Дверь первая - кабинет директораУважаемые читатели, как уже говорилось в отзывах, я и Night Queen затеяли переделку. Эти две главы немного изменены, но, в целом,остались прежними. Далее будет немного другой сюжет. Надеюсь, наша переделка вас не разочарует. Спасибо за ваше внимание. С уважением findmeinthenight.
- Спасибо. Все свободны, - устало произнесла Гермиона Грейнджер. Очередное занятие по защите от темных искусств вымотало ее до предела. За несколько лет преподавания в Хогвартсе она поняла, что она была просто паинькой и что детям доверять нельзя. Чего стоят выходки слизеринцев и гриффиндорцев! Дойдя до кабинета, она кинула свои книги на стол и печально посмотрела на колдографию. Гарри и Рон… «Столько времени прошло, а вы так и не можете меня простить», - пронеслось в голове.
В сознании вспыхнула картина прошлого. Несколько лет назад, когда директором Хогвартса была еще МакГоногал, Грейнджер только окончила курсы мракоборца. У ребят было столько планов на будущее! Совместное будущее. Они хотели работать в одном отряде, отловить оставшихся Пожирателей, хотели сделать мир хоть чуточку лучше. Но Миневра прислала Гермионе предложение, от которого та не смогла отказаться – преподавать ЗОТИ. Мечта начала сбываться: она же так хотела преподавать. Гермиона долго раздумывала, как сообщить эту новость Гарри и Рону. Она прекрасно знала вспыльчивые и порой бескомпромиссные характеры своих друзей - наверняка мальчишки, не раздумывая, обвинят ее в предательстве и эгоизме, но потом, как это всегда у них бывало, остынут, все поймут и простят подругу, - поэтому Гермиона основательно готовилась к этому разговору. Даже напекла печений, но это только усугубило ситуацию, потому что Рон, стоило только девушке показаться в гостиной с тарелкой, сразу почуял неладное: он всегда говорил, что Гермиона абсолютно не умеет готовить, а к плите подходит только при большой надобности. Разговор получился весьма коротким, но очень содержательным; девушка узнала про себя очень много нового, но и ребятам сообщила некоторые любопытные касающиеся их факты, о которых они раньше и не подозревали. После их ссоры и нестабильной магии Спасителя магического мира в гостиной дома Блеков, где в то время жило неподражаемое трио не осталось даже знаменитых выцветших штор. Тем же вечером Гермиона, громко хлопнув дверью, отправилась в родительский дом, предварительно отослав МакГонагалл письмо с утвердительным ответом. Джинни долго уговаривала Гермиону вернуться, встретиться с ребятами. Грейнджер хотела помириться с Роном и Гарри, но все разговоры заканчивались руганью и оскорблениями. Упрек Гарри навсегда запомнился: «Ты предала нас. Ты нам больше не друг, Гермиона. Прощай».
Гермионе было нестерпимо обидно слышать такое от лучших друзей, и она долго не могла понять, почему ребята, в особенности Гарри, реагировали так остро, но потом заметила, что во время всех их разговоров Поттер косился в сторону Рона и, если Уизли делал попытки приблизиться к Гермионе, хватал его за рукав неизменного вязанного свитера. Только вот в его намерениях было далеко не спасение девушки - да и вряд ли Рон когда-нибудь поднял бы на Гермиону руку - а что-то иное, словно Гарри боялся, что и Рон уйдет вместе с подругой. Гермиона мелком смотрела в ясные, грустные глаза друга и почти ощущала мысли и переживания Гарри, и в сознании вставала сцена в походной палатке, когда Рон, не потрудившись ничего объяснить, просто ушел, бросил их, не оставив им даже надежды на воссоединение. В такие моменты Гермиона и сама чувствовала себя предательницей.
Тот факт, что старший сын Гарри и Джинни учится на третьем курсе Гриффиндора, только усугублял ситуацию. Гермионе всегда хотелось пригласить мальчика в свой кабинет, угостить кофе, потрепать по черным волосам и поинтересоваться, как дела у его родителей. О том, как живут герои последней войны, директор не знала ничего: пресса уже давно об этом не писала, потому что, стоило только в газетах появиться статье о жизни мальчика-который-выжил, этот малчик, точнее, теперь уже мужчина, тут же устраивал погром и разгонял настырных журналистов. Гермиона что-то слышала о том, что Гарри работает в Аврорате, а Джинни сидит с недавно родившемся младшим сыном. Про Рона же вестей не было.
Резко мотнув головой, новоиспеченный директор отогнала неприятные воспоминания. Что было, то было. Сейчас, после смерти профессора МакГоногал, Гермионе предстояло разобраться с особенностями управления школой. Ей тут же вспомнилось, как ее не хотели слушать на занятиях и как по каплям она выжимала из студентов уважение к себе. Ее уроки были интересными, методы - новаторскими, а характер - железным. Профессору Грейнджер приходилось отдавать всю себя, чтобы не растерять с таким трудом заработанный авторитет.
В самом начале карьеры на имя МакГоногал поступали гневные письма родителей: как такой серьезный предмет может преподавать такая молодая девушка? Но стоило ли им напоминать о том, что она подружка Национального героя и лучшая ученица за последние сто лет?
Студенты почитали ее, родители благодарили. В основном. Ее единственной проблемой была Астория Гринграсс, точнее Малфой. Иногда директору казалось, что Астория и ее сынок развернули против нее крупную стратегическую кампанию: миссис Малфой считала своим долгом раз в месяц заявиться в кабинет к директору, чтобы побеседовать на тему "как успехи у моего чада?". Бывало, она притаскивала сестру, и тогда Гермиона теряла самоконтроль еще до начала встречи. "Они что, решили, будто у директора других дел нет?" - возмущалась про себя мисс Грейнджер, разливая чай в фарфоровые кружки. Но самое странное было то, что именно в те дни, когда должна была прийти леди Малфой, Скорпиус обязательно выкидывал какую-нибудь пакость; однажды обнаглел до такой степени, что подвесил миссис Норисс за хвост в туалете плаксы Миртл. К слову сказать, Джеймс Поттер тоже иногда выкидывал подобные номера, но его родителей Гермиона никогда к себе не вызывала - не осмеливалась. Астория же доводила Гермиону методично, с холодной вежливостью на лице и немым гневом в глазах. Один раз, еще в самом начале работы Грейнджер в качестве учителя, миссис Малфой заявилась в министерство с просьбой отстранить Гермиону от преподавания - чему магглорожденная волшебница может научить отпрыска чистокровного семейства?
Скорпиус Малфой был головной болью директора. Задира, драчун, непоседа – все эти качества, обычно несвойственные Малфоям, поразительно гармонировали с хитростью, трусостью, умом и жаждой власти.
Он поступил почти три года назад, и Распределяющая Шляпа мгновенно отправила его на Слизерин, что было неудивительным. Удивительно как раз то, что порой он вел себя, как гриффиндорец – быстро выходил из себя, почти всегда честен, но все-таки чересчур импульсивен - наверняка, отец еще не научил его сдерживать эмоции.
Но все же сноб до мозга костей, он категорически не признавал в Грейнджер директора: поливал грязью к удовольствию слизеринцев, говорил, что отец с матерью быстро выгонят ее из магического мира. Порой его шуточки переходили все возможные границы: он отпускал колкие замечания прямо на занятии. Гермиона не была бы Гермионой, если бы позволила какому-то смазливому сопляку опустить ее на глазах всего третьего курса. Она сладким голоском напомнила о суровом нраве матушки и батюшки, которые, узнав об этом инциденте, по головке мальчика не погладили бы. В общем, боялся Малфой-младший, как и Малфой-старший, только отца.
Но сейчас можно забыть о проблемах, можно просто немного расслабиться. А с Гринграсс и ее чадом она разберется чуть позже.
***
«О, черт, это ж надо проспать!»- директор неслась по коридорам, как провинившийся школьник. Она проснулась всего полчаса назад. Едва почистив зубы и расчесавшись, Грейнджер побежала на занятия.
Беглым взглядом посмотрела на расписание: защита, третий курс, весь поток. О, нет. Вдохнув и выдохнув, Гермиона зашла в класс и почти бегом прошла к своему столу.
- Сегодня мы будем проходить боггартов. Кто знает, о чем я говорю? – преподаватель медленно осмотрела аудиторию, естественно, никто не желал ответить, - Может быть, мистер Финниган продемонстрирует нам свои знания?
Сын Симуса потупил взгляд. «Все ясно, опять он не готов», - пронеслось в голове.
- Как ни прискорбно, мистер Финниган, но вы снова лишаете свой факультет баллов. Пять баллов с Гриффиндора, - расстроено сказала Грейнджер, - Тогда, возможно, кто-то со Слизерина расскажет мне об этих существах? Мистер Малфой? - Скорпиус промолчал и посмотрел на директора взглядом, полным ненависти и презрения.
