О враг мой

Глава 17. Второе пророчество

Он видел будущее.

Гарри едва уловил звук бьющегося стекла, когда его мысли понеслись в тысяче разных направлений одновременно.

Это было по-настоящему.

Хогсмид, Хогвартс...?

Нет! Это были всего лишь возможные вариации будущего – так говорил Другой Гарри.

Но Волдеморт... Подвал. И уверенность в том, что его захватят в плен, что Волдеморт набирает силу…

Внезапно Гарри стало трудно дышать.

Он услышал голос Дамблдора, как будто из туннеля. Он звал Гарри по имени, спрашивая, все ли с ним в порядке. Он казался обеспокоенным.

Гарри сделал глубокий вдох, потом ещё один.

– Я видел будущее, – прошептал он, широко раскрыв глаза от изумления. Он поднял голову. – Я действительно видел будущее!

Дамблдор наполовину поднялся со своего места и теперь он, полностью встал, двигаясь в сторону Гарри.

Снейп только смотрел на него, не пытаясь скрыть своего беспокойства. Не беспокойтесь обо мне, Гарри знал это, несмотря на то, что его мутило. Нет, никогда не беспокойтесь за меня... беспокойтесь о том, что Волдеморт пленит меня…

– Только что, Гарри? - спросил Дамблдор, аккуратно обходя разбитое стекло и опускаясь на колени рядом со своим стулом. – У тебя только что было видение?

– Нет... – Гарри потряс головой, чтобы прояснить это. Ему нужно было подумать. Или перестать думать сразу о стольких вещах. – Раньше. В моих снах, – затем он повернулся к директору, в его голосе звучала настойчивость: – Раньше, профессор, в моем сне! Другой Я протянул мне снитч, но я забыл об этом, и только сейчас вспомнил – снитч закружился, все эти цвета, и появились вы. Затем я увидел, как вы сказали то, что сейчас прозвучало. Немного о засахаренных сливах, и это подмигивание, и тост! Я видел это еще до того, как это случилось!

Снейп наклонился вперед в своем кресле:

– Это достаточно распространенное мнение о пудинге, Поттер. Вы ведь получили его в ту же ночь, не так ли?

Гарри кивнул, его мозг все еще лихорадочно работал, несмотря на все попытки замедлить его работу.

– Ну, вот и все, – резко ответил Снейп. – Сложить две части вместе, и Вам совсем не трудно представить, что вы ...

– Но Вас я тоже видел! – Гарри перебил его, чтобы указать на это, чувствуя, как в нем зарождается отчаяние. Неужели они откажутся ему верить? Он верил тому, что видел!

Снейп был ошеломлён:

– Что Вы имеете в виду?

– Второй сон! Когда я просил доказательство, помните? Помните, я говорил вам, что прошу доказательств? В ответ на это он дал мне снитч. Он сменил цвета, как и прежде, и на этот раз появились Вы. Вы сказали немного о капусте и рагу из жуков, и вот так скрестили руки на груди! Тогда я этого еще не понимал, но он дал мне доказательство! Он давал мне проблески будущего, чтобы я ему поверил! Эти видения – они реальны, разве Вы не видите?

Он наблюдал, как его преподаватели обменивались взглядами во время его речи, и то, что он увидел, не ободрило его.

– Вы мне не верите! – он встал, перешагнув через стекло на полу, чтобы у него было достаточно места для расхаживания. – Это правда! Клянусь вам! Как же я мог видеть в точности то, что вы оба говорили...и притом в одном и том же разговоре!

– Гарри, – успокаивающе начал Дамблдор, – мы верим, что ты веришь в истинность этих видений. Пожалуйста, пойми... мы не можем полностью верить в непогрешимость этих снов, основываясь на одном лишь разговоре о сахарном пудинге.

Гарри зашагал быстрее и ему стало стыдно из-за того, что в уголках его глаз появились слезы. Они должны были ему поверить. Они просто обязаны были это сделать!

Они должны были это сделать, потому что, по правде говоря...Гарри был напуган. Он не знал, что происходит, во что ему верить, и он не смог бы справиться с этим в одиночку. Он нуждался в своих профессорах. Он нуждался в Дамблдоре...и ...он также нуждался в Снейпе, хотя и не смог бы объяснить почему, если бы его спросили. Он просто нуждался.

– Гарри, пожалуйста, сядь. Если ты будешь продолжать расхаживать, то проделаешь дыру в собственных ступнях. Мы все это обсудим. Мы доберемся до сути этого дела, клянусь тебе.

Скажи Дамблдору... скажи Дамблдору. Эти слова снова и снова звучали в голове Гарри. Другой Гарри велел ему кое-что передать Дамблдору. Что же это было? И что он должен был ему сказать?

– Поттер, сядь, – раздался неожиданно мягкий голос. Гарри остановился. Он уже слышал этот голос раньше. Ну, конечно же слышал, это был голос Снейпа. Но он был потрясен отчетливой мыслью, что уже слышал эту мягкость в его голосе раньше. Не бодрым – только не бодрым. Может быть, во сне? Но он не мог точно определить это.

У него болела голова и болели ноги. Так что он прислушался к успокаивающему и странному тону знакомого голоса и сел.

Скажи Дамблдору ... скажи Дамблдору…

И его вдруг осенило.

Пророчество!

Он поднял голову, глядя Дамблдору в глаза, чтобы сказать то, что было необходимо. Он заставил себя говорить спокойно и не спеша:

– Профессор, Вы должны меня выслушать. В моем сне он дал мне сообщение, чтобы я передал его Вам. Он сказал мне, что есть еще одно пророчество, сделанное после того, как Волдеморт подарил мне этот шрам. Он сказал, что вы не показывали его мне, потому что знали, что оно не про меня. Оно было про кого-то другого.

Как только Гарри произнес эти слова, он понял, что это правда. Лицо Дамблдора выдало это. Как бы хорошо он ни умел скрывать свои эмоции, когда это было необходимо, директор не мог ожидать, что Гарри произнесет это. Его глаза выдавали потрясение. И, как бы ни было тревожно это видеть, Гарри также заметил легкий страх.

Он продолжил, теперь уже более уверенно, зная, что его версия из сна была права.

– Он просил рассказать Вам о нем – о Другом Гарри. И он просил передать Вам, что видел, как разворачивается будущее, и что Вы должны позволить пророчеству идти своим чередом. И он сказал...он сказал, что вы сможете объяснить остальное, – к концу своей речи он уже не мог дышать, но все же задержал дыхание, чтобы посмотреть, как отреагирует Дамблдор.

На несколько долгих мгновений в комнате воцарилась тишина, прежде чем Снейп, наконец, недоверчиво спросил:

– Это конечно, неправда, Альбус? Совершенно невозможно, чтобы это было правдой…

– Это правда, – подтвердил Дамблдор, поднимаясь на ноги и взмахом волшебной палочки убирая разбитое стекло, прежде чем неторопливо вернуться на свое место. Он ничего не сказал, просто задумался, глядя куда-то в сторону.

– Н-но это невозможно! – запротестовал Снейп. – Он не мог знать... Даже я не знал!

– Но я все же знал! – настаивал Гарри, как будто он еще не доказал это. – Я видел это в своем сне! Теперь вы мне верите?

Снейп посмотрел на него так, словно тот сошел с ума.

– Вы хотите сказать, что вы провидец, Поттер? Да вы не можете им быть! Мало того, что подавляющее большинство из них мошенники, Вы никогда не показывали ни малейшей доли чистой силы или таланта, которыми должен обладать истинный провидец!

– Просто потому, что вы видели меня только на зельях! – Гарри поднял голос в ответ, защищаясь. – Я хорош в защите! Лучший на моем курсе, вообще-то! Но вы ведь не потрудились это заметить, не так ли?

– Я отмечаю только то, что вижу, Поттер. А вижу я высокомерного ребенка, который взорвал слишком много котлов в моем классе…

– Я не…

– Хватит, – прервал их Дамблдор негромко, но это возымело желаемый эффект. И Снейп, и Гарри поняли силу, стоящую за этим тихо произнесенным словом, и замолчали. Директор смотрел на двух молодых волшебников, изучая каждого по очереди. По крайней мере, Гарри мог сказать, что не он один чувствовал себя неловко от такого испытывающего взгляда. Снейп пошевелился под пристальным взглядом мужчины.

– Вы оба будете слушать меня, и слушать внимательно, – сказал Дамблдор все тем же низким, властным голосом. Гарри почувствовал, что после того, как он заговорил таким одновременно заботливым и опасным тоном, он не смог бы перебить его, даже если бы попытался.

– Гарри, – начал Дамблдор, глядя исключительно на него, – твоя история отношений с профессором Снейпом не была наполнена любовью или пониманием, мягко говоря. Однако, пока ты находишься под ответственностью профессора Снейпа, ты будешь говорить с ним уважительно, независимо от того, чувствуешь ли ты это по отношению к нему или нет. Глаза Дамблдора загорелись, и Гарри откинулся на спинку стула так далеко, как только мог. – Пожалуйста, помни, что этим летом он взял на себя непростую обязанность позаботиться о твоем благополучии. Он действительно рисковал собственной жизнью в начале этого лета, стремясь обеспечить твою безопасность. Это, по крайней мере, должно вызывать твое если не доверие, то уважение.

Гарри опустил голову. То, что сказал Дамблдор, было правдой. Снейп спас ему жизнь...и не один раз. Мужчина не стал из-за этого более легким в общении, но это действительно заставило Гарри устыдиться, когда он услышал, как Дамблдор рассказал все без утайки.

– И, Северус, – Дамблдор повернулся к Снейпу, – ты был неправ насчет домашней жизни Гарри. Ты сам признался мне в этом. Может быть, есть еще что-то о Гарри, где ты, возможно, ошибся, поверив? Подумай об этом. И независимо от того, действительно ли ты обнаружишь, что Гарри – достойный человек, каким я его знаю, подумай о том, чтобы вести себя, как ответственный взрослый.

Снейп совсем не выглядел извиняющимся, но он определенно выглядел так, как будто знал, что не стоит провоцировать директора спорами:

– Конечно, директор, – пробормотал он, надевая свою привычную непроницаемую маску.

Яростный взгляд Дамблдора еще раз прошелся по ним, прежде чем смягчиться:

– Вы оба обладаете большим потенциалом, знаете ли. Если бы вы только могли отложить в сторону свои разногласия, вы могли бы многому научиться друг у друга.

Ни Гарри, ни Снейп ничего не ответили, но в этом и не было необходимости. Дамблдор вздохнул:

– Можно только попробовать, – его ярость улетучилась так же быстро, как и появилась, хотя он еще не закончил высказывать свои мысли. – Обещайте мне, во всяком случае, что вы не причините друг другу слишком много вреда до моего следующего приезда. Если не ради тех людей, о которых вы заботитесь, то хотя бы ради той ценности, которую вы оба представляете для военных действий?

Гарри взглянул на Снейпа. Ему хотелось сказать: «Если он согласится, то и я тоже», но...в данных обстоятельствах это бы прозвучало немного по-детски. Поэтому вместо этого он пробормотал с раскаянием: «Да, сэр.»

– Северус? – упрекнул его Дамблдор.

– Если он согласится, то и я тоже, – ответил Снейп с ухмылкой.

– Северус, – вновь упрекнул его Дамблдор, и Гарри почувствовал себя странно. Он разрывался между гневом и смехом.

– Конечно, Альбус, – ободряюще протянул Снейп. – Я намерен полностью гарантировать, что мистер Поттер прибудет в Хогвартс невредимым в предстоящем учебном году.

– Благодарю вас, джентльмены.

– Профессор? – нерешительно осмелился Гарри, прежде чем Дамблдор успел перевести разговор в другое русло.

– Да, Гарри?

– Итак…эм, вернемся к...что…что насчет моих снов? Неужели вы думаете, что я...провидец? – ему было трудно сформулировать это слово, поскольку его собственный опыт общения с провидцами ограничивался странной смесью фальшивых предсказаний Трелони о его смерти и двух ее истинных видений.

Дамблдор провел рукой по лбу, чтобы потереть висок, а затем медленно продолжил:

– В этом мире очень много провидцев-мошенников, Гарри. Есть только небольшое число волшебников или ведьм, которые могут утверждать, что видят будущее. Я сам встречал лишь небольшую их часть, – он сделал паузу, глубоко задумавшись, и долго изучал его взглядом. – Из тех провидцев, которых мне так посчастливилось встретить, и из других, о которых я слышал или читал рассказы, я никогда не слышал, чтобы провидец испытывал видения, подобные твоим.

Гарри почувствовал, как его сердце сжимается от разочарования. Не то чтобы он непременно хотел, чтобы Дамблдор сказал, что он провидец, но он действительно хотел знать, что происходит.

– Ты утверждаешь, что встретил видение самого себя, – продолжал Дамблдор, – и это видение утверждало, что является частью тебя?

Гарри кивнул, вспомнив еще кое-что:

– Он сказал, что это та часть меня, которую я вижу только во сне, потому что когда я бодрствую, я слишком рассеян. Он сказал, что он – та часть меня, которая может видеть будущее…

– А он не говорил, что ты можешь заметить его присутствие в любое время в часы твоего бодрствования?

– Гм... – Гарри попытался вспомнить, говорил ли другой Гарри что-нибудь подобное... – А, да, – было удивительно, сколько воспоминаний вернулось к нему после того, как он вспомнил эту часть пророчества. Это было похоже...возможно, какая-то часть его самого хранила эти воспоминания, чтобы он мог их вспомнить. – Он сказал, что когда-нибудь я полностью осознаю это, но не сейчас. Он сказал, что я еще не готов, потому что я ...еще не совсем повзрослел. – Гарри не мог заставить себя назвать себя ребенком, как это сделала его версия из сна. Шесть – это ребенок, не шестнадцать.

Некоторое время Дамблдор молчал, его глаза светились пониманием.

Гарри не осмелился нарушить молчание, но Снейп его чувства не разделял. Он нетерпеливо махнул рукой, велев директору продолжать:

– Ты что-то знаешь. Неизвестность нежелательна и не ценится, Альбус.

Дамблдор наклонился вперед, глубоко задумавшись:

– Мой личный опыт общения с провидцами не такой обширный, как я только что объяснил тебе, Гарри. Но я также должен отметить, что я никогда лично не встречал несовершеннолетнюю ведьму или волшебника с этим даром. Конечно, в каждом правиле всегда есть исключения, но, судя по моим скромным наблюдениям, большинство провидцев пришло к своим способностям совершеннолетними. Те, кто приобрел этот дар молодыми, обычно делали это при чрезвычайных обстоятельствах...и после того, как проявили поразительные способности в других областях.

– Но...бывают же исключения? – Спросил Гарри.

– Для общепринятых правил почти всегда есть исключения, Гарри. Это то, что заставляет нас быть начеку. Конечно, – продолжал Дамблдор, и в его глазах промелькнуло легкое волнение, – мы не можем точно знать природу этих снов, когда у нас так мало информации. Однако, если они в какой-то степени докажут, что ты провидец, я рискнул бы предположить, почему ты испытываешь их таким образом.

Гарри вытерпел еще один момент раздражающей тишины, прежде чем нетерпеливо спросить:

– Ну, тогда в чем причина?

– Он все еще ребенок... – Снейп заговорил, не дожидаясь директора, решая вопрос самостоятельно. – Если он действительно обладает талантом, то, возможно, еще не готов к тому, чтобы этот дар проявился.

Гарри сумел удержаться и не стал отрицать комментарий про «ребенка», и Дамблдор кивнул, прежде чем объяснить:

– Видишь ли, Гарри, считается, что провидцы обладают Внутренним Оком с самого рождения. Это Внутреннее Око, как говорят, дремлет до тех пор, пока ведьма или волшебник не станет достаточно эмоционально и магически зрелым, чтобы полностью проявить себя в их сознании. Излишне говорить, что существует также теория о том, что есть много потенциальных провидцев, которые никогда не достигали и никогда не достигнут точки развития, необходимой для того, чтобы открыть или полностью осознать свой дар.

– О. Это, гм...действительно запутанно. Даже если в этом есть какой-то смысл. – Гарри сдвинул брови на переносице. – Значит ... вы действительно считаете меня провидцем? Что мое, э-э...Внутреннее Око...проявляет себя?

– Едва ли, – снова вмешался Снейп. – Это не тот способ, которым «Внутреннее Око» проявляет себя, Поттер. Директор имеет в виду возможность того, что ваше Внутреннее Око обнаружило потребность в том, чтобы вы пришли к осознанию своих способностей задолго до того, как вы будете полностью готовы иметь с ними дело. На самом деле, – самодовольно добавил он, – оно говорит вам, что вы еще не созрели и недостаточно сильны, чтобы справиться с этим.

– Тогда зачем вообще показываться мне? К чему эта театральность?

– Возможно, оно увидело что-то слишком важное, чтобы игнорировать это, – последовал простой ответ Дамблдора. – Возможно, в свете важности того, чтобы поделиться своим посланием, эта внутренняя часть нашла способ направить тебя.

Гарри с трудом переваривал все это:

– Итак, моя ... эта часть меня... пытается облегчить мне задачу? Показать мне, что делать с этими видениями? Потому что оно не думает, что я могу справиться с ними самостоятельно?"

– Да, это мое предположение.

– О. Я, э-э ... думаю, мне нужно подумать обо всем этом, – предложил Гарри. – У меня болит голова, – добавил он со стоном, опускаясь в кресло. По ухмылке, которую он увидел на лице Снейпа, Гарри понял, что профессор собирался сделать какое-то ехидное замечание о том, как тяжело для крошечного мозга Гарри думать так много за один день. Но он этого не сказал, без сомнения, потому, что не хотел еще одного выговора от директора.

– Я думаю, что оставляю вам достаточно времени для размышлений, – медленно проговорил Дамблдор, – но ведь и вы одарили меня этим сполна. Это был удивительный поворот событий. Поистине удивительный…

– Да ... но, профессор? – у Гарри действительно болела голова от этих бесконечных разговоров о снах и провидцах, но это не имело значения в свете того, что он действительно хотел узнать кое-что. – А что насчет пророчества? Вы сказали...вы сказали, что оно было настоящим?

Дамблдор вздохнул, но он не посмотрел Гарри в глаза; вместо этого он направил свой взгляд на Снейпа.

– Я не думаю, что есть какой-то смысл болтать под предлогом того, что это пророчество останется неуслышанным...не сейчас, когда еще два волшебника знают о его существовании, – он отвел взгляд от Снейпа и встал, задумчиво скользя к камину. Он схватил горсть летучего пороха, прежде чем повернуться и обратиться к своему профессору зелий: – Северус, я должен принести кое-что из своего кабинета. Могу я попросить тебя ответить на любые дальнейшие вопросы Гарри, пока я не вернусь?

– Конечно, директор, – мягко ответил Снейп, и Дамблдор покинул гостиную в вихре зеленого летучего пороха.

В комнате воцарилась тишина, и, когда ни один из волшебников не попытался нарушить молчание, Гарри наконец понял, что Снейп вовсе не собирался признавать его присутствие. Вообще-то странно, подумал Гарри, что на этот раз он даже не рассердился. Он не мог по-настоящему ненавидеть профессора прямо сейчас – во всяком случае, своей обычной злобой. И вовсе не потому, что между ними действительно что-то изменилось. Просто ... у Гарри было так много всего, о чем стоит подумать, что ненависть не стояла у него на первом плане поважности.

Оставшись с одной лишь головной болью и вечным любопытством, он бросил беглый взгляд на своего профессора, прежде чем прочистить горло и осторожно спросить:

– Так что, все эти разговоры о Внутренних Оках, провидцах и моих снах…Вы думаете, что это так и есть, профессор?

Снейп ответил не сразу, и по блеску в его глазах, когда он услышал вопрос, адресованный ему самому, Гарри понял, что он был удивлен тем, что с ним советовались. Ну что ж, подумал Гарри, он сам был удивлен собой. Но даже если он не был уверен почему, он хотел знать, что Снейп думает обо всем этом.

Может быть, именно удивление Снейпа заставило его ответить так откровенно, а может быть, взяла своё практика отвечать на вопросы Гарри во время их сессий, вопросов и ответов, как Гарри привык думать о них. Какова бы ни была причина, он ответил без злобы, хотя его слова могли бы означать иное:

– Я не...согласен с директором, хотя лично я никогда не видел свидетельств того, что у вас есть способность к одной из самых сложных способностей для овладения. Однако, – добавил он, глядя Гарри прямо в глаза, – я верю, что эти видения не могут оставаться без контроля. До тех пор, пока у нас не будет больше доказательств, остается вероятность, что Темный Лорд действительно стоит за ними.

Гарри кивнул, вздохнув от такого прямого ответа. Хотя он все больше и больше убеждался в том, что эти сны не имеют никакого отношения к Волдеморту, он постепенно учился тому, что осторожность никогда не повредит.

Да, решил он. Он будет осторожен. Он хотел верить в эти сны, но «я буду осторожен», – пообещал он вслуx. – Я буду осторожен с тем, во что верю, и сообщу о новых снах, как только они появятся.

– Незамедлительно, – решительно добавил Снейп.

– Гм, да... – Гарри задумался на минуту, действительно не желая задавать этот вопрос, но увидел в этом необходимость. – Об этом. Не то, чтобы я планирую иметь больше видений или снов, но...если они еще будут, и видя, как профессор Дамблдор заставил меня пообещать рассказать вам об этом...днем или ночью... Гм, видите ли...ну, я точно не знаю, где находится ваша комната, профессор.

Снейп скрестил руки на груди, и, когда на лице профессора появились первые признаки усмешки, Гарри подумал, что он, должно быть, переступил какую-то невидимую границу. Снейп был довольно спокоен...даже почти любезен, помогая Гарри разобраться в его видениях...но, очевидно, раскрытие местоположения его личных покоев было чрезмерной просьбой.

– Если я Вам понадоблюсь ночью, – слегка усмехнулся Снейп, – вам нужно только позвать своего дорогого, преданного домового эльфа, чтобы он вызвал меня.

– О. Правильно. – Гарри умудрился не покраснеть. Он полагал, что ему следовало бы подумать об этом.

От дальнейших попыток завязать разговор его спасло возвращение Дамблдора. Директор вышел наружу в маленьком облаке кружащегося летучего пороха и сажи, держа в руке знакомый Омут Памяти. Гарри с растущим нетерпением наблюдал, как директор осторожно поставил Омут Памяти на стол между ними и встал во весь рост.

– Северус, – мягко сказал Дамблдор, – я бы хотел поговорить с Гарри наедине несколько минут, если ты не возражаешь.

Снейп кивнул и тут же поднялся на ноги. Он не выглядел обиженным из-за того, что его заставили выйти; на самом деле он выглядел так, как будто ожидал этого. Тем не менее, Гарри не мог не задаться вопросом, что происходило в голове мастера зелий, когда он спокойно вышел из комнаты, закрыв за собой дверь. Гарри знал, что если бы ему сказали, что он не может услышать последнюю загадочную тайну, которую хранил Дамблдор, он не воспринял бы это так спокойно, как только что это сделал Снейп.

Но в таком случае, работая так близко с Дамблдором, Снейп, вероятно, привык признавать, что от него есть секреты.

Дамблдор продолжал стоять, разглядывая Гарри, и спустя мгновение он заговорил мягко, как будто рассказывал сказку на ночь, а не тайны, связанные с войнами и пророчествами:

– Я объяснил тебе пророчество, которое услышал еще до твоего рождения, и благодарю тебя за то, что ты передал мне Пророчество, которое услышал сам из уст профессора Трелони во время твоего третьего курса в Хогвартсе. Хотя я всегда знал, что когда-нибудь мне придется объяснить тебе это Первое Пророчество, мне нужно кое-что прояснить между нами, Гарри... – он подождал кивка Гарри, прежде чем продолжить: – Если бы я, а не ты, услышал предсказание профессора Трелони на третьем курсе, я бы не поделился им с тобой.

Гарри нахмурил брови, наполовину расстроенный, наполовину в полном замешательстве. Какое это имеет отношение к другому пророчеству?

– Я говорю тебе это, Гарри, – продолжил директор, – не для того, чтобы обидеть тебя или испортить тебе настроение. Я говорю это для того, чтобы ты мог понять важные различия, которые должны быть сделаны при принятии решения, когда, как и с кем делиться информацией такого рода.

– Я действительно не понимаю, к чему вы клоните, директор, – признался Гарри.

– Я поделился с тобой Первым Пророчеством, – терпеливо объяснил Дамблдор, – потому что оно было о тебе. Ты имел право знать, и я знал, даже когда ты был совсем юным и даже когда я этого не хотел, что когда-нибудь я передам тебе его содержание. Однако содержание пророчества, которое ты подслушал, тебя не касалось. Знать, что слуга Волдеморта присоединится к нему и поможет ему восстать, было бы более важным делом для Ордена, а не для тринадцатилетнего мальчика...тем более, что ты не мог знать наверняка, к какому слуге относится Пророчество. Ты меня понимаешь?

– Это ваш способ объяснить, почему вы никогда не рассказывали мне о другом пророчестве, – ответил Гарри, начиная терять терпение от всей этой вступительной речи. – Другой Гарри уже говорил мне об этом – он сказал, что вы не рассказали мне о пророчестве, потому что оно было не обо мне, а о ком-то другом.

– Да, – подтвердил Дамблдор, и в его глазах появилась печаль. – Однако ... должен признаться, что я не передал содержание этого пророчества даже тому человеку, которого оно касается.

–О. – Гарри не стал комментировать это, но вместо этого спросил: – Это Пророчество тоже было сделано профессором Трелони? – Когда Дамблдор кивнул, он продолжил допрос, – и оно тогда было сделано для Вас?

– Нет. Нет, оно было передано профессору Макгонагалл вскоре после того, как события начали приходить в норму после первой войны. Она была застигнута врасплох, я полагаю, – уточнил Дамблдор, и в его глазах появился легкий огонек. – Хотя она довольно твердо придерживается убеждения, что гадание – не самое требовательное из искусств, несмотря на ее довольно близкий опыт общения с пророчеством.

– Профессор Макгонаголл... – он ухмыльнулся. Образ консервативного профессора, столкнувшейся с пророчествующей Трелони, был довольно забавным. – Значит, она вам все рассказала.

Дамблдор утвердительно кивнул.

– Она сразу же пришла ко мне с Пророчеством, которое я увидел через Омут Памяти. Конечно, это Пророчество, как и то, что было рассказано на твоем третьем курсе, не могло сравниться с тем упоением триумфа, которое я испытал, услышав самое Первое Пророчество. Знание того, что скоро родится человек, способный победить Лорда Волдеморта раз и навсегда...ну, что ж, ничто не может сравниться с тем, чтобы услышать об этом из первых уст, не так ли?

– Полагаю, что нет, – ответил Гарри из вежливости.

– Я ...ну, может быть, нам стоит взглянуть на Пророчество, прежде чем давать дальнейшие объяснения?

Гарри с энтузиазмом кивнул, более чем готовый наконец удовлетворить свое любопытство.

Дамблдор вытащил из своей головы серебристую прядь с воспоминаниями, и не успел Гарри осознать, что он вот-вот увидит долгожданное второе пророчество, как призрачная фигура Сибиллы Трелони воспарила наполовину из Омута Памяти. Пока Гарри слушал, фигура говорила знакомым резким, хриплым голосом, который Гарри уже слышал ранее:

«ТЕМНЫЙ ЛОРД ВОСПРЯНЕТ ВНОВЬ...ЕГО СЛУГА БЫЛ СВЯЗАН ДВУМЯ ХОЗЯЕВАМИ...И СЛУГА ВЫБЕРЕТ ОДНОГО ИЗ ХОЗЯЕВ...И ВРАГ СТАНЕТ СОЮЗНИКОМ, И СОЮЗНИК СТАНЕТ ВРАГОМ...ИБО РОЛЬ СЛУГИ В ВОЙНЕ ВЕЛИКА...ОН БУДЕТ НАПРАВЛЯТЬ ПОБЕДИТЕЛЯ И ОБМАНЫВАТЬ ПОБЕЖДЕННЫХ...СЛУГА ТЕМНОГО ЛОРДА БУДЕТ СВЯЗАН ДВУМЯ ХОЗЯЕВАМИ...»

И пока Гарри смотрел, фигура закружилась в тумане воспоминаний, прежде чем упасть обратно и исчезнуть в омуте памяти.

Ни один из волшебников не произнес ни слова, пока Гарри пытался понять смысл сказанного.

Дамблдор нарушил молчание, заговорив мягким, приглушенным голосом:

– Ты вполне можешь представить себе шок профессора Макгонагалл и мою собственную печаль, услышав, простым языком, что Лорд Волдеморт не ушел навсегда, а фактически вернется, чтобы возобновить свой террор. Конечно, я подозревал об этом, но даже я не мог полностью избавиться от надежды, что эти подозрения в конце концов окажутся ложными.

Он сделал небольшую паузу, возможно, чтобы дать Гарри возможность заговорить, но продолжил свою речь, когда Гарри не предпринял попытки сделать это:

– Я полагаю, что пророчество говорит о Северусе Снейпе, как ты, возможно, догадался. Пророчество упоминает слугу Волдеморта, который был связан двумя хозяевами во время Первой Войны. Северус, как я полагаюсь на свои обширные знания, является единственным Пожирателем Смерти, оправдано работавшим и осуществлявшим свою деятельность по окончании войны, одновременно на обе стороны света и тьмы.

– А что насчет Питера Петтигрю? – спросил Гарри сквозь внезапно пересохшее горло.

Дамблдор наколдовал стакан воды и отлевитировал его Гарри.

– Петтигрю не работал на сторону света, несмотря на наше недопонимание касательно его союзничества. На самом деле у него не было никакого «хозяина», кроме самого Лорда Волдеморта. Он не был связан с двумя хозяевами...не так, как Северус решил связать себя с лордом Волдемортом и со мной. – Дамблдор остановился, чтобы сделать глоток из своего стакана.

– Поэтому вы так доверяете профессору Снейпу? Потому что вы слышали, как в том пророчестве говорилось, что он будет «направлять победителя»?

Дамблдору явно не хотелось переводить разговор в это русло, но после короткой паузы он смягчился.

– Это одна из причин, да. Но пойми, Гарри. Я услышал пророчество только после того, как уже выслушал его историю и поверил ему.

– Так что же такого убедительного было в его истории? – настаивал Гарри.

– Содержание этого разговора всегда было и всегда будет оставаться между профессором Снейпом и мной, Гарри. Я попрошу тебя больше не задавать мне вопросов по этому поводу, – тон Дамблдора был упрекающим, и Гарри знал, что лучше не продолжать допрос.

– Да, сэр, – пробормотал он. – Но помимо этого. Откуда вы на самом деле знаете, какую сторону он выбрал? В пророчестве этого не было сказано. Даже если он сейчас на нашей стороне, он все равно может решить сменить ее, не так ли?

Дамблдор наклонился вперед и сложил руки на коленях.

– Как я уже говорил, Гарри, я считаю, что Профессор Снейп находится на правильной стороне войны. Но даже если бы это было не так, спроси себя – в свете пророчества, разве не самое мудрое решение привлечь его на нашу сторону, а не заставить перейти? Я не уверен, что ты заметил окончание пророчества, Гарри. В то время как одно из них, касающееся тебя, не указывает, кто победит в этой войне, второе же недвусмысленно утверждает, что сторона, которую выберет профессор Снейп, одержит победу.

Дамблдор позволил Гарри усвоить это, а затем добавил мягким тоном:

– Я не хотел обсуждать это с тобой, Гарри, признаюсь честно. Я не хотел обременять тебя, тем более что знаю, кому, по твоему мнению, предан профессор Снейпа. Я надеялся, что вы оба придете к разрешению своих разногласий самостоятельно. Я полагал, что пророчество подразумевало, что он сможет направить тебя – «победителя», упомянутого в пророчестве – и что он будет ключом к открытию твоей силы, чтобы победить Волдеморта. Я так сильно хотел, чтобы это было правдой, что заставил вас работать вместе в прошлом году вместо того, чтобы позволить вам прийти к взаимопониманию самостоятельно. Боюсь, что мое вмешательство только ухудшило ситуацию, – глаза Дамблдора наполнились сожалением, и он показался Гарри очень старым.

Гарри не знал, что сказать. Слишком много всего нужно было обдумать. Его мозг был переполнен, и голова все еще болела от попыток разобраться во всем этом. Он даже не был уверен, хочет ли злиться из-за секретов, которые всё ещё сокрыты от него. Даже если речь в основном шла о ком-то другом.

– Сэр, – неуверенно начал он. Он уже начал говорить, но не был уверен, что именно хочет сказать. – Вы... Гм, вы сказали, что не говорил профессору Снейпу об этом пророчестве. Вы собираетесь сказать ему, сэр?

Дамблдор закрыл глаза и поднес руки к голове, массируя виски. Затем он встал и начал расхаживать по комнате.

– Я много раз размышлял об этом. Не думай, что я не понимаю, что меня могут когда-нибудь осудить за это, Гарри. Слишком много секретов – это ужасная часть войны, но они также жизненно важны.

– Когда я впервые услышал это пророчество, то даже не подумал поделиться им с Северусом, – Дамблдор все еще расхаживал взад-вперед, не глядя куда-то онкретно. Гарри было интересно, помнит ли он, с кем разговаривает. – Он был молод, так молод, и только что закончил мучительную службу темному повелителю. Он потерял так много ... Ему нужно было освободиться, а не взваливать на свои плечи бремя решения судьбы еще одной войны. Но больше всего мне хотелось, чтобы его решения были его собственными, а не реакцией на пророчество. Я решил, что лучше ему ничего не говорить.

– А затем Волдеморт вернулся. Наверное, тогда я мог бы довериться Северусу. Но к тому времени я ...обнаружил, что он стал мне небезразличен. У нас было что-то вроде каменистого начала, но с годами я стал его наставником. Мы не всегда соглашаемся, но он доверяет мне, смотрит на меня снизу вверх. Я не мог позволить себе потерять это доверие. И потому, возможно, эгоистично, я промолчал. Я ... надеюсь, что он простит меня за это.

Дамблдор перевел свой взор на Гарри, его глаза просили понимания. И Гарри знал, глядя в эти печальные глаза, что старый волшебник совершил много сомнительных поступков в погоне за тем, что он считал великим благом. То, за что он никогда не надеялся получить прощение. Но он все равно сделал это, потому что решения должны были быть приняты, и он был тем, кто их принимал.

Гарри вдруг почувствовал огромное облегчение оттого, что на его плечах не лежит такая ответственность. Многие ожидали, что он уничтожит Волдеморта, да, это великий подвиг, но именно он был ответственен только за эту часть войны. Дамблдор же чувствовал себя ответственным за все это, и, скорее всего, многие из тех, кого он пытался защитить, обидятся или возненавидят его.

Как и Гарри.

На сегодня он услышал достаточно. Он не мог думать и не мог перестать делать это одновременно. Он кивнул и встал со стула.

– Я бы хотел сейчас лечь спать, сэр... вы не против? – спросил Гарри. Оба были измучены, и Дамблдор выглядел немного успокоенным, хотя Гарри не был уверен, что это было из-за передышки от дальнейших разговоров или тот факт, что ему не пришлось иметь дело с очередной истерикой.

– Да, конечно, Гарри, – Дамблдор глубоко вздохнул. – Может быть, ты будешь так добр и попросишь профессора Снейпа вернуться в гостиную, когда ты будешь подниматься наверх? Я думаю, что нам с ним давно пора поговорить.

Гарри кивнул, чувствуя укол жалости к директору, когда рассмотрел его усталое лицо. Гарри понятия не имел, как Снейп отреагирует на то, что ему рассказали о пророчестве – профессор ненавидел, когда ему лгали, но он также понимал и уважал важность секретов. Гарри просто надеялся, что у Дамблдора не останется на руках еще одного разъяренного, кричащего волшебника. Он не выглядел так, как будто мог бы вынести еще что-то подобное сегодня.

Гарри повернулся, чтобы уйти, но Дамблдор остановил его, положив руку ему на плечо. Гарри вопросительно посмотрел на него.

– Гарри…каких бы тайн, проблем или же разногласий мы не имели, ты должен позволить мне кое-что сказать. – Дамблдор пристально посмотрел на него, по-видимому, пытаясь заставить Гарри не просто услышать его слова, но по-настоящему обдумать их. – Северус знает о способе мышления Лорда Волдеморта больше, чем кто-либо другой в Ордене, Гарри. Даже больше, чем другие его Пожиратели Смерти. Если кто-то идеально подходит на роль того, кто научит тебя, как одержать над ним победу, то это Профессор Снейп. Я бы пришел к такому выводу, даже если бы никогда не услышал это пророчество.

Какое-то мгновение они смотрели друг на друга, и Гарри снова просто кивнул, но не в знак согласия, а в знак признания. Он подумает об этом позже, когда у него будет возможность все запомнить.

– Спокойной ночи, сэр.

– Спокойной ночи, Гарри.

На этот раз, когда он повернулся, чтобы уйти, Дамблдор отпустил его. Директор стоял на том же месте, не двигаясь, пока Гарри закрывал за собой дверь.

Коридор был пуст, и из-под закрытой кухонной двери пробивался слабый свет. Гарри едва взглянул на профессора Снейпа, когда тот открыл кухонную дверь, чтобы передать приглашение Дамблдора войти. Покончив с этим, он медленно поднялся по лестнице в свою спальню. Мысль о «Стеногляде» пришла ему в голову, но он отогнал ее прочь. Одно дело было шпионить за этими двумя мужчинами, когда они обсуждали родственников Гарри и его судьбу летом. Разговор, который вот-вот должен был состояться, шел между Дамблдором и Снейпом, и на этот раз подслушивать было неправильно.

Если бы он был менее ошеломлен этим, самым длинным из дней, он мог бы подумать о том, чтобы попросить своих друзей навестить его, чтобы поделиться некоторыми из наиболее загадочных кусочков информации, которые он сегодня собрал, и облегчить душу. У Гермионы, вероятно, было бы несколько хороших идей о провидцах, даже если гадание ей не по душе. Гарри достаточно будет произнести это слово, и она проверит все книги в Британии, где упоминается фраза «внутреннее око».

Но вместо того, чтобы думать об этом, он с благодарностью рухнул на кровать, как только добрался до своей спальни. Перед тем как темнота сна поглотила его, его последней мыслью было то, что любые дальнейшие размышления определенно могут подождать до завтра.

Глава 18. Урок быть слизеринцем

После передачи почти что мучительных подробностей всех важных снов, которые он видел с начала лета, Гарри считал себя счастливчиком, ведь за всю ночь, последовавшую за этим разговором, ему не приснилось ни одного сна – даже обычного кошмара.

Конечно, это могло быть связано с тем, что он не мог спать больше часа или около того подряд. Честно говоря, если пробуждение посреди ночи почти нос к носу с Добби до того, как маленький домашний эльф дезаппарировал, не вызвало у Гарри сердечного приступа, то быстрых хлопков аппарации каждый раз, когда он открывал глаза, было почти достаточно, чтобы вызвать у него состояние паранойи.

– Добби! – крикнул Гарри в четвертый раз после похожего случая, и действительно, с немедленным хлопком появился домашний эльф с огромными глазами. Гарри включил свет возле своей кровати в практически темной комнате.

– Гарри Поттер звал Добби, сэр? – Добби слегка подпрыгнул, чтобы показать свою готовность быть полезным, и Гарри почти поймал себя на том, что тянется вперед, чтобы остановить башню шапок от падения на землю. Удивительно, однако, что все до единой шапки идеально лежали на макушке маленького домового эльфа.

Гарри сел на кровати, раздражение вытеснило его веселье.

– Добби, что, во имя Мерлина, ты делал аппарируя туда-сюда в мою комнату всю ночь?

Добби нетерпеливо подпрыгивал, но, услышав раздраженный тон Гарри, быстро остановился, широко раскрыв глаза.

– Гар…Гарри Поттер сердится на Добби, сэр?

Гарри так и подмывало сказать «да», но тут на него уставились огромные серьезные глаза Добби. Гарри вздохнул. Если он не будет осторожен, то Добби наверняка выбросится в окно или заработает себе сотрясение, ударившись о столбик кровати.

– Нет, Добби, я не сержусь. Я просто хочу знать, что происходит. Я тебе зачем-то понадобился? Ты мог бы просто разбудить меня, ты же знаешь.

Добби в ужасе уставился на него:

– Добби не должен будить Гарри Поттера, сэр! Добби должен проверять Гарри Поттера каждую ночь, сэр, но ему приказано не будить вас!

– Проверять меня? – Гарри в замешательстве наморщил брови. – Что значит «проверять меня»?

– Профессор Снейп приказал Добби немедленно сообщить ему, если Гарри Поттеру приснятся плохие сны!

– Профессор Снейп? – Ах. Видения. Снейп, вероятно, хотел убедиться, что Гарри сообщает всякий раз, когда они у него случаются. Ну, это имеет смысл. Снейп не доверял Гарри, поэтому, конечно же, он послал шпиона. Теперь Гарри был действительно раздосадован.

– Ну, э-э...Он же не имел в виду постоянное дежурство, правда, Добби?

– Добби не спрашивал, сэр! Добби спросит его прямо сейчас!

– Нет! – Гарри протянул руку, чтобы остановить домового эльфа. – Нет, Добби, не надо, я, эм...уверен, что он все еще спит. – Гарри не хотел иметь ничего общего с не выспавшимся Снейпом.

– Профессор Снейп не спит, сэр. Он проснулся несколько минут назад. Добби знает, Добби приготовил профессору Снейпу завтрак, Гарри Поттер, сэр.

– О, – завтрак. Если подумать, то это звучало хорошо... Выглянув в окно, он увидел, что на улице все еще темно. Вспомнив правило Снейпа, запрещающее ходить по дому ночью, он подумал, а разрешено ли это ему вообще это делать. Но он не желал рисковать и затем чистить пиявок, чтобы выяснить это.

Он оценивающе принял услужливую позу Добби.

– Добби, если я попрошу тебя передать сообщение профессору Снейпу, ты сможешь его запомнить? Слово в слово?

Добби выпятил свою маленькую грудь, горя желанием проявить себя.

– Добби может запомнить сотни слов, если они будут для Гарри Поттера, сэр!

– Хорошо, мне нужно, чтобы ты сказал профессору Снейпу, что из уважения к его
авторитету и правилам, которые он установил для меня этим летом, я послал тебя спросить его, могу ли я покинуть свою комнату до восхода солнца. Да, и передай ему, что мой вопрос прозвучал очень уважительно.

Добби выглядел слегка смущенным, когда выскочил наружу, чтобы передать сообщение.

Гарри пришлось подождать всего несколько минут, пока Добби вернется, но он не стал тратить время на то, чтобы переодеться и немного освежиться. Он не съел ничего из того, что Дамблдор разложил вчера вечером, и теперь был совершенно голоден. Перед его мысленным взором проносились яичница с беконом, тосты, кексы и всякая другая еда, которую только можно себе представить на завтрак, и к тому времени, когда Добби появился снова, он подумал, что сможет съесть целый стол, полный еды.

– Ну, и что? – нетерпеливо спросил Гарри у домового эльфа.

Добби прищурил свои слишком большие глаза, стараясь ничего не перепутать.

– Профессор Снейп посылает Добби «сообщить мистеру Поттеру, что его уважение пригодится, когда Профессор Снейп попросит его прочесть десять глав в его книге по Оккло...Окклюменции, как только он закончит есть.»

Гарри уставился на него, страх и раздражение боролись в нем за равное внимание. Опять эта книга? Эта большая, толстая, скучная книга была всем, что его ожидает до конца каникул?

Он облизнул губы, борясь с голодом.

– Скажи профессору, что я решил еще немного побыть в своей комнате, чтобы... э,поработать над техниками окклюменции из пятой главы.

– Да, Гарри Поттер, сэр! – воскликнул Добби, быстро исчезая, чтобы передать свое новое сообщение.

На этот раз Добби отсутствовал чуть больше минуты. Когда он появился, его лицо было скрыто книгой почти в половину больше его собственного размера. Его приглушенный голос донесся до Гарри:

– Добби принес вашу книгу, Гарри Поттер, сэр. Профессор Снейп говорит, что Гарри Поттеру это понадобится, так как «пятая глава не помещается между первой и второй». И Профессор Снейп просит Добби передать Гарри Поттеру, что за завтраком его будут расспрашивать о его стараниях, сэр.

– Замечательно, – пробормотал Гарри, жалея, что вообще затеял все это. Он подумал о нескольких отборных словах, которые действительно хотел передать через Добби...только он никогда не скажет их ему.

– Спасибо, Добби, – пробормотал он и взял книгу из рук благодарного, усталого домового эльфа. – Скажи профессору Снейпу, что я не могу ждать.

– Да, Гарри Поттер! – устало прокричал Добби, прежде чем выскочить и передать сообщение. Снейп, очевидно, счел, что не нужно комментировать ответ Гарри, так как Добби не вернулся.

Гарри лежал на кровати, переворачивая страницы книги прямо на пятую главу, даже не заглядывая в четвертую. Если его будут расспрашивать сегодня утром, он не станет тратить время на скучные, бесполезные вещи, пока не доберется до того, что ему действительно нужно знать.

Глава пятая: Не магические техники очищения сознания

Укрепление ума посредством практических упражнений в ментальной дисциплине является необходимым условием для развития мастерства в одном из ментальных искусств. Первый шаг в приобретении дисциплинированного ума – это совершенствование навыка очищения вашего сознания от внешних влияний. Хотя способ, которым это может быть достигнуто, не является универсальным для каждой ведьмы или волшебника, следующие упражнения…

К тому времени, когда Гарри закончил вводную страницу и прочитал первые три упражнения, он начал чувствовать себя немного лучше по поводу всей этой окклюменции. Книга все еще была довольно раздражающей, но упражнения, о которых она упоминала, звучали не так уж плохо. На самом деле они были совершенно просты.

Первое упражнение рекомендуется выполнять лежа на спине, вдыхая и выдыхая, считая до ста с каждым вдохом. В книге говорилось, что это поможет ему сосредоточиться на чем-то одном, вытеснив из головы все остальные мысли. Ну, он пожал плечами. А почему бы и нет? Поэтому он лег на спину, удобно устроившись на своей неубранной постели.

Вдох…один

Выдох...два.

Вдох...три. Это было не так уж и трудно!

Выдох...четыре. На самом деле все очень просто. Почему он просто не попробовал
сделать это раньше?

Вдох... пять.

Выдох...шесть. У него зачесалась нога.

Вдох... семь. Можно ли ему почесать ее или он должен продолжать считать?

Выдох...восемь.

Вдох... девять. Как долго он должен был это делать?

Выдох… стоп. Это было девять или десять?

Вдох... он уже сбился со счета. Как он предполагает очистить свой разум, если сбился со счета? Гарри открыл глаза. Почему-то он не думал, что именно так должна выглядеть ментальная дисциплина.

Попробовав это еще раз с аналогичными результатами, он быстро сдался. Это было глупое упражнение, решил он.

Второе упражнение говорило сосредоточиться на приятной мысли или воспоминании, а затем изменить обстановку, чтобы она напоминала о них. Например, если он думает о лунной ночи, он должен был выключить все лампы, кроме одной высоко в комнате. Затем ему следовало закрыть глаза и представить себе все, что связано с этим местом – виды, звуки, запахи – и вообразить, что он настолько глубоко погружен в эту мысль или воспоминание, что забудет все мысли о здесь и сейчас.

«Звучит довольно странно», – подумал Гарри, но решил, что лучше все-таки попробовать.

Так он думал...и думал. Он знал, что сидеть на метле довольно приятно, но как он изменит свою комнату так, чтобы ему казалось, что он летит? Он не мог даже поднять магловский веер, чтобы тот дул ему в лицо. Он отбросил еще несколько мыслей, прежде чем остановился на воспоминании о своем чулане. Он знал, что это не должно быть чем-то приятным, он же был взаперти против своей воли так много раз, и это действительно было плохо, но...множество раз это было также его безопасным местом, местом, где он мог спрятаться от Дурслей.

И это было в некотором смысле приятно, размышлял Гарри, потому что это было единственное место во всем его детстве, которое он мог назвать своим.

Поэтому он отбросил все, кроме одной простыни и подушки, и лег на бок, подтянув колени к груди, как делал это в своем чулане. Он протянул руку, чтобы выключить прикроватную лампу, но в комнате было достаточно света, чтобы Гарри понял, что солнце вот-вот начнет свое восхождение к небу. К счастью, было еще почти совсем темно, хотя и не так, как иногда бывает в чулане.

Он закрыл глаза, представляя себе затхлый запах маленькой комнаты под лестницей. Он вообразил пауков, старые простыни и свои сломанные подержанные игрушки. Он
упивался воспоминанием о том, что даже если все они были подержанными, они принадлежали ему. Его сломанные игрушки, дырявые простыни и крошечный заплесневелый чулан. Он ощутил слабый внутренний жар, который ощущал, когда ему было всего пять лет, когда он заявлял свои внутренние права на вещи, в которых Дадли больше не нуждался. Но в то же время Гарри старался не показывать своего удовольствия от этих старых потрепанных вещей, опасаясь, что Дадли может увидеть его счастье и решить, что он хочет их вернуть...

Дадли, избалованный сын людей, которые должны были любить и Гарри…

Почему они не могли показать Гарри свою любовь? Или даже просто обращаться с ним
лучше, чем с паршивым бродягой, которого они были вынуждены держать рядом? Дело было не в том, что они не были способны на любовь; они определенно любили Дадли.

Разве Гарри не был достоин их любви?

Да. Да, он был достоин любви. Его родители любили его. Сириус любил его.

Но разве они считаются? Все они были мертвы. Любили бы они его по-прежнему, если бы оставались рядом и смотрели, как он растет? Его больше никто не любил. То есть никто из взрослых. Ну, может быть, Уизли. Но не так, как они любили своих собственных детей, конечно. Миссис Уизли могла и отрицать это, но Гарри знал, что у них было достаточно забот со своими семью детьми, чтобы они смогли заменить потерянных родителей Гарри. А затем появился Римус. Римус заботился о нем. Гарри знал, что это так... но это вовсе не напоминало ему отношение Сириуса. Забота Римуса была смешана с обязательством, возможно даже с чувством вины, как будто... почти как будто он считал, что должен любить Гарри больше, чем есть на самом деле.

Гарри мгновенно ощутил глубокий укол самобичевания при этой мысли. Этот добрый человек так много сделал для него. Он был хорошим учителем, отдичным другом. Но... с другой стороны, если Римус действительно заботился о Гарри, то почему он сознательно рисковал его жизнью большую часть третьего курса, вместо того чтобы рассказать Дамблдору о том, что Сириус – анимаг? Почему он не потрудился сказать Гарри, что он друг его отца, пока ему не пришлось это сделать? Он даже не предложил Гарри стать его наставником; Гарри пришлось упрашивать его. Он, вероятно, даже не попрощался бы перед отъездом в конце семестра, если бы Гарри не поспешил перехватить его. Именно Сириус, а не Римус предложил ему новый дом и был готов помочь ему во время Турнира Трех Волшебников. Несмотря на то, что Гарри искренне любил и уважал своего бывшего преподавателя ЗоТИ, он просто не мог понять, были ли все действия Римуса вызваны искренней привязанностью... или потому, что он был порядочным человеком, который ощущал обязанность хорошо относится к сыну Джеймса Поттера.

Гарри резко втянул воздух, уловив направление своих мыслей. Он даже не осознавал, как много сдерживал внутри о Римусе, пока все эти мысли не выскочили на передний план его сознания. Он с усилием отогнал их и открыл глаза, решив, что больше не хочет находиться в чулане.

И вообще, о чем думал Гарри? Он не был пятилетним ребенком, сидящим в
заплесневелом старом чулане и жаждущим родительской любви. Теперь он был старше и знал все гораздо лучше. И в любом случае, он больше не нуждался в этом... не так, как тогда.

Бросив взгляд на третье упражнение, Гарри понял, что в теперешнем состоянии его
это так не захватывало, поэтому он запомнил это упражнение, закрыл книгу и занялся тем, что бросил сброшенные простыни обратно на кровать.

В его окно уже начал просачиваться свет. Было еще слишком темно, чтобы рискнуть
покинуть комнату, но этого было достаточно, чтобы напомнить Гарри о его раздражении на Снейпа за то, что тот всегда перехитрял его. Этого было также достаточно, чтобы напомнить его урчащему желудку о еде, ожидающей его за завтраком.

Еда. Это напомнило ему... ах. Ну, сейчас уже не время выбрасывать из чемодана старый
контейнер с десертом миссис Уизли. Он просто надеялся, что не оставил там ничего другого, что могло бы превратиться во что-то отвратительное.

Как только он открыл свой чемодан, то понял, что если там есть что-то еще, то
понадобится много времени на нахождение этого. Его чемодан был завален старыми и новыми школьными принадлежностями, одеждой и разными магическими приспособлениями, которые он накопил за время своих поездок в Хогсмид и подарков ко дню рождения. По крайней мере, тут был не такой беспорядок, как несколько дней назад; половина прежнего содержимого была уже разбросана по всей комнате на площади Гриммо.

Ему потребовалось лишь мгновение, чтобы найти контейнер с не съеденным пудингом,
который, к счастью, все еще был запечатан, и выбросил его. Он лежал на обложке книги
«Продвинутые методы защиты», которую Гермиона подарила ему на день рождения. Повинуясь какому-то капризу, он вытащил книгу и положил ее на прикроватный столик, чтобы пролистать позже. После той ужасной книги, с которой Снейп и Дамблдор заставили его ознакомиться, он мог бы прочитать что-то более интересное, когда у него будет время.

Он попытался закрыть крышку своего чемодана, когда из-за восходящего света, просачивающегося в окно, что-то на дне сундука блеснуло. Любопытство взяло верх, и он протянул руку, чтобы схватить лежавший предмет, но тут же зашипел от боли, почувствовав, как его руку рассекло что-то неровное и острое. Он отдернулся, еще сильнее порезав руку о рваный край, и сжал ее в кулак. Гарри сморгнул навернувшиеся слезы.

Он постоял еще мгновение, прежде чем осторожно протянул другую руку, чтобы осмотреть предмет, порезавший его... и вытащил большой осколок стекла. Это был кусок зеркала, которое он бросил на дно своего школьного чемодана в конце прошлого учебного года, после смерти Сириуса.

Гарри осторожно положил его обратно в сундук и закрыл крышку, не особо заботясь о
том, что может снова порезаться. Он не мог его выбросить.

Его рука кровоточила и пульсировала. Он попытался разжать кулак, но тут же сжал его
снова. Двигать кулаком было еще больнее, чем сжимать его. Такое количество крови было нормальным, не так ли?...

Заставив себя наконец немного разжать кулак, он быстро обернул вокруг него старую
тонкую рубашку Дадли. Кровотечение скоро прекратится; так было всегда, когда он ранился у Дурслей. Никакой мадам Помфри там не было, и он всегда был в порядке.

Поэтому он откинулся на спинку кровати в ожидании полного восхода солнца, не
планируя, что его веки медленно опустятся, а глаза вообще закроются, возвращая его в мирный сон.

***

Гарри проснулся от своего незапланированного сна из-за хлопка, писка и еще одного хлопка. Добби был единственным объяснением, он знал это по всей прошлой ночи, когда тот приходил и уходил. Однако, оглядевшись вокруг, увидел, что в комнате домового эльфа нигде не было.

Это было странно, устало подумал он, перекатываясь на другой бок и натягивая на себя одеяло. Он не проснулся вовремя, и поэтому Добби не мог испугаться того, что его рассекретили, и покинуть комнату.

Прежде чем он смог задержаться на этой мысли, дверь его спальни распахнулась с такой силой, что она ударилась о стену, напугав Гарри. Он поймал себя на мысли, что упал с кровати как раз вовремя, чтобы сесть в беспорядке простыней и увидеть, как профессор Снейп ворвался в комнату, а за ним по пятам следовал завывающий Добби.

Снейп остановился прямо в комнате, уставившись на распахнутые от шока глаза Гарри, и Гарри был уверен, что в этот момент он заметил некоторую панику на лице профессора, которая быстро сменилась облегчением, а затем еще быстрее переменилась более знакомым выражением: растущей яростью.

Гарри натянул одеяло до подбородка, словно щит.

– Умоляю, скажите мне, мистер Поттер, – прошипел Снейп, опустив брови так, что его
глаза превратились в узкие щелочки, – почему после того, как вы умоляли меня проснуться до рассвета, вы решили лечь спать, вместо того чтобы заняться такой изнурительной работай, как учеба, благодаря которой вы можете сохранить ваше сомнительное здравомыслие? И когда вы закончите с объяснением, может быть, вы просветите меня, почему несколько минут назад меня окликнул запаниковавший домовой эльф, оплакивающий вашу внезапную и безвременную кончину?

– К-кончину? – спросил Гарри, сонный и смущенный. – Я не умер.

– К несчастью, я так и вижу, – усмехнулся Снейп. – Немедленно вылезайте из постели,
Поттер. Вы и так уже потратили достаточно времени на свое безответственное поведение.

Гарри все еще был слишком смущен, чтобы спорить; он сбросил одеяло и спустил ноги с
кровати, но прежде чем он успел опустить их на пол, его остановил резкий вдох. Снейп
побледнел еще больше, чем обычно, и уставился на Гарри.

– Что? – смущенно спросил Гарри, хотя одним взглядом вниз он ответил на свой вопрос.

Его рука. Кровь, сочившаяся из пореза, пропитала изношенную рубашку, которую он обернул вокруг раны, и надетая на нем рубаха тоже пропиталась кровью в нескольких местах.

Это выглядело хуже, чем казалось на самом деле. Хотя, подумав об этом, Гарри снова ощутил пульсирующую боль в руке.

Преодолев шок, Снейп в одно мгновение оказался рядом с ним, приказав Добби
отправиться в его покои за болеутоляющим и кроветворным зельями.

– Что вы сделали, Поттер? – Снейп вытащил руку Гарри из-под его живота и развернул его импровизированную повязку сердитыми, отрывистыми движениями. – Что вы натворили в своей собственной чертовой спальне?

Гарри поморщился и выдернул руку из профессорской хватки.

– Дайте сюда, Поттер! – приказал Снейп.

– Нет! – Гарри медленно откинулся на спинку кровати, пока не оказался вплотную к изголовью. Он прижал кулак к груди. – С какой стати я должен протянуть вам свою руку, если вы хотите сделать только хуже? На случай, если вы не поняли, она достаточно болит и без того, что вы ее дергаете!

Снейп сел на край кровати и сделал глубокий вдох, и Гарри был поражен тем, что этот человек действительно пытался успокоиться. С каких это пор он утруждает себя тем, что пытается успокоиться в присутствии Гарри, а не просто действует по наихудшим побуждениям?

– Дайте мне вашу руку, Поттер, – повторил Снейп, немного успокоившись и протягивая в ответ собственную руку. – Вы нуждаетесь в медицинской помощи, и я, к несчастью для нас обоих, единственный, кто может оказать ее вам в данный момент.

Снейп протягивал руку до тех пор, пока Гарри не убедился, что он не собирается
набрасываться на него, чтобы заставить подчиниться. Пульсирующая боль наконец взяла над ним верх, и Гарри осторожно подвинулся вперед, засомневавшись еще на мгновение, прежде чем неохотно протянул сжатый кулак Снейпу.

Он издал болезненное шипение, когда Снейп разжал его пальцы, хотя, по крайней мере,
на этот раз профессор сделал это аккуратно. Гарри вместе со Снейпом посмотрел на свою
окровавленную руку и порез, который тянулся от нижней стороны среднего пальца до контура ладони и вниз к внешней стороне запястья. Гарри почти забыл о боли на мгновение, настолько он был удивлен тем, что один лишь осколок разбитого зеркала мог создать такой длинный порез. Неудивительно, что там было так много крови.

– Как вы это сделали? – спросил Снейп, вытаскивая палочку, чтобы убрать заклятием кровь и затем достоверно оценить причененный вред. По крайней мере, теперь, когда профессор убедился, что никаких опасных травм для жизни нет, он казался менее настойчивым.

– Гм, разбитое зеркало. В моем чемодане. Порезался, – бессвязно ответил Гарри сквозь боль от легкого нажатия Снейпа. И такая близость к Снейпу была странной. Это пробуждало воспоминания о том, как он проснулся в его объятиях после кошмара у Дурслей. Между болью в руке и рвущимися эмоциями от несомненного комфорта, которые Гарри испытал за несколько мгновений до того, как проснулся, а затем пережил запредельное унижение... ну, благодаря всему этому, у него в голове была неразбериха.

Он откинулся назад, стремясь избавиться от такого близкого расстояния от Снейпа.

Добби снова появился, но уже с зельями в руках, и Снейп немедленно послал его за
новыми припасами.

– Выпейте это, – приказал Снейп, протягивая ему зелье. На вопросительный взгляд Гарри
он пояснил: – Кроветворное зелье. Выпейте еще это от боли.

Гарри быстро опрокинул их, не желая пробовать ни то, ни другое зелье на вкус.

Добби вернулся с небольшим чемоданчиком, который Снейп взял в руки, прежде чем
отпустил домового эльфа. Добби бросил на Гарри последний тревожный взгляд и исчез.

– Вы еще ранены где-нибудь? – спросил Снейп, разбирая коллекцию маленьких фиалов и баночек.

– Нет.

Снейп достал из футляра маленькую баночку и отвинтил крышку, прежде чем двумя
пальцами зачерпнул небольшое количество какой-то пасты. Закрыв банку крышкой, он снова потянулся к руке Гарри, размазывая пасту по всей длине пореза.

Гарри прошипел, хотя ему уже не было так больно, вероятно, из-за зелья от боли, которое он принял. Однако он все равно ощутил боль, когда Снейп надавил прямо на рану. Гарри едва сдержался, чтобы снова не отдернуть руку. По крайней мере, профессор аккуратно намазывал средство на порез и не делал прежних яростных движений.

– По какой причине Сортировочная шляпа решила отправить вас в Слизерин, мистер
Поттер? – холодно спросил Снейп, закончив намазывать пасту на руку Гарри и потянувшись за рулоном бинтов.

Гарри был настолько сбит с толку неожиданным вопросом, что даже не сразу обратил на него внимание.

– Чт... это-это ваш вопрос, профессор? Тот, который я все еще должен вам?

– Нет, – просто ответил Снейп, поднимая свою волшебную палочку. По мановению его руки бинты из футляра начали обвиваться вокруг повреждения Гарри. – Это обычный, заурядный вопрос, я-спрашиваю-вас-и-вы-отвечаете-мне.

– О. Ну... – Гарри пробежался по списку качеств, которыми, как сказала ему
Сортировочная шляпа, он обладал, просматривая их на предмет чего-нибудь смущающего или компрометирующего. Он все еще очень хорошо помнил это событие, даже если прошло почти пять лет. После переживаний о том, что он оказался здесь по ошибке, ему было очень важно, чтобы Сортировочная шляпа приняла его в Хогвартс. Поэтому он безусловно помнил ее слова.

С повязкой на руке было покончено, но Снейп все еще сидел на краю кровати Гарри, ожидая его ответа.

– Она, гм... сказала, что я могу стать великим, и что Слизерин поможет мне на пути к величию.

– А вы разве не хотели стать великим?

– А какое это имеет отношение к делу?

– Вы ясно дали мне понять, что не захотели идти в Слизерин. Но почему нет, если Сортировочная шляпа сказала вам, что пребывание на Слизерине поможет вам стать великим?

– Это был не единственный дом, к которому я подходил. Шляпа сказала, что у меня есть
смелость, хороший ум и талант. И жажда проявить себя.

– Если бы у вас действительно была жажда проявить себя, вы бы выбрали Слизерин, –недвусмысленно заявил Снейп.

– Но я не хотел проявлять себя подобным образом, – возразил Гарри. – Я не хотел
испортиться, и это ведь звучало так, как будто все плохие волшебники вышли из Слизерина. И я также не хотел быть хулиганом. Мне было достаточно и Дадли с его бандой на другом конце света.

– Слизеринец не равно «хулиган», Поттер.

– Ну, в моем одиннадцатилетнем сознании так и было, ясно? – ответил Гарри, защищаясь. – И это не так уж далеко от правды, теперь я старше, но все еще вижу студентов и профессоров Слизерина, – подчеркнул он многозначительно, – издевающихся над кем-то младше или слабее.

– Я готов задать вопрос, который должен вам, – объявил Снейп, резко меняя тему и
эффективно завершая тираду Гарри.

– А... ладно, – лучше сразу покончить с этим. Снейп выглядел слишком серьезным и
совсем не насмешливым, что на самом деле немного беспокоило. Гарри приготовился к этому вопросу.

– Вы жертва насилия, мистер Поттер.

– Э-э... – Гарри не нравилось, к чему это может привести, но он чувствовал себя
бессильным остановить это.

– Вас унижали, морили голодом, избивали…

– На самом деле они меня никогда не били…

Снейп проигнорировал его.

– …Запирали, обделяли и лгали о вас и ваших родителей на постоянной основе.

Лицо Гарри вновь запылало.

– Однако информация, которую я хочу знать, относится к нашим типичным обменам мнениями во время учебного года, – Снейп сделал паузу. – Пользоваться любой возможностью, чтобы увидеть ваши мучения – это, общепризнанно, одно из моих любимых занятий, связанных с преподаванием.

– Без шуток, – с трудом пробормотал Гарри сквозь нарастающую тревогу.

– Почему за пять лет комментариев и колкостей по поводу вашей испорченности,
избалованности вы ни разу не исправили меня?

Гарри разинул рот. Это был совсем не тот вопрос, которого он ожидал.

– Вы... вы ведь шутите на этот раз, да?

– Я вовсе не шучу, – Снейп действительно выглядел оскорбленным.

– Ну, для начала вы никогда бы мне не поверили! И не пытайтесь отрицать – вы даже не поверили мне, когда увидели мою комнату. Для этого понадобился дядя Вернон... – Гарри замолчал, на самом деле не желая продолжать. – И вообще, я вряд ли бы хотел, чтобы мое паршивое детство стало предметом обсуждений в слизеринской гостиной. Гарри на самом деле почувствовал, как кровь отхлынула от его лица, когда он ухватился за эту мысль. – Не станете же…?

– О чем вы говорите?

– Как только начнутся занятия в школе, все, что вы узнали обо мне, превратится в
Слизеринские сплетни? – Гарри не нравилось, как ранимо звучит его голос, но он ничего не мог с собой поделать. Он даже самым близким друзьям никогда не рассказывал всей правды. Мысль о том, что узнает вся школа... да, черт подери, он чувствовал себя вроде как уязвимым. Это чувство только усилилось, когда Снейп не ответил сразу. О, нет... он собирался распространить это по всей школе – Гарри просто знал это. Из-за этого Гарри чувствовал себя совершенно ужасно. – Я буду все отрицать, вы же знаете! Даже мои друзья-гриффиндорцы не знают об этом – ну, во всяком случае, не о самых страшных вещах. Как только они узнают, что это вы пустили слух, никто не поверит в это. Они все знают, как сильно вы меня ненавидите – они просто подумают, что вы делаете это мне назло!

– Как вы думаете, Поттер, что значит быть слизеринцем?

– Чт… а? – Гарри начинал чувствовать головокружение от всех этих разговорных троп, по которым Снейп вел его вниз.

– Конечно, у вас есть некоторые предвзятые представления об основных качествах,
которыми должен обладать человек, чтобы попасть в самый скверный из домов.

– Ну, все знают, что не было ни одной темной ведьмы или волшебника, который не был в…

– Питер Петтигрю был Гриффиндорцем. Пробуйте снова.

– Гм... Сортировочная шляпа говорила про хитрость, верно? И... она сказала, что у меня
была жажда проявить себя…

– Правильно.. Слизеринцы распределяются таким образом, потому что у них есть хитрость и амбиции. Точно так же, гриффиндорцев приветствуют за храбрость, когтерванцев за ум, а пуффендуйцев за верность. Слизеринцев выбирают по их положительным качествам, а не потому, что их одиннадцатилетние умы вынашивают злые, дьявольские планы о том, как
захватить мир в качестве следующего поколения темных лордов.

– …хорошо…

– Из-за своих личных амбиций и способности к хитрости некоторые слизеринцы по умолчанию склоняются в большей степени к эгоистичным поступкам, которые вы, кажется, жаждите видеть в ущерб другим наблюдениям.

– Сэр? Без обид и все такое.. .я имею в виду, это интересно... но какое это имеет отношение к тому, собираетесь ли вы рассказать…

– Вы утверждаете, что вас почти распределили в Слизерин, Поттер. Хотя я всегда считал эту идею маловероятной, Сортировочная шляпа не лжет. Как бы это не было притянуто за уши, но похоже, что вы все-таки обладаете некоторой долей хитрости в своей тупой голове. Пришло время вам научиться ею пользоваться.

– Что, и вы решили, что собираетесь меня обучить ей? – Гарри не знал, хмуриться ему или смеяться.

Снейп лишь слегка наклонил голову.

– Ваше первое упражнение состоит в том, чтобы проанализировать мотивы, которые у меня могут быть, чтобы раскрыть историю пренебрежения в вашей семье вашим школьным товарищам.

Гарри уставился на него.

– Вы действительно используете мое ужасное детство в качестве упражнения как быть слизеринцем?

– Да. А теперь я слушаю вас.

– Гм... – Гарри не мог поверить, что он действительно собирается подыграть ему. – Ладно, ну, вы меня ненавидите.

– Это эмоция, а не мотивация. Вы ограничите свои ответы тем, что принесло бы мне распространение слухов о вашем жестоком детстве.

– Вам нравится видеть, как я пресмыкаюсь, вам нравится видеть меня злым, смущенным или униженным, и вы, вероятно, достигаете состояния эйфории от перспективы увидеть меня плачущим.

Снейп, конечно же, ничего из этого не отрицал.

– А теперь, Поттер, подумайте об обстоятельствах. Зная, как я сейчас, что обладаю большей информацией о вашей домашней жизни, чем вся гриффиндорская башня, смогу ли я добиться всего, что вы перечислили, поделившись я ею?

Гарри не хотел отвечать. Что, если Снейп просто прощупывает почву, чтобы убедиться, что он действительно причинит наибольший ущерб? Но он все равно ответил, может быть, потому, что этот разговор был таким странным.

– Да. Конечно, вы бы так и сделали.

– Возможно. Поначалу да. Однако я бы предположил, что как только ваши муки
закончатся, произойдет совсем обратное. Как вы уже сказали, те, у кого нет причин ценить слово Пожирателя Смерти выше, чем слово благородного спасителя волшебного мира, никогда по-настоящему не поверят ему. Те, у кого есть причины видеть правду – это близкие к вам люди и, без сомнения, некоторые члены персонала Хогвартса – скорее всего, будут стремиться либо к жалости, либо к опеке.

– Учитывая это предположение и ваше изложение моих мотивов, неужели я
действительно предпочел бы стать свидетелем целого перечня нянчащихся профессоров, почитающих героев-идиотов и репортеров, которым нечем больше заняться, кроме как превозносить великого Гарри Поттера, победителя еще больших невзгод?

Гарри потребовалось некоторое время, чтобы что-то сказать.

– Ого. Эм, ого... вы вкладываете всю эту мысль в каждый мелкий поступок, который
совершаете?

Снейп скрестил руки на груди, очевидно ожидая, что Гарри скажет что-то действительно существенное.

– Ладно, значит... вы никому не собираетесь рассказывать?

Снейп резко встал, вскинув руки вверх.

– Чертов гриффиндорец! Вы слышали хоть слово из того, что я только что сказал, Поттер?

– Конечно, я слышал! – невольно защищался Гарри. – Но знаете, если вы действительно
так много думаете о том, как разрушить мою жизнь, вы кое-что забываете обо мне. Я ненавижу все это внимание, возможно, даже больше, чем вы ненавидите видеть, как я получаю его. Так что для меня это будет еще большей пыткой, чем для вас! Вы все равно победите. Так что ваше маленькое «упражнение в хитрости» даже не основано на том, кто я на самом деле! Оно включает в себя ваше мнение обо мне, а это значит, что над вашей собственной хитростью не помешало бы еще немного поработать!

– Возможно, – пробормотал Снейп, проницательно глядя на Гарри.

– Возможно? Что это значит? Я не хотел урока по слизеринской речи, профессор! Я
просто хочу знать, собираетесь ли вы рассказывать.

Снейп фыркнул:

– Прекрасно, Поттер, потому что для того, чтобы постичь тонкое искусство хитрости, вам потребуется нечто большее, чем один урок. Один из них – не давать своим врагам оружия. Слабости – это оружия, Поттер, и вы только что дали мне еще одно из своих.

– Нет, не дал, – яростно возразил Гарри. – Вы думаете так только потому, что за
последние пять лет кое-что обо мне напридумывали! Если бы вы обратили на меня хоть какое-то внимание или поговорили с кем-то, кто хоть немного меня знает, вам было бы известно, что я ненавижу это жуткое внимание! Я не давал вам оружия – ваши собственные предположения просто помешали вам понять это раньше!

– Черт бы вас побрал, Поттер! – внезапно завопил Снейп, его глаза вспыхнули гневом. – Ты должен был быть высокомерным!

Гарри моргнул:

– Что?

– Ты должен был быть избалованным, высокомерным, тупоголовым, ищущим внимания сопляком! Ты должен был сделать так, чтобы мне было легко ненавидеть тебя! Пять лет, Поттер! Пять лет! У меня никогда не было проблем с тем, чтобы видеть в тебе твоего отца! Почему ты решил сейчас разрушить мои удобные иллюзии? – Снейп кипел от злости, его кулаки были сжаты по бокам, и Гарри был настолько ошеломлен, что не мог придумать ответа. Неужели Снейп говорит, что он ошибся насчет Гарри? Слова вроде и звучали именно так, но чистая, абсолютно сердитая манера, в которой они были произнесены, определенно не предполагала это.

Через мгновение он решил, что, возможно, ему вообще не стоит ничего говорить. Ситуация казалась немного опасной.

Глаза Снейпа метали в Гарри кинжалы, пока он наконец не развернулся на каблуках к
двери. Он почти сразу же обернулся, пробормотав проклятие, и, к замешательству Гарри, подошел к его школьному чемодану и поднял крышку. Он осторожно вытащил длинный осколок зеркала из вещей Гарри и продолжил свой путь к двери.

Тогда Гарри уже не мог молчать:

– Подождите! Что вы собираетесь с ним сделать?

Снейп не обернулся и даже не остановился.

– Избавиться от него! По крайней мере, в этом мире еще остался какой-то смысл, Поттер, поскольку вы по глупости не сразу задумались о целесообразности такого поступка.

Гарри побежал догонять Снейпа, следуя за ним по пятам, когда тот достиг лестницы и
быстро спустился по ней.

– Он мой! Я не хочу выбрасывать его. Отдайте его обратно!

– Чтобы в следующий раз вы смогли пробить жизненно важный орган? Я думаю, нет.

– Но он мой, – снова повторил Гарри, начиная чувствовать настоящую панику. Снейп не мог уничтожить его – просто не мог!

Снейп не останавливался до тех пор, пока они не добрались до кухни, и Гарри уже начал бояться, что никогда больше не увидит осколок. Не останавливаясь, чтобы подумать о глупости своего решения он, как только Снейп остановился, бросился на него, хватая осколок. Он мог сказать, что застал Снейпа врасплох, шок профессора был очевиден, если взглянуть на его лицо. Снейп немедленно поднял осколок стекла выше уровня досягаемости Гарри и оттолкнул его твердой, удивительно сильной рукой.

Гарри боролся изо всех сил, отчаянно пытаясь завладеть осколком.

– Поттер! Что Мерлина… Возьмите себя в руки, мальчишка! – и когда это не сработало: – ПОТТЕР, ОСТАНОВИТЕСЬ НЕМЕДЛЕННО!

– Не выбрасывайте его! Он мой! – это было все, что Гарри смог сделать, предприняв
последнюю попытку прыгнуть за осколком.

– Почему бы мне не выбросить разломанный, опасный кусок бесполезного хлама, я не представляю! – Снейп подтолкнул его в сторону кухонного стола, в каждом его слове звучало раздражение. – Впрочем, прекратите пытаться порезать о него другую руку, и я не стану избавляться от него, покуда вы не объяснитесь!

Услышав это обещание, Гарри осторожно попятился от Снейпа, не сводя глаз с руки,
держащей самый большой кусок зеркала Сириуса. Его тело было напряжено, он готов был снова наброситься при малейшем намеке на то, что Снейп солгал насчет того, что не выбросит его.

– Сядьте, – скомандовал Снейп. Его тон не допускал возражений.

Гарри сел за ближайший конец стола, не отрывая глаз от осколка зеркала, и смотрел, как Снейп кладет его на другой конец стола, вне пределов досягаемости Гарри.

Снейп чопорно сел рядом с Гарри.

– Объяснитесь, – приказал он.

– Он мой, – повторил Гарри. – Он мой, и вы не имеете права уничтожать его, не спросив
меня.

– Я имею полное право, Поттер, как профессор, у которого чуть не случился сердечный приступ сегодня утром, когда Добби – домовой эльф пришел ко мне с рассказом о вашем мертвом теле, лежащем окровавленной кучей на вашей собственной постели. Что могло руководствовать вами, когда захотели сохранить никчемный, сломленный...?

– Сириус дал его мне, – поспешил объяснить Гарри, не утруждая себя больше уклоняться
от ответа. Так оно и было на самом деле, верно? Либо Снейп позволит ему забрать его обратно, либо нет.

Гарри даже не потрудился взглянуть на Снейпа, но тот не сразу его остановил, поэтому он объяснил:

– Сириус дал мне зеркало, чтобы общаться с ним. Вторую часть он оставил себе, и я должен был связаться с ним, если он мне когда-нибудь понадобится. Я совсем забыл об этом подарке, понимаете? Я забыл о нем еще перед тем как пошел в отдел тайн, а после того, как он... после завесы, я сломал его – зеркало, я имею в виду. Я знаю... я знаю, что вы ненавидели его, но он был моим крестным, и я едва успел узнать его, и это одна из немногих вещей, которые он... которые Сириус когда-либо давал мне, и... вы не можете выбросить его. Вы не можете... – его голос надломился, и он подавил унизительный порыв неопределимых эмоций. Он с трудом сглотнул и понадеялся, что Снейп скоро ответит, потому что он не был так уверен в том, что сможет заговорить в течение нескольких минут; по крайней мере, не разделяя еще больше неловких воспоминаний с профессором.

Снейп тоже молчал, и этой напряженной тишины было почти достаточно, чтобы Гарри смог добежать до двери... с непродолжительной остановкой, чтобы схватить зеркало Сириуса, конечно.

Снейп наконец встал и подошел к острому, зазубренному осколку разбитого зеркала. Он постоял немного, и Гарри наконец оторвал взгляд от предмета, чтобы встретиться с ним глазами. Снейп пристально смотрел на него, невозможно было определить его чувства, и он потянулся за своей палочкой, направляя ее на зеркало. Гарри наблюдал за происходящим с нарастающим страхом. Снейп собирался его уничтожить. Он собирался уничтожить его, и Гарри никогда больше не увидит того драгоценного подарка, который подарил ему Сириус.

– Пожалуйста, – сумел прошептать Гарри, даже не заботясь о том, как жалко прозвучал его голос. – Не надо…

Но пока Гарри смотрел, Снейп направил свою палочку на кусок зеркала, произнося заклинание так тихо, что Гарри почти принял его за невербальное. От стола поднялся оранжевый дымок, и Гарри опустил голову. Все это унижение перед Снейпом, и все напрасно. Теперь он потерял и зеркало, и свою гордость. Еще мгновение – и он рассердится. Прямо сейчас он должен был взять себя в руки. Он не позволит себе сломаться после всего, что уже сделал и сказал.

Прежде чем он успел подумать об этом, чья-то рука положила знакомый осколок зеркала на стол перед Гарри. Гарри протянул руку, чтобы дотронуться до него, едва осмеливаясь поверить, что Снейп не уничтожил его. Он осторожно провел пальцем по краю зеркала, который раньше был острым и режущим. Заклинание Снейпа сгладило разбитые края, не разрушив его форму.

Гарри почувствовал, что он был близок к слезам больше, чем тогда, когда думал, что осколок уничтожен. Он сглотнул, борясь с ребяческим желанием заплакать, но вместо этого схватил зеркало здоровой рукой и прижал его к своей груди.

Он услышал, как Снейп направился к двери, и на мгновение задумался, прежде чем позволил себе сделать то, что всего несколько дней назад поклялся никогда не делать.

– Спасибо, – тихо сказал он, все еще не поднимая головы. Он услышал, как Снейп остановился. – За это и... за то, что позволили мне уйти с вами. От Дурслей. Спасибо, что не бросили меня там.

Долгое время он ничего не слышал, но даже не потрудился поднять глаза, чтобы проверить, там ли еще Снейп, или посмотреть, как он воспринял его благодарность.

Через мгновение движения Снейпа возобновились, когда он открыл кухонную дверь в отступлении.

Прежде чем дверь захлопнулась, оставив Гарри наедине с его драгоценным зеркалом, он услышал от своего самого ненавистного преподавателя Хогвартса фразу, которую, как он думал, вряд ли будет слышать чаще своей собственной благодарности.

– Пожалуйста, мистер Поттер.

Глава 19. Косясь на Снейпа

Гарри прищурился.

Хм...никакой разницы.

Может быть, если бы он просто повернул голову в сторону?

Нет, все равно никакой разницы.

Снейп все еще оставался Снейпом.

Этот человек сбивал Гарри с толку весь день, начиная с его неожиданной вспышки про
ненависть к Гарри...или это было о том, что он его не ненавидит? Гарри действительно не
совсем понимал, о чем все это было.

Он мог бы забыть об этом случае, если бы Снейп сразу же после этого не упустил прекрасную возможность ранить Гарри. С каких эпор этот человек не только возвращает ему памятную вещь, но и сглаживает ее края, чтобы обезопасить его? Конечно, это была мелочь, но Гарри никогда бы не подумал, что Снейп способен на такое.

А потом, что шокировало больше всего, он действительно принял благодарность Гарри! Даже без издевательских насмешек и громогласной ярости.

На этот раз Гарри скосил на Снейпа только один глаз. Из-за этого мужчина, сидевший
напротив него за кухонным столом, выглядел немного расплывчато, но в остальном...он все еще был похож на Снейпа.

– Могу я вам чем-нибудь помочь, мистер Поттер? – раздался привычный голос знакомого человека, и в нем звучало обычное нетерпение. Да, определенно все еще Снейп.

Гарри снова уставился в свою тарелку, тыча вилкой в кусочек бланшированной моркови.

– Э...Нет, сэр. У меня все в порядке.

Снейп повернулся к своей тарелке, отправляя ложкой в рот последний кусочек еды, прежде чем отодвинул тарелку в сторону. Она тут же исчезла со стола. Гарри не мог не заметить, что его профессор даже жевал методично. Казалось, что все в этом человеке было систематически тщательно продумано – его зелья, уроки, даже привычки в еде. Не то чтобы его недавняя вспышка была методичной, или его действия с зеркалом предсказуемыми…

К тому же еще и пророчество. О нем Гарри тоже много думал весь день. Предложения Дамблдора были верны? Неужели Снейпу суждено было сыграть такую большую роль в войне, чтобы решить ее исход? Неужели он действительно может быть ключом к тому, чтобы помочь Гарри понять, как победить Волдеморта? Или ... возможно ли, что Гарри или Дамблдор будут обмануты пророчеством, а Волдеморт – победителем.

Только Снейп, вероятно, знал ответ на этот последний вопрос. Теперь, когда Дамблдор,
по-видимому, поделился с ним пророчеством, он должен был иметь самое лучшее представление о ком идет речь. Конечно, Гарри никогда бы его об этом не спросил. Этот человек был шпионом. Если он вводил Дамблдора в заблуждение, то ему вряд ли скажет правду.

– Если вы хотите что-то сказать, Поттер, проглотите вашу еду и произнесите это! – Снейп на самом деле не выглядел сердитым, но его усмешка красноречиво говорила о раздражении от пристального взгляда Гарри.

Гарри снова посмотрел вниз.

– Мне нечего сказать, сэр, у меня все хорошо.

– Не играйте со мной. У вас явно что-то на уме, и я не в настроении выпытывать это у вас. Раз вы уже сказали, тогда будьте любезны воздержаться от такого тщательного изучения меня.

Гарри прожевал последний кусочек пищи во рту, быстро соображая. Он не мог сказать
Снейпу, о чем на самом деле думал. Он быстро ухватился за первую попавшуюся мысль, чтобы не молчать.

– Непривычные твари, – выпалил он. – А я все удивлялся, почему мы ни разу не увидели их в том лесу.

– Прошу прощения? – Снейп в замешательстве сдвинул брови. – Что за чушь вы несете?

– В лесу с Римусом и Грюмом, сразу после того, как мы покинули Дурслей, – объяснил
Гарри, – Дамблдор прислал вам эту палочку, портключ и записку. А в записке говорилось, что нужно остерегаться непривычных тварей. Я не спрашивал раньше, но мне действительно было интересно...о каких именно тварях он говорил? И почему мы не увидели ни одной из них?

Гарри тогда поклялся, что у Снейпа на самом деле дрогнули губы в усмешке, прежде чем
тот ответил:

– Мы не видели никаких непривычных тварей, Поттер, потому что там не было тварей, которых можно было бы увидеть. Это был шифр. Как и в случае со всеми сообщениями ордена, директор не мог гарантировать, что отправленное им сообщение не будет перехвачено. Он не мог просто написать пароль к портключу. Если бы он это сделал и если бы им действительно завладела не та сторона, Люпин и Грюм были бы уже мертвы.

– О, – в этом есть смысл. Вообще-то довольно хитроумно думать о кодах, местах встреч и тому подобном. И все же ... как он мог узнать пароль портключа из такого скрытого послания?

Словно прочитав его мысли, Снейп призвал перо и кусок пергамента с другого конца
комнаты и что-то нацарапал на нем, прежде чем передал Гарри.

Всякая непРивычная твАрь – уГроза , читалось в нем.

– Пароль был «враг», – объяснил Снейп. – Послание было зашифровано весьма мудрёно.

Глаза Гарри загорелись пониманием.

– О. Это довольно-таки круто. Вы всегда используете этот код при передаче сообщений? Или у вас есть определенные коды для разных вещей? Или что-то еще? Или другой способ, чтобы…

Снейп поднял руку:

– Одного вопроса за раз будет достаточно, – но его глаза не были сужены, а рот не был сжат в прямую тонкую линию. Гарри начинал думать, что, возможно, Снейп на самом деле не ненавидел отвечать на подобные вопросы, даже если они были от Гарри. – На самом деле у нас есть разные коды для различных целей. Директор также
использует определенные устройства для общения с конкретными людьми, тем самым
гарантируя, что ни один человек не знает всех этих методов. Принимая во внимание
эффективные способы получения информации Темным Лордом, доверить даже самому надежному члену ордена всю информацию до последней капли было бы безрассудством.

– Так что тогда представляют собой другие коды? – нетерпеливо спросил Гарри, отодвигая тарелку с остатками еды. Наконец-то можно узнать нечто более интересное, чем как считать до ста с закрытыми глазами!

– Я не мог бы вам этого сказать, даже если бы захотел, – коротко ответил Снейп.

Гарри ссутулился, сидя на стуле. Что ж. Это продолжалось недолго.

– У вас даже нет какого-нибудь жалкого, безобидного кода или пароля, который могли бы мне сообщить? Я же не буду ходить вокруг да около и рассказывать Сами-знаете-кому об этом или еще о чем-то, – отметил он.

– Мистер Поттер, – начал Снейп своим профессорским голосом, который практически гарантировал, что Гарри не понравится то, что он скажет. – Орден не разрабатывает методы общения исключительно для вашего развлечения. Если возникнет необходимость, вам будет предоставлен собственный захватывающий код, без сомнения, включающий множество бессмысленных фраз, касающихся непривычных тварей. А до тех пор вы будете воздерживаться от расспросов о вещах, которые вас не касаются. Поняли?

– Да, сэр, – пробормотал Гарри. Он все еще считал, что должен иметь секретный код,
пароль или что-то еще. Во всяком случае, это придаст немного веселья его нудному лету.

Однако спустя почти целый день молчания Снейп теперь, казалось, был склонен пообсуждать некоторые вещи – темы, не столь интересные Гарри, как секретные коды.

– Сегодня утром я сообщил вам, что за завтраком проверю ваши способности в окклюменции. Поскольку некоторые ... отвлекающие факторы помешали этому, мы сделаем это сейчас.

– Окклюменция. О, радость какая, – проворчал Гарри, но тут же выпрямился под
предостерегающим взглядом Снейпа.

– Вы практиковали те три упражнения, которые задал вам директор?

– Да, – ответил Гарри, не глядя ему в глаза.

– Правду, – отрезал Снейп.

– Ладно, хорошо. Я попробовал первые два и полностью провалился. Но я читал о
третьем!

– Объясните свою попытку выполнить первое упражнение, – приказал Снейп.

– В книге было сказано вдыхать и выдыхать, считая, как я и делал. Я... Эм, пытался,
правда пытался. Даже пару раз. Но я просто продолжал думать о других вещах. Я не понимаю, как вообще кто-то может просто избавить свой разум от всего, что его окружает? Это же невозможно!

– Это не невозможно, это необходимо, – возразил Снейп. – А второе упражнение?

– Я пытался представить себя в другом месте. Но потом я снова стал думать о других вещах. Но оно были связаны с этим местом, а не с тем, что происходит здесь и сейчас.

– Какое место вы взяли за основу для этого упражнения?

– Просто...место, – вяло ответил Гарри. Как Снейп всегда точно угадывал, какие вопросы задавать не следует?

– Я не могу определить причину отсутствия у вас прогресса, не понимая, почему вы не
можете очистить свой разум, Поттер. Вы будете откровенны со мной. Поняли?

– Да, сэр. Но, эм... Я думал, вы не собираетесь учить меня окклюменции. На этот раз это должен был делать директор.

– Мы с директором пришли к согласию. Да, он будет наблюдать за вашими практическими занятиями, но поскольку я – несчастная душа, обремененная вашим обществом в данный момент, то я буду следить за тем, чтобы вы были сосредоточены на выполнении своих домашних заданий и чтении книги. А теперь ответьте на мой вопрос.

Гарри начало казаться, что придумывать способы уклониться от ответов на вопросы
Снейпа было довольно бессмысленно. Этот решительный человек всегда умудрялся вернуться к получению необходимой ему информации, и Гарри больше не отвлекался на «непривычных тварей». Поэтому он вздохнул и смирился с...ну, он не знал, с чем именно. Обычно бы он предвидел высмеивание, но сегодня Снейп вел себя довольно странно, со всеми его метаниями между вежливостью и резкостью.

И теперь он задавался вопросом, не было ли причиной непредсказуемого поведения
Снейпа сегодня то, что сам Снейп не определился с тем, как себя вести. Раньше он скорее был расстроен тем, что Гарри оказался не таким, как тот ожидал...или хотел...чтобы был.

– Отвечайте на вопрос, Поттер! У меня нет целого дня на это!

В точку.

Гарри собрался с духом.

– Я представил, что нахожусь в своем чулане, – признался он так
тихо, что любому человеку с менее острым слухом, чем у Снейпа, пришлось бы приложить усилия, чтобы услышать его.

Снейп определенно не ожидал такого ответа от Гарри, если судить по его нахмуренному
лбу и отсутствию быстрого ответа. Он прочистил горло.

– Поттер... По-моему, в книге сказано сосредоточиться на приятной мысли или воспоминании, не так ли?

– Эм...да, я так и сделал…

– А вы наслаждались сидеть взаперти и голодать в вышеупомянутом чулане?

– Конечно, нет! – возмутился Гарри.

– Тогда я не понимаю, почему вы выбрали именно эту...тюрьму, как воспоминание, чтобы сосредоточиться на очищении разума. – Снейп бросил на него взгляд, ясно говоривший, что он думает об уровне здравомыслия Гарри.

– Это не было ... то есть я не ... – Гарри замолчал, глубоко вздохнул и снова заговорил: – Да, это было ужасное место, когда меня наказывали. Но это не всегда было...ну, знаете, тюрьмой. Оно также было моей комнатой. Иногда это было единственное место, куда я мог пойти, чтобы уйти от них. И как бы там ни было тесно и темно, оно было моим.

– Оно было вашим, – вторил Снейп, растягивая слова. Он все еще смотрел на Гарри так, словно считал его сумасшедшим. – Возможно, нам следует пересмотреть концепцию счастливых мыслей, Поттер. Вы должны были сосредоточиться на чем-то приятном, а не на напоминании о том, что с вами обращались чуть лучше, чем с домовым эльфом.

Гарри покраснел и пробормотал:

– Там было не так уж и плохо.

– В чулане? Или живя с вашими родственниками? – спросил Снейп, и Гарри удивленно посмотрел на него. Это прозвучало почти так, как будто мужчина был лично заинтересован в ответе. Снейп, очевидно, понял это в тот же момент, потому что напустил на себя бесстрастное выражение. Однако он не забрал свой вопрос назад, и Гарри пришлось немного подумать, прежде чем ответить. Он ненавидел жизнь у Дурслей, в этом не было никаких сомнений...но этот разговор перешел на опасную личную территорию. Гарри не собирался давать своему профессору больше оружия для будущих насмешек, чем у него уже было.

Он ограничился вялым пожатием плеч и разбавленной правдой.

– И то, и то, наверное. Не то чтобы я беспокоился за свою жизнь, вы же знаете. Они просто не очень-то меня любили.

Снейп некоторое время изучал его ничего не выражающим взглядом, прежде чем
вернулся к сути дела.

– Расскажите подробнее о ваших попытках выполнить упражнение.

Гарри мысленно вздохнул с облегчением, получив отсрочку от дальнейшего углубления в свое детство.

– Ладно...да, на самом деле все не так уж хорошо получилось.

– Объясните.

Гарри непонимающе уставился на него.

– Объяснить что? У меня ничего не получилось, вот и все. Я отвлекся, как и при подсчете.

Снейп скрестил руки на груди в явном раздражении.

– Получить от вас информацию, в которой я действительно нуждаюсь, – это все равно что получить яд от живого Акромантула, Поттер, – почти невозможно!

Гарри тоже скрестил руки на груди.

– Ну, если вы перестанете совать нос в мою личную жизнь ...

– Это не личное, Поттер, это война. Даже если вам не выгодно сохранять контроль над
своим собственным разумом, это определенно пойдет на пользу нашей борьбе с Темным Лордом. Кроме того, как вы думаете, что вы можете скрывать? Я уже обнаружил больше бесполезной информации о вашей «личной жизни», чем мне когда-либо хотелось знать. Обсуждение ваших мыслей в течение, без сомнения, ничтожного количества времени, которое вы посвятили этому упражнению, не может быть более разрушительным для вашей гордости, чем отсутствие улучшения навыков окклюменции было бы для вашей жизни.

Гарри впитывал слова Снейпа, не отрывая глаз от стола перед собой. В каком-то смысле Снейп был прав. Профессор уже знал почти все, что Гарри никогда не хотел, чтобы тот узнал. И борьба с Волдемортом...это было важнее, чем глупая гордость Гарри в любой момент, не так ли? Но все же...подумав об этом, он вдруг понял, что же его сдерживает.

– Вы не знаете, что я чувствую, – пробормотал Гарри.

– Что вы сказали?

– Так ... вы знаете некоторые вещи, ладно? – Гарри поднял глаза на темный материал,
покрывающий сложенные руки Снейпа. – Вы знаете многие вещи, которые никто из нас не хотел выставлять напоказ. Но ... когда все сказано и сделано, все в порядке. Во всяком случае, гораздо лучше, чем я думал. Я буду жить, я это переживу, – он сделал паузу и глубоко вздохнул. – Я переживу это, потому что ... вы все еще не знаете самого главного. Что я думаю обо всем этом, что я чувствую насчет этого, как это придало мне смелости в некоторых вещах и как заставило бояться других. Я ... не могу позволить вам узнать это. Даже если это принесет пользу войне, я ... я просто не могу.

После его признания в комнате воцарилась такая гнетущая тишина, что ему почти
захотелось ухватиться за эти слова и вернуть их обратно. Хотя ... он догадывался, что сказал то,что должно было быть сказано, даже если Снейп действительно относился к нему с полным презрением.

– Окклюменция, – осторожно нарушил молчание Снейп, как будто не мог поверить, что в ответ он будет откровенен с Гарри, – это запутанная и утонченная наука. Она требует определенного уровня доверия между учителем и учеником. И это тот уровень доверия, которым мы с вами не обладаем, как уверял я директора бесчисленное множество раз. И по правде говоря, никогда не сможем обладать.

Гарри почти кивнул в знак согласия, но не был уверен, что это будет подходящим ответом. Он стоял неподвижно и слушал, наблюдая, как Снейп развернул руки и положил их на стол.

– Мне плевать на ваше доверие, Поттер. И не обманывайте себя, думая, что меня хоть
немного волнует, доверяете вы мне или нет. Однако, – Снейп сделал паузу, – похоже, что
утверждение директора о том, что не обязательно иметь подобие на доверие для того, чтобы проследить за выполнением простых домашних заданий, было неточным.

Когда Снейп молчал целую минуту, Гарри решил, что он сказал все, что хотел сказать.

– Так что ... мы, эм…

– Мы зашли в тупик, Поттер. Правильная фраза в этой ситуации звучит так: «я считаю, что мы зашли в тупик».

– О. Правильно. Это...хороший способ выразить это. – Гарри не мог придумать ничего другого, что можно было бы сказать.

– Возвращайтесь к своим занятиям, – резко приказал Снейп, прежде чем встать из-за
стола.

Гарри также встал и нерешительно спросил:

– Так...что это тогда? Вы больше не следите за моей домашней работой?

– Я позабочусь о том, чтобы вы не проводили свой каникулы бездельничая. Если директор хочет, чтобы вас проверили на знание материала, он вполне может сделать это сам, – слегка усмехнулся Снейп, отодвигая стул и направляясь к двери.

Гарри молча прошел в гостиную, пока Снейп поднимался по лестнице, очевидно, чтобы
поработать в своей лаборатории. Книги, которые Гермиона и Рон принесли ему для
предстоящего учебного года, были разбросаны по столу и полу, где он разложил их сегодня утром после завтрака в попытках избежать окклюменцию и зелья. На самом деле пролистывание его хогвартских учебников казалось вполне приличным способом избежать встречи со Снейпом до обеда, а также избежать взбучки за ужином.

Гарри рухнул на диван. Он вовсе не был разочарован последним развитием событий,
решил он...но он думал, что будет немного более воодушевлен. В конце концов, ему больше не нужно было обсуждать свои упражнения со Снейпом! Им обоим действительно было бы лучше, если бы они не жили на одном континенте, и они оба это знали. К тому же, как сказал Снейп...как это вообще может сработать, если они не доверяют друг другу? Это действительно имело смысл, на самом деле. Если Гарри не хочет делиться частью своего разума, то как кто-то может помочь ему понять, как его контролировать?

Это было только...ну, кто знает, когда Дамблдор начнет их уроки окклюменции? Он был так занят Орденом, управлением Хогвартсом и бог знает чем еще. Как же Гарри будет изучать Окклюменцию, если у него не будет постоянного наставника? И как бы он не противился этому, события прошлого года, по крайней мере, научили его, что, нравится ему это или нет, но изучение окклюменции не обязательно было ужасной идеей.

Но если подумать, то, может быть, Гарри действительно недолюбливал не саму
Окклюменцию. Он ненавидел ужасные методы изучения этой науки. Он в самом деле не знал, что хуже: выдерживать жестокие атаки на свой разум или быть вынужденным читать эту старую скучную книгу.

Если бы он мог просто понять это и немного «научиться» самому, его жизнь была бы
намного проще.

Тем более, учитывая то, о чем он думал несколько часов назад, делало медленное
погружение в сон на диване в гостиной гораздо более рискованным занятием. И то ли его сознание было не совсем ясным, что заставило его снова проникнуть в сознание Волдеморта, то ли это была случайность, вызванная чрезвычайно радостным состоянием темного волшебника, Гарри не знал…

***

Его последователи стояли перед ним в толпе одинаковых черных мантий с капюшонами и
масками, и он позволил себе на мгновение насладиться символическим однообразием. Это так сильно изображало его собственное мировоззрение. В один день магический мир – нет, весь мир – станет таким абсолютно однородным, таким не загрязненным скверной кровью непохожих, слабых...маглов.

Он улыбнулся, восхищаясь в своих последователях живым, дышащим свидетельством чистоты своих амбиций.

Его улыбка стала только шире, когда его новую пленницу провели через море темных
мантий, чтобы она предстала пред ним. Примитивная магловская одежда, которую носила женщина, резко контрастировала с окружающими нарядами Пожирателей Смерти. Это служило для того, чтобы подчеркнуть загрязнение, которому она и ей подобные потворствовали.

Но это не имело значения. Сквиб умрет сегодня, хотя не раньше, чем он получит
информацию, необходимую для того, чтобы стать на один шаг ближе к своей добыче...и на один шаг ближе к силе, которую он жаждал.

Нет, он не просто жаждал этой силы. Он заслужил ее.

– Где Гарри Поттер? – спросил он, направляя палочку на дрожащую женщину. Ему
нравилось знать, что именно он заставляет ее дрожать от страха.

Она сжала губы в молчаливом отказе отвечать.

– Круцио! – он улыбнулся еще шире, когда рухнувшая фигура начала корчиться от боли.
Мгновение спустя он замолчал, не желая разрушать это хрупкое оправдание для отпрыска волшебников, пока на его вопросы не будут даны ответы.

– Куда они забрали мальчишку? – спокойно повторил он. – Ты же знаешь, что Дамблдор
не может вечно прятать его от меня. Я найду его, с твоей помощью или без нее. Скажи мне то, что мне нужно знать, и я позволю тебе жить.

Неистовая дрожь пленницы не помешала ей отразить на своем лице неповиновение. Она
открыла свои белые, дрожащие губы, чтобы глупо заявить:

– Ты никогда не победишь! Альбус Дамблдор…

– Альбус Дамблдор – дурак, – мягко перебил он, и улыбка исчезла с его лица. Сквиб
начала портить ему отличное настроение. – Я спрошу еще раз: расскажи мне, что тебе известно о местонахождении Гарри Поттера. Откажешься, и ты умрешь сегодня более мучительной смертью, чем той, которой достоин нелепый мальчишка.

Она сжала губы в тонкую линию, в глазах одновременно читались вызов и страх.

– Да будет так, – прошипел он, радость которого была полностью испорчена не слишком стоящей находкой. Пожиратель Смерти, захвативший ее в плен, заверил его, что ее сопротивление будет столь же слабым, как и ее старческое, худое тело. Пожиратель Смерти будет наказан.

– Убейте ее, – приказал он своим последователям. – Медленно. Если она решит вспомнить какую-нибудь ценную информацию, немедленно остановитесь и приведите ее ко мне.

Она умрет. Но теперь ... теперь он должен осуществить следующий шаг в своем плане,
чтобы найти неуловимого и защищенного мальчишку.

Он отвернулся, оставив своих последователей вершить судьбу некой Арабеллы Фигг.

Гарри резко открыл глаза, на одно бесконечное мгновение уверившись, что на него наложили проклятие Круциатуса. Боль в шраме пульсировала в такт бешено колотящемуся сердцу.

Момент замешательства закончился еще тогда, когда боль не ушла, и все последующее время прошло слишком быстро. Гарри запаниковал еще до того, как поднялся на ноги. С каждой потраченной впустую секундой он все больше приближался к смерти миссис Фигг! Он выскочил в коридор и помчался вверх по лестнице. Не останавливаясь, чтобы подумать о явной возможности того, что Снейп проклянет его до потери памяти, он без стука ворвался в дверь лаборатории зелий.

Снейп стоял в углу, спиной к двери. Он резко обернулся, держа палочку в руке, от
неожиданного вторжения. Увидев Гарри, его лицо окаменело, глаза вспыхнули.

Прежде чем Снейп успел наброситься на него, Гарри оперся руками о ближайший стол,
чтобы отдышаться, и судорожно вздохнул:

– Миссис Фигг! Он схватил Миссис Фигг! Они пытают ее, и она скоро умрет! – дыши. Посмотри Снейпу в глаза. – Они ее убивают!

Гнев исчез с лица Снейпа так же быстро, как и появился. Он подошел к Гарри и, схватив
его за плечи, толкнул его дрожащее тело на ближайший стул. Все тело профессора было
напряжено от настойчивости, когда он посмотрел Гарри в глаза.

– У вас было видение от Темного Лорда? – Гарри смог только кивнуть, и его охватила паника.

– Арабелла Фигг? – быстро спросил Снейп.

Гарри снова быстро и отрывисто кивнул.

– Расскажите мне все, что видели. Именно так, от начала и до конца. Будьте быстры и
подробны.

Гарри тщетно пытался подавить новый приступ паники.

– Он – он был со своими Пожирателями Смерти. У Гарри перехватило дыхание.

– Дышите Глубже, Поттер. Вдох. Выдох.

Он попытался, но рассказ был важнее.

– Он был счастлив, потому что у него была пленница! Он был счастлив, – Гарри хватал ртом воздух, – потому что думал, что сможет заставить ее сказать, где я нахожусь, но она не захотела или не смогла сказать ни то, ни другое, и он приказал им убить ее. Хотя и медленно. Он сказал медленно...так что, может быть, она еще жива! – Он оттолкнул руки Снейпа, которые крепко держали Гарри за плечи. – Вы должны сообщить Ордену! Может быть, она еще жива! Вы должны пойти сейчас и сказать им, чтобы они нашли ее!

Снейп не двигался, несмотря на все попытки Гарри оттолкнуть его.

– Где они сейчас? Опишите окружающую обстановку – снаружи или внутри? Лес, кладбище, хижина, особняк? Так много деталей, как сможете вспомнить.

– Думаю, внутри. Может быть, что-то вроде огромной комнаты?

– В комнате было что-нибудь? Хоть что-нибудь, по чем мы могли бы ее опознать?

– Там было темно, и я думаю, что там был каменный пол. Может быть? Я не видел ничего, кроме людей! Я все вам рассказал. Пожалуйста, просто скажите Ордену! – Гарри больше не мог сдерживать панику, охватившую его.

Теперь Снейп уже не колебался; он выскочил за дверь так быстро, что если бы Гарри
моргнул, то не заметил бы этого. Снейп ушел вместе со своим сообщением, а Гарри подтянул колени к груди, медленно раскачиваясь взад-вперед в попытке отвлечься от своих лихорадочных мыслей и пульсирующего шрама.

Но он знал, что не сможет отвлечь свое внимание от этого.

Он знал миссис Фигг. Не очень хорошо, правда. Но он все же знал ее. Она наблюдала за ним еще до того, как он узнал, кто она такая. Она даже давала показания в его пользу на слушании прошлым летом.

А теперь...теперь она будет убита Волдемортом в его стремлении найти Гарри. Она собиралась умереть из-за Гарри. Он был близок к тому, чтобы стать ответственным за еще одну смерть.

Он слез со стула и подошел к мусорной корзине. Его чуть не стошнило, но он сдержался и на всякий случай сел на пол рядом с мусорной корзиной.

Он не плакал и не знал, стоит ли чувствовать себя виноватым за то, что не плачет.
Возненавидит ли его миссис Фигг, если узнает, что он не плакал, увидев, как ее отправляют на верную смерть? Он снова приподнял колени, но на этот раз не раскачивался; дрожь его тела была единственным движением, с которым он мог справиться.

Где был Снейп? Он, должно быть, уже связался с орденом. Неужели они ее ищут? Он ушел, чтобы поискать вместе с ними?

Время тянулось медленно, и Гарри не знал, прошло ли всего несколько минут или долгих
часов, прежде чем Снейп снова вошел в лабораторию, его черные ботинки остановились прямо перед Гарри. Гарри не мог поднять глаз; он боялся того, какие новости принес Снейп. Его тело сильно тряслось.

Через мгновение Снейп опустился на колени чуть выше уровня глаз Гарри, и у Гарри
больше не было никаких оправданий. Он встретился взглядом с профессором, напуганный тем, что может увидеть.

– Я связался с Орденом, – спокойно ответил Снейп. – Они знали об исчезновении
Арабеллы Фигг и искали ее. Пока я не установил контакт, у них не было никаких оснований полагать, что она попала в плен к Темному Лорду. Они приумножили свои усилия, чтобы найти ее. Однако, – он сделал паузу, прежде чем спокойно произнести, – их усилия, скорее всего, будут напрасны, если она действительно была передана его последователям. Я думаю, что она умрет еще до конца дня.

Гарри опустил голову на колени, услышав это так прямолинейно. Тем не менее, даже
несмотря на смятение, которое он чувствовал внутри, он оценил прямоту Снейпа. Иметь дело с правдой было достаточно трудно и без того, чтобы просеивать ее приукрашенную версию.

Он даже не поднял головы, когда Снейп поднялся на ноги и направился в другой конец лаборатории. Он услышал шарканье и звон бьющихся друг о друга бутылок, а затем Снейп снова оказался рядом с ним.

– Выпейте это, – близость голоса Снейпа подсказала Гарри, что тот снова опустился на колени.

Гарри чуть приподнял голову, чтобы увидеть протянутую ему маленькую бутылочку с
зельем. Он взял ее и без лишних вопросов влил содержимое в рот. Наверное, это был первый раз, когда он принимал зелье от Снейпа, не задавая ему недоверчиво вопросы, рассеянно подумал он.

Он откинул голову назад, дрожь в его теле почти сразу же уменьшилась, когда
успокаивающее чувство распространилось по всему телу. Это не избавило его от паники или боли в шраме, но зато облегчило дыхание.

– Лучше? – спросил Снейп, хотя Гарри знал по его резкому тону, что вопрос был скорее
медицинским, чем заботливым.

Гарри кивнул, рассеянно глядя прямо перед собой.

– Он искал именно меня.

Снейп поколебался, прежде чем тихо произнести:

– Я знаю.

Гарри склонил голову набок, глядя на пытливый взгляд Снейпа, хотя и не мог понять, что именно тот ищет.

– Сколько... – Гарри сглотнул, желая задать вопрос, но не желая знать ответ, – сколько еще людей он убил, пытаясь найти меня?

– Меньше, чем он убил бы, если бы не был отвлечен этим последним планом.

Гарри закрыл глаза, понимая, что это значит. Миссис Фигг была не первым человеком,
которого Волдеморт пытал и убивал, чтобы получить информацию о местонахождении Гарри этим летом. Он облизнул губы, затем прохрипел:

– Кто еще?

– Вам совсем не обязательно это знать…

– Кто еще? – потребовал он, отчаянно сверля Снейпа взглядом. Ему было все равно,
видел ли Снейп, как его сотрясло. Ему просто нужно было знать, кто еще был напрасно убит в погоне за безопасностью Гарри.

– Два маггла из вашего района, вскоре после того, как мы уехали, – сказал Снейп, уступая
мольбе Гарри. – Темный Лорд, похоже, теперь отказался от этого маршрута, поскольку никто из жителей Тисовой улицы, похоже, не знает о вас ничего, кроме утверждений вашего дяди, что вы преступник, посещающий школу для мальчиков-преступников.

– А Дурсли? – прошептал Гарри, не совсем понимая, почему его это волнует, просто он не желал их смерти. Во всяком случае, не умершими из-за него.

– Мы полагаем, что он решил, что они более полезны живыми. Тем не менее, они...находятся под определенной защитой. – Снейп усмехнулся на это, как будто сомневаясь в том, что они напрасно тратят магическую защиту. Судя по странному поведению Снейпа сегодня, Гарри подумал, что это потому, что он видел, как они были ужасны к Гарри...но потом он вспомнил образ Дяди Вернона, угрожающего Снейпу судебным иском, и решил, что его профессору не нужно будет иметь никаких других причин, чтобы не любить Дурслей. И все же, даже посреди этого кошмара, было приятно осознавать, что даже Снейп не мог выносить ужасных родственников Гарри.

В наступившей тишине Снейп протянул еще одну бутылку зелья, но когда Гарри потянулся за ней, Снейп задержал ее, просто выхватывая из рук. На вопросительный взгляд Гарри он пояснил:

– Зелье сна без сновидений. Отправляйтесь в постель. Выпейте это прямо перед сном.

Гарри вытаращил глаза.

– Я не могу лечь спать! Миссис Фигг…

– Орден разыскивает ее. Вы ничего не можете сделать отсюда, чтобы изменить ее судьбу. Отправляйтесь в постель, – повторил он тоном, который Гарри почти принял за нежность.

Гарри открыл было рот, чтобы возразить, но тут же закрыл его. Он слишком устал, чтобы
затевать спор с кем-то еще более упрямым, чем он сам. Он поднялся на ноги, но помедлил, прежде чем принять зелье, которое Снейп все еще протягивал ему.

– Эм, сэр? – он осмелился заговорить прежде, чем смог бы передумать, хотя старательно избегал взгляда профессора. Он воспринял молчание Снейпа как приглашение продолжить. – Я...я думаю, что может быть...тупик – это не выход.

Снейп все еще не отвечал, поэтому Гарри случайно взглянул на него. Отлично -
непроницаемое выражение было на месте. Гарри действительно ненавидел это выражение, хотя иногда и хотел бы овладеть им самостоятельно.

– Если я ... приму это зелье сегодня вечером, что я буду делать завтра? А следующей
ночью? – он сглотнул, но заставил себя продолжить. – Я...я не знаю, сколько еще таких видений я могу выдержать…

Снейп некоторое время изучал его, прежде чем спросить:

– Вы готовы довериться мне, Поттер?

Гарри попытался кивнуть, но не смог. Даже Снейп понял бы, что это ложь.

– Гм ... может быть, вы просто...расскажете мне, как очищали свой разум, когда учились?

– Мне тогда было три года, – заметил Снейп.

– Да. Но разве вы не можете мне сказать? Я имею в виду...как ваша мама начала учить
вас?

Снейп скрестил руки на груди.

– Если вы думаете, что я собираюсь укладывать вас...

– Нет, – поспешно запротестовал Гарри. Определенно нет. Он тоже скрестил руки на
груди, только это была не защита; его трясло все сильнее. – Если бы вы просто рассказали мне,что она вам сказала, может быть, у меня был бы хоть какой-то шанс чему-то научиться.

– Она пела мне, – ответил Снейп, удивив Гарри тем, что не только дал ему ответ, но и не сразу выгнал его из лаборатории.

– О, – да, определенно не собираюсь просить об этом Снейпа. Одной этой мысли было бы достаточно, чтобы заставить Гарри содрогнуться, если бы он уже не дрожал.

– Мне велели сосредоточиться на ее голосе и на интервалах музыки. Затем я должен был
сосредоточиться только на словах, забыв ее голос и мелодию. Таким образом, она научила меня концентрировать свой ум на одной вещи за раз, эффективно блокируя посторонние детали.

Гарри кивнул. Это имело смысл, но он все еще не мог понять, как блокировать свои
собственные «посторонние детали».

Должно быть, на его лице отразилось разочарование, потому что Снейп вытащил бутылку «Сна без сновидений» и поставил ее на столик.

– Приготовьтесь ко сну, Поттер. Мы соберемся в вашей спальне через пятнадцать минут. И я не буду, – повторил Снейп, поднимая подбородок, – укладывать вас спать, петь вам песни или как-то иначе вести себя по-родительски по отношению к вашему несчастному подростковому Я.

– Х-хорошо, – только и смог выдавить Гарри, прежде чем Снейп подтолкнул его к двери и
вывел из лаборатории.

После нескольких секунд пристального взгляда на закрытую дверь лаборатории ему
удалось успокоить свою дрожь на достаточное количество времени, чтобы добраться до своей комнаты.

Он старался не думать об испуганном лице Миссис Фигг, но оно все время всплывало
перед его мысленным взором. Все, что он мог сделать, это надеяться, что Снейп не придет к нему в комнату, чтобы унизить его или насмехаться над его старой, поношенной пижамой Дадли. Он нуждался в помощи, чтобы очистить свой разум от этих и других образов, чтобы держать Волдеморта подальше и, по правде говоря, чтобы держаться подальше от кошмаров, которые, как он знал, будут у него сегодня вечером. Кошмары, наполненные смертью и чувством вины.

Он не был готов доверять Снейпу, но он все еще был единственным, кто мог ему помочь.
И поэтому ... прямо сейчас Гарри был готов принять ту небольшую помощь, которую Снейп был готов предложить.

Пятнадцать минут спустя, когда Гарри прислушивался к звуку приближающихся шагов со смесью надежды и трепета, он смог справиться только с двумя жалкими, сдержанными мыслями:

Это будет интересно…

И лучше бы не было никакого пения.

Глава 20. Запах безопасности

Гарри сел на кровать, потом встал и снова сел, прежде чем Снейп вошел в его комнату. Однако один взгляд на пугающего мужчину в дверном проеме заставил его вскочить на ноги.

Было странно ждать, что Снейп придет к нему в комнату перед сном; это было слишком ... по-родительски, за неимением лучшего слова. Гарри чувствовал себя совершенно неловко, не имея ни малейшего представления о том, как ему следует себя вести. И, конечно, тот факт, что его шрам все еще болел и он все еще чувствовал дрожь от своего видения, не улучшил ситуацию.

К счастью, Снейп не задержался у двери. Он вошел прямо в комнату и нетерпеливо махнул рукой, приглашая Гарри забраться в постель. Гарри быстро подчинился, натянув одеяло до самого подбородка.

Снейп напряженно сидел на краю кровати, словно готовый в любой момент уйти.

– Очищение разума – это не то, чему можно просто научить, – начал Снейп без предисловий. – Это должно быть последовательно применено на практике, дабы ваш ум развил хоть какое-то подобие дисциплины. Я постараюсь помочь вам очистить ваш разум. Не принимайте это за беспокойство с моей стороны, Поттер. Я согласен наблюдать за вашей практикой только сегодня вечером, и исключительно ради военных усилий, – он слегка приподнял подбородок.

Ну да, подумал Гарри, ничего не ответив. Сколько раз этот человек должен был повторять, что ему наплевать на Гарри? Обычно это было само собой разумеющимся, и Гарри показалось странным, что Снейп счёл необходимым сказать об этом сегодня не один раз.

Снейп продолжил:

– Мои наблюдения на прошлой неделе привели меня к выводу, что ваша неспособность очистить разум перед сном не является отдельной проблемой, а может, на самом деле, являться частью большей проблемы.

Гарри прищурился, не зная, обижаться ему или волноваться.

– Большей проблемы? Что вы имеете в виду? Какой проблемы?

Снейп скрестил руки на груди, на минуту расслабившись, вероятно, потому что он приближался к более знакомой лекторской позиции.

– С того момента, как мы с вами прибыли в это место, вы перепрыгивали от одного дела к другому, едва ли в силах сосредоточиться на чем-то одном.

– Это неправда! – невольно стал отрицать Гарри, приподнимаясь на локтях. – Я могу сосредоточиться!

– О, неужели? – тогда Снейп действительно посмотрел на него, подняв брови. – Первые несколько дней вы провели в бесцельной подростковой скуке, как будто сосредоточенность на чем-то одном была выше вашего понимания. Вы всегда легко отвлекались на уроках зельеварения, и это не изменилось в ваших немногочисленных заданиях этим летом. Кроме того, позвольте мне указать на вашу ужасную попытку изучить литературу, заданную директором, которой вы посвящали не больше секунды за раз. Вы можете сами проверить результаты своих провальных упражнений по Окклюменции.

Гарри полностью сел.

– Я могу сосредоточиться! – повторил он, пытаясь найти какой-нибудь недостаток в списке Снейпа, но когда он сделал слишком длинную паузу, то почувствовал, как его лицо вспыхнуло от самодовольного взгляда Снейпа. – Я могу сосредоточиться, – снова попытался он. – Я сосредоточился на всех тех заданиях по зельям, которые вы дали мне на этой неделе! Вы не можете винить меня за то, что мне иногда было скучно за все те часы, когда вы заставляли меня работать – я ведь закончил работу, не так ли? Во всяком случае, все, что вы перечислили...это все скучно. – Гарри съежился, как только сказал это, и это прозвучало так, будто он скулил, поэтому он попробовал другую тактику. – Я могу сосредоточиться на квиддиче! Независимо от того, сколько часов я играю в эту игру, я никогда не прекращаю искать снитч, и я всегда могу избежать бладжеров. И может быть, я не так хорошо разбираюсь в зельях, потому что это не мой любимый предмет, но я действительно хорош в защите!

– Я вижу, – Снейп откинулся назад, устраиваясь поудобнее на краю кровати Гарри.

– Что вы видите?

Снейп пронзил Гарри своим всезнающим взглядом:

– Я вижу подростка, который никогда не учился тонкому искусству прилагать свои усилия к занятиям, которые могут не полностью его заинтересовать.

– Я могу…

– Я вижу, – продолжал Снейп, как будто Гарри не пытался его перебить, – мальчика, который слишком быстро решает, что какое-то занятие не стоит его усилий, и поэтому не уделяет ему должного внимания, чтобы выяснить, может ли оно содержать хоть одно интересное или полезное качество.

– Но я...

– Значит, вы можете сосредоточиться на тех видах деятельности, которые вам действительно нравятся. А кто не может? Это едва ли можно назвать достижением. – Снейп наклонился вперед, чтобы донести свою мысль до Гарри. – Вы никогда не научитесь очищать свой разум, если не научитесь всецело и до конца отдаваться менее приятным занятиям.

Гарри открыл было рот, чтобы возразить еще раз, но тут же закрыл его, не сказав ни слова. Как бы ему ни было противно это признавать, но Снейп, возможно, действительно был прав. Ах. Гарри с трудом подавил желание содрогнуться, уступив эту маленькую победу Снейпу.

Он откинулся на спинку кровати и теперь сидел, прислонившись к изголовью.

– Ладно, хорошо. Так как вы тогда предлагаете очистить мне мой разум?

– Понятия не имею.

Гарри подождал еще мгновение, уверенный, что либо он ослышался, либо Снейп еще не закончил. Когда мужчина больше не произнес ни слова, Гарри просто уставился на него.

– Что… что значит, вы понятия не имеете? У вас всегда есть идеи! Нежелательные идеи. И мнения, и лекции, и оскорбления ...

– Я имел в виду именно то, что сказал, Поттер, – перебил его Снейп, окидывая его критическим взглядом, который, как знал Гарри, означал, что в данный момент он обдумывает десятки возможных решений в своей голове и проверяет их на наличие достоинств. – Я понятия не имею, как заставить вас сосредоточиться, когда вы отказываетесь это делать. Ни один ум нельзя заставить учиться. – Снейп сделал паузу, а затем продолжил: – Нам придется выдвигать гипотезы, пока мы не придем к удовлетворительному решению.

– Выдвигать гипотезы?

– Поскольку вы будете приятно отсутствовать на шестом курсе зельеварения, позвольте мне объяснить несколько принципов, которые будут преподаны этим образцовым ученикам.

Гарри с вызовом вздернул подбородок.

– С чего вы взяли, что я не буду брать зелья в следующем году?

– Я недавно получил и просмотрел все оценки пятикурсников за СОВ по зельям, Поттер. Ваша оценка «В» хотя и поразительно выше той, что я ожидал от вас, но она неприемлема для моих продвинутых классов зельеварения, и поэтому вы не будете допущены.

Гарри моргнул, но оправился от этого заявления и, защищаясь, произнес:

– Да, но почему вы думаете, что я хотел бы взять их в следующем году?

Снейп ухмыльнулся.

– Вы рассчитываете, что ваша слава поможет вам занять пост аврора?

– Конечно, нет! – закричал он. Он понизил голос и подозрительно спросил: – Как...как вы узнали о моем желании стать аврором?

– Хоть я и не обязан вам ничего объяснять, но на самом деле я был проинформирован директором. Периодически он считает необходимым держать меня в курсе ваших успехов посредством не запрашиваемой информации. Это, несомненно, еще один способ, которым он пытался заставить нас прийти к взаимопониманию.

– Эм...о, – пророчество. Конечно. Дамблдор мог и дать слово, что не будет прямо принуждать их работать вместе, но он снова был здесь, всегда за кулисами, пытаясь сделать их более терпимыми друг к другу.

В свете этого пророчества Гарри почувствовал в глубине его сознания назойливую мысль, говорившую, что, возможно, ему следует попытаться быть более терпимым к Снейпу. Но Гарри часто было трудно следить за навязчивыми мыслями, главным образом потому, что они были направлены против того, что он действительно хотел делать...а именно продолжать слепо ненавидеть профессора.

– Это как раз-таки тот случай, – прервал его размышления Снейп.

– А?

– Ваша неспособность продолжать этот разговор из-за ваших блуждающих мыслей доказала мою точку зрения.

– Я думал! Это требует концентрации, а не наоборот! И вы знаете, что нет никаких законов, запрещающих это. У всех голова идет кругом, даже у вас!

– Вы знаете, что у меня на уме? – Снейп скрестил руки на груди, насмешливо изогнув бровь. – И вы даже не овладели Окклюменцией. Впечатляюще.

Гарри испустил долгий страдальческий вздох.

– Так что там насчет продвинутых зелий?

К счастью, Снейп продолжил без дальнейших уколов.

– Учебная программа по зельям уровня Тритон представляет изобретение и экспериментирование с зельями, поэтому я требую, чтобы только самые лучшие студенты были допущены. Студенты, склонные взрывать свои котлы во время работы с подробными инструкциями, как правило, представляют опасность, когда от них ожидают варки без каких-либо инструкций. – Гарри не мог удержаться от кивка при мысли о том, что Невилл будет работать даже без помощи письменных указаний.

– Кроме того, – продолжил Снейп, – чтобы экспериментировать, нужно строить гипотезы. Таким образом, мы должны предположить, как лучше всего овладеть навыком очищением вашего сознания, а затем проверить каждый метод, пока он не будет доказан или опровергнут.

Гарри захотелось покачать головой в ответ на затянувшуюся логику Снейпа.

– Итак...вся эта лекция была только для того, чтобы сказать, что мы должны сделать предположение и посмотреть, сработает ли оно.

– Такова общая идея. Разумеется, мое объяснение было более точным.

– Гм, да. Конечно.

Снейп прищурился, достаточно умный, чтобы понять, когда над ним насмехаются.

Гарри подумал, что лучше не позволять ему зацикливаться на этом.

– Так...каково ваше первое предположение?

– Гипотеза, Поттер. Предположение подразумевает отсутствие осознанного мышления.

Гарри уставился на своего профессора. Как один человек может так бесить, даже когда он якобы пытается помочь?

– Хорошо. Гипотеза. В чем она заключается?

– Лягте. Мы начнем с того, что задействуем ваши чувства.

Гарри ерзал, пока снова не лег на спину. Его пальцы нервно теребили простыни.

– Мои чувства?

– Зрение, слух, осязание, обоняние и вкус. Наверняка даже вы слышали о них, – ехидно сказал Снейп. – У большинства людей есть доминирующее чувство. Если мы сможем изолировать и использовать ваше доминирующее чувство в качестве объекта вашего внимания, то, возможно, мы чего-то добьемся.

– Э...хорошо, – это не особо имело смысла, и он не хотел думать о том, как вкус может повлиять на это. Неужели Снейп собирается вылить ему на язык какую-то гадость или что-то в этом роде? Фу. Гарри не хотел задерживаться на всех тех способах, которыми Снейп потенциально мог сделать его жизнь невыносимой в эти несколько минут одиночества.

Снейп встал.

– Мы начнем с чувства слуха.

– Слуха? Хм...вы...эм, вы не собираетесь...э…

– Нет, Поттер, – перебил его Снейп, нахмурившись. – Я не собираюсь петь.

Гарри расслабился и не смог сдержать довольно громкого вздоха облегчения. Под пристальным взглядом Снейпа он сразу же придал своему лицу строгое выражение. Однако это было трудно, так как комичность ситуации внезапно настигла его. Это было слишком смешно – сама идея о поющем Снейпе в сочетании с сюрреализмом ситуации. Снейп фактически помогал Гарри заснуть. Снейп.

Он представил себе возмущенный взгляд, который бросит на него Рон, если он расскажет ему об этом.

Он вовсе не собирался смеяться. В особенности тогда, когда Снейп уже говорил, бубня о бесполезной информации, например, о том, как мозг обрабатывает звуки. Но он, похоже, не сможет перестать смеяться. Это просто взорвалось внутри него, когда он не мог это больше сдерживать, и вырвалась наружу. Но не легкое хихиканье. Настоящий смех. Уморительные раскаты смеха, которые он пытается остановить, но не может, несмотря на то, что профессор прервал свою речь, чтобы посмотреть на него с одинаковой смесью смущения и презрения.

Что только заставило Гарри смеяться еще громче, пока ему не пришлось сесть, хватая ртом воздух.

– Я не могу понять, что тут такого невероятно смешного, Поттер. Вы немедленно прекратите это дурачество!

Гарри попытался заговорить сквозь приступ довольно неловкого хихиканья, вызванного повышенным голосом Снейпа, но все, что он смог сказать, было:

– Я...не могу...остановиться!

Не успел Гарри опомниться, как над ним навис Снейп, прижав руку ко лбу Гарри. Гарри отдернул ее, нежелательный контакт помог ему взять под контроль свое хихиканье.

– Вы горячий. Вы заболели? – спросил Снейп, смущение и презрение уступили место чему-то приближенному, но все же не беспокойству.

Это было достаточно тревожно, чтобы в дальнейшем помочь Гарри взять свою вспышку под контроль. Однако говорить было все еще трудно из-за хватания ртом воздуха в промежутках между затяжными смешками.

– Нет...не болен. Просто ... устал, я думаю. Это... все было так забавно…

– Очевидно, – сухо сказал Снейп, наблюдая за ним так критически, что, наконец-то взяв себя в руки, Гарри почти метнулся к двери. – Я думаю, что вы, пожалуй, слишком устали, чтобы продолжать это упражнение в настоящее время. Без сомнения, это переутомление было вызвано вашим последним видением.

– Нет! Нет, я в порядке, клянусь! Мне ... действительно нужно научиться очищать разум, профессор. Теперь я это знаю. Я могу сосредоточиться, клянусь, – несмотря на пылающее лицо, он изобразил вполне порядочное серьезное выражение. На самом деле, он не мог думать ни о чем, ведь он желал сделать все возможное, чтобы Снейп не учил его очищать разум. Но ... он должен был это сделать, потому что воспоминания о том видении прогоняли все затянувшееся веселье, которое несколько мгновений назад охватило его.

Снейп наблюдал за ним целую минуту, прежде чем наконец сдался.

– Очень хорошо. Мы обойдемся без пояснений и приступим к упражнению.

Он достал из кармана мантии волшебную палочку и направил ее на Гарри.

Гарри подскочил, вскинув руки вверх.

– Во! Не направляйте на меня эту палочку, прежде чем сказать, что вы делаете!

Снейп немного опустил руку, и Гарри убрал ногу с того места, где она все еще была на пути волшебной палочки.

– Вы будете думать о приятных воспоминаниях, – без всяких извинений приказал Снейп. – Сосредоточьтесь на этом воспоминании, пока не отгородитесь от всего, за исключением того, что слышите. Как только вы услышите звук или звуки, дайте мне об этом знать, и я произнесу простое заклинание, чтобы усилить этот звук в комнате. Осязаемый шум, надеюсь, поможет вам в ваших усилиях сконцентрироваться на этом единственном воспоминании, блокируя все остальные из вашего ума, находящегося в сознании.

– О. Это звучит не так уж плохо.

– Следует ли нам на этот раз обсудить пригодность счастливых воспоминаний, Поттер? – многозначительно спросил Снейп.

Гарри почти нахмурился, но сумел сдержаться. Он положил очки на прикроватный столик, затем откинулся на спинку кровати и закрыл глаза.

– Нет, сэр. Я понял.

Подумать о счастливом воспоминании? Ну, очевидно, чулан был вне игры. Полет. Да, полет был первой вещью, пришедшей ему в голову в последний раз, так что это был полет. Он сконцентрировался, представляя себя на своей метле высоко над землей, купаясь в тепле солнца и холоде ветра.

Ветер.

Изо всех сил стараясь сосредоточиться, он думал только о свисте ветра, бьющем в уши. Сосредоточься. Сосредоточься.

– Хорошо, я понял.

Он попытался сосредоточиться на ветре, а не на том, что Снейп может делать с его палочкой, и через мгновение он открыл глаза в изумлении, когда звук ветра действительно засвистел в его ушей.

– Вау! Это просто блестяще.

– Блестяще или нет, Поттер, закройте глаза и сосредоточьтесь на звуке.

– О. Правильно.

Было странно слышать посвистывание ветра во всей комнате, но не ощущать его присутствия. И все же он попытался сосредоточиться.

Полет. Квиддич. Ветер.

Полет. Квиддич. Ветер.

Отгораживаясь от всего остального, Гарри даже не был взбудоражен, когда это начало работать, настолько он был захвачен своим воспоминанием. Медленно погружаясь в сон, он даже забыл о присутствии Снейпа, сосредоточившись на ветре и только на нем.

Медленно, очень медленно он услышал, как свобода свистящего ветра успокаивает его нервы и рассеивает страхи. Он летел на своей метле вглубинах своего сознания, поочередно наслаждаясь свободой полета и гоняясь за славным золотым снитчем.

Ха! Чувство триумфа охватило его, когда он сжал в кулаке снитч и поднял руку в воздух.

Он посмотрел вниз, ожидая услышать шумные звуки возбужденной толпы. Но толпы там не было.

Это был Хогвартс. В руинах. Смерть. Его друзья.

Его сон.

– Нет! – Гарри резко проснулся и вскочил на кровати, задыхаясь.

– Поттер? – тело приближалось к нему, и Гарри отчаянно зашаркал прочь. Оно остановилось. – Это было видение?

Гарри взглянул в расплывчатое лицо Снейпа, моргая, когда образы исчезли в реальном мире его спальни и профессора.

– Чт...что?

– Видение, Поттер, – повторил Снейп, теперь уже более настойчиво. Он сел рядом с Гарри, схватил его за плечи, прежде чем тот успел снова попятиться, и внимательно посмотрел на него темными глазами. – Вы только что было видение от Темного Лорда?

Волдеморта? Гарри покачал головой.

– Нет. Эм, нет. Просто обычные... сны, – неубедительно объяснил он, позволяя себе в последний раз содрогнуться от ужасного воспоминания, прежде чем решительно выкинуть его из головы. Это было трудно сделать, но он приложил все свои усилия. – Я ... я очень долго спал?

Снейп ответил не сразу, просто продолжал смотреть Гарри в глаза, пока тот не почувствовал, что готов провалиться в постель и никогда больше не встретиться с этим человеком лицом к лицу. Гарри опустил взгляд на одеяло, все еще прикрывавшее его ноги, и ухватился рукой за угол – все, что угодно, лишь бы отвлечься от еще одного унижения, связанного с кошмарами и Снейпом.

– Едва ли, – наконец ответил Снейп. – Не успели вы уснуть, как проснулись совершенно внезапно. Вы уверены, что это не было видением?

Гарри покачал головой.

– Я думаю, что эта ... эм, эта гипотеза сработала не так хорошо, – предложил он, пожимая плечами и освобождаясь от хватки Снейпа.

Снейп убрал руки от Гарри, но остался сидеть.

– Похоже на то, – просто ответил он. – Мы перейдем к осязанию.

– Ну, э-э...видимо, на этот раз я должен представить ощущение ветра вместо звука, да?

– Нет. Я начинаю видеть проблему, присущую использованию ваших воспоминаний в качестве фокуса для вашего разума.

