Глава 1Угрюмые объятья бескрайнего космоса вновь приняли двоих пассажиров челнока, пропало мнимое движение в гиперпространстве, и крошечные звезды снова приобрели очертания булавочных головок. Челнок легко заскользил сквозь море звезд, следуя заданному курсу.
Планета надвигалась, и у маленькой девочки расширились глаза. После недавно пережитого насилия ее поразило полное спокойствие и безмолвие космического полета. Она никогда раньше не путешествовала в открытом космосе, хотя часто мечтала, как убежит, вольется в банду пиратов или станет первой женщиной-асом в Империи…
Но сейчас, похоже, этим мечтам пришел конец. Всего-то 12 часов назад ее теперешний спутник забрал ее с родной планеты. Она не поняла, почему, и боялась спросить старика, пилотировавшего челнок, зачем он увел ее, не дав попрощаться с родителями, которые так ее любили. Она боялась, что их убили, и откуда-то знала, что их больше нет.
Она уже выплакала все слезы, но глаза все еще были красными. Она не в силах вернуть своих родных, значит, ее страдания должны были быть чем-то оправданы. Каким-то образом ее судьба переплетена с этим пожилым человеком, она это чувствовала.
Она пыталась его изучить, но тот натянул капюшон, отбросивший глубокую тень на его глаза и оставив на виду только сморщенный подбородок. При всей своей скромности он был явно состоятельным и при должности, от плотности мантии до манеры держаться, несмотря на возраст.
Она ерзала в кресле – и все не удавалось устроиться удобно; у нее было четкое впечатление, что это ее нежданный «друг» вызывал у нее тревогу. Что-то в нем казалось неестественным - и нервировало, но в то же время восхищало, заполняя ее энергией, которую она боялась выразить. Воздух был наэлектризован почти до боли.
Они обменялись всего несколькими словами, и это вызывало у нее еще большее неудобство. Молчание стало невыносимым, но она не знала, что сказать. Она была только ребенком, что она может выразить, чего он уже не знает? И все-таки, будучи своего рода пленницей, она не была привязана к креслу и теоретически имела возможность сбежать. Одно лишь его присутствие до такой степени парализовало ее, и это пугало само по себе.
- Я чувствую в тебе конфликт, дитя. Не нужно меня бояться, просто будь послушной. Тебя никто не обидит.
Он говорил практически шепотом, но притягательно.
- Ты сильная, крошка, и прежде всего поэтому я тебя выбрал. – Он повернул к ней голову, и на нее уставились желтые очи, самым ласковым взглядом, какой только мог получиться у озлобленного человека. Она оторвала взгляд и уставилась вперед, на планетоид, над которым они снижались.
- Выбрали меня для чего? – осмелилась она, еле двигая губами. Он не стал развивать тему, и она откинулась в кресле, готовясь к приземлению на маленькую планетку, выросшую перед ними.
Рыжая девочка попала в крепость, которая вблизи оказалась древним храмом – там, где челнок коснулся земли, перед ними вырос истертый серый камень. Казалось почти кощунственным разместить столь современный механизм на алтаре какого-то древнего позабытого божества. Окружающий мир на мили вокруг зарос кустарником, за высокими деревьями прятались местные животные, неестественный туман нависал в сантиметрах над верхушками деревьев, пеленой покрывая ландшафт.
Она только бегом успевала за хозяином, не осознавая, что смотрит на горизонт; тусклый солнечный свет в тоннеле иссяк и сменился яркими УФ-светильниками, встроенными в потолок, провода вились, как лозы, по лицам давно утраченных идолов. Перед ними вырисовались темные металлические двери, намертво запертые и непроницаемые, зловеще поблескивавшие в искусственном свете. Вторжение в древнюю культуру казалось неподобающим, пусть ее поклонники давно вымерли… Сморщенная, как чернослив, рука ввела код на панели, и взрывоустойчивые двери разъехались, пропуская их в сокровищницу.
Девочка не видывала ничего подобного – перед ней выросли тысячи и тысячи металлических цилиндров, покрытых пылищей. Тусклые светильники отбрасывали пугающий отсвет, резкий контраст и глубокие тени придавали открывшемуся перед ней зрелищу жутковато-сюрреалистичный вид. Этот комплекс представлялся ей грязной тайной, которую до поры до времени прятал этот дряхлый старец. Она не понимала, что это такое; только что ей ни за что нельзя рассказывать, что она здесь увидела.
Были тут и другие вещи. Сокровища, награбленные с завоеванных планет, одни – представляющие ценность токмо как раритеты, другие - инкрустированные столькими драгоценными камнями, что посрамлен был бы даже императорский дворец во всем своем лучезарном великолепии. Она потянулась потрогать изящную статуэтку – и та развалилась у нее в руке.
- Ничего не стоит, дитя; красота в этой галактике ничего не стоит, если ее не поддерживает сила. – Он наступил на изображение длинношеей красавицы; ее разрисованное лицо под его сапогом превратилось в порошок. Палпатина забавлял ее восторг; дитя перерастет его, он позаботится о том, что его выдавят из нее.
Но пока что он поощрял его, принимая во внимание ее пол и возраст. Наклонившись и взяв ее за руку, он потянул ее к одному из цилиндров в дальнем углу засекреченной палаты. Его тайна; его гордость и радость.
В отличие от предыдущих, этот был освещен; источник света зловеще мерцал над ним, холодное голубое стекло отражало блики.
- Правда, она… безупречна?
В блестящем металлическом саркофаге, поставленном на попа, покоилось тело; резкий свет озарял бледную кожу, придавая ей чуть ли не прозрачность, длинные ресницы трепетали на фоне нежной щеки. Невероятно длинные волосы падали с плеч, прикрывая обнаженное тело; бледно-розовые губы. Она была похожей на куклу, вот-вот переломится, несмотря на рост взрослой женщины. Как фигурка, которая только что распалась у нее в руке.
- Она красивая.
Палпатин усмехнулся на это невинное подтверждение, ее голос был почти тоскливым.
- «Она» - это будущее моей Империи, детка; но помимо меня, об этом знаешь только ты. – Он протянул руку и погладил стекло над ее щекой, выражение лица – нечитаемое, колеблющееся между сдержанностью и желанием. Она уже видела у него эту гримасу и знала, что лучше не спрашивать. – В ней скрыта важная тайна.
- Вы можете мне доверять.
Что еще ей было сказать? Он пугал ее, и взгляд, который он бросил на нее, был свирепее любой угрозы, если бы он огрызнулся. Он надежно закрыл ей рот, оставив ей самой домыслить, какое наказание он прибережет для нее. Ввел какие-то коды на панели у окна обзора, последовательность подсветки изменилась, и женщина в саркофаге на секунду открыла глаза и вновь впала в бессознательное состояние.
- Она вернется с нами в императорский дворец, - решительно произнес он, вызывая ее на спор. Она только кивнула, испуганная сознательным выражением, озарившим лицо молодой женщины, но тут же растворившимся, когда иссякла подача кислорода.
- А вашу тайну не раскроют, если она вернется с нами? – невинно спросила она, выражая сомнение, побудившее ее нарушить тишину.
- Нет. Императорский дворец скрывает множество тайн, и когда прибудем, увидишь, почему. – Палпатин хихикнул; из тысяч комнат одна, особенно уединенная, станет прибежищем его прекрасного клона, пока та не дозреет… - А сейчас пойдем, дорогая моя Мара Джейд. Будущее ждет.
* * *
Взметнулась рука, зажатый в ней кинжал вонзился в грудь металлической обшивки дроида, и с коротким замыканием разлетелись обломки. Она обливалась потом в своей неудобной нарядной одежде, но все равно продолжала сражаться с невидимым врагом, расчлененные дроиды валились на пол.
В ее сознание еще не была внедрена личность, только стремление драться до смерти – или невидимого противника, или собственной. Она не чувствовала ни страха, ни предвкушения, только покорность хозяину. Она была хорошо обучена. Некогда хилое женское тельце теперь было гибким и сильным, ни чрезмерно накачанным, ни бесфигурным. И внешность, и сила будут жизненно важны для ее будущей роли.
Мара Джейд бездумно следила взглядом за передвижениями женщины, хорошо скрывая чувства, вызываемые этой смутно помнящейся фигурой из прошлого. Как Рука императора, она повидала немало бойцов, многих из которых убила сама; не движения вызвали у нее такие чувства.
Многое изменилось с тех пор, как перепуганную девочку отняли у родителей; та девочка стала молодой женщиной, закаленной опасностями жизни любимицы владыки-ситха, обученной знающими и искусными людьми. Она знала дюжину способов голыми руками убить человека; так почему девчонка-подросток вызвала у нее столь сильную неловкость?
Когда она вошла в комнату, там находилась только нарядная девица, подобострастно преклонившая колени у стола, наливающая из чайника облаченному в капюшон субъекту, восседающему перед ней. Мара Джейд посторонилась, заметив, как человек в капюшоне поднял руку, и в ней закричал инстинкт самосохранения.
Ее ощущение тут же подтвердило трио боевых дроидов, которые выступили из темноты и набросились на пару за низким столиком. Женщина нанесла удар ногой, круто разворачиваясь и ломая слабый шейный позвонок, и при приближении двух остальных выхватывая кинжал из-за подвязки на ноге. Выбросила руку с ножом назад, а свободную – вперед, в нутро дроида, и как только оба грохнулись – нарисовалась еще одна группа.
Мара Джейд прошла прямо по корпусам дроидов к поманившему ее жестом человеку в капюшоне – села, взяв позабытый-позаброшенный чайник, и налила себе.
- Как думаешь, она готова? – проскрипел старческий голос, похоже, забавляясь. Мара Джейд огляделась, презрительно наморщив нос. Беспорядок, жуткий беспорядок. Не в ее вкусе и стиле.
- По-моему, она справляется. – Она глотнула из чашечки. - И это ваш план? Выращивать при дворе киллеров-аутоматонов? Что ж уныло-то так?
Их разговор шел под аккомпанемент предсмертных судорог искалеченных дроидов, их стандартные подпрограммы выключения взрывались, аннулируя дополнительно загруженные программы ведения боя. Один дроид взорвется – тут же другой валится на пол и выполняет аналогичное действие, а за ним и третий.
- У нас тут сплошной застой. Я надеялся, что дела пойдут живее, раз гранд-адмиралы настроены друг против друга… Ты нашла наконец что-нибудь по Заарину? – спросил Палпатин, с улыбкой наблюдая за побоищем.
- Нет. И не найду, ему ума не занимать, - отозвалась она. Оба знали, что тщетно вести расследование финансовых дел озлобленного гранд-адмирала; его мятежнические чувства были государственной изменой, и он не был намерен делиться ими с посторонними лицами. Но они попробовали. И она знала, куда подкинуть улики, если понадобится.
- Ну что ж, похоже, мне придется его подтолкнуть… - Старец криво осклабился. – Передашь. Будь осмотрительна – я доверяю тебе, как никому.
Она взяла у него флимсипластовый бланк и, прочитав имя и адрес получателя, чуть приподняла брови.
- Вы уверены? Вы же так спровоцируете политический взрыв. – Ей не хотелось верить, что ее наставник столь беспечно позволит двору разорвать в клочья потенциальную надежду в грядущем соперничестве за Неизвестные Регионы.
- Доверие, Мара. Я думал, мы с тобой выработали его много лет назад… - Он покачал головой, словно не принимая ее недоверия. На самом деле он знал, что она просто осторожничает, удовлетворяя собственное любопытство и побуждения, равно как и безопасность Империи.
- Я никому не проболталась о вашем маленьком проекте, правда же, повелитель? – Она покосилась на все еще сражающуюся женщину, у которой теперь текла кровь по оголенному плечу, видимо, какой-то дроид ее подстрелил.
- Как-то раз я тебе сказал, что красота, не поддерживаемая силой, - это ничто. Даня докажет мои слова и так отвлечет вице-адмирала, что он уже не будет сам собой. – Палпатин улыбнулся и, осушив чашку, поставил ее обратно. Разговор был окончен, и его внимание снова переключилось на сражающуюся женщину.
Мара вдруг поняла, что вызывает у нее неловкость; она привыкла к двуличности ее хозяина, восхищаясь его гением, отлично манипулировавшим целым двором. А на этот раз – что-то новенькое, двор ничего такого не ожидает.
Такое нежное создание вдруг перевоплощается в безмозглого бойца, отдающего жизнь за человека, который явно держит ситуацию под контролем… она что-то чувствовала в этой женщине, что-то особенное. С ней была Сила, но в то же время нет… по крайней мере не по-настоящему, она бы не смогла ее применить. Что-то непонятное.
Покачав головой, Мара уныло отметила, что расклеивается. С каких это пор ей есть дело до безликих ничтожеств? Выбросив эту женщину из головы, Мара отвесила поклон своему императору и покинула комнату и бессмысленное побоище.
Глава 2- Вы получили приглашение на день зимнего солнцестояния? – поразился Восс Парк и недоверчиво уставился на вице-адмирала Трауна. Алые очи собеседника так и сверкнули. – Я-то думал, что вас не хотят видеть на официальных приемах при дворе?
- И я думал, капитан. В последний раз мне вполне ясно дали понять, что я неуместен. – Вице-адмирал Траун откинулся на стуле, положив на стол между ними приглашение, доставленное посыльной, словно свидетеля их спора. Теперь в Имперском Центре мало что писали на бумаге, разве что вот такие карточки политических игр Палпатина. – Как будто император пытается возродить интерес двора, - задумчиво произнес он, глядя мимо Парка, на корусантский горизонт, и алое пламя разгорелось чуть ярче.
После удачной кампании в системе Пакууни Траун возвратился в Имперский Центр, ожидая дальнейших распоряжений, растрачивая накопленные недели отпуска. Он не был склонен проводить время на Корусанте, у него заканчивались предлоги, под которыми он избегал двора. Когда сегодня утром молодая женщина в красной дворцовой ливрее вручила ему приглашение, он принялся осторожно взвешивать свои варианты: отказаться – дурной тон, а пойти неподготовленным было бы самоубийственно. Спустя несколько минут изучения текста Траун решил обратиться к Воссу Парку.
Восс Парк был для адмирала кем-то вроде друга, хотя близкий союзник, скорее, лучше подходит. Именно этот капитан встретил чисса в изгнании и представил его императору и его должностным лицам; именно Восс Парк пустился в авантюру, которая могла бы закончиться казнью за дерзость.
Этот риск ради нелюдя, чье настоящее имя он даже выговорить не мог, как-то тронул Трауна. И за это Траун старался отплатить имперскому офицеру той же монетой. Хотя Траун давно превзошел Парка по званию, они регулярно общались, как старые друзья, в местах вроде этого ресторана в фешенебельной части Корусанта, откуда открывался вид на императорский дворец. Молодая официантка поставила перед ними бокалы и тут же оставила их за беседой.
- Что-то не нравится мне ваш настрой, Траун, - после минутной паузы откликнулся Парк, сощурившись, понимая, что нелюдь строит какие-то свои планы, вопрос только, невинные или противозаконные. – Вы серьезно собираетесь сегодня в свет, хоть и знаете, что это подстава? На потеху императору?
- В прошлый раз я был не готов, но не повторю этой ошибки. – Траун приподнял бокал и тут же поставил обратно, договаривая: - Не спорьте, Восс, поболтаться при дворе развлечет нас обоих.
Восса Парка это не убедило.
- Появиться при дворе без союзников и власти – потенциальное самоубийство. У вас ни того, ни другого. Царедворцы вас не примут, единственного нелюдя, и слушать вас никто не будет. – Обычно сдержанный капитан Парк в этот раз говорил несвойственно резко, и Траун заметил, что усмехается. Парк, похоже, совладал с собой, и извинился. – Простите за прямоту, но таких умников, как вы, при дворе не водится. У них ни моральных устоев, ни угрызений совести, когда доходит до расправы над соперниками. И я себе представляю, что в вас тут же увидят серьезную угрозу их власти.
- Я не испытываю иллюзий, капитан; я уверен, что слухи о брутальности неких представителей имеют под собой почву. Что потребует обстоятельной подготовки с моей стороны.
- Подготовки? Единственная подготовка, какую я рекомендую – бронежилет, - сардонически отозвался Парк.
- Идея недурна, - задумчиво откликнулся тот. – Но нет; мне предложили взять с собой друга, а также Куклу.
Восс Парк сильно побледнел.
- А вы против?
- Нет… Я в шоке, что император вам позволил взять Куклу. Мне это не по душе. Это слишком… удобно. Для вас, что вас пригласили ко двору, несмотря на теперешнюю сегрегацию, да еще и предложили вам взять одну из его Кукол… тут намечается подвох. – Парку было страшно не по себе; он был не против пати, но опасность, которую представлял собой двор, не столь сильно его заинтересовала, как, похоже, затронула Трауна.
- Согласен. Но по-другому не узнать, какая игра ведется против нас, капитан. Надо вступить в игру. – Траун говорил уверенно, хоть и понимал, что по меньшей мере половина придворных – потенциальные враги, связанные с КОМПНОРом и Программой Примата Человеческой Культуры.
Чиссы имели обыкновение считать, что только у них одних наисложнейшая и интеллектуальнейшая из культур; имперский же двор, однако, был совсем на другом уровне. Правящие семейства были склонны губить карьеры и высылать опасных людей, но императорский двор имел тенденцию угрожать жизни тех, кто смел ввязаться. Хотя люди не обладали столь глубокой интуицией, как чиссы, их талант к предательству и двурушничеству почти равнялся махинациям, к которым легко и без забот прибегали аристократы и коммандеры. Отпуск точно обещает быть нескучным.
- Хотите рискнуть при дворе? Когда светит продвижение по службе?
- Как раз, ведь я надеюсь продвинуться в Империи; пойду выше – вызову на себя гнев аристократов Центральных миров.
Парк знал, что он говорит по опыту; дворянские семейства из Центральных миров яростно возражали против допуска инопланетян во флот; только увидев, что он с легкостью прошел самые напряженные вступительные экзамены и физподготовку, они допустили нелюдя до имперской иерархии, хоть и неохотно. Парк недоумевал, как Траун только держится; перед лицом стольких скрытых врагов, как только его уверенность и его эго остаются в равновесии?
- Вы заслуживаете повышения. По меньшей мере четверым из представленных на новогоднем пиру гранд-адмиралов стоило бы скрывать свои фамилии, - горько буркнул Парк.
Множество военных были возмущены назначением таких важных фигур, большинству из коих было нечего предложить, кроме поддержки собственных семей. Конечно, никто не оспаривал Деметриуса Заарина и Освальда Тешика, окупивших свое пребывание в должности и заслуживших это звание. Парк поделился с Трауном, и нелюдь усмехнулся и впал в задумчивость.
- Не знаю. Император на старости лет явно впал в паранойю, по какой там поговорке он строит свой двор? Держи друзей рядом, а врагов еще ближе? Палпатин ведет очень умную игру, и похоже, в нее втянут и меня. – Он откинулся назад с задумчивым выражением, и снова встретился взглядом с Парком.
- Но в чем цель Палпатина? Он знает, что вы – один из самых способных командиров его флота, с чего бы ему отчуждать вас? – вопросил Парк. Поэтому-то он и не любил двор, сложно было различить врагов и злопыхательства от союзников и доброхотства. И все-таки он улавливал волнение Трауна, невыдающееся, скорее всего – в блеске его глаз, в полуулыбке, не покидающей уголки рта, в расслабленной позе.
- Сам без понятия. Но по-другому не узнать, а мне весьма любопытно. – Он криво улыбнулся. – Оденьтесь нарядно, завтра пойдем выбирать себе Куклу…
* * *
Будь во всей Империи место, гнуснейшим образом пропитанное убийствами, конспирацией и интригами, то это печально известный Кукольный Дом, место жительства придворных гейш. Эти женщины были окружены таинственностью – иногда они просто служили безмолвными проститутками, иногда действовали как куртизанки, свисая с руки любого, кто в данный момент был в силе при дворе. В Империи не случалось ничего, о чем бы Кукольный Дом не узнавал по сарафанному радио, даже имперская разведка не обладала столь мощной сетью связей, как гейши, и мало у кого было столько же влияния.
Многими считаемые грязными, гейши, тем не менее, не утрачивали популярности как развлечение аристократии, их таинственное поведение всегда было объектом сплетен. Всегда прислушивающиеся, обращающие внимание на детали – у них можно было купить информацию, если достойно за нее предложить. Кукольный Дом был не для любого придворного; только высшим эшелонам, с особо дарованным разрешением, позволялся доступ к красоте, заключенной в изысканных комнатах, и искушениям, предлагаемым ими.
Комнаты, отведенные Кукольному Дому, относились к самым роскошным палатам императорского дворца; везде висели зеркала, прибавляя света и красок, а с потолка свисали драпировки. От главного круглого зала уводило множество комнат, каждой женщине, жившей под протекцией гарема, полагалась комната, в которой она уединялась с тем, кто потребует ее общества.
Новенькая в борделе для высокопоставленных лиц, Даня Лаквила, сидела неподвижно, пока две женщины подбирали ей волосы, как будто вычесывая из ее черной гривы узлы. Наконец они шпильками прикололи ее волосы к скальпу, распустив несколько прядей – элегантная и модная конструкция.
Молодая женщина не обращала внимания на боль; ничего особенного, решила она, просто дергают за волосы. Хоть в глазах у них и блестела злость, когда они вгрызались зубцами расчески ей в череп. Она знала, что это наказание за то, что ей уже прислали подарок. Этот гребень был очень красивым, инкрустированным золотыми цветами. Вчера ночью ее без сопровождения увез один гранд-адмирал – она даже не знала его имени – а сегодня утром ей прислали гребень.
Хотя она не умела себя подать и не имела репутации, его все равно потянуло к ней, как мотылька к огню. Ей еще не было двадцати, но пора уже замуж и рожать, а значит, никого не волновали ее чувства и надежды, мысли о прошлом и о будущем; сейчас ее красота дала ей возможность быть Куклой, зарабатывать себе на жизнь и удерживаться при императорском дворе.
- Надейся, что не напортачишь, девочка, а то я выкину тебя обратно на улицу, - резко сказала Роганда, намеренная пинком повергнуть самообладание молодой женщины и растоптать туфлей. – Я знаю, что ты не дворянка. Недолго же ты продержишься среди элиты.
Даня вздохнула. Роганда была главной гейшей и полноправной наложницей, ее влияние было несравнимо даже с влиянием наиболее искусных обитательниц Кукольного Дома; какое бы количество ее коллег ни привлекло взгляд императора, немногие оказывались у него в постели более одного раза. Роганда удерживала эту честь несколько лет и ревниво оберегала то, что считала своим правом. Это его ребенка она выносила и растила. Роганде сразу же не понравилась более юная женщина, и она принялась выводить Даню из себя, как только их оставили вместе.
- Мадам Роганда, я постараюсь не испортить вам представление. – Она почтительно склонила голову перед женщиной постарше, и тут же шишковатая рука дернула ее голову назад. Служанки зашикали на нее и снова стали ее расчесывать, без нужды.
- Старайся-старайся, малявка, а то получишь. Сегодня жизненно важный случай, и какой-то ученице не выставить меня в дураках. Поняла?
Выхоленная рука схватила ее за подбородок, пальцы впились ей в щеки, и Роганда заглянула в голубые глаза Дани. Молодая гейша вдруг осознала – она не только не имеет права провалиться, но ей еще и нельзя раздражать Роганду своим совершенством.
- Я буду стараться, мадам… - пробормотала она, несмотря на боль от пальцев Роганды, вонзившихся ей в щеки. Наконец ее отпустили и оттолкнули, на щеках остались царапины от ногтей, выступила кровь. Старшая женщина бросила на нее ядовитый взгляд и шагнула к двери.
- Посмотрим. Даня Лаквила… А то я устрою тебе очень веселую жизнь. Только потому, что приглянулась гранд-адмиралу, не думай, что ты самая основная. Мужчины частенько притворяются влюбленными, искушая наивных отдать свою честь. – Ее верхняя губа изогнулась в презрительной усмешке, и она вышла, подметая пол подолом платья.
Роганда оглянулась через плечо на послушную женщину, верхняя губа скривилась от отвращения. Прискорбно, что в императорском дворце живет такое создание, а тем более – в Кукольном Доме. Она оставалась наедине со своими злобными мыслями, пока тишину не нарушила служанка в красном, сделав книксен и молча протянув ей инфопланшет.
При виде списка тех, кому разрешили взять Куклу на день зимнего солнцестояния, у Роганды расширились глаза. Палпатин, должно быть, что-то замышляет, раз пригласил нелюдя выбрать одну из самых красивых женщин Империи. Но что именно? Порожденный злостью от непонимания плана и гневом из-за необходимости прикрепить одну из своих кукол к нежелательному лицу, у нее почти бессознательно родился Хитрый План…
На ее лице заиграла жестокая улыбка. Она взглянула на Даню Лаквилу, мельком подумав, оправится ли когда-нибудь молодая женщина от задуманных ею неприятностей, и восхищаясь собственным коварством, с которым она разрушит все надежды новенькой. Она думала, как поведет себя Тигеллинус, проиграв Даню нежелательному лицу, и дрожала в предвкушении конфликта, за который будет ответственна.
Глава 3Даня сидела, сжав руки на коленях, и с остекленелыми глазами вслушивалась в приближающиеся шаги, красноречивый голос Роганды – узнаваемый, но неразборчивый. Ее усадили в чайной комнате, одета она была в повседневное платьице, перед ней был сервирован стол с бокалами и бутылками, перед ней – два пустых кресла. В ожидании у нее в животе бабочки кувыркались в солнечных лучах.
Несколько минут назад к ней в комнату с наглой улыбкой зашла Роганда, возвестив о прибытии первого Даниного клиента, и снова предупредила ее насчет оплошности. В ее улыбке было что-то нечестное, слишком уж блестели глаза у Роганды, слишком натянуто она улыбалась. Вокруг нее ткалось что-то жестокое, и она понятия не имела, что.
Снаружи повернули дверную ручку и вошли трое; в тылу – Роганда, еле подавляя улыбку, и два офицера имперского флота. У Дани живот опал, как только стало ясно, почему Роганда была так довольна собой. Вскочив и присев в изящном книксене, Даня взглянула в лица этих двоих, пряча охвативший ее ужас. Роганда в самом деле ее ненавидела.
- Это Даня Лаквила, самая новая кукла, направленная к нам. Она молода и образованна, хотя неопытна в придворных делах. Я надеюсь, она совершит свой дебют с выдающимся офицером, что привлечет к ней внимание, которого заслуживает ее талант, - сказала Роганда, любезнейше улыбаясь. – Увы, она – единственная незанятая Кукла, но хороший выбор. Оставлю вас за беседой. – Роганда поклонилась и покинула помещение, но ясно, что собралась подслушивать.
- Я польщена, добрые господа. – Даня снова склонила голову, решив первой нарушить молчание. – Хотите аперитива? – Она махнула рукой над столом, ее взгляд перебегал с одного на другого.
- Спасибо. – Оба сели в унисон. Нагнувшись вперед, она выбрала самый легкий напиток, какой знала, и аккуратно наполнила до краев изящные бокалы, наполовину налив себе. Ей нужно было быть начеку. Она чувствовала, как их глаза обжигают ее, пристально оценивая ее внешность.
Оба мужчины смотрели на нее с интересом, отмечая каждую деталь ее внешности, возможно, даже восхищаясь ее нарядом. С первым было все понятно – капитан человеческой расы, лычки на месте, предмет гордости. Его серые глаза не задерживались на одном месте; закончив изучать ее, он стал подозрительно осматривать комнату, ища какую-то скрытую угрозу, которой, похоже, боялся. Кукольный Дом был ему не по душе; или его влияние, или само его существование.
Второй словно видел ее насквозь своими полыхающими алыми очами, пронзая ей череп и вглядываясь ей в мозг. От пристальности его взгляда она почувствовала себя голой, его взор вбирал все о ней и тщательно анализировал. Она и представить не могла, что у него на уме.
Понравилась она ему или нет – непонятно, но Даня все еще ждала какого-нибудь проявления мимики, которое бы дало понять, что он чувствует. Еще ее сильнее поразил синий цвет его кожи.
- Я – вице-адмирал Траун, а это – капитан Восс Парк, - без акцента, на безупречном общегале проговорил нелюдь. Сидел он выпрямившись и словно олицетворял хорошие манеры, ни пялясь на нее, ни демонстрируя равнодушия. Его спутнику, похоже, было неуютно, он все еще нервно озирался. Она решила выбрать тему разговора.
- Мне известна ваша репутация, вице-адмирал. Если вы вернулись к нам, ваша миротворческая операция в системе Пакууни, значит, увенчалась успехом? – Она улыбнулась, а Парк явно изумился. – Капитан Восс Парк, я слышала, как другие гейши часто упоминают ваше имя; ваша работа во Внешнем Кольце многое гарантирует нам, живущим здесь в Центре.
- Только соблюдаю приказы, Лаквила. Во Внешнем Кольце следует поддерживать порядок; хотя оно считается нашей территорией, на самом деле их принадлежность крайне сомнительна, - натянуто отозвался Парк, будто не зная, сколько ей сказать. Она этим воспользуется.
- А какие у вас планы на будущее? Приказ вы выполнили, какое, думаете, будет следующее задание? – Ее взгляд перебегал с одного на другого, ей было любопытно, кто и что ответит. Никто не открыл рта. Она опять подразнила их. - НЛ-1 – такая большая удача, вице-адмирал, возможно, вас в будущем займут Имперские Исследования и Развитие?
Они не поддались.
- Для новенькой вы хорошо информированы, Лаквила, - сказал Парк, и не без резкости. Заметив это, Даня опять удивилась, почему ему так неудобно. Ей больше нечего было ему ответить.
- Не так уж хорошо информирована, капитан. Я просто прислушиваюсь к информации, которой делятся гейши. И пожалуйста. – Она поднесла бокал к губам, глядя через его край на дуэт. Наверно, сейчас у них более чем твердая почва под ногами. – Меня можно называть Даня.
Она сверкала глазами, уверенно улыбаясь. Слишком часто Кукольный Дом принимали за бордель. Офицеры спешили недооценивать объем информации, которым те обладали; эти двое были ушлыми, это ясно, но было нужно доказать ее собственные способности.
- Хорошо, Даня. Может, сразу перейдем к цели нашего визита? – Она кивнула в ответ. – Мы получили приглашение на День зимнего солнцестояния, и нам предложили взять с собой Куклу. Вам необходим дебют, и вот вам отличная возможность, если вы не против. – Он следил за ее реакцией, красные глаза не отпускали ее. Он пытается вызвать у нее неловкость? Она избегала их взгляда, в ответ на его немигающий взор у нее волосы поднялись дыбом.
- Мне и в самом деле нужен дебют, но вы-то сами, конечно, предпочли бы гейшу поопытнее меня. Сейчас взрывная атмосфера, а вы только сильнее распалите ситуацию своим присутствием. У меня есть голова на плечах, но ни покровителей, ни связей. Вас, скорее всего, опять вышвырнут со двора, и жизнь ваша пойдет прахом.
- Вы это говорите из-за предрассудка против нелюдей? Или потому, что искренне тревожитесь? – спросил Траун, в его тоне не было обвинения. Она задумалась – зачем он это сказал?
Она снова глянула на него; да, в его взгляде и цвете кожи было что-то тревожащее, но помимо того… она была явно захвачена врасплох. Но она не испытывала к нему ничего злого. Просто эгоизм, самосохранение вынуждало ее обезопасить себя.
