Глава 1Красотку Лаванду Браун с детства всегда интересовали чужие секреты. Подсматривая за соседями и мучая вопросами родителей, юная мисс Браун делала первые шаги к познанию мира.
Почему почтальон мистер Майлз путал фамилии «Браун» и «Стоун»? Почему коротконосая Дороти Кинскул вдруг стала носить очки и зубные брекеты? Что означает, когда мальчик и девочка ходят, держась за руки?
Потом, когда Лаванда повзрослела и научилась читать, ее стало интересовать, какие тайны скрывают люди, известные на всю страну. Ведь это, несомненно, должны были быть более значимые тайны! Накручивая светлый локон на палец и лежа на животе, девочка с упоением читала волшебные глянцевые журналы.
Как получилось, что самый красивый певец магической Британии Лоуренс Норди женился на своей секретарше? Почему рассорились сестры Уолтерс? Правда ли, что Селестина Уорлок много лет изменяла мужу с садовником?
Во время учебы в Хогвартсе Лаванда особое внимание уделяла предмету «Прорицания», которое вела профессор Трелони, утверждавшая, что у нее – Лаванды – есть дар предвидения. Гриффиндорка же за собой особенных талантов в предсказаниях не замечала, избегая возможных проблем простым списком запретов, который составила, начитавшись журналов и насмотревшись на неприятности окружающих.
И уверенная в себе красавица Лаванда Браун всегда была уверена, что ни за что не нарушит ни одного пункта в этом самодельном списке.
Но предвидеть будущее девушка на самом деле не умела.
«Главное, что я его люблю», - не замечая бегущие по щекам слезы, бормотала Лаванда, вычеркивая несколько лет назад из списка пункт «Надо выйти замуж по взаимности». После победы Гарри Поттера над Вольдемортом Драко Малфой, почти приговоренный к тюремному сроку из-за метки на руке, женился на Лаванде исключительно по необходимости и принуждению. Браун влюбилась в аристократа по уши, и мистер Браун, ее отец, не мог позволить дочери страдать оттого, что ее возлюбленный за решеткой. Женившись на Лаванде, Драко с помощью тестя смог избежать срока в Азкабане.
«Это с самого начало было неправильно», - спустя некоторое время миссис Браун-Малфой хорошо заточенным карандашом вычеркнула второй пункт: «Никогда не покидать мужа». «Драко первый повел себя плохо по отношению ко мне, он никогда меня не любил, поэтому я имею право. Да и я никогда не хотела быть замужем за заключенным!».
«Не ревновать», «Не завидовать» и «Не лгать» были успешно вычеркнуты еще в первые месяцы брака, как и многие другие пункты вроде «Не бросаться в домовиков тапочками» и «Хвалить свекровь».
«Не работать» исчезло после того, как Лаванда выпустила собственную коллекцию мантий, прибыль от которых оказалась больше в два раза той суммы, что Драко зарабатывал на заводе по производству котлов.
«Не надевать безвкусную одежду» было аккуратно выжжено с пергамента волшебной палочкой, когда Лаванде было скучно в родильном отделении после появления на свет наследника Малфоев – Скорпиуса.
В списке, прежде занимавшем два свитка, после семейной жизни с Драко Малфоем остались нетронутыми всего три строчки «Не изменять, или изменять так, чтобы не попасться», «Не предавать близких людей» и «Не красить волосы».
И Лаванда была уверена, что ей никогда не придется вновь корректировать свой долгосрочный план. Но, как гласит древняя мудрость, нельзя ни в чем быть уверенным.
После родов Лаванда лежала на больничной кушетке почти без сил. На свет появилась девочка, и это казалось чертовски хорошо: будет, кому повязывать бантики и одевать в кружевные платьица.
Рассматривая белый потолок в ожидании, пока молоденькая целительница повяжет на ножках и ручках новорожденной защитные амулеты, миссис Браун-Малфой отстраненно подумала, что напяливать безвкусную белую сорочку ей приходится уже второй раз. Определенно, это было совсем неправильно. Но ее дочка стоила того. Зелья, которые целитель, принимавший роды, заставил ее выпить, приятно расслабляли и одновременно бодрили.
Младенец чуть-чуть пищал, и это было единственным звуком в палате. Целительница повязывала амулеты бесшумно, а Лаванда устало глядела в потолок. Новорожденных показывали родителям только после процедуры с амулетами, чтобы родители случайно или намеренно не причинили младенцам зла, кроме того, амулеты служили защитой от грязи и микробов.