– Ну, прежде чем вы попытаетесь сказать, что на этот раз я выбрал неудачное воспоминание, клянусь, я выбрал хорошее! Я люблю летать.

– Я видел, как вы играете в квиддич, Поттер. Я не сомневаюсь в истинности этого утверждения. Однако это уже второй раз, когда вы используете по-видимому позитивное воспоминание с отрицательными результатами. В первый раз, как я понимаю, вы просто потерпели неудачу; на этот раз это привело непосредственно к кошмару.

– Да, так… Что это тогда должно означать?

– Было бы разумно предположить, что ваши положительные воспоминания слишком тесно связаны с вашими отрицательными воспоминаниями...которых у вас, кажется, довольно много, – тихо добавил Снейп, странно изучая Гарри.

Гарри неловко заерзал под испытующим взглядом.

– О, – а что он может на это ответить? Не нужно было быть гением, который знал даже последние несколько лет жизни Гарри, чтобы понять это. Ну, не то чтобы у Гарри все это время были плохие воспоминания. Нет, на самом деле у него было много счастливых воспоминаний с друзьями и в школе. Но ... даже мыслей о друзьях и школе было достаточно, чтобы его беспокойство снова всплыло на поверхность.

Он с трудом сглотнул, снова вспомнив о своем видении ... о телах своих друзей на сожженых землях Хогвартса.

– Ложитесь на спину, – приказал Снейп. – Мы попробуем кое-что другое.

Гарри повиновался, слишком усталый, чтобы сопротивляться.

Снейп прочистил горло и протянул руку, держа ее прямо над грудью Гарри.

– Я собираюсь положить руку на ваше сердце, Поттер, – предупредил он. – Сделайте нам обоим одолжение и не надейтесь, что я прокляну вас на этот раз. Временная порция доверия будет полезна, если не ожидаема.

Он дождался осторожного кивка Гарри, прежде чем положить руку ему на грудь. Гарри был по крайней мере рад, что на этот раз он двигался медленно, давая Гарри возможность предугадать его движения. Но все же...он ничего не мог с собой поделать; он вздрогнул, когда Снейп дотронулся до него.

Снейп проигнорировал явное беспокойство Гарри и сразу же приступил к следующему уроку.

– Прикосновение – это бетон. Оно ощутимо. Оно меньше зависит от памяти и больше от вашего непосредственного восприятия.

Гарри лежал неподвижно, едва дыша, а рука мертвым грузом лежала у него на груди.

– Закройте глаза и сосредоточьтесь на ощущении моей руки.

Конечно. Достаточно просто. Не то чтобы Гарри мог сосредоточиться на чем-то другом. Он очень, очень хотел, чтобы все это – что бы это ни было – закончилось. Сейчас.

– Вдыхайте. Выдыхайте. Не думайте ни о чем другом.

Вдох. Выдох. Дыши. Все обычные непроизвольные вещи, с которыми у него не было проблем в выполнении. Он пошевелился, но странность ситуации от этого не стала менее странной. Он открыл глаза,оттолкнул руку и сел.

– Ладно, это не работает. Может, теперь нам стоит перейти ко вкусу?

Снейп толкнул его обратно вниз.

– Это также не мое представление о привлекательном проведении вечера, мистер Поттер. А теперь закройте глаза. Сконцентрируйтесь.

Сконцентрироваться. Да, верно. Но он не мог. Прошло несколько мгновений, и как он ни старался, Гарри не мог сосредоточиться ни на чем, кроме того факта, что рука Северуса Снейпа была на расстоянии захвата его сердца и на расстоянии удушения его шеи. Как он вообще ожидал, что заснет, зная это?

Единственное, что удерживало его от того, чтобы снова встать на ноги – это осознание того, что Снейп не позволит ему уйти безнаказанным.

Вдох. Выдох. Дыши. Как он ни старался, он не мог блокировать все свои другие чувства от чрезмерного перевозбуждения, пытаясь думать о чем-нибудь, кроме того, как близко Снейп был к нему, когда его глаза были закрыты.

Где-то в глубине дома скрипнула лестница. Слышал ли это портрет Миссис Блэк? Подождите. Гарри не помнил, чтобы слышал хоть слово от ее портрета с тех пор, как они приехали. Был ли он все еще здесь? Было много случаев, когда они должны были быть достаточно громкими, чтобы…

Рука Снейпа дернулась. О. Правильно. Сконцентрироваться.Вдыхать. Выдыхать.

В воздухе витал знакомый запах. Гарри никак не мог определить его. Какой-то землистый запах, какой он мог бы почувствовать на уроке гербологии. Он был смешан с чем-то ... может быть, с гвоздикой? А другие запахи – ингредиенты для зелий? Аромат сирени…

Ему пришло в голову, что это, должно быть, Снейп. Но с закрытыми глазами Гарри не чувствовал запаха «ужасного профессора зелий». Это пахло...ну, странно, как давний побег от кошмара.

Он знал, почему этот запах был ему знаком – это было первое, что обрушилось на его чувства, когда он был спасен от наполненного смертью кошмара в доме Дурслей. И это было похоже на присутствие, которое он почти забыл – присутствие, которое однажды мягко говорило с ним во сне.

С закрытыми глазами это каким-то образом пахло комфортом и защитой. Оно пахло безопасностью.

Он даже не заметил, как начал засыпать. Он не заметил, когда тяжелая рука была убрана с его груди. Все, что он знал, пока его дыхание замедлялось в устойчивом ритме сна, было то, что с каждым вдохом запах безопасности оставался рядом с ним.

Он не уходил еще долго после того, как он заснул.

***

Сначала Гарри почувствовал тепло на своем лице. Это было приятное тепло, как от солнца в теплый летний день. Он понюхал воздух и улыбнулся, когда в ноздри ему ударил запах свежескошенной травы и фруктового мороженого. Конечно же, он открыл глаза и увидел зеленую траву, окаймляющую мерцающее голубое озеро. Пока он смотрел, взрослые и дети прогуливались, играли и сидели под небом, которое было прекрасного голубого цвета, которое заставляет верить, что никогда ничто не может пойти с этим миром не так.

Гарри почувствовал, как у него упало сердце. Можно было бы подумать, что ничего плохого быть не может, но он знал лучше. Все, что могло пойти не так, как надо, независимо от цвета неба. Так было всегда.

– Гарри!

Гарри вздрогнул, обернувшись на голос, который был ему знаком, но который он не мог точно определить. Ему потребовалось несколько секунд, чтобы определить его источник. По берегу озера шла женщина, шляпа скрывала ее лицо, и она тащила за собой маленькую черноволосую девочку. Они прошли мимо Гарри, как будто и не видели его.

– Гарри!– она радостно позвала снова, как раз вовремя, чтобы Гарри повернулся и увидел, как она приветствует более взрослую версию его самого. – Кое-кто по тебе скучает.

Пока Гарри наблюдал, его старшее «Я» засмеялось и потянулось к маленькой девочке, подбросив ее в воздух среди визгов восторга, прежде чем поймать и прижать к себе.

– Еще, папочка! – попросила маленькая девочка сквозь хихиканье.

Гарри замер и ничего не услышал из-за шума в ушах. Папочка? Он? Папочка?

Он огляделся вокруг. Это был сон. И он был очень, очень реальным. Так что единственный вопрос был...где был другой Гарри?

– Прямо здесь, – раздался голос слева от него. Другой Гарри лежал на спине в нескольких шагах от него, закрыв глаза. – А ты думал, что я буду приносить тебе только видения ужаса, – с улыбкой заметил он, нежась в тепле солнца.

– Ужас – понятие относительное, – парировал Гарри. – Что это такое? Я не отец! Я не готов быть отцом!

Его старшее «Я» поцеловало женщину, обняло ее за плечи, и все трое зашагали прочь, словно они ни о чем не волновались.

– И я не женат или как бы там ни было!

Другой Гарри открыл один глаз и прищурился на Гарри.

– Нет, я бы сказал, что нет. Ты не мог не заметить, что здесь ты гораздо старше своих шестнадцати лет. Нет никаких оснований полагать, что ты будешь вынужден войти в ужасы домашнего блаженства на этом юношеском этапе твоей жизни.

Гарри скрестил руки на груди.

– Ты думаешь, что это смешно, не так ли?

– Да, очень даже, – ответил другой Гарри, принимая сидячее положение. Он улыбался, явно наслаждаясь этим видением гораздо больше, чем другими, в которых оказался Гарри.

Сердце Гарри сжалось, когда он подумал вслух:

– Если ты здесь...Если у меня видение, тогда ... очищение моего разума не сработало, не так ли?

– Это сработало, – любезно сказал другой Гарри. – Это я могу сказать. Мне легче добраться до тебя, когда твой разум свободен от раздражителей. Сегодня мне было удивительно легко.

– О. Эм, тогда ладно, – хорошо. Это было ответом на вопрос Гарри о том, применимы ли обычные правила к его собственному подсознанию.

Другой Гарри махнул рукой в сторону удаляющейся семьи, молчаливо приглашая Гарри посмотреть. Гарри так и сделал, хотя совершенно не понимал значения этого сна. Если это было другое будущее, то оно явно не могло быть определенным, если другое возможное будущее было связано с его неминуемой смертью. Но все же он наблюдал, хотя бы для того, чтобы добраться до того момента, когда можно будет задать некоторые из своих последних вопросов.

Маленькая семья остановилась возле группы людей, и Гарри увидел далеко не только рыжих во всей группе. Он подошел чуть ближе и разглядел Рона и нескольких его братьев. Затем он увидел Невилла, Луну и нескольких их одноклассников. Он увидел много лиц, которые он узнал, и несколько, которых нет. И детей! Повсюду бегали дети, играя с маленькой темноволосой девочкой, которая назвала Гарри «папочкой».Очевидно, она хорошо их знала.

Следующее, что заметил Гарри, это то, что все они выглядели такими счастливыми. Они казались беззаботными, как будто вышли на целый день повеселиться, не опасаясь нападения или взятия в плен. Без беспокойства о войне.

– Это видение того, какой будет наша жизнь, если мы выиграем войну, – сказал Гарри, – не так ли?

Другой Гарри кивнул, все еще улыбаясь.

– Если быть более точным, то это один эпизод из той жизни. В этом мире всегда будут борьба и раздоры...но этот день...он славный, правда? Жизнь без непосредственной угрозы войны. Разве ты не хотел бы этого для своих детей?

Гарри сидел в задумчивости, еще раз взглянув на радостное сборище.

– Я...да, я имею в виду, конечно. Но...ну, я думаю, что не слишком много думал об этом. Я еще недостаточно взрослый. А с войной и Волдемортом, охотящимся за мной и всем прочим, думаю, мне кажется, что ... я не смогу прожить достаточно долго, чтобы обзавестись собственной семьей.

– Это возможно, Гарри – жизнь с близкими и никакой войны. Возможно, сейчас это не так уж много для тебя значит. В конце концов, ты более чем озабочен мыслями о юности и победе над лордом Волдемортом, обе задачи изнурительные сами по себе. Но если тебе придет время жить, по-настоящему жить, –тебе будет полезно помнить, что это возможно.

– Так кто она? – Гарри вытянул шею.

– Кто?

– Ты прекрасно знаешь, кто! Эта женщина! Тогда она, кажется, должна быть моей будущей женой, верно? Ну? Кто она?

Другой Гарри ухмыльнулся.

– Она будет любовью всей твоей жизни. Возможно, тебе неблагоразумно знать больше об этом конкретно сейчас.

Гарри нахмурился, но не стал допытываться дальше. Он знал, что ничего хорошего из этого не выйдет. Он снова сосредоточил свое внимание на Другом Гарри.

– Поэтому я рассказал Дамблдору и Снейпу об этих видениях…

Другой Гарри кивнул, терпеливо ожидая продолжения.

– Я...эм, теперь я тебе верю. Насчет видения будущего и всего такого. Снейп сказал, чтобы я все еще был осторожен, так что не пытайся пускать мне пыль в глаза или что-то еще, но...ладно, теперь, когда я знаю, что ты знаешь будущее, не можешь ли ты просто сказать мне, как закончится война? Вместо того, чтобы давать мне все эти возможные концовки?

– Я бы хотел, но я не могу. Все так, как я уже объяснял, Гарри. Некоторые вариации будущего несомненны, некоторые – просто возможности. Я не могу предсказать, какая возможность произойдет, пока она не откроется мне. Однако я могу видеть пути, ведущие к каждому будущему, и сделаю все возможное, чтобы направить тебя к правильному.

– Направить меня, да? Ладно, с чего начнем?

Другой Гарри усмехнулся.

– Это не список дел, Гарри. Здесь нет ни первого шага, ни второго. Есть лишь несколько фактов, о которых ты должен знать.

Гарри подавил шквал вопросов, стараясь быть терпеливым, в то время как другой Гарри снова устроился на траве и начал делиться своими фактами.

– Будущее, которое я открыл тебе в нашу первую встречу, было видением утраты. Это будущее, в котором ты сейчас находишься, – это видение триумфа. Первое произойдет, если ты проиграешь войну; второе произойдет, если ты выиграешь.

– А видение подвала? О том, что меня захватили в плен? Что насчет него?

– Это, Гарри, и есть переломный момент этой войны.

– Я не понимаю, как это может быть. Я был без сознания и ничего не мог сделать. Как я могу изменить ход войны в тот момент, когда я парализован? Или мне нужно избежать плена? Это так? Подожди, а я могу? Ты же сам сказал, что это определенность. Можно ли когда-нибудь избежать определенности?

– Гарри, – медленно начало его второе «Я», словно оттягивая то, что собиралось сказать, – во время нашей предыдущей встречи я объяснил тебе, что исход войны зависит от твоего побега из плена. Я не осмеливался объяснить тебе еще один важный факт, пока ты не увидел истину в этих видениях. Гарри, правда в том, что…война зависит не только от твоего побега. Это зависит также и от твоего пленения. Видишь ли, это не просто уверенность...это необходимость. Ты ... должен быть захвачен в плен.

Оба на мгновение замолчали, пока Гарри обдумывал неожиданное заявление.

– Ты ... ты ведь шутишь, да? Я определенно не нуждаюсь быть захваченным Волдемортом, благодарю.

– Ты должен быть захвачен, иначе Волдеморт победит. В его плане есть изъяны, Гарри. Он наберет силу, да, но для того, чтобы ты смог победить его, ему нужно позволить набрать эту силу.

– Как же так! – Гарри вскочил на ноги, ужаснувшись теперь, когда увидел, что другой Гарри совершенно серьезен. – Ты пытаешься заставить меня поверить, что единственный способ победить – это сдаться и позволить Волдеморту стать каким-то всемогущим волшебником? Снейп был прав! Ты от Волдеморта!

– Гарри, послушай …

– Нет! Выпусти меня отсюда! Уходи и заставь меня проснуться!

– Это скоро случится, Гарри! Я больше не мог скрывать от тебя эту информацию. Ты должен быть готов!

– Ну, я не понимаю, ладно? Если ты так хочешь, чтобы я тебе доверял, тогда скажи мне! Скажи мне, как именно это изменит ход войны! Как становление Волдеморта сильнейшим волшебником, который когда-либо жил, повысит мои шансы на его уничтожение?

– Если я объясню все, что знаю, то все произойдет не так, как должно…

– Ты говоришь прямо как Дамблдор!

– Возможно.

– Теперь ты говоришь прямо как Снейп!

Другой Гарри оглядел толпу смеющихся людей внизу. Печаль была в его глазах, когда он снова посмотрел на Гарри.

– Именно сейчас ты должен принять решение, Гарри. Волдеморт будет продолжать охотиться на тебя, пока не добьется того, что намеревался сделать. Я видел будущее, – горячо подчеркнул он. – Теперь ты этому веришь. Даже сейчас, слушая то, что я должен был сказать, я знаю, что ты веришь этому. Послушай меня, Гарри. Волдеморт захватит тебя в плен. Если ты позволишь событиям сыграть на его условиях, у тебя не будет никакой надежды на спасение. Война будет проиграна. Этого, – он обвел руками счастливую сцену внизу, – никогда не будет.

– Я тебе не верю, – прошептал Гарри. Даже произнеся эти слова, он уже знал, что действительно верит. Он не хотел доверять этому видению самого себя, но его заставляло нечто столь же невероятно сильное, как когда-то заставило его поймать трепещущий золотой снитч.

Он верил, потому что в глубине души знал, что это правда.

– Если... – Гарри облизнул внезапно пересохшие губы и скрестил дрожащие руки на груди. – Если я должен быть пленником Волдеморта на своих собственных условиях, эм ... ну, каковы именно мои собственные условия?

– Есть только один человек, который способен избавить тебя от Волдеморта. Сейчас самое время решить, доверяешь ли ты ему настолько, чтобы доверить свою жизнь в его руки.

Гарри не нужно было спрашивать. Они оба знали, о ком он говорит.

– И пришло время решить, доверяю ли я ему исход войны. Вот к чему все сводится, не так ли?

Другой Гарри кивнул, его печального взгляда было достаточно, чтобы сказать Гарри, как он сожалеет, что ему пришлось взвалить это бремя ему на плечи.

– Я сообщил тебе о существовании другого пророчества не просто так, Гарри. Имея все факты...ну, в данном случае это казалось важным фактом.

У Гарри пересохло в горле, и он не смог даже кивнуть. Вот оно что было. Ужасная правда. Мог ли он действительно, по-настоящему доверить Снейпу свою жизнь? Вместе с войной? Снейпу?

Конечно, профессор зелий оказался не таким уж ужасным соседом по дому, как Гарри вначале боялся. Он даже помогал ему с домашними заданиями и очищением его разума. Это было что-то, что он делал из-за войны, но все же…

Он утешил Гарри. Неохотно, конечно, но...неохотно или нет, Гарри почувствовал себя спокойнее. А еще было зеркало Сириуса…

– Есть еще что-нибудь, что мне нужно знать? – Сухо спросил Гарри.

– Это все.

Гарри кивнул в знак согласия, и мгновение спустя другой Гарри исчез.

Гарри уже знал природу этих видений. Он моргнул и попытался проснуться, просто на всякий случай, если это сработает. Но это не сработало.

Это было странно, ощущение того, что он проснулся, но на самом деле не просыпался, и Гарри не мог понять, почему, зная, что он спит, ему всегда было так трудно покинуть эти сны.

Возможно, это было потому, что Снейп был центром его мыслей несколько мгновений назад, или, возможно, это было его раннее воображаемое осознание того, что Снейп присутствовал в его сне и это помогло ему избавиться от двух последних видений, которые заставили его думать об этом человеке сейчас. Он еще несколько раз попытался проснуться, но безуспешно, затем вздохнул, сел на траву в его сне и закричал так громко, как только осмелился:

– Снейп!

Он прислушался. Ничего. Может ли он слышать что-нибудь за пределами своего сна? Он был новичком в этом деле. Он знал, что спит в своей комнате, но не знал, слышно ли что-нибудь из того, что он говорит, или он просто кричит во сне у себя в голове.

Он попробовал еще раз.

– ПРОФЕССОР СНЕЙП!

Ничего.

Он тяжело вздохнул. И это было к лучшему. Это был довольно приятный день в его сне. На самом деле не было никакой необходимости бежать, как это было в случае с его первыми двумя видениями, не так ли?

Едва он решил лечь на спину и сколько угодно наслаждаться пейзажем, как услышал звук открывшейся двери и шаги. Он огляделся вокруг. Рядом с озером не было никакой двери.

– Поттер, какая часть из «позвать домашнего эльфа» так трудна для понимания? – послышался усталый голос откуда-то сверху. Но над ним никого не было.

О, да. Сон. Профессор Снейп. Правильно. Теперь, когда он был там, Гарри понял, как трудно отделить элементы его сна от реальности.

– Профессор? – он попробовал, все еще не уверенный, говорит ли он вслух или во сне.

– Наконец в более приличной громкости.

Гарри нахмурился. Почему Снейп был таким язвительным? Гарри ведь не знал, как громко он мог быть услышан, правда? О, подождите. Это был Снейп. Он всегда был язвительным. Ну, тогда ладно.

– Поттер? – теперь голос профессора звучал более тревожно. Нет, не тревожным. Скорее настороже.

– Я знаю, что это сон, – Гарри попытался заговорить с просыпающимся Снейпом. – Вы настоящий? Или вы часть сна? – Когда его заявление было встречено молчанием, Гарри вздохнул. Это было ненастоящим.

Но голос Снейпа раздался снова, на этот раз ближе и мягче:

– Где ты на этот раз, Гарри?

Гарри снова нахмурился, смущение пересилило мимолетное облегчение от того, что ему ответили. С каких это пор Снейп называет его Гарри? Он снова откинулся на траву. Слишком много для того, чтобы думать, что он знает, что к чему. Голос Снейпа, который он считал реальным, был просто еще одним сном. Он сорвал травинку и отбросил ее в сторону.

– Гарри? Ты слышишь меня? – раздался мягкий голос Снейпа во сне. – Где ты?

– Уходите, – проворчал Гарри. – Вы просто еще один сон. Так что идите, куда шли.

– Я вовсе не сон. Это ты во сне, помнишь?

– Я вовсе не так глуп. Снейп не называет меня Гарри.Идите своей дорогой. Вы ненастоящий.

Последовала пауза, за которой неожиданно последовал смешок и сухое:

– Нет, Поттер. Я не называю вас Гарри. Моя ошибка.

Гарри поднял голову. Солнце все еще светило сверху вниз, и он на мгновение подумал о том, каково это – никогда не просыпаться. Здесь было очень хорошо. Почему он так торопился сбежать от этого сна?

Нет. Он покачал головой. Он не мог жить в сновидениях. Не тогда, когда реальный мир рассчитывал на него.

– Пожалуйста ... если вы настоящий, помогите мне проснуться.

– Вот, – раздался голос Снейпа, когда рука коснулась его подбородка. – Выпей это.

– Нет! – Гарри рванулся от руки так быстро, как только мог. – Мне нужно проснуться, а не заснуть! Видение не может ждать!

Когда Снейп снова заговорил, в его голосе уже не было прежней веселости.

– Видение? Что было в видении, Гарри?

Гарри нахмурился. Вот оно – опять это имя. Его имя, но звук был совершенно неправильный.

– Поттер, – снова попытался Снейп, – скажи мне.

– Мне нужно проснуться, – повторил Гарри. Сколько раз он должен был это повторять?

Прежде чем он смог придумать другой способ донести свою точку зрения, он почувствовал, как его верхняя часть тела приподнялась и прижалась к чему-то теплому и дышащему.

– Сосредоточьтесь, Поттер. Сосредоточьтесь на бодрствующем мире. Сосредоточьтесь на прикосновении.

Рядом с его щекой билось сердце. Это было знакомое место, и чем больше он чувствовал его, тем больше знакомый запах наполнял его ноздри.

Проснувшись, он сразу же понял это. Снейп прижимал его к груди, как уже однажды делал, когда будил Гарри от кошмара. Тогда Гарри кричал, но на этот раз нет.

Он чувствовал себя в безопасности так, как не чувствовал себя уже давно, и самое странное было то, что теперь, когда он проснулся, он не мог притворяться перед самим собой, что кто-то другой, кроме его врага, держит его. Или что он не знал, что задержался на несколько мгновений дольше, чем должен был.

Он глубоко вдохнул аромат зелий и безопасности, прежде чем вырваться из ее успокаивающих объятий.

Он посмотрел своему профессору прямо в глаза.

– Он...я снова увидел будущее. Нам нужно позвать Дамблдора. Сейчас.


Глава 21. Урок быть гриффиндорцем

– Нет! Категорически нет!

– Профессор…– Гарри тщетно пытался прервать его.

– Почему вы все еще говорите? Я сказал нет!

– Пожалуйста, сядь, Северус, – вмешался Дамблдор. – Я думаю, что мы должны выслушать Гарри.

Гарри, возможно, рассмеялся бы над безмолвным взглядом Снейпа, если бы они не были в разгаре такого серьезного разговора. С тех пор как Гарри передал свое видение двум профессорам, Снейп разглагольствовал об уверенности в том, что Волдеморт завладел разумом Гарри. А еще о глупости делать что-либо, кроме разрушения их связи, даже если это означало уступить нежелательной альтернативе накачать Гарри двойной дозой Сна Без Сновидений. Предложение Гарри, чтобы они хотя бы поговорили о сценарии захвата в плен, заставило Снейпа, говоря магловским языком, слететь с катушек. С тех пор Гарри не мог вставить ни единого слова.

– Альбус, – сказал Снейп, – ты же не можешь всерьез считать это чем-то похожим на правду. Призрак сомнительного происхождения дал твоему золотому мальчику сообщение, что он должен сидеть сложа руки и смириться с тем, что его судьба – быть захваченным тем, кто убьет его и станет непобедимым благодаря этому! Здесь нечего обсуждать.

– Сядь, Северус, – спокойно повторил Дамблдор. Слишком спокойно.

Гарри присмотрелся повнимательнее, и ему показалось, что руки старика слегка дрожат. Это не должно было его успокоить, но все же это было так. Если такой могущественный волшебник, как Дамблдор, мог чувствовать себя достаточно встревоженно, чтобы Гарри мог это видеть, то он чувствовал себя немного лучше насчет своего собственного кипящего страха.

Снейп сел в кресло напротив Дамблдора и Гарри молча ждал. Он так сильно сжал челюсти, что можно было увидеть их контур.

Гостиная показалась Гарри очень маленькой, поскольку они все сидели теперь вокруг маленького стола. Тот факт, что он все еще был в пижаме, не помогал ему, а только заставлял чувствовать себя маленьким ребенком после кошмара. Снейп, напротив, был одет с головы до ног в свою обычную черную одежду – только в последнее время он был без мантий, которые Гарри привык видеть. Несмотря на царящую в воздухе серьезность, Гарри не мог отделаться от любопытной мысли: Неужели этот человек тоже спит в одежде? Просто чтобы быть готовым к таким чрезвычайным ситуациям, как эта? (Если он, конечно, вообще спит, что, по мнению Гарри, еще предстоит выяснить.)

Он взял стакан воды со стола и сделал глоток просто потому, что она была здесь. Даже размышления о привычках Снейпа были предпочтительнее размышлений о неизбежности пленения его смертельным врагом. Он вздрогнул и сделал еще один глоток.

– Давайте рассмотрим факты, – сказал Дамблдор тоном, не терпящим возражений. Снейп скрестил руки на груди в детском проявлении упрямства,которое директор проигнорировал. – Этот человек из видений Гарри уже видел будущее раньше. Два случая были настолько краткими и непоследовательными, что их легко можно было объяснить чрезмерно активным воображением. Однако в свете его более важных знаний о пророчестве, ранее известном только двум заслуживающим доверия людям, я...склонен, по крайней мере, изучить возможность того, что это видение Гарри истинно.

– Это глупость, Альбус! Даже обсуждение…

–И все же я решил, что мы это обсудим, – перебил его Дамблдор. – Я еще не высказал своего мнения, но каждая возможность должна быть изучена, взвешена и решена. Но факт остается фактом: в видении Гарри была крупица истины, которую ни ты, ни я не можем отрицать.

Снейп нахмурился, но ничего не сказал.

Дамблдор объяснил:

– Волдеморт был особенно сосредоточен на своей цели найти Гарри. Он не остановится, пока не поймает его и не поверит, что получил от него все, что может получить. Скоро сентябрь, я ... я очень боюсь, что хватает достаточно учеников Хогвартса, уже преданных Волдеморту, чтобы поставить Гарри в смертельную опасность независимо от того, какие меры безопасности я применю. Однако, если Волдеморт действительно верит, что он достиг своей цели и что Гарри не представляет больше выгоды или угрозы, чем обычно, он больше не будет активно преследовать его, тем самым оставляя Гарри свободным готовиться к своей неизбежной роли в этой войне.

Гарри молча переводил взгляд со Снейпа на Дамблдора и обратно. Он не мог не заметить, что Снейп вздрагивал каждый раз, когда Дамблдор упоминал имя Волдеморта, хотя он не брюзжал по этому поводу, как обычно делал рядом с Гарри.

– Ты хоть представляешь, как нелепо это звучит? – взорвался Снейп. Он наклонился вперед и вцепился руками в подлокотники кресла так, что только это удерживало его от того, чтобы подняться на ноги. – Он уже не в первый раз ищет Поттера! Ты хочешь сказать, что у Темного Лорда может быть шанс похитить мальчишку, так что мы можем просто прогнуться под ним и позволить ему быть схваченным? Может быть, мы сами его сдадим? Черт побери, Альбус! Он может выиграть всю войну; может быть, мы отдадим ему победу целиком прямо сейчас? Дай мне летучий порох и белый флаг – я окажу тебе честь!

Некоторое время Дамблдор ничего не говорил, его подчеркнутое молчание было более эффективным для того, чтобы заставить Снейпа взять себя в руки, чем любые слова. Как только Снейп упрямо откинулся на спинку кресла, скрестив руки на груди, Дамблдор продолжил:

– Мы также знаем, что если Волдеморту удастся схватить его в данный момент, то не будет никакого очевидного пути к бегству.

– И где же позже появятся предполагаемые пути к бегству? – возразил Снейп. – Несмотря на лестные заявления этого призрака о том, что я могу вызволить Поттера, Темный Лорд не совсем известен тем, что принимает ненавистных предателей обратно в свое сборище! Поскольку моя связь с информаторами была прервана, кроме одного решительно ненадежного источника, было бы почти что невозможно обнаружить, как, кто и где его держат, как проникнуть в это место, когда…

– Профессор Снейп? – Гарри не знал, как ему удалось набраться уверенности заговорить достаточно громко, чтобы остановить тираду Снейпа, но он это сделал. Но теперь, когда все внимание было приковано к нему, его внезапное воодушевление уже не казалось таким великолепным. –Я, э-э...то есть, разве он ... не принял бы вас обратно, если бы думал, что вы на самом деле не были предателем?

Снейп усмехнулся.

– Спасибо вам за такое блестящее умозаключение, Поттер. Я не думаю, что вы придумали способ, с помощью которого я могу убедить одного из самых могущественных и умных волшебников в мире, что я не предатель, каким уже бесспорно себя показал? Конечно, я предпочитаю, чтобы это было до того, как он познакомит меня со своим любимым убивающим проклятием.

Гарри нервно облизал губы.

– Ну...если бы вы были на его стороне и были ложно обвинены в шпионаже, разве не имело бы смысла то, что вы захотели бы проявить себя каким-нибудь грандиозным жестом? Так что ... сделайте грандиозный жест. То, что он никогда бы не подумал, что вы сделаете, если бы все еще не были его человеком.

Снейп рассмеялся, но это был смех, лишенный веселья.

– Может быть, мне ещё ему пятки вылизать? Рассказать ему тайну, которую он уже знает? Возможно, мне следует помочь ему уничтожить Хогвартс – поспособствовать еще одному вашему видению будущего?

Гарри вздрогнул от этого упоминания.

– Э...нет. На самом деле, я думал, что этот грандиозный жест будет чем-то вроде…меня.

На этот раз Гарри, казалось, удивил Снейпа и заставил его замолчать. Гарри продолжил:

–Ну? В этом есть смысл, не так ли? Ни один шпион света никогда добровольно не приведет меня к тому, что считал моей смертью, особенно зная, что это сделает Волдеморта всемогущим, верно? Если мы подождем, пока он схватит меня, вы все равно останетесь предателем, а я умру. Но если вы отведете меня к нему, это не только докажет, что вы верны ему, но тогда у вас будет возможность помочь мне выбраться оттуда! – Гарри наклонился вперед, взволнованный тем, как много в этом было смысла. – Должно быть, именно это имел в виду Другой Гарри, когда говорил, что я намерен сделать это на собственных условиях! И если мы все сделаем правильно, Волдеморту даже не придется знать, что это вы помогли мне сбежать, а Орден получит обратно своего шпиона! В этом есть определенный смысл, разве вы не видите?

Снейп некоторое время ничего не говорил, а затем резко наклонился вперед, чтобы получше разгядеть Гарри.

– Вы. Сумасшедший, – прошипел он, прежде чем покинуть свое место и продолжить расхаживать по комнате. Он остановился, чтобы послать Гарри еще один свирепый взгляд. – Совсем спятили!

Дамблдор протянул руку и положил ее поверх одной из ладоней Гарри.

– Ты полностью понимаешь, что предлагаешь, Гарри?

Гарри нервно кивнул.

– Я...я не говорю, что надо пойти и сделать это, особенно без плана или чего-то еще. Я просто говорю...ну, это имеет смысл, не так ли? Теоретически, я имею в виду, – он искал во внимательном взгляде Дамблдора хоть какое-то одобрение. – Разве нет? – повторил он, теперь уже надеясь, что директор скажет, что это не так.

– Вновь обрести положение профессора Снейпа и одновременно убрать тебя из списка самых разыскиваемых Лордом Волдемортом было бы большим достижением, – серьезно согласился Дамблдор, и Снейп бросил на директора убийственный взгляд. Дамблдор мягко добавил: – Но, Гарри...с твоей жизнью на кону, это было бы далеко не мудро. Есть много переменных, присущих плану, такому как тот, который ты предлагаешь. Я не позволю никому из вас рисковать своей жизнью в столь опасном заговоре, пока есть еще надежда, что мы вполне сможем защитить вас от Волдеморта.

Гарри почувствовал смесь облегчения и, как ни странно, разочарования. Он не знал, почему так сильно верит своему видению, но он верил. И как бы он ни боялся стать парализованным в холодном темном подвале, что-то глубоко внутри него кричало, что это единственный выход. Что каким-то образом заговоры и планы Волдеморта обернутся против него, приведут к его собственному падению. Что все, что ему нужно сделать, – это пройти через это суровое испытание, и тогда путь к победе станет очевиден. И это ему напомнило…

– Видение меня сказало, что план Волдеморта был ошибочным, – сказал Гарри. – Он сказал мне, что Волдеморт обретет силу, но он должен был сделать это, чтобы я победил его. Вы не знаете, что он имел в виду, профессор?

Дамблдор задумался на мгновение, с созерцательным блеском в глазах, прежде чем ответить:

– Я не знаю, Гаррию. Если бы мне дали некоторое время, чтобы обдумать возможные последствия плана Лорда Волдеморта, я, без сомнения, смог бы раскрыть множество возможностей. Но...нет, я не знаю, что он имел в виду под этим заявлением.

– Разве это имеет значение? – спросил Снейп, основательно затерев ковер своими шагами. – Это видение ненадёжно! Мы были готовы рассмотреть возможность того, что это может быть Внутреннее Око Поттера, но в свете этого откровения мы, очевидно, больше не можем рассматривать эту возможность…

– Почему нет? Оно видело будущее! – настаивал Гарри.

– Оно видело пудинг и капусту, Поттер! Оно одурачило тебя! – Снейп повернулся к нему, сверкая глазами, когда он прошипел: –И теперь оно также собирается убить вас! Неужели вас ни капельки не беспокоит перспектива рисковать своей жизнью, вы, опрометчивый, высокомерный ребенок?

Гарри почувствовал, как у него поднимается температура.

– Высокомерный? Мы снова к этому возвращаемся? Ну, почему бы вам уже не решить, кто я такой, профессор? Потому что мне становится все труднее запоминать!

Глаза Снейпа сузились, как будто он собирался принять меры к Гарри прямо здесь и сейчас. Несмотря на свой гнев, Гарри съежился еще больше в кресле. Конечно, быть оцененным прямо сейчас и с такой интенсивностью было не совсем то, что он имел в виду, когда бросал вызов. Он взглянул на Дамблдора, ища помощи, но директор не выглядел слишком склонным прерывать этот последний спор.

– Вы, мистер Поттер, – наконец заговорил Снейп, медленно и демонстративно, – высокомерны.

Гарри стиснул зубы.

– Возможно, вы не настолько высокомерны, как я предполагал последние пять лет, – быстро уступил Снейп, словно желая поскорее покончить с этими словами, – но если исходить из того простого факта, что вы готовы пожертвовать своей жизнью, не обращая внимания на тех, кто может остаться позади, чтобы собрать осколки ваших опрометчивых решений, то это не означает ничего, кроме определенной степени высокомерности.

– Ч-что? Подождите! Я ничем не жертвую! Я думаю о всех остальных, разве вы не видите? Если я этого не сделаю, он убьет еще больше людей!

– Если вы сделаете это, он убьет еще больше людей благодаря своим выросшим способностям, – возразил Снейп.

– Ну…что тогда? Мы ничего не сделаем? Подождем, чтобы посмотреть, сколько еще людей он убьет, прежде чем мы решим, что их слишком много и у нас нет выбора?

– Нет. Мы избегаем принимать опрометчивые решения, основанные на слишком малой информации, что, безусловно, приведет к ухудшению и без того ужасной ситуации!

– Но я верю видению! – взорвался Гарри, поразив даже самого себя собственной решительностью. – Сначала я в это не верил, но даже тогда знал, что мне придется сделать это, потому что знаю, что оно реально! Если я ничего не сделаю – если я не дам Волдеморту одну маленькую победу, он просто придет сразу к большой победе, и всем станет хуже! – он резко замолчал, теряя самообладание от вполне реальной возможности того, что если он действительно попадет в плен к Волдеморту, то не сможет сбежать. Нет. Он выбросил эту мысль из головы и продолжил: – Так что, кроме того, что вы будете в состоянии вытащить меня, единственная другой проблемой является то, что он может стать могущественнее, как только коснется руками моей крови. Ну, если Другой Гарри был прав, и его план действительно ошибочен, то это тоже не проблема.

– Если? – Снейп проигнорировал Гарри, чтобы направить свое недоверие на Дамблдора. – Мы не можем связывать войну с «если», Альбус! Особенно с безрассудным планом, который требует осмотрительности от шестнадцатилетнего мальчика, не обученному искусству окклюменции!

Снейп снова принялся расхаживать по комнате, его слова с каждым шагом набирали все большую импульсивность.

– Если он будет схвачен, и если я вернусь в качестве Пожирателя, Темный Лорд с первого взгляда увидит правду в его глазах, особенно в свете сомнений, которые Поттер будет источать при каждом трудном решении. Мальчик не доверяет мне, Альбус! Мы это уже установили. Хотя меня этот факт в целом не волнует, это подразумевает, что при первом же взгляде на меня в рядах Темного Лорда Поттер убедит себя, что он должен действовать в одиночку и позволить себе один из своих фирменных опрометчивых поступков, тем самым губя любой план по его освобождению, а, следовательно, и наши жизни!

Снейп продолжал свою тираду, но Гарри слушал его лишь вполуха. Во время речи Снейпа он мог думать лишь о словах другого Гарри:

«Есть только один человек, который способен избавить тебя от Волдеморта. Сейчас самое время решить, доверяешь ли ты ему настолько, чтобы доверить свою жизнь в его руки.

Сейчас самое время решить ... доверяешь ли ты ему.»

Все это было так странно – сидеть здесь, в знакомой обстановке гостиной на площади Гриммо, и размышлять о последствиях позволения себе полностью довериться своему злейшему врагу. Ну, хорошо, второму после злейшего врага. Снейп, возможно, оценивал его чуть лучше, чем Волдеморт.

Его грудь начала сжиматься, и он заставил себя дышать. Ситуация быстро становилась все более реальной. Реальность пребывания в полном одиночестве в темном подвале, практически в коме по милости Волдеморта, с одиноким злобным Пожирателем Смерти в качестве его единственного пути к спасению…

Гарри вздрогнул. Другой Гарри сказал, что ему не удастся избежать плена, и случится это очень скоро. Но если он был прав, то Гарри также знал, что сможет выбраться оттуда...если только сможет доверять Снейпу.

Если. Это было громкое слово, когда его ставили против самой его жизни.

Если бы он мог доверять Снейпу, у Гарри был бы шанс подготовиться к исполнению своего собственного пророчества без постоянной угрозы Волдеморта ему вслед.

Если бы он мог доверять Снейпу, шпион ордена мог бы быть восстановлен.

Если бы он мог доверять Снейпу, то тот, кого Волдеморт в следующий раз решил захватить для получения информации о Гарри, мог бы быть помилован.

Если бы он мог доверять Снейпу ... у Гарри могло бы быть будущее.

Несмотря на все то, что он мог бы получить, это все еще было большое «если». Он обхватил себя руками, снова подумав о подвалах и супермощном Волдеморте.

Гарри громко выдохнул. Он мог быть храбрым, когда дело доходило до этого. В конце концов, он же гриффиндорец, подумал он с гордостью. Но...это не означало, что он не был напуган, или что он не чувствовал себя более запуганным с каждой минутой.

– Я бы сделал это, – внезапно заговорил он, прежде чем успел передумать или позволить страху овладеть им. – Я бы сделал это, – повторил он Дамблдору, когда Снейп открыл рот, чтобы снова начать разглагольствовать, – Я…я имею в виду, что ... что могу доверять Снейпу. Профессору Снейпу, я имею в виду, – добавил он. – Я...гм, я бы доверил вам вытащить меня оттуда, – быстро добавил он Снейпу, не сводя с него пристального взгляда. Он знал, несмотря на свои слова, что еще не полностью доверяет Снейпу, но он мог выбрать, и это все, что действительно имело значение для того, чтобы это сработало...верно?

После его заявления в комнате воцарилась тишина,и Гарри нервно пригладил челку. Дамблдор выглядел глубоко задумавшимся, а Снейп...ну, Снейп просто выглядел ошеломленный. Ну что ж, в этом действительно нет ничего удивительного, смел рассуждать Гарри. Если бы он услышал, как Снейп объявил, что собирается доверить Гарри свою жизнь, он, вероятно, был бы в состоянии шока. Разумеется, Снейп тут же нахмурился. Гарри уже достаточно хорошо его знал, чтобы понять: профессор ни на секунду не поверит, что Гарри действительно способен ему доверять.

Дамблдор тихо ответил:

– Спасибо тебе, Гарри, за твою храбрость, – он взглянул на Снейпа, а затем сказал: – Однако я согласен с профессором Снейпом, что продолжать замысел такого масштаба было бы неразумно. Мы просто не можем рисковать твоей безопасностью.

Гарри кивнул, не отрывая глаз от стола. Он почувствовал облегчение и в то же время сомнение и чувство вины. Чем дольше они откладывали это...тем дольше Гарри продолжал бежать...ну, а на кого Волдеморт будет охотиться следующим в своем стремлении найти его? Забудет ли он о соседях Гарри и в следующий раз отправится за его друзьями? Гермиона жила в магловском квартале...была ли она так же защищена, как его одноклассники, у которых были способные родители-волшебники и безопасность магических заклинаний? Он не думал, что сможет жить с самим собой, если из-за него что-то случится с ней или ее родителями.

– Я должен идти, – сказал Дамблдор. – Узнать больше о возможных последствиях плана Лорда Волдеморта – это, безусловно, приоритетная задача. Я надеюсь, что вы оба будете в порядке на первое время?

Не дождавшись ответа ни от Гарри, ни от Снейпа, Дамблдор двинулся к камину, и через несколько мгновений он исчез в вихре летучего пороха.

Гарри рискнул бросить еще один взгляд на Снейпа, который все еще не сводил с него глаз. Гарри нервно заерзал. Может быть, ему стоит что-то сказать? Но...что? Он уже заявил о своем доверии, и любое дальнейшее упорство лишь убедит их обоих в обратном.

К счастью, прежде чем Гарри успел что-то сказать, о чем он потом пожалеет, Снейп резко повернулся на каблуках и вышел из комнаты. Он умудрился придать своему движению угрожающий вид даже без помощи своей массивной черной мантии. Он остановился в дверях и оглянулся через плечо на Гарри.

– Идемте, – скомандовал он и исчез в направлении лестницы.

Гарри, разумеется, последовал за ним. А куда еще ему было идти? Он никогда не сможет заснуть, учитывая, какие мысли крутятся у него в голове, а домашнее задание казалось таким банальным по сравнению с мыслями о Волдеморте и пленении.

Снейп уже начал собирать ингредиенты, когда Гарри догнал его в лаборатории. Не зная, чего от него ждут, Гарри задержался в дверях, наблюдая за методичными движениями Снейпа. Профессору не потребовалось много времени, чтобы жестом приказать Гарри занять свое обычное место у одной из стен лаборатории и вручить ему листок с инструкциями.

– У студента с оценкой «Выше ожидаемого» теоретически не должно быть проблем с приготовлением этого зелья. Пришло время доказать, что ваша оценка не была простым везением или результатом жульничества, мистер Поттер, – бодро объявил Снейп, прежде чем перейти к своему собственному набору пустых котлов.

Этот комментарий мог бы быть полностью ехидным, что заставило бы Гарри самого ответить саркастично, но Снейп не сказал это с его привычной степенью злобы. Это тоже было хорошо, подумал Гарри, потому что его сердце не было настроено на ответную реплику.

И вот, пожав плечами, Гарри принялся за работу, безмолвно нарезая ингредиенты рядом с таким же молчаливым Снейпом.

Гарри потребовалось всего несколько минут, чтобы начать варить свое зелье и нарезать имбирные коренья, чтобы осознать, что он был благодарен за то, что у него есть что-то – даже если это должно быть зелье – чтобы занять его мысли. Заниматься чем-то, кроме того, чтобы думать о Волдеморте или, что еще хуже, объяснять кому-то еще, что он думает о Волдеморте, это было...ну, это было приятно. Не то чтобы он признался Снейпу, что только что считал зелья «приятными», конечно.

В любом случае, он все еще не получал достаточно удовольствия, чтобы понять, почему Снейп проводил так много времени за этим занятием. Впрочем, он мог бы понять, почему это так успокаивающе действовало на него. Гарри решил, что это как-то связано с любовью Снейпа к решению задач и головоломок. Ну, может быть, все, что требовалось для того, чтобы сделать Снейпа терпимым, было головоломкой, которую нужно было решить, но та часть зелий, которая начинала нравиться Гарри, была бессмысленным повторением всего этого – нарезать это, измельчить то, перемешать раз или два. Это давало уму столь необходимый отдых.

– Какой ваш величайший страх, Поттер? – Голос Снейпа нарушил тишину.

Гарри был поражен, он повернулся к профессору.

– А?

– Мне это показалось простым вопросом. Однако, если вы потребуете его повторить, я…

– Нет, гм, я услышал. Я...з-зачем вам это знать? – Гарри не особенно нравилось думать о том, что Снейп может хотеть от ответа на этот неожиданный вопрос.

– Вы недавно утверждали, что, несмотря на мое знание некоторых аспектов вашей жизни, я на самом деле не знаю вас, – Снейп пронзил его таким острым взглядом, что Гарри тут же отвел глаза. – Хотя я не доверяю вашему видению, тем не менее вы намекнули директору, что мы – вы и я – возможно, приближаемся к обстоятельствам, в которых мы будем вынуждены доверять друг другу. Вы будете вынуждены довериться тому, что я, по сути, избавлю вас от руки Темного Лорда, а я, что ваше слабое постижение Окклюменции не разрушит наши жизни. В свете этого я прекрасно понимаю, что, несмотря на ваше искреннее заявление сегодня утром, вы не готовы доверять мне.

Гарри на мгновение задумался, но потом решил не лгать.

– Ладно, хорошо...может, и нет. Может быть, я действительно не готов доверять вам. Но…но я хочу этого. И разве наш выбор не определяет наши действия? Во всяком случае, так говорит Дамблдор, и я...ну, я верю этому.

– Благородные чувства, Поттер, – усмехнулся Снейп, – но благородные чувства мало что значат без доказательств. Докажите мне, что если директор заставит меня действовать согласно такому безрассудному плану, то вы не уничтожите наши шансы на успех из-за минутной слабости принятия решения.

Гарри ничего не ответил. Он не мог это сделать. Он ни за что не собирался доверить Снейпу что-то настолько личное. Он сжал губы в молчаливом отказе.

Снейп подошел к Гарри, остановившись на расстоянии вытянутой руки, так что Гарри был вынужден смотреть в темные туннели, которые были его глазами.

– Я прекрасно понимаю, что вы, Гарри Поттер, не можете добровольно положиться на меня в такой ситуации. Наше прошлое не поддерживает ваше доверие, и моя деятельность в качестве слуги Темного Лорда не заработало бы его. Вы должны понимать, что в плане, подобному вашему, Темный Лорд будет использовать вас в некотором качестве дальнейшей проверки моей лояльности. Если это когда-нибудь случится, – подчеркнул он, – я должен знать без тени сомнения, что вы не откажетесь от своего решения довести такой план до конца.

– Я не понимаю, – сказал Гарри, не в силах отвести взгляд, – вы хотите, чтобы я доказал, что не выдам вас, рассказав о своем самом большом страхе? Как это будет…

– Я хочу, чтобы вы доказали свою готовность, передав мне оружие и поверив, что я им не воспользуюсь.

– Но вы воспользуетесь! – настаивал Гарри. – Как только мы вернемся в школу, вы воспользуетесь любым оружием, которое я вам дам! Вы слизеринец! И вы все время пытаетесь заставить меня думать так, как будто я один из них! Ну, может быть, я не так хитер, как вы хотите, но я достаточно умен, чтобы понимать, что слова – это всего лишь слова. Вы можете сколько угодно говорить, что не будете использовать это против меня, но когда придет время, мы оба знаем, что вы это сделаете!

Глаза Снейпа блеснули чем-то близким к торжеству, когда он просто ответил:

– Как вы и сказали, мистер Поттер, слова – это всего лишь слова. Вы можешь сколько угодно говорить, что будете полагаться на меня, но когда придет время, мы оба знаем, что вы этого не сделаете.

Гарри открыл было рот, чтобы ответить, но тут же закрыл его, так как не смог придумать достаточно хорошего ответа.

– Теперь вы видите, – сказал Снейп, возвращаясь к своему зелью с видом завершенности, – как глупа была бы идея сдаться, даже если у вас был бы человек на своей стороне. Пришло время отказаться от своей фантазии сыграть роль мученика.

– Но…видение сказало…

Снейп одной рукой помешивал содержимое ближайшего котла, стоя спиной к Гарри.

– Видение не имеет значения. Даже если бы это было так, мы не стали бы предпринимать никаких совместных действий, если бы вы не смогли сначала доказать мне, что готовы довести дело до конца.

– Но что насчет вас?

– Что насчет меня?

– Ну, вы же сами сказали несколько минут назад, что я не единственный, кому нужно доверять! Вы ведь тоже должны мне доверять, верно? Так...что насчет вас? Как вы собираетесь доказать мне, что не испортите все дело, сомневаясь, что я выполню свою часть работы? Если я должен доказать, что могу сделать выбор довериться вам, то разве вы не должны доказать мне то же самое?

– Я не должен.

– Нет, вы дожны! – Гарри даже не обратил внимания на то, что его слова прозвучали по-детски, настолько он был возмущен двойными стандартами Снейпа.

– Нет, я действительно не должен, Поттер! – Снейп снова повернулся к нему, сердито глядя ему в лицо. – Я старше вас и я опытный шпион. Я вполне способен выносить здравые суждения под невероятным давлением. Вы закончите этот разговор, потому что, если Темный Лорд когда-нибудь заставит меня пытать или изувечить вас, то знание того, что я не использую то, что, как я знаю, является вашим величайшим страхом, послужит вам напоминанием о том, что мы на одной стороне!

Гарри моргнул, услышав бурную речь Снейпа.

– О...гм. О, – это было все, что он поначалу смог сказать. – Ну, почему вы сразу не объяснили мне все это?

– Я это и сделал! – голос Снейпа звучал совершенно раздраженно.

– Эм, ну, нет. Вы не объяснили.

– Я об... – Снейп потер переносицу в явном разочаровании. Через мгновение он сорвался, – Просто ответьте на чертов вопрос!

– Что толку отвечать на вопрос, если я даже не знаю, что именно я вам доказываю? – заметил Гарри. – Если этот вопрос задан не только для того, чтобы я мог доказать вам, что доверяю вам сейчас, но и для того, чтобы вы...чтобы вы могли доказать мне, что я могу доверять вам позже...ну, это уже другой взгляд со стороны, не так ли?

– Я могу себе представить, что это поможет в обоих случаях, в конечном счете, – отрезал Снейп.

Гарри на мгновение задумался, не заботясь о том, что Снейп с нетерпением ждет окончания этого разговора. Он с минуту изучал Снейпа, а затем отвел взгляд.

– Ну, знаете, несмотря на все ваши заявления, что вы всегда думаете по-слизерински, я думал, что вы начнете с лучшего способа заставить меня ответить на этот вопрос, а не ходить вокруг да около.

– А я-то думал, что вы увидите, какое отношение «хождение вокруг да около» имеет к хитрости!

– Но не так, как вы вчера определили хитрость! Ну ... ладно, не то чтобы вы действительно точно определили ее, – поправил Гарри, – но вы всегда думаете о том, как лучше всего получить то, что хотите. Я думал, что вы уже поняли...иногда быть откровенным с кем-то – это лучший способ получить то, что ты хочешь.

– Вы пытаетесь преподать мне урок прямо сейчас, Поттер? – спросил Снейп, и Гарри никак не мог решить, выглядит ли этот человек удивленным или оскорбленным. Может быть, всего понемногу. Ну, решил Гарри, любой из этих двух вариантов был лучше, чем гнев, который излучался прямо в глубине его души.

Гарри не смог сдержать полуулыбки от комичности ситуации.

– Эм, да. Да, может быть и так. Э-э…урок того, как быть гриффиндорцем, – он усмехнулся, прежде чем смог остановить себя, а затем немедленно выпрямился и бросил быстрый взгляд на Снейпа. По-прежнему никакого явного гнева. Он испустил легкий вздох облегчения. – Знаете, профессор, просто судя по всему, что вы сделали для Дамблдора и Ордена, как вы рисковали своей жизнью, и вся ваша деятельность в качестве шпиона, и все такое, ну ... это требует ужасно много храбрости.

Снейп быстро сузил глаза в подозрении на то, что прозвучало опасно близко к комплименту.

– Я имею в виду, я просто подумал...для человека, который так сильно ненавидит Гриффиндор, вы... – Гарри сделал паузу, собираясь с мыслями о том, сколько неприятностей ему предстоит пережить, – ну, у вас есть главное качество гриффиндорца.

Снейп заметно вздрогнул.

– Я слизеринец, Поттер, а не чертов гриффиндорец! Не пытайтесь приписать мне те качества, которыми я не обладаю. Я ни в малейшей степени не безрассуден и не упрям, как практически каждый последний член этого напыщенного дома!

– Ну, да, я тоже не хулиган! – парировал Гарри.

Снейп скрестил руки на груди, упорно сжав челюсти, прежде чем соизволил ответить.

– Не припомню, чтобы я когда-нибудь обвинял вас в этом.

– Вот именно! – Гарри уже не мог удержаться от возбуждения. – Вы сами говорили мне, что людей распределяют по их положительным качествам, а не по отрицательным! Ну, Сортировочная шляпа хотела отправить меня в Слизерин, потому что у меня была жажда проявить себя, а не потому, что она думала, что у меня есть задатки хулигана! Так что если я говорю, что в вас есть гриффиндорец, это не значит, что я говорю, что у вас есть все, что вы считаете плохими качествами!

Снейп снова прищурился, глядя на Гарри.

– Вы пытаетесь сформулировать, что делаете мне комплимент, Поттер?

Гарри покраснел.

– Я просто говорю, эм...ну, я имею в виду...просто мне пришло в голову, что, может быть, вы не такой уж и слизеринец, как я всегда думал, так же, как и я, может быть, не такой уж и гриффиндорец, как вы всегда думали...или знали, что-то вроде этого... – Гарри пригладил челку, когда его бред прекратился. О чем он только думал, заварив эту кашу? Он крепко сжал губы, твердо решив не открывать их снова, если только в этом не будет крайней необходимости.

Снейп прислонился спиной к своему столу с зельями, все еще скрестив руки на груди. Через мгновение он неожиданно заговорил:

– Вы мне не нравитесь, Поттер.

Выбор времени, если не само заявление, был достаточно неожиданным, чтобы заставить Гарри поднять глаза. Прежде чем Гарри смог полностью осознать это, Снейп продолжил свою спокойную прямодушие.

– На самом деле я ненавидел вас с самого рождения. Я не стану отрицать факт, который мы оба знаем, как истину: я был бы совершенно счастлив, если бы вы никогда не появились на свет.

Это не было похоже на то, что слова Снейпа были удивительными или чем-то новым...так почему Гарри почувствовал себя так, словно его ужалили?

– Гм…ничего себе. Спасибо. Способ заслужить мое доверие, – мрачно пробормотал он.

– Несмотря на это, – продолжал Снейп как ни в чем не бывало, – я никогда не желал вам зла.

Гарри уставился на него на мгновение, а затем резко ответил:

– Черта с два, вы это и делали!

– Ну, во всяком случае, не необратимый вред, – согласился Снейп.

На этот раз Гарри просто впился в него взглядом.

Снейп развел руками:

– Прекрасно, Поттер! Я никогда не желал вам смерти! Теперь вы вполне счастливы?

Гарри уставился на него еще на мгновение. Осмелится ли он сказать, что у него на уме? А потом он подумал, что и так мог это сделать, если думал об этом, глядя легилименту прямо в глаза.

– Я вам не верю, – просто сказал он. – Единственная причина, по которой вы, возможно, не желаете моей смерти прямо сейчас, – это война. А если не считать этого, вы сами меня убьете. Не трудитесь отрицать, что это факт, который мы оба знаем.

Снейп долго смотрел ему в глаза, и от молчания этого человека в сочетании с его пронзительным черным взглядом Гарри почувствовал внезапный холод, охвативший его. О, Боже. Может быть, это была путаница последних нескольких дней, но даже когда Гарри произнес эти слова, он больше не хотел в них верить. Только теперь, глядя в эти холодные глаза ... он подумал, что, возможно, это правда. Он отступил на шаг, едва осознавая, что делает.

– Я не причиню вам вреда, глупый мальчишка, – прошипел Снейп. Его глаза все еще сверлили Гарри. – Что с вами не так? В одно мгновение вы упрямы, скорее глупы, чем храбры, а в следующее – съеживаетесь от страха.

– Я не съежился!

– Нет, Поттер, – с удивительной быстротой согласился Снейп. – Вы не съежились. Но у вас все на лбу написано. За последние несколько дней я понял, что, возможно, знаю вас не так хорошо, как раньше думал, но это единственное, что я знаю с того самого дня, как вы впервые ступили в мой класс. Я всегда знал, когда вы злитесь настолько, что почти теряете контроль над собой, или достаточно напуганы, чтобы не сопротивляться. Это слабость, которую Темный Лорд будет использовать и эксплуатировать, если вы позволите ему увидеть ее, – сказав это, Снейп вернулся к своим зельям, явно отказавшись от напрасного разговора.

Через мгновение Гарри нерешительно вернулся к своим имбирным корням, чувствуя себя глупо из-за своих опрометчивых предположений. Это был просто ... тот взгляд в глазах Снейпа. Гарри понял, что задел его за живое. Либо он был прав, и у Снейпа просто хватило самообладания не убить его до окончания войны, либо он был не прав... и в этом случае было что-то еще, что заставляло Снейпа ненавидеть его.

Он никогда раньше не задумывался над тем, почему он не нравился Снейпу, только над тем, что профессор – мерзавец и что ему не нравился отец Гарри. Но в этот момент он действительно ясно увидел, что человек, которого Снейп ненавидел, на самом деле не был Гарри. Как этомогло случиться? Он никогда не заботился о том, чтобы узнать, каким человеком был Гарри на самом деле, отдельно от своего отца или его школьных товарищей. Снейп просто давным-давно решил, что хочет ненавидеть его, поэтому он искал причины, чтобы оправдать эту ненависть.

– Почему...почему вы ненавидите меня, сэр? – спросил он прежде, чем смог отговорить себя. Он приготовился к насмешливому ответу, но внезапно ему очень, очень захотелось это узнать. Его поразило, насколько сюрреалистично было даже спрашивать об этом. Всего неделю назад он скорее умер бы чудовищной смертью, чем задал такой вопрос Северусу Снейпу.

Движения Снейпа замерли, он все еще стоял спиной к Гарри. Он слегка повернулся, чтобы Гарри мог видеть его профиль. Его насмешливый профиль.

Гарри поспешил продолжить, прежде чем Снейп успел высмеять его вопрос.

– Послушайте, профессор, теперь вы знаете, что я не избалован, и я признаю, что я не самый лучший ученик или следователь правилам. Но я не полный идиот. – Гарри поморщился, готовясь к язвительному ответу. Он быстро добавил, – Вы ненавидели меня еще до того, как встретили меня. Это не имело ко мне никакого отношения. Так что же? Мой отец? Это из-за…неужели это все из-за него? Или, может быть, Сириуса? Разве я встречал вас ребенком и дергал за волосы? Что?

В отличие от возмущения, которое Гарри ожидал увидеть на лице Снейпа, насмешка на его лице действительно превратилась в ухмылку.

– Что же? – переспросил Гарри и тут же вздрогнул. – Подождите. Разве я встречал вас ребенком?

Снейп полностью развернулся, скрестив руки на груди и прислонившись к столику.

– Однажды. Я усмехнулся, в вы заплакали. Это было очень приятно.

Теперь Гарри стало не по себе.

–Я...я этого не знал, – запинаясь ответил он.

– Это было после ... смерти ваших родителей, – настороженно сказал Снейп. Но он сказал. И это было больше, чем Гарри ожидал от него услышать.

Гарри едва знал, что сказать.

– Я думал, что меня сразу же отвезли к тете и дяде. Как мы вообще могли встретиться?

Снейп слегка сдвинулся с места, и если бы Гарри не знал его лучше, он бы подумал, что Снейп немного нервничает. И тут его осенило.

– Вы ходили меня навещать? После того, как меня отправили к Дурслям? – недоверчиво спросил он.

Снейп немного поколебался, прежде чем признать:

– Мне нужно было убедиться собственными глазами, что слухи были правдивы, – он слегка приподнял подбородок, хотя это не стерло отчетливого ощущения дискомфорта, которое окружало его. – Очень немногие люди в нашем мире знали о ваших родственниках. Я был одним из них. И я пошел.

Гарри не нашелся, что ответить на это. Мысль о том, что Снейп пошел увидеть его ребенком, была...ну, это было странно, если не сказать больше.

– Если бы я хотел вашей смерти, Поттер, я легко мог бы убить вас тогда, – спокойно заявил Снейп, и Гарри почувствовал, что его глаза снова обратились к черному взгляду профессора. – Вы были без присмотра во дворе ваших родственников, едва ходили и не подозревали об опасности, которую представлял собой посетитель. Я мог бы выманить вас из-под защитных чар, которые окружали вас, но не сделал этого. Я не причинил вам вреда тогда, и независимо от последствий, которые я наложу на вас за то, что вы потратили совершенно хорошие ингредиенты на свое неудачное зелье, у меня нет никакого желания причинять вам вред сейчас.

Гарри бросил быстрый взгляд на свое зелье – мутное вещество в котле свидетельствовало о его провале. И неважно, что именно Снейп отвлек его от этого занятия. Но Гарри не хотелось менять тему разговора, было слишком много важных вещей, о которых нужно подумать.

– Вы не хотите убить или покалечить меня, прекрасно. Но ... почему вы меня ненавидите?

– Чего вы боитесь? – возразил Снейп.

Гарри скрестил руки на груди, как и Снейп.

– Мы опять делаем эту штуку с вопросом за вопрос?

– Нет. Я действительно верю, что мы уже выше этого, Поттер. С этого момента вы будете отвечать на мои вопросы, потому что вы сделали колоссальное заявление о том, что можете доверять мне, несмотря на все прошлые и недавние поступки, отрицающие этот факт. Вы будете отвечать на мои вопросы, потому что в противном случае я откажусь даже слушать любые глупые, безрассудные идеи, которые могут возникнуть в вашем юном мозгу.

Гарри дернул головой.

– Вы имеете в виду ... вы обдумаете план, если я отвечу вам?

– Я имею в виду, что если в результате исследований профессора Дамблдора появится что-то, что подтвердит заявления вашего видения, я тогда подумаю о возможности его достойности.

Решив, что это лучшее, что он может получить, Гарри неохотно уступил. Расправив руки, он облокотился на столик, обдумывая свой ответ.

– Мой богарт – дементор, – осторожно начал он, подумав. – Римус говорит, что это означает, что мой самый большой страх – это и есть сам страх. Но...гм, в последнее время я думаю...я думаю, что мой самый большой страх – это на самом деле...ну, смерть.

– Смерть, – любезно повторил Снейп. – Как это заурядно с вашей стороны. Я думаю, что вы, с вашим опрометчивым поведением и склонностью к привлечению и поиску неприятностей – обычно таких, которые связаны с угрозой смертельной опасности, – могли бы придумать ужас, которого вы боитесь больше, чем прогулку за завесу.

– Это не так, – непроизвольно возразил Гарри, слегка побледнев при упоминании о завесе. Он выбросил из головы образ последних мгновений жизни Сириуса. – Я имею в виду, не так, как вы думаете. Это не значит, что я хочу умереть или не боюсь этой идеи, вы же знаете. Это просто...я не это имел в виду. Я не имел в виду свою собственную смерть, – он сделал глубокий вдох, а затем нырнул с головой в эту мысль, – Я имел в виду...смерть, окружающих меня людей. Они всегда умирают – возьмем, к примеру, моих родителей и Сириуса. Просто, когда кто-то начинает заботиться обо мне, они оставляют меня, и я никогда больше их не увижу. И ... – Гарри отвел взгляд от Снейпа, пытаясь подобрать слова, чтобы описать то, что он чувствовал. – И...это...гм ... почти всегда моя вина. И это-то меня и пугает. Я боюсь, что то, что я делаю, или какое-то неправильное решение, которое я принимаю, будет тем, что убьет моих друзей. Или что просто знакомство со мной может разрушить их жизнь. Видите ли, у меня никогда не было друзей до того, как я поступил в Хогвартс. Ни одного, совсем ни одного. Так что они мне действительно нужны – мне нужны мои друзья. Но...может быть, им лучше было бы не знать меня. И...гм, вот это меня и пугает.

В лаборатории надолго воцарилась тишина. Гарри не мог смотреть Снейпу в глаза после того, что он только что рассказал. Как раз в тот момент, когда он почувствовал, что умрет от смущения, прежде чем получит ответ, Снейп живо сказал:

– Спасибо. Вы можете возобновить свою работу. Избавьтесь от содержимого вашего котла и начните все сначала.

Тогда Гарри действительно поднял голову и уставился на него.

– Подождите. Это все? Я рассказал вам все это, и все, что я получаю в ответ, – это «спасибо, вы можете возобновить свою работу»?

– Мне очень жаль, мистер Поттер; неужели вы ожидали, что мы вместе будем сочувствовать вашим признаниям? У меня сложилось впечатление, что вы поняли, что я не ставлю этот вопрос в качестве введения к разговору по душам.

– Ну, да. Я знаю это, но…

– Но что, мистер Поттер? – Снейп смерил его непроницаемым взглядом. – Я услышал ваш ответ. Это было очень поучительно. А теперь продолжайте варить зелье.

Гарри повернулся к своему испорченному зелью, как ему и было велено, но не раньше, чем пробормотал себе под нос несколько отборных словечек.

Конечно, он не ожидал, что заговорит об этом, но он ожидал...он не знал...какого-то признания, может быть? По крайней мере, ответ на его собственный вопрос? Не то чтобы это было самой легкой вещью в мире, в которой Гарри мог бы признаться.

Или, ну...признаться в этом было бы нелегко. Гарри прекратил уборку, когда его осенила новая мысль. Может быть, именно это и беспокоило его – хотя его признание было трудно произнести вслух, это было совсем не так трудно, как следовало бы, доверить такую вещь своему ненавистному профессору зелий.

Неужели он начинает доверять Снейпу? Как бы, действительно доверять ему, а не просто заявлять об этом? Гарри вздрогнул и покачал головой. Нет. Он ненавидел Снейпа! Он поклялся ненавидеть его вечно.

Он повернул голову и уставился на спину Снейпа. Он ненавидел этого язвительного, сального мерзавца...не так ли?

Разве не так?

Прежде чем он смог придумать правильный ответ, он зашипел и закрыл глаза от внезапной, острой боли в шраме.

Последнее, что почувствовал Гарри, прежде чем погрузиться в разгневанный разум Волдеморта, было теплое тело, подхватившее его, когда он упал.




Глава 22. Сердце Гарри Поттера

Он стоял в большой, тускло освещенной комнате, и два волшебника дрожали у его ног. Ярость охватила его, поглотила, пока больше ничего не осталось.

— Дураки! — закричал он, и волшебники вздрогнули. — Вас было шестеро. Шестеро! И все же только двое из вас возвращаются ко мне. Скажите мне, — он угрожающе понизил голос, — как Орден мог знать, мог быть так готов к нападению, если у них не было шпиона, скармливающего им мои планы? Скажите мне!

— Я-я не знаю, м-мой Лорд, — пролепетал один из волшебников. — М-мы попали в засаду. Они н-напали на нас раньше, чем мы…

— Достаточно, — ему уже надоело играть в игры. Этот нелепый Орден сумел уничтожить еще больше его людей, а он так и не приблизился к своей цели. Мальчик был слишком хорошо защищен Дамблдором. Старый дурак всегда занижал его, всегда хотел, чтобы молодой Том Реддл был не более чем заурядным полукровкой. Ха! Он бросил вызов этим ожиданиям, стал Лордом Волдемортом, самым могущественным волшебником на земле, и все же Дамблдор считал, что его можно перехитрить. Что ж, старый дурак ошибся. Мальчик все еще будет принадлежать ему.

У Гарри Поттера была пагубная слабость. Даже Дамблдор не мог видеть ее недостаток, настолько он был ослеплен восхищением ею. Но он все же мог видеть. О да, он точно знал, куда нанести удар.

— Поттер! Вытолкните его из своего разума! Закрывайтесь. Закрывайтесь СЕЙЧАС ЖЕ! — окликнул его чей-то голос, на мгновение оторвав от кипящей ярости…но голос был не сильнее гнева, который быстро поглотил его снова.

Он улыбнулся, подзывая к себе еще больше своих приспешников. Только глупцы позволяли своим чувствам, так называемой любви, стоять на пути их амбиций, а мальчик, несомненно, был глупцом. Теперь они нанесут удар. Не на мальчика…нет, не на Поттера. Это оказалось более затратным и трудоемким делом, чем было необходимо.

Они нанесут удар в самое сердце Гарри Поттера.

— Поттер! Слушай меня! Вспомни наш урок. Сконцентрируйся на прикосновении. Используй его как якорь, чтобы вытянуть себя из его сознания. Поттер! Ты меня слышишь? — прикосновение… Какое прикосновение? Смешанная ярость и упоение на мгновение ослабли, но прежде чем он успел подумать о том, чтобы прислушаться к голосу, новая волна напряжения захлестнула его.

Он засмеялся в предвкушении, когда одна за другой перед ним появились закутанные в плащи фигуры все новых и новых Пожирателей Смерти.

— Добро пожаловать, мои верные слуги. Приготовьтесь. Пришло время вытащить мальчика раз и навсегда.

— Гарри! Ты должен меня выслушать. Контролируй свой разум. Вытолкни его из своего сознания. СЕЙЧАС ЖЕ! — голос звучал яснее и настойчивее. Он больше не мог игнорировать его. Он мысленно ухватился за что-то, не зная, что именно ищет, и вдруг обнаружил это.

Гвоздика. Сирень. Грязь и глина. Странно, но именно слабый, почти незаметный пряный запах гвоздики, смешанный с землистым запахом растений и земли, снова привел его в чувство. Он глубоко вздохнул. Постепенно его чувства прояснились, увлекая его все выше и выше, прочь от тьмы ярости Волдеморта.

Гарри открыл глаза. Он моргнул, увидев пару знакомых черных глаз, и вскоре заметил все более знакомую пару рук, державших его на полу лаборатории. Он закрыл глаза еще на мгновение, сделал еще один глубокий вдох, чтобы собраться с силами и с раскалывающейся головной болью, и заставил себя сесть.

– Я сделал это, — глухо произнес он сквозь болезненное помутнение. — Я выбрался оттуда.

— Что вы видели? — спросил Снейп. Он убрал руки от Гарри, но все еще стоял на коленях рядом с ним.

Гарри моргнул, потирая свой пылающий шрам. У него ужасно болела голова.

— Что вы видели? — нетерпеливо повторил Снейп, но, по крайней мере, на этот раз он вытащил свою палочку, чтобы призвать зелье из шкафов, которые стояли вдоль одной из стен комнаты. — Выпейте, — приказал он, держа пузырек прямо перед дрожащими руками Гарри.

Гарри молча повиновался. Вернее, он пытался подчиниться. Не успел он взять пузырек из рук профессора, как тот выскользнул у него из пальцев. Снейп поймал его с молниеносной реакцией, но не раньше, чем половина его содержимого выплеснулась на пол. Гарри съежился, но Снейп ничего не сказал, когда призвал еще один пузырек.

— Выпейте, — снова приказал он, держа пузырек, пока Гарри глотал его содержимое. Он почувствовал, как по всему его телу мгновенно разлилось спокойствие, начиная с живота и заканчивая пальцами рук и ног. Он глубоко вздохнул и невольно наклонился к своему профессору.

— Мне нужно знать, что вы видели, — голос Снейпа был мягким, но все еще настойчивым. — Это был Темный Лорд, не так ли?

Гарри кивнул, но от этого кивка у него закружилась голова. Все вокруг казалось расплывчатым и отдаленным. Он попытался понять почему, но от этого в голове у него еще больше помутилось.

— Поттер? — руки Снейпа сжали его плечи, и Гарри был уверен, что он видит на лице профессора беспокойство. Но опять же, в тот момент все было немного расплывчато. — У вас шок. Что вы увидели? Я должен знать. Сейчас, — вместе с беспокойством он заметил и капельку страха, и, возможно, именно это вывело Гарри из того состояния, в котором он находился. Это были не те эмоции, которые он ассоциировал с профессором Северусом Снейпом.

Гарри рассеянно отметил, что, несмотря на действие зелья, все его тело все еще дрожало.

— Волд…он был зол, — он облизнул пересохшие губы. — Он был очень, очень зол. Я… я думаю, что он потерял несколько Пожирателей Смерти из-за какой-то ловушки, выставленной Орденом. — Гарри внимательно следил за Снейпом, пытаясь обнаружить хоть малейший признак того, что он знает о ловушке, но лицо мужчины было непроницаемо.

— Это все? — Снейп пронзил его пристальным взглядом. — Больше ничего не было?

Гарри машинально покачал головой и замолчал.

— Нет, подождите. Он созвал своих Пожирателей Смерти. У него есть новый план, над которым он работает, но он не сказал, что это было, только то, что… — он замолчал на полуслове, когда образ пришел к нему, образ, который он мельком увидел в сознании Волдеморта, когда он вырвался из его хватки. Он широко раскрыл глаза, чувствуя, как его охватывает паника.

— Нора! — ахнул Гарри. Его безумные глаза встретились со взглядом Снейпа. — Он идет за Уизли!

***

В детстве Гарри часто снились кошмары, но первый, который он отчетливо помнил, случился вечером в день его шестилетия.

Дурсли, как обычно, проигнорировали этот особенный день. Дадли, вероятно, даже не понял, что у Гарри сегодня был день рождения, потому что забыл подарить ему по этому случаю дополнительный удар кулаком. На самом деле в этом дне не было ничего необычного…за исключением велосипеда.

Новый велосипед Дадли был красного цвета, с черными молниями по бокам и блестящим новым рулем с тормозами, и когда Гарри впервые увидел его, ему больше всего на свете захотелось прокатиться на нем. В течение нескольких недель это было все, о чем он только мог думать. Он почти чувствовал ветер на своих щеках, когда мысленно гнал его по тротуару. Он представил себе завистливые взгляды на лицах соседских детей, когда он нажмет на ручные тормоза и велосипед остановится прямо перед ними. В его мечтах они подошли к нему, чтобы полюбоваться велосипедом, и были так впечатлены, что захотели стать его друзьями, и им даже было все равно, когда Дадли пытался отпугнуть их, потому что они были впечатлены тем, как хорошо он ездит на велосипеде, и кроме того, им нравился Гарри…

Оглядываясь назад, Гарри даже не был уверен, чего ему больше хотелось —прокатиться на велосипеде или наконец завести друзей. В любом случае, он должен был знать, что лучше не пытаться. Ему было шесть лет, и он уже должен был знать на собственном опыте, что произойдет, если Дурсли узнают об этом.

Он никогда раньше не ездил на велосипеде, и когда с первой же попытки рухнул на тротуар, то едва почувствовал боль от разбитых коленок сквозь охвативший его ужас. Велосипед был поцарапан. Прямо в центре молнии была огромная царапина, и любой мог услышать грохот, хотя он никого не видел — но это не означало, что его никто не видел. Дурсли узнают об этом, а он уже проголодался и не хотел, чтобы его снова отправили спать, лишив еды, и что, если они решат не выпускать его из чулана и он не пойдет осенью в школу, и, и, и… началась паника.

Как оказалось, Дурсли так ничего и не узнали. Но в ту ночь Гарри приснилось, что это случилось. В его сне они узнали об этом и решили, что с них довольно, и отправили его в сиротский приют, которым управлял большой уродливый гигант с кривыми зубами и бородавкой вместо носа. Гарри был окружен мальчиками его возраста, но каждый раз, когда он пытался подружиться с одним из них, мальчик поворачивался к нему спиной или смеялся вместе с высоким бородавочником над тем, каким глупым был Гарри, пока, наконец, они все не ушли. Он был совсем один и без друзей, а потом даже бородавочник ушел, потому что Гарри не стоил таких хлопот. А сиротский приют был старым и страшным, он все уменьшался в размере, пока не стал меньше его чулана, и Гарри никогда не мог уйти оттуда, он был так напуган, и он был уверен, что умрет там…

Гарри проснулся спустя целую вечность, весь в поту, и больше никогда не пытался дотронуться до велосипеда Дадли.

Гарри уже исполнилось шестнадцать, но он снова чувствовал себя шестилетним мальчишкой, пойманным в ловушку бесконечного кошмара. Только вот этот был настоящим. Он не мог очнуться от реального мира, не мог сделать его лучше, задыхаясь, крича, дергаясь или меняя направление своих мыслей. Кошмары наяву не всегда бывают хуже, рассудил он. По крайней мере, когда он был захвачен Волдемортом после Турнира Трех Волшебников, он был в состоянии дать отпор. Он был в состоянии сбежать. Ночные кошмары не всегда позволяли ему такую роскошь. Во сне, как раз, когда ты подумал, что победишь плохого парня, на его место мог прийти другой. Ты умрешь и твои близкие умрут, а ты проснешься и поймешь, что это всего лишь сон, который нужно было пережить заново следующей ночью. Это было ужасно.

Но кошмар наяву состоял в том, чтобы сидеть и ждать, и надеяться, что люди, к которым о не может прикоснуться в месте, которое он не может видеть, выживут после нападения, которое он может только вообразить…это было настоящей пыткой.

Он ждал в гостиной, казалось, уже несколько часов после того, как Снейп исчез в облаке зеленого летучего пороха, и все же стрелки на часах двигались удручающе медленно. Снейп велел ему оставаться на месте, пока он идет предупредить Дамблдора и Орден о возможном нападении на Нору. Гарри хотел было возразить. Ему тоже нужно было пойти. Его друзья попали в беду. Он должен был сделать что-нибудь…но он прикусил язык и согласился оставаться на месте, зная, что Снейп не уйдет, пока он, во всяком случае, не выиграет спор. У Уизли не было времени ждать, пока Гарри пытается выиграть в уже проигранной битве.

Но теперь, когда Снейп ушел, все, что Гарри мог делать, это ждать и чувствовать себя бесполезным, поскольку семья его лучшего друга подверглась нападению. Может быть, даже убита.

Он стал быстрее расхаживать. Он был бы рад всему, что угодно, любому слову о том, что происходит, но все, что он слышал в течение долгого времени, был звук его собственного учащенного сердцебиения и мерных шагов.

К тому времени, когда в камине вспыхнул огонь, он уже почти впал в панику. Когда каждая рыжеволосая голова входила в гостиную на площади Гриммо вихре летучего пороха, ему становилось намного легче дышать. Первыми вошли Фред и Джордж, за ними Джинни и несколько членов Ордена…затем миссис Уизли, лицо которой было испачкано сажей и покрыто тревогой. Он отчетливо помнил ее лицо, когда оглядывался назад на этот день, но не так отчетливо, как лицо, которое появилось следующим.

Долгие годы его кошмары будут преследовать белое, безжизненное лицо его лучшего друга на всем белом свете.

Рон не был мертв, кто-то поспешил заверить Гарри, когда его обмякшее, нескладное тело внесли в комнату. Он дышал.

Но в тот момент, когда он увидел, как много опущенных глаз на мрачных лицах не встретятся с его глазами, он понял, что они на самом деле имели в виду.

Рон еще не умер.

И как Гарри ни старался, он оказался в самом центре очередного кошмара…от которого он никак не мог очнуться.

***

Это была ирония судьбы, решил Гарри позже в тот же день: все, о чем он мечтал за последние полторы недели, это чтобы кто-нибудь, кроме Снейпа, пришел и составил ему компанию, но теперь, когда Гриммо-Плейс был полон людей, он просто хотел, чтобы его оставили в покое. Старый дом был до краев наполнен напряжением, тревогой и перепадами настроения.

Гарри не плакал, он не мог позволить себе это сделать, учитывая, сколько встревоженных лиц смотрели на него. Но уже к середине утра он перестал прятаться от слезных объятий, в большинстве своем от миссис Уизли. А к полудню он уже сдался получить какую-либо информацию от мечущихся туда-сюда членов Ордена, державших рот на замке. В каком-то смысле бесполезные взрослые помогали ему держать свой страх и горе под контролем, а вместо этого он направлял эти эмоции в гнев – гнев, что никто не скажет ему, что произошло, или не даст ему знать, что на самом деле случилось с Роном. Гнев, который он испытывал по отношению к взрослым, в сочетании с яростью, которую он испытывал по отношению к Волдеморту, пронесся подобно огню по его венам. Единственное, что удерживало его от того, чтобы разнести тут все в поистине великолепной манере, было заплаканное, взволнованное лицо миссис Уизли. Он не хотел причинять ей еще больше боли, чем она уже испытала. Поэтому он закрыл дверь своего гнева, позволив ему закипеть где-то на задворках сознания, пока он пытался успокоить семью Рона.

Рон не просыпался, и Гарри не нужно было быть легиллиментом, чтобы понять, что все эти косые взгляды и увиливания от взрослых вокруг него сводились к тому, что никто не был уверен, что он когда-нибудь проснется.

И взрослые были не единственными, кто бросал на него косые взгляды.

— Что? — он сказал это с большей яростью, чем обычно говорил бы с младшей сестрой Рона. — Скажи мне, что у тебя на уме, или перестань пялиться на меня, Джинни. Пожалуйста, — добавил он более мягко, чувствуя укол вины при мысли о ее брате наверху и слезах, которые она смахивала время от времени.

Джинни отвернулась, слегка порозовев, и разложила на столе в гостиной несколько игральных карт. Это был своего рода пасьянс, а карты продолжали вставать и давать советы, если она слишком долго не могла сделать ход.

Несколько минут они сидели в тишине — Гарри на диване, а Джинни за столом. Поскольку они были единственными несовершеннолетними в доме, им было приказано оставаться в гостиной во время каждого из дневных собраний Ордена. Периодически к ним присоединялись Фред и Джордж, но даже они были не в том настроении, чтобы играть в игры или наведываться в гости, и обычно довольно быстро уходили, чтобы присоединиться к взрослым на кухне. Добби даже не мог отвлечь их своими проделками, поскольку домовой эльф весь день был занят выполнением поручений членов Ордена.

Гарри разочарованно вздохнул и вытянул ноги, уставившись в потолок. То, что он ничего не мог сделать, не улучшало его настроения. Он глубоко вздохнул, потом еще раз и взглянул на Джинни как раз вовремя, чтобы увидеть, как она быстро отвела глаза. На этот раз он даже не мог огрызнуться на нее, она выглядела такой настороженной из-за его вспыльчивости. Он откинул голову назад и уставился в стену.

— Извини, — сказал он после еще одной минуты молчания. — Я вовсе не собирался накидываться на тебя. Я просто…на взводе, наверное.

— Все в порядке, — тихо пробормотала она, — мы все на взводе. — Он услышал, как она тасует еще несколько карт на столе. — Ты… — она откашлялась и нерешительно спросила: — Ты думаешь, с ним все будет хорошо?

Он открыл рот, чтобы дать ей стандартные неопределенные ответы, которые он получил от взрослых: он будет в порядке…они хорошо заботятся о нем… дайте немного времени и целителя, и он будет гонять вас по квиддичному полю. Гарри резко закрыл рот. По тому, как они избегали встречаться с ним взглядом, он понял, что они просто лгут и уклоняются от его вопросов, что только усилило его беспокойство и еще больше разозлило. Он не мог так поступить с Джинни.

— Я не знаю, — сказал он наконец. — Я думаю… я думаю, что все довольно плохо.

Джинни кивнула и, быстро моргая, передвинула еще одну карту. Карта раздраженно приподнялась и потребовала, чтобы она передвинула ее в другое место, а сама быстро накрыла ее другой картой. Она заворчала, но осталась на месте.

— Так… значит, Снейп обучает тебя? — спросила Джинни почти обычным голосом, и хотя Гарри не был увлечен обсуждением Снейпа, он был рад смене темы.

— Не совсем так. Э-э… ну, я думаю, что-то вроде того? — Гарри закрыл глаза, борясь с нарастающей головной болью. — Он работал со мной над очищением моего разума прошлой ночью. И я немного помогал ему в лаборатории. Хотя он не совсем меня обучает.

Несколько минут Джинни молчала, но потом тихо сказала: 

— Джордж сказал мне, что мы остаемся здесь, в штаб-квартире, пока не начнутся занятия в школе. С тобой и Снейпом.

— Да? — Гарри приоткрыл один глаз.

— Да.

— Он…я имею в виду, слышал ли он что-нибудь о Гермионе?

Джинни покачала головой и вытерла слезу на щеке, прежде чем переместить другую карту.

Гарри снова вздохнул и уставился в потолок, хотя свет не помогал ему справиться с пульсирующей головной болью. Ему пришлось бороться, чтобы сдержать еще одну волну гнева. Рон и Гермиона были его лучшими друзьями, но взрослые не потрудились рассказать ему правду ни об одном из них. Они даже не ответили ему, когда он задал простой вопрос, например, знают ли они, где Гермиона. Вместе с головной болью у него начинал болеть живот, просто думая о том, что могло бы случиться с ней сейчас, если бы Волдеморт решил напасть на ее семью после неудачи с семьей Рона.

Он резко сел.

— Я собираюсь прилечь. Я буду в своей комнате, если кто-нибудь будет меня искать.

Он подождал достаточно долго, чтобы Джинни кивнула, а затем удалился в свою комнату. Хотя он предполагал, что на протяжении долго времени это будет не его комната. Теперь, когда Рону понадобится отдельная комната, он, вероятно, будет делить ее с обоими близнецами.

Он плюхнулся обратно на кровать. Он не хотел оставаться здесь, но не знал, куда еще пойти, и чувствовал себя совершенно потерянным в старом доме Сириуса. Он не мог смотреть в лицо искалеченного тела Рона, прерывать скорбь миссис Уизли или иметь дело с полуответами Римуса прямо сейчас. В этот день Римус постоянно присутствовал вместе с другими членами Ордена, и Гарри знал, что сейчас он находится на кухне…но этот человек дал ему те же ответы, что и все взрослые — пустые заверения, никаких подробностей и призывы вернуться в гостиную и «пусть взрослые беспокоятся о таких вещах.»

Гарри это уже порядком надоело. Его разочарование вернулось с полной силой, и вместе с этим пришло желание бросить что-нибудь, очень сильно. Если бы только Сириус был здесь. Гарри знал, что его крестный нашел бы способ рассказать ему, что происходит. Опасность и трепет войны были бы слишком большим искушением для него, чтобы сдерживаться, а явная забота других взрослых о благополучии Гарри была бы всего лишь отговоркой для его крестного отца. Конечно, временами Сириус больше походил на взрослого ребенка, не совсем та замена отца, которой Гарри изначально хотел или в которой нуждался, — но, по крайней мере, он рассказывал все так, как есть на самом деле. Он не будет вести себя с ним мягче или вести себя так, будто Гарри не может вынести правду.

Да… Сириус сказал бы ему правду. Почему никто другой не видит, что он может справиться с ней?

Хотя… Гарри сел, когда ему в голову пришла одна мысль.

Снейп.

В отличие от всех остальных здесь, у этого человека не было никаких причин нянчиться с Гарри. В прошлом он определенно не пытался смягчить плохие новости из-за беспокойства о том, как Гарри справится с ними. Если кто-то и мог дать ему ту информацию, которую он искал, то это мог быть только Снейп.

От волнения его сердце забилось быстрее. Он все еще мог не нравиться профессору, но за последние две недели они, по крайней мере, успели притереться друг к другу. Быть разысканным Гарри Поттером было бы не так шокирующе для него, как это было бы несколько недель назад. И он видел, как этот человек несколько часов назад ушел из кухни в свою лабораторию.

Приняв решение, он бросился в коридор, прежде чем успел обдумать свой план…но внезапно остановился перед закрытой дверью лаборатории Снейпа. Гарри не был уверен в правильности порядков. В последнее время Снейп почти не закрывал дверь своей лаборатории, так часто Гарри был там с ним, но в этот день он не разу не видел ее открытой.

Он постучал, переминаясь с ноги на ногу в ожидании ответа. Он постучал еще раз, и прежде чем костяшки его пальцев прекратили стучать, дверь распахнулась, и Гарри чуть не упал в комнату.

— Чего вы хотите? — Снейп сердито посмотрел на Гарри. По дюжине или около того котлов в комнате было очевидно, что Гарри прервал его посреди довольно большой работы.

Он решил не откладывать это дело в долгий ящик.

— Я хочу знать, что случилось с Роном, — потребовал он, предпочитая прямой подход. — Никто мне ничего не скажет, — он вздернул подбородок. — Я уже не маленький ребенок. Я могу с этим справиться.

Снейп некоторое время не двигался, все еще сверкая глазами, пока не развернулся на каблуках, чтобы помешать содержимое ближайшего котла.

— Закройте дверь, — рявкнул он.

Гарри не был уверен, означает ли это, что он должен войти, а затем закрыть дверь, или же ему сказали уйти, но он предпочел первый вариант. Он сделал пару шагов в лабораторию и тихо прикрыл за собой дверь.

В комнате было немного туманно. Котлы были наполнены различными веществами, ни одно из них не было совершенно одинаковым. Ингредиенты были разбросаны на столах по порядку, некоторые из них были нарезаны, а некоторые ждали подготовки. Снейп проверял каждый котел по очереди, останавливаясь, чтобы методично перемешать один, прежде чем перейти к следующему.

Поскольку он был проигнорирован и уже задал свой вопрос, Гарри неловко стоял в комнате, не зная, как ему следует поступить. Он прочистил горло.

— Я…

Он был прерван резким, заставляющим замолчать жестом Снейпа, который продолжал игнорировать его снова.

Гарри что-то проворчал себе под нос. Он не был уверен, как сможет получить информацию, если ему не разрешают говорить. Поерзав несколько секунд, он схватил нож с ближайшего столика. Если ему не велели уходить и не разрешили говорить, то он не мог придумать множества других вариантов, кроме как нарезать некоторые ингредиенты. По крайней мере, если он сделает это хорошо, это может помочь его шансам заставить Снейпа дать ему информацию. Приступая к работе, он почти ожидал, что Снейп скажет ему остановиться. Когда мужчина просто проигнорировал его и продолжил работать над своими зельями, Гарри обнаружил, что он был благодарен ему. Он не знал, как сильно нуждался в чем-то бессмысленном, что помогло бы ему занять руки и тело от меланхолии, которая пропитала оставшуюся часть дома.

Тишина была приятной, и ни один волшебник не пытался нарушить ее, пока они работали бок о бок в лаборатории зелий.

***

Глаза рунеспура были отвратительными, грязными, скользкими и хлюпающими, подумал Гарри час спустя — что делало их намного более интересными, чем обычные скучные ингредиенты. Почему они не были включены в обычную программу занятий по зельеварению? Не то чтобы с ними было трудно управиться. Он сжал еще один и вместо этого послал скользкий шар через всю комнату в стену, едва не задев непрерывно дымящийся котел.

Ой.

Его взгляд метнулся к Снейпу, чьи прищуренные глаза уже были прикованы к нему.

— Мистер Поттер. Объясните мне свойства глаз рунеспура, — потребовал профессор.

— Я…эм…

— Не заикайтесь. Я полагаю, что разъяснил вам их свойства всего десять минут назад.

Гарри прочистил горло.

— Они очень непрочные. И им… нужна твердая рука, иначе они… устроят взрыв.

Снейп уставился на него, и Гарри почувствовал, что его перефразированное описание не произвело на него никакого впечатления.

— Довольно, — наконец просто ответил он. — Они «устроят взрыв» сугубо тогда, когда их небрежно бросят в почти готовые лекарственные зелья! Вам не хватает одной перебинтованной руки?

Гарри осторожно потер перевязанную руку. Он покачал головой и выдал вежливое «нет, сэр», не желая раздражать Снейпа еще больше — не тогда, когда он все еще хотел получить информацию о Роне.

Снейп прищурился, хотя Гарри уже достаточно хорошо знал выражение лица профессора, чтобы понять, что это не тот взгляд, который означает, что Гарри должен начать прятаться или бежать. Это означало, что мужчина не полностью принял ответ Гарри, но и не собирался твердить ему об этом. Конечно же, он приказал: 

— Будьте осторожнее! — и снова вернулся к своим зельям.

Гарри не смог сдержать легкой усмешки. Он не совсем понимал почему, но способность прочесть Снейпа немного облегчила его мрачное настроение. Возможно, этим летом он сможет развить в себе новый навык — чтение настроений Снейпа. Он мог только представить себе, какие неприятности он мог бы избежать на зельях, если бы знал, какие кнопки он может нажать и когда.

Однако эта мысль сразу же отрезвила его. Он почти забыл — никаких зелий в следующем году.

Что также означало, что он не станет Аврором.

Правильно.

Настроение окончательно испортилось, он отыскал своенравный глаз рунескопа и сосредоточился на том, чтобы ничего не взорвать — по крайней мере, пока не заставит Снейпа ответить на его вопросы. Они работали уже больше часа, и Гарри был готов остаться здесь на всю ночь, если понадобится.

Как оказалось, ждать ему осталось совсем недолго. Прошло всего десять минут, прежде чем Снейп расслабился. Его осторожные, последовательные движения превратились в спокойную, уверенную бдительность. Это была едва заметная перемена, но Гарри уже научился ассоциировать ее с окончанием помешивания зелья. Он пристальнее сосредоточился на своей собственной задаче, чувствуя себя в боевой готовности к тому, что Снейп полностью закончит свою работу.

Вскоре Снейп уже стоял над работой Гарри, проверяя ее на точность. Гарри решил, что он, должно быть, сделал все правильно, поскольку единственным комментарием профессора было указание: 

— Уберите свое рабочее место. Зелье разлейте по фиалам.

Гарри не нужно было повторять дважды. Он следовал инструкциям настолько быстро, насколько это было возможно, и терпеливо ждал — по крайней мере, он надеялся, что он делал это терпеливо, — пока мужчина заканчивает свою собственную уборку.

Через несколько мгновений Снейп оперся на стол и скрестил руки на груди. Он смерил Гарри ровным взглядом.

— Что именно вы хотите знать? — спросил он.

Гарри тяжело выдохнул, он не заметил, как задержал дыхание. Он ожидал, что ему придется убедить Снейпа поговорить с ним. Тяжесть свалилась с его плеч.

— Я хочу знать, что произошло в Норе, — сказал он. — И я хочу знать, что случилось с Роном.

Вместо ответа Снейп жестом пригласил Гарри подойти поближе.

— Ваша рука, — просто сказал он, протягивая свою.

Гарри быстро повиновался, протягивая раненую руку для осмотра. Как бы отчаянно он себя ни чувствовал, он, вероятно, отдал бы карту мародеров, если бы это помогло ему получить ответы о состоянии Рона.

Снейп осторожно снял повязку и некоторое время прощупывал пальцем руку Гарри, а затем объявил, что она почти зажила. Он отпустил руку, чтобы взять маленькую баночку с кремом, которую тут же вручил Гарри.

— Намажьте эту мазь на рану сегодня вечером и дважды утром — один раз перед завтраком, другой после, — четко приказал он и почти на одном дыхании произнес: — Директор отправил членов Ордена в Нору, и к этому времени атака только-только прорвалась сквозь защиту. Им удалось задержать приспешников Темного Лорда достаточно надолго, чтобы Уизли смогли сбежать. Ваш мистер Уизли был ранен, когда спасался бегством.

— Ударили чем? — тихо спросил Гарри и уселся на ближайший стул.

— Они неоднократно пытались напасть на молодого мистера Уизли. Даже после того, как прибыл Орден, все наступательные атаки были сосредоточены на нем. Он мог бы быть убит или захвачен в плен, если бы не помешательство его братьев, приведших в действие какие-то нелепые взрывные устройства. Им повезло, что они не убили его сами, идиоты, — усмехнулся Снейп, хотя и без обычной злобы.

Гарри понятия не имел, о каких приспособлениях идет речь, но было очевидно, что близнецы отвлекли Пожирателей Смерти какими-то своими изобретениями. Гарри втянул в себя столь необходимый ему воздух, благодарный за их быстрое мышление.

— Захвачен в плен? — он ухватился за это слово. — Вы думаете, они хотели его пленить?

— Мы этого не знаем. Это одна из возможностей. — Снейпу не нужно было больше ничего говорить, чтобы Гарри понял, что если бы это был план Волдеморта, то он был бы направлен на организацию какого-то торга или ловушки для Гарри. Он склонил голову.

— Остальные Уизли не понесли никакого необратимого вреда, — продолжал Снейп. — Один из близнецов подвергся физическому нападению, но сумел убежать. Часть взрывного проклятия застала юную мисс Уизли врасплох сразу же после начала атаки; однако после нескольких мазей от ожогов она, без сомнения, пришла в себя и стала вести себя как обычно нахально.

Сердце Гарри сжалось еще сильнее, если это вообще было возможно. Джинни тоже пострадала…из-за него. Он недоумевал, почему она ничего ему не сказала.

— А… а Рон? — он снова вмешался, но все еще боялся узнать ответ. — Что с ним такое?

Лицо Снейпа оставалось безучастным, даже беспристрастным, его руки были скрещены на груди.

— Он находится в коматозном состоянии, в чем вы, несомненно, убедились. Как только мы определим конкретное проклятие, которое привело к такому состоянию, будет назначено лечение.

— Вы хотите сказать…– Гарри прочистил горло, стараясь, чтобы его голос не срывался даже тогда, когда он поднимался в тональности, — они даже не знают, какое проклятие поразило его? Он был поражен проклятием Пожирателя Смерти, профессор! Это может убить его прямо сейчас…

— Да, — резкий ответ Снейпа прорезал растущую панику Гарри, — это может быть так. — Его пристальный взгляд был непримирим к суровой реальности его слов. Снейп не отводил взгляда от Гарри. Каким-то образом это помогало ему легче переварить услышанное. Возможно, это было потому, что Гарри понимал, что ему говорят правду.

Гарри позволил себе это осознать.

— Я должен сделать что-нибудь, профессор, — сказал он. — Я должен сделать что-нибудь. Я не знаю, что именно, но… я должен сделать что-нибудь!

— Что вам нужно сделать, так это успокоиться, — сухо ответил Снейп. — Вы не можете сделать ничего такого, чего бы Орден уже не сделал для вашего друга.

Да, он пытался успокоить свое бешено колотящееся сердце, Снейп прав. Они уже этим занимаются. Они все узнают…

— Нет! Я не могу просто сидеть здесь! — он взорвался. — Должно же быть что-то, что я могу сделать!

— Например, сдаться Темному Лорду? — прошипел Снейп. Его глаза опасно блеснули. — Так помогите же мне, Поттер, если вы только попытаетесь это сделать…

— Я не это имел в виду, — фыркнул Гарри. — Я не настолько глуп, чтобы просто заявиться к Волдеморту…

— К Темному Лорду!

— Почему вас так волнует, как я его называю? — завопил Гарри. Он почувствовал, как обрываются последние нити его гнева, и, к несчастью для них обоих, Снейп оказался в его перекрестье. — ЭТО ВСЕГО ЛИШЬ ИМЯ!

— Это не просто имя! — сказал Снейп сквозь стиснутые зубы. — Это его имя, и причины, по которым я не хочу его произносить, — мои собственные. Как мой ученик, вы будете уважать мой выбор в данном вопросе.

— О, потому что вы всегда так хорошо меня уважали, не так ли? — даже когда он понял, что потерял всякую мысль о самосохранении, Гарри, казалось, не мог остановиться. Казалось, что все напряжение и гнев этого дня разом сошлись в его груди, и единственный способ ослабить давление — это сорваться. — Но ведь я больше не ваш ученик, не так ли? Никаких зелий для меня в следующем году. Держу пари, что вы в восторге от этого, не так ли? Никакого Поттера, чтобы запугивать или обвинять во всех своих проблемах! Нет, я думаю, вам придется найти какую-нибудь другую жалкую душу, чтобы изводить ее. Хорошо, что есть новый свежий набор первогодок для вас, из которых можно выбрать кого-нибудь. Какой-нибудь бедный, наивный, маленький пуффендуец сойдет для этого.

— У вас истерика, Поттер. Убирайтесь, пока я сам вас не вышвырнул. — Снейп не двинулся с места, просто указал на дверь. Гарри видел холод в его глазах, но это только подстегнуло его.

— Вы даже больше не Пожиратель Смерти! Не совсем похоже, что Волдем…

— НЕ ПРОИЗНОСИТЕ ЭТО ИМЯ! — Снейп бросился к Гарри, но остановился, не дотрагиваясь до него. Его губы побелели от гнева, и все, что Гарри знал, это то, что это соответствовало гневу в его собственном сердце. Он почти не сожалел о том, что толкнул этого человека дальше дозволенного.

— Волдеморт, Волдеморт, ВОЛДЕМ…! — закричал он и резко остановился, так как его голова была отброшена в сторону от резкой пощечины. Вздрогнув, он отшатнулся назад, прижимая руку к горящей щеке. Он почувствовал, как его гнев рассеивается, когда почувствовал удар.

Снейп тоже отступил назад, его лицо побелело, руки дрожали. Его глаза были широко раскрыты, и, несмотря на их давнюю вражду, Гарри знал, что Снейп был также ошарашен этой пощечиной, как и он сам.

Они долго смотрели друг на друга, звуки их прерывистого дыхания смешивались в воздухе, прежде чем Гарри повернулся и выбежал за дверь, даже не потрудившись закрыть ее за собой. Он бежал по небольшому коридору, поднимался по ступенькам, пока не добрался до самой верхней комнаты на площади Гриммо. Он едва обратил внимание на пыльное барахло чердака, когда рухнул на старый потрепанный чемодан и наконец поддался горю, которое сдерживал с тех пор, как увидел бледное, безжизненное лицо Рона, появившееся в облаке летучего пороха.

Слезы текли свободно, и он даже не потрудился вытереть их.


Глава 23. Принятие решения

К тому времени, как Гарри вышел из чердака, уже стемнело, и когда он пробирался по коридору к своей комнате, то не услышал ни единого звука. Он пропустил ужин, но никто не пошел его искать. Гарри знал, что у них были другие причины для беспокойства помимо него, и он был благодарен, что никто не стал свидетелем того, как он разрыдался подобно ребенку. Теперь, когда его слезы иссякли, ему стало как-то легче. Не совсем лучше: он все еще ощущал тяжесть беспокойства и страха. На месте обжигающего гнева, который он не стал сдерживать, появилось облако усталости.

Было трудно слышать про неуверенность в судьбе Рона, но когда Гарри лежал и плакал, он почувствовал, как сквозь трещины его беспокойства пробилась надежда. Почему-то было легче осознавать, что взрослые сбиты с толку, чем думать, что они точно знали, что Рон умирает, и скрывали это от Гарри. Если они не знают, какое проклятие поразило Рона, то все еще есть шанс, что оно не будет смертельным. Еще есть возможность, что они придумают, как его спасти. Гарри цеплялся за эту надежду, как за спасательный круг.

И он не упустил из виду, что у него не было бы такой надежды, если бы не Снейп.

Гарри жалобно застонал. Он знал, что вел себя со Снейпом как придурок. Этот человек был откровенен с ним и предоставил ему больше информации, чем все остальные члены Ордена, а он оторвался на Снейпе во время детской истерики. Хотя он никогда не поймет настойчивое требование Снейпа не использовать имя Волдеморта, Гарри на самом деле не сердился из-за этого. Больше похоже на... раздражение. Он не понимал сопротивления этого человека. Но злость? Нет. Гарри был зол на Римуса за то, что тот обращался с ним как с ребенком, злился на Дамблдора за то, что тот, вероятно, приказал Ордену держать его в неведении, злился на всех остальных взрослых в доме за то, что они отмахивались от него, как от ранимого существа, как будто он не мог справиться с этим, как будто он еще не имел дело с жизнью и смертью…

Как ни странно, Снейп был единственным взрослым человеком, на которого Гарри не сердился, даже после того, как тот дал ему пощечину.

Он потер щеку, вспоминая об этом, хотя боль уже давно прошла. Он подумал, не сошел ли он с ума, если даже ничуть не расстроился. Не совсем правильно для профессоров бить своих студентов. И все же... он, наверное, заслужил это. Он знал, что лучше не провоцировать мужчину так старательно. У него даже могла быть истерика, как заметил Снейп. Если уж на то пошло, то во всем был виноват Гарри.

Он остановился перед дверью своей спальни и устало провел рукой по растрепанным волосам. Как раз тогда, когда они со Снейпом начали делать успехи, стали преодолевать то, на чем они зацикливались, и, возможно, даже приступили к построению крошечного доверия между ними, Гарри должен был прийти и все испортить. Он прислонился головой к прохладному дверному косяку на целую минуту, а затем тихо открыл дверь. Близнецы спали в комнате, звук похрапывания эхом разносился по комнате от недавно трансфигурированной двухъярусной кровати. Гарри на цыпочках подошел к своей кровати, натянул одеяло на голову и после слишком долгого ожидания погрузился в беспокойный сон.

***

Атмосфера за завтраком следующим утром была очень мрачной. Миссис Уизли, несмотря на все попытки уговорить ее отдохнуть, устроила пышное застолье. Только оно был гораздо более пышным, чем требовала обстановка или ситуация, что только служило напоминанием о том, что на самом деле все было не совсем нормально.

Снейпа нигде не было видно, но к Гарри и остальным Уизли присоединились Римус и Тонкс, за что он был им очень благодарен. Очень помогало присутствие за обеденным столом нескольких не-Уизли, чтобы Гарри не чувствовал себя чужаком в их горе. Тонкс особенно хорошо умела поднимать настроение... хотя и не всегда специально, размышлял Гарри, когда она внезапно врезалась рукой в Римуса, заставив вилку с яичной запеканкой вылететь из его рук и зацепиться за потолок. Гарри пригнулся, сидя за столом рядом с Римусом, едва избежав столкновения с кусочком сыра, упавшего на пол между ними.

— Ой, — Тонкс увидела свою погрешность на потолке именно тогда, когда кусочки яйца упали на голову Римуса. — Экскуро. Извини, — пробормотала она, хотя ее извинения были несколько испорчены сдержанным смехом Римуса. Она очистила потолок, но теперь волосы мужчины были полностью растрепаны и торчали в разные стороны в том месте, куда упало яйцо.

Джинни хихикнула, а близнецы даже ухмыльнулись. Однако взгляд, брошенный на мистера и миссис Уизли, дал понять, что они ничего не заметили и рассеянно поедали свой завтрак, и все за столом снова быстро помрачнели.

Гарри воспользовался случаем и несколько минут внимательно наблюдал за Джинни. Снейп сказал, что она была обожжена, но он не видел никаких признаков травмы. Она не вела себя так, как будто ранена, по крайней мере физически, и он с облегчением решил, что с ней действительно все в порядке.

— Итак, Гарри, — тихо сказал Римус, как только Тонкс начала неловко благодарить миссис Уизли за восхитительные блюда. — Как продвигается твоя учеба?

Гарри на мгновение перестал жевать и посмотрел на Римуса. Домашнее задание? Он не мог избавиться от грубой мысли, что Рон наверху борется за свою жизнь, а Римус хочет знать, как продвигается домашнее задание Гарри? Так же быстро, как он подумал об этом, он отбросил негодование в сторону и проглотил свою еду. Римус делал все возможное, чтобы справиться с ситуацией, он знал это. Они все пытались справиться. Гарри глубоко вздохнул, прежде чем ответил, стараясь больше не терять контроль над своими эмоциями.

— Хорошо, я считаю, — ответил он, подражая тихому тону Римуса. Джинни и Тонкс начали фальшиво-радостно болтать о последней ведьминской группе, попавшей в чарты волшебной музыки, а Джордж — или, может быть, Фред — вполголоса перебивал их, жалуясь на их музыкальные вкусы. Во всяком случае, фальшивое счастье в комнате усиливало атмосферу горя. Римус наблюдал за ним, очевидно ожидая большего ответа, поэтому он продолжил: — Я выполнил задания по защите и трансфигурации. У меня еще остались гербология и чары. Впрочем, я с ними справлюсь.

Римус кивнул и улыбнулся.

— Я в этом не сомневаюсь. А Зелья? Профессор Снейп чем-нибудь помог тебе в выполнении заданий для его класса?

— Э-э... — Гарри опустил взгляд на свою еду и принялся возить ее по тарелке, но от ответа его спас Дамблдор, шагнувший в дверь кухни.

Все разговоры о музыке и домашних заданиях прекратились, когда все стали здороваться с директором. Он не обращал внимания на остальную часть комнаты, пока не поздоровался с мистером и миссис Уизли и не спросил, как они поживают «в эти трудные времена». Это был риторический вопрос, все это знали, но Гарри видел, что оба тем не менее оценили его. Он коротко поздоровался со всеми присутствующими, а затем перевел взгляд на Гарри.

Гарри захотелось поежиться, но он не стал этого делать. Одному Мерлину известно, что нужно директору, но он не пришел бы сюда, если бы это не было важно.

— Гарри, — тихо обратился к нему Дамблдор, его глаза были полны нежности, — можно тебя на пару слов?

Гарри кивнул и молча последовал за взрослым волшебником из кухни. Оказавшись в гостиной, они сели напротив друг друга, и Дамблдор тут же предложил Гарри конфету.

— Нет, спасибо, — вежливо отказался он, стараясь как можно спокойнее выяснить, почему его отвели в сторону.

— Я хотел бы спросить, как ты поживаешь этим утром, но мы все сейчас столкнулись с тяжелыми обстоятельствами, не так ли? — Дамблдор положил несколько конфет на стол перед Гарри и откинулся на спинку стула с печалью в глазах.

Гарри отвел взгляд и пожал плечами, но потом вспомнил то, что ему действительно нужно было узнать.

— Вы можете сказать мне, где Гермиона, сэр? Мистер и миссис Уизли говорят, что с ней все в порядке, но они, кажется, больше ничего не знают…

Дамблдор ободряюще улыбнулся ему.

— С мисс Грейнджер и ее родителями все в порядке, Гарри. В настоящий момент они находятся под охраной Ордена. Без сомнения, ты скоро сможете ее увидеть.

Гарри вздохнул с облегчением. Уизли отвлекались каждый раз, когда он пытался затронуть эту тему, но он мог сказать, что директор говорит правду. Он снова опустился на свое место.

— И я уверяю тебя, Гарри, что мы делаем все возможное для молодого мистера Уизли. Если есть какой-то ответ, мы его найдем.

Гарри глубоко вздохнул и кивнул.

— Я знаю, сэр. Спасибо.

— Я, на самом деле, довольно подробно обсуждал это с профессором Снейпом сегодня утром, — небрежно сказал Дамблдор, разворачивая конфету и отправляя ее в рот.

— В-вы разговаривали с ним? — Гарри поднял голову и увидел, что Дамблдор внимательно смотрит на него. Он никак не мог унять дрожь в руках, поэтому подсунул их под ноги.

— Да, — подтвердил Дамблдор. — У него было несколько идей о том, что могло вызвать состояние мистера Уизли, и пока мы говорим, он работает над несколькими зельями, которые, будучи введены мистеру Уизли, могут помочь нам сузить круг его недугов.

Гарри слегка вздохнул и даже наполовину улыбнулся. Одно дело — слышать, что они не собираются сдаваться. Гораздо лучше было знать, что у них уже есть идеи, и они активно работают над ними.

— Так, это... это хорошо, да? — с надеждой спросил он. — Как скоро он узнает, сработало ли одно из них?

— Первое будет сделано сегодня днем. Варка некоторых из них не будет завершена в течение нескольких недель. Тем не менее, — сказал он, заметив встревоженный взгляд Гарри, — несколько экземпляров будут готовы за это время, и мы также работаем над получением информации другими методами.

— Какими другими методами? — тут же спросил он.

— Методами, которые в настоящее время остаются известными только членам Ордена, — мягко сказал Дамблдор, но добавил: — Я только хотел заверить тебя, что мы действительно работаем над этим.

Гарри сделал глубокий вдох и выдохнул.

— Спасибо вам, сэр, — сказал он наконец, и это было то, что он имел в виду. — Это помогает.

Дамблдор понимающе улыбнулся ему, а затем его лицо стало серьезным.

— Сегодня утром мы с профессором Снейпом обсудили еще кое-что, Гарри.

Гарри напрягся и приготовился к лекции. Снейп рассказал Дамблдору о том, как Гарри вышел из себя, он уже знал это.

— Мне кажется, что я должен перед тобой извиниться, — Дамблдор сделал глубокий вдох. — Скажем, еще одно извинение. Кажется, они действительно еще не закончились, не так ли?

— Извинение? — нахмурившись, спросил Гарри. – За что?

— Похоже, у меня вошло в привычку отдавать тебя на попечение тем, с кем ты не можешь чувствовать себя в полной безопасности. Я считал это вынужденной мерой, когда оставил тебя у твоих родственников... но я полностью доверял способности профессора Снейпа преодолеть свою неприязнь к тебе, чтобы обезопасить и защитить тебя. Не могу выразить мое сожаление за его неспособность сделать это, Гарри.

Гарри был ошеломлен печалью в глазах Дамблдора. Также он был смущен. Это было из-за того, что Снейп дал ему пощечину? Он подумал, что это должно быть так, потому что не мог придумать ничего другого, о чем бы это могло быть. Но на самом деле это было не так уж и важно. Не настолько, чтобы Дамблдор был так расстроен из-за этого.

Дамблдор, казалось, ждал ответа. Гарри прочистил горло.

— Что... э-э... что именно сказал вам Профессор Снейп, сэр?

— Он сказал мне, что вышел из себя и ударил тебя, — на лице директора появилась усталость, которую Гарри видел всего несколько раз. — Гарри... Я знаю, что это может мало значить для тебя, учитывая, как много взрослых в твоей жизни причинили тебе вред, но я должен сказать тебе, как сильно... сожалеет профессор Снейп, что он причинил тебе боль.

Гарри наморщил нос. Снейп? Сожалеет? Он понимал, что Снейп не планировал бить его, но не был уверен, что сможет представить, как тот сожалеет об этом.

— Я думаю, тебе следует знать... — Дамблдор сделал паузу, чтобы наколдовать два стакана тыквенного сока. Он пододвинул один из них Гарри и сделал глоток из своего стакана. — Профессор Снейп признался мне, что этим летом он увидел тебя с другой стороны.

— Я такой же, каким был всегда, — невольно заметил Гарри.

— Да, — уголки рта Дамблдора приподнялись вверх. — Может быть, ты и мастер хранить секреты, но ты никогда не был тем, кто скрывает свой истинный характер и личность от мира. Это комплимент, — добавил он, увидев прищуренный взгляд Гарри. — Хотя мне действительно жаль, что я раньше не узнал больше подробностей о твоей семейной жизни, ты всегда был честным, справедливым и храбрым. Я полагаю, что профессор Снейп начинает видеть тебя таким, каким я знаю уже давно.

— Только потому, что он знает о Дурслях. — Гарри не смог скрыть горечи в своем голосе. — Он думает, что я...жертва насилия, — сказал он так, словно эти слова оскорбляли его — а он предполагал, что так оно и есть. Он не видел себя в роли жертвы, и ему до безумия не нравилось, что кто-то еще может иметь на это право. — Теперь, когда он знает о моих летних каникулах, он просто заменяет одно мнение обо мне на другое. В прошлом месяце я был избалованным, высокомерным хулиганом. В этом месяце я бедный, жалкий слабак. А что будет в следующем? — он закрыл рот, осознав, что сказал больше, чем собирался. Только сейчас он понял, как сильно это его беспокоит. Не то чтобы он нуждался в том, чтобы он нравился Снейпу, но в последнее время они стали более вежливыми... и Гарри начал это ценить. Может быть, все закончилось так же внезапно, как и началось, отчасти потому, что Снейп решил вбить себе в голову еще одно ложное представление о Гарри?

— Гарри, — тихо сказал Дамблдор и подождал, пока Гарри поднимет голову. — Я знаю, что прошедший год был для тебя нелегким. Я не настолько глуп, чтобы думать, что профессор Снейп не имеет к этому никакого отношения, — его глаза горели сожалением. — Я также знаю, что ты предпочел бы, чтобы в последние несколько недель он не обнаружил некоторые моменты твоей жизни. Ты очень хорошо перенес боль и унижение недавних событий. И все же, если бы я мог уберечь тебя от них, я бы так и сделал.

Гарри быстро моргнул и на мгновение отвел взгляд. Он не так уж часто сталкивался с таким чувством вины в глазах Дамблдора, и ему не очень хотелось пережить это заново.

— За то время, что ты здесь находишься, Гарри, я получил множество новостей от профессора Снейпа. Наши разговоры, конечно, конфиденциальны, но ты должен позволить мне сказать вот что... Профессор Снейп определенно не считает тебя слабым или жалким. И он не из тех, кто верит, что люди определяются только прошлым насилием над ними. Его недавний взгляд на твою жизнь заставил его пересмотреть некоторые из своих предположений о тебе. Стать открытым для формирования новых выводов. Это все.

Гарри облегченно вздохнул. Это звучало не так уж плохо.

— Вот почему я надеялся, что вы наконец научитесь работать вместе, — печально произнес Дамблдор. — Мне так жаль, что моя надежда привела к твоей боли. Профессор Снейп переедет с площади Гриммо, как только закончит сегодняшнюю работу с зельями, и…

— Что? — Гарри был слишком удивлен, чтобы испытывать стыд от того, что перебил директора. — Переедет? Почему? Разве ему не нужно остаться в штабе?

— Есть и другие конспиративные дома, в которые он может переехать на некоторое время. Он понимает, что моей первоочередной задачей сейчас является твоя защита.

— Моя защита... от него? — спросил Гарри, широко раскрыв глаза. Он почувствовал внезапный прилив вины за то, что заставил зайти Снейпа так далеко, что тот потерял доверие Дамблдора. Он еще многого не знал о Снейпе, но понял, что доверие Дамблдора ужасающе много значит для него. — Это была всего лишь небольшая пощечина, профессор. Он не пытался убить меня или сделать что-нибудь еще.

Дамблдор грустно улыбнулся ему.

— Ты получил слишком много пощечин в своей жизни, Гарри. Я не хочу, чтобы ты думал, что они естественны или приемлемы.

— Он рассказал вам, что сказал я? Прошлой ночью. Как я... ну, что я просто издевался над ним? Он не мог просто так взять и сорваться на мне без всякой причины, вы же знаете, — он почувствовал необходимость указать на это.

— Никогда не бывает оправдания физическому насилию над учеником, над любым ребенком, Гарри. Профессор Снейп знает мою позицию по этому вопросу, и он взял на себя полную ответственность за этот инцидент.

Инцидент. Это прозвучало так... сурово.

— Что именно это значит? — медленно спросил Гарри, нахмурившись. — У него из-за этого неприятности?

— Обсуждение конкретных последствий останется между мной и профессором Снейпом, — твердо сказал Дамблдор. — Но впредь он больше не будет отвечать за тебя этим летом. Теперь, когда прибыли Уизли, за тобой будут достаточно присматривать. Они, конечно, отвлечены недавними событиями, но я ожидаю, что ты достаточно взрослый, чтобы поспевать за учебой и читать книгу по окклюменции без напоминаний.

Гарри услышал в этих словах мягкое предостережение и решил, что в ближайшие недели он не будет испытывать их на прочность своей ленью. Но в тот момент его мысли были заняты вовсе не домашним заданием. Слово «последствия» эхом отдавалось в его голове. Снейпа ведь не уволят, правда? Или назначат какой-нибудь испытательный срок? И будет ли он также защищен от Волдеморта где-то еще, как и в штаб-квартире? Не то чтобы Гарри обычно расстраивался из-за любого из этих вопросов, но на этот раз он чувствовал себя ответственным. Он понял, что не слишком много думал о событиях прошлой ночи. По-видимому, это делал Снейп. Может быть, и Гарри тоже следовало бы поразмыслить. Он не видел в этом ничего особенного — во всяком случае, со стороны Снейпа. Неужели он сошел с ума, так быстро простив Снейпа? Неужели он действительно был всего лишь несчастным ребенком, подвергшимся насилию, который не мог отличить нормальное поведение взрослого человека от испорченного?

Может быть он и был им. Теперь он даже не знал наверняка. Но у него была хорошая интуиция, и он это понимал. И его интуиция убеждала его доверять Снейпу. Может быть, не доверять ему полностью... но довериться ему. Несмотря на их неприязнь, и не глядя на очевидное предубеждение Снейпа против него все эти годы, Снейп не раз помогал ему и защищал этим летом. А Другой Гарри даже убеждал его поверить в Снейпа. Одна пощечина — реакция, которую Гарри, возможно, даже заслужил, — ничего не изменила. По крайней мере, не в понимании Гарри.

Дамблдор наблюдал за ним, позволяя ему заговорить, когда будет готов. Гарри запинался, пытаясь понять, как обличить свои мысли в словах.

— Профессор, я не... я имею в виду, я думаю, что вы должны выслушать и мою версию случившегося, правда ведь? Я имею в виду, прежде чем вы решите наказать профессора Снейпа.

Директор некоторое время внимательно смотрел на него.

— Конечно, мой мальчик. Если ты хочешь довериться мне, то у меня нет другого желания, кроме как выслушать тебя.

— Ну... — он открыл было рот, но тут же закрыл его. Он действительно не знал, с чего начать. Наконец он решил: — На протяжении всего дня я был действительно расстроен, понимаете? Учитывая, что Рон... — его голос сорвался, и он прочистил горло. — Я был очень расстроен. И никто не объяснил мне, что произошло, что с ним случилось, где Гермиона, или что-либо еще. Я просто устал за весь день выслушать отговорки и просто почувствовал, что начинаю злиться все больше и больше, — он смущенно опустил глаза.

— Гораздо более достойные люди, чем ты или я, испытывали такие эмоции, Гарри, — успокоил его Дамблдор. — Это была естественная реакция на дневное потрясение.

Гарри отрывисто кивнул.

— Я пошел к профессору Снейпу, потому что думал, что он может дать мне ответы, которые бы никто другой не дал. Он уже делал это раньше, вы же знаете. Он не относится ко мне так, будто я еще не окреп для этого или не могу справиться с правдой. Я думаю... я думаю, что стал ценить это, — признался Гарри. Он взглянул на Дамблдора из-под челки. Директор послал ему ободряющую улыбку.

— Он ответил на мои вопросы. Ну, я думаю, вы знаете это, раз уже поговорили с ним. Так или иначе, мы просто разговаривали, и я начал срываться на него за то, что он измывался над классом. А потом я упомянул Волдеморта, и он хотел, чтобы я называл его Темным Лордом, как он всегда делает. Думаю, в тот момент это не было так уж сложно, но я просто почувствовал, как все разочарование и гнев закипают во мне... и я кричал имя Волдеморта снова и снова, а мне не следовало это делать, и вот почему он разозлился на меня. Так что на самом деле это была не его вина, понимаете? Мне не следовало так себя вести.

Дамблдор слегка улыбнулся ему.

— Твоя склонность к состраданию никогда не перестает меня удивлять, Гарри. Спасибо тебе за то, что рассказал мне правду об этих событиях, и я рад, что ты понимаешь, насколько неуважительными были твои поступки. Однако... — он помолчал, пока Гарри не посмотрел ему в глаза. — Я придерживаюсь того, что сказал раньше. У профессора никогда не может быть веской причины для подобного обращения к студенту. Я надеюсь, тебе это известно.

— Да, сэр, — пробормотал Гарри. Он действительно знал это. И он также понимал, что Снейп обращался с ним в классе гораздо, гораздо хуже на протяжении многих лет, и это сошло ему с рук. Он действительно был совершенно ужасен, принижая его и несправедливо снимая с него баллы, и удаляя его зелье из котла, когда оно у него не получалось. Но, по какой-то причине он мог думать только о Снейпе, изменившимся за последние несколько дней, о втором пророчестве, и о том, что Другой Гарри был уверен, что Гарри понадобится Снейп, если он собирается пережить надвигающейся события.

— Хорошо, — кивнул Дамблдор. — А теперь я поговорю с мистером и миссис Уизли о твоих домашних заданиях. Как я уже сказал, от тебя ожидают, что ты будешь продолжать выполнять задания…

— Что насчет второго шанса? — резко спросил Гарри.

— Прошу прощения?

— Я знаю, что некоторые вещи непозволительны, а вы, как директор, не можете закрывать глаза на то, что делают ваши профессора, но разве вы не думаете, что иногда людям следует дать второй шанс?– Гарри подумал, насколько сюрреалистичным было оправдывание Снейпа с его стороны.

Взгляд Дамблдора смягчился.

— У тебя действительно доброе сердце, мой мальчик.

Это не было согласием, но и не отказом, поэтому Гарри заговорил:

— Я кое-что знаю о побоях от взрослых, сэр, — сказал он, стараясь не краснеть и не отводить взгляд. Дамблдор уже достаточно знал о его детстве. Теперь нет смысла стесняться его. — Я также испытывал изрядную долю страха рядом с профессором Снейпом. Но прошлой ночью... прошлой ночью я не боялся Снейпа… э-э, профессора Снейпа, даже после того, как он ударил меня. Я могу сказать, что это было не так, как порой происходило с дядей Верноном. Видите ли, Вернон получает некое болезненное удовольствие от причиненич мне боли. Думаю, это его способ почувствовать себя выше и лучше меня. Но профессор Снейп... ну, да, иногда он может быть невыносимым... но прошлой ночью я... я думаю, что имя Волдеморта послужило для него спусковым крючком, и это не имеет никакого отношения ко мне. Казалось, он отчаянно пытался остановить это, и среагировал, не задумываясь. Я не знаю, в чем его проблема использовать имя Волдеморта, и я не понимаю, почему он был так отчаян, но... я действительно не думаю, что он хотел причинить мне боль, только чтобы защитить себя каким-то странным, извращенным способом. Он определенно не выглядел так, будто был рад этому, — он глубоко вздохнул и посмотрел Дамблдору прямо в глаза. — Я не думаю, что его следует списывать со счетов за это, сэр. Я считаю, вы должны дать ему еще один шанс, точно так же, как дали его мне после того, как я повел себя ним как придурок.

Несколько мгновений Дамблдор ничего не говорил, только оценивающе смотрел на него. Когда он наконец заговорил, то задал только вопрос:

— Если бы я сделал то, о чем ты просишь, Гарри, ты ведь понимаешь, что до конца лета все равно будешь подчиняться авторитету профессора Снейпа. Учитывая недавние события, действительно ли тебе это нравится?

Гарри не смог сдержать ухмылки, но быстро стер ее с лица. Весь прошлый семестр он был готов на все, лишь бы не брать уроки у Снейпа, и Дамблдору, конечно же, было все равно, нравится это Гарри или нет. А теперь вдруг ему стало не все равно? Хотя... он предположил, что это действительно говорит о том, насколько Дамблдор доверял Снейпу, и что он действительно не думал, что Снейп причинит Гарри физический вред, пока это не произошло. Или, может быть, Дамблдор стал действовать более осторожно, узнав о Дурслях. Да, почти наверняка так оно и было. Вся эта чрезмерная реакция на маленькую пощечину была больше связана с тем фактом, что оба профессора теперь знали о жизни Гарри с Дурслями, чем с чем-либо еще.

Какова бы ни была причина, Гарри ответил:

— Да, сэр. То есть, я так думаю. Кроме того, мое второе «я», кажется, считает, что для меня важно понять, как работать с ним, верно? Я не представляю, как смогу это сделать, если он будет за много миль отсюда, в каком-нибудь недоступном убежище.

Дамблдор продолжал наблюдать за ним, пока наконец не кивнул и медленно улыбнулся с легким блеском в глазах.

— Хорошо, Гарри. Если ты действительно так относишься к этой ситуации, то второму шансу быть.

Гарри невольно задержал дыхание, но после слов Дамблдора выдохнул.

— Я сейчас же поговорю с профессором Снейпом и сообщу ему, что он может прекратить складывать свои вещи из лаборатории. Не хочешь ли ты составить мне компанию?

Гарри быстро покачал головой. В последнюю очередь он нуждался в том, чтобы Снейп посчитал, что они с Дамблдором сделали ему какое-то одолжение, или еще хуже, что он попытается важничать этим перед ним.

Дамблдор улыбнулся и встал. Прежде чем уйти, он протянул руку и похлопал Гарри по плечу.

***

Когда он вернулся, в кухне было значительно громче. Мистера и миссис Уизли нигде не было видно, но Фред балансировал на стуле и бешено жестикулировал, в то время как Тонкс, Джордж и Джинни выкрикивали случайные слова.

— Корабль!

— Дракон!

— О, Венгерская Хвосторога!

— Нет, слишком большая. Это гиппогрифф!

— Грифон! — закричала Джинни так громко, что Римус, погруженный в чтение книги, вскочил со своего места в конце стола.

— Их там девять! — сказал Фред с усмешкой. Он спрыгнул со стула и жестом пригласил Джинни занять его место.

— Что ты тут делаешь, Гарри? — Тонкс помахала рукой. — Присоединишься к нам поиграть в волшебные шарады?

— Спасибо... может быть, я немного понаблюдаю? — он подошел и сел рядом с Римусом, который улыбнулся ему.

— Как себя этим утром чувствует профессор Дамблдор? — спросил Римус.

— Хорошо. Он просто... хотел поговорить со мной о некоторых вещах, –неопределенно сказал Гарри, глядя на интерпретацию Джинни того, что странно напоминало курицу, крутящую хулахуп. — Он сейчас с профессором Снейпом.

— А. У меня не было возможности спросить тебя, как сейчас поживает профессор Снейп?

Гарри бросил на него быстрый взгляд, задаваясь вопросом, говорил ли ему Дамблдор о том, что произошло, но выражение лица Римуса было вежливо невыразительным.

— Он... в порядке, я думаю. Он помог мне очистить разум прошлой ночью, – сказал он. — Я думаю, что это сработало.

— Гарри, это просто замечательно. — Римус похлопал его по руке. — Ты делаешь успехи. Также приятно видеть, что вы сейчас хорошо ладите.

Гарри пожал плечами, внезапно забеспокоившись, так ли это на самом деле. Что ж, в последнее время они стали лучше ладить. По крайней мере, терпеть друг друга. Теперь Гарри задавался вопросом, не упустили ли они шанс остаться на верном пути. Возможно, он и простил Снейпа за его участие в этом крахе, но Снейп не был известен как человек, способный прощать. А что, если он даже не пожалел об их ссоре, а просто рассказал о ней Дамблдору, чтобы контролировать его? Он наверняка разозлится на Гарри за то, что тот вел себя так по-детски прошлой ночью, и, возможно, еще больше разозлится на Гарри за то, что тот вмешался в решение Дамблдора от его имени. Снейпу не понравилось бы быть обязанным Гарри, как никому другому. Он совершенно не хотел быть обязанным Джеймсу.

И тут Гарри пришла в голову одна мысль. А что, если бы Снейп хотел покинуть площадь Гриммо? Он торчал здесь с Гарри уже больше недели. Что, если он был воодушевлен, найдя причину для переезда, которой Дамблдор не мог отказать, даже если это было сделано в ущерб его доверию? Неужели он так сильно хочет быть подальше от Гарри?

Желудок Гарри начал сжиматься, и он внезапно пожалел, что не подумал больше о последствиях, прежде чем так импульсивно попросил Дамблдора позволить Снейпу остаться.

— И он также помогает тебе с зельями? — спросил Римус, продолжая прерванный ранее разговор.

Гарри пожал плечами, не желая признавать, что его оценки были недостаточно хороши, чтобы попасть в класс.

— Я уверен, что он будет рад помочь, если ты попросишь, Гарри. Или я могу поговорить с ним, если хочешь.

— Нет, — поспешил ответить Гарри. — Э-э, нет, спасибо. Все хорошо, Римус. Я уже получил домашнее задание.

— Ты уверен? Я могу взглянуть на него, если ты…

— Все хорошо, Римус, — настаивал он. — В самом деле. Я делаю каждый день понемногу.

— Хорошо, Гарри, — тихо сказал Римус. — Я рад это слышать. Просто дай мне знать, если у тебя возникнут какие-нибудь трудности. Я не хочу, чтобы ты отстал.

Гарри почувствовал, как у него волосы встают дыбом. Он знал, что не должен был раздражаться. Римус хотел, как лучше. Но что значат домашние задания или школа в такое время? Рон, наверное, умирает! Из-за Гарри! И даже если домашние задания были его самой насущной заботой, какое дело было Римусу на их проверку? Он не был ни его отцом, ни крестным, ни даже кем-то, кто был в его жизни хоть сколько-нибудь значимым с тех пор, как он оставил свой преподавательский пост в Хогвартсе. Собственно говоря, за последние два года он практически исчез из его жизни.

Он тут же прервал ход своих мыслей и глубоко вздохнул. Он был напряжен, взволнован и расстроен, и он не хотел потерять контроль, как это было прошлой ночью со Снейпом. Римус этого не заслужил, и не важно, какое негодование клокотало в душе Гарри. Он даже не был уверен, насколько эта обида была прямым результатом стресса и беспокойства из-за Рона.

— Я ненадолго поднимусь наверх, — он резко встал, стремясь убежать от Римуса, а также от кухни, наполненной фальшивым весельем. Он не стал дожидаться, пока Римус что-нибудь скажет, а просто выскользнул из кухни и поднялся в свою пустую комнату.

Он плюхнулся на кровать, ударил кулаком в подушку и пролежал так несколько минут, прежде чем перевернулся на спину. Но тишина только усугубляла его бурлящие эмоции. Между беспокойством о реакции Снейпа на то, он может остаться, беспокойством о нападении на кого-то еще, тревогой о состоянии Рона и волнением о том, кто примет следующий удар Волдеморта, его грудь сжималась, как будто каждый вдох давался ему с трудом. Он раздраженно выдохнул, когда некоторые эмоции, с которыми он боролся в лаборатории Снейпа, вернулись в полную силу. Ему нужно было что-то сделать! Ему нужно было что-то предпринять, чтобы помочь Рону, чтобы сразиться с Волдемортом, чтобы…

Но как только эти мысли промелькнули у него в голове, его захлестнула волна стыда. Он знал, что должен что-то сделать... но... он ведь не делал то, что ему уже было поручено, не так ли? Он был расстроен тем, что взрослые не позволили ему помочь военным усилиям, но ни разу не удосужился по-настоящему обратиться к изучению окклюменции.