- Я не со зла. Мне неважно, какой вы расы и какие, может быть, преступления совершили в прошлом. Но сторонники КОМПНОРа намерены проливать кровь, а пятна будут на вашей форме. Придворная политика требует, чтобы те, кто заодно, хоть и не напрямую, с потерпевшими фиаско при дворе, были также наказаны. Сопровождая вас, даже однократно, я запомнюсь тем, что совершила дебютный выход в свет с вами. Я провалюсь вместе с вами. – Она вздохнула. – Я была бы польщена выйти с вами в свет; если ваша репутация соответствует истине, вы человек чести и долга, но ведь – не совсем человек. Я не могу рисковать.
Повисла тишина – обе стороны обдумывали сказанное. Траун знал, что ему лгут; нарисованная улыбка гейши, которая привела его к Дане, была фальшива, как и ее веселость. Даня была отнюдь не единственной незанятой гейшей. Но она была единственной без связей. А этого-то ему и было надо.
До него дошли шепотки об интересе, проявляемом к Дане, особенно гранд-адмиралом Тигеллинусом; украсть ее у него было опасно, но эта игра принесет желаемый эффект, если увенчается успехом.
- Что, если я вам пообещаю, что не провалюсь? Что вы не пострадаете при дворе? – Его голос оставался ровным, но слова молили ее. Он так и видел, как в ее мозгу крутятся винтики; несмотря на грим, у нее была живая мимика, которую она пыталась скрыть под дюймом штукатурки. Любая, ведущая такой образ жизни, стремилась оставить его, завязать прочные отношения, найти спонсора, который бы защитил ее от прочего мира. Она осторожно рассматривалa его; она явно была искушена, но обнаружила западню.
- Вы не можете этого обещать, - наконец сказала она, отпивая и не сводя с него взгляда. Ей хотелось верить, что он говорит правду, но она не смела. Душа не лежала разочаровываться.
- А если могу? Вы пойдете на праздник в моем обществе? – Его слова вонзились, как клинок. Она пригвоздила его взглядом, ничуть не отображавшим ее неуверенность.
- Если бы я могла оставить этот мир лицемерия и коварства, я бы отдала все. Если бы мне обеспечили безопасность, протекцию спонсора, я бы приняла предложение даже от ситха. – Она вздохнула, чуть склонив голову. Восс Парк глянул на Трауна, а тот кивнул. Она оказалась в углу, и бой был окончен.
- Мне нужна Кукла для выхода в свет, Даня; вам нужен дебют. У нас обоих есть то, чего хочет другой. Вы боитесь последствий моего провала, а я не хочу проявить неповиновение императору своим появлением без Куклы. Что, если я компенсирую вам ваши усилия, в ответ на ваше снисхождение? – Тут она подняла глаза, с интересом, заинтригованная.
- Продолжайте, - попросила Даня, желая послушать его предложение.
- Вы сегодня доказали, что прислушиваетесь к полезным сведениям; если я выведу вас во двор, то буду ожидать всех уместных сведений насчет моих союзников и меня самого. Взамен я буду поддерживать вас, если и когда я провалюсь. В зависимости от вашего успеха на Дне зимнего солнцестояния рассмотрю возможность стать вашим спонсором.
- Вам только этого и надо? Сведений? – несмело спросила она, не смея верить, что он больше ничего не хочет. Где-то в его словах подвох, просто она не замечает. Она была ошеломлена; не такой сделки она ожидала. Забыть о неприятностях, быть может, это ее шанс выскользнуть из рабства в Кукольном доме.
- Вы ожидали чего-то иного? – Он не отрывал от нее взгляда, оценивая ее реакцию. Просто нужно привыкнуть к его глазам, решила Даня, заметив, что уже не так сильно шарахается от них.
- Я ожидала… личных просьб, - деликатно сформулировала она, стремясь не обидеть. Она была уверена, что даже у этого нелюдя есть эго, и уязвление его точно не поставит ее в благоприятное положение. Перепих с любым желающим вызывал у нее отвращение, даже во имя продвижения при дворе, ради протекции…
- Я не желаю интимных отношений, значимых или нет, с вами. Как вы предположили, это поставит вас под угрозу, а я не заинтересован в физическом удовольствии, - объяснил он. И не стал развивать тему, так что Даня только кивнула. – Я свяжусь с вами перед праздником, и тогда мы посидим без официоза и подготовимся.
Оба встали и собрались уходить, Даня тенью последовала за ними.
- С вами было приятно общаться; надеюсь, это станет обыкновением наших последующих встреч.
Оба испарились, оставив Даню обдумывать случившееся, как резко все переменилось за одну недолгую встречу. Воссу Парку она не понравилась; Траун, похоже, остался равнодушным. Она вздохнула, не понимая, во что ввязалась и ради чего.
- Вроде бы она адекватная, как думаете? По крайней мере, у нее точные источники. – Поход по коридорам императорского дворца напоминал навигацию в лабиринте, и привычка Восса Парка не выключать комлинк не была нарушена даже годами борозжения глубин космоса. Люди терялись и умирали в императорском дворце, и Парк не был намерен разделить их судьбу.
- До сих пор не понимаю, как проститутка может вам помочь выжить при дворе, - с пренебрежением сказал Парк. Обычно он мог определить, что планирует Траун, но в данный момент ничто не имело смысла. В пазле чего-то не хватало. Он взглянул на Трауна в поисках ответа, и обнаружил, что нелюдь усмехается.
- Это не просто первая попавшаяся Куклешка; это новое завоевание Тигеллинуса. Точнее, бывшее, - просто сказал он. Все встало на свои места: уверения, что осталась только одна Кукла, ее связь с Тигеллинусом… Кто-то уже пытается уничтожить Трауна, а он даже еще официально не прибыл ко двору! Внутрь лился солнечный свет, полосы зарева прорывали тени дворца, давая передышку от тамошнего полумрака.
- Но почему вы так легко поддались? Зачем такая прямолинейная тактика? – вопросил Парк, не понимая, зачем Трауну понадобилось вступить в игру с такой прямой атаки на сильнейшего царедворца, который точно раздавит нелюдя за обхаживание Дани. Подобная прямота была не в духе Трауна, так зачем же отказываться от утонченного вероломства, когда оно бы верой и правдой послужило ему здесь?
- Если я начну с дерзкого хода, воспрепятствует еще более дерзкий ход, призванный вернуть ему преимущество. Придет его черед действовать. Я покажу, что не желаю снова сгибаться под их давлением. Впрочем, сейчас меня не это волнует.
- А что же? – поинтересовался Парк, не понимая, что может быть важнее, чем защита своей карьеры и жизни.
- Сдержать обещание, данное Дане; она сильно мне напоминает… - Траун на миг умолк, словно осознав, что несет, и поправился: - Когда-то давно я общался с подобной женщиной, когда впервые вышел на контакт с Империей. Я не хотел разрушить ее иллюзий и точно так же лгал ей.
- Благими намерениями. Как думаете, она знает об интересе Тигеллинуса?
- Скорее всего; вы заметили у нее в волосах гребень – с белыми и золотыми цветами? Он имеет обыкновение рассылать такой подарок. Она, может, и не знает, кто он такой, что объясняет, почему она не упомянула его имени. Когда Тигеллинус начнет лютовать, произойдет раскол, и мы очень скоро узнаем, кто наши потенциальные союзники, а кто – несомненные враги.
Глава 4Роганда в бешенстве смотрела на площадь перед дворцом, по которой капитан Парк вел Даню к спидеру, чтобы увезти ее домой к вице-адмиралу. Если бы Даня торжествовала, как другие гейши, нашедшие нового клиента, Роганда бы не обратила внимания на такие мелочи, лишний раз убедившись, что у нее жизнь безопаснее и спонсор надежнее. Но Даня помалкивала, и ее это раздражало до крика. Даже обещание политической борьбы при дворе не подняло ее падший дух. Вице-адмирал точно вырядит Даню во все новенькое, ей сошьют платье, он будет ухаживать за ней, защищать ее, как обещал. Даня недурна собой; конечно, она будет при нем нарядная, как куколка, словно предмет его коллекции дорогих картин, свисая с его руки, как дорогущая новенькая брошка.
Она размышляла, будет ли он придерживаться своих слов о незаинтересованности в сексе; все пришельцы в Кукольный Дом руководствовались целью выбрать женщину и отправиться с ней к себе. Кукольный Дом для того и существовал, и если он не хотел ее для секса, то чего же он хотел? Все это было так загадочно, а Роганде не нравилось неведение.
Роганда нахмурилась. Конечно, он не верит, что информация, которую Дане удастся собрать, принесет ему какую-то пользу? Вчера вечером она не придала значения его словам, уверенная, что он бросает слова на ветер, но если вдуматься… Он вроде не из ходоков по гейшам.
- Простите за вторжение, госпожа, но вас там офицер ждет. – Зашла служанка, склонив голову, боясь ярости, которая могла охватить Роганду. Прерванная на середине мысли, Роганда пригвоздила ее горящим взглядом.
- К нам тут толпы офицеров ходят, девушка. Кто именно? – резко спросила она. Служанка съежилась и отвела взгляд, опаленная напряжением на лице своей красивой хозяйки.
- Не знаю, но это он недавно заходил за Даней Лаквилой. – Служанка увидела, как на лице Роганды расцветает злорадное торжество, и поклонилась, оставив хозяйку и гранд-адмирала Тигеллинуса за делом.
Покинула свои покои, прошуршала в прихожую. Белое накрашенное лицо Роганды оставалось бесстрастным, пока к ней шел затянутый в форму офицер, через драпирующиеся занавеси, язык его тела и выражение отлично читались в хорошо освещенной комнате.
- Мой господин, какой сюрприз снова вас видеть, и так скоро… - Роганда изобразила сладчайшую улыбку, вшуршав в прихожую и приветствуя старшего офицера изящным книксеном. Тигеллинус явно был не самым привлекательным в императорском дворе, но его влияние более чем компенсировало его наружность. При дворе власть была афродизиаком. Его белая форма так и сияла, лучась его статусом, ослепляя тех, кто не ждал увидеть столь яркое зрелище. Как же обманчива бывает внешность.
- Очарован, Роганда. – Он взял ее предложенную руку и деликатно поцеловал, мощное амбрэ ее парфюма чуть не лишило его сознания. Быстро выпрямившись, он воззрился на Старшую Наложницу. – Прошу позвать Даню; нам нужно обсудить одно личное дело.
- О, мой господин? Надеюсь, это не дурные новости?
Он сжал губы от ее наигранного любопытства, размышляя, как ей ответить. Гейши были известны своей наблюдательностью, и каждое предложение, которое они связывали, было словно утыканная иглами западня.
- Я решил пригласить ее на День зимнего солнцестояния, и нам надо подготовиться. – Его голос был глубоким, но не неприятно, руки сложены, чтобы придать ему росту и больше значительности. Роганда привыкла к бахвальству мужчин, стремящихся выглядеть власть имущими. Этот явно поднаторел – человек без военного образования, но достаточно хитрый, чтобы уцелеть в коварстве императорского двора.
- Даню Лаквилу уже увез другой офицер, она сейчас с ним, - извиняющимся тоном проговорила Роганда. Она смотрела, еле подавляя ухмылку, как на его лице появляется изумление; он явно был уверен, что завоевал себе Даню. Похоже, под маской уверенности росло негодование.
- Какой офицер?
Она напоказ призадумалась и наконец кивнула.
- Не знаю, как его зовут, но вы его точно знаете… нежелательное лицо, - прошептала она, словно это было грязное ругательство, непарламентское выражение. Ее позабавило, как его изумление перешло в ярость, прорвалось скрытое негодование, вспышка, еле сдерживаемая манерами.
- Даня решила сделать дебют с инородцем? – выплюнул он, от ее ответного кивка заскрежетав зубами. Он не принимал Даню за сочувствующую инопланетянам, об этом не могло быть и речи. Она была более чем рада обсуждать с ним двор, ее восхищение его стремительными достижениями было очевидным.
- Какой шанс упущен, правда? Я говорила ей, что вы предпочтительнее, вы – джентльмен, вы сильнее политически… но она все равно сегодня утром приняла его сопровождение, - голос Роганды, саундтрек к его гневу, вклинился в его мысли, прерывая их на полпути и возвращая его к невезучему дню, когда его отвергла гейша.
- Траун увез ее сегодня утром? – сказал он, приходя в себя. Роганда снова кивнула, конструкция из волос счастливо колыхнулась. Он был уверен, что у нее отвалится голова под тяжестью такого украшения.
- Он прислал за ней капитана. Это важно, что он прислал другого человека подвезти ее? Я должна беспокоиться за ее добродетель? – Она разыгрывала тревогу, зная, что от нее это ожидается. Ей не было дела, вернется ли к ней Даня, пусть ее кинут в кубрик на потеху команде – Роганда и глазом не моргнет.
- Беспокойтесь за ее жизнь; агенты имперской разведки не упустят, что одна из личного персонала императора завела интрижку с инородцем, пусть даже этот инородец и служит в имперском флоте, его здесь терпят только как необходимое зло. – Тигеллинус отвесил поклон. – Мадам, прошу меня извинить.
- Мне сказать Дане, что вы о ней спрашивали? – Он остановился на полпути к выходу, плечи напряглись. Да, соль на рану, и не насыпала, а прямо втерла; его гнев будет ослепительно красивым зрелищем.
- Нет… При случае я сам с ней разберусь.
* * *
Даню провели в правительственный небоскреб; охрана снаружи выдавала высокопоставленность людей, живших в этом здании. Ясно, что здание было не только военным объектом; в одном-единственном небоскребе бесхозяйственно были втиснуты все основные должностные лица Империи, и это при том, что повстанческие террористы наглели на глазах, выбирая здания под снос. Здесь, как оказалось, обитал и гражданский, и военный персонал, в гармонии, не вынося сор из императорского дворца.
Они вошли в холл, прошли пост охраны, Восс Парк в своей отутюженной форме уверенно шел впереди, не удостаивая ее и словом. Ясно, что он был смущен всей этой идей привлечь гейшу, да еще и появиться с ней на людях. Она вздохнула. Как же заклеймили Кукольный Дом, не все же там проститутки. Они безмолвно вступили в репульсорный лифт, и его рука потянулась к нужной кнопке.
- Вице-адмирал приглашает вас на весь день; вы не заняты? – Тишина стала невыносимой, Парк дрогнул и произнес первое, что показалось ему необидным. Что у него может быть общего с этой женщиной?
- Если бы и была, предпочла бы вице-адмирала, капитан. – Она изобразила теплую улыбку, надеясь, что Парк вернет ее. Он какой-то миг смотрел на нее, потом отвернулся. Она вздохнула. Неприятный же денек выдается. Он аккуратно ввел код, двери со стуком затворились. Каждое его действие казалось решительным и выверенным, словно намеренно выводящим ее из себя.
Подведя ее к окну, Восс Парк задержался и пропустил Даню вперед. Она изящно опустилась в кресло рядом с Трауном.
- Добрый день, Даня. Как добрались? – через секунду повернулся к ней тот, пригвождая ее своим взглядом. Она опасалась, что никогда не приспособится к его пристальности, выворачивающей душу, опаляющей ее чувством, что ее пожирают заживо.
- Хорошо, спасибо. Капитан был весьма любезен.
И все-таки она невозмутимо улыбнулась, откинулась в кресле и окинула взглядом открывавшийся из окна вид Корусанта. С этого места надлежало любоваться Имперским Городом, и Даня просто так не упустит возможности узнать больше о вице-адмирале. Ни одна из гейш, у которых она расспрашивала о нем, не знала вообще ничего - ни какой он расы, ни какую жизнь он вел до Империи. Это был ее долг, ее привилегия как гейши – разузнать все, что можно.
- Это радует. Капитан, как вы, должно быть, знаете, не в восторге, что я привлек ваши таланты. – Даня недоверчиво глянула на него; с чего это он принялся это с ней обсуждать? Что такого сотворил Парк, что Траун решил смутить его?
- Я не хотел… - прервал Парк, но Траун поднял руку, веля ему умолкнуть. Они дружили, да; но Даня видела, что Траун явно доминирует, это он выбирает. Восс Парк доверил свою жизнь этому нелюдю, бросил всю свою поддержку, чего бы она ни стоила, ради нелюдя; он провалится вместе с ним при дворе.
- Мы будем честны с Даней, Парк. Если мы не можем доверять друг другу, как мы будем полагаться друг на друга при дворе? – Его взгляд со мнущегося, пристыженного Парка вернулся к Дане, медленно поднявшей на него глаза. – Пусть ты гейша, общепризнанная проститутка; но ты также и изобретательная женщина, которой нужен шанс. Если я его тебе дам, ты будешь готова сотрудничать с нами? Я обеспечу тебя материально, и буду придерживаться своего обещания защищать тебя, если – и когда – я провалюсь при дворе. Тебе достаточно?
Она смотрела мимо него, на горизонт, но невидящим взглядом, погруженная в раздумья. Так у нее остается выбор? Вчера вечером ей казалось, что она тонет, когда было сделано это предложение, а Роганда подслушивала. А Траун-то - вице-адмирал; но как насчет гранд-адмирала? Как он поступит с ней, выбравшей другого? А как поведет себя Траун, ведь у нее есть другой потенциальный спонсор?
- Хорошее предложение, вице-адмирал. Я с удовольствием его приму. – Она покосилась на Восса Парка. – Капитан, я понимаю ваше отвращение ко мне и вообще к гейшам; но пожалуйста, дайте мне шанс, как вице-адмирал. Мы не все такие лицемерные мошенницы, проституирующие себя кому угодно, как Роганда.
- Я… - Он вздохнул. – Я никогда не соглашался с существованием гейш, Даня; простите мне мое невежество.
- Конечно. Мы все ошибаемся. Хотя я постараюсь не делать ошибок при дворе. – Она аккуратно поднялась на ноги, следуя за Трауном, поманившим ее жестом. Она любопытно оглядела обстановку, отмечая детали, стараясь отличить что-нибудь в минималистском декоре. Ничего личного, скрытный нелюдь не выставлял душу на обозрение; наверно, в этом и дело. Она повернулась к нему и захотела спросить.
- Мне не нужна роскошь, якобы положенная по званию, Даня; я редко появляюсь на Корусанте, так что мое ценное имущество не здесь, а в разных уголках галактики, - произнес он, словно отвечая на вопрос, прочитанный в ее мыслях; она в самом деле удивлялась, почему в комнате так голо. Хотя вид более чем компенсировал отсутствие украшений.
- Тебя надо будет приодеть, но для начала я хочу посмотреть, какая ты без всего этого грима. – Траун сделал жест Парку, и тот открыл двойные двери, которых она сначала не заметила, и повел ее внутрь. И опять голая комната, а там поджидали женщины в простеньких платьях корусантского рабочего класса. Пролетарок явно наняли на один день; Траун не напоминал держателя слуг, особенно при том, что редко здесь появлялся. Единственной мебелью оказалось кресло и зеркало, а остаток огромной комнаты был забит женщинами, устремившимися к ней.
Осторожно лавируя, она добралась до кресла, села, поправляя неудобный, многослойный наряд гейши. Самая старшая женщина помогла ей справиться со складками; когда та замерла, она начала деликатно соскребать с ее щек толстый слой румян, бережно отбросив с ее лица прядь волос.
Траун рассматривал ее; его взгляд опалял, до боли, прожигая все маски, какие она нацепила перед ним. Она содрогнулась от его пристальности и пыталась смотреть вперед, чтобы не отвлекаться, но обнаружила, что ее взгляд постоянно соскользает в сторону Трауна, сидящего с задумчивым видом. Она не знала, куда пропал Восс Парк.
Кто-то начал разрушать ей прическу, развязывать узел на макушке, аккуратно снимая украшения, проводя гребнем по длинному черному каскаду. Еще одна пара рук принялась за работу с другой стороны, тоже стала расчесывать, подбирая завитки, выпущенные из густой гривы; гранд-адмиральский гребень в женских руках чесал нежно, почти расслабляюще.
Еще две одна за другой очистили ее кожу, снесли с ее лица густую белую пасту, она почувствовала изменение температуры и возвращение кисточки; ее пудрили, и на губы снова нанесли тонкий слой краски. По команде открыв глаза, она почувствовала, как тонкий карандаш обводит ей контур век.
Ей распустили волосы, такие длинные, что самой стало неудобно. Ее подняли на ноги и безмолвно раздели; ее взгляд был прикован к полу, ей было немного стыдно раздеваться до нижнего белья перед вице-адмиралом. Он ничего не сказал, ни комплимента, ни колкости, а множество слоев ткани один за другим укладывались в высокую стопку.
На нее нацепили легкий наряд – через голову надели длинное ниспадающее бледно-голубое платье. Вокруг талии обмотали темный пояс, его концы спадали до самой кромки подола. Безличное прицокиванье женщин выдало удовлетворение ее внешним видом.
- Готово; повернись. – Она подчинилась, не думая. В вице-адмирале была такая властность, что она сомневалась, сможет ли отказать, даже если захочет. Даня осторожно повернулась, медленно подняла голову, поймав свое отражение в зеркале; больше не белая, аки призрак, ее естественно белая кожа была молочной, губы – ненавязчиво красноватыми, голубые глаза – расширенными и внимательными, без густого черного грима гейши, призванного сдавить их вместе.
- Ты… очаровательна. В самом деле. А я даже тебя еще не одел, как подобает… - От похвалы, явно редкой в его устах, она заулыбалась и закраснелась. У нее было простое платье; ясное дело, его купили как уличную одежду, чтобы она не привлекала излишнего внимания. Красные ливреи и особенно наряды Кукольного Дома были церемонными и бросающимися в глаза; Траун держал ее в тайне до Дня зимнего солнцестояния.
- Спасибо… - Она снова повернулась к зеркалу; ей ударило в голову, что гейша красива, лишь пока на ней остается толстая паста грима; она нарушает табу, позволяя клиенту знать, как она выглядит, не спрятанная за густым слоем штукатурки. Ее удивило, что всего чуть-чуть макияжа придает ей такой… особенный вид. Самым красивым в ней всегда считались глаза, но доныне она их толком и не видела. Яркие, голубые, они как будто отражали свет. - Мы выйдем вместе?
Она не замечала отсутствия женщин, поспешно избавивших ее от макияжа и регалий; она не видела ничего, помимо Трауна. Тех, чей дебют еще не состоялся, редко когда увозили к мужчине домой, но еще реже гейш увозил тот, кто официально не считался спонсором.
- Конечно. В чем дело-то?
Их прервал Восс Парк; он возвратился в комнату, неся завернутый подарок. От ее вида у него отнялся дар речи; он безмолвно вручил Трауну свою ношу, а тот снял бумагу и нагнулся вперед. Он смахнул прядь волос у нее за ухом и воткнул туда завернутый гребень, отодвигая челку с ее лица.
- Откажись от визитов гранд-адмирала, если хочешь быть со мной; я не намерен мириться с твоей неверностью, даже если между нами ничего не будет. – Он взглянул туда, где она раньше носила бело-золотой гребень. Она взглянула на пол; значит, заранее знал об ее интересах. – Пойдем, а то опоздаем.
Он предложил ей руку; она едва заметила кивок, данный Трауном Воссу Парку и проблеск слоновой кости, и гребень исчез с глаз долой и из сердца вон.
* * *
- А за тобой заходил твой драгоценный гранд-адмирал, - возвестила Роганда, не глядя на женщину, вошедшую в комнату. С судорогой зависти она поняла, что Даня держит пакет с логотипом модного корусантского бутика. Кипя злобой, она представляла себе День зимнего солнцестояния – и аккуратненький книксен Дани, в самом шикарном платье среди всех присутствующих женщин. Даня, какая-то там ученица, в наряде, которого она, Роганда, заслуживает по праву!
- Прости? – воодушевленная Даня даже не заметила присутствия Роганды. Сегодня был самый счастливый день в ее жизни, и он прошел за пределами императорского дворца; а значит… И тут у нее упало сердце – она увидела самодовольную, наглую улыбку старшей женщины. Должно быть, случилось что-то страшное…
- За тобой заходил Тигеллинус, а ты ушла с… - Роганда махнула рукой. Ясно, что она намеренно забыла имя Даниного нового благодетеля. – Ты уехала с этим уродом; я сказала ему, что к вечеру вернешься. Уверена, он к тебе еще заскочит.
Ужас пробрал ее еще сильнее; сказала ли Роганда Тигеллинусу, с кем именно она ушла? Даже если она просто обозвала его уродом, не секрет, что Траун был единственным нелюдем в имперском флоте. Она была раздавлена. Тигеллинус никому не даст перейти себе дорогу, ни гейше, ни тем более нелюдю.
- Ты сказала, что я уехала к Трауну? – Даня побледнела; не секрет, что гранд-адмирал Тигеллинус был ярым сторонником Примата человеческой культуры; он этого так не спустит. Она знала его только в лицо; она мысленно бормотала ругательства, понимая, что совершила фатальную ошибку. Она не должна была уезжать с незнакомым гранд-адмиралом и принимать его подарок. Счастливая улыбка Роганды сказала Дане, что Тигеллинус был зол на нее, и у нее все перевернулось в животе. К этому явно приложила руку Роганда.
- Ну, он хотел узнать самое важное – что ты ввиду своего отсутствия не примешь его приглашения на День зимнего солнцестояния. – Она пожала плечами. – Назвалась груздем – полезай в кузов.
Глава 5Даня шла и шла, не желая возвращаться в Кукольный Дом и не в силах заставить себя пойти на поиски Трауна. Опять облаченная в тяжелое одеяние гейши, она была так расстроена случившимся. Вот как оно все повернулось. Как она сглупила и позволила Роганде манипулировать собой? Она ругала себя; она пыталась убедить себя, что она сильная, что видит сквозь маски, которые носят люди. Но на самом деле она была всего лишь глупенькой молоденькой девственницей, завлеченной грязным блеском императорского двора. Она была обречена. С самого начала.
Роганда ненавидела ее с неизъяснимой злобой; Тигеллинус возненавидит ее за невыполнение своих обязанностей, и все его союзники встанут горой против нее и Трауна. Ее ждет ад, и она не понимала, как выжить. Ни семьи, ни связей, ни союзников. За исключением Трауна.
Солнце садилось, температура быстро падала, но Даня едва чувствовала холод. Через несколько часов начнется праздник зимнего солнцестояния, и конечно, она может себе позволить недолгое уединение. Этой ночью Имперский Центр был спокоен; весь в делах, как обычно, но организован, упорядочен, точь-в-точь как обещал Новый Порядок. Она улыбнулась; она терпеть не могла политику, но Галактическая Империя была изумительно красива, даже при том, что собиралась разорвать ее на куски.
- А не поздно ли молодой женщине гулять без сопровождения? – прямо обратился к ней негромкий, властный голос, непонятно откуда, из теней. Она повернулась, не зная, кому помешала. Балкон, на котором она оказалась, был узенький, трудноописуемый, и, насколько она могла судить, безлюдный. Он находился в конце коридора, выходя на не самую козырную секцию Корусанта, которая, тем не менее, была великолепна, как и весь он.
- Дико извиняюсь, простите за вторжение… - начала она свою речь; человек выступил на полусвет, и у нее оборвалось дыхание. Она сползла на пол во внезапном испуге: - Мой император, простите за грубое вторжение, если бы я знала…
Его плотная мантия касалась пола, и хотя под капюшоном, скрывавшим лицо, не было видно глаз, она чувствовала, как они прожигают ее. Она никогда не имела возможности даже мельком увидеть этого человека во плоти. Ее лоб коснулся пола; она была испугана и в то же время возбуждена.
Гейши знали, что ниже их при дворе никого нет; без фактического положения в обществе, их крайней целью было найти мужчину, который бы их защищал, дал бы им роль и успех. Таков был установленный порядок, и для Дани, которая еще официально не обзавелась спонсором, столкнуться лицом к лицу с самым влиятельным и могущественным человеком в галактике…
- Вовсе не вторжение, Даня Лаквила. – Он жестом велел ей встать. Перепуганная, она медленно повиновалась, не понимая, откуда он знает ее имя. Его это, похоже, позабавило, в его словах зазвучал овертон жестокого юмора. – Можешь счесть, что это я вторгся к тебе.
Он взял ее под руку. Старческая длань была намного холоднее, хватка цепкая и сильная.
- Я собирался как-нибудь с тобой поговорить, можно и сейчас.
Она почувствовала, что он бы не дал ей выбора, если бы она была занята чем-то другим; но он был ее повелителем, она не имела права оспаривать его желания. Позволив ему отвести себя к решетке, она чувствовала, как волосы поднимаются дыбом; что-то в нем вызывало у нее неловкость. В высших эшелонах ходили, конечно, слухи о его увлечении темной стороной, о владении древним искусством легендарных владык-ситхов.
Пока висело молчание, Даня размышляла, что ей делать. Не стоит лезть на рожон перед императором, но молчание было явной провокацией. На которую она решила не поддаваться.
- О чем вы хотели со мной поговорить? – невинно спросила она, осторожно избегая требовательного тона, говоря как ребенок. Он обдумал ответ, его хватка чуть ослабела, сморщенная ручонка прошлась по ее щеке. Вторжение в ее личное пространство казалось извращением, этот древний старец лапает ее без разрешения. Она очистила сознание и стала следить за мыслями; он смотрел так пристально, словно был способен уловить самые сокровенные ее чувства.
- Память к тебе уже вернулась? – отозвался он, незлобивым тоном, со всей благожелательностью, на какую было способно подобное воплощение тьмы. Она не шевельнулась, даже не дрогнула под его прикосновением. Это его право; у нее нет выбора. Она старалась подавить отвращение, глотая поднявшуюся в горле желчь.
- Какая память? – наконец выдавила она, поднимая к нему взгляд из-под длинных ресниц и надув накрашенные губы. Какое ему дело до нее? Она – капля в океане людей, среди которых он живет, особенно маленькая, незначительная капля, которую ему не стоило и замечать.
- Да, дитя; твоя память. Наверно, тебе страшно жить без воспоминаний о прошлом, без семьи, которая бы защищала тебя… - Его рука завела выбившуюся прядь ей за ухо, тыльная сторона мимоходом погладила ее по щеке. Пора было ответить на давно ждущие ответа вопросы; прикусив губу, она в предвкушении задержала дыхание. Он продолжал. – Я обращаю внимание на верных мне подданных; твой отец был одним из них, поэтому я был готов взять тебя в Кукольный Дом, не задавая вопросов о твоем происхождении, когда ты попала к нам. Но при дворе тебе будет небезопасно; остановив выбор на вице-адмирале Трауне, ты навлечешь на тебя множество врагов. Пришло время узнать, насколько ты верна мне, Даня. – Она почувствовала, как он тянет ее за руку, снова сжимая хватку и опять расслабляя. Ее тошнило, но она отказывалась не повиноваться.
- Чего изволите, сир? – спросила она, давясь словами. Он криво улыбнулся, искаженной гримасой. Она содрогнулась от мысли, что, возможно, у него на уме, и опять изгнала все мысли. Она не потерпит фиаско, ее не отшвырнут, как куклу… Она едва не расплакалась от иронии этого утверждения.
- Ты присматриваешь за вице-адмиралом при дворе; я хочу, чтобы ты мониторила его деятельность и передавала мне все подозрительное. Справишься с задачей, а я обеспечу тебе подобающее место при дворе, - прошипел он, разворачивая ее лицом к себе, вдруг принимаясь мацать ее руками за живот, за бедра, за пятую точку. Она молилась всем богам, какие только существуют, не вякнуть, незачем ей проливать слезы, душившие ее.