- Миссис Малфой, у вас удивительно тихий ребенок! – восхитилась целительница, укутывая малыша в пеленки.
- Ее брат тоже такой. Я думаю, это семейное, - задумчиво глядя в потолок, ответила Лаванда. – Удивительно тихий мальчик-ангелочек. Ему уже год.
- О, ну эту малышку ангелочком назвать нельзя! – засмеялась целительница. – Внешне – сущий дьяволенок!
- Что?! – Лаванда вскрикнула и приподнялась на локтях. – Немедленно покажите мне мою девочку!
- Конечно, миссис Малфой, я как раз повязала все амулеты.
И Лаванда впервые увидела
ее - причину, по которой, возможно, их с Драко наладившаяся семейная жизнь может дать очередную трещину. На голове у новорожденной девочки вились
черные кудряшки, и малышка смотрела на мир большими
черными глазами. И то, и другое, было едва ли возможно в семье Малфоев: блондинов, с прямыми волосами, ровными носами и голубыми глазами. Такой была Лаванда, таким был Драко, таким был их сын Скорпиус, такими были родители Драко. А мистер и миссис Браун давно дали дочери понять, что со своими проблемами она должна разбираться сама.
- Мерлиновы подштанники, - протянула Лаванда, с ужасом глядя на своего ребенка. Пункт «Не изменять, или изменять так, чтобы не попасться» пора было удалять. – Вы уверены, что это мой ребенок?
- Да, миссис Малфой, - целительница нахмурилась. – Это ваш ребенок, ваш и мистера Малфоя.
- А у вас нет такой же девочки, только светленькой и с голубыми глазами? – почти прошептала Лаванда. – Хотя бы светленькой. Можно даже мальчика.
- Миссис Малфой, я не собираюсь отдавать вам чужого ребенка, - твердо сказала целительница. – У всех детей есть биологические родители, будьте добры заботиться о том ребенке, что выносили.
- Но муж убьет меня! – Лаванда почти кричала. – Он же сразу поймет, что это не его ребенок!
- Миссис Малфой, это ваши проблемы. Вы не должны были изменять мужу, тогда у вас не было бы проблем.
- Мисс, не давайте мне советов, а то лишитесь работы. Лучше дайте сюда вашу волшебную палочку, - Лаванда, не обращая внимания на боль в теле и усталость, села в постели. – Не тяните, давайте сюда моего ребенка и вашу волшебную палочку. Поживее!
- Миссис Малфой, - целительница почти визжала. – Я не позволю вам обижать вашего ребенка!
- Я не собираюсь ее обижать, - фыркнула Лаванда. – Я собираюсь изменить цвет ее волос.
- Миссис Малфой, рада вам сообщить, что на детей это заклинание не распространяется – это во-первых, а, во-вторых, все амулеты на теле малышки предохраняют ее от любых заклинаний, - целительница покрепче перехватила новорожденную.
- Тогда несите ножницы. Кудряшками придется пожертвовать ради моего блага. Да поторапливайтесь же!
Лаванда никогда не сдавалась. Особенно, когда дело касалось ее собственной жизни.
Целительница не могла запретить родительнице постричь девочку, поэтому, поджав губы, протянула Лаванде новорожденную и маникюрные ножницы. Нахмурившись и держа Лаванду под прицелом волшебной палочки, чтобы безумная роженица не сотворила какую-то опасную глупость, она молча смотрела, как миссис Малфой остригает малышку. Иногда младенцы рождались с волосами, но таких красивых черных кудрей целительница мисс Остен еще не видела. Ей казалось противоестественным, что кто-то желает остричь такие великолепные волосы.
Но в ту минуту Лаванда Браун-Малфой о красоте думала меньше всего. Поудобнее перехватив тихо пищащую малышку, молодая женщина быстро состригала черные волосы, которые могут разрушить счастливый брак. Лаванда была уверена, что Драко может простить все, кроме измены. А черные кудряшки у ребенка белокурой пары – это верный признак чьей-то неверности.
Убедившись, что новорожденная малышка теперь острижена наголо, и на ощупь ее голова будто отполирована, Лаванда отдала своего ребенка целительнице, чтобы та положила новорожденную в колыбель. Как только мисс Остен повернулась спиной, Лаванда ловким движением протянула руку за волшебной палочкой, которую целительница положила на тумбочку у кушетки. Тайна – это то, что знают двое, и двое посвященных – это только Лаванда и ее дочь. Мисс Остен придется все забыть.