- Что ж, если мистер Малфой не желает отвечать, то Слизерин также лишается 5 баллов, - как когда-то Драко, она растягивала гласные, что приводило нерадивого в неописуемый гнев.
«Я все расскажу отцу, я все расскажу…» - вертелось в голове у Скорпиуса. Он то смотрел на соседа справа, то придумывал обидные стишки про гриффиндорцев, то прожигал взглядом мантию ненавистного преподавателя.
- Мистер Малфой, вы, кажется, совсем не обращаете внимания на то, что я говорю. Специально для вас, - Грейнджер сделала ударение на последней фразе, - Я повторюсь…
В класс зашла незаменимая мадам Помфри:
- Извините, профессор, вы не могли бы пройти в больничное крыло?
- Да, конечно. Страница 338. Свиток на тему сегодняшнего занятия. Скоро вернусь, - выскакивая, сказала Гермиона, - Мадам Помфри, что-то случилось с…
Дверь закрылась, и недовольные возгласы послышались из разных концов класса.
- Да что она себе позволяет? – немного гнусавый голос заглушил всеобщий гам,
- Если мой отец узнает, что она себе позволяет, то он камня на камне не оставит от этой ужасной школы.
- Не думаю, что жаловаться – это выход, - еще ученик один из Слизерина решил отличиться, - Я считаю, нужно ее проучить. Может, тогда она решит, что свихнулась и сама уйдет? - А это идея, - Скорпиус хитро улыбнулся, - Слушайте…
***
Грейнджер вернулась через 10 минут. В классе было поразительно тихо, только… «Нет, показалось», - успокаивала себя Гермиона. Но что-то не давало покоя. И что самое ужасное, Мисс Я-всегда-знаю-чем-пахнет-и-где-поет не могла понять, что ее так отвлекает.
Она начала объяснять тему заново, постоянно прерывая свою речь. Ей постоянно казалось, что она слышит…мычание. Такое тихое «Ммм..», и оно передвигалось по классу от ученика к ученику. Стоило подойти к тому месту, откуда исходил звук, как он исчезал и появлялся в другом месте.
«Боже, кажется, я переутомилась», - Гермиона бегала по классу от одного студента к другому. Как вдруг раздался смех за спиной. Грейнджер не стоило оборачиваться: этот смех она узнала бы из тысячи таких же противных и злобных. - Малфой! – директор была все себя от ярости, - Быть может, вы потрудитесь объяснить, как вы посмели шутить таким образом над учителем?
- Мисс Грейнджер, а быть может, вы расскажете нам, как вы получили место профессора МакГонагалл?
- Значит так, мистер Малфой, 10 баллов со Слизерина за хамство, отработки у мистера Филча на выходных, и завтра в два часа я жду ваших родителей! Желательно отца. Не думаю, что после этого вы снова захотите привлечь мое внимание подобным образом.
- Я думаю, моя мама с удовольствием примет ваше приглашение, профессор, - сорванец стоял и ухмылялся так, будто выиграл в квиддич у Гриффиндора.
- С нетерпением жду этой встречи, мистер Малфой. А теперь, занятие окончено. Не забудьте про ваше домашнее задание. Все свободны, - Гермиона вылетела из класса и пошла к себе в кабинет.
«О, Мерлин, Гринграсс. Завтра в 2 часа. Моргана, помоги мне», - пронеслось у нее в голове.
Дверь вторая - Малфой-МэнорСкорпиус выбежал из класса и понесся в гостиную Слизерина. По пути в подземелья он обдумывал, как же ему поступить. С одной стороны, отец не обрадуется вызову к директору, да и мама тоже. А с другой стороны, можно было бы обвинить Грейнджер во всех смертных грехах. Вот только как?
Порой Малфой-младший не понимал сам себя и не раз задавался вопросом: почему он так ненавидит директора? Но эти раздумья не приводили ни к чему. Она же директор, профессор, она же заставляет учиться!
О какой учебе может идти речь, когда жизнь только начала бить ключом, когда на тебя сыпется все, как из рога изобилия. Дойдя до гостиной, Скорпиус взял пергамент и сел писать родителям. Мыслей о том, как же объяснить причину «приглашения» и при этом не очернить себя, не было, поэтому мальчишка решил сделать вид, что он ни причем.
Довольный своей изворотливостью, он направился к совятне. Слизеринец шел, на ходу размышляя о завтрашнем дне. Что еще больше волновало парня, так это то, что он никак не мог понять, в чем же его вина. Да, он не ответил на занятии, да, хамил, но подумаешь, разыграл немного эту… эту… При всей своей неприязни к директору, он не мог как-либо ее оскорбить. Все-таки, как бы ни было неприятно это признавать, она многого добилась сама. Это мимолетное признание заслуг Грейнджер сменилось новой волной гнева: возле входа в совятню ему встретились гриффиндорцы. А если точнее, Джеймс Поттер со своей безумной компанией.
Больше профессора Грейнджер Скорпиус ненавидел только Джеймса, сына незаменимого Национального героя. Отец не раз рассказывал ему о Поттерах, можно даже сказать, что Драко Малфой вырастил эту ненависть в отпрыске. Малфой-младший знал, что когда-то Гарри отверг дружбу папы и что из-за Мальчика-который-так-и-не-сдох дедушку посадили в Азкабан. Подростка не посвятили в подробности этой истории, потому что Астория, едва услышав рассказы мужа, уводила сына с собой. А Скорпиусу было так любопытно узнать, чем же все закончилось.
В принципе, Джеймс Поттер был неплохим парнем, и иногда Малфой даже завидовал такому количеству друзей гриффиндорца. Да и немудрено, отпрыск Спасителя мира сего был веселым, задиристым мальчишкой, не слишком увлеченным учебой. На уме были только девочки, Хогсмит и квиддич. Его проделки порой заставляли заикаться видавшего виды мистера Филча. Постоянные наказания уже не действовали на подростка, а оценки «Удовлетворительно» почти по всем предметам расстраивали Джинни. Получая письма из Хогвартса и узнавая о деятельности сына, Гарри вспоминал рассказы Сириуса о Мародерах и проговаривал: «Весь в дедушку». Но в школу горе-папашу не вызывали, чему он был бесконечно рад. Поттер-старший все еще надеялся на благоразумие отпрыска, поэтому Джеймсу все сходило с рук. Отрадой родителей был тот факт, что Поттер-младший играл в квиддич. Он стал ловцом, не самым молодым и лучшим, как отец, но все же. Пару раз Джинни приходила на его игры и возвращалась всегда очень довольной, она рассказывала об очередной победе Гриффиндора, о гордости за сына и о его поразительной ловкости. Гарри даже жалел о пропущенных матчах.
И вот теперь перед ним стоит сын Надежды всего магического мира, загораживая проход к совятне, и нагло улыбается:
- Привет, Малфой! – кучка гриффиндорцев одобряюще засмеялась.
- Поттер! Ты не нашел себе более достойного занятия, кроме как патрулировать вход к совятне? – Скорпиус убрал письмо в карман, а то мало ли.
- А ты, видимо, побежал жаловаться папочке? – Джеймс слегка повернул голову к однокурсникам, ожидая поддержки. Друзья не заставили себя долго ждать и снова захохотали.
- Не твоего ума дело, Поттер, дай пройти! – Малфой толкнул Джеймса и пошел дальше, остальные гриффиндорцы расступились.
- Мы еще встретимся, Малфой, - гриффиндорец крикнул ему в спину, и компания снова захохотала.
***
Драко и Астория Малфой сидели в обеденном зале своего поместья. Домовики уже накрыли стол, и супружеская пара неспешно обедала.
- Драко, ты правда считаешь, что мы обязаны присутствовать на приеме у министра? – отпивая вино, поинтересовалась Астория.
- Я абсолютно уверен, что это поможет нам в дальнейшем еще сильнее влиять на Магическое общество, так что - обязательно - Малфой отложил приборы, - только мне кажется, что после этого нам придется ответить любезностью на любезность, ты же понимаешь, Астория.
- Да, конечно, просто меня всегда так утомляют эти приемы, но ведь и один там показаться ты не можешь, - скорее спросила, чем утвердила Астория, - Ответную любезность? Я знаю, как ты не любишь устраивать светские вечеринки, да и я не люблю шум в Мэноре, но раз уж это так нужно, думаю, я смогу потерпеть.
- Вот и отлично, – Драко ухмыльнулся.
- Кстати, мы возьмем Скорпиуса с собой? - продолжая трапезу, спросила миссис Малфой.
- Ему еще не время посещать такие мероприятия, тем более, что сейчас он должен в первую очередь думать об учебе, а не о светских раутах, - в этот момент в окно постучала сова. - Астория, будь добра, возьми письмо, это, наверное, от Министра.
Астория отвязала письмо и, открыв его, быстро просмотрела:
- Это Скорпиус, Драко.
- И о чем он пишет? – Малфой как раз закончил с обедом и пересел в кресло.
- Тебе прочитать? Или сам справишься? – казалось, миссис Малфой раздражена.
