Глава 1Нынешний день Екатерины Пушкарёвой начался так же как и закончился вчерашний — с мыслями о том, где и с кем сейчас Андрей Жданов.
Она не могла об этом думать, но и не думать об этом она тоже не могла.
Даже шумное вваливание в ее кабинет девочек из Женсовета и ежедневная промывка Колиных ушей от лапши госпожи Клочковой не помогли.
Удручающие мысли словно рой непослушный ядовитых пчел не давали покоя ее несчастной голове. Даже после того как она разложила все мысли по полочкам и загнала всех пчел по их ульям ничего не изменилось.
Страстные взгляды, которые Андрей кидал на Надежду и не сравнятся с теми, что Жданов позволял себе в ее, Катин, адрес.
Дружелюбные. Поддерживающие. Заботой о компании пропитанные.
А как он ее обнимал? Как будто хотел объявить всему миру то, что отказался подтверждать на телекамеры. Как будто всем своим видом показывал, что это его женщина.
«Собственноручно вывез из славного города Киев»
Катя горько усмехнулась, катаясь на президентском кресле словно на карусели. Воспоминания о его руке, крепко сжимающую ее ладонь до сих пор отдает электрическими зарядами. В тот миг казалось мир вокруг них не просто перестал существовать, а окончательно исчез из задумки мироздания. И Катя была уверена, что и он ощутил нечто подобное. Она это чувствовала.
А затем он уехал с Надеждой в гостиницу. И после показа, и после совещания. Оставив Катю одну. Наедине со своим кровоточащим сердцем, бестактными подругами и его последним тяжёлым взглядом.
Как будто она должна была что-то понять. И она все понимала. И одновременно не понимала ничего.
Катя резко остановилась, прекратив детское занятие и откинулась на спинку кресла.
Она устала. Устала чего-то ждать. Устала чего-то не понимать. Она устала от Андрея Жданова.
Неожиданный телефонный звонок прозвучал сладкой музыкой для Катиной истерзанной души. По крайней мере, работа сможет ненадолго ее отвлечь.
ЧП на производстве — прекрасно. Наверное, Катерина Валерьевна не должна заниматься этим самолично, но это даже хорошо. Лучше, чем сидеть здесь и чахнуть от тоски.
***
На пустом ресепшене обнаружились двое представительных мужчин с деловыми портфелями в руках и растерянностью потерянного мамонтенка в глазах. А вокруг них ни единой души. Кате даже на секунду представилось подгоняемое ветерком перекати-поле перед ней, как в старых вестернах. Только Клочкова соблазнительно перемещалась где-то возле бара и бросалась хищно-пронзительными взглядами на данных господ.
Катя тяжело вздохнула. Все понятно. Девочки снова устроили посиделки в курилке. И видимо новость, которая снесла дамочек со своих рабочих мест настолько срочная и важная, что даже попросить о помощи Федора они не успели.
— Здравствуйте! Меня зовут Екатерина Пушкарёва. Я могу Вам чем-нибудь помочь? — Катя вежливо улыбнулась, мысленно надеясь, что ЧП на производстве всё-таки не такое уж ЧП и две минуты ее подождёт.
— Добрый день, — один из мужчин с усиками и бородкой, направился к ней как заблудший моряк идёт на свет маяка. — Меня зовут Дмитрий Розин, а это мой коллега Виктор Тодорчук, — тот сухо кивнул. — Нам очень приятно с Вами познакомиться. Много хорошего слышали о Вас и Вашем недавнем показе. Поздравляем Вас.
— Спасибо, — она искренне ему улыбнулась и пожала руку, краем глаза заметив как покачивающиеся бедра Виктории перекочевали на диван. — Что привело Вас к нам?
— Мы приехали из Уфы, надеясь подписать контракт по приобретению прав на покупку франшизы Зималетто. Нас пригласил господин Жданов.
— Так он Вас ждёт?
— Не совсем. У нас была назначена встреча ближе к полудню. И мы наслышанные о московских пробках решили выехать заранее, да вот как-то наоборот слишком рано заявились.
— Лучше перебдеть, чем недобдеть, — резво выдал господин Тодорчук, немного смутив этим своего коллегу.