Глава 2За пять дней, которые Лаванда провела в роддоме после рождения дочери, Драко не навестил ее ни разу. В письмах, которые он отправлял с совой, он клялся жене в вечной любви и винил управляющего своей фабрикой котлов, в том, что того нельзя оставить ни на минуту, чтоб он что-нибудь не испортил. В письмах, которые Лаванда посылала Драко в ответ, она также нелестно отзывалась о работе управляющего, но ни разу не просила мужа ее навестить, чему Драко был несказанно рад. И дело было вовсе не в управляющем фабрикой, которого на самом деле даже не существовало. Все было куда хуже: на второй день после рождения еще одной законной, как пока считал Драко, дочери клана Малфой, он стал отцом еще одного младенца, при чем не от жены, а от бывшей равенкловки Чжоу Чанг, которая мало того, что была старше Драко на полтора года, так еще работала в бухгалтерии Министерства и собирала с него, Драко, налоги. Малфой часами ломал голову, но никак не мог понять, что заставило его переспать с Чанг, если та даже не постаралась помочь ему уйти сократить расходы предприятия!
«Та еще стерва», - пробормотал Драко, подсчитывая, сколько он может предложить Чжоу, чтобы та не потребовала с него опеки над их совместным плодом страсти, порожденной приличной порцией Огневиски. Это произошло в один из тех скучных дней, когда Лаванда была на показе мод в Италии, Скорпиуса нянчила бабушка, а Драко очень не хотелось ночевать одному в холодной постели, чувствуя себя бесконечно одиноким. Чжоу была совсем не похожа на Лаванду, и тогда Драко даже был рад этому. Сколько бы он ни вспоминал, ему казалось, что она говорила о том, что приняла противозачаточное зелье, но, когда спустя несколько недель они вновь столкнулись в коридорах Министерства, Чжоу заявила, что зелье она не выпила, потому что у нее на него аллергия, а религия не позволяет убивать ребенка, даже не рожденного. В тот день Драко был уверен, что его жизнь кончена: Лаванда бы не простила измены и обязательно потребовала бы развод с лишением супруга всех денег и имущества. Как Драко уже не раз убеждался, его женушке палец в рот не клади, откусит по локоть, что гиппогриф Хагрида.
Поэтому Драко каждый день запирался в своем кабинете в поместье и часами думал, как убедить Чжоу исчезнуть из его жизни вместе с этим никому не нужным ребенком, которого Чанг уже пообещала отдать Драко на воспитание, потому что сама планировала заняться карьерой. Принять ребенка Драко не мог, потому что тем самым загонял себя в тупик: Лаванда была не из тех женщин, кто готов простить измену, тем более имея перед собой результат этих измен. Пока Драко приходил к выводу, что придется ему ребенка Чанг отдать в сиротский приют. Все говорило в пользу этого решения, но внутри мужчина был против: ребенок Малфоя в приюте - это нонсенс! Он может отдать малыша на воспитание и навещать его время от времени, посылать деньги. Но это не скрыть от Лаванды, которая, конечно, будет рада, что это ребенок, а не любовница, но все равно обязательно разозлится. И, как Драко неожиданно понял, ему было далеко не безразлично, что именно подумает его супруга.
День, когда Лаванда должна была приехать в поместье с новорожденной девочкой, Драко решил сделать незабываемым. Он заказал волшебный оркестр, игравший в парке серенады и вальсы, пригласил лучшего повара Англии и, скрепя сердце, известил всех друзей своей жены, включая даже семейство Поттеров, к коим не питал ни малейшей симпатии. Одетый в белый костюм, он ровно в двенадцать аппарировал к Лаванде в роддом, чтобы самому доставить любимую домой.
К встрече с мужем Лаванда готовилась с самого утра. Чувствовала себя она хорошо уже с первого дня: лекарства, которыми ее пичкали врачи, оказывали на самом деле замечательный эффект. Рассматривая себя в зеркало, Лаванда отмечала, что цвет кожи стал белее, волосы пышнее и гуще, а немногочисленные морщинки, которых и прежде было не видно под слоем макияжа, разгладились. Фигура, правда, еще не пришла в норму, но на восстановление прежней стройности требовалось не более месяца физических нагрузок – это молодая женщина поняла после рождения Скорпиуса, когда в период затяжной депрессии стала бегать по утрам и заниматься йогой. «Конечно, Драко вновь будет ворчать, но кто же будет его слушать?», - хихикнула Лаванда, рассматривая себя в зеркале.
