда протянула слуге руку и, зажмурившись, приготовилась к совместной аппарации.
- Вот в этом доме живет мистер Забини, - твердо сказал Бонки, едва Лаванда почувствовала под ногами твердую поверхность.
- ЭТО?! – Лаванда едва не задохнулась от удивления: Забини обитал в каком-то захолустье, совсем не подходящем для преуспевающего адвоката. Тут и там стояли покосившиеся домики, но было не похоже, что деревенька обитаема. Да и можно ли назвать деревней это непонятное место – пара кривых улиц, шесть-семь покосившихся халуп, заброшенный колодец, от которого несло гнилью…. Лаванда поморщилась. Либо Бонки ее подло обманул, либо Блейз ведет двойную, а то и тройную, жизнь.
Все еще крепко держа эльфа за руку, Лаванда потянула его в сторону ближайшего дома, который Бонки твердо обозначил как «дом мистера Забини».
Покосившиеся ставни, неприбранная дорожка к дому – похоже, Блейз не очень интересовался эстетикой жилища. Во всяком случае, снаружи.
Фактически уткнувшись носом в запертую дверь, Лаванда вежливо постучала в нее поцарапанным молоточком, висевшим тут же рядом. Никто не отозвался. Подождав для порядка с минуту, Лаванда без зазрения совести и без оглядки на притихшего слугу воспользовалась: «Алохоморой». Дверь мгновенно распахнулась, и Лаванда, чихнув от пыли, приподняв юбку до щиколоток, чтобы она не касалась пола, сделала шаг вперед. Бонки, нахмурившись, последовал за нею.
В доме было всего две комнаты: кухня и спальня. Удобства предполагались снаружи. Признаки живого существа не были обнаружены нигде, словно Забини никогда тут и не появлялся. Да и внешне это было не то место, что привиделось в хрустальном шаре. Внимательно посмотрев на Бонки, который тоже, как казалось, был удивлен поворотом событий, Лаванда жестко спросила:
- Ты куда меня привел?
- К дому мистера Забини, миссис Лаванда, - пролепетал Бонки
- Не ври, - в глазах Лаванды полыхнуло пламя. – Здесь давно никто не ходил, ты меня обманываешь.
- Нет, миссис Лаванда! – глаза домовика едва не вылезали из орбит. – Бонки бы не посмел, Бонки привел туда, куда госпожа просила! Сэр Драко сказал, что это дом мистера Забини, Бонки запомнил, куда идти!
- Стоп-стоп-стоп, - забормотала Лаванда, морща лоб. – Что это дом Блейза тебе сказал Драко. А что именно он тебе сказал и когда?
- Так третьего числа, - с готовностью отозвался эльф, - тогда Тилли готовила ужин, и сэр Драко попросил Бонки проследить за мистером Блейзом до его дома. Мистер Блейз Забини аппарировал сюда, значит, это его дом. Бонки так и сказал сэру Драко.
Лаванда тихо охнула. Третье августа – это совсем недавно, позавчера, в первый день, как она поселилась у Парвати. Интересные дела у Драко и Блейза, раз надо следить, кто куда пошел. Любопытно, а как к этому отнесся Забини?
- Бонки, Блейз тебя видел?
- Нет, Бонки был невидим, - честно ответил домовик. – Миссис Лаванда не злится?
- Нет, Бонки, не злюсь, - пробормотала Лаванда, вновь размышляя. – Скажи, а ты видел, что мистер Забини, Блейз, делал здесь? Тут же даже следов не видно на пыли, только те, что мы с тобой оставили, а если он тут был два дня назад, они должны были остаться!
- Бонки не видел, - эльф покачал головой. – Бонки слышал.
- Что ты слышал, Бонки? – удивилась Лаванда
- Сэр Блейз зашел в дом, закрыл дверь, прошел несколько шагов, потом открыл дверь, закрыл дверь, и больше Бонки ничего не слышал. Все стало тихо.
Лаванда напряженно оглядывалась. Дверь. Где же она?...
Бонки сказал «открыл дверь», но тут только один вход с улицы, а кухня и комната не запираются. Других помещений в доме нет, и Лаванда, и Бонки уже дважды заглянули во все углы и щели. Что же тогда? Потайная комната. Дверь в потайную комнату.
- Бонки, запри все окна и дверь входную, - твердо приказала Лаванда. – И старайся не дышать, или лучше отойди в сторону.
Домовик послушно кивнул и отошел в угол. Лаванда глубоко вздохнула и, достав палочку, приманила одну из щепок, валявшихся тут же, рядом. Трансфигурировав со второй попытки деревяшку в небольшую свечку, Лаванда зажгла ее и, медленно двигаясь вдоль стен, стала присматриваться к поведению пламени.
Лаванда пошла налево от входной двери, рассчитывая рано или поздно наткнуться на спрятанную комнату. Прибегать к помощи свечи в поисках Лаванде приходилось впервые, но прием этот она знала давно: они с Парвати как-то решили погадать темной ночью на возлюбленных, погасили свет, зажгли свечи, но пламя все время сдувало в сторону, пока Парвати не додумалась проверить, плотно закрыто ли окно в комнате. Огонь восприимчив к любому, даже слабому, дуновению ветерка, это Лаванда поняла сразу. И сейчас, думая о том, что где-то рядом спрятана еще одна комната, Лаванда здраво предположила, что дверь может прилегать к стене неплотно: снизу ли, сбоку – неважно. Главное, исключить другие сквозняки. Вот для этого пригодился Бонки – сама Лаванда возилась бы со всеми ставнями в десять раз дольше, а Драко в это время, возможно, уже был бы при смерти…. Лаванда, едва подумав об этом, постаралась выкинуть страшную мысль из своей хорошенькой головки. Ничего с ним не случится, она успеет.
Потайная комната оказалась рядом с кухней. Дверь была в тени и окрашена в тот же цвет, что и стены рядом. Правда, рядом с ней не было видно следов, но Лаванда уже не удивлялась: «Алохомора!».
Это была маленькая комната, два метра на три максимум. Кладовая. Один большой шкаф во всю стену. На одной из грубо сколоченных полок стояла розовая маггловская копилка-свинья. Лаванда хмыкнула:
- Много в нее не влезет. Похоже, Блейз – банкрот. Вернусь, расскажу Парвати, кто на самом деле есть наш замечательный адвокат. Любопытно, много он насобирал?
Лаванда протянула руку к копилке, намереваясь прикинуть на вес, как много еще тысяч галлеонов надо Блейзу, чтобы стать подпольным миллионером, но едва ее пальцы прикоснулись к фарфоровой игрушке, Лаванда почувствовала, как пол уходит из-под ее ног, а голова начинает кружиться, и перед глазами появляются размытые зеленые пятна…
Свинья-копилка оказалась порталом.
На этот раз Лаванда оказалась именно там, куда так стремилась.
Неизвестное здание было куда уютней, чем жилище Блейза – хотя вряд ли та халупа, где топтались только что они с Бонки, была именно домом Забини. Скорее просто прикрытие, обман. Не зря Драко за глаза всегда называл Забини «лисом», в даче точных характеризующих определений супруг Лаванды не имел равных.
Что же это за здание? Деревенский дом? Барак?
Лаванда бережно поставила копилку на пол, поправила одежду и огляделась.
Это была небольшая комната, из нее в противоположных направлениях вели две двери. На цыпочках прокравшись к каждой по очереди, Лаванда печально заключила, что действовать придется на свой страх и риск – посторонних звуков ни за одной из дверей слышно не было.
- Бонки, иди сюда, - почти прошипела Лаванда, мысленно ругая домовика за то, что он не последовал за ней. С негромким хлопком эльф через секунду появился напротив своей госпожи. Лаванда перевела взгляд с домовика на двери, и обратно, и шепотом приказала. – Стань невидимым.
Бонки кивнул и растворился.
- Так-то лучше, пусть думает, я одна, - успокоила саму себя Лаванда. Она не знала, от кого прячется, но чрезмерная предосторожность не казалась ей лишней.
- Бонки, знаешь, где мы?
- Нет, миссис Лаванда, - ответ из пустоты.
- Я и не ожидала другого ответа, - криво усмехнулась Лаванда. – Тогда пойдем направо.
Рывком распахнув дверь, что была по правое плечо, Лаванда в одно движение отпрыгнула в сторону. На всякий случай зажмурившись. Но атаковать ее никто не собирался. Комната была пуста. Да это даже была и не комната, а прихожая, судя по обстановке. Вешалки, коврик у двери. Ни одной пары обуви…. Хотя это не показатель. Если аппарируешь в дорожных туфлях в гостиной, смысла идти в прихожую переобуваться уже нет.
Лаванда, осмелев, двинулась обратно, к той двери, что теперь была напротив. Запирать прихожую незваная гостья не стала.
- Бонки, ты со мной еще?
- Да, миссис Лаванда, - писк эльфа где-то рядом. Лаванда вздохнула и толкнула дверь. Она не поддалась. «Сюрприз не удался», - подумала Лаванда перед тем, как отпереть очередную дверь Алохоморой.
Через секунду Лаванда поняла, что ошиблась. Сюрприз удался. Но для нее.
На деревянном полу, в противоположных углах скудно обставленной комнаты, лежали двое: мертвенно бледный Блейз и Драко, истекающий кровью. Лаванда завизжала.