— С этим очень тяжело не согласиться. Одну минутку. Виктория Аркадьевна, — Катя повернулась в сторону Клочковой, которая тут же прекратила плясать свои брачные танцы у дивана, подскочила от неожиданности, а затем неспешно подошла ближе. — Позвольте представить. Виктория Аркадьевна Клочкова. Можно сказать движущая сила нашей компании.
Мужчины вежливо ей кивнули, на что Виктория начала томно кидать в них взгляды.
— Виктория Аркадьевна, я понимаю, что Вы очень занятой человек, но может быть Вы отлучитесь ненадолго от Ваших безмерно важных дел и уделите немного внимания нашим дорогим гостям?
— Вы знаете у меня так много работы, — добавив значимости в голос, Вика начала вещать о своих заслугах во имя Зималетто. Кате пришла дикая мысль, что рисоваться перед другими — единственное, что объединяет их с Колей.
— Работа — не волк, в лес не убежит. — Прервал ее горячий монолог господин Тодорчук. Видимо, он умел разговаривать только пословицами.
— Виктория, сделайте, пожалуйста, исключение, проводите господ в конференц-зал и предложите напитки, — тоном безапелляционной начальницы произнесла Пушкарёва. — А я пока сообщу Андрею Павловичу о Вашем приезде.
— Только если ради наших многоуважаемых гостей. Прошу за мной, — сияя улыбкой она махнула им в сторону приемной, кидая при этом недовольные взгляды в сторону Кати.
Но Кате было не до этого. Она только сейчас поняла, что самолично вызвалась пойти к Жданову и лицезреть его сияющую физиономию после вчерашних гостиничных посиделок с Ткачук.
Разрывающая сердце боль, охватывающая ее при воспоминаниях о том, как он смотрел на эту холеную киевлянку снова грозилась стать невыносимой. Нет уж. Она просто зайдет к нему и сообщит о гостях. Быстро и четко. И для этого не нужно будет даже на него смотреть. А затем она отработает месяц и уедет далеко-далеко. Где никто даже имени его не знает.
«Нужно будет посмотреть какие города Жданов за этот месяц не посетил. Для надёжности».
***
Шуры на месте не оказалось. Это было хорошо, так Катя могла спокойно собраться с силами, не отвлекаясь на очередные «новости с фронта».
Она зайдет туда спокойной и уверенной в себе начальницей, а не умирающей от безответной любви дурочкой.
Подойдя к дверям кабинета бывшего начальника маркетингового отдела, она на мгновение ярко вспомнила как однажды у этих дверей очередной раз рухнула ее жизнь.
— Ты научился дружить с женщинами, расстался с невестой, — из кабинета послышался слащавый голос Малиновского. — Вывод очевиден. Так сказать, добрый вечер. Ну с другой стороны Милко из-за этого не переживает.
Очередные излияния Романа Дмитрича слушать особо не хотелось, поэтому она поднесла кулак к двери, когда в разговор вступил бархатистый голос Андрея:
— Ты забыл одно обстоятельство — я люблю Катю. А она, между прочим, женщина.
На мгновение мир замер. Она не слышала ничего и никого. Только гул в ушах и бешеное сердце, что решило за секунду отбить все оставшееся у него время.
— Давай, приударь за ней. — Малиновский заставил Катю встряхнуться. Ну хотя бы он говорил на понятном ей языке. — Она ведь теперь у нас ого-го какая. Шастает по приличным местам. Думаешь на нее глаз никто не положил?
— Что значит приударь? Твоя терминология здесь неуместна. Я люблю Катю. Люблю. Если ты вообще хоть…
В глазах потемнело и её чуть повело в сторону. Как когда Андрей в первый раз ее поцеловал.
«Возьми себя в руки, Пушкарёва. Даже если это и правда, то это не повод падать в обморок как тургеневская барышня!»
— Андрюш, ну скажи ей об этом. Человек имеет право знать, что его любят.
— Я обещал, что не подойду к ней и не подойду. Она должна поверить в то, что я изменился. Нет больше идиота, который испортил ей жизнь. Вернее есть, но это уже не я. — Она прислонилась полыхающим лбом к прохладной поверхности двери. — Я действовал по указке другого идиота.
— А что ты слушаешь всяких идиотов. Кстати, ты о ком?
— Все отстань, Малиновский. Я буду действовать так как чувствую. Любовь такой женщины нужно завоёвывать медленно и упорно.
Нужно взять себя в руки, рассказать о клиентах, а уже потом все обдумать. Завтра.