Гарри стало стыдно, когда он вспомнил слова Снейпа, сказанные им на днях: «Я вижу подростка, который никогда не учился тонкому искусству прилагать свои усилия к занятиям, которые могут не полностью его заинтересовать.»

В кои-то веки он согласился с язвительной оценкой Снейпа по поводу отсутствия у него рвения.

Внезапно он встал и потянулся за книгой, которую оставил на полу: «Защита разума: руководство для начинающих по окклюменции». Он принес ее обратно в постель, прислонился к изголовью и, нахмурив брови, решил, что, если не произойдет нападение на штаб-квартиру, он не покинет эту комнату, пока не научится тонкому искусству читать, понимать и практиковать все, что можно почерпнуть из этой книги. Никаких мысленных побегов от реальности, никаких отвлечений и никаких перерывов, кроме как на еду и сон.

Рон нуждался в нем, и поражение не рассматривается.

Улучив момент очистить свой разум от всего лишнего, он открыл книгу на четвертой главе и начал читать с такой решимостью, которая заставила бы гордиться даже Гермиону.



Глава 24. Ментальные искусства

В течение следующих трех дней Гарри читал, изучал и практиковал окклюменцию усерднее, чем любой предмет на СОВ. Но даже так он осознавал, что если бы его попросили применить на практике ту информацию из книги, которую он понимал, то едва наскреб бы на «Удовлетворительно». Он не понимал, как он может очистить свой разум от всех мыслей, когда он мог думать только о том, что прямо по коридору от него лежит его друг при смерти. Или как он может вытеснить все эмоции, когда беспокойство и нетерпение так полностью и не покинули его разум.

Он пытался, он действительно пытался это сделать. То, что раньше казалось бессмысленной тратой времени и сил, внезапно стало насущной проблемой, и Гарри уже не мог сдаваться при первых же признаках трудностей.

И он начал понимать некоторые концепции. До него снизошло озарение, когда он прочитал о схожих умственных дисциплинах, необходимых для того, чтобы противостоять проклятию Империуса и отразить нападение легилиментов. Снейп упоминал что-то об этом на их первом уроке в прошлом семестре, но Гарри слишком нервничал из-за этих уроков, чтобы обратить на это пристальное внимание. Чтение о подобных навыках теперь давало ему новую надежду, что, возможно, у него все-таки есть шанс научиться окклюменции. Он не без труда сбросил с себя проклятие Империуса; окклюменция, несомненно, тоже будет включать в себя немало трудностей. Но это уже не было невозможно, и эта мысль заставляла его продвигаться вперед в изучении.

Он даже был приятно удивлен, обнаружив, что эта наука была не только тягомотиной. Как только он покончил со скучными вводными главами, то нашел довольно много интересных фактов об окклюменции и тактиках, которые могли бы применять окклюменты. Он понял, что дело не только в отражении атак врага, но и в умении сбить его с толку. Когда он добрался до главы о том, как сильные эмоции могут быть привязаны к определенным воспоминаниям, которые затем могут быть использованы для того, чтобы напустить легилиментов на ложный след, он дважды прочитал эту главу и отметил ее для дальнейшего изучения. Он знал, что этот навык особенно пригодится после того, как он овладеет основами.

Если он овладеет основами. Он сдержал вздох от непрошеной мысли и мысленно поправил себя. Когда. Когда он овладеет основами.

Потому что он это сделает.

Он вытянул ноги на полу чердака и чихнул, когда из-за этого движения в воздухе поднялось немного пыли. Он закашлялся, когда пыль осела на пол, и склонился над книгой, чтобы закончить чтение еще одной главы.

Со дня приезда Уизли дом на площади Гриммо был так переполнен волшебниками, приходящими и уходящими, шепчущими и плачущими, что Гарри из кожи вон лез, чтобы найти место для чтения книги и практикования окклюменции, чтобы его при этом не отвлекали. Даже его комната большую часть времени была для этого недоступна, поскольку теперь он делил ее с Фредом и Джорджем.

Гарри не очень возражал против такой компании, но то, что они стояли на голове, сильно мешало ему заниматься в дневное время или практиковаться в очищении сознания по ночам. И вот каждый день он ловил себя на том, что пробирается на чердак – единственное место, куда больше никто в доме не отваживался заходить.

Все остальные были настолько отвлечены состоянием Рона и последствиями нападения на Нору, что, пока он появлялся во время еды, казалось, мало кого заботило, куда он уходил днем. Джинни иногда бросала на него любопытные взгляды, когда он ускользал, но никогда не спрашивала куда, и за это он был ей благодарен. До прошлого учебного года им с Джинни не довелось узнать друг друга получше, но он быстро понял, что от ее внимания редко ускользает происходящее вокруг нее. Возможно, это было результатом того, что он была самой младшей в семье. Кроме того, он начинал ценить ее понимание того, когда не стоит вытягивать ответы из человека.

— Гарри? — раздался голос позади него.

— Аааааа!— закричал он, щелкая пером в руке. Он резко обернулся и широко раскрыл глаза. — Гер... Гермиона? Что ты…?

— Извини, — Гермиона сделала шаг назад. Она неловко сжала руки перед собой и осмотрела пыльный чердак покрасневшими глазами. — Я не хотела тебя напугать. Я думала, ты слышал, как я подошла.

Он смотрел на нее еще некоторое время, прежде чем сообразил, что происходит, а затем встал и раскинул руки для объятий. Гермиона слабо улыбнулась ему и позволила заключить себя в объятия. Несколько секунд они провели в приятном молчании. Гарри обрадовался, что не проходит это в одиночку. Гермиона прекрасно знала, как он относится к Рону. Она разделяла те же чувства.

Гермиона отстранилась первой, слегка шмыгнув носом и вытирая глаза рукавом.

— Я рада, что с тобой все в порядке.

— Я тоже, — сказал Гарри, слегка улыбнувшись.

— Здесь… э, славно, — неуверенно произнесла она, осторожно присаживаясь на наименее пыльное место на полу, которое смогла отыскать.

— Здесь тихо. — Гарри снова сел. — Как ты узнала, где меня найти?

— Мистер Уизли, — просто сказала Гермиона и, увидев его удивленно приподнятые брови, раздраженно пояснила: — Ты не ожидал, что кто-то будет интересоваться, где ты пропадаешь часами напролет? Конечно, Уизли знают, что лучше не забывать присматривать за тобой, пока Волдеморт находится на тропе войны.

Гарри снова нерешительно пожал плечами и опустил глаза в книгу.

— Ты... э-э ... — он прочистил горло, не в силах встретиться с ней взглядом, когда спросил: —...Ты была у Рона?

— Да, — тихо ответила Гермиона дрожащим голосом. Она шмыгнула носом. — Я немного посидела с ним, прежде чем отправилась на поиски тебя.

Гарри кивнул, не зная, что еще сказать. Он поднял глаза, когда Гермиона положила на него свою руку.

— Это не твоя вина, Гарри, — серьезно сказала она. Он попытался отвести взгляд, но она подвинулась так, чтобы ему ничего не оставалось, как снова посмотреть ей в глаза. — Я знаю тебя, Гарри. Я знаю тебя, и ты не можешь не винить себя прямо сейчас. Но, — повторила она уже более отчетливо, — то, что случилось с Роном, не твоя вина.

Он почувствовал, как его глаза наполнились слезами, и на этот раз она позволила ему отвести взгляд. Ему потребовалось несколько мгновений, чтобы заговорить, так он волновался, что его голос мог дрогнуть. Он не был согласен с Гермионой, что это не его вина. Конечно, так оно и было. Волдеморт никогда бы не пошел за Роном, если бы не Гарри. Но Гермиона будет настаивать на обратном, если он не согласится. Он решил, что лучше всего будет сменить тему разговора.

— Значит, ты здесь до конца каникул? — спросил Гарри, радуясь, что его голос звучит ровно.

Гермиона понимающе посмотрела на него, но позволила ему сменить тему.

— Да. Я уже перенесла свои вещи в комнату Джинни. Мистер Уизли поговорил с моими родителями и заверил их, что здесь я буду в большей безопасности, чем где-либо еще. Они были довольно обеспокоены, ты же знаешь... — она замолчала и крепче сжала руку Гарри. Она глубоко вздохнула и отпустила его руку, вместо этого потянувшись за книгой.

Гарри откинулся назад и наблюдал, как она с трудом приподнимает огромную книгу, чтобы прочитать название.

— Окклюменция? — спросила она с некоторым удивлением, опуская книгу обратно на пол. — Профессор Снейп опять дает тебе уроки?

— Не совсем, — она вопросительно посмотрела на него, и он объяснил:

— Ну, однажды он помог мне очистить разум. Но он не учит меня окклюменции. Дамблдор делает это. Или, насколько я понимаю, планирует в будущем. Когда у него будет время. А пока что я пытаюсь учиться самостоятельно.

— Читая книгу, — ответила Гермиона, и в ее глазах заплясали веселые искорки.

— Да, читая книгу, — сказал он, прищурившись. — Ты же знаешь, я умею читать.

— Конечно, умеешь, — сказала она успокаивающим тоном, и улыбка тронула ее губы. — И ты прекрасно с этим справляешься. Это просто... не свойственный для тебя... ну, выбор занятия, ты должен это признать.

Он открыл было рот, чтобы возразить, но лучше подумал над этим и резко сжал губы. Нет нужды спорить, когда она была совершенно права. Он не был так уж плох, как Рон, когда дело доходило до учебы, но он все-таки предпочитал учиться на собственном опыте, а не по книгам.

Он вздохнул и снова опустил глаза на раскрытые перед ним страницы.

— Я не знаю, как еще можно ее изучать, — тихо признался он. — Уроки со Снейпом в прошлом году были обречены на провал с самого начала, а Дамблдор уехал по делам Ордена. Вчера он прислал мне записку, что наши занятия начнутся в первую учебную неделю. Но мне нужно научиться этому сейчас... и эта книга — единственное, что способно меня обучить.

Гермиона молчала достаточно долго, и Гарри пришлось поднять на нее глаза. Она внимательно наблюдала за ним, и по выражению ее лица Гарри понял, что она пытается решить, стоит ли читать ему лекцию о неуместном чувстве вины или о другой подобной ерунде. Он бросил на нее острый взгляд, прежде чем она смогла начать, и этого было достаточно, чтобы убедить ее, по крайней мере, отложить этот разговор на потом.

Она снова потянулась к книге и подвинулась так, чтобы они оба могли ее читать.

— Так. Что ты уже узнал и с чего нам следует начать?

Гарри вытаращил глаза.

— Нам?

— Ну, конечно, — сказала она, пролистывая главу, которую он только что прочел. — Тебе нужно научиться окклюменции, и я собираюсь тебе помочь.

— Разве ты... разве ты не хочешь посидеть с Роном?

Она глубоко вздохнула.

— С ним миссис Уизли, — тихо сказала она и решительно добавила: — Сейчас ты нуждаешься во мне больше, чем он.

Верная своему слову, Гермиона помогала ему до конца дня, оставляя его одного только для того, чтобы принести закуски и напитки из кухни. Гарри всегда поражала ее способность впитывать знания, но даже после пяти лет дружбы он был поражен тем, как много она смогла узнать и объяснить ему за один день.

— Ну конечно, это только теория, — сказала она так же бойко, как и он сам. — Я понимаю, о чем говорится в книге, но не имею ни малейшего представления, как это осуществить на практике. Согласно этой книге, часть способности овладевания окклюменцией включает в себя врожденные склонности к ментальным искусствам. Ты всегда проявлял к этому больше задатков, чем я, знаешь ли, с твоей способностью сопротивляться Империусу и вызывать Патронуса в таком юном возрасте, — она оторвала взгляд от страниц книги и многозначительно посмотрела на него, словно предвкушая возражение. — Это заклинание, которое требует способности в ментальных искусствах, ты же знаешь. Любое заклинание, подобное Патронусу, которое требует, чтобы волшебник вызвал определенные воспоминания или чувства, чтобы сотворить его, имеет связь с базовыми навыками, необходимыми для овладения окклюменцией и легилименцией…Ох! — она прервала свою собственную лекцию, чтобы взволнованно пролистать главу, которую искала.

Гарри терпеливо ждал, и через несколько минут она оторвала взгляд от книги и продолжила так, как будто и не останавливалась:

— Многие волшебники, которые практиковали защитную магию, безусловно учились вызывать Патронуса, но им приходилось учиться намного дольше и усерднее, чем тебе... не говоря уже о том, что они были старше тебя, когда ты этому научился. Но все же никто из нас не может удерживать его так хорошо и долго, как ты в тринадцать лет. И вряд ли всякий взрослый волшебник может сопротивляться проклятию Империус. У тебя крепкий ум, и если написанное в книге правда, Гарри, то я действительно считаю, что научиться окклюменции тебе будет легче, чем ты думаешь. Ты даже можешь овладеть ею. Особенно теперь, когда ты действительно хочешь изучить ее.

Чем дольше Гермиона говорила, тем больше взволнованным становилось ее лицо, и Гарри ощутил поддержку от ее слов. Хотя также они заставляли его немного нервничать: что, если он окажется таким же плохим учеником в постижении окклюменции, как и в прошлом году, и разочарует ее? Но с ее помощью он начинал надеяться, что сможет научиться этому трудному навыку. Он задавался вопросом, был ли это правильный путь, по которому он должен был идти, чтобы его видение Судного дня не сбылось. Что вызвало еще один вопрос.

— Что насчет... — он замолчал, не зная, как сформулировать вопрос, который только что пришел ему в голову. На самом деле он не хотел говорить о своих снах, но ему нужно было кое-что узнать. — А ты не знаешь... ну, связаны ли прорицания с тем же видом ментальных искусств? Я не про чайные листья и хрустальные шары, — поспешил объяснить он, заметив ее скептический взгляд. — Я имею в виду... провидцев. Пророчества. Настоящие. Думаешь ли ты, что кто-нибудь с... гм, природной склонностью к ментальным искусствам... может быть более склонен к способностям, связанным с гаданием?

Гермиона склонила голову набок, на мгновение задумавшись. Гарри облегченно вздохнул. Несмотря на ее обычное отвращение к прорицаниям, она отнеслась к его вопросу серьезно. Он действительно хотел узнать, связаны ли все его уникальные способности и достижения каким-то образом. Может быть, возможность того, что у него было Внутреннее Око, была связана с его способностями в ментальных искусствах…?

— Я не знаю наверняка... — медленно произнесла Гермиона, — но судя по тому, как эта книга рассказывает об этом и что я прочитала о ментальных искусствах, я думаю, что между этими силами нет никакой связи. Во всяком случае, не очевидной и не сильной.

— О, — было все, что Гарри смог придумать в качестве ответа. Он снова посмотрел на страницу, которую читала Гермиона. Ответ его не слишком разочаровал. Он только на мгновение понадеялся, что ему дадут ответ на вопрос о его странной новой силе.

Но Гермиона еще не закончила размышлять вслух, не теперь, когда Гарри дал ей еще одну загадку, к которой нужно найти ответ.

— Пророчество, по-видимому, не требует дисциплинированности ума, ты же знаешь. Судя по тому, что я читала, у человека либо есть дар, либо его нет. Конечно, некоторые могут не согласиться, — она закатила глаза, и Гарри был уверен, что она думает о Трелони. — Но провидение больше про открытие разума дару, которым ты уже обладаешь, как я думаю. Внутреннее Око — это не мышца, которую каждый может тренировать или развивать. Оно у тебя либо есть, либо нет. Но ментальные искусства... ну, каждый может научиться им в какой-то степени, не так ли? Такой человек, как ты, с крепким умом и природным талантом, просто обладает большим врожденным потенциалом.

Гарри рассеянно кивнул. Значит, у его возможных способностей провидца была другая природа. Он не знал почему, но сейчас почувствовал некоторое облегчение от слов Гермионы, хотя бы потому, что мог на время отодвинуть Другого Гарри на задний план. Если понимание его видений не было связано с изучением окклюменции, то он разберется с ними позже.

— Ты думаешь о пророчестве? — тихо спросила Гермиона, внимательно наблюдая за ним.

— Что? Нет, — Гарри отмахнулся от ее вопроса. — Просто любопытно.

Она скептически посмотрела на него, и Гарри почувствовал, как его губы слегка скривились. Иногда наличие всезнайки в качестве подруги раздражало, но все же было приятно иметь такого проницательного человека на своей стороне.

— Я думал о кое-чем, но не о пророчестве, — заверил он ее. — Я расскажу тебе об этом в другой раз, ладно? Я обещаю. Просто... давай пока сосредоточимся на окклюменции, хорошо?

Гарри мог бы сказать, что он вызвал у нее любопытство, но она быстро согласилась, и они снова уткнулись носами в книгу, обсуждая, что Гарри мог бы использовать в качестве мысленного якоря для упражнения по очищению разума.

***

— Гарри! Гермиона!

Несколько часов спустя их прервал голос Джинни, и Гарри подняв голову, с удивлением увидел, что за крошечным окошком чердака уже смеркалось.

— Мама послала меня позвать вас на ужин! — голос Джинни раздался прямо под чердаком, и Гарри поморщился от доказательства того, что они действительно знали, куда он пропадал последние несколько дней.

— Идем! — крикнула вниз Гермиона, делая несколько заметок на одном из кусков пергамента, который она положила рядом с книгой на недавно очищенном участке пола. Раньше Гарри забавлялся, когда она заставляла его держать книгу так, чтобы она могла подметать. Мысль о работе с пыльной книгой или пергаментом вызвала у нее настоящую дрожь.

— Как ты думаешь, мы еще поработаем над принципами, изложенными в четырнадцатой главе ? — сказала она, осторожно положив перо на край пергамента, и встала, вытянув обе руки. — Поскольку ты все еще испытываешь трудности с очищением разума, было бы полезно перейти к упражнениям по укреплению разума, а затем вернуться назад.

— Да. Звучит неплохо, — сказал он, вытягивая ноги, затекшие от долгого сидения на жестком полу. Когда она направилась к лестнице, он остановил ее, положив руку ей на плечо, и подождал, пока она вопросительно не взглянула на него. — Спасибо, Гермиона, — сказал он так искренне, как только мог. — Ты уже помогла мне изучить за один день больше информации, чем я прошел в одиночку за целых три дня.

Гермиона улыбнулась и быстро обняла его, прежде чем спустилась с ним по лестнице.

Ужин, как обычно, был погружен в атмосферу скорби, и к тому времени, когда Гарри и Гермиона добрались до кухни, они уже почти перестали радоваться успехам. Изолировавшись от всех на чердаке, было гораздо легче вообразить, что все в мире идет своим чередом и самым важным делом в мире является учеба.

И это, конечно, было очень важно. Окклюменция сейчас была очень важна для Гарри.

Но спускаясь вниз, находясь в окружении Уизли, он мог думать только об одной причине, почему это было так важно: Рон.

— Как он? — он слышал, как шепотом спросила Гермиона у Джинни, когда они усаживались за кухонный стол. Джинни печально покачала головой, и это было ответом, который им требовался. Гарри почувствовал знакомый спазм в желудке и потянулся за миской тушеного мяса, хотя бы для того, чтобы заверить миссис Уизли, что он не нуждается в заботе вдобавок ко всему остальному.

Он едва поднял глаза, когда дверь со скрипом открылась, но он у него перехватило дыхание, когда Снейп вошел в комнату. Гарри уже несколько дней не видел его даже мельком, с тех пор как... ну, с того самого инцидента, как назвал его Дамблдор. И это было даже не из-за того, что Гарри не пытался его увидеть. Он несколько раз стучал в дверь лаборатории профессора, но та оставалась закрыта на замок. И это было к лучшему. Гарри все равно не знал, что хотел сказать.

Было ясно, что Снейп избегал его. Обычно Гарри это вполне устраивало, но сейчас он обнаружил, что Снейп интересует его так, как никогда прежде. Именно сейчас он почувствовал странное желание поздороваться и спросить, как у этого человека обстоят дела с его зельями. Подумав о реакции, которая последует не только от Снейпа, но и от остальных обитателей кухни, он подавил эту мысль и опустил взгляд в тарелку с едой, не говоря ни слова.

Но не смотря на это, он следил за Снейпом краем глаза. Мужчина не задержался больше чем на полминуты. Он вошел, принял тарелку с едой от миссис Уизли, пробормотав слова благодарности, и сразу же вышел в коридор. Он ни разу не взглянул на Гарри.

Гарри понятия не имел, почему это его беспокоит. Он вздохнул, жуя кусочек тушеного мяса. Он еще больше запутался в своих чувствах, чем когда-либо. Гарри не знал, следует ли ему ненавидеть этого человека или быть ему благодарным, спорить с ним или засыпать его вопросами. Он также не знал, затаил ли Снейп на него обиду после его поведения прошлой ночью... или, может быть, обиду на него за вмешательство в дела Дамблдора. Все это сбивало с толку и, конечно же, не помогало умению очищать разум.

Он откусил еще кусочек мяса, не чувствуя его вкуса, и поднял глаза, заметив, что Гермиона наблюдает за ним. Гарри видел, как в ее голове рождаются новые вопросы, и не мог представить, как сможет ответить на них, если сам запутался.

И действительно, как только они снова оказались на чердаке, она спросила:

— Значит, Снейп все еще на площади Гриммо? — когда Гарри просто пожал плечами, она продолжила: — Профессор Дамблдор ни разу не упомянул об этом, когда говорил с моими родителями. Конечно, с чего бы ему это делать? Мы все скорее были сосредоточены на Роне... — ее голос слегка дрогнул, но она заговорила дальше: — …А также на тебе, войне и мне, которой, возможно, грозит опасность... — она замолчала, прежде чем вернулась к сути дела. — Я удивлялась, как вы двое смогли поладить после того, как мы уехали в прошлый раз. Ты не говорил.

Гарри снова начал пожимать плечами, не в настроении вдаваться в подробности, но остановился, взглянув на любопытное лицо Гермионы. Она была таким лучшим другом, о котором только можно мечтать. Она помогала ему, хотя именно из-за него Рон, возможно, умирал внизу. Он перед ней в долгу.

— Он был хорош, — неуверенно ответил он.

— Хорош... — медленно повторила Гермиона.

Гарри поднял голову.

— Ну... вообще-то лучше, чем просто хорош. Я имею в виду, по стандартам Снейпа. Он все еще настоящий мерзавец, но уже несколько раз выручал меня.

— Неужели? – Гермиона удивленно подняла брови. — Значит, ты с профессором Снейпом теперь в ладах?

Гарри улыбнулся ее недоверчивому тону.

— Я бы так не сказал. Больше похоже на то, что мы стали терпимыми к друг другу? Да, терпимыми. Я не видел его уже несколько дней... но на какое-то время мы как будто научились терпеть друг друга. На большую часть времени. Мы вроде как должны были это сделать, находясь в непосредственной близости, — он нарочно не рассказал ей об их последней встрече. Он не был уверен, что хочет ставить ее в известность, пока ему не удалось заставить Снейпа снова поговорить с ним.

Гермиона несколько секунд внимательно смотрела на него, словно хотела что-то сказать. Гарри опустил голову и рассеянно перевернул страницу в книге по окклюменции.

— Если сейчас дела идут куда лучше... и он уже помог тебе... — Гермиона замолчала, словно подыскивала нужные слова, и Гарри напрягся, точно зная, к чему она клонит, — почему... ну, почему ты не можешь прямо сейчас возобновить уроки окклюменции?

— Нет, — тотчас же ответил Гарри.

— Гарри…

— Нет, — твердо сказал он. — Может быть, я и не против проводить слишком много времени в его лаборатории теперь, но я ни за что не позволю ему снова проникнуть в мой разум.

— Дамблдор доверяет…

— Я знаю, Гермиона, — он постарался говорить тише, не желая кричать на нее. — Я знаю, что Дамблдор ему доверяет, ладно? Но проблема не в этом. Я сам, кажется, стал доверять ему. Я даже думаю, что вполне возможно, что он на нашей стороне. Я знаю, выдохни. Но это не значит, что я хочу, чтобы он копался в моем мозгу. Неужели ты думаешь, что я хочу впустить в свой разум кого угодно? Чтобы он увидел мои самые сокровенные тайны? Узнал обо мне все? Тебе бы это понравилось?

Гермиона немного помолчала, а потом тихо ответила:

— Нет. Нет, Гарри, ты прав, мне бы не понравилось.

Гарри кивнул, готовый продолжить учебу, но она еще не закончила. Она положила руку ему на плечо и взглянула на него так серьезно, что он понял: как бы сильно он ни был не согласен с тем, что она собирается сказать, он будет слушать.

— Мне бы это не понравилось, но я бы сделала это, если бы это было единственным выходом. И я думаю, что ты тоже бы так поступил.

— Это не единственный выход, — слабо запротестовал он, махнув рукой на них и книгу. — Мы делаем успехи, Гермиона.

— Да. Это так. Я просто... — Гермиона прикусила губу. — Послушай, я знаю, что помогаю тебе меньше суток, но ты уже больше полугода безуспешно пытаешься очистить разум. Чем больше я читаю об окклюменции, тем больше я беспокоюсь о том, что теория не поможет тебе так сильно, как работа с опытным окклюментом.

Гарри устало потер глаза. У него больше не было сил спорить. Он знал, что она была права. Он гордился прогрессом, достигнутым им в понимании окклюменции, но все еще не понимал, как применить эти знания на практике. Гермиона училась по книгам, но он лучше учился, когда ему показывали, как что-то делать. Он все еще не был уверен, что Снейп был тем самым человеком, который мог бы ему показать, но логически он понимал, что этот человек — все, что у него сейчас было.

— Он не стал бы учить меня сейчас, даже если бы я попросил, — наконец сказал Гарри, потерпев поражение. — Даже если бы я захотел, даже если бы я попросил его снова учить меня, нужно понимать, что в первую очередь это он закончил наши уроки. И у него были на это весомые причины. Я предал его, так как стал рыться в его воспоминаниях.

— Так извинись, — сказала Гермиона, как будто это было так просто, и Гарри усмехнулся. — Ну, Гарри, очевидно, что ты чувствуешь себя из-за этого плохо. Даже если он не принимает твоих извинений или не соглашается учить тебя, правильно извиняться, когда ты жалеешь о том, что обидел кого-то.

— Да, но я не единственный, кто должен извиниться, — мрачно пробормотал он. Он знал, что это звучит по-детски, но все же…

— Конечно, нет, — согласилась Гермиона. — Он был просто ужасен с тобой, со всеми нами, с самого начала. И он взрослый. Ему следовало бы знать. Но Гарри... — она похлопала его по руке. — Если бы мы все ждали, чтобы извиниться, пока человек сам не сделает это первым — даже если он больше неправ, чем мы — никто бы никогда не извинился за свои действия, ты так не думаешь?

Гарри на мгновение задумался об этом, и Гермиона позволила ему, откинувшись назад, опереться всем своим весом на ее руки.

Наконец он вздохнул.

— Я... я подумаю об этом. Хотя скорее всего мне это аукнется. Он такой же слизеринец, как и все остальные. Он повсюду видит заговоры и планы. Он, наверное, подумает, что я извиняюсь только для того, чтобы насолить ему, или поставить его в неловкое положение, или получить от него что-нибудь, — он сделал паузу, обдумывая эту мысль в своей голове. — И это правда, не так ли? Если я пойду туда, потому что мне нужна помощь с окклюменцией, он сразу же поймет, что это моя истинная мотивация. Он вышвырнет меня прежде, чем я успею произнести хотя бы два слова, и вряд ли он когда-нибудь задумается о них…

— Ну, разве ты не сожалеешь по-настоящему?

— Да, конечно сожалею. Я пожалел, как только сделал это. Но он никогда в это не поверит.

— Ты ничего не можешь с этим поделать. Ты искренен, вот что важно, и в этом весь ты. Если он этого не видит, что ж... — она пожала плечами.

— Тебе легко говорить, — пробормотал он. — Ты не та, кто должен думать о том, что тебя посадят на кол за то, что ты «осмелишься совершить акт покаяния для манипулирования… гм, или чего-то другого». Хм... хотя, если подумать, он действительно предпочел бы, чтобы я стал таким же манипулятивным. Он действительно хотел больше походить на слизеринца.

Гермиона озадаченно улыбнулась ему.

— Когда-нибудь тебе придется рассказать мне, что именно произошло этим летом.

Его мысли метнулись к образу Снейпа, комично одетого в одежду Дадли у Дурслей, и он улыбнулся. Он чуть не расхохотался вслух при этом воспоминании, но затем его разум также вызвал образ Вернона, яростно трясущего его покрытое синяками тело перед Снейпом.

— Мм, да. Я тебе как-нибудь расскажу об этом. Только не все, — тихо добавил он.

Ее это полностью устроило, и она оставила эту тему и начала помогать ему в упражнении по укреплению разума.

Они пробыли на чердаке еще несколько часов, пока миссис Уизли не приказала всем приготовиться ко сну. Гарри в изнеможении потер виски, пока они шли через весь дом к своим комнатам. В третьем упражнении он добился немного большего успеха, но даже Гермиона начала выказывать некоторое разочарование по поводу того, сколько времени им потребовалось, чтобы добиться реального прогресса. Они уже привыкли выполнять упражнение по такому кругу: Гермиона читала отрывок вслух, Гарри частично понимал его, пока Гермиона не объясняла ему на простом английском, свет зажигался, он начинал практиковаться, а потом... ничего. Или, может быть, какой-то прогресс, но его было недостаточно. Благодаря Гермионе он теперь понимал, что книга велит ему делать, но никак не мог понять, как это делается на практике.

Как бы он ни был благодарен Гермионе за ее помощь сегодня, он был еще более расстроен, зная, что даже с ее превосходной помощью он все еще не мог освоить простое ментальное упражнение.

Почти не думая об этом, после того, как они с Гермионой разошлись в разных направлениях, он обнаружил, что сворачивает в сторону от своего собственного коридора. Вскоре он оказался перед закрытой дверью лаборатории Снейпа, где уже несколько раз оказывался после их ссоры. Сквозь щели в двери пробился свет, и Гарри услышал слабый свистящий звук изнутри. Он постучал прежде, чем смог отговорить себя от этого.

Ответа не последовало, как и в любой другой раз, когда он пытался это сделать. Снейп определенно избегал его, так как притворялся, что не слышит его сейчас, когда все уже разошлись по своим спальням и в доме наступила тишина. Любому, кто находился снаружи, было совершенно очевидно, что Снейп был внутри. Он даже не пытался скрыть, что игнорирует Гарри.

Сделав глубокий вдох, он сказал так громко, как только осмелился:

— Я никуда не уйду. Если вы не ответите, я просто буду сидеть здесь и ждать, пока вы не выйдите, чтобы поесть или воспользоваться туалетом.

Но ответа по-прежнему не было. Гарри прищурился и огляделся в поисках подходящего места. Он устал и хотел лечь спать, но мог хотя бы немного побыть здесь, чтобы показать Снейпу, что не шутит.

Не успел Гарри сесть, как дверь резко распахнулась. Он увидел суровое лицо Снейпа, его губы были сжаты в тонкую линию, волосы еще более прямые и засаленные, чем обычно. Гарри вскочил на ноги.

— Можно мне войти?

— Нет, вы не можете войти, — отрезал Снейп. — Я работаю над очень чувствительными и нестабильными зельями, которые требуют моей полной концентрации.

— Я могу помочь, — быстро предложил Гарри. Однообразные движения нарезки ингредиентов внезапно показались ему отличным способом снять стресс от его неудач в окклюменции.

— Нет.

— Я не буду вам мешать, клянусь. Вы даже не будете знать, что я здесь.

— Весьма сомнительно, — усмехнулся Снейп и уже стал закрывать дверь.

— Подождите! — Гарри просунул ногу, чтобы помешать двери закрыться. — У вас есть зелье «Сна Без Сновидений»?

Гарри не нуждался в нем, по крайней мере сейчас. Просьба о зелье просто казалась лучшим способом заставить Снейпа продолжить с ним разговор, и зелье «Сна Без Сновидений» было первым, что пришло ему на ум. Это сработало, поскольку Снейп помедлил, а затем открыл дверь немного шире.

— У вас было видение? — спросил он, вглядываясь в лицо Гарри.

— Нет, — признался он. — Просто… сны. Не такие сны, — быстро добавил он, заметив острый взгляд Снейпа. — Просто обычные сны, — это не было ложью. После нападения на Нору ему каждую ночь снились дурные сны. Он не собирался использовать это лекарство без крайней необходимости, но теперь, когда он его попросил, ему показалось, что неплохо было бы иметь его запас.

Казалось, в сознании Снейпа происходила внутренняя борьба на протяжении всего времени, когда он держал дверь открытой. Прежде чем полностью открыть ее, он резко махнул рукой, жестом приглашая Гарри войти.

Входя в лабораторию, Гарри помахал рукой перед своим лицом и закашлялся. Здесь было безусловно туманно, воздух заволокло какой-то дымкой. Он мог увидеть ряд котлов, все они находились в различных стадиях кипения и застывания. Перед ними в ряд выстроились ингредиенты, некоторые еще целые, некоторые нарезанные или измельченные.

— Это все для Рона? — спросил он.

Снейп проигнорировал его вопрос и подошел к шкафу в углу. Звук бьющихся друг о друга бутылок наполнил комнату, а затем он снова подошел к Гарри и протянул ему маленький пузырек с фиолетовой жидкостью.

— Не пейте все сразу. Нескольких глотков перед сном будет достаточно, — проинструктировал он и жестом пригласил Гарри выйти через все еще открытую дверь.

— Вы уверен, что вам не нужна помощь…

— Идите спать, Поттер, — сказал Снейп, и Гарри впервые заметил по выражению лица профессора и его опущенным плечам, что тот устал. Увидев это, он подумал, что, возможно, ему следует сделать так, как сказал мужчина, и уйти... но что, если Снейп продолжит игнорировать его? Когда еще он сможет прояснить ситуацию?

— Мне очень жаль, вы же знаете, — выпалил он, прежде чем смог себя отговорить. — Я знаю, что прошлой ночью перешел черту... и мне жаль.

Снейп замер, его рука повисла в воздухе, когда он потянулся к двери, и Гарри беспокойно ерзал в течение долгих секунд, прежде чем мужчина снова повернулся, чтобы посмотреть на него своими всевидящими темными глазами. Снейп напустил на себя свою бесстрастную маску, но он не слишком хорошо удерживал ее на месте, как обычно, и поэтому Гарри все еще мог видеть грани истощения в его глазах и тяжелой поступи. Тогда он почувствовал укол вины. Был ли он эгоистом, полагая, что профессор избегает его? Возможно, он был так занят варкой зелий и делами Ордена, что у него не было времени заниматься незначительными нуждами Гарри. Теперь ему снова захотелось извиниться, на этот раз за то, что помешал ему работать, но он решил придержать язык за зубами. Кто знает, как сегодня будет воспринято хотя бы одно извинение? Он пошевелился, чувствуя себя неловко под оценивающим взглядом мужчины.

Снейп вздохнул, закрыл дверь и указал на табурет, рядом с которым Гарри стоял.

— Сядьте.

Гарри нервно сидел и смотрел, как Снейп накладывает несколько заклинаний на ближайшие котлы. Некоторые продолжали пузыриться и дымиться, но другие перестали это делать, когда он погрузил их в стазис. Затем Снейп пододвинул свой табурет к Гарри, и сел напротив него. Он резко закатал левый рукав и выставил вперед голую руку.

— Что вы видите, Поттер?

— Гм... – Гарри посмотрел на лицо Снейпа, гадая, был ли это вопрос с подвохом, или его собирались поставить на место каким-то унизительным способом.

— Это... это ваша темная метка, сэр, — сказал он нерешительно.

— Да, — равнодушно ответил Снейп. — А теперь назовите имя Темного Лорда.

Гарри уставился на него, уверенный, что ослышался, но Снейп не стал себя поправлять .

— Вы же сказали мне не…

— Да, и до сих пор вы так хорошо прислушивались к моим пожеланиям, — сказал Снейп с легкой насмешкой в голосе. Он снова сказал: — Произнесите имя Темного Лорда.

— Волдеморт, — почти прошептал Гарри и широко раскрыл глаза, когда темная метка заметно потемнела и, казалось, начала извиваться на руке Снейпа. Мышцы на руке мужчины дергались до тех пор, пока темная метка не вернулась к своему первоначальному оттенку и не осталась лежать неподвижно на его коже.

Снейп опустил рукав, чтобы прикрыть руку, не глядя на Гарри.

— Это было... больно? — прошептал Гарри, когда молчание стало слишком долгим.

Снейп резко кивнул.

— Эта боль не отличается от той, которую испытывают от проклятия Круциатус, она лишь немного слабее и поражает не все тело. Это напоминание последователям Темного Лорда бояться не только его самого, но даже ту власть, которую имеет над нами его имя.

Гарри моргнул, не зная, что на это ответить. Все это внезапно обрело смысл... каждый раз, когда Снейп вздрагивал от имени Волдеморта, или каждый раз, когда он шипел на него, прося называть его как-то иначе. Он начинал чувствовать тяжесть вины за то, что столько раз провоцировал его именем Волдеморта, но эта вина была омрачена шоком от того, что Снейп открыл Гарри нечто настолько личное. Это было совсем на него не похоже. Снейп не делился ничем личным, особенно слабостью, и особенно с Гарри Поттером.

— Почему вы показали мне это, сэр?

— Похоже, у директора сложилось впечатление, что вы действуете разумнее, когда получаете больше, а не меньше информации, — сказал Снейп и скрестил руки на груди. Он по-прежнему не смотрел на Гарри.

— Профессор Дамблдор знает? — Гарри указал на руку Снейпа.

— Более или менее, — сказал Снейп, и по тому, как он отказался вдаваться в подробности, и с тех пор, как Гарри слышал, как Дамблдор произносил имя Волдеморта в присутствии Снейпа, он задавался вопросом, не был ли это один из немногих случаев, когда Дамблдор знал меньше, а не больше. И это еще больше озадачивало его, почему он делится этим с Гарри.

— Мне действительно очень жаль... — начал Гарри, чтобы заполнить пустоту внутри, но его прервали.

— Похоже, у директора школы также сложилось впечатление, что вы взваливаете на себя слишком много ответственности за решения других людей. Он ведет себя, как старый дурак, когда дело касается вас, — добавил Снейп, хотя его усмешка казалась натянутой. — Однако в данном случае он, возможно, прав.

— Сэр? — нахмурившись, спросил Гарри.

— Моя реакция на вашу ошибочную попытку снять напряжение в ситуации, в которой вы находитесь, Поттер, — Снейп бросил на Гарри быстрый взгляд и отвернулся. — Каким бы предосудительным ни было ваше поведение, мое было абсолютно неоправданно. И... — он сделал паузу, чтобы прочистить горло. — …Это не имеет к вам никакого отношения.

Гарри вытаращил глаза. Было ли это извинением? Он не был уверен на сто процентов, но это прозвучало почти как извинение, которое он никогда не слышал от этого человека. Он не мог избавиться от мысли, что Рон никогда не поверит в это, и так же быстро отогнал эту мысль. Он не мог думать о Роне так беззаботно, не мог гадать, сможет ли он когда-нибудь рассказать ему что-нибудь. Это было слишком болезненно.

— Я полагаю, вы нуждаетесь в благодарности за ваше ходатайство от моего имени перед директором, — чопорно сказал Снейп, все еще скрестив руки на груди, и Гарри неловко уставился на то, в какой жесткой манере держался Снейп, и чуть не вздохнул вслух. Почему Снейп всегда должен был делать странные ситуации еще более странными, будучи таким формальным всякий раз, когда между ними возникала неловкость?

— Нет, сэр. Я, гм, я этого не делал, — наконец ответил он, когда Снейп, казалось, ждал ответа.

Снейп резко кивнул.

— Я верю, что вы будете уважать ту откровенность, которую я разделил с вами сегодня вечером, — он встал и отодвинул свой табурет обратно к рабочему месту.

— Гм, — Гарри с минуту не мог придумать, что сказать. — О. Конечно. Я никому не скажу, профессор. Я обещаю.

Гарри мог сказать, что Снейп считал разговор оконченным, но с точки зрения Гарри, он едва начался. У него не было возможности рассказать о том, как плохо он чувствовал себя в прошлом году из-за ситуации с Омутом Памяти, прежде чем его наполовину продуманный план был сорван личным откровением Снейпа. К тому же они, похоже, вообще не уладили недоразумения. Снейп выглядел так, как будто считал, что выполнил свой долг, поговорив с ним. На самом деле, Гарри начал задаваться вопросом, должен ли он был сделать это по приказу Дамблдора, чтобы остаться здесь, и будет ли он, вероятно, снова игнорировать Гарри до конца лета. Гарри точно не знал, почему это его беспокоило, но это было так. Всего две недели назад он был бы вне себя от радости, если бы Снейп решил проигнорировать его, но теперь он чувствовал себя разочарованным такой перспективой.

Снейп подошел к двери и держал ее открытой, многозначительно глядя на Гарри, и прежде чем он успел подумать, что еще можно сделать, Гарри послушно вышел. Когда дверь со щелком захлопнулась, он не услышал не единого слова от Снейпа, и пошел обратно в свою спальню, чувствуя себя еще более неуютно, чем до того, как наконец-то заставил Снейпа поговорить с ним.

***

Ему было холодно. Было темно, и ему было холодно. На несколько мгновений это было все, что он знал.

Зажегся свет, и он заморгал, зевая. Он открыл глаза и резко сел. Темная фигура приближалась к нему. Он попятился, потянувшись за одеялом... но одеяла не было, как и его кровати. Прежде чем он успел подумать о том, где он находится, он был подвешен в воздухе за лодыжки. Он запаниковал, пытаясь дотянуться до узлов на ногах.

Хор смеха достиг его ушей, и он поднял голову. Вокруг него стояли фигуры в черных мантиях и масках с капюшонами. Пожиратели Смерти что-то скандировали, но он не мог разобрать, что именно. Он еще усерднее попытался развязать узлы, его дыхание перешло в прерывистые, панические вздохи, когда он услышал скользящий звук, исходивший от большой змеи, приближающейся к нему.

— Гарри Поттер. Наконец-то ты присоединился к нам, — произнес знакомый змеиный голос, и Гарри попытался двигаться быстрее, но его руки замедлились, пока не замерли в воздухе. Волдеморт протянул пальцы, чтобы коснуться щеки Гарри, и тот вздрогнул. Его глаза встретились с красными глазами Волдеморта... но они растаяли, сменившись багровым лицом дяди Вернона, изрыгающего слюну и выкрикивающего неразборчивые оскорбления в адрес Гарри. Гарри, наконец, смог пошевелить руками как раз вовремя, чтобы блокировать яростный удар мясистого кулака Вернона.

Его внезапно вырубили, и он приземлился прямо посреди зарослей сорняков.

— Мой сад! — крикнула Петуния, и он увернулся, когда она набросилась на него со сковородкой. Он бежал к парку возле Тисовой улицы так быстро, как только мог, но услышал, что Пожиратели Смерти догоняют его. Парк уже виднелся в далеке, но он споткнулся и упал за завесу. Сириус поймал его.

Гарри облегченно улыбнулся, но Сириус оттолкнул его.

— Сириус, это я. Это Гарри! — закричал он, отчаянно хватая своего крестного отца. Сириус снова оттолкнул его, на этот раз сильнее, и Гарри упал к его ногам.

— Я не хотел умирать, Гарри. Почему ты допустил мою смерть? — укоризненно спросил Сириус.

Гарри почувствовал, как на глаза наворачиваются слезы.

— Я не хотел этого.

— Ты ведь совсем не похож на Джеймса, правда? Ничем не похож на него.

— Я могу попытаться стать, как он! — он снова попытался схватить Сириуса, но его оттолкнули назад, за завесу и он приземлился кучей в своем чулане.

Какое-то время он лежал неподвижно, пытаясь сдержать поток слез, прежде чем услышал еще чье-то дыхание в этом тесном пространстве. Он поспешил сесть в угол, стараясь оставаться как можно спокойнее. Его рука нащупала крошечный фонарик, который он спрятал здесь много лет назад. Он нашел его, включил и... он вовсе не был в своем чулане. Он был в подвале.

Это был тот самый подвал, который Другой Гарри показывал ему раньше. А рядом с ним было его бессознательное «я». Но когда он перевернул тело, то обнаружил, что смотрит прямо в безжизненные глаза Рона. Гарри ахнул и схватил Рона, пытаясь разбудить его, но когда он посмотрел вниз, его руки были покрыты кровью.

Кровь была повсюду. Она стекала со стен, заливая подвал, пытаясь утопить его. Он потянулся к Рону и попытался схватить его, чтобы тот не утонул, но не смог его найти. Неужели он уже утонул? Он ощупал все вокруг, но кровь поднималась слишком быстро. Он должен был выбраться отсюда. Он не мог дышать. Теперь он был под ней, он тонул, он…

Гарри, задыхаясь, проснулся, на этот раз по-настоящему. Он попытался сесть, но не смог пошевелиться. Он яростно рвал на себе простыни, которые спутались вокруг его мокрого от пота тела, и по привычке намеренно замедлил дыхание, внимательно прислушиваясь, не разбудил ли кого-нибудь. Он мог слышать, как храп близнецов эхом разносится по маленькой комнате, и вздохнул с облегчением. Он провел рукой по мокрым щекам, радуясь, что по крайней мере никто не стал очевидцем его кошмара.

Зная, что в ближайшее время ему не удастся снова заснуть, он босиком прошел в туалет и плеснул себе в лицо водой. Он уставился на себя в зеркало, разглядывая свое покрытое пятнами лицо и налитые кровью глаза. Гарри все еще чудилась окровавленная стена из кошмара, и он почувствовал детский страх перед выключением света. Покачав головой, он все равно выключил свет и вышел в коридор дома на площади Гриммо. Он знал, что этой ночью он больше не сможет заснуть, во всяком случае, без приема зелья. Однако он не хотел полагаться на него, не смотря на то, что теперь у него был целый запас. И вместо того, чтобы пойти на кухню, как намеревался, он снова оказался перед закрытой дверью лаборатории Снейпа.

Его голова была полна мыслей, и он не знал, на какой из них остановиться. Окклюменция, Рон, семейство Уизли, Волдеморт, Снейп... Снейп снова приготовился игнорировать его, Снейп притворялся, что его не существует после того, как они были вынуждены узнать так много друг о друге. Он снова подумал о совете Гермионы извиниться за прошлый год и решил, что примет любой исход. Может быть, Снейп даже примет его извинения и даст ему еще несколько подсказок по окклюменции и поможет ему, пока не начнутся официальные занятия с Дамблдором.

Не то чтобы окклюменция могла помочь ему справиться с заурядными кошмарами, которые снились ему все чаще. Он застонал и потер виски, в которых тупыми ударами отдавалась головная боль.

Не в силах решить, готов ли он встретиться со Снейпом прямо сейчас, но не желая пока возвращаться в свою спальню или идти на кухню, он опустился на пол напротив лаборатории. Некоторое время он просто сидел, подтянув колени к груди и глядя на закрытую дверь. В этом коридоре было теплее, чем в его спальне, и пахло так же, как в классе зельеварения в Хогвартсе, только без того холодка в воздухе, который витал повсюду в подземельях. Он показался ему знакомым и в каком-то смысле успокаивающим. Даже несмотря на то, что миссис Уизли привела поместье в надлежащий вид и тщательно вычистила каждый уголок, остальная часть дома все еще хранила затхлый запах, который, казалось, никогда нельзя будет стереть.

Он закрыл глаза и глубоко вздохнул, пытаясь очистить свой разум, представляя себя в Хогвартсе. Он отогнал образы из своего кошмара, мысли о плане Волдеморта, беспокойство о Роне и друзьях, мысли о Снейпе и запоздалых извинениях, и попытался просто пережить это.

Гарри не был уверен, сработало ли это или он был слишком измотан, чтобы продолжать в том же духе, но ему не потребовалось много времени, чтобы голова наклонилась вперед, а сам он расслабился и погрузился в сон.



Глава 25. Подарок

Что-то толкнуло его в плечо. Гарри раздраженно отмахнулся от этого.

— Поттер, — раздался мягкий голос прямо над ним. — Просыпайтесь.

Неужели он спит? Если так, то он не хотел просыпаться прямо сейчас. Он что-то бессвязно пробормотал и уткнулся лицом в свои руки. Но от этого у него заболела шея, и это еще больше отвлекло его от сна. Почему у него болела шея? Он застонал.

— Я бы спросил, почему вы спите в коридоре, когда у вас есть собственная вполне приличная кровать, но так как я, без сомнения, выслушаю длинную подростковую сказочку, которую мне совершенно неинтересно слушать, я велю вам немедленно вернуться в эту кровать.

Гарри попытался осмыслить эту слишком длинную фразу в своем одурманенным сном сознании, но не смог найти в ней никакого смысла. Он поднял голову и моргнул, и мир принял нечеткое очертание. Он почувствовал, как кто-то сунул ему в руку очки, и Гарри послушно надел их. Он моргнул еще несколько раз и поднял глаза, чтобы увидеть Снейпа, стоящего на коленях перед ним.

— Что вы…десь…елаете? — пробормотал он невнятно и зевнул. Он вытянул руки и только тогда понял, где находится. В коридоре возле лаборатории зелий. Он внезапно вспомнил про свой кошмар прошлой ночью и его блуждание по дому ранним утром, и постарался не показать своего смущения. Он вовсе не собирался заснуть здесь, просто посидеть несколько минут в раздумьях.

Он бросил на Снейпа взгляд из-под челки, пытаясь оценить его настроение. Раздражен? Зол? Гарри все еще не знал, простили ли его за прошлую ночь, к тому же он не думал, что Снейп хотел бы, чтобы он был где-нибудь рядом с ним после того, как тот поделился откровением о Темной Метке.

Но Снейп не выглядел раздраженным или сердитым. Он просто выглядел слегка смущенным, и еще… может быть, смирившимся? Гарри не был уверен, с чем именно Снейп смирился. Профессор вздохнул.

— Возвращайтесь в постель, Поттер, — он поднялся на ноги, достал из кармана старомодный ключ и вставил его в замок двери, ведущей в лабораторию.

— Вы еще там не были? — спросил Гарри, все еще пытаясь разобраться в мире бодрствования.

Снейп взглянул на него, пока что не открывая дверь.

— Вопреки распространенному мнению, профессора не живут в своих классных комнатах или лабораториях. Так, на будущее.

Гарри медленно встал и от этого движения почувствовал натяжение мышц в спине. Сон в подобной позе был действительно не очень хорошей идеей. Снейп уставился на него, и Гарри переступил с ноги на ногу, когда взгляд мужчины задержался на нем. Гарри все еще стоял босиком, одетый в пижаму, и под пристальным взглядом профессора он чувствовал себя маленьким ребенком.

— Идите спать, — наконец повторил Снейп усталым голосом и повернулся назад к двери.

— Я хотел поговорить с вами. Сэр, — быстро сказал Гарри, пока не потерял самообладание. Он не выйдет из себя, если послушается совета Гермионы поговорить со Снейпом о прошлом годе. И кто знает, когда у него снова появится такая возможность, ведь старший волшебник явно решил снова избегать его.

— Хм. Я полагаю, это можно было бы и предположить, учитывая ваше вопиющие околачивание здесь. — Снейп полуобернулся, чтобы посмотреть на Гарри. — Я ведь говорил вам, что Добби может позвать меня, если вы действительно в этом нуждаетесь, не так ли?

— Да, сэр, — пробормотал он, думая, что лучше бы этот человек просто открыл дверь, когда он постучит. Он задался вопросом, стал бы Снейп говорить с ним раньше, чем прошлой ночью, если бы он заручился помощью Добби. Вероятнее всего, нет.

— У вас было видение? — Спросил Снейп, прищурившись и пристально глядя на него.

— Что? О. Нет. Никаких видений, с тех пор как…ну, вы знаете… — он замолчал, не желая думать о нападении на нору. — И никаких снов тоже, — добавил он, уверенный, что это всегда будет следующим вопросом.

Снейп просто снова смотрел на него своими темными глазами, и это было более эффективно, чем любая техника допроса.

— Мне приснился кошмар, — неохотно признался Гарри. — Но это все, что было. Ничего от него и ничего о будущем или чем-либо еще.

— Вы в этом уверены?

— Да. Да, я уверен.

— Зелье сна без сновидений больше не помогает?

Гарри прочистил горло.

— Я…я не принимал его прошлой ночью. Не хотел принимать его без крайней необходимости.

— Вы не слишком горды, чтобы просить зелье, но слишком горды, чтобы принять его? — Снейп полностью развернулся к нему лицом. Он скрестил руки на груди и прислонился к двери, и Гарри не мог сказать, что именно имел в виду мужчина, но ему не понравилось, как прозвучали эти слова.

Гарри прищурился.

— Не слишком горд. Но вы же говорили, что оно может вызвать привыкание, не так ли? Я не хотел с ним переборщить, — в конце концов, он пытался быть ответственным за использование этого зелья.

И все же Снейп усмехнулся.

— Вы можете принимать его периодически, Поттер. Если бы оно было небезопасно, я бы не отдал его вам. Только не выпивайте весь флакон целиком и не используйте зелье каждую ночь, и все будет хорошо.

Гарри опустил голову и стал теребить край своей слишком большой майки. Он не собирался признавать, что в последнее время у него были причины хотеть принимать его каждую ночь. Но профессор был слишком проницателен для своего же блага и понял это сам.

— А, — сказал Снейп, и Гарри избегал его взгляда, не желая обсуждать свои все более частые кошмары. Снейп прочистил горло. — Хорошо. Несколько ночей подряд не должны представлять проблемы. Не больше трех ночей, чтобы обезопасить себя. Принимайте его следующие три ночи, а затем пропустите одну. Возможно, вы обнаружите, что не нуждайтесь в нем так часто, когда лучше выспитесь.

— Да, сэр. Спасибо, — тихо сказал Гарри и кивнул. При мысли о трех ночах подряд без кошмаров и беспокойства о каких-либо побочных эффектах, он вздохнул с облегчением. Затем ему пришла в голову одна мысль, и он случайно взглянул на Снейпа. — Вы им пользуетесь?

— Пользуюсь чем? — Снейп был явно застигнут врасплох.

— Вы когда-либо принимали зелье без сновидений? — повторил Гарри, не понимая, почему его это так заботит. Может быть, потому, что Снейп теперь казался ему более человечным, чем в прошлые годы. Возможно, он всегда был мерзавцем с ужасным характером и отвратительным сарказмом, но у него должны были быть свои собственные мысли, эмоции и трудности. Наверное, и кошмары тоже, после стольких лет на службе у Волдеморта. Гарри почувствовал приступ сочувствия к Снейпу при этой мысли. Кошмары, особенно связанные с Волдемортом, действительно были самыми худшими.

Гарри напрягся, увидев усмешку, появившуюся на лице Снейпа, но, к его удивлению, мужчина еще мгновение колебался, прежде чем стереть усмешку со своего лица и признать:

— Да, — но было ясно, что он не собирается делиться с ним большим. — Вы хотели о чем-то поговорить со мной? Что-то еще, я полагаю? — Снейп поднял брови, очевидно ожидая, что Гарри продолжит.

— Гм, да. Так… — он подавил зевок и обдумывал, что бы сказать. Он чуть не поежился, как только услышал слова: — Вы, вероятно, много читаете, — вырвалось у него изо рта.

Снейп на мгновение уставился на него.

— Вы хотели поговорить со мной о моих книжных предпочтениях?

— Нет, — быстро ответил Гарри. — Ну…я имею в виду, мне просто пришло в голову, что вы правы в том, что сказали раньше. Я никогда особо не задумывался о том, что делают мои профессора, когда они не в своих классных комнатах. Я просто подумал…держу пари, вы очень любите читать. Я имею в виду, когда вы не готовите зелья.

Гарри подумал, что он, возможно, лишил Снейпа дара речи, поскольку мужчина продолжал смотреть на него, слегка приоткрыв рот. Вероятно, ему следовало бы знать, что лучше не продолжать разговор, но он слишком нервничал, чтобы стоять в тишине.

— Вы читаете художественную литературу? Например, романы и тому подобное? Или просто волшебную публицистику? Или, может быть, историю? Тетя Петуния любит романы, но ей нравятся те, что вычурные. Я как-то попробовал прочитать один из них, но там ничего не происходило, кроме того, что там была сумасшедшая цветочница, которая все твердила и твердила, что хочет поцеловаться с каким-то занудой. Держу пари, вы больше по Диккенсу.

— По кому? — спросил Снейп, опустив брови.

Ладно, может и нет.

— Чего вы хотите, Поттер? — спросил Снейп, явно недоумевая, почему Гарри Поттер разыскал его, чтобы спросить, не снятся ли ему кошмары и какие романы он читал в последнее время.

— Я хотел поговорить с вами, сэр, — повторил он, хотя уже начал сомневаться, стоит ли ему отказаться от своего плана, пока он не выставил себя еще большим дураком.

— Я думаю, нам это уже известно. У вас была какая-то конкретная тема на уме, или вы намеревались немного потрепаться о моей личной жизни?

— Я…гм… у меня на уме была конкретная тема для разговора, сэр, — Гарри почувствовал, как его щеки запылали. Он уже успел натворить дел, а ведь еще даже не начинал.

Снейп жестом велел ему продолжать.

— Может быть…в вашей лаборатории? Сэр? — Гарри искоса взглянул в сторону коридора. Он услышал предательские звуки оживившихся домочадцев. Люди обычно избегали этого коридора, но ему все равно не хотелось, чтобы их подслушивали. По крайней мере, ему удалось пробудить в Снейпе любопытство, потому что после недолгого колебания мужчина открыл дверь лаборатории и жестом пригласил Гарри следовать за ним внутрь.

Гарри дрожащими руками закрыл дверь. Он спрятал их за спину, чтобы Снейп не увидел, как он нервничает, но он полагал, что ему редко удавалось скрыть свое эмоциональное состояние от наблюдательного профессора.

Взмахом волшебной палочки Снейп зажег свет и прислонился спиной к столику, скрестив руки на груди. Его пристальный взгляд остановился на Гарри, и он стал ждать.

Гарри судорожно сглотнул. Теперь, когда он был здесь, все слова, которые он вчера бессистемно отрабатывал, вылетели у него из головы, и думать он мог лишь о неизбежном приступе истерики Снейпа, как только он осмелился поднять на поверхность события прошлого года. Ах. Что ж, он зашел так далеко. Лучше просто перейти к делу.

— Яхотелзвиниться, — выпалил он.

Снейп в замешательстве наморщил лоб.

— Прошу прощения?

Гарри глубоко вздохнул и заставил себя произнести как можно более нормальным голосом: 

— Я хотел извиниться.

— Вы уже сделали это, — подчеркнул Снейп, и на его лбу образовалась еще одна складка. Гарри глубоко вздохнул, чтобы успокоиться. Замечательно. Он едва начал, а лицо мужчины уже покрылось морщинами. Как только этот человек добавит к этой смеси прищуривание или усмешку, для Гарри все будет кончено.

— Да… то есть нет. Я извинился, но я имел в виду не ту ночь.

— Тогда что именно? — лицо Снейпа приняло настороженное выражение, которое, по крайней мере, сгладило некоторые из этих тревожных морщин.

Гарри прочистил горло.

— Насчет прошлого года…

— Дважды подумайте, прежде чем возвращаться к событиям прошлого года, мистер Поттер, — тихо оборвал его Снейп, и Гарри вздрогнул от этого опасного тона. — Некоторые вещи лучше оставить в прошлом.

— Я знаю… — Гарри подошел ближе и умоляюще посмотрел на него. — Просто… пожалуйста? Пожалуйста, позвольте мне объяснить, и если вы захотите разозлиться и вышвырнуть меня отсюда, я не буду винить вас на этот раз, но сначала просто позвольте мне это сделать. Пожалуйста! — губы Снейпа были плотно сжаты, что Гарри воспринял как очень, очень плохой знак, поэтому он поспешил продолжить, не думая о последствиях: — Этим летом между нами многое изменилось, профессор. Это так, и мы оба это знаем. Не волнуйтесь, не то, что я думаю, что вы…ну, знаете, заботитесь обо мне или что-то еще…но, может быть, теперь вы знаете, что я не какой-то сопляк, всегда пытающийся сделать вашу жизнь несчастной или попасть в неприятности просто для того, чтобы покрасоваться. Я всего лишь ребенок, профессор Снейп. В самом деле. А иногда дети совершают глупости. Но… но это не значит, что я пытаюсь причинить людям боль или что я не жалею об этом, когда делаю это.

Губы Снейпа побелели, но он не прервал его, поэтому Гарри продолжил:

— Я просто прошу…пожалуйста, позвольте мне объяснить, почему я поступил так в прошлом году, и извиниться, потому что я знаю, что это было неправильно, а потом, если хотите, можете выгнать меня и сказать, чтобы я никогда больше не стучал в вашу дверь, и я обещаю, что не буду. Ни здесь, ни в Хогвартсе.

Ожидание ответа Снейпа было самой сложнейшей частью всего этого испытания, но Гарри заставил себя успокоиться и позволил Снейпу оценить себя сквозь прищуренные глаза. Наконец Снейп сказал: 

— Говорите. Будьте кратки. У вас есть пять минут.

— Ладно, — выдохнул Гарри и сделал шаг назад. — Ладно, — он не знал, буквально ли Снейп вышвырнет его по прошествии пяти минут, но он собирался поторопиться, чтобы не рисковать. — Прошлый год не был…гм, удачным. Никто не верил в мои слова о возвращении Вол... его, а профессор Дамблдор и Орден ничего мне не говорили, и я все еще видел эти сны. — Гарри посмотрел на Снейпа, но тот, казалось, был сделан из камня, он слушал, но не реагировал. Гарри сразу понял, что это будет пятиминутный монолог.

— Я знаю, что это звучит так, будто я ною, — сказал он, — но я и не собираюсь. Я просто… был не в своей тарелке, понимаете? Я был расстроен, а он всегда был там, в моей голове, и я просто должен был ходить на занятия и мириться с тем, что пишут обо мне газеты, и довольствоваться тем, что ничего не знаю, даже если он может в любой момент добраться и схватить меня, или убить моих друзей, или… — Гарри оборвал себя. Пять минут, напомнил он себе. У него было всего пять минут. — Я хотел узнать, какую информацию об Отделе Тайн вы все так старательно скрываете от меня. Вот почему я заглянул в ваш Омут Памяти.

Снейп почти незаметно вздрогнул, но в остальном никак не отреагировал на признание Гарри.

— Я знаю, что это не оправдание. Я знаю, что какая бы не была причина, я не должен был это делать, но клянусь, я не пытался копаться в ваших личных воспоминаниях, профессор. Хоть мы никогда не ладили, я бы даже не взглянул на них, если бы не думал, что речь идет об Отделе Тайн, о нем. И…я бы не остался, если бы не увидел своего отца. Он был моим ровесником, и я хотел… — он замолчал, слабо жестикулируя. — Я просто хотел хоть раз увидеть, какими были мои родители на самом деле. У меня есть только одно воспоминание о них, не считая фотографий. У меня даже нет ничего, что принадлежало бы им, кроме папиной… — он оборвал себя, уверенный, что потом пожалеет об этом, если поднимет тему о папиной мантии-невидимке.

Он набрался храбрости и перевел дух, возвращаясь к сути дела.

— Мне жаль, Профессор Снейп. Мне так жаль, что я заглянул в ваши воспоминания без вашего разрешения. И… я просто хотел, чтобы вы знали, что я никогда никому не рассказывала о том, что видел, только спросил у Римуса и Сириуса, почему мой отец так ужасно обошелся с вами.

Гарри знал, что извиниться будет трудно, но он и представить себе не мог, как трудно будет извиниться перед каменной стеной. Черты лица Снейпа оставались неизменны, и он ни разу не взглянул на Гарри с тех пор, как он начал говорить. Незнание того, как Снейп воспринял его слова, заставило Гарри нервничать в десять раз больше, чем если бы он столкнулся с разъяренным, неумолимым Снейпом. Он вытер мокрые руки о пижамные штаны.

— Я также прошу прощения за то, что сделал мой отец, — тихо сказал Гарри. Снейп еще не вышвырнул его из лаборатории, так что он вполне может рискнуть. — Мне все равно, какое соперничество было между вами двумя или как он был молод, он не имел права так обращаться с вами. И Сириус тоже. Я… я не люблю обидчиков. И мне жаль, что мой отец и крестный издевались над вами.

Он умолк и выжидающе постоял несколько секунд, прежде чем сказать: 

— Это…а, это все. Я закончил.

Снейп наконец разжал руки и выпрямился. Его лицо по-прежнему было каменным.

— Тогда убирайтесь, — сказал он без всяких эмоций.

Лицо Гарри вытянулось.

— Вы имеете в виду, типа…убираться, убираться?

Снейп не сказал ни слова, но в этом и не было необходимости. Он бросил на Гарри взгляд, говоривший о многом. Гарри не нужно было повторять дважды, и когда он вышел и закрыл за собой дверь лаборатории, он увидел, как Снейп повернулся и схватился за стол, его спина напряглась, голова склонилась.

***

Когда Гарри покинул лабораторию, все в доме оживились, и как только он увидел, что близнецы покинули спальню, он вошел и плюхнулся на кровать. Он пропустил завтрак, пытаясь очистить свой разум, уставившись в потолок. Но это не сработало.

К тому времени, как он переоделся и поднялся на чердак, он уже не представлял себе, как у него останется хоть немного эмоциональной энергии, чтобы очистить свой разум от эмоций. Это даже не имело смысла, предположил он, но это было правдой. Он не только искренне извинился перед Снейпом, но и был изгнан без единого слова признательности. Он с горечью осознал, что определенно и речи быть не может, чтобы он попросил профессора как-нибудь помочь с окклюменцией.

Однако, когда он вошел в маленькую пыльную комнату, его ждал сюрприз. Не одна, а две девушки сидели на полу перед его книгой по окклюменции, внимательно изучая страницу.

Он прочистил горло.

— О, Гарри! — Джинни обернулась, ее рыжий хвостик хлестнул по плечу. — А мы все гадали, куда ты подевался.

Гермиона бросила на него слегка извиняющийся взгляд.

— Я попросила Джинни помочь нам с упражнениями из девятнадцатой главы. Конечно, было бы проще, если бы мы могли колдовать во время каникул…но поскольку делать мы это не можем, то помощник — лучший вариант. Надеюсь, ты не против. Близнецы сказали, что тебя не было в комнате, и я не была уверена, куда ты ушел, иначе я бы сначала спросила…

Гарри замер в нерешительности, но, заметив нерешительное поведение Гермионы и полный надежды взгляд Джинни, кивнул.

— Конечно, она может помочь. — Джинни просияла, и Гарри почувствовал себя немного неловко из-за того, что не попросил ее помочь раньше. Может быть, это отвлекло бы ее от мыслей о Роне, если бы она была вдали от горя своей семьи и сосредоточилась на какой-нибудь затее. Даже если бы это не касалось Гарри.

— Так. И что же вы придумали? — он сел на пол напротив девочек. Он всмотрелся в страницу, но ничего не смог разобрать вверх ногами.

— Ну, — начала Гермиона, — вчера вечером я думала о том, что упражнения по очищению и укреплению разума, вероятно, слишком похожи друг на друга. Из этого следует, что если у тебя есть проблемы с одним из них, то у тебя, конечно же, будут проблемы и с другим, — она говорила так, словно ругала себя за то, что не поняла этого раньше. — Может быть, нам нужно идти совсем в другом направлении.

— В другом направлении, но в каком именно? — спросил Гарри. Он пытался вспомнить содержание девятнадцатой главы. Он читал ее, но к этому времени он изучил слишком много глав, чтобы помнить, о чем какая была, не подсматривая.

— Мы должны перейти к чувствам. Я думала о том, что ты сказал, и о том, как Снейп определил твое доминирующее чувство, и поскольку ты более осязаемый человек с сенсорным восприятием, я подумала, что мы вернемся к этому и поработаем над некоторыми упражнениями по фокусировке.

Гарри отвернулся, надеясь, что на его лице не отразилось неловкости. Он рассказал Гермионе о своем разговоре со Снейпом, но это прозвучало так, будто они разговаривали в лаборатории или за обеденным столом. Он был слишком смущен, чтобы признать, что Снейп почти что укладывал его спать. В конце концов, у шестнадцатилетнего парня должна быть гордость.

— Ладно…так, какие мысли у тебя есть на этот счет? — спросил Гарри, внезапно насторожившись и смутившись оттого, что он обсуждает с двумя девочками-подростками, как использовать свое чувство осязания, чтобы закрыть разум. На сегодня ему и так хватило неловкости.

Гермиона подвинула книгу так, чтобы она оказалась только перед ней, и жестом пригласила Гарри сесть прямо напротив Джинни.

— Вытяни руки, вот так, — приказала она, демонстрируя это, вытянув свои руки ладонями вверх.

Гарри так и сделал, и Джинни легко накрыла его ладони своими. Он старался не нервничать от почти интимной близости. Не то чтобы Джинни была непривлекательна, но ему вовсе не хотелось держать ее за руки, пока ее брат, его лучший друг, лежал внизу в коме. Он чуть не отдернул руки, так ему было неловко от этой мысли. Однако, взглянув на ее лицо, он передумал. Она казалась счастливой, помогая ему, и совсем не была хихикающей или такой, какими бы были некоторые девочки в школе, оказавшись в такой ситуации. Она была просто… другом.

Он глубоко вздохнул, успокаиваясь.

— Ладно, что дальше?

— Закрой глаза, — приказала Гермиона, пробегая глазами по странице перед собой. — Вот это упражнение для начала будет не сложно выполнить. Просто старайся изо всех сил отбросить все свои другие чувства и сосредоточиться на чувстве осязания. Здесь говорится, что мы можем использовать все, что угодно, на чем можно сфокусировать твое прикосновение…на поле, мяче, стуле… но прикосновение животного или человека лучше подойдет для новичков. Оно напоминает, что нужно сосредоточиться на живом, дышащем теле, а не на множестве других вещей, с которыми соприкасается твоя кожа, а это довольно много, если об этом подумать… — она замолчала, подняв глаза и обнаружив, что Гарри и Джинни смотрят на нее со смесью веселья и нетерпения. — О. Правильно. Извините, перейдем к упражнениям. Закрой глаза, Гарри, и постарайся сосредоточить свои мысли только на своих руках.

Он послушно закрыл глаза и попытался сосредоточить свой разум на ощущении рук Джинни. Он думал об их тепле, о том факте, что он мог чувствовать их легкое движение, когда они располагались на его ладонях. Он также слышал, как все трое дышат. Он почувствовал запах плесени в воздухе, смешанный с запахом мыла и какого-то фруктового шампуня. Он постарался блокировать эти мысли, сосредоточившись только на руках. Просто на руках.

Спустя несколько минут Гермиона сказала ему, что он может остановиться.

— Это сработало? — с надеждой спросила она.

— Я так думаю, — он улыбнулся в ответ на ее воодушевленную улыбку. — Это было не идеально, но… я думаю, было легче иметь что-то ощутимое, чтобы сосредоточиться на очищении разума, и это точка.

— Ладно, давай попробуем еще раз, — сказала она с большим энтузиазмом, чем прежде.

С помощью Джинни Гарри снова и снова пробовал различные варианты этого простого упражнения в течение следующего часа, в то время как Гермиона искала упражнения для сенсорной фокусировки, над которым они бы работали дальше.

— Вот еще одно, — сказала она, когда они с Джинни сделали перерыв. — В книге сказано, что нужно мысленно подготовиться, сосредоточившись на определенной эмоции. Эмоция, связанная с воспоминанием, будет лучше всего, так как она сильнее, и поэтому ее легче будет удержать. Затем, когда ты сосредоточишь свой разум на руках, постарайся сосредоточиться на двух вещах сразу — на эмоции и на прикосновении. Попытайся соединить их вместе.

Гарри уставился на нее.

— Соединить их вместе? И что это должно означать?

— Ну…может быть, это о том, куда ты мысленно помещаешь эмоцию? — подумала она вслух. — Например, когда ты злишься, ты, наверное, чувствуешь это почти как ощутимую тяжесть в груди, верно? Но когда люди срываются, иногда они направляют эту ярость на свои части тела. Не так, когда они просто бьют вещи, — поспешила она объяснить, — но почти физически они могут чувствовать гнев, скручивающий их пальцы, и их руки дрожат от этого. Может быть, это что-то вроде этого? Может быть, попытаться почувствовать, как эмоция покидает твое сердце и переходит в твои руки?

— Как я могу чувствовать эмоцию в своих руках? — недоверчиво спросил он. Он поднял обе руки, словно желая доказать свою правоту. — Это же руки!

Джинни кашлянула, и Гарри бросил на нее добродушный взгляд. Он был уверен, что она кашлянула, чтобы скрыть смех.

— Ну, я не знаю, Гарри! — Гермиона тоже всплеснула руками. — Я не окклюмент, ты же знаешь. Это лучшее, что я могу придумать, чтобы объяснить, что подразумевает эта книга.

Гарри знал, что она делает все возможное, и сказал ей об этом извиняющимся тоном, но когда он попробовал выполнить это упражнение, то не мог понять, как направить эмоцию в часть его тела. И чем дольше он пытался сосредоточиться на чувстве осязания, тем сильнее фруктовый запах шампуня вторгался в его чувства и сбивал его концентрацию.

***

Проработав весь день и прервавшись только на обед, все трое к середине дня были морально истощены. Даже Джинни, которой нужно было только держать для Гарри руки в определенном месте или быть слушательницей, пока Гермиона анализировала теории сенсорного фокуса, выглядела готовой свернуться калачиком и уснуть. Даже Гарри согласился, когда Гермиона предложила всем собраться в гостиной и отдохнуть там до ужина. Как бы он ни был сосредоточен на изучении и практике материала в течение последних нескольких дней, он не был уверен, сколько еще времени его разум сможет выдержать, не разбившись на миллион кусочков.

Очевидно, он также начинал чувствовать себя немного удручающе. Сосредоточение внимания на одной эмоции за другой в течение трех часов подряд может сделать это с человеком.

— Взрывающиеся карты? — с надеждой спросила Джинни, когда они спускались вниз по лестнице, и впервые за много дней Гарри почувствовал, будто заслужил перерыв без чувства вины.

И действительно, приятно было хоть раз расслабиться, подумал Гарри, лежа на диване час спустя. Он отказался от последней партии взрывных карт, но Фред, Джордж и Джинни все еще играли. Гермиона свернулась калачиком в кресле напротив него с книгой на коленях. При виде этого зрелища он улыбнулся сладостно-горькой улыбкой. Никто не был чрезмерно счастлив — печаль все еще сквозила в каждом смехе и каждом приступе добродушного поддразнивания, но все они были здесь вместе, наслаждаясь обществом друг друга, и это было самое лучшее чувство, которое он испытывал за последние дни.

Карта взорвалась от взрыва хохота близнецов, и Гарри закрыл глаза с легкой улыбкой, закрывая рукой свет, падавший ему на лицо.

Он едва уловил звук открывающейся двери в гостиную, но открыл глаза, когда все звуки взрывающихся карт и смеха прекратились.

Снейп стоял в дверном проеме, его внушительное присутствие заставляло даже близнецов уставиться на него в неловком молчании.

— Поттер. На одно слово, — сказал Снейп и вышел, открыв дверь в явном приказе следовать за ним.

Гермиона ободряюще посмотрела на него, когда он неуверенно встал, но это не помогло тому, что все трое Уизли смотрели на него с сочувствием, как будто он направлялся на собственную казнь.

Снейп ждал его у подножия лестницы и, не глядя на Гарри, жестом пригласил следовать за ним. Они молча направились в лабораторию зелий, и Гарри не мог не задаться вопросом, действительно ли казнь была предпочтительнее, чем неопределенность того, что ожидало его после фиаско с извинениями этим утром. Снейп не давал ему ни малейшего понятия, чего ожидать. Он держался чопорно, но именно так обычно вел себя этот человек, когда находился среди людей. Единственный раз, когда Гарри видел, что он ослабил свою бдительность и по-настоящему расслабился, произошел, когда мужчина был настолько поглощен приготовлением зелий, что Гарри подумал, не забыл ли вообще Снейп, что он был рядом.

Снейп жестом пригласил его войти в лабораторию первым, и он слегка подпрыгнул, когда мужчина закрыл за ними дверь.

Гарри нервно переминался с ноги на ногу, когда Снейп подошел к столику, взял что-то похожее на старый конверт, несколько раз повертел его в руках и резко положил обратно. Он повернулся к Гарри и некоторое время молча наблюдал за ним.

Гарри так нервничал, что без энтузиазма подумал, не спросить ли Снейпа, не является ли он больше поклонником Шекспира, просто чтобы нарушить молчание. Он прикусил себе язык. Не было похоже, чтобы в данных обстоятельствах это было бы уместно.

Наконец Снейп заговорил самым формальным тоном: 

— В последнее время мне становится все более очевидно, что вот уже несколько лет я действовал под влиянием заблуждений, — он сделал паузу, на мгновение отвернувшись от Гарри, а затем скрестил руки на груди и посмотрел ему прямо в глаза, как будто решив сделать это.

Гарри в замешательстве нахмурился. Это не было похоже на ответ на его извинения. Он понятия не имел, к чему клонит Снейп.

Снейп слегка приподнял подбородок и сказал: 

— Поскольку вы носите имя и внешность Джеймса Поттера, не говоря уже о его склонности к шалостям, я предполагал, что у вас тот же характер и тот же нрав. Мои предположения были основаны на ошибочной и неполной информации, не говоря уже о личной предвзятости в этом отношении, и поэтому я постараюсь исправить ситуацию и впредь делать выводы, основанные на моих наблюдениях за вашими словами и поступками, а не на моих воспоминаниях о вашем отце, — он остановился и держался еще более чопорно, очевидно ожидая какого-то признания.

Гарри вытаращил глаза. Ему потребовалась целая минута, чтобы разобрать слова Снейпа. Если он не ошибался, Снейп только что полностью признался Гарри, что ошибался насчет него, и что он не был точной копией своего отца. Уже одно это заявление заставляло Гарри чувствовать себя так, словно у него подкосились ноги. Это было последнее, что он ожидал услышать от Снейпа вслух. Несмотря на то, что они теперь ладили немного лучше, было огромным достижением для профессора признаться в этом не только самому себе, но и Гарри. Такое же огромное достижение, как и «Волдеморт хочет быть друзьями с Гарри».

Но… неужели эта чересчур официальная речь должна была быть извинением? Как и накануне, Гарри не мог сказать наверняка, но ему показалось, что так оно и есть. А если так, то Снейп был очень, очень плох в извинениях. Это звучало так, словно он тоже заранее отрепетировал его, и Гарри нашел бы этот образ забавным при менее шокирующих обстоятельствах.

С другой стороны… Снейп, похоже, был не из тех, кто извиняется…перед кем-то…когда-нибудь. В таком случае, учитывая все обстоятельства, возможно, это действительно было очень хорошим извинением.

Гарри прочистил горло.

— Э-э… — начал он невнятно, но тут же замолчал, поняв, что это все, что он может придумать, чтобы ответить. Теперь он немного сочувствовал тому, что Снейп просто грубо вышвырнул его этим утром. Он чувствовал, что ему нужна неделя, по крайней мере, чтобы обдумать то, что сказал Снейп, и придумать подходящий ответ.

Однако Снейп не выказал никаких признаков того, что заговорит первым, и Гарри по опыту знал, что этот человек гораздо лучше пережидает неловкое молчание, чем он сам.

— Я…э-э… спасибо, сэр, — наконец произнес Гарри, надеясь, что этого достаточно, по крайней мере сейчас.

Снейп быстро кивнул и после недолгого колебания схватил старый конверт со столика. Несколько секунд он смотрел на Гарри с непроницаемым выражением лица.

— Я нашел вот это. Я просто подумал, что ты захочешь его получить. Не читайте в нем ничего; я просто подумал, что вы бы хотели, чтобы это было у вас. И не спрашивайте меня, где я его нашел. Я не помню. — Снейп сунул его ему в руки, затем вывел его из лаборатории и захлопнул за ним дверь.

На протяжении нескольких секунд Гарри стоял один в коридоре, ошеломленный быстрой сменой событий — от необычных извинений и таинственного подарка до поспешного вышвыривания. Он понял, что у него отвисла челюсть, и резко ее захлопнул. Теперь, когда он вышел из-под бдительного взора профессора, он думал о самых разных вопросах, которые хотел ему задать. И один из которых…значит ли это, что Снейп принял его собственные извинения?

Похоже, признание Гарри каким-то образом подтолкнуло Снейпа к ответу взаимностью. Гарри понятия не имел, что его слова окажут такой эффект, и не знал, что и думать об этом. Конечно, он предполагал, что Снейп не пришел к своим выводам о Гарри за одну ночь. Но даже если бы Снейп понял, что он ошибается, и даже если бы он смог преодолеть свою гордость, Гарри никогда бы не смог представить, что Снейп хочет — как он сказал? — исправить ситуацию. Этот человек, казалось, никогда не заботился о том, что люди, а тем более студенты, думают о нем. Он определенно никогда не беспокоился о том, что Гарри думает о нем. Или не проявлял никакого уважения к чувствам Гарри. Почему же тогда Снейпу вдруг стало настолько важно официально признаться в своих прошлых ошибках и… ну, по сути, пообещать поступать лучше?

Да и с какой стати ему вообще беспокоиться об этом?

За последние несколько недель Гарри испытывал сильное замешательство, но никогда еще он не был так ошеломлен, как сейчас.

Пытаясь отвлечься от своих мыслей, он повертел конверт в руках. Он был сложенным, смятым и слегка потемневшим от старости. К тому же он был шероховатым.

Он не мог сдержать своего любопытства. Он открыл конверт и вытряхнул на ладонь листок бумаги и маленький камешек в форме сердца. Он перекатил камень между пальцами. В нем не было ничего особенного, кроме его формы. Он выглядел так же, как и любой другой камень, который можно было бы найти на земле, хотя он был гладким и хорошо потертым, как будто его много раз обрабатывали за эти годы.

Письмо было написано незнакомым девичьим почерком, но первая страница, похоже, отсутствовала; слова начинались на середине предложения. Пробежав глазами до конца страницы, он сморгнул внезапно появившуюся влагу из глаз и дрожащим пальцем провел по подписи.

Оно было подписано «Лили».

Глава Глава 26. Полночь в кухне

...так весело. Завтра мы поедем на карнавал. Тунья сказала папочке, что не хочет ехать, но я знаю, что она всего лишь притворяется. Она так же, как и я, взволнована поездкой на колесе обозрения. Я думаю, что это может быть лучше полета на метле! (Не дай Картеру узнать, что я это сказала. Мерлин упаси меня запятнать имя квиддича.) Этим летом Тунья была просто ужасна. Думаю, она все еще расстроена, что мама и папа не купили ей волшебную палочку в прошлом году. Я сказала ей, что в руках магглы она попросту не будет работать, и теперь она даже не говорит со мной. Честно. Я люблю ее, но порой я была бы не против быть единственным ребенком в семье, как ты.

По крайней мере, я скоро вернусь домой и у нас будет целые две недели на выполнение домашней работы. Третий курс! Можешь ли ты в это поверить? Надеюсь, профессор Макгонагалл была искренна, когда говорила, что собирается обучить нас искусству анимагии в этом году. Я была больше воодушевлена чарами и зельями до того, как она это сказала, но эта тема звучит завораживающе! (И не смей издеваться надо мной. Знаешь же, что любишь школу так же сильно, как и я.)

Может быть, в следующий раз твой папа разрешит тебе поехать с нами. Так как ты не можешь быть здесь, я шлю тебе кусочек этого места вместе с письмом. Его прибило к моим ногам этим утром. Разве он не очарователен? Теперь ты можешь представить, что тоже был на пляже. Может быть, мы даже сможем его заколдовать, чтобы было слышно звуки прибоя. Тебе он понравится, обещаю. Это одна из тех вещей, из-за которой здесь стоит побывать лично.

Пора идти. Мама зовет нас ужинать. Я вернусь домой прежде, чем ты успеешь сказать «Хогвартс-Экспресс».

Твоя подруга,

Лили.

– Это от моей мамы, видишь? – сказал Гарри после того, как закончил читать письмо вслух. – Это ее почерк. Думаю, она действительно писала на этой самой странице, когда ей было тринадцать. Снейп дал его мне. Снейп! Как ты думаешь, где он его нашел? В любом случае, он просил меня не спрашивать, и после всего случившегося думаю, что не буду этого делать... пока что. Но, по крайней мере, хотелось бы узнать, кому было адресовано это письмо.

Ответа не последовало, хотя Гарри и не ожидал его услышать.

Он протянул руку, чтобы коснуться бледного запястья Рона, лежавшего на простынях, и убедиться, что кожа его друга все еще оставалась теплой. Он мог чувствовать слабый пульс подушечками своих пальцев. Грудь Рона поднялась и так слабо опустилась, что Гарри пришлось внимательно проследить, чтобы убедиться, что тот действительно дышал.

Тяжело вздохнув, он откинулся на спинку стула у кровати Рона и снова просмотрел содержание письма. Оно было таким обычным, и именно это нравилось в нём Гарри. Так оно было более достоверным... источником в один из дней жизни его матери. Начиная с полудня, он читал и перечитывал его уже дюжину раз, представляя свою маму молодой студенткой, пишущей на той самой странице, которую он держит в руках. Он вновь задался вопросом, кому же оно было адресовано. Кем были ее друзья? Какой она была, когда училась в Хогвартсе?

Конечно, некоторые вещи ему были известны, но в действительности он встречал только друзей отца. Он много чего знал о Джеймсе Поттере – о том, как тот играл в квиддич, стал анимагом, и как часто попадал в неприятности вместе с Сириусом. Он знал, что его отец был храбрым и веселым, что он флиртовал с его мамой и как тот, по крайней мере, единожды стал кем-то вроде обидчика.

Он не встретил ни одного друга своей матери. Никто по-настоящему не рассказывал о ней, за исключением общих фраз о том, что она была и храбра, и красива, и умна. Кто-нибудь мог бы предположить, что он знал чуть больше этого, учитывая, что его воспитывали родственники со стороны Лили, но Петунья Дурсль отказывалась говорить о сестре, лишь упомянула, что она ушла, ее убили, и им досталось ее отродье, о котором они должны были позаботиться. Он даже не знал, были ли когда-нибудь Петунья и Лили близки, как настоящие сестры.

Теперь он знал, что ей нравились колеса обозрения и школа, и теперь ему было известно, какие предметы ей нравились в школе, и что она хотя бы единожды на каникулах съездила с семьей на пляж. Также он теперь понимал, что у нее был друг, с которым она летом делала домашнюю работу, и что их отношения с сестрой порой шли в разлад. Не так уж и много информации, но это куда больше того ничего, что было у Гарри.

– Думаешь, она много писала своим друзьям? Может быть, я смог бы выяснить, с кем она дружила, и... – он замолчал, представляя, как бы на это ответил Рон. – Нет. Нет, ты прав. Это было бы странно. Что бы я у них спросил? «Здравствуйте, я Гарри Поттер. Вы ходили в школу вместе с моей мамой. Какие оценки у нее были по гербологии?», – он закатил глаза.

Он снова замолчал, и единственным звуком в комнате было тиканье часов в углу. На самом деле это начало раздражать Гарри. Он почти заглушил этот звук, накинув на часы одеяло, на случай если Рон тоже будет раздражён тиканьем... но мысль о том, что Рон, находясь в коме, может слышать настолько хорошо, чтобы почувствовать раздражение, дала Гарри надежду, и поэтому он оставил все как есть.

Была почти полночь. Он подождал, пока станет совсем поздно, чтобы прийти к Рону, когда никого уже не будет, но оказалось, что миссис Уизли свернулась калачиком на стуле возле его кровати. Он попытался улизнуть из комнаты, но она услышала его и сказала голосом, полным слез: «Сядь, Гарри, дорогой. Рон будет рад твоей компании», – и покинула комнату.

Он изучал бледное лицо Рона и наблюдал, как его грудь то поднималась, то опускалась. Медленно правда, но зато непрерывно.

Он достал из конверта сердцевидный камень и стал вертеть его в руках снова и снова. Было удивительно осознавать, что какой-то маленький бесполезный камушек тотчас же станет чем-то бесценным, после того как он узнает, что когда-то в своих руках его держала мама . Она подобрала его, потому что посчитала особенным, а затем еще и подарила своему другу. А теперь он каким-то образом перешел к Гарри. Он мечтательно улыбнулся. Он даже мог представить, как именно ему она дарит этот камень.

– Не на что особо смотреть, да? – сказал Гарри, но про себя подумал, что тот был красивым. Он не знал, где Снейп его раздобыл или что побудило его отдать конверт Гарри, но он не собирался заставлять мужчину жалеть об этом, задавая вопросы, которые его попросили не задавать.

Он осторожно сложил письмо и вложил его вместе с камнем в конверт. Ему нужно было найти безопасное место, где бы он мог его хранить, когда вернется в свою комнату. Нигде не было незакрепленных половиц, подумал он, изучая старые стены и потемневшую мебель.

– Никогда не задумывался, какие секреты таит в себе этот дом, о которых нам Сириус никогда не рассказывал? – поинтересовался он вслух. – Я знаю, что он ненавидел находиться здесь, но, может, он просто не ценил хорошие качества поместья из-за своей семьи? Это старый дом волшебников, он должен таить в себе секреты. Когда тебе станет лучше, мы должны просмотреть здесь все на предмет потайных ходов.

Он отказался рассматривать вслух возможность того, что Рону не скоро может стать лучше... или вообще никогда. Он уже обдумал все худшие возможности у себя в голове. Озвучивая их вслух, они могли бы стать слишком реальными, слишком вероятными... слишком неизбежными. К тому же Рон мог его услышать. Если была хоть отдаленная возможность того, что он каким-то образом может находиться в сознании и слышать то, что происходит вокруг, то Гарри должен был дать ему понять, что у него нет сомнений в том, что они поймут, как его спасти.

Гарри снова и снова вертел конверт в своих руках. Он снова изучал его. На конверте не было ни имени, ни даже никакого намека на то, что оно здесь было написано.

Он тяжело вздохнул и поднялся на ноги, внезапно устав от обдумывания всяких таинственностей. На нем повисли эти загадочности, а он просто хотел вернуть назад своего лучшего друга, и чтобы Волдеморт прекратил портить жизнь людям, которых он любил.

Если бы он был совершеннолетним, то сам бы отыскал Волдеморта и...и...

И что?

Конечно, было пророчество, но какие в действительности оружия были у Гарри против самого сильного и злого волшебника на планете? Дамблдор считал, что у него в арсенале есть довольно мощное оружие – любовь, но как это вообще понимать? Как Гарри мог вооружиться любовью? Волдеморт, как знаток легилименции, коим он и является, может разорвать разум Гарри на кусочки прежде, чем тот поймет, как работать под углом зрения «Любовь-в качестве-оружия». Он изучил уже целую тонну об окклюменции, когда стал усерднее ей заниматься, но он едва достиг прогресса в применении этих запутанных ментальных искусств на практике.

Он потер глаза и снова дотронулся до запястья Рона. Кожа теплая. Сердце бьется. Грудь поднимается и опускается.

– Я вернусь, приятель. Приятных снов. – сказал он и повернулся. Он даже не оглянулся посмотреть на своего неподвижного, бледного друга, когда покинул комнату.

Миссис Уизли в коридоре не было, поэтому он решил направиться на кухню. Если она все еще не спит, то будет очень признательна, узнав, что может ещё немного побыть у постели своего младшего сына. Гарри определенно не ожидал открыть дверь и увидеть Снейпа, сидящего в одиночестве за кухонным столом, окруженного книгами и пергаментами. Гарри остановился на полушаге, когда профессор отнял взгляд от своей работы. Этот человек вообще когда-нибудь спит?

– Простите, – машинально произнес он и отступил на шаг. Прежде чем он успел изящно удалиться, Снейп остановил его, подняв бровь.

– Немного поздновато для перекуса, не так ли, мистер Поттер?

Гарри не до конца закрыл дверь, придерживая ее одной рукой.

– Я искал миссис Уизли.

Он вздрогнул, когда ему в голову пришла следующая мысль.

– Вы не... эм, вы всё ещё отвечаете за меня? – Снейп прищурился, и Гарри, осознав, как нахально это прозвучало, поспешил объяснить: – Я лишь имел в виду, что вы сказали мне не покидать комнату ночью... и я не пытался нарушить правила, и этим утром тоже, я просто, вроде как, забыл об этом со всем навалившемся. Вы знаете, с тех пор как, ну... – Гарри понял, что Снейп уловил суть дела, и захлопнул рот, не желая слушать своё дальнейшее бормотание.

Взгляд Снейпа скользнул по пижаме Гарри, его дырявым носкам, а затем задержался на знакомом конверте, который Гарри держал в руках.

На лице Гарри вспыхнул румянец, и он спрятал конверт за спину. Он не был уверен, почему был так смущен тем, что мужчина мог увидеть, как сильно эта вещь была дорога ему. Также Гарри, право слово, надоело сталкиваться с этим человеком, когда на нем была только пижама. Это заставляло его чувствовать себя... незащищенно. Уязвимо.

– Ладно. Ну, я, э... оставлю вас од...

– Вам приснился кошмар? – перебил Снейп, внимательно изучая его.

Гарри машинально помотал головой.

– Только проснулся, – сказал он, и, осознав, что Снейп не принял такого короткого ответа, добавил: – Я был с Роном.

Снейп кивнул и опустил взгляд на пергамент, который лежал перед ним. Гарри принял это за разрешение уйти. Он уже начал уходить, как Снейп остановил его, сказав почти что назидательно:

– Артур Уизли сообщил мне, что за последние несколько дней вы провели непомерное количество времени на чердаке.

Гарри остановился, застигнутый врасплох. Неужели между ними теперь все будет именно так? Между ними просто состоится случайный разговор в полночь, когда они находятся на кухне? Как будто не было ничего странного в том, что они оба были здесь, и Гарри был одет в пижаму? Как будто не было безумно странно, что ранее в этот же день они признались друг другу в совершенных проступках, едва ли получив на это ответную реакцию?

Очевидно, так оно и было, поскольку Снейп спокойно ждал ответа Гарри.

– Я хотел побыть один, – просто сказал он.

– А, – ответил Снейп. – Должно быть, так оно и было, учитывая, что половина подростков, живущих в этом доме, присоединилась к вам вчера на целый день.

Гарри прищурился, не понимая, почему Снейп разнюхивает про это, но не пожелал нарушать их перемирие, огрызаясь в ответ, и поэтому честно признался:

– Мы учились, – он предположил, что мог бы признаться, что изучает окклюменцию. Мерлин знает, Снейп был бы рад услышать, что Гарри наконец-то воспринял это всерьез. Но тогда ему пришлось бы признаться в своей продолжительной бездарности.

– Учились. На чердаке, – приподнятые брови Снейпа наглядно показали, что он думает о правдоподобности такого оправдания.

– Да, на чердаке, – настаивал Гарри. – Сначала я пытался сосредоточиться, находясь подальше от людей. Но затем Гермиона предложила мне свою помощь, а потом и Джинни.

– И вам потребовались два наставника, не так ли? – усмехнулся Снейп, не сдаваясь. – Я видел ваши результаты СОВ. Хотя это не лучший показатель ваших способностей, они не так уж плохи.

– Мы учились! – сказал он, и его гнев начал брать над ним верх. – К тому же, это не ваше дело! – он фыркнул и быстро добавил: «Сэр», – вот тебе и все попытки быть вежливым. Возможно, они пришли к какому-то пониманию насчет прошлого, но Снейп всё ещё был Снейпом, а Гарри всё ещё Гарри. Было сложно представить, что даже ради будущего им удастся преодолеть разногласия, вызванные противоречиями их характеров.

Глаза Снейпа вспыхнули из-за гнева Гарри, но он откинулся на спинку стула, скрестив руки на груди. Он медленно кивнул на стул напротив себя и сказал:

– Почему бы вам не присесть, мистер Поттер? Видите ли, как взрослый человек, которого оставили под мою ответственность – заботу, которую профессор Дамблдор фактически не отменил после того, как Уизли поселились здесь, – похоже, вы нуждаетесь в ознакомлении с тем, что является или не является моим делом.

Гарри колебался ровно столько, сколько потребовалось на то, чтобы увидеть отсутствие выхода из этой ситуации, прежде чем неохотно поплестись к указанному креслу. Он осторожно положил конверт на соседний стул и стал ждать начала неизбежной лекции, богатой на словарный запас.

– Поттер…

– Я изучал окклюменцию, – выпалил Гарри.

Снейп посмотрел на него, застигнутый врасплох, что и требовалось Гарри. В конечном счете Снейп должен был обязательно получить нужную ему информацию, а до тех пор Гарри будет неприятно подвергнут лекциям и расспросам. С таким же успехом можно было бы пропустить лекцию и сразу перейти к неизбежному. Стоит надеяться, что Гарри сможет преуменьшить унизительный факт отсутствия у него прогресса.

– Вы были правы, – продолжал он. – Раньше я не сосредотачивался. Я думал, что это было скучно и трудно, и я не хотел прилагать к этому усилия. Но... теперь я должен. Даже если это скучно и тяжело. Так что я читал книгу и практиковался в некоторых упражнениях, а Гермиона и Джинни предложили помочь, когда увидели, чем я занимаюсь. Это всё, профессор, клянусь.

На этот раз Снейп, казалось, не знал, что сказать. После долгой паузы он тихо произнес:

– Вы уже четыре дня прячетесь на чердаке.

Гарри молча кивнул.

– И все это для того, чтобы вы смогли прочитать книгу по окклюменции, которая еще на прошлой неделе была для вас проклятием существования? – его лицо выражало явный скептицизм.

Гарри снова кивнул и посмотрел вниз, проводя пальцем по деревянной поверхности стола. Ему было по-настоящему стыдно за то, что ранее он не приложил должных усилий.

– И что же вы узнали?

Гарри поднял голову.

–Я... э-э... я узнал, что есть много способов очистить разум... и что большинство из них требуют концентрации, а не просто... пустоты в мозгу.

– Пустоты в мозгу? – недоверчиво спросил Снейп. – Таково было ваше понимание окклюменции до сих пор?

Гарри слегка сгорбился, сидя на стуле.

– Да, ну... мы уже установили, что я в этом полный ноль, ясно?

Снейп нетерпеливо махнул рукой.

– Что еще?

– Я узнал о том, как тесно связаны ментальные искусства, и что невозможно стать мастером окклюменции, не выяснив, как контролировать эмоции... отодвигая их на второй план, используя их в качестве ложного следа и все такое, – он не добавил, что контроль над эмоциями никогда не был его сильной стороной. Но с другой стороны, Снейп уже знал это.

– Продолжайте, – сказал Снейп. Он сложил пальцы домиком перед подбородком.

– Э-э… –Гарри не был уверен, что это было такой уж блестящей идеей, но теперь, когда перед ним был окклюмент, он испытывал искушение получить ответы на некоторые свои вопросы. Даже если это был Снейп. Ну... Гарри слегка наклонил голову, изучающе глядя на Снейпа в течение нескольких секунд. Мужчина ничего не сказал по этому поводу, только вопросительно поднял бровь. Может... может быть, потому что это был Снейп. Он каким-то образом знал так, как не знал в прошедшие недели, что если он задаст свои вопросы, то Снейп ответит на них.

– Было кое-что, что я... я имею в виду, может быть, вы не откажетесь ответить мне на один вопрос, профессор?

Снейп внимательно посмотрел на него и медленно кивнул.

– Речь идет о перенаправлении эмоций, – начал он. – Видите ли... в книге говорилось о переносе эмоций в часть тела, и я просто... я не понимаю, как это сделать, – сказал он с вопросом в голосе. – Я имею в виду, эмоции есть эмоции. У них нет физического обличия. Как я могу относиться к ним так, как будто я могу их трогать или двигать? – он поднял руки в разочарованном жесте и стал ждать.

Снейп тоже склонил голову набок.

– Я полагаю, вы испробовали упражнения, предписанные книгой?

– Да, – вздохнул Гарри, – но пояснение к упражнению не имело для меня особого смысла. Или, может быть, это звучит так, будто оно должно иметь смысл, но я сам в своей голове не могу понять, как осуществить это на деле. Если здесь вообще есть смысл, – добавил он и содрогнулся. Он говорил как настоящий идиот.

Снейп положил руки на стол и рассеянно постучал пальцем по его поверхности.

– Книги поучительны и проливают свет на многие вопросы, но они не могут воздать должное всем начинаниям. Есть причина, по которой почти все изучающие окклюменцию ищут наставления от учителя из плоти и крови, а не от неодушевленных страниц книги. Некоторые вещи лучше показать, чем объяснить.

Гарри кивнул и отвернулся. Они были опасно близки к теме их не увенчавшихся успехом уроков в прошлом учебном году, и Гарри не знал, был ли он столь непреклонен в этом вопросе даже после извинений. Он испытывал некоторое напряжение из-за того, что не понимал, вышел ли он сухим из воды или продолжает ходить по тонкому льду.

– Я полагаю, что профессор Дамблдор сможет помочь мне с этим, когда начнутся занятия в школе.

– Или... – начал было Снейп, но осекся. Он поднял руки со стола и скрестил их на груди. Он молчал так долго, что Гарри вопросительно посмотрел на него. Некоторое время Снейп внимательно рассматривал его, напустив на лицо скучающее выражение. Затем же он откашлялся и отвел взгляд. – Или... я предполагаю, что могу показать вам, как это сделать.

Гарри не был уверен, что правильно расслышал. Он широко раскрыл глаза, проиграл эти слова у себя в голове, и, подняв глаза, увидел, что Снейп вновь устремил на него свой взгляд. Он решил, что он, должно быть, не ослышался, потому что Снейп выглядел очень и очень смущённым. На самом деле, он выглядел так, будто в любой момент мог взять свои слова обратно, поэтому Гарри принял поспешное решение и кивнул.

– Я был бы вам благодарен, сэр.

Гарри не был удивлен, когда Снейп коротко кивнул, затем взял перо и повернулся к своим книгам со словами:

– Тогда завтра. Я буду ждать вас в своей лаборатории сразу же после завтрака, независимо от того, до скольких вы сегодня вечером собираетесь побродить по дому, – этой колкости не хватило остроты, и Гарри украдкой бросил последний взгляд на профессора, когда взял конверт матери в руки и отодвинул свой стул. Снейп что-то царапал на листке пергамента; черная завеса волос скрывала его лицо.

Когда Гарри направился к двери, ему пришло в голову, что Снейп, вероятно, чувствует себя так же неловко и неуверенно в их новом временном перемирии, как и он сам. Хотя это не должно было помочь Гарри разглядеть в Снейпе, кем тот был на самом деле, но это произошло.

Хоть на пару минут Снейп был просто... человеком. Ладно. Сообразительным, неловким в общении, антисоциальным, саркастичным и осторожным человеком. С проблемами в управлении гневом.

Ладно, значит, он был не совсем достойным восхищения человеком.

И всё же Гарри почему-то не очень боялся этого урока окклюменции. Он на самом деле думал, что, может быть, на этот раз, когда Снейп готов преподавать, а Гарри готов учиться, он поймет все довольно быстро. Он с надеждой улыбнулся своим мыслям и отправился спать.

***

Когда Гарри спускался вместе с Гермионой вниз по лестнице, то рассказал ей, что сразу же после завтрака поработает над окклюменцией вместе со Снейпом. Сказать, что она была просто рада за него, было бы ничего не сказать.

– О, Гарри! Это замечательные новости! Ты наконец-то попросил его? Он снова собирается помочь тебе очистить разум? Или научить тебя тонкостям окклюменции? О, да какое это имеет значение? У тебя будет мастер Окклюменции, который проведет тебя через весь этот процесс, независимо от того, где он начнется. Ты ведь расскажешь мне, как он будет тебя учить, правда? Мне стало очень интересно после того, как я прочитала все о теории.

– На самом деле он просто поможет мне разобраться с одним вопросом, – заметил Гарри, хотя и усмехнулся ее энтузиазму. – Он предложил показать мне одну технику, а не снова начать регулярные занятия.

Гермиона остановилась на одной из ступенек, и Гарри обернулся, заметив, что она больше не шагает рядом с ним.

– Он сам предложил? – спросила она, подняв брови, все еще находясь в воодушевленном состоянии. – Это же просто огромное достижение, Гарри! Раньше Дамблдор должен был заставлять его помочь тебе, не так ли? Но на этот раз он предложил помочь сам? Может быть, на этот раз всё будет по-другому.

Гарри бросил на нее скептический взгляд, прежде чем продолжить путь на кухню, чтобы присоединиться к семейству Уизли и поприветствовать Римуса, который снова заглянул к ним на завтрак.

Как бы Гарри не подвергал сомнению слова Гермионы, но все же у него в душе затаилась такая же надежда. Может быть, на этот раз все будет по-другому. Конечно, прошлый год задал достаточно низкую планку. И чуда не потребуется, чтобы их урок был хотя бы лучше предыдущих.

Но, конечно же, его план начать все как следует был сорван сразу же после завтрака. Как только он отодвинул свой стул от стола, Римус остановил его, произнеся тихим голосом:

– Гарри, мы можем поговорить несколько минут? Может быть, в гостиной?

– Гм, – Гарри посмотрел на часы. – Снейп хотел видеть меня сразу же после завтрака.

– Это займет всего несколько минут. – Римус выглядел обнадеженным, и Гарри подавил желание отмахнуться от него. Он не хотел заставлять Снейпа ждать, зная, каким сильным приверженцем пунктуальности тот был. Не говоря уже о том, что ему все еще было не совсем комфортно от этой обеспокоенной, псевдо-родительской личностью, которую в последнее время Римус пытался примерить на себя. Но тут манеры Гарри взяли над ним верх, и он обнаружил, что плетется за Римусом в гостиную и садится на маленький диван напротив него.

Римус наклонился вперед, упершись локтями на колени своих заплатанных брюк. Некоторое время он смотрел на Гарри с мягкой улыбкой на лице, как будто что-то выискивал. Гарри не знал, что именно это было, и почувствовал, как на него накатила внезапная волна упрямства. Он скрестил руки на груди и стал ждать. Римус был единственным, кто хотел поговорить, так что он вполне мог начать первым.

– Как дела, Гарри? – спросил Римус, словно прочитав его мысли. Это заставило мысли Гарри метнуться в совершенно другом направлении.

– Ты когда-нибудь изучал окклюменцию или легилименцию? – выпалил он. Он сощурил глаза при мысли, которая только что пришла ему в голову. Он стал больше осознавать необходимость скрывать некоторые из своих самых постыдных мыслей от Снейпа и Дамблдора после того, как узнал, что они были легилиментами, но он никогда не задумывался о возможности того, что другие учителя тоже обладали этим навыком. Он вытаращил глаза, когда обдумал последствия этого. У Макгонагалл сейчас было бы слишком много компромата на него.

Римус, казалось, был озадачен этим вопросом.

– Нет. Я не изучал эти дисциплины. – он склонил голову набок. – А тебе нужна помощь? Я думал, что вы с профессором Снейпом закончили свои уроки в прошлом семестре.

Гарри пожал плечами, немного расслабившись в кресле.

– Мы и закончили. Я имею в виду, технически. Но нет, – ответил он на вопрос Римуса. – Я не просил тебя о помощи. Мне просто было... любопытно.

– Любопытно? Тебе? – поддразнил его Римус, и теплая улыбка озарила его лицо.

Гарри не смог сдержать легкой улыбки. Римус, как никто другой, знал, какие неприятности могут возникнуть из-за его любопытной натуры. Он подумал, что, возможно, пришло время вернуться к первоначальной сути этого разговора.

– Всё... э-э, вроде всё хорошо. Ну, знаешь, учитывая все обстоятельства. Полагаю, ты больше ничего не знаешь о лекарстве для Рона?

Улыбка Люпина слегка померкла, и он покачал головой.

– Но я уверен, что с ним все будет хорошо. Просто подожди и увидишь.

– Ты не можешь этого знать, – отрезал Гарри. Он почувствовал знакомый подъем разочарования глубоко внутри и на этот раз решил позволить ему немного просочиться наружу. Лучше уж он выплеснет эмоции на Римуса чем на миссис Уизли. – Это всё, что говорят мне и остальные взрослые в этом доме. Ну, во всяком случае, все, кроме Снейпа. «Всё будет хорошо. С ним все будет в порядке. Это всего лишь вопрос времени.» Ты не можешь знать этого, Римус, – по крайней мере, ему удалось удержаться от крика. Он не мог забыть, как паршиво он себя чувствовал после того, как в последний раз вымещал все свое разочарование на Римусе. Он сделал глубокий, успокаивающий вдох.

Римус протянул Гарри руку, но тот отодвинулся в сторону.

– Прости, – тут же сказал он, увидев обиженное выражение на лице Римуса. – Я не хотел...

– Нет, Гарри, – Римус сделал глубокий вдох. – Здесь я должен просить прощения.

Гарри смущенно нахмурился.

– Я не знаю, как это делать, – резко сказал Римус, опускаясь в кресло. – Я хочу быть рядом с тобой, быть тем, на кого ты можешь положиться, но я всё время ошибаюсь, не так ли? – он посмотрел на него поверженным взглядом, и Гарри был ошеломлен. В последнее время он был не совсем доволен Римусом, но и не ожидал, что тот бросит притворство и извинится за что-нибудь. Гарри чувствовал, что должен успокоить его, сказать, что все в порядке, но не мог найти нужных слов. Он даже не был уверен в своих чувствах к Римусу в эти дни. О, конечно же, он любил его. Он просто... чувствовал себя немного сбитым с толку из-за того… ну, любит ли его Римус.

Но он не мог этого сказать. Ему было шестнадцать. Он не хотел жалостливо вопрошать взрослых о том, достоин ли мальчик, которого не любила его семья, быть любимым кем-то еще. Он неловко откашлялся и попытался выбросить эти мысли из головы.

– Сириус был безрассуден, он всегда бросался с головой во всякое еще с тех пор, как мы были мальчишками, – говорил Римус. – Я также думал, что он был безрассуден и по отношению к тебе, но он, по крайней мере, знал, как достучаться до тебя, не так ли? Он знал, что тебе было нужно, и знал, когда стоит подставить свое плечо. И мне... мне жаль, что я не был таким человеком для тебя, Гарри.

– Римус... – неловко произнес Гарри, услышав обречённый тон Римуса. Он снова откашлялся, пытаясь придумать, что сказать. В конце концов, слова этого человека были правдой. Он не был рядом с Гарри, как Сириус, и Гарри обижался на него за это. Но в то же время Гарри вовсе не хотел, чтобы этот человек чувствовал себя виноватым. – Ты... эм, ты же знаешь, что не должен быть тем, кем был для меня Сириус, верно? – Римус выглядел так, словно готов был возразить, поэтому Гарри поспешил продолжить: – Ты был другом моего отца, я понимаю, и ты был отличным учителем. Кстати, спасибо, что давал мне дополнительные занятия, – добавил он. – Но у меня уже были родители. И крестный. Они умерли, и я всегда буду скучать по ним, но ты не обязан…становиться ими.

Римус с минуту грустно улыбался ему, прежде чем ответить.

– Думаю, немного эгоистично с моей стороны предполагать, что я могу занять такое значимое место в твоей жизни, не так ли?

Гарри пожал плечами и слегка улыбнулся, размышляя:

– Сириус не был похож на наставника, о котором можно было бы мечтать, ты же знаешь. Он поощрял меня принимать свою безрассудность больше, чем, по-моему, полагается крестному отцу.

При этих словах уголки губ Римуса приподнялись.

– Могу себе представить.

– И он обвинял меня в том, что я недостаточно похож на отца, – тихо сказал Гарри.

– О, Гарри, – сказал Римус, и на этот раз, когда он протянул руку, Гарри позволил ему положить ее себе на колено. – Тебе многое досталось от твоего отца. У тебя его храбрость и решительность, его преданность своим друзьям... не говоря уже о его упрямстве и склонности к остроумным высказываниям о своих учителях.

Гарри фыркнул от смеха.

– Но я также вижу, что тебе многое досталось от матери, – мягко добавил Римус. – У тебя ее ум, ее добросердечное сострадание к другим, ее великолепная способность прощать... – он сжал колено Гарри и убрал руку. – И все же ты тот, кем являешься ты сам. Ты можешь гордиться тем, что дали тебе родители, но ты не обязан быть кем-то, кроме себя самого. Никогда не упускай это из виду.

Гарри наклонил голову, чтобы смахнуть непрошеные слёзы. Эти слова значили для него нечто невообразимое, и он почувствовал, как тяжесть спадает с его сердца. Он знал, что Римус никогда не будет для него тем же, кем были для него Джеймс или Сириус, но по тому, как Римус смотрел на него в тот момент, он также понимал, что тот искренне заботится о Гарри. Ради самого Гарри.

Ему вдруг захотелось обнять мужчину, но вместо этого он ухмыльнулся и сказал:

– Знаешь... возможно, ты не так уж и ужасен, как тебе кажется.

Римус рассмеялся.

– Но на самом деле, Римус, – сказал Гарри, – я не шучу. Ты хороший учитель. Ты был мне хорошим другом. Я знаю, что могу обратиться к тебе за советом или помощью, если мне это понадобится, и я действительно ценю это. Но ты не должен пытаться заменить мне моих родителей, Сириуса или кого-либо еще. Просто будь собой. Этого достаточно, клянусь.

– Даже если быть самим собой означает, что я все еще не буду делиться с тобой делами Ордена? – Римус бросил на него беззаботный, но многозначительный взгляд.

Гарри пожал плечами.

– Просто не лги мне. С меня хватит лжи и разбавленной правды на всю оставшуюся жизнь.

– Решено. – Римус улыбался глазами, но его губы все еще выражали серьезность, когда он подался навстречу для рукопожатия.

Гарри обхватил ее и улыбнулся.

– Решено.

Римус улыбнулся в ответ, откинувшись на спинку стула и закинув ногу на ногу.

– Значит, ты теперь лучше ладишь с профессором Снейпом?

Снейп! Гарри взглянул на настенные часы и вскочил на ноги.

– Мне действительно нужно идти, Римус, – сказал он, но остановился. – Он ведь ничего не сказал тебе, правда? – Гарри крепко сжал губы от внезапного желания отрицать все, что профессор зелий мог сказать о нем и его поведении за последние несколько недель. Он по-прежнему не мог забыть об этом.

– Ну, нет. Профессор Снейп всё ещё так же жаждет поговорить со мной, как и тогда, когда мы были в Хогвартсе, – Римус спокойно улыбнулся, как будто это его нисколько не беспокоило. Он встал и разгладил складки на брюках. – Я только хотел узнать, по какому поводу ты встречаешься с ним сегодня утром. Он помогает тебе с домашним заданием по зельям, которое тебе ещё нужно выполнить?

Гарри глубоко вздохнул и снова посмотрел на часы, прежде чем неохотно признать:

– Я, вообще-то, не буду брать зелья в следующем году.

– Нет? – спросил Римус, подняв брови. – Неужели ты все-таки решил не поступать в Аврорат?

– Дело не в этом, – уклончиво ответил Гарри, но затем признался: – Я не получил достаточно высокий балл, чтобы продолжить обучение в следующем году.

– О, – просто сказал Римус, и Гарри постарался не показать своего смущения, пока они молча шли к двери. Когда Римус открыл дверь, он положил руку на плечо Гарри и сказал: – Я могу быть сейчас только самим собой, но я был бы счастлив поговорить с ним от твоего имени, если ты этого хочешь.

Гарри наморщил нос, не зная, смеяться ему или ужасаться от этого предложения.

Римус пожал плечами.

– Каждый профессор сам решает, каких студентов принимать в свои классы. Они устанавливают правила, но при желании имеют право сделать исключение из этих правил.

– И ты действительно думаешь, что профессор Снейп когда-нибудь сделает исключение для гриффиндорца?

Римус ухмыльнулся.

– Ну, всё когда-нибудь случается в первый раз.

Гарри хмыкнул, невольно развеселившись, но покачал головой.

– Это не сработает. По правде говоря, это скорее навредит, чем поможет. Держу пари, он бы сказал «нет», даже если бы Дамблдор попросил. И в любом случае, я думаю, что он только сейчас начинает понимать, что я не жду милостей только потому, что я Гарри Поттер. Я не хочу давать ему никаких доказательств того, что это действительно так.

Римус улыбнулся и сжал его плечо.

– Я все понимаю. Предложение остается в силе, если ты передумаешь.

Гарри одарил его легкой, искренней улыбкой, хотя и знал, что никогда не поймает его на слове.

– Спасибо, Римус. Я серьёзно, – крикнул он через плечо, поднимаясь по лестнице через две ступеньки в лабораторию Снейпа. Он скрестил пальцы в надежде, чтобы профессор не расспрашивал его о точном времени окончания завтрака и о том, почему он сразу же не пришел. Будем надеяться, что мужчина сегодня в хорошем расположении духа и что бы он ни задумал для их урока, он не будет слишком изнурительным.

И будем надеяться, что это сработает, и Гарри все-таки разберется с окклюменцией!

Гарри постучал в дверь Снейпа. Он раскачивался с пятки на носок, пока не услышал голос профессора:

– Войдите.

Он толкнул дверь, не в силах подавить крошечное чувство надежды, растекающееся у него в груди.

Глава 27. Окклюменция. Часть 1

Гарри внимательно наблюдал за Снейпом, когда тот вошел в лабораторию зелий, так как не был уверен в том, стоит ли ему ожидать лекцию. Меньше всего ему хотелось, чтобы профессор разозлился на него за опоздание и отменил урок. Однако Снейп либо не заметил, что он не пришел сразу же после завтрака, либо решил не раздувать из этого проблему. Как только Гарри закрыл за собой дверь, профессор жестом пригласил его сесть на привычный ему табурет и поставил перед ним на столик пузырек с зельем.

– Это, – сказал Снейп без предисловий, – зелье остроты ума, часто используемое на начальных этапах обучения окклюменции.

Гарри с любопытством посмотрел на пузырек. Зелье, которое он взял в свои руки, было темно-синего цвета, но оно казалось почти прозрачным, когда на него падал свет. Это завораживало.

– В прошлом году вы не упоминали ни о каком зелье, – он тут же сжал губы, все ещё сомневаясь в мудрости своего решения вновь поднять тему прошлогодних уроков, но, к счастью, Снейп, кажется, не возражал.

– Нет, – объяснил Снейп, присаживаясь напротив Гарри. – Я об этом не упоминал. Это зелье должно быть использовано только между учителем и учеником, которые могут достичь определенной степени доверия друг к другу.

– Доверия? – Гарри пригладил челку. Доверие было слишком значительной вещью для такого маленького словечка, и, несмотря на все мысли, о которых он сожалел и раскаивался в течение последних нескольких дней, он все еще не определился насчет доверия. Он всё ещё хотел доверять Снейпу, но всё ещё не был уверен, что сможет это сделать.

– Степень доверия, – повторил Снейп, внимательно наблюдая за Гарри. – Я не претендую на то, что кто-либо из нас готов всецело поверить в другого, но я считаю, что мы сможем заручиться этим достаточно, чтобы привести зелье в действие.

– Что оно делает? – Гарри не собирался соглашаться с этим утверждением, пока не узнает, зачем они должны довериться друг другу.

– Это зелье способствует слиянию двух разумов.

У Гарри расширились глаза, он испытал то ли ужас, то ли страх. Слиться разумом со Снейпом? Он не совсем понимал, что это значит, но это не было похоже на то, что он хотел сделать.

– Успокойтесь, Поттер, – Снейп скривил губы, и Гарри понял, что мужчина этим забавлялся. Он сделал себе мысленную пометку о том, что будет должным образом раздражён, как только преодолеет свой страх. – Преподаватели окклюменции использовали этот метод на протяжении многих поколений. Он позволяет учителю и ученику напрямую проникнуть в сознание друг друга с целью овладения определенным навыком. Это не отличается от легилименции, зелье просто обеспечивает более плавное, более устойчивое слияние и более выгодную позицию для наблюдения.

– В-выгодную позицию? – умудрился спросить Гарри. Неужели у него онемели губы? Он подумал, что, возможно, так оно и было.

– Если мы оба выпьем это зелье, я дам Вам доступ к своему разуму, чтобы показать, как я выполняю навык, с которым у Вас возникли трудности. Вы испытаете всё с моей точки зрения, а не в качестве постороннего наблюдателя, заглядывающего внутрь подсознания. Я также смогу заглянуть в ваш разум и понять с вашей точки зрения, что стоит за неудачными попытками.

– Если мы его выпьем? – он ухватился за это важное слово, задаваясь вопросом, не слишком ли поздно будет отказаться от этого урока и пойти учиться с Гермионой.

В глазах Снейпа снова появился тот самый блеск, который делал его слишком похожим на человека, наслаждающегося дискомфортом Гарри.

– Я предлагаю это как вариант, который, на мой взгляд, является наиболее эффективным методом обучения данному навыку. В качестве альтернативы, я могу попытаться помочь Вам овладеть этим упражнением, описав, что нужно делать.

– Вы хотите сказать... – Гарри показалось, что он снова чувствует свои губы. – Вы даёте мне выбор? Вы не собираетесь заставить меня его сделать?

Снейп покачал головой.

– Я едва ли думаю, что если влить Вам в глотку зелье, то это поспособствует обучению окклюменции. Кроме того, зелье не реализует намеченные им цели, если обе стороны не сделают это добровольно.

– Вы действительно даете мне право выбора? – Гарри должен был убедиться в этом.

– Да.

– И каков Ваш выбор? – конечно, Снейп, которого он знал, не хотел бы, чтобы Гарри Поттер был где-то вблизи от его разума.

– Я уже сделал свой выбор, предоставив его Вам. Мы будем работать на уровне, комфортном для Вас.

– И Вы действительно готовы впустить меня в свой разум? – скептически поинтересовался Гарри.

– Да, – без колебаний ответил Снейп, и Гарри понял, насколько это серьезно. Снейп действительно предлагал ему доверие. Он был так потрясен, что почти проглотил свой страх и предложил доверие в ответ. Ну, может быть, и нет. Но эта мысль на долю секунды пришла ему в голову.

Вместо этого он спросил:

– Сколько раз Вы уже использовали это зелье?

Снейп поколебался, прежде чем чопорно признать:

– Я никогда им не пользовался.

Гарри был слишком удивлен, чтобы что-то сказать, но, по прошествии нескольких секунд, когда был в состоянии выдать ответ, он произнес лишь нечто неразборчивое:

– Чт... я хотел сказать, как Вы узнаете, что оно сработает? И почему Вы им не пользовались, если это такой хороший способ обучения окклюменции?

Снейп откинул с лица тонкую прядь волос и скрестил руки на груди.

– Я уже говорил Вам, что моя мать учила меня окклюменции, когда я был ребенком. Она использовала другие методы, так как подобное зелье не рекомендуется к использованию для детей значительно младше вас. Говоря формально, другого наставника в этом искусстве у меня не было.

– Тогда как Вы раньше обучали окклюменции? Просто использовали для этого ментальные атаки? – увидев, что Снейп не сразу отреагировал, Гарри сложил два плюс два. – О. Я единственный, кого Вы когда-либо учили. Да?

– Окклюменция – это не то искусство, к познанию которого обычно стремятся студенты Хогвартса, Поттер, – сказал Снейп довольно высокомерным тоном, по мнению Гарри. – В тех редких случаях, когда студент уровня ТРИТОН мог проявить интерес к этому искусству, их декан обычно устраивал своего рода ученичество, которое начиналось после окончания школы. Я никогда не стремился взять на себя такое обязательство, так как я нисколько не подхожу для этого.

Гарри склонил голову набок.

– Значит... были и другие люди, которых директор мог бы попросить обучать меня? Но он заставил меня работать с Вами... из-за другого пророчества? – это был первый раз, когда он вслух упомянул пророчество Снейпа. С тех пор, как Дамблдор поделился его содержанием, он осторожно наблюдал за профессором на случай, если тот переступит черту.

Снейп не стал акцентировать на этом внимание, но Гарри заметил, что у него подергивается глаз.

– Директор не мог доверить Ваш разум или тайну о посещении вами подобных занятий тому, кому бы он не доверял в открытую, дабы не выдать вас Темному Лорду. Какие бы иные побуждения он не преследовал, и как бы мы с Вами ни были недовольны этим соглашением, одна эта причина не могла быть оставлена без внимания.

Гарри кивнул, почувствовав, что они отклонились от темы разговора.

– Так откуда Вы знаете, как пользоваться этим зельем, если никогда раньше его не пили?

– Отдайте мне должное и покажите, что у Вас есть хоть немного ума, – выплюнул Снейп. Гарри явно оскорбил его, не раз намекая на то, что он может не знать, что делает. – Я провел собственное исследование и подробно обсудил его применение с коллегой, чей опыт использования именно этого зелья весьма обширен. Я сварил его сам, поэтому у меня не остается сомнений, что оно возымеет должный эффект. Так вы желаете его принять или нет? – Гарри был больше заинтересован тем фактом, что на этот раз Снейп, по-видимому, приложил достаточное количество времени и усилий, чтобы выяснить лучший способ обучить Гарри, а не тем, что во взгляде профессора легко читалось нескрываемое раздражение. Он не особо понимал, как к этому относиться, ведь он этого не ожидал. Вообще. Прежде всего, именно это и заставило его согласиться. Тем не менее, даже после того, как он несколько раз сглотнул, его горло все еще сдавливало от страха.

– Ладно, – он сделал глубокий вдох, но он получился немного сдавленным. – Ладно, давайте сделаем это.

Раздражение во взгляде Снейпа исчезло.

– Вы уверены? – спросил он с таким очевидным удивлением, что Гарри задался вопросом, не был ли Снейп, несмотря на тщательные исследования и подготовку, всё ещё почти полностью уверен, что Гарри скажет «нет».

– Ну... скажем так, – согласился Гарри. – Честно говоря, я немного волнуюсь. Так что нам, наверное, стоит просто взять и выпить зелье, пока я не передумал.

Снейп молча протянул зелье Гарри и вытащил из кармана своей мантии точно такой же пузырёк. Он выпил всё содержимое своего фиала и жестом попросил Гарри сделать то же самое.

С тяжелым вздохом Гарри опрокинул пузырек и залпом выпил жидкость. Он тут же скривился.

– Фу. Что вы туда добавили? На вид выглядит хорошо, но на вкус как резина, а на ощупь, как слизь.

Снейп ухмыльнулся.

– Глаза рунеспура, к примеру.

Гарри поморщился.

– Да, хорошо. Мне и не нужно знать, что там еще.

– Разумный выбор, – Снейп встал со своего табурета и сел на пол, скрестив ноги. Гарри вытаращил глаза. Вид его сурового профессора, делающего что-то столь же заурядное, как сидение на полу, был... ну, это было пугающе странно. – Если Вы будете сидеть на табурете, когда зелье начнет действовать, то Вы определенно не долго на нем задержитесь, – многозначительно сказал Снейп.

Поняв намек, он уселся на пол напротив профессора, имитируя его позу.

– Зелье скоро начнет действовать, – объяснил Снейп. – Вы можете испытывать чувство дезориентации, пока не привыкнете к нему. Оно должно пройти в течении нескольких минут, в то же время Ваш разум станет доступен для слияния.

Гарри отрывисто кивнул. Дезориентация не самое худшее. Слияние разумов – вот, из-за чего он начинал паниковать. Почему он так быстро согласился на это? Он уже почти решил спросить Снейпа: насколько дорого ему обошлось это зелье и как трудно было его сварить? Чтобы понять, сколько неприятностей он причинит, если сдаст сейчас назад. Он неосознанно сжал челюсти и не заметил, как крепко ухватился руками за ткань джинсов, пока Снейп не ткнул пальцем в костяшки его рук. Гарри подпрыгнул.

– Расслабьтесь. Дышите, – Снейп сделал несколько преувеличенно медленных вдохов, и Гарри попытался дышать с ним в унисон. – Зелье подействует лучше всего, если Вы будете в состоянии покоя.

Успокоиться? А. Правильно. Гарри специально для этого разжал пальцы и попытался расслабить напряженные плечи, но он был далеко не спокоен. Он украдкой взглянул на Снейпа, убедившись, что тот не выглядит раздражённым, и робко спросил:

– Что, если я не смогу расслабиться достаточно? Сработает ли оно так, как нужно? – «А будет больно?» хотел он добавить, но не смог бы сделать это так, чтобы не звучать как испуганный маленький ребёнок. Он постарался не думать об этом вопросе, потому что его плечи снова напряглись.

– Его эффективность может быть ослаблена, но лишь потому, что Ваш разум не будет достаточно податливым для проникновения в него. Для того, чтобы я мог определить, что вызывает у Вас затруднения, мне необходимо получить доступ к содержимому в Вашей голове. Тогда я смогу понять, каким образом Вы пытаетесь выполнить это упражнение.

Гарри кивнул. Он все еще был обеспокоен, но старался не показывать этого. Он сделал ещё несколько глубоких вдохов, когда волна головокружения внезапно накрыла его с головой. Он выбросил вперед руку, чтобы восстановить равновесие и не упасть на бок. Прижав ладонь к прохладному полу, он оперся на неё всем телом, пока головокружение не прошло и на его место не пришла более слабая волна. Мир поплыл из фокуса, и он потёр глаза другой рукой, умудрившись лишь сбить очки набок. В следующую секунду он почувствовал, как чьи-то руки сняли с его лица очки.

– Они Вам не понадобятся, – объяснил Снейп. Гарри наблюдал затуманенным взглядом, как он кладет их в сторону, за пределами досягаемости. – Во время самого упражнения, наши глаза останутся закрытыми.

Гарри хотел было возразить. Он чувствовал себя беззащитным, теперь, когда мир стал ещё более нечётким, чем раньше. Ему не нравилось эта уязвимость, и он с трудом удержался, чтобы не скрестить руки на груди в некотором роде защитившись. Но он крепко сжал губы в знак протеста и оставил свою руку там, где она была, скорее из-за очередной волны головокружения, чем из гордости. Больше минуты они сидели молча, пока Гарри, закрыв глаза, боролся с головокружением. Оно медленно сменялось ощущением некой туманности. Было странно, туманность не притупляла мозг или чувства, а каким-то образом обостряла. Он уперся ладонью в пол и ощутил его рельеф, будто он часть его кожи. Он сделал глубокий вдох, и сильный запах грязи и специй защекотал ноздри и раздразнил язык. Он сморщил нос и чихнул от такой неожиданной гаммы всевозможных запахов. Он медленно открыл глаза, почти боясь узнать, как они отреагируют на окружающий мир. Однако, когда зрение вернулось в свое обычное состояние, оно стало просто... нормальными. Снейп был расплывчатым, но не больше, чем если бы он как обычно надел очки.

– Почему... – он оборвал себя на полуслове. Его голос звучал странно. В его собственной голове он усилился, но только немного. Он изо всех сил старался не обращать на это внимания. – Почему я не вижу разницу? – он надеялся, что Снейп поймет вопрос, потому что сам не мог объяснить. Он был слишком занят привыканием ко всем этим новым эмоциям.

– Одним из побочных эффектов этого зелья является обострение чувств, – сказал Снейп успокаивающим голосом. – Если одно чувство острее другого, то оно обострится ещё больше. Обострение сознания, которое часто происходит через органы чувств, помогает в демонстрации техник окклюменции. Это не будет сильно заметно, пока мы будем заниматься ментальным упражнением.

– О, – отметил Гарри, но не смог скрыть замешательства на своем лице.

– Другие Ваши органы чувств привыкли компенсировать Ваше ослабленное зрение, – объяснил Снейп. – Как таковые, они более восприимчивы к действию зелья. То, что Ваше зрение не изменилось, едва ли удивительно.

Его глаза загорелись от одной только мысли.

– А есть ли зелья, которые улучшают менее восприимчивые чувства? Было бы не неплохо перестать носить очки.

Снейп фыркнул:

– Есть, но если Вы не хотите стать зависимым от зелий, то это крайне нецелесообразно.

Хм. Вот тебя и вся мимолетная надежда. Что ж. Он подумал, что это не так уж его разочаровало. Он уже привык к своим очкам, хотя и был уверен, что они не слишком подходят для его нынешнего зрения, так как он давно его не проверял. Он не был уверен, что сможет привыкнуть видеть свое отражение в зеркале без них.

– Дезориентация уже прошла?– голос Снейпа прервал его размышления.

– Думаю, да,– Гарри моргнул и посмотрел на профессора, жалея, что не может получше разглядеть его лицо. Он начал лучше считывать эмоции Снейпа, но не привык делать это только по его интонации.

Снейп придвинулся ближе, так что теперь он сидел прямо перед Гарри, и их колени почти соприкасались.

– Мы можем сделать это двумя способами.

Гарри ничего не мог с собой поделать. Он рассмеялся, но почти сразу же подавил смех.

– Простите. Есть два способа, понял, – теперь, когда они сидели ближе друг к другу, Гарри мог лучше разглядеть Снейпа и заметить, как тот приподнял бровь в своем фирменном жесте. Когда Гарри понял, что ему не удастся уйти от объяснения, он сказал: – Я... э-э, просто не ожидал, что мне сегодня дадут так много вариантов. Это всё. Я больше ожидал «либо вы сделаете так, как я сказал, либо проваливайте». Я... простите, – повторил он и сделал строгое выражение лица. – О чем вы говорили?

К счастью, Снейп ограничился дальнейшими комментариями.

– Чем больше физического контакта между нами, тем лучше это сработает. Однако, поскольку это может привести к дискомфорту и, следовательно, к меньшей восприимчивости разума, мы должны найти золотую середину, которая удовлетворит нас обоих.

Гарри облизнул пересохшие губы. Найти золотую середину. Да, гораздо лучше, чем заключить Снейпа в объятия или что-то в этом роде. Брр. Он ни за что не подберётся настолько близко к этой сальноволосой голове, независимо от того, какого прогресса во взаимоотношениях они достигли. Он так старался не показать эту мысль на своем лице, что ему пришлось заставить себя обратить внимание на то, что говорил Снейп. Впрочем, смысл он уловил. Если они обхватят запястья друг друга, то смогут достичь минимального контакта, необходимого для слияния разумов, но, если бы они дотрагивались до висков друг друга, то достигли бы более желаемых результатов.

– Запястья, – быстро сказал Гарри. Это просто за пределами зоны его комфорта – позволить Снейпу дотронуться до его лица и самому сделать то же самое, так что Гарри вряд ли смог бы когда-нибудь сосредоточиться на очищении сознания. Судя по немедленному кивку Снейпа, Гарри убедился в том, что мужчина ожидал такого ответа и чувствовал себя так же.

Он невольно вздрогнул, когда Снейп взял его за обе руки и положил их ладонями вверх на свои согнутые колени. Снейп ничего не сказал, просто положил свои руки поверх запястий Гарри и легко, но плотно сжал его предплечья. Это однозначно было самым странным ощущением, и всё из-за его обостренных чувств. Он не просто ощущал кожу и пульс этого человека; казалось, что пульс Снейпа был его собственным. Из-за их близости и другие чувства тоже переплелись. Их голоса уже не были такими громкими, но запахи в комнате - ингредиенты зелий, ткань, мыло, человеческая кожа и пот, а также какая-то грязь или затхлость, которые должны были исходить от самих стен, – смешивались с такой интенсивностью, что Гарри был уверен, у него заболит голова к тому времени, когда они закончат. Он даже не подозревал, что такая вещь, как ткань, может иметь свой отличительный запах.