На удивление быстро ее легким стало не хватать воздуха, и, поборов естественное желание бежать из этого ужасного дома, Лаванда кинулась к мужу, бросив Бонки на ходу приказ: «Проверь Блейза. Если жив, скажи».
Рядом с телом Драко Лаванда села на колени, мигом забыв о своем красивом платье, которое непременно испачкается в крови и пыли. Проверив пульс и удостоверившись, что супруг жив, несколько секунд Лаванда в страхе просто смотрела на мужа, оценивая на глаз возможные раны. Бледный Драко без сознания лежал на спине, его шелковая белая рубашка вся пропиталась кровью, брюки тоже были слишком черными, и, казалось, прилипли к ногам. «Значит, тоже кровь», - вскользь отметила Лаванда, неловкими руками скатывая валяющуюся рядом порванную мантию мужа в валик, чтобы подложить ему под голову.
- Миссис Лаванда, мистер Забини мертв! – испуганный крик эльфа где-то за спиной. Лаванда даже не повернула головы:
- Аппарируй с ним в мэнор, и вызови авроров и санитаров из Мунго сюда. Немедленно!
Лаванда выкрикнула последнее слово со всей болью, с которой только могла. За ее спиной раздался хлопок: Бонки послушно выполнил приказание аппарировать.
Драко ранен, нельзя аппарировать вместе с ним. Только после того, как прибудут санитары, лекари из Мунго. Сейчас главное – не дать ему умереть в ближайшие пять минут, хотя, судя по слабому, едва прощупывающемуся пульсу, он уже близок к тому, чтобы присоединиться к своему отцу в загробной жизни. Эту мысль Лаванда поняла слишком отчетливо и, почему-то, не испугалась.
И впервые Лаванда мысленно порадовалась тому, что после Великой битвы ее раны были настолько серьезными, что она провалялась в Мунго почти полгода. Сначала – как пациент, потом – как помощница сиделки для еще более тяжелых больных. За те полгода Лаванда узнала о медицине и способах лечения столько, сколько не узнала бы в другом случае за всю свою жизнь. И сейчас это знание было как нельзя кстати.
Переложив Драко, как сломанную куклу. на бок так, чтобы голова покоилась на валике из мантии, дрожащими руками Лаванда открыла рот мужа и волшебной палочкой высунула его язык наружу.
Драко, как сонный младенец, дышал через нос, но Лаванда не раз видела, что медсестры в случае обморока пациента обязательно контролировали, чтобы язык не проваливался обратно в горло.
- Теперь ликвидировать кровотечение, - пробормотала Лаванда, оглядывая бесчувственное тело мужа. – Сначала надо определить, что именно повреждено. Видит Мерлин, я хотела это сделать при других обстоятельствах, но, Драко, ты меня извини, я тебя все-таки вынуждена раздеть. И на всякий случай, одеждой твоей я пожертвую.
Сосредоточившись, Лаванда трансфигурировала оторванную пуговицу от рубашки Драко в небольшие наточенные ножницы, которыми быстро и аккуратно разрезала ткань рубашки.
Драко оказался буквально исполосован тонкими длинными ранами. Таких повреждений Лаванда никогда не видела, но с первого взгляда решила, что это какое-то темное заклинание. Блейз мог. Странно только, почему не Авада?...
- Драко, милый, ты только не умирай, - шептала Лаванда, пытаясь выученным в больнице заклинанием залечить раны супруга. Он молчал, но ей хотелось верить в то, что он все слышит, все понимает…
Бонки все сделал, как надо. Сдал тело Блейза на руки миссис Нарциссе Малфой, которая спросила только, побледнев, где ее сын. Домовик честно ответил, что «господин с миссис Лавандой», и это удовлетворило мигом успокоившуюся женщину.
Бонки вызвал Авроров, и в первых рядах примчался сам Гарри Поттер, которого Парвати уже известила, что Лаванда пропала. Вместе с ним к поместью аппарировал и Рон, жаждавший помочь, чем сможет.
Бонки при поддержке Авроров и Гарри вызвал целителей, и те появились на удивление быстро. Видимо, не последнюю роль сыграло то, что просил их «сам Гарри Поттер!». Двое целителей прибыли почти мгновенно, заявив, что у них все с собой в уменьшающих мешках.
Ровно через семь минут и тридцать секунд семь Авроров, два целителя и дрожащий от страха Бонки появились рядом с телом Драко и заботливо накладывавшей ему на руку шину Лавандой.
- Кровопотеря велика, но он будет жить, - проведя беглый осмотр, констатировала широкоскулая целитель с длинной косой, пока ее напарник, бормоча под нос какое-то заклинание, стягивал раны на теле Драко. – Вы вовремя нас вызвали и для человека, не имеющего понятия о медицине, весьма хорошо справились. Вы жена?
- Да, - ответила Лаванда, поддерживаемая за плечи Роном. Гарри и его подопечные авроры проводили обыск в доме.
- Мы должны отправить вашего мужа в Мунго для лечения, - проинформировала Лаванду целительница. – Сообщите, пожалуйста, как его зовут, дату рождения и место проживания.
- Его зовут Драко Малфой, - начала Лаванда, но слова застревали у нее в горле, и она, закрыв лицо руками, выскользнула из мягких рук Рона на пол. Ее бывший возлюбленный кинулся ее поднимать и успокаивать, а Гарри, оценив происходящее, отозвал целительницу в сторону и сам стал отвечать на вопросы. Кого-кого, а Драко Малфоя он знал слишком хорошо. Во всяком случае, биографические данные и основные черты характера. Единственное, что не мог понять Гарри, - это причина, по которой Малфой и Забини оказались в заброшенном поселке, где прежде жили правонарушители, вина которой была слишком несерьезна для Азкабана. Это был «Тупик арестантов», как в шутку когда-то называли это поселение в аврорате, рассказывая друг другу небылицы о призраках и пикси, населяющих, по слухам, это мрачное место.
- Миссис Малфой, - целительница мягко обратилась к Лаванде, когда та немного успокоилась, - мы забираем мистера Малфоя в Мунго.
- Делайте, что хотите, - пробормотала Лаванда. Рон погладил подругу по плечу, и она благодарно улыбнулась.
Глава 16Дом, где Лаванда нашла Драко и Блейза, хранил много секретов. Авроры не переставали удивляться новым и новым охранным заклинаниям, которые мешали его осматривать. То в углу поднимется пыль, не давая приблизиться к стене, то вдруг все погрузится во тьму, где даже Люмос бессилен. Авроры едва справлялись с темной магией, которой защитил дом Блейз.
Но спустя несколько часов кропотливой работы их терпение и настойчивость были вознаграждены – за одной из стен был обнаружен тайник, где при приблизительном подсчете Гарри насчитал свыше пяти-семи тысяч галлеонов.
- А я думала одолжить банкроту денег, - хмыкнула Лаванда, услышав от ошарашенного Гарри сумму.
- Он не банкрот, он вор, - покачал головой Поттер. – Вряд ли это было накоплено благодаря адвокатской практике. На неделе точнее скажу.
- Малфой, наверное, за своей долей приходил, и они не поделили, - высказал предположение Рон.
- Похоже на то, - Гарри кивнул и оглянулся на авроров. – Еще пару часов поработаем, и домой. А вы сейчас аппарируйте, делать тут уже нечего. Лаванда, если хочешь, проведай Малфоя, он теперь под подозрением, хотя по всему получается, что он будет свободен - Авада в целях самозащиты не наказуема. Но, разумеется, он под дополнительной охраной, на всякий случай. Я скажу, чтобы тебя пропустили.
- Пошел он к Волдеморту, - поморщилась Лаванда. – Даже спасибо не скажет.
Но к Драко Лаванда все-таки зашла. Спустя три дня, когда целители разрешили его навещать, Лаванда перешагнула порог четырехместной палаты.
Две кровати были застелены, но рядом с койкой Драко какой-то пожилой волшебник читал, сидя на постели и облокотившись о подушки, газету. Увидев Лаванду, он, поздоровавшись, вышел из палаты, прикрыв за собой дверь.
- Целители говорят, я должен тебя благодарить, - сиплым голосом почти прошептал Драко. Он выглядел лучше по сравнению с тем днем, когда Лаванда видела его в последний раз, но все равно до высокородного наследника Малфоев ему было далеко. Взъерошенные со сна волосы, синяки под глазами, иссиня белая кожа… Лаванда смотрела на мужа и не могла понять, кто перед ней. Это был не Драко. Не такой, каким она его знала и любила. Это был чужое ей человек.
- Можешь поблагодарить в письменном виде, если поставишь свою роспись тут и тут, - Лаванда протянула супругу два пергамента с прошением о разводе и обычную шариковую ручку. – Я уточнила у Гермионы, есть такой древний закон, согласно которому жена может потребовать развод у мужа-преступника, и он не вправе отказать.
- Грязнокровка, - прошептал Драко зло, но пергаменты украсил своей затейливой росписью. - А Забини заслуживал своей участи. Я защищал свою жизнь.
- А Паркинсон?! – тут же вскинулась Лаванда. – Ее-то за что убил?!
- Панси? Мертва? – Драко побледнел.
- Ты еще спрашиваешь?! Ты же ее убил!
- Я бы Панс и пальцем не тронул!
- Так ты ее не хотел убить из-за того, что она чуть не убила меня?! – разъярилась Лаванада. Такой поворот ее не устраивал.