Она несколько раз повторила комбинацию из вдохов-выдохов, что немного нормализовало ее физическое состояние, но Катя чувствовала как непрошибаемая толстая стена, которую она так долго выстраивала, начинала раскалываться. Стена трещала под тяжестью трёх слов, на которые совсем недавно у Кати была острая аллергия.
Стук получился каким-то жалким, учитывая мелкую, едва заметную дрожь в руках.
Малиновский вытянулся, встал по стойке смирно, чуть было честь не отдал. Катя облегчённо выдохнула. Значит на ее лице признаков приближающегося обморока не обнаружено.
— Здравствуйте, Екатерина Валерьевна.
— Доброе утро, — Катя старалась сосредоточиться на Романе или на его столе. Получалось плохо.
— Что-то случилось?
Андрей смотрел на нее осторожно, внимательно, нежно. Вот как спрашивается можно хоть что-то соображать под таким взглядом. Это же просто неприлично.
— Нет. В смысле да, к нам пожаловали господа Тодорчук и Розин из Уфы. Думаю, они Вам знакомы.
— Что-то они рановато, — попытался влиться в разговор Роман. — Хотя это и неудивительно. Наши франшизы продаются как свежие беляши на Казанском вокзале. Только успевай деньги считать да смотри, чтобы ничего лишнего не…
— Они ждут в конференц-зале, — от соловьиной трели Романа Дмитрича у нее снова начала кружиться голова. Да что же это такое!
— Спасибо, — его голос обволакивал, успокаивал, словно Андрей знал, что с ней происходит и хотел ее поддержать. — Не волнуйтесь. Мы с Романом Дмитричем не заставим их долго ждать.
— Прекрасно, — она уже было подошла к спасательной двери как обеспокоенный голос Жданова догнал ее и почти уложил на лопатки.
— Катя? С Вами точно все в порядке?
«Я люблю Катю».
Она улыбнулась, надеясь, что это поможет ему так сильно за нее не волноваться. Если ему действительно не все равно.
— Да что со мной может случиться.
Нахмурился. Кажется, она когда-то так говорила — после инструкции. Закрыв за собой дверь и отойдя подальше от таких звукопроницаемых дверей, она закрыла глаза и попыталась унять охватившую ее дрожь.
Пчелы снова принялись жужжать и ранить, только теперь казалось, что их стало ещё больше.
Но как же Надежда?
Ответом ей был насмешливо-удивленный голос Малиновского: " Ты научился дружить с женщинами».
Господи. И что же ей теперь делать?
Глава 2Теперь ресепшен был настолько заполнен народом, что Кате стало не понятно как столько людей могут стоять так спокойно и радостно, не наступая друг другу на пятки.
Катя уже скучала по пустым рабочим местам и безответственным подругам. В голове все ещё шумело. Ей срочно нужно было остаться одной. Провалиться сквозь землю. Умереть. Или в лифте застрять.
Точно. Лифт.
Не успела она и глазом моргнуть, как ее окружили девочки полным составом, угрожая своим бурным натиском. Амура чуть ли не плакала от счастья, Шура махала руками взад-вперед то ли отмахиваясь от мух, то ли демонстрируя ещё один прием, которому ее научил Шурик. Таня и Света стояли поодаль, но их лица светились так ярко, что Катя всерьез начала щуриться. И тут из приемной с громкими криками: «Сюрприз!» вылетела Маша. Чуть ли не выскакивая из модных туфель, она вела на буксире кого-то в белом костюме. Кого-то кого Катя очень хорошо знала.
— Миша? — Катя нервно заулыбалась, мысленно представляя как она возьмёт со стола канцелярский нож, какого-нибудь проходящего мимо работника и прикрываясь последним как щитом сможет спокойно зайти в лифт. — Что ты здесь делаешь?
— Соскучился. Достаточно веская причина, чтобы побеспокоить тебя в рабочее время?
— Веская, — она ещё сильнее заулыбалась, вспоминая как однажды у нее возникла идея организовать пропускной пункт на входе.
Он смотрел таким любящим таким преданным взглядом, что ей становилось тошно и гадко. И очень совестно, ведь она почти о нем не вспоминала после того как вернулась в Зималетто. Поэтому Катя быстро подошла и обняла его, по-дружески, стараясь избежать и этого взгляда и своих мыслей.