- Вы… защитите меня? – Даже если он сделает противоположное, ей останется только подхватить тот образ жизни, какой он с барского плеча швырнет ей; с гарантией от Трауна и с этой - ей, конечно, удастся выжить? Может, дело всего лишь в манипуляции… то, в чем ей положено быть весьма одаренной. Его опять позабавил ее ответ.
- Опосредованно; неумно с моей стороны слишком вмешиваться в происходящее при дворе. – Он улыбнулся, хватая ее за руку. Она видела, как он держит ее руку, едва понимая, что это ее же собственная рука. – Так сделаешь, как я прошу? – Другой рукой он поднял ее подбородок и вынудил посмотреть в глаза.
- Как гейша, вы знаете, я не могу отказаться, мой повелитель, - глухо проговорила она, пытаясь выбросить из ума случившееся. Ее слова звучали искренне; в самом деле она никоим образом не могла отказать ему, как мужчине или как императору. Она ни в чем не могла ему отказать.
- А как гражданка Империи? – Перед ней сверкали золотистые глаза, словно гипнотизируя ее. Она безмолвно кивнула, пытаясь найти силы и ответить без слез. Она не могла упустить эту возможность, просто не могла.
- Я согласна.
* * *
- Полагаю, вы готовы к празднику?
Из окон лился свет, последние, умирающие лучи солнца отбрасывали радугу цветов на императора всея галактики, черный капюшон скрывал его лицо. В аудиенц-зале было только трое. Осторожно подкравшись в тени, подсматривал Сет Пестаж, безмолвно внимая беседе императора с нелюдем. Этот разговор был страшной тайной, и Пестаж знал, что ему не поздоровится, если он проболтается. Не то что бы он был так глуп; он был с Палпатином с самого начала, и не стремился сейчас оставить его.
- Готов. – Траун наклонил голову. Он не питал особенной любви к этому человеку или к политике, которую тот проводил. Но в самом деле, какая разница, что он чувствует? Пока сотрудничество взаимовыгодно, оба удовлетворены. – Как вы находите Даню? – Ему было весьма неловко; Даня была недурна собой, и при дворе, не будучи официально с ней связан, до него донеслись сплетни низших кругов, передаваемые из уст в уста. Было ясно, что Палпатин говорит с ним недомолвками, и он догадывался, что это, должно быть, тайна из тайн.
- Послушная; не пререкается и с готовностью повинуется начальству. – Уголки его рта поднялись в жестокой улыбке, выражение, по сравнению с коим Хот был горяч, как Мустафар. – Она заманит Тигеллинуса в нашу ловушку и обеспечит старт вашему утверждению в политике. – Не очень-то хорошо было рассматривать Даню как средство, как вещь, а не как человека; она же не предмет регулярно расширяющейся трауновской коллекции живописи, рассредоточенной по галактике.
- Благодарю вас, мой император. А приготовления к экспансии?
Программа экспансии, направленной в Неизвестные Регионы. Шли годы, а вассальных территорий не прибавлялось, вот император и решил, что пора прибрать к рукам новые владения, а кого же поставить во главу флота, как не Трауна, который лучше разбирался в инопланетянах, чем контрабандисты?
- Программа экспансии еще недофинансирована, но работа идет. К концу года мне понадобится опять вас услать. – В его словах играло веселье; да, с этим нелюдем надо обращаться, как с равным, как с тем, кто мыслит в том же направлении и сходным образом. Как еще бы Палпатину удавалось столь легко манипулировать им, если не из-за их сходства?
- А Даня? Пока меня не будет, ей будет гарантирована безопасность? – гнул свое Траун. Его необъяснимо донимало обещание проститутке. Он привык к двойной игре и махинациям, но она была потрясающе опрометчива, готова нырнуть под крыло первого встречного, в ком увидит своего принца, что он чувствовал себя чуть ли не ее защитником. Она сильно напоминала ему первую человеческую женщину, которую он встретил до Империи, до лишения гражданства… Он обругал себя; не стоит сейчас ни к кому привязываться. Мэрис и Даня – совершенно разные люди, и незачем лелеять нежность к Дане, если он намерен претворить свои планы в жизнь.
- У меня есть кое-какие задумки на ее счет, которые будут выгодны нам всем.
Больше Палпатин ничего не выдал насчет плана, который составлял его изощренный ум, довольный тем, что оставлял окружающих в догадках. Никому не стоит понимать истинное предназначение Дани. – Может, пойдете позовете свою Куклу? – небрежно произнес он, махнув рукой в знак окончания беседы. Траун отвесил поясной поклон и развернулся на каблуках, покидая аудиенц-зал.
- Хорошо прошло, мой повелитель. – К правителю трусцой подскочил Пестаж и стал ждать резюме Палпатина. Палпатин ждал; он хотел, чтобы Пестаж напряженно ловил каждое его слово. Даже высшему руководству частенько требовались напоминания, кто кому служит; сейчас – Пестажу.
- Да… сколь бы мне ни была противна мысль о том, что Даня с нелюдем, ситуация столь же забавна. А Тигеллинус согласился на предложение? – Пестаж нахмурился; что за связь между императором и Даней? Его увлечение женщинами обычно продолжалось до заманивания оных в монарший будуар; но Даня была пока что, по его данным, чиста.
- Я уже получил коммюнике от него и от Ишин-Иль-Раза. Оба согласны на предложенное. И разведка сообщает, что им не известно, что сделки-то разные. – Пестаж протянул инфопланшеты с расшифровками, и сморщенная рука быстро их приняла.
- Отлично… В Дане еще сохраняется скрытая сила. Ее память безнадежно утеряна, и она не оспаривает то, что ей говорят.
- Все идет по плану, - мрачно возвестил Пестаж; ему не требовалось знать всего о палпатиновских махинациях; лишь по тону его голоса, языку тела и крошечному изгибу злобной улыбочки он узнавал, что все идет именно так, как хотел того темный владыка.
Глава 6На Корусанте была прекрасная ночь, и гости уже съезжались на праздник зимнего солнцестояния, группами вливаясь во дворец. В углу стояли четверо, прячась с тени, мало кто замечал белизну их формы, теряющуюся на фоне ослепительных, разноцветных флагов.
- Уже получили результаты анализа? – спросил Грант, не рискуя выглянуть из тени. Он недолюбливал приемы, но пати подобного размаха проводились нечасто. Поддержка, которую он оказывал Тигеллинусу, вынудила его пойти на этот раут, с кровью оторвав себя от родного «разрушителя».
- Вот… - Им вручили инфопланшет. Все молча стали читать, размышляя, что там окажется и как повлияет на их будущее. Наконец Питта открыл рот:
- А вы уверены, что это точно?
Тигеллинус кинул на него пронзительный взгляд и снова уставился на инфопланшет. Ему было практически невозможно раздобыть эту информацию, а они еще сомневаются? Несмотря на обещания поддерживать друг друга и Новый Порядок Палпатина, многие из них не скрывали своей подозрительности; он не одобрял такой прямоты.
- Генетическое сходство отсутствует, - тихо, убийственным голосом произнес он. Больше его слова не стали оспаривать, убоявшись его гнева.
- Тогда этот ребенок – не наследник Империи…
- Нет. – Тигеллинус улыбнулся; со стороны Роганды было умно никого не подпускать к своему ребенку, чтоб его притязания на власть ни были подтверждены, ни опровергнуты. Очень умный маневр, который он возьмет себе на заметку, пока не использует для шантажа. Но с этим открытием стало ясно, что его план опять зашел в тупик.
- Но мы знаем, что наследник находится в Кукольном Доме… Так сказал сам Палпатин! Мы проверили всех тамошних женщин на связь с ним, проверили всех их детей… - Ишин-Иль-Раз разразился тихими проклятиями. Все же они были убеждены, что это Роганда!
Для поддержания Нового Порядка в желательной инкарнации им требовалось найти наследника и привить ему свое понимание Империи, ее хитросплетений и хрупкого соотношения сил, держащего все в равновесии. Раз был склонен скорее поддержать Тигеллинусовские поиски истинного наследника, чтобы защитить будущее Империи, обеспечить непоколебимость режима, который он так любил, чем стоять в стороне и давать амбициозному гранд-адмиралу верить, что он один спасает имперский строй.
Это был великолепный обоюдоострый меч Палпатина, рулетка для дворян – поиски того, кто в будущем будет обладать Империей. Поместить наследника, кем бы он ни был, в такое место, означало, что только определенные люди смогут оказывать на него влияние, не говоря о том, что не выяснится сущность этого человека. Если они опоздали, и Куклу несколько лет назад отдали замуж… Он даже не хотел об этом думать. Было необходимо найти этого человека, необходимо.
- Значит, будем продолжать поиски. Она где-то там; я сегодня сведу один счетец, отправлю весточку всем тем, кто пытается вмешаться в наши планы.
- Вы никогда ничего так не оставите, а? Гордыня вас погубит. – Ишин-Иль-Раз немного знал о плане, состряпанном императором; его позабавило, что Тигеллинус, со всем его блеском, не замечал, что план Палпатина исключал его. Он позволил своим чувствованиям к проститутке отвлечь его от целой картины.
- Возможно. Но я не позволю нелюдю первому овладеть ею. – На лице Тигеллинуса застыла мрачная решимость, и Раз знал, что не столкнет его с намеченного пути. – Она не понимает, что творит… - Он убедил себя, что Даня так поступила по наивности; какая-то шлюшка не посмеет отказать ему…
- А если Палпатин вас покарает за столкновение с ней? Ее отец был его близким приспешником; он не позволит вам тронуть ее. Ходят слухи, он сам желает этой привилегии…
- Его интерес к ней – не в том, что вам кажется; я делаю это ради ее собственного блага. Он поймет мои соображения. – Он надеялся, что она выслушает его аргументы и не вынудит его к действиям, о которых он может пожалеть. Осушая бокал, он поставил его, куда пришлось, и смешался с толпой. Тут на него налетели. На пол полетел бокал, расплескалось красное вино.
- Прошу прощения, гранд-адмирал, - искренне сказал Восс Парк. – Я вас не заметил. – Разнеслось смачное амбрэ подогретого вина с пряностями, осколки дорогого стекла крошились под ногами. Тигеллинус надвигался на капитана. Его верхняя губа изогнулась; не тот ли это идиот, который нашел Трауна десяток лет назад? Умеряя вспышку гнева, он надменно смотрел на офицера ниже рангом.
- Ясно. Может, вас опять отправить на задание в глубокий космос, чтоб у вас нашлось время обдумать манеру обращения к старшим по званию? – пригрозил он. Восс Парк побледнел и яростно замотал головой. Тигеллинус подавил улыбку от осознания своей власти над капитанишкой.
- Случайно вышло, гранд-адмирал; больше не повторится. – Парк повесил голову, на них пялились. Какой позор капитану.
- Постарайтесь. А то вашу карьеру постигнет та же печальная судьба, что и парадную форму. – Тигеллинус отмахнулся и смотрел, как капитан растворяется в толпе, направляясь к уроду и Дане. Она прекрасно выглядела, но спутник-нелюдь все портил. Но до конца пати он исправит эту неприятность.
Ей такое и не снилось – большой коридор императорского дворца был отделан яркими, разноцветными флагами и транспарантами, жара просто тягостная. Но Даня дрожала, не прекращая нервничать. Толпу народа окутывала веселая музыка, журчание бессмысленных разговоров скрывало черные делишки, которые замышляли болтуны. Так казалось, просто казалось, ее интуицию не подкрепляли ни слова, ни дела, просто не оставляло чувство нависающей над ней опасности.
Ее со всех сторон ощупывали чьи-то взгляды; взвешивали ее, оценивали возможность ее участия в тайных происках и зреющих замыслах; она обхватила себя руками, хоть так закрываясь от тайных планов, ткущихся вокруг нее.
Она заметила свое отражение в резной вазе из какого-то отражающего материала, расцвеченной цветовыми пятнами. Траун смело поступил, нарядив ее именно так – волосы высоко подобраны, придавая ей росту, отделанная шпилька, воткнутая в основание конструкции, придерживала прическу. В каждом ухе - по три гвоздика, фигуру облегало простое шелковое черное платье со скромным V-образным вырезом, провокационным, но не оголяющим, руки скрывали длинные рукава.
Обычно, когда гейши бывали при дворе, они носили либо тяжелые одеяния, напоминающие их официальные наряды, или что-то более подходящее танцовщицам. И вот она стояла, осторожно улыбаясь и придерживаясь за локоть Трауна, одетая как почтенная дама, а не ночная бабочка.
Она поднесла бокал к губам. Траун в самом деле все просчитал. Одетая прилично, она не была объектом вожделения или той, кто была нужна ему токмо из-за своего статуса Куклы; это значило, что он ее уважает, что должно было стать жизненно важным при дворе. Пропаганда уверяла, что инопланетяне склонны к дурным сексуальным предпочтениям, и существовали довольно строгие правила насчет отношений людей с инопланетянами. Траун шел по тонкому канату, он не мог ни небрежно вести себя с ней, ни открыто за ней волочиться. И то, и другое было бы опасным поступком с, возможно, фатальными последствиями.
- Должен вас поздравить, адмирал, с вашим достижением. Думал, уж не увижу вашего повышения. – Она сообразила, что люди, окружавших Трауна, теперь рассеялись, и при нем оказался только один человек, весь в белом. Не самого приятного вида, но она прикусила язык, стараясь не показать отвращения к этому невезучему. Кто бы от такого не шарахнулся.
Шаря в памяти, она пыталась вспомнить имя потерпевшего гранд-адмирала, у которого полтела заменено кибернетическими имплантантами…
- Кажется, я наконец впечатлил их своей решимостью и сподобился повышения, гранд-адмирал Тешик. Уверен, что с их стороны не было предубеждения. – Траун говорил открыто и бесчувственно, но она заметила ложь. Хотя он легально был имперцем, он все равно страдал от инсинуаций.
Объявили их имена, они вступили в большой коридор, и на них воззрились – с омерзением, с ненавистью, кое-кто даже с гневом. Она задумалась, сколько же царедворцев озлобились на нее за дерзость появиться под руку с нелюдем, и сколько из них искренни.
- Ба. Это чушь, сами знаете. – Тон гранд-адмирала удивил ее; пока что те, кто изволили перекинуться с ними парой слов, делали это из любезности, праздная болтовня не значила ничего и в то же время все. Она была мила, несмотря на гнусные гримасы, гадкие перешептывания и глумление, которое, несомненно, начнется, когда те отойдут. А Тешик говорил по-товарищески, будто в самом деле уважал Трауна и считал его ровней; в нем не было плохо скрываемого отвращения к ним. Возможно, Траун все-таки не без союзников.
- Времени хватает, Освальд. За два года или за десять, я пойду как можно дальше. Я вас еще не представил Дане Лаквиле? – С этими словами лицо Трауна осветила улыбка, как будто он впервые пошутил в ее присутствии. Гранд-адмирал ненавязчиво рассматривал ее с искренним интересом в глазах и наконец неловко скрючился, взял ее руку и деликатно поцеловал.
- Вы очаровательны, мадам. – Он выпрямился, и она сделала низкий книксен, преисполняясь уважением к этому человеку. Она считала его репутацию всесострадательного субъекта некой дымовой завесой его махинаций, но теперь увидела в нем искренность.
- Очень приятно, очень, гранд-адмирал Тешик. Как вам дается руководить Первым Надсектором? Надеюсь, не слишком напряженно? – невинно поинтересовалась она. Он явно удивился и потеплел. Этой ночью ее окружали лицемеры, и вот человек, которого она бы, скорее всего, сочла озлобленным, совсем не отягощенный человеконенавистничеством.
- Тружусь над преумножением его благ, мадам. Вы прекрасно осведомлены, что вам, несомненно, пригодится при дворе. – Его внимание вернулось к Трауну. – А где третий? – Он осмотрелся; так он знает капитана? Даню тоже это интересовало. В то же время она размышляла, как у Трауна сложилось это союзничество с гранд-адмиралом.
- Капитан Восс Парк побежал по поручению, скоро вернется, - отозвался Траун, быстро сканируя толпу. Повисло молчание, но не неприятное. Даня была рада паузе, снова поднося бокал к губам и отпивая сладкого вина.
- После вашего провала я был уверен, что двор видит вас в последний раз. Вам в самом деле повезло, что вас снова сюда допустили, - чистосердечно сказал Тешик. У Трауна появилось задумчивое выражение, словно он был не уверен, сколько стоит рассказать. Конечно, он не выдаст Тешику истинную причину, хоть тот и союзник?
- Думаю, везения тут мало, а намного больше угрозы заговора против императора. Похоже, сейчас у него враги в его собственном чиновничьем и военном аппарате, - осторожно произнес он, чтобы ни до кого не донеслось; сама Даня еле уловила. Тешик кивнул и придвинулся.
- Да, были шепотки при дворе насчет такого заговора. В таком случае вас не зря вернули. Она играет роль в ваших замыслах? – Он показал на Даню, и Траун ответил кивком. – Ах. Тогда желаю вам удачи.
И он удалился, осторожно лавируя в толпе; Даня почувствовала укол жалости к нему; Империя была немилостива к тем, кто считался слабым; тот, кто когда-то был гордым, способным человеком, теперь раздавленно полагался на механизмы, поддерживавшие его жизнь.
- Не оскорбляй его достижения своей жалостью, Даня. – Она повернулась, чувствуя на себе пристальный взор Трауна. Она не заметила, что его внимание вернулось к ней, и невольно задумалась, не читает ли он мысли. – Тешик твердо стоит на ногах, и при том, что люди напоказ унижают его за инвалидность, как не завидовать такой сильной личности?
- Вы правы, конечно. – Она вздохнула. Она в самом деле была невероятно наивной. Он снова смотрел на нее немигающим взглядом; она содрогнулась. Ему явно что-то не нравится.
- Ты кое-что забыла… - Не успела она запротестовать, как ее горло обхватили холодные руки, нацепили что-то ей на шею, а потом эти руки опустились ей на плечи. Подняв тонкую руку, она нащупала цепочку, на сложном переплетении металлических звеньев оказался камушек. – Для нас будет неправильно, если ты появишься полуодетой. Считай это подарком…
Она была поражена; такой дорогой подарок, а она думала, что не нравится ему? У нее охрип голос, и она потрясенно заморгала. А в детстве ей дарили подарки? Она не помнила, когда ей в последний раз что-нибудь дарили, и постаралась не размышлять, как ей придется отрабатывать.
- Ах, капитан, я видел, вы врезались в Тигеллинуса. Кажется, вы уцелели? – Между ними прошло что-то понятное только им двоим, как поняла Даня, но будь она проклята, если определит, что именно. Значит, Тигеллинус уже здесь? Волосы у нее поднялись дыбом. Она огляделась, ища его белоснежную форму.
- Уцелел, Траун. – Он передал что-то нелюдю, стараясь не привлекать внимания. Даня решила сейчас не обращать внимания, а спросить потом. – А вид такой, что нет? Вы не против, если я сбегаю переоденусь?
- Вовсе нет, капитан. Мы будем в главном аудиенц-зале; думаю, нас пора представить императору.
- Вице-адмирал Траун и Кукла Даня Лаквила, примите августейшее приветствие, - объявил распорядитель, когда они достигли самого пика толпы, оставив позади высших сановников, и приблизились к императору. У Дани свело в животе, она не поднимала глаз; все догадаются, что она переговорила с Палпатином, если увидят, как она покраснела. Ей показалось, что он злобно улыбнулся, и небрежное мановение старческой руки отослало их прочь, обратно в живую массу.
Их представление было быстрым и безболезненным, ее голая рука лежала в его перчатке, когда они подошли и в унисон преклонили колени перед всей аристократией Центра, элегантные и обходительные перед множеством пронзительных, жестоких глаз, готовых разорвать их на кусочки за любую ошибку.
Ошибок не было, но она все еще нервничала. Когда его закончили поздравлять, Даню куда-то отвели, пока Траун получал инструктаж касательно своих нынешних обязанностей. Кажется, его повышение в ранг адмирала предшествовало совершенно секретному заданию. Теперь она лучше понимала его разговор с гранд-адмиралом Тешиком; ясно, что повторный прием Трауна ко двору имел некую подоплеку, а то бы император никогда не попросил ее мониторить его действия…
Она окинула взглядом коридор; он шел параллельно с Большим коридором, выходил наружу, громадные колонны отделяли его от главного зала и внутреннего двора. Транспаранты развевались на ветру, темное небо было усеяно точками судов на орбите и далеких звезд.
Снаружи сочился звездный свет, и она стала греться на свету, в душе у нее потеплело. Зря она нервничала; Тигеллинус не посмеет здесь ее тронуть, у всех на глазах. Несмотря на тревогу, она все же наслаждалась вечером; приятно заниматься еще чем-то, чем просто сидеть в Кукольном Доме, одна, мучаясь несуществующими воспоминаниями.
Она пыталась вспомнить хоть что-нибудь, какое-нибудь подобное событие из прошлого, которое пролило бы свет на ее семью, но без толку. Ясно, что ее отец был не последним человеком; почему бы еще император заинтересовался ею? Здесь она была ничтожеством, без прошлого и будущего.
Воодушевление от спонсорства Трауна она тут же подавила; она не могла позволить себе привязаться к Трауну; да, он был умницей, но император явно имел на него какие-то виды. И не предназначал ему ничего хорошего. Но он все же относился к ней с уважением, почти как к равной, и ей казалось, что в этом и коренятся ее чувства. Больше ничего быть не может, несмотря на их маленькую ролевую игру для царедворцев, он – нелюдь, а она… Она вздохнула. Она просто не хотела опуститься до манипуляции собственным телом. Это была последняя карта в ее игре, последнее признание безнадежности.
С ее появлением холл опустел, негромкая болтовня утихла, и страшно загудело молчание. Она осмотрелась, не понимая, почему народ двинулся наружу. У Дани заколотилось сердце, что, если она не найдет Трауна? Страх иссяк и сменился шоком, когда к ней из какого-то укрытия метнулась фигура и прижала ее к ближайшей колонне.
- Добрый вечер, Даня. – Белая форма светилась в полумраке, темные глаза Тигеллинуса нагло сверкали. - Надеюсь, ты не против, нам надо перемолвиться словечком…
Глава 7Тигеллинус надвигался на Даню.
Бежать было некуда; она лихорадочно искала глазами, куда бежать, откуда спрыгнуть, но платье стесняло ее движения. Он приближался к ней, и как только она попыталась увернуться, сильная рука схватила ее за талию и развернула к нему. Он излучал ярость.
У нее заколотилось сердце, выхода не было. Поблескивающая тьма в глазах Тигеллинуса отняла у нее надежду, хотя она продолжала вырываться. За спиной оказалась каменная колонна, и она снова встретила его взгляд, испуганная последствиями своих поступков, того, что всего лишь позволила себе увидеться с Трауном.
- Добрый вечер, Даня. – Белая форма светилась в полумраке, темные глаза Тигеллинуса сверкали наглостью. - Надеюсь, ты не против, нам надо перемолвиться словечком…
Она пыталась что-то выдавить, парализованная ужасом. Как мужчина, и как адмирал, он имел немалый вес против ее убогого куклиного существованьица, и вот так, беспомощно, она и ответила.
- Гранд-адмирал, а я думала, где вы… - вякнула она; гейшам полагалось за словом в карман не лезть; сейчас от шока у нее перехватило дыхание. Наглая улыбка на его губах превратилась в мерзкий оскал отвращения.
Даня задыхалась; его тело тесно прижималось к ней, выдавливая из нее воздух, его предплечье давило ей на воротник. Их глаза были на одном уровне, он наваливался на нее всем своим весом, и она пыталась скрыть страх – он душил ее, на его чертах играло жестокое веселье.
- Да ну? А я тоже думал, где ты, несколько дней назад. – Он брызнул слюной ей в лицо; он был невероятно зол на нее, и не особо сдерживался. А обычно - весьма уравновешенный человек. Зря она наступила ему на больную мозоль. - Mадам Роганда сказала, что ты кувыркаешься с… уродом.
Роганда. Конечно, она была обязана приложить к этому руку. Образ наглой наложницы, стоящей за Палпатином, улыбающейся ее невезению – надо же, подвернулась нелюдю… Ее падение пошло бы на пользу наложнице, тогда бы ей не удалось попасться на глаза императору. Но чем она разозлила Роганду? Она же была ничтожеством.
- Мы ни о чем не договаривались, Роганда… - Она пыталась вывернуться, унять пламя, но он не купился на ложь, которая только подогрела его ярость. Он со всего маху дал ей пощечину. От боли у нее зазвенело в ушах, и она подняла руку к лицу, слизывая с губ кровь. Она подняла на него широко открытые глаза, все еще пригвожденная к колонне.
- Я вполне отчетливо выразил интерес, Даня, когда прислал тебе подарок… - Рука, ударившая ее, осторожно коснулась ее щеки, зарылась ей в волосы и вынула булавки, удерживавшие прическу. Она избегала его взгляда; она не видела гребня со своего визита к Трауну. Было бы неблагоразумно спросить Трауна, зачем он его у нее отнял, хотя он, возможно, стоил небольшого состояния. – Он его у тебя забрал, да?
Слова повисли в воздухе. Рука, зарывшаяся ей в волосы, собрала локоны в кулак, не давая ей отвести взгляд. Кровь теперь хлестала и капала ей на грудь. Он смотрел, как течет кровь, и она чувствовала, что в венах у нее лед; не от гнева у него потемнели глаза, а от похоти. Задыхаясь, она отчаянно хватала воздух, страх вгонял ее в панику.
- Я не позволю подобного пренебрежения, Даня, надеюсь, ты понимаешь. Кажется, ты не хочешь брать на себя ответственность, так что я не предложу тебе денег. Прости… - Под трауновскую цепочку проник палец, аккуратно потянул, сдавливая ей горло, и камушек ударился об пол. Всхлипнув, она почувствовала, как он вцепился ей в платье, подтаскивая ее к себе за складки, завладевая ее губами в кровавом поцелуе, возбужденный ее попытками вырваться. Она в отвращении застонала ему в рот.
- Вы не посмеете… - прошептала она, когда он ее выпустил, держась за складки ее платья и удерживая ее на месте своим весом. Он так оскорбился, что решил сделать это? Он так мелко видит инопланетян, что лучше изуродует ее таким путем? Ответом на ее слова он снова придушил ее и заставил посмотреть в глаза, полные боли, причиненной ею, уязвленной гордости и стремления покарать.
- С чего бы? Возомнила, они поверят слову потаскухи, раздвигающей ноги перед нелюдем, а не слову гранд-адмирала? – Она злобно глянула на него, а его улыбка превратилась в оскал. – Да, ты потаскуха, без меня знаешь. Ты не можешь отказать, ты даже еле-еле сопротивляешься… - За долю секунды, когда он отодвинулся от нее, она врезала ему по мордасам, расквасила ему нос и побежала со всех ног в Большой коридор.
Не успела она задуматься, откуда знает такой прием, как грохнулась на пол, получив подножку от Тигеллинуса. Шмякнувшись на отполированный пол, она почувствовала, как хрустнуло запястье, которое тут же поймал и вывернул мощный кулак, переворачивая ее с живота на спину. Она оказалась лицом к лицу с Тигеллинусом – с разбитым носом казавшимся не слабее и намного агрессивнее. И она знала, что на этот раз ей не уйти.
- Перестань, не трогай меня… - Рвущаяся ткань, платье – в клочья. Зажмурившись, она не могла понять, как такой чудесный вечер пошел наперекосяк, как она сглупила и позволила себе попасть в такой просак, девственница, лежащая под Руфааном Тигеллинусом, и некому ей помочь…
До нее донеслось требование открыть глаза, и опять руки на шее, выдавливающие из нее жизнь, и он стал бить ее головой об пол, повторяя свой приказ. Но она не могла заставить себя посмотреть на него, на окровавленное месиво, бывшее вполне приятным лицом, не в силах вынести реальности происходящего. Лучше бы она упала в обморок, и он тогда пусть наказывает ее, как считает нужным.
- Убери лапы от нее!
У нее появилось ощущение невесомости, и ее подняли на ноги. Раздались два мужских голоса, и кто-то побежал прочь. Задыхаясь, она почувствовала, как ей на плечи накидывают куртку, и синяя рука осторожно открыла ей рот, проверяя, все ли зубы на месте. Ее стали ободрять, и тут ее поглотила тьма.
Восс Парк откинулся в кресле, пораженный исходом вечера. Будто всего десять минут назад он закинул жучок в карман Тигеллинусу, опрокинув на него винца. Переговоры с Трауном остались непонятными для окружавших их врагов.
От подслушанного его пробрало до самых костей; злонамеренный Тигеллинус подкрался к Дане, выследив ее, как зверюга. Услышав на линии голосок куклы, он быстро извинился и покинул аудиенц-зал через Большой коридор, за ним и Траун.
Даня лежала на полу, а напавший на нее – бежал. Он скакал вдогон, пытаясь изловить гранд-адмирала на месте преступления. Тигеллинус был не так глуп, чтобы дать себе попасться в разгар подобной сцены, и хоть они с Трауном и знали, что за нападением стоит он, законного доказательства у них не было.
Но знания хватало; цель Трауна переступить границу и снова вступить в политическую игру была достигнута. Когда Восс Парк возвернулся после тщетной погони, Траун поднял куклу на ноги, сбросил китель и накинул ей на плечи, прикрывая ее от стыда, и тут из зала повалили зеваки-царедворцы. Пока он уводил Даню, забурлили шепотки; именно та реакция, которую предвидел Траун.
Молодая женщина лежала в постели у его кресла, в том же платье, метаясь в беспокойном сне. Взглянув на ее несчастное лицо, он ощутил укол вины; нечестно же манипулировать этой… ну, девушкой… таким образом. Она не понимала двор, тактику, применяемую теми, кто был готов убить, чтобы остаться в милости. А она была практически правой рукой в кампании Трауна, не представляя, как ее натянут. И придворные, и Траун, которому просто было нужно смазливое наивное личико.
Отворилась дверь, и в затемненную комнату вошел Траун, его глаза демонически горели в полумраке. Он сел на кровать и поднял ее сломанное запястье, открыв аптечку и аккуратно пристраивая бактовую повязку на поврежденный сустав. Восс Парк видел, что Траун чуть ли не боится коснуться ее. Ее прозвание куклы казалось как никогда подходящим; вот Траун в конце игры ее чинит.
- Когда вы ей скажете? – Вопрос повис в воздухе. Нелюдь нагнулся, прижимая к ее разбитой губе лекарство, а другой рукой вытирая засохшую кровь. Только засим Траун повернулся к нему, горящий взор – еще пронзительней в полутьме. Восс Парк выдержал его взгляд.
- А я не скажу. Она переиграла. Я не ожидал, что она набросится на Тигеллинуса. – Траун захлопнул аптечку и набросил покрывало на ее обнаженные плечи. Какая ирония, что их первая совместная ночь закончилась для нее в его постели. Кто бы мог подумать, что у этой девчонки хватит духу дать по морде гранд-адмиралу? Его лицо осветила усмешка; да, у нее хватает смелости остаться в его узком кругу союзников.
- Она его ударила? – переспросил изумленный Парк. Траун кивнул и показал на еще не вытертые капельки крови на ее лице.
- Судя по расположению капель, ему нанесли один удар и скорее всего расквасили нос. – Он улыбнулся. – Наша скромница не так застенчива, как думает. Откуда бы еще взяться крови; видите, у нее разбита губа, но кровь бы потекла вниз. Теперь Тигеллинус еще сильнее злобится на нее; она теперь примет протекцию только от меня.