- Убить – нет, - честно признался Драко, ухмыляясь. – Обругал бы, не больше. Ты же выжила.
- А если бы нет?!
- Если бы нет, мы бы сейчас не разговаривали, - Драко мигом нахмурился. – Так что там с ней?
- Нет ее, - Лаванда пожала плечами. – Рон уже с ног сбился в поисках.
- Вот уж не думал, что гриффиндорский тупица окажется такой нянькой.
- Не смей оскорблять Рона! Он намного лучше тебя!
- Да неужели? – Драко скептически изогнул левую бровь. – Это он рисковал своей жизнью, чтобы следующее поколение не деградировало до сквибов? Или это он добровольно отправился в Азкабан, хотя ни в чем не был виноват? Или это он пожертвовал своей честью ради идеи? Или это он….
- Хватит! – рявкнула Лаванда, не давай Драко продолжить. – Ты самовлюбленный эгоист, который не видит ничего дальше своего носа! Если бы не Рон, не Гарри и не Гермиона, сейчас у власти был бы Волдеморт, и неизвестно, как бы все было! А ты вообще Дамблдора убить хотел!
- У нас у всех есть темные пятна в прошлом! – Драко приподнялся на подушках. – Я действовал не по своей воле, меня заставили!
- Драко Малфой, ты просто слабак, - холодно произнесла Лаванда, поворачиваясь, чтобы уйти. – Чтобы осознать свою вину и не сваливать свои ошибки на других, требуется внутренняя сила, а у тебя ее нет. Мне жаль, что я поняла это слишком поздно.
Лаванда почти прошла к двери, когда услышала за спиной тихую фразу:
- Мне тоже жаль. Что я не заслуживаю такого сокровища, как ты.
Лаванда вышла из палаты, захлопнув дверь.
Живя у Джорданов, Лаванда первое время радовалась новой свободной жизни, но потом заскучала. Каждый день казался похож на предыдущий, и рутина затягивала в тиски. Раз в неделю Парвати устраивала вечеринки, куда приходили их бывшие однокурсники, и эти встречи были единственным, что скрашивало жизнь Лаванды. Иногда на неделе заходил Рон, и рассказывал, что нового в Министерстве. Но это все было вечерами, а днем Лаванда в скуке и тоске слонялась по саду или дому. Парвати на несколько часов регулярно запиралась в комнате и гадала на хрустальном шаре или картах. Ли каждый день уходил на работу. Оставались только четырехлетние близнецы Люк и Сара, с которыми Лаванда часто и проводила время, выдумывая для них игры и развлечения. Иногда она, как и Парвати, садилась к хрустальному шару, но удовольствия это не приносило, лишь навевая неприятные воспоминания.
Приучая Сару к моде с молчаливого согласия Парвати, Лаванда подписалась на рассылку модных журналов. Девочке нравилось листать странички и наблюдать, как манекенщицы на колдографиях демонстрируют мантии. Лаванду забавляла реакция малышки на картинки, и со временем она прониклась к девочке почти материнской любовью.
- Лав, эта мантия красивая?
- Да, Сара, очень красивая. Как для куклы.
- Тогда она тебе подойдет. Ты на куклу похожа, - беззастенчиво улыбаясь, сообщила своей старшей подруге девочка, тряхнув черными кудряшками. Потом она полезла к книжной полке, где хранила альбом для рисования и цветные карандаши. – Лав, смотри, какую мантию я нарисовала!
Лаванда, улыбнувшись, посмотрела на странный рисунок, который протянула ей Сара. Какой-то желтый треугольничек с кривыми ножками.
- Красиво, очень красиво, - пробормотала Лаванда, старательно улыбаясь.
- Ты тоже нарисуй! – Сара протянула старшей подруге чистый лист и карандаш. – А я мы с Люком тебе пирожков с маминой кухни принесем!
Лаванда покорно села рисовать мантию, а Сара побежала за братом, который во дворе осваивал новую метлу, купленную Лавандой. Метла была для детей, не поднималась выше двух метров над землей и не разгонялась больше десяти километров в час. Но Люк был рад и такой, потому что прошлая была еще медленней и неповоротливей.
В тот день Лаванда нарисовала для Сары мантию. Потом, вдохновившись, купила швейную машинку и сшила эту мантию для куклы-ведьмочки, которую девочка везде таскала с собой. Сара радовалась и хлопала в ладоши, глядя на обновку куклы, а потом попросила еще.
С этого дня Лаванда будто родилась заново. Она постоянно листала модные журналы и, вооружившись карандашом и толстым альбомом для рисования, чертила схемы для кройки. Сшив с десяток мантий для куклы Сары, Лаванда стала шить мантии на саму девочку, а потом, когда в гости к Парвати зашла Флер с дочерью Викторией, и для них. Она порывалась сшить что-то и для Парвати, но та оставалась верна этническому стилю. Тогда Лаванде в голову пришла идея совместить классические мантии с элементами этники или культуры магглов.
- Ну, Джордж, ну что тебе стоит, - хныкала Лаванда, упрашивая брата Рона разместить в своем магазинчике в Косом переулке отдел, где будут продаваться мантии, пошитые мисс Браун. – Я не прошу многого, я даже буду отдавать тебе проценты от прибыли!
- Лаванда, дело не в деньгах, - покачал головой Джордж. Он не ожидал, что приглашение на чай в дом Джорданов обернется деловым разговором, и поэтому вертел в руках пирожок с капустой, раздумывая, есть его во время разговора или подождать его окончания, - дело в твоих мантиях. Они не подходят для магазинчика по формату. Они не сворачиваются в мини, когда выключается свет, не переливаются всеми цветами радуги, не пропитаны составом, привлекающим противоположный пол… мне продолжать?
- Зато они скрывают недостатки фигуры и подчеркивают достоинства!
- И это было придумано еще века назад. Лаванда, в магазинчике приколов обычные мантии не будут расходиться.
- Они не обычные!
- Да, прости, я забыл, что их своими руками шьет аристократка в пятом поколении, - Джордж мягко усмехнулся. - Ты уверена, что тебе это надо?
- Ну, Джордж! Ну, пожалуйста! – Лаванда умоляюще схватила собеседника за руку. – Мне очень-очень надо!
Джордж вытащил свою руку из цепкого захвата Лаванды и, подумав, сказал:
- В выходные мы собираемся выпустить серию парфюма по рецепту Ромильды. Там Амортенция и еще что-то, для того, чтобы свидания проходили гладко. Твои мантии будут символом нового продукта. Сначала попробуем несколько штук, если получится, жди оптовый заказ.
- Джордж, я тебя обожаю! – Лаванда кинулась к нему на шею.
«Магия твоей любви» - так гласила надпись на маленьком фиолетовом флакончике, который Ромильда, одетая в лиловую мантию с кружевом, сшитую Лавандой, демонстрировала зевакам, стоя на специально созданных для рекламной кампании подмостках.
Сама Лаванда стояла за подмостками, в бледно-голубой мантии с золотыми лентами, создающими замысловатый орнамент на ткани. Верити, продавщица в магазинчике, выбрала для себя экстравагантную короткую розово-рыжую мантию и теперь время от времени глядела на себя в зеркало. Джордж и Ли были в обычных мантиях, и, стоя поодаль, наблюдали за происходящим.
- У магглов есть понятие «Лицо продукции», - сказал Ли. – Имя Лаванды сейчас на слуху, почему бы тебе не…
- … дать ей шанс?
- Именно.
- Я думаю, да. Эй, Лаванда, хочешь, чтобы твое фото украсило модные журналы?
Скоро увеличенные колдографии Лаванды, рекламирующей парфюм, появились на стенах магазинчика, а через день после этого и в модных журналах. Мантии расходились мгновенно, и даже стали поступать заказы на новые модели. Лаванда наняла домовиков для выполнения механических функций, а сама занималась только эскизами.
Найдя постоянный источник доходов, она хотела съехать из дома Джорданов, но Парвати и Ли уговорили ее остаться до конца лета с ними.
Лаванда крутилась, как белка в колесе, словно ожив от долгого сна. Каждый день приносил ей новые приятные хлопоты, и она с головой бросалась в гущу дел. Происходящие в ее жизни перемены на время вычеркнули из ее мыслей и Драко, и Блейза, и Гойла, который все томился в заключении, ожидая скорого суда, и тем удивительней для нее оказался тот факт, что адвокатом в этот раз, сменив скончавшегося от Авады Кедавры Блейза, стал… Малфой. Драко Люциус Малфой, сам недавно выбравшийся из заточения. В законах магической Англии не нашлось пункта о том, что преступник не может быть адвокатом.
- Сегодня Малфой будет вещать о невиновности Гойла, - сообщил Лаванде Рон, заглядывая через камин в дом Джорданов. – Не хочешь посмотреть?
- Зачем? – Лаванда пожала плечами.
- Не скучаешь? – вопросом на вопрос ответил Рон.
- По нему? Нет, конечно, - покривив душой, пробормотала Лаванда. На самом деле она скучала. И иногда думала о том, как наладила бы быт в Малфой-мэнор. И предприятия бы вернула. И они бы заработали в полную силу. И она стала бы первой аристократкой страны. Ну, и
он, конечно, тоже. Первым аристократом. Может быть. Если бы
она захотела.