- Сам, - он протянул руку, и жена дала ему пергамент.
«Дорогая мама,
Я пишу тебе сообщить о том, что завтра в два часа тебя ждет директор Грейнджер. Думаю, это касается совета попечителей. Надеюсь, ты заглянешь ко мне. Кстати, профессор Слагхорн поставил мне «Превосходно» за вчерашнее зелье, а профессор Флитвик отметил мои способности в Чарах.
С любовью,
Скорпиус»
Драко, прочитав послание, улыбнулся успехам сына. Нельзя не сказать, что он гордился отпрыском. Как-никак он далеко не глуп, он силен, и пока что на своем потоке имеет самый высший балл. Сын стал ловцом в команде Слизерина, и пусть пока что ни разу не поймал снитч, все же подавал большие надежды. Но что насторожило Малфоя, так это то, что не Грейнджер прислала приглашение, а Скорпиус. Раньше такого не случалось. Списав это на сильную занятость, мистер Малфой сжег пергамент и обратился к жене:
- Как думаешь, директор и вправду хотела видеть только тебя? - ухмыльнулся Драко, обернувшись к жене. Астория поджала губы, прекрасно поняв, на что намекает супруг. - Дорогая, ты отправишься завтра со мной в Хогвартс? - "А разве не ты отправишься со мной? Скорпиус звал только меня!" - подумала Астория, но тут же подняла глаза на мужа и почти ласково улыбнулась.
- Да, конечно. Я очень соскучилась по Скорпиусу. Неплохо было бы поговорить с Грейнджер об успеваемости сына, - Астория зябко повела плечами - все время перед разговором с директором ее била крупная дрожь.
- Хорошо, - Драко встал, женщина подошла к нему и небрежным движением стряхнула невидимые пылинки с его плеча.
- Мне нужно в Министерство, вечером увидимся, Астория.
- Тогда до вечера, - миссис Малфой вежливо кивнула мужу, хотя была от него на расстоянии меньше метра. Драко кивнул в ответ и, бросив в огонь горстку пороха, исчез в зеленом пламени.
***
Утро выдалось безмятежным. Гермиона пребывала в радужном настроении, и никто не смог бы его испортить. Завтрак прошел на удивление спокойно: никаких сюрпризов с утра. У нее не было сегодня занятий, и свое время она спокойно могла посвятить обязанностям директора. В этом месяце у нее было так мало времени для всей этой бумажной рутины. Различные счета, письма из Министерства и от родителей учеников. В кабинете был слышен только скрип пера, шелест пергаментов и тихое сопение Грейнджер. Разбирая кипы бумаг, она не заметила, как пролетело время. Настал час обеда, а это значит, что скоро придут Малфои. Директор быстро пообедала и вернулась в свой кабинет: кто знает, когда придут посетители?
Ровно в два часа по полудню в дверь постучали:
- Войдите, - дверь открылась, и перед Гермионой появились Драко и Астория Малфой.
- Добрый день, директор, - мистер Малфой слегка склонил голову, Гринграсс натянуто улыбнулась.
- Здравствуйте, мистер и миссис Малфой, - холодно поприветствовала Грейнджер и указала рукой на кресла, - спасибо, что пришли.
- Да, Скорпиус написал, что вы хотели встретиться с нами, - присаживаясь, заметила Астория. - Это касается совета попечителей? - Гермиона недоуменно вскинула брови - сыночек побоялся говорить родителям правду? Знает, что отец этого так просто не оставит.
- Вообще-то, это касается поведения Скорпиуса, - директор разливала чай в чашки, - угощайтесь.
- А что не так в поведении моего сына? - Драко заметно напрягся. - Он ничего не писал об этом.
- Я вовсе не удивлена, мистер Малфой, - Гермиона сделала глоток чая. - Ни один ребенок не напишет родителям истинной причины вызова.
- И что же не так, позвольте поинтересоваться? – Гринграсс поняла, почему письмо было адресовано только ей. «Как некстати Драко был рядом», - пронеслось в голове.
- Миссис Малфой, мы уже не раз с вами обсуждали порой вызывающее поведение вашего сына. Безусловно, он очень талантливый мальчик. Его оценки превосходны, но вот поведение оставляет желать лучшего, - лицо Драко медленно вытягивалось.
- Интересно, что я слышу подобное впервые, не правда ли, дорогая? - Драко повернулся к жене, оставаясь абсолютно спокойным, но глаза метали молнии.
- Ты был занят на работе, мы решили, что это не та проблема, по которой тебя можно отвлекать. В конце концов, это всего лишь переходный возраст. - "Это наследственность!" - подумала Гермиона, припоминая папочку Скорпиуса в период полового созревания. Драко в ответ на немой укор супруги нахмурился, но ничего не сказал, решив продолжить этот разговор дома, без свидетелей.
- Мистер и миссис Малфой, я настоятельно прошу вас поговорить с сыном. Порой его выходки переходят все возможные границы, особенно на моих занятиях. Возможно, вы сможете объяснить ему правила поведения в учебном заведении.
- Директор Грейнджер, быть может, Скорпиус ведет себя так, потому что вы предвзяты к нему, - Астория была порядком раздражена. Ее сыночка обвиняют в непристойном поведении, хотя на подсознательном уровне прекрасно понимала, что мальчик далеко не подарок и слишком избалован.
- Астория, я почти уверен, что директор одинаково относится ко всем ученикам, иначе ее бы не назначили на такую должность, - Драко решил прервать супругу, пока та окончательно не вышла из себя. В его голове до сих пор не укладывалось, когда жена и сын успели объединить усилия и решили извести Гермиону Грейнджер, а главное, почему они ему об этом не сказали.
- Спасибо, мистер Малфой, - Гермиона начинала злиться. Гринграсс и до этого доводила ее, но еще ни разу до этого она так открыто не подставляла ее компетентность под удар, - Скорпиус выделяется из всех студентов третьего курса, как я уже говорила, высокими оценками и вызывающим поведением. Но все же он такой же ученик, как и все остальные, поэтому нет никакого смысла относиться к нему не так, как к другим, миссис Малфой, - Гермиона встала из-за стола, показывая тем самым, что разговор окончен. Драко и Астория тоже встали.
- Директор, спасибо за беседу, - Малфой кивнул, - Пойдем, Астория.
- Драко, я хотела бы остаться и еще кое-что обсудить с директором Грейнджер, - пропела Гринграсс. От такого поворота событий Грейнджер немного передернуло.
«Что еще она хочет мне сказать?» - недоумевала профессор.
- Хорошо, встретимся дома, до свидания, директор, - Драко вышел из кабинета.
- Так о чем вы хотели поговорить? – снова присаживаясь, осведомилась Гермиона.
***
Тем временем Скорпиус сидел в гостиной Слизерина и пытался написать эссе по Травологии. Ему ничего не удавалось, поскольку мыслями он был в кабинете Грейнджер. Его мучило безумное любопытство. Что скажет директор матери, а что она - ей? Он жаждал подробностей, ему хотелось побыстрей обо всем узнать. Он откинул перо и развалился на стуле, мечтая о маме на месте Гермионы. В своих фантазиях он представлял себя, делающего что угодно и снимающего баллы с Гриффиндора…
Скорпиус мечтательно улыбался, когда в гостиную зашел Драко.
- Отец? - такого Малфой-младший не ожидал.
- Здравствуй, сын. Ты не рад меня видеть? – Малфой-старший изогнул бровь.
- Конечно, пап, конечно, рад. А что ты тут делаешь? – парень находился в легком шоке.
- Да, вот заходил к директору по поводу попечительского совета. Мама еще у нее, они что-то обсуждают, - Малфой улыбнулся. У парня отлегло от сердца, значит, он ничего не знает, - Кстати, Скорпиус, ты ведь любишь квиддич? - присаживаясь рядом с сыном, спросил Драко.
- Конечно! - серые глаза парня фанатично загорелись - он еще не почувствовал подвоха.
- И ты и дальше хочешь играть? - мальчик удивленно уставился на родителя - чего он задает такие глупые вопросы, это же очевидно! - Я просто подумал, что однажды директор Грейнджер решит, что школе не нужен такой недисциплинированный игрок... - Так отец все-таки знает, что дисциплина у него порядочно хромает! Тоже мне, попечительский совет!
- Она не имеет права!
- Она директор, и это ее школа, а ты в ней ученик. Улавливаешь связь?
- Да, - буркнул мальчик, помрачнев.
- Вот и отлично! - Драко хлопнул сына по плечу и поднялся с дивана. - Не впадай в крайности, - напоследок посоветовал он и исчез из гостиной. Конечно, Грейнджер и не думала о такой перспективе, да и Драко бы никогда ей это не позволил - все-таки не последний по влиянию человек в попечительском совете, - но припугнуть сына не мешало, Малфой это осознавал. Помимо квиддича у него имелись и другие рычаги влияния, но в этом случае он получился не причем, всего лишь предупредил Скорпиуса. В остальных же вариантах он выходил деспотом, а отношения с сыном портить ни к чему.