- Но зачем, Траун? Что такого в этой девушке? – Выражение Трауна было нечитаемым, взгляд прикован к распростертой фигурке Дани, лежащей в беспокойном сне. Язык его тела не выдавал никаких эмоций, и он не пускался в объяснения. Парк задумался, не слишком ли далеко вторгся. Траун объяснял свои побуждения только в подобающем случае, предпочитая держать свои планы при себе. Зачем бы он ни прибегал к скрытности, тот не хотел вторгаться в личные дела Трауна.
Наконец, после минутного молчания, Траун посмотрел на Восса, вид у него был почти задумчивый. Тревога Парка испарилась, и он двинулся вперед в своем кресле, прислушиваясь.
- Давно, когда я был командующим Флота экспансии, я в первый раз в жизни встретился с людьми, с троими кореллианскими торговцами, чьих преследователей я уничтожил. У нас был своеобразный обмен, я выучил от них общегал в обмен на кое-какие товары, не представляющие особой ценности. Одной из торговцев была молодая женщина по имени Мэрис, и от нее-то я и узнал многое о вашей Старой Республике и многом другом. Даня во многом мне ее напоминает.
- Но почему ее сходство с призраком прошлого вас так трогает? – гнул свое Парк, гонимый любопытством. Он мало что слышал о прошлом Трауна; будучи его наставником, не интересовался, поскольку тот не вдавался в детали. Будучи его подчиненным, не имел права. Будучи его другом, не находил повода задавать личных вопросов.
- Мэрис была страшной идеалисткой, и в то время я сам был вроде нее, в какой-то степени. С тех пор я несколько озлобился; мои идеалы прогнулись под моими эгоистическими помыслами. Мэрис сопровождала меня, когда я наносил сомнительные превентивные удары, вечный голос моей совести. Когда она улетела, я обнаружил, что мое разочарование в морали моего народа ушло с ней. – Он вздохнул, Парк бы не обратил внимания, будь то кто-то другой, но Траун редко позволял себе подобное. Открывать свое прошлое, даже Парку, давалось ему нелегко. – Присутствие Дани напоминает мне о жестокости кое-каких моих решений; об эффектах, которые мои манипуляции оказывают на других. Должно быть, ее также можно рассматривать как мою подопечную. Наивности присущ необычный угол зрения, который я часто упускаю.
- Она вызывает у вас ностальгию? – понял Парк, внезапно заглянув в душу нелюдя. Он многое утратил, мог сказать Парк, когда примкнул к Империи, и до того, когда был лишен гражданства. Даня воплощала фигуру из прошлого, к которой он испытывал личную симпатию, и именно после расставания с ней все пошло наперекосяк. Он никогда не видел в Трауне подобной сентиментальности, парадокс какой-то; он и награждал ее, и считал обузой.
- В какой-то мере. Но нам нужно очень осторожно обращаться с ней; она – ключ к нашему успеху, но она же может и опрокинуть нас.
Восс Парк посмотрел в окно, вдруг залившее комнату светом; солнце поднималось над Корусантом, его лучи проникли к ним в комнату, озаряя и согревая присутствующих. Восс улыбнулся, несмотря ни на что. Ближайшее будущее обещало быть ярким, и он весьма предвкушал его.
Глава 8Она нащупала гладкую поверхность и грохнула кулаком – та не прогнулась. На нее давила почти удушающая темнота, а она рвалась наружу, пыталась выбраться оттуда, где была заключена…
Даня открыла глаза, все развеялось, осталась только память, и она содрогнулась от неугасаемого ощущения клаустрофобии. Со встречи с императором прошло несколько месяцев, окрашенных почти еженощными кошмарами о том, что она взаперти, в ловушке – так вырывались наружу смутные, давно утерянные и забытые воспоминания.
С той встречи ей предлагали вернуть воспоминания, если она выполнит свою задачу в роли палпатиновской шпионки. Она узнает о своем прошлом, и в конце концов будет знать, кто она. Ей откроют тайны, которые ей отчаянно хотелось узнать, и этим она оправдывала, что украдкой следит за действиями Трауна, считая это честным обменом.
Тайны входили в ее повседневную жизнь. Подслушанные, выторгованные, выменянные, краденые, и даже ее собственные, запрятанные. Даня представляла собой хранилище знаний, явных и тайных знаний, хранящихся в ее памяти. Это относилось к привилегиям и тяготам бытия куклой. Она не опускалась на уровень махинаций, но они были необходимы ей для выживания.
Сидя со стаканом в руке в одной из бесчисленных комнат императорского дворца, она терпеливо ждала Восса Парка. Сегодня вечером они были приглашены на пати, где также должен был присутствовать гранд-адмирал Заарин.
Уже месяцами ходили слухи о разброде, о невезучести Заарина, и Траун считал устранение Заарина своей личной обязанностью. Сметя с пути пожилого гранд-адмирала, Траун гарантирует себе его должность. Парк и Траун уже долгое время вынашивали этот план; хотя о нем не говорилось, Даня знала, что Траун намерен заменить Заарина.
И вот, днем и ночью, все четыре месяца, она без устали искала то, что подорвет Заарина, какой-нибудь промах, любую информацию, шепоток, который можно будет обратить в правду, чтобы оправдать нападение на него.
С ее печально известного дебюта ее неизменно связывали с Трауном, как третью знаменитую участницу их с Парком маленькой элитарной клике. Это представляло ей, по меньшей мере, некую почву под ногами при дворе, повод оставаться в присутствии императора, даже как мелкой сошке. Он сдержал обещание, данное ей, и она - тоже.
Клика обретала силу и опору при императорском дворе, полчища новичков присоединялись к Трауну, другие медлили. Она запоминала имена тех, кто все еще наблюдал, и кто приближался впоследствии, привлекая их к делу своим возрастающим красноречием.
Роганда больше не докучала ей; то ли боялась, что Даня на нее кинется, а скорее всего, была предупреждена императором. Даня жила словно в сказке, освободившись от былых банальных забот. Она улыбнулась; удовольствие от того, что Роганда ее не трогает, было огромным, но она не сомневалась, что у куртизанки припрятан кинжал, и та только ждет возможности ее уничтожить.
По-своему она выиграла от дебюта с Трауном; люди или избегали ее, поскольку она встречалась с нелюдем, или приближались к ней, если сочувствовали ее идеалам. Двух зайцев одним выстрелом; ее враги держались подальше, и ей удавалось ближе работать над теми, кто обещал стать союзниками.
Теперь, имея спонсора, ей требовалось быть в их полном распоряжении, послушной, не оспаривая их авторитет, чему она была вполне рада. Ее работа будет сносной, если они не узнают.
Горький вкус во рту, она глотнула своего питья, размышляя, откуда взялось чувство вины за то, что выдает их императору… Нет, это не предательство; я служу одному хозяину, Палпатину, верховному правителю галактики. Размышления о способе защитить их – для меня ересь… Она содрогнулась, не понимая, почему вдруг стало так холодно.
Правда в том, что при мысли о государе ее часто бросало в холод, по какой-то странной и непонятной причине; возможно, потому, что он знал о ее прошлом и не желал поделиться, а возможно – из-за ощутимой энергии, которая буквально искрилась в воздухе вокруг него. Она вздрогнула, отгоняя мысли и сосредотачиваясь на вошедшем.
- Ты готова? – Восс Парк улыбочкой поприветствовал ее, отвешивая уважительный поклон. Она набралась опыта, и ей позволили носить более легкий воротник к гейшиной мантии. Также он означал, что она больше не новичок, и требовал уважения, выказываемого ко всем придворным дамам.
- Готова и жду, когда, наконец, закончится это расследование по Заарину. – В ответ она сделала глубокий книксен, выказывая равное уважение к его офицерскому положению. Выпрямившись, она улыбнулась накрашенными алыми губами.
- Всему свое время. – Его серьезные слова не скрыли, как он сам устал от этой деятельности. Он предложил ей руку; она взялась за мягкую кожу перчатки. Конечно, событие было официальное, и он будет в форме. Она так привыкла его видеть, что теперь еле его замечала.
- Тогда ведите, - ответила она, выходя вслед за ним из комнаты, в сумерки.
Перед дворцом их и многих других гостей ждал спидер с открытым верхом. Ясно, что Заарин не рисковал; место действия до последнего держалось в секрете. Поддерживая Даню, Парк отогнул ее плащ, когда она полезла в спидер, аккуратно уселась на мягкое сиденье, и на ее лице появилось нежданное воодушевление.
Хотя он считал, что от нее стоит ожидать неожиданного. Простые вещи, которые он принимал как должное, изумляли ее; его почти печалило, что она не помнила простых удовольствий и открывала их заново.
Многое изменилось за те четыре месяца, с тех пор, как Даня присоединилась к их компании; теперь она казалась амулетом на удачу, привлекая тех, кто доныне держался на расстоянии. Он видел ее в действии и с готовностью заключил, что она – более, чем наложница, как он ранее предполагал.
Даня выглядывала из спидера, аккуратно отклоняясь, когда мимо с ревом проносились другие суда, совсем не вблизи, но все же пугая ее. Смотреть на это было забавно, пока она не грохнулась ему на колени, чересчур перевесившись через борт и свалившись назад.
- Осторожнее, Даня. – Он выпрямил ее, стараясь не думать о той секунде, когда их глаза встретились. Она робко отвела взгляд, то ли от чувства вины, то ли от смущения, он не был уверен.
Она превзошла его ожидания. Она мило заблуждалась, она была умна и сведуща в придворной политике, а также обладала самой прелестной улыбкой, какую он только видел при дворе.
Это было опасно; Траун сказал, что никому из них не стоит привязываться, поскольку между ними токмо деловое соглашение. Даня согласилась, ее губы осветила улыбочка, когда она посмотрела на них, чуть блеснув глазами.
Ее яркие голубые глаза снова сверкнули, губы приоткрылись. Она смотрела на рой машин, несущихся вокруг них. Такая невинная, не знающая, кто она, и какое место она во всем этом занимает.
Даня не знала, что Траун собирался оставить Империю, став гранд-адмиралом, вернуться в Неизвестные Регионы и во имя Палпатина принести мир, контроль и справедливость варварским культурам, существовавшим за пределами галактики.
Когда она узнает их истинные цели, оба будут уже далеко, и Даня останется одна, прискорбная потеря, но им придется принять этот ущерб.
Хотя они уже работали за пределами цивилизации, эта последняя ссылка гарантирует, что истинная власть Трауна останется в тайне, и следовательно, будет защищена изоляцией Неизвестных Регионов. Он только при нем высказывал недоверие и неприязнь к тем, кто чувствителен к Силе, но Траун не испытывал желания больше, чем нужно, находиться при дворе.
Палпатин начал собирать чувствительных к Силе людей, лично осуществляя их обучение; ясно, что он что-то задумал, какое-то вторжение. Создание им Круга Двенадцати означало, что он старается усилить контроль над армией.
Где при этом окажется Даня, он не знал; когда он спросил Трауна, тот сказал, что об ее безопасности переговорили с императором. И больше не дал никаких деталей, а Парк надеялся, что каким бы ни был план на ее счет, он больше пойдет ей на пользу, чем сделает ее орудием.
Он чувствовал себя виноватым. То ли из-за скрытого влечения, то ли от того, что смягчился, он не был уверен, но ему было не по себе. Он не мог играть в эти игры; они были вне его понимания, он не мог дистанцироваться от нее.
- Капитан Парк? – Даня деликатно коснулась его руки; он понял, что приехали. У нее тревожно расширились глаза, и он смутился от ее внимания.
- Я был за тысячу парсеков, Даня, прости. Пошли.
Мало было изысканных мест, достойных для проведения гранд-адмиральского пати; это и помогло Трауну в поисках. Коротковолновой маячок, спрятанный в брошке Дани, подтвердил подозрение.
Парк и Даня были на месте, на всякий случай требовался отвод глаз, пока он искал компромат. Им удалось получить приглашение через Данины контакты в Кукольном Доме. Их имена без проблем одобрили и немедленно внесли в список гостей. Траун предположил вмешательство Палпатина.
Даня влилась в их кружок; Парково неприятие использования куклы испарилось, когда ее роль стала приносить свои плоды. На самом деле между ними возникли дружеские отношения, а со стороны Парка, возможно, чрезмерные. Он нахмурился; он не рассчитывал, что Восс вмешается в его план насчет Дани.
Но все же у Парка были токмо рудиментарные сведения о соглашении между ним и императором. И если его плану суждено увенчаться успехом, привязанности к Дане быть не должно.
Говорить-то легко. Даня была мила, приятна и невероятно полезна, несмотря на связь с Палпатином и попытки доносить. Он редко развивал в себе чувства к кому-либо, но ему будет жаль оставить здесь Даню, особенно посреди политической бури, которая вскоре разразится. Даже напоминание себе, что она шпионит, не умерило в нем сожаление.
Но, возвращаясь в день нынешний, он обдумывал свой подход. Спрятавшись при входе в отель «Империя», он наблюдал, как заходят гости, и считал минуты.
Его информатор передал ему детали плана; инфокарты, содержащие информацию о перемещениях СИД-истребителей Заарина, модификациях, планах атак и стратегии. Эти-то инфокарты и подтвердят измену Заарина и помогут опрокинуть его.
Деметриус Заарин считался одним из лучших стратегов Империи; Траун часто видел подтверждения этому, и находил идею бросить ему вызов вполне заманчивой. Возможно, его отправят громить Заарина…
Гости собрались; со своего места он видел, что народу набилось бессчетно. Когда спустится Заарин, он заберется в номер гранд-адмирала и стащит инфокарты. Тому придется или оставить свой план, или поспешить с претворением его в жизнь, при больших помехах, надеялся он. Парк носил комлинк, так что связь не представляла проблем.
Он бросил взгляд на пати, ища узнаваемый белый китель, означающий прибытие Заарина. Он уловил вспышку белизны; и кровь у него похолодела – это оказался Тигеллинус, спешащий к Дане. Он схватился за комлинк.
- Капитан Парк, надо переиграть…
Глава 9В тревоге Даня всосала воздух. Траун переиграл в последнюю минуту, и ей это не понравилось, но выбора у нее не было. К ней устремился Тигеллинус, и увернуться от гранд-адмирала было невозможно. Она вспомнила, как он затих после того, как она выбрала Трауна, и молча размышляла, не решил ли он взяться за мщение.
Безымянный инстинкт отстранил ее от женщины в углу, с немодно короткой стрижкой, вечно в красном, как и на сегодняшнем весьма важном событии. Мало кто мог сравниться с ней в уверенности; мало кто имел повод. Ибо Арден Лин принадлежала к кругу смертоносных киллеров, которых Палпатин поместил при дворе, и ее имя связывали с Заарином. Если она здесь, значит, не к добру.
Она выбросила Лин из головы, решив сначала разобраться с первой помехой, быстро переговорив с Тигеллинусом и при этом приглядывая за киллершей. Посреди зала, забитого народом, в окружении высокопоставленных имперских чинуш, должны находиться переодетые охранники. Пока что надо заняться Тигеллинусом.
Парк без восторга отпустил ее с гранд-адмиралом. Но было необходимо обеспечить его присутствие, а то Трауна поймают за незаконным проникновением. Она была уверена в предательстве Заарина; было необходимо доказать, что он – внутренний враг, и уничтожить его раньше, чем он причинит какой-либо вред. На карте стояла вся Империя, и этот идеал был превыше ее личной безопасности.
- Дорогая моя Даня, с каждым разом ты все красивее и красивее. – Он взял ее руку и поцеловал; проглотив свое замешательство, она, в свою очередь, сделала ему книксен, без желания склоняя голову. Нельзя ни на секунду сводить с него глаз. – Можно переговорить с тобой наедине? По довольно деликатному делу…
- Конечно, если капитан отпустит меня прогуляться с вами? – Она покосилась на Восса Парка, который кивнул, давая разрешение. Склоняя голову Парку, она взяла предложенную руку, игнорируя обмен взглядами окружающих, и позволила ему отвести себя в тихий угол.
Похолодало, или, возможно, ей было просто неуютно одной в присутствии Тигеллинуса. Он опустился в элегантное кресло; она повторила за ним, подобрав платье. Изящно поворачиваясь к нему, она вопросительно приоткрыла губы.
- Я слышал, что ты не помнишь День зимнего солнцестояния, - изрек он, не сводя с нее глаз; она не нарушала контакт, ибо он точно подвергал ее некой завуалированной проверке, и потерять перед ним лицо стало бы для нее фатальным.
- Правда. Я получила по голове, у меня было сотрясение мозга. Я помню, что меня представили какому-то гранд-адмиралу, а потом… - Она развела руками. – Ничего. Провал. Я проснулась спустя два дня у Трауна.
К ним подвезли столик на колесиках, уставленный бокалами, смазливый официант уткнулся взглядом в пол, а Тигеллинус снял два бокала зеленого шампанского и протянул ей один. Она грациозно приняла, не понимая, почему ей с ним так неуютно. Их пальцы на миг соприкоснулись, и она отдернула руку, словно обожглась. Он притворился, что не заметил.
- Какая неприятность. Дебют при дворе – важное событие, как же тебе неудобно не помнить. – Она согласно кивнула, ища глазами Парка – кого угодно – кто бы спас ее от разговора с этим человеком. С чувством провала она поняла, что упустила из виду и Парка, и Арден Лин.
- Адмирал и капитан Парк пролили мне свет на забытое. Мне просто неприятно думать, что тот, кто на меня напал, все еще находится среди нас, поджидает, когда в его лапы попадет еще одна молодая женщина. – Он схватил ее за руку, поднял ее к подбородку. В ответ она повернулась всем телом, вынужденная посмотреть ему в лицо.
- Я обнаружил, кто это; он из моей клики, и все равно я удостоверился, что его достойно наказали. Не забивай свою хорошенькую головку маньяками. – Его голос был нежным, шептал слова; она отчасти надеялась, что он говорит правду, но скрытое чувство опасности выдало ей ложь.
Ласково улыбнувшись, она попробовала высвободить пальцы из его двойного захвата, стреляя глазками. Им встретился мрачный взор и транспаристилово-сильные руки.
- Это было весьма благоразумно с вашей стороны, гранд-адмирал, и меня успокоило. – Наконец он уступил; отпустил ее руку, и из его глаз пропал мрачный блеск. Неведомо почему, но с этим человеком ей было ужасно неловко.
- Пожалуйста, Даня, зови меня Руфаан.
- Это было весьма деликатно с вашей стороны, Руфаан. Я перед вами в долгу. – Она быстро встала и сделала ему вежливый книксен; Восс Парк пропал из виду. Aрден
Лин нигде не было видно. Траун, должно быть, прямо сейчас направляется в номер Заарина за инфокартами. Если кто-нибудь из них столкнется с Арден Лин…
- Тогда я сейчас же заберу долг; я бы очень хотел кое-чего от вас. – И никак от него не увернуться; он был твердо намерен задержать ее. Скрывая свое отчаяние, она лихорадочно вертела головой, ища предлог оставить его.
- Я мало что могу…
- Совсем немного, и невещественное. – Он как будто навис над ней, ни сбежать, ни скрыться, капкан, закогтивший ее и восторженно пригвоздивший к земле. Снова она взглянула в его глаза и увидела только мрачный блеск. Его глаза сковывали ее сильнее настоящих кандалов.
- Ну хорошо, Руфаан; чего вы от меня хотите? – сдалась она, молясь, чтобы просьба была в самом деле незначительной и без последствий. Что он надеется от нее получить? У нее нет ничего ценного.
- Прости, и давай начнем сначала. У нас началось с плохого, и между нами вражда, а зря. – Она ненадолго позабыла о Парке и Лин, пораженная словами Тигеллинуса. Должно быть, тут кроется какой-то скрытый мотив?
Может, язык его тела выдаст тайные помыслы… хоть что-нибудь, что поможет ей разгадать его внезапную перемену. Что-то утаивалось от нее, и она была уверена, что Тигеллинус кривит душой.
- Вы хотите, чтобы я вас простила? – неуверенно переспросила она. Выражение его лица было искренним, но вот что там внутри… она могла поклясться, что он хочет от нее большего.
- Больше всего на свете.
- Тогда как я могу отказать гранд-адмиралу? – Даня тепло улыбнулась, а внутри у нее все сжалось – сейчас же Траун вышел из укрытия. Она знала, что будет беда. Или из-за ее неуклюжести, или потому, что им не понравится ее отвлечение. Отвесив поклон и извинившись, Даня покинула Тигеллинуса и лихорадочно бросилась искать Парка, надеясь, что догонит его раньше, чем Лин.
XXX
Заблудившись в лабиринте коридоров, Даня понятия не имела, где находится и куда попали ее сообщники. Она брела наугад. Наконец доплелась до номера гранд-адмирала, а ни Трауна, ни Парка нет.
Впрочем, она знала, что тут много народу рыщет, ее саму едва не поймали. Она аккуратно передвигалась в полутьме, избегая ребят в форме, задерживая дыхание при их приближении.
Присутствие дополнительной охраны могло значить только то, что ему есть что скрывать; им незачем было охранять тылы, пока гранд-адмирал впереди. Совсем незачем.
Помедлив, она напрягла слух, сердце колотилось, и она думала, какого бэна превратилась в шпиона-самоучку, шурующего на пати одного из самых могущественных людей галактики. Она была столь же уверена, что его надо отдать под суд, сколь опасалась его гнева.
Милосердием и снисходительностью не дослужиться до назначения в Круг Двенадцати. Дослуживались посредством коварства и безжалостности, а также умением манипулировать всем и вся. Она не сомневалась, что он раздавит ее, если она попадется.
Ничего не слышно. Она встала на колени, и вдруг догадалась. Рядом была техпанель, и к ней подключались некоторые компоненты климат-контроля. Она распознала пульт, несмотря на скрывающий его декор, и провела пальцами под краем, нашла рычаг и открыла.
Еще ей пришло на ум, что, если ее поймают, Трауну с Парком придется откреститься от нее и заявить, что они не в курсе, где ее носит. Ей надо было как-то обезопасить и себя, и их.
Заглянув вовнутрь, она не разобралась в путанице проводов и соединений, но этого и не нужно. Запустив руку вовнутрь, она потянула провода, закоротила систему, и свет потух. Она улыбнулась. Наверно, теперь у них всех возросли шансы уйти с вечеринки живыми.
Она услышала голоса, но не в коридоре. Они доносились из-за бронедвери, и Даня быстро нырнула обратно в тень, когда дверь приоткрылась, и наружу просочился свет.
- Тебя пропустят, и запомни, день Возрождения Славы надолго запомнят.
В отброшенных тенях Даня, повернув голову, различила миниатюрную фигурку Арден Лин, а потом и услышала ее голос. Задержав дыхание, она размышляла, что такое Возрождение Славы… и что оно принесет Империи.
- День кончины Палпатина станет истинным праздником, гранд-адмирал. А с вами на его месте…
У нее замерло сердце; они замышляют цареубийство? Но право слово… какой же самоубийца нападет на императора? Она напрягла слух, жаждая уловить новые подробности, у нее так колотилось сердце, что ей казалось, будто парочка услышит.
- Но до того нам надо уладить еще некоторые делишки. Надо устранить адмирала Трауна; полагаю, вы с ним справитесь?
Теперь Даня различила очерченный тенью силуэт Заарина, простершего руку. Она закрыла глаза, боясь, что ее поймают, и жалея, что попала в этот коридор и подслушала заговорщиков.
- Он попадет в аварию на этой неделе… и я устрою, чтобы подозрение пало на его шалавку. Это обеспечит невмешательство из Кукольного дома.
Шаги направились вдаль, но Даня еще долго не могла пошевельнуться, по лицу текли слезы. Шутки в сторону, притворство кончилось.
Замышляют убийство. И если она будет неосторожна, обвинение падет на нее.
* * *
- Сэр? – В темном тупике коридора кто-то схватил Восса Парка под локоть и утянул его во мрак, как раз вовремя – мимо протопали патрульные. По горящим красным глазам он узнал Трауна и аккуратно заслонил его от охранника. – У вас уже всё?
- Увы, нет. Пришлось привлечь нашего полевого агента. Пусть он, неуловимый наш, и действует. – Восс вскинулся; с ними еще кто-то? Ну и кто бы это мог быть? Тут он догадался.
- Вы позвали Maaрека? – Восс нахмурился; а ему почему не сказали? Но его возмущение растаяло, стоило ему вспомнить, что трауновские планы зачастую были очевидны, нужно было только быть внимательным. Наверно, Даня в последнее время слишком его отвлекает. Это встревожило его; с каких пор он стал смотреть на Даню не как на союзника, а как на привлекательную женщину? Не стоит к ней привязываться.
- Дошли слухи, что, возможно, придет Арден Лин; я подумал, что, наверно, нам понадобится поддержка. А где Даня? – ворвался в его мысли голос Трауна, и Парк машинально ответил:
- Отвлекает Тигеллинуса. Вокруг них такая интрига, что на них пялится весь зал. – Воистину! В кулуарах строили догадки, кто тогда напал на Даню, и хотя ничего толком не было известно, вражда Трауна с Тигеллинусом была притчей во языцех. Сделал гадость – сердцу радость, испортил дебют.
- Вы ее бросили? – упрекнул бархатный голос.
- А что делать было? Лин ушла, я – за ней, но погас свет, и я ее потерял. – На Восса тяжеленной ношей опустилось чувство вины, и он постарался не брать в голову, что, когда Даня и Тигеллинус в последний раз оставались наедине, тот завалил ее на пол и взобрался на нее.
- Наша Даня сама справляется, правда же? – Обход миновал. Выждав свое, Траун двинулся вперед, а Парк – за ним, заинтригованный. – И замечательно, учитывая ее социальное положение и отсутствие поддержки.
- Что? – Траун повернулся к нему, выражение у него было веселое. – Возомнили, что нам так везет токмо благодаря Дане? – Парку не верилось. Как может – без обиды куклам – какая-то проститутка продвинуться наверх по общественным кругам имперского общества? И тащить с собой двух опозоренных отставных офицеров?
- Это она вырубила свет. Уверен. Хотя она же не электрик… - Траун оставил его вопрос без внимания, зато выдал свежее умозаключение.
- Вы еще ничего не выяснили об ее прошлом? – поинтересовался Парк; пару недель назад они с Трауном попробовали узнать ее родословную, которая, быть может, пролила бы свет на некоторые нестыковки… в ее характере. Драка с Тигеллинусом была не в духе леди, даже если ее жизни грозила опасность. В этой драке была холодность и отточенность.
Обоих встревожило, что нет информации ни об ее прошлом, ни даже о том, как она угодила в Кукольный дом. Как призрак из ниоткуда, и они остались в неведении.
Траун высказал предположение, что она – агентша императора, вероятно, одна из элиты – Рук, что отлично объясняло отсутствие информации о ней и метрики. То бишь требовалось составить план – как разоблачить, кому она служит.
- Нет. Там шифр второго уровня. Тешик сказал, что при случае постарается разузнать. – Поддержка гранд-адмирала была главной поворотной точкой в правом деле их клики, и Парк думал, что успех им обеспечивает скорее Тешик, чем Даня.
- Он… довольно-таки увлечен ею, - сказал Парк. Его не радовало, что Даня все больше и больше появляется с гранд-адмиралом, особенно при том, что ее общество оплачивает Траун. – Вот я и думаю, когда он ж примется ее содержать и объяснится в своих чувствах.
- Мы с гранд-адмиралом договорились, Восс. Он обязательно проплатит Дане. – Оба замерли, услышав голоса в параллельном коридоре. Дождавшись тишины, Траун продолжал: - После травмы ни одна женщина пяти минут с ним рядом не простояла. А тут – такая красотка его привечает.
- Он – гранд-адмирал, с чего бы ей шарахаться? – не без горечи спросил Восс. – Она разгуливает, разодетая в пух и прах, перед высшими эшелонами и снабжает нас всей добытой информацией. По-моему, живется ей легко и без забот. – Они продолжали путь во коридору в сторону главного зала и основного источника голосов. Вроде бы там было какое-то освещение.
- По крайне мере, она честная. – Раздалось попискиванье, и Траун сунул руку в карман, выключая звук. Он посмотрел на Восса и кивнул. – Маарек сделал дело. Пересечемся - и рвем когти. Отведите Даню в главный зал, и давайте… мухой.
- Как пожелаете. – Восс устремился на выход и исчез во тьме.
Глава 10Даня была не в духе. Нет, она ужасно перепугалась.
Подслушав планы гранд-адмирала Заарина, она маялась бессонницей, так боялась смерти или обвинения в убийстве. Она ходила в каком-то забытье, боясь за свою жизнь и свободу. Если ее начнут подозревать, она не осмеливалась представить, к чему ее приговорят. Приговоры обычно выносились… жестокие. Имперский двор мог дать немало, но и отобрать не меньше.
Отчасти она впала в паранойю потому, что, когда она пересказала произошедшее Трауну, тот только кивнул и поблагодарил ее за сообщение, как будто она была всего лишь подчиненной, представившей ему отчет. Существовала прямая угроза ее жизни, а он всего-навсего откинулся в кресле и услал ее.
Значит, она зря вообразила, что относится к лидерам клики? Она все-таки относилась к самым маститым участникам, добывала беспрецедентную информацию. Она еще и хозяйничала, исполняла при них извечные функции гейши, знакомя людей, которые иначе бы не встретились.
Получается, что ею манипулировали, а она переоценила свою значимость, вознесла себя перед падением? Она проклинала свою наивность, прокручивая в уме слова Трауна. Как она не поняла его намерений?
Откинув все эти размышления, она вернулась в день нынешний. Императорские гвардейцы вывели ее из Кукольного дома и препроводили в небольшую приемную, всю стену в которой занимало транспаристиловое окно. С нехорошим предчувствием она отвесила низкий книксен, увидев, что ее привели пред светлы очи его императорского величества.
Мысли понеслись вскачь, вернулись воспоминания о том, что случилось, когда она в последний раз общалась с императором и чего он от нее попросил. Ее парализовал страх, в животе сжался узел боли и тошноты. Помимо тех злокозненных переговоров, она больше не знала заговоров.
- Встань, Даня Лаквила. – Старческий голос все же был мощным, и она изящно поднялась в полный рост, опустив руки и изучая паркет, не смея поднять взгляд. Спину прямо, ноги вместе, она едва осмеливалась дышать.
- Мой господин. – Она не поднимала головы и не отрывала глаз от пола, хотя он двинулся к ней. Был виден подол черной мантии и накидки, носки сапог, и все. Она закрыла глаза, а сердце колотилось.
- Подойди и покажи лицо.
Она повиновалась, не зная, к чему это, прекрасно помня унижение, которому он в прошлый раз ее подверг. Она не поднимала глаз, не находя в себе сил. Но его рука приподняла ее подбородок, вынуждая ее посмотреть в глаза, и при виде желтоватых очей на скукоженной физиономии она содрогнулась в страхе и омерзении.
Его рука, пожухлая, как осенние листья, сухая и морщинистая, на ее коже – ей захотелось шарахнуться, страх за собственную жизнь растворился в отвращении.
- Такой прекрасный цветок… скажи-ка, сколько тебе лет? – Он отпустил ее, и она справилась с желанием вздрогнуть и крепко обхватить себя руками. Как будто с нее начала слезать кожа, человек, стоящий перед ней, вызывал такое яростное омерзение, что ей стало почти стыдно. Это же ее император, правитель, глава государства.
- Не знаю, мой господин. Врач говорит, что мне еще нет двадцати. – Она говорила четко, думая о произношении, а не о своих чувствованиях. Она не могла позволить себе отвлечься и показать, как ее коробит – ходил слухи, что этот человек способен читать мысли. А если он увидит, что она думает и чувствует, он точно ее убьет этими своими молниями.