Лысую, как коленка, малышку, целительница принесла около одиннадцати часов. Лаванда взяла девочку на руки и придирчиво осмотрела свою дочь: кроме черных глаз ничто не выдавало в ней не-Малфой. «Придется напомнить Драко, что у моих мамы и папы глаза карие, пусть не возмущается», - легко решила Лаванда, ласково гладя малышку.
- Лаванда, милая! – Драко поклонился жене и сделал шаг в ее сторону. – Ты прекрасно выглядишь, и наша дочка очень похожа на тебя.
Мисс Остен, держащая девочку на руках, улыбнулась и крепче обняла спящую малышку. Заклинание частичной модификации памяти, которое несколько дней назад испытала на ней Лаванда, сработало на славу: мисс Остен не помнила ничего из того, что случилось пять дней назад, кроме того, что миссис Браун-Малфой родила здоровую девочку весом три килограмма пятьсот грамм.
- Драко, дорогой. - Лаванда сделала маленький реверанс. – Я очень рада, что ты нашел время встретить меня и нашу дочь. Я уверена, они со Скорпиусом подружаться.
- Я не сомневаюсь, - Драко улыбнулся, глядя на дочь. – Мисс Остен, будьте добры, передайте, пожалуйста, мне мою спящую красавицу.
Лаванда, улыбаясь, с тревогой смотрела, как Драко вглядывается в лицо малышки. Но, кажется, он не заметил, что малютка не похожа на него. «К счастью, в таком возрасте дети выглядят как домовики, только почище, тут никакое сходство не заметишь. А потом он ее полюбит, и будет уже все равно», - облегченно подумала Лаванда, прощаясь с мисс Остен и благодаря ее за заботу. На всякий случай Лаванда попросила адрес целительницы, чтобы вновь исправить той память, если потребуется. Говорить Драко правду пока не хотелось.
Выйдя из больницы, Лаванда, держащая в руках малышку, и Драко аппарировали к своему поместью. Из сада неслись звуки вальса, в воздухе витал аромат свежих цветов, а вся дорожка к дому была усыпана розовыми лепестками.
- Мерлин, Драко, я тебя люблю! - Лаванда засмеялась и, повернувшись к мужу, поцеловала его. – Я думала, что самый счастливый день в моей жизни был тот, когда мы поженились. Но оказалось, что намного лучше был тот, когда ты впервые по-настоящему признался мне в любви. Помнишь тот бал-маскарад у Джорданов? Но нет, оказалось, что видеть тебя, обнимающим Скорпиуса после его рождения, еще лучше. А теперь… теперь я на седьмом небе от счастья! Я хочу, чтобы этот день не заканчивался, чтобы так было всегда! Драко, ты лучше всех!
Лаванда закружилась в вальсе, держа дочку на руках. Драко с грустной улыбкой смотрел на них, по-прежнему думая о Чжоу и ее ребенке, с которым надо что-то придумать и как можно скорее.
- Драко, ну что ты стоишь, как истукан! Иди сюда, я тебя поцелую!
Гости начали прибывать к пяти вечера. Первыми прибыли по каминной сети Парвати и Ли Джордан, стряхивая пепел с одежды на дорогой ковер. К счастью, детей они оставили дома с няней, и можно было не опасаться, что особняк развалится под натиском младшего поколения. Лаванда с искренней радостью поприветствовала подругу и ее мужа, самых близких ее друзей. Драко постарался придать своему лицу наименее брезгливое выражение, взмахом палочки очищая ковер. О том, что Панси и Рон Уизли аппарировали к главным воротам поместья, Драко и Лаванду информировал эльф-домовик Бонки, не одобряюще поглядев на то, как Парвати, поминутно сверяясь с компасом, переставляет хрустальные фигурки на полке у книжного шкафа. Когда аппарировал Грегори Гойл, Драко сразу же отозвал его в сторону под пристальным взглядом Лаванды и вместе с бывшим одноклассником стал обсуждать дела на фабрике, где с недавнего времени они работали вместе.