Дверь третья – квиддичное поле. Гермиона Грейнджер сидела в своем кабинете, готовясь к завтрашним занятиям. До сих пор она педантично отмечала, о чем рассказать ученикам, что особенно им будет интересно. Иногда она даже делала пометки, кого и когда спросить, продумывала все так, чтобы студент наверняка ответил. В общем, работы у директора был непочатый край. Устав от писанины, подружка Поттера, экс-подружка, пыталась проанализировать сегодняшнюю встречу с Малфоями. Ее в некотором роде поразила неосведомленность Драко о поведении своего сына, Грейнджер и подумать не могла, что он так мало о нем знает. Возможно, она неудачно сравнила его поведение с поведением Люциуса в свое время. Но Гермиону добила Гринрасс. «Какое ей дело, где я купила эту мантию? Неужели, это ее действительно так волнует?» - возмущалась про себя директор. Если она могла хоть как-то объяснить поведение Скорпиуса или Драко, то в ее понимании поведение Астории было лишено всяческой логики. То она ставит под вопрос компетентность Грейнджер, то она мило интересовалась внешним видом гриффиндорки. Как ни пыталась объяснить действия Гринграсс Национальная героиня, они все равно не поддавались никакому объяснению. Оставив мысли о чете Малфоев, Гермиона продолжтла свою работу.
***
Тем же вечером Скорпиус Малфой собирался на тренировку. Разговор с отцом порядком подпортил настроение, и слизеринец серьезно задумался о словах родителя. Не то чтобы он резко возлюбил Гермиону Грейнджер, просто ему было важно играть в квиддич. В планах Малфоя был пунктик – выиграть Кубок у гриффиндорцев. Если точнее, то выиграть Кубок у Поттера. И он не собирался так глупо расстаться с обязанностями ловца. Скорпиус выбрал иную тактику – пакостить исподтишка. Так, думал мальчишка, никто не нажалуется отцу, да и Грейнджер не узнает, кто это сделал. Острый ум уже сгенерировал огромное количество идей. Одна краше другой. Облить Почти Безголового Ника синей краской, или выпустить корнуэльских пикси в кабинете директора, или… Мыслей было много.
Малфой собрался и теперь не спеша брел к квиддичному полю. Остальные ребята уже должны были быть там. Издали он увидел, что на поле, помимо слизеринской команды, находится еще и команда Гриффиндора. «Какого соплохвоста!» - Скорпиус зашагал быстрее.
- Поттер, сейчас у нас тренировка? Что ты тут делаешь? – на ходу прошипел Малфой.
- О, а вот и ловец Слизерина! – Джеймс, показывая на слизеринца, обратился к товарищам, красно-золотые одобрительно заулюлюкали, - Нехорошо опаздывать, Малфой!
- Ты что, не слышал? Что ты тут делаешь? – мало того, что ненавистный гриффиндорец и так ему жизнь портил, так еще и тренироваться не дает – Малфой начинал выходить из себя.
- Хотел посмотреть, как тренируются наши соперники. Или это запрещено? – Поттер добродушно улыбнулся.
Малфой, не ответив, махнул слизеринцам рукой и взлетел. «Чертов Поттер, чертов Поттер,» - повторял про себя Скорпиус, когда под дружный хохот гриффиндорцев услышал:
- Эй, Малфой, смотри, не упади с метлы!
Конечно, Скорпиус должен быть выше подколов Джеймса, но этого он стерпеть не мог. Резко развернувшись и сделав крутой вираж, Малфой стремительно полетел к трибунам, на которых сидела злосчастная команда Гриффиндора.
- Не беспокойся, я не упаду. Я на твоем месте больше волновался бы за свою шкуру, Поттер, - зло парировал слизеринец.
- Ты мне угрожаешь? – Джеймс встал с трибуны, и теперь глазами они были на одном уровне, - Не боишься, Малфой? – выплюнул Поттер.
- Нет, тебя, Потти, не боюсь, - ядовито улыбнулся Скорпиус.
- А зря! – с этими словами Джеймс стащил противника с метлы, держа в руках палочку.
- Ну, подожди! – выкрикнул Малфой, выхватывая палочку, - Экспелиармус!
Палочка гриффиндорца оказалась в руках у слизеринца, а ее хозяина откинуло на соседнюю трибуну. Поттер спохватился, подбежал к Скорпиусу и ударил его кулаком в челюсть. Джеймсу показалось, что он услышал хруст. Малфой-младший не удержался на ногах и упал, ударившись головой о скамейку. В это время команда Слизерина смотрела на драку с воздуха, а Гриффиндор в ступоре сидел рядом. Первым опомнился Финниган:
- Джеймс, что ты наделал! – Поттер смотрел на лежащего без сознания слизеринца и не мог поверить, что это сделал он. Однокурсники Скорпиуса опустились на землю и подбежали к раненому.
- Тебе это с рук не сойдет, Поттер, - пообещал какой-то слизеринец, леветировавший Малфоя, - Так что не обольщайся. Пошли, ребята, нужно отнести его в больничное крыло.
- Черт! – выругался Джеймс. Проблем у него и так хватало: учеба неважно, Хогсмит ему не светит, а тут еще и это. Отчасти он сожалел о своем поступке, но, с другой стороны, Малфой это заслужил. «Ненавижу это его "Потти"!» - пиная камень и потирая саднящую руку, он шел к замку. Остальные гриффиндорцы, за исключением Финнигана, остались на поле. Ремус Финниган догнал Поттера и просто положил руку ему на плечо.
***
Директор Грейнджер уже заканчивала свою работу, когда в кабинете появился патронус.
- Директор, вас срочно вызывают в больничное крыло, - с этими слова он исчез так же внезапно, как и появился. Гермиона, обеспокоенная срочным вызовом, выбежала из кабинета и быстрым шагом направилась к мадам Помфри. Она залетела в больничное крыло и сразу же наткнулась на колдомедика:
- Что случилось, мадам Помфри? Что-то срочное?
- Да, мисс Грейнджер, Скорпиуса Малфоя недавно принесли его друзья. Они все были в форме, - доложила целительница и занялась зельями.
- Раз в форме, значит, после тренировки. Может, он упал с метлы? – рассуждала директор.
- Не думаю, у него сломана челюсть и множество легких повреждений.
- Драка? – Гермиона опешила. - Вполне возможно. Мистер Малфой пришел в себя и, кажется, шептал что-то о Поттере, но я ему дала снотворное. Больше он ничего не сказал, - мадам Помфри разливала-переливала зелья.
- Поттер, говорите. Что ж, надеюсь, завтра мне удастся поговорить с мистером Малфоем, - сказав это, мисс Грейнджер вышла из комнаты. «Только этого мне не хватало».
***
На следующее утро директор снова посетила больничное крыло. Скорпиус уже проснулся, но мадам Помфри еще не выписала его.
- Доброе утро, мистер Малфой. – Гермиона подошла к его кровати, - Что с вами вчера произошло?
- Здравствуйте, профессор. Я упал с метлы, - смотря в потолок, ответил слизеринец. Он не хотел посвящать директора, особенно директора, в свои проблемы. Она могла написать родителям, а они, в свою очередь забрать его из школы. Как бы ни любил Скорпиус маму и папу, он порой не мог находиться в Малфой-Мэноре: там его постоянно мучило одиночество - слишком натянутые были отношения между родителями.
- Кажется, вам кто-то помог упасть. Я права? – Грейнджер внимательно посмотрела на мальчишку: от вчерашних синяков и ссадин не осталось и следа. Малфой-младший промолчал. У него не было никакого желания говорить о потасовке с Поттером. Тем более ей.
- Что ж, если вы упали с метлы… Возможно, вам стоит повременить в играми в этом году, - директор теребила мантию, - Следует сообщить об этом вашим родителям, - эти словами она пошла к выходу.
- Это был Поттер! – Скорпиус присел на кровати. Он не мог позволить ей так поступить. Гермиона улыбнулась и повернулась к парню:
- С этого и следовало начинать. Значит, Джеймс Поттер. Я разберусь с этим. Отдыхайте, мистер Малфой, - Скорпиус остался один в палате. "Отец и Грейнджер что, сговорились?" - подумал парень и откинулся на подушку.