Дамочки засияли ещё сильнее. Как будто к ним с небес спустился архангел Михаил и собирался спасти их от апокалипсиса и отвёзти Катю на небеса. А может и их всех заодно.
Катя разжала объятия и хотела отойти на расстояние, но Миша руку не отпустил.
— Знаешь, у меня сейчас очень много работы. — Катя хотела уже было возмутиться, хотя бы в шутку, но тут она почувствовала как чей-то взгляд буквально обжег ей спину. А вот и Люцифер.
Взгляд Михаила тоже переместился с Кати на кого-то за ее спиной, а затем на мгновение заледенел от чего Пушкарёва немного поежилась. А вот девочки на заднем плане только еще больше разволновалась, предвкушая грядущую битву добра со злом. И чего ее сегодня на библейскую мифологию понесло?
— Добрый день, — Катя вздрогнула от голоса Андрея, прозвучавшего так близко. Она знала все его интонации и эта не предвещала ничего хорошего.
— Здравствуйте, — Миша кивнул ему как старому знакомому, но взгляд при этом был какой-то надменно-снисходительный как у победителя. Понятно. Он ведь все ещё держал ее за руку.
— А вы знакомы? — Кате стало ещё жарче, когда и Андрей обратил внимание на сцепленный пальцы Мишы вокруг ее несчастной ладони.
— Встречались как-то, — Миша сразу сник.
— На дегустации, кажется, — а вот вежливой улыбкой Андрея можно было вены резать.
— Юлиана нас знакомила…
— Вроде как…
— Да.
Мысленно закатив глаза и пообещав Юлиане долгие мучения, Катя мягко, но решительно забрала свою руку и направилась к лифту.
Весь этот вежливо-любезный разговор забрал у нее последние силы и на то, чтобы бы его продолжать у нее их просто не осталось.
Пусть делают что хотят. Убивают друг друга или пьют на брудершафт. Кате было все равно.
Ей надо подумать.
Однако, Миша думал иначе:
— Я понимаю, что у тебя много работы, но хотя бы на обед я могу тебя пригласить?
«Можешь, если только на поминальный».
— Я не могу. У меня… — слова в предложения уже плохо складывались. — У нас в цехах возникли некоторые проблемы и неизвестно надолго ли это затянется. Так что…
— Тогда может быть завтра? — он попытался мило улыбнуться, подбодрить ее, но от его заботы на душе стало только хуже. - Поверь мне, обед очень важная составляющая дня и пропускать его два дня подряд просто непростительно.
Катя слышала как мечтательно возвела глаза к небу Таня Пончева. Теперь понятно почему мама так хотела, чтобы Катя вышла замуж за Мишу — чтобы хоть кто-то напоминал ей о необходимости каждого приема пищи.
— Конечно, — когда же уже приедет этот чертов лифт. — Ещё увидимся.
Девочки в этот момент возмущённо засопели. Видимо, они хотели стать свидетелями чего-то более масштабного. Как минимум шумного традиционного мордобоя, как максимум — страстных прелюдий прямо на стойке ресепшена.
— Подожди, — он подошёл ближе и снова взял ее за руку. — Тогда я тебе завтра позвоню.
— Конечно. — Катя уже была готова согласиться на все, лишь бы он оставил ее в покое. Стоп. А вдруг он замуж позовет? Нужно срочно включать мозги.
— У меня есть к тебе очень серьезный разговор!
Женсовет затих в предвкушении, Андрей и Катя ощутимо и одновременно побледнели и даже Малиновский, которого она раньше не заметила, как-то нервно и ни к месту икнул.
Но знаменитую гоголевскую сцену спас продукт научного прогресса, а точнее подоспевший вовремя лифт.
Зайдя в него, Катя поймала пристально-изучающий и одновременно успокаивающий взгляд Жданова и от этого ей стало немного легче. Как когда-то давно, когда он поддерживал и защищал свою личную помощницу от нападок обитателей модного дома. Когда двери лифта закрылись, она поняла, что именно Андрей только что не дал ей упасть в настоящий обморок.
***
Андрей Жданов в очередной раз не понимал что происходит.
Катя вела себя странно. Как будто весь ее мир в одночасье перевернулся, а никто этого и не заметил.
Теперь она не была похожа на ту эффектную бизнес-леди, управляющаю успешным модным домом. Теперь она больше походила на ту прежнюю милую и нежную Катю, только очень чем-то озабоченную.