- Ты родилась 17 лет назад.
- Мой господин? – Она вздернула голову, не понимая, что за игру он ведет. Жестокая улыбка на его губах стала подтверждением, и она поразилась, как можно вот так играть с другим разумным существом. Должно быть, это игра, но, будучи пешкой, она не видела всей картины. И, наверно, не стоит.
- Ты забыла о нашем соглашении, Даня? Я попросил тебя помочь защитить мою Империю, и еще не услышал ничего ценного. – Его голос вдруг смягчился, утратил резкий тон, словно он обращался к ребенку. Такой тон нередко ее возмущал, но больше уже не обижал. – Ты не хочешь узнать о своем прошлом? Ты в самом деле довольна?
Она зажмурилась, стараясь сохранить спокойствие. Ни к чему ни всплески эмоций, ни извинения. Палпатин терпеть не мог дураков, а это, конечно, просто очередное напоминание, что он тут главный. Открыв глаза, она робко уставилась на пол, осознав, что ему нужно.
- Простите, хозяин, я не слышала ничего достойного донесения. Я была неправа, не сообщая вам? – Она опять уронила голову, стало стыдно. Он прав, конечно. А она его жутко подвела. Еще она поняла, что он хотел, чтобы она сама до этого додумалась, чтобы чувство вины стало ей наказанием.
Что она за человечишка, вопреки предоставленной чудесной возможности на самом деле помочь защищать Империю изнутри, а она подвела своего государя. Что бы подумали ее родные, если бы были живы и увидели это?
Он как будто разглядывал ее, и спустя несколько минут молчания ее плеча коснулась иссохшая рука, наверно, стараясь подбодрить. Как будто на плечо опустились холодные мертвые листья, и эффект получился противоположный желаемому.
- Нет, ты поступила так, как требовалось, – убийственно тихо произнес он, тоскливо и задумчиво. – Ты как раз такая гейша, что надо, и посему я решил тебя повысить.
- Повысить, мой господин? – Она подняла взгляд, стараясь не встретиться с его глазами. Атмосфера изменилась; угроза пропала, и она немного расслабилась, опустив плечи.
- Ты прекрасно работала при дворе. Ты умудрилась выжить в злобном халдейском болотце, а теперь я хочу посмотреть, как ты справишься с высшими эшелонами. С благородными династиями, чей род насчитывает столетия. – От его довольной улыбочки ей не стало легче, только взвились всполохи страха.
- Благодарю вас, мой господин, вы оказываете мне большую честь. – Она опять отвесила низкий книксен, не зная, как объясниться с Трауном, как она выпутается и повинуется Палпатину. Ибо ей нельзя было отклонить его предложение, но при том и нельзя его принять, будучи все еще привязанной к Трауну, служа его прихотям. Она вздрогнула; почему она раньше этого не понимала?
- Ты вольешься в коллектив моих наложниц; я нахожу, что становится все меньше и меньше людей, кому я могу доверять. Ты, Даня Лаквила, безмерно ценна для меня. На днях я отправляюсь на проверку нового подразделения, которое подготовил Заарин – апофеозом многолетних исследований, на которые были затрачены бесчисленные инвестиции. Ты будешь на глазах всей галактики.
- Вы очень добры, сир, - мягко отозвалась она, а мысли бродили где-то далеко, в ожидании неизбежного ответа. Ей стало еще страшнее, а она-то думала, что нет ничего страшнее аудиенции у императора. А теперь оно подошло к концу, и стало еще хуже.
Ей придется встретиться с человеком, которого она старалась обвинить в антигосударственной деятельности, улыбаться ему в лицо и быть любезной, и она там будет одна. С человеком, который намеревался убить ее, а она будет на борту его корабля. В логове зверя, в прямом смысле.
- Наверно. Свободна.
Она снова изобразила книксен и поспешила на выход, охваченная тошнотой и страхом. И как теперь выпутываться?
XXXX
В самом воздухе витала какая-то мерзость. Ее истерзанную душу не утешил даже вид Трауна и Восса Парка – в этой комнате были оба, а значит, будет легче, по крайней мере теоретически, поведать им о «повышении».
Ее начало подташнивать; как она объяснит этот внезапный поворот? Почему она вообще попала к Палпатину? Что в ней такого особенного, раз она удостоилась аудиенции с глазу на глаз у императора? Посыплется столько вопросов, и вовсе не будет сложно заподозрить ее в служении двум господам одновременно.
Она не успела одеться, как надо, и пришла в простецком платье – в нем ее и препроводили к порфироносцу. Волосы ее были распущены, без единой шпильки, лицо не накрашено. Она чувствовала себя полуодетой и инфантильной, даже сильнее, чем в присутствии Палпатина.
Те, кого она раньше считала союзниками, даже друзьями, возвышались перед ней, кители придавали им ореол могущества, а на ней висели невинность и неопытность, как ее светлое кружевное платьице.
- Вы хотите со мной поговорить, адмирал? – Даня затрепетала ресницами, в жесте мольбы разведя руки. Ей было так неудобно; щеки пылали огнем на ее бледном лице.
- Мне сообщили пренеприятнейшую новость, Даня. – Она подошла к тому самому дивану у окна, где они с Трауном обсуждали условия ее трудоустройства, но, в отличие от того первого раза, ей никто не предложил сесть. Она переминалась на месте, а трое мужчин мрачно смотрели на нее.
Maaрек Стил, уже не инкогнито, в чем-то наподобие кителя, небритый и устрашающий. Восс Парк, суровый, холодный, спокойный, как в день их первой встречи, и Траун, не на свету, жуткий взгляд, сцепленные пальцы.
- Не представляю, что вам сказали, адмирал, - искренне отозвалась она. Не так уж часто она виделась с Палпатином, и всегда без огласки. Ему знать неоткуда; она встретила его угрюмый взгляд и поняла, что своим вызывающим поведением схлестнулась с лицом начальствующим.
- То, что позволяет весьма усомниться в тебе, Даня. – Он говорил четко, без капли чувства. И не стоило вкладывать чувства – ее воображение нарисовало ей полный ад. – Когда мы в последний раз это обсуждали, я сказал, что мы должны доверять друг другу. Если нет доверия – то нет ничего. По сути, все твои доклады теперь подвергаются сомнению.
- Что? Думаете, я вас обманывала? – фыркнула она. – Насчет чего? В каких-то вопросах жизни и смерти?
- Ты втайне общалась с одним высокопоставленным человеком, Даня, который убедил тебя предать нас. – Он оставил без внимания ее последнюю фразу, но гнул свою линию; холодный, спокойный и собранный, и в его словах, в отличие от ее возгласа, не было ни капли чувства – и у него вышло внушительней.
- Я видела их, Траун, они обсуждали Возрождение Славы, какое-то покушение на жизнь императора, - взмолилась она. Как они ей не верят, неужто не видят, что ей страшно? – Пожалуйста, поверьте, они угрожают и вашей жизни!
- С чего мы поверим твоим россказням, Даня? – холодным голосом резанул ее Восс Парк. Еще ничьи слова ее так не ранили. Добил, подтвердил ее худшие опасения. Она не была лидером, ее не уважали, и ей не верили.
- Но почему?.. – Она уставилась на троицу, те молчали, но на лицах было много чего написано. – Зачем мне потворствовать гранд-адмиралу! Откуда вы взяли, что… - Она отчаянно пыталась найти какой-нибудь повод, что-то выставить в свою защиту. Ничего не нашлось.
- Ты сверх всякой меры стараешься его обвинить, - изрек Траун, и обвинение прозвучало не в интонации, а в самих словах. Она замахала руками, сердце лихорадочно заколотилось. Как же выпутаться, как же убедить их, что она – не лживая гадина, кем они ее считают.
- По вашему приказу! – огрызнулась она. Повисла тишина, и наконец Траун снова открыл рот:
- В том-то и дело, Даня. Ты подчиняешься приказам, ты сама не шевелишь мозгами. Ты – солдат, а нам нужны люди инициативные, не боящиеся падения, гибели. Непоколебимо верные люди. – Как припечатал. Он встал, и те двое последовали за ним. – Ты – обуза, Даня. Пока не проявишь инициативу, тебе здесь нет места.
- Вы меня… выгоняете? – пробормотала она, расстроенно сгорбившись. Расследовали, осудили и наказали, три в одном. Ее сердце остановилось и погрузилось, как корабль, отчаяние.
- Думаю, ты без труда найдешь себе новое применение, - заявил Траун и отвернулся от нее – лицом к своим спутникам. – Выход там.
Вот и все, ни извинений, ни прощания, тишина. Стена безмолвных, каменных лиц бывших союзников, окаменевших в подозрении измены. Она просочилась посредине и отвесила изящный книксен.
- Благодарю вас за вашу доброту, джентльмены, и за те возможности, что вы мне дали. Желаю вам всяческого успеха и процветания. – Она поднялась и грациозно удалилась, прикусив губу и душа в себе слезы, боль и одиночество.
Глава 11Она опять тонула, захлебываясь в черной жидкости, а вокруг плавала дыхательная трубка, которую она отшвырнула в панике и ужасе, и стекло оказалось непробиваемым.
Она не знала слов, не могла описать, что чувствует, сердце вырывалось у нее из груди, в истерике разбиваясь на миллион осколков…
Даня открыла глаза. Челнок оторвался от земли, и ее затошнило. Она никогда не бывала в космосе, и вместо восторга она испугалась, ее душило замкнутое пространство, стискивая со всех сторон.
Она сидела на заднем сиденье, окруженная полудюжиной женщин, окутанных слоями юбок и накидок, чем проще наряд, тем ниже наложница. Конечно, здесь была Роганда, увешанная несусветным количеством драгоценностей с экзотических, далеких планет, окруженная незнакомыми наложницами высшего ранга.
- Я вот говорю, Даня, о том, как ты расплевалась с гранд-адмиралом Тигеллинусом. Знаешь Рианну? Она – дочь очень влиятельного вельможи… и новая любовница Руфаана. – Роганда захлопала ресницами, пытаясь скрыть гадкий блеск в глазах.
Рианна, поблескивая почти пурпурными глазами в тусклом свете, сладко улыбнулась, и с жестокой искрой в глазах потрогала гребень из белого золота, воткнутый в прическу. Она была миниатюрной, с нежной молочной кожей и здоровым румянцем, с нее свисали бусы и жемчуга.
Она была невероятно могущественна, наверно, вторая токмо после Роганды, и у нее была отталкивающая аура – чувствовалась в ней какая-то скаредность. Она тихо надеялась, что Роганда и Рианна не начнут ее выживать, раз она, похоже, заслужила милость императора.
Даня вздрогнула, оттесняя воспоминания о кошмаре, боль и чувство вины, оставшееся от разговора с Трауном. Пока что от Заарина и Арден Лин не было ни слуху, ни духу; хорошо это или нет, она не знала.
- А я не видела тебя при дворе. – Адиния, которой с виду было так же неловко, как и Дане, неуклюже обмахивалась веером, чересчур нарумяненная. – Где ты пряталась? Палпатин явно с младых ногтей положил на тебя глаз, тебе вряд ли даже 18.
- О, Даня – это, как говорится, наш международник; она дебютировала с адмиралом Трауном. А ты в тот день была такая красивая! Но ты так рано ушла… - ввязалась Роганда, не дав Дане и рта открыть, ее жестокая улыбка росла с каждой секундой.
- А, с нелюдем? А правду о нем говорят? Якобы он определяет, что у тебя на уме, по обстановке в твоей квартире? – заинтересовалась Адиния, не обращая внимания на странные, полные омерзения взгляды прочих наложниц.
Даня, как и все царедворцы, слышала подобные сплетни, но своими глазами не видела. Как честно ответить? Но раз уж на нее все смотрят, и надо отвечать, утихомирить гадюк, ее соперниц за взор императора.
- Думаю, тут дело в изучении характера, во внимательности, наблюдательности, вот и все, - отозвалась она, стараясь сохранить невозмутимость перед глазами внезапно заинтересовавшихся женщин.
Прежде чем ей выпалили следующий вопрос, в каюту ввалился Алый гвардеец; все вскочили, не зная, кого он привел. Он обвел женщин взглядом из-под безучастной красной маски и указал на Даню.
- Ты. Пойдем, император требует общества. – Его голос, пропущенный через вокодер, из-под гладкой маски без черт, прозвучал пугающе, а зловеще острое копье в другой его руке так и притягивало взгляд.
- Как скажете, господин. – Она встала, сделала книксен и, не оборачиваясь, вышла из каюты, опасаясь реакции окружающих. Она не отрывала глаз от взметнувшегося красного плаща и каблуков сапог, боясь повести себя неподобающе.
XXX
Бездумно поглаживая скукоженной дланью кнопки воспроизведения, Палпатин ждал, когда приведут Даню.
Прерванный разговор явно был небезынтересен, и императора невольно позабавила дерзость неких царедворцев. Заарин считался отступником, а Траун уже зарился на его место.
Постоянный подрыв авторитета имперских властей, вызванный грызней рвущихся наверх, иногда шел во вред, но поддерживал существование оппонентов, которые сковырнут или его, или супостатов.
Будущее Трауна зависело от того, найдется ли управа на Заарина; во имя всей Империи, Палпатин вряд ли подстроил бы лучшую вендетту. Промедлив с несколько секунд, он вдавил кнопку указательным перстом, возобновляя запись запеленгованной передачи.
- Скорее всего, атака произойдет завтра или послезавтра. Ни в поле зрения, ни в списке личного состава нет подразделения СИД-истребителей, обычно эскортирующего императора.
Голос Маарека Стила; чувствительного к Силе пилота, проникшего на звездный разрушитель Заарина и наладившего совершенно секретный канал связи, многоступенчатую шифровку которого удалось раскодировать только самым талантливым взломщикам Империи. Говорил он с каким-то сановником.
- Очевидно, этот недосмотр имеет некую цель.
Идеальный общегал, произношение не запятнано никаким акцентом; этот ровный, невозмутимый голос мог принадлежать токмо Трауну. Маарек Стил и Траун? Весьма интересное сочетание талантов, воистину. Весьма выгодное для обоих. Палпатин улыбнулся; двойная игра и дерзость!
- Возможно. Вы точно хотите привлечь Даню? – Маарек не тревожился за эту женщину, а, скорее, интересовался, кого Траун отправит в разведку. Она же неопытна, а тот чересчур уверен в своем выборе.
- Выбор уже сделан – и за нее, и за нас, думается мне, – задумчиво сказал Траун. Значит, инородец знает, что Даню переселили, чтобы защитить? Если она, пусть и на расстоянии, окажется замешанной в каком-нибудь покушении на Трауна, защитить ее не удастся никому.
- Вы хотите сказать, что ее приняли в состав наложниц специально для этого?
В голосе Стила забрезжило озарение; он знал не хуже других, как Рука императора, с каким презрением аристократы относятся к продвижению простолюдинов. Некоторые благородные дома считали делом чести рушить карьеры многих придворных и адептов Силы. А Даня без союзников, без поддержки и опыта станет первой мишенью.
- Ее взяли не без причины, и я уверен, что как-то это связано с Заарином. – Молодец Траун. Палпатин надеялся, что истинные мотивы «повышения» Дани останутся непонятыми. Следующие несколько часов станут поворотной точкой в ее жизни. Взойдет Данина звезда, и будущее Палпатина будет обеспечено.
- Вы получили результат анализа ДНК?
Значит, адмирал интересовался Даниным прошлым? Он знал, что Траун ничего не обнаружит. Информации не существовало, она могла появиться разве что по его прихоти. Единственное место, где находились записи, было мало кому известно, и так и останется. Даня была его орудием, и он будет манипулировать ею так, как понадобится. А Траун что-то с ней заигрался. И тут в нем взбурлила зависть.
- Непонятный. Она не внесена ни в какие списки, хоть у меня и был допуск к сверхсекретным материалам.
О, еще один союзник? Единственный, кто обладает доступом, - гранд-адмирал Тешик… остальные посвященные в грош не ставят Трауна и его приспешников. Положив глаз на Даню, Тешик, видимо, склонен сотрудничать с Трауном. Чего и следовало ожидать.
- Кто ж вам его предоставил?
- Гранд-адмирал Тешик. Это условие нашей сделки.
Значит, Маарек входит в круг приближенных Трауна? Если Траун так ему доверяет, что делится сокровенным, Стил, должно быть, на хорошем счету. Но тогда он неправ насчет Дани; ее быстренько отстранили, когда усомнились в ее преданности.
- А Даня уже знает?
Палпатин задумался, знает ли Траун, что Маарек – Рука императора, киллер высшего разряда, подотчетный ему лично. А если Траун отстранит Стила так же легко, как Даню… которая не спорила и не пыталась объясниться.
- Скоро узнает. Давайте помалкивать, пока время не придет, договорились?
Значит, скоро их план претворится в жизнь. План, очевидно, завязанный на его собственных замыслах, и явно включающий Даню. Хитроумный Траун понимает, что Даню поддерживает какой-то царедворец, и не посмеет подмочить ей репутацию.
- Еще бы, адмирал.
Палпатин откинулся в кресле, размышляя, как пойдет дело. Несмотря на его дар предвидения, люди перестраивались в последний момент, и его видения будущего могли и не сбываться.
Даня была переменной. Как и Заарин. Будущее зависит от их поступков… Конечно, ему не повредят потуги мятежного гранд-адмирала, но Дане… ее будущее было зыбким.
Ему стало немного жаль ее, несмотря на все его махинации с ней, она казалась ему убогой, неспособной осознать, какая сеть плетется вокруг нее, опасности, которые приносила ей изоляция. Одиночество чуть-чуть защищает, но в то же время не допускает никаких союзников.
Сделка, которую он несколько месяцев назад заключил с Ишин-Иль-Разом, скоро принесет плоды, если сегодня все пойдет так, как он хочет. При дворе взойдет Данина звезда, ее собственными стараниями, и благодаря ей Империя снова будет в безопасности.
Глава 12Алые гвардейцы провели ее по мостику, и их грозный вид не помешал экипажу со своих мест воззриться на нее. С пылающими щеками она игнорировала их взгляды, напоминая себе о своей преданности императору – а больше ей никто не указ.
Вряд ли она понимала, сколь важно, что ее выбрали в этот день, как сильно изменится ее жизнь, потому что на нее пал выбор владыки-ситха, благословленного даром предвидения. Как и многие в ее короткой жизни, он был кукловодом, в его руках были все нити.
Охранники расступились, разошлись по кромке палубы и остановились в двух метрах по обеим сторонам от Палпатина, смотревшего в иллюминатор, на скопления звезд. Он не повернулся к ней, и она присела в глубоком книксене и, не выпрямляясь, подала голос:
- Добрый вечер, мой император, мне сказали, вы желаете меня видеть? – Он глухо хихикнул, но не обернулся. Она не подняла головы и не выпрямилась, решив не дать ему повода для осуждения. На этом корабле у нее уже хватало врагов, не хватало еще и хозяина настроить против себя.
- Встань и подойди, не бойся, Даня. – Она повиновалась и, бесшумно ступая, остановилась рядом и посмотрела в иллюминатор. Она никогда не видела звезды под таким углом, вся ее память охватывала только полгода, и все это время она прожила на Корусанте. Зрелище оказалось прекрасным – отсюда, из бездн космоса, посреди звезд, смотреть, как переливаются множество цветов, переходя один в другой. – Ты никогда не покидала Корусант.
- Нет, хозяин. Я никогда… не видела ничего прекраснее, - призналась она и снова позабавила его. Смех так неестественно вырвался из-под жутковатого клобука. – Наивно звучит, мой император, я понимаю, но вряд ли мне наскучат космические перелеты.
- Как тебе «Мажестик», Даня? Грандиозный корабль, правда? – В его голосе отдавался смешок, конечно, она была наивна, невинна, неинформированна, невежественна… Ей было неловко. Идет какая-то игра, а ему, ясно, вовсе нет дела до ее мнения. Вокруг нее что-то затевают, она догадывалась, но только не видела, что…
- Опять же, я в них не разбираюсь, но он элегантен, мой господин, - согласилась она, не зная, что сказать. У нее замерло сердце, и она поняла, что не прошла какую-то проверку. Куда она пойдет и что будет делать, когда он наконец поймет, что ошибся в ней… она решила не задумываться.
- Тебе нужно многое узнать, дитя, и ты далеко не сразу выяснишь все, что нужно, - сказал он, веселье сменилось уверенностью, и почти по-отечески положил руку ей на плечо. Ее кожа покрылась мурашками, но она ухитрилась сохранить безмятежный вид, поглубже утопив отвращение. – Тебе не повредят при дворе.
- Надеюсь, нет, мой император. – Спрятав улыбку под капюшоном, Палпатин задумался, как можно быть такой наивной, и тут напомнил себе, что она практически новорожденная, не сталкивавшаяся с предательством и махинациями. Она не представляла, насколько важна для него, что его негласное влияние удержит в стороне всех тех, кто мог бы повредить ей, потому что она чрезвычайно нужна ему.
Он пристально следил за Трауном; нелюдь тоже влиял, манипулировал Даней, и при том, что это было забавно, со временем это могло повредить. Даня принадлежит ему, и никто не имеет права рисковать ее жизнью. Судьба Империи зависела от ее благополучия.
Знал бы Траун… но всему свое время. Он сообщит нелюдю то, что ему нужно знать – когда понадобится, и не раньше.
- Правда, яркие звезды? Очевидно, сегодня ночью намечается какое-то астрономическое происшествие, вон та яркая звезда впереди станет сверхновой, - тихо, небрежно проговорил он; Даня громко ахнула, в ней поднялся страх.
- А мы на безопасном расстоянии? – спросила она, расширенными в тревоге глазами глядя на него. Наверно, неумно; кто бы рискнул подлететь к сверхновой? Ну ладно, если он решил вознести ее аж сюда, то неважно, сколько у нее ума…
- Нам откроется превосходный обзор, и при этом мы не пострадаем. Хотя у нас будут кое-какие электромагнитные помехи… - И снова он говорил ласково, каким-то менторским, а то и отцовским тоном. Ее это не успокоило, а напротив, сильнее разволновало.
Поймав что-то боковым зрением, Даня сощурилась, пытаясь различить, что там такое летит. Слишком быстро для кометы, и не оптический обман…
- Это метеор, мой господин? – неуверенно спросила она, с колотящимся сердцем пятясь от транспаристила. Вскоре она увидела, что нет – форма небесного тела стала четче видна. Даня повернулась на выход с мостика, но ее на полпути остановило наставленное дуло бластера в стальной руке.
Ее охватило множество чувств – боль покинутости, провала, обмана… женщина, заслонившая ей путь, была живым, дышащим символом несбывшегося, а теперь, из-за вмешательства Трауна, она проникла на корабль императора.
- Это сюда летит эскадрилья СИДов… - Арден Лин, горделивая, маленький росточек – снайперу не помеха. – Не дрыгайся, шлюха. Не соблаговолите ли пройти со мной, мой господин? – Она ткнула бластером на выход, сосредоточенно морща лоб.
Раскапывая сведения, Даня узнала о кое-каких происшествиях в жизни Лин; теперь она поняла, как той удалось провернуть столько трюков. Лин, похоже, умела скрываться, каким-то путем отводить глаза окружающим. Умно, и весьма полезно.
- Арден Лин. Я ожидал, что Заарин вас пришлет… - вежливо промолвил Палпатин, словно обращаясь к старому приятелю. Лин насупилась, скривив губу, фыркнула и снова показала на выход.
- А то, Палпатин. В вашей бесконечной мудрости, с вашей стороны будет также весьма благоразумно проследовать со мной без оговорок. Деметриус желает поговорить с вами обоими на «Славе», и поскорее.
Глава 13- Даже не думайте, Палпатин. – Арден Лин вела Даню и императора в стыковочный отсек, неотрывно следя за каждым их шагом. Надо что-то сделать, нарушить безмолвие. Если Палпатин покинет корабль… - Мы посреди электромагнитного колебания сверхновой. На ваши сигналы о помощи никто не откликнется.
- Умный план, но с чего бы мне взять, что тут рядом Заарин? – шелковым голосом полюбопытствовал Палпатин, ничем не выказывая страха, который чувствовала Даня. Как он может быть таким спокойным перед лицом такой опасности? Разве что есть какая-то причина для такой уверенности…
- Увы, вы слишком поздно догадались. – Она надменно улыбнулась и ускорила шаг, стараясь поравняться с ними. Челнок увезет императора на звездный разрушитель «Слава», то бишь с дороги. Имперские силы будут обезглавлены, и Заарин легко и без забот захватит власть.
Она криво улыбнулась. Гениальный план, а простой-то какой! Умыкнуть императора, отрезанного ото всех помехами, когда никто не остановит и не предотвратит Заариновский план занять место Палпатина. Этого не предвидел даже Траун, а у него везде было полно шпионов.
Лин посмотрела на Даню; как жаль, что у нее не было возможности избавиться от нелюдя и от шлюхи, тогда бы все было намного проще и намного забавнее. Расследование, которое бы пришлось вести Службе имперской безопасности, свело бы на нет влияние Кукольного дома, и лишило бы двор немалой толики власти.
В этой неразберихе было бы нетрудно совершить переворот, но Траун не вовремя обнаружил, на кого работает Даня, и отделался от нее, и действия против куртизанки утратили смысл. Но ничего, она доставит себе удовольствие убить Даню; ее трепыхания принесли множество проблем, из-за которых пришлось отложить план Заарина.
Палпатин прервал шаг, остановился и повернулся к Арден Лин; она нахмурилась, не понимая, что у него на уме. Сила ничего не подсказывала, но с Палпатином не поймешь.
- Пошевеливайтесь, Заарин ждет. Ему не терпится с вами увидеться. – Она опять ткнула вперед своим бластером. Император рассматривал ее, глаз не видно под капюшоном, подождал какой-то миг и отозвался:
- Думаю, нет…
Внезапно из ниоткуда появились Алые гвардейцы со включенными копьями, грозно сверкающими в замкнутом пространстве, и Арден Лин принялась палить во все стороны. Раненые попадали на палубу.
- Будь ты проклят, Палпатин! Ты сам когда-нибудь дерешься? – выругалась она и отшвырнула бластер, принимая боевую стойку, и выставила вперед механическую руку, ожидая нападения.
Даню оттолкнули с дороги, хотя к ней никто не прикоснулся. Она еле поднялась на ноги, опираясь на люк в трюм. Только она шагнула к императору, как чья-то рука в перчатке оттянула ее назад, и суровый голос произнес:
- Даня Лаквила, адмирал Траун послал меня тебе в помощь.
Она взглянула в угрюмое лицо Маарека Стила, одетого в форму флотского лейтенанта. Он утащил ее от Арден Лин и императорских гвардейцев, и звук боя затих в лабиринте коридоров.
- Стил? Но я думала… - Даня глазам своим не верила; что творится? Все трое так и стояли у нее перед глазами, с каменными лицами прогоняя ее, так с чего бы это сейчас? Чего они от нее хотят?
- Траун все тебе объяснит, если мы выберемся живыми…
Охваченная множеством чувств, она плелась за Маареком, а позади шла отчаянная драка. Росла уверенность, что вокруг нее вьются незримые козни, пока она в панике, слепо брела за Стилом по гнезду металлических переходов.
Наконец они остановились перед какой-то дверью, и Даня перевела взгляд на спутника, не зная, чего ждать. Зачем он привел ее именно сюда? Разве безопасность императора не важнее?
- Он хочет поговорить с тобой с глазу на глаз, но давай по-быстрому. Время поджимает… - Маарек вбил какой-то код, так быстро, что она не запомнила цифр, и дверь отъехала, а за ней открылась жутковатая темнота. Даня сглотнула. – Передай коротковолновое сообщение, Траун тут недалеко. Ну, поскорее.
- Как же мы это, разве на мостике не запеленгуют? – спросила она, вбегая следом. Пока тот выстукивал секретные коды, она недоумевала, как ее так занесло.
- Не понимаешь? Мы в эпицентре боевых действий; Заарин наводнил корабль своими людьми, по всему кораблю идет драка, никто не следит за мелочами. Вот поэтому-то Лин и уволокла Палпатина.
Он показал, куда ей встать перед проектором; она глотнула воздуха, собираясь с силами. Она не видела Трауна с увольнения, а теперь этого не избежать. И что сказать ему:
- Даня, надеюсь, тебе не плохо?
Даня не успела понять, как она себя чувствует, как появилась десятидюймовая бело-голубая голограмма – расслабленный Траун со светским вопросом. В нем вовсе не было напряжения, которое охватило Маарека, - просто собранное, спокойное выражение.
- Для такой обстановки совсем неплохо, - сказала она, надеясь, что он не будет цепляться к словам. Она была все еще поражена происходящим, степенью интриг, которые вились при дворе, достигая самого императора.
- Это не я вовлек тебя в эту потасовку, Даня, но раз уж ты там, то не отходи от Маарека, - быстро проговорил он и на миг отвернулся, словно говорил с кем-то еще; вновь повернувшись к ней, он пригвоздил ее к месту пристальным, выворачивающим душу взором. У нее волосы поднялись дыбом.
- Но как же император? – спросила она, не подумав, и тут поняла, что этими словами, наверно, перечеркнет все свои шансы вновь влиться в клику Трауна.
- Оставь это Маареку, а тебе надо только выбраться с этого корабля живой, - резко ответил он, но потом его голос смягчился. – Рад тебя видеть, Даня. Прости, мы разминулись под давлением обстоятельств, но пойми: если бы я не отстранил тебя, то меня бы уже не было в живых, а тебя бы точно обвинили в убийстве. Двор не слишком благосклонен к куртизанкам, убивающим своих патронов.
На миг все стало почти так, словно он ее и не отсылал, слабое подобие товарищества, царившего между сообщниками. Она печально улыбнулась и отозвалась:
- Ничего. Наверно, я должна была сама догадаться, больше обращать внимания на факты, чем на собственный страх. – В ее улыбке появилось раскаяние; какой наивной она была. Траун практически разжевал ей, в чем дело, чтобы она поняла, в какой опасности находилась. Расставили западню, а она прошла по самому ее краю.
- Как было не бояться. Еще не конец; просто постарайся выжить, и тогда мы, может, опять увидимся в Имперском Центре. – Он вернул ей улыбку и наклонил голову в знак окончания передачи, но у Дани было еще не все.
- Думайте о собственной безопасности, адмирал. Вам тяжелее, чем мне, - быстро сказала она, и, наверно, если подумать, без толку. Как будто он сам не сознает, как опасно сражаться в космосе против Заарина!
- Возможно. Теперь иди; времени мало, и мы не должны потерять императора. – Голограмма дрогнула и исчезла, и Даня с Маареком остались в полумраке. Он перевел на нее взгляд и жестом поманил за собой.
- Удачи, - прошептала она, уходя, и надеясь на лучшее. Что-то подсказывало, что она еще не скоро увидится с Трауном на Корусанте.
X X X
Они попали в стыковочный отсек, и у них на глазах Арден Лин и Палпатин подходили к только что приземлившемуся челноку. Спустился трап, но Маарек не сдвинулся с места, наблюдая и ожидая.
Заарин не допустил ни единой ошибки, как будто тренировался и тренировался, пока не вошло в привычку отменно вносить неразбериху в войска, все еще верные императору, и в этот момент напасть. Что-то должно было пойти наперекосяк.
Стил раздумывал, что Траун столкнулся с достойным противником; Заарин, похоже, не уступал нелюдю в составлении безупречных планов и исполнении задуманного.
Он отмел эти думы; пусть адмиралы и их звездные разрушители меряются силами, а его задача – спасти Палпатина от Лин и перегнать челнок на подконтрольную планету или корабль.