Час спустя поместье словно превратилось в миниатюрный Хогвартс: на праздник по случаю рождения еще одной Малфой собрались все друзья Драко и Лаванды. По старинной традиции колыбель с малышкой стояла в центре залы, и гости по очереди подходили к ней и говорили теплые слова. Драко и Лаванда, одетые в роскошные одежды, сидели во главе стола и приветливо кивали в ответ на каждое пожелание. Гости не отличались богатым воображением: желали любви, красоты, крепкого здоровья и хороших оценок. Лаванда вздрогнула, когда к колыбели подошла чета Джорданов: с недавнего времени Парвати слишком уж часто стала правильно предсказывать будущее.
Индианка, в красивой мантии с ручной вышивкой, которую специально для нее придумала Лаванда, молча подошла к колыбели и заглянула внутрь. Гости замерли: о предсказаниях Парвати было хорошо известно всем, и каждый ждал, что будет на этот раз. Вздрогнув, как от удара, доморощенная гадалка повернулась к Малфоям, широко раскрыв глаза, словно увидев что-то ужасное, и потусторонним голосом сказала:
- Рожденная от тех, кто не был готов, юная Малфой пойдет не по тому пути. Но это будет потом, а пока ей надо чужую тайну сохранить.
Лаванда переменилась в лице и тихо охнула, Драко с подозрением посмотрел на супругу и прошептал:
- Еще парочка таких предсказаний, и я запрещу тебе видеться с твоей безумной подругой.
- Драко, не преувеличивай! Парвати вовсе не имела в виду ничего из того, что ты подумал, - прошептала в ответ Лаванда, надеясь, что муж не поймет по ее лицу, насколько она испугана.
Парвати, словно очнувшись, с улыбкой повернулась к колыбели и как ни в чем не бывало добавила:
- Будь любима и иди своей дорогой, куда захочешь, милая.
В сочетании с предсказанием пожелание Парвати выглядело ужасно. Ли откашлялся и, подойдя к жене, взял ее под руку, шепча на ухо совершенное предсказание. Парвати покраснела и спешно извинилась перед всеми присутствующими за мрачный прогноз. Чтобы сгладить неприятный инцидент, Гермиона громко поинтересовалась у Драко, какое имя они с Лавандой планируют дать новорожденной.
- Согласно традициям рода Блэк, к которому принадлежит моя мать, выбор имени – это непростое решение, - гордо произнес Драко, поднимаясь со стула. – Оно находится вне человеческой власти и находится под влиянием потусторонних сил. Сегодня вы все будете присутствовать во время церемонии. Это мой подарок Лаванде, – любящий взгляд в сторону жены, - прежде на церемонию допускались только близкие друзья.
- Но так как все вы здесь – наши друзья, - улыбнулась Лаванда. – Мы с Драко решили изменить традицию.
В зале стало темнеть: одна за одной погасли свечи, эльфы зашторили окна. Потолок стал подобен тому, что был в Большом зале Хогвартса во время торжеств: появились звезды и созвездия, сверкающие, словно повинуясь замысловатой мелодии. На колыбель с потолка словно сошел светлый луч, осветивший играющую малышку. В зале стало тихо, и от спокойного голоса Драко по спинам всех присутствующих побежали мурашки:
- Имя определяет будущую жизнь человека. По нему встречают, по нему же составляют первое впечатление. Звезда рождения определяет характер и будущее. И, раз мы собрались здесь, в такой компании, - по голосу Драко было понятно, что ему это не нравится, - я хочу попросить лучшую предсказательницу помочь нам с определением звезды.
По залу пронесся шепот, и кто-то ровным шагом двинулся к освещенной колыбели.
- Парвати?! – ахнула Лаванда.
- У тебя есть другая безумная подруга? – с плохо скрытым сарказмом осведомился Драко у жены. – Если ты спросила у нее про сына, надо быть последовательными и спросить про дочь.
Джордан подошла к младенцу и взяла ее на руки. Вновь вздрогнув, как в прошлый раз перед предсказанием, Парвати подняла голову к потолку:
- Она родилась под звездой Джйештха. И, как эта звезда, сильная и резкая по своему характеру. Джйештха позволит ей достичь руководящего положения, получить то, что она хочет. Эта звезда управляется старшим из полубогов, Господом Индрой, и он дарует этим людям силу, помогающую им действовать искусно и ловко. Характер новорожденной добродетельный, но и слишком болезненно чувствительный.