На Андрея она вообще смотрела так, как будто в первый раз видела.
В груди у него неосознанно очень медленно начинала расцветать надежда.
Неужели она наконец-то увидела, поняла, что единственное, что для него ценно и важно во всем этом мире - это она. Что даже некогда любимая, родная компания без нее просто куча ярких стен, высоких потолков и шумных людей.
Но на ресепшене среди офисного шума и восторженного сопения Женсовета его надежда растаяла как последний мартовский снег. Будто ее никогда и не было.
Этот гений омлетов и макарон стоял и сиял словно только что упал с неба. И прямиком в Катины объятия. Держал ее за руку, звал на обед. Как будто он имел на это право. Как будто он уже ее муж. И самое главное — она согласилась. Это же не Воропаев, которого можно послать после аперитива, это любимый Мишенька с ним можно и после обеда куда-нибудь поехать.
Андрей очень плохо соображал. Почти все терпение, которого у него было и так немного уходило на то, чтобы вежливо улыбаться и ни на кого не орать.
Катя выглядела как в воду опущенная и загнанная в ловушку одновременно. И при этом смотрела на него такими глазами, что ему хотелось все бросить, схватить ее в охапку и сбежать далеко-далеко. Где нет недавно открывшихся ресторанов, и не работают телефоны.
Затем Катерина сбежала на производство, а ее заклятые подруги тотчас налетели на оставшегося на этаже Михаила как стая коршунов:
— Не волнуйтесь, Катька у нас всегда такая.
— Нет ну просто трудоголик какой-то…
— Приходит первой, уходит последней…
— Не первый раз обед пропускает. — больше всех сокрушалась беременная Пончева. — Как же так можно.
— Узнаю Катю, — Миша улыбнулся как-то облегчено и снова победоносно покосился в сторону мрачного Жданова.
— Но ведь так вся личная жизнь пройдет мимо.
— Так, Михаил, не переживайте. — Мария серьезно взяла Борщевая за плечи и повела к лифтам. — К Вашему завтрашнему обеду Катя будет готова как штык. Я ее личный секретарь. Я прослежу.
— Спасибо. Буду очень на Вас рассчитывать. Ну, я пойду. — Михаил вежливо кивнул застывшим рядом Жданову и Малиновскому. — Был очень рад с Вами познакомиться.
— А уж мы-то как рады!
— Приходите почаще!
— Обязательно, — Миша ласково всем улыбнулся, даря добро одним своим видом, — но лучше вы к нам. Буду очень рад видеть вас в своем ресторане.
Благодарно-голодные вопли Женсовета были слышны по всей компании.
Когда Михаил скрылся за сомкнувшимися железными дверями, девочки принялись сверлить взглядами другого участника данной трагедии:
— Какой всё-таки симпатичный этот Михаил, — замурлыкала Таня как будто хвалила вкусный десерт.
— И денег много, — Шура мечтательно закинула голову вверх. Почти на потолок.
— Надёжный и порядочный, а это такая редкость. — Света сверлила глазами подлого Жданова больше всех.
— Они такая красивая пара, — Маша улыбалась от ушей и постоянно теребила подол платья.
— А главное, — Амура театрально вздохнула и уже была на грани счастливых слез. — Что они просто созданы друг для друга.
Слова были хуже тех боксеров, с которыми он имел честь вести односторонний бой несколько месяцев назад. Казалось, что он не слышал ничего кроме бурной радости дамочек по поводу Катиного безоблачного счастья.
— Шурочка, а может Вас на ресепшен перевести? — Малиновский видимо почувствовал состояние друга или просто не привык, что столько лестных эпитетов было отправлено не в его адрес, но голос у него был не очень дружелюбный. Скорее саркастический. — Раз Вы с таким рвением встречаете гостей компании, чем отвечаете на глупые телефонные звонки, адресованные никому ненужному Малиновскому. Или вообще к Потапкину? Пистолета у него до сих пор нет. Зато Вы станете его, так сказать,
секретным оружием?
Этой речью он снял с дамочек оцепенение, вызванное ни больше ни меньше Мишиной благодатью и уже вполне вменяемая и очень красная Шурочка отправилась на свое рабочее место:
— Извините, Роман Дмитрич, я уже иду.