***
Джеймс Поттер сидел в гостиной Гриффиндора и думал о случившемся. Мысленно он сожалел о своем поступке, но не признается же он в этому слизеринцу, тем более Малфою. Он прокручивал в голове последние три года, и вспоминал о самых приятных моментах в Хогвартсе. Он вспомнил о его проделках с Финниганом, о первом занятии с папой, он тогда замещал мадам Хуч, о первой игре в квиддич и первом снитче. А еще он вспомнил о Кейси Аббот, симпатичной когтевранке с их потока. Тут же лицо Джеймса омрачилось: вражда со Скорпиусом Малфоем началась именно из-за нее. Ему было неприятно смотреть на то, как слизеринец выказывал ей знаки внимания, приклеивая ее пергамены к столу и потешаясь над ней. Поттер не знал нравится ли Малфою Кейси, но то, что он делал, порядком раздражало его. Гриффиндорец и сам был не против как-нибудь обратить на себя ее внимание, но каждый раз он то стеснялся подойти, то ненароком обижал ее. Его передергивало от мысли, что Аббот может нравиться Скорпиус, и свое негодование он выплескивал в драках с ним. Постоянные стычки только укрепляли его ненависть к Малфою, а оскорбления позволяли почувствовать себя лучше. Как там говорят психологи, самоутвердиться? Таким образом, каждый из них мог виртуозно поливать друг друга грязью. Еще немного времени, и их ссоры можно было бы возвести в ранг искусства. Аббот уехала, а вражда осталась, хотя они гораздо меньше стали уделять друг другу внимания. Грейнджер тихо благодарила Мерлина за их поутихший пыл и втайне боялась: что же будет, если они подружатся? А Джеймс даже не рассматривал такой исход событий. Это же Малфой, слизеринец. Он не способен ни на что, кроме пакостей.
Пребывая в таком несвойственном ему расположении духа, Поттер-младший даже не заметил, как Ремус усиленно трясет его за плечо и что-то говорит:
- Джеймс, тебя вызывают к директору, - сочувственно сказал Финниган.
- А, что? – опомнился гриффиндорец и посмотрел на друга.
- К директору, говорю, вызывают, - друг отошел от Джеймса и сел в соседнее кресло, - Что ты собираешься делать?
- Ничего. Все равно терять уже нечего, - натянуто улыбнулся парень.
- А как же исключение?
- Исключение? Надеюсь, до этого не дойдет, - с этими словами сын Спасителя мира сего вышел из гостиной и отправился навстречу неизбежности.
Дверь четвертая – дом на площади Гриммо.Джеймс неторопливо шел к кабинету директора. Горгулья, стоило Поттеру подойти, услужливо открыла проход. Значит, ждут. Значит, все серьезно. Гриффиндорец, собрав все свое самообладание, постучал в дверь.
- Войдите! – мальчишка открыл дверь и сделал шаг в кабинет. - Папа?
- Здравствуй, Джеймс, - Гарри пришел немного раньше и уже знал, почему его вызвали.
- Что ты здесь делаешь? – гриффиндорец почувствовал на себе еще один чей-то взгляд взгляд. - Добрый день, директор.
- Добрый, Джеймс, - Гермиона сильно волновалась – это ее первая встреча с Гарри за несколько лет. Она не могла понять, как вести себя с ним. Даже то, как обращаться к нему, ей было не ясно.
– Я вызвала вашего отца по, думаю, вам понятным причинам. Расскажите нам, что произошло на квиддичном поле, - с нажимом сказала Грейнджер, Поттер-старший в этот момент напряженно смотрел на сына.
- В общем, я виноват, я признаю. Мы были на квиддичном поле, потом пришел Скорпиус Малфой, и мы немного повздорили, - студент теребил край мантии – никогда еще Гарри не видел, чтобы его сын так волновался.
- Понятно, мистер Поттер, - Гермиона с сожалением смотрела на сына Избранного. - Что ж, можете идти.
- Директор, меня отчислят? – голос звучал как-то отстраненно. Джеймс кинул взгляд на отца, тот сидел и хмурился. Нельзя было сказать, злится он или нет, расстроен ли он.
- Нет, Джеймс, никто вас не отчислит. Мистеру Филчу уже даны распоряжения о вашем наказании, - Грейнджер слабо улыбнулась парню.
- Спасибо, директор! – с этими словами он направился к двери, только открыв ее, он кинул. - До свидания, отец!
Когда за студентом плотно закрылась дверь, Гарри вздохнул и задал один единственный вопрос:
- И часто у них такое?
- Гарри… - начала Гермиона, но вовремя опомнилась, - Мистер Поттер, эти стычки не редкость, но до драк еще не доходило.
- Что ему за это будет, директор? – Мальчика-который-все-таки-убил-всех-злоедеев-на-Земле волновало только то, что будет с его сыном. Он смотрел куда угодно только не на «подругу», рассматривал стеллажи, картины.
- Месяц отработок у Филча, - равнодушно бросила Гермиона.
- Директор, если это все, могу ли я идти? – Гарри встал из кресла и протянул руку, но быстро одернул ее.
- Да, конечно, мистер Поттер, - это обращение резало ей слух. - Не смею вас задерживать, только, прошу вас, помните, о чем мы с вами говорили до прихода Джеймса.
- Несомненно, всего хорошего, - он слегка склонил голову и поспешно вышел из кабинета.
Все это время Гарри Поттер не то, чтобы злился на подругу, просто ему было немного не по себе от мысли, что они снова встретятся. О чем им говорить? Она педагог, он аврор, спокойная жизнь и постоянная борьба с нарушителями, она работает с детьми, а он с преступниками, она одинока, у него есть семья. Они совершенно разные. Стали разными. Конечно, он был рад видеть Гермиону, но что-то внутри не позволило ему вернуть все на свои места. Все эти официальные обращения, переживающий Джеймс, сдержанный разговор – все это доставляло ему вполне ощутимый дискомфорт. Поттер мечтал побыстрей выйти оттуда. Сын, конечно, отличился, но на него он не злился – он прекрасно помнил свои стычки с Малфоем-старшим. Они были куда менее безобидные.
Он уже спускался по лестнице из кабинета, когда столкнулся с Асторией Малфой. Ему показалось, что она не в себе. Гринграсс посмотрела на Национального героя немного замутненным взглядом, что-то прошептала и пошла дальше.
***
Гарри не мог знать, что незадолго до этого миссис Малфой крупно поссорилась со своим мужем. Астория получила письмо от однокурсника Скорпиуса, он писал о несчастном случае, произошедшем с ее сыном. Вдобавок к переживаниям о сыне, Драко подлил масла в огонь. На министерском приеме Гринграсс, видите ли, неподобающе себя вела, слишком долго разговаривая с Ноттом и почти не обращая внимания на своего мужа. Малфой искренне считал, что его благоверная любит Теодора. Холодным тоном он попросил ее избегать подобных ситуаций – общественность может подумать, что у них не все в порядке; ему, в принципе, все равно, что она делает, но при этом, пусть это будет за пределами общественных приемов. Гринграсс была оскорблена этими словами. Да, она давно не виделась с другом, но неужели ее разговор с ним так ее «компрометировал»? Тем более, Нотт был женат, имел двоих замечательных детишек, а какой бы эгоисткой ни была миссис Малфой, она никогда не посмеет разрушить чью-то семью. Проглотив свои слезы, она спокойно вышла из кабинета мужа и побежала в свою комнату. Эта его «ревность» невероятно раздражала. Мало того, что она прощала его постоянные связи с какими-то шлюхами с Косой Аллеи, так она же теперь еще и неверная. Когда она выходила замуж за Драко, она надеялась на счастливую семейную жизнь с любимым человеком. Поначалу Малфой действительно был нежен с ней, баловал дорогими подарками. Они часто проводили время вместе. Ей казалось, что это не жизнь – это сказка. Но потом она забеременела. Тяжелые месяцы беременности сказывались и на муже. Он часто пропадал где-то. На работе или нет, Астория не знала. Когда он однажды вернулся с приторным запахом дешевых духов, она сделала вид, что ничего не заметила. Он ее, и никуда не денется, пусть гуляет, пока она не может доставить ему удовольствие. Но с рождением Скорпиуса мало что изменилось. Драко очень нежно относился к сыну, видимо исправлял ошибки Люциуса, сын отвечал ему тем же. Они проводили много времени вместе, читая книги и летая над Мэнором, когда Скорпиус уже подрос. Малфой показывал ему все прелести этой жизни, только вот с женой отношения становились все холоднее и холоднее. Драко дежурно целовал Асторию в щеку в присутствии сына и уходил. Сначала Гринграсс болезненно воспринимала это, а потом свыклась. Его же под себя не переделаешь. Малфой он и есть Малфой. И от былой любви остались только воспоминания. Миссис Малфой слишком любила себя, и поэтому не могла терпеть такое отношение к себе. Когда Скорпиус уехал в Хогвартс, дела пошли еще хуже: муж и жена почти не общались, стандартное «привет-до встречи», «как дела у сына» и все. Астория не оставляла попыток хотя бы поговорить с мужем. За совместными ужинами она интересовалась делами Драко, но получала только короткие ответы. Лишь когда вопросы касались каких-либо приемов, Малфой равнодушно оглядывал жену и всем своим видом указывал на непременное присутствие супруги – они же идеальная семья, всегда вместе. Эти светские рауты казались Гринграсс каким-то фарсом: все лощеные, приветливые, улыбчивые. Стоило зайти в помещение и можно было подавиться лицемерием, плескавшимся повсюду: в этих бокалах вина, в этих улыбках, в этих глазах, в этих платьях и костюмах, в этих людях. Не то, чтобы Астория чувствовала себя чужой в такой обстановке. Она просто устала. Устала показывать свои нежные отношения с мужем, устала блистать. Единственным человеком, который никак не вписывался в эту обстановку, была Грейнджер. И Гринграсс безумно завидовала ей: Гермиона не искала ни с кем общих тем, она не разговаривала с теми, с кем это делать выгодно. Она просто тихо стояла, и окружающие сами искали с ней встреч. Слизеринка мысленно проклинала директора за ее «не игру», но в то же время сама хотела подойти к ней. Ей казалось, что директор – именно та, кто поймет, поможет. Эта ее гриффиндорская мания пригреть всех сирых и убогих.