Рядом трепетала Даня; она была не создана для подковерных трудов, ее место было, очевидно, при дворе. Не эту разодетую девицу он бы выбрал в подручные, отбивая императора у безжалостной старой ведьмы, работающей на невероятно влиятельного гранд-адмирала.
- Жди здесь, я разберусь с Арден Лин, а когда очищу палубу, вернусь за тобой. Не сходи с места, пока я не скажу.
Она кивнула в ответ на приказ и исчезла в темном коридоре, а он стал подкрадываться к Арден со спины.
Даня и не думала сходить с места, незачем было нарушать приказ Маарека, который, в конце концов, пытался сохранить ей жизнь. Она была более чем рада своей незначительной роли в предотвращении похищения императора – пока не увидела в нескольких метрах перед собой гранд-адмирала Заарина. Не замечая ее, он целился Стилу в спину, индикатор бластера горел красным.
У нее были секунды на размышления; с этого расстояния и Маарек, и Палпатин были в зоне поражения Заарина. Она не могла пойти на этот риск; император не может умереть, пока она еще дышит, иначе у нее не будет цели. Она будет жить, не выполняя своего предназначения, если это произойдет.
Он дал ей жизнь. И она почтит его, отдав за него свою жизнь.
Даня бросилась вперед и кинулась на правую руку Заарина – и тот промахнулся. Лин и Маарек оглянулись, поняли, в чем дело, Лин выбросила вперед механическую руку, Маарек увернулся и принялся палить по ней.
Она висела на пытающемся стряхнуть ее Заарине, и наконец тот ударил ее бластером по лицу и пинком отбросил ее на пол. Она отлетела на несколько футов и осталась лежать на палубе. Измазанный кровью, он был похож на демона, ткнув бластером в ее сторону и прохрипев:
- Ты опять вырвала у меня победу, шлюха. А сейчас ты за это заплатишь.
Она приоткрыла глаза, свет резанул, и глянула на него. Он – в белом, целится в нее из бластера? Ей стало дурно.
- Сначала траун уничтожит тебя и твой флот, - выплюнула она самым грубым тоном, на какой была способна, оскалив зубы и пытаясь встать. Его взгляд посуровел, палец нажал на курок, ей в живот ударила вспышка голубого света, она рухнула и потеряла сознание.
Глава 14Десять дней Даня не приходила в себя. Вся Империя сходила по ней с ума, пока доктора штопали ее раны. Она потеряла много крови, и никто в Имперском Центре не мог воссоздать, что с ней случилось в бою с Заарином.
Все же ее состояние стабилизировалось, и к ней не иссякал поток визитеров, жаждущих навестить ту, кто, по сообщениям голонета, в одиночку спасла Палпатина от Заарина, пытавшегося взять его в заложники. Словно весь мир хотел ее знать, гейшу, которая бросилась между закаленным в боях адмиралом и своим императором.
Правда была совсем другой, но нельзя было нарушить прикрытие Маарека Стила. Необходимо было сохранить в тайне его участие в произошедшем, и Дане, не имевшей права оспаривать это решение, приписали подвиг самопожертвования, а ее историю раздули в невиданных масштабах.
Имперский Центр встал на уши, сражаться против Заарина был отправлен огромный флот, славную победу над предателем отпраздновали с помпой и шиком, немедленное повышение Трауна до гранд-адмирала вдохнуло в победоносные ВКС еще больше уверенности.
Но Даня все еще отдыхала, ее подвиг был превознесен до небес, мир, в котором она жила, поразительно изменился, пока лучшие врачи Корусанта сражались за ее выздоровление. Слишком много знатных, влиятельных людей дышали им в затылок, а у них все еще не было ответа.
Главная проблема была в том, что им предоставили неполные данные; требовался доступ к чрезвычайно секретным файлам, дабы пролить свет на ее историю болезни, но почему-то никто не мог удовлетворить их запросы. Ее тело покрывало множество шрамов, тонких, едва заметных, но наводивших на мысль о полостной операции, непонятно из-за чего. Это было самым странным.
Почти так же странным, как постоянное присутствие г-жи Исмарен.
Роганда наблюдала, как все это разворачивалось, от повышения нелюдя до необычайно искренней печали, охватившей Имперский Центр, что Даня Лаквила, полное ничтожество, скорее всего, никогда не выйдет из комы, жестокое наказание за выполненный и перевыполненный долг.
Если она придет в себя, то займет место Роганды; это было очевидно. Палпатин дал понять, что случится, если она снова помешает Дане жить; но Даня рисковала жизнью, и было очевидно, кто из них выживет при дворе. Даня была популярна из-за своей невинности, полнейшей наивности, с которой она смотрела на жизнь, и какая ирония, что выживет именно она.
Слава, обрушившаяся на Даню, равно как и умная пропаганда, которую ткал Ишин-Иль-Раз вокруг ничтожной куртизанки, превратила ее в какую-то героиню всея Империи, чего доныне не удостаивалась ни одна женщина. Ходили слухи, что об этом происшествии даже снимут кино, и без того сверх всякой меры раздутое событие превратится в легенду галактики.
Это было так несправедливо. Роганда не всю жизнь была озлобленной, раньше она была такой, как Даня. Наверно, размышляла она, поэтому она так сильно ненавидела Даню. Они были так похожи и в то же время нет. Палпатин умел изгадить самые чистые сердца и намерения, и Роганда жалела Даню, такую юную, не ведающую об искушениях темной стороны, оказавшуюся так близко от императора.
Конечно, она не могущественна в Силе; Даня никогда не представит угрозы, мидихлориан у нее раз-два и обчелся; ни намерения развиваться в Силе, ни представления, что это возможно. Будто она отрезала себе эту возможность. Значит, она не подвергнется всей этой дарксайдерщине, возможно, выстоит.
Отношения Дани и Палпатина были неясны; что не сексуальные, это точно. Пусть она была его гейшей, но непохоже, чтобы между ними что-то было. Может, она его родственница, член его семьи, оставшийся незамеченным?
Она размышляла, не отрывая глаз от недвижно лежащей на койке женщины, подсоединенной ко множеству мониторов, сердцебиение стабильно, писк индикатора ровный. Роганду отделяла от нее транспаристиловая панель; мимо проходили люди, смотрели на Даню, как на экспонат кунсткамеры, и шли дальше.
Вот он, двор; мимолетное приятельство, миг внимания, и люди шли дальше, предпринимая новые козни, новые сделки, чтобы продвинуться ближе к Палпатину. И каким-то образом эта маленькая, незначительная женщина безо всякого влияния переплюнула их всех.
Теперь все без толку. Как только Палпатин уставал от своих любовниц, их быстренько спроваживали куда-то с планеты; но она переживала не за себя, а за Ирека. За своего мальчика, единственного, кого любила. БесСильной Дане не понять; Ирек входил в возраст, когда пора задать вопросы о его силе, когда он начнет учиться, чтобы стать адептом ситхов.
Представив его возможным наследником Палпатина, она выиграла себе какое-то время, но сколько еще это продержится? Вопросы не исчезнут… и скоро ей придется объясниться. Было жизненно необходимо скоро принять решение, ради собственной безопасности и Ирека.
- Простите за вторжение, мадам Роганда.
Она повернула голову, пораженная, что кому-то удалось прокрасться мимо нее. И это был опять Руфаан Тигеллинус. Он как будто был заворожен полумертвой Даней, сегодня заходил аж три раза, но на этот раз не принес подарка спящей гейше.
- Это не вторжение, адмирал. Я просто… обдумывала ситуацию.
В его глазах появился какой-то блеск недоверия. Роганда была крайне осторожна с данным-конкретным гранд-адмиралом, с тех пор, как он узнал, как она подшутила над ним перед дебютом Дани; он был общеизвестно безжалостен к тем, кто манипулировал им.
- Она как восходящая звезда, не правда ли? С победы на Дерре-4 Имперский центр не был столь оживлен, столь взволнован. Только в тот раз славили мужчину… - Он сложил руки и принял отменно гордый вид. Она не смогла понять, чему он так радуется; все-таки, если люди правду говорят, Даня сломала ему нос в тот вечер, когда он сделал ей предложение.
Мужчины были гордецами; в том был хребет военщины, помимо строгой дисциплины. Тигеллинус собирался свести счеты, и Роганда была уверена, что пожалеет о том, что солгала адмиралу.
- Даня у нас маленькая героиня… А раз барон Фел похитил воплощение имперской добродетели, возможно, император сочтет подобающим заменить ее своей любимой гейшей, - предположила она, озвучивая свои страхи, что эта красивая, нежная молодая женщина скоро займет ее место.
Роганда проклинала себя за недальновидность; Палпатин дразнил ее похвалами в сторону этой девицы; и этим не угрожал ей, а обещал той. А она так увлеклась своими мелочными перебранками с дворянами, что не заметила всей картины.
- Она невероятно везучая… - тихо, будто себе под нос, произнес Тигеллинус. – Чересчур везучая, подумывает кое-кто из аристократии. – Он поднял голос, чтобы до Роганды дошло. С аристократией у нее никогда не ладилось; ее пустопорожние союзники были яркими звездами при дворе, сгоравшими слишком быстро, оставляя ее без поддержки.
А дворяне никуда не девались, и при дворе у них у всех было полно родни. Обидишь одного, и все семейство, включая седьмую воду на киселе, откажется терпеть твое присутствие. Унижения от таких хамоватых снобов особенно мучили гейшу.
На своем пути наверх Роганда вызвала к себе такую ненависть, что в некоторых благородных домах ее принимали, только когда она сопровождала императора и держала рот на замке. Даня еще не наступила ни на одну великосветскую мозоль, но только вопрос времени, когда и ее внесут в черный список.
- Аристократы боятся всех незнатных людей, которые приобрели популярность, – злобно сказала она; как она ненавидела придворные порядки! Клики элегантных дам и их состоятельных мужей, высмеивавших ее и ее образ жизни. Они думают, что она добровольно стала любовницей Палпатина? Думают, что ей нравится согревать его постель?
- Ваша правда… но я не о том хотел с вами поговорить, - изрек он, и в его голосе звучало нетерпение – он явно заметил, что она расстроена. Она встала и подошла к нему, ожидая вопроса.
- Чего изволите, гранд-адмирал? – заискивающим тоном спросила она, надеясь, что не очень сильно оскорбила его. Его ярость и так опустошительна, не хватало подхлестнуть ее своими дурными манерами.
- Я желаю, чтобы вы провели меня в комнату Дани, - просто и лаконично распорядился тот.
Тишина.
- Император не велел… - пустилась она в объяснения, но он прервал ее на полуслове.
- Императору не нужно знать. – Безапелляционность его тона, должно быть, сбивала с ног офицеров ниже по званию. Но она не дрогнула. Она достигла своего положения вовсе не уступками мужчинам, распоряжавшимся в Имперском центре.
- Я не могу удовлетворить такую просьбу, гранд-адмирал. Если меня застигнут на этом… - Ее унизят за невыполнение собственной работы. Кукольный дом постоянно называли гнездом разврата; как она станет возражать, если в спальне Дани Лаквилы увидят мужчину?
И хуже того, как ее накажет Палпатин за запятнанную репутацию святой Данечки?
- Наверно, я не так выразился. Вы отведете меня к ней в комнату. Если нет… ваша жизнь при дворе станет невыносимой. – Он повернулся к ней, явно наслаждаясь своей властью над ней; что-то в его уверенности испугало ее. Что у него на уме?
- Я не люблю, когда мне угрожают. Обязательно передам императору, - мерзким голосом сказала она. Довольно! Кто ее пугает двором, какой-то там адмирал?
- Раз так, то двор скоро узнает, что Ирек – не наследник Палпатина. Вы рухнете намного быстрее, чем планируете, и сомневаюсь, что после того, как вы вели себя с Даней, она будет к вам благосклонна.
Она побледнела. Как, во имя ситхов, он это выяснил? Он блефует? Гнусная улыбочка Тигеллинуса сказала, что нет, и Сила подсказала ей, что он не лжет. Сердце громко стучало у нее в груди; она еще не составила необходимых планов, она не может уйти и выжить!
- Вы не посмеете… - раздался шепот Роганды.
- Нет, если вы дадите мне то, чего я хочу. Мне нужно провести час в ее комнате, и не входите. И никто не должен знать. Если меня там заметят, то ваша ложь будет разоблачена. – Его голос был таким наглым, она жалела, что у нее не хватит смелости тоже сломать ему нос. Как он смеет угрожать матери? Кровь пульсировала у нее в ушах, захлестывала паника. Страх разоблачения.
- А если сюда войдут? Если вам помешают? – вякнула она, не зная, что сказать. Он загнал ее в угол, между неудовольствием двора и Палпатина. Как двор накажет ее за обман? Но как накажет ее Палпатин за разрушение карьеры его бесценной Дани?
- А вы постарайтесь, чтоб не вошли и не помешали.
- А зачем вам надо к ней в комнату? – спросила она, сдерживая слезы. Роганда не была в этом положении уже много лет, с тех пор, как была новенькой гейшей, не понимавшей двуличности двора и козней, на которые пускались мужчины, чтобы добиться желаемого.
- Не ваше дело, - оборвал он. – Завтра вечером приду в Кукольный дом; бдите, чтоб никто не помешал.
Она поклонилась, и он удалился, как зловещая тень, дабы разнести повсюду свои дурные вести. Когда его шаги утихли, она сползла на колени, в слепой панике беглеца.
Она осознала, что всегда убегала; всю свою жизнь она бежала от своих человеческих слабостей, разрушая чужие жизни, чтобы продвинуться наверх. И наконец, пришел ее черед упасть
Роганда знала: положено донести императору про Тигеллинуса. Она должна сделать правое дело и защитить бесчувственную Даню от коварства гранд-адмирала. Она сделала единственное, что умела. Она решила убежать.
Глава 15Шел дождь, транспаристил давал искаженное, запятнанное впечатление о Корусанте, пока по зданию стекала вода, придавая комнатам потусторонний вид. Даня сидела в центре, аккуратно одетая, стараясь презентабельно выглядеть в первый раз за несколько недель.
Несколько дней назад ее освободили от забот лучших терапевтов Империи, переселив в новую квартиру, за пределами Кукольного дома. Словно ее еще раз повысили; наверно, даже выше, через голову Роганды. Месяц назад, до ранения, до самопожертвования, это привело бы ее в восторг; но теперь у нее был свежий взгляд, более четкое видение своего положения при дворе.
Она была чрезвычайно важна для кого-то; тщеславное, задавленное чувствишко подсказывало, возможно, кого-то, входившего во Внутренний Круг Палпатина, наделенного властью и влиянием, пожелавшего оберегать ее. Сумма, потраченная на ее лечение, была бешеной; его бластер был выставлен в положение «убить», но все же вот она, сидит за столом, попивает что-то алкогольное с кинозвездой.
Даня не понимала, что в ней такого ценного; чем она лучше проститутки, ничего не помнящей о своей жизни до Имперского центра. В коме к ней возвращались те удушающие сны-воспоминания, только на этот раз ее кулак разбил то, что было перед ней, и ее тело вывалилось вперед.
Она посмотрела на руку, притворяясь, что слушает сидящую перед ней блондинку и ища шрамы от старых ран; шрамов не было.
- Мадам Даня, вам нехорошо? – Чрезмерно любезная Винсса Старфлэйр улыбалась ей широченной сахарной улыбкой, сверкая жемчужно-белыми зубами. Даня еще не решила, нравится ли ей эта женщина; она представлялась очень веселой; но это, наверно, игра?
- Судорога, вот и все. Простите, что вы сказали насчет места съемок? – Даня встряхнулась, жалея, что не перенесла ее визит на другой день. Слухи о фильме оправдались, и к ней зашла женщина, которая будет играть ее роль.
Ее позабавило, что Винсса оказалась высокой блондинкой в теле; общим у них был только цвет глаз. Ясное дело, раз ее история превратилась в пропаганду, то фильм еще сильнее перекрутит правду, иссеченную медными трубами имперского владычества.
- Ну, в основном снимаем тут, в Имперском центре, но для некоторых эпизодов вам придется слетать с нами на планеты чуток поближе к краю Ядра… - пояснила Винсса, подтолкнув инфопланшет к рассеянной собеседнице.
- А я никогда не улетала с Корусанта, только в тот раз, когда меня подстрелили, - сонно сказала Даня, как будто ее разбудили. Она была как будто по ту сторону измерения. – Хочется попутешествовать по галактике, увидеть прекрасные планеты из бездн космоса.
- Правда? Вы никогда не покидали Имперский центр? – изумилась ее признанию Винсса; она не могла представить, как это можно безвылазно сидеть на Корусанте. Она хоть видела деревья, растения, песок, скалы, природу? Планетарный мегаполис был великолепен, да, но не как постоянное место жительства, особенно в детстве. Сюда можно убежать, чтобы скрыться от прошлого; здесь чересчур фешенебельно.
- Нет… на моей памяти нет, - устыдилась Даня, проваливаясь обратно в реальный мир, глаза у нее остекленели. Может, она все еще под какими-то обезболивающими, вот и не соображает?
- Как это вы не помните? – переспросила Винсса и осеклась. – Ой, я вас не обидела, нет? – неуверенно спросила она, ее откровенность опять проявилась. Даня улыбнулась; эта женщина ей нравилась.
- Вовсе нет. Я ничего не помню – только те полгода, что я влилась в Кукольный дом; у меня нет и свидетельства о рождении… - По привычке она нагнулась и автоматически наполнила опустевший бокал Винссы, покорно нагнув голову.
Убрав бутылку, она подняла глаза; Винсса уставилась на нее взглядом, в котором мешались жалость и изумление; голубые глаза как будто пожирали ее. Даня подумала, какие глаза у нее самой; все-таки их все сравнивают, а справедливо ли?
- Как грустно; я не могу представить, как бы я забыла свое детство, - печально произнесла она. Ей искренне было жаль Даню. – Ну, я оставила ту жизнь, но все-таки… Вы вообще не знаете, откуда вы, и кто ваши родители? – Мягкая, холеная рука коснулась руки Дани, чарующая улыбка ослепила ее.
- Нет. Но это не важно. Думаю, гейше не нужна семья.
Даня вздохнула. Она тосковала по дню, когда у нее появятся дети, когда рядом будет тот, кто не просто платит за ее общество как за символ статуса. Это было тайное желание, но оно горело глубоко и ярко.
- Вы уже не просто какая-то гейша, как вы не понимаете? Ваше лицо, ваша история – везде! Весь голонет гремит, ну, помимо новостей о победах Трауна над Заарином… - Винсса остановилась, заметив, что Даня превратилась в слух.
- Траун повел флот против него? – удивленно, и в то же время не очень, спросила брюнетка. Кто бы еще двинулся против Заарина и победил? Кто бы еще пожелал доставить себе такое удовольствие?
- Да, и весьма успешно. Ну… - Она нагнулась вперед, и ее тон стал заговорщицким. – Вообще вы тут ни гу-гу, но Трауна на той неделе едва не убили, Заарин едва его не перехитрил.
Даня промолчала; она еще не видела его в Имперском центре, несмотря на его обещание.
- Так теперь это личное. Траун этого ему не оставит, - уверенно сказала Даня; Трауна два раза не застать врасплох. Он так и стоял у нее переел глазами, погруженный в раздумья, днем и ночью, едва дающий себе время поесть и поспать, изобретающий идеальный план поймать в ловушку злокозненного старика.
- Вы его знаете?
- Он мой спонсор; ну, был в свое время. Существует клика, и они как бы платят за меня. Думаю, уже нет… - Она вздохнула. Множество сообщений от членов этой группировки ожидали ее выздоровления и ответа. Она еще была не готова вести с ними дела, размышляя, что они сочли ее достойной себя только после того, как ее едва не убили, когда она защищала императора.
- Двор вышел из себя, что вас так вознесли. Это так забавно. Они не знают, выдать вас замуж за сынка какого-нибудь сановника или подослать к вам киллера. – Винсса улыбнулась своей лучезарной улыбкой и заразительно засмеялась. Даня обнаружила, что хихикает, чего не делала… уже давненько.
- Меня нечего бояться. Мне нечем им угрожать; я просто одинокая женщина, - отозвалась она, не понимая, с чего бы кому-то бояться ее. Необразованной, неинформированной – нежданной героини. На этот раз улыбка Винссы была очень проницательной.
- Одинокая женщина, которая спасла императора, прямо или опосредованно. – Она опустила блестящие глаза, словно размышляя. – Даня, может, пойдем как-нибудь прогуляемся, где-нибудь пообедаем, что скажете?
- Че? – переспросила Даня, позабыв про манеры.
- Наверно, у вас плотное расписание… Забудьте, - быстро сказала Винсса и поднялась. Даня по привычке тоже встала, игнорируя боль в боку, и схватилась за тонкое запястье Винссы. Она в первый раз в жизни позволила себе такую смелость – сама к кому-то притронулась.
- Нет-нет, что вы. – Они снова уселись. Даня попыталась объясниться. – Женщины никогда не приглашали меня пройтись, пообедать… по-дружески, - искренне сказала Даня, заглядывая блондинке в глаза и надеясь, что та поймет. Признание прозвучало так глупо.
- У вас нет подруг?
Даня кивнула; правда же, она просто никогда об этом не задумывалась. Наверно, поэтому она чувствовала пустоту, ненужность?
- У гейши не должно быть подруг, - печально сказала она. – В мире, в котором мы существуем… это практически невозможно.
- Посмотрим. – Улыбка Винссы стала лукавой, и Даня не смогла не ответить тем же.
X X X
В комнате царил беспорядок, повсюду валялась одежда. Либо обитательница в спешке уносила ноги, либо копались воры, искали ценности, мимоходом топча обычные вещи. Тигеллинус осклабился; вот оно, истинное лицо Роганды. Он перешагнул через кучу, стараясь не оставить следа своего пребывания, и осмотрелся.
С его последнего визита здесь ничего не изменилось; с тех пор, как она еще не знала Трауна, когда была застенчивой и совсем не умела отвергнуть его поползновения. С тех пор у нее появился внутренний стержень, который ему придется переломить, когда развернется его план насчет нее. Он не стерпит подобного отношения со стороны женщины.
Даню переселили из Кукольного дома в более эксклюзивную квартиру в Императорском дворце, в комнаты, которые предназначались популярным, хорошо зарабатывающим наложницам. Все это произошло во время ее болезни, когда она не могла пожаловаться или испортить козни, которые плел вокруг нее император.
На трюмо у кровати стояла шкатулка; открыв, он обнаружил внутри засушенные экзотические цветы. Он поворошил в шкатулке и нашел там сломанную цепочку с маленьким, но дорогим камушком, который откуда-то ему помнился.
А еще – флимсипластовое приглашение на последний День зимнего солнцестояния, непоблекшая серебряная печать. Зачем она его хранит? Он задумался. Если не надеется восстановить воспоминания о нем…
Похитив приглашение, он направился к трюмо, в тусклом свете отражалась обстановка. На полочке валялись дешевые серьги и нитки бус, на самом видном месте – густая щетка.
Все же очевидно, стоит только приглядеться. Даня – наследница, это несомненно. Палпатин бы не пустился на такие ухищрения, чтобы защищать какую-то проститутку. Увы, бездоказательно в эту теорию никто не поверит, включая других гранд-адмиралов, вовлеченных в его заговор; кто представит Даню на троне?
Он взялся за щетку и принялся ее рассматривать. Сняв длинный волос, запутавшийся между зубцами, он опустил трофей в припасенный флакончик и спрятал в карман.
Умно со стороны императора сделать наследницей женщину. Таким образом… он может весьма выгодно выдать ее замуж. За одного из лучших во всей Империи. Или за одного из самых влиятельных. Он снова улыбнулся; в самом деле есть чему радоваться.
Она станет моей; у нее не будет выбора. Наконец я получу все, чего хочу; утонченную месть ей - и власть, которая достанется мне по праву, власть, в которой мне было отказано.
Она жила в простецкой комнате, совсем небольшой. Толку было экстравагантно обставлять комнату, если она здесь никого не развлекала? До недавних пор она находилась на самых низких уровнях иерархии гейш; а теперь она вошла в Круг императора. А скоро…
А скоро начнется почти варварская традиция продажи ее оставшейся добродетели; когда самые состоятельные заплатят за девичью невинность; купят ей свободу, если она так решит, но погубит свою репутацию ради жизни.
Он обязательно примет участие в аукционе; кто бы не принял, если есть на то средства? Даня сохранила свою хрупкую красоту, даже лежа без сознания, между жизнью и смертью в коме, она казалась ему привлекательной. Учитывая вовремя распущенные сплетни, он легко выиграет; сейчас при дворе никто не смеет бросать вызов его авторитету.
Ничего не задевая, он двинулся на выход и остановился на полпути, заметив, что упустил из виду еще кое-что. Подобрал маленький кружевной платочек, развернул, вспоминая. Появляясь при дворе, Даня всегда носила такие мелочи, придававшие ей ауру рафинированности, которой не обладали другие гейши.
Он зарылся лицом в платок, еще хранивший след ее парфюма, экзотического, как те засохшие цветы в шкатулке, но не похожего на их аромат. Она прятала их за корсаж; на одежде, которую ей следовало носить, не полагалось карманов.
Он и его упрятал в карман, решив, что Даня никогда не вернется в эту комнату и не станет искать пропажу. Не вернется, пока он не выиграет аукцион. А потом ему больше не придется гоняться за ней; в его руках ее судьба и будущее, ее репутация всецело зависит от него, и он распорядится ей, как считает нужным.
Даня никогда не догадается, что ее ждет; она заплатит за свое поведение на Дне зимнего солнцестояния…
Глава 16- Ты вся сияешь, Даня.
И вправду; после выздоровления Дане позволили вернуться к обязанностям придворной. Столько изменилось; упрочившееся положение в Кукольном доме требовало от нее почти постоянного присутствия при дворе, и она терпеливо стояла за императорским троном, в теплых солнечных лучах слушая несущиеся отовсюду властолюбивые козни.
Когда ее отпустили, она поспешила прочь из императорского дворца; все вокруг давило, внимание к ней было просто невыносимым. Никуда не скрыться; ее повсюду узнавали. Люди, игнорировавшие ее с ее катастрофического дебюта, теперь стремились завести с ней разговор, вызнать о ней все, что только можно.
Только уселась в одиночестве – или так ей казалось – тут же помешали, а одинокая лавочка в императорском саду до того была окружена тишиной и уединением. Узнав голос, она поднялась, уступая место новоприбывшему.
- Спасибо, гранд-адмирал. Вы сами намного лучше выглядите. – И она сделала Тешику приветственный реверанс. Выпрямившись, она тепло улыбнулась. – Наверно, у вас нет времени на беседы на лавочках? А хорошо было бы поговорить с честным человеком.
- У меня всегда есть для тебя время, Даня, – с полуулыбкой отозвался он, неуклюже садясь. Она устроилась рядом и откинулась на спинку. Ей хотелось задать очень щекотливый вопрос, но не хватало смелости. – Что ты задумала?
Этот вопрос передавался при дворе из уст в уста; а именно – ее неполный статус придворной. Она все еще носила грим гейши, что было неслыханно для женщины, занимающей такое положение при дворе. Непосредственно ниже Роганды, и старшей даме явно было неуютно, что взор императора обращен на более юную и привлекательную Даню.
- Ничего особенного… просто столько перемен, и мне… неловко. – Ей не удалось объяснить, как она себя чувствует; она была признательна за случившееся, еще один месяц в Кукольном доме свел бы ее с ума. Но все равно было не по себе, как быстро все случилось. Даже сейчас, не обязанная носить тяжелое одеяние Дома, она чувствовала себя… не так, как надо.
- Ничего просто так не бывает, Даня, - сказал Тешик, и его голос омрачало что-то вроде разочарования. В тишине гудение его имплантантов казалось оглушительным. – Какой бы интерес ни испытывал к тебе император, у тебя нет выбора: только принять и справляться. – Их глаза встретились, и она не отняла руку, почувствовав, как холодный металл обхватывает ее пальцы.
- Кто-то решает мою судьбу при дворе императора, меня касаются какие-то тайны, неизвестные мне самой. И меня это… приводит в замешательство. – Она оторвала взгляд; она не признавалась в этом ни одной живой душе, побаиваясь, что узнает эти недобрые причины, что ей они не понравятся, что, возможно, неведение будет предпочтительнее.
- Тайны – фундамент Двора. – Теперь он с силой сжимал ее руку, но не до боли. Кажется, она уловила оттенок горечи. – Тайны, вроде того, что на самом деле было между тобой и Трауном; некоторые группировки представляют себе довольно интересные сценарии. Как это два напарника, гейша и нелюдь, заманили гранд-адмирала в такую замысловатую ловушку, что он не разобрался?
Это обвинение? Она содрогнулась; она думала, что подобные слухи давным-давно исчезли. Нет; похоже, что придворный испорченный телефон с каждым днем разражался все более и более злобной ахинеей в адрес куртизанки и адмирала…
- Оно… само собой. С моей стороны почти никаких действий, честное вам слово, - промямлила она, не представляя, как все ему объяснить. Он ей не верит? Как теперь просить его принять участие в аукционе, если он сомневается в ее невинности? – Между нами никогда не было ничего… интимного, Освальд. Я бы не стала рисковать своей репутацией из-за такого неважного…
- Может, близости и не было, но чувства к нему у тебя есть… - Его голос смягчился; он не злился на нее, и она воспряла, хотя осталась какая-то паника. Быть того не может, чтобы она питала к нему чувства, правда же? У нее упало сердце; после этого стало почти невозможно продолжать. Она лихорадочно пыталась придумать повод, ложь, как бы извиниться и убежать…
- Я уважаю Трауна и восхищаюсь им, вот и все мои чувства, - быстро и неубедительно проговорила она, избегая его взгляда и чувствуя, что покрывается краской, что щеки под его пристальным взглядом розовеют, а потом краснеют. Лгунья из нее совсем никакая…
- Я тебя не обвиняю, Даня. Это твое дело, что ты к нему чувствуешь.
Даня была уверена, что собственные слова резанули его, как ножом; как мужчина может спокойно относиться к тому, что его женщина предпочитает другого? Она поймала себя; она пока что совсем не его женщина! Пока ее не купят, не оплатят…
Она бы миллион раз выбрала его среди всех кандидатов из списка, Тигеллинуса и множество ему подобных. Также записались многие сановники, в их числе представители старинных дворянских родов под псевдонимами.
Представив, что ей предстоит близость с незнакомым мужчиной, как шлюхе, чтобы выкупить себе свободу, она покрылась мурашками. Пусть он киборг, Даня предпочла бы лечь под знакомый холод металла, чем если бы ею обладал незнакомый, любопытствующий чужак.
- Спасибо вам за понимание, - честно сказала она, и ей стало немного легче разобраться в себе. Почему она задумалась об этом только сейчас? Непосредственно перед аукционом… как она смешивает свои личные чувства с необходимой сделкой?
- Вы выбрали не ту профессию, милочка. С вашей честностью и чистотой… негоже втягиваться в придворные козни, - печально проговорил он; а кто же, в самом деле, заслуживает боли и зла политики Имперского Центра, где интрига и скандал рука об руку идут с правлением и ведением политики?
- Но тогда бы я никогда не увидела Двор во всем его великолепии, я была бы совсем другим человеком… Я бы не встретила вас. – Даня поигрывала с оборкой подола, обводя пальцами узоры – это помогало отвлечься. Налетел свежий ветерок, растрепав ей волосы и плащ, и молчание прекратилось.