Вечером, вновь от Рона, Лаванда узнала, что Гойл был освобожден. Так же, как и Драко в свое время. Присяжные в этот раз были менее сговорчивы, но Веритасерум оспорить никто не мог.
Гарри был в ярости. Он что-то говорил о том, что это ложь, что это продуманный план с целью наживы, что Блейз был в их компании…., но, хотя с ним были согласны почти все, поделать ничего было нельзя. Невиновен.
Также, вечером, в тот же день, незнакомая сова доставила Лаванде тяжелый сверток и улетела прочь, не дожидаясь ответа или корма.
Лаванда позвала на всякий случай Парвати и только потом развернула коричневую бумагу, покрывавшую сверток. Под ней оказался толстый бархатный лоскут, в котором, в свою очередь, лежали фамильные драгоценности Лаванды. Те самые, что она когда-то отдала, чтобы выкупить Малфой-мэнор. Колье и серьги. Серебряный гарнитур.
- Мерлин, какая красота…, - прошептала Парвати, лаская взглядом драгоценности. – Лаванда, смотри, тут записка!
- «Прости меня за все, певчая птичка», - прочла вслух Лаванда, подняв брови «домиком». – И как это понимать?
- Он изменился, - просто ответила Парвати.
Через два дня, двадцать первого августа, к Джорданам и Лаванде, мирно ужинавшим тыквенным пирогом, с криком «Она вернулась!» буквально ворвался сияющий от счастья Рон, ведущий за собой Панси Паркинсон, которая, лишь увидев свою неудавшуюся жертву, сконфуженно протянула ей руку в знак перемирия.
- Лаванда, прости, я до сих пор не понимаю, что на меня нашло…., - Панси почти плакала, глядя Лаванде в глаза. – Я так рада, что ты осталась жива!
- А уж как я рада, - пробормотала Лаванда, но извинение приняла.
- Я думала, я тебя все-таки убила. И я так испугалась! Я хотела сама сначала в аврорат идти, а потом узнала, что с тобой все хорошо – я вновь потом аппарировала сюда, только под заклятьем Невидимости, едва на Гарри не наткнулась – и решила на время спрятаться.
- От авроров?
- От Драко! Он бы меня прибил точно, если б узнал, что с тобой не так что-то. Я у тетки в Ирландии отсиживалась, сегодня только увидела твои колдографии с духами, аппарировала домой, а там Рон. Он мне все рассказал. Что вы расстались, что Драко в больнице… Ты молодец, что его спасла, - Панси искренне улыбнулась, но Лаванда не разделяла ее радости, вновь и вновь возвращаясь в мыслях к той сцене в прихожей, когда чуть не лишилась жизни.
– А с чего вдруг ты меня решила Авадой?
- Дура я потому что, - просто ответила Паркинсон. – Узнала, что ты Драко бросила, и так жалко его стало….
- А меня жалко не стало? - съязвила Лаванда
- А Драко мне не чужой, в отличие от тебя. Мы помолвлены были, - надулась Панси. Назревала новая буря, которую самым неожиданным и бесстыдным образом прервал Рон. Подхватив Паркинсон на руки, он гордо заявил:
- А теперь помолвлены мы!
Рон широко и счастливо улыбался, Панси, обнимая его за шею, смущенно хихикала, и кроме этих звуков в кухне стояла полная тишина.
- А что такое «помолвлены»? – спросила Сара, и Парвати, обняв дочку, сказала:
- Это когда тетя и дядя обещают друг другу пожениться, а потом жить вместе долго и счастливо.
Девочка радостно кивнула и закричала:
- Горько!
И хотя это была не свадьба, Рон и Панси поцеловались. После этого Джорданы кинулись обнимать будущих мистера и миссис Уизли, наперебой желая им счастья и крепкой любви. И только Лаванда осталась сидеть на табурете, держа в руке чашку с горячим чаем. Она была рада за Рона, но одновременно ей было обидно за себя.
***
От автора Amie:
благодарю всех, кто пишет отзывы или подписался! В ближайшее время будет прода. Всего планируется еще 2-3 главы. Или одна, но ооочень большая.
Глава 17При первой же возможности Лаванда вышла из-за стола, где теперь они ужинали уже всемером – Джорданы с детьми, Рон с Панси и она. И она. Одна. Одна-одинешенька на этом празднике жизни. Хотелось напиться и сказать какую-нибудь гадость, чтобы опустить окружающих с их неземных высот до своего подавленного состояния. Но Лаванда не зря была аристократкой и не зря она очень любила себя, чтобы так незатейливо демонстрировать свое невесть откуда взявшееся негодование.
Извинившись за ранний уход ко сну и сославшись на мигрень, Лаванда пошла на второй этаж, в свою комнату, где плюхнулась на жалобно скрипнувшую кровать, как обычная усталая торговка после трудового дня. У нее не было сил переживать, да и состояние ее было неважное. Ажиотаж вокруг себя надо закатывать с шумом и блеском, а сейчас Лаванда напоминала самой себе мокрую курицу, которая и выглядит жалко, и поделать с этим ничего не может. Только ждать, пока высохнет. Ну, или в случае Лаванды, ждать, пока снизойдет до нее счастье в любви в виде красивого и умного, и богатого в придачу неженатого волшебника, согласного принять ее такую, как она есть. Со всеми недостатками, которых с каждым днем Лаванда насчитывала в себе все меньше. Вообще, идеал, а не женщина! Но ведь не ценят! Воспринимают все, как куклу фарфоровую, красивую снаружи, пустую внутри. Но она не такая. В это Лаванда с каждым днем верила все сильнее. И не важно, что ее учили быть другой. Она не хочет больше быть пустышкой!
В дверь постучали.
- Парвати, я сплю! – фыркнула Лаванда, ненастроенная на разговоры.
- Это я, - дверь отворилась, и Панси Паркинсон скользнула в комнату.
- Выметайся, - спокойно ответила Лаванда, даже не поворачивая головы. – Или если хочешь добить, делай это сразу. Обойдемся без пустых слов.
Панси кинула злобный взгляд в сторону Лаванды, но, ничего не ответив, села на стул, закинув ногу на ногу. Волшебную палочку она доставать тоже не стала, что несколько удивило Лаванду, наблюдавшую за нежданной гостьей в расплывчатом отражении двери шкафа.
- Я не картина, чтобы на меня так глазели, - не выдержала Лаванда, усаживаясь поудобнее на кровати и глядя на собеседницу. - Чего ты хочешь?
- Фи, аристократкой от тебя и не пахнет, - Панси наконец соизволила ответить, презрительно сморщив и так далеко не красивый нос. Ужимка не сделала ее привлекательнее, но точно передала внутреннее состояние. – Опустилась ты, Лаванда. И не жаль?
- Ты пришла мне нотации читать? – вспыхнула Лаванда. Слова Панси больно ее кольнули, потому что попали точно в цель – Лаванде давно претила та жизнь, которую ей приходилось вести у Джорданов. Парвати, конечно, ее подруга, и они с Ли оказали ей большую услугу, приютив, но, оставаясь у них, Лаванда все больше чувствовала, что теряет себя - изысканную аристократку, способную по запаху рассказать о неизвестном ей вине все – год изготовления, место сбора ягод, страну-изготовитель и прочее… Она ела ужин, держа вилку в правой руке. Без ножа. Она сама прибиралась в комнате и сама стирала свои вещи, пользуясь простыми бытовыми заклинаниями. Сама. Без домовиков. Без нянюшек и церемоний.
- Пришла поговорить, - самодовольно заявила Панси. – Посредник с белым флагом.
- С белым флагом и Авадой за спиной? – иронично осведомилась Лаванда.
- И Азкабаном впоследствии? Нет уж, спасибо, у меня все слишком хорошо, чтобы так рисковать. Хотя ты мне и не нравишься, и я бы с удовольствием применила к тебе хотя бы Круцио, - честно призналась Паркинсон. – Но не хочу душу испортить. Блейз сказал, что любое Непростительное способно почернить душу, и тогда на себя можно проклятье навлечь. А я не хочу из-за тебя портить себе жизнь. И так чуть не испортила.
- А мне не жалко! – Лаванда вскочила с кровати и кинулась за волшебной палочкой, которую хранила на тумбочке рядом.
- Акцио, палочка Лаванды! – Панси оказалась быстрее, и через секунду уже сжимала и свою волшебную палочку, и «трофей». – Теперь поговорим по-деловому. Я от Драко.
- Как он поживает? – по-светски осведомилась Лаванда, присаживаясь на кровать и не спуская глаз с собеседницы.
- Плохо он поживает, - фыркнула Паркинсон. – Истосковался весь, бедняжка. И потерял веру в себя.
- Мне пойти ее поискать? – съязвила Лаванда, чувствуя себя неуютно.
- Не остри, не умеешь, - отрезала Панси. – Хочешь помочь, поговори с ним. Он почему-то считает, что ты его ненавидишь.
- Правильно считает, - Лаванда отвела глаза.
- Вы оба хороши. Идеальная пара, - поморщилась Панси, вздыхая. - Меня Драко бросил, потому что я, как он сказал, буду темным пятном в его биографии. Не его цветовой гаммы. Ты, значит, будешь светлым. Зато таким пятном, которое отстирать невозможно.
- Не смей меня оскорблять!