– Закройте глаза, – приказал Снейп.

Теперь у Гарри была еще одна причина избегать прикосновений, поскольку его собственный учащенный пульс должен был быть очевидным признаком взволнованности для этого человека. Он уже и не помнил, когда в последний раз так нервничал. Конечно, не каждый день он позволял кому-то войти в свой разум, а тем более Снейпу. Подумав об этом, он почувствовал, как что-то шевельнулось в уголке его сознания, и это так поразило его, что он попытался отдернуть руки. Снейп не так уж и крепко удерживал его, но достаточно сильно, чтобы он не смог вырваться, если бы сильнее попытался.

– Расслабьтесь. Дышите,– повторил он, и Гарри успокоился. Он нерешительно сомкнул пальцы вокруг рук Снейпа и постарался дышать медленно и глубоко.

Стало труднее сохранять ровное дыхание, когда он почувствовал, как то, что должно было быть сознанием Снейпа, снова коснулось его собственного. Он сделал все возможное, чтобы расслабиться, но ощущение присутствия шаг за шагом становилось все сильнее, пока его разум внезапно не начал ощущаться... полным, только так он мог это описать. Хотя это было не совсем верно. Скорее…

– Слитым? – вслух спросил Снейп.

– Вы можете читать мои мысли? – пискнул Гарри, пытаясь подавить панику.

– Только Ваши самые осознанные мысли и чувства. То, о чем Вы больше всего думаете в данный момент. И мне, очевидно, нужно снова напомнить Вам, чтобы Вы дышали.

Гарри так и поступил. Он сосредоточил всю свою энергию на дыхании и на мыслях о нем. Последнее, что ему было нужно, это думать о чем-то, что он хотел скрыть от Снейпа, например... Нет! Дыши. Думай о дыхании.

– Дайте себе минуту или две, чтобы привыкнуть к слиянию. Когда Вы почувствуете, что готовы, попробуйте выполнить упражнение точно так же, как Вы попытались это сделать вчера. Постарайтесь не менять способ его выполнения, чтобы я мог увидеть, какая часть вызывает у Вас трудности.

Гарри продолжал фокусировать свою энергию и мысли на дыхании. Только когда он подумал, что больше не может откладывать это дело на потом, он сказал:

– Эм... хорошо, там говорилось, что нужно начать с воспоминания, чтобы вызвать эмоцию и…

– Попробуйте сделать это, не объясняя словами, – перебил его Снейп. – Направьте свою энергию на само упражнение. Я буду знать, что Вы пытаетесь сделать.

Гарри сделал глубокий вдох и кивнул, хотя и знал, что Снейп его не видит. И тут же он наступил на те же грабли. Ему и в голову не пришло подготовить какое-то конкретное воспоминание, которое можно будет использовать. Вчера ему не нужно было беспокоиться о том, что Гермиона и Джинни увидят его воспоминания. Даже сейчас, он изо всех сил старался не думать о тех, что использовал накануне. Он знал, что не хочет показывать их Снейпу.

– Воспоминания, связанные с сильными эмоциями, будут предпочтительнее, – вслух сказал Снейп. – Негативные или незрелые эмоции, как правило, лучше всего работают для начинающих, так как их интенсивность очень часто усиливается. Могу я предложить вам одно раннее воспоминание, возможно, то, которое я уже видел?

Перед его мысленным взором промелькнул образ собаки тетушки Мардж. Снейп уже видел во время их уроков в прошлом учебном году, как эта собака преследовала его, и как он смог вскарабкаться на дерево, когда убегал от нее. Испытав легкое облегчение, что ему не придется раскрывать никаких новых воспоминаний для выполнения этого упражнения, он попытался вспомнить те эмоции, которые испытал в тот момент, когда ему было девять лет. Страх, гнев, унижение, желание... он попятился назад, не понимая, откуда взялось именно это чувство. А потом он вспомнил, как Дурсли смеялись над ним, как он желал иметь настоящую семью, быть люб… Он выбросил из головы эту мысль, возвращаясь к своему страху. В тот момент он испытал несколько эмоций, но сильнейшей из них был страх. Бульдог Потрошитель уже кусал его раньше, – у него был шрам на ноге в доказательство этого, – и он был уверен, что пёс убьет его, если ему удастся снова сомкнуть на нем свои челюсти.

Как только он почувствовал уверенность в том, что наполнил свой разум страхом того момента, он сосредоточился на попытке вытеснить этот трепет из головы и направить его в свои руки. Впрочем, как и тогда, он никак не мог понять, как это сделать. Он напряг свои руки, но немного расслабил их, когда поймал себя на том, что слишком сильно сжимает запястья Снейпа. Пытаясь как-нибудь переместить эмоции вниз, в часть своего тела. Почти дрожа от усилий, он наконец остановился, потерпев поражение. Он начал было открывать глаза, но тут же сомкнул веки, неуверенный в том, ждут ли от него дальнейших попыток.

– Этого достаточно, – сказал Снейп. – Сейчас мы разорвём связь. Поскольку Вы ещё не знаете, как начать процесс слияния, я направлю Ваш разум в свой. У Вас это вызовет необычные эмоции, но будет лучше, если вы отдадитесь им.

Гарри издал звук, который, как он надеялся, будет принят за согласие. Ну, у Снейпа был беспрепятственный доступ к его сознанию, так что он, конечно же, знал, что это значит. Впрочем, согласие сомнительное. Он действительно не хотел заглядывать в разум Снейпа. Или чтобы Снейп читал его мысли, пока он думает о том, как сильно ему не хочется заглядывать в голову Снейпа. Чтобы отвлечься и прекратить себя накручивать, он спросил:

– Вы знаете, что я сделал не так?

Снейп помедлил, прежде чем ответить.

– Возможно, мои объяснения будут иметь больше смысла после того, как я наглядно продемонстрирую вам это.

Еще до того, как Снейп прекратил говорить, Гарри почувствовал толчок в своем сознании. Он не был похож на рывок в районе пупка, который можно ощутить во время путешествия при помощи портключа. Гарри почти вырвал руку из хватки Снейпа, чтобы снова опереться ею о пол, но ему это не удалось. Это действительно было слишком необычно. Его сознание будто отделилось от тела, медленно сливаясь с неизвестной сущностью, почти становясь чем-то или кем-то ещё. Он невольно отпрянул от сущности, но она снова окружила его, на этот раз медленнее, осторожнее притягивая все ближе и ближе, пока внезапно... они не стали единым целым.

Гарри в панике втянул в себя воздух. Он не знал, помогли ли слова, проплывающие в его сознании, успокоиться и начать дышать, и стало ли от них лучше или только хуже, учитывая, что исходили они явно не из его собственного разума. Он сделал несколько глубоких вдохов, ненавидя себя за то, что у него тряслись руки. Он осторожно вытянулся в собственном сознании, изо всех сил стараясь расслабиться, пытаясь прочувствовать незнакомое окружение. Оно так отличалось от привычной обстановки, всё здесь было так... умиротворяюще… Почти безмятежно, и это помогло ему немного расслабиться. Здесь не было четких образов, за которые можно было бы ухватиться, но они напоминали соленый бриз, шум океанических волн. Он не знал, что представлял, но уж точно не ожидал, что подсознание Снейпа будет таким... спокойным.

«Не спокойным. Контролируемым», – эти слова пронеслись у него в голове, будто они были его собственными, хотя он и знал, что это не так.

– Вы все еще можете слышать мои мысли? Я думал, что мы теперь в Вашей голове!

– Связь может быть обоюдной. Моя связь с Вашим разумом сильна не так, как раньше, но я могу удержать достаточное ее количество, чтобы оценить ваше понимание того, что Вы увидите. Больше никаких разговоров. Будет лучше, если Вы сосредоточите свои усилия на том, что Вы видите и слышите в своей голове.

Гарри прикусил губу, чтобы удержаться от расспросов. Очень скоро он отвлекся, когда безмятежный пейзаж сознания Снейпа начал меняться. Опять же, он не мог различить конкретные образы, но ему казалось, будто тело погружается под воду. Осознание того, будто свет и покой сменяются темнотой и беспокойством, которое вскоре становится более ярким. Печаль охватила его так сильно, что он громко вздохнул. Эффект замедлился, и Гарри почувствовал, что Снейп дает ему время привыкнуть к нему, прежде чем продолжить.

Он открыл было рот, чтобы задать вопрос, но тут же его захлопнул.

«Спрашивайте», – когда Гарри пошевелился, чтобы заговорить вслух, Снейп прояснил это мысленно. – «Поработайте над поддержанием ментальной связи».

Ему потребовалось некоторое время, чтобы научиться думать самому, не теряясь в одеяле печали. Он неуверенно обдумывал вопросы, надеясь, что правильно передает их Снейпу.

«Почему Вам не понадобилось использовать воспоминание, чтобы вызвать эмоции? И почему я не могу понять, о чем Вы думаете, кроме тех случаев, когда вы хотите сказать мне что-то конкретное?»

«Мой опыт управления мыслями основан на десятилетиях подобной практики, Поттер», – Гарри усмехнулся тому, что, хоть он не мог слышать ни голоса, ни его тона, он мог сказать, что произнесены они были лекторским голосом Снейпа, в котором так и читается фраза «Вы-идиот-не-так-ли?». «Спокойствие – это результат окклюменции. Я превратил окружающее пространство своего подсознания в то, что хотел Вам показать. Мой истинный разум скрыт, он невидим для среднестатистических легиллиментов. Способность вызывать эмоции по желанию или позволять поднимать на поверхность сознания только те мысли, которые я позволю, – это результат многолетней практики.

Гарри кивнул, полагая, что Снейп, вероятно, почувствовал этот мысленный кивок где-то в своей голове.

После еще одной минуты безмолвия, плавания в эмоциях, и после того, как Гарри был глубоко поражен горем, окаймлявшим непроходимую стену печали, она начала сдвигаться. Но это было не столько физическое движение, сколько погружение в горе. Его щупальца обвили Гарри, стали единым целым с его собственными эмоциями, так что он едва осознавал, что из уголков его глаз потекли слёзы. Он почувствовал, как они наполнили каждый уголок его разума – нет, разума Снейпа... становилось все труднее отличать их друг от друга – он воспринимал их почти как физическую сущность, разливающуюся по закоулкам тела и сердца, воздействующую на сердцебиение, заставляющую дрожать руки от ее тяжести.

Все замедлилось лишь тогда, когда Гарри был уверен, что рухнет под ее тяжестью, и после этого печаль стала отступать. И когда это произошло, Гарри наконец мог воспринять материальность эмоций. Он едва заметил, что сильнее сжал руки Снейпа во время отлива печали, которая отступила от его тела и сознания, пока не осталось ничего, кроме спокойной картины, представшей перед взором Гарри, когда он впервые проник в разум Снейпа. Всё это поразило его как тогда: намеренное спокойствие Снейпа, используемые им эмоции, погружение в них и их постепенное стихание по его желанию – объединялось между собой только одним элементом - водой. Безмятежность и раскаты волн, приливы и отливы, удушающее чувство того, что тебя затягивает вниз, и как ты попадаешь под их власть, даже могущественное чувство поднятия на поверхность.

Он был так поглощен собственными наблюдениями и облегчением в виде спокойствия, которое пришло на смену всепоглощающего горя, что его застал врасплох ещё один толчок, более сильный в этот раз, и он попытался последовать его зову, возвращаясь обратно в подсознание. Он снова был дезориентирован, хоть и не так сильно, как раньше. Убедившись, что он и только он властвует над своим разумом, Гарри открыл глаза и прищурился, вглядываясь в освещённую комнату.

Глаза Снейпа были открыты, и он внимательно наблюдал за Гарри, вероятно оценивая, приспособился ли он к последствиям слияния. Должно быть, он был доволен тем, что увидел, потому что отпустил руки Гарри и отодвинулся назад, чтобы они сидели на более удобном расстоянии друг от друга. Он протянул Гарри очки.

Гарри судорожно втянул в себя воздух, сильно пахнущий солью, и понял, что его щеки мокрые. Он поспешно вытер слезы рукавом, взял очки и надел их. Хоть он и подбирал слова, чтобы отвлечь внимание от слёз, он все еще чувствовал себя подавленным из-за всего того, что испытал в сознании Снейпа. Он никогда раньше не видел такого всепоглощающего горя, разве что, когда Сириус…

– Вы все еще не можете читать мои мысли, да? – спросил Гарри, пытаясь на всякий случай избавиться от этой мысли.

– Нет, – сказал Снейп, а затем ухмыльнулся. – Но не слишком расслабляйтесь. Мы обсудим то, что Вы узнали, а затем повторим упражнение.

Снейп наколдовал два стакана прозрачной жидкости и протянул один Гарри.

– Пейте, – приказал он и сделал глоток из своего стакана, как только Гарри взял свой в руки. – Ваши чувства и эмоции будут обострёнными до тех пор, пока действие зелья не пройдет. Обезвоживание только усилит дезориентацию.

– Как долго действует это зелье?

– Несколько часов, в зависимости от возраста и массы тела. На меня оно перестанет действовать гораздо быстрее, чем на вас.

– Понял, – без особого энтузиазма проворчал Гарри, хотя и не расстроился. Это объяснение имело смысл. Он поднес стакан к губам, но тут же отодвинул его, состроив на лице гримасу. – Что это? Оно пахнет мылом. И металлом. И чем-то еще, чем-то странным. Это еще одно зелье?

– Нет, – Снейп непроницаемо посмотрел на него, делая еще один глоток из своего стакана. – Это вода.

Гарри скептически посмотрел на напиток и снова понюхал его. Водой вообще не пахло, но он для пробы сделал глоток – и тут же подавился. Он поспешно поставил стакан на пол. Не так уж он и хотел пить.

Некоторое время Снейп задумчиво смотрел на него, а затем вытащил свою палочку, чтобы наколдовать еще один стакан, на этот раз наполненный чем-то оранжевым. Он передал стакан Гарри, и тот, в свою очередь, послушно взял его и принюхался к его содержимому с безопасного расстояния.

– Это ведь тыквенный сок, да? Но в нем куда больше специй, чем обычно. Кто-то добавил и в этот стакан мыло.

– Вы чувствуете запах средства для мытья посуды, которым мыли стаканы.

– Фу, – Гарри снова принюхался издалека и скривился. – Это из нашей кухни? Может быть, Добби нужен перерыв, раз он не смог их нормально помыть.

– Стаканы были вымыты и прополосканы соответствующим образом. Все вещества оставляют за собой частицы на предметах, с которым они соприкасаются, включая мыло, химические вещества, продукты питания, пот и так далее. Человек с обычным обонянием не сможет их уловить. Это обусловлено выпитым Вами зельем.

Гарри издал непонятный звук. Казалось, что стакан не вымыт мылом, а сделан из него.

– Расскажите мне о самом стакане, – попросил Снейп с задумчивым видом.

– Эм, – Гарри не знал, чего добивался Снейп, но он рассмотрел стакан со всех сторон, держась на некотором расстоянии от тыквенно-мыльного сока. – Он чистый. Круглый. Сделан из стекла?

– Какой он на ощупь?

–Прохладный. Даже холодный. Это так непонятно, будто мои пальцы тоже стали холодными. Я не про то, когда из-за холодного стакана у меня пальцы мерзнут. Кажется, что как только я дотронулся до него, мои пальцы стали такой же температуры, как и стекло, – он поднял голову. – Разве это нормально?

– Нет, – Снейп покачал головой. – Просто ваше осязание обострилось. Расскажите мне о его рельефе.

– Э-э... он гладкий?

– Вы можете прочувствовать бороздки на стекле или иные дефекты? Кроме его температуры, чувствуете ли вы что-нибудь, что вызывает у вас дискомфорт?

– Нет. Почему? А должен был?– Гарри даже не потрудился скрыть замешательство в своем голосе. – И какое это имеет отношение к окклюменции?

Снейп постучал пальцами по своему стакану, изучающе глядя на Гарри. Теперь он определенно нацепил на себя маску любителя решать головоломки. Снейп сделал еще один глоток, а затем забрал у Гарри его стакан и отставил его вместе со своим в сторону.

– В данный момент никакого. Мы обсудим это в другой раз. Сейчас же мы должны продолжить урок. Зелье следует использовать, пока оно еще находится на пике своей эффективности. Теперь вы понимаете, что я сделал и каким образом это осуществил?

Несколько секунд Гарри смотрел на Снейпа, обдумывая все «за» и «против» того, чтобы позволить ему сменить тему, когда он уже успел пробудить в Гарри любопытство. И все же он решил уступить. Он откинулся назад, опершись на руки, и задумался.

– Ваши эмоции были сильнее моих. Но... я не думаю, что это произошло из-за того, что я выбрал слабую эмоцию. Скорее... я думаю, что, на самом деле, не отдался им полностью, не так, как это сделали Вы.

– Верно, – кивнул Снейп. – Эмоции – не игрушки. Они обладают силой. Но чтобы обуздать эту силу, Вы должны научиться позволять ей брать над вами верх.

– Как... – Гарри замолчал, обдумывая услышанное. – Как вы можете держать себя в руках, когда позволяете кому-то другому властвовать над вами? Я не понимаю, – Гарри пожал плечами, насколько это было возможно, учитывая, что удерживал на руках весь свой вес.

– Контроль заключается в том, как Вы решаете обуздать эмоции. Когда Вы не решаетесь поддаться им, страшитесь раствориться в них, вы позволяете им контролировать вас.

Пока Гарри думал над этим, он переместил свой вес только на одну руку, чтобы у него была возможность почесать нос.

– И что помешает мне раствориться в них? Если я отдамся эмоции, любой эмоции... как я смогу контролировать себя, если она будет управлять мной?

– Практика, – сказал Снейп, и Гарри захотелось закатить глаза от того, как по-профессорски это прозвучало.

Тем не менее, Гарри сел, снова готовясь к слиянию разумов.

– Ладно. Значит, еще раз?

Снейп покачал головой.

– Пока что нет. Расскажите мне, что ещё вы заметили. Я знаю, что вы сделали для себя, по крайней мере, ещё одно открытие.

– Гм... – Гарри прищурился, обдумывая свой опыт пребывания в разуме Снейпа или, во всяком случае, в той его части, в которую он его впустил. По глазам Снейпа Гарри понял, что тот подсказывает ему что-то особенное. И это означало, что Гарри определенно думал об этом. – О! Да. Вода. Я даже не знаю, как это описать, не то чтобы я видел воду или что-либо еще. Но я её почувствовал. Вы каким-то образом использовали её во всем, что делали. Вы использовали саму идею воды, чтобы создать спокойствие, вызвать эмоции и переместить их. Разве не так?

Снейп склонил голову набок.

– Разум многогранен. Если вы сможете найти что-то конкретное, к чему его можно было бы привязать – желательно что-то мощное или стихийное – это поможет Вам в Ваших попытках контролировать его.

– Стихийное, – медленно повторил Гарри. – Как... вода, огонь, земля и воздух? Эти стихии?

– Одна из них послужит хорошим началом, – согласился Снейп, – но я бы порекомендовал Вам избегать воду. Для меня она работает, но если Вы столкнетесь лицом к лицу с Тёмным Лордом, ему не следует видеть в Вашем разуме слишком много сходств с моим.

Гарри чуть было не спросил, какое это имеет значение, ведь Снейп больше не шпион, но он задумался над этим. Мало того, что это, вероятно, щекотливая тема, к тому же кто знает, что ждет его в будущем? Если у кого-то и хватит ума и хитрости вернуть себе статус шпиона, то это будет Северус Снейп. Или, может быть, держать Волдеморта в неведении о том, как сильно его бывший последователь помогал его злейшему врагу, полезно.

Он склонил голову набок, обдумывая варианты. Вода не подходит. Также он не был уверен, как будет работать земля. Он попытался представить себе зыбучие пески или холмистые луга, но они не представлялись ему верным решением. Огонь мог бы сработать... но яростное пламя, разрывающее его разум, заставило содрогнуться. Воздух... Он закрыл глаза и вызвал образ океанского бриза. Затем представил его дуновение, и как он превращается во что-то другое: ветряной шторм, смерч, горный бриз. Он открыл глаза и увидел, что Снейп терпеливо наблюдает за ним. Что ж. В любом случае, стоило бы попробовать воздух.

– Сейчас? – спросил он, разминая пальцы. – Или есть что-нибудь ещё, что мне следует узнать, прежде чем я снова попытаюсь это сделать?

Снейп придвинулся вперёд так, что их колени снова почти соприкоснулись.

– Вы слишком буквально воспринимаете физическое движение эмоций. Вам нужно пытаться не столько переместить их, сколько направить в нужное русло. На этот раз попытайтесь использовать их, чтобы повлиять на физические изменения в вашем теле, такие как пульс или поток крови.

Заметив скептический взгляд Гарри, Снейп добавил:

– Сосредоточьтесь на интенсивности эмоции и попытайтесь использовать выбранную Вами стихию, чтобы перемещать её сквозь ваше сознание.

Гарри тихо вздохнул. Немного разобравшись в том, как отдаться эмоции и после того, как он изменил свое представление о её физическом естестве, для него все обрело смысл. Хотя он и не был уверен, что сможет повторить это сейчас. Но он не был достаточно уверен в том, что ему следует делать со стихией воздуха, когда вызвал её образ. В исполнении Снейпа это выглядело так легко, что казалось частью его самого, а не чем-то, чем он намеренно манипулировал.

Снейп жестом велел Гарри протянуть руки, как прежде, и вскоре их запястья были сжаты, глаза закрыты, а Гарри почувствовал легкий толчок разума Снейпа на краю своего собственного. Это мало чем отличалось от прошлого раза, но как только он убедился, что их разумы полностью слились, он вызвал воспоминание о бульдоге Потрошителе. Он задержался на своих воспоминаниях о том, как собака, разинув пасть, преследовала его, в течение нескольких секунд, чтобы подобрать лучший способ вызвать страх. И действительно прочувствовать его так же, как и Снейп свою печаль. Но как бы он ни старался, он не мог позволить ему полностью поглотить себя.

Снейп молчал, позволяя Гарри разобраться в этом. Конечно, он не позволял себе думать о чём-то слишком много, учитывая, что Снейп мог об этом узнать. Но когда Снейп не сделал ни малейшего движения, чтобы посмеяться над ним. Хоть Снейп не мог не заметить, что Гарри думает о том, что над ним насмехаются. Гарри нерешительно задумался над этой проблемой. Наконец он решил вернуться ещё дальше, к тому моменту, когда Потрошитель впервые его укусил. Возможно, источник страха сработает лучше, чем более поздние воспоминания. Снейп сказал, что детские воспоминания в любом случае более сильные. Тогда он был младше, так что…

Ему было семь. В прошлом году тетушка Мардж взяла нового щенка, но с тех пор он вырос, и, как только Мардж перешагнула порог дома, он зарычал на Гарри. Рождество было на носу, и Гарри был измотан уборкой перед визитом тётушки Мардж, поэтому он решил отойти назад и слиться с ёлкой, стараясь не привлекать к себе внимания. К несчастью, он споткнулся об один из многочисленных подарков Дадли, упал на спину и ударился головой о край стола. Не успел он испытать боль в голове, как почувствовал раскаленную добела боль в ноге и, посмотрев вниз, увидел, как челюсти Потрошителя сомкнулись на его икре. Он едва расслышал крики тётушки Мардж – она кричала не на Потрошителя, а на Гарри, чья неуклюжесть заставляет её дорогого, любимого пёсика нервничать - и смех Дадли. Прежде, чем его охватил ослепляющий страх того, что вот он, тот самый момент, когда дядя Вернон исполнит все свои угрозы. И что дядя, конечно, позволит бульдогу убить Гарри. И ему больше не придется беспокоиться о том, как кормить и содержать Гарри, и, и...

Гарри вызвал страх и представил, как он вихрем проносится по его телу, подчиняет разум и сердце. Он задрожал от внезапно нахлынувших эмоций, ещё более усилившихся из-за кошмаров, которые преследовали его всю оставшуюся рождественскую неделю. Он лежал в своем чулане в кромешной темноте, испытывая боль и одиночество. Его детский разум рождал сценарий за сценарием, в котором Дурсли отпирали дверь чулана только для того, чтобы дать Потрошителю закончить свою работу. Гарри старался не думать о том, правильно ли он использует эту эмоцию, а просто сосредоточился на том, чтобы стать самим страхом, на том, как он пульсирует в его венах, пока его дыхание не стало резким и прерывистым.

Он услышал, как некто присутствующий в разуме прошептал ему:

«Освободитесь от страха. Вырвите себя из его хватки. Почувствуйте, как он отступает».

Гарри попытался прислушаться к этому голосу. Он отбросил страх, отстранился от него, попытался представить себе, как вихрь слабеет, превращаясь в свирепый ветер, и как тот уносит прочь осколки его страха. Но ему не удалось полностью избавиться от них. Он попытался вызвать некое подобие спокойствия, которое предстало перед ним в сознании Снейпа. Представляя себе слабый ветерок, свистящий и усмиряющий страхи. Но несмотря на все усилия, он всё ещё не избавился от страха, который его семилетний разум испытывал давным-давно.

Он старался глубоко дышать, но через несколько минут сдался и открыл глаза, обнаружив, что Снейп не спускает с него глаз. Он смотрел на него чуть ли не с недоверием, а, может даже и со злостью. Возможно, это были последние остатки тех эмоций, за которые Гарри цеплялся в своем воображении. Он по привычке съежился, не зная, чем на этот раз заслужил гнев профессора. Снейп отпустил его руки, и последние нити их ментальной связи оборвались так внезапно, что нахлынул ещё один приступ дезориентации. Гарри на всякий случай протянул руку, чтобы не упасть.

Снейп встал и начал расхаживать по комнате, и Гарри решил подождать, пока профессор соберется с мыслями. Он был не совсем уверен в том, что сделал, но ему показалось, что провоцировать Снейпа было бы плохой идеей. Снейп, казалось, даже пытался успокоиться. Наконец он остановился и пристально посмотрел на Гарри.

– Вы хотя бы пытались в прошлом году? – выплюнул он.

Гарри был так удивлен этим вопросом, что просто вытаращил глаза.

– Вы самородок, – укоризненно сказал Снейп, свирепо глядя на Гарри. – Своевольный и не обученный. Ваш разум беспорядочен и совершенно необуздан. Но фундамент есть – природный талант. У Вас все задатки окклюмента. И это приводит меня к выводу, что в прошлом году Вы даже не пытались приложить усилия на занятиях!

Гарри разинул рот. Только Снейп мог одновременно хвалить Гарри и обвинять. И он, конечно, был прав, говоря, что Гарри не очень то и старался в прошлом году. Тем не менее, чья бы корова мычала. Он собирался не дать профессору забыть об этом.

– Ну, может быть, если бы кто-то в прошлом году объяснил мне, что я должен делать, я бы действительно знал, как практиковаться!

– Не смейте винить меня…

– А почему нет? – выстрелил Гарри. – Вы были моим учителем! Откуда мне было знать, как я должен очистить свой разум, если вы никогда меня не учили этому? «Просто очистите свой разум, Поттер», «Отражайте мои атаки, Поттер» – Вы говорили мне это снова и снова, хотя ни разу не помогли мне понять, как это сделать!

Снейп свирепо посмотрел на него, но не сразу ответил, и Гарри это вполне устраивало. Гарри ощутил упадок энергии, и комната резко накренилась. Ему казалось, что это не должно было произойти. Он вытянул руки, чтобы удержать равновесие, но Снейп поймал его за локоть прежде, чем он успел упасть.

– Сядьте, глупый мальчишка, – пробормотал Снейп, помогая Гарри, еле стоявшему на ногах, сесть. – Зелье всё ещё находится на пике своей эффективности. Пока его действие не пройдет, не испытывайте его, делая резкие движения, – похоже, он тоже утратил энергию, потому что мгновение спустя опустился на пол напротив Гарри.

Некоторое время они настороженно смотрели друг на друга, пока Гарри наконец не отвел взгляд.

– Вы правы, – тихо признал он. – Я не тренировался должным образом. Но клянусь, я действительно не понимал, как должен был это делать. Хотя я знаю, что был обязан попытаться выяснить это и мне следовало бы сильнее этого хотеть. И я признаю, что это правда.

Снейп сделал глубокий вдох и медленно выдохнул.

– Я знаю, – признался он, удивив Гарри тем, что поднял взгляд. – Сейчас. Тогда я не хотел этого признавать, но теперь я это осознаю, – профессор выглядел таким искренним, каким Гарри его никогда прежде не видел.

Гарри неуверенно улыбнулся... и увидел, как Снейп снова надел свою непроницаемую маску. Однако он подумал, что в этот раз она не выглядела столь устрашающе, поэтому Гарри оставил тень улыбки на своем лице, сел прямо и спросил:

– Ладно, что дальше?


Глава 28. Окклюменция. Часть 2

Грифон. Вдыхай.

Дракон. Выдыхай.

Е... Е... Е... Единорог! Вдыхай.

Ж... Жмыр. Выдыхай.

Гарри почти незаметно повернул голову, стараясь, чтобы его не заметили. Последнее, что ему было нужно, это чтобы Снейп снова отчитал его за рассеянность на занятии.

Замыкарла. Вдыхай.

Краем глаза он заметил, что профессор всё ещё сидит за столиком с зельями, склонившись над книгой.

Ишака. Выдыхай.

Гарри знал, что это должно было помочь ему расслабить тело и сконцентрироваться, но давайте рассуждать здраво. Возможно ли делать это, когда тебе велят сесть напротив стены и перечислять животных в алфавитном порядке, как в какой-то детской игре? На самом деле, это было немного унизительно.

Йети. Вдыхай.

По крайней мере, Гарри не пришлось делать это вслух, как в первый раз, когда он перечислял названия чар и заклинаний. Он чувствовал себя полным идиотом, когда не смог придумать название заклинанию для каждой буквы алфавита. И он был почти уверен, что Снейп составлял мысленный список упущений в магическом образовании Гарри.

К... К... Что начиналось на букву «к»? К... Клабберт! Гарри резко выдохнул и устремил взгляд прямо перед собой, когда Снейп поднял голову, чтобы посмотреть на него.

Л... Л... Эх. Снейп не узнает, если он пропустит одну букву. Вдыхай.

М... Мантикора. Выдыхай.

– Этого будет достаточно, – сказал Снейп, и Гарри с надеждой посмотрел на него. – Вы по прежнему дезориентированы?

– Нет, – покачал головой Гарри. – Но почему она появилась? Я думал, что головокружение должно было пройти, а не снова вернуться.

Снейп встал и закрыл книгу. Он поманил Гарри пальцем, подзывая к себе, внимательно его изучая, чтобы, видимо, убедиться, что Гарри теперь более твердо стоит на ногах.

– Зелья, действующие на разум человека, могут по-разному влиять на того, кто его принимает. В зависимости от множества факторов,– заметив вопросительный взгляд Гарри, он перечислил: – Возраст, масса тела, эмоциональное развитие, не говоря уже о чувствительности организма к разного рода раздражителям. Это зелье безвредно для мальчика вашего возраста, но вы можете быть более восприимчивы к побочным эффектам из-за комбинации этих факторов, не говоря уже о вашей задержке физического развития.

– Эй! – Гарри дернул головой. – У меня вовсе не замедленный рост.

– Вы всегда были ниже и худее своего отца в том же возрасте, – беззастенчиво сказал Снейп, разглядывая его, как насекомое под микроскопом. Но Гарри был слишком обижен, чтобы смутиться. – Прежде я не задумывался над этим, но это, очевидно, является проявлением недостаточного питания в момент самого интенсивного физического развития.

Гарри нахмурился. То, что сказал Снейп, вполне могло быть правдой, но ему не нужно было излагать это в такой форме. Некоторые вещи просто не следует говорить.

Снейп одарил его понимающим, лишенным сочувствия взглядом, когда отодвинул книгу в сторону.

– Если не хотите услышать правду, мистер Поттер, не задавайте вопросы.

Гарри хмыкнул.

– Знаете, некоторые люди обладают умением быть честными, не будучи при этом полными задницами. Думаю, они называют это тактичностью, – Гарри вызывающе скрестил руки на груди. Уж лучше он покажет себя грубым и докучливым, нежели смущённым. Хотя, по крайней мере, Снейп говорил о недостатке питания, а не о лишениях и голоде. Это звучало немного лучше. Может быть, даже немного тактично, - неохотно признался он самому себе.

– Придержите язык, Поттер, – сказал Снейп, а в его голосе даже не было слышно недовольства. Он встал, чтобы снова занять своё прежнее место на полу. – Следует ли нам продолжить?

Поколебавшись секунду, Гарри послушно последовал за профессором и сел напротив него.

Они уже несколько раз повторили упражнение со слиянием разумов, и с каждым разом Гарри всё лучше удавалось направлять и высвобождать эмоции. Да, в контролировании сознания он был далеко не так хорош, как Снейп, но он был доволен своим прогрессом. А также вымотан этим. Те глубинные эмоции, воспоминания о Потрошителе и тёмном чулане, которые он снова и снова вызывал в своем сознании, взяли свое. К тому времени, когда они в последний раз закончили выполнять упражнение, Гарри был бы искушен желанием свернуться калачиком и вздремнуть прямо здесь, на полу лаборатории, если бы только не присутствие Снейпа. Он задался вопросом, не поэтому ли Снейп объявил об окончании урока. В конце концов, он был в разуме Гарри, когда тот подумал о том, чтобы вздремнуть. Казалось, Гарри ничего не мог скрыть от этого человека, пока тот был в его голове.

Конечно, Снейп к тому времени тоже выглядел довольно уставшим. Даже если он не был тем, кто вызывал страх или плясал под мысленную дудку, пытаясь манипулировать физиологическими реакциями на эмоции, Гарри знал из опыта пребывания в сознании Снейпа, что эта связь оказывает большое влияние и на стороннего наблюдателя. Теперь ему было слегка не по себе, стоило подумать об этом. Он, по крайней мере, уже пережил укус бульдога и долгие дни страданий, голода и страха в запертом чулане. Это давнее воспоминание, с которым он уже смирился. Снейпу же пришлось испытать это впервые, а затем снова и снова, потому что Гарри выбрал это воспоминание, заставив профессора переживать его вместе с ним.

Снейп ничего об этом не сказал, ни разу не упомянул, даже несмотря на то, что выглядел так, будто снова пытался обуздать свой гнев как после их третьей попытки. Гарри оставил это без комментариев, не спрашивая, почему Снейп разозлился на этот раз, потому что не был уверен, что хочет знать ответ. Он не думал, что тот злился на него, потому что если бы так и было, то профессор без колебаний сказал бы ему, что он делает неправильно. А если он злился из-за необходимости снова и снова проходить через слияние, то просто должен был прекратить урок. Гарри пришло в голову (к счастью, после того, как Снейп ушел оттуда), что гнев зельевара был направлен на Дурслей. Но он не был уверен в том, что испытывает к Снейпу, который злится из-за него. Эта мысль была слишком странной и имела последствия, о которых он не хотел даже думать. Поэтому он не спросил об этом, и их разумы снова слились, и они снова пережили это воспоминание, вновь омылись страхом Гарри, пока, наконец, их разум – или, по крайней мере, часть, принадлежавшая Гарри – не стала отчаянно нуждаться в передышке.

Плюсом всего этого изнеможения являлось то, что у Гарри не оставалось сил, чтобы смущаться. Он напомнил себе, что Снейп уже знал о Дурслях и его чулане, он был горд собой за то, что (по большей части) выбросил из головы все мысли об этом. Если он хочет научиться окклюменции – в этот раз действительно хочет ей научиться, – ему придется привыкнуть к тому, что он может раскрыть несколько унизительных воспоминаний и мыслей. В конце концов, у него и так забот хватало. По крайней мере, он мог утешить себя тем, что Снейп никогда не узнает всего.

Хотя он подобрался к этому куда ближе, чем того хотел Гарри.

– Значит, то же самое? – спросил Гарри, когда они оба устроились на полу. – Или вы хотите, чтобы в этот раз я выбрал другую эмоцию?

Снейп долго изучал его, прежде чем сказать:

– Я думаю, нам нужно сменить курс. Вы достаточно практиковали это упражнение под моим руководством, чтобы с этого момента суметь выполнить его самостоятельно.

Гарри с облегчением кивнул. Одна только мысль о том, чтобы снова и снова на протяжении всего утра вызывать страх, была невыносимой.

– Вы помните упражнение по выявлению вашего доминирующего чувства?

– Э-э, да, – Гарри склонил голову набок, гадая, к чему это Снейп клонит.

– Похоже, вы успешно очистили свой разум, сосредоточившись на осязании.

Гарри кивнул.

– Вы помните, как сделали это?

– Да, конечно, – он пожал плечами. – Вы сказали мне сосредоточиться на моем дыхании и вашей руке. Я так и сделал, и заснул, и так оно и было.

– Вы уверены?

– Уверен ли я, что это сработало? – Гарри нахмурился. – Да, я так думаю. В смысле, даже видение меня самого сказало, что мне удалось это сделать.

Снейп одарил его взглядом, который так и говорил, что он думает о видениях Гарри, но не стал это комментировать.

– Я имею в виду, уверены ли вы, что перед тем, как заснуть, вы сосредоточились именно на прикосновении?

– Гм... да? – Гарри опустил взгляд в пол и почесал за ухом, когда задумался над этим. – Я помню, как вдыхал и выдыхал, успокаиваясь и сосредотачиваясь на прикосновении, как вы и сказали. Я не помню, чтобы думал о чем-то другом... но это возможно. Я, знаете ли, уже засыпал. Ясность происходящего притупляется.

– А когда Вам удалось разрушить связь с Тёмным Лордом? Вы помните, как Вам это удалось?

– Я... – Гарри сморщил нос, когда вспомнил тот ужасный день. День, когда Рона ранили. Но труднее было вспомнить детали. Он без предупреждения разделил мысли с Волдемортом, видел, что дом его друга вот-вот будет атакован, и даже после того, как ему удалось вырваться, он был в шоке от того, что увидел. Последствия представляли собой наплыв неистовой суеты, беспокойное ожидание и слишком большое количество стресса и горя. Как он мог помнить что-то столь незначительное, в то крошечное, насыщенное событиями, мгновение того дня, переполненного горем? Он виновато покачал головой. – Я не помню. Разве это действительно имеет значение? Я хотел сказать, ну, конечно, это имеет значение, раз вы спрашиваете. Просто... о чем Вы думаете?

Снейп постучал себя по подбородку длинным пальцем.

– Прикосновение действительно может представлять из себя эффективный спусковой крючок, помогающим Вам контролировать разум. Ваше осязание несколько обострилось, – он нахмурился, размышляя вслух. – Но, судя по побочным эффектам этого зелья, запах, очевидно, является вашим доминирующим чувством. Он настолько силен, что я готов поспорить, что Вы задействовали свое обоняние во время одного или нескольких таких случаев, даже если Вы не подозревали это. Обоняние, возможно, настолько глубоко укоренилось в Вашей повседневной деятельности, что Вы скорее принимаете его как должное.

– Гм, ну... это можно было бы сказать и про большинство других чувств, не так ли? – заметил Гарри. – Мы не замечаем их, пока они нам не понадобятся, и это происходит постоянно.

– Это вопрос степени, – сказал Снейп. – Чем выше развит навык или чувство, тем меньше мы склонны сознательно обращать на него внимание.

Гарри прикусил губу. Он мог понять, почему Снейп пришел к такому выводу о его обонянии, учитывая, насколько оно обострилось с тех пор, как он выпил зелье остроты ума. Одна только мысль об этом заставила его снова сморщить нос от гаммы различных ароматов в комнате. Должен ли он поблагодарить зелье за отсутствие головной боли? Он не был уверен в том, почему это имеет значение. Это просто запах.

– На самом деле, я полагаю, что Вы, возможно, более восприимчивы, чем я себе представлял, – сказал Снейп. – Возможно, это ключ к фокусированию Вашего разума, у нас есть нечто ощутимое, к чему его можно было бы привязать.

– Я думал, что мы уже пробовали... гм, ощутимый подход.

– Мы испробовали «ощутимый подход» в качестве упражнения, Поттер, – сказал Снейп, как будто он должен был четко осознавать разницу между упражнением и стратегией. Гарри едва удержался, чтобы не закатить глаза. Порой Снейп вел себя так по-профессорски. – Это было сделано для того, чтобы дать Вам возможность сосредоточиться на чем-то в то время, как вы практикуете дисциплинирование ума. Однако я считаю, что Вы можете извлечь пользу из более полноценного погружения в обуздание чувств.

Гарри не был уверен, что именно это означает, но это звучало как целая куча работы.

– Так что вы имеете в виду, говоря, что я «более восприимчив», чем Вы думали? – спросил он, решив сначала сосредоточиться только на одном вопросе.

– У большинства людей есть одно или два доминирующих чувства. Как и у Вас. Однако, снова доказывая, что Вы исключение из правила, – сухо сказал Снейп, – у Вас они почти все в той или иной степени обострены. Для среднестатистического волшебника выявление доминирующего чувства проложило бы путь к познанию себя. Для волшебника с сенсорным восприятием выше среднего необходим более бережный подход. Ваши сенсоры, скорее всего, будут действовать в парах без намерения или предупреждения, что полезно во многих ситуациях, но препятствует или даже перегружает голову, когда это применяется к практике окклюменции, – он оценивающе посмотрел на Гарри. – Я мог бы даже предположить, что это одна из причин, по которой Вам не удалось совладать с вашим сознанием для изучения окклюменции, несмотря на Вашу природную склонность к этому искусству.

– Почему так?

– Это может быть одной из причин Вашей рассеянности. К тому же Вы еще и подросток, – сказал он, как бы ссылаясь на особенно надоедливую разновидность насекомых, – и потому я вряд ли стал бы винить сенсорные сигналы во всех Ваших недостатках. Но это может усугубить Ваши попытки очистить разум. И отсутствие у Вас дисциплины. Не говоря уже о Вашем…

– Ладно, ладно, – пробормотал Гарри и решил, что больше не нуждается в подобных объяснениях. – А с чего Вы вообще решили, что я отличаюсь? Я имею в виду, с сенсорной точки зрения?

– Я наблюдал все Ваши мысли и чувства в течение последних двух часов, Поттер, – сказал Снейп так, будто говорил с ребенком. И это был факт, на который Гарри решил не возмущаться, потому что действительно хотел получить ответы на свои вопросы. – Все Ваши чувства, за исключением одного, в какой-то степени обострены под воздействием этого зелья, причем до абсурдного уровня, что говорит о том, что в своем естественном состоянии они собирают объем информации больше среднего. Но не в такой степени, чтобы вызвать сенсорное расстройство или расстройство психики, – добавил он так, будто это было запоздалым объяснением. – Вы находитесь в приемлемом функциональном диапазоне. Но этого достаточно, чтобы осыпать ваше тело и мозг обилием данных. В сочетании с эмоциональной травмой, полученной в результате жестокого обращения в детстве, неудивительно, что Ваш разум настолько дезорганизован и лишен концентрации.

Гарри едва сдержался, чтобы не вздрогнуть при словах «жестокое обращение в детстве». Он всегда ненавидел их, по крайней мере, когда они применялись в отношении его самого. Он старался не показывать этого, но был уверен, что профессор уже обо всём знает.

Снейп добавил:

– Ваша неспособность контролировать эмоции иной раз является еще одним фактором, а также…

– Ну хорошо. Я представляю, – огрызнулся Гарри, довольно уставший от того, что его препарировали, и немного ошеломленный тем, как много чего с ним не так. В любом случае, как много признаков Снейп уже успел отметить с тех пор, как узнал о Дурслях? Очевидно, ужасающе много, и от этой мысли Гарри стало явно не по себе.

– Хорошие новости, – продолжал Снейп так, будто Гарри его не перебивал, – заключаются в том, что, как только Вы это осознаете, обостренные чувства могут обеспечить естественную привязку с окружающим миром. Как только Вы сами станете их использовать, а не позволять им контролировать Вас, осознание более тонких навыков, связанных с окклюменцией, естественным образом последует за этим.

Несколько секунд Гарри сидел молча, размышляя об этом.

– Но... – он замолчал и прочистил горло, не уверенный, что ему следует озвучивать свою растерянность. Но он нуждался в ответах больше, чем в необходимости сохранить лицо, и поэтому продолжил: – Но если мои эмоции неуправляемы, если мой разум... гм, беспорядочен, то почему Вы думаете, что это вообще возможно? Если я настолько запутан, то почему Вы так уверены в том, что у меня есть задатки окклюмента? Может быть, мы понапрасну преодолели такой путь, – добавил он, расстроенный и потерпевший поражение. Он пригладил челку в том месте, где она закрывала его шрам, не желая смотреть Снейпу в глаза после своей тирады, но желая увидеть его ответ.

На протяжении нескольких долгих секунд Снейп молча наблюдал за Гарри, так и не ответив на его вопрос. Наконец профессор ошеломленно пробормотал:

– Вы действительно не высокомерны, не так ли?

Гарри не ответил, хотя, если подумать, вопрос был, скорее всего, риторическим. Он громко вздохнул. Они всё ещё на этом уровне отношений? Он думал, что Снейп уже пришел к такому выводу, но, очевидно, первое впечатление являлось привычкой, от которой было сложно избавиться.

Снейп прочистил горло и попробовал вывести себя из того любого состояния, в котором он находился. Он почти не встретился глазами с Гарри, когда тихо сказал:

– Это преграды, Поттер, а не изъяны. Всего лишь баррикады, которые нужно преодолеть, тренируя окклюменцию. Они могут даже, как я уже сказал, со временем стать для Вас достоинством, ключом к тому, чтобы стать могущественным окклюментом по праву.

Гарри хотел спросить, как эмоциональная травма, полученная в детстве... ну, как это может стать чем-то полезным, но он не мог придумать, как задать вопрос, в то же время не задавая его. Хотя он и не собирался этого делать.

К счастью (или к несчастью – Гарри не был уверен, к чему именно), Снейп еще раз доказал свою наблюдательность, сказав без всяких обиняков:

– Те, кто никогда не переживал тяжелые обстоятельства, упадут в обморок при первом же признаке трудности. Неискушенный разум – это слабый разум. С другой стороны, невзгоды порождают силу, а сила жизненно необходима для развития мастерства. Поспешив предположить, что Вам не пришлось пройти испытания, я допустил ошибку, приняв Ваши проявления храбрости за высокомерие и безрассудство, – он покачал головой. – Еще в раннем возрасте Вы научились противостоять опасности, хорошо зная её последствия. Хотя Вы должны научиться различать отвагу и безрассудство, Ваша сила также хорошо сослужит Вам в развитии мастерства защиты от ментальных атак.

Гарри почувствовал, что смотрит на Снейпа новыми глазами, настолько неожиданной была эта маленькая речь. В основном, это прозвучало как комплимент, так что... он подумал, что это говорил не Снейп. И зельевар произнес эти слова с такой убежденностью, что Гарри вздрогнул, понимая, что именно это мужчина и подразумевал. Может быть... только может быть, профессор действительно больше не ненавидит его. Гарри уже сам начал думать об этом, но осознание того, что Снейп, возможно, сам признался в этом себе, было совершенно другим открытием.

Вынос. Мозга.

Прежде чем Гарри начал думать над этим, Снейп жестом попросил его положить руки ладонями вверх на его колени и соприкоснуться запястьями. Снейп сжал его предплечья и приказал ему закрыть глаза. Гарри машинально сделал то, что ему было велено, отодвигая их разговор на задворки сознания, чтобы позднее его обдумать. Он начал подготавливаться к ощущению слияния со Снейпом.

– Прежде чем я проникну в ваш разум, – проинструктировал Снейп, – выберете недавнее воспоминание. Что-то сенсорное. Воспоминание, в котором Вы отчетливо помните, что используете свое обоняние. Чем ярче вы его вспомните, тем лучше.

– И что мне с ним делать?– спросил Гарри с закрытыми глазами.

– Для начала, просто сосредоточьтесь. Это будет вариация сенсорного упражнения, которое мы выполнили на прошлой неделе. Выберите воспоминание, – повторил Снейп.

Гарри прикусил губу. Он был благодарен Снейпу за то, что тот дал ему шанс на этот раз проанализировать воспоминания, прежде чем перейти к практике. Но было трудно найти безобидное воспоминание. Недавнее... хм. Он вспомнил последние две недели, которые они провели на площади Гриммо, но ничего такого, что можно было бы назвать ярким, не привлекло его внимание. Естественно, у него не было никаких проблем с тем, чтобы выбрать что-нибудь из начала лета. Куча грязной одежды на жестком полу, где он спал у Дурслей, грязь и пот, когда его руки были натерты до крови от прополки, запах горелого бекона, который он ощущал перед тем, как его голова соприкоснулась с краем сковороды. Но из-за негодования, которое уже начало закипать в нем, он подумал, что ему будет довольно трудно сосредоточиться, если выберет хоть одно из этих воспоминаний.

– У вас есть одно на примете? – голос Снейпа прервал его размышления.

Гарри раздраженно фыркнул и открыл глаза.

– Оно должно быть счастливым?

– Не обязательно, – медленно ответил Снейп, наблюдая за ним сквозь прищуренные глаза. – Но вам будет легче выполнить следующее упражнение, если вы выберете воспоминание в малой степени связанное с состоянием покоя.

Спокойное воспоминание. Гарри нахмурился. Когда он в последний раз чувствовал себя спокойным? Не ощущал навязанное спокойствие, как при занятиях окклюменцией или измельчении ингредиентов для зелий, а настоящее спокойствие? Он даже не мог вспомнить.

Снейп убрал свои руки от Гарри и потер переносицу.

– Из-за хаоса прошедшей недели я почти забыл, насколько проблематично использование ваших воспоминаний в качестве концентрации внимания для ментальной практики.

– Вы? Забыли что-то? – усмехнулся Гарри в ответ на острый взгляд Снейпа. Между ними повисло неловкое молчание, и Гарри был необычайно поражён тем, что он настолько забылся, что поддразнил профессора Снейпа. А именно это он и сделал. Он не жаловался, не дрался с ним, не осыпал его колкостями и даже не ворчал. Гарри просто поддразнил. Профессора Снейпа. Ему стоило бы, пожалуй, опасаться за свою жизнь, а не испытывать странное желание рассмеяться.

Учитывая, что Снейп смотрел на него как на диковинного жучка, вероятно пытаясь решить, намеревался ли Гарри проявить неуважение. Гарри было интересно, понимает ли этот человек разницу между поддразниванием и колкостью. Дружил ли он с кем-нибудь, как Гарри с Роном и Гермионой? И поскольку Снейп уже смотрел на него так, словно у него выросла еще одна голова, он решил, что ничего плохо не случится, если он задаст вопрос.

– Вы, профессора, все тусуетесь в свободное время? Как друзья и всё такое? Или вы просто проводите своё свободное время в кабинетах и личных покоях?

Теперь Снейп смотрел на Гарри так, словно у него выросла третья голова.

– Вы снова испытываете дезориентацию? – он протянул руку к голове Гарри, на мгновение остановившись, когда он отпрянул в сторону, но потом все же потрогал его лоб.

– Нет, – Гарри убрал в сторону руку зельевара. – Просто любопытно. Вы дружите с Макгон… Я хотел сказать, с профессором Макгонагалл? Или, может быть, с профессором Флитвиком. Похоже, из него получится хороший друг в роли профессора.

– Я никогда не встречал того, кто бы так легко отвлекался, – Снейп слегка покачал головой, его озадаченное выражение лица сменилось раздражением.

Гарри хотел указать на то, что Снейп определенно встречал целую кучу легко отвлекающихся детей; в конце концов, он был профессором одиннадцатилеток и на протяжении многих лет являлся свидетелем бесчисленного количества взрывающихся котлов. Но вместо этого он решил подмазаться:

– Не похоже, что это убьет Вас, если Вы ответите. Вы хотя бы с кем-то должны проводить каникулы. Думаю, вы не совсем Скрудж, как бы вам ни хотелось, чтобы люди так считали. У вас должна быть пара друзей. Может, если Вы просто скажите мне, я смогу оставить это в покое, и мы вернемся к выполнению упражнения, – он одарил его своим лучшим невинным выражением лица.

– А может, мы пропустим информацию, которая Вас не касается, и вернемся к выполнению упражнения, – властно сказал профессор, но Гарри нельзя одурачить – на самом деле Снейп не был зол или даже раздражён.

– Так Вы говорите, что Вы - Скрудж? – лукаво спросил он. – Знаете, если это так, то все тайное так или иначе становится явным... они преследуют Вас... что-то в этом роде. Так что Вы просто можете рассказать мне об этом сейчас.

Снейп скрестил руки на груди и сердито посмотрел на него.

– Даже Эбенезер Скрудж не слишком охотно разглашал свои секреты.

– Ха! – глаза Гарри радостно блеснули, и он указал пальцем на Снейпа. – Я был прав! Вы действительно читаете Диккенса!

Он еще больше стал гордиться собой, когда от Снейпа не последовало заготовленного ответа для подобных случаев. Он не стал возражать, что видел экранизацию Рождественской песни или что он знаком с поп-культурой. Его молчание было доказательством того, что он прочел повесть. Гарри отслизеринил слизеринца! Снова! Конечно, он не получил ответа на свой главный вопрос, но ему удалось обмануть Снейпа, чтобы тот ответил, по крайней мере, на один из вопросов личного характера, который не давал Гарри покоя последние несколько дней.

Снейп был читателем. И теперь Гарри это знал. Маленькая победа, но всё равно победа.

Гарри не мог не заметить, что у профессора подергиваются губы. И он был уверен, что Снейп боролся с улыбкой, которую Гарри посчитал еще одной победой, хотя губы мужчины постепенно вытянулись в строгую линию.

– Позвольте мне повторить, Поттер, что моя личная жизнь Вас не касается. Я предлагаю прямо сейчас возобновить тренировку. Зелье не будет действовать бесконечно.

Гарри захотелось поспорить. Личная жизнь Снейпа внезапно заинтересовала его куда больше размышлений о том, что его недавние, самые яркие воспоминания состояли из боли и потерь. Но видя, как он добился частичной победы, – а Снейп был прав, что это его не касается, – он плотно сжал губы и откинулся назад, опершись на руки. Ну, во всяком случае, сейчас это его не касается. Он не намерен сдаваться. Так или иначе, даже если Гарри придется шпионить за профессором в течение учебного года, он все равно узнает, есть ли у этого человека настоящие, живые друзья. И может быть, только может быть, он даже поймает Снейпа на том, что он улыбается. Если этот человек вообще умеет улыбаться. Что было весьма сомнительно. Но чем больше он узнавал его, тем сильнее ему казалось, что это возможно.

– Ладно, – он снова сосредоточился на теме разговора. – Хорошо, но если воспоминания вызывают проблемы, то что мне тогда делать? Всё равно попробовать их использовать? Надеяться, что смогу придумать что-нибудь стоящее? Или я могу просто сделать это без воспоминания?

– Есть много способов сосредоточить разум и чувства, не прибегая к воспоминаниям. Однако воспоминания, как правило, наиболее эффективны для начинающих. Мы, по крайней мере, попытаемся выполнить задание привычным образом, прежде чем перейдем к другим методам. Подумайте еще раз, но сейчас просто представьте себе момент, в котором Вы были спокойны или расслаблены. И уже основываясь на нем, мы можем воссоздать сенсорный опыт.

Гарри сморщил нос, обнаружив, что это мало чем будет отличаться от предыдущих попыток. Но тут в его мыслях возникло воспоминание того, что раньше с ним не происходило... вероятно потому, что это событие было ненастоящим. Он посмотрел на Снейпа из-под челки, обдумывая ситуацию. Снейп взглянул на него, подняв брови, ожидая, когда Гарри озвучит свой вопрос.

Гарри глубоко вздохнул и вздернул подбородок.

– Воспоминания о снах считаются?

– Сны, – Снейп произнес это слово так, будто оно было на иностранном языке, а затем сказал: – сны не осязаемы. Связывать их с сенсорным опытом – это неоправданно сложно. Особенно для начинающих постижение искусства окклюменции.

– Но... что, если сон осязаем?

– Это не свойственно для снов, – отрицал Снейп.

– Может, не для моих обычных снов, – возразил Гарри,– но мои видения были осязаемыми. Казалось, что всё происходило не во сне, а наяву.

На лице Снейпа отразилось зарождающееся понимание и столь же быстро – скептицизм.

– То, что вы верите в реальность своих видений, еще не делает их таковыми. Они являются снами по своей природе. А сновидениям не хватает необходимого эмпирического компонента, чтобы быть эффективными в подобном упражнении.

– Но всё же. Они были реальными, правда, – настаивал Гарри. – Разве я не могу хотя бы попробовать?

Снейп долго изучал его, а затем спросил:

– Что такого уникального в этом конкретном воспоминании, что вы так настроены выбрать его?

– Я был спокоен, – просто ответил Гарри. – Расслаблен. Это единственное недавнее воспоминание, которое подходит. И оно было реальным. Осязаемым, я хотел сказать. Сенсорным. Я мог испытывать эмоции, вдыхать запахи, слышать... всё это, профессор. И вообще, – он пожал плечами, – если с ним ничего не получится, я выберу другое воспоминание и продолжу делать то, что Вы скажите, верно? Что плохого в том, чтобы попытаться?

Снейп внимательно посмотрел на него, сощурив глаза, прежде чем жестом велел ему сесть.

– Только один раз. У вас будет только одна попытка. Когда Вы провалитесь, мы продолжим.

– Вау, как круто. Спасибо за поддержку, – пробормотал Гарри, но протянул свои руки Снейпу, чтобы тот обхватил его предплечья. Снейп проигнорировал это высказывание, и почти сразу же Гарри почувствовал чье-то знакомое присутствие. Неоднократно проделав это утром, он был уже не так поражен этим ощущением. Оно до сих пор казалось чужим и несколько агрессивным, но в то же время более естественным.

– Вызовите вспоминание, – велел Снейп. – Момент в вашем сне, когда Вы чувствовали себя наиболее спокойным. Погрузитесь в него, вспоминая любые виды, звуки, вкусы, запахи и иные ощущения. Попытайтесь раствориться в них, не думая ни о чем другом.

Гарри проигнорировал то, как откровенно голос Снейпа выдавал его скептицизм в отношении надежности воспоминания. Ну, на самом деле, Гарри думал о том, чтобы проигнорировать скептицизм Снейпа, что, как он полагал, не предполагает замалчивания, так как он должен подумать об этом, чтобы решить, как с этим поступить. Ах. Он снова делает это: мысленно слишком сильно вдается в подробности, потому что знает, что Снейп может их услышать. А мог ли он и вправду услышать? Скорее уловить... прочесть?

Снейп прочистил горло.

Правильно. Значит, возвращаемся к делу…

Гарри вспомнил последнее видение, которое он получил от своего второго «я». Провидческой сущности? Или внутренней? Какая разница. От Другого Гарри, кем бы он там ни был. Он представил зеленую траву, окружающую озеро и ясное голубое летнее небо. Он представил, как сидит на траве, вдыхая не только запах травы, но и других ароматов в воздухе: фруктового мороженого, шлейфа от парфюма и душистых цветов, росших неподалеку. Он даже не потрудился представить Другого Гарри рядом с собой. Именно атмосфера успокаивала его, а не собственное зеркальное отражение, говорившее ему, что Волдеморт скоро захватит его в плен.

И-и-и-и плен – это действительно не то, о чем стоит думать, когда пытаешься достичь состояния покоя.

Просто чтобы лучше представить, что он находится здесь, он сосредоточился на ощущении травы, струящейся между пальцами. Это было трудно вообразить, так как он отчетливо понимал, что прикасается к коже Снейпа, а не к травинкам. Но он старался. Он думал о приглушенных голосах, группе людей, переговаривающихся поблизости, о смехе детей. Гарри попытался запечатлеть всё вместе – солнечный свет падает на их лица, запах травы щекочет ноздри, смех звенит в ушах. Солнце, запахи, смех. Вдыхай, выдыхай, вдох, выдох. Солнечный свет. Вдох. Цветы. Выдох. Смех. Вдох.

Они просидели ещё несколько минут, пока Гарри повторял это про себя, как мантру. Он мог сказать, что это не совсем работает. Он не мог полностью избавиться от всех мыслей и просто переживал этот момент. Но это должно было хоть немного подействовать, потому что он чувствовал себя гораздо спокойнее, чем перед началом. Просто представив себе этот ясный, прекрасный день и счастье, которое принес людям из сновидений, он немного расслабился от напряжения, накопившегося в области шеи и между лопатками. Он сделал ещё один вдох и сознательно расслабился, позволяя всей той тяжести последних дней вылиться через его тело и хлынуть струей из ноздрей с каждым вздохом.

Снейп слегка сжал его запястья, предупреждая, что вот-вот заговорит, и Гарри был ему благодарен. Во время одной из их предыдущих попыток Гарри был настолько погружен в воспоминание о Потрошителе, что у него душа чуть в пятки не ушла, когда Снейп сказал что-то вслух. Предупреждающее сдавливание было маленьким признаком того, что они учатся работать в команде, и Гарри, возможно, усмехнулся бы при этой мысли, если бы не старался изо всех сил не нарушать концентрацию.

– Вы были... правы в том, что этот сон более осязаем по сравнению с обычными сновидениями, – Снейп явно не хотел признаваться в этом, а Гарри так старался не думать о фразе «а я Вам говорил», что самопроизвольно произнёс её. Снейп ничего не ответил. – Я собираюсь использовать заклинание, чтобы усилить восприятие некоторых ощущений, которые Вы помните. Сосредоточьтесь на них свое внимание. Не пугайтесь, если почувствуете, что некоторые из них опоясывают Вас.

Гарри кивнул и почувствовал, что Снейп убрал одну из своих рук. Он попытался сосредоточиться на воображаемом осязании травы, а не на внезапно похолодевшей коже запястья, когда Снейп пробормотал какие-то слова, и Гарри услышал легкий свист палочки вблизи своей головы. Он отогнал мысль о том, как ужаснулся бы Рон, услышав, что Гарри даже не вздрогнул, когда Снейп направил палочку на его голову, пока сидел с закрытыми глазами. Но он тут же переключился, представив те ощущения, и был вознагражден мгновение спустя, осознав, что действительно примостился на поросшем травой поле рядом с мерцающим озером. Он непроизвольно поднял подбородок навстречу солнечным лучам, освещающим его лицо. Но оказалось, что это тепло было создано при помощи заклинания и исходило не от солнца, а из источника похожего на него; оно окружало его. Гарри старался не зацикливаться на доказательствах того, что ощущения были ненастоящим, и начал вбирать в себя ароматы травы, цветов и свежего воздуха.

– Заклинание воссоздаст ваши видения, – сказал Снейп, снова положив руку на запястье Гарри. – Оно будет следовать за вашими мыслями. А пока сосредоточьтесь только на одном сенсоре – запахе, чтобы не перегрузить сознание. Помните: погружайтесь в него, пока не сможете думать ни о чём другом.

«Очисти разум», – повторял себе раз за разом Гарри. – «Очисти разум».

– Моё указание не думать ни о чём включает в себя и эту фразу, – сухо добавил Снейп.

– Хм. Правильно, – Гарри глубоко вздохнул, сосредоточившись на запахах вокруг него, стараясь даже не думать о их естестве, просто пытаться освободиться от сознательных мыслей и испытать их. Еще труднее было не думать о дыхании, но через некоторое время он отпустил мысли о том, что его грудь поднимается и опускается. Он вдыхал запах травы и цветов и позволил себе просто существовать.

Он понятия не имел, как долго они сидели молча, прежде чем снова испытал легкое сжатие запястий, сопровождаемое тихим голосом Снейпа.

– Медленно вынырните из воспоминания. Позвольте себе сосредоточиться на ощущениях и запахах комнаты, в которой Вы находитесь, а не на том, что было в Вашем сне. Изо всех сил попытайтесь пережить это изменение, не облекая всё в слова и мысли.

Гарри сделал что было сказано, хотя ему было трудно ограничивать мысли, так как инструкции Снейпа уже несколько отвлекли его от видения. Гарри позволил себе на несколько минут вновь погрузиться в мир грёз, прежде чем потянуться к обстановке. Сначала он уловил слабый запах зелий, смешанный с глиной и пряностями. Он почувствовал, что его вытягивает прочь от сна, в мир бодрствования... но сначала в воспоминание о паре рук, обнимающих его и прижимающих к груди. О грубой ткани. Бьющемся сердце. В воздухе витал слабый аромат сирени.

Безопасность. Мир непрошеным потоком пронесся в его сознании, и он расслабился в забвении, втягивая приятный запах земли, цветов и гвоздики, испытывая то, чего не знал уже долгое время – безопасность... Его обнимали так, как он хотел этого в детстве. Дурсли никогда не давали ему объятий, всегда отталкивали его, когда Гарри был слишком мал для понимания того, что лучше не пытаться заключить их в объятия, как это делал Дадли. Но сейчас он был спокоен и в безопасности…

Сжатие запястий, в этот раз более сильное, отвлекло его от воспоминаний, заставило сосредоточиться на других ощущениях... руках, обхвативших его, твердой земле у него под ногами, новой палитре ароматов в воздухе. Вскоре он полностью осознал окружавшую его комнату, о которой он помнил, хотя его слегка мутило. Наверное, опять из-за зелья. Он нерешительно открыл глаза и прищурился от яркого света в комнате.

– Это было своеобразно, – сказал он, медленно моргая, чтобы привыкнуть к освещению. – Но довольно круто. Я всё правильно сделал?

Снейп убрал свои руки, он больше не находился в голове Гарри, и ответил не сразу. Он взглянул на Гарри ничего не выражающим взглядом, который вскоре стал отображать озабоченность.

– Что я сделал не так? – невольно спросил Гарри. Ему не понравилось, что Снейп внимательно изучает его, будто не зная, что с ним делать. Он отвел взгляд, обдумывая упражнение. Он очистил разум, он точно знал. Воспоминание о сновидении сработало. Он открыл было рот, чтобы произнести более тактичную версию «а что я Вам говорил», но прежде чем он успел это сделать, в его голове пронесся конец упражнения. О. Он широко раскрыл глаза, украдкой взглянув на Снейпа, который с трудом поднялся на ноги и направился к шкафу с зельями.

Гарри захотелось провалиться сквозь пол. Он снова оживил эпизод того, как Снейп обнимал его, пробуждая от того кошмара с видением неделю назад, и ему захотелось остаться в том положении. Он думал о том, каково ему было чувствовать себя в безопасности, быть защищенным. И Снейп видел – ощутил – всё это рядом с ним. Неудивительно, что профессор молчал. Неудивительно, что он старался держаться от Гарри как можно дальше. Последнее, чего хотел бы Снейп, – это нуждающийся, приклеившийся к нему подросток, который каким-то образом привязывается к нему. «Следствие Вашего нездорового детства…» – как сказал бы Снейп, подумал он. «…Которое побуждает цепляться за первого взрослого, который обнимет Вас.» – не то чтобы это были объятия! Вовсе не объятия. Но все же...

Сознательно, он не думал о том, что чувствовал себя в безопасности рядом со Снейпом. Ни тогда, ни сейчас. И к своему крайнему смущению, он понял, что действительно чувствует себя в безопасности. Раньше он так не делал. За последние пять лет он так привык беспокоиться о том, что его порежут на ингредиенты для зелий или проклянут вплоть до Обливейта во время приступов гнева Снейпа, что он думал об этом по привычке, хотя в буквальном смысле больше не беспокоился об этом. До этого момента он даже не осознавал, что мало-помалу его страх сменялся защищенностью. В последнее время он так ломал голову по поводу доверия, что упустил из виду тот факт, что уже доверяет Снейпу. По крайней мере, в некоторой степени. Может быть, даже в значительной.

Вынос. Мозга. Снова.

Снейп снова стоял перед ним, размахивая фиалом с зельем перед его лицом.

– Пейте, – приказал бесстрастным голосом. Он подошел к столику, как только Гарри взял пузырек.

Он проглотил жидкость из флакона, даже не потрудившись взглянуть на нее, благодарный, по крайней мере, за то, что может делать что-то вместо разглядывания профессора. Хотя теперь у него было достаточно пищи для размышлений, его озарение никак не могло стереть факт унижения. Что подумал о нём Снейп? Он застонал так тихо, как только мог.

Неловкая тишина, воцарившаяся в комнате, сделала только хуже, потому что было до боли очевидно, что Снейп видел воспоминание и прочувствовал его, и что Гарри полностью осознавал это. Снейп был определенно, как минимум, выбит произошедшим из колеи. Или, может быть, он пытался понять, как освободиться от обязанности возиться с Гарри. Разрабатывает план, как вернуть сюда Дамблдора, чтобы в конце концов убраться с площади Гриммо.

– Действие зелья остроты ума должно пройти естественным путём, – ровный голос Снейпа нарушил тишину, и Гарри попытался не вздрогнуть. – Зелье, которое Вы только что выпили, поможет справиться с дезориентацией, которая может остаться. Если во время данного процесса Ваши чувства будут интенсивно колебаться, Вы можете прилечь, это поможет.

Гарри машинально кивнул. Когда Снейп больше ничего не сказал, он бросил взгляд на профессора, который стоял за столиком, уставившись в ту же книгу, что и читал раньше.

Гарри прочистил горло.

– Значит... значит, это всё? Урок окончен? – он вовсе идиот. Он знал, что Снейп планировал сделать с сенсорным упражнением куда больше, но побоялся всё испортить.

– Вы уже узнали достаточно, чтобы быть в состоянии практиковаться, – прохладно сказал Снейп, не глядя на него. – Я полагаю, что теперь Вы будете лучше понимать концепции, изложенные в книге по окклюменции.

– Значит, сон сработал?

– Да, – подтвердил Снейп и даже не выглядел расстроенным из-за того, что оказался неправ. – Похоже, природа Ваших снов действительно необычна, как Вы и утверждали.

Гарри снова кивнул, хотя Снейп не смотрел в его сторону, и поднялся на ноги. Профессор больше ничего не сказал, и Гарри сразу понял, что он свободен. И все же он переминался с ноги на ногу, стоя посреди комнаты и не желая оставлять всё как есть. Независимо от того, какого прогресса они достигли в последнее время, совершенно очевидно, что Снейп снова продолжит его игнорировать, потому что ему было неловко из-за того, что они стали сближаться.

Ну и чёрт с ним, подумал он с внезапной искоркой убежденности. Может он и унижен, и Снейп мог считать его пропащим, но это не значит, что Гарри таковым является. Он добился большего успеха лишь на одном уроке с опытным окклюментом, чем самостоятельно за последнюю неделю. И они наконец-то научились доверять друг другу, о необходимости чего говорил Другой Гарри. Так что он проглотит страх и унижение, чёрт возьми. А Снейп преодолеет свое отвращение к подросткам и самому Гарри, а ещё поборет неприязнь находиться с кем-то более человечным, чем жаба, и они будут работать вместе.

– Сэр? – он расправил плечи. Снейп едва заметно дернулся, продолжая читать. – Вы будете учить меня завтра?

Снейп вскинул голову. Он явно не ожидал, что ему зададут такой вопрос после того, как их урок обернулся полной неловкостью для них обоих. Брови Снейпа сошлись на переносице, и Гарри мог бы поклясться, что заметил вспышку страха. Гарри не стал зацикливаться на этом, просто подошел ближе, чтобы предотвратить любые споры. Он мог сказать, что с его способностью читать настроение Снейпа или даже без неё, что профессор собирался придумать очень хороший предлог, чтобы отказать ему.

– Мне нужно учиться, – настаивал Гарри, вцепившись в противоположный от Снейпа край стола, – Вы хороший учитель, когда хотите им быть. Пожалуйста, – он вложил в это слово всю свою уверенность, а не мольбу, и встретился взглядом со Снейпом. Он инстинктивно понимал, что Снейп должен знать, что Гарри может твердо стоять на ногах, что он достаточно приземлён, чтобы не придавать слишком большого значения желанию Снейпа учить его. Снейп не мог этого сделать, пока ему не позволят держать дистанцию. Ну что же, если Снейп научит Гарри тому, что ему нужно знать, то Гарри будет совершенно готов дать ему это.

Он знал, что на этот раз он выиграл. Снейп утратил ту решимость, которую можно было увидеть, и Гарри выдохнул, медленно и глубоко.

– Очень хорошо, Поттер, – сказал он без всяких эмоций. – Тогда завтра.

Гарри знал, что лучше не улыбаться. Он коротко кивнул и направился к двери прежде, чем Снейп успел передумать.

– И больше не опаздывайте! – крикнул ему вслед Снейп, когда тот открыл дверь. – Может быть, Вам и нравится проводить каникулы в бесконечном подростковом однообразии, но у меня действительно есть много важных вещей, которыми я могу занять своё время.

Гарри стоял спиной к Снейпу, когда ответил:

– Да, сэр, – и закрыл за собой дверь. Он не считал разумным показывать Снейпу ухмылку, которая расползалась по его лицу. Он был прав насчет того, что Снейпу нужна дистанция, и он знал, что напутственные слова профессора были способом твердо удержать эту дистанцию на месте.

Он позже побеспокоиться о том, что с этим делать. Кроме того, у него будет достаточно времени, чтобы поразмыслить над смущением, вызванным разделенным между ними воспоминанием. А сейчас он выбросит обе трудности из головы, – в любом случае, ему нужно было попрактиковаться в очищении сознания, – и отпразднует свою победу. Он был на верном пути к постижению окклюменции, и учился он у величайшего окклюмента из всех знакомых ему. Скоро он будет контролировать свою ментальную связь с Волдемортом, и, возможно, дисциплинирование сознания даже поможет ему отточить любые навыки или преимущества, которые помогут в борьбе с темным волшебником.

И тогда уже Волдеморт будет тем, кому стоит остерегаться Гарри.


Глава 29. Проблема со взрослыми

Гарри не думал, что удручающая атмосфера, окружавшая площадь Гриммо, может превратиться во что-то более скверное, но после всего произошедшего этим летом он уже начал привыкать к ошибочности своих суждений.

Впервые он заметил, что что-то стряслось во время обеда накануне. У Гарри только что закончился урок с профессором Снейпом по окклюменции, которую они изучали вместе уже четвертый день, и он был так измучен, что решил пойти прямо в свою комнату и немного вздремнуть. Конечно, он может уговорить Добби принести позже что-нибудь из еды, но когда Гарри вошел в комнату, то увидел Фреда, источающего коварность и настороженность. Подросток, который был старше Гарри, вздохнул с облегчением, увидев, что это всего лишь он, и признался, что их с Джорджем разделяет пара дней от создания - «самого умопомрачительного изобретения, которое мы когда-либо придумывали!». Гарри, возможно, был бы более рад за них, если бы они не говорили подобное о пяти своих прошлых изобретениях. Или если бы столбы зеленого дыма не поднимались к потолку над кроватью Гарри.

Решив, что на данный момент кухня, вероятно, безопаснее спальни, он присоединился к остальным Уизли и Гермионе за обедом. Снейп почти никогда не ел на кухне теперь, когда дом был полон людей, а члены Ордена периодически заглядывали сюда. В этот раз Гарри поприветствовал Тонкс и Грюма, прежде чем сел поболтать с Гермионой и Джинни.

Девочки вели себя как прежде: то хихикали над общими шутками, то становились подавленными, когда мысли о Роне обуревали всех сидящих за столом, и всегда интересовались, как проходили уроки Гарри. Он был польщен тем, что им было так интересно расспрашивать и слушать о том, чему он учится, но он предполагал, что они обе, – в особенности Гермиона, – ощущали личную заинтересованность в его прогрессе после того, как помогли ему.

Поэтому он всё им рассказал. Ну, всё про окклюменцию. Он не поделился с ними тем, каким неприятельским был для него опыт слияния разумов, ведь даже когда Снейп сказал, что они не могут использовать зелье два дня подряд, Гарри начинал забывать, что такое личное пространство. Он также не добавил, что счел Снейпа действительно хорошим учителем, когда тот хотел им быть, что только убеждало в том, как часто ему было на это наплевать. (Теперь, когда он видел эту несколько более терпеливую, помогающую сторону личности Снейпа, Гарри испытывал искушение попытаться выяснить, как уговорить профессора проявлять эти черты во время учебного года. Если бы люди были больше заинтересованы в обучении, чем боялись быть брошенными Снейпом в их собственные кипящие зелья - это безусловно улучшило бы настроение в Гриффиндорской Башне в дни занятий.)

Он определенно не рассказывал им о неловких моментах, которые по-прежнему происходили между ним и Снейпом во время уроков, или о том, как явно профессор пытался не подпускать его к себе ближе, чем на расстояние вытянутой руки. И не упомянул, что это вовсе не работало, и какую близость он начал испытывать к Снейпу после того, как столько раз делился своими мыслями и эмоциями. Или что он задавался вопросом, испытывал ли то же самое Снейп, даже если мужчина предпочел бы умереть мучительной смертью, включающей раскаленные угли и голодных, атакующих акромантулов, прежде чем признался в этом.

А вот рассказал он им, как всё лучше овладевает эмоциями и использует их в качестве щита. Он объяснил, как Снейп учил его создавать и укреплять ментальную стену вокруг других эмоций, чтобы они не могли быть обнаружены, и как он использовал ту же тактику, чтобы скрыть воспоминания, которые не хотел показывать легилиментам. Он также сказал им, что Снейп не атаковал его разум, как в прошлом семестре. Он честно предупредил Гарри, что этого нельзя избежать, хотя манера речи Снейпа в тот момент давала ясно понять, что к тому времени уроки будет вести Дамблдор. В конце концов, для этого Гарри понадобится волшебная палочка, поэтому нужно подождать до начала учебного года, чтобы «Декрет об использовании магии несовершеннолетними» больше на него не распространялся.

Он уже наполовину рассказал им о своем последнем уроке, когда впервые заметил, что со взрослыми… что-то не так. Тонкс продолжала украдкой поглядывать на него, и если бы он хуже её знал, то подумал бы, что в её глазах отражалась жалость или печаль. Он привык видеть эти эмоции в глазах людей приходивших с тех пор, как на Рона напали, но ему показалось странным, что они были адресованы исключительно ему. Тем не менее, он пожал плечами и вернулся к своему рассказу об успехах и неудачах в постижении окклюменции.

Через несколько минут он заметил, что мистер Уизли и Грюм смотрят друг на друга так, словно безмолвно обсуждают что-то очень важное. При этой догадке Гарри запнулся, и сразу же понял, что взрослые кое-что скрывают от детей. Нечто новое.

Нечто новое о Роне?

Эта мысль решительно нарушила его концентрацию, и он замолчал на полуслове. К счастью, в этот момент девочки довольно быстро поняли, что что-то тут нечисто. Все трое сидели молча, внимательно прислушиваясь к разговорам взрослых за столом.

Но что бы они не скрывали, они точно не собирались этим делиться. Ребята услышали, как Грюм и мистер Уизли затейливо беседуют о погоде, усиленной охране в Гринготтсе и даже о последней победе «Пушки Педдл», хотя было очевидно, что Грюм не знает, в какой вид спорта они играли. Они услышали, как Тонкс неловко похвалила стряпню миссис Уизли... три раза. Они услышали рассеянное «спасибо, дорогие» миссис Уизли и увидели её обеспокоенный взгляд, когда она поняла, что они слушают слишком внимательно.

Джинни, должно быть, была по горло сыта тем, что её собственная мать что-то от неё скрывала. Она перебила разговоры за столом, громко произнеся:

– Ладно, что здесь происходит?

Воцарилась тишина. Да, не было слышно ни единого звука, за исключением звона бьющегося стекла, когда Тонкс случайно сбила свой стакан с напитком со стола.

– Извините… мне так жаль, – пробормотала она, взмахнув палочкой в сторону беспорядка, и тот исчез, когда она прошептала заклинание.

И повисла мертвая тишина.

Взрослые перестали притворяться, что всё хорошо, и Гарри расценил это, как знак того, что их секрет трудно скрыть, и поэтому рано или поздно подростки узнают о нём.

Его желудок сжался, и он пожалел, что так много съел.

Но очевидно, что несмотря на то, что они не договаривают, взрослые не расскажут детям об этом. Сначала миссис Уизли цокала языком и причитала о том, насколько они юны, чтобы знать всё о происходящем в Ордене и она не решает, кому что можно рассказывать, и вообще, если дети должны будут что-то знать, она сообщит им об этом.

Когда эти заявления были встречены негодованием трёх протестующих подростков, мистер Уизли вмешался и приказал им:

– Слушайте вашу мать… э, ну, мать Джинни, – но он не вложил в этот упрек свою душу, поэтому все трое сочли необходимым проигнорировать его.

Гарри думал, что они наконец-то получат какие-то ответы, когда Грюм высказал своё мнение о том, что «Поттер имеет право знать...», пока миссис Уизли не заставила его замолчать, направив на него особенно яростный взгляд. Гарри был вынужден признать, что это выглядело крайне впечатляюще. Его передернуло, хотя взгляд был нацелен не на него. Задумка удалась, потому что Грюм сразу же замолчал. Гарри видел, что он не отказался от своего высказывания, но пока что этот спор выиграла миссис Уизли: они не получат никакой информации от Грюма. Гарри был откровенно раздражен тем, что миссис Уизли пытается держать его в неведении. Впрочем, спорить с ней бесполезно. Раз уж она настроена решительно…

Гарри устремил свой взгляд на Тонкс. Она была моложе и, вероятно, не имела большого влияния на остальных, но он подумал, что сможет перетянуть её на свою сторону при помощи сочувствия. Может быть, позже он сможет поговорить с ней наедине, и она даст им подсказку…

Ее печальная улыбка и легкое покачивание головой сказали ему, что этого не произойдет.

– Это просто несправедливо!– распиналась Джинни. – Мы практически в Ордене! Особенно Гарри. Мы находимся в штабе, мой брат, возможно, больше никогда не очнется, а злой волшебник преследует всех нас, и мы заслуживаем знать, что происходит! – к концу своей речи она уже стояла, склонившись над столом, и бросала на свою мать довольно внушительные взгляды. Гарри отбросил все аргументы, которые собирался придумать, решив, что она прекрасно справляется сама.

Конечно, это всё равно не сработало. Миссис Уизли передала эту блестящую способность своей дочери, так что ее это нисколько не смутило. Она выпроводила всех троих из кухни, прочитав им лекцию о том, что нужно уважать старших, и еще какую-то чепуху, и после этого подростки сидели в гостиной, кипя от злости.

Каждый из них в течение всего оставшегося дня пытался выяснить, что происходит, но их игнорировали или отталкивали. Грюм и Тонкс ушли вскоре после обеда, но другие члены Ордена навещали штаб-квартиру на протяжении всего дня. Никто из них не произнес ни слова.

Он хотел, чтобы Римус был здесь и можно было бы спросить его, но бывший профессор не появлялся со вчерашнего утра. Впрочем, вряд ли он расскажет Гарри что-нибудь хоть отдаленно связанное с Орденом. В отношении этого он был похож на миссис Уизли. Но, по крайней мере, Гарри мог попытаться обвинить в этом мужчину. Это стоило того, чтобы попробовать.

Он знал,что у него было больше шансов со Снейпом. Может, он что-нибудь ему расскажет. Может быть, не все, но профессор не был членом клуба «Гарри нужно опекать», так что если Гарри и мог что-то узнать, не подвергая чью-то жизнь опасности, Снейп вряд ли будет скрывать это от него, как другие взрослые в его жизни.

Только... Гарри пытался дать Снейпу личное пространство. Дело было не только в том, что этот человек нуждался в некоторой эмоциональной дистанции от Гарри. Кроме того, Снейп казался уставшим еще до начала их уроков окклюменции, и с каждым разом он выглядел все более и более усталым. Гарри это тоже утомляло, но он понимал, что бремя постоянного погружения в чужие мысли, переживания чужих эмоций и воспоминаний снова и снова, не говоря уже о необходимости контролировать процесс, должно быть, сказывалось на профессоре.

В то самое утро он раздумывал над тем, чтобы предложить им взять выходной, но слишком боялся, что если они прекратят занятия, то они никогда больше не начнутся. После второго дня занятий он даже ни разу напрямую не просил продолжения уроков. Он просто появлялся в лаборатории каждое утро в одно и то же время. Снейп вел себя так, будто ждал его, и они продолжали изучение окклюменции. Ни один из них не упомянул о начале регулярных занятий, хотя они уже начали это делать.

Весь оставшийся день Гарри ощущал, как мрачные и негодующие мысли заволокли его разум. Весь вечер он решил провести вместе с девочками. Мысль об этом закралась ему в голову, когда Фред и Джордж посетили импровизированное собрание Ордена, а затем сказали им, напустив на себя мрачное выражение лица, что «мы бы сказали вам, если бы могли...» и «но мама снесет нам головы».

Остаток этого дня и завтрак следующего утра прошли мучительно медленно, и Гарри никогда ещё не ждал с таким нетерпением возможности поговорить со Снейпом.

***

– Вы сегодня рано.

Снейп стоял в дверном проеме, поэтому Гарри переминался с ноги на ногу в коридоре и старался не выглядеть так, словно не спал полночи, планируя, как заставить профессора согласиться ответить на шквал вопросов.

– Да? – он пожал плечами, стараясь выглядеть непринужденно. – Я быстро позавтракал. Видимо, был голоден.

– Ах. Я полагаю, что Ваш повышенный аппетит не имеет ничего общего с желанием выведать у меня все секреты Ордена, – Снейп бросил на него свой самый понимающий взгляд.

Гарри открыл было рот, но тут же закрыл его. Как Снейп это сделал? Они едва начали ладить, а он уже слишком хорошо узнал Гарри. Он поджал губы.

– Ну... а Вы раскроете их? – не было никакого смысла отрицать сказанное профессором.

Снейп раздраженно вздохнул и шире открыл дверь. Гарри понятия не имел, означало ли это «да», но он точно понимал, что это не было отказом. Он быстро вошел, уселся на табурет и выжидающе посмотрел на Снейпа.

Профессор прислонился спиной к столику напротив Гарри и скрестил руки на груди. Он устремил суровый взгляд в пространство.

– Мистер Поттер, – отрезал он, – я не тот источник информации, к которому Вы можете обратиться всякий раз, когда любопытство возьмет над Вами верх. Если другие члены Ордена отказываются сообщать Вам определенные сведения, у них, без сомнения, имеется для этого очень веская причина.

– Не всегда, – упрямо возразил Гарри. Он приступил доказывать свою правоту с полной решимостью: – И вообще, это не Орден отказывается что-либо говорить. Это миссис Уизли. Она обращается со мной, как с ребенком, потому что хочет, чтобы я им оставался. Грюм хотел мне всё рассказать. И Вы прежде тоже кое-что мне рассказывали, поэтому я понимаю, Вы считаете, что я имею право знать происходящее, если оно касается меня.

– А почему Вы себе вообразили, что недавнее дело Ордена касается именно Вас?

– А разве нет? – Гарри наклонил голову и демонстративно поднял брови. Он подумал, что это само собой разумеется, что большинство событий, происходящих с войной, Волдемортом и Орденом сейчас, - особенно в последние несколько недель, – касаются его.

Снейп сжал губы, что Гарри воспринял как согласие.

Гарри воспользовался своим преимуществом.

– Послушайте, миссис Уизли сейчас чувствует необходимость всех защищать, и я это понимаю, учитывая произошедшее с Роном. Но Дамблдор назначил Вас ответственным за меня, а не её, верно? Я знаю, что Вы не можете рассказать мне секретные планы или что-то ещё, что может скомпрометировать Орден. Я знаю, что не могу получить всю информацию. Но я уже достаточно взрослый и определенно весьма вовлечен в это дело, чтобы мог не оставаться в полном неведении.

– А если Вам не понравится то, что Вы услышите? – спросил Снейп, как будто уже знал ответ. – Если бы кто-то, кого Вы любите, находился в опасности, к примеру? Может быть, Вы воспользуетесь своей типичной гриффиндорской склонностью бросаться сломя голову в опасность? Или, возможно, сдадитесь на милость Темного Лорда?

– А кто-то, кого я люблю, в опасности? – спросил Гарри, внезапно почувствовав сухость во рту.

Снейп проигнорировал этот вопрос и надменно произнес:

– Причина, по которой Вам не рассказали всё необходимое, мистер Поттер, заключается в том, что Вы проявляете неумение контролировать эмоции, когда считаете, что люди, старше и мудрее Вас, по сравнению с Вами, ничего не смыслят.

– Это неправда! – Гарри решительно замотал головой. – Я всегда прихожу к взрослым или профессорам, когда могу, просто иногда их нет рядом!

– Вот как? – спросил Снейп с притворным удивлением. – Так именно поэтому Вы взяли на себя смелость отправиться в Отдел Тайн, предварительно предупредив члена Ордена о своих опасениях?

Гарри свирепо посмотрел на Снейпа, пытаясь решить, разумно ли было утверждать, что в то время он не был уверен в преданности профессора.

– И я полагаю, что Вы сделали всё возможное, чтобы найти взрослого, когда философский камень находился под угрозой похищения.

– Я так и поступил! – настаивал Гарри, снова задаваясь вопросом, разумно ли было заявлять, что он считал Снейпа похитителем. – Макгонагалл ничего не сделала, когда мы поговорили с ней, и, в конце концов, поблизости не было никого, кто помог бы или поверил нам. У нас не оставалось другого выбора, кроме как...

– Вам было одиннадцать! Вы бросились сломя голову навстречу опасности, столкнулись со взрослым темным магом, с самим Темным Лордом! Нет ни одного обстоятельства, которое оправдало бы подобное поведение одиннадцатилеток, находящихся в замке, полном преподавателей! Это не говоря уже о василиске.

– Тогда всё было по-другому! И вообще, в тот раз мы с Роном взяли с собой преподавателя, помните? – горячо возразил Гарри.

– О, да. Златопуст Локонс, – усмехнулся Снейп. – Я знаю, что Вы не настолько глупы, чтобы считать его полезнее палочки-надувалочки. Если подумать, то магловская деревяшка была бы эффективнее этого шута.

Гарри невольно ухмыльнулся. Независимо от того, что у них со Снейпом были разные взгляды на многие вещи, они разделяли одно и то же мнение о профессоре Локансе. Однако Гарри продолжил стоять на своем:

– Ну, на этот раз нет никакой тайной комнаты или василиска, верно? И это не значит, что я просто подорвусь и сделаю, что захочу. Так что я не понимаю, в чем тут дело.

– Дело в том, Поттер, – выплюнул Снейп, – что Вы упрямы и своевольны, и я не сомневаюсь, что Вы найдете способ совершить задуманное, если будете хорошенько спровоцированы.

Гарри ощетинился.

– И вообще, чего Вы так взбесились? Я просто хочу знать, что происходит. Почему Вы ведете себя так, будто я планирую какой-то сумасбродный побег с площади Гриммо?

– Проблема в Вас, – сказал Снейп с жаром, который, как Гарри думал, не был оправданным при подобном разговоре. – Вы никогда не просите о помощи…

– Я просил Вас помочь мне с окклюменцией! – возразил Гарри.

– Вы никогда не просите о помощи, когда находитесь в настоящей опасности, – пояснил Снейп, не теряя ни секунды. – Когда на кону стоит жизнь Ваша или Ваших близких, Вы действуете необдуманно. Сколько раз Вы чуть себя не убили? И Вам никогда не приходило в голову найти взрослого, опытного волшебника, понимающего, настоящего взрослого!

– Да, но с каких это пор взрослые хоть что-то для меня сделали? – закричал Гарри и тут же пожалел об этом. Снейп поморщился и уже открыл рот, чтобы, без сомнения, опровергнуть вышесказанное. Гарри быстро добавил, переходя на более тихий тон: – Я всего лишь имею в виду, что... ну... ну.. это правда, не так ли? Вы действительно думаете, что Вернон и Петуния попытались бы спасти мою шею, если на самом деле они были бы счастливы, если бы я её свернул? Знаете ли Вы, что однажды я попытался рассказать учительнице о том, что происходит в доме Дурслей? Это был лучший день в моей жизни, когда миссис Торнтон поверила мне. Я был уверен, что больше не буду с ними жить, или, по крайней мере, что кто-то будет следить за тем, чтобы Дурсли хорошо ко мне относились. А потом Петуния убедила её, что я лжец, и что я делаю это ради внимания. Меня наказали только за то, что я сказал правду, и после этого все учителя обращались со мной как с малолетним преступником. Так что, знаете ли, это просто смешно, что вы укоряете меня за то, что я не просил помощи у взрослых, когда сам рос с осознанием того, что они никогда мне не помогут!

Ему показалось, что Снейп смутился от такого признания, поскольку мужчина стоически смотрел на стену, а не на Гарри. Но он не жалел, что сказал это. Он все еще злился, когда вспоминал тот день во втором классе. Исходя из этого воспоминания, Гарри мог совершенно справедливо утверждать, что большинство взрослых ему не верят. Так почему он сам должен так с ними поступать?

– И если честно, – добавил он для пущей убедительности, – не было ни одного случая, который мог бы изменить моё мнение с тех пор, как я приехал в Хогвартс!

Снейп избавился от дискомфорта и устремил свой взгляд на Гарри.

– О, я полагаю, что я всё это время валял дурака, а не рисковал собственной шеей, каждый год спасая Вашу несчастную душу!

– Ну, я этого не знал, так? – Гарри всплеснул руками. – Я не знал, в чем заключалась Ваша тактика, мне просто казалось, что Вы пускали Дамблдору пыль в глаза! Я был на девяносто девять процентов уверен, что Вы работаете на Сами-Знаете-Кого! Я думаю, Вам нравилось видеть, что я считаю Вас предателем, и не отрицайте этого! Вам нравилось осознавать, что я боялся Вас.

Блеск в глазах Снейпа являлся изрядным ответом.

– И я вовсе не собирался забиться в угол, но я, тем не менее, боялся Вас! – укоризненно сказал Гарри. – И Вы на самом деле считаете, что я попросил бы Вас о помощи, если бы Вы не были единственным, кто был рядом?! Вы серьёзно используете себя в качестве примера того, что я должен был научиться доверять взрослым? Это просто смешно!

Ноздри Снейпа раздулись, и Гарри решил, что профессор, вероятно, не сможет отрицать этого, потому что переменил курс разговора.

– Директор неоднократно помогал Вам.

– Да, а ещё он избегал меня, когда я больше всего в нём нуждался, игнорировал, когда ему это было выгодно, обращался со мной, как с маленьким ребенком, вместо того чтобы просто рассказать правду о моей жизни, о вещах, которые я имел право знать! Не говоря уже о том, что именно он в первую очередь заставил меня жить с Дурслями! – Гарри почувствовал прилив стыда за то, что снова заговорил об этом. Он простил Дамблдора за это, или, по крайней мере, попытался, ведь понимал, что директор не знал, насколько всё было плохо. Но... всё же это правда. То, что это было забыто, ещё не означало, что это больше не приносит боль.

– Блэк…

– Помогал мне, – признался Гарри, перебивая Снейпа. – Но ведь он ничего не мог сделать, вынужденный остаться в этом доме, словно преступник? И Азкабан насолил ему, знаете ли. Он хотел вернуть свою жизнь, пока всё не случилось. Я думаю, он хотел вернуть моего отца, но вместо этого получил меня, и он даже был расстроен, что я не был похож на Джеймса... – он прочистил горло, сопротивляясь эмоции, которая сдавливала его горло при мысли о Сириусе. – Иронично, правда? – сказал он с грустной улыбкой, отчасти чтобы отвлечь себя. – Вы злились на меня за то, что я похож на отца, а Сириус злился на меня за то, что я не походил на него. Я должен был запереть вас обоих в комнате и дать вам разобраться в том, кто прав, – Гарри нахмурился. – Без палочки, естественно. Иначе всё пошло бы наперекосяк.

– Всё пошло бы наперекосяк, несмотря ни на что, – сухо сказал Снейп. Он отвел взгляд, и Гарри не мог понять, о чем думал этот человек. Но было похоже на то, что запала у него поубавилось. Наконец Снейп вздохнул и удивил Гарри, сказав:

– В некотором роде так и есть, знаете ли. Просто не в том ключе, о котором я всегда думал.

Гарри озадаченно нахмурился.

– Повторите?

– Похожи на отца, – уточнил Снейп, не глядя на него, и поэтому Гарри затаил дыхание. Не так уж часто ему доводилось услышать, как люди говорят о его родителях. К тому же Снейп не выглядел так, будто собирался обвинять Джеймса во всех смертных грехах, как это обычно бывало. Он выглядел так, будто... возможно, собирался рассказать Гарри что-то о его отце. Нечто реальное. Но, к его разочарованию, Снейп покачал головой, и его задумчивый взгляд снова превратился в усмешку. – И я полагаю, что Вы проявляете такую же степень неблагодарности по отношению к Люпину, после всего, что он для вас сделал.

– Римус... – Гарри запнулся, действительно желая, чтобы Снейп сказал всё, что рассчитывал рассказать об отце Гарри. Но от старых привычек трудно избавиться, предположил он. Снейп всю свою жизнь только и делал, что отрицательно отзывался о Джеймсе Поттере. Вряд ли он сменит песню только потому, что этого хочет Гарри. – Римус, гм, пытается, я думаю. Но его душа не лежит к этому. Я имею в виду, что вроде да... но это не так, – он пожал плечами, отказываясь обличать объяснение в форму, которая имела бы смысл. – Он помог мне, когда я просил его об этом. А потом он исчез из моей жизни. Теперь он вернулся, и я знаю, что ему на меня не плевать. Я люблю его, но это не значит, что я собираюсь приходить к нему по каждой мелочи. У него есть дела поважнее…

– По каждой мелочи? – прошипел Снейп. – Мы не говорим о том, к кому Вы обращаетесь, когда пораните коленку. Впрочем, Вы и этого не делаете, – мрачно добавил он. – Мы говорим о том, как Вы поступаете в ситуации жизни и смерти!

– Ну, я не иду к Римусу, ясно?

– Вы ни к кому не идете. В этом весь смысл!

– Какая вообще разница? – Гарри вскочил на ноги, чтобы взглянуть Снейпу в лицо, хотя для этого ему пришлось поднять глаза. – Что Вы не договариваете? Что такого ужасного в информации, которую Орден скрывает от меня, что Вы вдруг начинаете твердить мне о жизни и смерти, доверии к взрослым и обращении к ним за помощью? Что. Здесь. Происходит?

Снейп проигнорировал его вопрос, спрашивая:

– Чего стоит Ваше слово, мистер Поттер?

– Чт… А?

– Чего стоит Ваше слово? – повторил он.

– Я не понимаю.

– Какое значение Вы придаете своему слову? Это простой вопрос. Если я попрошу Вас дать мне обещание, какова вероятность, что Вы его сдержите?

Этот случайный вопрос застал Гарри врасплох. Он встревожился. Что такого происходит в мире, что Снейп нуждается в том, чтобы Гарри дал обещание?

– Я требую ответа, – настаивал Снейп.

– Я... – Гарри задумался. Сдержит ли он свое слово? Честность была важна для него, но что, если он пообещает что-то, о чем пожалеет или не сможет выполнить? – Зачем Вы хотите это узнать? – спросил он, и все мышцы его тела напряглись.

– Сдержите ли Вы обещание? Да или нет.

– Я не знаю, – честно ответил Гарри. Он этого не знал. Ему хотелось сказать, что он сдержит обещание, но он знал, что если что-то случится, и он посчитает, что ему нужно нарушить обещание по действительно веской причине, он, вероятно, так и поступит.

Снейп сделал глубокий, медленный вдох, и провел рукой по волосам.

– Я так и думал.

Чувствовать, что он подвел Снейпа, было очень странно. Раньше его это никогда не волновало, и он не думал, что это вызовет боль в груди. Он потер местечко над сердцем.

– Вы не собираетесь рассказать мне, что происходит, да? – прискорбно спросил он, смирившись с тем, что его держат в неведении.

Некоторое время Снейп молча смотрел на него, и Гарри затаил дыхание. Наконец тот произнес:

– Я знаю вас, Поттер. Мне нужны гарантии того, что если я расскажу вам о том, что беспокоит Орден, вы не броситесь сломя голову навстречу опасности, как это всегда бывает.

Гарри почувствовал легкую тошноту при мысли о том, что эта проблема может быть настолько серьёзной, что Снейп будет волноваться, как бы он не потерял из-за неё рассудок.

– Я могу пообещать, – предложил он. – Я могу пообещать, что не поступлю опрометчиво или, по крайней мере, заручусь помощью до того, как сделаю это. Я просто... не хочу лгать. Что, если произойдет что-нибудь неожиданное или рядом не будет никого, кто смог бы мне помочь, и у меня не останется выбора? Собираетесь ли Вы сдержать это обещание?

Снейп посмотрел ему в глаза и медленно кивнул.

– Я приму это во внимание, Поттер, до тех пор, пока Вы понимаете, что если совершите любое глупое или опрометчивое действие, и это не будет являться крайним случаем, – по моим стандартам, а не по Вашим, – и при условии, что Вы переживете его последствия, я без колебаний буду назначать Вам отработку каждый вечер до конца Вашей учебы в Хогвартсе. Особенно во время матчей по квиддичу.

Гарри раскрыл глаза от изумления. Услышь он подобное из уст любого другого профессора, он бы подумал, что они утрируют или почти шутят. Но судя по каменному лицу Снейпа, тот был смертельно серьёзен, по крайней мере, в части про квиддич. Гарри резко кивнул, осознавая, что профессор нашел действительно хорошую угрозу, чтобы держать его в узде.

– Сядьте, – приказал Снейп, и Гарри немедленно сел. Он нервно теребил подол своей рубашки, когда Снейп принес табурет и сел напротив него. – Один из членов Ордена пропал, – начал профессор, внимательно наблюдая за ним. – Это привлекло наше внимание, когда вчера он пропустил важный обмен информацией. Его дом, по-видимому, был перерыт вверх дном, но от него не осталось никаких следов.

– Кто? – прошептал Гарри, понимая, что Снейп не стал бы беспокоиться о его реакции из-за кого бы то ни было.

Он угадал ответ за долю секунды до того, как Снейп сказал:

– Люпин.

Гарри почувствовал, как кровь отхлынула от его лица, а боль в груди усилилась. Он судорожно вздохнул. Римус. Конечно, это был Римус. Потому что кто в его жизни действительно остался бы один?

– Это был Вол… Сами-знаете-кто? – он ненавидел тот факт, что его голос дрожит.

– Это наиболее вероятный вывод, – тихо подтвердил Снейп. – Но мы не знаем наверняка.

Гарри покачал головой.

– Нет. Нет, нет, нет, – машинально возразил он. – Он член Ордена, он действительно хороший дуэлянт, он оборотень! Его не могли так легко схватить. Он, вероятно, сопротивлялся и просто прячется, а может быть, ранен, – он поднял на Снейпа полный безумия взгляд. – Что если его где-нибудь ранили? Мы должны…

Снейп остановил его резким взмахом руки.

– Помните о данном Вами обещании, Поттер, – резко сказал он. – Нам ничего не нужно делать.

Гарри глубоко вздохнул, пытаясь успокоить бешено колотящееся сердце. Но это не помогло.

– Это из-за меня, да?

– Возможно, – Снейп не стал притворяться, что не понял смысла сказанного. – Темный Лорд, возможно, узнал о связи Люпина с вами при помощи своих многочисленный каналов связи и решил пленить его ради получения информации. Или же он мог просто охотиться за членом Ордена. А может быть, по какой-то причине, он просто хотел заполучить оборотня. Мы также ещё не уверены, что именно Темный Лорд удерживает его. Лучше не торопиться с выводами.

Как он мог не делать поспешных выводов? Они были в разгаре войны, и Волдеморт неутомимо пытался найти его, и маловероятно, что люди, с которыми он был близок, становились мишенями из-за совпадения. Изучая выражение лица Снейпа, он понимал, что, несмотря на слова предостережения, профессор считал, что это дело рук Волдеморта.

– Это нечестно! – он вскочил со своего стула. Ему хотелось ударить что-нибудь, но вокруг не было ничего. Гарри принялся мерить комнату быстрыми, яростными шагами, так как не хотел, чтобы Снейп исполнил свою угрозу и ввел пожизненный запрет на квиддич. – Сначала Миссис Фигг, затем Рон, теперь Римус! Почему бы ему просто не оставить их всех в покое?

– Он хочет заполучить Вас, и он пойдет на всё, чтобы добиться того, чего хочет, – ответил Снейп, не предоставив никакую помощь.

Гарри перестал расхаживать по комнате.

– Может быть, если мы прислушаемся к предостережениям моего видения, обдумаем план…

Яростного пламени гнева в глазах Снейпа оказалось достаточно, чтобы Гарри прервал себя на полуслове. Профессор встал и схватил его за плечи, поэтому Гарри ничего не оставалось, кроме как смотреть на него широко раскрытыми глазами.

– Вы меня вообще слушали? Никаких опрометчивых планов! Никаких действий, которые послужат только основанием для Вашей гибели.

– Он может убить Римуса прямо сейчас!

– Если это так, то Ваша смерть ему не поможет!

Гарри уже окостенел, когда почувствовал, как из уголков глаз потекли слезы. Он вырвался из хватки Снейпа и поспешно вытер их.

– Может быть... может быть, я попытаюсь проникнуть в разум Сами-Знаете-Кого? Выясню, держит ли он Римуса, где тот находится?

– А Вы когда-нибудь прежде проделывали подобное? – спросил Снейп обманчиво благоразумным тоном. Гарри знал эту интонацию. Она так и говорила: «Поттер будет потакать своим капризам пока не увидит, какой он глупец».

– Нет, – признался Гарри. – И нет, я не знаю, как это сделать. Но вы же легилимент, а у меня есть связь с его сознанием. Вместе мы могли бы придумать решение, может хотя бы попробуем? – он с надеждой посмотрел на профессора.

– Вы даже не представляете, насколько это опасно, – сказал Снейп, презрительно скривив губы. – Легилименция – нелегкий навык, который не предполагает легкомысленного отношения. Даже если бы ваша связь с Темным Лордом была естественна, – а это определенно не так, – Вы не смогли бы освоить подобный навык за столь короткое время. Не без возможности нанести потенциальный ущерб собственному сознанию. Даже если Вы каким-то чудом добьетесь успеха, Вы не сможете проникнуть в разум Темного Лорда без его осознания Вашего присутствия.

– Я уже делал это раньше, много раз, – возразил он.

– Непреднамеренно! – прошипел Снейп. – Случайно проскальзывать в подсознание, когда его защита ослаблена эмоциональным состоянием, видеть обрывки того, что находится на переднем плане сознания Темного Лорда в конкретный момент, это совершенно не то, что Вы предлагаете! Вам нужно будет не только научиться управлять этой связью – что само по себе является пугающим подвигом – но затем проникнуть в его разум, пока он неуязвим, и целенаправленно искать в его ментальных укреплениях информацию или соответствующие воспоминания. Для того, чтобы направить Ваш разум на такое расстояние и держать связь открытой, потребуется уровень мастерства, которым даже я не уверен, что обладаю, пока он, невероятно опытный окклюмент и легилимент, будет одновременно выталкивать Вас и пытаться причинить несказанный вред Вашему разуму. К тому времени, как всё закончится, Вы можете превратиться в овощ!

В течении нескольких секунд Гарри глядел на него, раскрыв рот от удивления, прежде чем неуклюже произнес:

– О, – учитывая это, план уже не казался таким замечательным.

– Да. О, – усмехнулся Снейп. – Ментальная связь, которую Вы делите с Темным Лордом, может послужить более полезным предназначением в будущем. Но до тех пор, пока Вы не научитесь контролировать и укреплять свой разум в течении многих лет обучения и практики, Вам запрещено делать что-либо настолько глупое!

– Хорошо.

– Хорошо, – повторил Снейп, прищурившись, как будто искал в этом слове скрытый смысл. – Просто... хорошо?

Гарри вздохнул и провел дрожащей рукой по волосам.

– Вы - ментальный специалист. Когда Вы говорите, что я ещё не могу этого сделать, я верю.

Снейп подозрительно посмотрел на Гарри, явно удивленный быстрым согласием, не вполне доверяя ему.

Гарри издал короткий смешок, несмотря на нервное перенапряжение.

– Я не планирую никакого тайного восстания, профессор. Я не буду пытаться сделать что-либо с моей ментальной связью с Волдемортом... – он съежился, когда Снейп едва заметно вздрогнул, и быстро сказал: – Извините. Просто вырвалось. Я не пытался... – Снейп нетерпеливо отмахнулся от его извинений, но Гарри почувствовал себя неловко. Теперь, когда он знал об этом, он мог видеть намек на боль в четких линиях на лице профессора. Он глубоко вздохнул и продолжил уже более осторожно: – Я верю Вам, это всё, что я хотел сказать. Если Вы говорите, что я не могу этого сделать, я верю, ведь Вы знаете, о чем говорите.

Когда Снейп смотрел на него, словно ожидая услышать правду, Гарри ухмыльнулся и сказал:

– Времена меняются, профессор. Мы больше не смертельные враги, и порой я действительно могу слушать Вас. Привыкайте к этому.

– В самом деле, – сказал Снейп и прочистил горло. – Тогда вот что. От каких ещё планов я должен Вас отговорить? Я бы предпочел использовать это преимущество до тех пор, пока оно действует.

Гарри плюхнулся на табурет, чувствуя себя побежденным.

– Вы хоть представляете, как это неприятно, когда тебе говорят просто ждать и ничего не делать?

– Да. Я знаю, – как ни в чем не бывало ответил Снейп, и это дало Гарри пищу для размышлений. Конечно, Снейп был шпионом, который больше не мог продолжать свою деятельность, и знал, какое разочарование вызывает необходимость против своей воли сидеть в стороне. Он, вероятно, чувствовал это даже острее, чем Гарри, который играл такую важную роль до того, как его, так сказать, выгнали. Он не понимал, почему это сочувственное представление о Снейпе успокаивало его. Может, только потому, что его не так сильно раздражало то, что им командовал взрослый, который действительно мог понять его разочарование.

Однако он задавался вопросом, может ли Снейп понять его полностью? Был ли у этого угрюмого, циничного профессора в жизни хоть кто-то, кого он любил или хотя бы заботился? Конечно, этот человек понимал желание помочь и неспособность сделать это. Но понимал ли он масштаб трагедии, когда на кону стоит жизнь друга или любимого человека? Как мурашки пробегают по коже от осознания того, что кто-то может умереть, как сильно бьется сердце и как всё тело содрогается от желания что-то сделать?

Но вряд ли он когда-нибудь спросит об этом. Это вопросы личного характера, и Гарри не считал, что их переход на уровень отношений «больше не смертельные враги» предполагал возможность того, что он может задать эти вопросы и выйти сухим из воды.

– Просто скажите мне, могу ли я что-нибудь сделать, – наконец сказал Гарри.

– Вы можете подготовиться, так как Темный Лорд продолжит свои поиски. Вы можете быть настороже, если он доберется ближе.

– Для Римуса. Вы же знаете, что я спрашивал, есть ли что-то, что я могу сделать для Римуса?

– Вы можете быть уверены, что он опытный и умный человек, который может сам о себе позаботиться. Если у него будет возможность избежать нынешнюю ситуацию, он так и поступит.

Гарри покосился на профессора.

– Вы действительно считаете его опытным и умным? Да, я знаю, что это так, но я думал, что вы ненавидите его.

– Я выражаю к нему безмерную неприязнь, – Снейп сморщил нос, словно пытаясь избавиться от дурного запаха. – Это не означает, что я не вижу в нём качества, которые могли бы сослужить ему в подобной ситуации.

Гарри рассеянно кивнул, снова уставившись на свои руки. Он хотел, чтобы они перестали дрожать.

– Будьте честны. Какие у него шансы? – он почувствовал, что слезы снова подступают к глазам, и сдержал их лишь усилием воли.

Снейп поколебался, прежде чем сказал:

– Зависит от обстоятельств. Если за всем этим стоит Темный Лорд и если ему нужна информация, то Люпин, несомненно, всё ещё жив.

– Вы были уверены, что он убьет миссис Фигг в первый же день, – прошептал Гарри, боясь, что если он заговорит громче, то его голос сорвется.

Снейп покачал головой.

– Если Темный Лорд взялся за такие хлопоты и пленил Люпина из-за его связи с Вами, он заранее выяснил не только то, что у Вас с ним более близкие отношения по сравнению с ней, но и то, что он теснее связан с Орденом и, следовательно, располагает более ценной информацией. Он также будет считать, что Люпина труднее сломать из-за способностей, присущих ему, как оборотню. Темный Лорд будет держать его в живых достаточно долго, чтобы убедиться либо в том, что он отказался от всего, что знает, либо в том, что его разум слишком силен, чтобы сделать это.

– Он применит к нему легилименцию? – с тревогой спросил Гарри, когда мысль об этом пришла ему в голову.

– Возможно, но маловероятно. Он использует легилименцию лишь изредка и несколько непредсказуемо. Он придерживается смехотворно необоснованных стандартов, отказываясь осквернять себя применением легилименции к маглу или сквибу, и тем не менее делает это, когда это для него выгодно. Вполне вероятно, что он будет смотреть на разум оборотня с таким же презрением. Однако, поскольку человек не может поделиться расположением места, защищенным клятвой Хранителя тайны, даже с помощью ментальных искусств, Темный Лорд не сможет найти Вас при помощи этого метода.

– А что, если он узнает, что Римус не может сказать ему, где я? Он станет для него бесполезен? – Гарри с трудом подавил приступ паники.

Снейп снова покачал головой.

– Темный Лорд вовсе не глупец. Он наверняка уже знает, что действует что-то подобное заклятию Фиделиус. Есть много других вещей, которые он может почерпнуть у Люпина и которые, по его мнению, помогут ему.

– Значит, он собирается его пытать, чтобы найти меня? – ужас охватил его только сейчас. Он и раньше испытывал страх и беспокойство, но теперь... он был в ужасе. На мгновение ему показалось, что его сейчас стошнит.

– Хватит, – приказал Снейп таким суровым тоном, что Гарри был вынужден подчиниться. – Вы ничего не сможете сделать для него, если будете винить себя. Теперь, когда Вы знаете, что происходит, я надеюсь, что Вы останетесь здесь, в безопасности, и поверите, что Орден делает всё возможное, чтобы найти его.

Гарри машинально кивнул. Он чувствовал, что проигрывает битву со своими слезами. В любую секунду плотина, не позволяющая слезам просочиться, могла снова прорваться.

– Почему Вы решили рассказать мне об этом? – спросил он.

– Потому что Вы неисправимы, – фыркнул Снейп и снова скрестил руки на груди. – Вы продолжаете копаться в информации до тех пор, пока не найдете ответы. Будет лучше, если Вы услышите ответы от кого-то, кто предоставит полные, точные сведения и предостережет Вас от необдуманных поступков, из-за которых в конечном счете Вы попадете в беду, – он сделал паузу. – Кроме того, хотя Вы ещё считаетесь ребенком, это не продлится долго. Вы должны как можно скорее научиться правильно реагировать на такие ситуации.

Целую минуту они сидели молча, Гарри пытался обуздать свои эмоции, а Снейп позволял ему этим заниматься.

– Спасибо, – наконец сказал Гарри. – Тяжело это знать, но я рад, что вы мне всё рассказали.

Снейп резко кивнул и отнес свой стул обратно к столику. Он, очевидно, счел благодарность Гарри завершением их разговора, потому что сказал:

– Думаю, сегодня не будет окклюменции.

– Нет, – согласился Гарри. Это было бы катастрофой, учитывая то состояние, в котором сейчас находился его разум.

– Я сообщу миссис Уизли о нашем разговоре. Вы можете быть уверены, что я стану объектом ее гнева, – сухо сказал он. Судя по его голосу, он нисколько не возражал против гнева миссис Уизли.

Гарри улыбнулся, молча позволяя небольшим капелькам слез пробежать по его лицу. Конечно, Снейп был одним из немногих мужчин в мире, кого не пугал властный взгляд миссис Уизли.

Снейп занялся рабочим местом, без сомнения собираясь приготовить какое-то зелье, и Гарри был благодарен, что ему позволяли уйти. Но на самом деле он этого не хотел, пока еще нет. Если он покинет эту комнату, то столкнется лицом к лицу со многими людьми. Большинство из них знали о Римусе и ничего ему не говорили, а двое наоборот хотят узнать это от него. Неужели он не может еще немного попрятаться?

Гарри украдкой взглянул на Снейпа. Профессор не обращал на него никакого внимания, что его вполне устраивало, поскольку ему всё время приходилось вытирать эти противные дорожки слез.

– Могу я остаться? – спросил он из прихоти. – Может быть... может быть, я могу помочь Вам нарезать некоторые ингредиенты или что-то ещё?

В течении нескольких секунд Снейп изучал его с бесстрастным выражением лица, прежде чем жестом указал на привычный для Гарри стол.

– Для начала мне нужно двенадцать нарезанных гусениц и три веточки лаванды.

Гарри еще раз провел рукой по щекам и с благодарностью схватил ингредиенты и ножи, приступая к работе. Если он собирается сдержать обещание не совершать попытки спасения, которые заранее обречены на провал, ему нужно чем-то занять свои мысли. Измельчение ингредиентов для зелий без всяких погрешностей, чтобы угодить суровым стандартам Снейпа, не худший вариант.

Они практически не нарушали мрачную тишину, установившуюся до полудня. Только изредка был слышен стук ножа о поверхность стола, какое-то позвякивание и помешивание содержимого котлов. Гарри поймал себя на том, что хотел бы не думать ни о чем, потому что, несмотря на его обещание Снейпу, он просеивал идею за идеей, как он мог бы помочь Ордену найти Римуса. Размышления на тему того, как обойти данное Снейпу обещание, отодвинули на задний план догадки о том, что во всём виноват он

Миссис Фигг. Рон. Римус. Кто следующим пожертвует собой в стремлении Волдеморта найти Гарри?

Никто, – решил он.

Он решил, что сдержит своё обещание. Но как только они вернут Римуса (а они это сделают), он заставит Снейпа выслушать о предупреждении Другого Гарри. И может быть, к тому времени Дамблдор вернётся, и они придумают план. Но если профессора не помогут ему, тогда он сам что-нибудь придумает. Он ещё не знал, что именно, но он что-нибудь придумает. Он всегда это делал.

А может быть, он будет приятно удивлен, и взрослые придут к нему на помощь. Он сомневался в этом, но случались и более странные вещи. В конце концов, после всего произошедшего этим летом он уже начал привыкать к ошибочности своих суждений.



Глава 30. Ломая преграды

– Сосредоточьтесь!

– Я пытаюсь!

– Пытайтесь лучше.

– О, блин, спасибо, я об этом не подумал! – Гарри, наверное, следовало бы обойтись без сарказма, но он был слишком расстроен, чтобы его это как-либо заботило. Они снова и снова проходили через слияние разумов, и каждый раз Гарри не удавалось полностью сосредоточиться на укреплении своей ментальной стены. Теперь же он был усталым, голодным и откровенно разозленным на самого себя, а также на профессора, ведь тот был таким требовательным и нетерпеливым.

– Я в Вашей голове, Поттер, – отрезал Снейп. – Вы можете придержать свои непочтительные мысли для более подходящего момента!

«И грубый, и придирчивый, и полный узурпатор», – проговорил он про себя как можно четче.

Снейп резко отпустил его запястья и разорвал ментальную связь. Вслед за этим последовала непрошенная дезориентация. Однако продлилась она несколько секунд, так как к этому времени Гарри достаточно приспособился к эффектам зелья.

– В этом нет ничего сложного! – Снейп сердито посмотрел на него, – Вы показывали лучшие результаты во время своей первой попытки несколько дней назад. Ваша ментальная стена не прочнее кучки хвороста!

Гарри скрестил руки на груди.

– Знаете, я не специально всё порчу! Это тяжело.

– Как и все достойные навыки на первых порах. Но если Вы не хотите, чтобы Ваши самые уязвимые мысли или воспоминания читались, словно книга, Вы сосредоточитесь на укреплении своей ментальной стены!

– Я знаю. Я пытаюсь, – раздраженно повторил Гарри.

– Вы отвлекаетесь.

Гарри бросил на него взгляд, который, как он надеялся, адекватно передал слова «ещё бы». В конце концов, прошло уже трое суток со дня исчезновения Римуса. После того, как два дня назад Гарри узнал об этом, он больше не мог ни на чем сосредоточиться. Снейп прервал вчерашний урок окклюменции из-за того, что Гарри отвлекся, но сегодня он был далеко не таким понимающим.

– Если Вы не можете научиться сосредотачиваться, находясь под стрессом или давлением, то Вы никогда не освоите должным образом навыки, необходимые для закрытия сознания!

– Я знаю, – сердито сказал Гарри. – Но от осознания этого легче не становится.

Снейп вздохнул и потер переносицу.

– Снова. На этот раз, когда я буду воздействовать на Вашу ментальную стену, не позволяйте ей рушиться, как стопке детских кубиков.

Гарри хотел поворчать насчет того, где бы он мог расположить свои детские кубики, но профессор уже схватил его за запястья – сильнее, чем Гарри счел необходимым – и приготовился проникнуть в его разум. Гарри глубоко вздохнул, пытаясь избавиться от всех следов раздражения. «Пытаясь» было ключевым словом.

В последний раз, когда они слились разумами, Снейп вывел их связь за рамки простого наблюдения. Теперь он активно взаимодействовал с разумом Гарри, пытаясь ухватить мысли и воспоминания за пределами его основных, сознательных мыслей. Он не торопился, давая Гарри понять, как блокировать его попытки. На этот раз Гарри должен был помешать Снейпу получить доступ к его подсознанию, воздвигнув «стену» из безобидных мыслей и эмоций. Позже он научится делать метафорическое препятствие невидимым, объяснил Снейп. Сейчас же ему просто нужно воздвигнуть стену и удержать ее на месте.

Проще сказать, чем сделать, быстро понял Гарри. Особенно, когда его отвлекали мысли о том, жив или мёртв некий Римус Люпин.

В этот раз Снейп дал ему на подготовку меньше минуты, прежде чем начал атаковать стену. Гарри громко застонал от сильного столкновения с его защитой. Он знал, что Снейп по-прежнему не действует в полную силу, но в этот раз Гарри не был готов!

«Тогда приготовьтесь», – промелькнули у него в голове слова Снейпа.

Зная, что на этот раз пощады не ждать, он сосредоточился на том, чтобы заполнить стену воспоминаниями: первый полет на метле, завтрак в Большом зале с друзьями, практика заклинаний на чарах – и эмоциями: восторгом, счастьем, решимостью. Он сосредоточился только на этих мыслях, представляя, как они переплетаются вместе, как это было в разуме Снейпа, пока они, казалось, не образовали барьер между его сознательными и подсознательными мыслями.

Как только препятствие было воздвигнуто, Снейп снова атаковал. Он сразу же нашел небольшую проплешину, и Гарри погрузился в воспоминания – он шел через парк возле Тисовой улицы… бросал камень в Черное озеро... они с Роном яростно зубрили информацию на экзамен по истории магии. Он попытался возвратить их, не дать Снейпу получить доступ к каким-либо воспоминаниям, но они все больше просачивались наружу: он смотрел, как Дадли катается на своем новом велосипеде, подаренном на день рождения... Клык облизывал его лицо... он тренировался для квиддичного матча против когтеврана.

Снейп отстранился, и череда воспоминаний прервалась.

– Как это было убого, – сказал он вслух.

Гарри судорожно втянул в себя воздух, держа глаза закрытыми.

– Я пытался, – снова сказал он, еще более расстроенный, чем прежде.

– Пытались? – Снейп усмехнулся. – Вы фактически предоставили мне доступ к вашим воспоминаниям. Я даже не стал углубляться в Ваше подсознание, всего лишь пробежался по нескольким безобидным воспоминаниям с поверхности сознания. Готов поспорить, что Вы бы предприняли попытку достойнее этой, если бы я попытался получить доступ к более тщательно охраняемым секретам.

Кровь Гарри застыла в жилах, и он заставил себя не думать ни о каких воспоминаниях или мыслях, которые не хотел показывать Снейпу.

– Да, давайте не будем этого делать, – быстро сказал он.

– Тогда блокируйте меня. Приложите достаточное количество усилий на этот раз, и я не буду вынужден углубляться в дебри Вашего подсознания.

Гарри сосредоточился на стене, чтобы лишний раз не вздыхать, не ворчать и не думать о мыслях, которые ещё больше бы изводили Снейпа. Он снова прокрутил в уме несколько воспоминаний и эмоций, представляя, как их нити переплетаются и заполняют собой трещины, пока стена не стала казаться прочной и надежной. Снейп атаковал так же решительно, и на этот раз Гарри удалось сдержать его. Он мысленно поднял кулак в знак торжества... а затем другое укрепление было атаковано, и стена Гарри, казалось, сложилась пополам. Внезапно он оказался в больничном крыле со сломанной рукой... бегал по Хогвартсу, пытаясь вовремя попасть на прорицания…

Воспоминание невольно оборвалось, когда Снейп разорвал ментальную связь.

– Я не приложил даже малой доли той силы, на которую способен, Поттер. Сделайте что-нибудь, чтобы остановить меня!

Гарри не стал настаивать на том, что пытался. Он просто сжал губы и приготовился к следующей попытке. Он может выпустить пар позже.

– И я тоже, если Вы не начнете меня блокировать! – рявкнул Снейп.

На сей раз Гарри сдержал три атаки, однако он не был уверен, стоит ли ему праздновать, потому что Снейп, казалось, сначала принимался за сильные места. Вскоре профессор нашел брешь в обороне Гарри, и воспоминания потекли рекой.

– Остановите меня!

– Именно это я и пытаюсь сделать!

Затем Гарри почувствовал более сильный толчок в своем разуме, и перед его взором возник новый поток воспоминаний. Он открывал рождественский подарок от своих родственников – зубочистку... он слышал, как произнесли его имя после того, как оно вылетело из Кубка Огня; он был ошеломлен и смущен... Вернон читал ему лекцию о том, что нужно выполнить работу по дому, угрожая ему «иначе!»… Петуния подняла сковороду…

– Прекратите это! – завопил он. – Убирайтесь из моей головы!

– Вы должны прекратить это, – ответил Снейп. – Остановите меня, как Вы должны были это сделать!

Сковорода коснулась головы Гарри, когда он увернулся и выскочил через заднюю дверь на крики Петунии... он бешено рвал сорняки, стараясь не обращать внимания на волдыри на руках. Гарри попытался отодвинуть разум Снейпа подальше от брешей в стене, попробовал залатать их воспоминаниями о школе, квиддиче и друзьях, но Снейп набирал силу. Он почувствовал ещё один толчок, и застыл в ужасе от неспособности что-либо поделать.

Безжизненное тело Рона показалось в облаке летучего пороха... «Убей лишнего», – услышал он, и мертвое тело Седрика упало у его ног... он лежал на земле рядом со сломанной стремянкой и смотрел на крышу дома Дурслей, у него сбилось дыхание... Внимание Снейпа ослабло, и Гарри попытался воспользоваться этим, выталкивая из своего разума нападающего, но едва он успел что-нибудь сделать, как тот восстановил свои силы и стал погружаться глубже.

Профессор Амбридж смотрела на него с ухмылкой, и он почувствовал, как дрожь страха, смешанного с отвращением, пробежала по его спине... он схватил конфету из буфета и спрятал её прежде, чем Петуния смогла увидеть... он смотрел через щель чулана, как Дадли открывал подарок за подарком, желая, чтобы на этот раз он мог хотя бы посидеть у рождественской елки... ему было жарко, и учительница спросила, почему он одет в свитер; он солгал и сказал, что ему холодно... Вернон схватил его за руку, покрытую синяками, и кричал, брызжа слюной, он был так зол, и…

– Убирайтесь! – закричал он, выталкивая Снейпа, но тот едва послушал его.

…И с новым толчком Гарри почувствовал, как под его ногами не оказалось опоры, стремянка пошатнулась…

Гарри попытался высвободить свои руки из хватки Снейпа, но тот крепко держал его за запястья.

«Школа Святого Брутуса для мальчиков с неискоренимыми криминальными наклонностями», – сказал Вернон, и соседка посмотрела на Гарри так, словно он замышлял убить её кошку... Петуния завизжала, когда он попытался стащить кусок праздничного торта Дадли... Дадли насмехался над ним со своими друзьями: «…Оставьте его! Может быть, он замерзнет до смерти», – и Гарри заплакал, его босые ноги онемели в снегу.

– УБИРАЙТЕСЬ! – Гарри закричал и изо всех сил оттолкнул чужой разум. Стена эмоций поднялась, словно смерч, и восстала из руин со всплеском силы, и... она выполнила свое предназначение. Слишком хорошо.

Он почувствовал сильный рывок, и множество образов, не являвшихся его собственными, пронеслось в его голове. Бледный темноволосый мальчик наблюдал из-за куста за игрой двух детей... мальчик плакал, спрятавшись, а мужчина подзывал его, когда шел к нему, спотыкаясь... кто-то кричал на него, говоря, что он никогда ничего не добьётся…

Руки Гарри резко отпустили, и он упал навзничь от шока, вызванного столь внезапным разъединением разумов. Он приподнялся на локтях и застонал. Позже они будут покрыты синяками. Он посмотрел на Снейпа, широко раскрыв глаза. Мужчина тяжело дышал, держась одной рукой за голову.

Гарри чуть было не спросил, не причинил ли он ему боль, так внезапно отпрянув от его разума, но вовремя сдержался, охваченный гневом. Ну и что с того, что он сделал ему больно? В первую очередь Снейп был виноват в произошедшем! Тем более учитывая, что тот увидел! Гарри мог бы смутиться, если бы не был так зол. Он резко отодвинулся от Снейпа, но это далось с трудом, так как его окатила волна головокружения. Как только Гарри смог это сделать, он вскочил на ноги и побежал к двери. Он попытался открыть её, но она не поддавалась.

– Выпустите меня! – завопил Гарри. Дверь не была заперта на ключ; Снейп, должно быть, заколдовал ее.

– Нет.

Гарри обернулся.

– Вы не имели права! Это мои воспоминания, и Вы не имели права разглядывать их так, словно это был Ваш личный кино сеанс!

– Если Вы не хотели показывать их мне, – отрезал Снейп, – тогда Вы должны были помешать мне сделать это!

– Вы знали, что я не мог!

– Вы могли. Вы решили не прикладывать должное количество усилий.

Гарри разинул рот.

– Решил? Я решил позволить Вам таким образом вторгнуться в мою личную жизнь?

– Вы решили противостоять мне только тогда, когда это стало Вам необходимо, не так ли? – крикнул профессор в ответ, вскакивая на ноги.

– О, значит теперь я должен Вас поблагодарить?

– Поскольку я уверен, что прошу слишком многого, стоит ли нам перейти к тому, что Вы солгали директору? – лицо Снейпа стало выражать громоподобную ярость, и это ещё больше разозлило Гарри. Гарри был единственным, кто имел право злиться в подобной ситуации!

– Понятия не имею, о чем Вы говорите, – возмутился он. – О чём я солгал?

– Вы сказали, что Вам больше нечего рассказать о детстве, и убедили его в том, что он знает всю возможную информацию!

Гарри раздраженно фыркнул.

– Вы что, ожидали, что я расскажу ему обо всех своих воспоминаниях? Это займет целую вечность! Он уже знает суть дела. Больше рассказывать было нечего.

– Они пытались убить Вас!

Гарри уставился на него с открытым ртом.

– Что? – спросил он, наконец, так недоверчиво, что мгновенно забыл о своей злости. – Они вовсе не пытались. Ну, я хотел сказать, что они порой не слишком заботились о моем благополучии, могли бы давать больше еды, и... ну, если быть честным, они, наверное, не возражали бы против моей смерти, но…

– Ваш дядя столкнул Вас с лестницы!

Гарри потребовалось несколько секунд, чтобы вспомнить этот случай.

– А. Это.

– Да. Это!

Гарри нахмурился, пытаясь вспомнить, что именно видел Снейп.

– Ну... Вы не видели воспоминание полностью. Да, я вроде как упал с лестницы, но не сильно ушибся, было несколько синяков, может быть, растяжение связок. Я думаю, что выброс случайной магии помог мне, создал своего рода a... э, мягкое приземление.

Снейп недоверчиво уставился на него.

– Со мной всё было хорошо, – настаивал он. – Я не думаю, что он собирался сделать это намеренно. Он просто вел себя, как обычно, и не заметил, как близко мы подошли к лестнице.

– Вы были ребенком. Он столкнул Вас с лестницы, – повторил Снейп, словно пытаясь донести до его тупой головы простую мысль.

Гарри неловко пожал плечами. Тогда ему было семь, и он был напуган до смерти, но он не чувствовал необходимости признаться в этом Снейпу. Хотя... честно говоря, Снейп, вероятно, уже знал. Он подумал, что Снейп мог бы почувствовать его эмоциональное состояние, настолько яркими были воспоминания, разделенные при помощи ментальной связи. В конце концов, он так же бурно испытал эмоции Снейпа. Тоску, когда он наблюдал за игрой детей, страх, когда он прятался от мужчины, и омерзение, когда тот кричал. Теперь, думая об этом, он отчаянно хотел спросить, был ли это отец Снейпа... хотел выяснить, знал ли Снейп, как и Гарри, каково быть воспитанным тем, кто проявляет насилие в отношении тебя.

Он, вероятно, не будет задавать этот вопрос до тех пор, пока жилка на лбу Снейпа не перестанет дергаться.

Тем не менее Снейп еще не закончил.

– Падение, подобное этому, могло стоить вам жизни, и, вероятно, убило бы, если бы Вы не были волшебником, – он не дал Гарри ответить, прежде чем закричал: – Кто вообще заставляет пятилетнего ребенка работать на крыше без присмотра и со сломанной лестницей?

– Мне было восемь, – заметил Гарри, но, судя по взгляду Снейпа, этот факт ничего не менял.

– Значит, Вы были вынуждены выполнять некие обязанности на крыше своего дома без присмотра и с неисправной лестницей? В восемь лет?

– Ладно. Да? – признался Гарри, хотя и не понимал, каким образом эти домашние дела были такими же ужасными, как и падение с лестницы. – В конце концов, я и раньше чистил дымоход. У меня довольно хорошее равновесие.

– Было до того дня, как Вы упали, – усмехнулся Снейп. – Вы могли бы убить себя при таком падении.

– Или я мог умереть при падении с дерева, как самый обычный ребенок, – заметил он. – Я не понимаю, почему Вы так недовольны тем, что я не рассказываю Дамблдору о каждой…

– А сколько Вам было, когда они намеренно оставили Вас одного на улице холодным, зимним вечером, босого и одетого в лохмотья?

– Гм, шесть, – признался он. – Но это был Дадли и его друзья. Думаю, Вернон и Петуния считали, что я заперт в чулане.

Лицо Снейпа посуровело, и Гарри снова показалось, что он сказал что-то не то.

– Но со мной все было хорошо, – заметил он. – Должно быть, в тот раз я тоже применил случайную магию, потому что на следующее утро проснулся в сарае вовсе не окоченелый от холода.

Снейп нахмурился и покачал головой, а затем сказал обвиняющим тоном:

– Вы утверждали, что Ваш дядя изредка бил Вас. Вы подразумевали, что физическое насилие ограничивалось данным действием и слегка грубоватым обращением.

– Гм, да..? – Гарри понятия не имел, почему его допрашивают насчет этого, и не понимал, каков был правильный ответ. – А что еще, по-вашему, произошло? – нервно спросил он.