- Ты молода, твои чувства пройдут. Ты будешь вспоминать наши встречи как миг безумия. – Он встал, решив оставить ее одну, но Даня перехватила его за запястье.
- Никогда. – Как только эта ложь слетела с ее губ, она поняла, что хватается за соломинку; она же в самом деле к нему неравнодушна, правда ведь? Только в этом одном она была искренне уверена с тех пор, как… все переменилось, с тех пор, как она выздоровела…
С тех пор, как Траун ее бросил. Опять возникло это имя, и ее окатило волной тепла, а следом и паника; какого?.. Ее охватило замешательство, она не понимала собственных чувств, кто ей нравится, почему раньше это не приходило ей на ум…
- Следовательно, ты не будешь возражать против моего участия в аукционе за твою невинность? – вернул ее в реальный мир голос Тешика, и паника на миг отступила – она изо всех сил старалась не выдать отчаяния.
- Конечно, нет.
- Мысль о том, что один из них… овладеет тобой, просто отвратительна.
Да он сам препогано выглядит. И, несмотря на замешательство, она точно знала, что сердце у него доброе, а она, оказывается, любима и сама того не понимает... получается, поэтому такая неразбериха в душе? Ее тянет ответить взаимностью? Из какого-то страха быть отвергнутой?
- Я не вытерплю никого другого… чужие объятия, чужой голос в ушах, в голове, во мне… - Она обхватила себя руками, вдруг начав мерзнуть, наверно, от страха, что аукцион закончится не так… и она окажется с Тигеллинусом… Когда ее не мучали клаустрофобические сны, ее преследовал Руфаан, ловил, стискивал, бессильную, с жестокой улыбкой на губах – последним, что она видела перед тем, как…
- Ничего… Тебя не обидят. – Оказавшись в его объятиях, она пыталась не шарахнуться; любые прикосновения были ей непонятно почему противны. Они ее… нервировали, пугали скрытыми мотивами и преимуществами, доныне подавленными. Но она разрешила, осознавая, что скоро выбора не будет.
- Вы так уверенны. Есть… люди, для которых деньги – не проблема, - далеким, словно чужим голосом произнесла Даня, как будто была какой-то посторонней, пустым взглядом уставясь в одну точку.
- Доверься мне. А если не доверяешь мне, доверься Трауну.
Опять это имя! Она вырвалась из его объятий, резко повернулась и взглянула дикими, расширенными глазами. Тот невозмутимым взглядом дал понять, что удивлен перемене в ее поведении.
- Значит, я все еще втянута в его махинации? – поинтересовалась она, поправляя плащ и прическу и сожалея, что на миг утратила самообладание. Почему она постоянно так реагирует? Вряд ли у нее чувства… нет, не может быть… он был для нее всего лишь боссом, которым она восхищалась…
- Ты всегда будешь чужой марионеткой, Даня. Такова придворная жизнь.
Она не ответила, погруженная в думы, вынашивая вопрос. Ответит ли Тешик? А обладает ли он информацией? Все же, если знает Винсса Старфлэйр… то это не секрет для гранд-адмирала. Точно так же, как ее замешательство – не секрет.
- А правда, что Заарин его чуть не убил? – пропищала Даня. Когда тот резко кивнул, у нее замерло сердце, и она крепко обвила себя руками. – Надеюсь, он вернется живым. Я не вынесу, если он…
Невыносима была сама мысль, что он, возможно, не вернется. Она не знала, что тогда будет делать… чего тогда ждать? По-прежнему увиливать от Тигеллинуса, теперь уже в одиночку? Медленно, но верно превращаться в Роганду, в то самое создание, которое она презирала?
- Ты так к нему неравнодушна?
Он крепче сжал ее руку, и ее мысли вернулись к реальности, что нужно заглянуть ему в глаза и жестоко солгать о об отвергнутых чувствах. С полуоткрытым ртом она стала обдумывать ответ.
- Он мне, конечно, небезразличен. Он был моим спонсором, мое теперешнее положение – всецело благодаря ему. – Это был нечестный ответ, полуправда, и как только слова сорвались с ее губ, она поняла, что он не верит. Она сама не верила; что ее об этом спрашивают и как это она не может найти ответа.
- Я пойму, Даня, если ты предпочтешь более способного мужчину…
- Нет! – быстро, слишком быстро отозвалась она. Его выражение ожесточилось, и было яснее ясного, что он не поверил. – Меня не касается… - Она изо всех сил пыталась найти слова и договорить, разум тонул в пучине обмана, и она старалась найти хоть одно честное слово во всех своих речах.
- …Но я не Траун. Ты обманываешь только сама себя, Даня. – Он помедлил, одижая ее реакции. По-прежнему смотрела чужими, расширенными глазами, она смотрела куда-то вдаль, ему через плечо. – Ты говоришь о личинах и лжи при Дворе; наверно, тебе нужно присмотреться к самой себе.
Она опустила глаза. Он подвел итог всему, но она ничего не могла с этим поделать; Двор никогда бы не позволил подобного партнерства. Даже если он ответит ей взаимностью, а она была уверена, что не ответит. Даже думать о том, что вдруг он каким-то образом увидит в ней подходящего партнера, - значит тратить зря время и силы.
Но все-таки ее душа погрязла в лицемерии, в закоренелой лжи, и осознание, что она уже тонет в обмане, прогнившая и гнусная, как и весь Двор, причинило ей боль. Перспектива стать отвергнутой и эта боль только усилили ее решимость.
- Я не питаю к нему чувств, - в последний раз, по-прежнему тщетно, поклялась она Тешику, вытаращив глаза. Выпустив ее руку, он сложил ее руки на коленях, разрывая контакт. Нескоро после этого она осознала, что осталась одна. Даня обернулась и никого не увидела.
- Я не питаю к нему чувств. Я не могу.
Глава 17- Не вижу, в чем проблема. – Винсса терпеливо сидела, пока Даня мучилась, застыв без движения, - шла работа над бальным платьем, и кутюрье безмолвно подгоняла отрез на спине.
Они уже полчаса перетирали одно и то же, как только Винсса переступила порог и обнаружила, что та не готова к обычной прогулке по Имперскому Центру, вместо этого готовясь к пышному празднеству, запланированному на вечер. Даня, конечно, должна была одеться по вкусу императора, и эта нерешенная задача дамокловым мечом висела над ней до последней минуты.
- Как ты можешь так говорить? – печально произнесла она, зря стараясь сохранить неподвижность - и вынуждая невезучую швею громко вздохнуть и дернуть за ткань. Она выпрямилась, встала в полный рост, как придется сегодня вечером, а на лице застыла тоска.
Винсса не могла не посочувствовать Дане; вокруг нее столько всего завертелось. Она представляла, как нелегко жить, когда к тебе относятся, как к… собственности, а не к человеку, скорее как к цацке. Невыносимо! Как ни было Винссе противно быть достоянием публики, все ж лучше такая жизнь, чем Данино одинокое существование в Императорском дворце.
- Ну… ты к нему неровно дышишь? – гнула она свое, маленьким глоточком отпивая холодеющего стимкафа. Конечно, она сама только недавно сделала выбор, сойдясь с пилотом СИД-истребителя, чью репутацию сверх всякой меры раздула имперская пропагандистская машина. Голонет и ее саму представлял непохожей на себя.
- Да… - неуверенно сказала Даня, зажмурившись, длинные ресницы трепетали на бледной коже. «Как кто-то сможет сказать Дане нет?» – невесело подумала Винсса; было время, когда она не столь активно полагалась на косметические ухищрения; она - ни в коем случае не карга, но уже не так молода, как в свое время… как Даня сейчас.
- Тогда просто скажи ему, - подытожила она. Вот, по сути своей, и ответ. Но старшая женщина не хотела его слышать. Винсса улыбнулась; несмотря на необычный образ жизни, Даня была такой же, как все женщины Имперского Центра, да и любой другой планеты. Нервной, неуверенной, и явно не в ее весовой категории.
- Это не так просто… - Довод был шатким, и обе женщины это понимали. Даня неуверенно крутила длинный локон, и повисло молчание.
- Даня… Императорский Двор дает тебе шанс, и один-единственный шанс, первый и последний. Если ты не признаешься Трауну, то впредь такой возможности у тебя не будет.
Даня наклонила голову и прикусила губу – что возразить на очевидные вещи?
- Он вернется… - пробормотала она и на миг застыдилась, пытаясь представить, как заведет подобный разговор. Нет, лучше оттянуть его, пока она не будет уверена в своих чувствах, когда станет защищеннее, увереннее…
- Нет, не вернется. Ты не хуже меня знаешь, что он преуспевает в расширении границ Империи… как думаешь, куда его направят, когда его статус героя поувянет? – отозвалась Винсса; Даню в самом деле пора было привести в чувство. Больше им не встретиться, когда он улетит. Двор прямо сейчас решает Данину судьбу, и в ее будущем нет места таинственному нелюдю, это как пить дать.
- Я знаю… но как же мне найти слова? Я – ребенок… - Она была в отчаянии, невероятно несчастна, живое воплощение неразделенной любви. «Зачем она в это ввязалась? - подумала Винсса. – Даня вообще не знает ответа…» Ирония любви, что она может причинить столько страдания и боли в сердце…
- Некоторые не против… - Шутка Винссы явно обидела Даню. Улыбка сошла с ее лица, выражение посерьезнело. – Так ты точно не знаешь, нравишься ты ему или нет? – Та покачала головой. – Тогда дерзай! Что может быть хуже?
- Я никогда больше его не увижу?
Еще одна пауза, и лицо Дани стало безучастным; похоже, догадка поразила ее, и она приняла: сегодня ночью или никогда. Голубые глаза полуоткрылись, Даня вздохнула и расслабилась – платье сняли и унесли дошивать, а вокруг пояса завязали широкий халат.
Усевшись и потянувшись к остывшему стимкафу, Даня вдохнула горький аромат, пропустила его сквозь себя, обостряя свои чувства, и хватка страха начала разжиматься. Ей требовалось только немного уверенности в себе… на один миг.
- Если его ушлют так далеко, наверно, нет.
Даня хотела было оставить эти слова без внимания, но они прожгли ее сознание, как язык огня, невыносимая правда, которую она не смогла бы изменить ни за какие деньги, что надеялась заработать. Ей придется смириться; чем скорее, тем легче будет с этим жить.
- Разумнее будет воспользоваться случаем. Я не знаю, почему ты так боишься отказа; при Дворе множество мужчин проявляли к тебе интерес. – Голос Винссы был беспечен. Даня ее не винила; она никогда не поймет, особенно при том, что она счастлива и любима в браке… Такая везучая. Свободным так легко живется…
- Но они мне не нужны. От одной мысли в дрожь бросает… - И она вздрогнула, как будто в доказательство. Винсса улыбнулась одними губами и в жесте поддержки коснулась Даниной руки. Такие похожие, и в то же время настолько разные. И как только они подружились? Даня не отводила глаз, даже когда та заговорила:
- Это очень даже может случиться, Даня. Воспользуйся же случаем выразить свои чувства, пока выбор не сделали за тебя.
Глава 18В первый раз за много месяцев Даня чувствовала свободу. До чего же сегодняшний праздник был непохож на День зимнего солнцестояния! Вокруг царила карнавальная атмосфера, истинное празднование победы Империи. В окружении множества людей она была спокойна и собранна, несмотря на то, что обычно ее на подобных мероприятиях преследовала невезучесть. Что на этот раз может пойти наперекосяк? Она не стала вдаваться в раздумья; наверно, не самая лучшая идея – бросать таким образом вызов судьбе.
Все сияло и пестрело, воздух был теплым и приятным, дни угасали все быстрее и быстрее, и вечерами горячие оранжево-красные лучи приветствовали заходящее солнце. Поэтому банкет проводился под открытым небом, в императорских садах. Все шло как надо, и она забыла былую неуверенность. Теперь незачем бояться этих людей; она выживет. Как-нибудь она выстоит перед любыми невзгодами.
Откуда взялась эта перемена в настроении? Возможно, причиной стало падение Роганды и заинтересованность других в ее влиянии. Выбор у нее был минимальный, воистину, но возможности все-таки существовали, а она никогда не чувствовала такой привилегии при дворе – с тех самых пор, как вступила туда. А возможно, все потому, что она наконец призналась себе в своих чувствах; когда прошло замешательство, у нее изменился угол зрения, а с ним и приоритеты.
Она легко проходила сквозь толпу, следя, чтобы не толкнуть и не наступить на ногу кому-нибудь из гостей, помня, как легко приходят в негодование некоторые царедворцы. Не стоит портить отличное настроение собственной неуклюжестью, когда ее можно легко избежать.
Нельзя терять время; Винсса во многом была права. Она должна пользоваться любой представившейся возможностью, иначе… этой возможности больше никогда не представится. В животе порхали бабочки, и она снова огляделась; да, вот и Траун прибыл. Она улыбнулась, подумав, получал ли он когда-нибудь столько почтения от граждан Империи.
Она отказалась от чествования; все-таки сегодня было чисто военное торжество; она считала, что не стоит включаться в грандиозное празднество. Она всего лишь выполнила свой долг перед императором, как поступил бы любой. Официально она входила в свиту императора, в числе шести сопровождающих лиц, призванных исполнять его прихоти; неофициально, она пришла по собственному желанию.
Винсса увлеклась разговором, заметила она, с женщиной, которая не могла быть ни кем иным, кроме супруги какого-нибудь вояки из комсостава, служившего вместе с ее мужем. Выражение ее лица, чересчур широкая улыбка, которую она изображала только перед камерой, давали понять, что она героически играет в заинтересованность, что она меньше всего расположена к беседе со скучной женой незнакомого ей человека.
Поначалу ее посещало чувство вины, что она оставила свои обязанности и преследует личные цели; ее преданность Палпатину не подлежала сомнению, ее жизнь была посвящена служению ему, любым образом, какой бы только ни понадобился. Так с какого перепугу она пренебрегла своим долгом? Даня размышляла, что она все еще находится в подчиненном положении и обязана выполнять любые приказы, не случайно же она участвует в празднике. Просто в то же время ей было нужно решить другие дела.
Кроме того, если Роганда успевала преследовать свои эгоистичные прихоти и умудрилась возвыситься, так и Даня справится. В последние дни старшая женщина намеренно избегала ее, редко контактируя с Даней, предпочитая проводить время с Иреком. Только вопрос времени, когда ее заменят кем-то другим; Даня видела и собственную кандидатуру, если ее должным образом поддержат.
Подобные мысли волновали ее; Даня никогда не считала себя амбициозной; и все же вот она рассматривает возможность подсидеть Роганду. На себя не похоже, подумала она.
- Даня! Вот ты где, иди сюда, у меня для тебя такая новость! – Винсса устремилась к ней, взяла ее под руку и увела в другую часть сада. – Эта женщина, Даня… никогда ее ко мне больше не подпускай. А то я ее, наверно, удушу! – Они уселись возле куста, расцвеченного блестящими насекомыми, трепетавшими большими крыльями. – Ну вот. Я смотрю, ты еще ничего не сказала.
- Нет… пока не собралась. Сейчас такой официоз… - Даня отвлеченно поигрывала со складками платья. Она знала, что должна сделать… она просто не знала, как подойти. Очень здорово было решиться на признание в любви, но в общественном месте? Эта идея перестала казаться удачной.
- Да, он сегодня в центре внимания, - весело заметила Винсса и отпила из бокала. Дане было не до спиртного, и она не была намерена упустить свой шанс из-за опьянения. Это совсем негоже; будь она в таком состоянии, любой из присутствующих гостей легко воспользуется случаем.
- А что, если я не смогу подойти? – прошептала она, отвернувшись от толпы, чтобы слова донеслись только до Винссы. Старшую подругу весьма забавляли Данины треволнения, хоть и не со зла.
- Сможешь, Даня. Наглость – второе счастье.
- Еще одна поговорка с родины? – рассеянно спросила Даня; народные мудрости с родной планеты редко просачивались в речь Винссы; но когда уж просачивались, кореллианские каламбуры стопроцентно вызывали у нее улыбку. Она разгладила ткань платья на коленях, чувствуя неловкость.
- Вроде того. Улыбка тебе идет, не забывай вот так показывать зубки. – Винсса посерьезнела. – Даня, у тебя все получится. Будь уверенной в себе, и помни: никто не сможет сопротивляться твоим чарам. – Голубые глаза смотрели решительно, но в них поблескивала провокационная искорка.
- Уймись. – Она улыбнулась, и ее взгляд снова окинул гостей; сердце замерло, как только она поняла, что собеседники Трауна куда-то испарились, открыв ей дорогу – пора увязаться за ним по пути глубже в сады.
- Вон… смотри… Пошла! – Винсса вытолкнула ее вперед, и ноги понесли ее в неизвестность, навстречу ответу, который ей не особо хотелось слышать.
XXX
Даня стояла у живой изгороди, закусив губу, и медлила. Вот же отличный случай, Траун был один, смотрел в звездное небо, одинокая фигура на горизонте. Сейчас или никогда; если она не воспользуется случаем, другого уже не будет.
Но какое же удачное место; отдельно от толпы, но все же можно подкрасться и подслушать. Прелестная ночь, торжество славы… признание в тайной любви, которая, возможно, останется без ответа. Захочет ли она рискнуть всем? Она глубоко вдохнула и сделала выбор, выступив из сумрака.
- Гранд-адмирал Траун. – Даня присела в почтительном книксене. – Надеюсь, я не помешала?
Темнота, уединение; их встреча была окутана опасностью. Если кто-нибудь нарисуется, тут же предположат самое худшее… но как волнительно! Кровь быстрее побежала по венам, страх сменился адреналином, и она выпрямилась, чтобы подойти к нему.
- Вовсе нет, мадам Даня. Весьма рад тебя видеть.
Между ними повисла тишина, и они воззрились друг на друга, Даня впитывала каждый дюйм, пытаясь увидеть, не изменилось ли что-нибудь, кроме очевидного, в его внешности.
- Должна сказать, вам этот цвет идет намного больше, чем хаки, - светским тоном заметила она, найдя теперешнюю форму подходящей к цвету кожи. Это было воистину престижное звание, и она не могла назвать никого другого, кто бы его заслуживал.
- А ты уверенно держишься в новой роли, Даня. Рад, что ты справляешься.
От его комплимента ее щеки зарделись, и она отвела взгляд, борясь с робостью, сердце забилось быстрее, в груди поднялся трепет.
- Все благодаря вам. Спасибо вам. За… все, - искренне проговорила Даня, в мольбе склоним голову. У них нет времени на разговоры, и, наверно, больше не будет, как она сможет вспомнить все нужные слова? Времени так мало…
- Дело не во мне. Если бы ты не участвовала…
Она отмахнулась; она поступила так с отчаяния, с дурной смелости. Это в самом деле был не самый умный ход. Но она была гейшей, она не знала таких искусств, все, что от нее требовалось – красиво выглядеть и хорошо говорить. Не особо полезно, когда нужно защищаться.
- Если бы вы меня не спасли, для начала. И опять же, если бы вы не победили Заарина, - мягко, негромко отозвалась она; было ясно, что она не выиграет в споре, но попытка – не пытка. Похоже, он ее за это уважает, по крайней мере.
- Я недооценил его решимость; если бы ты его не отвлекла, император бы погиб.
В его ответе была такая твердость, что Даня не посмела перечить; он не был резок или груб, просто дал понять, что тема закрыта. Да, не скрыть, как властно он вел себя с подчиненными; в такие моменты, как сейчас, ее было отлично видно. По ней прошла дрожь неожиданного волнения.
- Я получила более чем достаточно внимания на банкете, вы видели фильм? – Он поднял бровь; ее улыбка стала шире. – Конечно, нет, он бы оскорбил ваше чувство прекрасного.
- Ты осмелела. – Пришла его очередь улыбнуться; этот жест удивил Даню, пытавшуюся вспомнить, видела ли она раньше его улыбающимся. Она переступила с ноги на ногу, внезапно ей стало неловко. – Пойми меня правильно, Даня. Мне приятно видеть тебя при дворе, успешную и влиятельную, как ты того заслуживаешь.
- Спасибо вам. – В глубине души она подумала, что не поднималась с колен. – Я рада, что вы вернулись невредимым. Я слышала дурные вести… Боялась, что вам не удастся вернуться живым. – Она замолчала, осознав, что сказала слишком много. Слишком поздно осознав свою ошибку, медленно подняв глаза, она взяла себя в руки.
- Ты боялась? – Его лицо смягчилось, голос утратил авторитарный, командный тон, которого он придерживался в конце их предыдущего разговора. Ее тревоги ушли, и она стала искать связный, понятный ответ.
- Да… Траун, я… - Она подняла руку в открытом жесте, ожидая какого-нибудь отрицания или критики, но оказалась в его объятиях. Ее пальцы коснулись холодной кожи, и она прижалась к нему, не отнимая руки от его щеки, а он наклонил голову, встретив ее на полпути, и запечатлел на ее губах нежный поцелуй.
- Ты это хотела сказать? – шепнул он ей на ухо, и она вздрогнула в его объятиях. Она в замешательстве подняла глаза.
- Вы выразили это лаконичнее, чем я бы… - Ее ответ был тщательно продуман, взгляд – затуманен, щеки розовели.
- Никто не должен знать. – Он прижал ее к себе, и она склонила голову к нему на плечо, охваченная облегчением. Накатывались слезы; а она даже не смела надеяться. Близость была приятна; оказалось лучше, чем представлялось.
- Конечно, нет. – Она отстранилась, заглянула ему в глаза, не боясь их блеска, и несколько секунд выдерживала его взгляд. Как будто прошла вечность; их разделяло несколько сантиметров, и они избрали неверный и опасный путь в будущее. Как будто их судьбы и без того не были сложными…
- Скоро увидимся… до встречи. – Он запечатлел на ее руке нежный поцелуй. Они разошлись – Траун вернулся в водоворот гостей, оставив ее в блаженстве надежды, а ночное небо над Имперским Центром расцвечивали вспышки фейерверков. Она закрыла глаза, улыбаясь, и вскоре сама вернулась на праздник.
XXX
Восс Парк нервничал; наконец в его руки попал инфопланшет, содержавший зашифрованные данные, который требовалось срочно передать. Только спустя месяцы удалось отвоевать доступ к этим сведениям; ему просто хотелось открыть проклятую штуковину и узнать, что представляет из себя Даня с генетической точки зрения.
Увы, информация предназначалась только Трауну; так что, пока тот не выберется с этой бессмысленной вечеринки, остается только неприятное ожидание. Траун просил не беспокоить его по мелочам; но Восс был уверен, что это дело как раз не требует отлагательств. Куда подевался нелюдь? Восс опять остановился, чтобы не столкнуться с комапанией куатских дворян, и принялся искать взглядом неуловимого адмирала.
Он торопливым шагом лавировал среди гостей. Пора наконец открыть тайну Дани…
- Восс, полагаю, этот инфопланшет представляет какую-то важность? – полыхнули красные глаза, когда Восс, вежливо кашлянув, прервал чужой разговор и вручил гранд-адмиралу инфопланшет, чтобы скрыть от окружающих его содержимое. – Подождать нельзя было?
- Уверен, вы разберетесь, когда прочитаете, адмирал, - тот постарался ответить вежливо. Негоже на людях фамильярничать со старшим по званию, особенно при том, что положение Трауна уже было шатким. Парк размышлял, сколько людей зарится на его положение при дворе, его статус одного из двенадцати приближенных императора…
На несколько минут Траун умолк, словно несколько раз перечитывал данные, в чем Парк усмотрел удивление; чего бы нелюдь ни ожидал, ясно, что этот инфопланшет открыл иную правду. Восс не знал, плохо это или нет; что Траун может быть неправ…
- Вы сами это читали, капитан? – В его голосе не было обвинения, хотя сами слова на него намекали. Восс знал, что это в основном игра на публику; негоже гранд-адмиралу так доверять подчиненным, как доверял Траун.
- Мне его передали зашифрованным, как вы его и получили, адмирал.
Траун опять умолк; его собеседники стали расходиться. Когда ушли все, Восс подал голос:
- Дурные новости, сэр?
- …Не совсем. – Он опустил веки, но тут же снова открыл глаза. Восс подумал, что это странный жест, такого он еще не видел. Но, впрочем, не стоит забывать, что Траун – нелюдь… - Будем продолжать действовать в том же направлении, Восс. Мы не можем позволить себе отвлекаться, и ничто не должно стоять на нашем пути. – Голос его был невесел; Траун всегда недолюбливал Имперский Центр, так что же его расстроило на этот раз? Некие сведения из инфопланшета, касающиеся Дани, вдруг вызвали у него странное желание остаться здесь?
- Вы по-прежнему намерены вернуться в Неизвестные Регионы? – спросил Восс, ища поддержки у Трауна. Если все было напрасно… Траун разработал целый план; получается, зря? Он не может все бросить из-за куртизанки, что за отвратительная мелодрама…
- Этому ничто не помешает, Парк. Ни Заарин, ни Тигеллинус… и уж точно не Даня.
XXX
Даня шла к себе одна, больше не требовалось сопровождения, чтобы выйти из дворца, не нужен был соглядатай, призванный защищать ее и ее имущество. Ночью сюда не впускали никого, кроме самых доверенных лиц Палпатина. И кроме того, скоро произойдет аукцион, и она узнает, кому отдаст свою добродетель; но больше это не имело значения.
Она была влюблена, и не безответно! До конца празднества Даня ничего не замечала вокруг себя; тут же забыв свою бессмысленную болтовню с Руфааном, она в задумчивости бродила по самым отдаленным уголкам заполненного празднующими гостями сада, растворившись в лучике своего счастья, ничего не видя и не слыша.
Едва не дойдя до своей комнаты, она остановилась, заметив, что у двери ее поджидает знакомая фигура, окутанная тенью. Почему Роганда здесь, в этот час? Она до такой степени ненавидит Даню?
- Что-то ты поздно пришла, а? – раздался злобный голос. И по имени не зовет, в неукротимом стремлении унизить. Даня не проявила агрессии и отозвалась корректно:
- Вовсе нет. Император пожелал, чтобы я его сопровождала, и я подчинилась. – Подтекст собственных слов вызвал у нее дрожь, и она не в первый уже раз задумалась, почему ее не зовут в будуар. Как представительницу элитных куртизанок, а теперь даму… нелогично, по меньшей мере.
- Не ври. Мы обе знаем, что Палпатин никогда не требовал этого от тебя, - перекашиваясь от зависти, проскрипела та. Невысказанное лежало на поверхности: меня заставили согревать его постель, а вот тебя, глухая к Силе слабачка, помиловали…
- Не знаю, чего ты хочешь, Роганда, но давай-ка поскорей выкладывай, с чем пришла, пока я тебя не выгоняю, - самым резким тоном, на какой была только способна, велела Даня; сколько она себя помнила, Роганда была ее открытым врагом… и вот они стоят, сейчас подерутся.
- Ого, угроза? Когда я пришла к тебе всего лишь с дружеским советом? – В ее голосе появился сарказм, ужасно не понравившийся Дане; дружеских советов не дают тем, кого оскорбляют и унижают. В какую же игру играет Роганда?
- В тебе нет ни капли дружелюбия; ты не понимаешь, что это вообще такое. – Она сощурилась, выплевывая слова; она уже не тот перепуганный ребенок и не спустит Роганде хамства. Она тоже стала дамой, а скоро станет старшей куртизанкой. Если Роганда решила идти ва-банк, пускай.
- О, а твой гранд-адмирал, получается, понимает? – неприятно засмеялась та, и на ее лице снова появилось отвратительное выражение, а в голосе звучала смертельная злоба. – Я же вижу ваши шашни, знаю, как ты к нему неровно дышишь.
- Ничего ты не знаешь, злобная шлюха. Моя жизнь проходит в служении императору, а с твоей стороны только предположить, что я… - автоматически отозвалась Даня, в голове у нее звучали слова Трауна: «Никто не должен знать»… Так откуда узнала Роганда? Неужели все так очевидно? Или Траун проболтался?
Нет, быть того не может, он бы не успел… Она прервалась. Безусловно, нужно доверять ему, а не впадать в уныние. Она же его любит, так ведь? Так зачем же с готовностью верить известной лгунье?
- Хватит притворяться, Даня, твоя убогая ложь на мне не работает, я вот и похлеще… - выплюнула Роганда и оборвала себя на полуслове. Спустя миг тишины она снова взорвалась: - Любовь погубит твою карьеру при дворе, не будь наивной, не стоит думать, что ты незаменима!
- Так произошло с тобой… правда? – ахнула Даня. Все стало ясно. Одна-единственная обмолвка в гневе выдала все. Роганда – это озлобленный, испорченный вариант Дани, и она станет точно такой же, если так решит судьба. Она когда-то любила и тосковала… а сейчас у нее осталась только паутина искусной лжи.
Паутина, которая сейчас распадется, если Даня не будет медлить.
- Ты отдала свое сердце, а он подарил тебе ребенка, - догадалась Даня, и по лицу проститутки поняла, что это правда. Смотреть было больно, но Даня додавила, отбросив свои противоречивые чувства ради долга.
- Ирек не сын императора, правда? – спросила она, заглядывая Роганде в глаза, ища притворство. Роганда недолго выдерживала ее взгляд и все-таки отвела глаза. Даня глубоко вздохнула. Выбора нет, сказала она себе, но почему мне так нравится проклинать ее вслух?
- Тогда у меня нет выбора – остается обнародовать это при дворе… Я даю тебе 48 часов на сборы. Оставь Имперский Центр. А дальше – от меня уже не зависит… - Она оторвала взгляд от Роганды, и та унеслась, а когда ее шаги стихли, Даня расплакалась.
Глава 19Траун сидел за столом напротив Восса, горел приглушенный свет. Уже пятый раз за час он брался за инфопланшет и перечитывал результаты, нетвердой рукой поднося к губам бокал кореллианского бренди, гордо стоявший рядом с бутылкой. Невзирая на его недавнюю браваду, этот инфопланшет в самом деле представлял угрозу будущему адмирала.
- Сэр? – Сегодня вечером многое удивляло Восса, а среди всего прочего и экстравагантное поведение начальства. Все же Траун, на удивление, сохранил ясную голову, а рука дрожала не от количества выпитого.
Что же так ужаснуло нелюдя? Парк никогда не видел его таким взволнованным, расстроенным, а они прошли через немало жестоких драк. На службе в Кольце он не раз видел, как адмирал противостоял множеству полководцев и мелких правителей, видел, как Траун боролся за жизнь после особенно коварного покушения, в котором использовалось редкое биологическое оружие, неизвестное в Империи; и он смотрел в лицо всем этим невзгодам, несгибаемым и гордым. Так в чем дело?
- Восс, вы понимаете, что это значит? – И уже в пятый раз инфопланшет со стуком полетел на стол. – Вы представляете, что я натворил?
И – уникальное зрелище: Траун закрыл лицо руками, красный огонь его очей померк.
- Нет, сэр… - А Восс и правда не ведал. Что могло причинить Трауну столько мучений, заставить его накачаться спиртным по самое не балуйся, угрожать его грандиозному, масштабному, триумфальному возвращению в Неизвестные Регионы?
Траун медленно выпрямился, глубоко вдохнул, зажмурился. Наконец открыв глаза, он встретил взгляд Восса и прохрипел:
- Я в нее душу вложил, Восс… - Как будто тайну выдал, так осторожно, взволнованно произнес он. У Парка возникла тяжесть в желудке. Значит… гранд-адмирал влюбился в куртизанку, несмотря на все его декларации. – Наверно, я в нее влюбился, Восс… а она уже недоступна…
Вот в чем дело; он обнаружил в себе слабость. Нездешний гранд-адмирал, неуязвимый полководец, разбивший Деметриуса Заарина и его СИДы, опустился до страсти к шлюшке. Только это было отчаянно жестоко; любить и видеть в любви не дар, а лишь рычаг, который используют враги.