- Прекрати визжать, я не слабохарактерный мальчик, который на это поведется. Я не то имела в виду, что ты подумала. Хотя, нет, и то, что ты подумала, я тоже имела в виду, - Панси коварно усмехнулась и продолжила. – Я хотела сказать, что в жизни каждого мужчины должно быть свое «пятно», вокруг которого вся эта жизнь будет вращаться.
Паркинсон взяла театральную паузу, а Лаванда закатила глаза к потолку:
- Ты сейчас говоришь, словно моя мать, которая таким же тоном объясняла, почему все должны стремиться к замужеству!
- Знаю. Мне моя таким же рассказывала, - Панси расхохоталась на удивление мягким смехом. – У нее и позаимствовала для случая. Не перебивай.
- Не нуди!
- Не буду, - пообещала Панси. – Как серьезная девушка серьезной девушке скажу коротко: Драко без тебя пропадет. Он это вбил в свою тупую башку. И пока он в таком состоянии, ни о какой победе над магглорожденными и речи быть не может.
- Если я скажу, что я за мир во всем мире, ты от меня отстанешь? И я не хочу войну с магглорожденными, - возмутилась Лаванда. – Хватило уже Волдеморта и всей его компании. Не хочу бояться. Надоело.
- Зато, похоже, тебе нравится быть такой, как они, - Панси вновь поморщилась. – Мы тоже не хотим воевать. В том смысле, как это понимаешь ты. Мы хотим вернуть свое место в обществе. Немногие чистокровные волшебники остались при делах. Остальные – у разбитого корыта. Мы хотим это исправить, вернуть свое. Думаешь, Драко просто так решил пожертвовать своей репутацией, слишком чистой для того, чтобы жениться на мне? Он сделал это ради всех нас! Это придумали они с Блейзом. Вернее, придумал Драко, а Блейз, этот хитрый лис, нашел изъяны и усовершенствовал план.
- А потом Драко убил его, боясь конкуренции, - хмыкнула Лаванда.
- Ты меня выслушаешь или нет?!
- Так вы вроде давали Непреложный Обет, так что ты все равно ничего не расскажешь, - Лаванда пожала плечами безразлично.
- А ты повелась?! – Панси рассмеялась. – Рон был прав, и так сойдет. Нет, мы не давали. Просто Драко не хотел ничего тебе рассказывать, чтобы не пугать. Ну и, предполагаю, чтобы ты ничего не разболтала Джордан, с тебя бы сталось. А сейчас такой момент, что если я расскажу, хуже уже не будет.
И Панси спокойно начала рассказ о том, как Драко однажды решил действовать ва-банк, поставив на кон все.
Это был вечер. Первый вечер июля. Когда настолько тепло, что виски пьянит одним лишь запахом, рождая в голове бессистемные образы и видения. Драко сидел у камина, погруженный в свои невеселые размышления. На прошлой неделе он похоронил отца и только ознакомился с печальным состоянием бюджета Малфоев. Драко не пил. Он никогда не пил, хотя каждый день с открытой бутылкой из запасов отца садился у камина или на скамейку в саду. Слабый тонкий аромат вина или виски приятно дурманил, и на некоторое время Драко словно переносился в другой мир, где не было ни вульгарных грязнокровок, теперь тут и там качавших права, не было корыстных гоблинов и частных торговцев, то и дело повышавших цены на продукцию, необходимую для заводов.
Драко часами сидел в кресле или на скамейке и думал о том, что ему надо сделать. Он, наследник Малфоев, наследник древнего и чистокровного рода, должен уподобиться грязнокровке или полукровке?! Он не мог в это поверить, но жизнь подсказывала, что ему придется пожертвовать своими интересами и желаниями.
И в тот вечер, после очередной ссоры с женой, глядя на ровную кладку кирпичей камина, Драко придумал ПЛАН. Грандиозный и одновременно совершенно неслыханный план, который мог все исправить и вернуть на круги своя.
Для этого требовалась смелость, безрассудство и вера в то, что цель стоит затраченных на нее усилий. Все это у Драко было, но один он не мог справиться с хитроумной иллюзией, которую намеревался продемонстрировать в Министерстве. Ему нужны были помощники. И тут он вспомнил о своих сотоварищах по несчастью. Первыми на зов откликнулись Грегори Гойл, задолжавший несколько тысяч кредиторам, и Панси Паркинсон, которую выгнала из дома родная мать за то, что слизеринка пожелала связать судьбу с Уизли. Втроем они вспомнили еще о нескольких «верных чести» волшебниках, и через несколько дней небольшой отряд чистокровных колдунов, желавших вернуть былое могущество, сплотился под знаменем экономической войны и победы. Оставалось лишь одно «но» - нужен был человек, знающий законы. И Драко решил привлечь на свою сторону Блейза Забини. Это было ошибкой. Роковой и неисправимой. Блейз согласился на участие, но потребовал себе не менее тридцати процентов от каждого «дела», как он их называл. «Дело». Обезличенное формальное слово. Да, он такой. Никогда не называл вещи своими именами. Жестокое и хладнокровное убийство в устах Блейза звучало как обычная работа, которую выполнить может любой. Пустячок.
Драко все продумал. Убийств должно быть всего два или три. Не больше, чтобы не вызвать подозрений. Кроме того, жертвами должны были оказаться не простые люди- работяги, а «акулы мира» - кредиторы и взяточники. Их деньги пошли бы на возвращение акций и предприятий в руки бывших владельцев, которые знают, что с ними делать.
Первым был Эдвин Бронски. В разгар рабочего дня в его приемную вошел некто, выглядящий как Драко Люциус Малфой, который должен был кредитору денег. Секретарша Чанг должна была запомнить, что это был именно он. В кабинете мистера Бронски некто, воспользовавшись невербальной Авадой, умертвил жертву и спокойно покопался в его бумагах и сейфе, наложив на двери запирающее заклятье и одновременно заклятье тишины. Уничтожив определенные документы и забрав часть других с собой вместе с небольшой для Бронски суммой денег, некто, выглядевший как Драко Люциус Малфой, аппарировал из коридора бессистемно в несвязанные между собой места, чтобы не быть выслеженным. Через некоторое время Оборотное зелье перестало действовать, и убийца принял свой настоящий облик. Через третьи руки он передал Драко волшебную палочку и бумаги с деньгами, взяв себе заранее обговоренную сумму.
Авроры должны были подозревать Драко, должны были арестовать по обвинению в убийстве, но в Азкабан посадить не могли. И не могли найти того, кто на самом деле был виновен. Убийство оставалось безнаказанным.
Оставшиеся деньги и ценные бумаги делились поровну между всеми участниками, занятыми в «операции», причем Блейзу доставалось тридцать процентов по договоренности. Это раздражало всех, но без него сделать было ничего нельзя. И приходилось с этим мириться.
Драко полученные деньги тратил на приобретение акций и возвращение ранее утерянных заводов, рассудив, что рано или поздно, но сумеет получить контрольный пакет.
Следующее убийство уже должно было происходить под другой личиной, но по той же схеме. В тот день, когда выбирали новую жертву и нового «донора» для Оборотного зелья, не было ни Драко, ни Блейза. Панси не знала, где были они оба, но, когда мужчины вернулись, по озлобленному лицу Забини поняла, что они повздорили.
Когда настало время передавать волос донора-Гойла, Драко вызвался сделать это сам. Что произошло позднее, Панси не знала. Обозлившись на Лаванду за то, что та бросила Малфоя, она попыталась ее убить, а потом пряталась, опасаясь, что Драко будет отнюдь не рад инициативе подруги.
Потом Панси узнала, что Блейз убит, а Драко ранен. Причин она не знала.
Вернувшись, она почти сразу направилась в Малфой-мэнор, чтобы проведать Драко. К ее ужасу, она нашла там своего друга, но это был словно и не он вовсе. Он был будто потерян, будто сломан изнутри. И дело было не в предательстве Блейза, которое, несомненно, имело место, а в том, что Драко влюбился. Как школьник. Безответно. В собственную жену, в которой вдруг умудрился разглядеть родственную душу.
И, коря себя в близорукости и эгоизме, не позволявшем ему взглянуть дальше собственного носа, Драко признался Панси, что он больше не может быть лидером для чистокровных, потому что он больше себе не верит. Лаванда перед прощанием сказала, что он слаб, и, размышляя на больничной койке, Драко, сначала кляня жену и возмущаясь ее жестокостью, не позволяющей ей понять его, вдруг сам осознал, что он обвиняет ее в собственной ошибке – прожив бок о бок с Лавандой в браке пять лет, он не имел ни малейшего понятия о том, что она за человек. Он прятался от нее за собственными корыстными интересами и считал ее лишь красивой марионеткой и домашней собачонкой, которая готова всегда вилять хвостом и приносить тапочки по первому зову.
Он понял, что ошибался.
- Но он никогда тебе об этом не скажет, - грустно сказала Панси, завершая рассказ. – Он и мне сказал лишь потому, что знал, что я тебя на дух не переношу. Но я люблю его больше, чем ненавижу тебя, поэтому поступилась собственными интересами.
- Раз ты любишь его, зачем тебе Рон? – Лаванда кусала губы, сдерживая слезы. Она и не думала, что ее слова о слабости Драко окажут на него такое влияние.
- Если тебя устроит, я люблю Драко как брата, - фыркнула Панси. – Я слишком хорошо его знаю, чтобы любить как-то иначе. А Рон – он другой, и в его присутствии я словно себя теряю. Так ты поговоришь с Драко?