– Вы слишком хорошо уклонились от удара сковороды, чтобы заявлять, что в тот раз это произошло впервые, – медленно произнес Снейп, как будто туго соображал.

Гарри ощетинился.

– Меня ею никогда не били. Разве что просто задевали голову.

Снейп всплеснул руками.

– У них вошло в привычку целиться Вам в голову металлическими предметами, оставлять Вас без надзора в опасных ситуациях в невероятно юном возрасте, выгонять Вас из дома ночью на мороз, и, о да, сбрасывать с лестницы. И когда идет речь о том, чтобы наведаться к директору и сообщить ему о поступках Ваших родственников, Вы можете вспомнить лишь о том, что спали в тесном помещении и пропускали пару приемов пищи?

Гарри не знал, что сказать, поэтому промолчал.

– Мерлин знает, что еще они сделали, сколько Вы скрыли воспоминаний, которые мне ещё предстоит увидеть!

Гарри инстинктивно сделал шаг назад.

Снейп бросил на него страдальческий взгляд.

– О, не беспокойтесь. Я видел достаточно, – он покачал головой и направился к двери.

– Куда Вы идете?

Снейп коснулся ручки двери.

– Воспользоваться камином и поговорить с Дамблдором.

– Подождите. Что? Зачем?

– Потому что насилие – это одно. Покушение на убийство – это совсем другое, – прошипел он.

– Из Ваших уст это звучит куда хуже, – упрекнул его Гарри. – Я первым сказал, что Дурсли – ужасные люди, но Вы просто раздуваете из мухи слона!

– Почему Вы их защищаете? – Снейп повернулся к нему. – Они ничего не сделали для Вас. Ничего! И вот Вы здесь пытаетесь оправдать их аморальные поступки.

– Я не оправдывал их! – Гарри отшатнулся. – Я просто сказал Вам, что они…

– Ужасные люди, да, я знаю. Отсюда и неоднократные покушения на Вашу жизнь, – нетерпеливо сказал Снейп. – Тогда зачем приукрашивать то, что они делали с Вами?

Гарри поджал губы. Честно говоря, он не пытался их выгораживать. Он чувствовал необходимость обелить себя. Он не был каким-то бедным маленьким ребенком, которого можно вышвырнуть в сугробы или сбросить со стремянки. Он не был слабым, не так, как это прозвучало, и в последнюю очередь он хотел, чтобы Снейп видел его таким.

Но Гарри не мог сказать это вслух, поэтому он произнес:

– Они... семья? – нескладно сказал он, не глядя Снейпу в глаза.

– То, что они Ваша семья, – Снейп выплюнул это слово, как будто оно было мерзким, – не дает им права применять вопиющее насилие к ребенку, находящемуся под их опекой. Возможно, Вы не хотите, чтобы директор узнал все подробности, но как взрослый, который несет ответственность за Ваше благополучие в течении следующих нескольких лет, он обязан знать их!

– Я не понимаю, почему! – он выстрелил в ответ. – Это мое дело, мои воспоминания! Я должен решать, кому показывать их!

Снейп ничего не ответил, просто нажал на дверную ручку.

– Значит, как я понимаю, Вы тоже рассказали Дамблдору всё о своей семье! – закричал Гарри, его инстинкт самосохранения был на пределе. И всё же, едва произнеся эти слова, он понял, что переступил черту.

– Что? – прошептал Снейп своим вторым по опасности тоном. (Да, Гарри начал классифицировать интонации Снейпа.) Лицо профессора исказилось, губы превратились в белую линию, и Гарри подумал, стоит ли ему медленно отступать назад или попытаться обойти Снейпа, чтобы убежать в коридор. Его упрямство и желание продолжить разговор определенно были плохой идеей.

Поэтому, конечно, именно их он и воплотил в явь.

– Вы ведь знаете, каково это – быть воспитанным тираном, не так ли? – продолжил Гарри, стараясь смягчить тон. Он, несмотря ни на что, не выйдет сухим из воды, но, возможно, к концу дня он всё ещё будет жив, если его слова прозвучат хоть немного приемлемо, а не осуждающе.

– Ваше детство тоже не было легким, и я уверен, что Вы не жаловались на него Дамблдору.

Снейп пытался решить, стоит ли его убивать. Ладно, Гарри не был легилиментом, но он был почти уверен, что увидит подобные мысли, если заглянет в голову Снейпа. Вена на лбу профессора уже не дергалась, а казалось, что вот-вот лопнет. И губы Снейпа, сложившиеся в тонкую линию, давали ясно понять, что пока что он ничего не сможет сказать. Гарри не мог перестать думать о том, насколько талантлив профессор в невербальных заклинаниях. Он провел рукой по палочке, которую держал в рукаве, чтобы успокоиться её наличием. На самом деле Снейп не убьет его, он уже это понял. Но у этого человека по прежнему отвратительный нрав. Он не побрезгует парочкой порч.

– Что, – прошипел наконец Снейп, не отходя от двери, – могло заставить Вас думать, что Вы имеете право задавать мне такие вопросы?

– Я могу спросить Вас о том же! То, что случилось со мной, не имеет к Вам никакого отношения…

– Я взрослый человек и Ваш профессор, Поттер! – выплюнул он. – Я имею полное право, как Ваш учитель и человек, которому сам глава Ордена Феникса поручил заботиться о Вашей безопасности, заниматься подобными вещами. По факту я обязан предупреждать директора обо всем, что может поставить под угрозу сохранность Вашего физического и эмоционального состояния. У Вас же нет передо мной такого долга. И поэтому, – медленно произнес он, обдумывая каждое слово, – Вы будете держать свои неуместные вопросы и наблюдения при себе. Вы будете уважать мою личную жизнь. Вы не будете комментировать то, что увидите в моем разуме во время этих упражнений, Вы не будете делиться этим ни с кем за пределами этой комнаты, и Вы не будете спрашивать меня о вещах, которые Вас не касаются. И если Вы ослушаетесь хоть один из этих пунктов, – прошипел он, и его глаза превратились в черные щелочки, – тогда. Наши. Уроки. Окончены. Вы это понимаете?

Гарри машинально кивнул, широко раскрыв глаза, когда понял значение угрожающей позы мужчины. Осознание этого пришло к нему, и его шрам начал болеть. Наверное, ему следовало бы упомянуть об этом…

Снейп не сказал больше ни слова, прежде чем выскочил из комнаты и захлопнул за собой дверь.

Гарри устало вздохнул и опустился на пол. Внезапно он почувствовал себя невероятно усталым. Всю неделю он пытался освоить окклюменцию, изо всех сил стараясь не обращать внимания на то, что его друзья находятся в смертельной опасности, и он ничего не может с этим поделать. Кошмары не снились ему только тогда, когда он принимал зелье «Сна Без Сновидений», которое он старался не пить каждую ночь. И теперь, после того как он отражал ментальные атаки всё утро, ему пришлось отдать ещё больше своих ужасных воспоминаний на прочтение Снейпу, который собирался поделиться ими с Дамблдором, и в качестве предотвращения этого он смог лишь сунуть нос не в свое дело и оттолкнуть от себя Снейпа. Гарри слишком устал даже для того, чтобы беспокоиться о том, что Снейп запер его здесь с четкой инструкцией, что он должен оставаться на месте, и что они не закончили сегодняшний урок. Или, может быть, Снейп просто хотел оставить его здесь, чтобы он мог ещё немного покричать на него, когда вернётся.

Он раздраженно провел рукой по волосам, без сомнения, взъерошив их сильнее, чем обычно, и закрыл глаза. Гарри просидел в комнате гораздо дольше, чем, как он думал, потребовалось бы для обычного вызова по камину, так как мужчина до сих пор не вернулся. Наконец, он начал практиковаться в построении ментальной стены, пытаясь избавиться от своих смешанных эмоций. Ему нужно было только вызвать воспоминание, вспомнить эмоцию, и использовать каждый её кусочек, чтобы загородить всё, о чем ему больше всего хотелось думать в этот конкретный момент. Никаких мыслей о недомогании из-за того, что его воспоминания насильно вырвали из головы. Никаких размышлений о том, что Дамблдор считал, что у него скоро поедет крыша. Он не должен думать о воспоминаниях Снейпа, и о том, что у него с профессором может быть куда больше общего, чем он считал…

В основном он преуспел в закрытии сознания. Он не мог полностью избавиться от бурления в животе, но ему удалось запрятать эти мысли, очистить разум от чего-то более утомительного, чем шелест листьев на легком ветру. Вдох, выдох, вдох... и он начал успокаиваться…

Его шрам вспыхнул от боли. Гарри вскрикнул и зажал голову руками, тяжело дыша сквозь стиснутые зубы.

– Ай-ай-ай, – выкрикнул он, когда боль то и дело усиливалась. Его захлестнула волна паники. Его шрам никогда не болел так сильно, если рядом не было Волдеморта. Но он же не мог быть поблизости, верно?

Нет. Нет, конечно, нет. Они были в штаб-квартире. Под защитой Хранителя тайны. Это было невозможно. Римус не мог сказать…

– Оуууу! – он застонал и рухнул на пол. Он лежал на боку, подтянув колени к груди, но ничто не могло облегчить боль.

Что-то было не так.

– Доб… Ай ... Добби! – крикнул он так громко, как только мог, и через несколько секунд услышал безошибочно узнаваемый звук появления домового эльфа.

– Гарри Поттеру нужен Добби, сэр? – пропищал счастливый голос, и даже сквозь боль Гарри стало немного дурно из-за того, что он почти не обращал внимания на Добби с тех пор, как приехали Уизли. Ему придется сесть и поговорить с ним когда-ни… ай-ай-ай-ай! – Гарри Поттер болен! – домовой эльф взвыл, увидев состояние Гарри.

– Ага, – буркнул он, – … позови... позови Снейпа. Скажи... – он застонал и сказал сквозь стиснутые зубы: – Это... ай-ай-ай... очень срочно!

– Добби сейчас же приведет профессора Снейпа, Гарри Поттер! – он настойчиво пискнул и исчез с хлопком.

Гарри сосредоточился на своем дыхании. Вдох, выдох, вдох, выдох. Но ничто не могло облегчить боль от шрама. В глазах у него помутилось, а в ушах зазвенело.

«Гарри Поттер», –... ему показалось, что он слышит голос, зовущий его, но это было невозможно. Он был один…

«Гарри Поттер», – слова прозвучали более четко, и красные глаза Волдеморта промелькнули во тьме. «Приди и забери принадлежащее тебе», – хотя его веки были сомкнуты, казалось, что он видел собственными глазами образ, промелькнувший у него в голове, – поляну и человека… Римуса… и…

Гарри услышал, как резко открылась и закрылась дверь, и рядом послышались торопливые шаги.

– Поттер? – раздался сверху встревоженный голос Снейпа.

– Не-ееет! – прошипел он сквозь зубы и сморщился, надеясь, что Снейп поймет происходящее и найдет способ помочь ему.

«Приди и забери принадлежащее тебе, Гарри Поттер. У тебя есть время до полуночи. Покажись или многие умрут».

Он почувствовал, как чьи-то руки убирают его пальцы от шрама, но начал сопротивляться. Он не может убрать пальцы от шрама, иначе боль захлестнет его. Однако Снейп был сильнее, и, несмотря на сопротивление, Гарри почувствовал, как его пальцы отодвинули ото лба. Его ладони стали влажными и липкими, и он понял, что шрам, кровоточит.

Снейп втянул воздух и испустил ругательство, которое, как показалось Гарри, учителям не полагается произносить в присутствии учеников.

– Поттер, Вы меня слышите?

– Д… ауууу, – простонал он, когда очередная волна боли захлестнула его.

«Сегодня Вечером, Гарри Поттер. Или многие умрут».

Он почувствовал, как его голову приподняли, положили на что-то мягкое, и чья-то рука убрала челку с лица. Его не волновало, что это сделал Снейп, не заботило, что Снейп знал, что он в сознании; он схватил его за руку, нуждаясь в небольшом утешении.

К его облегчению, Снейп не отстранился.

– Вытолкните его из своего разума.

Ему хотелось рявкнуть на этого человека, сказать ему, что это то, что он, хотел сделать, но ведь это не было чем-то привычным, не так ли? Но в следующее мгновение боль утихла, и Гарри наконец смог дышать, не напоминая себе об этом. Он сделал глубокий вдох и вздрогнул. Острая, всепоглощающая боль исчезла, а вместе с ней и присутствие Волдеморта, но всё его тело болело, а в голове пульсировало в такт колотящемуся сердцу.

– Гарри? – в голосе Снейпа слышалась паника, и Гарри понял, что от облегчения и усталости все его тело обмякло.

– Я ... – прохрипел он и попытался прочистить горло, но это вызвало приступ кашля. Снейп наколдовал стакан воды и помог ему приподняться, чтобы выпить её. – Спасибо, – выдохнул он и снова опустил голову на то, что, как он понял, было свернутым плащом. Плащом Снейпа, который висел на стене у двери. – Я в порядке. Он у-ушел.

– Это было... – Снейп недоуменно покачал головой, явно потрясенный. – Как часто это случается?

– Это н-не так, – прохрипел Гарри, стараясь говорить, как можно тише, чтобы Снейп не заметил, что он снова вцепился в его руку. – Это действительно не так, – повторил он под скептическим взглядом Снейпа. – Шрам ужасно… ужасно болел, когда он пытался овладеть мной в прошлом году, но о-обычно боль не такая сильная, только когда он рядом. Он может очень сильно болеть, когда он испытывает сильные эмоции, но такого никогда не было. Это было... ново, – он ненавидел то, как дрожал его голос, но внезапно почувствовал себя испуганным маленьким ребенком. Волдеморт проник в его разум. Он сделал это намеренно! Такого никогда раньше не было. Ну, хорошо, подобное случалось... но он никогда не проделывал подобное, чтобы передать сообщение. И Гарри начал слетать с катушек.

Снейп отстранился, и Гарри едва сдержался, чтобы снова не схватить его за руку и не попытаться удержать рядом. Но мужчина отошел всего на несколько секунд, а когда вернулся, в руках у него была мокрая ткань. Он воспользовался ею, чтобы осторожно вытереть кровь с лица Гарри.

Гарри закрыл глаза и набрал побольше воздуха. Прохладная ткань ослабляла пульсирующую головную боль, успокаивала учащенный пульс.

– Больно, – пробормотал он.

– Могу себе представить, – пробормотал Снейп. – Вы можете рассказать мне, что случилось?

– Он посылал мне с-сообщение. Римус... он жив. Сами-Знаете-Кто хочет, чтобы я сдался. С-сделка, я думаю.

Снейп на минуту прервался.

– Это не было видение?

Гарри покачал головой и зашипел, когда это вызвало ужасную боль в области висков. Он поднес руку к голове, но Снейп схватил ее, вытирая тряпкой кровь с пальцев.

– Он сделал это намеренно, – объяснил Гарри. – Это... он никогда не делал этого раньше, не так, как сейчас. Почему так больно?

– Вы закрывали сознание?

– Да. Я даже подумал, что неплохо справился, – прискорбно сказал он.

– Возможно, ему было трудно получить доступ к Вашему сознанию. Снейп отпустил его руку и потянулся за другой, чтобы отмыть её. – Скорее всего, он прорвался сквозь Вашу защиту, что привело к физической травме.

– Тогда какой во всем этом смысл? – воскликнул Гарри и тут же застонал от резкой боли в области шрама. – Если закрытие разума не остановит его, а только сделает больнее, тогда какой в нем смысл?

– Смысл в том, что чем лучше Вы овладеете окклюменцией, тем труднее ему будет получить доступ к Вашему разуму, и рано или поздно – желательно раньше – он вообще не сможет этого сделать.

– Так почему сейчас? – пожаловался Гарри. – Он уже несколько месяцев не пытался проникнуть в мою голову. Да и в последний раз это было только для того, чтобы обмануть меня, а не послать сообщение. Он никогда не делал этого раньше!

Снейп положил другую руку, теперь уже чистую, поверх первой и отложил в сторону испачканную кровью ткань.

– Я говорил Вам, что, со времен возвышения, его силы увеличились. Вполне возможно, что он проверяет свой предел.

Гарри вздохнул. Свет резал глаза. Он несколько раз моргнул, а потом сомкнул веки. Наверное, лучше было не смотреть на Снейпа, когда он говорил следующее:

– Он показал мне, где находится Римус. Сказал, что если я не приду к нему сегодня ночью, до полуночи, умрет ещё больше людей, – Гарри подавил нарастающую панику. Снейп знает, что делать. Он всегда знает.

– Этого не случится, – мрачно сказал Снейп.

– Что если…

– Где Люпин? Что Вы увидели? – перебил его Снейп. Его резкий тон ясно давал понять, что он не собирается слушать никаких аргументов Гарри о том, что нужно поступить так, как сказал Волдеморт.

Гарри прищурился, глядя на профессора, но ему было трудно сосредоточиться из-за яркого света в комнате.

– Это была... поляна, рядом с холмом и двумя большими камнями. Один был выше другого, немного заостренный. Римус был привязан к дереву рядом с более низким камнем, и Пожиратели Смерти стояли возле него.

– Я знаю, где это, – взмахом волшебной палочки Снейп приглушил свет в комнате. Гарри облегченно выдохнул и открыл глаза чуть шире. Снейп продолжил: – Темный Лорд и раньше использовал эту поляну для ритуалов и жертвоприношений.

Гарри содрогнулся от образов, вызванных этими словами.

– Римус? – испуганно прошептал он.

– Вы говорите, он жив. Это хорошо, – сказал Снейп, но Гарри услышал в этом недосказанность: «Волдеморт покончил с тем, ради чего он оставил Римуса в живых, и теперь всё, на что он был годен – это наживка. Если они не вернут его сегодня, Римус будет мёртв к утру».

– Что мы будем делать? – на укоризненный взгляд Снейпа, Гарри закатил глаза – хотя даже это маленькое движение причинило ему боль – и поправил себя. – Хорошо. Не мы. Что Вы собираетесь делать?

– Темный Лорд будет ждать появления Ордена. Он знает, что мы не позволим Вам проглотить наживку.

– Тогда зачем посылать мне сообщение?

– Чтобы устроить ловушку, – отрезал Снейп. – Однако он не откажется от попытки завлечь Вас. Он знает Вас достаточно хорошо, чтобы понять, что Вы проглотили бы наживку, если бы рядом не осталось никого, кто мог бы Вас остановить, – Снейп практически зарычал. – Если он больше не нуждается в Люпине, то ему нечего терять, если он воспользуется им пытаясь захватить Вас в плен. Готов поспорить, что он не только будет там, но и Пожиратели Смерти, охраняющие его, задержатся только для того, чтобы убедиться в вашем отсутствии. Если они смогут уничтожить всех членов Ордена, пока находятся там, тем лучше.

– Вы собираетесь пойти с ними? – Гарри надеялся, что в комнате было достаточно темно, чтобы Снейп не смог увидеть, как сильно его беспокоит эта мысль.

Снейп покачал головой.

– Пока что мне приказали залечь на дно.

– И Вы всегда следуете приказам? – Гарри зевнул, искренне желая услышать ответ Снейпа.

– Все зависит от того, кто их отдает, – сухо сказал профессор, доставая палочку. Он пробормотал заклинание так тихо, что Гарри не смог разобрать его, и рядом с ним появился маленький матрас, дополненный мягким одеялом и подушкой. – Вам нужно отдохнуть. Здесь, чтобы я мог следить за вами на предмет любых последствий. Я бы дал Вам зелье «Сна Без Сновидений», но зелье слияния разумов всё ещё находится в вашем организме…

– Но как я могу спать? Римус! – запротестовал Гарри и попытался сесть, но это привело лишь к новому приступу боли в области шрама, которая отозвалась в его голове и позвоночнике. Он застонал, когда Снейп уложил его обратно на пол.

– Я передам сообщение Ордену. Мы сделаем всё, что в наших силах, чтобы вернуть его.

– Обещаете? – глаза Гарри закрывались против его воли, но он взглянул на лицо Снейпа, нуждаясь в подтверждении. Он не знал, что будет делать, если обнаружит, что Римус умер. Это все равно что заново пережить смерть Сириуса.

– Обещаю, – пробормотал Снейп, затем отчасти помог Гарри, наполовину подняв его на руки и опустив на матрас. Гарри не смог возразить против унижения быть поднятым словно ребенок. Он был поглощен тем, что стискивал зубы, чтобы облегчить боль, пронзающую каждую кость в его теле.

– Он сказал... многие умрут, если я не появлюсь. Что если…

– Темный Лорд будет сеять хаос и разрушения независимо от того, что произойдет сегодня, – отрезал Снейп. – В действительности, он причинил бы больше вреда, если бы пленил Вас и успешно воспользовался Вашей кровью, чтобы увеличить свои силы.

Гарри обдумывал это с минуту, затем спросил:

– Как Вы думаете, он попробует ещё раз? Вот так ворваться в мой разум? – он не знал, сможет ли справиться с подобной болью дважды за один день.

– Не сейчас, – заверил его Снейп. – Он передал свое сообщение. Но, не зная его планов... и не понимая, как его вторжение в Ваш разум повлияет на Вас, лучше все же быть настороже.

– Профессор? – спросил он, моргая, чтобы не заснуть. Было слишком много вещей, которые необходимо было сказать, прежде чем он сможет заснуть, и не все из них были о Волдеморте.

Снейп что-то прогудел, натягивая на него одеяло. Гарри обнаружил, что ему очень нравится, когда его укладывают спать.

– Вы же не думаете, что мои родственники пытались убить меня, да?

Жилка на виске Снейпа запульсировала, но его лицо оставалось бесстрастным.

– Вы действительно думаете, что они не пытались?

– Да, – честно ответил Гарри хриплым от сонливости голосом. – Им просто повезло, что я не погиб после некоторых случаев, но они не убийцы.

– Хм, – уклончиво произнес Снейп.

– Вы рассказали Дамблдору?

Снейп сел рядом с Гарри и с минуту изучал его.

– Нет... я еще раз обдумал это... – он сделал глубокий вдох, словно хотел сказать что-то ещё, а затем просто повторил: – Нет, – по его интонации Гарри понял, что он решил вообще ничего не говорить Дамблдору. Он был одновременно благодарен и смущен этим.

– Почему нет?

Снейп поколебался, прежде чем сказал:

– Вы были... правы. Вы уже достаточно взрослый, чтобы выбирать, кому в этом признаться.

– Я думал, Вы считаете, что Дамблдор должен знать.

– Да... хорошо. Я отреагировал... То есть, обдумав этот вопрос... – Снейп отвел взгляд. – Я полагаю, что директор уже знает достаточно, чтобы принимать обоснованные решения относительно Вас. Все остальное... – он оценивающе посмотрел на Гарри. –… Все остальное будет исходить от Вас, а не от меня.

– Спасибо, – пробормотал Гарри, и Снейп склонил голову в знак признательности. Теперь профессор выглядел более спокойным, как будто он не собирался грубить ему, поэтому Гарри добавил, слегка зевая: – Извините, что снова вмешиваюсь в Вашу личную жизнь.

Его извинение было встречено молчанием.

– Ничего страшного, если Вы не хотите мне ничего говорить, – пробормотал он. – Просто чтобы Вы знали, я не собираюсь жалеть Вас или что-то в этом роде. Я знаю, что мы не выбираем семью.

Снейп вздохнул.

– Ложитесь спать, Поттер.

– Вам тоже нужно поспать, – промямлил он, стараясь держать глаза открытыми. –... Выглядите усталым.

– Я так и поступлю. Позже. А теперь спи, Гарри.

– Мм… орошо…

Сон быстро окутал его, но не раньше, чем прохладная рука убрала челку с его лица и нежно коснулась волос. Рука еще долго оставалась в таком положении после того, как он заснул.


Глава 31. Площадь Гриммо

Римус был мертв.

В пустоте его безжизненных глаз, направленных на Гарри, застыло осуждение, и мальчик почти слышал, как они вопрошали: «Почему? Почему ты не пришел? Он просил тебя... ты мог меня спасти».

Гарри покачал головой, в глазах его появились слёзы. Он открыл рот и попытался ответить Римусу, но ничего не смог произнести. Ни одно слово не слетело с его губ.

То же самое было и с дыханием. Он попытался втянуть в себя воздух, но ничего не вышло. Его лёгкие не раскрывались. Гарри оледенел.

Он умрёт? Это было его наказанием? Он подвел Сириуса и Римуса, был ответственен за их смерть. Где-то за завесой его собственный отец, должно быть, ненавидит его за то, что он убил друзей его детства, самых близких для него людей.

К тому же Гарри виноват в том, что Волдеморт преследовал его родителей. У Джеймса Поттера уже есть веские причины возненавидеть его, не так ли?

Гарри хотелось поговорить с ним, узнать, сердится ли на него отец, разочарован ли он в нем.

Но он очень надеялся, что ему не придется умереть прямо сейчас, чтобы осуществить свое желание. Наконец ему удалось сделать хриплый вдох, и в его измученные голодом легкие просочилось немного воздуха. Гарри не мог вдохнуть больше, у него началась паника. Он попытался отогнать от себя мысли о том, что хочет поговорить с Джеймсом. Он не хотел умирать!

Гарри стал царапать шею, грудную клетку, пытаясь заставить её расшириться, и вдруг обнаружил, что сидит прямо, а чья-то твердая рука хлопает его по спине.

Он вздрогнул и очнулся, в замешательстве втянув в себя воздух. Облегчение переполнило его, когда лёгкие раскрылись, и он немедленно сделал ещё один глубокий вдох. Его дыхание участилось из-за чего Гарри очень скоро не смог выдохнуть, снова не мог дышать. Гарри опять схватился за горло, но кто-то отвел обе его руки в сторону.

– Дышите, Поттер. Это был всего лишь сон. Сделайте ещё один вдох, медленно, вот так, – Гарри потребовалось несколько секунд, чтобы заметить, что Снейп стоит перед ним, поддерживая его за плечо одной рукой, сжимая его руки в другой, и делая нарочито глубокие, медленные вдохи.

Гарри сосредоточился на темных глазах мужчины, пытаясь подстроиться под медленное дыхание профессора. Казалось, что это длилось целую вечность, но он наконец почувствовал, как большая часть паники вытекает из его тела, когда воздух постепенно заполнял и освобождал легкие.

– Я думал, что Римус мертв, – прохрипел Гарри, как только смог заговорить. – Но ведь это не так, правда? – «Пожалуйста, скажите мне, что это не так», – тихо добавил он с мольбой в глазах.

Снейп покачал головой.

– Сейчас только начало дня. Орден еще не предпринял попыток вернуть его.

Гарри с облегчением закрыл глаза, но затем так же быстро открыл их.

– Что случилось? – требовательно спросил он, его сердце колотилось от увиденного кошмара. – Орден знает об этом? Они же собираются что-то сделать? У них есть какой-то план?

Снейп отпустил руки Гарри и жестом приказал замолчать. Гарри послушно остановил поток вопросов.

– Как Ваша голова? – спросил Снейп.

– Отлично, – быстро ответил Гарри. – Вы же рассказали Ордену всё?

– Да. Вы дезориентированы? Есть ли ноющая боль?

– Я в порядке, – отмахнулся от вопросов Гарри. – Когда они собираются найти Римуса?

Снейп убрал руку с плеча Гарри и на секунду замер, словно ожидая, что тот упадет на спину. Когда этого не произошло, Снейп опустился на колени возле него и сказал своим тоном «Я-говорю-с-тупицей»:

– Давайте попробуем снова. Испытываете ли Вы какой-либо дискомфорт?

Гарри вытаращил глаза.

– Серьезно? Вы не ответите ни на один из моих очень важных вопросов, пока я не пройду полный медосмотр?

– Похоже на то, не так ли? – на лице Снейпа не было и намека на то, что он с ним шутит. Не то чтобы Гарри знал, как бы это отражалось на лице Снейпа. Этот человек был не из тех, кто шутит. И также он не был из терпеливых, потому что рявкнул: – Отвечайте на мой вопрос, Поттер, обстоятельно и соответственно моим стандартам, а потом я отвечу на Ваш. Я полагаю, что Вы знакомы с данной концепцией.

И тут Гарри не удержался озвучить свою дьявольскую мысль.

– Любые вопросы? – спросил он, пытаясь не расплыться в улыбке. Сейчас ему хотелось бы задать Снейпу множество вопросов личного характера, и если он пообещает дать ответ на один из них, как Гарри сможет упустить такую возможность? Он в любом случае получит ответы на вопросы об Ордене и Римусе.

– О Люпине, – ответил Снейп, бросив на него понимающий взгляд. Уже не в первый раз Гарри пожалел, что Снейп так умен. Но тогда, без ума и хитрости Снейпа, Гарри вместе с ним уже несколько раз мог умереть. Вот в чем вся трудность.

– Хорошо, – проворчал он, хотя вовсе не был так расстроен, как притворялся. Попытка одурачить Снейпа, даже если она не увенчалась успехом, подняла ему настроение. – У меня всё ещё болит голова, но теперь боль скорее тупая. Никакой колющей боли, как раньше.

– Ваш шрам всё ещё воспален, но рана уже закрылась, – сказал Снейп, слегка убирая челку Гарри в сторону, чтобы взглянуть на шрам. – Даже корочка не образовалась, – добавил он, приподняв брови. – Как необычно.

Гарри пожал плечами. Его больше ничего не удивляло.

– Тошнота? Дезориентация? – спросил Снейп.

Гарри покачал головой.

– Вставайте, – приказал Снейп, поднимаясь на ноги и жестом приглашая Гарри сделать то же самое. – Пройдите до двери и обратно, не падая и не напоминая пьяницу, и я отвечу на Ваши вопросы.

Достаточно просто, подумал Гарри и встал, чтобы выполнить приказанное. Возможно, при первых шагах он пошатывался, но ведь он только что проснулся. В любом случае, Снейп не указал на это, когда Гарри шёл обратно, просто дал ему зелье от головной боли и сказал:

– Орден попытается вернуть Люпина после наступления темноты. Без сомнения, Тёмный Лорд будет ожидать этого, но темнота станет прикрытием для осуществления эффекта неожиданности.

– И это действительно возможно? Я имею в виду, застать их врасплох? – спросил Гарри, прежде чем выпить предоставленное зелье. Он отдал Снейпу пустой фиал.

Снейп едва заметно пожал плечами, когда поставил пузырек на столик.

– У них далеко не идеальные условия. Они сделают все, что смогут.

– Что, если... – Гарри осекся, пытаясь собраться с мыслями. Он понимал, что его предложение, вероятно, побудит Снейпа запереть его в лаборатории зелий до конца каникул. Но Гарри не придумал, каким образом можно подсластить пилюлю, и поэтому спросил: – Что, если Пожирателям Смерти нужно увидеть меня? Если они подумают, что я пришел сдаться, может, это даст Ордену время на…

– Что, во имя Мерлина, с Вами не так? – пробушевал Снейп, всплеснув руками. – Вы что, сидите по ночам и размышляете о том, как пожертвовать собой во благо волшебному роду? Я никогда не встречал человека, который бы так стремился броситься навстречу опасности!

– Я вовсе не стремлюсь! – запротестовал Гарри. – Я веду себя практично! Я тот, кого он хочет заполучить, и, может быть, если он подумает, что ему это удалось, он никого больше не захватит в плен!

– О да, благородный, самоотверженный гриффиндорец, – усмехнулся Снейп. – Тогда подумайте вот о чем. Орден – группа дееспособных и обученных взрослых волшебников, готовых пойти на риск. Они готовы отдать жизнь, чтобы вернуть одного из своих, а также защитить Вас. Отплатить за их мужество бессмысленной потерей собственной жизни – значит не принимать во внимание тот вклад, который они добровольно вносят в военные усилия. Считать, что Вы знаете лучше их, – это оскорбление их способностей и самопожертвования. Это противоположно бескорыстию!

Гарри на минуту задумался об этом. Был ли он эгоистом, желая сделать всё самостоятельно? Он не стремился быть таковым. Он знал, что Орден состоит из способных взрослых волшебников, которые кое-что да знают о тактиках Волдеморта. Гарри не собирался их оскорблять.

– Вы храбрец, Поттер, – Снейп воспользовался своим преимуществом, удивив Гарри тем, что это прозвучало как комплимент. – Но Вы не должны быть безмозглым храбрецом. Думайте. Я всегда считал, что Вам недостает ума и хитрости, отчасти потому, что видел, как раз за разом Вы не применяете эти качества, – он покачал головой. – С тех пор я убедился, что Вы обладаете огромным потенциалом к хитрости, но Вы научились использовать ее только для пустяков и в незначительных ситуациях. Вы должны тренировать эту способность, чтобы в ситуациях жизни и смерти Вы воздерживались от побуждения действовать необдуманно!

Гарри теребил подол рубашки, обдумывая слова Снейпа.

– Ну, технически, – не удержался он от замечания, – я думаю перед тем, как действовать, обсуждая все с Вами. Вы же не видите, как я прямо сейчас врываюсь в логово Сами-Знаете-Кого, правда?

– Вы хоть представляете, сколько усилий было потрачено на гарантирование этого? – сказал Снейп сквозь стиснутые зубы.

Гарри подумал о том, сколько времени потребовалось Снейпу, чтобы заставить Гарри пообещать не вмешиваться в дела, связанные с Римусом... и даже тогда он не пообещал на все сто процентов. И потом Снейп запер его в своей лаборатории, пока он спал, был здесь, когда он проснулся...

– Хорошо... да, – признал он, смущённо пожав плечами. Гарри решил не зацикливаться на том, что Снейп, похоже, нянчился с ним. Однако он не мог полностью отказаться от своей идеи. – Может быть... Оборотное зелье? Кто-то может пойти туда в моем обличии, это будет отвлекающим маневром или приманкой, или чем-то в этом роде…

– Подобные действия уже были предложены, – признался Снейп с тихим ворчанием. – Однако мы считаем, что лучше всего свести эту уловку к минимуму. Послать туда кого-то в качестве Вашего двойника значило бы подвергнуть их жизни ненужной опасности.

В качестве ответа Гарри мог придумать только «о», стыдясь, что не подумал о том, насколько опасным будет такой план для Гарри-самозванца.

– Орден просмотрел все возможные планы и их последствия, – сказал Снейп. – Как бы трудно Вам ни было ждать и наблюдать, именно это Вы и должны сделать. А теперь... – он выпрямился, давая понять, что разговор окончен, – я полагаю, что мисс Уизли и мисс Грейнджер находятся в гостиной. Вам следует присоединиться к ним. Возможно, они смогут хоть как-то отвлечь Вас.

Гарри бросил на Снейпа взор, который выражал его разочарование в сложившейся ситуации, и Снейп послал ему в ответ взгляд, говоривший, что не стоит испытывать его, прежде чем вышвырнул Гарри за дверь. Гарри уже почти спустился по лестнице, до того как задался вопросом, когда же они со Снейпом начали так хорошо общаться без слов.
***
– Просто нелепо, что нам не разрешают присутствовать на собраниях Ордена, – надулась Джинни в тот вечер. Она сидела напротив Гарри и Гермионы за кухонным столом, скрестив руки на груди, явно раздражённая тем, что её снова перетаскивают с места на место.

По правде говоря, Гарри тоже был раздражен. С тех пор, как он спустился вниз, он оставался в неведении относительно планов Ордена. Сначала троих подростков не пускали на кухню, пока взрослые совещались и строили планы, а теперь их не пускали в гостиную, пока люди приходили и покидали комнату при помощи летучего пороха, без сомнения сообщая новости и приказы в то время, как Орден пытался вернуть Римуса.

Они уже понимали происходящие, хотя Гарри мог и сам догадаться, приняв во внимание информацию от Снейпа. Но, кроме этого, им было мало что известно.

Нога Гарри дрожала от нервного напряжения, вызванного осознанием того, что Орден подозревал о существовании ловушки. Он мог только надеяться, что понимая это они смогли запастись тузами в рукаве. Он также надеялся, что Снейп знает, как трудно ему сдерживать обещание не делать ничего опрометчивого.

– Ну, я не меньше твоего хочу узнать, что происходит, – сказала Гермиона Джинни, – но формально мы всё ещё дети. Нам осталось учиться ещё два года. Разве можно винить их за то, что они пытаются защитить нас?

– Да, – упрямо ответила Джинни. – Да, можно.

Гарри ухмыльнулся, несмотря на нервное перенапряжение, и в комнате воцарилась тишина.

Каждый раз, когда Гарри приходилось на протяжении долго времени ничего не делать, он практиковал закрытие сознания. Он не мог выполнять упражнение так же плодотворно, как обычно, и это напрямую зависело от произошедшего этим вечером, но, по крайней мере, он смог достаточно успокоиться, чтобы унять дрожь в ноге.

– Может быть, нам стоит сыграть в игру, – заговорила Гермиона. – Взрывающиеся карты?

Джинни наморщила нос, а Гарри равнодушно пожал плечами.

– Мы должны чем-то заняться, – настаивала Гермиона. – Сидение здесь в ожидании новостей действует на нервы. Нам нужно отвлечься.

– Да, пожалуй, это так, – согласился Гарри, – но я не уверен, что готов сыграть, Гермиона.

– Хорошо... тогда мы могли бы... – Гермиона оглядела комнату, словно ища наития, но на кухне было мало чего интересного. – Хм. Этот дом, кажется, не был спроектирован для развлечений, ведь так? Даже библиотека здесь такая маленькая.

Гарри повернул голову так, что только Джинни могла видеть, как он шутливо закатывает глаза. Только Гермиона может приравнивать веселье к чтению книг.

Джинни хихикнула и затем щелкнула пальцами.

– Я знаю! Мы должны отправиться на поиски зарытых сокровищ!

Гарри и Гермиона уставились на нее, не зная, что сказать, но Гарри первым нарушил молчание.

– Эм... зарытые сокровища? На площади Гриммо? – скептически поинтересовался он.

– Именно! Ладно, нет, не совсем. Но теперь, когда взрослые устранили всё, связанное с темной магией и существами, мы можем исследовать дом, не беспокоясь о боггартах, докси или проклятиях.

– Да, но... – Гарри не знал, как вежливо выразиться. – Что тут можно исследовать? Все комнаты заняты. Сомневаюсь, что твои родители или профессор Снейп захотят, чтобы мы рылись в их вещах.

– Ну, конечно, нет. Я ведь не это предлагала. Но на чердаке есть несколько любопытных сундуков. И никому нет дела до четвертого этажа, через него разве что проходят на чердак.

– Только не там, – машинально ответил Гарри, и сердце у него ёкнуло.

Джинни, казалось, была ошарашена его резким тоном.

– Но почему?

– Там комната Сириуса, помнишь? – тихо сказала Гермиона. – Не думаю, что кто-то был в ней после…

– О, – Джинни виновато посмотрела на Гарри. – Прости, я забыла... я не хотела…

– Всё в порядке, – успокоил он её и, чтобы сменить тему разговора с Сириуса на что-то другое, добавил: – Тогда ладно. Значит, идем на чердак. Хотя, если мы не найдем ничего, что подходило бы для развлечения, я предлагаю уговорить Фреда и Джорджа продемонстрировать нам их последний товар.

Джинни усмехнулась, явно обрадовавшись, что Гарри не слишком расстроился.

– Согласна.

Гарри пожалел о своем поспешном согласии, как только они ступили на чердак, настолько пыльным было всё это барахло.

– Вы уверены, что они убрали всё опасное отсюда? – спросил он, с сомнением оглядывая несколько пыльных сундуков и проходя мимо темного, затянутого паутиной угла. Грязь и затхлость не волновали его, когда он нуждался в месте для обучения и практики. Однако сейчас они готовились обшарить каждый темный закоулок, и Гарри действительно не хотел встретиться с боггартом. Останется ли дементор его величайшим страхом? Или ему придется наблюдать за тем, как каждый близкий для него человек будет падать за завесу? Ни один из вариантов не казался особо приятным.

– Определенно, да, – ответила Джинни. Она не выказывала той же нерешительности, что и Гарри. Она уже потянулась к первому сундуку. – Мама с папой позаботились, чтобы всё это исчезло. Не было смысла обшаривать здесь всё или убирать чердак так же, как и остальную часть дома, но, тем не менее, они нашли что-то отвратительное или темномагическое.

– Хм, – Гермиона опасливо пробежалась глазами по чердаку. Они с Гарри обменялись взглядами, и Гарри понял, что не только он не испытывает особого восторга, открывая случайные грязные сундуки в затхлом чердаке, принадлежащем семье тёмных волшебников.

– О, только посмотрите! – Джинни подняла маленькое металлическое кольцо со странными шипами. – Это же Тизлер!

Гарри только открыл рот, чтобы спросить о том, что такое Тизлер, как Гермиона взвизгнула, подпрыгнула и взволнованно села рядом с Джинни перед открытым сундуком.

– О, я никогда раньше не видела ни одного из них в живую! Кажется, они не продавались в волшебных магазинах с 1960-х годов. Чтобы сейчас найти такой, у тебя родители или бабушка с дедушкой должны быть магами. Что там ещё есть?

Гарри улыбнулся и покачал головой. Было понятно, что Гермионе требовалась лишь частичка чего-то, указывающая на магическую историю, чтобы она забыла о своих опасениях. Он направился к ближайшему сундуку, осторожно приподняв крышку на случай, если Джинни ошиблась насчет того, насколько тщательно были разобраны вещи в комнате. Однако попались ему только старые игрушки и кусочки ткани. Гарри исследовал их, очарованный маленьким деревянным котелком, который наполнялся белым паром, когда его ставили на пол, и ложкой, кружившейся вокруг него. Он тоскливо улыбнулся, когда наблюдал за этим. Если бы его родители были живы, было бы его детство наполнено подобными игрушками? Детскими котлами и метлами, плюшевыми драконами и гиппогрифами?

Но как минимум он знал, что его детство было бы наполнено любовью.

– Гарри, смотри! – голос Гермионы прервал его мрачные размышления. –Гнобблиск! – она помахала сияющей сферой размером с футбольный мяч с тупыми шипами на каждой стороне. Она видимо считала, что он тоже должен был обрадоваться, увидев это. Как будто он имел хоть малейшее представление о том, что такое Гнобблиск. Гарри кивнул и улыбнулся ей. Гермиона, очевидно, восприняла это как согласие с тем, что он разделяет ее восхищение, и снова принялась рыться в содержимом сундука.

Гарри отодвинул игрушечный котелок в сторону и вытащил длинный кусок кружевной ткани. Он едва успел осознать, что это какое-то детское платье, когда его шрам вспыхнул от боли. Он захлопал по ткани ладонью, приглушено ворча, когда волна счастья захлестнула его. Он сразу понял, что Волдеморт обрадовался чему-то. И он был слишком счастлив, чтобы Гарри воспринимал случившееся, как что-то хорошее. Через мгновение боль утихла и он смог пошевелиться.

Он был рад, что девочки, похоже, ничего не заметили. Он обрадовался тому, что это была случайная связь, а не целенаправленное вторжение в его сознание, как в прошлый раз. Он подумал, не стоит ли рассказать об этом профессору Снейпу. Но что он ему скажет? Это не было настоящим видением. Он был лишь уверен в том, что Волдеморт счастлив. Насколько Гарри знал, Тёмного Лорда бы осчастливило, если бы ему подали любимый ужин.

Конечно, Гарри был почти уверен, что это не так... и он отчаянно пытался не думать о том, что может означать для Ордена или Римуса теперешняя радость Волдеморта. Так как Гарри не имел представления о ее значении, он продолжил разбирать вещи из сундука, собираясь с силами на случай, если он снова почувствует боль в шраме. Теперь он боялся закрыть разум, зная, что Волдеморт так или иначе сильнее его и что любое ментальное вторжение причинит ему ещё большую боль, чем если бы он просто сдался и впустил его в свою голову.

Он никогда не расскажет это Снейпу. Он получил бы ужасную взбучку, если бы профессор узнал, что Гарри подтолкнул Волдеморта к победе в этом раунде из-за страха физической боли. Но… он испытал очень много боли…

Гарри вздохнул, нерешительно разглядывая игрушку за игрушкой, детский наряд за детским нарядом, прежде чем запихнуть все это обратно в сундук. Весь интерес, который он питал к этой «охоте за сокровищами», почти исчез, и он только расстраивался, глядя на свидетельства чьего-то счастливого детства.

Гермиона по прежнему изучала случайные находки из первого сундука, в то время как Джинни перешла к другому. Гарри подумывал о том, чтобы бросить эту затею и спуститься вниз перекусить... но девочки выглядели такими счастливыми. И все они нуждались в том количестве счастья, какое могли только получить сейчас. Поэтому он подошел к нетронутому сундуку и открыл крышку.

Изображения. В каждом альбоме душные волшебники держат своих извивающихся детей неподвижно, чтобы сделать фотографию. Там же были вырезки из газет и награды. Казалось, что они были сделаны до первой войны с Волдемортом, но были и те, что остались с того времени. Судя по характеру вырезок, Гарри догадался бы, что этот дом принадлежал темным волшебникам, даже если бы ему не был известен сей факт.

Один альбом казался новее остальных, и как только он открыл его, то пожалел об этом. Молодой Сириус, возможно, на год или около того младше нынешнего возраста Гарри. Как ни больно было это видеть, он не мог отвести глаза. Он понятия не имел, как этот альбом оказался на чердаке, но прислонился спиной к сундуку и принялся листать страницу за страницей, разглядывая фотографии с Сириусом. На некоторых он был с другим юнцом – вероятно, с братом. На других же они были запечатлены с родителями. Судя по хмурым взглядам Сириуса и попыткам его изображения сбежать с фотографии, они явно не находились в хороших отношениях. Однако больше всего Гарри заинтересовали фотографии Сириуса в Хогвартсе, потому что в основном на них присутствовал Джеймс. Он медленно пролистал их, проведя пальцем по краю фотографии Джеймса и Сириуса, одетых в гриффиндорские мантии для квиддича, и студентов, плетущихся по территории Хогвартса позади них. Они были не старше второго-третьего курса и выглядели такими счастливыми.

Гарри грустно улыбнулся их радости. Тогда они ещё не знали, что их жизнь оборвется насильственным путем, но в тот момент, стоя рядом с полем для квиддича, они были счастливы. Было приятно наблюдать за этим, хотя в то же время и грустно.

На другом конце комнаты Джинни торжествующе закричала, показывая то, определение чего Гарри не знал. На этот раз даже Гермиона не имела представления, и она только сильнее разволновалась, если такое вообще возможно. Она тут же засыпала Джинни вопросами.

Гарри усмехнулся их проделкам и перевернул страницу... и ему на глаза попалась вспышка рыжих волос. Он вернулся к фотографии квиддича и присмотрелся внимательнее. Его сердце дрогнуло. На заднем плане, позади Джеймса и Сириуса, Лили сидела на траве и смеялась. Он распознал её по воспоминаниям Снейпа, хотя здесь она была на пару лет младше. Он провел пальцем по её небольшому личику, жалея, что не может оказаться там и узнать, над чем она смеется. У него было так мало фотографий его родителей, и ни одной из их детства. Он вынул фотографию из альбома (не было похоже на то, что кто-нибудь из Блэков был поблизости и смог бы возмутиться тому, что он оставит её себе) и осторожно положил в карман, в котором уже находился камень в форме сердца. Он взял его в руки и рассеяно провел по нему пальцем. Пока он положит фотографию рядом с письмом матери. Когда он вернется в Хогвартс, то поищет место получше своего чемодана.

Он успел просмотреть еще несколько страниц альбома, когда боль в шраме ожила. Однако теперь он едва заметил, как его плечи и голова ударились о землю, и расслышал далекое «Гарри!» до того, как проник в сознание Волдеморта.

Он рассмеялся, и его губы растянулись в улыбке. Пожиратели Смерти разделяли его радость, смеясь вместе с ним.

Это был только вопрос времени, прежде чем он найдет мальчика, раскроет его местонахождение. Гарри Поттер мог так долго скрываться от него. Но скоро. О, скоро мальчик будет принадлежать ему.

Он посмотрел на небольшую группу Пожирателей Смерти перед собой. Все они будут вознаграждены за свои усилия. Но сначала... сначала они найдут мальчишку.

Нет. Это было неправильно. Он не должен быть здесь, не должен видеть этого. Он услышал девичий голос, говоривший что-то о «...привести Снейпа». Снейпа? Он был здесь? Гарри почувствовал, как его разум пытается высвободиться из властной хватки Волдеморта. Но та была так сильна…

Дамблдор глупец, раз счел, что может запрятать его в очередном магловском квартале. Старик становился предсказуемым. Слишком скоро он поймет всю ошибочность своего решения.

Бороться с этим. Он мог бороться с этим! Но... это было так, так тяжело…

– Скоро мы одержим победу! – крикнул он своим последователям, и до его ушей донеслись радостные возгласы. Его улыбка стала шире. – Мы атакуем на рассвете. Мы атакуем их. Мы атакуем…

Затхлость в воздухе. Земля под его ногами. Фруктовый шампунь. Он почувствовал, как нити видения одна за другой оборвались, когда он вырвался из разума Волдеморта. Ещё два слова промелькнули в его сознании, когда последняя нить оборвалась:

–… Площадь Гриммо.


Глава 32. Потерян и найден

Гарри медленно открыл глаза. Он лежал на спине на полу чердака. Боль в голове отдавалась тупыми ударами, а мышцы и конечности налились свинцом. Из-за борьбы, происходившей в его сознании, посторонние звуки не долетали до его ушей, однако вскоре они прояснились. Тревожный плач. Девичий голос спрашивает, всё ли с ним будет в порядке. Мозолистые, но ласковые руки обхватили его лицо. Крючконосый силуэт Снейпа навис над ним, зовя по имени.

Странно, что, после всего произошедшего, первой сознательной мыслью было то, что Снейп назвал его Гарри, второй же мыслью было осознание того, что это прозвучало не так дико, как ему раньше казалось.

– Гарри, ты со мной? Ты находишься в своем разуме? – спросил профессор, сдвинув брови на переносице, что Гарри счел за беспокойство. Почему это тоже не казалось чем-то неестественным? Неужели за столь короткое время их отношения так изменились?

Гарри тупо уставился на него, прежде чем кивнуть. Он мог разглядеть облегчение на лице Снейпа, но не считал, что это продлится слишком долго. Гарри воскресил в своей памяти слова, которые почерпнул, находясь в голове у Волдеморта, и больше не смог расслабиться.

– Он знает, – оцепенело сказал Гарри, глядя на своего профессора. – Площадь Гриммо. Он знает.

Услышав эти слова, Снейп застыл на месте.

– Он... знает, – повторил профессор эти слова, словно желая усомниться в их правдивости. Он тут же покачал головой, чтобы, собраться с мыслями. – Он не может знать, где Вы находитесь. Штаб-квартира под защитой. Только директор может сообщить её местоположение, а он никогда этого не сделает. Вы, скорее всего, ошибаетесь.

Гарри несмело заставил себя принять сидячее положение, и Снейп позволил ему осуществить задуманное, убрав руки и отойдя назад. Девочки сидели по другую сторону от него, распахнув от страха глаза. Гарри поднял руку, чтобы осторожно потереть ушиб на голове, который возник из-за удара при падении.

– Да, да, я знаю, – быстро сказал Гарри, проглатывая страх. Позже у него будет достаточно времени, чтобы поддаться страху, но не сейчас. Настало время действовать. – Он не должен был знать. Но это произошло. Каким-то образом он выяснил. Я видел это. Он сообщил Пожирателям Смерти, что они собираются напасть на площадь Гриммо на рассвете. Потому что он знает, что я здесь.

Снейп снова покачал головой.

– Это... невозможно.

– Он готовится к атаке, профессор, – в отчаянии произнес Гарри. Он потянулся и схватил Снейпа за руку, желая, чтобы тот поверил. – Я видел это.

Тревожный вскрик сорвался с губ Джинни, и она закрыла рот руками. Гермиона выглядела такой же испуганной, но не отводила глаз от Снейпа, ожидая от него наставлений.

Однако ум Гарри уже лихорадочно обдумывал возможные последствия.

– Профессор... – он сжал руку Снейпа, боясь узнать ответ на свой вопрос, но нуждаясь в нем. – Если он планирует свой следующий шаг, значит... Орден? Римус? Они... он…? – прошептал Гарри, глядя на него умоляющим взглядом. Если Ордену сопутствовал успех, если они спасли Римуса, и никто не пострадал, тогда Волдеморт не был бы так счастлив, да? Что-то обязательно должно было пойти не так, и Гарри боялся услышать, что именно это могло быть.

Снейп покачал головой.

– Они ещё не вернулись, и прошло не так много времени, чтобы бить тревогу, – он не позволил Гарри зациклиться на этом. Профессор схватил его за плечи и сказал:

– Мне нужно увидеть.

По пристальному, и как будто спрашивающему разрешения, взгляду Снейпа, Гарри сразу всё понял. Снейп хотел применить к нему легилименцию. Он кивнул, решительно выбрасывая мысли о Римусе из своей головы. Гарри знал, что через легилименцию не удастся просмотреть воспоминания так же детально, как через Омут Памяти, но у них не было времени его достать. Он посмотрел Снейпу в глаза, желая, чтобы тот увидел то же, что и он. За последнюю неделю их уроков Гарри понял, как трудно бывает распознать применение легилименции. Он мог чувствовать, как Снейп проникает в его разум под воздействием зелья, но первые несколько раз, когда Снейп осуществлял это без использования волшебной палочки или зелья, Гарри ничего не ощущал. Только после небольшой практики он начал замечать малейший проблеск чего-то, что соприкасалось с его разумом, то, что он мог обозначить, как Снейпа, заглядывающего в его подсознание. Тем не менее, если бы он не знал, что к нему применяют легилименцию, он мог посчитать это игрой своего воображения.

Он преподнес образы видения с поразительной точностью. Каким бы непродолжительным оно ни было, Снейпу не потребовалось много времени, чтобы просмотреть воспоминания Гарри во всей их полноте, разорвать связь и встать на ноги. Он протянул Гарри руку. Удивленный этим жестом, Гарри только секунду колебался, прежде чем ухватился и позволил мужчине помочь подняться с пола. Несколько секунд Снейп смотрел на него, проверяя, не упадет ли он снова, а затем направился к лестнице.

– Ждите здесь, – бросил он через плечо.

– Нет! – закричал Гарри и хотел было последовать за ним, но Снейп резко обернулся, схватив Гарри за грудки и удерживая его на месте.

– Вы останетесь здесь, – прошипел зельевар, – в безопасности. Где вы все будете в безопасности, – он вскинул руку, указывая на девочек, молча наблюдающих за их разговором.

– Нет, – негодующе повторил Гарри. Он встал во весь рост, хотя и был не очень высок. – Если он знает, где я нахожусь, значит, идет за мной. И если я – его цель, то все остальные будут подвергнуты опасности. Я знаю, что мне нужно оставаться в безопасности, не делать ничего опрометчивого, ведь так? Но я не собираюсь просто сидеть на чердаке, прячась, как маленький ребенок, пока взрослые решают, что делать со злым маньяком-убийцей, который преследует меня!

Снейп внимательно наблюдал за Гарри пристальным, оценивающим взглядом. Наконец, он сказал:

– Хорошо. Держитесь рядом. – И поспешил спуститься по лестнице.

Ему потребовалось несколько секунд, чтобы осознать, что Снейп действительно сдался. Приободренный, несмотря на нервное перенапряжение, Гарри поспешил догнать профессора и услышал, что Джинни и Гермиона следуют за ним по пятам.

Снейпу удалось быстро добраться до гостиной с тремя подростками на хвосте. Войдя, они услышали Грюма, говорившего привычным подозрительным тоном:

– Слишком легко, говорю вам. Это было... – он расхаживал по комнате, но остановился, когда они вошли. Он едва удостоил подростков взгляда, прежде чем посмотрел на Снейпа со свойственным недоверием.

Снейп проигнорировал его и направился к тому месту, где стоял мистер Уизли с одним из близнецов – Джорджем, подумал Гарри. Миссис Уизли сидела на диване, перевязывая мерзкий порез на запястье Тонкс. Больше членов Ордена в комнате не наблюдалось. Смотря за этой сценой, Гарри рассуждал: похоже, в последнее время все устали, однако миссис Уизли особенно осунулась за последнюю неделю. Интересно, спала ли она вообще или каждую ночь дежурила у постели Рона? Он почти постоянно встречал ее, когда приходил навестить Рона.

– О, Северус, ты здесь. Хорошо, – сказала миссис Уизли, едва поднимая глаза. – Аластор предупредил нас, что остальные уже возвращаются. Нам понадобится еще целебный бальзам... – она оборвала себя на полуслове, заметив Гарри, Гермиону и Джинни. – Дети, выйдите! – приказала она и густо покраснела. Гарри не особо возражал против приказаний, настолько он был счастлив видеть её воодушевленной чем-то. Не то чтобы он собирался подчиняться ей.

Джинни запротестовала прежде, чем Гарри или Гермиона успели это сделать, но миссис Уизли встала и расправила плечи.

– Скоро сюда прибудут раненые, и мы будем обсуждать дела Ордена, пока их осматривают, а собрание Ордена – не место для детей. А теперь на кухню! – она указала на дверь, её тон не допускал возражений.

Гарри посмотрел на Снейпа, готовый начать спорить, но, как оказалось, в этом не было необходимости. Снейп махнул рукой на один из диванов и сказал:

– Мистер Поттер останется, – миссис Уизли успела только упереть руки в бока, прежде чем Снейп добавил категоричным тоном: – Мисс Грейнджер и Ваша дочь находятся в Вашей компетенции, Молли. Альбус доверил Мистера Поттера непосредственно моему попечению и власти, и я решил, что он останется.

Гарри практически видел, как в её голове крутятся шестеренки, когда она пыталась найти способ победить в этом споре. В конце концов она фыркнула:

– Девочки, выйдите!

– Мама! – Джинни снова начала спорить, а Гермиона умоляюще посмотрела на Гарри. Он не знал, какое влияние, по её мнению, он имел на взрослых. Конечно, Снейп позволил ему остаться, но Гарри достаточно хорошо знал его, чтобы понимать, что лучше не настаивать. Он бросил на неё извиняющийся взгляд и попытался передать глазами, что расскажет ей всё позже. Она, казалось, поняла, хотя Гарри знал о её недовольстве. Гермиона громко вздохнула и позволила миссис Уизли вывести себя за дверь с, всё ещё возражающей, Джинни.

Гарри подошел к дивану напротив Тонкс, на котором уже расположился Джордж, наблюдавший за отчаянной борьбой между его мамой и профессором Снейпом. Гарри решил, что ему лучше присесть и смешаться с мебелью, пока Снейп не счёл его слабаком и не выгнал на кухню.

– Гарри, приятель, – Джордж похлопал Гарри по плечу, когда тот сел рядом. – Добро пожаловать в ряды прославленного Ордена Феникса.

Гарри скривил губы.

– Верно, спасибо, – пробормотал он, глядя на Снейпа, когда тот тихо заговорил с мистером Уизли. – Хотя я не являюсь его членом, ты же знаешь.

– Практически так и есть, если Снейп предложил тебе занять место, – ответил Джордж и откинулся на спинку дивана. Гарри подумал, что тот выглядит слишком расслабленным для нынешних обстоятельств.

– Так... что здесь происходит? – тихо спросил Гарри. – Твоя мама сказала, что Орден уже возвращается? Значит, всё кончено?

– Да, приятель, – ответил Джордж с усмешкой. – Все кончено. Мы победили. Я так понимаю, у них были какие-то травмы, и они находятся в укрытии, пока всё не прояснится, но папа разговаривал с ними через камин. Они были в слишком хорошем настроении, чтобы думать, будто произошло нечто ужасное.

– Правда? – он хотел обрадоваться, вздохнуть с облегчением, но подобный исход казался слишком хорошим, чтобы быть правдой. Особенно, если учесть, что Волдеморт был счастлив. – Они забрали Римуса? С ним всё в порядке?

Не успел Джордж открыть рот и произнести ответ, как в камине вспыхнуло пламя. Гарри ждал, затаив дыхание, надеясь увидеть каштановые, с проблесками седины волосы и залатанную куртку Римуса. Он постарался не разочароваться, когда вместо него зашел невысокий коренастый блондин лет сорока. Гарри видел этого мужчину когда-то, но не мог вспомнить его имени. И сейчас ему не очень хотелось его узнать.

Кингсли Шеклболт следующим показался в облаке летучего пороха, сопровождаемый горсткой других знакомых лиц, прежде чем, наконец, мечта Гарри сбылась.

Римус был жив!

Мужчина выглядел слабым, будто не евшим несколько дней, и ему потребовалась помощь, чтобы сесть на стул. Под его носом и ногтями виднелась запекшаяся кровь, а по самодельной повязке и углу наклона руки Гарри убедился в том, что она сломана. Однако с дыханием у него всё было хорошо, хотя оно могло показаться неровным, а ноги и туловище не понесли серьезных повреждений. Наконец Гарри сделал большой, глубокий вдох и выпустил из лёгких воздух, поддаваясь желанию улыбнуться. Из двух возможных реакций он выбрал улыбку, а не слёзы, ведь Гарри не собирался плакать перед Орденом.

Ему потребовалась взять всю свою силу воли в кулак, чтобы не броситься через переполненную комнату и не обнять давнего друга отца, и ему это удалось... отчасти потому, что Снейп наблюдал за ним, и он хотел доказать этому человеку, что он достаточно взрослый, чтобы находиться на собраниях Ордена, но главным образом это произошло из-за травм Римуса. Гарри попытался поймать его взгляд и ухмыльнулся, когда они встретились глазами. Римус слегка улыбнулся в ответ, хотя его взгляд был пустым и немного страдальческим. Гарри съежился от мысли о том, что тот пережил.

Мистер Уизли откашлялся и призвал собравшихся к порядку. Мановением руки Снейпа оставшиеся шепотки в комнате стихли.

К удивлению Гарри, собрание открыл не Снейп, а мистер Уизли. И он не стеснялся в выражениях.

– До нас дошли сведения, что Сами-Знаете-Кто может знать местонахождение нашей штаб-квартиры и, пока мы говорим, собирает своих сторонников, чтобы начать атаку, – комната разразилась встревоженным ропотом, но мистер Уизли продолжил, как ни в чем не бывало: – Мы не думаем, что он знает наше точное местонахождение, но ему несомненно известно, что мы находимся на площади Гриммо или где-то вблизи неё.

Гарри, озадаченный этим заявлением, повернул голову, чтобы посмотреть на Снейпа, но тот наблюдал за другими обитателями комнаты. Гарри почти начал поправлять Мистера Уизли, но вспомнил свое видение и понял... никогда не думал и не говорил о доме номер 12. Так, может быть, он не знал точно, в каком доме они находятся? Но он мог. Вели бы они себя так, если бы он знал? Как Волдеморт мог догадываться, что они где-то поблизости, если не знал, что они здесь? В конце концов, он не планировал бы атаку, если бы не имел сведений о том, где она будет проходить.

– Невозможно! – пропищал Грюм. –Альбус – Хранитель тайны! Он никогда не предаст…

– Никто и не предполагает, что он это сделал, – перебил Грюма мистер Уизли. – Именно поэтому мы не верим, что Сами-Знаете-Кому известно наше точное местонахождение. Но так или иначе, он близок к правде. Возможно, за кем-то следили в этой части Лондона. Однако, если взять во внимание время, мы должны рассмотреть возможность того, что он каким-то образом обнаружил кое-какую информацию во время этого вечернего рейда, – в его голосе звучал явный вопрос.

Грюм снова вмешался.

– Я говорил тебе, что это было слишком просто. Мы вошли, увидели Люпина, вытащили его, оказав лишь символическое сопротивление, и не потеряли ни одного человека. Как ещё можно объяснить их отступление? Они что-то хотели от нас, и Мерлин знает, как они это получили, но так оно и есть!

– Но как? – резонно спросил Шеклболт. – Они даже толком не разглядели никого из нас, кроме Люпина. Они не получили от нас никакой информации. Даже если бы они могли выведать у нас всё, даже если бы мы захотели поделиться местоположением штаб-квартиры, она защищена чарами Фиделиуса. Они даже не смогли бы получить информацию от Люпина за то время, что он у них был.

Несколько лиц повернулись к Римусу, и он слабо покачал головой.

– Я ничего им не сказал, – у него першило в горле, и Гарри не хотелось думать о том, как Волдеморт мог его пытать.

– Мы уверены, что Дамблдора не подвергли опасности? – пропищал голос из толпы.

– Я разговаривал с ним всего несколько минут назад, – ободряюще сказал мистер Уизли. – Он в безопасности и с ним все в порядке. Я заверил его, что мы добились успеха, и что он должен продолжать заниматься делами за границей, иначе бы он присоединился к нам.

– Откуда ты получил информацию о штабе? – снова спросил Грюм с подозрением в голосе.

– Источник надежный, – ответил мистер Уизли. Его тон подразумевал, что это вся информация, которой они должны владеть. Прежде, чем пробежаться глазами по комнате, мистер Уизли бросил быстрый взгляд на Гарри, и тот понял, что Снейп рассказал ему о видении.

– Мы не представляем, каким образом он узнал, что мы находимся на площади Гриммо, но мы понимаем, что ему это известно, или, по крайней мере, что он подозревает об этом и планирует атаковать на рассвете. Мы должны решить, как действовать.

Все приняли слова мистера Уизли, хотя это сопровождалось ворчанием Грюма, и Гарри начал осознавать, что Орден привык получать ровно столько информации, сколько им требуется для выполнения своей работы. Все было так, как однажды сказал ему Снейп: «Доверить даже самому надежному члену Ордена всю информацию до последней капли было бы безрассудством».

Гарри не знал, защищают ли его Снейп и мистер Уизли, не рассказывая остальным членам Ордена о его видении, но он был благодарен. Гарри не любил говорить о них, и ему никогда не нравились бросаемые людьми взгляды всякий раз, когда предполагалось, что он обладает более глубокой связью с Волдемортом, чем просто Мальчик-который-выжил. Он не хотел, чтобы Орден смотрел на него, как на одержимого, или как на человека с задатками следующего Темного Лорда.

– Итак, мы ждем, эвакуируемся или сражаемся, – кратко перечислил Шеклболт. – Что из этого?

– Всё вышеперечисленное, – раздался другой голос. – Эвакуируйте Поттера и детей Уизли. Подождите, пока Волдеморт выложит все козыри. Сражайтесь, если будет необходимо.

Гарри почувствовал на себе взгляды нескольких пар глаз, когда его упомянули, и постарался не ерзать. Он также сейчас резко осознал, что имя Волдеморта произнесли в присутствии Снейпа, и Гарри поморщился от понимания той физической боли, которую это, причиняло профессору.

Он почувствовал на себе усталый взгляд Римуса и улыбнулся ему в ответ, то ли для того, чтобы убедить его, что с ним всё в порядке, то ли для того, чтобы самому удостовериться, что с Римусом всё будет хорошо. Гарри так и не понял, какая у него была мотивация.

– Я вызываюсь отвести Гарри и других детей в безопасное место, – прохрипел Римус. – В данный момент я ничем не могу помочь. Твой профессионализм будет необходим здесь до тех пор, пока штаб не будет либо признан безопасным, либо полностью эвакуирован, – сказал он, как будто обращаясь к мистеру Уизли, но многозначительно взглянул на Снейпа. – У нас есть несколько не наносимых убежищ, которые могут обеспечить абсолютную безопасность на краткий срок.

– Но... – начал было Гарри, намереваясь возразить, что хочет остаться, но осекся под убийственным взглядом Снейпа. Он откинулся на спинку дивана и краем глаза поглядывал на профессора. Не нужно быть гением, чтобы понять, что несмотря на позволение Снейпа присутствовать Гарри на собрании Ордена. Он определенно не позволил бы Гарри остаться на площади Гриммо, если его нахождение здесь подвергнет его риску. Это заведомо проигранная битва. Конечно, он всё равно будет стоять на своем, но позже, когда никто, кроме Снейпа, не станет очевидцем провала.

– Я пойду с ними, – сказала миссис Уизли неожиданно твердым голосом. – Р-Рона тоже нужно перенести, – сказала она, слегка вздрогнув и вздёрнув подбородок. – За ним нужно будет присматривать.

Римус устало нахмурился.

– Ты уверена, что будет разумно перемещать его? Возможно, тебе с сыном следует подождать здесь, пока нам не станет известно больше.

– Нет, – вмешался мистер Уизли. – Молли права. Будет безопаснее перенести его сейчас, – он обменялся с миссис Уизли понимающими, печальными взглядами, и Гарри отвернулся, чувствуя, что вторгается во что-то личное.

Кажется, Римус не был до конца убеждён. Он выглядел так, словно готов был возразить, хотя Гарри не мог понять почему. Если им придется уехать, Гарри, например, будет спокойнее от присутствия Рона, а Джинни будет благодарна находиться рядом с матерью. Но после недолгого колебания мужчина кивнул в знак согласия и улыбнулся миссис Уизли. Гарри почти не заметил этого, ему захотелось остаться с Римусом наедине и заверить его, что миссис Уизли и Рон будут в большей безопасности с ними. Возможно, Римус беспокоился, что миссис Уизли будет слишком эмоциональна в подобной ситуации и не сможет защитить их должным образом. Если дело в этом, то Римус ошибался. Гарри не сомневался, что миссис Уизли станет самым устрашающим врагом из присутствующих, если кто-то из её детей окажется под угрозой.

Мистер Уизли посмотрел на Снейпа, который окинул Гарри своим непроницаемым взглядом, заметив его непокорность и изможденную фигуру Римуса. Он не смог удержаться от насмешки в адрес Римуса, прежде чем коротко кивнул мистеру Уизли.

– Тогда решено, – мистер Уизли посмотрел на Римуса. – Мы обсудим место после собрания.

– Почему бы не эвакуировать всех? – впервые заговорила Тонкс, и её волосы порозовели, когда все лица повернулись к ней. – Зачем ждать возможного нападения? Если Вы-Знаете-Кто может знать, где мы располагаемся, почему бы нам всем просто не покинуть дом?

– Оставить штаб-квартиру? – переспросил Грюм таким недоверчивым тоном, будто она предложила им проиграть войну. – Уступить этому кровожадному маньяку? – его волшебный глаз будто оценивал её, как возможную шпионку.

Тонкс выглядела так, словно жалела, что задала вопрос.

– Если Сами-Знаете-Кто собирается напасть, то не только этот дом находится под угрозой, – мягче ответил мистер Уизли. – Маглы могут пострадать, особенно если он не знает нашего точного местонахождения. Мы не можем уйти и ничего не предпринять для их защиты.

Собрание Ордена продолжалось в подобном ключе ещё несколько минут. Пока Гарри слушал вопросы и споры о том, что делать, он заметил, что разглядывает Снейпа. Профессор был воплощением спокойствия, он стоял в стороне, скрестив руки на груди, словно случайный наблюдатель. Гарри знал, что Грюм и, возможно, другие члены, не доверяют Снейпу. Может быть, именно поэтому он вынудил мистера Уизли возглавить собрание? Возможно, он понимал, что любая информация о Волдеморте не была бы так хорошо воспринята, если бы поступила от единственного бывшего Пожирателя Смерти в этой комнате.

Гарри задался вопросом, любил ли Снейп пребывать в тени, или он делал это из необходимости? Он мог вспомнить несколько случаев, когда Снейп отчаянно искал признания, – например, когда он думал, что поймал виновного Сириуса, и орден Мерлина уже маячил перед его носом, – но гораздо чаще он играл свою роль за кулисами. Гарри был уверен, что даже Орден не знал, сколько всего он должен был делать для борьбы с Волдемортом, находясь на службе у темного волшебника. Вероятно, об этом знал только Дамблдор. О чем Гарри не догадывался, так было ли подобное поведение предпочтением Снейпа или надобностью.

Что ж, он мог бы добавить это к постоянно растущему списку загадок о профессоре, которые Гарри только начинал подмечать и анализировать.

Собрание не продлилось достаточно долго, чтобы Гарри мог сосредоточиться на этих мыслях. Не успел он оглянуться, как всё уже закончилось, их выжидательный подход был согласован, и нескольким людям было поручено тайно наблюдать за улицей в поисках любого признака опасности или нападения.

Как только собрание закончилось, Гарри направился к Римусу. Он неловко стоял в стороне, пока миссис Уизли осматривала порез на лице Римуса, но мужчина поднял ослабшую руку, жестом приглашая Гарри подойти поближе.

– Как... как ты себя чувствуешь? – тихо спросил Гарри, опустившись на колени рядом с креслом своего бывшего профессора, вцепившись руками в подлокотник. Это был глупый вопрос, учитывая его травмы, но Гарри только это приходило на ум.

– Бывало и похуже, – устало сказал Римус и поморщился, когда миссис Уизли смазала его раны целебным бальзамом.

– Следует ли нам обсудить убежище, в которое ты направляешься, или ты ещё не закончил изображать мученика? – Снейп усмехнулся, когда они с мистером Уизли зашли.

Гарри нахмурился. Порой Снейп бывал таким противным. Зельевар понимал, что Римус пробыл в плену на протяжении нескольких дней и, скорее всего, подвергался пыткам, но он был насмешлив и жесток. Конечно, Гарри знал, каким ужасным может быть Снейп... но сейчас это ощущалось как-то иначе. В свете их сближения в последние недели он обнаружил, что ожидает большего от Снейпа. Может быть, для того, чтобы тот стал лучше? Гарри осознавал, что глупо ожидать изменений в человеке за одну ночь. Просто потому, что Снейп давал ему уроки окклюменции, советы и защиту, не означало, что он внезапно превратится в доброго, терпеливого или заботливого мужчину.

Однако, это означало, что Гарри начнет желать этого. А было ли это просто верным путем к разбитым надеждам?

Он открыл рот, чтобы защитить Римуса, сказать Снейпу, что тот ранен, разве не мог он этого не видеть, и хотя бы раз в жизни стоит отнестись хорошо к кому-то, даже если ты презираешь его, но Римус заговорил первым.

– Я отведу их в хижину Люфтвайтов, – сказал он, одарив Снейпа приятной невыразительной улыбкой, как будто насмешка никак его не колышела. – Это уединенное место, и Марла Люфтвайт не является широко известной сторонницей Ордена. Этого будет более чем достаточно, чтобы спрятаться на несколько дней или до тех пор, пока штаб-квартира не будет снова признана безопасной.

– Достаточно? – усмехнулся Снейп, прежде чем Римус закончил. Он скрестил руки на груди и уставился на него. Он даже не взглянул в сторону Гарри. – Этой старой хижины будет достаточно только для смерти Поттера. Она может быть достойна в качестве полустанка для Ордена, но вряд ли она охраняется достаточно, чтобы надолго защитить ту же собаку.

Гарри покосился на Снейпа, пытаясь понять, сравнивают ли его с собакой, но тот по-прежнему не обращал на него внимания.

– В словах Северуса есть смысл, Римус, – рассудительно сказал мистер Уизли, протягивая жене кусок марли. – Я могу предложить медпункт рядом... рядом с лесом, – Гарри был уверен, что он собирался упомянуть конкретный лес, но сразу же поправил себя, взглянув на Гарри. Мальчик едва удержался от вздоха. Он почти взрослый. С ним когда-нибудь будут обращаться согласно его возрасту? Неужели ему никогда не доверят информацию Ордена?

– Нет, – сказал Снейп так властно, что Гарри на секунду показалось, будто его мысли прочли. Его сердце замерло, когда он понял, что этим словом было отвергнуто предложение Мистера Уизли. – Они отправятся в пристанище Нидера.

– К Нидеру? – спросил Римус и оба Уизли одновременно и одинаково поразились. Гарри счел бы это забавным, если бы не цеплялся за каждое слово, пытаясь понять, где находились все эти места.

Снейп вздернул подбородок и принял свою позу «Не спорьте со мной», и Гарри не смог сдержать легкой ухмылки, увидев, как её используют против взрослых.

– Оно не наносимо, не отслеживается, охраняется изнутри и снаружи различными мерами защиты, включая анти-аппарационный барьер, распространяемый на большие территории. Хотя оно удалено, доступ к цивилизации есть, так что дети, не владеющие навыком аппарации, смогут обратиться за помощью, если будет необходимо. Стоит ли говорить об очевидных преимуществах, которыми будет обладать мистер Уизли, если его направят в укрытие, за которым присматривает целитель? Возможно, он сумеет проверить состояние мальчика, мы ведь могли что-то упустить.

Гарри увидел, как миссис Уизли воспрянула духом, услышав это предложение, но она промолчала. Она занялась уцелевшей рукой Римуса и залатала несколько порезов.

– Но... Нидер? – спросил Римус, нахмурившись. – Я никогда не встречался с ним, но, насколько я понимаю, у него достаточно… своих заморочек. Мы можем ему доверять?

– Да, – ответил Снейп так недвусмысленно, что Гарри поймал себя на мысли, что хочет познакомиться с этим мистером Нидером. Ему было чрезвычайно любопытно встретить кого-то, проникшегося доверием Снейпа, ведь таких людей было очень мало.

Мистер Уизли задумчиво почесал подбородок.

– Хорошо. В его словах есть смысл, Римус. Я лично с ним никогда не встречался, даже не знаю, где это место находится, но Альбус упоминал об этом человеке и был очень высокого мнения о нем. И если это место так же сложно покинуть, как и проникнуть в него, как говорит Северус, то в случае необходимости эвакуироваться вы будете предупреждены или сможете отразить атаку.

– У нас и в хижине будет куча оповещений, – настойчиво возразил Римус. – Если кто-нибудь…

– В этой проклятой хижине тебя никто не предупредит! – выплюнул Снейп. – Ты не поведешь Поттера в смертельную ловушку этой рехнувшейся женщины. Это одно из самых незащищенных мест, которое ты только мог выбрать. Если ты хочешь отправиться туда, милости прошу. В таком случае я отвезу мальчика в убежище Нидера, где он будет в безопасности. Миссис Уизли и её выводок могут последовать за кем пожелают.

Губы Римуса сжались в тонкую линию, и он бросил на Снейпа быстрый, совсем не свойственный для него, взгляд. Но, судя по тому, как поникли его плечи, он понял, что потерпел поражение. Ладно, хорошо... он слегка ссутулился из-за слабости. И ему, скорее всего, было ужасно плохо, поэтому Гарри решил, что если обычно сдержанный человек хотел поддаться искушению испепелить взглядом Снейпа после того, как услышал от него грубость, то это было вполне понятно. В конце концов, Гарри постоянно смотрел на Снейпа. Но судя по тому, как решительно Римус настроился выиграть спор, Гарри мог предположить. что Марла Люфтвайт его подруга, или, возможно, ему было плевать на известную ему информацию об этом Нидере. И из-за этого Гарри, естественно, ещё больше захотелось встретиться с обоими таинственными союзниками.

Противостояние между мужчинами завораживало Гарри, даже несмотря на то, что они решали его судьбу. Взрослые очень серьезно отнеслись к тому, что Дамблдор поручил Снейпу заботу о Гарри. Было странно осознавать, что они все воспринимали Снейпа как его временного опекуна или кого-то в этом роде... но в то же время это не было неприятным. Иногда, как сейчас, злость на то, что его называют ребенком и приказывают, как маленькому, отступала, и он погружался в чувство безопасности, которое так жаждал будучи ребенком. Дурсли никогда не отстаивали его интересы, никогда не заботились о нем настолько, чтобы спорить с кем-то о лучшем или безопасном выборе для него, который стоит избрать. Было довольно приятно, что странно, так как это до сих пор было отчасти оскорбительно – знать, что взрослый, которому поручено заботиться о тебе, на самом деле достаточно серьезно относится к твоей безопасности и благополучию и будет на твоей стороне. Конечно, Гарри никогда не признался бы в этом Снейпу, но по его телу разлилось нечто теплое и уютное.

Конечно, ему также захотелось ощетиниться и возразить, ведь он может сам о себе позаботиться. Вот в чем проблема.

– Очень хорошо, – наконец произнес Римус, неохотно уступая. – Значит к Нидеру. Мы должны послать сообщение…

– Нет, – вмешался Снейп, и Гарри уже начал жалеть Римуса, чьи предложения постоянно отвергали. – Сообщения могут быть перехвачены. Нидер подготовлен к тому, что любой член Ордена может появиться без предупреждения. У него есть свои способы отличить друга от врага, – он поманил Гарри пальцем, прося его встать, а затем положил руку ему на спину и слегка подтолкнул к двери. – Собирайте свои вещи, – приказал он. – Быстро. Площадь Гриммо, скорее всего, пока безопасна, но нет смысла искушать судьбу.

– Вы тоже пойдете? – спросил Гарри. – Ну, после того, как покончите здесь с делами? – у него начало скручивать желудок, и ему это не понравилось. Гарри осознавал, что это было беспокойством, а он не привык тревожиться о Снейпе. Может быть, о себе, когда сталкивался с ним лицом к лицу, но явно не о Снейпе. Гарри не хотел сейчас заводить эту привычку, но его разум и тело отказывались сотрудничать.

Снейп бросил на него странный испытующий взгляд, и Гарри забеспокоился, что не получит ответа, но тот смилостивился.

– Да. Сейчас я должен остаться. Я знаю Темного Лорда и его манеру атаки. Если я останусь, то директора не нужно будет отрывать от работы. Я последую за Вами, когда смогу.

– А чем таким важным занимается директор? – решил попытать счастья Гарри.

– Делами Ордена, – раздражённо сказал Снейп, указывая на лестницу. – К Вам это не имеет никакого отношения. Мы находимся в самом разгаре войны. У нас есть союзники за границей. Ему есть чем заняться, как и остальным членам Ордена, когда их здесь нет. Директор доверяет нам, тем, кто останется держать оборону, как бы то ни было. А теперь собирайте вещи.

Гарри замешкался, обдумывая свое решение оспорить со Снейпом свой отъезд с площади Гриммо. Он также хотел расспросить его о своих видениях, узнать, действительно ли разумно постоянно блокировать их. Что, если они могли бы получить больше информации от Волдеморта, если бы он не спешил покинуть его разум? Непродолжительного взгляда на мужчину, чье лицо выражало непоколебимость, отбило у него желание спорить или задавать вопросы. Ну, это и его любопытство по поводу Нидера, таинственного целителя, завоевавшего редко оказываемое доверие Снейпа и способного помочь Рону. О, хорошо, и это нравившееся ему приятное, теплое чувство защищенности, которое он будет отрицать до самой смерти.

Поэтому, несмотря на то, что он охотно подчинился приказу Снейпа, он сделал это с преувеличенной неохотой.

В конце концов, мальчик, – практически мужчина, – должен иметь гордость.

***

Ладно, он не сразу повиновался. Он решил, что должен сначала заглянуть на кухню к девочкам. Им же очень хочется узнать о благополучном возвращении Римуса. А взрослые были так заняты латанием ран и разговорами об успехе их спасательной миссии и угрозе возможного нападения Волдеморта, что Гарри задавался вопросом, когда они приостановятся, вспомнив, что Джинни и Гермионе тоже нужно время, чтобы собраться.

– Когда мы уезжаем? – спросила Гермиона, широко раскрыв глаза после того, как он ввел их в курс дела и заверил, что с Римусом все в порядке. – Сейчас?

Гарри пожал плечами.

– Снейп велел мне собрать вещи, так что, думаю, мы уедем вскоре после того, как будем готовы. Волдеморт не планирует атаковать до рассвета, но нет смысла искушать судьбу, – сказал он, наслаждаясь тем, как слова Снейпа слетели с его языка.

– А этот дом только начал казаться интересным... – проворчала Джинни, вставая из-за стола.

Подготовка к отъезду не заняла много времени, хотя Гарри, по общепризнанному мнению, не был особо аккуратен, бросая свои вещи в чемодан. Он же пробыл на площади Гриммо чуть ли не месяц и думал, что будет здесь до тех пор, когда они через полторы недели отправятся к Хогвартс-Экспрессу. Даже живя в одной комнате с близнецами, его вещи были разбросаны по куда большим территориям, чем он думал. Гарри в последний раз взглянул на свою кровать, попросил Добби осуществить заклятие уменьшения, и сразу бежал вниз по лестнице, надежно запрятав чемодан в карман.

Когда он вернулся в гостиную, большинство взрослых уже ушли, хотя Мистер и миссис Уизли, скорее всего, были наверху и готовили Рона к отправлению. Остались только Грюм и Римус, а последний почти не считался, так как крепко спал в кресле, в которое его посадили по прибытии, и его голова накренилась вперед, и слегка в сторону.

Для Гарри было очевидным, что Римус вряд ли сумеет защитить их в этой вылазке. Но Грюм, явно, был готов и чего-то ждал. Может быть, он тоже едет с ними?

Прежде, чем он успел спросить, в дверном проеме появился Снейп. Увидев, что внимание Гарри приковано к нему, он поманил его пальцем и повернулся к лестнице. Гарри последовал за ним, качая головой с кривой усмешкой. В один прекрасный день Гарри настоял бы на том, чтобы его подзывали более надлежащим образом. Что-то вроде: «мистер Поттер, я нижайше прошу Вас подняться наверх, если будете так любезны», дополненное «пожалуйста» и «спасибо». Только не это постоянное поманивание пальцем, которое подразумевает, что Гарри идет за ним хвостиком.

Когда они добрались до лаборатории, Снейп повел его к столику, на котором стояло несколько пузырьков с зельями.

– Зелье «Сна Без Сновидений», – без предисловий ответил Снейп, указывая на два фиолетовых флакона. – Небольшой запас на случай, если не смогу вовремя к Вам присоединиться. Я надеюсь, что Вы будете принимать его надлежащим образом, – он посмотрел на Гарри, ожидая подтверждения, и тот кивнул. Без проблем. В конце концов, он уже делал это. У него в багажнике еще оставалось несколько порций.

– Вы думаете, что не сможете последовать с нами в убежище? – спросил Гарри, надеясь, что в его голосе не прозвучало разочарования. – Вы сказали, что останетесь здесь только после нападения.

– Я планирую присоединиться к Вам, как только мы убедимся, что штаб-квартира безопасна для пребывания в ней, – заверил его Снейп. – Однако во время войны лучше быть готовым, – он указал на прозрачный флакон. – Новая вариация стандартного лекарства от головной боли. Если оно функционирует правильно, то нацелится на боль, вызванную Вашим проклятым шрамом. У меня было время поэкспериментировать только с одним вариантом, поэтому я не могу быть уверен, что оно будет полностью эффективным. Во всяком случае, оно не причинит никакого вреда.

– Вы приготовили его для меня? – спросил Гарри, удивленный и одновременно тронутый. – Когда Вы успели?

– Я сварил его сегодня днем, – сказал Снейп, отмахиваясь от этого как от пустяка. – Я не могу предложить Вам ничего, что защитило бы Вас от очередного видения или вторжения в Ваш разум. Только окклюменция может помочь с этим. Продолжайте закрывать сознание с момента пробуждения и до погружения в сон, – сказал он ему так сурово, что Гарри немедленно кивнул в знак согласия. – Но если подобное случится снова, это зелье может облегчить боль, вызванную шрамом.

– Спасибо, – пробормотал Гарри. Никто и никогда не тратил время на изобретение лекарства специально для него. Может быть, было слишком странно предавать этому много смысла, но Гарри уже внес его в список любимых подарков. Оно стоит не на такой высокой позиции, как его фотоальбом или Молния, или даже письмо его мамы и камень. Но оно все еще находилось в списке, потому что было очень полезным и сделано только для него.

Снейп положил все три фиала в маленький мешочек на шнурке, который протянул Гарри. Затем он сунул руку в мантию и вытащил маленькое серебряное кольцо. Гарри с любопытством посмотрел на него.

– Оно заколдовано, – объяснил Снейп, протягивая его Гарри и ожидая, когда тот его возьмет. Гарри положил мешочек с зельями в карман и осторожно повертел кольцо в руках, изучая. В нем не было ничего особенного, кроме тонкой декоративной зеленой линии. Было похоже на то, что плющ обвивал эту линию, и от внимания Гарри не ускользнуло, что она была в цветах Слизерина. – Я надеюсь, что Вы будете носить его до начала семестра, – продолжил Снейп. – Если возникнут проблемы, прижмите большой палец к линии на три секунды. Я буду оповещен о том, что Вы нуждаетесь в помощи.

Гарри кивнул, не отрывая взгляда от кольца. Он не ожидал, что Снейп будет так усердно заботиться о его благополучии (он думал, что профессор выпроводит его в укрытие, и всё тут) и Гарри почувствовал себя немного подавленным. Он не знал, что ответить, поэтому прикрыл свою благодарность шуткой.

– Получается, у Вас не было ни красных, ни золотых колец?

Снейп слегка фыркнул, как будто не был уверен, стоит ли ему смеяться.

– На них был большой спрос, – он ухмыльнулся. – Попробуйте более элегантные цвета, Поттер. Вы можете обнаружить, что они подходят Вам больше, чем кажется на первый взгляд.

Гарри поднял бровь.

– Это одна из Ваших попыток сделать из меня слизеринца?

– Вы отказываетесь носить кольцо? – Снейп поднял бровь в ответ, для лучшего эффекта.

– Нет, – ответил Гарри. Чтобы доказать это, он начал надевать его, но потом понял, что понятия не имеет, на каком пальце полагается носить кольцо. Ювелирные изделия не входили в сферу его компетенции. Он поднял голову. – Есть ли разница, на каком пальце?

Снейп покачал головой, глядя на него своим твердым, непроницаемым взглядом.

Тогда ладно. Он надел его на безымянный палец правой руки. Кольцо, должно быть, было зачарованно, чтобы соответствовать размеру любого владельца, так как сжалось, не доставляя неудобств, стоило его надеть. Гарри изучал его несколько секунд. Это было маленькое кольцо, слишком маленькое для мужчины, но оно было простым и ненавязчивым, поэтому он не чувствовал себя неловко, нося драгоценности. Тем более, если оно предназначалось для призыва помощи, в случае необходимости.

– Спасибо, профессор, – сказал Гарри, глядя на Снейпа. Он ухмыльнулся, решив, что можно проявить хоть немного благодарности. – Оно отличное. Правда.

Снейп коротко кивнул и указал на дверь.

– Остальные уже должны быть готовы к отъезду.

Хотя Гарри был не из тех, кто любит распинаться, он был рад, что не стал больше говорить о подарках. Тогда Снейп не выглядел слишком смущенным, но он также, казалось, не знал, что делать с бурными благодарностями. Но, возможно, это было из-за того, что у него не было большого опыта в их получении. Дамблдор наверняка благодарил его, и, может, ещё слизеринцы или периодически какой-нибудь профессор, но ведь это же были в основном любезности? У большинства других людей были вполне понятные причины его ненавидеть или не доверять ему, а не говорить «спасибо». Когда дело касалось настоящей, личной благодарности, наверно Снейп чувствовал себя неловко по той простой причине, что она была ему чужда.

Что ж, мужчине придется привыкнуть к этому, если он будет продолжать удивлять Гарри этими маленькими актами неожиданной доброты.

Гарри усмехнулся и раздраженно покачал головой в спину профессора, когда они спускались по лестнице. Гарри решил, что Снейп не обманывал его. Да, он мог быть откровенно противным, когда ему кто-то не нравился, и он всё ещё не знал всех тонкостей человеческих эмоций и социальных взаимодействий, но в глубине души Гарри понимал, что у него есть сердце. По какой-то причине он просто не хотел, чтобы кто-то об этом узнал.


Глава 33. Пристанище Нидера

Гарри не был уверен в том, что ожидает от этого места, но он явно не представлял себе эту… лачугу. Место, носившее даже такое скромное имя, как пристанище Нидера, должно, по крайней мере, быть величественным, чтобы заслужить подобное название, правда же?

Судя по всему, нет.

Но, если подумать, Нора не представляла собой нечто грандиозное, однако носила имя. Так что на самом деле Гарри не должен быть так удивлен.

При помощи летучего пороха они покинули площадь Гриммо и попали в незамысловатую заброшенную хижину, а затем взяли портключ до пляжа – Гарри пожалел, что его об этом не предупредили, потому что теперь ботинки были полны песка. На улице было темно, и только лунный свет и зажженные палочки взрослых не давали им сбиться с пути, и поэтому передвижение по песку было ещё более трудным. Но Гарри всё равно мог разглядеть очертания дома, который не произвел на него никакого впечатления.

Миссис Уизли руководила процессией, направлявшейся к маленькому обветшалому домику, следуя из места прибытия портключа. Рон парил рядом с ней на небольшом матрасе, а Джинни следовала за ним на случай, если его понадобится уберечь от падения. Гарри и Гермиона плелись следом, подхватив под руки ослабшего Римуса. Гарри оказался прав в своём предположении, что Грюм будет сопровождать их к убежищу. Бдительный волшебник прикрывал их сзади, держа палочку наготове на случай малейшего признака опасности.

Несмотря на невозможность разглядеть каждую мелочь, луна достаточно освещала улицу, чтобы можно было рассмотреть маленький домик, примостившийся на утесе. С одного бока открывался вид на пляж, а с другого на скалистый луг. Гарри показалось, что в дневное время представший пейзаж будет красив... хотя неказистая мешанина из камня и кирпича посередине может быть неприглядна. В отличии от внушительной и ассиметричной Норы, дом был невысок и приземист, и Гарри не понимал, каким образом они все семеро поместятся там. Девятеро, если поразмыслить и принять во внимание, что таинственный мистер Нидер уже находился там, и в скором времени к ним присоединится Снейп.

– Как рука? – тихо спросил Гарри Римуса, когда они обогнули весьма большой камень. Рука выглядела хорошо, но на протяжении всего пути сюда мужчина испытывал боль, и из-за этого было труднее поддерживать его. К сожалению, он всё ещё нетвердо стоял на ногах, и поэтому помощь была необходима.

Римус слегка улыбнулся ему.

– Гораздо лучше прежнего. Не беспокойся обо мне, Гарри. Профессор Снейп говорит, что этот Нидер – хороший целитель. Возможно, он сможет взглянуть на нее.

– И на Рона тоже? – он озвучил надежду, вертевшуюся у него в голове с тех пор, как Снейп выдвинул эту идею.

– Мы позаботимся о его состоянии, – сдержанно произнес мужчина. Он хотел ободрить Гарри, но в этот момент споткнулся о камень и вывернул руку.

– Простите! – закричала Гермиона по другую сторону от него. – Я не успела его увидеть!

Римус только промычал, и они продолжили свой путь.

Когда они ступили на извилистую каменную дорожку, ведущую к небольшому домику, Гарри сумел разглядеть мужчину, который вышел из парадных дверей и теперь стоял на освещенном крыльце. Он был невысокого роста, худого телосложения, старше Снейпа, но в то же время до Дамблдора ему было далеко. Гарри полагал, что ему за пятьдесят или шестьдесят. Когда они подошли ближе, Гарри разглядел его волосы, в основном покрытые сединой, но тут и там оставлявшие вкрапления каштанового цвета, на смену которому со временем пришла проседь. Для человека, живущего в захудалой лачуге, он был на удивление изысканно одет. Даже отсюда Гарри мог видеть, как поблескивали пуговицы на его накрахмаленной рубашке и глянец начищенных ботинок.

Мужчина спокойно ожидал добиравшихся до него путешественников, внимательно изучая каждого по очереди, и, по крайней мере, часть головоломки, повествующей о соратнике Нидере, встала на место. Его ястребиный взгляд ясно давал понять, что он наблюдателен и умен. Это имело смысл, поскольку Снейп не доверял бы никому, кого бы счел глупым.

– Ефраим Нидер? – спросила миссис Уизли, выходя на крыльцо.

– Да, это я, – вежливо произнес Нидер слегка охрипшим голосом и замолчал.

– Меня зовут Молли Уизли, – сказала она, поднимаясь по ступенькам крыльца и протягивая ему руку. – Мы приехали из штаба. Возможно, наше нахождение там подвергнуто риску. Северус Снейп предположил, что некоторое время мы будем здесь в безопасности.

Глаза Нидера блеснули при упоминании Снейпа, но в остальном он, к разочарованию Гарри, не выказал никакого познания этого человека. Теперь, когда у него был крошечный кусочек пазла, он хотел собрать его воедино.

– Уизли, да? Я слышал о Вас и Ваших родственниках, – сказал он. – Добрые люди.

Миссис Уизли улыбнулась, слегка порозовев от комплимента в адрес своей семьи.

– Северус просил меня передать это Вам, – она протянула Нидеру маленький белый конверт, который он принял, и затем представила остальных взрослых. Гарри едва обратил на это внимание, сейчас он отчаянно хотел прочитать письмо Снейпа. – Это Римус Люпин и Аластор Грюм, – она указала на мужчин, стоящих в конце небольшой группки.

– Грюм, – кивнул Нидер, будто они уже встречались раньше, потом переключил свое внимание на Римуса. – Люпин. О Вас я тоже слышал. Вы весьма сообразительны.

– Полагаю, это не то, что Северус говорил, – сказал Римус со слабой усмешкой.

– Не совсем так, – ответил Нидер, и легкая улыбка тронула уголки его губ. – Но куда делись мои манеры? – спросил мужчина и махнул рукой, предлагая идти вперед. – Входите, входите. Положите беднягу в первую комнату, мы ведь должны заняться им в первую очередь, – взмахом руки он показал миссис Уизли и Джинни с Роном, куда стоит направиться, а затем взял на себя обязанность помочь Римусу войти в дом.

Как только Гарри ступил на крыльцо, он снял ботинок, чтобы достать весь песок. Каким бы запущенным ни был дом, было бы невежливо принести в него всю эту грязь. Подобного можно было ожидать от Дадли, но Гарри привык отождествлять это с разгневанной тетей Петунией. Но как только он перевернул ботинок подошвой вверх, оказалось, что никакого песка нет и в помине. Он исчез. Гарри обменялся взглядом с Гермионой, которая обрадовалась бы любому магическому заклинанию, пришедшему в действие. По блеску в её глазах он понял, что при первой же возможности она спросит у Нидера, как применить это волшебство. Услышав нетерпеливое пыхтение Грюма, Гарри также понял, что они были единственными, кто не предвкушал каких-то чар испарения песка. Он поспешно надел ботинок, и они последовали за остальными.

Только войдя в дом, Гарри обнаружил, что его лицо застлала копна каштановых волос.

– Уф!

– О. Извини, – рассеянно сказала Гермиона. Она медленно шагнула вперед, разинув рот от изумления и оглядываясь по сторонам.

Как только Гермиона отошла, Гарри смог понять, почему она остановилась, потому что сам замер от удивления. Внутренний вид дома не имел ничего общего с наружным. Первое слово, пришедшее на ум при взгляде на это убранство, было «великолепие». Всего один шаг, и они уже стояли не на крыльце, сделанном из хлипкой древесины, а на напольном покрытии из изящного белого мрамора. Позади входной двери располагалась огромная комната с бесчисленным количеством диванов и кресел, кажущихся довольно удобными, весьма внушительным камином и окнами от пола до потолка, которые, как он представлял, открывали изумительный вид на океан на протяжении всех тех часов, когда солнце властвовало над луной. Подле комнаты находилась арка, ведущая в помещение, напоминавшее кухню. Гарри даже удивился, не увидев парадную лестницу, вместо нее он заметил многочисленные двери, уводящие прочь от прохода и гостиной. Теперь он мог убедиться собственными глазами, что его страхи по поводу крошечной лачуги были безосновательны. Благодаря заклинаниям расширения пространства, используемых здесь, они все имели собственную комнату и запасные покои.

Тряхнув головой, чтобы прийти в себя от увиденного, Гарри последовал за Гермионой к первой двери от входа, ведущей в своеобразный лазарет. Вдоль стен стояли шкафы с медикаментами и множеством разноцветных зелий. У стены стояли три кровати. Миссис Уизли поместила Рона на одну из них, суетясь вокруг него, укрывая его неподвижное тело одеялом, в то время как Нидер помогал Римусу сесть на другую.

Стоявший позади Гарри Грюм проверил замок входной двери, а затем пошел на кухню, чтобы убедиться в надежности остальной части дома.

– Кто-нибудь ещё ранен? – спросил Нидер, ещё раз оглядывая их. Как только мужчина заметил шрам Гарри, он распахнул глаза и у него перехватило дыхание. Он удивленно посмотрел на Гарри, но ничего не сказал. Это выдало его с потрохами, и Гарри постарался не ерзать, находясь под пристальным вниманием. Хоть эта песня стара, как мир, ему всегда приходилось привыкать к славе после лета, проведенного в окружении либо маглов, которые не знали, что он знаменит, либо друзей, которые принимали его славу как само собой разумеющееся.

– Со мной и другими детьми всё в порядке, – сказала миссис Уизли, еще раз окинув Рона печальным взглядом. Она подняла голову. – Римуса лечили, но будет лучше, если его осмотрит настоящий целитель. Мой сын... он... – она шмыгнула носом и отвернулась. – Он нуждается не столько в лечении, сколько... в уходе. Может быть, другие дети пойдут на кухню перекусить, пока я буду объяснять?

– Угощайтесь всем, что найдете, – кивнул Нидер, не сводя глаз с Гарри, и тот быстро выскользнул из комнаты, чтобы избежать пристального взгляда мужчины.

Кухня могла посоревноваться с домом по своему великолепию. Она была безукоризненно чистой, и Гарри задумался над тем, пользовался ли ею Нидер когда-нибудь. После того, как они обшарили холодильник и буфет на предмет возможного перекуса, было облегчением наконец сесть, даже если они расположились за самым большим обеденным столом, который Гарри когда-либо видел.

– Интересно, как много у него бывает гостей? – прошептала Гермиона с другого конца стола. На самом деле не было необходимости шептать, но Гарри понял, почему она так поступила. Огромная комната, в которой они находились, величественная мебель из темного дерева и мраморные полы внушали им некоторое благоговение.

– А я хочу узнать, сколько у него домашних эльфов, – так же тихо сказала Джинни, и Гермиона повернулась к ней.

– Почему ты думаешь, что у него есть домовые эльфы?

Джинни уставилась на нее, потом замахала руками, как бы говоря, что это очевидно.

– Он волшебник, – фыркнула Гермиона. – Ему не нужны домовые эльфы, чтобы содержать дом, каким бы красивым он ни был.

Джинни что-то прогудела, и Гарри показалось это бессловесным: «как ска-а-аже-ешь». После этого она положила на маленькую тарелку фрукты с крекерами и побрела обратно в лазарет. Гермиона жевала крекер, с подозрением оглядывая кухню, будто это помогло бы понять, прячутся ли поблизости домашние эльфы.

– Гермиона, – привлек он её внимание. Гарри размышлял над кое-чем, и теперь, когда они остались одни... – Я подумал... знаешь, ты действительно хороший учитель.

– О. Спасибо, Гарри, – она просияла, хотя выглядела немного смущенной неожиданным комплиментом.

– В последнее время я много думал... о ТРИТОНах, – как только он упомянул об этом, её смущение испарилось, и она навострила уши. Он усмехнулся её явной готовности говорить об итоговых экзаменах. – Ты не знаешь, студент может сдать экзамен уровня ТРИТОН за предмет, занятия по которому он, на самом деле, не посещал?

Гермиона озадачилась.

– Хорошо. Хм. Мне и в голову не приходило это выяснять, – Гарри был абсолютно уверен, что нет. Когда это Гермиона вообще задумывалась о непосещении занятий? – Это возможно... – медленно проговорила она, задумавшись. – Я хотела сказать, что на ТРИТОНах проверяют уровень твоей готовности в выбранном предмете. Кто сказал, что его нужно изучать в классе? Я из книг узнала больше, чем от профессора Бинса за всё время, – она бросила на Гарри извиняющийся взгляд за неуважение к учителю, хотя Гарри не понимал, почему её это волновало. Бинс был ужасным учителем. – Это определенно возможно, хоть и трудно, сдать студенту экзамен при помощи первичных знаний или самостоятельного изучения. Только мне нужно будет провести кое-какие исследования, чтобы выяснить наверняка, позволяют ли это правила Хогвартса. А почему ты спрашиваешь?

– Зелья.

Гермиона сразу все поняла, и её лицо сменилось искренним восторгом.

– Снейп не допускает тебя к занятиям, но ты всё равно хочешь попробовать сдать уровень ТРИТОН, – заявила она.

Гарри кивнул.

– Я хочу стать аврором, Гермиона. Больше, чем когда-либо. Я устал сидеть в стороне, ожидая, когда другие люди будут вести войну или скрывать что-то от меня, даже если я в эпицентре действий Волдеморта. Я хочу быть в праве распоряжаться своим будущем. Единственный способ сделать это – получить ТРИТОНы, а зелья в них входят.

– И если ты можешь сдать экзамен, не посещая занятия, тебе нужен репетитор, – вставила Гермиона.

Гарри снова кивнул.

– Я получил «Выше Ожидаемого» за СОВ, так что я не полный ноль, хотя зелья – это не моя сильная сторона. Как говорит Снейп, шестой курс будет тяжелее предыдущих. Я не думаю, что смогу изучить их самостоятельно без кого-то, кто учится у Снейпа и готов делиться заданиями и давать инструкции во время выполнения самых трудных практических частей.

– Я в деле, – немедленно ответила Гермиона. Она сидела прямо в кресле, практически подпрыгивая от воодушевления при мысли о тайных занятиях. – И я взяла с собой учебник, конечно, – она похлопала по своему карману, в котором лежал её уменьшенный чемодан. – Я уже прочитала его и выполнила задания на лето. Ты можешь просмотреть, если хочешь, ознакомиться с содержанием. Пока мы не вернемся в Хогвартс, нам не удастся выяснить, можно ли сдать экзамен, но если ты не начнешь готовиться сейчас, ты отстанешь.

Гарри широко улыбнулся ей.

– Спасибо, Гермиона, – ему не нравилась мысль о продолжении учебы в течении следующих полутора недель, прежде чем они вернутся в Хогвартс, но он был полон решимости сделать это. Он нашел в себе силы всерьез заняться изучением окклюменции, и раз он смог сделать это, то справиться и со становлением аврором.

– Знаешь... – Гермиона умерила свою радость и нерешительно посмотрела на него. – Мне неприятно даже говорить об этом, я знаю, что тебе это не нравится, но если это не сработает... программа подготовки авроров сделает для тебя исключение.

– Я знаю, – Гарри скривился. – Но я не хочу, чтобы так было. Я хочу заслужить своё место.

Гермиона кивнула, улыбнувшись. Похоже, она этого и ожидала.

– И кое-что ещё. Если даже предположить, что ты сможешь сдать экзамен, в нашем плане есть ещё одна возможная загвоздка.

– И что это?

– Нам понадобится использовать лабораторию и ингредиенты для зелий вне учебного времени, – сказала Гермиона довольно извиняющимся тоном. – Есть вещи, которые мы не сможем купить сами, и припасы для важных зелий, которые тебе нужно будет изучить. Я знаю, что Снейп не допустит тебя, но нам всё равно понадобится его разрешение.

Гарри тяжело опустился на стул. Он об этом не подумал. Он представлял, что они могут заниматься в общей гостиной или выручай-комнате. Хотя время от времени это можно будет делать. Но если он должен будет как следует изучить зелья уровня ТРИТОН, и достаточно хорошо сдать экзамен в конце седьмого курса, нет никакого способа обойти это препятствие. Ему придется получить разрешение от Снейпа, чтобы при необходимости пользоваться лабораторией. Великолепно. Просто великолепно. Он выдохнул, чувствуя, как его мечта улетучивается с каждым глотком воздуха, покидавшим его тело.

Выспрашивание разрешения не было главной проблемой, так как они стали лучше ладить. Даже если Гарри придется проглотить свою гордость, он знал, что Снейп теперь не убьет его только за один вопрос. Проблема заключалась в его получении. Вероятность крайне мала, что он когда-нибудь скажет «да». Снейп очень бережно относился к своему классу и запасам ингредиентов. За исключением отработок, Гарри слышал о том, что Снейп разрешил своим лучшим ученикам со Слизерина внеклассный доступ в лабораторию, да и то только в его присутствии. (Не то чтобы большинство людей жаловалось на фаворитизм. В конце концов, вряд ли кто-то из студентов не со Слизерена захочет проводить со Снейпом больше положенного). Даже уроки Гарри по лечебным зельям были ненастоящими, и любой студент, который слышал о них, решил, что Дамблдор вынудил Снейпа проводить их. И отчасти это было правдой, так как Гарри изучал окклюменцию…

Примечательнее всего было то, что Снейп не подумал бы допустить в свою лабораторию гриффиндорца, не получившего удовлетворительную оценку за СОВ, и который даже не учился у него в классе. При этой мысли Гарри понял, что натолкнулся на стену и почувствовал, как волна разочарования захлестнула его. Это было всё равно, что снова получить результаты СОВ.

Проницательная Гермиона потянулась и похлопала его по руке.

– Всегда есть вероятность, что он согласится. Я видела, как он вел себя с тобой раньше. Когда я нашла Снейпа и сказала ему, что ты потерял сознание, и о возможной причастности Волдеморта, он бросил всё и пошёл к тебе. И я имею в виду абсолютно всё. Он даже не произнес заклинание над зельем и не обезопасил лабораторию, а ты знаешь, какой он, когда варит зелья. И тогда ты доверился ему, впустил его в свой разум без всякой задней мысли. Теперь все по-другому. Он явно изменил свое мнение о тебе, и я думаю, что с тобой произошло то же самое. Я думаю... я думаю, он даже заботится о тебе, Гарри. Во всяком случае, ему не плевать на то, что с тобой происходит, и, по сравнению с прошлым, это уже большое достижение, согласен? Может быть, он заботится и о твоем будущем. Достаточно, чтобы сказать «да».

Гарри засомневался. Он также не был уверен, что согласен со всем сказанным Гермионой. В её словах определенно была доля правды, но она рассматривала её сквозь розовые очки. Снейп, похоже, преодолел некоторые из своих проблем и больше не боялся общества Гарри. Он также серьезно относился к своей роли летнего опекуна Гарри, так как делал всё возможное, чтобы обеспечить его безопасность. Но чтобы заботиться? О самом Гарри? Это заходило слишком далеко. Она выглядела такой обнадеживающей, и он не хотел прямо сейчас рассуждать о своих отношениях со Снейпом, и поэтому сменил тему разговора.

И, как было известно любому человеку, даже отдаленно знакомому с Гермионой, лучший способ отвлечься – спросить её о домашних заданиях.

Переключившись на чары и трансфигурацию, Снейп и зелья были полностью забыты.

– Так, Гарри Поттер значит, да? Никогда не думал, что буду принимать у себя таких, как Вы, – были первые слова Нидера, когда спустя некоторое время он вошел в кухню.

Гарри не мог понять по его словам, проявлял ли тот дружелюбие и приветливость или наоборот. В исполнении Снейпа это предложение прозвучало бы, скорее всего, как «почему, во имя всего святого, я был наделен проклятием лицезреть Вашу жалкую, надоедливую, незаслуженно знаменитую личину?». Конечно, это можно было бы сразу понять, так как Снейп добавил бы к этому заявлению ещё и ухмылку. Лицо Нидера было бесстрастным, возможно даже расчётливым, он наблюдал за ним своим ястребиным взором, принимая во внимание всё. Тем не менее, зная, что Нидер и Снейп знакомы, что Снейп доверял этому человеку, Гарри задавался вопросом, разделяли ли они общее отвращению ко всему, что связанно с Гарри Поттером.

Но недостоверность, которой тот располагал, не была оправданием для грубости. Гарри неловко встал, чтобы поприветствовать хозяина дома.

– Приятно, эм, познакомиться, Мистер Нидер, сэр, – сказал он, склонив голову в знак признательности. Он ничего не мог поделать с тем, что выглядел одновременно несуразным и настороженным. Когда от Нидера не последовало ответа, Гарри решил нарушить тишину, произнеся: – Это моя подруга, Гермиона Грейнджер.

– Мисс Грейнджер, – сказал Нидер и улыбнулся ей, что Гарри воспринял как ответ на свой вопрос. Гарри не нравился Нидеру. Или он может выказать неприязнь, как только Гарри сделает или скажет что-нибудь в доказательство своей скверности. И вдруг Гарри захотелось спросить Нидера, насколько хорошо он знает Снейпа, как много они могли обсуждать, сколько всего Снейп мог рассказать ему о своем самом нелюбимом ученике, проклятии его существования в Хогвартсе.

Потому что, если ему придется начинать всё сначала с другим авторитетным лицом, ненавидящим его до глубины души без всякой на то причины, он сойдет с ума к тому времени, когда официально закончится это лето.

– Мимси! – позвал Нидер, и маленький домовой эльф с большими глазами появился на кухне и уставился на гостей. Гарри почувствовал такое облегчение, когда Нидер оторвал свой взгляд от него, что не обратил внимания на испуганный вздох Гермионы.

– Вы, должно быть, устали после дороги, – сказал Нидер. – Мимси покажет Вам Ваши комнаты. Дайте ей знать, если сегодня вечером Вам что-нибудь понадобится. Что касается завтрашнего дня, то дом и его территория защищены. Анти-апарационный барьер распространяется до буя в воде и дуба на холме. Не заходите ни за один из них, и Вы будете в целости и сохранности, – он повернулся, чтобы уйти.

– Подождите! – закричал Гарри, и мужчина оглянулся, подняв брови в немом вопросе. – Мистер Нидер, как... как там Римус? Он выглядел каким-то... э-э... усталым и разбитым... и его рука... – он запнулся. Он не понимал почему так нервничает в присутствии мужчины, но он говорил, как настоящий идиот. Это было не то первое впечатление, которое Гарри хотел произвести на человека, который мог бы рассказать ему о Снейпе.

– Ах, да. Ваш мистер Люпин, – спокойно ответил мужчина. – Я исцелил его раны. Некоторое время он будет без сознания, так как я дал ему довольно сильное снотворное. Лучше пока обойтись без него, – и с этими словами он вышел из кухни.

– Ну, – сказала Гермиона после непродолжительного молчания. – Настоящий светский человек, да?

– Может быть, он не привык к большой компании? – спросил Гарри, нерешительно пожав плечами.

– С этим огромным домом, являющимся убежищем Ордена? – скептически поинтересовалась Гермиона. – И таким количеством спальных мест?

Все свои мысли Гарри держал при себе, обычно интуиция его не подводила, и сейчас она говорила ему, что стремление этого человека избегать их сводилось к желанию не встречаться с ним. Он не знал, почему это его беспокоило. Обычно Гарри не волновали случайные незнакомцы, невзлюбившие его. В конце концов, это цена славы, и он ничего не мог с этим поделать. Но ведь это был не случайный незнакомец, не так ли? Вполне возможно, что это немногочисленный друг Снейпа или его союзник. У него было несколько ключей к разгадке тайны Северуса Снейпа, и было очень похоже на то, что этот человек не собирался делиться ими с Гарри.

Он вздохнул и перевел взгляд на маленького домового эльфа.

Она неподвижно стояла посреди кухни, глядя на них с широко раскрытыми глазами, но она не выглядела обеспокоенной или испуганной. Скорее… любопытной. И терпеливой. Судя по всему, она собиралась спокойно ждать, когда они скажут, что готовы уйти.

– Эм, Мимси, как нам быть? – рискнул спросить Гарри. – Насчет тех комнат…

– Да, сэр. Мимси с радостью покажет Вам Ваши комнаты, сэр, – вежливо прощебетала она и радостно повела их в комнаты, находившиеся по периметру гостиной, услужливо при этом возвращая их чемоданы к прежнему размеру. Комната Гермионы находилась на противоположной стороне большой комнаты, располагавшейся рядом с покоями Гарри. Он слегка помахал ей рукой, но не стал дожидаться, пока она там устроится, и даже не потрудился осмотреть свою комнату, только отметил, что она была оформлена в синих тонах и там стояла простая кровать, комод и тумбочка. Он просто пробормотал, что собирается лечь спать, закрыл дверь, сбросил ботинки, плюхнулся на спину на поразительно удобный матрас и уставился в потолок.

Спать он пока не собирался. Мысли о площади Гриммо проносились в его голове с немыслимой быстротой. В сохранности ли она? Проник ли Волдеморт туда? Может быть, он попытался и не смог сделать это? Или Снейп был прав, что тот только догадывался об их местонахождении и не думал о доме номер 12? Он хотел знать, в безопасности ли Снейп и остальные члены Ордена, также ли грустит Добби из-за отъезда Гарри, будут ли мистер Уизли и близнецы осторожны ради миссис Уизли.

Он ненавидел отсутствие ответов на свои вопросы.

Он начал раздумывать о своих видениях, жалея, что ему не удалось вырваться из разума Волдеморта. Возможно, они узнали бы больше о намерениях врага, если бы он задержался в его мыслях. Может быть, он узнал бы, точно ли Волдеморту было известно, где они находятся, и как он узнал это.

Гарри печально вздохнул. Ему до жути не нравилось, когда ему не давали действовать, заставляли прятаться и ждать ответов, в то время как Орден брал на себя обязанность выполнять опасную работу по их защите и борьбе с Волдемортом.

Желая отвлечься, он достал из кармана мешочек с зельями, изучая каждое по очереди, прежде чем поставил их на тумбочку и вместо этого занялся своим новым кольцом. Раньше он не считал Снейпа заботливым, но даже если кольцо не считалось (в конце концов, было стратегически важно иметь возможность позвать на помощь), то зелье от головной боли определенно расценивалось. Снейп разработал зелье специально для него, лекарство, в котором не было необходимости, но которое облегчало боль. Такой доброты он не ожидал. Ему пришло в голову, что перед следующим уроком окклюменции лучше выбросить из головы мысли о благодарности. Если Снейп узнает, как много этот подарок значит для Гарри, он снова попытается отстраниться.

И Гарри был готов признаться самому себе, что не хотел, чтобы это произошло. Он не хотел больше никого потерять, даже преподавателя окклюменции, с которым у него были такие хрупкие взаимоотношения.

Он протянул руку в другой карман и подушечками больших пальцев потер гладкую поверхность маминого камня. Подобная связь с его мамой помогала ему. Он почти успокоился. Найденная фотография всё ещё лежала в кармане, и он вытащил её, чтобы отвлечься от мыслей о Волдеморте и потерях. Сириус и Джеймс, одетые в свои квиддичные мантии, помахали ему. Сириус шутливо выбросил Джеймса из кадра и стал позировать. Гарри улыбнулся, представив себе, каким было их юношество. Дни мародеров. Он бы отдал всё, чтобы иметь машину времени. Или, может быть, чтобы иметь возможность просмотреть больше воспоминаний о его отце – эпизод, в котором он будет лучшим человеком, чем та версия из сцены у озера. Он больше никогда не захочет увидеть, как его отец и крестный издевались над одноклассником. Может быть, у Римуса есть более приятные воспоминания, которыми он охотно поделится. Однако Гарри понятия не имел, как легко раздобыть Омут Памяти, чтобы сделать это. Были ли они редкими? Позволит ли Дамблдор ему воспользоваться этим артефактом для чего-то столь сентиментального и незначительного?

Скорее всего, нет. Дамблдор был тем, кто предостерег его, что не стоит зацикливаться на мечтах и забывать о жизни. Если бы он спросил, то, вероятно, выслушал бы дедовскую болтовню о том, как хорошо скучать по родителям, но нездорово быть одержимым своей потерей.

Вот тебе и всё. Ему хватит и фотографий. Он снова вздохнул и увидел, как Джеймс толкнул Сириуса назад, опрокидывая его на землю. Оба мальчика засмеялись, и Лили на заднем плане закатила глаза, наблюдая за ними. Гарри улыбнулся. Фотографий будет достаточно. Лучше, конечно, чтобы родители были с ним, но и этого будет достаточно, чтобы не забыть их. Было приятно вспоминать их счастливыми.

Сириус придушил Джеймса в шуточной манере, затем они стали бороться на земле. Лили обменялась раздраженным взглядом со своим другом, который усмехнулся этой сцене и…

Гарри вскочил на кровати и поднес фотографию ближе к глазам. Он знал эту усмешку. Он знал это лицо! Он видел этого тощего мальчика на уроках легилименции – в голове Снейпа, в его воспоминаниях о давних временах.

Это был Снейп!

Снейп сидел на траве рядом с мамой Гарри. Он прошептал ей что-то на ухо. Они начали вместе смеяться.

Они вели себя так, словно были друзьями. Близкими друзьями.

Снейп!

С Лили!

Он ошеломленно и недоверчиво уставился на фотографию, прежде чем внезапная мысль побудила его залезть в чемодан. Он осторожно вытащил мамино письмо из-под страниц книги, под которые он его спрятал.

Он перечитал его, обдумывая возможные доказательства.

«…порой я была бы не против быть единственным ребенком в семье, как ты».

«Знаешь же, что любишь школу так же сильно, как и я».

«Может быть, в следующий раз твой папа разрешит тебе поехать с нами».«...можешь представить, что тоже был на пляже».

«Твоя подруга… Лили».

Информации было не так уж и много, но она могла соответствовать тому, что он знал о Снейпе. Он не видел никаких признаков того, что у Снейпа есть братья или сестры. Возможно, он единственный ребенок в семье. Он определенно не умеет делиться, подумал Гарри с ухмылкой. Он был умен и прилежен. Вероятно, был из тех детей, кто любит школу и учебу. И оглядываясь на те небольшие воспоминания, что смог увидеть, Гарри не думал, что у Снейпа было счастливое детство. Строгий отец, не отпускавший его на пляж, прекрасно вписывался в картины, мелькавшие у него в голове.

Мог ли Снейп быть адресатом письма Лили?

Учитывая контекст, логичнее предположить, что они были друзьями и переписывались на каникулах, нежели то, что Снейп случайно наткнулся на письмо от Лили и стал хранить его до того момента, когда он перестанет ненавидеть Гарри в должной мере, чтобы попытаться отдать его ему. Это также объяснило бы, почему он не дал Гарри первую страницу письма, так как на той странице могло быть написано имя Снейпа или нечто более личное, чем он не хотел делиться с Гарри.

Словно маленькому ребенку, ему хотелось прыгать в восторге от того, как хорошо всё сходится. Гарри подумал, что известие о том, что Снейп и его мама дружили, должно было бы его ужаснуть, но вместо этого он испытал некое воодушевление и нервное предвкушение, из-за чего не мог усидеть на месте. Он ходил взад и вперед по комнате.

Снейп знал Лили. Они были друзьями. Они вместе смеялись. Вполне возможно, что они обменивались письмами. Если он был тем, кому она писала, значит они жили неподалеку друг от друга, потому что могли учиться вместе во время каникул. Наконец-то Гарри нашел кого-то, кто мог бы рассказать ему больше о его маме!

Он резко остановился, внезапное разочарование вытеснило возбуждение. Он осознал, что Снейп ничего не расскажет ему о маме. Профессор до безумия защищал свою личную жизнь. Он не сказал Гарри, какие книги любит читать, и даже не обменивался приветствиями с другими учителями Хогвартса. Он и намека не давал на то, что знал Лили в школе, не говоря уже о том, что они были близкими друзьями. Маловероятно, что он волшебным образом захочет откровенничать и действительно добровольно расскажет о ней какие-либо подробности или истории.

Гарри в унынии опустился на пол. Почему его родители не могли дружить с хорошими, обычными людьми? Нет, они должны были дружить с эмоционально незрелым узником Азкабана, предательской крысой-анимагом и оборотнем-затворником, и теперь он мог добавить к этому списку ещё эмоционально подавленного шпиона и бывшего Пожирателя Смерти.

Он в отчаянии швырнул фотографию и письмо через всю комнату, но тут же поразмыслил над этим, поднял их и проверил, нет ли повреждений. Он аккуратно положил обе находки в книгу, а затем театрально плюхнулся обратно на кровать.

Он поднял камень в форме сердца, внимательно разглядывая каждую округлость, каждый потертый край. Независимо от того, был ли он подарен Снейпу, этот камень когда-то был избран мамой Гарри, и она держала его в своих руках. И Гарри теперь отчаянно хотел узнать секреты, которые хранит в себе вечно настороженный шпион. Раньше это была игра, попытка выведать у Снейпа о его друзьях, увлечениях или нечто ещё, что не соответствовало бы старым представлениям Гарри об этом человеке.

Игры закончились. Теперь Гарри действует по-настоящему. Так или иначе, – даже если ему придется выжидать и практиковаться в ментальных навыках, чтобы в конце концов получить воспоминания при помощи легилименции, – Гарри все равно разузнает о дружбе Снейпа с Лили Эванс.

Он просто надеялся, что сможет узнать желаемое, и Снейп не возненавидит его за это.




Глава 34. О друзьях и врагах

Восемнадцать часов, шестнадцать минут и несколько секунд – именно столько времени прошло с их отъезда с площади Гриммо. Большую часть дня Гарри наблюдал за передвижением стрелок на больших настенных часах в гостиной, и поэтому он никак не мог упустить это из виду.

Снейпа по-прежнему не было.

Когда Гарри не смотрел на часы, он всматривался в окно в надежде увидеть приближающийся силуэт Снейпа или делал вид, что читает учебник по гербологии, однако на самом деле не прекращал вести наблюдения.

Профессор уже должен был приехать. Или, по крайней мере, послать весточку.

Он почувствовал на себе чей-то взгляд и, подняв голову, увидел, что Нидер, сидящий на диване напротив него, не сводит с него глаз. Гарри быстро уткнулся носом в свою книгу, он до сих пор чувствовал себя неуверенно в присутствии этого человека. За завтраком он обменялся с хозяином дома не более чем сердечными любезностями, хотя и слышал, как Гермиона вовлекла его в оживленную дискуссию о плюсах и минусах работы целителем. Она явно впечатлила Нидера своей начитанностью и любознательностью, и сразу после завтрака он вручил ей стопку книг для изучения. Она тут же села на пол у кофейного столика, разложив перед собой книги, и с тех пор едва сдвинулась с места. Судя по выражению ее лица, она была на седьмом небе от счастья.

Джинни и миссис Уизли находились в комнате Рона, а Грюм, оставшийся переночевать, бродил по прилегающим к дому территориям, «проверяя безопасность периметра», – как он сам выразился. Римус дремал на диване, расположившись по другую сторону от Гарри. Бедняга, проснувшись, смог только добраться до дивана, пару раз зевнуть и снова заснул после того, как выпил подозрительно выглядящее снотворное, предоставленное Нидером. Гарри чуть было не спросил его, действительно ли было необходимо давать Римусу такое сильнодействующее снотворное, но он был убежден, что не особо нравится мужчине, и потому не получит ответа. Это было даже к лучшему, потому что Гарри вовсе не был настроен на разговор. Нидер придерживался такой же позиции, однако на Гермиону она не распространялась. Как только та поняла, что мужчина сведущ в интересующих ее темах, она попыталась выведать у него столько информации, сколько могла. Теперь же она продолжила изучение этих вопросов посредством предоставленных им книг.

Гарри вновь перевел взгляд на часы, а затем на окна. Всё та же сцена предстала перед его взором – простирающиеся вдаль песчаные берега. И никакого Снейпа.

– Я уверена, что с ним всё в порядке, Гарри, – голос Гермионы прервал затянувшееся молчание, вызвав у Гарри испуг.

У него так и вертелся на языке вопрос «ты это о ком?», но Гарри решил, что нет смысла притворяться, что ничего не понимает. Гермиона была слишком проницательна, чтобы поверить, что Гарри не беспокоится о Снейпе. И это была правда. Хотя о мистере Уизли и остальных он тоже волновался. Гарри нужно было узнать, все ли с ними в порядке, не причинил ли Волдеморт им вреда, пытаясь его отыскать.

Конечно, ему также не терпелось поговорить со Снейпом о Лили. Но он не был готов поделиться с недавним известием с кем-нибудь ещё, пока не узнает больше от самого Снейпа. Не то чтобы он точно понимал, как собирается выведать что-то подобное у такого скрытного человека, как Снейп…

Что ж, с проблемами нужно разбираться по мере их поступления. Сейчас его должна волновать судьба Снейпа и остальных членов Ордена.

– Я серьезно, Гарри, – сказала Гермиона, и он понял, что она приняла его молчание за сомнение. – Профессор Снейп более чем способен защитить себя от Пожирателей Смерти. Ему вполне знакомы все их уловки. Орден был заранее предупрежден. Кроме того, они должны знать, как передать нам сообщение, если что-то пошло не так.

– Да, ты права. Ты определенно права, – Гарри кивнул и улыбнулся Гермионе, чтобы заверить её, что она успокоила его, хотя на самом деле это было не так. Они же говорили о Волдеморте. Снейп и Орден практически непобедимы, но... в сражении с Волдемортом? Может быть, Орден не может послать им сообщение, потому что атака была такой внезапной, а план Пожирателей был выверен до малейших деталей? Или, возможно, они не будут даже пытаться связаться с ними, на случай, если Волдеморт каким бы то ни было способом способен отслеживать сообщения.

Гарри снова перевел взгляд на окна и проигнорировал вздох Гермионы.

– Вы оба на шестом курсе, да? – спросил Нидер. Гарри посмотрел на него, но позволил ответить Гермионе, так как решил, что вопрос был адресован ему только из вежливости. Гермиона горделиво кивнула.

– В этом году мы начнем готовиться к ТРИТОНам.

– А, – он улыбнулся ей.– Тяжелый будет год. Теперь Вы уже не сможете валять дурака на занятиях.

Гарри фыркнул, а затем покраснел, когда ястребиный взгляд Нидера метнулся к нему.

– Гермиона – умнейшая ведьма на нашем курсе, – поспешил объяснить он. – Не думаю, что она вообще знает, что такое лень, – он улыбнулся, чтобы показать, что это был комплимент, но из-за беспокойства, которое появлялось у него в присутствии мужчины, это больше походило на гримасу.

– Гарри тоже хорошо справляется! – вмешалась Гермиона. Её щеки порозовели от похвалы Гарри. – И у него куда больше внеклассных занятий, чем у меня. Он играет в квиддич и руководит кружком по защите. Не говоря уже о дополнительных уроках с профессором Снейпом.

– Получается, Северус дает тебе дополнительные уроки? – Нидер поднял брови в явном удивлении. Он бесспорно был поражен. Да, подумал Гарри, однажды Снейп определенно рассказал Нидеру о своем отношении к нему.

– Лечебные зелья, – машинально ответил Гарри, хотя ему стало противно от того, как глупо это прозвучало. Но распространяться об уроках окклюменции все же не стоит, так что, похоже, он был обречен до скончания своих дней носить титул никудышного зельевара.

– Хм, – последовал ответ Нидера. Он не поверил Гарри. Учитывая, что он был хорошо знаком со Снейпом, он бы никогда не поверил, что профессор стал давать Гарри дополнительные уроки зельеварения, даже если бы от этого зависела его жизнь. Только если его не заставили их проводить.

Когда Гарри осознал, что Нидер недолюбливает его из-за предвзятости, он понял, что никак не сможет этому помешать, и тем более не сумеет изменить его мнение. Так что, возможно, ему не стоит пытаться произвести впечатление на этого человека. Он отбросил осторожность и спросил:

– Насколько хорошо Вы знаете профессора Снейпа?

Нидер внимательно наблюдал за ним с бесстрастным, но в то же время приятным выражением лица, прежде чем сказал:

– Достаточно хорошо, чтобы называть его Северусом.

Гарри ждал ещё каких-то слов, но, по-видимому, с ним собирались поделиться только этим. Гарри подумал, стоит ли попытаться вытянуть из мужчины побольше информации, однако тут же отказался от этой идеи. Бесполезно пытаться, если тот уже не настроен обсуждать их отношения. У Гарри же больше шансов на то, чтобы устроить допрос Снейпу.

Он взглянул на часы. Прошло ещё несколько минут, а Снейпа всё не было.

– Вы ведете кружок по защите? – спросил Нидер. Гарри не сразу сообразил, что мужчина снова обращается к нему, поскольку большинство его вопросов в тот день были адресованы Гермионе.

– Эм. Да? – он кашлянул. – Я хотел сказать, да. Я вел его в прошлом году. Но не думаю, что мы будем продолжать занятия, если в этом году по защите нам достанется достойный преподаватель.

– А с предыдущим было что-то не так? – поинтересовался Нидер. Гарри не мог отделаться от ощущения, что мужчина пытался заставить его проявить неуважение к профессору, как будто это докажет, что Гарри Поттер был избалованным сопляком или кем-то в этом роде. Он стал нарочито приглаживать волосы на затылке, понимая, что испытывает стресс и перенапряжение и, скорее всего, напрасно ищет подтекст в таком невинном вопросе.

Но ведь... ну, некоторые профессора заслуживают неуважения. Мысль об Амбридж побудила Гарри забыть о стремлении Нидера убедиться в его испорченности, и он приподнял подбородок, готовясь ответить.

– Да. Она хотела держать нас в неведении, считала, что детям незачем учиться защищаться. Но ведь сейчас идет война, согласитесь. Если мы не научимся сейчас, то когда?

– Наверное, это нужно решать профессорам, а не детям, – заметил Нидер. – Для этого они и существуют, не правда ли?

– Иногда профессора ошибаются, – твердо ответил Гарри, чувствуя, как настороженность в отношении Нидера сменяется упрямством. Краем глаза он заметил, что Гермиона бросила на него предостерегающий взгляд, но ему было все равно. Нидер почти что назвал его безрассудным маленьким бунтарем, когда в первую и последнюю очередь он лишь желал научить своих одноклассников тому, что они должны были изучать на уроках. Дать им знания, которые помогут сохранить жизнь. – Она выгнала Дамблдора из Хогвартса, потому что ей не понравилось, что он настаивал на возвращении Волдеморта. Она мешала другим профессорам выполнять свою работу. Она выбрала пропаганду вместо подготовки студентов к СОВ. Она использовала кровавое перо на своих учениках на отработках. И Вы думаете, что она была права, делая все это только потому, что являлась профессором?

Нидер почесал бакенбарды и устремил на Гарри свой острый взгляд.

– Нет... нет, я думаю, что это не совсем по-профессорски.

– Верно... это не то, как они должны себя вести, – Гарри надеялся, что мужчина оспорит его заявление. Он уже припас несколько хороших аргументов о плохих профессорах, включая переодетого Пожирателя Смерти и попытку использовать заклинание забвения на студентах и (он мысленно извинился перед Римусом) одичавшего оборотня. Как бы то ни было, ему пришлось довольствоваться тем, что при обсуждении этого вопроса он легко добился согласия от Нидера, чего бы не произошло, если бы на его месте был Снейп. Во всяком случае, если бы у них с зельеваром был спор.

– Значит, Вы взяли на себя обязанность исправить ситуацию? – вопрос Нидера снова заставил его оправдываться, но на этот раз вмешалась Гермиона.

– Всё действительно было не так уж и просто, мистер Нидер. Видите ли, министерство контролировало школу. Даже другие профессора ничего не могли поделать. Мы, как и Гарри, делали всё, что могли. Если хотите, можете спросить профессора Снейпа. Я уверена, что ему тоже не нравилась профессор Амбридж.

Гарри фыркнул, забавляясь мыслью, что догадка Гермионы ничего не докажет, учитывая, что Снейп ненавидит целую кучу людей.

– Э-э, извините, – сказал Гарри, когда их лица обратились к нему. – Ерунда. Просто подумал о кое-чем. Эм... знаете что? Я пойду прогуляюсь, – объявил он, фактически закончив разговор. Он был на взводе. Один шаг отделял его от непоправимой грубости, которую он готов был произнести хозяину дома. И хотя Гарри не был уверен в своем отношении к этому человеку, он понимал, что мужчина не сделал и не произнес ничего, что могло бы быть поводом для злости.

Нидер не пытался остановить его, просто опустил голову и сказал:

– Держитесь той стороны холма, на которой растет дуб.