- Про Скорпиуса она ничего такого не говорила, - пробормотала Джинни на ухо Гермионе. Та понимающе улыбнулась:
- Зато Лаванда рассказала, что Парвати напророчила ему блестящую карьеру в дипломатии. Я считаю это наиболее важным в нашем мире.
Драко тем временем взмахнул рукой, и перед колыбелью появилась изумрудная шкатулка, а перед каждым, кто сидел за столом, появился сияющий пергамент и перо. В неясном полумраке комнаты лица волшебников приобретали потусторонние черты, словно в зале собрались не люди, а бесы.
- Возьмите перья и напишите на пергаменте то имя, которое считаете подходящим, - приказал Драко. Присутствующие безропотно подчинились. Лаванда аккуратно вывела «Камелия» и сложила пергамент пополам. Что написал Драко, она не видела, но была почти уверена, что имя своему ребенку он придумал уже давно, оставалось лишь узнать, подойдет ли оно. Впрочем, обычно имена, выбранные родителями своему ребенку, шкатулка не одобряла. Хотя, как знала Лаванда, были и исключения, но они происходили не чаще, чем раз в десять лет.
Когда с написанием имен было покончено, Парвати взмахом палочки собрала пергаменты и убрала в шкатулку, беззвучно прошептав одними губами заклинание. В тот же миг зазвучала красивая мелодия. «Как песня феникса», - тихо сказал Гарри. Шкатулка засияла приятным зеленоватым светом и, медленно вращаясь, поднялась к потолку. Музыка с каждой секундой становилась все громче и громче, пока, наконец, резко не остановилась. Одновременно с этим шкатулка упала на пол и раскрылась. Удивительно, но в ней лежал всего один пергамент. Все, сидящие за столом, вытянули шеи, пытаясь рассмотреть его получше. Парвати, приподняв мантию, села на корточки и развернула пергамент:
- Аврора.
- Кто загадывал? – холодно осведомился Драко. Очевидно, он желал для своей дочери другое имя. – Я, - Ромильда Вейн неловко поднялась со своего места. – Мне всегда нравилось, как оно звучит.
Лаванда услышала, как Драко грустно вздохнул. Придумывая эту традицию, Блэки продумали, что на церемонию надо приглашать только близких друзей. Сейчас же Драко пошел на уступку, пригласив всех друзей Лаванды, зная, что ей будет приятно. На празднике Скорпиуса присутствовали только родители пары и близкие друзья и родные. Тогда выбранное имя придумала Панси, и она стала крестной малыша. Крестного выбрали согласно другой традиции, и им, как назло для Драко, стал Перси Уизли, который на церемонии оказался совершенно случайно, решив по каминной сети узнать, не заходила ли в поместье Гермиона. Сейчас, похоже, удача тоже не была на стороне Драко, если младшекурсница Ромильда, обожающая зелья как покойный профессор Снейп, крестный Драко, - Мерлин, какое безумное совпадение! - стала крестной малышки Авроры. Да и имя какое-то слащавое выбрала, как назло!
Лаванда пришла на выручку мужу, ласково объяснив Вейн, что, предложив подходящее имя, она определенным образом связала с Малфоями свою судьбу. Сама Лаванда не была против этого: во всяком случае, лучше уж Ромильда, чем, например, Панси, которая пару лет назад чуть было ее не убила. Но вытерпела ж она, Лаванда, что крестная сына без пяти минут убийца, а крестный – зануда; и Драко теперь потерпит, что Ромильда несколько глупа и одержима своими зельями. Оставалось лишь узнать, кто должен быть крестным Авроры.
Это было проще: по кругу пускали чашу, в которую каждый присутствующий мужчина, кроме Драко, отца малышки, должен был положить какую-либо свою вещь. Перси в прошлом году пожертвовал Скорпиусу золотое перо, и чаша решила, что этот подарок лучший, хотя Грегори Гойл очень обиделся, когда чаша отвергла рубиновый перстень.
В этом году Грегори положил в чашу зеркало, украшенное жемчугами и рубинами. За второй год работы у Драко он скопил уже немалое состояние, а это зеркало, казалось, даже представляло историческую ценность. Гарри пожертвовал игрушечный снитч, на что Малфой усмехнулся: «Поттер не меняется». Вновь присутствующий Перси положил маленькую хрустальную розу, а Ли – набор красок. Невилл и Билл, немного смущаясь, подарили игрушки: единорога и дракона. Рон – куклу.