- Только если он сам меня об этом попросит! – гордо заявила Лаванда.
- Он слишком горд для этого.
- А я – тряпка безвольная?! У меня тоже есть гордость! Он пять лет со мной обращался, как с ничтожеством, с чего вдруг сейчас передумал?!
- С того, что ты изменилась, - просто ответила Панси. – Он всегда хотел любить такую, как ты. Хотя для него любовь – это в первую очередь соглашение о партнерстве, а не пылкие чувства.
- А я хочу чувства!
- На одних чувствах счастлив и сыт не будешь. Поверь мне на слово. У меня тоже были…чувства… они прошли. Они всегда проходят. Если бы не Рон, я так и не узнала бы, что можно любить по-другому, а не за красоту и положение в обществе. Когда ты един с тем, кого любишь, в мире и гармонии, в беде и несчастье, и хочешь начхать на всех, кто говорит, что это неправильно, потому что вы не можете быть вместе из-за кем-то придуманных глупых правил о чистоте крови. Хотя, нет, я не то говорю. Мнение окружающих – это не то, совсем не то, - Панси смешалась и неожиданно покраснела. – Не умею говорить о любви. Тем более с тобой. Просто, знаешь, я расскажу свою историю. Я любила Драко. Так, как думала, надо любить: беззаветно и потакая по всем вопросам. Мы были помолвлены. Потом была война, был Волдеморт, была ты – и Драко женился на тебе. Он был уже не мой. А я была раздавлена. Унижена. Оскорблена. Я не жила, а существовала, не замечая, как один день сменяет другой. А потом, случайно, в баре я встретила Рона. В тот день Грейнджер съехала от него, и он, как и я, был унижен, оскорблен и раздавлен. Мы сидели и сопереживали друг другу, одновременно жалея себя. Потом я поехала к нему – ты знаешь, как это бывает, когда подчиняешься какому-то нелепому инстинкту внутри. И я осталась у него на пару дней, пока мы оба зализывали раны обществом друг друга. Мне надо было вернуть ощущение собственной значимости, ему – веру в себя. И мы помогли друг другу. Потом я вернулась домой, где я была никто, потому что не оправдала возложенных на меня надежд. И я больше не могла там жить. И я вновь поехала к Рону. Он не удивился, найдя меня у своей двери после работы. Выслушал сбивчивые объяснения. Впустил в дом. В эту маленькую съемную квартирку, которую когда-то занимали они с Гермионой. Я понимала, почему та больше не могла терпеть и сбежала – дом надо содержать в уюте, а мужчину – в довольстве. У нее на то и другое не хватало ни сил, ни времени. Ни желания что-то менять в своей жизни. А мне терять было нечего. Рон не умен, но честен и откровенен. С ним чувствуешь себя живым человеком, а не марионеткой. Для меня было ново, когда он взвалил на себя еще и мои проблемы, в придачу к своим. Он не отвернулся от меня, когда вся его семья была против. Он принял меня такую, какая я есть и не стал переделывать «под себя». Знаешь, почему он ввязался в команду, состоящую целиком из слизерницев, желающих прибрать власть в обществе в свои руки? Вовсе не для того, чтобы отомстить Грэйнджер или отхватить лишние миллионы. Нет. Он просто не хотел отпускать меня одну. Он сказал, что не хочет быть в стороне, когда любимая (любимая!) хочет рисковать своей жизнью. Рон не идеал, но я не хочу другого. У каждого есть свои недостатки. Я не знаю, люблю я его или нет. Я привыкла никого не любить и вообще не питать ни к кому никаких чувств. Чтобы не было больно лишний раз. Мы – слизерницы – привыкли жить так. Поэтому сейчас, когда я что-то чувствую, я не знаю, любовь это или нет. Но я знаю, что без Рона я уже не смогу.
- Я смогла без Драко, - пробормотала Лаванда. – Значит, я его не люблю?
- Я не знаю, - просто ответила Панси. – Но он без тебя не смог. Хочешь это проверить, навести его в Малфой-мэноре. Если поймешь, что ваша встреча была ошибкой, так хотя бы скажи ему, чтобы он не опускал руки и продолжал борьбу за дело чистокровных. Мы слишком далеко зашли, поздно отступать.
- Хорошо, - Лаванда кивнула. – Но не в Малфой-мэнор. Пусть он сам найдет меня и все скажет.
- Лаванда, он никогда не сделает этого!
- Если любит, то сделает. В эти выходные у Парвати будет очередная вечеринка. Я пришлю ему приглашение. Захочет прийти – придет. Нет, значит, нет. Вы с Роном тоже приходите. У нас будет маскарад. Соберутся все.
От аффтора Amie:
дорогие читатели, это глава предпоследняя. Возможно, будет эпилог. Все это будет в ближайшие дни. Я помню, что обещала к концу августа. Не получилось. Извините.
И простите, если немного скомканно.
Благодарю всех за отзывы и за то, что подписались!
Глава 18Встречаться с Драко Лаванда не желала ни в какую. Она и маскарад придумала лишь для того, чтобы ввести в заблуждение окружающих, наивно предполагавших, что она, «только увидев его серые глаза-омуты, тут же проникнется неземной любовью к своему ненаглядному». Ага, прям сразу. Как бы ни так. Плевать Лаванда хотела на мысли и желания окружающих. Но об этом им знать было вовсе необязательно.
Убедить Парвати в том, что маски и карнавальные костюмы придадут вечеринке особую «изюминку», труда не составило. Еще проще было доказать, что аппарировать лучше по одному, чтобы сохранить интригу до конца вечера.
- Жду не дождусь нашей вечеринки! – щебетала Парвати, примеряя перед зеркалом новое голубое сари. – Моих двух шалунишек родители Ли согласны приютить, так что можно веселиться всю ночь, не опасаясь разбудить малышек! Лаванда, а что ты наденешь? Ты должна просто блистать, чтобы сразить Драко наповал!
- О, Парвати, он будет поражен, - саркастично усмехнулась Лаванда, глядя куда-то поверх головы подруги. – Он, возможно, будет поражен так, как никогда прежде… Но мне нужна помощь.
- Конечно, все, что угодно, - Парвати вопросительно посмотрела на Лаванду.
- Передай ему записку от меня….Хотя, нет, это слишком тривиально. Нет, забудь, я справлюсь сама.
Драко получил приглашение прийти на субботнюю вечеринку к Джорданам в среду. На следующий день после того, как в Малфой-мэнор заявилась взволнованная и немного рассерженная Панси, сказавшая, что Лаванда согласна поговорить. «Драко, ты безмозглый влюбленный чурбан, если пойдешь на эту жуткую вульгарную вечеринку!», - тон, которым она произнесла эту уничижающую фразу, граничил с восторгом и одновременно ужасом в осуществившейся деградации друга. В том, то он, Драко Люциус Малфой, пойдет к Джорданам, не сомневался ни он сам, ни Панси. Но оставить это просто так она не могла, заявив напоследок, что и они с Роном тоже придут.
Иногда Драко казалось, что Панси не оставляет попыток стать миссис Малфой, даже прикрываясь якобы своей истинной любовью и привязанностью к недалекому Рону Уизли, не видящему дальше собственного носа.
Иногда, наоборот, Драко считал Панси единственной здравомыслящей женщиной, которая не лезла к нему на шею, в постель и кошелек.
Для Драко Панси за последние пару лет стала так называемым «боевым товарищем», который уже не вызывает никаких чувств, кроме неожиданного и порой необоснованного доверия. Драко сам не понимал, почему сложилось именно так. Кроме Панси, Драко мог доверять еще и Гойлу, но тот обладал куда более закостенелым и неповоротливым умом и был напрочь лишен логики и воображения, что раздражало Драко еще с Хогвартса, когда он говорил чушь и нелепые уничижающие остроты не для того, чтобы быть понятым, а для того, чтобы просто быть на голову выше таких, как Гойл, боящихся сильного и подчиняющихся тому, кто их превосходит. Драко не был силен и вынослив, как Грегори Гойл, но смекалка и эрудиция, а также бесстрашие, позволяли ему быть в «элите» Слизерина. А быть в «элите» Драко было необходимо. Сначала из-за наставлений отца, который не простил бы сыну даже «второе место» в негласном рейтинге слизеринского авторитета, а потом уже и сам Драко не мог позволить себе опуститься до уровня многих своих одноклассников, которые либо свято верили в идеалы Темного Лорда и не утруждали себя мыслями о чем-то другом, либо просто были глупы, как дубы в Запретном лесу, и злы, как мантикрабы в брачный период.
Он слишком любил и ценил себя, чтобы быть такими, как все. Он хотел быть на голову выше них, быть господином, а не слугой. И именно эта навязчивая идея сначала низвергла его в пропасть отчаяния, когда он, Драко Люциус Малфой, оказался в положении арестанта на краю бесславной гибели, а потом единым цепким движением вырвала его из серого сгустка бытия, когда он
понял, что еще ничего не потеряно.
Драко ненавидел две вещи: ошибаться и пресмыкаться перед кем-то. И раз за разом он попадал в одни и те же ловушки, которые сам же и ставил. Он верил, что убьет Дамблдора, потому что другого выхода не было. Он считал, что делает правое дело, но слишком поздно понял, как заблуждался, и какова его роль в шахматной партии, которую затеял Волдеморт. Роль пешки, которой жертвуют без задней мысли, чтобы в несколько ходов поставить мат сопернику. Драко не хотел быть пешкой. Но у него не было иного выбора. У него никогда не было выбора.