Гарри отвернулся и закатил глаза. Он определенно не собирался заходить за границу аппарационного барьера. Гарри не был идиотом. Не то чтобы кто-то из друзей Снейпа считал иначе, - подумал он и нахмурился.

Он понимал, что безобидные вопросы мужчины не должны его волновать. Даже когда Нидер задавал наводящие вопросы, он был исключительно вежлив. В действительности же Гарри был единственным, кто заметил его холодное отношение к себе. Все было очень изощренно: тут он ему не улыбнулся, а вот здесь бросил на него лишний взгляд, задал ещё один вопрос или вставил дополнительный комментарий, на скрытый смысл которого Гарри не мог не обратить внимание, – и вкупе все мысли мужчины о характере и интеллектуальных способностях Гарри выдавались с потрохами.

Он нахмурился. Гарри определенно не нуждался в симпатии от первого встречного. За эти годы он смирился с тем, что многие его недолюбливают. И вряд ли они пробудут здесь очень долго. Даже если они отправятся в другое место, первый учебный семестр начнется меньше, чем через полторы недели.

Он выскочил из парадной двери, задержавшись только для того, чтобы тихо закрыть её. В конце концов, Гарри не хотел давать хозяину дома доказательства того, что он действительно был избалованным сопляком. С такими мыслями Гарри поплелся по холму. Когда он почти оказался рядом с дубом, то плюхнулся на траву, повернувшись лицом к дому. Узнав о внутреннем убранстве дома, он уже забавлялся видом обветшалой лачуги. Но потешался он до того момента, пока не вспомнил другие волнующие вопросы.

Напал ли Волдеморт? Был ли в безопасности Снейп? Всё ли хорошо с членами Ордена и остальными Уизли? Даже если на два последних вопроса ответом было «да», он все равно не знал, что следующим предпримет Волдеморт, чтобы отыскать его. Намечается очень напряженный год, если ему придется смотреть в оба за слизеринцами, которые могут захотеть произвести впечатление на своих родителей-Пожирателей, добравшись до Гарри или его друзей.

И, затрагивая следующий год... Есть ли хоть малейший шанс, что Снейп позволит ему использовать лабораторию вне учебного времени? А если нет, то стоит ли пытаться сдать ТРИТОН? Что, если он в течении двух лет изучит всё, что может, но по итогу провалится из-за того, что этого недостаточно? Звучит как лишняя трата времени и сил, которая только вымотает его.

А ещё эта очевидная дружба Снейпа с Лили. Теперь, когда у него нашлось время подумать об этом, он был немного потрясен. Раньше ему казалось, что Снейп в свои детские годы был уменьшенной версией себя взрослого - засаленный, язвительный человек и действующий Пожиратель Смерти с серьезными личностными проблемами. Но тогда почему мама Гарри смеялась с ним? И, если письмо было написано Снейпу, то они были близки, раз регулярно виделись во время летних каникул. Достаточно близки, если она пригласила его отдохнуть со своей семьей! Летом Гарри почти не виделся со своими друзьями, по крайней мере, когда отсиживался у Дурслей. Только его лучший друг приглашал провести с ним каникулы. Были ли Снейп и Лили лучшими друзьями?

Это казалось чем-то странным.

О чем, черт возьми, могли Снейп и Лили разговаривать? Как два таких разных человека стали друзьями?

А действительно ли они были такими разными? Гарри говорили, что Лили начитанна. И Снейп безусловно не был лишен сообразительности. Они, очевидно, разделяли любовь к школе и к Хогвартсу в частности. Может быть, у них было больше общего? Лили была маглорожденной. Гарри предполагал, что Снейп был чистокровным, хоть у него не было этому подтверждения. Но если они жили рядом друг с другом, предположительно в магловском районе, может быть, Снейпа тоже воспитывали маглы?

Стоп, нет. Снейп говорил ему, что его мать была ведьмой. И тут у Гарри появилась идея. Несмотря на происхождение его матери... он мог быть и полукровкой. Это не соответствовало его представлению о Снейпе, но эта теория имеет право на существование. Осознание того, что ты ведьма или волшебник, или что ты отличаешься от одного или обоих своих родителей, однозначно было чем-то, что связывало их.

На этом его идеи закончились. Гарри больше не мог придумать ничего, что могло бы связывать Снейпа и Лили. Заведомо это зависело от того, что он почти ничего не знал о своей маме. Как он мог понять эту дружбу, если толком не знал её? Возможно, в отличии от всего, что рассказывали Гарри, её тянуло к тёмным искусствам. Или она имела такой же пессимистичный и саркастичный взгляд на жизнь, как и Снейп.

А может быть, и сам Снейп не всегда был таким апатичным.

Откуда ему вообще было знать, правдивы ли его представления о матери, если она дружила с человеком, которого Гарри даже не мог представить в роли её друга?

Он лег на траву, стараясь не удариться о камни, и вздохнул.

Что же касается Нидера…

О, к чему обманывать себя? Гарри понимал, что беспокоится о Нидере только из-за его дружбы со Снейпом. Он вовсе не удивлялся, что Снейп выплеснул свою ненависть к Гарри Поттеру на кого-то, кому он доверял, но это не должно было задевать его. Всего несколько недель назад этого бы не случилось. Снейп явно ненавидел Гарри, ужасно относился к нему. Даже если он изменил свое мнение касательно некоторых вещей, Гарри знал, что его прежнюю злобу нельзя недооценивать. Хотя, осознание того, что сложившееся у Нидера мнение о нем было построено на ненависти Снейпа, предполагало, что эта неприязнь… не забыта.

Гарри уже запутался в своих мыслях и чувствах. Лили и Снейп, Снейп и Нидер, Волдеморт и площадь Гриммо, Хогвартс и зелья – у него уже каша была в голове. Он беспокоился о стольких вещах, что с трудом понимал, где кончается одно переживание и начинается другое.

Гарри закрыл глаза и медленно выдохнул, пытаясь сосредоточить органы чувств на окружающем мире, как учил его Снейп. Он вдыхал сладостный аромат травы, запах сырой земли и соленого моря. Он положил свой локоть на гладкий камень, а пальцы запустил в свежескошенную траву. Гарри прислушался к ветру, щебету птиц, шороху насекомых, занятых своими повседневными делами, скольжению чего-то приближающегося…

Он распахнул глаза, повернул голову в сторону и увидел змею, готовую напасть. Он на секунду замер, но затем быстро сказал:

– Я не причиню вреда! – он молился Мерлину, чтобы это был парселтанг. Он пока не очень понимал, когда говорит по-английски, а когда на языке змей.

К счастью, все обошлось. Змея откинула голову, затем, расслабившись, вернула её в исходное состояние, но так и не уступила настороженной позе. Она ничего не произнесла, и поэтому Гарри замер, боясь пошевелиться, не зная, собирается ли она его укусить.

– Ты меня понимаешь?

– Да-с-с, – ответила змея. – Мне никогда не доводилос-с-ь говорить с-с человеком. Ты человек-змея?

Гарри усмехнулся, услышав этот забавный вопрос.

– Ты собираешься укусить меня? Если ты не хочешь причинить мне вред, я сяду, и мы сможем поговорить. – Если змея захочет навредить ему, то Гарри сделает всё возможное, чтобы оттолкнуть её и убежать.

– Я не причиню тебе вреда, человек-змея.

Гарри медленно сел, чтобы не испугать змею, но она спокойно наблюдала за ним, слегка покачивая головой из стороны в сторону.

– Я не человек-змея, – сказал он. – Я волшебник. Некоторые волшебники – далеко не все – знают змеиный язык.

Змея качнула головой вверх и вниз, словно кивая, и Гарри смог рассмотреть её гладкую чешую и бело-черный узор вдоль тела. Увиденное завораживало, хотя он никогда не считал змей красивыми.

– Тебя здес-сь раньш-ше не было, – сказала змея. Она опустила голову и медленно свернулась калачиком, устраиваясь поудобнее.

– Я никогда не был здесь раньше, – Гарри последовал примеру животного и сел, скрестив ноги и опершись на руки. – Ты живешь неподалеку?

– Да-с-с-с.

– Здесь красиво.

Змея качнулась в ответ, и Гарри улыбнулся. Именно в этом он нуждался: бессмысленная, приятная беседа с кем-то, совершенно не связанная с войной или Волдемортом, Орденом или волшебным миром в целом. И вот он погрузился в болтовню с новообретенным другом, обсуждая всё, что можно: от вкусных полевых мышей до того, почему так мало волшебников способны говорить на парселтанге.

Он был так поглощен разговором, что не заметил, как прошло уже больше часа и что они больше не одни, пока длинная тень не заслонила солнце, и змея не отпрянула, прошипев что-то неразборчивое.

Гарри поднял голову, и, прищурившись, через несколько секунд смог разглядеть высокую фигуру Снейпа и настороженность в его черных глазах. Гарри был так удивлен его внезапным появлением, что все его тревоги и разочарования уступили место простому чувству шока.

– Вы вернулись! – сказал он неуклюже, затем съежился, ожидая какого-нибудь комментария по поводу констатации очевидных фактов.

Но Снейп ничего не сказал, его внимание было приковано к змее.

– Мне с-с-стоит укус-сить его? – спросила змея, начиная раскручивать свои кольца.

– Нет! – быстро сказал Гарри, снова повернувшись к змее. – Он не причинит тебе вреда. И мне тоже. Он мой друг.

– Друг... – медленно повторила змея, и Гарри задумался о том, правильно ли он выразился. Змеи же понимают, кто такие друзья? – Это твой отец, человек-змея? – может, и нет.

Гарри покраснел. Он никогда прежде так не радовался редкости парселтанга. У Снейпа бы случился припадок, если бы он узнал, что кто-то – даже пресмыкающееся – приняло его за отца Гарри.

– Нет. У меня нет отца. Он мой учитель. И волшебник. Он не знает змеиного языка, – на всякий случай пояснил Гарри.

Змея, похоже, понимала, кто такой «учитель» лучше, чем «друг». Она немного расслабилась, хотя и насторожилась сильнее, чем в присутствии Гарри.

Снейп откашлялся и наконец заговорил:

– О чем Вы разговаривали?

– Просто... эм, о кое-чем, – ответил Гарри. – Он хотел знать, друг ли Вы, – он бросил взгляд на Снейпа. – Не делайте ему больно, ладно? Он никому не собирается навредить.

– Конечно, нет, – пробормотал Снейп. Он выглядел слегка потрясенным, возможно, даже испуганным, и Гарри посмотрел на рептилию с некоторым замешательством. Разговоры со змеями были для него настолько естественны, что, пока никто другой их не слышал, ему и в голову не приходило, насколько странно это выглядит. Или, что эта способность считается темноволшебной. В конце концов, парселтанг ассоциировался с тёмными искусствами. Гарри так не считал, но большинство других волшебников относились к этому умению со страхом. И в обратном их было трудно убедить, раз они не могли слышать, о чем Гарри говорил со змеей.

– Он рассказывал мне о своем доме, – начал Гарри. Может быть, благодаря пояснению, это меньше будет походить на темную силу. – Здесь порой проходят бури, а после них он больше всего любит охотиться. Многие запахи вымываются, но мыши и лягушки становятся вкуснее.

Снейп уставился на него, и Гарри подумал, что, возможно, ему следовало держать рот на замке. Но у него это не всегда получалось.

– Он держится подальше от дома. От Нидера у него мурашки по коже, – Гарри усмехнулся. Услышав эти слова, он на мгновение убедился в своей правоте по части этого человека. – У него взгляд, как у ястреба. Держу пари, именно поэтому Вы с ним дружите, а? Потому что он всё подмечает? – Гарри не мог удержаться и не покопаться в полученных сведениях.

– Я никогда не говорил, что этот человек – мой друг, – поправил Снейп. – Только то, что я ему доверяю.

– Хм, – в это Гарри верилось больше. Снейп явно не из тех, кто мог быть для кого-то лучшим другом.

...если только он не был лучшим другом Лили? Не то чтобы у Гарри были доказательства того, что они были больше, чем школьные приятели, но... они могли быть лучшими друзьями.

Гарри осторожно отвел глаза. Позже он придумает, как затронуть эту тему. Сейчас было не самое подходящее время. Да и о Нидере не стоит говорить пока.

– Что... что с площадью Гриммо? – спросил он.

Снейп махнул рукой в сторону змеи.

– Не можете ли Вы отослать своего маленького друга подальше? Я не особо заинтересован разговаривать вблизи пары ядовитых клыков.

– Он ядовитый? – спросил Гарри, с любопытством оглядывая своего нового друга. – Я так не думал.

– Да. Оно, то есть он, ядовитый.

– О. Я не знал, – Гарри склонил голову набок, глядя в пол. – Кстати, я не уверен в том, что это мальчик. Я просто устал думать о нем, как о бесполом существе. И он хороший. Он не причинит Вам вреда, обещаю.

– Как бы я не доверял Вам на слово... – Снейп снова указал на змею, выражение его лица говорило о сомнениях.

– Разве слизеринцы не любят змей? – с усмешкой поинтересовался Гарри.

Снейп одарил Гарри многострадальным взглядом.

– Мы восхищаемся их скрытностью и хитростью. Вряд ли бы мы сами проявили коварство, если бы нам нравилось находиться в пределах досягаемости от одной из них.

– Только потому, что Вы не можете с ними разговаривать.

– Вы ведь понимаете, как неприятно слышать, что Вы так небрежно разговариваете на парселтанге, правда?

Гарри открыл было рот, чтобы ответить, но тут же закрыл его. Он не до конца осознавал, но объективно понимал неприглядность подобных разговоров по реакции других людей всякий раз, когда они становились их очевидцами.

– Мне это не кажется странным, – наконец тихо произнес он. Гарри потянулся к своему другу-змее, но остановился, когда Снейп резко втянул воздух.

– Он не причинит мне вреда, – пообещал Гарри, взглянув на профессора, прежде чем снова обратил свое внимание на змею, подползшую ближе, когда он протянул руку. Она лизнула пальцы Гарри и подтолкнула его ладонь головой. Гарри улыбнулся, пробежав пальцами по гладкой чешуе.

– Моему учителю нужно поговорить со мной, – сказал он змее. – Ты можешь сейчас отправиться на охоту.

– Ты вернешьс-с-ся, человек-змея?

Гарри усмехнулся. Он так упорно пытался объяснить, что не является наполовину змеей, и все напрасно.

– Если смогу. Я не знаю, как долго пробуду здесь.

– Тогда прощай, – змея качнула головой, и Гарри убрал руку.

– Прощай, – это слово легко слетело с его языка. Он наблюдал за тем, как змея раскрутила свои кольца и медленно скользнула в траву.

Снейп подождал, пока она уползет как можно дальше, прежде чем опустился на камень рядом с Гарри.

– Я много раз слышал, как Темный Лорд говорит на парселтанге, – сказал он. – Из Ваших уст он звучит иначе.

–Правда? – Гарри посмотрел на него с неподдельным любопытством. – Почему?

– Звуки те же, но тон отличается, – он слегка склонил голову набок, пристально глядя на Гарри своими черными глазами. – Для него змеи – орудие, как и все союзники. Ему бы и в голову не пришло начать непринужденную беседу со змеей, не говоря уже об обсуждении её жизни и предпочтений, – Снейп бросил на него взгляд, как бы говоря, что большинство других волшебников не настолько обезумело, чтобы проворачивать подобное, из-за чего у Гарри возникло непреодолимое желание оправдаться.

– Да, но... просто потому, что это змея, ещё не значит, что ей не бывает одиноко. Нам всем иногда нужно с кем-нибудь поговорить.

Снейп покачал головой, по-прежнему глядя на него как на сумасшедшего.

– Послушайте, я не просил эту силу, ясно? Но раз уж она у меня есть, что плохого в том, что я обрел нового друга?

– Ничего, – пробормотал Снейп в ответ. – Ничего такого. Вы просто... продолжаете удивлять меня.

Судя по тому, что Снейп казался скорее задумчивым, чем недовольным, Гарри понял, что нет ничего плохого в том, что он шокировал Снейпа. И всё же, поймав на себе пристальный взгляд, Гарри осознал, что ему не нравится, что за ним наблюдают, как за жуком под микроскопом.

– Штаб-квартира? – напомнил он. – Что с ней? Остальные члены Ордена в порядке?

– Со штабом ничего не произошло. Темный Лорд так и не напал.

– Что? – Гарри сглотнул, несмотря на то, что у него стоял ком в горле. – Но... почему нет? Он же знал, где мы находимся. Он не мог этого выдумать. Он знал, что мы были на площади Гриммо, и я об этом в курсе!

– Нам известно только то, что ему удалось найти Ваше приблизительное местонахождение в Лондоне, – сказал Снейп. – Каким образом он смог догадаться, мы не знаем. Однако способы у него есть.

– Способы обойти Хранителя тайны? – ошарашенно спросил Гарри. Он думал, что чары Фиделиуса надежны. А если нет, то почему…?

– Нет, – Снейп обрубил эту мысль на корню. – Нет никакого способа узнать точное местоположение штаб-квартиры или получить доступ к ней, если её адрес не обнародовал директор. Чего он безусловно не сделал. Тем не менее, есть способы сузить круг поиска и выбрать определенных людей, которым известно местонахождение. Простой способ предполагал бы небрежность со стороны Ордена. Темный Лорд или его последователи могли заметить закономерность в их прибытии и уходе из штаб-квартиры. Другой вариант, более сложный, включает в себя трудоемкую и продвинутую магию, на создание которой мало кто способен. Хоть Темный Лорд и имеет одного-двух последователей, способных осуществить её, для этого необходимо правильное стечение обстоятельств. Мы не считаем, что они смогли создать нужные условия, но, тем не менее, мы допускаем такую возможность.

Гарри поразмыслил над этим.

– Тогда... зачем он планировал нападение, если не знал точного местоположения? Погодите. Он напал где-нибудь? Вообще хоть где-то?

– Нет, – ответил Снейп, не сводя с него глаз. Гарри не мог отделаться от мысли, что Снейп хочет, чтобы он сам пришел к разгадке…

О. О-о.

Он прикусил губу, затем осторожно сказал:

– Вы думаете, он специально послал мне это видение, да? Чтобы как-то обмануть меня.

– Вполне возможно, – подтвердил Снейп.

– Но зачем? – воскликнул он в отчаянии. – Непонятно, зачем он это сделал. Это и пользу ему никакую не принесло. Я не собирался выскочить на улицу, где он мог бы аппарировать вместе со мной. Это ему ничего не дало. Это не мог быть обман, потому что это бессмысленно.

Снейп начал перечислять возможные варианты, загибая пальцы:

– Он мог хотеть, чтобы Вы перебрались в место, которое было бы проще отследить. Возможно, он думал, что мы выложим все свои козыри, если будем уверены, что он уже знает, где мы находимся. Может, он рассчитывал на то, что Вы раньше вернетесь в Хогвартс. Он бы знал Ваше точное местонахождение и мог бы без труда подобраться к Вам, так как на данный момент некоторые средства зашиты замка ещё не установлены. По крайней мере, это могло бы напустить на Орден панику и стать причиной нашей ошибки. У него не было никаких конкретных зацепок с тех пор, как Вы покинули дом своих родственников. Из-за встряски мы могли бы дать слабину. И он знает, что у него гораздо больше шансов поймать Вас сейчас, чем после начала семестра, когда Вы будете находиться под постоянной защитой Дамблдора и пристальным взглядом дюжины профессоров. У него осталось мало времени, и он это знает.

– Ладно, я понял, – кротко ответил Гарри. – На то есть причины, – однако мысль о том, что Волдеморт может посылать ему ложные видения после прошлогоднего фиаско, пугала Гарри. Он хотел спросить Снейпа, почему он вообще должен беспокоиться о том, чтобы вырваться из сознания Волдеморта, может, ему стоит наоборот попытаться туда проникнуть. Возможно, если бы он задержался у него в разуме подольше, они получили бы больше информации, которая помогла бы им противостоять атаке…

Теперь у него был ответ. Даже если выяснится, что Волдеморт послал видение не специально, Гарри в любом случае всегда будет думать об ошибочности последующих, всегда будет сомневаться в проблесках мыслей Волдеморта и смотреть на них со страхом и подозрением. Один неверный шаг, и все обернется плачевно.

Гарри вздохнул.

– Я знаю, что изучаю окклюменцию не просто так... но я часто думал над тем, что мы можем попытаться использовать в своих интересах то, что я вижу.

– В Ваших же интересах никогда не игнорировать это, – сказал Снейп. – Но к этим видениям всегда следует относиться с подозрением. Мы уже убедились, что он вполне способен кормить Вас ложью, намереваясь поставить Вашу жизнь под угрозу.

– Тогда у меня нет выбора, – сказал Гарри подавленно. – Я должен давать ему отпор. Да, я понимаю, что должен, и я учусь делать это, но... Не знаю, я думал… – он глубоко вздохнул. – Я имею в виду, как мне быстро перейти от очищения и концентрации разума к активному препятствованию?

Снейп наблюдал за ним какое-то время.

– Вы должны понимать, что нашей конечной целью является не противостояние ему, – медленно произнес он. – Речь идет о том, чтобы научиться контролировать сознание таким образом, чтобы он не мог манипулировать Вами или причинить Вам вред через ментальную связь. До тех пор, пока Вы не обретете достаточный контроль над собой и не наберетесь рассудительности, чтобы отличать полезную информацию от лжи, тогда да, Вам же будет лучше мешать ему. Пока что так. Мы будем работать над этим. Но не принимайте это за конечную цель.

Гарри широко раскрыл глаза.

– Вы хотите, чтобы я в конце концов воспользовался нашей связью?

– Чего я хочу – и чего также желает директор – так это чтобы Вы обладали необходимыми навыками, если и только если это будет необходимо, – пояснил Снейп. – Вашей непосредственной целью в изучении окклюменции должно являться не получение оружия, а предотвращение использования его против Вас... или, что ещё хуже, чтобы Вас самого не превратили в него.

С минуту они оба молчали, пока Гарри обдумывал услышанное.

– Если Вы продолжите, – мягко сказал Снейп, – сосредотачиваться на изучении окклюменции, то со временем Ваши навыки смогут позволить Вам использовать связь с Темным Лордом в своих интересах. До тех пор вы не должны доверять всему, что увидите в его разуме. Все ясно?

Гарри кивнул.

– Да, сэр.

– Завтра мы детальнее обсудим окклюменцию, – сказал Снейп, давая понять, что разговор окончен.

– Нам нужно пойти в дом. Надо рассказать новые сведения остальным.

– Вы ещё не заходили туда?

– Я только что прибыл. Я направлялся в его сторону, но увидел Вас здесь, разговаривающего со своим... маленьким другом, – сказал Снейп, и по выражению его лица можно было определить, что он сомневался в разумности иметь друга с ядовитыми клыками.

Гарри улыбнулся. Он понимал, что незнающие парселтанг опасаются змей, но всё равно он находил забавным, что декан Слизерина был таковым.

– Знаете, я думал над тем, чтобы пригласить его к нам на ужин завтра. Познакомить его с другими моими друзьями. Проявить немного гостеприимства. Это было бы здорово, Вы не находите?

Снейп, вставая, бросил на него равнодушный взгляд, и Гарри захотелось улыбнуться ещё шире. Он решил добавить фальшиво-серьезным тоном, как будто всерьез обдумывал это:

– Это не такая уж и плохая идея, знаете ли. Если кто-нибудь из Пожирателей Смерти обнаружит нас здесь, он станет замечательной сигнализацией.

– Вы же не собираетесь сознательно приглашать смертоносное существо поселиться на переднем крыльце мистера Нидера, – протянул Снейп. Судя по тому, что он равнодушно отнесся к этому, было очевидно, что он понимает, что его дразнят, и Гарри усмехнулся.

– Ну, – сказал он, вставая и отряхивая с одежды травинки, – я уверен, что он не будет возражать, если Вы передумаете.

Снейп поднял брови, будто говоря «не в этой жизни», и они направились к дому.

Гарри согласился с ним. Оставив обсуждение змеи, он вспомнил, что хотел ещё кое о чем спросить.

– Если Вы считаете, что штаб в безопасности, мы вернемся туда?

Снейп покачал головой.

– Мы пока не будем рисковать. Пристанище Нидера хорошо охраняется, и пока мы здесь, Вас будут защищать несколько членов Ордена.

– А Мистер Уизли? Фред и Джордж? Они присоединятся к нам?

– Возможно, но не сейчас. Им со многим надо разобраться. На данный момент из членов Ордена буду только я, миссис Уизли, Люпин и мистер Нидер.

– А Грюм не останется?

– Теперь, когда я здесь, он несомненно покинет нас, чтобы решить некоторые вопросы.

– Какие вопросы?

– Которые касаются Ордена.

– Например, какие?

Снейп одарил его взглядом «хватит болтать».

Гарри сделал вид, что истолковал это как просьбу сменить тему.

– Нидер сказал, что дал Римусу прошлой ночью снотворное, но я думаю, что он мог дать ему больше одной дозы. Он спит с тех пор, как мы сюда приехали. Вам не кажется, что это перебор? Он не выглядел таким уж раненым.

– Я попросил его давать Люпину снотворное, – небрежно сказал Снейп. – И с Вашей стороны было бы куда уважительнее называть его «мистер Нидер», поскольку он старше Вас и является почитаемым членом Ордена.

Гарри остановился, ухватившись за первое предложение.

– Вы попросили Нидера накачать Римуса наркотиками? – спросил он, возмутившись. Поймав на себе строгий взгляд Снейпа, он поспешно поправил себя: – Мистера Нидера, – но скрестил руки на груди, чтобы подчеркнуть, насколько он потрясен.

– Поскольку мы не смогли выяснить, что сделали с Люпином во время его пленения, – объяснил Снейп, обернувшись, – я подумал, что лучше пока усыпить его.

Гарри покачал головой, оскорбившись за друга своего отца.

– Он не виноват, что попал в плен! Почему Вы просто не наколдовали несколько диагностических заклинаний, чтобы убедиться, что с ним все в порядке, и оставить его в покое? Что толку накачивать его снотворным?

– Не все проклятия легко обнаружить, – ответил Снейп своим профессорским голосом.

– Так теперь Вы считаете, что его прокляли?

– Надеюсь, что нет, – спокойно ответил Снейп. – Но факт остается фактом: Темный Лорд не только позволил забрать его, но и послал Вас прямо к нему. Затем Лорд, скорее всего, специально предоставил Вам видение о том, что штаб-квартира находится под угрозой. Первое, что сделал Ваш Люпин, когда вернулся, – это потребовал, чтобы Вас отправили в одно из наших самых незащищенных убежищ. Я бы не выполнял свою работу, если бы не убедился наверняка, что он не представляет никакой угрозы.

– Только потому, что он доверяет своему другу, который, между прочим, является членом Ордена, не означает, что он пытается подвергнуть кого-то опасности! – упрямо настаивал Гарри. – Римус никогда бы не попытался навредить мне.

– Говорит мальчик, которого он чуть не растерзал до смерти чуть больше двух лет назад.

– Он был не в своем уме, и Вы это знаете.

– И Ваш дорогой Люпин будет оставаться в бессознательном состоянии, пока мы не убедимся, что он в здравом уме, – отрезал Снейп.

– Вы такой слизеринец! – обвинил его Гарри. – Вы не можете просто расслабиться и перестать видеть заговоры и планы повсюду, даже там, где их нет! – Снейп строго взглянул на него, и Гарри добавил: – Сэр.

Снейп покачал головой, в ответ на его жалкое проявление уважения.

– Я вижу заговоры и планы, потому что это моя работа. Вам следовало бы учесть это и никогда не принимать вещи за чистую монету.

– Я не собираюсь жить, не доверяя никому и ничему, – настаивал Гарри.

– Тогда просто замечательно, что я здесь, и подвергаю всё сомнениям вместо Вас, – огрызнулся Снейп. Его глаза сверкнули, и Гарри понял, что они на грани настоящей потасовки. А это явно не то, чего Гарри желал.

Поэтому он глубоко вздохнул, мысленно уступил и спокойно сказал:

– Просто скажите мне, что Вы не считаете его кем-то вроде самозванца.

– Нет, – ответил Снейп. Он тоже вздохнул, и глаза его больше ничего не выражали. – Он, несомненно, является Римусом Люпином. Мы убедились в этом ещё до того, как его доставили в первое убежище. Даже если бы мы ошиблись, он никогда не смог бы попасть в дом на площади Гриммо, если бы был самозванцем. Только человек, узнавший местонахождение штаб-квартиры от профессора Дамблдора, может переступить ее порог.

Гарри тяжело вздохнул.

– Да. Да, Вы правы. Тогда почему…

– Как я уже сказал, – медленно произнес Снейп, – не все проклятия могут быть обнаружены. Самые опасные и наименее обнаруживаемые проклятия требуют, чтобы тот, кто их накладывает, контролировал проклятого человека на расстоянии. Данное владение, принадлежащее мистеру Нидеру, защищенно всесторонними и изощренными чарами и заклинаниями, некоторые из которых лишают возможности определенным проклятиям влиять на человека, пребывающего здесь. Люпин вполне может быть в порядке, но поскольку я не собираюсь рисковать чьей-либо безопасностью, он останется без сознания по крайней мере ещё на один день, – тон Снейпа не допускал никаких возражений, но Гарри всё равно не знал, как это оспорить.

– Отлично, – фыркнул он. – Я понял, он, вроде как, на изоляции. И только на один день?

– Может быть, два, – сказал Снейп, разворачиваясь и неторопливо направляясь к дому.

Гарри бросил взгляд в сторону спины мужчины, когда попытался догнать его, сделав несколько быстрых шагов. Он поворчал всего несколько секунд, когда решил, что разговор стал слишком тривиальным, а ему хотелось спросить ещё кое-что, пока их вновь не окружило сборище людей.

– Вы раньше обсуждали меня с мистером Нидером, да? – наверное, ему не следовало бы этого спрашивать, но по сравнению с вопросами о его маме и зельях, которые он действительно хотел задать, это выглядело довольно банально.

Снейп косо посмотрел в его сторону.

– Почему Вы спрашиваете?

– Просто так, – проворчал Гарри. – Все дело в очках цвета Снейпа, которые, как я могу заметить, он надевает всякий раз, когда смотрит на меня.

Снейп ухмыльнулся, но ничего не ответил. Он даже не произнес никаких извинений за то, что, возможно, вывалил на Нидер всю злость на Поттера. Но, так или иначе, Гарри и не ожидал их услышать.

– Кстати, откуда Вы его знаете?

– Мы оба – члены Ордена.

– И это так Вы с ним познакомились?

– Да.

– Как давно это было?

– Не думаю, что я давал Вам право допрашивать меня, мистер Поттер.

– Ну, если бы Вы давали более развернутые ответы, это был бы скорее разговор, чем допрос, согласитесь. Ну, честно же, даже змея была более откровенна, чем Вы! – Гарри всплеснул руками.

–Я полагаю, что змее не доверили секретную информацию Ордена.

– А то, как Вы познакомились с мистером Нидером – это секрет Ордена? –подтолкнул его Гарри.

– Нет. Это просто не Ваше дело.

«А Ваша дружба с моей мамой – это мое дело?» – отчаянно хотел он спросить, но прекрасно понимал, что не стоит сейчас этого делать. Снейп был таким скрытным, таким осторожным. Как Гарри вообще собирается преодолеть личные границы этого человека, чтобы спросить о чём-то столь секретном? Он сдержал вздох, осознавая, что ему явно не пойдет на пользу, если легилимент догадается, что он что-то обдумывает у себя в голове, но не собирается говорить это вслух.

– Так что мы будем делать с Сами-Знаете-Кем? – вместо этого спросил Гарри.

Снейп посмотрел на него, когда они поднимались на крыльцо.

– Вы всегда были таким разговорчивым?

– Не знаю, – нахмурился Гарри. – А разговорчивость – это хорошо?

Снейп остановился перед дверью.

– Разговорчивы. Болтливы. Склонны к бессмысленным беседам.

– Желание узнать, как поступить с Сами-Знаете-Кем, не относится к бессмысленной болтовне, – Гарри попытался посмотреть на Снейпа сверху вниз, но сдался. Мужчина был слишком высок, чтобы это сработало.

– Орден решит, каков будет наш следующий шаг.

– Ну, я думаю…

– Я очень хорошо знаю, что Вы думаете, мистер Поттер, – Снейп покачал головой и потянулся к дверной ручке. – Именно поэтому решение будет принимать Орден, а не Вы.

– Но…

– Знаете, я тут подумал о том, что нам стоит присесть, – Снейп резко отдернул руку от ручки и указал на кажущееся удобным кресло, стоявшее на веранде. – Я считаю, что нам давно пора поговорить.

Гарри закусил губу, глядя на кресло.

– Я думал, Вы устали от... э-э... бессмысленной болтовни, – разговоры переставали казаться ему привлекательными, когда Снейп выглядел готовым прочитать лекцию.

– Думаю, я слишком долго позволял Вам пребывать в заблуждении, – Снейп снова указал на стул, и, не видя другого варианта, Гарри неохотно сел. Снейп последовал его примеру и сел рядом с ним, сказав, прежде чем полностью устроился: – Расскажите мне ещё раз, что Ваша версия из сновидения говорила Вам.

– Эм, из какого именно? – Гарри поерзал, пытаясь устроиться поудобнее.

–Из последнего. То, которое озаботило Вас приношением себя в жертву Темному Лорду.

– Озаботило? – спросил Гарри, приподняв бровь. – Я не «озабочен» этим, профессор.

– Расскажите мне ещё раз, что поведало Вам видение самого себя, – повторил Снейп. – Максимально точно.

Гарри откинулся на спинку стула, устраиваясь поудобнее. Он наслаждался тем, как свежий морской бриз обдувал его лицо, и постарался вспомнить свой сон.

– Он сказал, что я должен опередить Вол… Сами-Знаете-Кого, вот и…

– Это были не те слова, которые Вы сказали профессору Дамблдору и мне. Мне не нужна Ваша интерпретация. Расскажите дословно.

Гарри задумчиво постучал пальцами по ноге.

– Ну... он сказал, что Сами-Знаете-Кто должен захватить меня в плен. Что в его плане по получению моей крови есть изъяны, но он не дал понять какие и сказал, что я должен быть пленен, если мы хотим выиграть войну.

– Что ещё?

– Он сказал, что я должен сделать это по-своему…

– Это именно то, что он сказал?

– Нет, – фыркнул Гарри. – На моих собственных условиях. Вот, что он сказал. Он сказал, что это должно произойти на моих собственных условиях. И что, если всё будет сыграно на условиях Сами-Знаете-Кого, мне не удастся сбежать.

– Каковы Ваши собственные условия?

– Ну, я думаю…

– Не то, что Вы думаете, – перебил его Снейп. – То, что он сказал.

– Он сказал, что я должен довериться Вам, потому что Вы единственный, кто может вытащить меня оттуда.

– А он ничего не говорил о том, что именно я Вас туда затащил?

– Ну, нет, но…

– И он конкретно пояснил, что эти «условия» означают, что Вы должны сдаться?

– Нет. Но…

– Подумайте, Поттер, – рявкнул Снейп. – У Вас есть теория, и она не совсем ужасна с логической точки зрения, но это не единственный обоснованный вывод, к которому можно прийти из имеющейся у Вас информации. Существует множество видов интерпретации Вашего видения. Вместо того, чтобы сконцентрироваться на первом и единственном истолковании, учитесь рассматривать все возможности. Читайте между строк. Смотрите над этим под разными углами. Какое ещё значение Вы могли бы придать тому, что сказало Вам Ваше видение?

– К чему Вы клоните?

– Я хочу, чтобы Вы задумались, – раздраженно сказал Снейп. – Проанализируйте только что произнесенные Вами слова. Начните с того, что рассмотрите другое значение этих слов помимо Вашей добровольной капитуляции или того, что я передам Вас на погибель Темному Лорду. Хоть одно обоснование. Любое другое их значение.

Гарри молчал. Он обдумывал слова Снейпа, действительно искал в них смысл. Может быть, он сосредоточился на идее о капитуляции до такой степени, что посчитал, что его видение велит ему осуществить её? На самом деле он не говорил себе сдаться... но если это не есть его условия, то как Снейп должен был вытащить его оттуда? Снейпу придется пробраться туда, если он собирается помочь ему бежать.

– Чтобы заручиться помощью? – Гарри поднял руку, на которой было надето кольцо, и Снейп взглянул на нее, прежде чем жестом приказал ему продолжать. – Или, может быть... – он задумался вслух, пытаясь придумать хоть что-то, – мои собственные условия означают, что я должен быть готов? Ну, с окклюменцией, навыками защиты, чем-то подобным? Наверное, он имел в виду, что мне нужно приготовиться к тому дню, когда это случится, а не торопить события…?

– Хорошо, – кивнул Снейп, и слова похвалы настолько застигли Гарри врасплох, что на мгновение он утратил ход своих мыслей.

Но он быстро пришел в себя.

– Так Вы думаете, это всё?

– Я этого не говорил. Вы научились видеть одну или две возможные интерпретации. Можете ли Вы придумать что-нибудь ещё?

– Эм... он сказал, что главное – это довериться Вам. Так, может, мои собственные условия просто означают, что я должен помнить об этом и не делать ничего глупого?

– Для Вас это подвиг сам по себе, – пробормотал Снейп, и у Гарри возникло ребяческое желание показать ему язык, но он воздержался.

– Он сказал, что это скоро произойдет, – добавил Гарри. – Если не мы решаем, когда это будет, то как скоро, по-вашему, это случится?

– Вы молоды, – сказал Снейп. – Вы живете сегодняшним днем. «Скоро» с таким же успехом могло означать следующий месяц или год. Или видение может ошибаться, и этого никогда не произойдет. И, – подчеркнул он, видя, что Гарри собирается возразить, – я понимаю, что Вы верите этому видению. Я не сбрасываю со счетов возможность его истинности. Мое главное опасение заключается в том, чтобы Вы не отправились на какую-нибудь самоубийственную миссию, основанную на неверном истолковании предупреждений, и которая не имеет под собой никакой фактической обоснованности.

– Значит, мы ничего не делаем, – уныло сказал Гарри. Поймав на себе косой взгляд Снейпа, он добавил: – Ладно, что-то да делаем. Практикуем окклюменцию. Я делаю домашние задания. Остаюсь в безопасности, – у него было такое чувство, будто он повторяет мантру, которую вбивают ему в голову. Не то чтобы он хотел действовать... но с незнанием того, что ждет его в будущем, ему сложнее заботиться о мирских вещах.

Или, подумал он, следующую неделю он мог посвятить не столь уж обыденным делам, которыми было занято его сознание в последнее время. Но был ли Снейп готов иметь дело с Гарри, который переключил свое внимание с Волдеморта на дружбу своего учителя, его детство или что-то другое? Если бы профессор знал всё, что было у Гарри на уме, он действительно предпочел бы снова сосредоточиться на Волдеморте, подумал Гарри.

– Значит, договорились, – сказал Снейп, поднимаясь на ноги. Он не стал дожидаться, пока Гарри начнет спорить или задавать новые вопросы, а открыл дверь и жестом пригласил его войти в дом. Это фактически положило конец разговору, потому что, как только они оказались внутри, внимание Снейпа было обращено к Нидеру, а внимание Гарри – на наблюдение за этими двумя и попыткой определить, насколько хорошо они знают друг друга. Мало что можно было сказать по их сдержанным приветствиям или короткому рукопожатию, но ему показалось, что плечи Снейпа слегка расслабились, когда он взглянул на океан, вид на который открывался из больших окон. Видимо, профессору здесь было спокойно. Конечно, не так уж много информацию, но тем не менее это хоть что-то.

На протяжении всего вечера он продолжал наблюдать за общением мужчин, пока не понял за ужином, что следит за Нидером, наблюдающим за тем, как он не сводит с них глаз, и сосредоточился на миске с тушеным мясом.

Однако внимание Гарри по большей части было приковано к профессору, даже если он изо всех сил старался не показывать этого. Он не нашел никаких подсказок к разгадке тайны, окружающей друга детства его матери, но он заметил, что профессор ни разу не насмехался над ним за весь оставшийся день, хотя он не пожалел несколько насмешек для покидающего их Грюма и спящего Римуса. Он даже спросил Гарри, не нужны ли ему какие-нибудь зелья перед тем, как тот отправился спать.

И, когда Гарри лежал ночью в постели, готовясь очистить свой разум, он пришел к осознанию, что вовсе не желает заслужить хорошее мнение Нидера о себе. Вот ни капельки, нисколько.

Глава 35. Гениальный план по приготовлению печенья

Его ментальная стена была укреплена, она была прочнее, чем когда-либо прежде, но Гарри не позволил себе радоваться по этому поводу. Любое отвлечение может обернуться для него полным крахом. В любой момент стены могут быть проломлены, разобраны на кусочки, и все это ради того, чтобы раскрыть его глубочайшие, сокровеннейшие тайны…

Гарри почувствовал, как Снейп атаковал его стену, выискивая в ней возможные бреши, но не обнаружил их. Гарри не волновало, подыгрывает ли ему профессор или нет. Это не имело значения. Сейчас ему нужно удержать препятствие на месте, не дать мужчине преимуществ.

Оказалось, что потребность держать свои открытия о Снейпе и его маме при себе стала мощной мотивацией вкладывать все силы до последней капли в урок окклюменции. Он не мог позволить Снейпу узнать, что у него на уме, пока не придумает, как поднять эту тему без угрозы для своей жизни, и единственный способ удержать мужчину от выяснения таких вещей, пока он находится в разуме Гарри, – это быстро научиться укреплению ментальной стены.

Вышло, что у него неплохо получается, когда он достаточно мотивирован. Может быть, у него и впрямь есть какая-то природная склонность к ментальным искусствам.

Даже Снейп был впечатлен, хотя Гарри пришлось читать между строк, чтобы понять это. Профессор провел с ними уже две ночи в пристанище Нидера, и днем ранее они возобновили занятия. Гарри впервые смог сдержать атаки Снейпа, не прекращавшиеся на протяжении всего урока. Несмотря на молчание профессора, Гарри догадался, что тот посчитал это обычным везением. Однако Гарри и сегодня продолжал блокировать его, и поэтому настроение Снейпа неумолимо улучшалось. (А под приподнятым настроением он подразумевал, что его учитель даже не хмурился.)

После еще нескольких попыток Снейп разорвал ментальную связь и покинул чужое сознание. Гарри открыл глаза и столкнулся с пристальным взглядом черных глаз профессора.

– Либо наши последние занятия внушили Вам необходимость дисциплинировать разум, мистер Поттер, либо морской воздух лучше всего справился с обузданием Ваших чувств. Оба варианта, я полагаю?

Гарри глубоко вдохнул свежий воздух и откинулся на большое пляжное полотенце, позволив себе зарыться пальцами в песок. Кто знал, что Снейп так легко согласится провести урок окклюменции на пляже? Гарри даже не пришлось сильно стараться, чтобы уговорить его. Это, наверное, было его самое любимое занятие из всех.

– Это Вы так хотели сказать «молодец»? – спросил Гарри с легкой усмешкой. Он осознавал, что хорошо справился с сдерживанием атак, и это было в некотором роде приятно. Он только надеялся, что мужчина не узнает, почему он так стремился к успеху. Во всяком случае, пока что.

– Это я так пытался сказать, что Ваше сегодняшнее выполнение задания не столь отвратительно в сравнении с предыдущими попытками, но интерпретируйте это как хотите, – фыркнул Снейп. Это означало «молодец». Гарри понял это, хоть и сдержал очередную ухмылку. Не хотелось бы, чтобы Снейпу стало неловко из-за произнесения комплиментов, и он вовсе перестал их говорить.

Мужчина встал и вытянул шею.

– Думаю, на сегодня достаточно. Вы в должной мере продвинулись в понимании этой концепции. Завтра мы добавим новый элемент.

– Новый элемент? – спросил Гарри, складывая полотенце и осторожно оттряхивая песок.

– Мы обсудим это завтра, – отмахнулся Снейп от его вопроса. – Сегодня мне нужно покончить с планами занятий. И поскольку учеба скоро начнется, возможно, Вам стоит пересмотреть учебники и задания на лето? – мужчина пристально посмотрел на него, как будто ожидая, что Гарри скажет, что завершил все задания до последнего. Гарри подумал, что если бы он сообщил об этом, Снейп потребовал бы взглянуть на эссе и пометить в них ошибки. Это вполне на него похоже.

– Да, сэр, – согласился он, несмотря на то, что забежал вперед в отношении учебы, если судить по предыдущим летним каникулам. По правде говоря, он уже почти все закончил. В конце концов, он же провел долгие недели взаперти в старом особняке с одним строгим надзирателем. Ему осталось только завершить эссе по гербологии, а потом заняться зельями. Если они вообще представляются ему возможными…

И вот он уже сидит на кухне напротив Снейпа, делая вид, что изучает учебник по гербологии, но на самом деле посматривает на мужчину краем глаза и думает о том, как бы выбить несколько секретов из этого упрямого человека и обзавестись одолжениями.

«Так... Вы и моя мама, да?».

Нет, неподходящий вопрос. Снейп не любил отвечать на подобные прямолинейности. Необходимо быть более изощренным.

«У Вас в детстве были лучшие друзья? Может быть, рыжеволосые, зеленоглазые друзья? Почему я спрашиваю? О, да просто так. Всего лишь интересуюсь».

Гарри подумал, что не сумеет настолько ненавязчиво пожать плечами, чтобы загладить впечатление от своих неуместных вопросов.

«О, профессор Снейп, я просто раздумывал о том, что Вы ходили в школу с моими родителями. Чуть не забыл об этом! В любом случае... есть ли шанс того, что моя мама была хороша в зельях? Правда? Эй, хотите сделать одолжение своей старой школьной приятельнице и позволить ее ребенку время от времени пользоваться лабораторией зелий?»

Он безусловно мог бы сказать это... если бы хотел, чтобы его никогда больше не подпускали к классу зелий.

Гарри сдержал вздох и снова украдкой взглянул на предмет своих мыслей. Снейп спокойно сидел за столом, склонившись над книгой, держа в руке пачку бумаг, на которых писал заметки уже около часа. Он с минуту еще что-то читал, а затем нацарапал пером еще пару заметок на первом листе. Похоже, он даже не подозревал о присутствии Гарри.

Гермиона присоединилась к ним ненадолго, всегда готовая позаниматься, хотя она, казалось, немного опасалась садиться за стол напротив Снейпа. Когда профессор не выказал признания ее присутствию, а Гарри приветливо улыбнулся ей, она расправила плечи и быстро приспособилась к непривычной ситуации. Тем не менее она хранила молчание, пока училась. Видимо, ей не прельщала перспектива проверить, действительно ли Снейп не против делить рабочее место с двумя подростками.

Вскоре Гермиона ушла на пляж вместе с улыбающейся Джинни, и внушительная стопка ее книг осталась покоиться на столе. Девочки пригласили Гарри пойти с ними, но он предпочел остаться, надеясь, что набравшись смелости поднимет одну из нескольких тем, которые хотел обсудить со Снейпом. Ему подвернулась хорошая возможность сделать это, так как миссис Уизли прилегла вздремнуть, Римус уже который день не просыпался, а Нидер чем-то занимался снаружи… не особо имело значения, что тот делал, пока отсутствовал. Может быть, ухаживал за растениями. Накануне Гарри видел, как тот поливал довольно внушительный сад, располагавшийся по одной из сторон дома. Теперь было куда понятнее, откуда в холодильнике взялись свежие овощи.

Но это вовсе не важно. Гарри сейчас больше волновало извлечение информации из чересчур-сообразительной-для-своего-же-блага головы, покоившейся на плечах некого профессора зелий. Конечно, приятно расспрашивать Снейпа о его увлечениях и знакомствах, понимая, что ответ никак на твою жизнь не повлияет. Сейчас же на кону стоят ответы к прошлому и настоящему Гарри. А помимо этого он, кажется, наслаждался взаимопониманием, которое образовалось не так давно между ним и Снейпом. Ему бы ни за что в жизни не пришла в голову мысль, что они могут ладить хотя бы отчасти так хорошо, как в последнее время, и он не хотел этим рисковать.

Так что... да, многое зависело от того, подберет ли он нужные слова и скажет ли он их, когда Снейп будет в подходящем для ответа настроении.

И посему Гарри только то и оставалось, что отказаться от притворства о выполнении домашних заданий и на скорую руку приготовить немного печенья по знаменитому на всю округу рецепту тети Петунии. Если Гарри уж чему-то и научился, живя с Дурслями, так это тому, что запах и вкус хорошей еды делают людей счастливыми... ладно, по крайней мере, менее напряженными. А радостный человек более склонен поболтать. Или, как в случае Дурслей, менее склонен к раздаче ужасающих наказаний.

Это был рискованный шаг, учитывая, что Снейп был в миллион раз рациональнее Дурслей, но одной из его положительных черт являлось отсутствие прокрастинации. Снейп даже не поднял глаз, когда Гарри рылся в кладовке в поисках ингредиентов и посуды, и это давало Гарри еще больше времени, чтобы понаблюдать за профессором и обдумать, что сказать.

Может быть, ему удастся провести параллель между зельями и кулинарией? Гарри был неплохим поваром, так как много практиковался на кухне Петунии. Не совсем одно и то же, конечно, но это могло послужить отправной точкой, которая приведет его к постижению зелий. Снейп же будет обеспечен вкусной едой, так что… это определенно бонус.

Когда план был уже доведен до конца, Гарри подумал о том, насколько же убогим тот был, однако в голову ему больше никакие идеи не лезли. Гарри мог бы просто взять и спросить Снейпа, но тот очень, очень любил давать односложные ответы и отказываться обдумать заданный вопрос позже. Гарри оставалось только надеяться, что он сумеет достаточно заинтересовать Снейпа, чтобы тот подключился к разговору.

Он решил, что сначала будут зелья. Он разочаруется, получив отрицательный ответ, но его сердце не будет разбито на кусочки. Он справится с этим. Кроме того, у Снейпа вряд ли случится припадок, если его спросят про школу, а не о его прошлом.

Значит решено. Сначала зелья в качестве пробы. Затем Лили, если разговор о зельях пойдет хорошо.

Хорошо всё обдумав, он поставил тарелку со свежеиспеченным печеньем, фруктами и сливками, которые нашел в холодильнике, и заварником. Гарри пододвинул к Снейпу небольшую тарелку и кружку, очевидно, приглашая того угоститься.

– Вы же понимаете, что это мог сделать домовой эльф, – сказал Снейп, едва взглянув на него, прежде чем сделал еще несколько заметок на своем пергаменте.

Гарри продолжил хмуриться. Этому человеку действительно следует научиться говорить простое «спасибо».

– Я не против был приготовить еду, – сказал он вместо этого. – Приятно, когда есть чем заняться.

Снейп не ответил, сверяясь со страницами одной из своих книг, прежде чем пометить еще кое-что, и Гарри уже начал подумывать, не стоит ли уговорить мужчину сделать перерыв на перекус, когда Снейп схватил печенье и осторожно откусил.

Гарри усмехнулся и налил себе чашку чая. Никому не удавалось долго молчать после дегустации печенья Петунии…

– Оно... не совсем ужасно, – наконец сказал Снейп, съев целое печенье. Он отложил перо и налил себе чаю. – Для своего возраста Вы неплохо готовите.

– Спасибо, – первая фаза плана: успех!

– Это было одной из Ваших привычных обязанностей у родственников?

– Гм... – Гарри промолчал, раздумывая, был ли это наводящий вопрос, и пытаясь понять, как выйти из сложившейся ситуации. Он хотел обсудить зелья, а не Дурслей. – Да, вроде того. В основном только завтрак. Петуния любит готовить, поэтому она занимается ужином, а я иногда ей помогаю.

– Из Ваших уст это звучит так обыденно… будто Ваша жизнь с ними была обычной.

Гарри пожал плечами, стараясь изобразить безразличие.

– Я же не жил в настоящей темнице, профессор. Мое детство было не самым лучшим, но некоторое его эпизоды можно назвать вполне заурядными. Например, помощь на кухне.

– Хм. А сколько Вам было лет, когда Вы начали помогать на кухне? – Снейп посмотрел на него так, словно ожидал шокирующего ответа, будто Гарри собирался сказать, что ему на тот момент было года два, что просто смешно. Ему было по меньшей мере три. Но, возможно, этот ответ так же неприемлем. У Гарри не было четкого представления о том, в каком возрасте детям дозволяется выполнять определенные обязанности по дому.

– Я точно не помню, – уклончиво ответил он.

– Сколько Вам было лет, когда Вы впервые обожглись у плиты? – мягко спросил Снейп.

– Как Вы ... – Гарри спохватился и прищурился. – Вы подлый слизеринец, Вы это знаете?

– Это вполне логичное умозаключение, – сухо ответил Снейп, хотя в его глазах читалось некое отвращение от ответа Гарри. Или, что более вероятно, он был недоволен тем, что Гарри не ответил, ведь это означало, что он не единожды обжигался. – Чуть ли не во всех ситуациях они проявляли мизерную заинтересованность Вашей безопасностью. Почему они не могли намеренно расположить младенца в непосредственной близости от горячих поверхностей и обжигающих жидкостей?

Гарри хмыкнул.

– Я не был младенцем, – пробормотал он. – И это не так уж часто случалось. У меня всегда была хорошая координация, даже тогда. Я быстро понял, что нельзя трогать и как много я могу удержать в руках.

– Да, страх перед жгучей болью – мощная мотивация для маленького ребенка, – сказал Снейп, сверкнув темными глазами, и Гарри опустил взгляд на стол и откусил немного печенья, дабы избавиться от необходимости отвечать. Мысль о том, что Снейп расстраивается из-за того, что произошло с ним в детстве, все еще была чем-то новым, и Гарри не знал, что с этим делать. И это отнюдь не касалось темы, которую он надеялся затронуть…

– Я всегда думал, что у зелий есть нечто общее с готовкой, – сказал он, решительно намереваясь обсудить то, что было у него на уме, а заодно покончить с разговором о Дурслях.

– Зелья никоим образом не похожи на приготовление еды, – усмехнулся Снейп, подыгрывая неуклюжей попытке Гарри сменить тему. – Они требуют точности, которой не хватает в большинстве кулинарных начинаний. Пересоленое блюдо можно исправить. Излишек наперстянки убьет Вас при первом же вдохе.

– Не каждый ингредиент зелья ядовит, – возразил Гарри. – Избыток соли, может, и не убьет Вас, но от него не всегда избавишься. Вы постоянно говорите о разных исправлениях ошибок, которые мы совершаем. Слишком много слизи флоббер-червей? Добавьте бурачник, чтобы он впитал ненужное количество и исправил консистенцию зелья. Нечто подобное.

– Не каждое зелье можно так просто исправить.

– Как и курицу, подгоревшую до хрустящей корочки! – рявкнул Гарри. За это он мог поручиться лично. Из-за этого у него были довольно серьезные неприятности с Петунией, хотя стоит ли говорить о том, что он был слишком мал, чтобы дотянуться до ручки духовки без табуретки. Порой он отождествлял запах горелого мяса с целой вечностью пребывания взаперти в чулане и сооружением импровизированного сортира. Гарри опустил глаза и потер затылок при этой мысли. Он никак не мог допустить, чтобы Снейп увидел это воспоминание в его взгляде, хоть и был уверен, что теперь мужчина не применяет к нему легилименцию без предупреждения.

Все шло вопреки его плану. Что ж, он знал, что тот не был продуманным. Как Гарри вообще мог думать о том, что сможет завязать непринужденный разговор со Снейпом, который не перерастет в разногласия прежде, чем они перейдут к тому, о чем он хотел спросить?

– Зелья, как правило, требуют большей точности, – произнес Гарри в тишине, стараясь, чтобы это признание не прозвучало так, будто его вытянули из него. – Я только хотел сказать, что у них есть что-то общее с готовкой, вот и все. Разве Вы так не считаете? – ему не следовало смотреть на Снейпа. Если бы он этого не сделал, то не заметил бы, как мужчина откинулся назад и задумчиво стал рассматривать его, и Гарри не стал бы ерзать.

– У Вас что-то на уме, Поттер? – протянул Снейп, понимающе подняв брови.

Гарри откинулся на спинку стула. Как Снейпу всегда удавалось узнать, замышляет ли что-то Гарри? Забудьте. На самом деле ему не нужно было задавать этот вопрос. Иногда Гарри можно было прочесть, словно книгу. Ему часто удавалось избежать такого у Дурслей, но они были такими безмозглыми, что не заметили бы слона, готового наступить на них. Как бы Снейп не хотел, чтобы Гарри больше походил на слизеринца, у того было больше гриффиндорского опыта, означавшего столкновение с проблемами лоб в лоб. В таком случае Гарри будет лучше действовать напролом. Или... ну, во-первых, он мог бы попробовать еще один окольный путь решения проблемы…

– Вообще-то да, – ответил он, выпятив подбородок, дабы придать себе смелости. – Мы с Гермионой говорили о последнем году обучения, и мы задались вопросом о некоторых правилах тестирования в Хогвартсе. Может быть, раз Вы профессор, Вы сможете дать ответ?

Снейп заинтересованно склонил голову набок и жестом предложил Гарри задать вопрос. Отлично.

– Кажется, я слышал, как кто-то говорил о самостоятельном изучении, – солгал он, – и мне стало интересно, как будет проходить аттестация. Может ли человек сдать на ТРИТОН предмет, курс которого официально не проходил?

Снейп долго разглядывал его.

– Только не говорите мне, что Вы собираетесь заняться самостоятельным изучением, Поттер. Что Вы будете сдавать, историю квиддича?

– Почему Вы решили, что я говорю про себя? – запротестовал Гарри. – Может быть, я спрашиваю о Гермионе. А может, мне просто любопытно.

– Отдайте должное моей наблюдательности, – протянул Снейп. – Сами Вы, возможно, и заинтересовались этим вопросом, но если бы мисс Грейнджер задумалась о самостоятельном обучении, она бы с профессором Макгонагалл все организовала, по крайней мере, за неделю до начала семестра.


– Так можно? Пойти на ТРИТОН? – настаивал он, игнорируя слова Снейпа.

– Все зависит от обстоятельств, – сказал Снейп. Он скрестил руки на груди и окинул Гарри оценивающим взглядом. – Для сдачи на ТРИТОН предлагаются только определенные специализации. Тем не менее, есть несколько доступных из тех, что не входят в учебный план Хогвартса. Дурмстранг, например, предлагает курс изучения содержания и ухода за драконами. Шармбатон советует своим студентам изучать искусство. По-видимому, волшебная скульптура нынче в моде, – его усмешка ясно давала понять, что он думает о пользе этого умения. – Если студент Хогвартса захочет обучаться подобным дисциплинам, он сможет это сделать, если получит разрешение директора и согласие профессора-попечителя.

– Попечителя?

– Который гарантирует доступ к учебным материалам, будет следить за ходом занятий, ознакомится с результатами выполнения теоретических и практических заданий, а также предоставит экзаменационной комиссии ТРИТОН письменное разрешение для проведения соответствующего экзамена в конце года.

– О, – его шансы на успех все падали и падали вниз, не так ли?

– Если Вы планируете изучать содержание и уход за драконами, то можете не распинаться. После окончания школы Вам лучше пойти обучаться к Чарльзу Уизли. Легенда гласит, что в последний раз, когда данный курс был разрешен в Хогвартсе, целое крыло замка было почти разрушено.

– Неужели? – спросил Гарри, позволив любопытству взять над собой верх, несмотря на желание не перескакивать с темы на тему. – Когда это было?

Снейп махнул рукой.

– Кто знает. По крайней мере, век или два назад.

– Ну, я, э-э... не хочу изучать драконов, – сказал он.

– Что же тогда? – спросил Снейп.

– Этот профессор-попечитель... – Гарри закусил губу. – Насколько я понимаю, это должен быть кто-то, ознакомленный со специализацией?

– Непременно, – согласился Снейп. – Хотя я очень сомневаюсь, что Вам удастся найти талантливого магического скульптора по льду среди преподавателей Хогвартса, если это то, чего Вы хотите.

Гарри фыркнул. Он не знал, пошутил ли Снейп, но мысль о том, что Макгонагалл проводит свое свободное время, тщательно вырезая лебедей и цветы из ледяных глыб, скрасила весь его день. Хотя... если подумать, в подобном хобби она была бы не так уж плоха, учитывая ее навыки трансфигурации.

– Нет, – согласился он, усмехнувшись самому себе. – Не думаю, что мне сильно повезет, – Снейп бросил на него взгляд, как бы говоря, что хватит тянуть резину, и Гарри вздохнул, чтобы собраться с силами. – Что, если... этот предмет уже предлагается к изучению в Хогвартсе, но я хотел бы... самостоятельно пройти его курс и все равно сдать тест?

Снейп тупо уставился на него, прежде чем рявкнул:

– Нет.

– Просто выслушайте меня…

– Я не без причины удерживаю высокие стандарты для студентов, вновь выбирающих зелья, Поттер! Зелья уровня ТРИТОН являются узкоспециализированными и требует чрезвычайного внимания к технике безопасности и мельчайшим деталям. Даже их практика под строгим наблюдением достаточно опасна; я не собираюсь разрешать менее опытному студенту обучаться им отдельно от учебной группы! Откуда у Вас вообще в голове появилась такая безрассудная идея…

– Я могу справиться с этой работой! – настаивал Гарри. – И я не останусь без присмотра. Гермиона предложила стать моим репетитором. Нам просто нужно разрешение на использование лаборатории время от времени после уроков, и Вы понимаете, что она знает, что делает!

– Я беспокоюсь не о ней! – рявкнул он. – И ответ остается отрицательным. Если Вы не обучаетесь в моем классе, то у Вас нет доступа к моей классной комнате.

– Ладно, хорошо, – фыркнул Гарри. – Тогда я найду другое помещение, – он почти упомянул о выручай-комнате, но решил не рассказывать о своем плане.

– Дело не в этом! – прошипел Снейп. – Вы не можете просто начать самостоятельное изучение без разрешения директора. И он никогда не предоставит Вам его без моего согласия следить за Вами! Поскольку я не собираюсь позволять любому студенту бегать по Хогвартсу и стряпать опасные зелья в случайных классах, Вам, как говорится, не повезло.

Гарри мог бы закричать от отчаяния, но он знал, что ничего хорошего из этого не выйдет. Вместо этого он попробовал единственную вещь, оставшуюся у него в арсенале, – давить на чувства. Он знал, что за этими слоями черных одеяний, где-то глубоко внутри, всё ещё что-то осталось.

– Я хочу стать аврором, профессор, – тихо сказал он, желая, чтобы тот увидел всю значимость этого желания в его глазах. – Это значит для меня все, и только этот предмет мешает мне на пути к этому. Пожалуйста.

– Вы должны были подумать об этом до того, как не набрали необходимый балл, – безжалостно ответил Снейп. Его тон не был жесток, но слова для Гарри были безжалостны, потому что в них крылась правда. Как он мог злиться на Снейпа, если сам был тем, кто не сумел получить нужную оценку?

Гарри печально вздохнул.

– И я ничего не могу с этим поделать или что-нибудь сказать..?

Снейп покачал головой, хотя у него хватило вежливости не радоваться тому, что спустил Гарри с небес на землю.

– Я бы гораздо охотнее принял ученика на высшие зелья, чем позволил бы ему заниматься такой вещью, как «самостоятельное обучение», – выплюнул он, словно эти слова противоречили его глубочайшим убеждениям. – Но ни то, ни другое невозможно. Я никогда не делал исключений из своих стандартов для студентов, продолжающих изучать зелья на уровне ТРИТОН, и я не поступлю так сейчас.

Гарри понуро уставился в тарелку с печеньем, потом схватил одно из них и откусил большой кусок. Было глупо пытаться подкупить мужчину едой, как будто это могло что-то изменить. Но, по крайней мере, теперь Гарри мог заесть свое разочарование. Он небрежно поинтересовался, есть ли у Нидера в кладовой шоколадный соус. Его разочарованию определенно не помешало бы печенье, залитое шоколадом.

А он пока даже не спрашивает о своей маме. Мальчик не сможет справиться со столькими разбитыми надеждами в один день. Он засунул остаток печенья в рот и принялся жевать, наблюдая, как Снейп не сводит с него глаз. Мужчина, казалось, говорил «Ваш черед, мистер Поттер», не обращая внимания на то, что у Гарри в голове уже не осталось никаких идей.

Что ж…

Он проглотил еду, сделал глоток чая и спросил:

– Что, если я докажу Вам, что соответствую Вашим стандартам?

Брови Снейпа сошлись на переносице.

– Поттер…

– Знаете, когда проходил тот экзамен, я находился в состоянии сильного стресса. Это не оправдание, заметьте, – поспешил добавить он. – Но если Вас беспокоят мои знания в целом, один экзамен не может быть показателем. Дайте мне тест, любой тест, который Вы считаете объективным, и позвольте мне попытаться удовлетворить Ваши стандарты. Если я справлюсь, примите меня в класс. А если нет, я больше и слова не скажу об этом.

– Вы вообще когда-нибудь сдаетесь?

– Я учусь не делать этого, – честно признался Гарри.

– Вы забываете, что я преподавал у Вас на протяжении пяти лет. Я знаю, какой из Вас зельевар. Мне не нужно предоставлять Вам особый экзамен, чтобы осознавать, что Ваших навыков недостаточно.

Ладно, Гарри мог признаться, что в словах профессора был смысл. Однако и он способен высказать дельные мысли.

– Вы забываете, что на каждом уроке зельеварения, на котором Вы могли меня видеть, присутствовал устрашающий профессор, который ненавидел меня до смерти, и, насколько мне известно, составлял планы моего убийства. Вы же не можете ожидать, что я не совершу ошибок, зная, что на меня сейчас обрушится подобное давление! – он подумал, что переступил черту, так как Снейп кидал на него довольно злобные взгляды, но… это была правда!

– Выполнение заданий, находясь под давлением, – это один из важнейших навыков для студента, обучающегося высшим зельям, который должен быть привит ему до того, как будет проходить сдача ТРИТОНов.

Гарри открыл было рот, но тут же закрыл его, ненавидя Снейпа за то, что тот оказался таким хорошим спорщиком. Но, напомнил он себе, по крайней мере, этот человек спорил с ним. Если он возражал, значит, был вовлечен в разговор, а если втянут в обсуждение, получается, что еще не отказался от его затеи... а это означало, что Гарри нужно было продолжать в том же духе на случай, если у него есть хоть малейший шанс на успех.

Прежде чем он смог сформулировать свой следующий аргумент, Снейп добавил:

– Кроме того, если бы Вы предприняли еще одну попытку сдать экзамен, этот самый профессор бесспорно бы присутствовал на нем, наблюдая за Вами в оба глаза, и вряд ли придумывал бы глупые отговорки, чтобы облегчить Вам задачу! – да, Гарри определенно оскорбил его.

Он пожал плечами, показывая своё отношение к сказанному.

– Да, но я не буду так нервничать, потому что на этот раз буду знать, что Вы не пытаетесь убить меня.

– Вы уверены? – прорычал Снейп.

Гарри ухмыльнулся в ответ уж слишком нахально, но ведь мужчина сам напросился на это.

Снейп расплылся в несовсем привычной для него усмешке.

– Спорное умозаключение. Я уже говорил Вам, что не делаю исключений для студентов. Даже для Гарри Поттера.

– Вы хотели сказать, особенно для Гарри Поттера, – Гарри сморщил нос. – Хотя, думаю, Вы уже знаете, что я этого не ожидаю и не хочу. В любом случае, технически я не прошу об исключении. Это можно было бы так назвать, если бы я был плохим учеником, и Вы впустили бы меня в класс. Я всего лишь прошу об экзамене, дабы доказать Вам, что я достаточно хорош в предмете, чтобы получить возможность ходить на занятия. Соответственно Вашим привычным стандартам.

– Я никому и никогда не предоставлял второго шанса, и если дам его Вам, это будет считаться исключением.

– Это не будет исключением, если Вы позволите обучаться любому ученику, который Вас об этом попросит. Просто получилось так, что я единственный, кто попросил Вас, верно? Вряд ли это моя вина.

– Ах, да... сплю и вижу, как за дверью моего кабинета выстроится очередь из шестикурсников Гриффиндора и Пуффендуя, как только по Хогвартсу разнесется слух, что я дозволю пересдать СОВы, – профессор заметно вздрогнул.

– Мне кажется, Вы переоцениваете популярность своего предмета, – заметил Гарри.

Снейп снова зарычал, но на этот раз без слов.

Гарри поднял руки в утихомиривающем жесте.

– Просто констатирую факт. Это Вы взрастили образ устрашающего профессора зелий. Не кидайтесь на меня за то, что я подтверждаю, что это сработало.

– Я не взращиваю образ, – резко произнес Снейп. – Я ужасающий профессор зелий. И Вам не мешало бы это запомнить.

– Видите ли, если бы я ходил к Вам на уроки, Вы могли бы напоминать мне об этом так часто, как только хотите, – сказал Гарри с нарочито невозмутимым выражением лица.

Снейп покачал головой.

– Вы один из самых неисправимых подростков, которых я знаю.

– Спасибо, – бойко ответил Гарри.

Снейп угостился еще одним печеньем, что было на пользу Гарри. Он не хотел видеть, как жилки на висках мужчины начнут пульсировать, особенно когда он уже продвинулся вперед. Это также дало Гарри немного времени обдумать, разумно ли было говорить о его способности сдать любой тест, который мог дать ему профессор. Он был уже впечатлен тем, что заработал «Выше Ожидаемого», и он действительно не был уверен, что сможет получить нечто равное «Превосходно». У него будет лишь один шанс, и если он представится ему возможным, он вложит все свои силы, чтобы добиться желаемого.

Он позволил молчанию затянуться, пока профессор доедал выпечку и потягивал чай, все это время разглядывая Гарри.

– Если бы, – наконец сказал Снейп, – я сделал что-то столь нехарактерно великодушное как то, что вы предлагаете, какую выгоду я получу? Большее количество студентов, разносящих кабинет? Возможно, вы этого не осознаете, но в отличие от нудных наставлений, которые я раздаю каждодневно, я действительно с нетерпением жду занятий уровня ТРИТОН.

– Разве недостаточно помощи студентам осуществить их надежды и мечты? – невинно спросил Гарри.

– Разве я похож на того, кто заботится о надеждах и мечтах прыщавого юнца, с которым вынужден каждый день нянчиться? – спросил Снейп необычайно серьезно.

– Нет, – признался Гарри, – но Вы все лето просили меня понять, как заниматься вещами, недостаточно интересными для меня. Иногда Вы делаете что-то потому, что это правильно, а не потому, что это радует Вас.

– О, так теперь Вы читаете мне морали, дабы добиться своего? – Снейп бросил на него иронический взгляд. – Ну же, Вы можете придумать что-нибудь получше.

– Это принесет Вам пользу? – попытался он. – Никогда не недооценивайте того, кто обязан Вам.

– Меня никогда не волновала польза, полученная от других, – парировал мужчина.

В этом есть смысл. Гарри ломал голову. У него было такое чувство, что Снейп просто подшучивал над ним, потому что ему было любопытно, как далеко зайдет Гарри, какие аргументы он выдвинет. Сложно сказать, действительно ли это было целью Снейпа, или тот просто наслаждался, наблюдая, как Гарри пытается добиться невозможного.

Он услышал, как открылась и закрылась входная дверь, отчего его мозг заработал в полную силу. У него оставалось не так уж много времени, чтобы убедить мужчину в своей правоте.

– Вас волнует судьба волшебного мира? – выпалил он. – Зная, что Вы вносите свой вклад в ряды авроров, стараясь предоставить им кандидата, знающего толк в зельеварении... это, знаете ли, не какая-то мелочь. Учитывая, что Вы были вовлечены в войну, и то, со сколькими некомпетентными людьми Вы, вероятно, сталкивались, я думаю, Вы придали бы этому большое значение.

– Неужели Вы можете только взывать к моему добродушию? – усмехнулся Снейп. – Учитывая, что оно у меня есть.

– Оно у Вас есть, – тут же ответил Гарри. – Я видел этому подтверждение. В любом случае, к чему я могу еще взывать? Вряд ли я стану Вас подкупать.

– Мерлин, помилуй, – пробормотал Снейп, глядя в потолок. – Только не говорите, что Ваш внезапный интерес к учебе вот-вот сделает из Вас шантажиста.

– Ха-ха. Я же сказал, что не стану им, – его сердце упало в пятки, когда Нидер завернул за угол, окинул их книги и закуски своим ястребиным взглядом и, направляясь в кладовую, молча кивнул в знак приветствия. Может быть, Гарри повезет, и тот не станет задерживаться. Он еще не закончил этот разговор.

Только, похоже, Снейп его уже завершил.

– Вы излагаете захватывающие доводы, мистер Поттер, – сказал он своим «я достаточно долго потешался над Вами» тоном. – Я приму их к сведению.

К сведению? Гарри уставился на него, едва смея надеяться.

– Это не похоже на «нет»… – начал он.

– Вы бы предпочли окончательный ответ? Я безусловно могу…

– Нет, – быстро ответил Гарри. – Окончательного ответа не требуется. Мне и этого хватает. Вы не торопитесь, подумайте, а потом позовите меня. Сейчас я буду... гм, дописывать эссе по гербологии, – он отодвинул тарелку в сторону и потянулся за учебником по гербологии и почти законченным эссе.

Он не упустил из виду ухмылку Снейпа, и поэтому склонил голову и поднес чашку к губам, чтобы Снейп не увидел его собственной усмешки.

Подобный исход едва можно назвать победой, но это было далеко от того провала, который ожидал Гарри. Подводя итог, можно сказать, что в будущем его настигнет успех, и он сможет, в конце концов, воплотить в жизнь непродуманные планы по приготовлению печенья.

Глава 36. Границы

Солнце еще не взошло. Гарри приподнял отяжелевшие веки. Он всмотрелся в темноту комнаты и осознал, что всё ещё находится в убежище. Он понятия не имел, что его разбудило, только слышал тихий шепот неразборчивых голосов, просачивающийся сквозь стены.

Он зарылся в свою удобную постель. Она была куда мягче его кровати в Хогвартсе или в доме на площади Гриммо, и в разы лучше его жесткого, продавленного матраса у Дурслей. Гарри казалось, что его обволакивает теплое, приятное на ощупь облако, и он ощущал безопасность. Он уже начал засыпать, когда слабое позвякивание вновь разбудило его. Он зевнул и уставился в потолок. Он мало чего мог поделать с тем, что его мозг ещё не до конца проснулся.

Он медленно сел, вытянув сначала одну руку, потом другую, а затем спустил ноги с кровати. Он не был готов лицезреть ослепительный свет лампы, и поэтому ему пришлось закрыть глаза и наощупь добраться до двери. Гарри приложил к ней ухо, но ему ничего не удалось понять, так как толстый слой древесины попросту не давал это сделать. Однако по низкому звучанию приглушенных голосов он понял, что, по крайней мере, между собой ведут разговор двое мужчин. Значит, Снейп и Нидер. Они были единственными бодрствующими мужчинами в этом доме. Ну, если только ночью не прибыли другие члены Ордена. Но, приняв во внимание слова Снейпа, Гарри очень сомневался, что на ближайшие несколько дней к ним присоединится кто-либо ещё.

Его рука замерла на дверной ручке, он никак не решался прервать разговор в столь поздний – или ранний – час. Он бросил взгляд на свой чемодан, хотя едва мог различить его очертания в темноте. В его голове зрела идея…

Он на цыпочках подошел к чемодану – хотя был уверен, что его и так не услышат – и стал вслепую рыться в его содержимом, пока не нашел то, что искал. Он ухмыльнулся, натягивая на нос Волшебный Стеногляд Уизли. Надо будет не забыть поблагодарить близнецов, когда ему доведется увидеть их. Кто ж знал, что подобный подарок не единожды пригодится?

Свет. Он зажмурился, когда освещение гостиной ударило ему в глаза. Ох, надо было сначала прищуриться.

Пока он привыкал к свету, голоса стали отчетливыми, и можно было сразу понять, что они принадлежат Снейпу и Нидеру.

– ...Должен скоро вернуться, и тогда мы сможем принять иные меры, – говорил Снейп.

– Он не станет торопить события, ты же знаешь, – ответил Нидер. Когда Гарри привык к свету, он увидел, что они расположились в удобных креслах друг против друга. Он мог полностью видеть Снейпа со своего места наблюдения, однако Нидера он мог разглядеть только в профиль. Последний размахивал стаканом, находившимся в его руке. Кубики льда ударились о стекло, объясняя тот звук, который Гарри услышал ранее. – Нам нужно столько сторонников, сколько мы вообще можем получить. Если ему нужно будет быть там, чтобы убедиться, что все находятся на отведенных им позициях для сдерживания влияния Сам-Знаешь-Кого, так он и поступит.

– Он не слеп по отношению к своим приоритетам, – Снейп отпил из своего стакана. – Как у лидера стороны света, у него есть много дел, требующих его внимания, и лишь немногие из них важны для него так, как обеспечение защиты мальчишки. В свете последней попытки Темного Лорда по обнаружению Поттера, Дамблдор не будет оставаться в стороне дольше положенного.

Нидер поднес стакан к губам, выпил чуть больше, чем Снейп, и отставил его в сторону.

– И он доверяет оборотню, да?

Гарри тут же возмутился за Римуса. То, что он оборотень, вовсе не означает, что его всё время следует подозревать!

– Безоговорочно, – с усмешкой ответил Снейп. – Во всяком случае, когда не подвергнут опасности. Люпин безнадежно сентиментален и медлителен, но даже я не могу отрицать, что он оказал Ордену неоценимую услугу. Кроме того, Альбус ценит связь, образовавшуюся между ним и Поттером, – Снейп нахмурился и сделал ещё один глоток, прежде чем добавил: – Мальчик доверяет ему.

– А разве не должен?

На протяжении нескольких секунд Снейп неотрывно глядел в свой стакан.

– Ребенок слишком доверяет своим друзьям, слишком осторожен со всеми остальными.

– Это напоминает мне одного моего знакомого, – Нидер, казалось, потешался.

Снейп бросил на него кроткий взгляд.

– Не говори глупостей, старик. У меня нет друзей.

– Это ты так говоришь, – Нидер приятно улыбнулся и предложил Снейпу ещё выпить.

Наблюдая за Снейпом, Гарри покачал головой, хотя мужчина не мог его увидеть. Хоть ему и не нравилось, что его обсуждают подобным образом, его больше интересовало заявление Снейпа о том, что у него нет друзей. Было ли это на самом деле так, подумал он, или Снейп просто предпочитал так думать? Потому что Гарри и вправду казалось, что Нидер был другом его профессора. И Гарри знал, что у мужчины были друзья в школьные годы... возможно, и в дни его бытности Пожирателем Смерти. Что вообще могло побудить кого-нибудь отгородиться от людей до такой степени, чтобы не рассчитывать на дружбу, ни желать её?

Снейп всегда был загадкой, но теперь, когда Гарри интересовался им не только, как своим школьным учителем, но и другом его мамы, тот становился всё более таинственной личностью. Теперь этот человек являлся головоломкой, разгадку к которой Гарри по-настоящему желает отыскать.

– Люпину можно доверять, – признал Снейп, хотя, казалось, это причиняло ему боль. – Особенно в том, что касается Поттера.

– Рад это слышать, – сказал Нидер, откидываясь на спинку дивана. – Хотя я не уверен, хорошо ли он проявит себя в бою. Я перестал давать ему снотворное, но он всё равно уставший, как собака.

– Я заметил, – равнодушно на первый взгляд прокомментировал Снейп. – Возможно, это последствия его пленения. Или вероятный побочный эффект от длительного применения Волчьего противоядия. Я должен спросить его об этом прежде, чем это заметит Дамблдор и начнет донимать меня, чтобы я так и поступил.

– Очень похвально с твоей стороны, – сказал Нидер, и хоть Гарри уже не мог видеть его лица, он понял по тону, что тот дразнит Снейпа. Гарри улыбнулся от осознания того факта, что, по крайней мере, ещё один человек в жизни Снейпа осмелился поддразнивать его.

Как и следовало ожидать, Снейп одарил хозяина дома взглядом, который явно советовал ему заткнуться.

Вместо этого Нидер полностью переменил тему разговора.

– Я бы и не подумал, что Дамблдор позволит использовать кровавые перья в Хогвартсе. Довольно мрачно. Это весьма поразило меня, учитывая его отношение к другим «жестоким и непривычным» наказаниям.

– Кровавые перья? – Снейп посмотрел на него так, словно тот обезумел. – Я не знаю, откуда ты взял такую информацию. Он никогда не допустит использование подобных безобразий в Хогвартсе.

– Это не то, что говорил Поттер, – сказал Нидер, и Гарри испустил долгий, раздраженный вздох. Почему взрослые запоминают все, что он говорил сгоряча, а затем пересказывают это друг другу? Он не говорил о том, что кровавое перо использовали на нем, но теперь Снейп именно так и подумает, ведь так? Если только он не решит, что Гарри лжет. Может быть, он примет это за ложь. Оставалось только надеяться на это. Ведь мужчине довелось узнать достаточно постыдных вещей о нем этим летом, за что спасибо всем огромное.

– Тогда расскажи, пожалуйста, что говорил об этом Поттер, – Снейп слегка наклонился вперед.

Нидер пожал плечами.

– Казалось, он был немного сердит на последнего профессора защиты. Скорее противился её «пропаганде», как он выразился. И сказал, что она использовала кровавые перья на отработках. Что-то в этом роде.

Снейп сощурился, глядя на Нидера.

– На его отработках?

– Он не сказал, – ответил более взрослый волшебник, – но я бы поставил на это несколько галлеонов.

– Конечно, она так и поступила, – Снейп с такой силой поставил стакан на стол, что тот задрожал. – Потому что кто в последнее время не издевался над мальчиком?

– А ты? – спросил Нидер настолько буднично, что это застало врасплох и Снейпа, и Гарри. Об удивлении Снейпа можно было смело говорить, потому что мужчина уставился на Нидера с легким румянцем на щеках.

– Издевался ли я над ним? – уточнил он, лицо его посуровело.

– Ты вспыльчив, и ты никогда не скрывал своей неприязни к мальчику, – многозначительно сказал Нидер, и Гарри понял, что этот человек не привык церемониться. – Это вполне разумный вопрос.

С минуту, показавшуюся вечностью, Снейп неустанно глядел на него, прежде чем ответил:

– Да, – и снова взял в руки свой напиток. Он не пил, лишь размахивал стаканом и наблюдал за тем, как из стороны в сторону плещется жидкость, а кубики льда ударяются о стекло. Он не стал вдаваться в подробности, за что Гарри был ему благодарен. Гарри не понимал, как отнестись к этому односложному признанию. Он не ожидал, что Снейп согласится даже с этим высказыванием... и ему действительно хотелось пойти туда и спросить, означает ли это, что он сожалеет о своем прошлом обращении к Гарри.

Конечно, он не был настолько склонен к самоубийству, чтобы сделать это.

Нидер кивнул, как будто ожидал такого ответа, и даже принял его.

– Но все изменилось..? – подсказал он.

Снейп отмахнулся от этого вопроса так, будто отгонял назойливую муху.

– Что касается мальчика... – видя, что Снейп испытывает явный дискомфорт, Нидер сменил тему. – Со дня нашего знакомства, я заметил пару вещей, удививших меня.

Снейп откашлялся и сухо сказал:

– Не сомневаюсь. Вся его жизнь в действительности отводится на то, чтобы сеять хаос, куда бы он ни пошел, – Гарри прищурился, наблюдая за профессором. Он не виноват, что неприятности так часто преследуют его. Ладно, ну... это не всегда его вина.

– Правда? Ты пойми, не то чтобы я сомневался в твоих словах, – спокойно сказал Нидер. – Он гораздо тише, чем я думал, вот и всё. Не стеснительный. Скорее… серьезный. Замкнутый.

– Его совсем недавно вытащили со штаба, который, как он предполагал, подвергнется нападению Темного Лорда, и отправили в дом к незнакомцу с раненым и, накачанным наркотиками, любимым учителем и лучшим другом, находящимся в коме, в придачу. Ты ожидал, что он будет на стены лезть?

– Я не про это. Однако несколько его запросов не застали бы меня врасплох. Он – почетный гость, всемогущий Мальчик-Который-Выжил. Я ожидал увидеть маленького принца, но вместо него обнаружил в целом вежливого юнца, не желающего быть навязчивым и крайне настороженно относящегося к незнакомцам. И всё же в то же время несколько демонстративного и волевого. Какое сочетание черт. Парнишке следует научиться терпению и сдерживанию гнева, но в целом, я был приятно удивлен, правда.

– Ты столько всего узнал о нем за три дня, – казалось, это вывело Снейпа из себя. Гарри подумал, что это произошло из-за того, что самому Снейпу потребовалось пять лет на то, чтобы начать узнавать настоящего Гарри.

– Я наблюдателен, Северус. И я заметил, что, в отличие от того, во что меня заставили поверить, кое-кто научил его хорошим манерам.

– Или знать свое место, – мрачно сказал Снейп.

– Прошу прощения?

Гарри был уверен, что Снейп думает о Дурслях, и он почувствовал облегчение, когда Снейп отмахнулся от вопроса, не вдаваясь в подробности, и вместо этого сказал:

– Просто подожди. Его стремление к самопожертвованию может быть более раздражительным, чем когда-либо была бы его мания величия.

Гарри бросил на Снейпа через стену свой лучший взгляд.

– Хм. Моя точка зрения, Северус, заключается в том, что я составил довольно отличающееся представление от того, что ты о нем говорил.

– Не припомню, чтобы мы когда-либо раньше говорили о нем, – кротко поправил Снейп, подливая себе в стакан алкоголь. Гарри рассеянно подумал, сколько они уже выпили. Не пора ли им немного опьянеть? Но, с другой стороны, они в основном просто потягивали напиток, да и у Гарри не было какого-либо образца, с которым можно было бы сравнить. Он всего несколько раз видел Вернона подвыпившим, и он был больше озабочен тем, чтобы избежать чрезмерного гнева мужчины, чем тем, какое количество алкоголя он выпил, чтобы дойти до подобного состояния.

– Э, может, и нет, – согласился Нидер. – Мне могло это показаться из-за того, что я видел, как твое лицо мрачнело сильнее грозовой тучи, когда упоминали Мальчика-Который-Выжил. Я также, кажется, припоминаю несколько фраз, пробормотанных тобою себе под нос, что-то вроде «высокомерный, избалованный, ни на что не годный, испорченный лентяй». Я безусловно перефразировал, но думаю, что суть передал.

– Да, что ж, – Снейп откашлялся и признался: – Возможно, я произнес вслух пару нелестных слов о мальчишке, и, может быть, ты тогда находился рядом.

На несколько мгновений они замолчали, а затем Нидер снова повернулся, чтобы подсказать:

– Значит, ты изменил свое мнение?

– Я этого не говорил, – настойчиво сказал Снейп.

– В этом не было необходимости. У меня есть не только уши, но и глаза, помнишь?

Снейп медленно закинул ногу на ногу.

– Возможно, я... расширил кругозор восприятия качеств мальчишки.

Нидер усмехнулся.

– Твои речевые обороты лучше, чем у всех знакомых мне людей, Северус. Какой замечательный способ сказать, что ты изменил свое мнение о мальчике, но в то же время не признавать свою неправоту.

Снейп бросил на него раздраженный взгляд и отпил из своего стакана. Он ничего не ответил.

Гарри поудобнее устроился на полу. Этот разговор превращается в нечто увлекательное. Когда еще он узнает, что на самом деле думает о нем Снейп? Он скрестил ноги и наклонился вперед, ловя каждое их слово.

Нидер снова заговорил:

– Ещё я заметил…

– О, может быть, ты перестанешь всё подмечать, Ефраим? – вмешался Снейп.

– Постараюсь, – Нидер пожал плечами. – Но так было бы совсем не весело. Знаешь ли, у меня так мало развлечений в моей уединенной жизни.

Снейп бросил на него раздраженный взгляд и проворчал:

– Ну, тогда тебе стоит смириться.

– Мальчик привязался к тебе, – сказал Нидер, скорее, вопросительно, и Снейп сделал глоток из своего стакана. Гарри почувствовал, как у него порозовели уши, хоть его никто и не мог увидеть. Великолепно. Просто великолепно. Гарри знал, что Снейп не желал никакой близости между ними, и теперь, когда кто-то высказал его беспокойство вслух, Снейп несомненно отстранится. Гарри впился взглядом в профиль Нидера.

– Мы преодолели определенные разногласия, – осмотрительно сказал Снейп. – На их место пришла некоторая степень... доверия. Кроме того, ошибочное чувство близости вполне естественно из-за характера уроков, которые я ему даю. Для него все это в новинку. Какие бы «привязанности» ты ни увидел, они, несомненно, исчезнут, как только он вернется в школу, будет окружен своими друзьями и любимыми профессорами, а моя помощь в обучении больше не понадобится.

– Ты в этом уверен? – подтолкнул Нидер.

Снейп бросил на него взгляд, говоривший, что он дурак, раз спрашивает.

– Он беспокоился о тебе ещё до твоего приезда. Проводил весь день, ожидая твоего возвращения.

– Его волновала судьба штаба, – поправил Снейп. – Там находилась семья его лучшего друга, и он никаким образом не мог узнать, что Темный Лорд не готовится к нападению.

– Я наблюдал за ним последние несколько дней, Северус. Он ловит каждое твое слово. Он смотрит на тебя снизу вверх, интересуется тобой.

– Мерлин упаси, – сухо сказал Снейп, хотя его жесткая манера держаться выдавала его дискомфорт от разговора.

Нидер не стал развивать эту тему дальше, вместо этого избрав другой подход.

– Я заметил еще кое-что интересное. Хочешь послушать?

– А у меня есть выбор? – огрызнулся Снейп в ответ.

– Мальчик не единственный, кто к кому-то привязался, – сказал Нидер и поднял руку, когда Снейп начал протестовать. – Отрицай всё, что хочешь, очевидно, что он тебе небезразличен.

– Конечно, мне не все равно, что с ним будет, – отрезал Снейп. – Он под моей ответственностью. Мой долг – защищать его. Дамблдор убьет меня, если я позволю причинить ему вред.

– О, не надо так изворачиваться, Северус. Очевидно, что ты беспокоишься о нем, и не только потому, что Дамблдор заставил тебя это делать. Такого рода беспокойство не испытывают из чувства долга.

– Я не волнуюсь, – Снейп усмехнулся. – Но это даже плюс. Мальчишка за день может довести отведенного ему опекуна до нервного срыва, постоянно попадая в неприятности, даже когда они вовсе не ищут его.

Нидер молчал. Гарри не мог полностью разглядеть его лицо, но ему показалось, что оно выражало изрядную долю скептицизма. Ну, Гарри испытывал то же чувство. Он больше не мог отрицать, что начал смотреть на Снейпа снизу вверх, ощущать по отношению к профессору некую близость, которую тот не хотел испытывать, чувствовать потребность узнать больше об этом человеке. И он не был дураком; он понимал, что многое из этого было обусловлено ментальной близостью, появившейся из-за уроков окклюменции, и его новообретенным знанием того, что мужчина дружил с мамой Гарри. Но мысль о том, что Снейп испытывает к нему схожие чувства? Это было просто смешно. Конечно, Гарри был уверен, что Снейп больше не ненавидит его, возможно даже, что он в основном находит присутствие Гарри терпимым, но это было далеко от... ну, заботы.

Нидер был чокнутым старым болваном, если так думал.

Хотя... у него в голове вертелась назойливая мысль о том, что слова Нидера до жути напоминают наблюдения Гермионы, о которых она рассказала ему днем ранее. Могут ли они оба ошибаться? Или в недавно возникшей готовности Снейпа помочь Гарри, выслушать его и ответить на его вопросы было нечто большее? Возможно ли, что мужчина хоть самую малость заботился о самом Гарри, а не о роли, отведенной ему в этой войне? Он так не думал, но его удивило предположение, что он не возненавидел бы профессора, если бы тот тревожился за него…

Наконец Нидер нарушил молчание, тихо произнеся:

– Знаешь, Дамблдор беспокоится о тебе. Я уверен, что, когда вы только начали работать вместе, подобные чувства к тебе были ему чужды, но, видишь ли, именно это ты со временем и начинаешь чувствовать, когда намереваешься заботиться о благополучии кого-то, кроме себя. Я понимаю, что ты был этим озадачен, ведь рядом с тобой было не так уж много людей, о которых стоило бы заботиться.

– Заткнись, старик, – в этих словах было не так уж много желчи. Во всяком случае, Снейп выглядел измотанным этим разговором.

Нидер наклонился вперед, положив руки на колени.

– Я помню разговор, который состоялся между нами давным-давно, прямо в этой самой комнате. Ты поведал мне, что не хочешь, чтобы твой страх превратиться в отца сдерживал тебя. Как это повлияло на тебя?

– А ты как думаешь? – устало произнес Снейп.

– Я думаю, – спокойно сказал Нидер, – что ты не веришь в свою способность быть чем-то большим для мальчика или для кого-либо еще, чем ты есть сейчас, и поэтому ты решил даже не пытаться.

– А почему ты намекаешь, что я должен это сделать? – прошипел Снейп. – В его жизни есть множество людей, достойных наставлять его. Мне с трудом кажется, что бывший Пожиратель Смерти…

– В нем есть то, что другие люди не смогут понять, – уверенно сказал Нидер, – ведь так? Ты ясно дал понять, что он знаком с насилием. Даже несмотря на его юный возраст, очевидно, что он борется с тяжестью судьбы, которую он не выбирал, и с последствиями прошлых решений. Ты не можешь говорить о том, что его друг-оборотень или даже директор понимают весь груз подобных бремен так же хорошо, как ты. И я думаю, что в какой-то мере мальчик сам признает это.

– Если бы он был настолько проницателен, – усмехнулся Снейп, – то наверняка понял бы, что метод, которым я справляюсь с подобной ношей, вряд ли можно выбрать в качестве подражания.

– Возможно, тебе пора выработать привычки, достойные подражания, – возразил Нидер.

– Надеюсь, ты понимаешь, как глубоко я сожалею, что пришел сюда, – пробормотал Снейп. – Вечно суешь свой нос куда не следует…

Нидер откинулся на спинку стула.

– Мы знаем друг друга уже сколько, лет пятнадцать? Чуть меньше? Ты прошел долгий путь от сломленного юнца, брошенного Дамблдором на моем пороге после войны. Думаю, ты не преодолел его до конца. Возможно, раны, которые ты залатал одиночеством и горечью, удастся лучше залечить связью, образовавшейся при принятии неустанного интереса в благополучии другого человека.

Снейп держался твердо, белые костяшки его пальцев сжались на пустом стакане.

Нидер, казалось, понимал, что он продвинулся так далеко, насколько это возможно, потому что, наконец, внял желанию Снейпа и резко сменил тему.

– Другой мальчик. Как там его, Рон? У меня есть идея, но я не уверен, что она тебе понравится.

Рон? У Гарри екнуло сердце, и он придвинулся ближе к стене, как будто это могло заставить мужчин говорить быстрее. Он отодвинул на задворки сознания разговоры о самом себе для дальнейшего размышления (а там есть, что обдумать). Ему нетерпелось узнать какие-нибудь новости о состоянии Рона.

Снейп сделал глубокий вдох и медленно испустил его. Через минуту он ответил:

– Мы испробовали почти всё, что знаем. Исследования, диагностические заклинания, зелья. У меня есть ещё несколько зелий, доготавливающихся в штабе, которые мы можем попытаться применить через неделю или две, но так... мы в растерянности. Поверь мне, любая идея будет приветствоваться.

– О нем ты тоже беспокоишься, а? – насмешливо произнес Нидер, и Гарри ощутил определенный трепет от наглости этого человека. Он не знал никого, кроме Дамблдора, кто мог бы сказать Снейпу все, что ему заблагорассудится, и невредимым перейти к другой части разговора.

– Ни в коей мере, – вздрогнул Снейп. – Он – часть семьи Уизли. У него хватает людей, беспокоящихся о нем. Включая Поттера.

– Он дорог Поттеру.

– Да.

– Соответственно, и тебе, – сказал Нидер понимающим тоном.

Снейп нахмурился, а затем нетерпеливо махнул рукой.

– Твоя идея?

– Я повидал много проклятий в дни бытности целителем, – начал он. – Этот случай отличается... но он напоминает мне пациента, которого я лечил двадцать лет назад. Потребовались целые годы, чтобы понять, что произошло с той женщиной. Только выяснилось это случайно, правда... – Нидер замолчал и посмотрел Снейпу прямо в глаза. – Думаю, нам следует рассмотреть применение двойного проклятия.

Снейп нахмурился сильнее прежнего и наклонился вперед, ожидая, когда Нидер продолжит. Гарри сымитировал позу Снейпа и напомнил себе о необходимости дышать.

Нидер объяснил:

– Его симптомы не соответствуют ни одному типичному проклятию, которое могло привести к подобному состоянию. Однако в сочетании с другим, более сложным к обнаружению проклятием, которое может маскировать или изменять некоторые симптомы…

– Мы легко могли пропустить очевидный диагноз, – вставил Снейп. – Да, теоретически это возможно, но для достижения конкретно этих результатов потребуется обширная подготовка к работе проклятий в паре. Последствия обоих проклятий должны быть тщательно спланированы. С какой целью Темный Лорд или его последователи намеренно вводят Уизли в коматозное состояние? Это бесполезно. Гораздо более вероятно, что они намеревались поймать его и использовать в качестве приманки для Поттера, но тот был поражен внезапным проклятием, когда они потерпели неудачу.

– Как вы узнали о нападении?

Снейп не ответил, и Гарри мог практически видеть, как крутятся шестеренки в голове своего профессора, пока тот обдумывал догадки Нидера.

– Возможно ли, что источник, который предупредил вас о нападении, был под угрозой? Или что информация была дана им специально?

– На что ты намекаешь? – медленно спросил Снейп.

– Я предполагаю возможность – всего лишь возможность, – что Орден на самом деле не сдерживал Пожирателей Смерти, когда они напали на Уизли. Что, если Сам-Знаешь-Кто предупредил Орден, хотел, чтобы они были там, а затем пожелал, чтобы мы удостоверились в своей победе, успешности побега Уизли, только чтобы наложить проклятие на мальчика, который каким бы то ни было способом сможет привести их прямо к Поттеру?

Снейп утратил дар речи, его глаза выдавали одновременно удивление от этой теории и ужас от её последствий. Гарри подумал, что его лицо сейчас выражало тот же спектр эмоций... но его мозг работал слишком медленно, пытаясь собрать все воедино…

– Мальчик Уизли – лучший друг Гарри Поттера, – продолжил Нидер. – Его семья – известные члены Ордена. Сам-Знаешь-Кто, в свою очередь, стратег. Временами эксцентричный, но в душе стратег. Он резонно предположил, что если этот Рон и его семья нуждаются в защите или лечении, то они, вероятнее всего, будут спрятаны рядом с Поттером.

Снейп покачал головой.

– Нет. Любая вариация заклятий обнаружения никогда не сможет обойти обширные защитные чары, наложенные на штаб-квартиру, не говоря уже о Фиделиусе.

– Как правило, да, – мягко сказал Нидер. – Но... если гарантировать, что заклятие будет оставаться в силе в течение длительного периода времени – скрытым, к примеру, кажущимся нерушимым сонным проклятием – возможно, усиленное или запущенное, когда Поттер вступит в прямой контакт с мальчиком... Для волшебника, достигшего невероятных высот в мастерстве, определение приблизительного местоположения может быть просто вопросом времени.

– Тогда, – добавил Снейп почти шепотом, – зная, что дальше он не сможет его выследить, и принимая во внимание, что использовались чары Фиделиуса, он бы применил все знания, которыми обладает, чтобы заставить Поттера перебраться в новое, проще отслеживаемое, место.

– Мой дом не так легко отследить, – заметил Нидер.

– Проще, чем штаб-квартиру, – Снейп встал и начал расхаживать по комнате. – Это все равно займет время, но здесь нет чар Фиделиуса. Если твоя теория несет в себе какую-либо обоснованность, остается лишь гадать, когда он определит точное местоположение.

– Если я не ошибаюсь, – сказал Нидер. – Мы должны отгородить паренька Уизли от Поттера.

– Да, – с готовностью согласился Снейп, – но это не решит другой проблемы. Если они обнаружат, где находится Уизли, то все равно нападут. И если Поттера не будет рядом с ним, они используют его как приманку. Поттер не будет стоять в стороне и смотреть, как из-за него причиняют вред его другу. Он без раздумий сдастся Темному Лорду и найдет способ обойти любые попытки остановить его. Мы не можем этого допустить. Уизли также нужно защищать любой ценой.

– Согласен.

– У тебя есть способ обнаружить наложенные на него проклятия, обособить их друг от друга?

Нидер покачал головой.

– Если это двойное проклятие, то они слишком хитро связаны между собой, и поэтому не обнаруживаются по отдельности. Единственный способ вылечить мальчика – это выяснить конкретную комбинацию используемых проклятий, а затем разработать контрзаклятие, которое будет нацелено сразу на оба заклинания. А единственный способ выяснить это…

– Узнать от тех самых Пожирателей Смерти, которые прокляли его, – закончил Снейп, опустив плечи в знак поражения. Несколько минут они молчали, что было очень нежелательно для Гарри, так как теперь у него появилось время обдумать услышанное. Его сердце бешено колотилось, и он с трудом переводил дыхание. Иногда он чувствовал себя так после ночных кошмаров, но это было куда хуже. Он прижал руку к груди и попытался вздохнуть.

Неужели Волдеморт всё это время играл с ним? Это продолжается так же давно, как и было отослано ему видение о Норе? Действительно ли Рона намеренно прокляли подобным образом, чтобы отыскать Гарри? Мужчины вновь возобновили разговор, но в ушах у Гарри звенело, и он ни то что разобрать слов не мог, он самостоятельно думать не был способен. Он сдернул с носа Стеногляд, устремив взгляд в темноту комнаты, где единственным звуком было его хриплое дыхание и едва слышное бормотание неразборчивых голосов за стеной.

Он встал, и его ноги задрожали. Ему тут же пришлось сесть обратно. Если теория Нидера верна, то что всё это могло означать для Рона? А для Гарри? Для всех, кто находился рядом с ним? Как они могли надеяться на безопасность, если Волдеморт всегда на шаг впереди? А если у него было больше доступа к разуму Гарри, чем тот себе представлял?

Были ли хоть одно его видение этим летом реально? Нарочно ли посылал их Волдеморт, или все же некоторые из них стоит считать случайными? Незачем было посылать то, в котором была миссис Фигг. И, конечно, то, в котором Снейпа уличили в шпионаже, а затем пытали... Всё это же было правдой.

Разве нет?

По его телу пробежал холодок. Он видел Снейпа после того, как его пытали. Он знал, что это происходило на самом деле. То же самое можно сказать и о видении с нападением на Нору. Волдеморт не солгал и не подделывал картинку; он просто хотел, чтобы Гарри это увидел. Если теория Нидера верна, то так оно и было. Он все еще не знал, правда ли это. Он судорожно вздохнул. Но в этом было так много смысла…

Волдеморт легко мог сделать вид, что Снейпа приняли за шпиона, только чтобы начать осуществлять желаемое и усадить мужчину рядом с Гарри, дабы он мог завоевать его доверие, а по достижении задуманного повернуться к нему спиной.

Но Снейп должен был быть на их стороне, убеждал себя Гарри. Он защитил его от Волдеморта. Он был с ним наедине в доме Дурслей и на площади Гриммо. У него было непомерное количество шансов вывести Гарри из строя и доставить к Волдеморту. Но этого не произошло. Он сделал все возможное, чтобы предупредить Гарри, обезопасить его. Он даже дал ему вещь, способную позвать на помощь... он быстро коснулся кольца большим пальцем, чтобы напомнить себе, что оно там.

Если только обретение Гарри доверия к Снейпу не было частью плана Волдеморта…

Нет! Снейп помогал Гарри с окклюменцией. В прошлом году Гарри задавался вопросом, не нарочно ли Снейп открывал доступ к его разуму, чтобы Волдеморту было легче проникнуть в него. Но на этот раз он знал, что делает успехи. Ему впервые удалось вырваться из видения без посторонней помощи. Ему удалось заблокировать легилименту доступ к некоторым воспоминаниям. У него стало получаться лучше сосредотачиваться, отгораживаться от эмоций и мыслей, даже если ему предстоял еще долгий путь к постижению всего этого. Снейп учил его, действительно учил, а не просто притворялся.

Дамблдор доверял Снейпу. Другой Гарри также считал, что и он сам должен ему довериться. И хотя Гарри сомневался во всех видениях Волдеморта, он верил в свои сны о будущем. Они исходили от него самого, а не от Волдеморта. Если он и был в чем-то уверен, то только в этом. На подкорках сознания он понимал, что им можно доверять. Они исходили из глубины его собственной души.

А если он не может доверять себе, то на кого он может тогда положиться?

Значит, он будет доверять Снейпу. Он должен был... потому что если бы он позволил себе усомниться в Снейпе прямо сейчас, то обнаружил бы себя полностью и всецело брошенным на произвол судьбы.

Он снова попытался встать, и на этот раз он смог удержаться на ногах. Он подошел к настольной лампе и зажег её, зная, что ещё долго не сможет заснуть.

Почему он так долго позволял себе чувствовать себя в безопасности? Конечно, он испытывал напряжение из-за Волдеморта, но он на самом деле не думал, что у темного волшебника был настоящий план – с реальным шансом на успех – по обнаружению его местонахождения. Он представлял себе, как тот вслепую ищет, велит своим последователям быть настороже, наобум преследует друзей Гарри на тот случай, если поиски принесут свои плоды. Но нет – Волдеморт не делал ничего беспорядочного, не так ли? Он точно понимал смысл своих действий, каждый шаг на своем пути, даже выжидал, чтобы сделать его, и теперь Рон мог быть бомбой замедленного действия, способной привести в исполнение следящее заклятие продвинутого уровня. Разум же Гарри был чистым листом для Волдеморта, на котором он мог писать всё, что пожелает и когда, и...

Гарри вдруг почувствовал себя невероятно, глубоко оскорбленным.

Он почувствовал, как на глаза наворачиваются слезы отчаяния и страха. Ему хотелось закричать, но он удержался. Вместо этого он обличил свое разочарование в действие – он ударил ногой по прикроватному столику. Лампа закачалась, и он рванулся вперед, чтобы поймать её, но вместо этого подтолкнул ближе к краю. Та рухнула на пол в какофонии рвущегося шнура и бьющегося стекла, снова погрузив комнату в темноту.

Он поморщился, ожидая…

И действительно, буквально через несколько секунд дверь его спальни распахнулась, и его омыло светом из соседней комнаты. Ему не нужно было поднимать голову, чтобы понять, что в дверях стоит Снейп.

Гарри стоял, глядя на разбитую лампу, и ждал, что ему сейчас прочитают лекцию. «Надо было просто взять и закричать», – угрюмо подумал он. Больше объяснений, меньше ущерба имуществу. Нидер безусловно перестанет считать его вежливым молодым человеком после того, как он разбил его лампу.

В спальне зажегся свет, и Гарри зажмурился от яркого света. Он почувствовал, как Снейп подошел к нему, но Гарри не оглянулся на него. Слезы продолжали собираться за закрытыми глазами, и он не осмеливался открыть их. Если бы он это сделал, то расплакался бы перед Снейпом.

Он в самом деле не хотел плакать перед профессором.

– Все в порядке? – тихо спросил мужчина, и Гарри сумел отрывисто кивнуть. – Что случилось?

Гарри пожал плечами. Он не слишком настаивал на том, чтобы его оставили в покое, но он боялся, что если откроет рот, то нечаянно разрыдается. Он хотел, чтобы мужчина просто оставил его и ушел.

Но ведь это был Снейп. Мужчина не мог перестать совать свой необычайно большой нос в дела Гарри. Гарри сглотнул и отвернулся. Он не это имел в виду. Вовсе нет. Он ценил все, что сделал для него в последнее время этот человек. Он просто не хотел прямо сейчас встречаться с ним лицом к лицу, потому что единственное, что ему хотелось, это зарыться под простыни и плакать из-за Рона и самого себя... главным образом из-за того, что не мог контролировать свой собственный разум.

От этой последней мысли его сердце снова заколотилось, и он резко втянул воздух. Если у Волдеморта было так много доступа к его разуму, что могло помешать ему манипулировать Гарри иными способами? Он не думал, что тот снова попытается овладеть им, но у него могли быть другие варианты, как обмануть Гарри, контролировать его мысли или действия. Во что ещё он мог заставить его поверить, как побудить действовать? Гарри едва заметил, как его дыхание стало прерывистым, когда он почувствовал, как чьи-то руки давят ему на плечи и заставляют сесть на кровать.

Он не мог дышать. Он действительно не мог дышать. Хриплый стон вырвался из его груди, и он наощупь стал искать, за что можно было бы ухватиться. Он зажал между пальцами слои ткани, не беспокоясь о том, что из нее была сделана одежда Снейпа, и попытался втянуть в себя воздух, которого, казалось, не было в этой комнате.

– Поттер. Посмотри на меня! Открой глаза и посмотри на меня.

Он повиновался, едва замечая, что слезы потекли из его глаз. Перед его взором замелькала темнота, и Гарри крепче сжал ткань. Неужели именно так он и умрет? Потому что это была бы действительно жалкая смерть после всего того, через что он прошел.

– У тебя очередная паническая атака. Ты считаешь, что не можешь дышать, но это не так.

Он не мог. Он пытался, но не мог. Свободной рукой он судорожно вцепился в горло.

– Медленнее, – Снейп крепко схватил Гарри за руку, придерживая того за плечо. Он наклонился так, чтобы Гарри мог смотреть прямо ему в глаза. – Только один вдох, Гарри. Дыши вместе со мной, – он положил руку Гарри себе на грудь и сделал медленный, демонстративный вдох.

Гарри сосредоточился на Снейпе, его твердом взгляде, неспешно поднимающейся и опускающейся грудной клетке, и почувствовал, как крошечная, эфемерная струйка воздуха попала в его легкие.

– Хорошо. Снова.

Воздух. Мало-помалу, вдох за вдохом, чернота исчезала из поля зрения Гарри, и он наконец смог размеренно дышать. Однако из-за этого по щекам потекли слезы, а он был слишком измучен, чтобы пытаться спрятать их. Как только Снейп удостоверился, что Гарри не грозит смерть от приступа паники, он встал. Но Гарри не мог его отпустить. Он продолжал держать в кулаке то, что, как он подумал, было рубашкой Снейпа, и наклонился вперед, упираясь лбом в область прямо под грудью Снейпа. Было неловко сидеть, прислонившись только головой к телу мужчины, но Гарри нуждался в этом, поэтому он смирился, хотя и приготовился к тому, что его оттолкнут.

Снейп замер. Он, вероятно, не ожидал, что его, человека, используют в качестве подушки (даже если тот стоит), но он не отпихнул от себя Гарри. Поэтому тот ухватился ещё крепче и позволил слезам течь, стараясь дышать глубоко и размеренно. Когда плачешь, это сложно делать. После того, как довольно обрывистый вздох перешел в икоту, Снейп положил руки на плечи Гарри. Это с трудом можно было назвать объятием, и это не предполагалось как успокоение, но Гарри мог сказать, что это утешило его. Подобный жест помог ему.

После того, как из уголков глаз слезы стали появляться все медленнее, а дышать стало легче, Снейп тихо спросил:

– Кошмар?

Гарри покачал головой, что было трудно сделать, так как его лоб упирался в грудь Снейпа. Он неохотно отстранился, понимая, что не может так долго переходить границы дозволенного. Он не посмотрел Снейпу в глаза, когда вытер мокрое лицо рукавом.

– Видение? – тон Снейпа стал более настойчивым.

– Нет, – прохрипел Гарри. За все предстоящие ему долгие годы он не пожелает увидеть еще хоть одно видение. Не то чтобы он знал, как полностью избавиться от них. И что он обязательно долго проживет, если уж на то пошло.

– Я не знал, что Вы регулярно страдаете от панических атак.

– Я не страдаю, – невольно возразил Гарри.

– Ах. Да, могу заметить, – протянул Снейп. – Я ошибся.

Гарри отпустил рубашку Снейпа, запоздало осознав, что по-прежнему сжимает ее. Он наблюдал, как мужчина разглаживает ее одной рукой, но даже без очков было видно, что ткань безнадежно помята.

– Простите, – пробормотал он. Гарри решил, что ему повезло, что он был психически и физически истощен, потому что смог отбросить большую часть стыда на потом.

Снейп не принял извинения, просто спросил:

– Вам нужно зелье?

Гарри начал качать головой, но остановился после первого же поворота, передумав. У него в сундуке уже было полно зелья «Сна Без Сновидений», но если он собирался избавиться от видений, то неплохо было бы принимать хотя бы самую малость, когда предложат.

– Еще «Сна Без Сновидений»? – спросил он, быстро подняв глаза.

Снейп кивнул и ушел, не сказав ни слова. Гарри услышал непродолжительный шепот голосов Снейпа и Нидера, прежде чем дверь открылась, затем закрылась, и секундой позже Снейп снова стоял перед ним, на этот раз держа в руке пузырек с фиолетовым зельем.

Он принял его, произнеся тихое «спасибо», но Снейп не собирался уходить. В комнате висело неловкое молчание, пока Гарри наконец не посмотрел на профессора вопросительно. Снейп наблюдал за ним, хотя Гарри не очень хорошо мог разглядеть выражение его лица. Он ждал, пока он выпьет зелье? На самом деле Гарри не планировал его принимать, во всяком случае, в тот самый момент. Он хотел немного подумать, прежде чем снова заснет. Он даже не был уверен, была ли это середина ночи или близился рассвет. Может быть, он будет бодрствовать, пока все остальные не проснутся, и придержит зелье до завтра.

Снейп прочистил горло. Гарри подумал, что он хотел что-то сказать, но, похоже, передумал, потому что последовало лишь:

– Спокойной ночи, Поттер, – и он ушел.

Ну, попытался уйти. Проходя мимо чемодана, он зацепился ногой за что-то из вещей Гарри, и та откатилась в сторону. Гарри рассеянно наблюдал, как расплывчатая фигура мужчины наклонилась, чтобы поднять ее, и только тогда вспомнил, что бросил на пол Стеногляд. Он широко распахнул глаза, ощутив тревогу, и отчаянно пытался напустить на себя бесстрастное выражение, когда Снейп загнул дужки очков и положил их на прикроватный столик... рядом с настоящими очками Гарри.

Снейп остановился и посмотрел на Гарри. Он стоял так близко к нему, что Поттеру не составило труда заметить замешательство в глазах своего профессора. И в тот момент он понял, что ему не удалось одурачить мужчину напускной невинностью, так как его недоумение сменилось подозрительностью.

– Это ещё одна пара, – выпалил Гарри. – На всякий случай.

Снейп продолжал не сводить с него глаз, и Гарри понял, что жар, застилающий его лицо, выдаст его.

– Ваши щедрые родственники купили Вам вторую пару очков, да? – спросил он тем спокойным профессорским тоном, которым обычно привык выведывать о тайнах и проступках своих студентов.

– Нет, – ответил он слишком поздно, чтобы быть убедительным. – Мне их подарила Гермиона, – завтра утром первым же делом нужно остаться с Гермионой наедине, чтобы попросить ее прикрыть Гарри. – Они самонастраиваются. Ей надоело, что я все время спрашиваю, что учителя написали на доске.

По крайней мере, эта часть была правдой.

Но Снейп ему не поверил. Пристально глядя на Гарри, он поднял Стеногляд и надел его.

У Гарри больше не оставалось выбора, и он ринулся к Снейпу, но тот резко отступил в сторону, очевидно, предвидя, что Гарри попытается остановить его.

– Во что Вы ввязались на этот раз, Поттер? – прорычал он.

– Ни во что! – он попытался вырвать очки из рук Снейпа, но тот держал их вне зоны его досягаемости. – Это просто... мои очки, вот и все. Я не хочу, чтобы они сломались!

– И поэтому Вы кидаете их посреди комнаты? Замечательное решение, – наконец он рявкнул: – Поттер! Немедленно прекратите это!

Гарри понял, что проиграл. Он медленно попятился, в животе у него все сжалось от страха, когда рассерженный Снейп надел очки и тут же отступил назад, с тревогой оглядываясь по сторонам. Он слегка приоткрыл рот, когда посмотрел сначала в одну сторону, потом в другую, и Гарри воспользовался тем, что он отвлекся, чтобы надеть свои настоящие очки и отойти в сторону так, чтобы между ними стояла кровать.

Это было явно хорошее решение, так как глаза Снейпа превратились в узкие щелочки, когда он снял Стеногляд.

– Вы подсматривали, – прошипел он. – Вы подслушивали наш личный разговор. Я прав?

Окажется ли он в больших неприятностях, если сознается в этом, или сошлется на свою полную неосведомленность? Решив, что в конце концов из него вытянут правду, он неохотно кивнул.

Снейп начал ходить вокруг кровати, и Гарри попятился к комоду.

– Благородные слова мало что значат без подкрепляющих их действий, – сказал он вкрадчиво.

– Чт..?

– Ваше великое извинение, Поттер, – прошипел Снейп, придвигаясь ближе. Гарри попытался слиться с комодом. Мужчина побагровел от ярости. – Подумать только, что я поверил Вашему раскаянию, что Вы действительно сожалеете о вторжении в мою личную жизнь в прошлом году, когда все это время Вы шпионили за мной, используя это... приспособление, – крикнул он и отбросил его в другой конец комнаты, – чтобы вторгаться в мою личную жизнь снова и снова!

– Нет! – запротестовал Гарри. – Я не…

– Вы ждете, что я поверю всему, что Вы сейчас скажете? – огрызнулся Снейп, его лицо исказилось от ярости.

– Клянусь, профессор! – попробовал он еще раз. – Я... я однажды подслушал Ваш с Дамблдором разговор, сразу после того, как мы попали на площадь Гриммо. Я не... мы тогда не... я хочу сказать, мне требовалось это узнать, и это было обо мне, и... но это все, это был единственный раз, я обещаю! До сегодняшнего вечера. Я просто хотел узнать, кто там был, прежде чем я прервал вас, а затем Вы упомянули меня и Рона, и мне нужно было узнать…

– Да, Вам всегда все нужно узнать, – усмехнулся Снейп. – И даже если это ущемляет чье-то личное пространство, Вы это сделаете.

– Я не думал…

– И в этом заключается проблема, Вы не думаете, – голос Снейпа был низким. Гарри мог услышать в этом тоне опасность, с которой ему не доводилось встречаться неделями, – о своих действиях или их последствиях, или о ком-либо, кроме себя!

Эти слова задели его за живое, и Гарри сглотнул, чтобы не разрыдаться.

– Мне очень жаль, – жалобно сказал он.

Снейп взмахнул рукой, и Гарри резко вздрогнул, ударившись спиной о комод и вскинул руки, чтобы защитить себя. Он слишком поздно понял, что Снейп жестом велел ему замолчать. Он опустил руки, но ничего уже не исправить. Снейп быстро отступил, на его лице отразился целый спектр эмоций. Можно было заметить сожаление, но оно, так или иначе, сменилось отвращением.

– С меня хватит, – выплюнул он, поворачиваясь к двери. – Практикуйте окклюменцию самостоятельно. Если у Вас будут вопросы, обратитесь к директору.

– Профессор... – Гарри попытался еще раз, но Снейп уже захлопнул дверь.

Внезапно на комнату опустилась тишина. Он сполз на пол и прижал колени к груди. Ему было холодно, хотя он не знал, исходит ли холод изнутри его тела или нет. Он все испортил. Он даже не задумывался о том, как ужасно будет чувствовать себя Снейп из-за шпионажа, о том, насколько хрупким было их оторопелое доверие, и как легко его можно лишиться. Конечно, для мужчины это будет предательством. И он был прав. Если бы Гарри хоть на секунду остановился и задумался о чувствах Снейпа, он бы понял, насколько тот ценит уединение. Он бы догадался, что это неправильно.

Он потерял всякую надежду на дальнейшие уроки окклюменции. Даже не осознавая этого, он представлял себе мир, в котором их уроки будут продолжаться по прибытии в Хогвартс. По крайней мере, Гарри воображал, что Снейп позволит ему наведываться к нему в кабинет, чтобы он смог задать любой вопрос. В самые обнадеживающие моменты он задавался вопросом, позволит ли ему Снейп посещать продвинутый класс зельеварения. Все его мечты разбились вдребезги.

Включая Лили. Теперь ему никогда не удастся спросить о своей маме.

Но больше всего он ощущал себя брошенным на произвол судьбы из-за того, что только он был виноват в своем необдуманном поступке. На этот раз не упрямство Снейпа, и не слепая ненависть заставили его отгородиться. Это сам Гарри умудрился потерять доверие мужчины, пренебрегая его личными границами.

Шмыгая носом, он вскочил на ноги и отыскал Стеногляд в другом конце комнаты. После того, как Снейп отбросил его в сторону, на нем и царапины не осталось. Однако Гарри не хотел смотреть на него, вновь воспользоваться им когда-либо, не желал поддаться искушению. Он схватил его обеими руками и сломал на переносице, затем раздавил линзы каблуком ботинка, который нашел в своем сундуке.

Закончив, он отбросил обломки очков в угол.

А затем он забрался в постель и воспользовался простым способом избавления от чувства вины, беспокойства, страха и паники. Он выпил половину фиала, в котором плескалось фиолетовое зелье, и погрузился в долгожданные объятия сна без сновидений.

Глава 37. Змея подколодная

Следующий день начался у Гарри с известия о том, что Снейп ушел.

Миссис Уизли сообщила ему, что профессор вернулся на площадь Гриммо, «чтобы разобраться с делами Ордена». Однако Гарри понимал, что в действительности отъезд профессора объясняется его нежеланием видеться с ним. Никто не переменил своего отношения к подростку, даже Нидер, и поэтому тот сомневался, что Снейп рассказал о том, что распрощался с Гарри... а ведь это Снейп и подразумевал, когда ясно дал понять, что с него хватит.

Гарри снова и снова прокручивал его слова у себя в голове, ему даже стало не по себе от этого. Имел ли в виду мужчина, что с него хватит уроков окклюменции? Или с него довольно Гарри?

Но действительно ли это имеет значение? Сделанного не воротишь. Гарри вполне заслуженно утратил доверие Снейпа. Есть ли вообще какой-то способ заслужить его обратно? Хотя Гарри искренне сожалел о том, что вмешался в личную жизнь Снейпа подобным образом, он также опечалился потерей любого шанса на получение разрешения на использование лаборатории зелий в следующем учебном году. И всякий раз, когда ему приходила в голову мысль, что он лишился всякой надежды выяснить что-либо о его маме, он испытывал непреодолимое желание выпить «Сон Без Сновидений» и вновь заснуть.

Он с печальным видом наколол вилкой кусочек яичницы и поднес его к губам, пробуя на вкус, но так и не почувствовал его. Он проспал допоздна из-за действия зелья, и потому все остальные уже позавтракали к тому времени, как он сел за стол. Только Джинни осталась сидеть вместе с ним на кухне, да и то она занималась учебой, о чем свидетельствовала целая куча книг и домашних заданий, разложенных перед ней.

Гарри был рад, что Гермиона болтала с Нидером в гостиной, потому что она уж слишком хорошо угадывала его настроение. Она с легкостью поймет, что что-то произошло, и захочет вытянуть из него признание, а он вовсе не хотел это обсуждать. Джинни тоже была весьма проницательна, но она не знала его так, как Гермиона. И даже если бы она заметила, что Гарри подавлен, она бы вряд ли стала настаивать на ответе. Она бы дала ему возможность пройти через это самому. Так что да, Гермиона, может, и была его лучшей подругой, но порой время, проведенное в компании сестры его другого лучшего друга, становилось таким желанным облегчением.

Он откинулся на спинку стула, чтобы посмотреть, что происходит в гостиной, но с того места, где он сидел, это было крайне проблематично. После окончания своеобразного карантина Римус смог выйти из своей комнаты и теперь лежал на диване, пребывая в некотором бессознательном состоянии. Гарри продолжал считать, что, несмотря на усталость, с Римусом всё было хорошо, но Снейп настоял на обратном. К счастью, Нидер решил, что тот достаточно времени провел под защитными заклинаниями, которые были способны сломать любое проклятие, насланное на него.

И оказалось, что когда Гарри наконец получил живого, бодрого и невредимого Римуса, именно со Снейпом он сейчас хотел больше всего поговорить.

Но еще был Рон, о нем тоже стоит переживать…

Гарри отчаянно хотелось спросить, собираются ли они снова перебраться куда-нибудь, отделят ли их друг от друга и отправят ли потом в разные убежища. Он также хотел узнать, есть ли у Нидера ещё какие-нибудь мысли по поводу теории о двойном проклятии, но это означало бы признаться еще большему количеству людей, что он шпионил за мужчинами прошлой ночью. Он сомневался, что сможет выдержать осуждающие и разочарованные взгляды.

В итоге он вышел из-за стола и пошел провести время с единственным человеком в этом доме, который не станет осуждать его или пытаться поговорить с ним о его беспокойствах, – с Роном.

Когда он вошел в импровизированную больничную палату, он увидел миссис Уизли, склонившуюся над кроватью Рона и произносившую заклинание. Гарри понял, что это было питательное заклинание, которое они использовали, чтобы поддерживать Рона сытым. Также она применила очищающие, диагностические заклинания, чары, предотвращающие обезвоживание... за последнюю неделю он довольно часто навещал Рона, и поэтому ему удалось хорошо ознакомился со всеми ними.

– О! Гарри, дорогой! – миссис Уизли прижала руку к сердцу. – Ты меня напугал, – черты ее лица смягчились, и она жестом пригласила его подойти. – Я почти закончила, я дам тебе немного времени побыть с ним наедине.

Гарри кивнул, усаживаясь на одну из кроватей и наблюдая, как она создает еще пару заклинаний. Она была убита горем из-за того, что произошло с ее сыном, но она уже сполна набралась решимости. Гарри знал, что она сильная, и если они не смогут излечить Рона, она будет опечалена. Однако пока у нее есть другие дети, которые нуждаются в ней, ради них она будет держаться, она переживет это горе.

Будет ли Гарри таким же сильным, если потеряет Рона?

Он уже лишился Сириуса, но продолжает жить. Но кажется, это совершенно разные вещи. Сириус не был его отцом. По правде говоря, до смерти мужчины Гарри не так уж и долго был знаком с ним, и большую часть времени, проведенного вместе, каждый из них хотел видеть Джеймса в другом. Когда он потерял Сириуса, он утратил человека, которого любил, но что касается семьи... он, скорее, лишился самой концепции у себя в голове, нежели реальных людей. Сириус сильно пострадал из-за Азкабана, он не мог быть родителем или наставником, которого Гарри хотел или в котором нуждался. Он больше походил на неисправимого старшего брата. А потеря старшего брата далась ему с трудом. Но как он мог сравнивать это с утратой родителя или ребенка? Хотя он не сталкивался ни с одним, ни с другим. Он знал, что у него нет родителей, но не то, каково лишиться их.

Может быть, Гарри стал бы сильнее, если бы помнил о своей потере. А может, наоборот, это сделало бы его слабее. Он полагал, что никогда этого не узнает.

–Я закончила, дорогой, – пробормотала миссис Уизли и, выходя, коротко обняла его. – Хорошо проведи с ним время.

Гарри примостился на маленьком стуле рядом с кроватью Рона наблюдая, как поднимается и опускается грудь его друга. Это было едва заметно, но Гарри все же мог сказать, что тот дышал.

– Ты меня слышишь?

Ответа безусловно не последовало.

– Я должен тебе кое-что сказать, и если ты меня слышишь, думаю, тебя это шокирует до такой степени, что ты очнешься, – он приподнял уголок рта. – Или ты подумаешь, что я сошел с ума, и больше никогда не захочешь просыпаться.

Гарри склонил голову, вслушиваясь в тишину, повисшую в комнате, размышляя, с чего бы начать.

– Снейп учил меня окклюменции. И как бы это не шокировало, он довольно неплохой учитель, когда хочет им быть. Я знаю. Я бы тоже не поверил, – он сделал паузу. – Но я все же не это хотел тебе рассказать. Дело в том... что мне нравились эти уроки.

Он дал Рону возможность моргнуть, дернуться или проснуться и закричать на него, но тот был неподвижен, как и прежде.

– Снейп был другим. В смысле, он тот же Снейп, но...я думаю, что теперь лучше его понимаю. И он относился ко мне...может быть, не совсем уж замечательно, но... куда достойнее. Помогал мне, выслушивал и проверял, буду ли я в безопасности, и все такое. Было приятно иметь рядом с собой взрослого, который заботится о тебе. У меня раньше такого никогда не было, не за пределами школы, а школа не считается. О, и не пойми меня неправильно, твои родители потрясающие. Это просто... ощущается не так, когда это родители твоего друга, – он издал смешок. – Я знаю. Говорить о Снейпе и заботливых родителях в одном предложении? Я свихнулся.

Под влиянием минутного желания, он поднял руку Рона и опустил ее обратно на кровать. С характерным шлепком она упала на простыни и осталась лежать неподвижно.

– Все еще не притворяешься, да? – он сгорбился, сидя на стуле, и вздохнул. – Я все испортил. Я уверен, что теперь Снейпу плевать, жив я или мертв, – он быстро заморгал, чтобы избавиться от желания заплакать. – Я считал себя хорошим человеком, понимаешь? Да, я не идеален. Я совершаю ошибки. Очень много ошибок. Но Снейп был тем, кто вел себя, как непомерный мерзавец, без веской на то причины. Ты не представляешь, как я обрадовался, заметив, что он начинает понимать, что его ненависть ко мне не обоснована. А потом я взял и доказал ему, что он прав, – Гарри подавил желание пнуть больничную койку. Если бы Рон мог хоть отчасти догадаться, что Гарри сделал это, он бы не оценил.

– Думаешь, я могу что-нибудь сделать? – Гарри рассеянно пригладил челку. – Видимо, нет. Он не поверит еще одному извинению. Он из тех, кто уверен, что «поступки говорят громче слов», – он застонал и обхватил голову руками. – Как тебе кажется, твоя мама решит, что Волдеморт напал, если я прямо сейчас закричу? Я отнюдь не против это сделать.

Он подавил желание закричать и помолчал немного. Он небрежно отметил, что здесь нет тикающих часов, как в комнате Рона на площади Гриммо. Он бы предпочел тишину, но ему не хватало того шума. Раздражение от глупого тиканья часов могло отвлечь его от мыслей. Вместо этого ему придется самостоятельно уводить себя от подобных размышлений.

– Надеюсь, к квиддичным пробам ты успеешь поправиться. У нас есть несколько незанятых мест. Было бы неплохо заполучить в команду свежие таланты, и тебе бы там понравилось, – он хотел еще что-нибудь сказать о квиддиче, но ничего не придумал. – Думаешь, у нас будет новый профессор по защите? О, да кого я обманываю? Конечно он у нас будет. Интересно, попытается ли он передать меня Волдеморту в первый же день семестра или подождет хотя бы до рождественских каникул? Будет неплохо, подожди чуть-чуть, пока я не оттолкну от себя еще нескольких преподавателей окклюменции.

Если он вырвет сейчас все волосы у себя на голове, дадут ли Снейпу знать? Почувствует ли он жалость и даст ли ему еще один шанс? Или он все равно будет держаться вдалеке и игнорировать его?

Определенно игнорировать.

– Я услышал кое-что прошлой ночью... то, что я не должен тебе говорить, – он сглотнул, не зная, как продолжить, но понимая, что Рон, скорее всего, сейчас ничего не слышит. – Нидер и Снейп... они думают, что в тебя попало два проклятия. Ну, не совсем два. Они называли это двойным проклятием. Звучит как два заклятия, связанных вместе и применяемых как одно. Я не знаю точно, как оно работает, но, может быть, теперь, когда у них есть зацепка, они могут начать работать над поиском контрзаклинания? – он не хотел говорить вслух то, что сказал Нидер. Тот объяснил, что они ничего не смогут сделать, если не найдут Пожирателя Смерти, который наложил проклятие.

– Еще они думают, что одно из проклятий может иметь свойства отслеживающего или определяющего местоположение заклинания. Вот почему они так близко подобрались к нам на площади Гриммо. Они, возможно, скоро разделят нас и отправят в разные места. Если так и будет, я не знаю, когда увижу тебя в следующий раз. Но я буду думать о тебе. Даже если у меня не получится навестить тебя, знай, что это не потому, что я не хочу. Это будет потому, что я не могу.

Он встал и быстро коснулся пальцами руки Рона.

– Держись тут, ладно? Мы разберемся, что делать, обещаю.

Он глубоко вздохнул и направился к двери. Пришло время поговорить с кем-то, кто сможет ответить.

Ему потребовалось время, чтобы найти своего нового друга среди камней и травы, тем более, когда он не был уверен, что говорит на парселтанге, когда не смотрит на змею. Гарри отыскал ее не очень далеко от дерева, формирующего границу аппарационного барьера, но, к счастью, на территории, прилегающей к дому и являющейся защищенной.

Завладев вниманием змеи, он уселся на траву, вытянув перед собой ноги. Это было не самое удобное место (камень впивался ему в ногу), но сойдет.

– Человек-змея рас-с-строен, – сказала змея.

Гарри тяжело вздохнул. Отлично. Он так плохо умел скрывать свои эмоции, что даже змея могла читать его, как книгу. У Снейпа будет знаменательный день, когда он об этом узнает. Если Снейпу вообще есть до этого дело. И тут Гарри посетила тревожная мысль. Что, если бы вместо того, чтобы ненавидеть его, как раньше, Снейп просто бы игнорировал его? Навечно? Как бы много Гарри ни отдал раньше за то, чтобы Снейп не обращал на него внимания, сейчас это казалось ему самым страшным наказанием. Если Снейп ненавидел его, может какая-то его часть обеспокоилась бы, верно? Если он сейчас отгородится от Гарри, притворившись, что его вообще не существует, тогда он действительно покончит с ним.

Он проглотил целый ком эмоций.

– Да, – признался он змее. – Я совершил ошибку. А теперь мой учитель – тот, с которым ты недавно познакомился, – сердится на меня.

Змея подползла ближе.

– Хочеш-ш-шь, чтобы я его укусил?

Гарри невольно рассмеялся.

– Это у тебя такой универсальный ответ на все случаи жизни?

– Это вс-с-сегда помогает, – просто сказал он.

– Нет, – пришел в себя Гарри. – Если увидишь его, пожалуйста, не кусай. Никогда.

– Если хочеш-шь, – змея качнула головой.

– Да, – Гарри провел пальцами по волосам, делая их более растрепанными, чем обычно. – У тебя есть имя? – спросил он, желая поговорить, о чем угодно, только не о Снейпе.

Змея склонила голову набок в сторону Гарри.

– Имя?

– Да. То, как ты себя называешь. Что-то такое, чем другие люди – ну, может, и змеи – называют тебя. Меня зовут Гарри. Так что, вместо того чтобы называть меня человеком-змеей, ты можешь называть меня Гарри.

– Гарри... – медленно произнесла змея, словно ломая голову над тем, что же такое имена, и Гарри захотелось узнать, как звучит его имя на парселтанге. Для него это звучало просто как «Гарри». – У меня нет имени.

– О, – Гарри закусил губу. – Может, у тебя есть какая-нибудь идея, как я могу тебя называть? Странно просто называть тебя змеей.

– Это то, что я ес-с-сть.