Чашу передавали по кругу, и она постепенно наполнялась. Как заметила Лаванда, в основном дарили драгоценности и игрушки. Последним был Джордж, совместивший приятное с полезным: улыбаясь, он положил в чашу очередные изобретения из своего магазинчика.
Когда чаша вновь оказалась у Драко, он произнес невербальное заклинание, и чаша воспарила в воздух, осветившись зеленоватым светом.
- Пять секунд, и мы все узнаем, - пробормотала Лаванда. Взгляды присутствующих были устремлены на чашу, и вот она закрутилась, зажглась ослепительно ярким светом, и приземлилась на стол перед Грегори Гойлом. Лицо слизеринца озарила совершенно детская улыбка: он крутил чашу в руках и выглядел так, словно никак не мог поверить в свершившееся чудо. Драко тоже был доволен. Хлопнув в ладоши, он поднялся с места и зааплодировал решению чаши. Гости и Лаванда последовали его примеру. Впрочем, Ромильда сморщила нос, будто ее раздражала сама перспектива быть крестной в паре с недалеким и некрасивым слизеринцем.
На этом церемония закончилась. Заиграла музыка, эльфы вновь наполнили тарелки едой и убрали шторы с окон. Гойл сидел, улыбаясь, Ромильда искоса бросала на него неприязненные взгляды, со школы так и не поборов ненависть к «змеиному факультету». Драко и Лаванда выглядели довольными, обмениваясь новостями с соседями по столу. Гермиона и Перси вновь затеяли обсуждение о свободе закабаленных созданий вроде эльфов и фестралов, которых все чаще стали использовать в качестве тягловой силы. Гарри делился Министерскими курьезами, не упоминая имен, что не мешало сидящим рядом с ним Джинни, Рону, Луне и Панси с Невиллом хохотать в голос. Гости и хозяева поместья замечательно проводили время, разговаривая и танцуя. Малышку Аврору Лаванда как раз пошла отнести в ее комнату, когда эльф Бонки сообщил, что «к дому только что аппарировала мисс Чжоу Чанг». Драко внутренне напрягся, но, так как в поместье были гости, при которых нельзя было терять лицо, попросил Бонки проводить Чжоу в гостиную, куда и сам направился.
Чжоу в строгой темной мантии сидела в кресле, прижимая к себе кулек с тихо пищащим младенцем. Уже открыв дверь, Драко почувствовал, что загнан в ловушку, но, тем не менее, нашел в себе силы спросить у незваной гостьи, зачем она пришла.
- Драко, ты задаешь ненужные вопросы. Я пришла, чтобы отдать тебе нашу, а теперь уже только твою, дочь, - Чжоу, держа младенца одной рукой, второй поправила выбившиеся из прически черные пряди. – Ее зовут Аманда. Это имя означает «достойная любви», и я надеюсь, ты и твоя жена не поскупитесь на любовь для нашей малютки.
- Чжоу, ты издеваешься? – Драко встал у камина, стараясь сдерживаться и не кричать на обезумевшую Чанг. – Я не могу представить, каким образом Лаванда может полюбить твою Аманду, если это доказательство моей измены?
- Раньше, года два назад, ты изменять не боялся, - хмыкнула Чжоу. – Мне ребенок ни к чему, я с утра до вечера в Министерстве торчу, а у тебя уже два отпрыска есть, одним больше, одним меньше – без разницы, прокормишь.
- Чанг, ты спятила. Выметайся отсюда немедленно. Я согласен дать тебе денег на кормление твоей Аманды, но не более. Либо ты уходишь сама, либо эльфы тебе помогут.
Чжоу засмеялась, как безумная, отчего младенец запищал еще громче.
- Не везет мне с мужчинами. Еще с Хогвартса не везет. Поттер бросил, Забини предал, Диггори вообще умер, - Чанг заплакала. – Ты теперь меня тоже кинуть хочешь. А я с ребенком, между прочим!
- Не смеши меня. Я не давал тебе повода думать, что между нами может что-то быть. Это была всего одна ночь.
- Значит так, Драко, либо ты берешь Аманду на воспитание, либо в твоих счетах с фабрики обнаруживаются неожиданные цифры! А о твоей интрижке, как и о многих других, Лаванда все равно узнает. Ручаюсь!
Выхода не было, но Драко не собирался просто так сдаваться:
- Чжоу, не глупи. Лаванда все равно поверит не тебе, а мне. Да и не встречался я ни с кем, кроме тебя, да и об этом сожалею.