И сейчас, когда новая череда упреков посыпала на хрупкие плечи Астории, да еще и Скорпиус в больничном крыле, Гринграсс еле справлялась с этим грузом. Она влетела в кабинет без стука:
- Грейнджер, я больше не могу…
***
Гермиона сидела в кабинете и пила чай. Перед глазами проносились недавние события. Прошло всего три дня, но все так изменилось.
… Астория влетела в кабинет с усталым «Грейнджер, я больше не могу!», Гермиона стояла возле стеллажей и от неожиданности выронила книгу.
- Миссис Малфой? – директор не могла поверить своим глазам. Неужели очередная нервотрепка?
- Прости, что так ворвалась, - слизеринка без приглашения села в кресло.
- Ничего, вы пришли узнать, как Скорпиус? – профессор немного опешила
- К черту фамильярность! – Национальная героиня не ожидала такого поведения от обычно холодной и надменной Астории. - И это тоже. Мне нужна твоя помощь, - только сейчас Гермиона заметила слезы, стоящие в ее глазах…
… - И что ты хочешь сделать? – Грейнджер и Гринграсс сидели в «Трех метлах».
- А что я могу? Я не могу даже с друзьями нормально общаться! Он ведет себя, как тиран. Я просто разговаривала с Ноттом. И теперь, оказывается, я в него влюблена. Ладно, допустим, что эти его фантазии реальны, но, Мерлин, из его слов складывалось такое ощущение, что я сплю с Теодором! – Астория сидела с напряженной ровной спиной, перебирая в руках свой браслет.
- Так разведись с ним, - Гермиона не понимала, в чем сложность: если он ее не устраивает, а она его, то к чему все эти скандалы.
- Малфои не разводятся, - миссис Малфой схватилась за руку директора и так впилась в нее ногтями, что еще немного и у Грейнджер пойдет кровь.
- Почему? - Для Астории, чистокровной волшебницы, воспитанной на традициях предков, сей факт казался само собой разумеющимся, а потому вопрос, заданный директором, звучал довольно абсурдно. Для магглорожденной Гермионы же, напротив, понимание сего факта вызвало некоторое затруднение, и миссис Малфой не могла не съязвить по этому поводу. - Знаешь, Грейнджер, некоторые вещи из книг не узнаешь. - Гермиона насупилась, но возражать не стала. - Видишь ли, это не просто традиция, это - родовая магия: просто есть вещи, которые нарушать нельзя. - Директор мало что поняла, но была уверенна в одном: всех можно убедить, если правильно говорить.
- Но ты же даже не пробовала просить его! – Гринграсс немного передернуло, но слова Гермионы заставили ее серьезно задуматься: и правда, она ведь никогда не разговаривала с мужем о разводе. Возможно, это хорошая идея.
- Я попробую…
…
- Привет, Астория, ты поговорила с Малфоем? – Слизеринка снова появилась в кабинете директора.
- Нет, он пришел сегодня утром, он него снова несло каким-то дешевым парфюмом. Я не стала с ним разговаривать, - Гринграсс провела по волосам. - Нальешь чаю?
- Да, конечно, угощайся, - в призванную чашку Грейнджер налила напиток.
- Ты должна сделать это.
- Я знаю, - отмахнулась миссис Малфой. - Как Скорпиус?
- Хамит, - улыбнулась Гермиона, - вчера его выписали из больничного крыла…
---
Господа, не скупитесь на комментарии.)
Дверь пятая – «Три метлы» Драко Малфой сидел в «Трех метлах» и помешивал свой кофе. Что его заставило сюда придти, ему и самому было неясно. Ведь он мог позволить себе пойти куда угодно, а пришел в студенческий паб. Он много думал о том разговоре с Грейнджер и последующей беседе с Асторией, и его выводы были печальны: они запустили сына, он растет хулиганом и эгоистом. Конечно, Драко тоже был не ангелом, но со временем ему пришлось измениться. Он множество раз переступал через себя: он работал с грязнокровками, он даже почтительно с ними общался и, в конце концов, он с ними спал. Да-да, порой мистеру Малфою хотелось экзотики, и он снимал какую-нибудь маггловскую шлюшку, очень дурно пахнущую. Ему и самому был противен этот запах дешевых духов, которыми с ног до головы обливаются эти, с позволения сказать, женщины. Ему доставляло какое-то непонятное наслаждение изменять жене. Не то, чтобы от Астории «пахло хвоей», просто Драко не привык к постоянству. Он любил перемены, а эта семейная жизнь с Гринграсс одна сплошная рутина. Единственное, за что Малфой ей был благодарен, так это за сына и за отсутствие любопытства. Драко прекрасно понимал, что жена все видит, но ведь и он ничего не скрывал.
С самого начала, когда слизеринец узнал, кто будет его невестой, он обрадовался. Красивая Астория была мечтой многих мальчишек Хогвартса, и Малфой даже подумал, что влюблен в нее. Ему нравилось дарить ей дорогие подарки, спать с ней, она была неглупа, но со временем Гринграсс так ему осточертела, что он даже смотреть на нее не мог. В то время она как раз забеременела. Он был бесконечно рад наследнику, но это никак не меняло его отношения к жене. Сдержанные приветствия и холодные улыбки – все, чем могла довольствоваться Астория. И теперь он сидел и прокручивал в голове встречу в Грейнджер. Не то, чтобы он давно ее не видел. Они регулярно пересекались: он часто появлялся в Хогвартсе, но только в этот раз Драко смог сравнить свою суженую и Гермиону. Малфой внимательно присмотрелся к однокурснице. Нет, она не изменилась: тот же неправильный овал лица, тот же пронзительный взгляд отнюдь не прекрасных глаз. У этих глаз не было ни необыкновенного разреза, ни какого-то особого цвета; но в их глубине угадывалось нечто скрытое, тайное, словом, нечто такое, чего лучше не искать: того и гляди - утонешь. И Малфой, казалось, утонул. Теперь в голове кружился назойливый образ старой знакомой. Драко даже не старался его отгонять. Ему нравилось представлять ее. Можно было подумать, что он в нее влюбился, но нет. Такое с ним часто бывало приключалось. Порой он встречал какую-нибудь хорошенькую ведьму и фантазировал, какая она в постели. Как ни крути, Малфой был циником. Он никогда не задумывался о чувствах других людей. Да и своих-то чувств у него было немного. Самым важным в его жизни всегда оставались: положение в обществе и собственное благополучие. Правда, в последние 13 лет появился еще один важный момент – сын. Он не хотел, чтобы на Скорпиуса давили так же, как когда-то на него. И делал все, чтобы отношения между ними были хоть как-то похожи на дружеские. Тем не менее, требовал он от подростка не меньше, чем требовал от него Люциус в свое время. Но где-то все-таки не досмотрел… В «Три метлы» зашла небольшая толпа студентов, за ними следом несколько преподавателей. Малфой сделал глоток остывшего кофе и продолжил думать о такой знакомой незнакомке. Ему было безумно интересно, как она ведет себя без этой директорской надменности и холодной вежливости. Он слышал, что она давно не общается с Мальчиком-от-которого-одни-проблемы и его рыжим прихвостнем. О личной жизни директора в принципе было мало известно. Драко сделал вывод, что Гермиона живет только своей работой. И тут слизеринец вспомнил, как искренне она улыбалась, когда ее выписали из больничного крыла на втором курсе, как злилась на третьем и как волновалась на Турнире трех волшебников, как ненавидела его на шестом курсе.
- Я не помешаю? – если бы потревоживший человек пел, то это было бы сопрано. Драко поднял голову и увидел незнакомую девушку.
- Нет, я уже ухожу, - Малфой начал подниматься со стула. Девушка слегка наклонила голову и внимательно посмотрела на мужчину.
- О, не стоит. Я думала, мы сможем поговорить. И к тому же, вы не допили свой кофе, - лучезарная улыбка и пронзительный взгляд.
- Простите, но мне нужно идти, - Малфой и направился к выходу.
- Что ж очень жаль. Я думала, вы захотите узнать немного о том, с кем измените жене на будущей неделе, - незнакомка поставила свое сливочное пиво на столик, Драко резко повернулся, - Я Сира.