– Я знаю. Я просто... – Гарри почесал подбородок, думая, как бы это объяснить. – Могу я дать тебе имя? Может быть... – названия, промелькнувшие у него в голове, ассоциировались не с самыми хорошими змеями: Нагини, Василиском, Слизерином, – и он выбрал более безобидные. – Бэзил? Гриффин? Сэм?

– Вс-с-се это имена?

Гарри кивнул и тут же щелкнул пальцами.

– А как насчет Хантера? Ведь охота – это то, чем ты любишь заниматься.

Змея покачала головой.

– Можешь называть меня Хантер. Если хочеш-шь.

– Значит Хантер! – он ухмыльнулся. Это было не самое креативное имя, но оно наглядно давало понять, какова одна из его целей в жизни. В конце концов, Гарри не мог весь день провести в поисках идеального имени. – Теперь у тебя есть имя.

Змея начала сворачиваться кольцом, устраиваясь поудобнее, чтобы поболтать. Гарри был уверен, что ей на самом деле плевать, как его зовут, но с его стороны было очень мило услужить своему новому другу-человеку.

– Итак, Хантер, ты здесь много людей встречаешь? Или только Нидера? О, это тот человек, живущий в доме, от которого ты предпочитаешь держаться подальше.

– Люди приходят периодичес-с-ски. Не час-с-сто. Мне нравится, когда они держатся подальш-ше. Сильно любят побродить.

– Хм. Да, я понимаю, – Гарри оперся на руки, тоже устраиваясь поудобнее.

– Большинство приходят, когда с-светло. Не то что человек-собака. Он побес-с-спокоил меня, когда было темно.

Гарри нахмурился.

– Человек-собака?

–Да. Он с-с-спугнул прошлой ночью мыш-ш-шь.

– Римус? – это единственный человек, которого он мог иметь в виду. – Он приходил сюда вчера вечером? Мне просто интересно, пришел бы он сюда, если бы знал, что здесь водятся змеи?

– Я не показ-з-зывался ему на глаз-з-за, – сообщил Хантер.

– Да. Хм. Что ж. Если увидишь его снова, сделай мне одолжение и не кусай его тоже, ладно?

– Я укуш-ш-шу его, если он нападет, Гарри, – змея запнулась, когда произносила его имя, очевидно, не привыкнув к тому, что такое понятие существует, но пытаясь делать так, как сказал Гарри.

– Хм, ладно, только не ищи его, ладно? Не показывайся ему, и у него не будет причин причинять тебе боль.

– Я пос-с-стараюсь, – согласился Хантер, слегка качнув головой.

– Подожди, почему ты считаешь, что Римус нападет на тебя, а мой учитель - нет? – удивился Гарри. Змея не рассказывала ни о каких предостережениях насчет Снейпа.

– Учитель видел меня раньш-ш-ше и не нападал, – прямо сказал Хантер, и Гарри не смог придраться к этому умозаключению. Он добавил: – Человек-собака пахнет злом.

Гарри вздрогнул, услышав это описание, но удержался от объяснений о том, кто такие оборотни. Хантер мог не понять, что это означает, и он может еще больше испугаться и напасть на Римуса, когда в этом не будет необходимости. Вместо этого Гарри решил сказать:

– Его зовут Римус, и он мой друг. Он может странно пахнуть для тебя, но он не причинит вреда, если только не подумает, что ты собираешься навредить ему, обещаю.

Он никогда не думал, что змея может проявлять скептицизм, присущий человеку, но он мог сказать по тому, как Хантер дернулся, что тот не поверил Гарри. А, ладно. Шансы на то, что они пробудут здесь настолько долго, чтобы змея успела столкнуться с кем-нибудь из его друзей, были невелики.

– Почему твой учитель с-с-сердится на тебя? – спросила змея. – Ты украл его мыш-ш-шей?

Гарри усмехнулся. Он был рад, что пришел сюда. Его маленький друг уже подбадривал его.

– Нет. Мы, в отличие от тебя, не едим мышей. Я... – он запнулся, пытаясь понять, как объяснить это так, чтобы змея поняла. – Я нарушил обещание, – это было не совсем так, но достаточно близко. Его предыдущее извинение перед Снейпом могло бы послужить своего рода негласным обещанием уважать его личную жизнь. Гарри просто не подумал, как Снейп отнесется к тому, что он воспользуется Стеноглядом. Он так стремился отыскать ответы, что даже не задумался, стоит ли это делать.

Он сорвал несколько травинок и пропустил их сквозь пальцы.

– Он верил, что я больше кое-чего не вытворю, но я, тем не менее, допустил это, и теперь он мне впредь не доверяет.

– Подобная милос-с-сть важна для тебя?

– Да, – тот был прав, решил Гарри. Доверие Снейпа действительно много значило для него. После того, как Гарри его лишился, он подумал, что оно стало куда более значимым, чем прежде. Думать об этом было невыносимо, и он сменил тему разговора. – У тебя есть семья?

– Да.

Когда змея не стала вдаваться в подробности, он спросил:

– И где она?

– Не знаю, – ответил Хантер. – Мои братья и с-с-сестры покинули с-с-семейное гнездыш-шко тогда же, когда и я. Разве у людей-змей вс-с-се не так?

Гарри чуть было не ответил, что вообще не знает, каково это – иметь семейное гнездышко. «Гнездо» звучало как теплое, прекрасное место, которым Тисовая улица никогда бы не смогла стать. Но он подумал, что это будет трудно объяснить змее, поэтому он остановился на следующем:

– У меня нет ни братьев, ни сестер. Отца с матерью тоже.

– Как с-с-с-странно, – сказала змея. Она наполовину развернула свои кольца и устроилась на клочке земли, сильнее заросшем травой и находившемся ближе к Гарри. – Разве у людей нет с-с-семьи?

Гарри вырвал клочок травы вместе с комом земли и стал смотреть, как та просачивается сквозь его пальцы и падает вниз. Похоже на то, как разбились его мечты, подумал он и чуть не закатил глаза от собственных чересчур драматичных мыслей. Он снова сосредоточился на разговоре.

– Нет, у большинства она есть. Когда-то, давным-давно, у меня были отец и мать. Они умерли, – он сделал паузу, а затем добавил: – Я не помню их, но скучаю по ним.

– Я тоже недолго знал своих родителей-змей. Но я не с-с-скучаю по ним.

Гарри чуть было не отметил, что... ну, он – змея, а это совсем другое дело, не так ли? Но он не был уверен, покажется ли это грубостью. С другой стороны, может быть, змеи обижаются не так, как люди? Он решился лишь на объяснение:

– У людей все по-другому. Мы не сразу покидаем «гнездо». Нам требуется больше времени, чтобы вырасти, и мы остаемся рядом с нашими матерями и отцами на протяжении многих лет.

– Как с-с-странно, – повторила змея.

– Да, ты прав, – согласился Гарри, который и сам никогда не знал, что это такое. – Но у других человеческих детей есть родители, поэтому я всегда желал, чтобы они и у меня были.

– Ты вс-с-се еще в гнезде, – сказал Хантер, словно разгадывая загадку, не имевшую никакого смысла. – У тебя ес-с-сть товарищи по гнезду?

Гарри пожал плечами.

– Да, вполне.

– Ты не в гнезде с-с-своего учителя?

Гарри криво усмехнулся змее.

– Нет. Определенно нет, – он не знал, как это объяснить, поэтому не стал этого делать, а просто высказал то, что было у него на уме. – Мой учитель знал мою мать. Я надеялся, что он расскажет мне о ней. Но потом я разозлил его, и теперь он не хочет со мной разговаривать. Вот почему мне грустно.

И это было больно. Каждый раз, когда он так близко подбирался к тому, чтобы узнать что-то о своих родителях, он чувствовал такую надежду... но сейчас эта надежда постоянно была приглушена страхом. Он не только редко находил информацию, которую искал, но и осознавал, что ничто не сможет вернуть их или восполнить их отсутствие в его жизни. Он хотел ощущать, что они рядом с ним, но по итогу... он все равно был один, ведь так?

Нет, поправил он себя. Он был не один. У него не было любящей семьи, но зато были друзья. У него были Рон и Гермиона, другие его друзья с Гриффиндора, Луна, Римус и семейство Уизли. Даже если он не знал родительской любви, он был окружен неравнодушными людьми. И, так или иначе, он знал, что родители любили его. Даже если он не чувствовал этой любви, он догадывался, что она что-то да значит. Существует огромная разница между мыслью о том, что твои родители были пьяницами и бездельниками, погибшими в автокатастрофе, и осознанием того, что они – герои, которые пожертвовали собой, чтобы спасти твою жизнь.

У него не получалось вспомнить эту любовь, но осознание того, что он ею обладал, много значило для него.

Он вздохнул. Если бы только он мог испытать ее.

Хантер скользнул ближе и положил голову на колено Гарри.

– У меня нет гнезда, которое я мог бы тебе предложить, – сказал он, – но я могу помочь тебе найти хорошее мес-с-с-стечко для него.

– Спасибо, – Гарри искренне улыбнулся другу и протянул руку, чтобы погладить его гладкую чешую. Какое-то время они сидели молча, Гарри поглаживал Хантера по спине, а змея прижималась к Гарри, чтобы почувствовать тепло его тела.

Он не знал, как долго они пробыли там, когда его друг-змея зашипел на что-то позади Гарри и попятился.

Гарри резко повернул голову, но испытал облегчение, увидев идущего к ним со стороны дома Римуса. Ну, может быть, не совсем облегчение... он взглянул на змею, которая, казалось, была готова нанести удар.

– Он мой друг, помнишь? Он не причинит тебе вреда.

Хантер выражал тот скептицизм, который вообще мог быть присущ змее.

– Тебе навредит человек-с-с-собака?

Гарри был тронут. Он улыбнулся.

– Нет. Друг – это тот, кто не причинит тебе вреда. Помнишь, я говорил, что учитель был другом моей матери? А вот Римус был другом моего отца. Он никогда не навредит мне.

– Ты не пахнеш-шь злом.

– Эм, спасибо?

– Тебе с-с-следует держаться подальш-ш-ше от зла.

Гарри казалось, что он пытается объяснить что-то маленькому ребенку, который просто не может понять.

– Римус не злой, как бы от него ни пахло. Слушай, почему бы тебе не пойти домой, а потом, может быть, я отыщу тебя здесь, и мы снова поговорим. Ладно?

Сперва Хантер отказывался уходить, но, в конце концов, тот это сделал, медленно развернув свои кольца и скользнув в траву. Он оглянулся на Гарри, прежде чем полностью исчез.

– Ты только что разговаривал со змеей? – откуда-то издалека донесся голос Римуса. Он выглядел усталым и тяжело дышал, как будто, пройдя такое небольшое расстояние, он сильно утомился.

– Ага, – Гарри встал и стряхнул траву и грязь со своих штанов. – Он мой друг.

Римус остановился рядом с ним и уставился на траву, в которой только что ползала змея.

– …друг.

– Ага, – повторил Гарри, не понимая, почему ему с таким трудом дается сегодня объяснение этого слова. – Он хороший. Похоже, ему нравится со мной разговаривать. Мне кажется, ему немного одиноко.

Римус издал неподлежащий распознаванию звук.

– Ты же не боишься парселтанга, а? – Гарри искоса глянул на него. Он не думал, что Римусу, в отличие от множества других людей, так уж трудно будет принять его редкую силу. В конце концов, его бывший профессор был знаком с тем, каково это – когда тебя судят за то, что ты не способен исправить.

– Нисколько, – Римус слегка улыбнулся ему и оглядел траву. – Тем не менее я предпочел бы не находиться рядом со змеей. Личные предпочтения, понимаешь ли.

– Ты в этом не одинок, – пробормотал Гарри, вспоминая реакцию Снейпа. Он ухмыльнулся при мысли о том, что у мужчин есть нечто общее между собой.

– Я давно хотел поговорить с тобой, Гарри. Может быть, сейчас? – Римус указал на дерево.

Гарри замешкался, так как испугался, что Римусу может быть известно, что он натворил, а также, где проходят границы и, соответственно, защитные чары.

– Эм. Разве нам стоит…

Мужчина улыбнулся, сделав несколько шагов, а затем медленно прислонился к большому стволу дерева, находившегося в тени своих же листьев.

– Граница проходит позади нас. Мы в полной безопасности, пока остаемся по эту сторону дерева.

Гарри кивнул и встал подле него. Он не сел, предпочитая пинать увесистый камень носком ботинка.

Римус прислонился головой к дереву.

– У тебя было трудное лето, я прав? – спросил он.

Гарри пожал плечами. Он подумал, что это было очевидно, но вместо этого сказал:

– Ну... многое произошло, тут не поспоришь. Но... хм, я не думаю, что оно было таким же непростым, как твое. Как ты себя чувствуешь?

Римус пожал плечами и сказал с улыбкой, не тронувшей его глаз:

– Сам-Знаешь-Кто не был особо гостеприимен, но со мной все будет хорошо.

– Мне жаль, – Гарри оглядел с ног до головы друга своего отца. По крайней мере, все его раны зажили. Кроме усталости и вялости, на нем не было ни синяка, ни царапины. Но Гарри знал, как глубоки могут быть раны. Эмоциональным ранам требуется куда больше времени для исцеления.

Несколько секунд Римус сидел молча, а потом заметил:

– Вы с профессором Снейпом сблизились.

Гарри понятия не имел, как ответить на этот вопрос, поэтому и не стал этого делать.

– Сегодня утром он уехал куда-то второпях, – продолжил Римус. – Полагаю, тебе не известно, когда он вернется?

Гарри покачал головой, не глядя Римусу в глаза. Как он должен был признаться в том, что именно он побудил Снейпа уйти? Или в том, что профессор будет держаться от него подальше столько, сколько будет возможно? С другой стороны, Снейп действительно чувствовал ответственность за Гарри, хотя бы из-за поручения Дамблдора присматривать за ним, так что, возможно, он вернется ненадолго, чтобы убедиться, что Гарри отослали в безопасное место... где им не придется видеться. А будет ли он вообще беспокоиться, зная, что Римус уже пришел в себя и может взять на себя обязанность нянчиться с Гарри?

– Кажется, ты взволнован, – Римус внимательно наблюдал за ним.

Гарри пожал плечами. Он и так уже был сбит с толку своими чувствами. Он не думал, что их обсуждение поможет ему с ними справиться, даже если разговор будет вестись с таким доброжелательным человеком, как с другом его отца.

– Он не говорил, когда вернется? – настаивал Римус.

– А зачем ему это делать? – спросил Гарри, подняв голову. – Что-то случилось?

– Определенно нет, – сказал Римус так спокойно, что Гарри прищурился. Почему-то он был уверен, что Римус и, возможно, Орден снова что-то скрывают от него. Гарри это никогда не нравилось... но, с другой стороны, он ужасно себя чувствовал из-за того, что шпионил за Снейпом и Нидером прошлой ночью, и потому его желание безжалостно допросить Римуса быстро рассеялось.

– Профессор Снейп не сказал мне, куда уезжает и когда вернется, – спокойно сказал он, стараясь не выдать, как сильно это его беспокоит. – Может быть, мистер Нидер или миссис Уизли знают?

Римус кивнул.

– Я удивлен, что директор не навещал тебя. Он с тобой связывался?

Гарри покачал головой и пнул ногой особенно большой камень. Отсутствие Дамблдора на самом деле не беспокоило его. А вот отъезд Снейпа еще как, хотя с его отбытия и полдня не прошло.

– Он с тобой и словечком не перебросился? Он не сказал, когда вернется?

Гарри скептически посмотрел на него.

– Нет. Разве ты не у Ордена должен об этом спрашивать? Ты же знаешь, что они со мной мало чем делятся, – его обычное раздражение этим фактом сменилось стыдом, когда он сразу же подумал о Стеногляде и о том, как много он мог бы почерпнуть из собраний Ордена, если бы не сломал их. Гарри опустил голову. Он не жалел, что разбил их. Если бы он этого не сделал, то в конце концов поддался бы искушению снова подслушать. И он не хотел вновь стать тем человеком, в котором Снейп разочаровался прошлой ночью, действительно не хотел.

– Да, наверное, ты прав, – сказал Римус, зевая и поднимаясь на ноги. – Позже спрошу у них. У тебя с собой волшебная палочка? – спросил он почти на одном дыхании.

– Естественно, – Гарри похлопал свой рукав. – А что?

– Возможно, тебе лучше оставить ее у меня, – сказал Римус с совсем несвойственной для него улыбкой.

– Экспеллиармус!

Палочка Гарри вылетела из его рукава прямо в ладонь Римуса.

– Римус! Чт…

–Петрификус Тоталус! Мобиликорпус! – череда быстро произнесенных заклинаний опрокинули его на землю, заставили его окоченеть, и подняли его тело на несколько дюймов. В голове у него все перемешалось, и он пытался понять, что именно пытается доказать этим Римус. Он никогда не нападал на Гарри, только если не учил его, да и тогда он первым же делом старался его предупредить. Что бы сейчас не делал Римус, ничего хорошего это не сулит.

Но Римус никогда бы не сделал ему ничего плохого, так что... по его неподвижному телу пробежал холодок. Неужели Снейп был прав? Римус что, действительно был проклят? Или, что еще хуже, тот ошибся, и Римуса подменили при помощи оборотного зелья?

Прежде чем он успел обдумать это, в поле его зрения попало лицо бывшего профессора. Мужчина стоял, склонившись над ним.

– Мне очень жаль, Гарри. У меня есть приказ.

Приказ?

Нет. Только не Римус. Это был не Римус. Кто-то использовал оборотное зелье! Гарри попытался пошевелиться, чтобы увернуться от заклинаний, но ему это не удалось. В ужасе, он широко раскрыл глаза, когда почувствовал, как его тело проплывает мимо дерева. Он ощутил, как что-то давит ему в ладонь. Его пальцы дернулись... и он нащупал какой-то металл.

Кольцо. Снейп. Несмотря на потрясение, Гарри всеми силами пытался сосредоточиться, и через несколько секунд ему удалось прижать большой палец к кольцу. Римус – НЕ Римус – что-то пробормотал, и сразу после того, как кольцо нагрелось, мир вокруг Гарри растворился в водовороте тошноты и света.

Он с трудом приземлился на холодную твердую поверхность. Все еще не в силах пошевелиться, он попытался оглядеться, но не смог: кровь в его жилах застыла, когда он услышал пронзительный смех.

Вглядываясь в тускло освещенный каменный потолок, он заметил, как перед его глазами проплыла пара красных щелочек, располагавшихся на бледном лице.

– Гарри Поттер. Как любезно было с твоей стороны заглянуть к нам.

Глава 38. Волдеморт приглашает погостить

Не так все должно было произойти.

Если ему и требовалось стать пленником Волдеморта (что крайне сомнительно, как сказал бы Снейп), то только на собственных условиях. На этом настаивал Другой Гарри. А произошедшее определенно не подходило под понятие «собственные условия». Ведь так..?

И несмотря на то, что у Гарри при себе не было палочки, что он беспомощно развалился в кругу Волдеморта и его последователей, у черта на куличиках, сперва ему в голову пришла только тревожная мысль о том, что его видение будущего сбудется. То, которое предвещало плохой исход. Всем его друзьям предстоит погибнуть на поле боя в Хогсмиде и Хогвартсе.

Затем же он припомнил слово, которое ни за что не произнес бы вслух в присутствии миссис Уизли. То же слово пришло ему в голову и в третий, и в четвертый, и даже в пятый раз.

— Гарри Поттер. Как любезно было с твоей стороны заглянуть к нам, — следом за пронзительным хохотом Волдеморта раздался хор голосов, потешающихся над Гарри.

Было холодно. Он не мог пошевелиться или разглядеть что-либо, кроме тускло освещенного каменного потолка. Его воображение нарисовало уже кучу всевозможных сценариев, но все они заканчивались плачевно. Неужели в этом мрачном, промозглом подземелье, в котором он уже невесть сколько часов находится, ему сулит встретить свою смерть? Волдеморт что, созвал всех своих Пожирателей Смерти, чтобы они вместе с ним могли наблюдать, как Гарри медленно умирает, пока его кровь выкачивают из тела? Станут ли его пытать, или он просто погрузится в забытье?

Может… может быть, не так уж и плохо будет, если они сейчас дадут ему зелье, и он уснет…

Но как же друзья? Двойник Римуса отправил его сюда при помощи портключа, но сам-то остался в убежище. Это означало, что друзья Гарри в опасности, и он не мог их предупредить! И где же настоящий Римус? Неужто он у Волдемотра? А вообще, жив ли он… или мертв?

Нет. Снейп сказал, что это был настоящий Римус. Как тому удалось обмануть Снейпа? Что ж, в любом случае он их уже одурачил, верно же? Снейп думал, что тот был действительно Римусом. Нидер считал, что тот был безопасен, что защитные заклинания смогли обезвредить любые заклятия или проклятия. Как они оба могли так ошибаться?

Единственная хорошая вещь в нахождении под заклинанием, примененным к Гарри, была в том, что его тело само осуществляло процесс дыхания. Также оно предотвращало впадение в неконтролируемые рыдания или очередную паническую атаку. Хотя именно лежание здесь в неспособности что-либо сделать было главной причиной его растущей тревожности.

Словно прочитав его мысли, Волдеморт взмахом волшебной палочки освободил тело Гарри из заточения.

Гарри немедленно вскочил на ноги, пригнувшись в оборонительной позе. Он не знал, что можно предпринять против, как ему сейчас показалось, около дюжины Пожирателей Смерти, обступивших его, а это не говоря уже о том, что у него не было палочки, но черт его побери, он не позволит Волдеморту победить без боя. По крайней мере, он сделает всё возможное, чтобы хорошенько вмазать в смехотворно бледную челюсть Волдеморта. Может быть, он её сломает. Если его и ждет в конечном счете смерть, то за подобное не стыдно будет умереть.

Ему ещё больше захотелось сломать эту челюсть, когда он увидел, как широко улыбается ему Волдеморт. Теперь Гарри мог видеть, что они находились в огромной комнате, почти полностью сделанной из камня. Судя по крошащейся каменной кладке, это был старый заброшенный особняк.

— Я ждал тебя, Гарри. Ты даже не представляешь, как долго. Увы, ты не принял ни одно из моих приглашений, так что мне пришлось взять дело в свои руки. Уверен, ты понимаешь.

— Где Римус? — спросил он, пропуская фальшивые любезности.

Улыбка Волдеморта стала еще шире.

— Твой маленький друг-оборотень? Да ведь он там же, где и был, в каком-то там убежище, из которого тебя вытащили.

— Настоящий Римус! Что ты с ним сделал? Где он? — требовательно спросил Гарри.

— О, Гарри, это и был настоящий Римус Люпин, — мягко сказал Волдеморт. Он начал скользить по кругу, в центре которого стоял Гарри, а тот вертелся следом за ним, стоя на месте. — И как ощущается предательство? В конце концов, это ты во всем виноват, — прошипел он убийственным тоном, хотя его лицо выражало радость, но в то же время оно было несколько перекошено и омрачено раздражением. – Я вправе взять плату за то, что ты лишил меня самого ценного шпиона.

Гарри покачал головой.

— Римус не предатель. Он бы не предал меня. И он вел себя не как обычно. Я знаю, что он у тебя, что ты подменил его кем-то!

— О, Гарри, — Волдеморт подошел к нему ближе, но не тронул его. — Ты так сильно веришь тем, кого любишь, — он произнес это слово с таким отвращением, как будто любовь по отношению к кому-то была самой глупой вещью на свете.

— Я прав, — сказал Гарри с уверенностью в голосе и пристально уставился на Волдеморта. Гарри решительно настроился не показывать страх, и поэтому собрал всю свою напускную храбрость в кулак. — Ты знаешь, что я прав.

Волдеморт сжал челюсти всего на секунду, но этого было достаточно, чтобы Гарри понял, что его правота начала раздражать Волдеморта. Не то чтобы он в этом сомневался.

— Где Римус? — снова спросил он, но в этот раз с ещё большей убежденностью.
Волдеморт ухватился своими костлявыми пальцами за челюсть Гарри прежде, чем тот смог увернуться. С момента прибытия Гарри сюда, его шрам болел не переставая, но это касание отдалось отдельной вспышкой боли. Гарри старался не показывать на своем лице страдания и с тоской подумал о сильнодействующем лекарстве от головной боли, которое лежало в его чемодане, оставшемся в доме у Нидера.

— Твой друг-оборотень был особенно тяжелым случаем. Потребовалось несколько дней, дабы сломить его волю настолько, чтобы проклятие Империус работало, как следует.

Гарри почувствовал, как краска спала с его лица. Римус был под Империусом? У него земля ушла из-под ног от осознания того факта, что всё это время Снейп был прав, раз подозревал, что на его бывшего профессора наслали проклятие.

— Да, — радостно пробормотал Волдеморт. — Я сам его наложил. Я должен был убедиться, что оно будет достаточно сильным, чтобы могло долго продержаться, полностью подчинить его. Я хорошо умею его накладывать, если помнишь.

При этих словах холодок пробежал по телу Гарри. Как Волдеморт мог заставить выполнять Римуса его приказы, оставаться ему подвластным на протяжении стольких дней? И, если ему удалось провернуть это с Римусом, кому ещё в дальнейшем может угрожать опасность? К тому же защитные заклинания Нидера не позволили бы этой силе управлять Римусом. И внезапно Гарри вспомнил слова Снейпа, сказанные ему несколько недель назад, когда они оба застряли у Дурслей:

«Благодаря этому зелью произошло нечто такое, чего не ожидал сам Темный Лорд. Он вышел за пределы своих прежних способностей. По сравнению с прошлой войной, он стал способен на куда большее…»

Они не учли, что возросшие силы Волдеморта позволят ему контролировать Римуса, несмотря на предусмотрительность Снейпа, на защитные заклинания Нидера и контрзаклятия. Они определенно не думали, что тот пошлет видение о Норе и воспользуется Роном, чтобы отыскать Гарри. После провала плана по определению точного местонахождения подростка, они не планировали, что темный волшебник захватит Римуса в плен, а затем вернет его Ордену, но уже в качестве шпиона. И что потом Волдеморт предоставит Гарри ещё одно видение, которое побудит того покинуть площадь Гриммо и отправиться в место, которое будет проще покинуть при помощи портключа… Гарри готов был поспорить, что Волдеморт пытался послать ему обычное видение, прежде чем поделиться сообщением про Римуса, но у того ничего не вышло, так как Гарри закрывал сознание, хотя Волдеморту удалось потом в него проникнуть. В конце концов, Римус хотел заманить Гарри в менее защищенное убежище, чтобы пленить его легче и быстрее.

Все эти недели Гарри выполнял домашние задания, практиковался в окклюменции, пытался выведать подробности из личной жизни Снейпа и играл во взрывающиеся карты со своими друзьями, в то время как Волдеморт приводил в действие тщательно разработанный план. И он получил свою награду — Гарри.

Если бы не Снейп, его бы уже давно схватили. И если бы они учли возросшие силы Волдеморта, Римус, быть может, до сих пор находился бы под действием снотворного, а Гарри в безопасности…

— Да, вижу, ты действительно боишься, — Волдеморт улыбнулся и отпустил челюсть Гарри, толкнув его при этом так сильно, что тот споткнулся. Некоторые из Пожирателей Смерти рассмеялись. — У нас много дел, Гарри Поттер. А раз уж ты наш почетный гость… Итак, начнем?

Прежде чем Гарри успел подумать о том, что за этим последует, сзади на него обрушилось одно болезненное проклятие. Он судорожно вздохнул, когда оборачивался, чтобы встретиться лицом с Пожирателем Смерти, наславшим на него проклятие.

— Не причините ему слишком много вреда, — сказал Волдеморт, взбираясь на сидение, расположившееся на небольшом помосте. — Мне нужно его тело. Что же касается его разума… — он злобно усмехнулся, — делайте с ним что хотите.
***
Гарри не знал, сколько времени прошло с тех пор, как его вытащили из главной комнаты, находившейся где-то наверху, и бросили в это жалкое подобие тюремной камеры. Он находился в полубессознательном состоянии и, испытывая физическое и эмоциональное перенапряжение, уснул практически сразу же, как его привели сюда. Непроглядная темнота, заполонившая маленькую каменную комнатушку, стала первой вещью, которую он заметил в момент пробуждения.

Гарри медленно сел, ощупывая каждую конечность и мышцу, проверяя, нет ли сломанных костей или ран. Стоит сказать, что Пожиратели Смерти вняли словам Волдеморта и оставили на теле Гарри лишь пару царапин и синяков. Хотя и они появились от того, что Гарри упал на пол под тяжестью их проклятий. В основном Пожиратели полагались на проклятия, которые вызывали боль или давили на психику, а не причиняли телесные повреждения. Никакого Круцио. Впрочем, Гарри не стоит себя обнадеживать — Волдеморт, вероятно, приберег непростительное на потом. Гарри потер лоб дрожащей рукой. Его шрам не перестал покалывать, но большая часть боли утихла после того, как Волдеморт оставил его в покое.

Он со стоном прислонился спиной к каменной стене. Гарри был обессилен, ему было холодно, и он дрожал. Голод и жажда поочередно сменялись чувством страха. Он понятия не имел, почему Волдеморт просто не погрузил его в сон и не воспользовался им, словно мешком с кровью. Гарри не знал, забавляется ли темный волшебник игрой со своей добычей перед осуществлением плана, или тот подготовил для Гарри нечто более зловещее.

Или, возможно, он действительно хотел свести Гарри с ума. Как там говорят? «Безумие любит компанию»? Ладно, эта поговорка не совсем так звучит, но в случае с Волдемортом она была правдива.

Гарри подумал, что если Волдеморт действительно планирует свести его с ума, то, оставив его в одиночестве в этой промозглой темной комнате, где неустанные размышления становятся единственным возможным занятием, тот вполне добьется задуманного.

Заметил ли кто-нибудь его исчезновение? Получил ли Снейп его сигнал о помощи? Гарри уже не в первый раз прижал палец к кольцу, но то оставалось затверделым и холодным. Гарри знал, что почувствовал, как оно нагрелось, когда решил воспользоваться им у Нидера, но здесь такого не произошло. В этом поместье, должно быть, расставлены защитные заклинания, которые мешают кольцу работать. Значит ли это, что у Снейпа нет ни единого способа найти его? И даже если тот получил приказ вернуться к Нидеру, Римус, чьим разумом управляют, придумал бы оправдание отсутствию Гарри и как можно дольше сдерживал бы Орден. Но рано или поздно его исчезновение заметят. В конце концов, именно из-за Гарри им пришлось отправиться в убежище. Его отсутствие не может долго оставаться без внимания. Хотя им может потребоваться несколько часов, чтобы заметить, что он пропал. Возможно, к вечеру они поймут это…

Но кого он обманывает? Не имеет значения, сколько времени им понадобится, чтобы осознать, что его нет в пристанище. У них нет никакой возможности найти или спасти его.

В который раз его мысли возвращались к Снейпу. Гарри потерпел неудачу. Он должен был доверять Снейпу, научиться работать с ним, чтобы шпион смог вернуться в строй и забрать его от Волдеморта. Теперь это не удастся осуществить. Пока Гарри будет оставаться пленником, нуждающимся в спасении, Волдеморт не поверит ни в одну из историй, выдуманных Снейпом. Даже Снейп утратил возможность пробраться в его логово.

А если Снейп не был шпионом, если он не входил в ближайшее окружение Волдеморта, как он сможет помочь Гарри?

И, что ещё страшнее… захочет ли вообще мужчина спасать его?

Задумавшись над этим, Гарри испытал настоящее отчаяние из-за того, что не мог узнать ответ на этот вопрос. Ну, Снейп будет искать его, он сделает всё, что в его силах, чтобы найти его. Гарри был в этом уверен. Но тот сделает это ради Дамблдора и самой войны…

Гарри сомневался, захочет ли мужчина помогать именно ему.

Он знал, что должен сейчас волноваться только о том, как вырваться из цепких лап Волдеморта или предупредить друзей, что среди них находится шпион, но как бы Гарри ни старался, он также не мог избавиться от чувства вины, преследовавшего его всякий раз, когда он понимал, что не сможет наладить отношения со Снейпом до того, как умрет.

Неудивительно, что его сон в ту ночь был полон кошмаров.
***
Гарри вздрогнул и проснулся. Он поднял руку, чтобы прикрыть глаза от яркого света. Он пытался вспомнить, где находится, почему ему так холодно, но прежде, чем он успел это сделать, чьи-то мозолистые руки схватили его за плечи и подняли на ноги. Гарри попробовал идти самостоятельно, но его ноги не слушались, и поэтому он преодолевал путь от длинного коридора до большой каменной комнаты в основном при помощи Пожирателя, тащившего его всё это время.

Гарри сразу узнал эту комнату, так как находился в ней раньше. Он почувствовал тошноту, когда воспоминания о произошедшем, — о пытках и пленении, — пронеслись перед его мысленным взором.

Приспешник Волдеморта разжал свою хватку, и Гарри упал на пол. Нет! Он не будет показывать слабость, если сможет перебороть её. Ему потребовалось приложить усилия — он напряг руки, чтобы выпрямиться, а затем медленно встал, испытывая дрожь в ногах. Гарри сомкнул колени, надеясь, что ему удастся удержаться в этом положении. Он был горд, когда у него это получилось.

Волдеморт сидел перед ним на своем импровизированном троне. Несколько Пожирателей Смерти, — примерно в два раза меньше, чем было на приветственном сеансе пыток Гарри, — стояли по обе стороны от своего повелителя.

Лицо Волдеморта озарила улыбка, когда он наблюдал за страданиями Гарри. Он молча ждал, пока люди, которые вывели Гарри из камеры, встали в ряд со своими товарищам.

— Надеюсь, ты хорошо выспался, — наконец произнес Волдеморт тоном, в котором сквозили нотки фальшивой почтительности. — Место сегодняшнего ночлега тебе понравилось?

Гарри не ответил ни на этот вопрос, ни на последующий за ним смех окружавших его людей, чьи лица были сокрыты масками. Он не знал, что делать в этой ситуации, но он не собирался поддаваться на провокации.

Волдеморт внимательно оглядел его, затем встал и спустился с помоста. Он медленно обошел Гарри, и тот замер. Гарри до жути не нравилось стоять спиной к Волдеморту, но только это и оставалось ему делать, чтобы не упасть. Окончательно проснувшись, он почувствовал себя гораздо лучше, но любое неосторожное движение могло привести к тому, что он упадет лицом в пол.

— Я подумал, что мы могли бы поболтать, — сказал Волдеморт так, словно Гарри был почетным гостем, приглашенным сюда на чай с плюшками. Гарри молчал, и Волдеморт остановился перед ним. — Видишь ли, у нас есть… общий друг. Как бы меня не радовало твое присутствие, его я так же жажду увидеть, — Гарри содрогнулся от опасных ноток в его голосе. — Возможно, если Северус придет сюда разделить мое гостеприимство, я обойдусь с тобой полегче.

Гарри фыркнул. Он с трудом мог удержаться; обещания Волдеморта были настолько нелепыми. Как будто Гарри действительно поверит, что Волдеморт не причинит ему вреда, если Снейп прибудет сюда. В любом случае, даже если бы он мог вывести Волдеморта на след Снейпа, Гарри ни за что не предал бы своего профессора подобным образом.

Тем не менее на него накатил страх при мысли, что Римус все еще находится под контролем Волдеморта, а Снейп не будет вечно сторониться дома Нидера…

Лицо Волдеморта исказилось, когда он схватил Гарри за руку своими костлявыми пальцами, больно впившись ими в его плоть.

— Где Северус Снейп?

Гарри сжал губы. Он вызывающе посмотрел Волдеморту прямо в глаза. Гарри слишком поздно осознал, что это была ошибка, потому что в следующую секунду почувствовал, как нечто холодное коснулось края его сознания. Он быстро отвел взгляд, пытаясь вырваться из хватки темного волшебника, но Волдеморт крепко схватил его за подбородок и заставил посмотреть на него. Гарри не мог опустить веки, какая-то магия удерживала их открытыми, так что у него не осталось выбора, кроме как глядеть в эти безжалостные, злые глаза.

Он немедленно поднял ментальную стену, как его учили, и попытался скрыть любые воспоминания о Снейпе за мыслями о том, насколько мерзким и отвратительным был Волдеморт. От костлявых рук до глаз-щелочек и зловонного дыхания, от его жадного стремления к власти до того, каким жалким подобием вечно проигрывающего волшебника тот был. У него не было ни единого шанса на победу в этой войне, вероятности одолеть Дамблдора, Орден, добро, свет и все то, что в этом мире считалось правильным. Зло, подобное ему, никогда не побеждало. Таким как он отвадилась ужасная, устрашающаяся смерть после того, как их низвергают и…

Боль пронзила его шрам, и мысли разлетелись в разные стороны, словно кегли от шара для боулинга. Он почувствовал, как в его «стене» образовалась трещина. Гарри не хватало мастерства, чтобы хоть на мгновение одурачить Волдеморта. Волшебник видел это, знал, где тот прячет свои мысли, понимал, что ему нужно только приложить силу и вырвать нужные воспоминания из разума Гарри.

Нет! Гарри оттолкнулся со всей силой, на которую был способен. Злодеи никогда не побеждали, герои — да. Герои побеждали злодеев, а не наоборот. Не…

Гарри закричал. Он не смог бы сказать, раздался ли крик в его голове, или тот на самом деле сорвался с губ. Эта огромная сила приносила столько боли. Он почувствовал, что в его преграде появился еще один разлом. Волдеморт шаг за шагом подбирался к желаемому, разрушая ментальную оборону Гарри, и скоро он узнает все, что только желал выяснить…

Снейп стоял в его комнате на Тисовой улице, одетый в нелепый наряд. Он нерешительно посмотрел на него и сказал:

«Соберите свои вещи, Поттер».

Дамблдор и Снейп сидели за столом напротив друг друга на площади Гриммо.

«То, что произошло в прошлом, не должно определять тебя, Северус. То, что ты делаешь сегодня, прямо сейчас… именно эти поступки определяют тебя».

Снейп закричал, кипя от гнева.

«Черт бы тебя побрал, Поттер! Ты должен был быть высокомерным!»

— Нет! — рявкнул Гарри, пытаясь разорвать связь изо всех сил, несмотря на то, сколько боли это ему приносило. Он почувствовал, что Волдеморт отпрянул, но тут же приступил к борьбе с новой силой и завладел ситуацией. В перерывах между атаками Гарри почувствовал приступ отчаяния. Он был недостаточно силен, чтобы противостоять таким нападениям. Это было слишком, слишком…

Снейп чопорно вручил ему старый скомканный конверт, а затем выпроводил его из лаборатории.

Гарри открыл глаза, чувствуя себя в безопасности в этих успокаивающих руках. Он хотел остаться в этом положении, он жаждал, чтобы его обнимали и защищали. Он почувствовал приступ благодарности к Снейпу за то, что тот утешил его. Гарри ощутил…

Волдеморт пошатнулся. Мгновение спустя он продолжил атаку, увеличив ее интенсивность, но промедления в легилименции Волдеморта было достаточно, чтобы Гарри вспомнил одну вещь, часто встречающуюся в его мыслях, и которую Волдеморт не мог вытерпеть, — любовь.

Снейп наблюдал, как он разговаривает со змеей, притаившейся в высокой траве. Морской воздух…

Гарри решительно вызвал другое воспоминание.

Римус похлопал его по колену.

«У тебя её ум, добросердечное сострадание к другим, её немыслимая способность прощать… — Гарри сморгнул слезы, он был благодарен Римусу за заботу о нем. Не о Мальчике-Который-Выжил, а просто о Гарри.

Волдеморт снова запнулся. Гарри продолжил.

Гермиона помогала ему, читая книгу. Он улыбнулся ей и поблагодарил за помощь. С такими друзьями на своей стороне его не ждет провал. Он обнял её, безмерно благодарный за её любовь и дружбу.

Он разговаривал с Роном. Говорил ему, что с ним все будет в порядке. В глубине своей души Гарри испытывал заботу и любовь к своему другу.

Гарри судорожно вздохнул, когда отчаявшийся Волдеморт нанес ему ментальный удар, разбив все его мысли на маленькие кусочки. На протяжении долгой минуты, казавшейся вечностью, Гарри просто существовал. Он не мог думать, не мог вспомнить, что ему необходимо было сделать. За исключением того случая, когда Волдеморт попытался овладеть им, Гарри никогда не понимал ощущения того, когда тебя выворачивают наизнанку.

Волдеморт воспользовался своим преимуществом, проломив стену раз и навсегда. Образы Снейпа проносились в его голове настолько быстро, что он не мог их разобрать.

Снейп стоит в его спальне. Снейп держит в своей руке палочку, не принадлежащую ему. Снейп насмешливо смотрит на него. Снейп предлагает ему зелье. Снейп учит его, как…

Нет-нет-нет-нет! Гарри едва успел задвинуть мысли о том, чему же учил его Снейпа, на задворки сознания, как тут же Волдеморт смог подобраться к ним. Всего несколько секунд и тот добьется успеха…

Доверившись своей интуиции, Гарри перестал пытаться вновь воздвигнуть ментальную стену. На её месте остались руины. В этом не было никакого смысла. Она не сможет выдержать ещё одну целенаправленную атаку. Гарри сосредоточился, сконцентрировал всю энергию, располагавшуюся в глубине него самого, в той части его разума, в котором была сокрыта мифическая стихия — воздух, готовая исполнить все его приказы. Он не привык к подобным нападениям, и потому раздалось лишь легкое дуновение ветра.

Волдеморт заглядывал все глубже и глубже в его мысли. Было так больно, просто невыносимо… он смог, он дорвался до воспоминания о том, как Снейп учил его…

Гарри поручил ветру выполнить его приказ. Он чувствовал его завывание, ощутил, как тот проносится по его сознанию, втягивая в свой водоворот всю силу, имевшуюся у него, наполняя её любовью, которую он испытывал к Рону — его лучшему другу, заступнику, брату. Гарри не был готов к тому, что внезапный наплыв невиданной силы, — которая была куда мощнее, чем он представлял, — прошла сквозь его разум и прорвалась в голову к Волдеморту. Гарри услышал крик, но понял, что этот принадлежит не ему.

И все стихло.

Гарри лежал на полу. Внезапная боль, появившаяся в локте, давала понять, что это было очень неловкое и сильное падение. Он поднял голову и огляделся. Его силы были на исходе, и он не мог больше защищаться, но в то же время осознавал, в каком рискованном положении находится. Осталось понять, необходимо ли ему ещё обороняться.

Пожиратели Смерти кричали, двое из них нависли над своим повелителем, который растянулся пластом на спине недалеко от Гарри, и который начал опасливо подниматься на ноги. О, он просто побагровел от ярости. Но ему было страшно. Гарри подумал, что, когда у него будет больше сил, он позволит себе улыбнуться увиденному блеску страха в глазах Волдеморта. Сейчас же эмоции врага вызвали у Гарри облегчение. Волдеморт выигрывал битву, проходившую в их сознаниях, но Гарри сумел разорвать связь и заставить Волдеморта испугаться его разума настолько, чтобы тот не предпринимал попыток в него проникнуть. По крайней мере, сейчас.

Он подумал, что позже сможет насладиться тем, что Волдеморт боится его. Это было настоящее достижение. Но пока… в этот самый момент он должен был справиться с темнотой, надвигавшейся на него, застилавшей ему зрение. Он выбросил руку, пытаясь отмахнуться от нее, но это было бесполезно.

Тьма настигла его, больше он ничего не знал.
***
Тетя Петуния готовила еду. Гарри втянул носом воздух, раздававшийся из кухни. Это блюдо явно не было одним из ее лучших… она жарила говядину? Или картошку?

Он перевернулся на другой бок, пытаясь еще немного поспать, пока дядя Вернон не начал колотить в дверь, заставляя его встать с кровати. Гарри ударился лбом о твердую холодную стену и тут же проснулся, вздрогнув при этом. Он часто заморгал. Не смотря на то, что из-за кромешной темноты он не мог разглядеть комнату, Гарри понял, что находится не в своем чулане.

Он был один. Стояла тишина, и, за исключением его собственного дыхания, он ничего не слышал. Единственными ароматами в этом помещении был запах пота, исходивший от его собственного тела, и запах еды. Его живот жалобно заурчал.

Еда.

Гарри медленно сел, испытывая физическое истощение, выражающееся болью в теле. Он огляделся и увидел очертание чего-то на полу вблизи него. Кажется, это было тушеное мясо. Благодаря лучу света, проникшему в комнату через дверную щель, — и чудо, что на нем были очки, — он мог разглядеть поданную ему еду.

Он отправил ложку в рот, смакуя каждый кусочек холодного, безвкусного блюда. Порция была небольшая, но Гарри был рад, что его вообще решили накормить. В отличие от мяса, он отнесся с куда большей осторожностью к стакану воды, стоявшему возле тарелки. Он не знал, как долго пробудет здесь, и как часто ему будут давать воду, поэтому сначала сделал несколько глотков, а затем опустошил сосуд.

Гарри задавался вопросом, решит ли Волдеморт снова применить к нему легилименцию? Если да, то в следующий раз тот будет испытывать предельную настороженность и страх, и это немного утешало Гарри.

Гарри который раз задумался, нашел ли Волдеморт в его сознании что-нибудь, что помогло бы ему отыскать Снейпа. Он надеялся, что нет. Однако, по промелькнувшим в его голове образам, темный волшебник понял, что они провели вместе ужасно много времени, а также что Гарри стал испытывать некую близость к своему профессору. В руках Волдеморта эта информация может оказаться губительной. Он также видел, как они общались возле дома Нидера. Сможет ли он вычислить его местоположение по одному обрывочному воспоминанию? Но насколько теперь было скрыто убежище, если Римус находился под проклятием Империуса и мог передать Волдеморту информацию? Гарри устало потер свой шрам. Он даже не знал, как именно работает Империус. В поведении Римуса не было никаких значительных отличий, он разве что был очень усталым и несколько оторванным от реальности, поэтому Гарри подумал, что действие проклятия ограниченно во времени. Возможно, местонахождение убежищ было защищено теми же защитными заклинаниями, что и их штаб-квартира, и поэтому Римус не мог раскрыть секреты, даже если бы Волдеморт приказал ему это сделать. С другой стороны, теперь, когда Римус знал, что искать, он мог начать вести себя несвойственно себе. Эти пустые глаза, ужасная ухмылка… Было страшно думать о том, что стал способен вытворять Волдеморт с разумами своих жертв после того, как увеличил силы.

Хотя вполне логично, почему Волдеморт воспользовался проклятием подчинения, а не оборотным зельем, размышлял Гарри. В отличие от самозванца, выпившего зелье, настоящий Римус, хоть и находящийся под властью другого человека, имел доступ к штабу, а также мог разузнать тайны Ордена. Гарри сморгнул слезы, внезапно появившиеся в уголках и его глаз при мысли о том, что Римуса может контролировать злой волшебник. Он этого не заслужил. Никто этого не заслужил, а в особенности Римус.

Гарри печально вздохнул, когда прислонился спиной к стене, и принялся ожидать следующей аудиенции с Волдемортом.

По крайней мере он должен быть благодарен темному волшебнику за то, что тот нашел ему применение, ведь это означало, что Гарри нужен ему живым и относительно невредимым. Когда Снейп объяснил ему, как Волдеморт планирует завладеть его кровью, Гарри испытал мгновенное отвращение и страх от того, что его ожидает. Сейчас же эти чувства превратились в странное спокойствие. Волдеморт будет пытать его, но он не зайдет слишком далеко (да, он позволит Пожирателям Смерти причинять ему вред, но на определенных условиях), он применит к нему легилименцию, но его следующая попытка будет ознаменована страхом.

Гарри боялся. Ему было очень-очень страшно. Но познание того, что даже для достижения поставленной Волдемортом цели необходимы ограничения, придало Гарри немного силы. В ситуации, где от него ничего не зависело, осознание этого было для него важно.

Он огляделся и ощупал все вокруг, надеясь найти что-нибудь мягкое. Может быть, подушку или одеяло? Проведя столько времени на твердом полу, его спина стала невыносимо болеть. Никаких вещей они ему не дали. Гарри обреченно откинулся назад. Поверх рубашки на него был надет свитер. Он подумал, что мог бы снять его и воспользоваться им в качестве подушки, но… — и он вздрогнул, чтобы продемонстрировать свою мысль, — здесь было холодно.

Он решил обдумать план нападения. У него не было надежды на побег, во всяком случае, пока. Но он может придумать, как подготовиться, если представится такая возможность. По крайней мере, Гарри примерно понимает, как стать самым раздражающим заключенным, с которым когда-либо сталкивались Волдеморт и Пожиратели Смерти.

Волдеморт ненавидел то, что он не дрожал перед ним от страха. Он терпеть не мог дерзость Гарри, его храбрость, поэтому Гарри начнет вести себя более вызывающе. Сейчас он не чувствовал себя храбрым, но мог привить себе эту черту на время. Бравада поможет ему в этом.

И благодаря Снейпу он знал отличный способ вывести из себя каждого Пожирателя Смерти. К тому времени, как он воплотит свою идею в жизнь, они пожалеют о том дне, когда на их руках появились темные метки. Гарри устанет повторять имя Волдеморта снова и снова… но это того стоит.

У него не было волшебной палочки, он не учился колдовать без нее, и у него было гораздо больше опыта принимать на себя удары, а не раздавать их. Только разум являлся его стоящей защитой. Но у него есть одно преимущество: он подросток, — и потому он станет самым надоедливым подростком, которого Волдеморт когда-либо имел несчастье пленить.

И если ему повезет, они будут заняты своей злостью и случайно оставят открытым какой-нибудь путь к спасению.

Если бы он только был более удачливым…
***
Гарри вздрогнул и проснулся. Он прикрыл глаза рукой, защищаясь от яркого света. Гарри попытался вспомнить, где находится, почему ему так холодно. Он медленно моргнул, привыкая к освещению.

Всего несколько секунд ушло у него на то, чтобы понять, что он находится в комнате не один, и еще парочку на осознание того, что его посетитель — Люциус Малфой.

Старший Малфой сидел на табурете в углу тюремной камеры Гарри, прислонившись к стене и скрестив руки на груди. Все это время он наблюдал за мальчиком, но, судя по выражению его лица, он находил это занятие крайне скучным. Теперь, когда Гарри окончательно проснулся, свет, исходивший от фонаря, который стоял у ног Малфоя, перестал казаться ему таким ярким. Гарри окинул взглядом невыразительные черты лица Малфоя, и подумал, что ему стоит начать опасаться того, что Пожиратель Смерти приготовил для него.

Гарри сел, чувствуя боль в мышцах, и пододвинулся вплотную к стене. Он молча ответил на взгляд старшего волшебника. Гарри предположил, что если мужчина хочет чего-то от него, значит ничего хорошего не стоит ожидать, и поэтому он не собирается торопить события.

— Великий Гарри Поттер, — спокойно проговорил блондин. — Ты думал, что сможешь убежать от Темного Лорда, верно? Но все же ты здесь.

Гарри сжал руки в кулак, но ничего не ответил. В этом не было необходимости. Для них обоих было очевидно, что он пленник Волдеморта.

— Никто не может сбежать от Темного Лорда, — продолжил Малфой, хотя в его голосе не было злорадства, он просто констатировал факт. — Многие пытались, ни у кого не получилось.

–Ты забыл про Снейпа, — вызывающе сказал Гарри, перестав хранить молчание. — Он сбежал из вашей убогой секты, и я не вижу, чтобы он здесь стоял.

–Он находится в бегах всего несколько недель, мальчик, — сказал Малфой, качая головой на юношескую глупость Гарри. — Он прекрасно знает, что Темный Лорд уготовил ему, и он понимает, что не может бегать от него вечно.

Гарри поежился.

— На нашей стороне Дамблдор, — сказал он, чтобы отвлечься от мыслей о гибели Снейпа от руки Волдеморта. — Ваш повелитель слишком жалок, чтобы победить такого великого волшебника, как Альбус Дамблдор. Он боится его, и вам всем это известно.

Малфой склонил голову набок, внимательно наблюдая за ним. Он напоминал Гарри коршуна, готовящегося к нападению.

— А твой драгоценный Дамблдор… как хорошо он тебя защитил?

Гарри с трудом подавил желание отвести взгляд. Вместо этого он вздернул подбородок.

— Он найдет меня, и, когда это произойдет, Волдеморт и остальные твои приятели будут теми, кто побежит искать убежище, — это безусловно была пустая угроза, но Гарри с удовлетворением заметил, как мужчина вздрогнул, когда он произнес имя Волдеморта.

Он сел прямее, чувствуя, как начинает управлять ситуацией.

— А ваша сторона, ваш… Орден Феникса, — вкрадчиво произнес Малфой, — насколько они принимают присутствие бывшего Пожирателя Смерти среди них? Как скоро они поймут, что он служил на благо своим целям и готов предстать перед судом за свои так называемые преступления? Он ведь не всегда был шпионом. Когда-то он был одним из самых рьяных и выдающихся последователей Темного Лорда.

Гарри хотел огрызнуться в защиту Снейпа, но помедлил, раздумывая, не используют ли слова, сказанные им в защиту профессора, против него. По его мнению, у Снейпа не осталось возможности вернуть доверие Волдеморта… но профессор был хитрейшим человеком, которого Гарри когда-либо знал. Если кому-то удастся сделать это, то только Снейпу. Если так и есть, то для Гарри сейчас пришло самое подходящее время выразить сомнение в доверии к Снейпу. Заложить фундамент предполагаемого недоверия, которое в последствии поможет Снейпу подмазаться и вернуться к Пожирателям.

Гарри уже решил следовать своему плану, но взглянул на Малфоя и понял по выражению его лица, что как бы сильно тот не хотел поддеть Гарри, ему действительно не терпелось узнать ответ. Интуиция подсказывала Гарри, что он должен говорить правду.

— Северус Снейп на правильной стороне, — твердо сказал он. — Возможно, он совершал ужасные поступки, но он решил измениться. И я, и Орден доверяем ему. Именно ваш лидер оборачивается против своих приспешников, наказывает тех, кто предан ему. Мой же — нет. Дамблдор так не поступает.

Малфой откинулся назад, не переставая скрещивать руки на груди.

— Вот это да. Что я слышу, дорогой Северус сумел расположить к себе Мальчика-Который-Выжил. Интересно, был бы ты так предан своему обожаемому профессору, если бы знал длиннющий список того, что он совершил…

— Мне плевать на это, — Гарри покачал головой, хотя волновался, что Малфой действительно начнет перечислять ему все это. Гарри не хотел это знать, потому что не был уверен, что сможет забыть о тех страшных вещах, которые Снейп совершил на службе у Волдеморта. Он не хотел знать, убил ли Снейп кого-то, пытал ли, или ещё что похуже. Гарри не нужны подробности. Он понимал, что Снейп сейчас на правильной стороне, и этим его познания должны ограничиться.

Гарри запустил руку в карман и с облегчением обнаружил, что камень в форме сердца, принадлежащий его маме, там. Он погладил его пальцами и глубоко вздохнул, сосредоточившись только на этом действии. Через несколько мгновений он снова посмотрел на Малфоя, который молча наблюдал за ним.

— Я доверяю Снейпу, — тихо повторил он. — Если вы хотите, чтобы я предал его, вам придется получше постараться.

— О, поверь мне, мальчик, — пробормотал Малфой, — это мы и сделаем. Он схватил фонарь и одним плавным движением поднялся на ноги. — Могу поспорить, что, прежде чем Темный Лорд покончит с планами, которые он подготовил на твой счет, ты переменишь свое отношение к драгоценному профессору. Возможно, ты даже попросишь чести наложить на него первое проклятие… или последнее, — добавил он с предвкушением.

— Никогда, — усмехнулся Гарри. Он уже сумел пережить то, как Снейп обращался с ним в прошлом. Ну, в некоторой степени. Он пока таил в себе обиду. Но Гарри осознавал, что Снейп совершал довольно ужасные вещи на службе у Волдеморта, особенно во время Первой войны. Малфой был сумасшедшим, если считал, что Гарри обернется против Снейпа только потому, что услышал пару отрывков о его прошлом. Хотя… Он сдержал дрожь о воспоминании о фразе, которую подслушал несколько недель назад в разговоре между Снейпом и Дамблдором. Уже не в первый раз он вопрошал, какой поступок Снейпа мог быть провозглашен «худшим из грехов»? Собирается ли Гарри это выяснять? Есть ли у него вообще выбор в этом вопросе?

— Посмотрим, — мягко сказал Малфой, потянувшись к дверной ручке камеры.

— Какие у Волдеморта планы на меня? — выпалил Гарри. Он не ожидал, что получит какие-либо ответы от подобострастного аристократического Пожирателя Смерти, но он понятия не имел, почему Волдеморт ещё не дал ему зелье, а, спросив об этом, Гарри ничего не потеряет.

С минуту Малфой рассматривал его, и, к удивлению Гарри, ответил:

— Темный Лорд ценит ритуалы. Вы будете гостить у нас до полнолуния, которое пройдет через три дня, — и с этими словами он выскользнул в коридор, закрыл и запер за собой дверь.

Гарри прищурился, когда на мгновение через открытую дверь просочился яркий свет, а затем облизнул пересохшие губы, думая о том, что это значит. Темный Лорд ценит ритуалы? Ну, подумал Гарри, ему уже известна эта особенность Волдеморта. Он вздрогнул, вспомнив обряд на кладбище, участником которого он стал, и где против его воли у него отобрали кровь. Что произойдет на этот раз? Какую церемонию будет проводить Волдеморт, и есть ли причина, по которой она должна проходить в полнолуние, или темному волшебнику просто нравится, как это звучит?

Он снова задрожал и обхватил руками колени, подтянув их к груди. Теперь, когда он был один и бодрствовал, и у него не было причин притворяться храбрым, он испытывал непомерный страх. Некая часть из чувства беспомощности, незнания, придут ли тебе на помощь, и факта насилия над ним заставляла Гарри чувствовать себя ребенком. Он начал ощущать себя маленьким человечком, брошенным на произвол судьбы в этом огромном мире, который мог разбрасываться им из стороны в сторону и поворачиваться к нему спиной.

Если он и дальше будет размышлять о своем положении, то либо разрыдается, либо начнет испытывать тревожность, поэтому он закрыл глаза и сделал единственное, что пришло ему в голову, — закрыл сознание. Сначала он представил, что находится в чулане, и потратил пару минут, чтобы подумать о том, что сказал бы Снейп по поводу выбора этого места в качестве убежища. Тот закатывает глаза и… нет, Снейп так не делает. Он бросал на Гарри взгляд, говоривший, что Гарри был неисправимо туп, а затем читал ему лекцию о выборе воспоминаний, связанных с жестоким обращением и лишениями в детстве. Гарри же на это отвечал, что это было безопасное место, в котором он мог спрятаться от всего мира. Когда он сидел в чулане, люди, сновавшие снаружи, оставляли его в покое, забывали о его существовании на некоторое время, и это были одни из лучших времен его детства. Но это объяснение привело бы к ещё одному неприятному разговору о Дурслях, и…

Гарри глубоко вздохнул. Он не мог объяснить почему, но мысль о том, какой безумный разговор состоится, если Снейп прибудет сюда, заставила его почувствовать себя спокойнее.

Он уткнулся лицом в колени и представил свой чулан. Он вспомнил запах затхлого воздуха, щекотание паука, ползущего по его ноге, топот по лестнице, когда Дадли бегал вверх и вниз, чтобы досадить Гарри, ощущение, что при этом действии ему на голову падает пыль. Он погрузился в воображаемое пространство, заполняя им каждый уголок своего сознания, пока реальный мир не перестал для него существовать. Нет никаких Темных Лордов и тюремных камер, нет Малфоя и болевых проклятий, нет страха перед тем, что ждет его впереди.

В его очищенном от мыслей разуме есть только он, его чулан и практически полное спокойствие.

Глава 39. Зеркало души

Он потерял счет времени. Темнота, застилавшая тюремную камеру, лишенную какого-либо источника света, попеременно сменялась бессознательным состоянием или беспокойным сном, который так и не приносил желаемого отдыха. Гарри не понимал, как давно он последний раз встречался с Волдемортом. Прошло сколько, несколько дней? Или все же часов? Он только понимал, что прошло не больше трех суток, так как ещё не стал частью того ритуала под полной луной, который так желали провести его похитители.

Изначально Гарри решил следить за временем, ориентируясь на то, когда ему приносят еду, однако это случалось настолько редко, что он полностью отбросил эту затею. Еды ему хватало ровно на то, чтобы не умереть с голоду. Он чувствовал слабость из-за недоедания, и, возможно, это было частью плана Волдеморта. Может, тот хотел ослабить Гарри, чтобы у него не было сил сопротивляться.

Но гнусный волшебник ошибался — пока Гарри дышит, он будет сражаться.

К несчастью, с тех пор, как его сюда бросили, у него было мало возможностей сделать это. Гарри терпеливо ожидал, что его отправят обратно в ту каменную комнату, стены которой, казалось, были пропитаны болью, и где на него раз за разом будут накладывать проклятия и пытать, а Волдеморт преодолеет свой мимолетный страх перед разумом Гарри и попытается снова применить к нему легилименцию.

Но время шло, а этого не происходило.

Когда из-за этого он почувствовал разочарование, то усомнился в собственном здравомыслии. Ни один нормальный человек не захочет предстать перед Волдемортом.

Ну… он был исключением из правил. Вроде как.

Как бы он ни боялся внезапной пощады Волдеморта, незнание того, что его ожидает, также оставляло свой отпечаток на душевном равновесии Гарри. Он не знал, что ждет его в ближайшие дни. Сейчас он только понимал, что в камере было темно, что ему было холодно и страшно, и что ему не удастся избежать ночных кошмаров. Несмотря на всевозможные отвлекающие маневры подконтрольного Римуса, к этому времени его друзьям и Ордену стало несомненно известно о его исчезновении. Гарри был уверен, что они попытаются найти его. Но без нахождения их шпиона в стане врага, Гарри не смел надеяться на успех.

Самая худшая же часть этого тюремного заключения крылась в заборщиках крови. Именно так Гарри называл тех визитеров, которые были причиной его растущей слабости. Волдеморт пока не давал Гарри снотворных зелий, но ему явно не терпелось получить его кровь. На Гарри уже трижды насылали проклятие, благодаря которому он лежал неподвижно и мог предоставить Пожирателям Смерти возможность произнести одно странное проклятие, дабы выкачать нужное количество крови из его тела. Последний раз это произошло менее получаса назад, и он лежал пластом на холодном каменном полу, испытывая головокружение от потери крови. Все те два раза, когда брали его кровь, ему давали кроветворное зелье. Однако после третьего раза один из Пожирателей Смерти обмолвился, что при таком маленьком промежутке времени, оно попросту утратит свою эффективность.

И вот Гарри раскинулся на спине, закрыв глаза. Всё его тело было холодным и склизким от пота, а сам он слишком устал, чтобы двигаться. Казалось, что при малейшей попытке дернуться, он потеряет сознание, а, что ещё хуже, его стошнит.

По крайней мере, Гарри довелось привести в действие план «стань самым раздражающим подростком». Всякий раз, когда к нему наведывались заборщики крови, он не преминул украдкой бросить в своей речи имя Волдеморта. Гарри готов был поклясться, что каждый из них испытал при этом боль. А после того, как ознаменовалась концом вся помпезность представления долгожданного пленника Волдеморта, и Пожиратели Смерти стали приходить к нему без масок, исполнение этого плана стало приносить Гарри ещё больше удовольствия, так как теперь он мог разглядеть лица своих конвоиров. В обычной ситуации Гарри бы не захотел причинять боль другим людям, но гримаса дискомфорта, появлявшаяся на лицах Пожирателей, становилась единственным утешением, напоминающим о том, что ему удалось отыскать хотя бы один способ дать отпор.

Какой-то звук, доносившийся из коридора, прорезал его мысли, и он напрягся. Обычно после забора крови они оставляли его в одиночестве на куда больший промежуток времени. Гарри вздрогнул от страха. Как бы сильно они ни ненавидели его, они с предельной осторожностью относились к наказу своего господина не наносить Гарри непоправимый ущерб. Если прямо сейчас они возьмут еще немного его крови, то это точно приведет к необратимым последствиям, то есть к смерти Гарри Поттера. И как бы сильно Гарри не презирал большую часть планов Волдеморта, он не мог остаться равнодушным к приказу темного волшебника сохранить его целым и невредимым.

Дверь камеры со скрипом отворилась, и он поднял дрожащую руку, защищая глаза от яркого света. Он подумал, что ему лучше встать. Гарри не хотел показаться слабым, но он понимал, что у него ничего из этого не выйдет. Он мог только собрать всю свою силу воедино, чтобы с трудом удержать голову поднятой и разглядеть сквозь пальцы две — нет, три — фигуры, стоящие в дверном проеме. Когда две из них переступили порог, черты их лиц освещались приглушенным светом люмоса. Двое мужчин были довольно невзрачными, имели каштанового цвета волосы и носили темные мантии, под которыми было скрыто пару лишних килограммов. Однако на этом сходства заканчивались. Первый был гладко выбрит, коренаст, а на лице располагались впечатляюще широкие брови. Второй же, наоборот, отрастил себе бороду, был куда выше, и, осветив своей волшебной палочкой комнату, устрашающе нахмурился.

Гарри не знал их. Или… стоп. Они казались ему знакомыми. Он будто видел их раньше, но вот узнать не мог. Хотя какая разница, кто из Пожирателей Смерти сюда пришел? Весьма вероятно, что эти трое были среди тех, кто проклинал Гарри в его первый день пребывания здесь, кто наслаждался, наблюдая за тем, как он корчится от боли.

Он поджал голову и опустил руку на каменный пол, настороженно наблюдая за ними сквозь налитые свинцом веки.

Третий Пожиратель Смерти стоял на пороге, прислонившись к дверному косяку. Черты его лица, исказившиеся от отвращения к запаху доносившемуся из комнаты, сразу напомнили Гарри Люциуса Малфоя. Ну, Гарри ничего не мог поделать с запахом. Он понимал, что от него пахнет потом, грязью и даже кровью, ведь изрядное её количество было пролито на его одежду. Ему же отказывали в принятии душа, так почему они решили, что он должен благоухать, как роза? В том, что они оставили ему для справления нужды маленькое ведерочко в углу комнаты и не опорожняли его со вчерашнего дня (по крайней мере, Гарри думал, что это было вчера), не было его вины.

Мужчина с монобровью при помощи заклинания избавился от содержимого ведра, и в комнате сразу же запахло приемлемо. Хотя Гарри, так или иначе, всё ещё не мог помыться.

— Полагаю, что очищающие чары, — это за гранью желаемого, — невнятно проговорил Гарри, стараясь быть как можно более беспечным. Он уже понял, что заборщиков крови легко вывести из себя холодным безразличием. Гарри едва знаком с ними, но они уже такие предсказуемые. Даже взглянув на стиснутые челюсти и прищуренные глаза бородатого волшебника, можно было сказать, что того тоже легко рассердить.

Без предупреждения пара крепких рук подняла его на ноги. Гарри стоило больших усилий не запрокинуть голову назад. Он взглянул на волшебника с монобровью, чье лицо не выражало никаких эмоций, и слабо ухмыльнулся.

— Мне известно одно заклинаньице для выщипывания волос. Сказать? — мужчина проигнорировал его, что осложнило Гарри задачу, так как ему не удалось нащупать слабые места волшебника. Но это уже неважно. Как только Гарри восстановит дыхание, он тут же начнет произносить имя Волдеморта. Хоть это не приносило ему много удовольствия, он всё равно ждал его с нетерпением.

Он попытался вырваться, когда мужчина с монобровью схватил его за подбородок, но Гарри был слишком слаб, чтобы ему удалось это сделать. Пожиратель Смерти покрутил головой из стороны в сторону, оглядывая его с чем-то вроде отвращения.

— Сколько эти идиоты взяли? — сердито отрезал он. — В таком состоянии Темный Лорд ничего от него не добьется.

— А не всё ли равно? — усмехнулся бородатый волшебник, рывком поднимая Гарри на ноги. Гарри сразу же оступился. Комната завертелась, и он бы свалился на пол, если бы тот Пожиратель с монобровью не подхватил его под руки. Его вытащили из камеры прежде, чем он успел возразить.

— Есть ощутимая разница, Нотт, — сказал Малфой, вышагивая впереди и оставляя за собой товарищей, ведущих Гарри. — Крэбб прав. Если ты считаешь, что милорд обрадуется увиденному, сам будешь объяснять, почему мальчишка выглядит, как смерть ходячая.

Бородатый волшебник, — нет, Нотт, — пробормотал себе что-то под нос и схватил Гарри за руку, когда стало очевидно, что тот не может идти самостоятельно. Гарри ударил того ногой по голени, доказывая, что, в отличие от ходьбы, его ноги способны ещё на что-то. Он ухмыльнулся, услышав его вопль. Теперь Гарри вспомнил, почему мужчины показались ему знакомыми. Помимо некоторого сходства со своими сыновьями, оба волшебника пару месяцев назад проникли в Отдел Тайн вместе с Малфоем. Они сражались в бою, в котором он потерял Сириуса.

Кроме того, у всех троих сыновья были ровесниками Гарри. Осознание того, что они могли получать удовольствие, мучая одноклассника своих собственных детей, заставляло его гневу и отвращению по отношению к ним воспылать с новой силой.

Нотт занес руку, чтобы ударить Гарри, но тот, что с монобровью, — Крэбб, — высвободил одну из своих рук, чтобы поймать Нотта за запястье.

— Помни о приказах! — прошипел он. — Он нужен Темному Лорду живым.

–Да жив он будет, обещаю, — сказал Нотт опасно низким голосом.

Гарри подумал о том, что неплохо было бы пнуть и оставшихся двух. Сейчас Гарри находился в вертикальном положении только благодаря Крэббу. Гарри больше себе навредит, упав из-за нехватки поддержки, а вот мужчины не испытают должного дискомфорта. К тому же, к глубочайшему сожалению Гарри, он не смог бы дотянуться до Малфоя, так как тот стоял вне зоны его досягаемости и наблюдал со скучающим выражением лица за склокой своих приятелей. Вместо этого Гарри обнаружил, что его голос достаточно окреп, чтобы у него вышло выдавить из себя насмешку:

— Так храбро с вашей стороны ослушиваться Волдеморта только для того, чтобы ударить беззащитного ребенка.

Нотт и Малфой покосились на Гарри. Он не мог разглядеть лицо Крэбба, но почувствовал, как тот слабо задрожал, услышав имя Волдеморта.

Отлично.

— А где это сейчас Волдеморт-то? — продолжил он, желая, чтобы у него не першило в горле. Гарри судорожно вздохнул. Кто бы мог подумать, что такая простая вещь, как разговор, может настолько утомить его? — Волдеморт так боится встретиться со мной в камере?

Глаза Нотта метали убийственные взгляды. Он придвинулся к Гарри, но Крэбб снова вмешался.

— Он получит по заслугам, — пообещал он ледяным голосом, и Гарри попытался подавить дрожь, вызванную опасными нотками в его голосе. — Темный Лорд не обрадуется, если мы отберем у него право отомстить.

Сердито фыркнув, Нотт отвернулся, оставив позади Крэбба, которому теперь одному предстояло вести Гарри.

У Гарри мурашки по коже пробежали от того, насколько близко он стоял к Пожирателю Смерти. Ему отчаянно хотелось пнуть того ногой и убедить, что он сам может идти. Вот только Гарри знал, что это неправда. Он пытался переставлять ноги, стараясь не опираться на мужчину, но чем больше он напрягался, тем сильнее кружилась голова. Он начал тяжело дышать, сердцебиение участилось, а темные пятнышки стали мелькать перед глазами. Он снова споткнулся. Теперь пол казался ему таким притягательным. Гарри мог бы сесть на него, свернуться калачиком и вздремнуть… Он опустил свою ладонь на каменную кладку, что была под его ногами, дабы воплотить желание в жизнь.

Прежде чем Гарри понял, что происходит, Крэбб взял его на руки. Гарри брыкнулся, желая, чтобы его отпустили. Это было попросту унизительно!

— Может, вместо того, чтобы отводить свои последние силы на борьбу со мной, ты прибережешь их для Темного Лорда? — холодно спросил мужчина, и Гарри замер. В его словах был смысл. Хотя Гарри ситуация нисколько не нравилась — это был сущий позор — он позволил мужчине нести его. Но он не оставит это просто так. У него был, по крайней мере, один способ дать отпор, не истощая при этом свой ограниченный запас сил:

— Почему бы просто не называть его Волдемортом? — спросил он. — Я всегда думал, что Волдеморт — интересное имя, любопытное. Вол-де-морт, — медленно протянул он.

Рука Крэбба несколько раз дернулась, и тот зажмурился от боли. Гарри также заметил, как губы мужчины дрогнули, как будто тот пытался ухмыльнуться, и это напугало Гарри настолько, что он замолчал. Что такого ужасного собирался сделать Волдеморт, что Крэбба так радовала мысль отдать раздражающего подростка на милость злого волшебника?

У Гарри не осталось времени это выяснять.

Волдеморт сидел на… за неимением лучшего слова, троне — небольшом сидении из камня, расположенном на возвышении. Помимо Малфоя, Крэбба и Нотта в комнате присутствовали ещё трое Пожирателей. И хотя ни на ком из них не было масок, Гарри смог узнать только одного — Питера Петтигрю. Гарри почувствовал, как кровь прилила к его лицу при виде человека, предавшего его родителей и крестного. Плевать сейчас ему на Волдеморта; он не отказался бы поставить фингал Петтигрю.

— Гарри, — произнес Волдеморт приторным голоском. — Ты выглядишь несколько потрепанным.

Пожиратели Смерти расхохотались, и Гарри подумал, сколь убого жить в качестве подхалима у злобного психа-садиста. Он бы произнес эту мысль вслух, но слишком устал. Лучше всего выяснить, чего хочет Волдеморт, и приберечь нападки до того момента, когда в них действительно будет необходимость.

Волдеморт жестом приказал Крэббу опустить Гарри. Пожиратель Смерти посадил Гарри на пол, когда стало очевидно, что тот не может устоять на ногах, а затем отошел, чтобы присоединиться к остальным. Решив не выказывать больше слабости, чем уже было продемонстрировано, Гарри скрестил ноги и подпер рукой подбородок, напустив на себя скучающее выражение лица, понимая, что присутствующих это только раззадорит. Черные точечки, мельтешащие у него перед глазами от такого небольшого действия, стали отступать. Он только надеялся, что его сердце перестанет колотиться от малейшего движения, так как Гарри отчаянно пытался не дрожать от холода или страха.

Волшебник сощурил глаза, когда направил на него свой взгляд. Да, Волдеморт был раздражен. Отлично. Гарри запрятал свои эмоции за напускной скукой.

— Я решил дать тебе еще один шанс, — сказал Волдеморт. — Скажи мне, где найти Северуса Снейпа, и я позабочусь, чтобы ты больше не чувствовал слабости или боли. Откажешься, и мы повторим то, что проделывали на приветственной церемонии. Мои Пожиратели Смерти практиковались, — проговорил он, улыбаясь.

Гарри постарался не вздрогнуть при мысли о своей первой ночи здесь. Он всё ещё испытывал боль в мышцах от тех проклятий, а Волдеморт, несомненно, использует в этот раз ещё более болезненные, если Гарри не будет сотрудничать. Что произойдет с его разумом после всего этого? Выдержит ли он? Ожидает ли его участь родителей Невилла?

Как бы ужасно это ни звучало, это неизбежно. Гарри не смог бы оказать им содействие, даже если бы захотел. Он понятия не имел, где находился Снейп. Ну… практически не представлял. У него были кое-какие догадки. Но Снейп был достаточно умен, чтобы избегать пребывания в этих местах, пока Гарри был в плену и мог выдать его.

— Сотрудничать, чтобы ты не пытал меня, а просто убил? Хм. Нет, спасибо, — невозмутимо ответил Гарри.

— Я не стану убивать тебя, — сказал Волдеморт, словно предлагал отдать ему весь мир. — Я просто позволю тебе некоторое время спокойно спать с осознанием того, что твой разум будет лишен боли.

— Но получается, что ты сможешь делать с моим телом, что пожелаешь? Опять же откажусь, спасибо.

Глаза Волдеморта вспыхнули от ярости.

— Круцио! — прокричал он так внезапно, что у Гарри не было времени подготовиться. Его внутренности разрывало на части. Словно огонь, боль пронеслась по его венам, обжигая кости, и он почти не заметил, как упал на пол, а его конечности стало бить судорогой, и как нечеловеческий вопль слетел с его губ.

Все прекратилось так же внезапно, как и началось. Гарри судорожно глотал ртом воздух, его сердце колотилось так быстро и сильно, что он задался вопросом, а может ли оно лопнуть от такого давления? Он услышал звуки шагов и увидел ступню Волдеморта прямо перед своим лицом, но не стал смотреть на него. Одно проклятие — и его силы на исходе, он даже голову не может поднять. И как он тогда собирается пережить следующий час или ещё того больше?

— Где он?

— Не знаю, — прохрипел он, решив, что честность сейчас будет лучше бравады. Он просто хотел уснуть. Не при помощи зловещего зелья Волдеморта, а самостоятельно, лежа в своей камере. Он был таким глупцом, когда захотел покинуть ту относительную безопасность, которую она собой представляла. Может быть, если он убедит Волдеморта, что у него нет нужной ему информации, он сможет пораньше отправиться в нее.

Волдеморт присел рядом с ним.

— Дамблдор прятал его вместе с тобой. Вы разговаривали. Он обучал тебя. Вы, без сомнения, обменивались секретами. У тебя должны быть определенные догадки о том, где он находится.

— Нет, — выдохнул он. — Я в-всего лишь… ребенок. Он не… не настолько доверяет мне, чтобы раскрывать свои секреты.

— Забываешься, мальчик, — прошипел он. — Я заглядывал в твой разум. Я видел истинный характер ваших взаимоотношений, как часто вы общались, как ты привязался к нему, — Волдеморт усмехнулся, и Гарри чуть было не поправил его. Привязанность не подходила под его определение их отношений. Скорее, им обоим удалось преодолеть ненависть, прежде чем заключенное перемирие разбилось вдребезги об его собственную беспечность. Но в данный момент это было столь незначительно, что не было смысла начинать спорить. Однако он бы не отказался от новой перебранки, просто чтобы досадить Волдеморту, но… она потребовала бы произнести много слов, а на них нужно потратить уйму сил…

— Ты ему доверяешь, — продолжил Волдеморт. — Как ни прискорбно. Знаешь, я же тоже доверял ему, но он меня предал. Он поступит так и с тобой, если того потребует его эгоизм.

Гарри захотелось возразить, но его губы оставались сомкнутыми. Волдеморт просто раздразнивает его, чтобы он сказал что-нибудь, что даст ему больше подсказок о местонахождении Снейпа или его душевном состоянии, или что-то, что поможет в поисках. Гарри не следовало поддаваться на провокации.

— Однако, — мягко сказал Волдеморт, — я могу ошибаться. Северус вполне может быть предан тебе. А если так, то, как думаешь, попытается ли он спасти тебя, м?

Гарри старался не проявлять никаких эмоций. Он был уверен, что Снейп предпримет попытку, но вот увенчается ли она успехом? Он не находил никаких веских причин, которые могли бы стать основанием для того, чтобы Волдеморт мог строить догадки на этот счет.

— Стоит ли устроить ловушку? — спросил Волдеморт с лучезарной улыбкой, и сердце Гарри упало в пятки — очень странное ощущение, отметил он сквозь ужас. — Нет, Северус слишком хитер, чтобы попасться на такую удочку, — продолжал волшебник. — Я ожидаю гораздо большего от такого хитроумного человека, сумевшего одурачить меня.

Гарри вздрогнул от яда, сочившегося в этих словах, и от оставшейся боли в мышцах после Круциатуса. По опасному блеску в глазах Волдеморта он понял, что если Снейпа пленят, его смерть не будет быстрой и безболезненной. Гарри требовался Волдеморту для осуществления стратегии, Снейп же просто для мести. Жестокой и садистской.

Волдеморт опустился на колени рядом с Гарри и погладил его по щеке своими длинными костлявыми пальцами. Гарри затрясся, но ему не хватило сил отстраниться, даже когда его шрам вспыхнул от боли.

— Ты одарил меня своей кровью, Гарри, — сказал Волдеморт, вновь напустив на себя маску деланной вежливости. — Знаешь, что это означает?

Гарри не ответил, но почувствовал, как его охватил страх. После того, как завершилась первая серия заборов крови, его затуманенный паникой разум задался вопросом, почему это Волдеморт не подождал до того особого ритуала? Неужели ему так не терпится заполучить в свои руки еще больше мощи, что он не мог подождать три жалких дня?

— Это означает, что я обладаю большей силой, чем ты можешь себе представить, — ответил темный волшебник на свой собственный вопрос. — И это говорит о том, что когда я загляну в твою душу на этот раз, маленькие ментальные уловки, коим тебя научили, ничего не будут значить. В конце концов, как может обычный разум заурядного мальчишки противостоять такой силе? — пробормотал он с притворным сочувствием, поглаживая Гарри по другой щеке.

— Я уже делал это раньше, — прошептал Гарри. Наверное, ему не следовало этого говорить, но в этот напряженный момент он мог выбирать только между глупой бравадой и дрожью, вызванной страхом. И он скорее направит свою собственную палочку на себя, чем начнет трястись перед этим злым, отвратительным подобием волшебника.

Губы Волдеморта скривились, и он больно впился пальцами в щеку Гарри. Да, определенно не стоило этого говорить.

— Саллоу! — рявкнул он, и один из Пожирателей смерти, который не был знаком Гарри, неуклюже вышел вперед с поклоном. — Подержи его, пока я буду просматривать содержимое его разума, — Волдеморт убрал свою ладонь от лица Гарри и поднялся на ноги.

Пара мясистых рук приподняла его за локоть, заставив ахнуть от боли. Гарри действовал инстинктивно, брыкаясь и ухмыляясь, когда, наконец, попал по ещё одной голени за день.

Саллоу выругался и резко отпустил его, что тоже причинило Гарри боль. Гарри впился в него взглядом, но тут же вздрогнул, увидев, как тот завел ногу назад, готовясь нанести ему жестокий удар в бок.

— Круцио! — от проклятия Волдеморта Саллоу упал на пол и стал корчиться от боли, невольно крича.

— Ты смеешь решать, когда наш пленник будет наказан? — проверещал Волдеморт. — Подобные вещи решаю я.

— П-прошу п-прощения, м-мой л-лорд, — пробормотал лежащий ничком Пожиратель Смерти. Он бился в конвульсиях, когда Волдеморт жестом подозвал другого Пожирателя Смерти. Гарри быстро опустили на колени и стали крепко удерживать на месте, подхватив под грудную клетку и держа его руки за спиной в крепкой хватке. Гарри попытался вывернуться, но его прижали ещё сильнее, и он даже не мог шевельнуть ногой.

Он попытался не паниковать, когда улыбающийся Волдеморт опустился перед ним на колени, и почувствовал, что его веки каким-то магическим образом удерживают открытыми.

Нет. Это не могло снова произойти. Он яростно пытался вырваться из хватки Пожирателя Смерти, но это было бесполезно. Его так крепко держали, что ему становилось больно. Он не мог вырваться. И вот…

У его ментальной стены не было ни единого шанса. Одним толчком Волдеморт разрушил её, рассеяв мысли Гарри, словно пыль на ветру. На него обрушилась такая пронзительная боль, и как бы он ни старался сохранять спокойствие, он не смог сдержать вопль, рвавшийся наружу, когда боль разрезала его сознание пополам. Хлынул поток из воспоминаний, который Гарри не мог контролировать. Мощь Волдеморта взяла верх над его слабыми потугами, отбросив его самого в сторону, как слабую, безвредную мошку.

Снейп опустил вилку и, нахмурившись, взглянул на Гарри, сидевшего напротив него за кухонным столом…

Снейп украдкой глянул вверх, когда котел Гарри неожиданно зашипел…

Дамблдор и Снейп смотрели на него поверх осколков стекла, лежащих на полу гостиной…

Воспоминание за воспоминанием о прошедшем месяце проносились в голове Гарри столь быстро и сильно, что он не мог управлять ими. Волдеморт с легкостью просматривал их на предмет чего-нибудь стоящего.

Дамблдор сидел в гостиной и разговаривал с Гарри.

— Пророчество повествует о слуге Волдеморта…

Чужеродная часть его сознания остановилась, напряглась и сосредоточилась на этом воспоминании, просеивая все остальные, зарываясь глубже, и у Гарри уже не осталось сил остановить это.

Изображение Трелони выплывало из Омута Памяти:

«ТЕМНЫЙ ЛОРД ВОССТАНЕТ ВНОВЬ… ЕГО СЛУГА СВЯЗАН ДВУМЯ ХОЗЯЕВАМИ…»

Когда Волдеморт увидел второе пророчество Трелони во всей его полноте, Гарри заметил, что плачет. Это было уже слишком. Физическая боль, беспомощность, чувство вины… он предал Дамблдора и Снейпа. Ему по секрету сообщили пророчество Снейпа, а теперь Волдеморт знал его. Как он мог позволить этому случиться? Он ещё раз толкнул сознание Волдеморта, пытаясь призвать ветер, который помог ему раньше. Его нигде не было. Он был отгорожен от него стеной, был вне зоны его досягаемости.

И это было больно. Все это было причиняло боль.

В момент прилива сил он снова попытался вырваться, отчаянно желая, чтобы его отпустили, но руки были болезненно сжаты, а тело позади него непреклонно.

Он забился в конвульсиях и снова закричал, утратив восприятие всех органов чувств, когда ярость Волдеморта пронзила его, и волшебник продолжил свое погружение в ослабленный разум Гарри.

— Они отправятся в пристанище Нидера, — сказал Снейп, упрямо вздернув подбородок…

— С меня хватит, — сказал Снейп, выходя из комнаты Гарри. — Практикуйте окклюменцию самостоятельно…

Снейп протягивал ему кольцо, объясняя:

— Оно заколдовано, — и ожидая, когда он возьмет его…

Волдеморт разорвал связь так быстро, что Гарри задохнулся и упал бы, если бы не тело, удерживающее его в вертикальном положении. Он моргнул, пытаясь сохранять бдительность, но его голова раскалывалась, и он чувствовал себя ужасно и…и…

Он наклонил голову вперед, и его вырвало тем небольшим количеством пищи, что ещё оставалось в его желудке. Прозвучало ругательство, и хватка неприятеля разжалась, заставив Гарри упасть на бок.

Ну, что ж, подумал он, если он умрет, то, по крайней мере, сможет умереть счастливым, зная, что его вырвало прямо на Пожирателя Смерти. На Нотта, понял он, перевернувшись на другой бок и прищурившись. Еще лучше. Мужчина с отвращением очищал заклинанием оголенную кожу и рукава. Гарри сумел выдавить слабую улыбку, несмотря на боль.

Его резко схватили за руку, что стерло улыбку с его лица. Стоящий на коленях Волдеморт сорвал кольцо Снейпа с его пальца и, нахмурившись, принялся изучать его.

— Как оно работает? — потребовал он ответа.

— Не знаю, — прохрипел Гарри, но затем изменил свой ответ на «р-расскажу за с-стакан воды», когда Волдеморт направил на него палочку. К его удивлению, Волдеморт воспринял эту сделку всерьез и взмахнул рукой, будто подзывая слугу, который, как предположил Гарри, несомненно был Пожирателем Смерти. Через секунду кто-то уже убирал магией рвоту с его рубашки, поднимал на ноги и совал в его трясущиеся руки только что наколдованный стакан воды. На этот раз это был Малфой, отметил Гарри, жадно глотая воду и кашляя, когда делал это слишком быстро. Нотт стоял вдалеке, бросая на него презрительные взгляды, в то время как Крэбб стоял рядом с ним, как хороший солдат, которому, казалось, было плевать на происходящее. Саллоу, Петтигрю и другой Пожиратель Смерти наблюдали за разворачивающейся сценой с предельным вниманием, хотя никто из них не собирался подходить ближе. Гарри надеялся, что они помнят, что произошло в последний раз, когда Волдеморт применил к нему легилименцию. И он молился Мерлину, что поймет, как провернуть это снова. Однако, учитывая насколько силен сейчас был Волдеморт, это было бесполезно.

Сдерживая кашель, он сделал еще несколько осторожных глотков и сквозь дрожь в руках опустил стакан вниз. Он отстранился от Малфоя, решив сесть самостоятельно, несмотря на то, сколько усилий потребовалось для этого. Пожиратель Смерти не стал возражать и просто встал, чтобы оказаться рядом с Крэббом и Ноттом. Гарри покачнулся, но сумел сесть прямо. Правда, с трудом.

Первые несколько секунд Волдеморт не обращал на него внимание — он был занят рассматриванием вдоль и поперек маленького зеленого колечка, покрытого серебром. И вдруг он поднес его к свету.

— Тебе известно, что это такое? — непринужденно спросил он, как будто минутой ранее вовсе не разрывал сознание Гарри на кусочки. Гарри не был уверен, что именно волшебник хотел от него услышать. Очевидно, что это было кольцо с наложенными на него чарами или заклинанием. Однако это, видимо, был риторический вопрос, потому что Волдеморт заговорил, так и не потребовав ответа. — Это фамильное кольцо, наделенное древней магией. Лишь благороднейшие чистокровные семьи обладают подобными вещами. Думаю, что это кольцо хранилось у семьи Северуса Снейпа целые поколения, — он взглянул на Гарри, и его губы изогнулись в мерзкой ухмылке. — Ты удивлен, как посмотрю.

Волдеморт был прав, но, так или иначе, это его не касалось.

— Удивлен, что ты заметил что-то за пределами собственного носа, вот и все, — пожал он плечами. К несчастью, пожатие вывело его из равновесия, что разрушило впечатление от этого беспечного жеста. Ему удалось удержаться на месте только благодаря тому, что он облокотился на руку.

Волдеморт скривил губы, но продолжил:

— Родовая магия обладает невиданной мощью. Такому способному волшебнику, как он, не преминуло труда бы привязать это кольцо к себе. Оно обладает внушительной силой, поэтому я предположу, что оно может поддерживать с ним связь на любом расстоянии. Так скажи мне, как оно работает? Оно позволяет тебе призвать его? Чтобы общаться с ним?

— Я… я не знаю.

— Я могу узнать это, заглянув в твой разум, — пригрозил Волдеморт, и Гарри содрогнулся при мысли о том, что тот снова будет копаться в его мыслях, разрывая сознание на части, что усугубит боль, отдающуюся у него в голове тупыми ударами, пока он не умрет от этого напора.

— Оно… оно предупреждает его, когда мне нужна помощь, — признался Гарри, полагая, что Волдеморт сам понял это. К тому же, это все, что он мог ему сказать. –Так-то я ничего больше не знаю. Он не объяснял, а я в свою очередь им не пользовался, — тот раз же не считается из-за того, что у него не хватило времени разобраться, сработало ли оно как надо, да?

Волдеморт, судя по всему, поверил ему. Он выглядел слишком довольным, когда запрятал кольцо в свои одеяния, и Гарри содрогнулся, представив, что тот может с ним сделать. Превратит ли он Гарри в приманку для того, чтобы Снейп воспользовался кольцом? Если так, то Гарри безусловно откажется… но сейчас Волдеморт был достаточно силен, чтобы заставить его подчиниться без особых усилий.

— Как жаль, что тебе известны лишь крошечные детали, — спокойно проговорил Волдеморт. — Получается, что ни Северус, ни Дамблдор не выказывают тебе большого доверия? Хотя ты же ребенок. Не стоило ожидать, что Орден раскроет много ценных секретов мальчишке, не доросшего еще до аппарации, — судя по его снисходительному тону, он пытался вывести Гарри из себя, но в данный момент Гарри не мог обидеться или оскорбиться. Он всё ещё был ребенком. Он всегда хотел знать больше того, что ему рассказывали, но его любопытство, потребность получить неположенную ему информацию столько раз приводили к беде. Сейчас он просто желал отправиться домой и радоваться тому, что его окружают люди, готовые оберегать его, пусть и не докладывая всё. Не то чтобы эта радость долго продлится по возвращении домой… но думать об этом было приятно.

— Но ведь они делятся с тобой некоторыми секретами, да? Какими-то пророчествами и подобной дребеденью?

Он едва успел осознать вопрос, когда Волдеморт вновь опустился перед ним на колени и схватил его за подбородок. Он заметил странный блеск в глазах Волдеморта и понял, что не может сомкнуть веки, и ужас охватил его. Ему удалось резко вырваться из рук волшебника. Он попытался встать, убежать, однако был всё ещё слаб, и через мгновение после того, как он упал на пол, один из Пожирателей Смерти поднял его, прижав руки к бокам и заставив опуститься на колени перед их повелителем.

Он захныкал и тут же возненавидел себя за проявленную слабость, но его страшила сила Волдеморта, боль, которая вновь настигнет его. Чужие руки сильнее сомкнулись на его груди, ещё больше прижимая его к телу незнакомца, и он понял, что пробовать бежать бесполезно. Он попытался подготовиться, но…

Боль. Его шрам вспыхнул от боли, и воспоминания стали пролетать перед его мысленным взором столь быстро, что он не мог понять их смысл. Хотя у Волдеморта это получалось. Он просеивал их с определенным замыслом, а порой и ликованием, выискивая нечто особенное, отбрасывая те воспоминания, что не представляли для него ценности. Словно перелистывая книгу с картинками, он остановился на одном изображении, и поток событий прекратился:

Дамблдор смотрел на него печальным взглядом.

— Я уверен, что пророчество говорит о Северусе Снейпе.

Воспоминание будто перемотали, а нетерпение Волдеморта нахлынуло на Гарри.

Директор мягко произнес:

–…Сторона, которую выберет профессор Снейп, одержит победу.

–…он станет ключом к раскрытию силы, которая поможет тебе одолеть Волдеморта…

— Ложь! — услышал он за пределами своего сознания, и гнев Волдеморта обрушился на его.

Подождите. Как он мог испытывать эмоции Волдеморта? Как такое возможно? Волдеморт применял к нему легилименцию, а не наоборот. И он не пил никакого зелья. Он не должен был ощущать мысли и чувства Волдеморта… ведь так? Когда это делал Снейп, такого не происходило. Разве что когда он выпил зелье…

Он невольно вскрикнул, когда Волдеморт прорвался сквозь барьер, расположенный в глубине его сознания, разбросав при этом воспоминания, словно песчинки, и это напомнило ему, что сейчас не время ломать голову над теорией ментальных искусств. Не то чтобы он мог думать об этом, когда Волдеморт продолжал копаться в его воспоминаниях.

Он бежал по коридору Отдела Тайн, намереваясь проклясть…

Сириус падал за завесу, пока он беспомощно наблюдал…

— Нет! — закричал он, но не смог ему помешать. Волдеморт зарывался все глубже в его подсознание.

Он стоял в кабинете Дамблдора, вокруг него были разбросаны обломки чего-то. Призрачная фигура Трелони выплыла из Омута Памяти…

Ликование переполнило его, и он понял, что Волдеморт отыскал то, что хотел. Он отчаянно пытался вызвать новые воспоминания, думать о любви, призвать мысленный вихрь или торнадо, или что-нибудь, что сможет помочь ему, но все было тщетно. Он беспомощно наблюдал, как Волдеморт, наконец, отыскал пророчество, которое так жаждал услышать во всей своей полноте:

ГРЯДЕТ ТОТ, У КОГО ХВАТИТ МОГУЩЕСТВА ПОБЕДИТЬ ТЕМНОГО ЛОРДА…

Наконец-то! Пятнадцать долгих лет он ждал этого момента. Его сердце заколотилось от волнения и предвкушения.

Откуда эти мысли? Он не думал об этом. Это были не его мысли. Он что, применял легилименцию? Нет. Ее применяли к нему. Он не понимал.

РОЖДЕННЫЙ ТЕМИ, КТО ТРИЖДЫ БРОСАЛ ЕМУ ВЫЗОВ…

Отчаянно желая сделать хоть что-нибудь, он последовал за нитями чужих мыслей, погружаясь в эмоции, которые сам не испытывал, направляясь туда, куда они ведут, отдаваясь им до тех пор, пока не мог уже отличить свой разум от сознания его захватчика.

РОЖДЕННЫЙ НА ИСХОДЕ СЕДЬМОГО МЕСЯЦА…

Он больше не мог следовать за ними. Но ощущение чужеродного присутствия не покинуло Гарри. Он чувствовал чью-то радость, предвкушение, даже знал, что Пожирателей Смерти вознаградят сегодня пиршеством. Гарри собрал все силы, которые у него оставались, и оттолкнул от себя окутавшее его присутствие.

Чужой разум дрогнул, и Гарри почувствовал смятение и тревогу в окружающей его энергии. Эти чувства резко контрастировали с его собственным возбуждением. Он не знал, что предпринял, но ему удалось что-то сделать! Сосредотачиваясь и подталкивая себя повторить это, он попытался ещё раз, как будто от этого зависела его жизнь… что, на самом деле, так и было.

И ТЕМНЫЙ ЛОРД…

Его мозг охватил огонь. Тот кричал. И он тоже. Нет… это был другой «он» — разум, который являлся его собственным, но принадлежал кому-то другому. Они слились воедино, и он не мог препятствовать этому. И также не смог «он».

Чужие воспоминания столь быстро проплывали в его сознании, что он не мог контролировать их.

Молодой парнишка с темными волосами направил палочку на кошку.

— Авада…

Тот же самый мальчишка, но уже чуть старше, разговаривал со змеей… очень большой змеей… приказывал ей убить…

Его сломленный разум собрал воедино все новые кусочки, и Гарри осознал, что это был не он. Он бы не стал так поступать, не пожелал бы бездумно убивать, он скорее бы защитил.

Снова крики. Вопли. Он ощутил панику как в глубине своей души, так и в воздухе.

Он не понимал, что происходит, просто хотел, чтобы это прекратилось.

Всё кончилось.

У него закружилась голова. Чужеродное присутствие исчезло. Он откинулся на Пожирателя Смерти, который не давал ему упасть. Пока Гарри удерживают на ногах, ему плевать, кто это делает.

Он смог закрыть глаза, но теперь, когда у него получилось это сделать, он засомневался, сможет ли он вновь открыть их. Он испытывал сомнение до тех пор, пока не начал различать звуки вокруг себя, а остальные его органы чувств не прояснились.

Паника и смятение наполнили воздух. Он ощущал их, как электрический разряд. Страх тоже присутствовал, но это скорее был просто запашок. Что-то вроде покалывания в носу, которое он не смог бы описать, если спросят. Звуки усиливались, образовывая какофонию бессвязных восклицаний, бормотания, выкриков.

Наконец, придя в чувство, он заставил себя открыть глаза, желая узнать, где теперь находится Волдеморт.

Он не знал, чего ожидать. Злого волшебника, готового снова мучить Гарри? Или, может быть, вновь испугавшегося его разума? Даже если сам Гарри не понимал, что произошло… То, что он увидел, поразило его до глубины души.

Волдеморт распластался на полу. Он был окружен Пожирателями Смерти, — за исключением того, что держал Гарри; методом исключения он понял, что это был Крэбб, — и не двигался. Он был без сознания.

Гарри рассмеялся.

Нотт не оценил его юмора. Он рывком поставил его на ноги и подтолкнул к двери. Гарри споткнулся, сбитый с толку случившимся. Но он продолжал стоять. Он не упал. Он чувствовал себя сильнее. Почему он был сильнее? Он не должен ощущать себя таким.

Как и прежде, Крэбб схватил его за руку, чтобы удержать на месте, и Гарри подумал, не был ли этот мужчина одним из фанатичных последователей Волдеморта, которые следуют его приказам, несмотря ни на что. Например, держать Гарри в целости и сохранности, несмотря на то, что тот был проклятием их существования.

И даже невзирая на то, что Гарри лишил их повелителя — их безумно могущественного повелителя — сознания.

Ну, Гарри не оставит его жуткий фанатизм просто так. Ободренный победой, он ударил мужчину ногой, попав в голень, как и хотел того раньше. Три из трех. Он ухмыльнулся, когда Крэбб взвизгнул и чуть не разжал хватку. Мужчина встал под другим углом, который не представлял для Гарри возможность нанести хороший удар.

Нотт медленно двинулся на него, но Крэбб отговорил его от этого.

— Он не стоит таких хлопот. Позаботься о Темном Лорде. Я отведу его в камеру.

Саллоу решил оказать помощь и схватил Гарри, но тот ударил его, обрадовавшись, когда мужчина осторожно отошел в сторонку. Он раскрыл было рот, чтобы подразнить их именем Волдеморта, но вместо этого закашлялся. В горле у него пересохло так, что, казалось, он не пил несколько дней. К сожалению, после всего произошедшего, он сомневался, что кто-нибудь предложит ему выпить воды.

Холодок невольно пробежал по его телу, когда он взглянул в глаза Нотта, выражающие неподдельную ненависть. Прежде чем Гарри успел понять, каково это — быть убитым Пожирателем Смерти, Крэбб потащил его к двери, а Саллоу последовал за ними — но он немного отставал. Однако Гарри переполняли гнев и непокорство, и, опьяненный возможностью идти самостоятельно, он отказался спустить это со счетов. Он извивался, дергался и нарочно спотыкался, пока Пожиратель Смерти не встряхнул его и чуть ли не до синяков сжал его руки.

— Осторожнее, Поттер, — тихо сказал Крэбб, — ты же не хочешь навредить себе по дороге в подземелья? Кто знает, какие там могут таиться непривычные твари, готовые обглодать кости особенно надоедливых детей.

Он услышал, как Саллоу одобрительно рассмеялся над этой пугающей сказочкой, и Гарри потребовалось несколько секунд, чтобы понять смысл сказанного. Когда он осознал смысл этих слов, он с трудом удержался от того, чтобы встать как вкопанный. Он позволил провести себя через дверь и вниз по ступенькам, отчасти сопротивляясь, в то время как его мозг прокручивал то и дело значение этих слов.

Непривычные твари.

Крэбб особенно подчеркнул «непривычные твари». Это словосочетание присутствовало в зашифрованном сообщении Дамблдора, которое он отправил Снейпу вместе с портключом в начале лета. Эти слова Снейп использовал в качестве примера, когда объяснял Гарри, как расшифровать код. Когда Гарри захотелось узнать большее количество возможных вариаций, Снейп попросил не отвлекать его этим. Он также насмешливо добавил, что если понадобится, Гарри получит код, «без сомнения, включающий множество бессмысленных фраз, касающихся непривычных тварей».

Это было зашифрованное послание. Точно же!

Гарри понятия не имел, подразумевал ли Крэбб, что является шпионом, или что-то другое, но кое-что Гарри знал. Только Снейп мог знать, что эти слова будут иметь значение для Гарри.

Неважно, как Крэбб вписывается в это, Гарри понял одну важную вещь:

Снейп знал, где он находится. И каким-то образом он работал над тем, чтобы вытащить его.

Гарри постарался не выказать того облегчения, что испытал, не показать, как много беспокойства свалилось с его плеч после этого открытия. Он почти послушно поплелся обратно в камеру, всю дорогу надеясь, что Крэбб даст ему ещё один намек, какой-нибудь способ узнать, что происходит, некую подсказу о неминуемости попытки его спасения.

Если бы только они были одни. Саллоу придержал дверь камеры, и Крэбб помог Гарри сесть у стены. Мужчина задержался в комнате чуть дольше положенного, и Гарри поймал его взгляд, надеясь, что тот даст ему ещё один ключ к разгадке. Все, что угодно.

Он ощутил легкое, словно перышко, прикосновение к своему сознанию, возникшее и исчезнувшее за несколько секунд, прежде чем мужчина встал и повернулся к двери. Та с лязгом захлопнулась, оставив Гарри наедине со своими мыслями в кромешной темноте.

Этого было достаточно. Гарри знал этот разум. Он улыбнулся.

Крэбб был не тем, за кого себя выдавал. Это был Снейп!

Глава 40. Пожиратели Смерти хуже всех

Снейп был здесь! Снейп был рядом с ним. Снейп пришел забрать его!

Гарри рассмеялся. Впервые с момента пленения он мог вдохнуть полной грудью. Снейп действительно искусный шпион. Он умен, хитер и, по сравнению со всеми стоявшими с ним тогда в той комнате, всегда на два шага впереди. Гарри практически спасен!

Если только Волдеморт об этом не узнает.

Улыбка спала с его лица, и он в страхе нахмурился.

О чем думал Снейп, когда рассказал ему, кто он такой? Волдеморту не составит труда применить легилименцию к Гарри и все узнать! Может, Гарри и удалось в конечном счете выкинуть того из своей головы, но за это время Волдеморт получил достаточно информации. И как только он узнает этот любопытный факт, он схватит Снейпа, будет пытать его и убьет…

Так же быстро, как тяжесть спала с его груди, она вернулась обратно — словно перышко, унесенное ветром, приземлившееся в то же самое место, но в десяток раз тяжелее, чем до этого.

Он уставился на дверь, хотя в камере было настолько темно, что он мог понять, где она находится, только по небольшому лучику света, пробивавшемуся сквозь щель у ее основания. Темные волшебники, легилименция, загадочные личности и шпионаж — все это было просто отстой.

Вот вообще отстой.

Что ж, пути назад уже нет. Ему остается лишь подготовить разум к тому, что может его ожидать. Все эти хитрости и советы для начинающих, которым его обучил Снейп, были несомненно полезны, но они толком не помогут ему против супермощного Волдеморта. Гарри нужно придумать другой план. Он прокрутил в голове известные ему факты:

Во-первых, он мог чувствовать эмоции Волдеморта и слышать некоторые его мысли, пока к нему применяли легилименцию. А это бы не представлялось возможным, если бы к нему в сознание лез какой-либо другой волшебник. Вероятнее всего, это происходило из-за их уникальной связи. Гарри отодвинул в сторону эти мысли, чтобы потом тщательнее обдумать их.

Во-вторых, Гарри удалось изгнать Волдеморта из своего сознания только после того, как он отказался сражаться. Вместо этого его интуиция заставила его поддаться, каким-то образом слить свой разум с разумом Волдеморта. Но что именно произошло и как, он не совсем понимал.

И в-третьих, насколько он знал — при условии, что в этом не была задействована легилименция, — их ментальная связь была односторонней. Ни Дамблдор, ни Волдеморт не давали и намека на то, что Волдеморт может видеть содержимое разума Гарри с большого расстояния так же, как мог сам мальчик. И, возвращаясь к первому пункту: возможно ли, что из-за этой односторонней связи Волдеморт не мог применять легилименцию к Гарри без того, чтобы связь не препятствовала этому? Подобная ментальная близость, образовавшаяся, когда Гарри уже проложил прямой путь в сознание Волдеморта, могла же привести к чему-то аномальному?

Так что, возможно, ему следует только отыскать ментальные нити, приведшие к этой аномалии, и хорошенько их дернуть…

Он вскочил и принялся расхаживать по маленькой темной комнатушке. И это заставило его остановиться и добавить еще один пункт в свой список.

В-четвертых, он предстал перед Волдемортом ослабленным от болевых проклятий, голода и потери крови. Он едва мог сидеть или держать голову прямо, не говоря уже о том, чтобы стоять. И вот теперь, всего через несколько минут после возвращения в камеру, он был достаточно силен, чтобы лихорадочно расхаживать по ней. Как это могло произойти?

Он ради интереса вытянул руки и ноги. Гарри все еще испытывал голод, слабость и боль по всему телу. У него несомненно остались на теле синяки, но в основном они были получены в его первый день пребывания здесь. Шрам до сих пор пылал от боли, а голова кружилась. Но ничто из этого не доставляло ему столь же много дискомфорта, как раньше. Наоборот, он ощутил прилив силы и энергии, которой ему так не хватало. Это не мог быть просто адреналин. Он был слишком слаб, а теперь чувствовал себя куда лучше. Мог ли Гарри каким-то образом позаимствовать силу из разума Волдеморта точно так же, как «одолжил» его мысли и чувства? Возможно ли вообще такое?

Ну, раньше он бы не подумал, что какой-то там ритуал, включающий использование его крови, принесет Волдеморту небывалую силу, так что не ему решать, что возможно, а что нет. Особенно, если к этому имеет отношение их связь.

Гарри хотел, чтобы сейчас рядом с ним оказался Снейп или Дамблдор, ведь они столько идей могли ему подкинуть. Желательно, чтобы здесь были оба волшебника. Вместе бы они могли вывести замечательную теорию о том, что происходит.

А до тех пор Гарри просто будет готов к тому, чтобы повторить все то, что проделывал до этого. Волдеморт, конечно, все еще мог преодолеть его защиту, но теперь, когда Гарри знал, что нужно отыскать и последовать за мысленными нитями разума Волдеморта, что находятся в его сознании, он попытается выдворить темного волшебника из своей головы так быстро, как сможет.

От этого зависела жизнь Снейпа. И, как следствие, — Гарри.
***
И часа не прошло с его возвращения в камеру, как звуки шагов предупредили его о надвигающихся гостях, и дверь распахнулась настежь. Гарри смог заметить лишь поток света, хлынувшего в комнату, и озлобленное выражение лица Нотта, когда его рывком поставили на ноги, и, взяв за грудки, с характерным стуком прислонили к каменной стене. Он поморщился, когда ударился головой о стену, и последовала новая вспышка боли.

— Что ты сделал? — закричал Нотт так близко от лица Гарри, что на щеке того оказалась пара капель слюны.

Гарри покачал головой в знак того, что не знает, что произошло, но понял, что сделал это зря, так как у него вновь закружилась голова.

Нотт встряхнул его.

— Что ты сделал? — снова потребовал ответа он.

— Я не понимаю, о чем…

— Темный Лорд! — завопил Нотт. — Он до сих пор не пришел в себя. Что ты с ним сделал?

— Я не знаю! — честно воскликнул Гарри. Волдеморт что, все еще в обмороке? Гарри определенно не следовало смеяться над этим. Действительно не стоило. В кои-то веки он прислушался к собственному совету, хоть и с трудом. Ему показалось, что Нотт заметил, как дернулись его губы.

Его снова припечатали к стене, и он вскрикнул, когда голова в который раз соприкоснулась с камнем. «Так вот что значит видеть звезды перед глазами», — внезапно подумал он, пытаясь заглушить боль в голове изучением мигающих огоньков, проплывающих перед его взором.

— Нотт! — прошипел голос с порога. — Я сказал, что ты можешь допросить его, а не избивать! — кажется, это был Саллоу, хотя Гарри не мог сказать наверняка, так как маленькие пятнышки застилали его зрение. Пожиратель Смерти бросил через плечо взгляд на коридор. — Петтигрю вернется с минуты на минуту…

— Только не говори мне, что ты боишься этой маленькой крысы, — прорычал Нотт, не сводя глаз с Гарри.

— Только потому, что он — крыса, — презрительно парировал Саллоу. — Понимаешь ли, если он обнаружит, что мы находимся здесь без разрешения, то побежит к Темному Лорду с рассказом о наших проступках.

— Это отродье что-то сделало с Темным Лордом, и я выясню, что именно! Если ты думаешь, что он накажет меня за то, что я докопаюсь до сути дела, то ты ошибаешься…

— Ты же знаешь, что он может не так все понять, — рассудил Саллоу. Он взволнованно вошел в комнату и придвинулся к тому месту, где Нотт держал Гарри в железной хватке. — Вспомни, как он ведет себя с тех пор, как… — он искоса взглянул на Гарри, словно раздумывая, можно ли это говорить при нем. — В нынешнее время он тебя скорее убьет, чем вознаградит. Так что предоставь кому-нибудь другому право сыграть героя, хорошо?

Нотт ухмыльнулся Гарри, и тот содрогнулся от всей той ненависти, что была направлена на него. Человек, в чьих глазах можно разглядеть столь сильное омерзение, не остановиться ни перед чем в пылу ярости, даже перед боязнью того, что может сделать с ним его господин. Гарри рассудил, что конкретно в этой ситуации нападки и провокации — не самый мудрый выбор. Поэтому он стоял молча — не то чтобы у него были варианты, ведь он был прижат к стене — и ждал, пока они примут решение о том, что делать дальше, которое удовлетворит их обоих.

К сожалению, много времени им на это не потребовалось. Мгновение спустя Гарри уже лежал на полу, согнувшись пополам от удара в живот. Тут же последовал удар в ребра. Он застонал, сворачиваясь калачиком, но Нотт был не в настроении давать ему погрязнуть в собственных страданиях. Пожиратель Смерти опустился перед Гарри на колени и, больно схватив за волосы, рывком поднял его на ноги. Где-то над ними Саллоу смиренно вздохнул и встал у двери, наблюдая за разворачивающейся сценой.

— Что. Ты. Сделал? — медленно проговорил Нотт, обуреваемый гневом.

Гарри глубоко вдохнул, понимая, что просто так ему не выйти из этой ситуации. У него не было ответов, которые требовал Нотт.

— Не знаю, — слабо повторил Гарри и приготовился к следующему удару.

Вместо того, чтобы ударить его снова, Нотт схватил его правую руку и выгнул два пальца, не прикладывая всей силы, дабы не сломать их. Гарри судорожно вздохнул, когда слезы боли выступили у него на глазах. Свободной рукой он попытался стащить с себя Нотта, но попытка Гарри не увенчалась успехом — мужчина был гораздо крупнее и сильнее.

— Клянусь, что не знаю! — поспешно ответил Гарри. — Все произошло так быстро… а-а-а-а-а! — а вот теперь, кажется, он останется без пальцев.

— Сбавь обороты! — прошипел Саллоу с порога.

— Я могу превратить твою жизнь в кошмар, мальчик, — пригрозил Нотт. — И никто об этом не узнает, — он отпустил пальцы Гарри и вместо этого положил свою большую ладонь ему на горло, удерживая при этом руку подростка, чтобы тот не смог вывернуться. Он сдавил его горло. Не перекрывая полностью поток кислорода, конечно, но заставляя мальчика, по крайней мере, хватать ртом воздух. Нотт умело продемонстрировал, что может ожидать Гарри. Он надавил сильнее…

Гарри запаниковал. Он не знал, что делать. Мужчина был явно не в себе. Гарри не думал, что тот его убьет, — в конце концов, Волдеморт ясно дал понять, что не желает этого, — но ему не хотелось жертвовать своей жизнью. И… и он не может дышать. Черные пятнышки слились с яркими огоньками, и мир начал исчезать в дымке ужаса и страха…

— Нотт! — прошипел Саллоу и оттащил его от Гарри, когда еще одна тень переступила порог. Две тени? Хотя Гарри видел двух Ноттов и двух Саллоу прямо сейчас, так что он не мог пока безоговорочно доверять своим глазам.

Он упал, хрипя, кашляя и задыхаясь, пытаясь отдышаться, но в то же время не желая дышать. Его горло словно опалил огонь, а кашель лишь усиливал боль в голове, животе и ребрах. Он перекатился на бок, прижал колени к груди и попытался ради собственного достоинства притвориться, что по его щекам не катятся слезы.

— Темный Лорд не обрадуется, если ты нанесешь вред мальчишке, — раздался голос где-то в районе двери. Крэбб? Гарри показалось, что это был голос Крэбба, и потому взмолился, чтобы это был Снейп в его обличии. Гарри остался лежать на полу, боясь поднять взгляд, дабы не выдать ни надежды, ни распознания.

— Да будет тебе, Крэбб, — сказал Нотт. — Ты же понимаешь, что только с помощью него мы можем узнать, что происходит.

— И? Удалось его разговорить? — спросил Крэбб бесстрастным голосом. Или это был Снейп? «Пожалуйста, будь Снейпом», — вновь пожелал Гарри, прикрыв глаза.

— Нет, — зашаркали ноги, и Гарри изо всех сил постарался не вздрогнуть, когда они остановились рядом с ним, свернувшимся калачиком. Голос Нотта раздался куда громче, когда он сказал: — Но дай мне время, и мальчишка запоет, — Гарри услышал равнодушный и беспощадный голос и ахнул, когда его обладатель ударил его по голени. Гарри еще ближе подтянул к себе ноги и поднял руки, прикрывая ими голову. Так, на всякий случай.

— Мы тебя поняли, — сказал Крэбб скучающим тоном, хотя в его голосе слышались стальные нотки. — Поднимись наверх. Остынь. Я не дам тебе убить заключенного через две минуты после начала моей смены.

Гарри не знал, что за молчаливые переговоры проходили в комнате, пока он отчаянно прикрывал голову от ударов, но через несколько секунд до его ушей долетело обиженное пыхтение Нотта и звуки его удаляющихся шагов, сопровождаемые, как он понял, топотом Саллоу.

— Петтигрю. Проведи их по коридору, хорошо? Мы же не хотим, чтобы они заблудились и вернулись туда, откуда начали свой путь, — прозвучали высокомерная просьба Крэбба и его последующий комментарий.

Гарри уловил характерный стук, с которым закрылась дверь за тремя — нет, четырьмя — мужчинами, спорившими в коридоре. Слов Гарри не мог разобрать, только гул их голосов, и он громко застонал, когда начал осматривать в темноте свои раны.

Боль проявлялась по-разному: тупыми ударами она отдавалась в пальцах и суставах, ребра и живот словно резало на живую, а горло будто опалило горючей жидкостью. Однако больший дискомфорт он получал из-за головной боли. Гарри пожалел, что не может сейчас вспомнить, как понять, есть ли у тебя сотрясение или нет. Кажется, кто-то говорил о том, что тошнота и помутнение в глазах являются одними из симптомов. Он снова застонал и лег неподвижно, так как от любого малюсенького движения хотелось закричать.

Гарри не прочь был прямо сейчас получить хоть толику той силы, что он смог забрать при помощи легилименции.

Он вздрогнул, когда дверь резко отворилась и закрылась, и тихий люмос наполнил комнату светом, к которому так не были готовы его глаза. Он прищурился и инстинктивно поднял руки, чтобы прикрыть голову.

— У нас мало времени. Где болит?

Крэбб опустился на колени рядом с ним, нечеткий образ его лица исказился от нетерпения. О, слава Мерлину!

— Это Вы? — пробормотал он, пытаясь решить, на каком из двух Крэббов сфокусировать взгляд. Он остановился на том, что слева.

— Да, — быстро ответил мужчина. — Где Вас ранили?

Гарри на секунду задумался. Ему нужно удостовериться…

— Что… — он задумчиво облизнул губы, — что подарил мне на день рождения Римус?

Крэбб, казалось, вот-вот потеряет терпение, но тут же рявкнул:

— Донельзя смехотворные карманные часы.

Гарри облегченно улыбнулся.

— Это Вы.

— Поттер, нам надо поспешить. В нынешнее время Темный Лорд никому не доверяет. После моей измены он крайне настороженно относится к возможному предательству. Он велел нам следить за Вами парами, чтобы никто не оставался с Вами наедине. Я выиграл для нас всего несколько минут.

Гарри попытался кивнуть, но за этим сразу же последовала ломота в шее и голове, и поэтому он остановился. Он постарался сосредоточиться на вопросе Снейпа.

— Хм… голова, ребра, живот, шея, рука. Это если говорить в порядке убывания боли.

Снейп кивнул и отложил палочку с люмосом на конце в сторону, дабы вытащить пару пузырьков из своей мантии.

— Полагаю, Вы не захватили с собой какое-нибудь зелье от головной боли специально для Гарри? — тихо спросил Гарри, когда понял, что неспособен без какого-либо дискомфорта говорить хотя бы чуточку громче.

— А шрам?

— Да. Он болит… ну, постоянно.

Снейп помог ему сесть — было, конечно, больно, но Гарри не собирался жаловаться — и протянул знакомый ему прозрачный на вид пузырек. Гарри проглотил его содержимое и зрение начало проясняться, а тупые удары, что отдавались в голове, исчезли. Тошнота тоже прошла. Даже горло перестало так сильно саднить.

— Вау. Мощная штука.

Снейп не обратил внимания на его изумление, сосредоточившись на следующем пункте в его воображаемом списке.

— Поднимите рубашку. Мне нужно осмотреть Вас.

Гарри повиновался, наблюдая, а затем и шипя, как Снейп осторожно ощупывает его живот и ребра. Было так странно наблюдать за действиями человека, который выглядел, как Крэбб, но на самом деле был Снейпом. Даже в мимике мужчины читались такие привычные для профессора ужимки: его нахмуренные брови и лоб, нетерпеливый взгляд, — но все они выглядели неправильно на лице незнакомца. Гарри же заново придется учиться считывать все эти выражения… но в то же время он словно лицезрел старого друга в новом обличии.

— Вы уверены, что Крэбб будет так опекать пленника? — спросил он. — Ну, что если они поймут, что Вы не тот, за кого себя выдаете?

— Вы сомневаетесь в моих шпионских способностях? — Снейп бросил на него быстрый взгляд. Из-за лица Крэбба Гарри не мог понять, что он означал, — удивление или обиду. Может, и то, и то.

— Нет. Возможно. Вы же не думаете, что они будут подозревать Вас из-за того, что Вы постоянно мешаете Нотту?

— Поверьте мне, даже в лучшие времена Крэбб и Нотт славились своими перебранками, — поддразнил его Снейп, но сосредоточенно нахмурился, придвигаясь ближе и слегка надавливая на ребра Гарри. — Я выбрал Крэбба чисто стратегически. Он не настолько туп, как Гойл, и не такой безжалостный, как Нотт. Он занимает высокое положение, но не столь близок к Темному Лорду, чтобы постоянно находиться рядом с ним.

— Ой, — прошипел Гарри, когда Снейп особенно сильно надавил.

— Переломов нет. Использование бальзама от синяков будет слишком подозрительным, если они решат осмотреть Ваши раны. Придется обойтись обезболивающим зельем и мазью, — Снейп начал накладывать мазь на живот и нижнюю часть грудной клетки Гарри. Порой он прикладывал слишком много усилий, от чего становилось больно, хотя Гарри не мог винить его за это. У них времени было в обрез. Да и если подумать, неизвестно, когда им выпадет шанс еще раз переговорить.

— Мне очень жаль, — выпалил он. — Я не подумал, и я знаю, что это не оправдание, но я никогда больше не поступлю так, клянусь. Я знаю, что это не похоже на правду, но я уважаю Вашу личную жизнь, профессор, я просто в тот момент не сложил два плюс два, и мне было так любопытно, и я привык к тому, что люди лгут или не говорят мне ничего, и я не подумал, когда у меня появился шанс узнать, что происходит, и…

Гарри замолчал, когда Снейп вытянул вперед руку, жестом требуя тишины.

— Мы обсудим это, когда выберемся отсюда, — сказал он, не выдавая своей реакции при упоминании этого инцидента. — Сейчас не время для этого.

Гарри помотал головой, не желая ждать. Что если ему дадут снотворное зелье Волдеморта, и он никогда уже не проснется?

— Я никогда больше так не поступлю, я серьезно. Я сломал Стеногляд…

— Я знаю, — сказал Снейп. Внезапно он показался Гарри измученным, и подростку стало интересно, как тот провел эти последние несколько дней. — Я видел его. В Вашей комнате. Когда мы лихорадочно обыскивали пристанище Нидера в поисках Вас.

Гарри сглотнул. Из-за этого ему теперь также стало не по себе.

— Мне очень жаль. Я не хотел всех напугать.

Снейп бросил на него раздраженный взгляд, смешанный с еще какой-то эмоцией. Чувством вины?

— Вы сожалеете о том, что Вас против воли похитил тот, кому Вы имели все основания доверять?

Гарри смущенно пожал плечами. Если это так воспринимать…

— Вы… Римус?..– он не понимал, как спросить о том, что так необходимо было ему знать.

— Я все понял. И он в порядке, — Снейп предвидел от Гарри этот вопрос, когда осматривал его руку и втирал мазь в суставы. — Если не считать, что он оправляется от укуса змеи, Ваш паршивый друг совершенно здоров.

Гарри широко раскрыл глаза.

— Хантер укусил его?

— Позже. Поговорим позже. После того, как выберемся отсюда.

— Обещаете? — спросил Гарри, воодушевленный тем фактом, что Снейп, похоже, не собирается снова его игнорировать. Во всяком случае, первое время.

Снейп испытующе посмотрел на него.

— Даю Вам слово. Стоит нам перейти к насущному вопросу? К ужасающим обстоятельствам и Вашим многочисленным травмам? Или Вы забыли, что в настоящее время заключены в сырую, темную темницу самым могущественным и злым волшебником на планете?

Гарри усмехнулся. Прошло всего пара дней, а он уже соскучился по саркастическому юмору Снейпа. Но слова Снейпа, проникшие в его разум, отрезвили его.

— Вы думаете, он сейчас сильнее Дамблдора?

— Несомненно, — Снейп вытащил из мантии еще один фиал.

Гарри вздрогнул от убежденности в голосе Снейпа…э-э, формально в голосе Крэбба.

— Есть ли у нас хоть один шанс противостоять ему? — спросил он тихим голосом.

— Покуда мы сражаемся, шанс есть всегда, — сухо ответил Снейп, предлагая Гарри зелье.

Они оба замерли, услышав какой-то звук из коридора. Гарри быстро выпил содержимое пузырька, а Снейп собрал пустые фиалы в карманы и поспешно встал.

— Но мне нужно поговорить с Вами о том, что произошло. С Сами-Знаете-Кем, — осознал Гарри, когда паника уже успела настигнуть его. — Я не знаю, что и как случилось… А что если он снова применит ко мне легилименцию, и я не смогу повторить то, что сделал?

Снейп глубоко вздохнул и быстро оглядел его на предмет заметных повреждений, которые он мог пропустить.

— Я вернусь, если смогу. А до тех пор доверяйте своей интуиции. У Вас есть задатки к ментальным искусствам, — он встретился с Гарри взглядом, в котором было что-то похожее на благоговейный трепет. — Вы не представляете насколько.

Затем Снейп напустил на лицо Крэбба бесстрастное, но с другой стороны и покорное выражение лица, и быстро взяв палочку в руки, повернулся к двери.

— Мне страшно, — кинул Гарри мужчине в след. Он не хотел быть испуганным ребенком, но ему нужно было, чтобы кто-то знал, что в глубине души он им и был.

Снейп остановился, прижав ладонь к двери.

— Я знаю, — бросил он через плечо, не глядя на Гарри. — Но Вы больше не один. Он быстро вышел из комнаты, и Гарри снова остался в темноте.

По крайней мере, на этот раз голова не болела, а на сердце было легче.

«Я не один».

Обстоятельства не были ему на руку, да и его положение скоро значительно ухудшится, но было очень, очень приятно осознавать, что ему не придется столкнуться со всем в одиночку.
***
Шрам Гарри охватило болью, и тот понял, что Волдеморт пришел в себя. В этот раз было куда более нестерпимо, так как перед этим Гарри впервые удалось заснуть, не испытывая при этом головной боли. Хоть его и мучили кошмары, отсутствие болезненных ощущений стало приятным дополнением.

Волдеморт был зол. Гарри мог четко осознавать, что чувствует Волдеморт. Это что, побочный эффект того, что с ними произошло? Или это вполне естественное явление, ставшее возможным благодаря их связи и эмоциональному напряжению Волдеморта?

Что бы это ни было, он понимал только одно — волшебник испытывает страх вперемешку с гневом, — и Гарри цеплялся за это знание, как за спасательный круг. Если Волдеморт боится его разума, то, возможно, не станет вновь применять к нему легилименцию.

Однако не стоит забывать, что Волдеморт не из тех, кто упускает хорошие способы поразвлечься.

И поэтому Гарри вскоре обнаружил, что стоит, — а затем и корчится на полу, — в центре тронного зала Волдеморта, а плюс-минус десяток нетерпеливых Пожирателей Смерти окружает его. Волдеморт в ярости приказал им приступить к делу, — с обычными оговорками о не причинении Гарри фатального вреда, — и они с радостью подчинились ему, пустив в ход несметное количество болевых и пыточных проклятий. Гарри скучал по возможности досаждать им произношением вслух имени Волдеморта… но теперь, когда он знал, что Снейп находится среди них, он прекратил это делать. Он не хотел причинять ему боль.

Гарри был крайне осторожен, чтобы не выдать мужчину. Снейп сказал ему, кем является на самом деле, хотя с его стороны было бы мудрее держать эту информацию при себе, пока он не найдет способ вытащить Гарри отсюда. И за это мальчик был ему бесконечно благодарен. Он заставил себя смотреть на «Крэбба» не больше, чем на остальных. Это означало, что он по очереди наблюдал за каждым из Пожирателей, даже когда его проклинали, потому что ему нужно было периодически посматривать на Снейпа, дабы убедиться, что тот был здесь. Косые взгляды других Пожирателей Смерти уверили Гарри в том, что те сочли постоянный зрительный контакт за новую игру, которую он затеял для того, чтобы действовать им на нервы. Забавно, ведь, кажется, это сработало. Он испытывал некоторое удовлетворение от того, что сумел вывести их из себя, даже не пытаясь этого добиться.

Гарри также перешел на новый уровень уважения к шпионскому мастерству Снейпа. Если бы он не знал, как все обстоит, то поклялся бы, что тот и есть настоящий Крэбб. Не то чтобы он знал Крэбба старшего, просто… Снейп настолько хорошо вжился в роль Пожирателя Смерти-садиста, что Гарри поймал себя на том, что пару раз почти забыл, что это был Снейп.

Как бы убедительно мужчина ни играл свою роль, парочкой хитроумных способов он давал Гарри понять, что это все еще он. Когда ему впервые подошла очередь проклясть Гарри, он вместе с проклятием невербально наслал на Гарри обезболивающее заклятие, благодаря которому подросток мог вытерпеть остальные проклятия Пожирателей Смерти. Гарри пришлось испробовать весь свой запас актерских способностей, чтобы те не поняли, что он не испытывает той боли, которая ему полагалась. В другой же раз он насмехнулся над Гарри, сказав, что его беззаботная жизнь больше никогда не будет наполнена сладкими сливовыми пудингами и тому подобным.

Гарри почти улыбнулся этому нелепому оскорблению, которое остальные по собственной же глупости приняли за издевку, но тут же вспомнил о гостинцах миссис Уизли. На смену им тут же пришло воспоминание о роковом дне, когда он со Снейпом и Дамблдором обсуждал, есть ли у него задатки провидца.

Снейп был осторожен. Он не разбрасывался намеками, грамотно используя свою возможность сказать Гарри, что «да, это все еще он, а не Крэбб» и «да, Гарри все еще не один». И это послание доносило до Гарри еще одну невысказанную вслух, но довольно понятную мысль Снейпа о том, что «я здесь, чтобы вытащить тебя отсюда… поэтому продержись, пока я не найду способ, как это сделать».

И Гарри не давал ему повода нарушить обещание.

Он не знал, какого рода защитные чары Волдеморт наложил на это место, но он справедливо рассудил, что их было предостаточно. Анти-отслеживающие, анти-аппарационные, анти-какие-то там ограничительные меры, которые только можно установить. А так же Гарри знал, что его никогда не оставляют без присмотра. Даже если бы Снейп не сказал, что его охраняют по меньшей мере двое человек за раз, он и так сутки напролет слышал какое-то шарканье за дверью его камеры, способное доказать, что Волдеморт не готов предоставить ему и шанса на побег. Даже замаскировавшись под, не оставляющего сомнений в своей лояльности, Пожирателя Смерти, Снейпу придется преодолеть множество препятствий, чтобы вытащить Гарри отсюда.

Гарри так же стал пристальнее наблюдать за Волдемортом после того, как Снейп сообщил ему об усилившихся подозрениях темного волшебника насчет возможных предателей. И, наблюдая за тем, как Волдеморт ведет себя со своими приспешниками, Гарри понял, что тот не доверяет никому. Как лидер, он всегда отличался некоторым непостоянством, но со времени его последней встречи с Гарри, оно дошло до неописуемого масштаба. В независимости от того, было ли это связано с неожиданным предательством Снейпа, или нет, Волдеморт казался более подозрительным и неуравновешенным, чем когда-либо прежде. Гарри понимал, что ему это не кажется, так как, продолжая вести свои наблюдения, он уже не раз видел в глазах Пожирателей Смерти чувство страха и неопределенности.

Он вскрикнул, когда вспышка нового заклинания пронзила его ноги, словно молния. Теперь ему действительно стало больно. А это означало, что действие обезболивающего заклинания прошло.

Мужчина рассмеялся. Остальные подхватили. Теперь, когда Гарри испытывал настоящую боль, он закрыл глаза и попытался отгородиться от всего мучительного. Он пытался думать о Волдеморте, а не о том, что происходит с ним прямо сейчас.

Гарри не знал, выгодна ли паранойя Волдеморта для них или нет. Им было бы только на руку, если бы Волдеморт почувствовал, будто у него под ногами не осталось никакой опоры, или, если бы его паранойя побудила сторонников, мечущихся сейчас между двумя сторонами, покинуть его. В противном же случае это могло бы стать их погибелью, так как подверженный панике Волдеморт был более непредсказуем и импульсивен. А чем больше он поддается своей ярости, тем сильнее ему хочется навредить кому бы то ни было. Для Снейпа это не обернулось бы ничем хорошим, потому что это делает практически невозможным побег с Гарри, не оставшись при этом незамеченным сотней охранников и всевозможными защитными заклинаниями.

И все же Гарри был настроен оптимистично. Он задавался вопросом, не перемешали ли болевые проклятия окончательно с ног на голову содержимое его головы, потому что он лежал в центре огромной каменной комнаты, дергаясь и задыхаясь от боли, возникавшей из-за раздражения нервов при малейшем движении, в то время как он про себя улыбался мыслям о том, что Снейп был лучшим шпионом в истории всего волшебного рода, и что ему удастся найти способ увести Гарри отсюда.

Но — ой, — как сильно он желает, чтобы это произошло скорее, потому что — ай, — притупляющее боль заклятие прошло, и он готов был разрыдаться.

Он шмыгнул носом, стараясь сдержать слезы, выступившие на глазах. Отчаянные попытки не заплакать то от боли, то от отчаяния уже превратились у него в ежедневную рутину. Но даже несмотря на то, что за последние несколько дней каждый смог стать очевидцем его слез, в последнюю очередь Гарри хотел, чтобы у них создалось впечатление, что его легко сломить. Он не не кричать, когда ему причиняли вред, но он мог воздержаться от рыданий после этого. Даже если они в конечном счет сломают его, Гарри был полон решимости разгневать их тем, сколько времени они на это потратят.

— О, бедный крошка Поттер, — раздался один из голосов, который он ненавидел больше всего на свете. Лицо Беллатрисы проплыло у него перед глазами. — Ты собираешься плакать? Плакать по маме? О, конечно. Мама ведь умерла, правда? — она рассмеялась. — Я уверена, что она передала привет Сириусу от тебя.

Гарри подумал, что позже поблагодарит ее, так как она помогла ему сосредоточиться на гневе, а не на слезах. Если бы он не дрожал от боли, то, несомненно, содрогался бы от гнева, растекающегося по венам. Он оглядел людей, стоявших вокруг, чтобы мельком взглянуть на Снейпа и успокоиться. Однако лицо мужчины, ровно как и у остальных, расплылось в улыбке. Он притворялся, что веселится со всеми, но стальной взгляд и побелевшие костяшки пальцев, слишком сильно сжимающие палочку, давали Гарри понять его истинное настроение.

Беллатриса склонилась над ним. Другие Пожиратели Смерти наблюдали за происходящим так же, как делали это, когда каждому из них приходила очередь издеваться над Гарри. Сейчас мальчик, по крайней мере, мог быть благодарен за то, что словесные издевки предоставили ему передышку от проклятий.