- Ты ей уже изменял, так что она поверит, - Чанг хрипло засмеялась. – Но тебе об этом лучше не задумываться. Она же все равно узнает, и Аманду все равно ты возьмешь на воспитание.
- За что ты меня так ненавидишь? – спросил Драко, оттягивая мучительный момент, когда надо будет сказать «да».
- Узнаешь когда-нибудь, - усмехнулась Чжоу. – Всему свое время.
Может быть, она рассказала бы еще что-то, но удача была не на стороне Драко: дверь отворилась, и в гостиную зашла Лаванда:
- Чжоу, добрый вечер. Давно не виделись, еще с Хогвартса. Ты ничуть не изменилась! У тебя такая милая малышка! Это ведь малышка, раз в розовой пеленке? – Не дожидаясь ответа, Лаванда тут же обратилась к мужу. - Драко, милый, гости заждались. Я уверена, ваша беседа важна, но перенесите ее, пожалуйста, на другой день.
- По какому поводу вечеринка? – осведомилась Чжоу, качая на руках младенца.
- У нас с Драко дочь родилась! – гордо сказала Лаванда, отбрасывая рукой назад белокурые волосы.
- О, Драко у нас отец-герой, - хищно улыбнулась Чжоу. Драко страдальчески закатил глаза и приготовился к скандалу. Следующая фраза Чжоу показала, что он был прав. – Трое детей – это не шутки!
Лаванда напряглась. По ее мнению, отцом Драко был только одному ребенку по имени Скорпиус, но не более того. Хотя для непосвященных у Драко было двое детей – Скорпиус и Аврора. Но откуда же взяться третьему? – Этого Лаванда понять не могла, о чем не преминула сказать Чжоу. Однако ответил ей Драко, тяжело глядя в глаза и обнимая за плечи.
- Дорогая, этот ребенок на руках Чанг – мой.
Лаванда едва не потеряла сознание. Мир вдруг перестал быть ярким и радужным, каким был до сих пор. Опершись на руку мужа, она, дрожа, произнесла, обращаясь к Чжоу:
- Чем докажешь?
- У Драко спроси. Видишь, он даже не спорит.
- Я куплю зелье для определения отцовства! – закричала Лаванда, не обращая внимания на слова Чжоу. – Не смей обвинять моего мужа в своих прегрешениях!
- Лаванда, прекрати кричать, - прошептал ей на ухо Драко. – Гости услышат, а нам сейчас важно не дать делу ход.
- Да. Хорошо. Сколько ты хочешь, Чанг?
- Я не хочу денег. Во всяком случае, пока. Мне вполне хватит, что вы опозоритесь в глазах общественности. Драко ведь клялся тебе в верности, разве нет? А тут такой удар по вашему имени. Сначала о вас будут судачить на каждом углу, потом, конечно, забудут, но ведь в Хогвартс пойдут ваши детей, и вновь начнут говорить!
Чжоу говорила это, и ее глаза горели каким-то безумным фанатичным огнем. Лаванда, испугавшись, спряталась за Драко, он крепко схватил ее за руку. Чанг громко смеялась, младенец на ее руках плакал, отчего его личико сделалось совсем красным. «За что она тебя так ненавидит? За что она так ненавидит нас?», - спрашивали глаза Лаванды, но Драко качал головой, он не знал ответ.
Глядя на хохочущую Чанг, Лаванда испытывала смешанные чувства. С одной стороны, ей было противно от измены Драко, тем более Чанг сейчас не выглядела ни умной, ни красивой, ни обаятельной. Но, с другой стороны, на руках у истерички Чжоу плакал младенец, который, может быть, был таким же Малфой, как и ее Аврора. И ведь они, кажется, почти в один день родились…. Удивляясь самой себе, Лаванда сделала свой выбор, не заботясь о желаниях супруга:
- Чанг, замолкни и давай сюда ребенка. Не хочешь денег, тогда уходи отсюда и больше возвращайся.
Чжоу прекратила смеяться также резко, как и начала.
- Ее зовут Аманда. Это означает «достойная любви». Позаботьтесь о ней.
Передав дочь Лаванде, Чжоу быстро покинула поместье. Драко направился к гостям, а Лаванда, держа на руках Аманду, направилась на второй этаж, в комнату Авроры, где собиралась трансфигурировать кресло в детскую кроватку.