- Драко Малфой, очень приятно, - слизеринец вернулся к столику. - Я знаю. Вы, наверное, удивлены, но мне действительно есть, что вам сказать, - сев на стул, тихо сказала девушка, - Наверное, стоит рассказать о себе.
- Это было бы очень кстати, - признаться, мужчина был заинтригован. Он слабо верил различным предсказаниям, но на сей раз решил выслушать – спешить все равно некуда.
- У вас уже нет никаких дел? – Сира откинулась на стул. - Они подождут. Я вас слушаю, - один взмах руки, и на столе появился новый кофе.
- Я родственница Сивиллы, только не подумайте, что я какая-нибудь шарлотанка, - засмеялась девушка, - Я хотела вас предупредить, скоро случится что-то ужасное. Ваша семья пострадает, ваш ребенок, кажется, мальчик…
- Прекратите! – Драко вскочил. Ему очень не понравились такие предсказания. Тем более, это касалось Скорпиуса. - Достаточно!
С этими словами он спешно вышел из паба. Но все-таки некоторое беспокойство завладело им. И раз уж он недалеко от школы, почему бы не проведать сына?
***
Грейнджер думала о тяжелой судьбе Астории. Ей даже стало ее жалко. Какой бы стервой она ни была, она, как и все, заслуживала счастья. Не то, чтобы они стали лучшими подругами, просто Гермиона так давно ни с кем не общалась на темы, не касающиеся Хогвартса и дел. Ей уже порядком надоело возиться с документами и студентами. Ей хотелось нормального общения, веселья, смеха. Как же давно она не смеялась, так как в школе или на курсах мракоборцев. День не задался с утра: у Помоны возникли какие-то проблемы на занятиях у второго курса, у Слизнорта что-то взорвалось (да так, что теперь кабинет Зельеварения подлежит капитальному ремонта, а половина студентов в больничном крыле), министерские крысы (как в порыве гнева называла Гермиона сильных мира сего) в очередной раз требовали какие-то отчеты. Взвинченной директрисе для полного счастья не хватало только проблем с кем-нибудь из студентов. Недавно гриффиндорцы решили отомстить за Поттера и каким-то образом заставили Пивза разнести слизеринскую гостиную. Виновных еще не наказали, что-то подсказывало Грейнджер, что это третий курс. Мисс-я-сейчас-сойду-с-ума разбиралась с какими-то бумажками, когда в дверь постучали. Потерев виски, гриффиндорка тихо сказала:
- Войдите! – дверь открылась, и в кабинет зашел Драко Малфой.
- Добрый день, директор! – посетитель почтительно наклонил голову. - Здравствуйте, мистер Малфой, - Гермиона встала из-за стола и указала на кресло, - Присаживайтесь. Чем обязана? - Я пришел узнать, как дела у Скорпиуса. Он еще на занятиях, и я не хочу мешать ему учиться, - Драко окинул взглядом кабинет.
- У Скорпиуса все в полном порядке. Преподаватели не жалуются, в больничное крыло больше не обращался, - вежливо ответила Гермиона, - Что-то еще?
- Хм... Мисс Грейнджер, а Скорпиус часто обращается в больничное крыло? – Малфой прищурился.
«Мерлин, ну проговорилась немножко!» - мысленно корила себя директор, не говорить же о стычке с Поттером.
- Нет, это бывает крайне редко, - как-то неестественно улыбнулась гриффиндорка.
Впервые она присматривалась в слизеринцу. Хотя зачем врать? Сделаем маленькое уточнение: впервые за последнюю неделю. Она до этого неоднократно засматривалась. Нет, ее мало привлекали правильные и немного острые черты лица, почти пустой, пренебрежительный взгляд и воспетые сотнями школьниц, как перекисью помытые волосы. Он был не ее типажом. Она любила живых, ярких людей, как Рон. Как ни пыталась, Гермиона не могла представить себе Малфоя, заливисто смеющегося на всю улицу, или того же Малфоя, крепко сжимающего в объятиях того, кого давно он не видел. Такие мелочи с образом надменного слизеринца никак не увязывались. Но она ни могла ни признать, что ей нравилась его стать, его расчетливость, его умение быть в нужном месте в нужное время, его изворотливость, – все те качества, которых ей порой так не хватало. И после рассказов Астории, созданный ею образ стал более полным, законченным что ли. Грейнджер сама не знала, что ей нужно. То ли веселый и экспрессивный, как Уизли, то ли неприветливый и замкнутый, как Драко.
Что еще беспокоило гриффиндорку, так это ее постоянные мысли об этом семействе. Да, они стали приятельницами с Асторией, да, у нее были проблемы со Скорпиусом, но чаще всего она думала о главе семейства. Ей было интересно, как бы он отреагировал на их общение с Гринграсс, получилось бы у него вразумить отпрыска, и смог бы он разговаривать с ней нормально, а не так подчеркнуто вежливо, с каплей издевки и презрительности? Иногда Гермионе хотелось спросить: о чем ты мечтаешь, Драко? Правда, она была не уверена, что он умеет мечтать. Ведь все, что он желает, он получает. Есть ли у него цели и стремления? Грейнджер привыкла считать людей книгами. И чаще всего, после прочтения ей ни разу не хотелось листать их снова. За исключением Гарри и Рона. Они как детские сказки - порой так хочется вернуться в детство и восхищаться прекрасной Рапунцель или Русалочкой. А вот Драко напоминал ей "Улисса" Джойса, прочитаешь страницу, ничего не ясно, но все равно читаешь и пытаешься понять. То возвращаешься назад, ищешь хоть какую-нибудь причинно-следственную связь между терминами, то листаешь пестрящие мелкими строчками страницы.
- Что ж, если редко, то я спокоен, - прервал ее мысли слизеринец, - Пожалуй, я пойду.
- До свидания, мистер Малфой.
- До свидания, директор, - кивнул посетитель.
«Какой бессмысленный визит»,- подумали они. Когда Драко уже открыл дверь, он обернулся и сказал:
- У тебя очень глубокие глаза, Грейнджер, - с этими слова посетитель удалился. Гермиона вздохнула, выдохнула и обессилено опустилась в кресло.
«Что это было?» - недоумевала Гермиона, - «Странный он». Отогнав мысли о Малфое, гриффиндорка с головой окунулась в работу.
Дверь шестая – слизеринские подземелья.Скорпиус Малфой, закусив нижнюю губу, выводил на пергаменте замысловатые руны. Ему нравился этот предмет по многим причинам: он был достаточно интересным, его посещало не так уж много студентов, да и преподаватель был сносным. Но больше рун его сейчас интересовало, зачем отец приходил в школу. Он слышал, что его видели в школе вчера днем, но он даже не зашел проведать сына.
А еще Скорпиус скучал по маме как никогда. Он признавался, хотя бы самому себе, что его семья не идеальна, так же как и его мама. Но эта неидеальная семья, как и неидеальная мама - его. Парень иногда завистливо смотрел на других подростков, улыбающихся и обнимающихся со своими родителями, но он никак не мог представить себя на их месте. В его сознании не появлялся радостный папа и счастливая мама. Все, что он видел – еле заметный кивок и крепкое рукопожатие, пара неуместных слов приветствия и хлопки аппарации. Кингс-Кросс был самым нелюбимым местом Скорпиуса. Нет, отец уделял ему немало внимания: они часто летали на метлах, обсуждали статьи «Пророка», в детстве даже играли в какие-то игры. Мама часто рассказывала ему занятные истории, и они смеялись. Но что-то в этих разговорах было неестественное, натянутое. Порой Малфой-младший приходил к выводу, что семья тяготится им, и тогда он с нетерпением ждал, когда же они снова окажутся на вокзале.
И все-таки! Зачем отец был здесь? Несомненно, он был у директора, но Скорпиус больше ничего плохого не делал, и вряд ли это касалось совета попечителей. И как бы это выяснить?
***
Астория Малфой не любила дождливые дни. Это низкое серое небо всегда ассоциировалось у нее с ее серой жизнью. Казалось, ее небо вот-вот упадет, еще немного и оно накренится слегка влево, или вправо, и тогда все точно пойдет под откос. А может, уже пошло.
Этой ночью Драко снова не пришел ночевать. Гринграсс даже не делала предположений, где он. Все, чего она хотела в это утро: чашку жасминового чая и хорошую компанию. Ей порядком надоела эта нескончаемая рутина в четырех стенах Менора. Она отправила сову своей новой приятельнице и с нетерпением ждала ответа. От скуки Астория ходила кругами по своей комнате и думала о том, когда же ей ответит Грейнджер. Для миссис Малфой оставалось загадкой, почему она, приложившая столько сил, потратившая свою молодость на одного человека, так и не стала счастливой. У нее было все: сын, муж, положение в обществе, счета в Гринготсе – а счастья не было.