Лаванда. У него не было выбора. Он должен был на ней жениться, чтобы не потерять все. Драко презирал жену за ее слабость, безволие, малодушие и покорность. Каково же было его удивление, когда через пять лет их совместной жизни Лаванда на проверку оказалась совсем другой. Он не думал, что она справится с положением, в которое он же ее и поставил: супруга убийцы, без гроша в кармане и без перспектив в будущем. Он хотел одновременно и вернуть свое положение в обществе, и до конца сломать ее. Чтобы Лаванда перестала быть куклой. Чтобы она также, как и он, потеряла опору под ногами.
Однако Драко сам оказался удивлен, какой оборот приняла его ни к чему не обязывающая месть. Он придумал правила игры: «слушай меня беспрекословно, сама ты – ничто без меня», и сам же оказался в проигрыше. Его бросила родная жена, прежде следовавшая за ним бессловесной и беспомощной тенью. И это одновременно и приводило в бешенство, и восхищало. Никто прежде никогда не смел указать Драко на дверь. Кроме нее.
Она стала другой. Такой, какой он хотел бы ее видеть. Прекрасный внешне сосуд оказался наполнен драгоценным содержимым, стоило лишь рассмотреть его ближе.
И да, Драко не хотел больше терять ЕГО Лаванду. Для себя он решил, что никто другой в этом мире не достоин ее. Вместе они составят прекрасную пару. Вместе они справятся со всеми трудностями. И вместе они вернут аристократам их права и положение.
Ради этого Драко был согласен даже пойти на это вульгарное мероприятие, которое Парвати Джордан ласково окрестила: «Костюмированный бал-маскарад».
Лаванда продумала все. Если Драко хочет найти ее и вернуть, то пусть сначала докажет это. И не надо покорять опасных диких животных или в дали дальней искать то-не-знаю-что. Ей было достаточно, чтобы он укротил эгоистичную тварь внутри самого себя, и сумел понять мысли Лаванды и ее желания, и, банально, безошибочно нашел ее в этом безумном пестром балагане, который устроила Парвати рядом с домом в лучших индийских кочевых традициях.
В кронах деревьев сияли маленькие разноцветные звездочки, затухавшие через каждые пятнадцать секунд, погружая весь сад на мгновение во тьму. На карнизе дома и на ветвях деревьев висели яркие, привлекающие глаз, сверкающие ленты, похожие на толстые нити паутины. Тут и там в саду стояли маленькие беседки, где можно было уединиться ото всех и посидеть в тишине. Горели факелы, заколдованные таким образом, что никто не мог обжечься, если бы даже специально сунул руку в красно-розовое пламя.
Еще до сумерек аппарировали гости. Лаванда не знала точно, кто есть кто, но догадывалась, что задумчивый бородатый старец – это Гарри, потому что он то и дело оступался и щурился, глядя вдаль. Под маску невозможно было надеть очки, а специальное заклинание Гарри не применял из принципа, это Лаванда уяснила еще в Хогвартсе. Шрам и очки – вот образ Гарри Поттера, от которого Герою Англии никогда не сбежать, как бы он ни пытался. А он и не пытался, привык….
Под руку со старцем легкой изящной походкой шла девушка в рыжем костюме Лесной Белочки. Лаванда мгновенно поняла, что это Джинни Уизли-Поттер, которая была не в силах покинуть своего ненаглядного Гарри хотя бы на секунду. Во-первых, потому что ревновала его ко всему, что движется, а во-вторых, потому что без нее и без очков он точно бы далеко не ушел, споткнулся и наверняка сломал бы себе что-нибудь.
Остальных гостей Лаванда опознать не смогла, надеясь, что и они не догадались, кто скрывается за личиной Прекрасной Дамы в Белом, как она окрестила себя сама.
За час до начала вечеринки Лаванда отправила к Драко своего Патронуса с коротким и емким сообщение: «Узнай меня». То, что Малфой приглашение на маскарад принял, Лаванде недовольно сообщила Панси, сказав, что и они с Роном «непременно придут».
Чувствуя себя уютнее не в одиночестве, а среди восхищенной толпы, Лаванда присоединилась к волшебникам на площадке, отведенной для танцев. Над парочками в воздухе висели заколдованные благоухающие цветы, двигающиеся под музыку.
Кто-то в костюме Арлекино уже вовсю кружил улыбающуюся Синдереллу. А Ворон азартно и артистично танцевал соло под аплодисменты Средневековой Ведуньи.
Две яркие «Райские птицы», недовольно поглядывали на костюмы друг друга, но, держа в правых руках коктейли, стояли у освященного края площадки и о чем-то мило беседовали.
Все было так, как и должно быть. Играла красивая музыка, по переменно исполняя то медленные мелодичные классические произведения, то современные эстрадные хиты. На столе в вазочках лежали фрукты и нетающее мороженое. Стояли пустые бокалы, приготовленные для пунша, вина или шампанского. В этот раз хозяйственным обеспечением занимались специально нанятые домовики, и не надо было волноваться, что что-то кончится или разобьется. Можно было наслаждаться праздником.
Что Лаванда и делала. Она кружилась в вальсе с Мерлином, танцевала танго с Дон Жуаном, подозрительно похожим на Оливера Вуда и выслушивала витиеватые комплименты непонятного Лесного Чуда, клявшегося, что он покинул Запретный лес, чтобы встретить здесь свою настоящую любовь, которую увезет с собой в чащу.
Лаванда искренне радовалась каждому новому кавалеру, но неясное щемящее чувство внутри вновь и вновь заставляло ее оглядываться по сторонам в поисках Драко.
Заиграла медленная музыка. Один из вальсов Иоганна Штрауса, как мимоходом определила Лаванда.
- Леди танцует? – знакомый голос с манерным растягиванием окончаний. Лаванда резко обернулась, чувствуя, что краснеет, как стыдливая школьница.
- С Вами – с удовольствием! – милая улыбка в сторону собеседника. Лаванда не была уверена, Драко это или нет, но интуиция подсказывала, что это он. Все лицо его было скрыто под серебристой, как и у самой Лаванды, маской. Серебристо-стальной костюм в тон. – Как я могу звать Прекрасного Рыцаря?
- Железным Дровосеком, милая Леди, - некто поклонился.
- А что же без топора? Или пилы? – поинтересовалась Лаванда, делая книксен.
- Милая Леди, я закопал Топор Войны далеко в лесу, куда я не собираюсь возвращаться, - легкий поцелуй руки, и пара закружилась в вальсе.
- Куда же теперь Вы пойдете?
- На поиски прелестной феи, которая вернет мне сердце.
- А Вы уверены, что оно еще чувствует, а не превратилось до конца в дешевую игольницу?
- В него воткнули достаточно булавок, но оно бьется так сильно, как никогда прежде. Теперь, милая Леди, когда Вы узнали достаточно обо мне, могу ли я спросить, как зовут Вас?
- Я – Спящая Красавица, которая не дождалась Принца, а сама очнулась от слишком долгого кошмара.
- Надеюсь, Вы рады переменам?
- Рада, - Лаванда постаралась улыбнуться. – Сон заменил мне жизнь, а ожидание Прекрасного Принца было нескончаемой мукой. Я рада, что безумный кошмар окончен.
- А как же тот Принц, чей поцелуй должен был пробудить Вас ото сна? – в голосе Драко слышалась боль. – Вы забыли о нем?
- Я слишком долго его ждала. И, боюсь, он свернул не на ту дорогу и поскакал на своем верном коне к другой принцессе, - Лаванда зябко передернула плечами.
- Но конь споткнулся и упал, и Принц, спешившись, повернул обратно.
- Но Спящая Красавица не может ждать вечно, а дорога трудна и извилиста.
- Но Принц знает верную и короткую дорогу, ведь ее знает его сердце.
- Если Принц, еще когда скакал на коне, свернул не на ту дорогу, и его сердце промолчало, как Спящая Красавица может верить и надеяться, что в следующий раз Принц не ошибется?
- А как быть Принцу, который скакал к своей спящей Красавице, но, прискакав, узнал, что больше не нужен, и чувства его отвергнуты?
- Принц слишком долго скакал, и все его чувства растрясло на ухабах и поворотах.
- И Вам его не жаль?
- Мне жаль Вас, мой милый Железный Дровосек. Вы сочувствуете тому, кто этого не заслуживает, как не заслуживает того мраморная статуя, стоящая под дождем. Дождь пройдет, и статуя высохнет под лучами солнца и вновь будет удивлять прохожих.
- Моя милая Спящая Красавица, быть мраморной статуей – это худшее из наказаний.
- Вас пугает перспектива мокнуть под дождем или быть пристанищем для перелетных сов и голубей?
- Ни то, ни другое, - музыка кончилась, и Драко, остановившись, наклонился к самому уху Лаванды. – Меня пугает возможность никогда не узнать настоящих взаимных чувств.
- Мой милый Железный Дровосек, смею напомнить Вам, что Ваше сердце сейчас – это игольница, сплошь утыканная отравленными булавками.