Он ненавидел их всех. Они были больны. Как взрослые люди могут получать удовольствие от пыток над ребенком? Они были просто дьяволами во плоти.

— Возможно, твой маленький друг скоро к ним присоединится, — усмехнулась она. — Как там его, Ронни, да? Это был мой звездный час, согласен?

Всего пара секунд понадобилась ему, чтобы осознать сказанные ею слова, и вот он уже приковал к ней свой взгляд. Теперь, осознавая, что все его внимание устремлено к ней, она улыбнулась еще шире. И Гарри знал — без тени сомнения знал, — что именно она была тем Пожирателем Смерти, что проклял Рона. Каждая жилка его тела наполнилась добела раскаленным гневом.

Он не раздумывал, в следующую секунду он уже бросился на нее с истошным воплем. Он заметил, как она широко раскрыла глаза и судорожно вздохнула от шока, прежде чем он прижал ее к земле и смыкая ладони горле. Она поцарапала его, а другой рукой попыталась сбросить его с себя. Нет. Этого не случится. Она убила его крестного и практически погубила его лучшего друга. Они ни за что не отнимут у него этот шанс. Он снова закричал, когда чужие пальцы оторвали его руки от ее тела и подняли его, и… волна чего-то пронеслась по его телу. Она была проста, но так могущественна, и он не смог помешать ей вырваться из него. Чужая хватка разжалась в тумане многоголосых выкриков, и он заглянул в глаза Беллатрисы, источающие праведный страх. Он стал погружаться в их глубину.

Воспоминания, не являющиеся его собственными, пронеслись у него в голове. Дурные воспоминания, воспоминания, которые ему захотелось забыть сразу же, как только он их увидел. Пытки, смерть и другие вещи, которые, как ему до этого казалось, не могли быть хуже смерти, но все-таки были. И инстинктивно он искал один определенный момент. Он знал — просто каким-то образом знал, — что сможет найти информацию, так необходимую Нидеру, чтобы снять проклятие. Он прекрасно понимал, что ищет… и — он засмеялся — вот оно.

На этот раз кому-то удалось оттащить Гарри от нее. Какая бы таинственная энергия ни наполняла его тело, она постепенно улетучивалась. Но он улыбался. Он знал, какие проклятия она наслала на Рона! Ему стало это известно, и он только должен передать это Снейпу, и Рон будет спасен. Все снова будет хорошо, и…

Он закричал, когда Круцио, посланное Волдемортом, очистило его разум от всех мыслей. Его тело скрючилось от мучительной боли. Боль, боль, боль, боль.

Снова Круцио, и он ничего не мог с собой поделать — он рыдал в перерывах между криками. Беллатриса была права. Он действительно нуждался в своей маме. Нуждался в маме, папе и Сириусе, а также в Снейпе. У Снейпа найдется для этого зелье, впрочем, как и для всего остального. Он избавит его от боли. Если бы это взаправду требовалось Гарри, тот просто прижал бы его к себе, и все стало бы сразу же лучше. Он победит драконов и прогонит прочь кошмары. Он так сильно нуждался в Снейпе, что чуть не позвал его. Гарри прикусил язык и почувствовал во рту привкус крови.

Когда третье Круцио попало в него, и как раз перед тем, как он потерял сознание, он осознал, что Волдеморт желает оставить его тело невредимым, но ему только на пользу пойдет, если Гарри лишится рассудка.

Глава 41. Неуловимый Северус Снейп

Ему было больно. Все его тело пронзала боль.

Последние несколько минут его разум отчаянно хватался за эту мысль, пока не пришел к осознанию, что глубокий сон наконец сменился бодрствованием. Мальчик лежал неподвижно, боясь причинить себе вред от одного неосторожного движения. Возможно, это помогло бы ему быстрее прийти в себя, но он оставил все как есть. Дадли снова избил его? К сожалению, он не мог вспомнить. Он облизнул губы и отметил, что его язык стал похож на наждачную бумагу. Он хотел пить. Обычно после пробуждения его не так сильно мучила жажда.

Его лицо было теплым. Отчего-то защекотало в носу, но он был слишком истощен, чтобы попытаться избавиться от этого чувства. Он глубоко вздохнул, вбирая в себя запах травы и грязи и сладостный аромат свежего воздуха.

Он был снаружи. Почему он оказался снаружи?

Неподалеку донеслись голоса, и послышался приглушенный звук приближающихся шагов.

Дядя Вернон придет в ярость, если он снова заснул на заднем дворе. Его запрут в чулане, лишив всякой еды, а он уже умирает от голода…

Кто-то легонько пошлепал его по щеке — боли это не принесло, но напугало сильно. Он вскинул вверх руку, прикрывая голову, и быстро пробормотал:

— Простите, дядя Вернон. Этого больше не повторится.

Его руку бережно, но решительно отвели от лица.

— Просыпайся, Поттер. Тихий час окончен, — прогремел голос над ним. Топот, а с ним и смех, раздавался все яснее.

Гарри поморщился от такой громкости. Голова раскалывалась, горло почему-то саднило, и даже запах травы оказывал все большее давление на органы чувств. И все же… у него будут большие неприятности, если он не подчинится. Он медленно открыл глаза, щурясь от яркого солнечного света. Человек в темной мантии склонился перед ним. Гарри знал его? Эти брови показались знакомыми…

Он широко распахнул глаза, и дыхание перехватило, когда воспоминания нахлынули на него рекой. Волдеморт. Крэбб. Снейп. Круцио. Боль. Он инстинктивно сжал мантию Снейпа в кулак. Он понимал, что паршиво скрывает свой страх и отчаяние. Хотя стоит ли это вообще делать? Только дурака не охватил бы страх от всего, что произошло.

К счастью, Снейп мыслил яснее, и потому тот высвободил свою мантию из рук Гарри до того, как другие Пожиратели Смерти подобрались к ним настолько близко, что смогли бы заметить это. Перед этим Снейп быстро, но крепко сжал его руку, однако этого было недостаточно, чтобы предотвратить зарождающуюся паническую атаку. Крэбб — Снейп — поднял его на ноги. Он задержал свой взгляд на подростке и сделал медленный, едва заметный вдох. Гарри практически слышал, как тот велит ему дышать, и повиновался. Вдыхай. Выдыхай.

Вдох… Выдох.

К тому времени, как Гарри восстановил дыхание, он уже прочно стоял на ногах, однако дрожь ему так и не удалось унять. Он не знал, чем она была вызвана: страхом или повреждением нервных окончаний. Хоть Гарри и склонялся ко второму варианту, он не мог не списывать это также на страх — тот просто сковывал его.

По крайней мере, он пока не сошел с ума.

С другой стороны, были ли Волдеморт и дюжина Пожирателей Смерти, стоящие перед ним на цветущем лугу, всего лишь галлюцинацией? Он осторожно огляделся. Они стояли на поляне, обрамленной деревьями, но те росли настолько далеко, что расценивать это как преимущество для притаившихся врагов было попросту глупостью. Буйная трава была покрыта россыпью цветочных бутонов всевозможных оттенков, а воздух был пронизан солнечным теплом и запахом свежести, появившимся после дождя.

Это было прекрасно.

Возможно ли, что он видел сон? Он стал бы хорошей передышкой после обычных кошмаров.

— Гарри Поттер, — слишком правдоподобно, чтобы это было сном, прошипел по левую сторону от него Волдеморт. Гарри склонил голову на бок и упал бы от такого внезапного движения, если бы Снейп крепко не схватил его. Темный Лорд стоял неподалеку от своих приспешников, образовавших полукруг и не сводивших с Гарри свои пристальные взгляды. Снейп удерживал Гарри в центре, и тот задался вопросом, как шпиону удалось заполучить шанс исполнять такое ответственное поручение? Как бы там ни было, Гарри был благодарен, что Снейп оказался с ним в непосредственной близости.

Глаза Волдеморта сверкнули от едва сдерживаемой ярости, когда он придвинулся ближе, и Гарри понял, что тому надоело разыгрывать спектакль с радушной гостеприимностью.

— Теперь, когда ты принадлежишь мне, — жестко проговорил волшебник, — тебе пришло время научиться проявлять ко мне должное уважение, — он сделал повелительный жест, и руки Снейпа — формальное руки Крэбба — впились в плечи Гарри, принуждая его встать на колени.

Гарри задвинул страх на задворки сознания и сосредоточился на отчаянном желании рассмеяться над глупостью Волдеморта. Гарри едва мог держаться на ногах, поэтому он испытывал частичное удовольствие от того, что его заставляют стоять на коленях, хотя на самом деле он должен был всецело отдаться чувству униженности, отбирающему у него так много сил.

Он подумал, что Волдеморт заметил усмешку в его взгляде, потому что глаза и палочка в руках волшебника опасно дернулись.

— Как Северусу Снейпу удалось завоевать твою преданность? — спросил он на удивление шелковым голоском.

Гарри моргнул. Очередной допрос? Разве они не покончили с этим? Он замер, готовясь к новой ментальной атаке. Вот только Волдеморт не был настроен дважды пользоваться одной и той же тактикой.

— Я слышал пророчество о моем слуге, — презрительно проговорил он, как будто с его стороны было непозволительной глупостью расценивать подобные предзнаменования как что-то, отдаленно похожее на правду. Но Гарри лучше знал. Если Волдеморт поднимает эту тему, значит, он взволнован. И, если намек на страх в его взгляде можно считать веской причиной, это беспокойство начало перерастать в ужас. — Твой великолепный Дамблдор считает, что оно говорит о Северусе, и что каким-то образом преданность моего блудного слуги станет твоим ключом к победе надо мной. Вполне логичное умозаключение. Мне интересно, что ты думаешь.

Гарри откашлялся, когда стало предельно ясно, что от него ожидают какого-то ответа.

— Мне шестнадцать, — сипло проговорил он и ещё раз откашлялся, несмотря на то, что это причиняло ему боль. Немудрено, что у него появилось ощущение, как будто горло вывернули наизнанку и опалили лавой, ведь он орал во всю мочь, когда на него накладывали Круциатус. — Тебе плевать на то, что я думаю.

— О, всё как раз наоборот, — Волдеморт ухмыльнулся, и Гарри пришлось сильно постараться, чтобы не закатить глаза. Как же Волдеморт порой напоминал ему Вернона. Всё, что требовалось от Гарри, чтобы ненадолго осчастливить его, это признать, что он был сильнее и старше его, а в каком-то роде и совершеннее. Не так давно он добавил Снейпа в этот список, но сейчас… Нет. Он прибережет мысли о своем профессоре зельеварения на потом. Прямо сейчас он должен сосредоточиться на том, чтобы пережить встречу с Волдемортом.

— Видишь ли, ты — Мальчик-Который-Выжил, — Волдеморт пригнулся, чтобы взглянуть ему в лицо. — Луч надежды. Любимец Хогвартса. Ценный трофей Дамблдора. Не говоря уже о… — он схватил Гарри за подбородок, и тот дернулся от уже знакомой вспышки боли в воспаленном шраме. — Ключ к моей силе, — он нахмурился, размышляя. — Если подумать логически, это также бы сделало тебя ключом к моей победе. Но вот пророчество заявляет о том, что это будет слуга, связанный двумя хозяевами. Получается, Северус должен определить победителя? Мне кажется, нет.

Он отвел подбородок Гарри в сторону и поднялся на ноги.

— Так или иначе, пророчества игнорировать не стоит. Если Северусу суждено сыграть такую роль, и если она заключается не в служении мне, значит, ему просто нужно умереть.

Гарри вздрогнул. Волдеморт говорил так, будто обсуждает смерть надоедливого грызуна. Он сделает это и потом сможет заняться своими обыденными делами. Гарри захотелось узнать, как Снейп воспринял это известие, но руки на его плечах так и не дрогнули. И ничто не могло свидетельствовать о том, что творится у мужчины в голове.

Снейп остается хорошим шпионом. Гарри вздохнул, больше обычного желая поговорить с профессором. Он дернулся, пытаясь встать только для того, чтобы почувствовать движение чужих рук. Ему сильнее надавили на плечи, удерживая от поднятия на ноги. Последовало легкое сжатие, и Гарри замер. Этого было достаточно, чтобы заверить его, что Снейп все еще рядом с ним. Простое сжатие плеч. Это всё, что требовалось ему для того, чтобы почувствовать контроль над ситуацией.

Он сунул руку в карман и испытал облегчение, обнаружив, что сердцевидный камень, который достался ему от матери, находится там. Он пробежался пальцами по гладкой поверхности, испытывая облегчение от мыслей о том, что его выбрала именно мама, и что она держала его в своих руках. Это был не столько подарок от его матери, сколько подарок от Снейпа, и это помогло ему отыскать толику храбрости, которую он боялся, что потерял.

Пока что он не был сломлен. Он приподнял подбородок.

— Я думаю, что ты проиграешь, — ответил он на вопрос волшебника, пытаясь проигнорировать факт того, что его сиплый голос разрушил эффект, которого он добивался. — Я думаю, что оно относится к Северусу Снейпу, и что он уже выбрал свою сторону. Я думаю, что тебя уже победили, ты просто пока не понимаешь.

— О? — между прочим спросил Волдеморт, хотя его взгляд выдал его ненависть к Гарри. — С моей точки зрения, это кажется обратным, — он ухмыльнулся от вида дрожащего, усталого и насильно склоненного перед ним тела Гарри и смеющихся Пожирателей Смерти.

— С моей «точки зрения» ты выглядишь ровно таким же трусом, — парировал Гарри. Его плечи легонько сжали. Видимо, это был способ Снейпа попросить Гарри усмирить свой нрав, в чем подросток был также хорош, как и в следовании приказам… с чем у него были большие проблемы. И всё же, украдкой поглядывая на направленную куда-то между глаз палочку Волдеморта, он признал, что заимствование некоторых слизеринских черт не такая уж и плохая идея.

— Ты ничего не знаешь об истинной силе, мальчик, — прошипел Волдеморт. — Могущество — это сила, а я один из самых могущественных волшебников на земле. Моя мощь будет только возрастать, а твой жалкий Орден падет под тяжестью моего успеха.

— Ты ошибаешься, — возразил Гарри, тут же выбросив из головы мысли о хитростях. Он попробует в следующий раз. — Любовь — сила, также, как надежда и смелость. Ничем из этого ты не обладаешь, и поэтому ты проиграешь.

Волдеморт рассмеялся, и его жалкие подхалимы последовали его примеру.

— Какие благородные у тебя идеи. Любовь, мальчик, не может низвергать, это прерогатива силы, — он опустил палочку.

Гарри не мог с этим согласиться. Есть множество историй о том, как любовь способна зарождать войны и заканчивать их… но это уже слишком высокопарно. Он решил просто настоять на своем:

— Любовь, надежда и сила могущественны.

— А ты уверен, что твой дражайший профессор обладает всеми этими тремя качествами? — с притворной невинностью спросил Волдеморт, а затем издевательски ухмыльнулся. Пожиратели Смерти снова рассмеялись. — Смелость я могу признать. Даже изменничество предполагает храбрость. Возможно, также и надежду, хотя мне плевать, — отмахнулся Волдеморт. — Но любовь? У Северуса никогда не было времени на подобные тривиальности. Это было одно из его величайших достоинств у меня на службе.

Гарри заставил себя стоять смирно, хотя ему хотелось сжаться от испытываемого дискомфорта. Непонятно, как они дошли до разговора о Снейпе и о том, была ли у него когда-либо в жизни любовь. Гарри никогда всерьез не думал об этом, и ему определенно не хотелось обсуждать настолько личные вещи в присутствии мужчины.

— Я припоминаю, что он когда-то возжелал одну женщину, — Волдеморт посмотрел на него так, будто ему не терпелось рассказать этот упоительный секрет, и по легкой дрожи в руках Снейпа Гарри понял, что за этим кроется целая история. — Но это было мимолетное увлечение. Нет, Северус никогда не знал романтической любви. Возможно, братскую? Нет. Он слишком легко повернулся спиной к своим товарищам, обесценив ее этим.

Волдеморт наклонился и пробежался пальцем по щеке Гарри, заставляя его вздрогнуть.

— А ты представлял, что он любит тебя? У него же никогда не было собственного ребенка. Хотя, возможно, его отцовский инстинкт наконец пробудился, — по какой-то причине Волдеморт и Пожиратели Смерти нашли это предположение очень захватывающим. Их смех с минуту раздавался по всей поляне. И… ладно, Снейп вовсе не был похож на родителя, поэтому Гарри вполне понимал, откуда взялась такая реакция.

Он решил, что всё, касающееся Снейпа и любви, было равносильно хождению по минному полю, и поэтому он огрызнулся:

— Ты должен его об этом спросить. Я не тот, у кого есть раздражающая привычка применять легилименцию к людям ради малейшего кусочка информации, — Гарри ощутил укол вины, потому что у него самого была привычка подслушивать чужие разговоры. Так чем же он лучше?

— Полагаю, что стоит, — ответил Волдеморт, озарив лицо улыбкой, и достал из кармана мантии нечто маленькое и серебряное. Всего пара секунд потребовалась Гарри на то, чтобы узнать кольцо Снейпа. До того, как Гарри успел погрузиться в мысли о том, почему волшебник держал его, словно ценнейший трофей, Волдеморт снова заговорил: — Знаешь ли ты, что у каждого волшебника есть своя особая магическая подпись? Она едва различима, но, если знаешь, что искать, полученные результаты окажутся весьма просветляющими. Я сразу же определил магическую подпись Северуса внутри этого кольца.

Он потер кольцо.

— Мне интересно, ответит ли он на твой зов. Достаточно ли он волнуется о тебе, чтобы прийти в трудную минуту? Или он просто оставит тебя разделять свою участь?

Гарри не ответил. Его принуждают призвать к ним Снейпа? Это определенно не срабатывает, учитывая, что тот стоит прямо за ним. Даже если суть не в этом, со стороны Волдеморта это был очень глупый план. Снейп не такой дурак, чтобы аппарировать прямо в ловушку, по крайней мере, не имея подмоги.

— Я способен видеть безграничные возможности магии, Гарри Поттер, — Волдеморт склонился перед ним и, растянув губы в зловещей ухмылке, посмотрел ему прямо в глаза. — Сила, которой ты благословил меня, позволила мне увидеть мир в новом свете. Законы магии теперь принадлежат мне и повинуются моей воле.

Гарри нахмурился. Его сердце упало в пятки от неподдельной уверенности в голосе Волдеморта. Насколько теперь он могущественен?

— Я могу видеть ее, — продолжил Волдеморт. Его глаза засветились маниакальным блеском. — Я могу видеть магию. Я могу чувствовать ее, дотронуться до нее. Она висит в воздухе, ею наполнена каждая его частичка, каждый вдох, который мы делаем. Она окружает нас, и с ней я не такой, каким был прежде. Я — сама магия.

Гарри не мог не удивиться от такого заявления. Волдеморт был попросту сумасшедшим.

Волдеморт протянул кольцо. Когда Гарри засомневался, волшебник схватил его руку своими длинными холодными пальцами и запихнул кольцо ему в кулак.

— Северус заключил магию в кольцо таким образом, чтобы оно отвечало только тебе. Сейчас ты приведешь его в действие. Призови его к нам. Поляна позволит пройти ему и только ему. Покажи нам, смел ли он настолько, что способен лицезреть тех, кого он предал.

Гарри покачал головой еще до того, как Волдеморт договорил предложение.

— Он не придет. Ты знаешь, что этого не будет. Он слишком умен для этого.

— Посмотрим, — сказал Волдеморт, вставая. — Я знал Северуса до того, как ты был рожден, мальчик. У него есть раздражающая, но весьма полезная привычка соглашаться на любой вызов, который я ему брошу.

Гарри поднял подбородок в молчаливом отказе, и Волдеморт спокойно направил на него свою палочку. Гарри колебался. Он знал, что его тело не выдержит ещё одного Круциатуса. И душа, и тело его были истощены. Он разогнул кулак и взглянул на кольцо, лежащее в его ладони. Возможно… может, ничего плохо не случится, если он поступит так, как просит того Волдеморт. В конце концов, Снейп знал, что они делают. Никакого вреда не последует, если он просто воспользуется кольцом.

С другой стороны, Гарри ненавидел поддаваться Волдеморту. Повинуясь сиюминутному решению, он внезапно завел руку назад и бросил кольцо в сторону луга так далеко, как позволяли ему силы. Только потом Гарри вспомнил, что оно принадлежало семье Снейпа, и помолился за то, чтобы тот простил его за это.

Прежде чем кольцо затерялось в траве, оно замерло в воздухе и вернулось в протянутую в ожидании руку Волдеморта. Волшебник посмотрел на Гарри с нескрываемым отвращением и бросил кольцо в его сторону.

Гарри пригнулся, но оказалось, что истинным получателем был Крэбб. До того как Гарри осознал, что происходит, Снейп вывернул одну из его рук за спиной, и он почувствовал, как кольцо скользнуло ему в пальцы. Он судорожно вздохнул от такого внезапного движения и последовавшей боли в поврежденном плече. Снейп продолжал держать его под таким странным углом, когда Волдеморт нетерпеливо приподнялся на ноги и встал перед ним.

— Воспользуйся им, — приказал он.

— Нет.

Волдеморт приставил свою палочку к голове Гарри, прямо к верхушке шрама, и надавил на кожу. Гарри закричал от вспышки добела раскаленной боли и попытался увернуться, но, находясь в такой позе, он ничего не мог сделать. Он сопротивлялся хватке Снейпа, но та была слишком сильна.

— Воспользуйся им, — повторил Волдеморт, и Гарри уставился на него. Как же ему это надоело. Он устал от того, что за ним постоянно охотятся. Ему осточертело находиться в плену и быть использованным как боксерская груша и мешок с кровью, а в довершении всего и как поле для отработки проблем с контролированием гнева. Почему Гарри виноват в том, что Волдеморт растворился в зеленоватой дымке, когда он еще был младенцем? Он ничего не мог сделать; ради святого Мерлина, он тогда еще носил подгузники! Почему вся его жизнь (и смерть тоже) вращается вокруг злого и жадного до власти волшебника, который только и живёт для того, чтобы мучить его и убивать всех, кто был хоть немного ему дорог? Это несправедливо! Его кровь чуть ли не кипела от гнева, разливавшегося по венам.

Волдеморт усмехнулся.

— Твоя жалкая попытка проявить смелость не поможет тебе сейчас, Поттер, — глумился он и направил небольшой заряд магии через свою палочку прямо на воспаленный шрам Гарри. Тот вздрогнул и закричал, когда волна жара пробежала через кожу и направилась к позвоночнику. Его тело забилось в судороге, и он тут же попытался выпрямиться, взять над собой контроль.

Повинуясь интуиции, Гарри направил всю свою энергию на то, чтобы высвободить одну руку из хватки Снейпа и ухватиться за конец палочки Волдеморта, который вонзался ему в лоб. Затем произошло то, что он никак объяснить не мог: в одну минуту все его мысли переполнил гнев, и он отчаянно цеплялся за палочку Волдеморта, который не сводил с него свой удивленный, но яростный взгляд, а в следующую уже смотрел на себя сверху вниз.

Глаза мальчика закатились, тело обмякло. Крэбб подхватил его до того, как тот упал на землю. Пожиратель Смерти прижал Гарри к себе, обвивая руками и удерживая его тем самым в вертикальном положении. Крэбб покорно ожидал наставлений от своего хозяина.

Волдеморт с улыбкой посмотрел на него и вытер свою палочку, будто стирая с ее наконечника всю ту грязь, что могло оставить на ней прикосновение мальчишки.

Без всякого предупреждения Волдеморт покачнулся, словно от удара, и почувствовал, как нечто невероятно знакомое оказывает давление на его магию. Гнев и смятение, будто одно целое, пробежали по его телу, и он воспользовался ими, чтобы заглушить ставший привычным ему привкус страха. Он не понимал этой странной силы, которой обладал мальчик, влияния, которое время от времени мог оказывать на Волдеморта только он. Будто простой ребенок мог ослабить его, заставить усомниться в своих способностях…

Он вновь качнулся, едва удержавшись от падения, и почувствовал, как образовывается ещё одна трещина в его новоявленном замке силы. Ему снова напомнили об испытанном унижении, и он покосился на бессознательного мальчишку, покоившегося у его ног. Волдеморт должен покончить с Гарри, запрятать его туда, откуда он никогда не сбежит, где он не будет заставлять Темного Волшебника чувствовать себя слабым.

Он должен был удостовериться, что Гарри никогда не сбежит.

Ни за что.

Потому что он начал предполагать ошибочность своих суждений о том, что мальчишка не имел против него никакой реальной власти, а Волдеморт ненавидел сомневаться в себе. Он был Лордом Волдемортом, самым могущественным волшебником во вселенной, и ни один ребенок не победит его всякими дешевыми фокусами и ментальными играми. Ни один ребенок не уничтожит его шансы на могущество. Ни один ребенок…

Гарри судорожно вздохнул и открыл глаза. Он моргнул и сделал несколько глубоких вдохов, пока не понял, что смотрит сверху вниз на Волдеморта, а не на самого себя. Внезапно он испугался той стесненности, которая возникла из-за того, что его сильно прижимают к чьему-то телу, словно надев на него смирительную рубашку. Он начал сопротивляться. Ему нужно было отодвинуться и начать дышать. Хватка на его груди ослабла, но не исчезла. Обе его руки схватили, заставляя оставаться на месте. Он почувствовал, как за его спиной медленно приподнимается и опускается грудная клетка. Ощутил размеренное дыхание… Вдох… Выдох… Снейп. Говорил ему дышать. Верно. Он понял суть послания и стал делать медленные прерывистые вдохи, испытывая боль в горле и груди. Он перестал сопротивляться, но это только помогло ему задержать внимание на образах, промелькнувших в сознании Волдеморта.

Волдеморт боялся его. Только эту информацию он смог извлечь после их непродолжительных эпизодов легилименции, но осознание этого обнадеживало. Каким-то образом он смог добраться до Волдеморта как физически, так и ментально… а также магически? Гарри не знал наверняка, но понимал, что именно произошло. Этого было достаточно, чтобы, по крайней мере, на данный момент подкрепить его смелость.

Но ему не удалось сконцентрироваться на этом. Палочка Волдеморта вновь была направлена на него. Его лицо было бледным, а глаза наполнены маниакальным бешенством.

— Воспользуйся им! — прокричал он.

Гарри хотел снова возразить, но резко замолчал, когда кто-то осторожно подтолкнул его руку сзади. Снейп говорил ему привести кольцо в действие. Гарри тяжело вздохнул и задержался на мгновение, ведь, если Снейп советовал ему сдаться, он понимал, как действовать дальше. Гарри осторожно вытянул вперед руку, прижимаемую Снейпом к его боку, и дотронулся до кольца.

Он прижал палец к окантовке и досчитал до трех… и затем чудеснейшее ощущение теплой магии забилось в нем. Он наслаждался им, испытывая спокойствие и защищенность. Он вздохнул, погружаясь в чувство безопасности, окутавшее его. Кольцо никогда прежде не вызывало у него таких эмоций, ведь так? Оно просто нагревалось, но сейчас… сейчас казалось, что магия была живой, что она говорила с его телом и взаимодействовала с душой. Он поднял взгляд, чтобы узнать, был ли он единственным, кто прочувствовал на себе силу кольца…

Он судорожно вздохнул. Он мог видеть ее — магию! Все было ровно так, как описал Волдеморт. Она наполняла воздух, словно электрический заряд. Гарри мог уловить запах магии так же, как и запах сырости после дождя, мог лицезреть искры магии, поднимающиеся из недр земли, как они окружают их и обволакивают во всепоглощающую силу, готовую повиноваться воле волшебника. Гарри протянул руку, уверенный в том, что он сможет сделать с этими искрами магии, что пожелает. Они собрались и слились воедино возле его ладони, и он улыбнулся с таким неподдельным восхищением, что практически забыл, в каких ужасающих обстоятельствах он находится. Он поднял голову, убедив самого себя в том, что Пожиратели Смерти будут либо напуганы, либо впечатлены тем, что он увидел, но большинство из них не смотрело в его сторону. По правде говоря, они ничем не были поражены. Они наблюдали за своим повелителем, ожидая, что враг аппарирует среди них.

Гарри посмотрел на Волдеморта, не сводившего с него глаз, наполненных зарождающимся осознанием и ослепляющей, пылающей яростью. Нет… нет, он смотрел на того, кто был позади Гарри.

Он попытался повернуться, вытянуть шею, и вот тогда он это увидел. Струйки тепла и золотой магии, вероятнее всего, невидимые ни для кого, кроме Волдеморта и Гарри, хлынули из кольца, перемешались с воздухом и устремились к телу Крэбба.

И с нарастающим ужасом Гарри понял, что Северуса Снейпа раскрыли.

Глава 42. Предатель

Осознание произошедшего промелькнуло в глазах Снейпа за секунду до того, как мучительное проклятие заставило его разжать хватку на плечах Гарри. Подросток был настолько поражен поворотом событий, что даже не обратил внимание на то, какое заклинание Волдеморт использовал. Снейпа не должны были обнаружить! У него должен быть план, он обязан был оттягивать время, покуда не сможет их вытащить отсюда. Однако вместо этого он пролетел в воздухе и с болезненным стоном опустился на землю, став мишенью очередного заклятия Волдеморта — на этот раз вызывающего конвульсии.

Потрясение, повисшее над поляной, было практически осязаемым. Никто из Пожирателей Смерти не знал, почему их повелитель атаковал одного из своих приспешников, но ни одно возражение так и не прозвучало. Вопреки тому, что они всем своим нутром выражали страх и тревогу, все стояли неподвижно, смиренно ожидая дальнейших приказов Волдеморта.

Преодолев едва зародившийся страх, Гарри, превозмогая дрожь в ногах, сделал несколько шагов в сторону Снейпа, но тут же оступился. Хоть он и был на взводе, осознание того, что он чувствует себя куда лучше прежнего, ободрило его. Обстоятельства не благоволили ему: он был в меньшинстве и без палочки, — но он не мог просто отсиживаться в стороне, пока его потенциального спасителя пытали, а, возможно, и убивали. Теперь, когда никто больше не обращал на него внимание, он вновь попытался встать на ноги.

Ладно, с выводами он поспешил. Гарри поднял голову и увидел, что на него пристально смотрят двое Пожирателей Смерти. Беллатриса Лестрейндж кидала взгляд то на Волдеморта, вовсю занятого внезапной атакой, то на Гарри. Ее эмоции бурно сменялись: на место восхищению, вызванному неожиданными действиями Волдеморта, приходило беспокойство то ли от выходок Гарри, то ли от него самого. Гарри обрадовался, заметив на ее лице легкую тень тревоги. Должно быть, он напугал ее тем импровизированным эпизодом легилименции. Как бы там ни было, в ближайшем будущем она будет держаться от него подальше.

Люциус Малфой, с другой стороны, наблюдал за ним с ледяным спокойствием, выдавая лишь иногда праздный интерес. Казалось, что его совсем не волнует нападение на Крэбба, и он вовсе не удивлен этому. Гарри остановился, пытаясь понять, представляет ли мужчина для него опасность.

Приглушенный крик раздался над поляной, и Гарри прикусил губу, пытаясь не заплакать от вида Крэбба, корчившегося на земле. Лишь тот факт, что мужчина всё ещё был похож на Крэбба, а не Снейпа, позволил ему отгородить мысли от чувств и подумать. Волдеморт не обращал на него внимание. Большинство Пожирателей наблюдало за повелителем. Гарри практически ничего не мог поделать, но если и была возможность что-то предпринять, то сейчас пришло ее время. Вот только что он мог сделать?..

Будто бы в ответ на это, теплая, золотистая искра магии поднялась откуда-то снизу. Гарри повиновался интуиции. Он обратил весь свой взор на эту маленькую искру и попытался отвлечься от всего остального, медленно погружаясь в чувство живой магии. Он вытянул руку, и… да, вот они. Появилось ещё больше искр, и он ощутил, как внутри и вокруг него нарастает энергия. Он улыбнулся, будто понимая, что может вобрать в себя силы больше, чем это представлялось возможным, и направить ее всю против Волдеморта, а затем…

— Петрификус Тоталус!

Все его конечности онемели, руки легли по швам, тело перекосило, и он упал плашмя, приковав глаза к небу. Нет. Нет-нет-нет! Гарри попытался снова обуздать искры магии, хоть он и находился в затруднительном положении, и он с радостью почувствовал, как сила начинает потихоньку струиться в нем. Получится ли у него отыскать нужное количество силы, чтобы разрушить оковы чар? Возможно ли это? Если да, то тогда он мог бы…

Лицо Люциуса Малфоя проплыло перед его взором. Мужчина склонился перед ним.

— Что бы ты там не планировал в этой головушке, мальчик, — тихо предупредил он, — это будет слишком опрометчиво.

Всеми силами противодействуя проклятию, Гарри удалось сощурить глаза в ответ на заявление мужчины. Ощущение мощи начало улетучиваться. Он не знал, как удержать силу. Ему хотелось расплакаться от отчаяния, затем закричать, а после ударить ещё пару-тройку Пожирателей. Не без усилий он смог слегка наморщить нос, выказывая свое отвращение. Малфой-старший определенно был следующим в списке «Кого ударить по голени?».

Гарри был вынужден лежать на поляне под стражей Малфоя, пока приглушённые крики Снейпа разрезали воздух. Прямо сейчас Гарри проникся настоящим уважением к профессору. Снейп переносил непередаваемую боль, но отказался подчиняться воле нападающих. Он не молил о пощаде, не плакал и не кричал от ужаса. Он издавал лишь звуки, настолько болезненные, что его агонию невозможно было физически заглушить.

— Ты думал, что можешь прятаться от меня на виду у всех, Северус? — Волдеморт наконец-то приостановил издевательства и заговорил. К своему удивлению, Гарри услышал шорох и тихое бормотание Пожирателей Смерти. — Сколь благородно с твоей стороны испытывать мой гнев, дабы спасти своего маленького любимца.

Нет-нет-нет-нет. Гарри начала охватывать паника. Следуя тому, чему научил его Снейп на уроках окклюменции, он воздвиг стену деланного спокойствия и задвинул за нее весь страх. Никому не пойдет на пользу, если тревога возьмет над ним верх. Он должен оставаться в трезвом уме. В конечном счете путы заклятия спадут, и он должен быть готов защитить себя и Снейпа.

Гарри помогла мысль, насколько взбесится Снейп от идеи о том, что подросток будет защищать более сильного и опытного волшебника. Он бы взглянул на Гарри, как бы говоря, что тот безмозглый идиот, и, возможно, даже произнес бы это вслух. Затем последовала бы череда насмешек над тем, что Гарри решил, что он способен помочь Снейпу. Или же Снейпу на самом деле потребуется помощь, и Гарри бросится сломя голову навстречу опасности, за что в последствии получит целую лекцию о том, что нужно думать головой, и… Да, мысли о свойственных Снейпу вещах действительно смогли его успокоить.

И повисла тишина. Гарри не видел, чем занимается Волдеморт, но он услышал, как тот ходит из сторону в сторону, а затем падает на колени. Откуда-то донеслось шарканье ног Пожирателей. А затем прозвучало тихое бормотание Волдеморта:

— Через сколько оно спадет, Северус? Я не могу дождаться, чтобы снова увидеть твое лицо.

Снейп не ответил. Было ли это из-за того, что он просто не мог говорить или потому, что не захотел, никто не знал. Гарри попытался снова сбросить с себя заклятие, но, отчаявшись, сдался.

— К счастью, у нас есть целый день на то, чтобы заново познакомиться, — с вымученной веселостью проговорил Волдеморт. Теперь он заговорил куда громче: — Мы возвращаемся в поместье. Малфой, возьми мальчишку. Нотт, Саллоу, займитесь предателем. Бросьте их в камеру. Мы продолжим, когда я смогу взглянуть на настоящего Северуса Снейпа. Куда веселее лицезреть следы агонии на его собственном лице.

Чувство, вызванное аппарацией под связывающим заклятием, не понравилось Гарри. Его мутило, но он ничего не мог с этим поделать. И вот теперь, когда он уже почти переборол эти странные ощущения, проклятие спало. Гарри не обратил внимание на то, что небольшой узелок в желудке внезапно забился в неистовом желании скрючиться. Они всё ещё были снаружи, но в этот раз оказались в каком-то заросшем саду, вероятно являвшемся частью заброшенного особняка. Малфой не дал ему ни секунды на то, чтобы прийти в себя, и, схватив его одной рукой, затолкал в огромное каменное построение. Гарри неловко спотыкался на ходу, но Пожиратель Смерти не счел нужным останавливаться.

В мгновении ока он оказался брошен в тюремную камеру, только на этот раз здесь очутился и Снейп. Он, едва не упав, успел восстановить равновесие до того, как его голова коснулась земли.

Дверь захлопнулась, и с характерным звуком поворота ключей в замке они погрузились в темноту.

Гарри осторожно прислонился к стене, ожидая, когда профессор заговорит. У него должен быть запасной план, способ вытащить из отсюда. Это же Снейп. Искусный шпион, декан Слизерина, у которого всё рассчитано до малейших деталей. Он — тот, кто может это сделать.

Гарри услышал, как Снейп садится у противоположной стены. Комната была слишком мала, и поэтому Гарри прижал ноги к груди, чтобы дать мужчине возможность вытянуться.

Он откашлялся и не в силах держать это больше в себе спросил:

— Так какой у нас план? Ну, я имею в виду, уже запасной план. Как понимаю, этого не должно было произойти. Или… да? Это было частью Вашего плана? Вы знали, что кольцо так себя поведет? — и это напомнило ему о… — Вы тоже видели магию? Или только я и Вол… Вы-Знаете-Кто? Что это было? И как…

— Поттер, — слово, сказанное охрипшим голосом, прервало его болтовню, и Гарри подумал, насколько же странно было слышать голос Крэбба, когда ничто не могло указать на его принадлежность Снейпу. Гарри не нравилось не иметь возможности видеть его лицо. Гарри хотел убедиться, всё ли с ним хорошо, и что он думает о произошедшем. Снейп был слишком хорошим шпионом, чтобы выдать свои эмоции в голосе.

— По крайней мере, Ваш дух не сломлен, — сухо отметил он, — хоть что-то.

— У Вас же есть план, да? — спросил Гарри в темноту.

— Более или менее, — коротко ответил Снейп, что нисколько не успокоило подростка.

Гарри нервно постучал пальцем по ноге.

— Это скорее… план «более» или «менее»?

Снейп вздохнул.

— Нет ни одного идеального развития событий, при котором не был бы затронут Темный Лорд. Я понял это, когда только пришел сюда. Всегда был высокий риск того, что меня обнаружат, особенно, когда он заметил кольцо. Это заметно ограничивает нас, но не связывает в плане дальнейших вариантов действий.

— Так у нас есть варианты?

— Да.

Гарри ожидал объяснений, но услышал в ответ только тишину.

— Хорошо. Да. Вот и поговорили, — он закатил глаза, хоть Снейп и не мог этого видеть.

— Давать Вам информацию о возможных путях отступления не благоразумно. Или Вы забыли, что у Темного Лорда выработалась склонность заглядывать в Ваш разум?

— Если Вы так беспокоитесь об этом, то зачем сказали, кто Вы такой на самом деле?

Снейп выдержал паузу, но затем признался:

— Это был обдуманный риск. Он вряд ли бы попытался сделать это снова после двух неудачных попыток, но, как бы ни были поразительны Ваши попытки доказать свою смелость, было крайне важно заставить Вас чувствовать себя в безопасности настолько, чтобы Вы перестали играть с огнем.

Гарри начал оправдываться:

— Не то чтобы у меня было так много вариантов, знаете ли. Мне нужно было дать отпор, и…

— Я не осуждал Вас, — прервал его Снейп, — как раз наоборот.

— О, — это заявление застало Гарри врасплох, потому что из уст Снейпа подобные слова были настоящим комплиментом.

Снейп не стал заострять на этом внимание.

— Нам здесь осталось недолго. Темный Лорд намерен провести церемонию во время полнолуния, которое будет уже завтра. Когда придет время…

— Завтра? Нет. Нет, Малфой сказал, что у меня осталось три дня, — неужели три дня так быстро пролетели?

— Когда Малфой говорил с Вами? — резко спросил Снейп.

— Эм… сразу после того, как меня схватили. Кажется, он пришел сюда в первый же день. Или на следующий. Видимо, я потерял счет времени. Не знаю. Но не могло же пройти с того момента больше дня? Или могло?

— Вас забрали три дня назад. Сегодня двадцать седьмое августа.

— О, — сказал он тихо. Страшно осознавать, что он находился здесь настолько долго, что стал забывать, какой сегодня день.

— Малфой ещё что-нибудь говорил?

Гарри покачал головой и только потом вспомнил, что Снейп не мог его видеть.

— Нет. Эм, он просто хотел предупредить меня о том, что Вы-Знаете-Кто приготовил для меня. И о Вас. Ну, знаете, издевался над тем, что я доверяю Вам, пытался отговорить меня от этого, что-то вроде этого.

— А.

— Это не помогло, — Гарри показалось нужным обозначить это.

— Я об этом не спрашивал.

— Знаю. Просто говорю.

— Завтра, — сказал Снейп, возвращаясь к первоначальной теме разговора, — Вам нечего бояться. Темный Лорд снова попытается сломить Вас, сделать Вам больно физически и психологически, но он не станет заходить слишком далеко. Вы представляете для него ценность только живым и невредимым. Не забывайте об этом.

— Не забуду, — мягко ответил Гарри. Он больше ничего не сказал, боясь, что голос выдаст его волнение. Лишь одна мысль о том, что предстоит ему — им — заставила его сердце заколотиться от страха.

— Если со мной что-то произойдет, не пытайтесь сделать что-нибудь глупое.

Пульс Гарри ещё больше участился.

— Он ведь планирует убить Вас, — прошептал Гарри.

— Несомненно.

— Но у Вас есть план, — подтолкнул он.

Снейп медлил, и это не успокаивало Гарри. Когда Снейп заговорил, было ясно, что он подбирает слова с большой осторожностью:

— Возможно… что план, заготовленный мною для чрезвычайных ситуаций, не сможет вовремя осуществиться, дабы хотя бы уберечь меня от запланированной смерти. Следует ли мне умереть…

— Что? — пропищал Гарри, — Вы сказали, что у Вас есть план! В чем бы там этот план не заключался, приведите его в действие сейчас же!

Снейп фыркнул — как будто Гарри не имел права расстраиваться из-за этого.

— Да, всё ещё есть пути, по которым можно уйти отсюда. Самый лучший и быстрый из возможных, к сожалению, предполагает то, что на данный момент я контролировать не могу. Мы должны быть готовы к непредвиденным обстоятельствам, а моя смерть вполне реальна и возможна.

— Нет.

— Поттер, как бы ни была трогательна Ваша сентиментальность, Вы не в силах избавить меня от уготовленной мне судьбы простым отрицанием.

— Как Вы можете так спокойной относиться к этому? Вы просто сидите и обсуждаете свою смерть, как какое-то чертово зелье.

— Я действительно настолько серьезно воспринимаю зельеварение, — ответил Снейп, и Гарри тупо уставился в темноту.

— Это была шутка?

— Я вполне понимаю, как шутить, — сказал Снейп так, будто обиделся.

Затянувшееся молчание передало весь скептицизм Гарри.

— Смысл в том, — отрезал Снейп, — что Вы не должны отчаиваться. Несмотря на то, что произойдет, даже если будет казаться, что надежды не осталось, Вы должны помнить, что есть люди, которые не позволят Вам умереть. Возможно, потребуется время, чтобы вытащить Вас отсюда, но Вы здесь не умрете.

— Я тоже не хочу, чтобы Вы здесь умерли, — тихо признался Гарри, которому лишь кромешная темнота помогла это сделать.

Снейп вздохнул.

— Если это произойдет, это не будет Вашей виной.

— Я не хочу, чтобы Вы умерли, даже если это не моя вина, — в этот раз об этом говорить было проще. Кажется, Гарри лишил Снейпа дара речи, что было несколько грустно, так как это были не такие уж и трогательные слова, если так подумать. Неужели никто никогда не говорил Снейпу, что ему не наплевать на то, будет ли он жить или нет? Ни Дамблдор, ни Нидер?

Гарри решил прервать молчание:

— У нас же ещё целый день есть, правильно? Так мы можем найти путь отсюда, чтобы до этого не дошло. Между нами…

— Мы можем что? — прервал Снейп. — Устроить штурм замка? Подвести каждого Пожирателя к границе апарационного барьера? Уверяю Вас, их здесь несколько штук. Без сомнения, Темный Лорд удвоил количество стражей после того, как узнал, что я здесь. У нас у обоих нет палочек, Вы едва можете стоять, а я слишком устал, чтобы выдержать долгий бой. Хотя, пожалуйста, давайте начнем. Пойдем по порядку: Вы умеете вскрывать замки?

— Нет, — тихо признал Гарри, решив проигнорировать то, с какой долей сарказма был задан вопрос. — Однажды я пытался научиться, чтобы была возможность выбраться из комнаты в доме Дурслей, но из это ничего не вышло.

— Тогда предлагаю другой план. Мы ждем, а я пытаюсь вбить в Вашу тупую голову — самое главное, что Вы можете сделать — это выжить, оставив в целости и сохранности все свои конечности. И затем Вы ровно это и делаете.

Гарри положил голову на колени. Он не мог избавиться от чувства вины. Несмотря на слова профессора, это будет его вина, если Снейп умрет. Он был проклят. Или, скорее, был проклят любой взрослый, который хотя бы отчасти сблизился с ним. Родители Гарри умерли, пряча его, Сириус погиб, пытаясь спасти его, миссис Фигг убили, когда она защищала его, а теперь и Снейпа ожидает неумолимая кончина после того, как он пытался освободить Гарри. Отчаяние снова начало одолевать его после мыслей о том, что это случится снова. Конечно, его отношения со Снейпом в лучшем случае можно назвать сложными, но он всегда был рядом с Гарри, хоть и в своем понимании этих слов, и мальчик начал полагаться на него, и мысль о том, что он умрет здесь, ранила его куда сильнее, чем он мог себе представить.

— Когда Вы выберетесь отсюда, — начал Снейп, — скажите директору о произошедшем в малейших деталях. Не скрывайте ничего о проникновениях Темного Лорда в Ваш разум и о последствиях этого. Вы вне всяких сомнений догадались, что то, что сейчас происходит между вашими разумами, странно, даже в сравнении с вашей обычной нестандартной связью. Он поможет Вам выяснить, что это, и разобраться со всеми хитросплетениями.

— Вы видели искры? — Гарри уж лучше будет обсуждать этот странный феномен, чем позволит Снейпу и дальше разглагольствовать так, будто тот уже мертв.

— Какие искры? — смятение в голосе Снейпа было очевидно.

Значит, нет. Гарри вздохнул. Оказывается, никто, помимо него и Волдеморта, не видел их, но он надеялся…

— Когда мы были на поляне. Помните, как Вы-Знаете-Кто сказал, что он может видеть магию? Я сначала подумал, что он сумасшедший, но потом сам их увидел. Они были вокруг нас. Казалось… — он запнулся, пытаясь понять, как объяснить такую эфемерную вещь, то, что было за гранью. — Вроде того, как мы не можем видеть ветер, но мы знаем, что он существует, потому что чувствуем его, видим, как от него шевелятся листья и ветки. Но представьте, что Вы внезапно смогли видеть его. Вы знаете, как он выглядит, откуда и в каком направлении он дует, потому что Вы можете видеть его, а не просто понимаете, что он делает, и для Вас он красив, — он укусил губу от желания податься в высокую поэзию. То, что произошло с ним на той поляне, повлияло на его душу. Он навсегда запомнил эти ощущения. — А потом я увидел, как магия потоком льется из кольца навстречу к Вам. Это было похоже на какую-то физическую связь, и именно так он узнал, кто Вы такой. Но я не думаю, что кто-то, кроме нас двоих, видел это.

Снейп молчал, и легкое постукивание пальцами о каменный пол давало Гарри понять, что лучше не прерывать раздумья профессора. Спустя несколько секунд Снейп только тихо пробормотал:

— Удивительно.

Но разум Гарри умчался уже в другом направлении, а сердце снова забилось, как бешеное.

— Профессор! — начал умолять он. — Вы должны выбраться отсюда. Рон! Он не может столько ждать моего потенциального спасения. Ему прямо сейчас нужна помощь!

— Нидер до сих пор делает для Вашего друга всё, что в его силах.

— Нет, я знаю об этом. Я хотел сказать, что мне известно, что они с ним сделали. Двойное проклятие! Поэтому Вы должны выбраться отсюда, чтобы сказать Нидеру, а потом Вы бы могли вместе найти способ спасти его.

— Как Вы об этом узнали?

— Я применил легилименцию к Беллатрисе Лестрейндж.

— Вы… — он умолк, но затем снова заговорил: — Я подумал об этом, когда Вы напали на нее. Но это была случайная магия. Вас никогда не обучали легилименции. Вы не могли направить ее на поиски того, что именно было Вам необходимо. Не говоря уже о том, что в столь короткий промежуток времени она могла осознанно предоставить воспоминание. Это требует огромного таланта и контроля, как и непередаваемой мощи.

— Я не знаю, как я это сделал. Я просто знаю, что это произошло.

— Это невозможно, — снова настоял на своем Снейп.

— Видимо, нет, потому что я это сделал, — начал спорить в ответ Гарри.

— Тогда скажите мне на милость, какие проклятия она использовала? — вызов в его голосе был предельно ясен.

— Она объединила достаточно простой сонный сглаз — сомниум — с чем-то, о чем я никогда раньше не слышал. Тактус венанди? Так, кажется. Они каким-то образом привязали его ко мне, хотя об этом я уже ничего не знаю, но, когда я в первый раз прикоснулся к Рону, оно активировалось и начало отслеживать его, или что-то вроде этого. О, и, видимо, сглаз сам по себе слабый, но в паре с этим проклятием он стал сильнее и перестал определяться. Повторюсь, я не знаю, как. У меня просто чувство, что это изучают чуть позже программы пятого курса чар. Но это дало им время отследить штаб-квартиру, так как для того, чтобы заклятия работали, Рон должен был оставаться в живых, и поэтому они так быстро всё успели провернуть.

Спустя пару секунд Снейп недоверчиво спросил:

— И Вы почерпнули всю эту информацию из незапланированной сиюминутной экскурсии по разуму Беллатрисы Лестрейндж?

Гарри почувствовал себя оскорбленным от такого явного недоверия в голосе Снейпа и просто ответил «да».

— Не забудьте и об этом рассказать директору.

— Что?! — Гарри возвел руки к потолку, желая, чтобы Снейп мог лицезреть наглядную демонстрацию его разочарования. — Нет, нельзя столько ждать. Рону может стать, и, если мы будем ждать, станет уже слишком поздно. Вы должны выбраться отсюда и рассказать об этом Нидеру или Дамблдору, или Помфри, или кому-то там еще.

— Поттер, — устало проговорил Снейп, и Гарри стало не по себе от того, что он спорит с профессором, хоть и понимал, насколько тот устал. — Знаете что? Учитесь вскрывать замок и разбудите меня, когда достаточно натренируетесь. Потом мы можем обсудить Ваши умения в беспалочковой магии и единоборствах. А уже затем мы можем состряпать план.

Гарри очень хотел, чтобы Снейп увидел, какой взгляд он ему сейчас адресовал, хотя прекрасно понимал, что тот прав. Мерлин, порой в его голосе слышно такое высокомерие, такое…

Он сел прямо.

— Эй, это снова Вы! Я прав?

— Да, — ответил Снейп наконец-то собственным голосом. — Нам обоим стоит отдохнуть. Нам предстоит длинная ночь и не менее тяжелый день.

Гарри хотел разозлиться и начать спорить уже с настоящим Снейпом, но он понимал, что сейчас отдых — единственная разумная вещь. Не говоря ни слова, он свернулся калачиком на полу, прислонившись к стене, и закрыл глаза. Тихое посапывание Снейпа вовсю наполняло комнату, однако Гарри заснуть не мог: его мысли перескакивали то с церемонии и Рона, то на Пожирателей Смерти и странные, но такие мимолетные силы. Много времени потребовалось на то, чтобы он погрузился в беспокойный сон, но, к счастью, у него это получилось.
***
Его ожидало резкое пробуждение. В одну секунду он спал, а в следующую уже бодрствовал. Он сразу же понял, где находится. Стены тюремной камеры и пребывание узником Волдеморта превратилось в его новую рутину. Не открывая глаз, он почувствовал каменную кладку под своей щекой и уловил затхлый запах подвальной комнаты, являвшейся частью старого здания. Он понял, что здесь есть кто-то ещё, по свету, отчаянно пытавшемуся проникнуть сквозь его веки, и шарканью ног.

Никто ничего не говорил, из-за чего Гарри не мог понять, проснулся ли он потому, что его разбудили, или он сделал это сам. Как бы там ни было, он не собирался торопить события. Он бы лежал здесь весь день, притворяясь лишенным чувств, если бы это предоставило ему время, так необходимое для восстановления сил. На пару минут это сработало, но затем его отдых прервал довольно жестокий удар в бок.

Застонав, он схватился рукой за поврежденное место и скрючился пополам.

Нападающий не выказал сочувствия. В его плечи больно впились чьи-то длинные пальцы, и через пару мгновений он был поднят на ноги и выведен из камеры. Гарри извивался, пытаясь посмотреть на того, кто его вывел, а также вырваться из хватки, но ему удалось лишь мельком увидать каштановые волосы и неизвестные черты лица перед тем, как его толкнули вперед. Он едва не упал лицом в пол. Он споткнулся, но удивительным образом смог удержаться на ногах. Они тряслись, но Гарри держался достаточно стойко, и поэтому поднятие по лестнице обошлось без всяких падений.

— Доброе утро, Гарри, — любезно поприветствовал его Волдеморт, когда он вошел в огромную комнату. Тот стоял подле своего импровизированного трона и непринужденно вертел палочкой в руках. — Или, скорее, добрый вечер. По правде говоря, наш последний совместный вечер перед самым важным днем в твоей жизни. Просто представь… совсем чуть-чуть, и ты будешь спасен от смертельной боли, а я освобожден от ограниченности смертных. Нам обоим предстоит веселая ночка, не так ли?

Гарри почти выдал свое умозаключение по поводу здравомыслия Волдеморта, но заметил, как позади него двое Пожирателей Смерти втащили в комнату Снейпа. Мужчина выглядел изнуренным, но готовым ко всему. К тому же, он теперь был самим собой, огромный крючковатый нос и всё такое. Снейпа заставили встать на колени перед Гарри. Легкий взмах палочкой, и руки за его спиной связаны. Никто не принуждал Гарри преклоняться, и никто не попытался скрутить ему руки, поэтому он остался стоять на месте и сомкнул колени, чтобы лучше держаться на ногах.

Он огляделся и заметил, как Снейп внимательно осматривает комнату с бесстрастным выражением лица. Ничто в его внешнем виде не говорило о том, что несколькими часами ранее его пытали, однако Гарри знал Снейпа достаточно хорошо и понимал, что тот будет скрывать свою боль за маской хладнокровия до тех пор, пока это не заметят.

— У меня для тебя есть подарок, Гарри Поттер, — сказал Волдеморт с натянутой улыбкой, когда показывал на кого-то позади Гарри. В следующую секунду мальчик почувствовал, как его придвинули ближе к Волдеморту.

— Я подумал, что стоит отложить смерть предателя до завтра, — продолжил Волдеморт. — Мне нравится символизм в лишении его жизни, в то время как я обретаю новую форму существования. Как бы там ни было, — он сделал глубокий вдох, будто готовясь принести крайне самоотверженную жертву. — Я готов оказать тебе честь, если желаешь.

На протяжении нескольких секунд все молчали, пока Гарри пытался осознать смысл этих слов. Должно быть, смятение отразилось на его лице, но ему было всё равно. О чем говорил этот психопат? Он… он действительно спрашивает, хочет ли Гарри убить Снейпа? Да он с катушек слетел.

А затем Волдеморт сделал ещё одну неожиданную вещь — он протянул палочку, предлагая Гарри ее взять.

Гарри же просто стоял на месте, опасаясь, что это своего рода ловушка или какая-то абсурдная и очень запутанная игра. Он пытался встретиться взглядом со Снейпом, чтобы получить какое-то указание или узнать его видение ситуации, но это бы означало повернуться спиной к Волдеморту.

— Уверяю тебя, палочка совершенно безопасна, — успокоил Волдеморт. — Она принадлежит твоему профессору. Я получил ее, когда мне стало известно о его предательстве. Видишь, всё, как я сказал, мне нравится символизм. И я не могу придумать больший символизм, чем убийство предателя собственной палочкой главным воплощением той стороны, ради которой он меня оставил. Да. Да, это будет вполне соответствующий конец для него, — он улыбнулся.

Гарри облизнул губы, пытаясь найти смысл в этих словах.

— А что… Что если я убью тебя ею? — вяло проговорил он, стараясь придать своему голосу высокомерие, но тут же потерпел неудачу.

Улыбка Волдеморта не дрогнула.

— Спешу тебя заверить, я предпринял меры. На данный момент эта палочка сработает только против ее хозяина. Если ты попытаешься использовать ее против меня и моих людей или для того, чтобы сбежать, она не только не заработает, но и лишит тебя парочки пальцев. Но можешь попробовать, если хочешь, — теперь он ещё ближе поднес палочку к Гарри.

Гарри покачал головой, наконец-то осознавая всю нелепость ситуации.

— Что, во имя Мерлина, могло заставить тебя подумать, что я убью кого-нибудь, а тем более моего собственного профессора? Я не один из тех психопатов, что готовы выполнять за тебя твою грязную работенку, — весь этот разговор был таким абсурдным. Как Волдеморт мог подумать, что Гарри захочет — будет рад — сделать… это? Он никого не хотел убивать. Ну, помимо Волдеморта и Беллатрисы. И он не будет против, если и Хвост к ним присоединится…

Хорошо, возможно, у него действительно были темные, глубинные мысли об убийствах. Но, даже если брать в расчет его заклятых врагов, Гарри сомневался, что сможет справиться с последствиями совершенного, если представится шанс убить. У него вспотели руки от одной мысли об этом… даже от идеи о том, что когда-нибудь предстоит убить Волдеморта…

— Возьми ее, — сказал Волдеморт, смягчив жесткий приказ любезным тоном. Сомневаясь в том, что происходит, и понимая, что его в любом случае заставят ее взять, Гарри забрал палочку.

Она была темнее и длиннее его собственной и казалась слишком тяжелой и нестабильной. Гарри оглядел ее и почувствовал выступы на рукоятке, давая любопытству отвлечься от странной ситуации, заложником которой он стал. И что теперь будет? Сумасшедший Том отведет его прямо к Снейпу и потребует, чтобы он заавадил его и отправил в забытье? Будет пытать Гарри или Снейпа, если он не подчиниться? В таком случае, это будет длинная ночь, состоящая из одних пыток. Гарри, как и все, способен потерять самообладание, но убийство было для него точкой невозврата. Особенно, если это касалось убийства человека, которому он доверял, который оказался здесь только потому, что пытался спасти его. Он никогда не сделает это с тем, кто учил и защищал его, и показал, как дать отпор плохим людям. Он не тронет человека, смерти которого не желает. Это будет одна бесконечная ночь болезненного противостояния, если Волдеморт действительно настолько обезумел, что относится к этому серьезно.

Он подумал использовать палочку для побега, вопреки предупреждению Волдеморта, но отбросил эту затею. Он не только был неравнодушен к своим пальцам, но и понимал, что в одиночку ему не удастся победить всех находящихся в этой комнате Пожирателей, даже если палочка сработает против них. Так или иначе, если побег возможен, он не бросит Снейпа, уповая на пощаду с их стороны.

Воцарилась тишина, а Волдеморт не сводил с него глаз, и Гарри потребовалось много усилий, чтобы не задрожать. Волдеморт выбил его из колеи своими странными играми, и волшебник это понимал. Гарри даже не мог придумать хорошее оскорбление.

— Вижу, тебе нужно вознаграждение, — Волдеморт подошел к Снейпу, и Гарри наконец смог повернуться, чтобы посмотреть на профессора. На его лице застыло напускное безразличие, и Гарри резко захотелось поговорить с ним наедине. Снейп лучше знал Волдеморта. Он мог хотя бы подсказать Гарри, в чем заключаются эти игры, и какой в них смысл. Снейп быстро взглянул на него и сразу же отвел взгляд. Гарри сделал небольшой шаг назад. Он понимал, что ему не привиделся отблеск страха в этих темных глазах. Возможно, этим летом он его не замечал, но за последние несколько месяцев он хорошо научился читать эмоции профессора. Снейп, по крайней мере, понимал, что происходит, и он был напуган. Гарри понял, что пора и ему заволноваться.

— Оказывается, юный Гарри слишком благороден, чтобы искать отмщения. Знаешь, я же слышал, как ты обращался с ним все эти годы. Отработки, оскорбления и неприкрытое омерзение… с обеих сторон, я полагаю. Как жаль, что ты сумел завоевать симпатию мальчика, когда для меня удобнее, чтобы он тебя ненавидел, — цыкнул Волдеморт с фальшивым разочарованием. — Действительно жаль. А, ладно, — он встал на колени перед отстраненным Снейпом и пробормотал: — Мы должны это исправить, как думаешь?

Как бы безразлично не отнесся к этому Снейп, Гарри заметил, как тот едва дернулся. Когда Волдеморт поднимался на ноги, его улыбка стала ещё шире, и Гарри понял, почему Снейп так реагировал. У него самого всё сжалось в желудке. Интуиция Гарри крича, говорила ему бежать или заткнуть рот Волдеморту, или… или да что-нибудь! Волдеморт играл в какую-то игру, и у нее были свои правила. Это всё было подстроено для того, чтобы произошло что-то, чего Снейп отчаянно не желал. Гарри не знал, что это было, но видя, как встревожился Снейп, и что тот больше не смотрел ему в глаза, он понял, что не хочет принимать в этом участие.

Он бросил палочку на пол, понимая, что ничего хорошего не случится, если Волдеморт хочет, чтобы та было у него.

— Никаких больше игр, Том, — рявкнул Гарри. К нему возвращалась злость, которая давала ту смелость, что он утратил во время своего смятения. Он был вознагражден парой судорожных вздохов от проявленного им неуважения. — Я не хочу принимать в этом участие. Если ты хочешь что-то сделать, говори прямо. Просто не ожидай, что я буду подыгрывать тебе.

Его слова не возымели ожидаемого эффекта. Вместо того, чтобы разозлиться, Волдеморт улыбнулся и спокойно направил свою палочку на палочку Снейпа, и та полетела в сторону Гарри. Но в этот раз, когда Гарри инстинктивно схватил ее — иначе она бы ударила его в лицо, — он не мог высвободить руку: палочка приклеилась к ней. Он опустил ее, прижав к боку, и сердито посмотрел на волшебника. Волдеморт с его желанием, чтобы Гарри держал всякие кольца и палочки… Ну… ну, это было просто отстой.

— Полагаю, ты знаешь, что Северус не всегда был человеком Дамблдора, — между прочим произнес Волдеморт, как будто истерика Гарри нисколько не помешала ему. — Он был таким многообещающим, когда я впервые встретил его. Как жаль, что он загубил свой потенциал в конце концов. И ради чего? Ради жалких грязнокровок и магглолюбивых волшебников, которые скорее запрут его в Азкабан, чем поблагодарят за это. Его отец был магглом, ты уже знаешь, — сказал он спокойно. — Грязным, омерзительным и пьяным подобием маггла. Видимо, мне не стоит удивляться провалам Северуса, учитывая, что его мать потратила свою чистокровную жизнь на такое отродье. Кажется, загубленный потенциал передается по наследству.

Гарри приковал глаза к полу, не пытаясь больше встретиться взглядом со Снейпом. Он делал это из уважения, а не из стыда. Он не думал, что Снейп хотел бы, чтобы Гарри это слышал.

— Он ликовал, когда отыскал меня, когда присоединился к моей миссии, — Волдеморт вытянул руку и почти что любовно погладил Снейпа по голове. — Но даже так ты всегда хотел то, чем не мог обладать, не так ли, Северус? — пробормотал он. — Я даровал тебе смерть отца. Я заставил его заплатить за всю ту боль, что он тебе причинил, он вдвойне отплатил мне за смерть твоей матери. Я заботился о тебе, предоставил тебе силы и возможности. И ты всё равно повернулся ко мне спиной, — он схватил Снейпа за волосы, и Гарри поморщился, представив себе, насколько это больно. — И всё же меня несколько успокаивает тот факт, что я не единственный, кого ты предал, — Волдеморт убрал руку, хотя потом сжал ее в кулак.

Он повернулся к Гарри. Его губы растянулись в ухмылке.

— Позволь мне поведать тебе историю об одном таком предательстве.

И он это сделал.

Глава 43. Худший из грехов

Он повернулся к Гарри. Его губы растянулись в ухмылке.

— Позволь мне поведать тебе историю об одном таком предательстве.

Любезный тон Волдеморта резко контрастировал с его холодным взглядом.

Гарри потерял дар речи. Он покачал головой, намереваясь хоть как-то выразить свое несогласие. Весь ужас заключался в том, насколько притягательными были для него слова Волдеморта. Гарри и раньше был глубоко заинтересован жизнью профессора, но теперь, когда злой, сумасшедший волшебник начал рассказывать всё больше и больше о прошлом Снейпа, он стал цепляться за каждое слово.

— Всё началось в таверне, — начал Волдеморт. — В старой, грязной, захудалой таверне, — краем глаза Гарри заметил, как Снейп дернулся. Движение было едва заметным, но ясно давало понять, что Снейп не хочет, чтобы это произносилось вслух. Хотя у Гарри не оставалось выбора, кроме как слушать, он чувствовал себя виноватым за то, что хотел этого. — Альбус Дамблдор не сторонник подобных заведений, но на тот момент он уже достаточно долго пытался нанять кого-нибудь на должность профессора прорицаний.

Гарри потребовалось несколько секунд, чтобы осознать смысл сказанных Волдемортом слов, и, когда у него это получилось, кровь в его жилах застыла. Он внезапно понял, к чему клонит Волдеморт, и что именно тот хочет рассказать о Снейпе. Гарри слышал эту историю. Кабанья голова. Собеседование Дамблдора с Трелони. В тот день она поведала пророчество о Гарри. Часть из него была подслушана, а затем передана Волдеморту. Ему рассказали о мальчике, рожденном шестнадцать лет назад, на исходе июля, который должен был умереть. Но Гарри не умер — вместо него погибли его родители, которых он не помнил. Единственным воспоминанием остались крики, которые он слышит всякий раз при приближении дементоров…

Он вновь мотнул головой, не желая дальше слушать Волдеморта.

— А, вижу, ты уже понял, — Волдеморт улыбнулся, будто гордясь достижением своего лучшего ученика. — А Северус уверял меня в твоей глупости. Еще одна ложь от него, как понимаю.

— Ты врешь, — проговорил Гарри, превозмогая оцепенение.

— Вру? — передразнил Волдеморт. — С чего это? Я ещё ничего тебе не рассказал. Ты сам пришел к такому выводу и, прошу заметить, попал в точку. Ты можешь похвастаться преданностью и доверием, но ты вполне хорошо понимаешь, на что способен твой профессор, когда действует в своих интересах.

Гарри сжал губы и старался больше не смотреть на Снейпа. Он начинал злиться, но не мог понять, на кого именно: Волдеморта, Снейпа или самого себя. Или, может, на Дамблдора за то, что тот не говорил ему правду. Как бы там ни было, Гарри прав в одном — это одна безумная, запутанная игра.

— Северус Снейп передал мне пророчество, — Волдеморт не мог не донести до него эту суровую правду. — Только благодаря его преданности и самоотверженности я узнал, что ты должен умереть. Он был счастлив оказать подобную службу во имя нашей миссии, — он сделал шаг вперед, ожидая, что Гарри посмотрит на него. — Я видел, как твой отец пал к моим ногам, когда умер. Он не оказал мне должного сопротивления. Всё закончилось быстро. Ты должен быть рад этому. Северус же предпочитал для него более мучительную смерть. Он ненавидел твоего отца, как ты знаешь. Он злорадствовал от того, что приложил руку к нахождению дражайшего Джеймса Поттера.

Гарри больше не пытался отвести от Снейпа взгляд. Он посмотрел ему прямо в глаза, и мужчина сделал то же самое. Тот побелел, но не выказал никакого раскаяния. Снейп не пытался утаить или отрицать сказанное. Он стоял на коленях с высоко поднятой головой. Гарри не понимал, брал ли тот его на слабо, или же профессор просто смирился со всем, что будет дальше. Он осознавал только то, что мужчина действительно больше шестнадцати лет назад сделал выбор, который разрушил жизнь Гарри, и тот радовался этому.

Нет. Гарри умоляюще посмотрел на Снейпа. Это всего-навсего дурацкая шутка. С минуты на минуту Снейп переубедит его. Возможно, он подыгрывает потому, что это часть какого-то странного плана по вызволению их отсюда. Или… может, всё было по-другому? Должно быть, Снейп не понимал, что делает, или дело было в чем-то другом, или… или, по крайней мере, он не радовался тому, что приложил руку к осиротению Гарри.

Потому что ему стало плохо от одной мысли о том, что он пустил его в свою голову и скольким за прошедшие месяцы поделился с ним, насколько он стал полагаться на него, а тот всё это время скрывал от него такой секрет. Гарри резко схватился за живот. Кто же знал, что предательство будет так похоже на тошноту?

— Разве Вы не собираетесь что-то сказать? — спросил он Снейпа, не обращая внимание на дрожь в голосе. Молчание Снейпа только подпитывало его гнев. Если то, что сказал Волдеморт, было правдой, мужчина не имеет права не объясниться перед Гарри.

Губы Снейпа стали белее его лица, что было единственным свидетельством того, что он всё ещё способен испытывать эмоции, однако тот не произнес ни слова.

Гарри придвинулся ближе.

— Скажите что-нибудь, — приказал он. Гнев придавал его голосу силу.

Несколько секунд Снейп пристально глядел на него, а затем спокойно произнес:

— Он сказал правду, — и сжал губы, не сводя взгляд с Гарри. Мальчик понял, что большего он не добьется.

Он не заметил, как поднял палочку, но, нацелив ее на Снейпа, уже не мог ее опустить. Так Гарри казалось, что он лучше контролирует ситуацию. Его трясло от гнева, замешательства и пережитого предательства. Он также хотел расплакаться от того, что могло бы быть, если бы той ночью Снейп не появился в таверне или же решил держать язык за зубами. У Гарри могли бы сейчас быть родители. Ему бы не пришлось жить с Дурслями, спать в чулане под лестницей, искать в мусорном баке объедки или учиться скрывать синяки под лохмотьями, что были ему не по размеру. Его бы любили.

Смех Волдеморта должен был вырвать Гарри из той пучины гнева и скорби, в которую он всё глубже погружался, но этого не произошло. Он знал, что радует этим волшебника, позволяет ему победить уже тем, что направляет на Снейпа палочку — даже если и не будет использовать ее, — но ему теперь всё равно. Не помогло и то, что Снейп продолжал глядеть на него этим ужасным покорным взглядом. Молчаливое подтверждение произнесенных ранее слов усугублялось отсутствием всяких эмоций. Как смеет он вести себя так невозмутимо?! Он разрушил жизнь Гарри! Он не имеет права скрывать свои эмоции, когда у самого Гарри это не получается. Он хотел неистовствовать, закричать на профессора, но его останавливала публика, состоявшая из Волдеморта и около десятка Пожирателей Смерти.

Волдеморт отошел назад, довольный тем, что всё идет своим чередом. Гарри практически не заметил этого. Он поудобнее взял палочку в руку, что было нелегко из-за заклятия приклеивания. Никто не пытался причинить ему вред, и поэтому он беспрепятственно отдался охватившим его эмоциям. Проблема состояла только в том, что их было слишком много. У него всегда плохо получалось контролировать эмоции, но теперь те и вовсе схлестнулись в борьбе за господство над ним. Скорбь, предательство, смятение, гнев, разочарование, неверие и ещё больше замешательства. И все эти чувства обострялись из-за головной боли и дрожи, оставшейся после недавних пыток. Он понимал, что мог бы запросто расплакаться от горя и отчаяния, и поэтому позволил гневу взять верх, дабы не поддаться слезам. Он позволит себе это, когда останется один. Сейчас же он направлял палочку на своего профессора в неспособности заставить себя воспользоваться ею, но в то же время не имея сил опустить ее. Он превратился в одну большую дрожащую статую.

— О-о, — Гарри вздрогнул, услышав голос Беллатрисы. — Крошка Поттер сейчас расплачется! — она рассмеялась, и остальные подхватили.

Гарри наконец оторвал взгляд от Снейпа и посмотрел на собравшуюся публику, и, заметив, насколько счастливыми они были от того, что весь его мир трещит по швам, его гнев разгорелся с новой силой. Заметив в толпе Люциуса Малфоя, Гарри тут же вспомнил, что тот сказал, когда наведался к нему в камеру: «Могу поспорить, что ты переменишь свое отношение к драгоценному профессору». Неужели он это имел в виду? Он что, оттягивал время и ждал того момента, когда сможет увидеть, как его бывшего друга отвергает и убивает Мальчик-Который-Выжил? Люциус пристально наблюдал за ним, ничто в его взгляде не говорило об истинных эмоциях. Лишь легкая ухмылка и приподнятый подбородок давали понять, что он знает, что Гарри помнит его слова. Тогда Гарри высмеял это заявление, сказав, что этого никогда не произойдет, и что он не перестанет доверять Снейпу. Люциус не поверил ему.

Но Гарри не знал об этом.

Внутренний конфликт Гарри, должно быть, не был достаточно захватывающим для Волдеморта, потому что волшебник прервал молчание и продолжил свой рассказ, подсыпая всё больше соли на рану.

— Смерть твоей матери была не такой быстрой. Она умоляла сохранить тебе жизнь. Глупая женщина. Ей следовало воспользоваться шансом на спасение. Вместо этого она умерла с криком на губах.

Гарри вздрогнул от воспоминания о тех криках. Он почти что упустил из виду, как Снейп синхронно дернулся, но вовремя посмотрел на него. Гарри также заметил, как Снейп отвел взгляд, не пытаясь больше смотреть ему в глаза, и то, как лицо профессора побелело от гаммы непонятных чувств.

— Я наслаждался теми криками, — восторженно проговорил Волдеморт. — Мне понравилось убивать твою мать, и я должен поблагодарить Северуса Снейпа за такое наслаждение.

Гарри пристально наблюдал за Снейпом. Краска отлила от его лица, губы посерели. Это был первый раз на памяти Гарри, когда профессор, не желая разорвать того в клочья, утратил хладнокровие. Это помогло Гарри отвлечься от слов, грозивших пошатнуть его самообладание. Он не хотел слышать о смерти родителей. Он не желал ни деталей, ни знать, какое наслаждение принесла их гибель убийце. И… и Снейп был того же мнения. Гарри шокировала ни с чем не сравнимая тень горечи на лице мужчины. Она не заглушила чувство предательства, но отвлекла от злости, напомнив о том, в какую пучину отчаяния его затянуло во время уроков окклюменции со Снейпом. Воспоминание позволило ему собраться с мыслями и проанализировать увиденное. Именно о смерти Лили Снейп больше всего не желал слушать. Скорбь воспылала с новой силой только после упоминания матери Гарри. И горечь, которую подросток испытывал наравне с профессором, была столь глубокой и всепоглощающей, что ее невозможно было утаить.

Он рефлекторно положил свободную от палочки руку в карман, где лежал камушек, подаренный его мамой. Гарри так и не набрался смелости спросить Снейпа о Лили. Мужчине до сих пор не было известно, что Гарри знает об их дружбе. Волдеморт также не догадывался об этом, если, конечно, вообще знал о том, что эти двое дружили. Но до Гарри дошла эта информация. Он понимал, что некогда Лили и Снейп дорожили друг другом. И, если Снейп был настоящим адресатом письма, в чем Гарри не сомневался, то он действительно пекся о ней настолько, что сохранил на долгие двадцать лет старый кусок бумажки и какой-то бесполезный камень просто потому, что она подарила их ему.

Гарри сделал шаг назад. Рука, в которой находилась палочка, дрогнула в нерешительности, когда мальчик ударился в раздумья. Снейп не мог знать, что пророчество говорило о Поттерах. Даже Дамблдор не знал наверняка. Сам Волдеморт отправился за Гарри из чистого предположения. Снейп не должен был делать этого в независимости от того, к кому оно относилось, но, если бы он знал, что речь идет о Лили Поттер, это бы заставило его держать язык за зубами? Корил ли он себя, когда узнал правду? Попытался ли он всё остановить?

Гарри разглядывал Снейпа. Мужчина предпринял достойную попытку стереть с лица печаль, но боль ему скрыть не удалось. Он выглядел отчужденно, и Гарри задумался, насколько была сильна боль Снейпа, что тому не удалось ее спрятать.

— Месть принадлежит тебе, Гарри Поттер. Осуществи ее, — в голосе Волдеморта сочилась странная смесь нетерпения и ликования.

Гарри сделал глубокий вдох, а затем еще один. Он тяжело дышал, пытаясь вобрать в легкие как можно больше воздуха. Ярость до сих пор бурлила в нем, но теперь в его мыслях и чувствах присутствовала холодная рассудительность. Возможно, даже надежда. Он услышал историю не до конца. Может, ее продолжение ему не понравится, или всё вовсе станет хуже, чем он представлял, но всё-таки… она может стать и лучше. Внезапно он с непоколебимой уверенностью понял, что должен услышать всю правду, и рассказать ее должен Снейп. Гарри не может полностью полагаться на историю Волдеморта, позволив этому злобному маньяку одержать над ним верх. По крайней мере, не здесь и сейчас. Он не был уверен, сможет ли принять все деяния Снейпа, простить его или удержаться от того, чтобы накричать на него и ударить по голени (в этот раз специально), но Гарри не мог позволить гневу руководить им, покуда не узнает всю правду о произошедшем.

Не то чтобы он сделал бы со Снейпом что-нибудь ужасающее, как, например, убийство, если бы отдался злости. Он не такой как Волдеморт, и он не станет принимать участия в его играх.

Гарри опустил палочку.

Улыбка Волдеморта дрогнула.

Теперь Снейп без всякого стеснения глазел на Гарри, польщенного замешательством профессора. Пусть хотя бы раз в жизни он будет выбит из колеи и остается в неведении относительно того, что творится у Гарри в голове. Может сам Гарри и не был таким безжалостным, коим его хотел видеть Волдеморт, но и не был святым. Хоть его гнев и поутих, но до сих пор таился глубоко внутри, и потому Гарри не мог заставить себя устыдиться того, что наслаждается тем, как причинил неудобства человеку, принесшему ему столько боли.

— Убей его, — неистовствовал Волдеморт, его лицо превратилось в чудовищную гримасу. Он выставил напоказ свою палочку и нацелил ее на Гарри. — Ты знаешь, что хочешь отомстить. Давай же!

Гарри облизнул пересохшие губы, обдумывая ситуацию. Гамма самых разных эмоций будоражила его разум, да и руки тряслись, но приказ Волдеморта убить Снейпа казался всё таким же абсурдным. Не ясно, было ли это прямым подтверждением того, что Волдеморту не известно, чего жаждут обычные люди, либо просто одним из проявлений его безумия.

— Убей его, — провопил Волдеморт.

Гарри, пожалуй, поставит на безумство.

— Нет, — голос Гарри эхом разнесся по комнате. Он не планировал говорить это так громко, но ему уже осточертело всё это представление. Он устал находиться здесь и слушать о извращенных представлениях Волдеморта о веселье. Ему надоели пытки, голод и боль, которую он испытывает каждую секунду по всему периметру тела. И, невзирая на то, что Гарри находится в критической ситуации, его утомило то, что он не понимает, где он был согласен со Снейпом, а где нет. Он также не был уверен в том, какие из его действий Снейп одобряет. Гарри не нужно это всё. Он должен выбраться отсюда и спасти Рона с остальными друзьями, которым грозила страшная участь. В последнюю очередь Гарри хотелось унывать из-за того, что произошло прежде, чем он вылез из пеленок. Память об этих событиях ждала долгие пятнадцать лет, чтобы о ней заговорили, и может ещё чуть-чуть подождать.

Волдеморт придвинулся ближе и навел палочку на переносицу Гарри.

— Ты не можешь всё ещё доверять ему? — воскликнул он. И так прищуренные глаза Волдеморта превратились в малюсенькие щелочки, а лицо перекосило от гнева.

Гарри перевел внимание с Волдеморта на Снейпа. За лето Гарри сумел хорошо изучить то, каким образом эмоции отображаются на лице профессора, но увиденные им сейчас загнанность и замешательство были ему не знакомы. Однако замеченная следом задумчивость подсказала, что Снейп оттащил себя от подножия горя и начал анализировать ситуацию. Возможно, он обдумывал, как выйти из нынешнего положения, а, может, гадал о том, что происходит у Гарри в голове. Если последний вариант, то удачи ему, ведь Гарри сам не понимает, что там творится. Доверял ли он по-прежнему Снейпу? Другой Гарри считал, что от его доверия к профессору зависит чуть ли не исход войны, хотя он не понимал почему. Поразмыслив, он тоже в это поверил, и потому принял решение положиться на Снейпа, хотя в глубине души его терзали сомнения. Рассказ Волдеморта усугубил их, однако кое-что оставалось неизменным: сейчас Снейп всецело человек Дамблдора, а значит, находился на правильной стороне войны. К тому же он почти что пожертвовал собой, придя сюда, чтобы спасти Гарри. Хотя бы этим он заслужил право объясниться до того, как Гарри разочаруется в нем на глазах у Волдеморта и кучки его жалких последователей.

У Гарри связаны руки, и это сейчас единственное, в чем он был уверен.

Гарри сделал глубокий вдох и встретился с Волдемортом лицом к лицу.

— Да, я доверяю ему, — на этот раз слова были произнесены куда тише, но не менее решительно. Возможно, он обрекает их обоих подобным упрямством на долгие часы пыток, но с этим ничего не поделаешь. Гарри ни на йоту не был способен осуществить то, чего желал Волдеморт. Нечто в глубине души отчаянно пыталось убедить его в том, что он сделал правильный выбор. Он даже подумал, что часть его подсознания связана с внутренним оком и Другим Гарри, который незнамо почему так непреклонно просил его довериться Снейпу. Он даже услышал призыв о том, чтобы сам Снейп узнал, что Гарри доверяет ему.

Но даже так он не стал смотреть, какую реакцию вызвало у Снейпа его заявление. Гарри боялся, что профессор примет его волнение за сомнения.

Волдеморт вплотную подошел к нему. Ярость била из него ключом.

— Ты вообще знаешь, о чем он меня попросил, Гарри Поттер, когда я сообщил ему, что ты должен умереть? — волшебник стоял так близко, что Гарри пришлось сделать шаг назад. — Он попросил пощадить твою мать. Только ее. Ему очень хотелось увидеть, как ты и твой отец падете от моей руки.

Гарри сглотнул, предвкушая новый ураган эмоций. Однако это информация, по сравнению с прошлой, была не такой шокирующей. Логично было предположить, что Снейп мог попросить о таком. Он дорожил Лили, но ненавидел Джеймса. О Гарри он знал только то, что он — Поттер. Это говорило лишь о том, насколько безрассудным и жестоким был Снейп, что сбросил со счетов невинного младенца, но это не было чем-то удивительным.

На самом деле это подало Гарри мысль, а вместе с тем и новую надежду.

Не секрет, что Снейп был предан Волдеморту, когда было подслушано пророчество. Но Гарри уверен, что на момент убийства Поттеров Снейп окончательно отрекся от Волдеморта. Он уже был на стороне Дамблдора. За такое короткое время не могло всё так быстро перевернуться с ног на голову. Должно было быть что-то значительное, чтобы заставить Дамблдора довериться Снейпу. Нидер сказал, что после войны Снейп был сломлен… А ее конец пришелся как раз на смерть родителей Гарри… Связано ли это как-то с гибелью его самого близкого друга детства? С погибелью человека, за которую он испытывал личную ответственность? Или это Гарри строил глупые догадки из-за отчаянного желание отыскать хоть что-то хорошее, чем можно было бы оправдать человека, на которого он начал равняться?

Он попытался уложить это в своей голове. Волдеморт снова заговорил, добавляя все больше подробностей про смерть его родитей. Ему настолько не хотелось это слушать, что он подумал о том, чтобы разломить палочку попалам, сбросив тем самым груз с плеч, но не смог заставить себя сделать это. Он был готов расхохотаться. Снейп разрушил его жизнь, а он не может сломать даже его палочку.

Внезапно он почувствовал острое желание избавиться от нее. Он отшатнулся от Волдеморта и выкрутил руку, отчаянно цепляясь за палочку. Гарри было плевать, если он вместе с ней снимет слой кожи. Он не хотел больше видеть ее, слушать Волдеморта и ловить на себе взгляды Снейпа и Пожирателей Смерти. Он бы сейчас с радостью закричал, а в довесок ко всему и расплакался.

Гарри пришлось остановиться, когда почувствовал у своего горла палочку.

— Даю тебе последний шанс, — прошипел Волдеморт. — Убей шпиона. Если сделаешь, как я прошу, то тогда обойдусь с тобой помягче завтра вечером. Если нет, то я не только сам его убью, но и заставлю тебя пожалеть об этом ещё до того, как ты будешь вынужден на это смотреть.

Гарри зажмурился. В детстве ему казалось, что, если зажмурить глаза сильно-сильно, пока он прячется от Дадли, тот его не увидит. Это не сработало ни тогда, ни сейчас. Палочка впилась прямо в горло, из-за чего ему пришлось отпрянуть.

— Я не буду этого делать, — прошептал он, собравшись духом. Хорошее решение, ведь секундой позже он и бровью не повел, заметив на конце палочки Волдеморта вспышку и пролетел из-за этого через всю комнату. Он ударился головой о каменный пол и вскрикнул, услышав какой-то хруст. Затем Гарри почувствовал, как жгучая боль разливается по руке. Он тяжело задышал и в конце концов не сдержал стон. Во всяком случае, это не сравнится с Круциатусом. Нет ничего хуже этого проклятья, а Гарри удалось пережить его. Если бы только боль могла проходить подобно снятию заклятья.

— Отведите его вниз, — голос Волдеморта срывался от ярости. — Оставьте все двери, кроме ведущей к нему в камеру, приоткрытыми. Пусть слушает, как его доверенный спутник всю ночь надрывает связки, прося о пощаде.

Гарри судорожно вздохнул, когда пара чьих-то грубых рук подняла его на ноги, стараясь причинить как можно больше боли. Нотт. Конечно же, это был Нотт. Лицо его было перекошено, а глаза метали в Гарри молнии.

— Круцио, — прокричал Волдеморт, и Гарри увидел, как Снейп упал на пол корчась под действием проклятия.

— Нет, — он попытался вырваться из хватки Нотта, однако мужчина был слишком силен. Гарри поднял палочку… Стоп. Не было у него никакой палочки. Волдеморт отобрал ее в тот момент, когда бросил его в другой конец комнаты. Он был готов разрыдаться. — Профессор! — крикнул он, когда его силой потащили на выход. Гарри удалось в последний раз посмотреть Снейпу в его переполненные агонией глаза перед тем, как его спустили вниз и провели по коридору прямиком в тюремную камеру.

Нотт швырнул его на пол, и Гарри взвыл, облокотившись на поврежденную руку. Он круто дернулся, и через секунду почувствовал удар в бок. Гарри не сдержал данное себе обещание не плакать. Он свернулся калачиком и прикрыл голову здоровой рукой. В этот раз Снейп не придет его спасать.

— Достаточно, — прозвучал из дверного проема шелковый голосок.

Нотт невесело рассмеялся.

— Я ж только начал.

— Ты уже повеселился. И не единожды. Мальчишка слишком слаб, чтобы пережить твои неумелые удары. Позволь я снова тебе напомню, что, если он умрет, мы не вынесем гнева Темного Лорда.

Он проворчал, но послушался. Почти. Выходя из комнаты, он пнул Гарри по ноге. Останется синяк, но это куда лучше боли в плече.

Он лег немного ровнее и увидел направленный на себя безучастный взгляд Люциуса Малфоя. Мужчина уже принялся закрывать дверь, но Гарри остановил его.

— Теперь Вы мне верите? — он приподнял подборок, стараясь не обращать внимание на боль и текущие по щекам слезы. Гарри состроил свирепый вид, хотя это был заведомо проигрышный вариант.

Люциус остановился, внимательно рассматривая его. Ему не надо было спрашивать, о чем говорит Гарри. Постояв, он слегка склонил голову набок, а затем захлопнул дверь тюремной камеры, оставляя Гарри в кромешной темноте разбираться со всеми мучениями, что принес ему этот день.

Гарри был рад, что по телу отдавалась тупыми ударами боль, потому что она отвлекала его от невыносимой тяжести на сердце. Он трясся от слабости и готов был опустошить содержимое желудка, хоть и не ел больше суток.

Но вскоре откуда-то сверху раздались негромкие вскрики, и Гарри не мог уже сосредоточить внимание на чем-то другом.

Он долго плакал, хотя и считал это лучшим занятием, чем зацикливание на последнем дне жизни его мамы и папы, Снейпе, его деяниях и бесконечных раздумий о том, желал ли он им смерти, сожалел ли о своем решении, и, если так, то имело ли это для Гарри какое-то значение, и…

Он подавился собственными слезами и поджал ноги к груди, выбирая единственный способ сбежать от произошедшего — сон. И, немного погодя, он заснул.

Гарри не знал, сколько проспал, но в тот момент, когда бессознательное тело Снейпа бросили в камеру, он уже бодрствовал. Кто бы это ни сделал не пытался быть аккуратным — Гарри пришлось сдвинуться в сторону, дабы не стать для Снейпа посадочной площадкой. До того как захлопнулась дверь, Гарри смог увидеть лишь то, что Снейп был мокрым от пота, всё его тело было покрыто кровоподтеками, а сам он был одет в порванные брюки и насквозь пропитанную кровью рубашку. На нем даже ботинок не было.

Гарри сел, прислонившись к стене, и вслушивался в прерывистое дыхание профессора. Что он должен делать? Наверное, помочь ему устроиться удобнее. Он мог бы снять с себя кофту и положить ее под голову в качестве подушки, но ему будет слишком холодно. Он поежился в подтверждение своим мыслям. А хотя хочет ли он вообще как-то облегчать ему положение?

Он прикрыл глаза, чтобы совладать с очередным наплывом эмоций, несмотря на то, что темнота сама неплохо с этим справлялась. Он боролся с собой. Он не знал, что ему думать о Снейпе и о том, что рассказал Волдеморт. Да он даже не понимал, хочет ли ломать над этим голову. Может ему просто запрятать все эти мысли в маленькую коробочку где-нибудь на краю сознания и огородить ментальной стеной, укрепив ту всеми находившимися в распоряжении щитами? Это определенно стоило сделать по крайней мере, до того момента, как они отсюда выберутся. Он может кричать и проклинать Снейпа после побега, верно?

Прежде, чем он принял решение, комнату снова наполнил свет. Он зажмурился и увидел Люциуса Малфоя, однако ничего не предпринял, потому что был слишком слаб, чтобы двигаться, и ему было плевать, что он находится прямо на пути у мужчины. Его не волновало и то, что тот мог пересмотреть свое отношение к нему и пришел затем, чтобы закончить работу Нотта. Пожиратель Смерти бросил на пол магически поднятый в воздух фонарь и поставил рядом с ним небольшую сумку и кувшин с водой. Гарри вопросительно посмотрел на него.

— Ты до сих пор уверяешь, что доверяешь ему? — сказал он, фыркнув. — Посмотрим, как он вверяет тебе в руки свою жизнь.

Он запер дверь прежде, чем Гарри успел придумать, что ответить. На этот раз комната была освещена тусклым светом фонаря. Гарри пробрался к сумке и заметил, что она сшита из какой-то грубой ткани, напоминающей старые холщовые мешки для муки. Было легче не обращать внимание на боль после движений, натренировавшись за столько дней терпеть ее, но он всё равно зашипел и пару раз ойкнул, когда попытался воспользоваться поврежденной рукой. Он сделал пару глотков из кувшина до того, как открыл сумку. Как приятно избавиться от чувства сухости во рту.

Он поочередно достал несколько предметов на свет. Это были два фиала с зельями. Он сразу же понял, что в первом находилось обезболивающее, а вот во втором плескалась незнакомая ему жидкость серебряного цвета. Одной рукой он осторожно откупорил пробку, а затем поднес пузырек к носу. Он испытал облегчение, не почувствовав никакого запаха. Он ожидал чего-то омерзительного. Он закрыл фиал и отставил его. Дальше он нашел две каких-то тряпки и бежевого цвета мазь. Судя по запаху и по своему опыту нахождению в больничном крыле, она использовалась для обработки порезов.

Гарри не представлял, в какие игры играет Малфой. Хочет ли он в который раз проверить преданность Гарри? Или он действительно волновался за своего давнего друга? А, может, это Волдеморт ему приказал оставить все эти вещи, чтобы Гарри помог подлатать Снейпа, дабы он был готов завтра по новому кругу терпеть пытки?

Ну, это не так уж важно, верно? Снейпу нужна помощь. Плевать, зачем ее предлагают, если Гарри в силах оказать ему эту помощь.

У него наконец появилась возможность по-настоящему осмотреть его. Всё его тело было испещрено мелкими порезами, вероятно оставленными режущим проклятием. Некоторые из них затянулись коркой, а из остальных сочилась кровь. Заметив, сколько на теле профессора пятен крови, Гарри подумал, что на груди и животе порезов должно быть больше. Невзирая на то, что Снейп был без сознания, его руки и ноги периодически поддергивались.

Казалось, что буквально вчера они были заложниками комнаты Гарри на Тисовой, но в то же время создавалось впечатление, что прошла целая жизнь. И вот они снова застряли вместе в одной комнате. Снейп ранен и не приходит в себя, а Гарри решает, помогать ли ему.

Он вздохнул. Кого он обманывает? Конечно, он поможет ему. Всё те же угрызения совести, вынудившие его там, у Дурслей, помочь своему хогвартскому мучителю, не дали бы ему и сейчас проигнорировать своего спасителя. Даже если он приложил руку к осиротению Гарри. Он зажмурился, пытаясь отогнать прочь эту мысль. Нет. Не стоит об этом думать. Если он зациклится на этом, то станет делать поспешные выводы и мучить себя тем, что может даже не быть правдой. Гарри нужно услышать Снейпа, а для этого ему нужно начать с осмотра повреждений.

Но, как только он сел рядом с избитым Снейпом, он понял, что со времен Дурслей ситуация разительно изменилась. Теперь Гарри было не всё равно. И, зная страшный секрет Снейпа, Гарри так и не смог переменить к нему свое отношение. Он не хотел, чтобы его учитель умер, и не желал тому боли. В какой-то момент он начал дорожить Снейпом, как человеком, и это всё поменяло.

И с новой решимостью он приступил к работе. Тяжело было работать одной рукой, которая то и дело тряслась из-за слабости, вызванной голодом и повреждением нервных окончаний, но ему удалось намочить тряпки и, насколько было возможно, прочистить раны. Дальше в обиход пошла мазь. Гарри растирал ее по тем ранам, до которых мог добраться, а переворачивать мужчину он не решился. Он был слишком тяжел, да и Гарри слишком изнеможен — у него бы не получилось это сделать даже с двумя не поврежденными руками. Но он довольно хорошо обработал видимые порезы и те, что были под рубашкой и на голенях. Если Снейп после пробуждения разозлится от такого вмешательства, он сможет чертовски хорошо справиться с этим. Раны на груди и животе были слишком глубоки, но, если полагаться на то, с какой скоростью были исцелены мелкие раны, то какая бы магия не была в этой мази, она должна исцелить и эти раны, если дать необходимые отдых и время.

Он прикоснулся к голове Снейпу, наконец не обращая внимания на его засаленные волосы. Сейчас его беспокоила только большая шишка, с которой он не знал, что делать. Он намазал на нее немного мази, надеясь, что она поможет, хоть и не слишком верил в это, и бросил тяжелый взгляд на два фиала с зельями. Гарри решил, что они могут подождать, покуда тот не очнется. Мужчине понадобится обезболивающее, когда тот проснется, а не будет лежать без сознания. И, возможно, он скажет, что это за серебряное зелье.

Однако ко всему прочему Снейпу ещё и шею защемит, если он будет спать всю ночь в такой позе. Оглядевшись, Гарри заметил жестко тканную сумку, оставленную Малфоем, и взбил ее в кучу. Она едва поместится ему под ноги, не говоря уже о подушке. К тому же не удобно. Он бросил ее в сторону.

— Так, только знайте, если Вы бросите в меня проклятие, теперь я имею вескую причину ответить Вам, поняли? — проворчал он. Он втиснулся между Снейпом и стеной и осторожно приподнял голову мужчины и положил свою ногу так, чтобы тот смог на нее лечь. Этого будет достаточно. Гарри прислонился к стене и постарался уснуть в положении сидя.

Да забудьте. Он знал, что не сможет заснуть в ближайшее время. Он был измучен, но короткий сон притупил напряжение. Кроме того, мрачно размышлял он, Волдеморт планировал погрузить Гарри в сон до конца его жизни. В свой последний день он бы предпочел бодрствовать. И, зная, что он позаботился о Снейпе так хорошо, как только умел, ничто не могло больше проникнуть в его разум и свести этим с ума. Он повторил себе, что стоит подождать, пока очнется Снейп, а не прокручивать в голове всё изведанное, мучаясь от того, что не знает настоящие факты, но это было невозможно. Одно нельзя отрицать: Снейп рассказал Волдеморту пророчество.

Мысли Гарри следовали друг за другом, словно падающие домино. Снейп рассказал Волдеморту. Волдеморт решил, что Гарри должен умереть. Снейпу плевать: ему вполне нравится идея о том, что Гарри и Джеймс умрут. Он просит пощадить только Лили. Волдеморт даже сказал, что дал ей шанс. Но она всё равно умерла, спасая Гарри. Она спасла его своей любовью. И где-то между этого всего Снейп предал Волдеморта.

Именно это Гарри нужно было услышать. Он не знал, изменит ли это всё, но ему требовалось знать, почему и когда тот сменил сторону. Гнев бурлил внутри него, и Гарри нужно было его выпустить. Он подумал, что лучше сможет его контролировать, если Снейп раскается в содеянном, но он не был уверен.

Слеза скатилась по его лицу, и он вытер ее ладонью, давая себе обещание не плакать рядом со Снейпом. Сейчас не время для слабостей. Гарри нужны были ответы, и, как только тот проснется, он их получит. Снейп обязан ему, по крайней мере, этим.

Он сгреб в кулак рубашку Снейпа. Он что, полностью слетел с катушек, чувствуя себя безопасно в присутствии Снейпа? Учитывая, что он натворил в прошлом, и то, в каком беспомощном состоянии сейчас находится, это последнее, что Гарри должен чувствовать. Возможно, с его мозгом было что-то не то. Или с сердцем. Он никогда на своей памяти не чувствовал себя так противоречиво. Можно ли цепляться за кого-то изо всех сил, но в то же время оттолкнуть их как можно дальше? Естественно ли желание ударить кого-либо, но также избавить от боли?

Нормально ли одновременно испытывать к человеку как любовь и уважение, так и ненависть и омерзение?

Гарри не знал. Он больше ничего не понимал, помимо одного: он решил доверить Снейпу свою жизнь.

Невзирая на всё, что произошло, и то, что он сегодня узнал, Гарри не чувствовал по этому поводу каких-либо противоречий.

Глава 44. Тонкая грань

Он попал в ловушку. Что-то приковало его к месту. Но что именно? Он посмотрел вниз и тут же пожалел о своем решении. Нагайна обвивала его ноги, сдавливала со всех сторон, чтобы он не мог пошевелиться. Он попытался отодвинуться, но по всему телу проступила пульсирующая боль, а руку словно резали на живую.

— Присоединяйся ко мне, Гарри.

Он резко поднял голову. Волдеморт держал палочку в своих длинных тонких пальцах. Он безумно улыбался Гарри.

— Присоединяйся ко мне, — повторил волшебник. — Присоединяйся, и мы будем править вместе.

Гарри потерял дар речи и покачал головой, выражая свое несогласие. Нагайна сильнее сжимала его, норовя тем самым оставить всё больше синяков. Он застонал.

Нет. Это была не Нагайна. Это был Хантер. Он почти что расплакался от облегчения, сбросив с себя такой тяжкий груз, и Хантер ускользнул прочь. Он хотел позвать своего друга, чтобы тот вернулся, но не смог. Он открыл рот, но слов не прозвучало. И где он находится?

— Убей лишнего, — сказал Волдеморт, обращаясь к нему. Гарри взглянул вниз и на этот раз заметил в своей руке палочку. Он посмотрел, куда она была нацелена. Снейп лежал на земле, истекая кровью. Гарри закричал. Снейп мертв? Он убил его? Он же не хотело этого. Он склонился над мужчиной, готовясь проверить пульс, но встретился с его пустым взглядом. Гарри прерывисто задышал, когда понял, что Снейп мертв. Он не помнил, как убил его. Но это его рук дело, раз палочку держит он сам.

Нет. Нет-нет-нет. Снейп не должен был умереть. Ему нужно поставить оценку за недавнюю работу Гарри по зельям, да и флоббер черви были не нарезаны. Кто научит Гарри, как воспользоваться жаброслями? Подождите. Это же Добби взял жабросли. Поэтому Снейп пришел за ним сюда? Он злился из-за того, что Гарри воспользовался украденными жаброслями, чтобы поговорить с драконами?

А имеет ли это какое-то значение? Его учитель мертв. Гарри начал задыхаться.

Он не хотел, чтобы Снейп умер. Он не желал убивать его.

— Поттер, — услышал он голос Снейпа и дернулся, потому что мертвый профессор всё ещё глядел на него. Он стал призраком? В его душе воскресла надежда. Гарри не думал, что тот станет приведением, но, если это так, он сможет поговорить с ним и раскаяться за то, что убил его.

Хотя стоп. Если Гарри убил Снейпа, то захочет ли тот говорить с ним? А, может, он был призраком отмщения, который следует за ним по пятам, пряча его учебники и заставляя в следующий раз забыть взять жабросли? Гарри вздрогнул. Ему очень-очень нужны жабросли, чтобы избавиться от приклеившейся к руке палочки.

И ему нужен был Снейп. Он попытался ответить ему, но язык будто прирос к небу, да и самого призрака он не увидел. Должно быть, ему это всё мерещилось. Он склонился над мертвым мужчиной, и его обдало волной безысходности. Ему не нужен был призрак Снейпа. Он нуждался в живом профессоре. Гарри сделал прерывистый вдох и наконец смог произнести какой-то звук. Он отдался горю, жалобно заскулив.

— Поттер, — услышал он снова призрака Снейпа и почувствовал легкую дрожь по телу. Острая боль, пронзившая плечо, заставила Гарри проснуться, и он охнул от смеси физического и эмоционального напряжения. Он согнулся пополам, прижимая руку к своему боку.

— Прошу прощения, — пробормотал Снейп, сидя с Гарри в одной тюремной камере. — Я пытался быть аккуратнее. Кажется, Вас мучил кошмар.

Гарри поднял голову, жмурясь от боли, и успокоился. Снейп жив. Он был изможден и всклочен, и ему не помешало бы хорошо поесть, помыться и проспать целую неделю, но он был жив. Гарри схватил Снейпа за руку, просто чтобы заверить себя в том, что тот не мертв. И это оказалось правдой. Гарри вздохнул с облегчением и склонил голову, пытаясь взять под контроль разбушевавшиеся эмоции, что было не так уж легко. Он проторчал здесь несколько дней. Его допрашивали, пытали, морили голодом и неоднократно испытывали, из-за чего он был на пределе. Гарри не знал, сможет ли выдержать ещё один раз.

Он почувствовал, как Снейп нерешительно накрыл его ладонь своими пальцами, и Гарри был благодарен за небольшое утешение. Он медленно задышал. Спустя несколько минут он выпрямился и прислонился к каменной стене. Гарри проанализировал ситуацию. Он долго горбился и всячески принимал неудобные позы во сне, за что его наказывало сейчас собственное тело. Он решил, что неплохо было бы размяться, но даже не предпринял попытки сделать это из-за мышечной боли.

Фонарь, оставленный Люциусом Малфоем, всё ещё освещал тюремную камеру. Подпитываемый магией огонек отбрасывал на стены незамысловатые тени. Снейп, слегка ссутулившись, сел рядом с Гарри. Он был бледен и изнурен, но оставался бдительным.

— Вот это зелье от боли, — прохрипел Гарри, вспомнив про медикаменты. — И мазь есть. Я распределил ее по тем ранам, до которых смог достать, поэтому спину я не трогал. Если хотите, я могу сейчас ею заняться. Или я мог бы… эм, закрыть глаза, если Вам, вроде как, нужно личное пространство.

Снейп посмотрел на него так, будто он с дуба рухнул.

Гарри залился краской.

— Я не хотел вторгаться в Ваше личное пространство. Просто… Вы были ранены, и Вам нужна была…

— Что за игру Вы затеяли? — грубо прервал его Снейп осипшим голосом. Гарри вздрогнул от воспоминаний о вчерашних пытках и криках мужчины…

Осознав смысл сказанного, Гарри нахмурился.

— Что? Да никакую.

— Играете в медсестру, осматриваете мои повреждения, — прошипел Снейп. — Вы разве не помните, что случилось прошлой ночью?

Гарри дернулся и убрал ладонь с руки Снейпа, так как заметил, что до сих пор сжимает ее. Он отвел взгляд, крепко стиснув зубы. Конечно, он помнил, и теперь, когда ему пришлось встретиться с этим лицом к лицу, все его противоречивые чувства дали о себе знать.

— Ага. Помню, — выдавил Гарри, притупляя эмоции. — Но я думаю, что было бы достаточно болезненно для нас обоих говорить об этом, если бы мы не волновались о куче порезов, вывихах и синяках.

Снейп уставился на него, растерянно нахмурившись. Или Гарри перепутал замешательство с осмотрительностью? Гарри не знал, да у него и не было сил выяснять это.

Он вздохнул и потер виски.

— Я не затеваю никаких игр. Что бы там ни случилось, это произошло чуть ли не целое столетие назад, верно? Если оно так долго ждало момента, когда с этим разберутся, возможно, оно может подождать, пока мы не посмотрим на Ваши порезы и мое плечо. Не знаю, как у Вас, но у меня оно очень болит. Вот прямо вообще.

И он не врал. Хоть с одной стороны было приятно отвлечься на физическую боль (не то чтобы она сама по себе была хороша), но с его плечом сейчас справиться легче, чем с внутренним конфликтом.

Снейп молчаливо придвинулся к его боку. Он действовал осторожно, но руки его дрожали от прикладываемых усилий. Он аккуратно ощупал плечо Гарри, и тот, зашипев, отвернулся.

— Перелома нет, только вывих, — пробормотал Снейп. — Я могу его вправить, но это будет больно.

— Хуже, чем сейчас?

— Да.

Гарри зажмурился, собираясь с силами.

— Хорошо.

Он ожидал, что Снейп сделает это сразу, но вместо этого услышал какое-то шуршание и почувствовал, как что-то упирается ему в руку в том месте, где она лежала на полу. Гарри открыл глаза и покосился на Снейпа. Снейп держал аккуратно сложенную маленькую мешковатую сумку.

— Прикусите, — поручил он, и Гарри взял сумку и зажал ее между зубами, снова закрыв глаза.

— Готовы?

Прежде, чем Гарри пробормотал, что всё в порядке, он закричал, когда до бела раскаленная лава потекла по его плечу и вниз по руке. Он тяжело задышал и сморгнул слезы, сильнее прикусывая грубую ткань сумки.

— Что-нибудь еще?

Гарри покачал головой, прикрыв глаза от боли. У него должна быть куча синяков, особенно в тех местах, где его ударил Нотт, но он был рад, что ничего не сломано. Пока он восстанавливал дыхание, Снейп подвинулся к оставленными Малфоем фонарю и остальным вещам. Он взял сначала один фиал с зельем, затем второй, и поочередно начал принюхиваться к содержимому. Когда очередь дошла до пузырька с серебристой жидкостью, Снейп нахмурился, и Гарри ещё больше захотелось узнать, что в нем такое. Не успел было Гарри открыть рот, чтобы задать вопрос, Снейп чопорно спросил:

— Кто всё это принес?

Гарри выплюнул сумку изо рта.

— Малфой, — сбивчиво ответил он. — Малфой оставил. Я не… — он сделал еще один вдох, — знаю, почему. Вы думаете… — он сдавленно застонал, попытавшись сесть прямо, — он действительно хочет помочь? Или пытается извлечь из этого выгоду?

— Не могу сказать, — пробормотал Снейп. — Достаточно того, что в наших интересах не раскрывать возможные недозволенные проявления великодушия по отношению к нам, — мужчина был напряжен. Он отвернулся от Гарри и снова поднес к носу фиалы, как бы говоря, что разговор окончен.

Гарри тихо вздохнул. Он тоже не желал дальше обсуждать претензии Волдемора. Он решил, что доволен тем, что отсрочил этот разговор и притворяется, что между ними всё хорошо, но каждое неумелое движение Снейпа навевало Гарри воспоминания о страхе и горечи, наполнявших его взгляд прошлой ночью. Это помогло Гарри немного унять самые сильные проявления своих чувств, но также напомнило, что Снейп настроен унести свои секреты с собой в могилу.

Снейп резко протянул ему пузырек с обезболивающим.

Гарри отстранился.

— Малфой оставил его Вам. Лучше выпейте его. Из нас двоих лучше Вам оставаться в форме.

Снейп поставил его на пол и перекатил ближе к Гарри.

— Не будьте таким упрямым, — пробурчал он.

Гарри позволил себе задержать взгляд на пузырьке. Как заманчиво было предложение избавиться от боли, отдававшейся в каждом сантиметре тела. Поддавшись эмоциям, он схватил сосуд и отпил половину содержимого, протягивая Снейпу остатки. Тот даже не шелохнулся.

— Фиал содержит одну…

— Одну дозу, я знаю, — Гарри наклонился вперед и всучил ему пузырек в руки. — Половина дозы для каждого из нас куда лучше, чем ее отсутствие для кого-то одного, а?

Снейп колебался, но затем сдался и опустошил пузырек. Они оба отсели, и Гарри почувствовал, как боль уменьшилась. Она так никуда и не исчезла, но стала более терпимой.

— Вы же знаете что-то о Малфое, не так ли? — спросил Гарри. По правде говоря, он не был уверен в своих словах, но это было разумное предположение. К тому же профессор часто знал больше, чем показывал. И — эй, — это может ещё ненадолго отложить предстоящий разговор.

Снейп бросил взгляд на Гарри, но тут же вернулся к фиалу в руках.

— Я знаю массу разных вещей о мистере Малфое.

— Вы понимаете, о чем я. Я слышал, как пару недель назад Вы говорили с ним через камин. Вы всё лето поддерживали с ним связь? Как понимаю, Вы-Знаете-Кто об этом не знает. И это должно означать, что либо Малфой что-то затевает, либо Вы. Когда Вы ответили, что «не можете сказать», Вы имели в виду, что не знаете, или всё-таки… ну, не можете сказать?

— Если я и обладаю какой-либо информацией, относящейся к нашему нынешнему положению, у меня есть веские причины не разглашать ее, — ответил Снейп спустя несколько секунд.

— Да, Вы большой любитель на раскрывать секреты, я прав? — парировал Гарри, действенно заставив их обоих замолчать.

Послышался звон от ударов фиалов друг о друга, когда Снейп трясущимися руками опустил их на пол, чтобы взять вместо этого мазь. Было до невозможного очевидно, что Снейпу некомфортно. Ему никогда бы не понадобилось три раза принюхиваться к обычной мази для того, чтобы распознать ее. Спустя несколько долгих минут, во время которых Снейп перевел внимание на серебристое зелье, снова осматривая его до мельчайших деталей, Гарри не выдержал. Тишина лишь давала ему возможность в который раз обдумать то, что он узнал, и почувствовать, как в голове всё перемешивается верх дном. Он должен услышать мнение Снейпа, и произойдет это прямо сейчас. Но как спросить? С чего начать? Что нужно сказать, чтобы никто из них в течение первых двух минут не вышел из себя?

Даже печенье домашнего приготовления не способно проложить путь к такому разговору. Возможно, есть другой способ смягчить его? Мужчина может стать более общительным, если узнает, что Гарри известна часть истории. Если, конечно, он вообще расположен к общению.

Гарри изумился, осознав, что сейчас вовсе не злится, хотя, вероятно, это было потому, что он ничего не чувствовал. Однако он не был уверен, что это состояние долго продлится. Эмоции клубились на самой поверхности его измученного разума и ждали повода, чтобы полностью завладеть им. К счастью, он мог сдержать их, покуда не послушает Снейпа.

— Какой была моя мама? — спросил он, нарушив молчание.

Снейп уставился на него. Он едва не уронил один из фиалов, но поймал его до того, как тот разбился об пол. Снейп отодвинул его в сторону и отсел к противоположной стене, чтобы быть от Гарри как можно дальше, но в таком тесном помещении это было незначительное расстояние. Он побелел, и Гарри почти расстроился из-за того, что шокировал его таким внезапным вопросом.

Когда Снейп не предпринял попытки заговорить, Гарри попробовал снова:

— Она дала его Вам? — он выловил из кармана камень и протянул его Снейпу, чтобы тот посмотрел. — Она это письмо Вам написала? — Гарри пристально наблюдал за профессором и отметил его бездушный взгляд и скрежет зубов, и осознал, что не знает, как вести себя с таким Снейпом. Он был похож на загнанного в угол зверя, и, учитывая, как сам Гарри с этим справлялся, было более чем вероятно, что Снейп закроется в себе, нежели накинется на него.

Гарри отвел взгляд, чувствуя, что мужчине необходимо хоть немного пространства.

— Я нашел фотографию на площади Гриммо. Я знаю, что вы двое были друзьями. Я видел, как вы вместе смеялись. Я хотел спросить Вас о ней, но… — он откашлялся, — ну, понимаете. Вы не то чтобы самый откровенный человек на планете.

Снейп продолжал молчать, и Гарри прислонился головой к холодной каменной стене, ожидая какого-нибудь ответа. Он пробежался пальцами по маминому подарку, получая утешение через гладкую поверхность камня.

Прошло несколько долгих минут, прежде чем Снейп грубо ответил:

— Из всего того, что Вы недавно узнали, именно об этом Вы спрашиваете?

Гарри кивнул, опустив веки.

— Я убил ее, — с нажимом проговорил Снейп, и Гарри вздрогнул. Он открыл глаза. Лицо Снейпа перекосило от горечи. — Я убил ее, и Вы хотите узнать что, ее любимый цвет?!

— Волдеморт убил ее, — сказал Гарри и поморщился от того, как Снейп вздрогнул. Он не специально произнес имя, но ему не было жаль. — Если Вы не хотите рассказывать мне о моей маме, тогда скажите мне, по крайней мере, правду о том, что произошло той ночью. Вы обязаны мне хотя бы этим.

Снейп бросил на него свирепый взгляд, в одно и то же время испепеляющий и отчаянный, и Гарри понял, что тот будет справляться со всем навалившимся при помощи гнева.

— Вы и так знаете правду, Поттер. Мне нечего отрицать. Я подслушал часть пророчества. Я был предан Темному Лорду, и побежал прямо к нему, дабы заслужить его милость, — изверг он. — Информация, полученная мной, подтолкнула его к тому, что он развязал за Вами охоту, захотел убить… — Снейп остановился и сделал глубокий вдох. — Вы должны были отомстить, когда палочка находилась у Вас.

— Что Вы сделали после того, как рассказали ему? — спросил Гарри. Он тяжело дышал, пытаясь держать себя в руках. Было трудно сдерживаться при мысли о том, что произошло в ту ночь, когда убили его родителей, но ему нужны были ответы, и он не получит их, если отреагирует на попытки Снейпа задеть его.

— Я гордился собой за то, что был так полезен и так предан нашей миссии, — последовал суровый ответ.

— Да, но что именно Вы сделали?

— А, как Вы думаете, что я сделал? — язвительно ответил Снейп. — Я красовался дарованной милостью Темного Лорда! Я благодарно принял его доверие и делал всё, чтобы сохранить его!

— А что насчет того, когда Вы узнали, что пророчество относится ко мне?

Снейп крепко сжал губы, теряя на глазах былую уверенность, потому что Гарри отказался играть в его игры. Снейп определенно хотел покончить с этим, заслужив порицание Гарри раз и навсегда, и для того, чтобы это случилось быстрее, он пытался вывести его из себя. Но Гарри был решительно настроен вытащить из декана Слизерина всю информацию до последней до того, как обвинит его. И впервые в жизни он почувствовал, что может предложить что-то взамен.

— Вы хотите знать, что, по моему мнению, произошло? — спросил Гарри.

Снейп дернулся, но не ответил.

— Я думаю, что Вы сожалели о том, что рассказали ему, ведь всё ещё дорожили моей мамой. Вы-Знаете-Кто сказал, что Вы просили не убивать ее, но я думаю, Вы знали, что он не всегда держит свое слово, и поэтому пошли к Дамблдору. И в какой-то момент Вы сменили сторону. Из-за этого Вы так поступили? Вы пытались спасти мою маму? Или потому, что больше не доверяли Вы-Знаете-Кому? А, может, Вы поменяли свое мнение по поводу принадлежности к Пожирателям Смерти?

Мужчина закрыл глаза и сглотнул.

— Какой в этом смысл? Конечный результат один и тот же.

— Потому что это важно для меня.

Снейп повернулся в сторону Гарри, одарив его уставшим взглядом.

— Вы убедили Темного Лорда и его последователей в том, что доверяете мне, Поттер. Вы молодец, хотя и пожалеете об этом, когда он окончательно отомстит. Мои планы пошли под откос, и я, вероятно, не доживу до завтрашнего дня. Вам больше нет необходимости выяснять, насколько Вы будете мне доверять.

Гарри покачал головой.

— Мне и не нужно было этого делать. Прошлой ночью я сказал правду. Я доверяю Вам. Я не поэтому хочу всё узнать.

Губы Снейпа искривились.

— Вы не можете всё ещё доверять мне.

Гарри поднял руку, как бы говоря «и вот опять».

— Не то чтобы я вообще не злюсь или не застигнут врасплох, или… или… нет. Знаете что? — он готов был выйти из себя, и его планы серьезно заявить о своем доверии пошли прахом. — Я злюсь, — сказал он, повысив голос, и дернул головой. — Я рос сиротой! С людьми, которые ненавидели меня до смерти и обращались со мной хуже, чем с собакой! И потом мне пришлось справляться с тем, что я известен за то, чего даже не помню! Вы вообще знаете, каково это — когда Вас воспевают героем за то, что Вы просто выжили в ту ночь, когда погибли Ваши родители? — он перешел на крик. — Так что да, я злюсь, потому что в ту самую минуту, когда Вы услышали пророчество, Вы должны были понять, что Вы-Знаете-Кто начнет преследовать ребенка, который ещё даже не родился и не смог никому ничем навредить, но Вы проигнорировали это и всё равно рассказали ему! Не имеет значения, был ли это ребенок моей мамы или нет, Вы не должны были этого делать! — он сел и указал пальцем на Снейпа. — И потом Вы имели наглость слететь с катушек из-за того, что я подслушивал! Вы чертов лицемер! Я всего лишь слушал о том, что касалось меня и Рона, и то, что Вы, черт возьми, должны были мне так или иначе рассказать! Я бы не стал ни с кем этим делиться! Когда Вы шпионили за Дамблдором, Вы решили взять и разрушить мне жизнь!

Он сделал резкий вдох и продолжил:

— Я злюсь и хочу ненавидеть Вас, и мне противно от того, что я не могу. И я не хочу доверять Вам, но у меня это не получается, потому что я достаточно хорошо Вас узнал, чтобы понимать, что, если Вы сможете, Вы спасете меня либо умрете, пытаясь! Так что да, я доверяю Вам, и не смейте говорить, что я не имею на это права! — заорал Гарри во всю глотку. Он был вне себя от злости. Дыхание его участилось, а глаза метали в Снейпа молнии.

Снейп уставился на него со слегка приоткрытым ртом.

Гарри сердито заерзал на месте и скривился от тянущей боли в руке.

— И Вы пока что не мертвы, поэтому перестаньте говорить о себе так, будто уже коньки отбросили! Вы самый умный и изворотливый человек, которого я знаю, поэтому выясните, черт побери, как выжить!

Они долго сидели молча, но не потому, что им было нечего сказать, а из-за того, что Гарри хотел высказать слишком многое. Он хотел кричать на Снейпа и проклясть его за то, что он сделал, но в то же время он хотел засыпать его вопросами о маме. Гарри хотел заставить Снейпа понять, настолько сильно тот ранил его, но он также не хотел разрушить отношения, что так долго строились всё лето. Кем бы они не стали друг другу, для Гарри это имело значение. И он хотел тоже не быть для Снейпа простым незнакомцем, но как это осуществить, когда всё рушится на глазах? Гарри видел перед собой столько путей для продолжения разговора, но они были полны противоречий. Он боялся начать хоть какой-то разговор, потому что мог развести сопли. И как он мог приступить к чему-то, когда был одновременно так зол и уязвим тем, что у него глаза на мокром месте?

Гарри почувствовал себя потеряно, и ему оставалось лишь догадываться, что будет дальше. Он прижал колени к груди.

— Я любил ее, — послышался сдавленный голос, и Гарри никогда бы не подумал, что он мог принадлежать Снейпу. Он оглянулся на мужчину, но тот вглядывался в свет фонаря. — Издевайтесь надо мной сколько хотите, — горько произнес он. — Я знаю, что не был достоин ее. И она тоже это понимала. Но, даже если я не мог быть с ней, я не мог позволить ей умереть. Я пошел к Дамблдору. Он увидел во мне труса, коим я и был, но защитил ее. Покуда не смог больше этого делать, — он отвернулся, скрыв свое лицо темнотой, но Гарри успел заметить, как его страдальчески перекосило. — Я согласился стать шпионом. Я бы сделал всё… — в его легких перестало хватать воздуха, и он вяло махнул рукой. — Всё было напрасно. Она… она умерла. А я не остановился. Я в одночасье продал свою жизнь взамен ее собственной.

Гарри прикусил язык, дабы удержаться от ответа. Он боялся, что, скажи он что-нибудь, приступ откровений Снейпа закончится. Гарри и представить не мог, что Снейп был влюблен в Лили, а по тону Снейпа он понял, что именно такого характера была его любовь. Это была огромнейшая деталь, но Гарри не знал, как к ней относиться. Он обдумает это позже. Пока что ему нужно было вспомнить, чего ещё он не знает. И теперь, когда язык Снейпа был наконец-то развязан, чем ещё тот может поделиться?

Спустя несколько минут Гарри был вознагражден за терпение. Снейп продолжил свой монолог, судорожно дыша:

— За всё это я поклялся своей верностью Дамблдору, хотя он знал, что я делаю это ради нее. Ради… Ради самого себя. Тогда он отнесся ко мне с презрением, и правильно поступил. Но он взял с меня слово, — он глубоко вздохнул. — Защитить сына Лили. В память о ней. Как я мог отказать? Ее глаза… — он замолчал, но потом прошептал: — У меня была цель. Убогая, конечно, но заставляющая меня двигаться дальше. Оттягивать время. Ожидать появления Темного Лорда. Помочь Дамблдору победить его. Защитить ее сына, — он издал едкий смешок взмахом руки указал на Гарри и тюремную камеру. — И посмотри, как хорошо я с ней справился.

На этот раз молчание затянулось, и Гарри понял, что ему придется вытягивать информацию из мужчины. Признание Снейпа заполнило пробелы в его знаниях о том, когда и почему тот стал шпионом, и зачем постоянно защищал Гарри, хотя ненавидел его.

— Так… — произнес Гарри нерешительно. — Так что насчет тех раз, когда Вы хотели меня исключить? Это явно было не для того, чтобы защитить меня.

Снейп покачал головой.

— Это была простая месть. Меня сложно назвать святым, Поттер. Думаю, мы это уже выяснили.

Гарри кивнул.

— Потому что Вы ненавидели меня. Потому что считали, что я похож на отца.

— Не поэтому.

— Сомневаюсь. Вы талдычили мне об этом последние пять лет!

— Я ненавидел Вас не поэтому, — тихо повторил Снейп. Он всё ещё не смотрел на Гарри, и тому захотел, чтобы это наконец произошло. — Я делал это в качестве оправдания. Я так хотел, чтобы это было правдой, что заставил себя поверить в это.

— Тогда почему?

Гарри почти пропустил мимо ушей невнятный шепот:

— Потому что ты должен был быть моим сыном.

Гарри был слишком изумлен, чтобы ответить.

— Я любил ее, — ему сдавило горло, и Гарри понял, как сложно ему снова признаться в этом. — Я любил ее, а она вышла за моего злейшего врага. Я должен был жениться на ней, она обязана была мне родить ребенка. Не ему. Ее красивые глаза не должны находиться на лице сына Джеймса Поттера.

Это охладило пыл Гарри.

— О, — извлек он в замешательстве.

— Вам это противно, не так ли? — свет фонаря осветил лицо Снейпа, и Гарри увидел, как его губы изогнулись в горькую усмешку. — Омерзительно считать, что я воображаю себя достойным ее.

Гарри хотел сказать «нет», и он действительно так считал, но не мог сейчас ничего произнести. Он был ошеломлен и не знал, что думать. Он и представить не мог, что его профессор способен на такую сильную любовь, и мысли об этом были настолько сюрреалистичны. Не говоря о том, что у него замелькали в голове картинки того, как он ведет альтернативную жизнь с крючковатым носом, который будет преследовать его годами в кошмарах. Ну, если бы он вообще пережил такое потрясение.

Снейп невесело хмыкнул, и Гарри понял, что тот воспринял его молчание за согласие. Но прежде, чем Гарри смог поправить его, он сказал:

— И потом вместо нее выжили Вы. Я не мог простить Вам этого. Я бы пожертвовал собой ради нее, и вместо этого она отдала свою жизнь за Вашу. Я ненавидел Вас всеми фибрами души за это преступление.

Гарри хотелось закричать, что он был всего лишь ребенком на момент совершения так называемого «преступления», но он этого не сделал. Снейп понимал это, но, так или иначе, признался Гарри в этом сейчас. Этого бы не произошло, если бы Снейп сам не примирился с этим. Он осознавал, что был не прав, обвиняя и ненавидя Гарри за то, что было за гранью его возможностей. Гарри не пришлось отстаивать свое мнение. Ему нужно было определиться, прощать ли профессора или и дальше себя этими знаниями душить.

— Вы, эм, попросили Волдеморта пощадить мою маму, — запинаясь, произнес он. — Но Вам было плевать, умрет ли мой отец… или я. И, даже если бы она выжила, Вам было бы всё равно, жив я или мертв. Я прав?

— Да, — заявление Снейпа, сказанное будничным тоном, жгло душу, но Гарри не был удивлен.

Гарри собрался духом и произнес:

— Теперь Вам не всё равно?

Снейп долго молчал, и Гарри показалось, что стоит повторить вопрос, но профессор наконец-то пробормотал «да» тихим, но твердым голосом.

Гарри понял по интонации, что тот говорит правду. Он сделал несколько глубоких вдохов.

— Тогда ладно.

Последовала тишина, и Снейп повернул голову к Гарри. Его глаза пылали гневом, но в чертах лица прослеживался отпечаток горя.

— Что «ладно»?

— Ладно, давайте опустим это. У нас есть сейчас много других причин для беспокойства. Верно?

Снейп вытаращил глаза.

— Что значит «давайте опустим это»? Я убил Ваших родителей!

Гарри передернуло, но он ответил:

— Нет, не Вы. Сами-Знаете-Кто сделал это.

— Из-за меня, — лицо Снейпа приобрело более здоровый оттенок.

— Потому что он ополоумевший убийца, одержимый жаждой власти.

— Не пытайтесь отпустить мне мои грехи.

— А Вы этого хотите?

Снейп занервничал и бросил на Гарри испуганный взгляд.

— Нет! Я на протяжении шестнадцати лет не чувствовал вину за свои поступки, а Вы замалчиваете это, говоря тем самым, что в этом нет никакого смысла.

— Но он есть, — Гарри с трудом сглотнул внезапно вставший комок а горле. — Вещи, произошедшие в прошлом, всегда имеют значение, но мы не можем изменить их. Думаю, мы можем только учиться на них и не допускать их повторения, — он пожал плечами. — Всё было бы куда сложнее, если бы Вы не совершили того, что уже сделали, но Вы корите себя за это столько, сколько я живу на свете. Я верю, что Вы бы сделали всё по-другому, выпади Вам еще один шанс. Вы изменились. Вы доказали это, каждый раз рискуя собой ради Ордена и, чтобы спасти меня, несмотря на то, что ненавидели. Если кто-то и заслуживает второй шанс, думаю, это будете Вы.

Лицо Снейпа залило краской.

— Нет. Вы не имеете права прощать меня!

— Почему? — свирепо спросил Гарри. — Потому что Вы не можете простить себя сами? Что ж, мне жаль, но Вы за эти годы успели так себя наказать, что мне уже и пытаться не надо, — он всплеснул руками. — Видимо, груз горечи так хорошо справился, что Вы считаете, что лучший способ всё исправить — это взвалить его на меня? Ну уж нет, спасибо! У меня и так много страданий в жизни было! С чего бы мне хотеть ещё?

Снейп было открыл рот, но Гарри уже начал отыгрываться, и потому перебил его:

— Ой, да ладно! Я ненавидел Вас на протяжении пяти лет, потому что Вы просто ужасно со мной обращались! Вы издевались надо мной, запугивали и оскорбляли меня, и я ненавидел Вас за всё это! Но я больше Вас не ненавижу — черт, в большинстве своем сейчас Вы мне нравитесь! И, если я смог справиться с пятью годами личного ада и начал Вам симпатизировать, даже уважать Вас, тогда я имею право простить Вас за то, что было сделано до того, как я родился! — его грудь тяжело вздымалась. Он был слишком взволнован.

— О, и ещё! — закричал он, прерывая очередную попытку Снейпа заговорить. — Нет, мне это не омерзительно! Я горжусь тем, что я ее сын, что она была любима столькими людьми, и я рад, что Вы любили ее, поэтому перестаньте передергивать мои слова!

Снейп не пытался снова заговорить, но, когда Гарри решил отдышаться, он тихо спросил:

— Вы закончили?

— Я не знаю! — прорычал Гарри. Он был так потрясен тем, что его глаза наполнились слезами, что поджал колени к груди и спрятал а них голову на случай, если всё-таки расплачется. Дурацкие эмоции.

Снейп не трогал его, покуда у Гарри не получилось взять себя в руки. Не важно, было ли это следствием вежливости или потому, что Снейпу казалось, что Гарри озвереет. Гарри хотелось побыть наедине с собой, что было невозможно в такой малюсенькой камере, и поэтому на смену одиночеству пришла тишина. Вскоре Гарри удалось успокоиться, пустив всего пару торопливо вытертых слез.

Снейп подождал, покуда сердце Гарри не перестанет биться, как остервенелое, и прошептал:

— Я не заслуживаю прощения.

Гарри всхлипнул. Его голова до сих пор покоилась у него на коленях.

— Из-за меня убили Сириуса, — сдавленно произнес он. — Я сам не знаю, заслуживаю ли прощения, но я принял его так, будто он мне его предложил.

Снейп сдвинулся с места и издал какой-то звук, словно готовясь спорить о чем-то несопоставимом, но прервал себя, чему Гарри был несказанно рад. Их грехи не поддавались сравнению: Гарри, в конце концов, не хотел никому вредить, — но это не означало, что он не знаком с тяжестью вины, появляющейся с чувством ответственности за гибель дорогого человека. Какими бы разными они ни были в мелочах, они были слишком похожи.

Снейп судорожно вздохнул.

— У Лили… — его голос надломился, — был худший характер из всех людей, которых я знал. Она была, по сути своей, доброй, но, если перейдешь границу дозволенного, стоило уносить ноги.

Гарри украдкой посмотрел на Снейпа, слегка раздвинув колени. Тот снова вглядывался в свет фонаря, и на его глазах проступили слезы. Гарри лучше бы хорошенько запечатлеть этот момент у себя в голове, ведь на его памяти это будет первый раз, когда он видит Снейпа плачущим. Ну, практически. Это одно и то же. Он запрятал у себя в разуме эту нереалистичную картинку и с пристальным вниманием стал слушать, как кто-то наконец-то рассказывает ему правду о матери.

— Однако ее способность прощать была за гранью моего понимания. В то время как я цеплялся за свои обиды, она старательно искала причины оставить их позади. Она… она дала мне слишком много шансов. Я всегда думал, сделал бы я иной выбор, если бы не принимал ее характер за должное. Если бы знал, что возможность потерять ее настолько реальна, — он вытянул в себя воздух и встретился взглядом с Гарри. Лицо его было омыто печалью, но в глазах его таилась надежда. — Я вижу ее в Вас. У Вас лицо Джеймса Поттера, но мимика принадлежит ей. И ее характер. Его так много. Я бы увидел это раньше, если бы был честен с собой.

Гарри так хотел услышать что-то ещё, что боялся пошевелиться.

— Если бы Вы были его точной копией, — продолжил Снейп, не сводя с Гарри глаз, — Вы бы ни капельки не были на нее похожи. Даже отчасти, и не смогли бы притвориться. Я убедил себя, что Вы заслужили к себе такое отношение, и что я полноправно могу ненавидеть Вас. Я перенес на Вас презрение к самому себе. Я не понимаю, как Вы можете простить мне это. Я не представляю, как Вы можете простить мне хоть что-то, — Снейп выглядел потерянным. Он был совершенно не похож на того Северуса Снейпа, которого знал Гарри.

Гарри поднял голову и прикусил губу.

— Возможно… нормально порой не понимать чего-то. Но это не означает, что Вы не можете это принять. Или довериться этому, — Снейп не сразу ответил, и потому Гарри нерешительно предложил: — Я готов начать сначала, если Вы не против.

Снейп сглотнул и отвел взгляд.

— Не то чтобы мы не будем действовать друг другу на нервы, — бессвязно пробормотал Гарри. — Я всё ещё пытаюсь научиться уважать личные границы, а Вам серьезно нужно понять, как принимать комплименты, да и чаще шутить, не быть всегда таким скрытным и, может… — Гарри закрыл рот, заметив на себе мягкий взгляд Снейпа, и скривил губы от такого небольшого проявления непринужденности. Он робко пожал неповрежденным плечом. — Мы ещё не решили.

Они ещё немного просто наблюдали друг за другом, а затем Снейп придвинулся ближе и протянул руку. Гарри посмотрел на лицо профессора, затем на его руку, а потом ещё раз на лицо.

— Начнем сначала, — сказал Снейп.

Гарри наклонился вперед и сдавил руку Снейпа.

— Начнем сначала, — согласился он. Примирительное рукопожатие казалось таким официозным, но оно было приятным. Чувство освобождения обдало Гарри. Он словно получил разрешение сбросить с себя беспокойства о прошлом и начать нечто хорошее.

— И что теперь? — спросил он, когда они расселись по своим углам.

— Пока что… мы живем, — и, невзирая на то, что Снейп до сих пор переживал эмоциональный раздрай, в его глазах появилась искра, которой прежде не было.