Его лицо было почти печальным; он никогда не выдавал своих чувств, но сейчас грусть была вполне различима. Если нелюдь и выражал какие-то чувства, то сдержанно, чуть ли не отработанно, даже наигранно. Это было нечто – увидеть не бравого вояку, а существо с обычными слабостями и горестями. Восс задумался, видела ли Даня скрытного Трауна расчувствовавшимся, и сможет ли она его любить, зная, какие деяния он совершил как агент Палпатина.
- Так скажите ей, Траун. Она должна знать правду, - произнес Парк, не представляя, как тот откликнется на столь прямолинейный совет. Но тот упился до состояния слезливого раскаяния и лишь издал печальный вздох.
- Мы не можем, Восс. Я не могу.
Повисла тяжелая, полная недомолвок, пауза. Они воззрились друг на друга, не отрывая глаз, ища друг в друге слабину.
- Будем действовать по плану, пусть нам и тягостно.
- Но… - хотел запротестовать Восс; если Траун и Даня признались друг другу в любви, то расставание убьет ее… Как он может мимоходом отбросить такую возможность, особенно после объяснения с ней?
- Не заставляйте меня, Восс. Дане нельзя знать. Это ее убьет…
- Траун, я никогда не пойду против ваших пожеланий. Но задумайтесь; вы должны уважать ее и ее право знать, что там в этом инфопланшете. А еще вы обещали ей протекцию – забыли?
- Нет, не забыл; Даню будет защищать тот, кого при дворе никто не оскорбит…
XXX
Тигеллинус сидел за столиком в темном углу ресторана, отчасти обеспокоенный, что недополучает внимания. Неверность Роганды стала достоянием общественности, и только вопрос времени, когда двор пострадает от последствий. Падут все прочие гейши, а с ними и Даня. Если он не поторопится.
В противном случае он бы ни за что сюда не пришел: его выворачивало от одной мысли, что пришлось приползти сюда и молить о милости - гранд-адмиралы так не поступают. А хуже всего то, что сейчас посодействовать ему способен только этот субъект.
- Отменная ирония, что я вас здесь встретил, - прошептал сквозь сумрак низкий рептильный голос, и в том, что к нему не обратились по званию, угадывалась какая-то угроза. Он выдержал взгляд нелюдя, желтоватые глаза так и сверкали.
- Нужда привела, Ксизор, - откликнулся Тигеллинус, решив не поддаваться.
После повышения он уже и позабыл, что такое страх, привыкнув всегда повелевать. Но в берлоге фаллиена у него по спине катился пот, а он изо всех сил храбрился.
А где эта его охранница, смертоносная Гури? До Тигеллинуса доходили перешептывания, одобряющие его деятельность, но не из уст Ксизора. Но он сомневался, что Ксизор, даже с его острейшим умом, рассматривал возможность бегства Роганды.
- Но не нужда, адмирал. А ваше желание, стремление, как мы уже с вами обсуждали. Вам не нужно обладать куртизанкой, у вас их уже столько было. – В его улыбке не было ни тени пошлости, только нетерпение. Темный принц дорожил временем, не стоило тратить его на беседы с самодовольными адмиралами. – Не вижу для себя выгоды. Откуда вы знаете, что я сам не пытаюсь добиться Дани?
Тигеллинус сунул руку в карман кителя, моля звезды, чтобы план сработал; лесть не поможет, поскольку расчетливый нелюдь никогда не придавал ей значения. Поэтому он решил копнуть глубже, обнаружить то, что мстительный мафиози несомненно оценит.
- Это обнаружил один мой хакер. Я подумал, вам должно быть интересно, кто уничтожил ваш маленький синдикат на Кореллии. – Он толкнул вперед инфокарту. Длиннопалая рука подняла ее со стола и стала прокручивать изображение в окне. – Похоже, наши желания во многом совпадают, темный принц.
Повисло молчание, и у фаллиена явно переменилось настроение. Он осознал, что Руфаан тщательно подготовился к этой встрече – и не пришел в восторг. Его взбесило, что самому ему не удалось узнать эти сведения. Но среди всего прочего в нем поднялось любопытство.
- У вас, должно быть, внутри все кипит, что вам пришлось просить меня о содействии, - с полуулыбкой проговорил Ксизор, и собеседника невольно перекосило. Да, нелюдь знал, на какие точки жать. – В самом деле, вы славитесь своей ненавистью к нелюдям, Руфаан… ведь вы так активно поддерживаете Примат Человеческой Культуры. Чего вы хотите?
Значит, Ксизор намерен заставить его умолять: по крайней мере, они здесь одни, и его унижения никто не увидит. С виду спокойный, он выплевывал слова, как яд, в душе кипела ненависть, и он фантазировал, что так и эдак заставит «темного принца» заплатить за это.
- Я всего лишь прошу ссуду: я планирую очистить Двор от мусора, раз и навсегда. Траун – наш с вами общий враг, и мы можем его унизить… Уничтожить его и его клику, вышвырнуть их из Имперского Центра.
Основная цель Нового порядка Палпатина: очищение, обновление, что вынудило одну пятую населения эмигрировать с Корусанта, начало новой эры, и он претворит ее в жизнь. Сейчас он знал истинную сущность Дани, и поэтому взял на себя ответственность. Он выполнял свой долг перед Империей.
- И почему я думаю, что между вами не просто дружеское соперничество? Чем он вас так задел, Руфаан? – У нелюдя разгорелись глаза почти в садистском ликовании. – Все из-за шлюхи, за которой вы оба волочитесь? Вам обидно, что другие, что нелюди, находят ее красивой? Вам это кажется неприемлемым? Или все потому, что она выбрала Трауна и его пеструю компанию травмированных в боях ветеранов и ничтожеств, а не вас со всеми вашими привилегиями?
Да, Ксизор получит по заслугам, как только он разделается со своими делами при дворе – как только у него хватит могущества, чтобы бросить вызов мафиози и его приспешникам.
- Я намерен развалить Кукольный дом: имперская разведка пыталась уничтожить его серией скандалов, а Даня невольно нанесла последний удар. Пока мы тут с вами беседуем, Роганда Исмарен в страхе за свою жизнь летит прочь из Имперского Центра. На ней единственной была завязана их паутина лжи; без нее эта паутина распадется.
Этот план был ясен, и оба знали, что участие в нем ничего не будет стоить Тигеллинусу. И раньше многие пытались опрокинуть Кукольный дом, но терпели фиаско: но благодаря любезности Айзенн Исард Двор начинал выскальзывать из их рук.
- И вы намерены при этом возвысить Даню? То-есть она не пострадает? – Ксизор поднес бокал к губам и поверх него глянул на человека. – Вы в самом деле думаете, что спасете ее?
Не нужно ему ее спасать; ей в каждой переделке сопутствовала странное везение. Он решил, что удача улыбнется ей и в этот раз, если скоро придется туго. Проигнорировав эти слова Ксизора, он продолжал торговаться:
- Вы получите любую компенсацию, какую сочтете нужной: я верну вам деньги и предоставлю все, что угодно. Но нужно действовать немедленно! – настаивал он, стремясь окончить разговор как можно быстрее. Нелюдь испытывал его терпение.
- Я миллиардер, Руфаан, вы не понимаете… - Его губы растянулись в улыбке, но не глупой: Ксизор всегда умудрялся сохранять обходительный вид, несмотря на свою экзотическую внешность. – Я хочу, чтобы вы стали моим должником. Я хочу, чтобы вы, один из гранд-адмиралов Палпатина, входящий в его Круг Двенадцати, высшую элиту галактики, впоследствии оказали моей организации некую услугу.
- А когда? – Тигеллинус в ярости прикусил язык; придется быть на побегушках у этого… существа! Но ему нужна ссуда… по-другому никак. – Я имею в виду, как знать, не превысит ли ваша просьба мои полномочия?
Он встал, прекращая эту тошнотворную демонстрацию слабости и раболепия перед представителем низшей расы.
- Я не потребую ничего невозможного. Вы, возможно, не придете в восторг, но выполнить сможете. А я всегда собираю долги.
С этим Тигеллинус и ушел, решив не поддаваться ярости и больше не демонстрировать слабости перед этим существом.
Глава 20- Вам опасно здесь находиться. – Палпатин не изволил поздороваться и по-прежнему смотрел в панорамное окно на мегаполис, зрелище одновременно тревожное и вызывающее благоговение. Ненадолго повисло молчание.
- Даня представляет опасность всему Двору, - негромко, необвинительным тоном произнес Траун.
- Берегитесь, Митт’рау’нуруодо, я знаю, что делаю. Вам ли не знать, насколько простираются мои возможности, она никогда не будет представлять повода для опасений.
Палпатин отогнал его тревогу, как паутинку, отмахнувшись. Красные глаза сверкнули в лучах заката, пробивавшихся сквозь розоватые облака и заливавшие комнату кровавыми отблесками. Воздух между ними искрил от напряжения, тянулась мучительная пауза, и каждый ждал, когда у другого лопнет терпение.
- Вы приводили подобные аргументы по поводу «Звезды смерти» и биологических экспериментов на Фаллиене. Ни то, ни другое… не принесло пользы Империи, - не унимался Траун, и в его голосе не было ни намека на страх перед контробвинениями. Палпатин давно привык общаться с нелюдем и ни на что иное уже не рассчитывал.
- Даня – всего лишь одна женщина.
Он фыркнул: сама по себе Даня – ничто. Быть самому по себе при дворе – значит уподобиться самоубийце, стоящему на крыше и ждущему толчка в спину. Она не представляла угрозы. Окружающие ее люди манипулировали ею только из-за ее женственности, а не ее тайной связи с ним. Он был уверен, что от нее не исходит опасность.
- Республику развалил всего один человек. Она – результат генетического эксперимента… создана на основе вашего ДНК.
Гранд-адмирал как будто одновременно спрашивал и утверждал. Палпатина это позабавило: чисс явно не мог поверить данным, перепроверенным не раз и не два.
- У вас отличные источники, как всегда.
- Если мне удалось узнать, то будьте уверены, смогут и другие, - мгновенно и совершенно бесстрастно откликнулся тот: Палпатин предоставлял свободу действий, но эта выходка граничила с неповиновением, и все же Траун стоял на своем, твердо решив, что его должны выслушать до конца.
- Не ожидаю иного от своих придворных, - фыркнул тот. Могущество некоторых личностей тревожило, но не выходило за рамки: скоро прижмем к ногтю Ксизора, а Кукольный дом – тем более…
- Зачем вы ее создали?
Выплыли кое-какие слухи о нелюде и его привязанности к куртизанке: этот разговор в какой-то мере подтверждал их. Даня вполне была способна ответить взаимностью на его чувства… Надо будет помочь ей измениться, пока отношения не зашли дальше, взял себе на заметку Палпатин: ей нельзя так легко увлекаться, если она надеется выжить.
- Кое-что должно остаться в тайне, даже от вас, - категорически ответил он.
- А от самой Дани? – не отступал Траун. Ему доставалось и за меньшее. Палпатин мимоходом подумал, как бы отреагировал Двор на их более личные разговоры.
- Она необходима для Империи… ее существование гарантирует долговечность Нового Порядка, - как на митинге, убеждая толпу в необходимости неприятных мер, изрек Палпатин. Трауна передернуло.
- Она должна обеспечить вас чувствительным к Силе наследником? Или станет донором органов, чтобы поддержать вашу жизнь? – нагло спросил Траун. Палпатин так взвился, что любой бы скукожился. Но нелюдь не лебезил перед сильными мира сего и не боялся их попыток доказать превосходство над ним.
- Она должна много чего, гранд-адмирал… но она не ваша. Понятно?
- Мой император. – Он наклонил голову, на языке вертелось множество вопросов, но ясно было одно: его заигрывание с Даней с одинаковым успехом может претворить в жизнь или разрушить планы, которые он составлял целых десять лет. Ему было неприятно, что кто-то, а уж тем более человеческая женщина, обладает над ним такой властью.
- А сейчас по поводу вашей экспедиции в Неизвестные Регионы: вам придется значительно передвинуть вперед дату вылета…
XXX
Даня медленно-медленно расхаживала перед огромными окнами пустого дворцового коридора, и ее грызло волнение. После своего скомканного признания она не виделась с Трауном: хотя они уже много раз перезванивались, над ними довлела необходимость хранить в тайне запретные отношения.
Но все же было можно появляться вместе, если соблюдать осторожность. Само звание Трауна предусматривало, что любое его появление на планете обусловлено жестким рабочим графиком, и это казалось ей смехотворным: что это за должностные инструкции для гранд-адмиралов?
И она ждала его, закутанная в неподобающий при дворе плащ, надеясь не привлечь нежелательного внимания, набросив на необыкновенно длинные волосы капюшон, отбрасывавший тень на ее лицо. По его просьбе приколов заметную брошку, Даня ждала Трауна, их импровизированное свидание было поспешно втиснуто в перерыв в его графике. Она ненавидела всю эту таинственность и неуверенность, но если уж только так удастся побыть вместе…
- Мадам, какой приятный сюрприз… - У нее волосы поднялись дыбом, и она повернулась к Тигеллинусу, отвесившему легкий поклон. Даня ответила, как полагается, и выпрямилось, сердце колотилось в страхе. Как же она не услышала, что кто-то идет, неужели так погрузилась в мысли? – Тебя все ищут, и я так рад, что именно мне удалось тебя найти, чтобы сообщить новость.
- Что же за новость, гранд-адмирал? – произнесла она, пытаясь скрыть волнение и удивление при виде него, сейчас, когда она собралась на свидание с Трауном. Он был одним из немногих царедворцев, одним только взглядом вызывавших у нее мурашки по коже, и именно он испортил ей выстраданное свидание с любимым.
- Роганда Исмарен покинула двор: в квартире у нее пусто, с банковского счета сняты деньги. Тебя повысили. – Он галантно улыбнулся, но она не дала себя обмануть. В его словах таилось стремление спровоцировать ее на необдуманные слова, которые скоро станут достоянием всего двора.
И в то же время – мир перевернулся: неужели жалкая угроза Дани заставила старшую женщину сбежать?
- Тебе предстоят две церемонии, а потом тебя ожидает невообразимое могущество… - Его улыбка стала омерзительной. - Твоя дефлорация и официальное вступление в должность старшей куртизанки. – Он погладил ее по щеке и убрал упавшую прядь. – Не бойся, Даня: благодаря твоему карьерному росту многие поспешили подать заявку на покупку твоей невинности, но когда ставки поднимутся, отсеется много народу.
- Меня это не утешает, гранд-адмирал…
Его палец описал контур ее губ и размазал помаду; она застыла под его взглядом, даже когда кончик его пальца проник ей в рот.
- И не должно бы… но не бойтесь, мадам Даня… - Он нагнулся к ее уху: - Я никому вас не уступлю, и после предстоящей нам ночи ты всегда будешь звать меня Руфаан…
Ее охватила дрожь, но не в предвкушении удовольствия, а в ужасе.
- Если вы желаете участвовать в аукционе, я желаю вам удачи, гранд-адмирал, я слышала, что публика тут кровожадная…
- У меня множество желаний… и от их исполнения меня отделяет только энная сумма. – Он нагнулся, словно хотел поцеловать ее. – Нет… Не стоит. Однако, когда мы опять встретимся…
Тигеллинус удалился, исчез так же бесшумно, как и появился, оставив Даню одну на несколько драгоценных секунд.
- Извини за опоздание…
Она обернулась, увидев, что идет Траун, сделала книксен на тот случай, если кто-то подглядывает.
- …Меня задержали.
Даня кивнула и притронулась к его руке – невинный знак любви, который бы многие оставили без внимания – только не он, резко отдернувший руку. Она хотела рассказать ему о том, что только что произошло, о скрытой угрозе, о том, что планирует сделать с ней Тигеллинус… А он отстранился, как будто вместо ласки ему предложили отравленное яблоко.
- Что? – в тревоге спросила она: откуда такая перемена? Почему его раздражает такая мелочь после того, как они обменялись поцелуем? Он подслушал ее разговор с Тигеллинусом и убоялся его?
- Прости, боюсь, мы сейчас не можем разговаривать… может, вечером? – Он попятился. – Я занят…
Далеко он не ушел: Даня ринулась к нему, схватила за обе руки и повисла у него на шее, жаждая его близости. Внешние приличия полетели в тартарары, он обнял ее за плечи и стал ждать, когда она выплачется, нежно поглаживая ее волосы.
- Даня, скажи, в чем дело?
- Вы не слышали про Роганду? – моргнула она, поднимая красные глаза, но макияж пока что уцелел. Он вручил ей носовой платок и разжал объятия. Она вытерла слезы, и к ней вернулось чувство приличия.
- Все утро пробыл у императора, - объяснил Траун.
- Роганда сбежала, оставив меня своей преемницей. Но прежде чем я займу ее место, должно произойти еще кое-что, - несмело выговорила Даня осипшим от плача голосом. Объяснений не требовалось: оба знали, как гейши выкупают свою свободу – возвращают долг Империи, продав свою девственность тому, кто больше предложит.
- Даня, нет у меня таких денег, а у Тигеллинуса водятся. Я могу попробовать, но состояние его семейства во много раз превосходит мою зарплату, надеюсь, ты понимаешь… - начал Траун, но Даня прижала палец к его губам, снова прижимаясь к нему всем телом.
- Да… Я понимаю. Я не стану оскорблять вас просьбой принять участие в столь омерзительном действе. – Свободной рукой она коснулась его груди и опустила глаза, изучая его лычки. – Возьмите меня до того, как я достанусь победителю… - Ее голос упал до шепота, и никому бы не удалось подслушать.
- Нет. Это тоже противоречит моим моральным устоям как офицера и джентльмена. Я никогда вот так не «возьму» тебя, Даня… ты не моя собственность.
Он нежно привлек ее к себе, заключил в объятия; прижавшись щекой к его груди, она чувствовала, как бьется его сердце, и ей хотелось, чтобы это продолжалось вечно, чтобы они так стояли и никто иной больше ее не коснулся, интимно или нет.
- Вот и хорошо… Тогда я зайду вечером. – Он скромно поцеловал ей руку и отбыл, оставив Даню наедине с тревожными мыслями. Почему Траун пришел расстроенным? Что император ему сказал? Она взялась за виски: от всех этих сложностей голова шла кругом и ныло сердце.
XXX
- Даня… Меня отправляют на задание.
Выпустив ее из объятий, Траун заглянул ей в глаза, в последний, наверное, раз испив из их голубых бездн. Она искала в его глазах какую-то тайну, что он скрывает от нее.
- Вы сами это задумали… правда?
После аудиенции у императора ему придется многое ей объяснить. Тайный план, который Траун разрабатывал не год и не два, наконец пора было претворить жизнь. Даже сейчас он не отваживался прийти к ней домой, продолжая играть роль ее защитника и наперсника, не зная, поделиться ли с ней самым сокровенным. Наконец он решил рассказать.
Даню каждый день посвящали в какие-то тайны, они слились с ее привычной маской, в которой она казалась заслуживающей доверия. Но все же эта тайна причинит ей больше боли, чем все предыдущие. Гранд-адмирал, защищавший ее, покидает Имперский Центр, а следовательно, и ее.
Она не осознавала, какую огромную роль играл гранд-адмирал в ее жизни. Даня поняла, что по существу подписала собственное политическое самоубийство, связавшись с Трауном. Когда Парк и Траун улетят на задание, Даня останется в Имперском Центре, в логове львов, и на нее обрушится ненависть к нелюдю и его союзникам.
Траун изучал ее, погруженную в мучительные раздумья; с тех пор, как Палпатин даровал Дане новую должность, она словно расцвела, засияла, как никогда. Ее лицо округлилось, глаза блестели без толщи косметики, отягощавшей ее веки. Она больше не семенила, а шла рядом с ним твердым шагом.
Гордая, уверенная, и все же сохранившая чистоту помыслов и эмоциональность, которые изначально привлекли его. Редкая в Империи драгоценность, Даня оставалось единственной в своем роде. Она заслуживала жить в цивилизованном обществе, а не улететь с ним в полные опасностей Неизвестные Регионы, даже если ему придется лишиться ее общества.
С этим умозаключением пришло давно забытое чувство, сбившее его с толку. Он не мог понять, почему расстроился; ведь нужно радоваться, что она, прожив столько лет в угнетении, способна идти с гордо поднятой головой наравне с элитой? Однако, вместо тайной гордости, которую всегда вызывали у него достижения Дани, он унывал.
- Похоже, ваши планы наконец вернулись к исходной точке, гранд-адмирал. После всех ваших жертв, полагаю, вы можете наконец вернуться туда, откуда прибыли. – Она не обвиняла, а констатировала очевидное, мечтая, что и сама вскоре примкнет к нему…
И называет по званию, хотя они наедине. Ему стало еще горше, хотя он не понимал, почему. Возможно, из-за невольной иронии в ее словах; да, он добился того, чего всегда хотел, но не тем образом, или не в то время. Более десяти лет добиваться преданности своих людей, заслужить наконец уважение и, в некоторых случаях, дружбу – и теперь бросить все, возвратиться в нецивилизованный мир, пожертвовав тем, что из проклятия превратилось в благословение.
Оставить Даню на милость Двора… Ничьего влияния, ничьих денег не хватит, чтобы защитить ее, когда правят бал такие деятели. Он был склонен ценить в женщине в первую очередь мозги, и хоть эта была и не большого ума, зато честна, блаженно честна в своих чувствах. Несмотря на все оскорбления, на низость, она выжила и не изменилась, не поддалась злобе, изъевшей двор изнутри, как рак.
И сейчас он больше не может ее защищать. Ему не удалось.
- Не все мои планы, - бесстрастно отозвался он. Она решила продолжить расспросы.
- Вас еще что-то не устраивает? Вы улетаете восстанавливать порядок во имя императора. Вы, нелюдь в Империи человечества, сделали блестящую военную карьеру. – Она пыталась выразить восхищение, но получилась насмешка, и она тут же пожалела о своих словах. Вот же – вылетит, не поймаешь. – Простите, я не так выразилась.
- Ничего. То, чего я хочу, никогда не будет моим, не здесь и не сейчас, - смиренно откликнулся он, никогда не проявлявший жалости к себе и не сожалевший о своих поступках, и поэтому его признание было существенным, даже во всей его простоте. Несомненно, он вел разговор к концу.
Она вздохнула. Похоже, они в последний раз расстаются друзьями, и ей даже не удавалось заставить себя встретить его взгляд. Что бы он ни уверял, его вера в нее бессмысленна. Она не имеет права возглавлять Кукольный дом: она не была ничьим союзником, а тем более союзником Трауна. Без него она превратится в ничто.
- Даня… ты понимаешь, что с завтрашнего вечера тебе потребуется обзавестись союзниками? Держись между Айзенн Исард и Тигеллинусом; не конфликтуй с ними. Они могущественны, и если тебе удастся наладить с обоими ровные отношения, ты выживешь при дворе. Но только не клянись никому в верности, если тебе нечем компенсировать это его врагу.
- Спасибо вам, - только и сказала она. В душе было пусто. Она никому не доверяла при дворе, исключая Трауна, а завтра она останется беззащитной перед теми, кто готов уничтожить ее… Она проклинала свой эгоизм; он советует ей, как защититься, он пытается помочь… он бескорыстен, как и всегда, а она горюет о своем одиночестве.
- Даня, что не так? – От этого простого вопроса она вспыхнула, подняла голову и встретила его взгляд, алые очи полыхали в тусклом коридоре. Время больше не имело значения. Она сгорала в его взгляде, мучилась, но… не хотела прервать контакт. У двери в ее квартиру они расстанутся друзьями. На этом все закончится. Она никогда больше его не увидит.
- Почему вы спрашиваете? – возмутилась она, глядя в его безжалостные, жгучие глаза. Она всегда стремилась заслужить его одобрение, но если они больше никогда не увидятся… она пожертвует его уважением, если этим выиграет немного времени с ним. Было уже не страшно унизиться, остаться в его памяти оскверненной. Завернув за угол, они прошли последние шаги, как друзья и союзники.
- Мне важны твои чувства, я же говорил, - мягко отозвался Траун. Она отвела глаза и побрела шагах в пяти от него, пытаясь найти подходящие слова, как не по-детски описать ему свое состояние.
- Скажите, Траун, что у вас за невиданная выдержка? – Ее голос звенел, словно она пыталась сдержать слезы, голова поникла, волосы падали на плечи. Их разделяли всего два метра – и казалось, что между ними вся галактика. – И почему я не так сильна?
- Сила ни при чем, Даня. И ты ошибаешься, я вовсе не непробиваемый, - бесстрастно ответил он, шагнул к ней и положил руку ей на плечо. Сначала она отворачивалась, но все же позволила себе встретиться с ним взглядом.
- Но вы как будто совсем ничего не боитесь, - прошептала она. На него снова накатили эмоции, и он прикусил язык. Ее чувствительность так заразительна? Чувства давно уже не мешали ему жить, миновали первые несколько недель одиночества в ссылке – и все улеглось. Она посмотрела на его руку, лежавшую на ее плече, приятно прохладную, и вздохнула. – Какая разница; у вас есть проблемы поважнее.
Она слабо улыбнулась, надеясь закончить разговор, удержавшись от дальнейших признаний. Вспомнилось предупреждение насчет Трауна, что нельзя позволять слишком много… При всем доверии к нему не хотелось распахивать душу. Дане бы не понравилось, если бы ее сочли предсказуемой.
- Даня… Ты так обо мне думаешь? Что ты мне безразлична? Что я натворил, если заслужил такое отношение? – Он склонил голову, суровый взгляд смягчился, и он коснулся локона, упавшего ей на плечо, синий палец погладил чернильно-черные завитки. Когда выдавался случай, он позволял себе украдкой потрогать ее волосы; он думал, что она не замечает эти краденые ласки, начинавшиеся исподтишка, когда она того не ожидала… Радовало, что сейчас можно не таиться.
- Я никогда не видела ваших чувств. Вы никогда никому не рассказываете, что чувствуете; я думала, что вообще ничего. Было похоже на то, - призналась она, едва шевеля губами в сумраке коридора. Она ничего не замечала вокруг, только себя и Трауна, увлеченных разговором.
- Может, я их и не обнародую… но тебе не приходило на ум, что я не знаю, как? – У него вроде бы расширились глаза; если бы ее собеседником был человек, она бы решила, что это мольба о понимании, просьба воздержаться от объяснений. Но перед ней был гранд-адмирал Траун; он никогда ни о чем не просит. Он сильнее этого; он ничего не боится.
- Что вы имеете в виду? – переспросила она, не понимая, что он пытается выразить. Раздался вздох, и он зажмурился, словно готовясь. Она терпеливо ждала.
- Думай, что хочешь, Даня, можешь сколько угодно спорить, но я же не человек; как бы я ни пытался проявить себя в вашей Империи, на меня всегда будут показывать пальцем за мое неприемлемое происхождение. – До нее донесся еще один, еле слышный, вздох. – От меня всегда ожидали определенного поведения; на моей родине сдержанность общепринята. Когда я переселился к вам, я не стал изменять привычным манерам. Поскольку большинство ваших меня не восприняло, я решил, что в одиночестве легче жить.
- Но вы не один, Траун, вы никогда не были один.
- Я один, Даня, - возразил он. – На мне лежит позор упреждающего убийства, гнуснейшего из преступлений в глазах моего народа; я предал все их устои. Я с позором оставил Ксиллу, мне больше никогда не увидеть сородичей, родственников, я примкнул к низшей инопланетной расе и выступил с ними против собственного народа, применил их собственное искусство против них, и я питаю чувства к представительнице чужой расы. А ты говоришь, что я не одинок, Даня?
- У вас есть капитан Парк, и у вас есть я. Вас уважает флот, - не сдавалась она, и было больно видеть его обнаженные чувства, открывшуюся в нем наивность. Рухнули ее иллюзии о несгибаемом гранд-адмирале, рухнули на под и разлетелись на миллион осколков. Прекратив гладить ее волосы, его рука коснулась ее подбородка, и его кожа оказалась холоднее, чем у нее. Он все еще был взволнован; она подняла глаза и убрала его руку, прижав синюю ладонь к своей щеке. От воодушевления у нее перехватило дыхание. Она высказала то, что всегда отрицала, что всегда чувствовала и в чем не хотела признаваться нелюдю. Оказалось, что страхи были беспочвенны; она была бы рада простоять так всю ночь.
- Даня, хотел бы я видеть все в таком свете, как ты… доверчивая, опрометчивая…
Отпустив ее щеку, он аккуратно снял заколку с мягких завитков, и его рука зарылась ей в волосы, достигнув затылка. Он не успел потянуть ее, как она сама запечатлела на его губах робкий, неумелый поцелуй. Принимая ее, он обвил руками ее гибкую талию, и нежные пальцы впились ему в плечи. На ощупь она казалась маленькой и хрупкой, вот-вот переломится. Поцелуй стал глубже, и она почувствовала, как его язык проникает ей в рот, а руки крепко прижимают ее к его крепкому телу.
Доныне она никогда не замечала в нем физической силы, и проявление этой силы вызвало у нее восторг. Сейчас она наконец призналась - и себе, и Трауну, и перед ней открылось намного больше, чем ожидалось. Она голодно застонала ему в рот, чувствуя, как он вздрагивает, и начала расстегивать его китель…
И тут они выпустили друг друга, и она опять осталась одна; их снова разделяла целая галактика. Даня снова потянулась к нему, но он быстрым движением оттолкнул ее руки.
- Хотел бы я видеть все в таком свете, как ты; но это бы погубило нас обоих… Прости.
К Дане вернулся рассудок, когда Траун попятился назад, но она уже твердо решила, что не потеряет его. Его недвусмысленное проявление чувств было больше всего похоже на «Я тебя люблю». И после долгих отрицаний ей было уже все равно.
- Нет, не уходи. Пожалуйста…
XXX
Наступила ночь бала, спустя почти год после Даниного дебюта – и она снова стояла в ожидании, разодетая в пух и прах, как глава Кукольного дома. За прошедший год мало что изменилось, в их рядах произошла небольшая кадровая перестановка – их покинула Роганда и несколько ее прихлебательниц, зато прислали новеньких. Наступил ее черед быть первой куртизанкой Палпатина, появляться в числе его свиты и выступать от имени гейш. Она ждала приказа сопровождать его, означающего, что кончилась ее жизнь свободной женщины и девственницы.
Она отстраненно смотрела, как вокруг суетятся молодые женщины, и мрачно размышляла, кто купил ее девственность, кто увезет ее сегодня ночью к себе домой. Неизбежность нависала над ней, как грозовая туча. Этот вечер никоим образом не может хорошо кончиться.
Она была в красном, подобающем ее статусу: проститутка, путана, деловая женщина… Этот цвет шептал о страсти и невысказанных тайнах, а еще и о крови и упрямстве, цвет жертвенного животного. Даня думала, всегда ли ей будет суждено поступаться своим счастьем ради окружающих. Траун неделю назад ушел от нее и того, что она бесплатно предложила. Даня никогда не простит за ту ночь ни его, ни себя.
Даня решила: она не позволит, чтобы какая-нибудь другая женщина была несчастна в Кукольном доме. Ей не исправить вреда, причиненного ей и другим, как Роганде – но в ее силах предотвратить дальнейшие страдания. Так она и поступит.
Терять ей было нечего.