Осенний дождь все также стучал по окнам, и пусть грел жаркий камин, а на столе стояла чашка горячего ароматного чая, женщине было холодно и не уютно. Гринграсс то и дело вглядывалась вдаль, и ей казалось, что сова вот-вот должна прилететь, малейшая темная точка на горизонте, и у леди Малфой захватывало дыхание от предвкушения хорошей беседы. Но время шло, а темные точки так и не превращались в такую необходимую сову. В тот момент Астория хотела говорить с кем угодно, даже с домовиками, даже с портретами. Сделав глоток уже остывшего чая, она снова легла на кровать и снова посмотрела в окно.
Погода постепенно начала налаживаться.
Тонкие струйки дождя медленно скользили по окну, поблескивая в лучах недавно появившегося солнца. Она потянулась, лежа в кровати и перекатилась на спину - глаза сами нашли холодную, немного поблескивающую в робких лучах осеннего солнца, поверхность зеркала. Ей нравилось разглядывать свое тело, изучать каждый изгиб, смотреть, как бледная кожа, переливаясь в лучах солнца, кажется почти прозрачной, и белоснежная гладь волос, рассыпанная по плечам, блестит, отражая золотые искры. Улыбнувшись самой себе, она приподнялась на локтях, вглядываясь в отражении в голубизну своих глаз. Кажется, они немного изменили цвет, стали тускнее и светлее, отливая изумрудом. В них появилось больше безразличия. Да именно безразличия. Только сейчас Астория поняла, насколько ей все безразлично, она стала фарфоровой куклой в руках Малфоя, удачным и выгодным приобретением для светских раутов.
Гринграсс отбросила непослушную прядь волос с лица и замерла, вслушиваясь в привычную утреннюю какофонию звуков: шум уже плещущей воды в ванной (домовики как всегда предусмотрительны), капель только что прошедшего дождя по карнизу... Она отодвинула шторы, впуская еще больше солнца в тщетных попытках согреться от его лучей, однако они, наполняя комнату и ползая солнечными зайчиками, лишь дразнили, заставляя кутаться в одеяло еще сильнее и то же время напоминая о том, что утро все же настигло ее... Ночь была слишком коротка и никчемна.
Леди Малфой повернула голову к стене, ее взгляд уткнулся в колдографию чьей-то счастливой пары, правда мужчина на снимке не улыбался, как будто рядом с ним была и не его жена вовсе. В молоденькой девушке она узнала себя, довольную и цветущую, в холодном парне Драко, как всегда непроницаемого и отчужденного.
Астория закрыла глаза.
***
Драко Малфой стоял в прихожей своего имения, сегодня вечером в Меноре должен состояться большой прием в честь Министра. На самом деле, слизеринцу было глубоко наплевать на Министра и всю его шайку, он считал их такими же параноиками, каким в свое время был и Фадж. Он слишком ярко помнил постоянные обыски в поместье, нападки репортеров и допросы в Визенгомоте. В голове Малфоя крутилось лишь одно – дать эльфам все необходимые приказания. Но больше всего он хотел выспаться хоть немного.
Прошедшая ночь была особенно странной для Драко. Он просто гулял по Лондону, пару раз забредая в маггловскую часть города.
Он шагал по широким улицам, пройдя от Трафальгарской площади до Тауэра вдоль почти черной Темзы. Такой серый, бледный асфальт. Он ведет в бесконечность и вечную мерзлоту. Он глотал блики света, луны... Растворял в себе кристаллы осеннего, пахнущего сыростью и опавшей листвы дождя. Он был призрачен, всегда одинаков. Он был похож на него, ведь разделял со ним пустоту и не знал ярких красок.
Малфой сделал неуверенный шаг вперед, лакированные туфли промокли от набежавшей в них грязной воды. Он опустил глаза и поймал отражение своего силуэта в луже, наблюдая, как легкий ночной ветер играет с прилипшими к щекам локонами. Мишура спала, фарфоровая маска разбилась о холодный, мокрый асфальт... Осталась лишь пустота и пластмассовая прозрачная оболочка, ничего не хранящая в себе, кроме грусти и равнодушия.
Драко не понимал, что с ним творится, ему было безумно одиноко и холодно. Он искал в себе причины этой безграничной депрессии, искал неистово, копаясь даже в самых темных уголках своей души.
Слизеринец умел улыбаться, когда это было нужно, умел терпеть, что угодно, если было необходимо, умел убеждать даже самого себя в чувствах, которых на самом деле не было у него внутри. У него там вообще уже ничего не было, кроме бездны.
А где же настоящие чувства? Ненависть, любовь, злость... Их заменила боль и пустота, навечно ставшие его спутницами и жителями закоулков его темной, пустой, пластмассовой натуры.
Быть может, так намного проще - быть пластмассовой сломанной куклой, когда сердце почти не болит, когда в резиновом сердце нет кровоточащих ран, потому что оно уже почти неживое. Наверное, так действительно проще, ведь можно всегда улыбаться и даже смеяться...Почти искренне, почти реально, и все поверят в эту ложь. Можно просто, надев маску счастливого клоуна с печальными глазами, вернуться в родную стихию, пытаясь бороться хотя бы за то, что пока еще осталось в его жизни и то, что его точно никогда не предаст, не ударит и не убьет. И то, чему он всегда останется предан, перечеркнув все остальное...
И вот он стоил в холле, размышляя: зайти ли к своей опостылевшей жене?
***
Гермиона Грейнджер лениво потянулась на своей кровати, сегодняшнее утро не предвещало ничего плохого. Сегодня директор решила одеть что-нибудь особенное. Знаете, такое иногда бывает, когда до чертиков раздражает собственное отражение, а настроение приподнятое, да еще и осенний дождь совсем не мешает. Чем-нибудь особенным для профессора Грейнджер были брюки. За последние лет десять она не надевала ничего, кроме строгих юбок и платьев. Ей казалось, что ее положение к этому обязывает. Даже на различных Министерских приемах она выглядела чересчур официально, точнее она выглядела как обычно, не сильно задумываясь о своем внешнем виде.
Стоя возле гардероба и смотря на милый сердцу предмет туалета, она подумала о сегодняшнем мероприятии в Малфой-Меноре. Ей очень хотелось бы увидеться с Асторией, узнать, как обстоят дела с Драко, да и поделиться новостями о Скорпиусе не помешало бы – его поведение с каждым днем становилось все лучше и лучше. «Неужели Малфой с ним поговорил?» - спрашивала себя Гермиона. А еще она хотела поговорить со слизеринцем. Гриффиндрке было безумно интересно, чем был вызван вчерашний визит. И эта фраза про глаза.
Быстро собравшись, директор отправилась на завтрак. Пожелав приятного аппетита своим ученикам, она окинула Большой Зал быстрым взглядом. Ей показалось, что кого-то не хватает. «Наверное, кто-то опаздывает», - пронеслось в голове.
- Профессор Грейнджер! – это был декан Слизерина.
- Доброе утро, профессор Слизнорт, - Гермиона никак не могла называть его просто по имени, как никак он был ее преподавателем, - замечательный сегодня день, не так ли?
- Я бы так не сказал, Гермиона, - Гораций выглядел несколько обеспокоенным.
- Что-то случилось? – директор почему-то подумала о новых стычках Гриффиндора и Слизерина.
- Я так предполагаю. Сегодня утром ко мне пришел мистер Малфой и забрал Скорпиуса домой, толком ничего не объяснив…
- Так, профессор, и вы просто отпустили ученика? Без причины? – Грейнджер была поражена, но еще больше ее волновал не сам факт, а причина. Зачем Драко так срочно забирать сына? – А мистер Малфой не сказал, сколько Скорпиуса не будет в Хогвартсе?
Гермиона еще надеялась, что ребенка забрали только в Хогсмит. Не то, чтобы она была против прогулок отца с сыном, просто что-то было явно не так. Директору казалось, что Малфой-старший, педантичный до мозга костей, непременно бы ее навестил, рассказал о причинах отсутствия Скорпиуса на занятиях. Нужно их найти.
- Но он же его отец! Нет, он ничего не сказал.
- Значит так, мне все ясно, всего доброго, профессор, - с этими словами Гермиона подошла к трибуне, - Уважаемые студенты второго, третьего и четвертого курса, сегодняшние занятия по защите от темных искусств отменяются, но это не значит, что вам ничего не придется делать. К следующему разу повторите все, что мы успели пройти, состоится коллоквиум. Еще раз приятного аппетита!
Вдруг в зал влетела сова и направилась к Грейнджер. Спешно открывая письмо, директор оторвала кусок пергамента.
«Доброе утро, Гермиона,
Хочу пригласить тебя сегодня к себе на чашечку чая.
Драко дома нет, и вряд ли он появится.
Сегодня я отказы не принимаю.
С нетерпением жду,
Астория.»
Профессор Грейнджер дошла до ближайшего камина.
«Ну, вот и повод посетить Менор нашелся, спасибо, Астория» - горсть пороха в руках, и зеленое пламя словно съело женщину.