- А Ваше, моя прекрасная Леди, - почти не бьется, раз Вы прячетесь от кошмаров и навечно обижены на своего Принца.
- Значит, мы говорим о вещах, которых сами не понимаем и не чувствуем? – почти прошептала Лаванда.
- Значит, мы можем помочь друг другу узнать эти вещи получше, - Драко снял маску, и Лаванда, подчиняясь непонятному порыву, сделала то же самое.
С минуту они молча смотрела друг на друга, не замечая танцующих рядом пар. Играла музыка, в парке стрекотали цикады. Был поздний вечер, и в воздухе почти различимой дымкой витал аромат ночных фиалок, смешанный с запахом лесных трав.
- Я люблю тебя, - глядя Лаванде в глаза, произнес Драко.
- И я тебя люблю, - честно призналась Лаванда. – Начнем сначала?
- Нет, мы начнем еще раньше, - Драко улыбнулся. – Лаванда Джемайя Браун, согласна ли ты выйти за меня замуж? Обещаю любить тебя и заботиться о тебе, в горе и радости, в богатстве и, не дай Мерлин, бедности. Обещаю, что твои интересы я буду уважать, а твои желания ценить и стараться исполнить, как свои. Ты согласна?
Вместо ответа Лаванда поцеловала Драко, прижавшись к нему всем телом. Затем отстранилась и строго произнесла:
- Но если, моя дорогой, ты будешь загонять меня в высокую башню, которую будет охранять злой, эгоистичный и жестокий Дракон, клянусь, я своими руками посажу Дракона на цепь, и буду кормить раз в месяц отравленными яблоками.
Драко подхватил Лаванду на руки и прошептал:
- Я давно спрашивал себя, зачем мне тебя любить. И сегодня я понял, что знаю правильный ответ. Я люблю тебя такую, какая ты есть, потому что другой такой нет на свете. И я люблю тебя, потому что нет другого чувства, которое я мог бы к тебе питать. Я не знаю, что делать с этой любовью, которая свалилась на меня, как снег на голову, но я точно знаю, что так должно быть.
- Это объяснение в любви нравится мне куда больше, чем то сухое «Я люблю тебя, Лаванда», сказанное пять лет назад!
- Забудь о тех пяти годах. Это был просто плохой сон, - сказал Драко, и они с Лавандой слились в поцелуе.
Они целовались, стоя в центре танцплощадки, и парочки, вальсируя, старались не задеть влюбленных.
- Вот, Гарри, так надо объясняться в любви! А не так, как ты – букет цветов по выходным и чмок в щеку перед сном! – громко сообщила своему мужу Джинни, с легкой завистью глядя на Лаванду и Драко.
От автора:
завтра будет эпилог!;)
Глава 19 Э П И Л О Г.
В конце сентября Драко выкупил все заводы и фабрики, прежде отданные, чтобы расплатиться с долгами.
- И все-таки, Лаванда, где же зарыл старина Люциус свои сокровища? – в очередной раз вопрошал Ли, левитируя мебель под неусыпным контролем Парвати, вдруг увлекшейся восточным фэншуй – теорией о зависимости жизни человека от места его обитания.
Лаванда, зашедшая к друзьям на чашечку чая, улыбнулась и покачала головой, отказываясь отвечать. Ни к чему было Ли знать, что деньги супруги Малфой сделали на скачках, попросив Парвати заранее предсказать номер лошади-победителя. Потребовалась не одна неделя уломать Джордан, не занимавшуюся прежде гаданием ради выгоды («Парвати, но ты же не ради себя стараешься!»), но это того стоило.
Сначала Драко отказывался решать свои денежные проблемы таким экстравагантным способом, но в конечном итоге сдался, и довольно неплохо провел время на ипподроме, если не считать недовольство слизеринца манерами и обычаями англичан – не волшебников.
В ноябре, расплатившись со всеми долгами с лихвой и восстановив производство на заводах до семидесяти процентов против прежних пятидесяти, Лаванда и Драко повторно сочетались браком. Теперь уже по обоюдному согласию; и никто не мог это оспорить, глядя на счастливые лица молодоженов.
Панси и Рон еще раньше скрепили свой союз, и теперь миссис Паркинсон-Уизли с гордостью демонстрировала всем вокруг свое тонкое обручальное колечко, на которое Рон копил почти два месяца, подрабатывая вечерами на почасовой оплате в Министерстве.
Малфой-мэнор словно родился заново: почти каждый день приходили гости, в Зале устраивались торжественные приемы и роскошные балы. В тихих прежде коридорах стал слышаться веселый смех хозяев дома и их гостей; шуршали мантии при ходьбе и стучали каблуки. Дом словно стал ярче и приветливее, уже не напоминая бывшее логово Пожирателей Смерти, и Лаванда, иногда вспоминая свои прошлые страхи, теперь могла только расхохотаться над их нелепостью.
Летом следующего года у четы Малфоев родился первенец, которого назвали Скорпиусом. Драко, который до этого, по мнению Лаванды, вел себя как примерный муж, с легкостью переквалифицировался еще и в заботливого папашу, который с теплом и любовью проводил время с малышом.
Миссис Нарцисса Малфой оказалась не такой уж плохой свекровью. Она заботливо воспитывала Скорпиуса, когда Драко и Лаванда по утрам уходили на работу: он – аппарировал на один из заводов, чтобы проверить, как справляется с делами управляющий, а она – отправлялась на фабрику по производству мантий, подаренную ей мужем.
Лаванда нашла свое признание, став модельером. Она разрабатывала новые модели мантий, деловых костюмов и повседневной одежды. Родив Скорпиуса, Лаванда также придумала новую линию одежды для малышей, которая тут же пришлась по душе многочисленным «мамочкам», не уходящим из магазина без покупки. Занимаясь тем, что приносило ей настоящую радость, Лаванда поняла, как много она могла потерять, оставаясь не собой, а напяливая изо дня в день уродливую маску из тех, что на ней хотели видеть. Красивая кукла, которая хороша в подарочной упаковке с шикарным бантом, - это было больше не для самостоятельной и верящей в свои силы миссис Лаванды Малфой.
Драко через год упорных трудов и выступлений на публике добился того, что его мнение, а также слова некоторых других аристократов, вновь были важны для общества. Он не работал на Министерство, он работал сам на себя, и этим гордился. Разумно управляя заводами и фабриками, Драко смог добиться денежной независимости от так нелюбимого им Министерства. Он жил так, как всегда хотел, - не прогибаясь под кого-то и не позволяя топтать себя. Мистер Драко Люциус Малфой стал героем для тысяч аристократов, потерявших себя и свои сбережения в борьбе с новыми правилами и порядками.
Жизнь Лаванды и Драко была у всех на устах: про них писали в журналах и газетах, их приглашали на радиопередачи и светские мероприятия, а оказаться в их доме равнялось своеобразному «знаку качества», которого удостаивались немногие.
Дела о преступлениях, в которых обвинялся Драко, бесследно и незаметно исчезли из архива аврората. Лаванда подозревала, что Гарри их не уничтожил, но хорошо спрятал.
- Тот человек, который с тобой рядом, это не тот, который сидел у нас в заключении, - задумчиво ответил Гарри, когда Лаванда спросила, почему он изъял дела. – Он не может отвечать за прошлые ошибки. Он их уже осознал, ни к чему повторять. Ради того, чтобы закон не выходил за рамки закона, и наказание было справедливым и заслуженным, я и пошел сюда работать. И, зная от тебя причины действий Малфоя, я не могу его судить.
Через десять лет Лаванда и Драко провожали Скорпиуса в Хогвартс, на первый курс. Мальчик, удивительно внешне похожий на отца, заметно нервничал, и, стоя рядом с родителями, не хотел их покидать и немного завидовал двум младшим сестрам, которые должны были ехать учиться лишь через год.
- Милый, не бойся, в Хогвартсе ты найдешь хороших друзей и выучишь много-много заклинаний, - в сотый, наверное, раз за час успокоила сына Лаванда. – Тебе понравится в школе, и ты даже не захочешь возвращаться на каникулы!
- А если я попаду на плохой факультет? – спросил Скорпиус, вспомнив Люка, уже пятикурсника, постоянно рассказывающего о школьных событиях. Он как раз недавно объяснял Скорпиусу разницу между факультетами, и теперь бедный малыш дрожал от страха, видя в кошмарах, как Шляпа, едва он надевает ее на голову, выкрикивает «Хаффлпафф».
- Плохих факультетов нет, милый, - Лаванда ласково погладила сына по голове.
- Бывает плохая компания, - Драко сел на корточки напротив Скорпиуса и пристально посмотрел ему в глаза. – Куда бы ты ни попал, и где бы ни оказался, не забывай о том, кто ты есть и что ты хочешь достичь. Верь в свои силы, и ты сможешь добиться таких высот, о которых и не подозревал.
- Драко, мне кажется, Скорпиус слишком юн для таких серьезных разговоров, - улыбнулась Лаванда и обняла на прощанье сына. – Милый мой, что бы ни случилось, и на какой факультет ты бы ни попал, мы все равно будем тебя любить. Но все-таки не забывай о том, что только что сказал тебе папочка!
T H E E N D.
От автора:
Вот и все. Хэппи-энд. Флафф. Любовь.
Благодарю всех за то, что читали и оставляли отзывы!
Может быть, когда-нибудь появится фик о новом поколении Малфоев!;)))