— Остальных барышень это тоже касается. Продолжать описывать прелести шикарного мужчины можно и на рабочих местах. Вперед-вперед! — когда дамы удалились, Роман положил руку на плечо друга и крепко его сжал. — Ничего-ничего мы ещё покажем этим пернатым, где раки зимуют!
***
Переговоры с бизнесменами из Уфы шли в полном разгаре. Малиновский пел соловьём и показывал модели тканей из прошлых коллекций, Розин заинтересованно кивал, спрашивал, улыбался, Тодорчук лишь пристально и цепко смотрел в договор.
Наверное, этих двоих прислали вместе для контраста.
Андрей тоже пытался читать что-то в лежащей рядом папке, но это было выше его сил.
Неужели это все правда? Катя не стала бы рассказать своим подругам о человеке, с которым ее связывает только работа. Как же ее сумасшедшие взгляды, от которых он забывал обо всем на свете? Как же их мистическая связь, заставляющая его все время искать встречи с ней? Думать только о ней. Быть только с ней. Как же эти невидимые нити сплетающие их руки навечно как будто они были созданы друг для друга?
Что если все это лишь его ненормальная фантазия? Что если на самом деле она давно его разлюбила? Что если все это время он просто принимал желаемое за действительное?
Роман о чем-то его спросил и оба уфимца (или уфимчанина) повернули головы в его сторону.
— Да, — единственное нейтральной слово, которое он смог из себя выдавить. — Конечно-конечно.
После этого Андрея, Слава Богу, ни о чем больше не спрашивали. Только бизнесмены иногда кидались взглядами: один обеспокоенным, другой — осуждающим.
Он должен узнать наверняка. Если Катя правда так любит этого поваренка, то Андрей точно напьется, и только после этого попробует ее отпустить. Затем попробует порадоваться за то, что после Андрея Жданова она все-таки смогла оправиться и стать счастливой. А потом обязательно куда-нибудь уедет, чтобы не видеть всего этого. О слове на букву "с" думать он просто не мог.
— Ау… Говорю контракт подписали
— Что? — Андрей наконец-то смог уловить голос Романа и даже заметить, что господа из Уфы уже покинули конференц-зал.
— Да ничего. Просто кто-то мне совсем недавно грязно намекал, что я не работаю, а теперь… — заметив возбужденное состояние своего друга Малиновский все понял. — Понятно. И что же у нас случилось?
— А ты сам не понимаешь?
— А… Явление принца в белом костюме вводит некоторые корректировки в твой антиблицкриг. — Роман заботливо помахал бутылкой минералки перед Ждановским носом и не получив никакой реакции, открыл ее сам. — Но не волнуйся ты так. Между прочим, у тебя ещё есть шанс.
— Один как у утопленника, а у него девяносто девять. — в ход пошло знаменитое Ждановское эмоциональное размахивание руками.— И кто из нас ближе к победе?
— Я бы сказал — семьдесят на тридцать. Ты вообще видел как ненавязчиво наша Катюшка его отсюда выгнала? — Рома попытался расставить нужные факты перед схолящим с ума Ждановым. — Думаешь по уши влюбленная девушка так поступит со своим светом в окошке?
— Ты вообще видел как он ее руку держал? — Андрей же старался поделиться с другом своими наблюдениями.
— А ты видел как она эту руку выдернула? Хорош, Жданов, нагнетать и без того хреновую ситуацию. — Малиновский хлопнул папкой по столу, стараясь привести горе влюбленного в чувства. - У меня, между прочим, есть план.
На это он ожидаемо услышал рык:
— Ещё одно слово…
— Да. Да. Да. Убийство. Сжигание на костре. Ссылка на Колыму.
— Нужно найти информацию об этом Михаиле, — сказал Андрей почему-то стене, а не Малиновскому.
— Жданов, да ты телепат. Скажи, а о чем я сейчас думаю?
— Как? Как мне узнать об их настоящих отношениях?
— Ну есть много вариантов. — Роман явил взору Жданова свое самое серьезное выражение лица. — Можно нанять детектива. Можно догнать этого Мишу и пытать его долго и нудно щипцами и паяльником, а можно просто спросить у Женсовета
— У Женсовета? — гаркнул Жданов так, что бывший глава маркетингового отдела чуть контрактом не поперхнулся. — Ты вообще видел как они на меня смотрели?
— Конечно, а ты что хотел? Ты же обидел их лучшую подругу, а это значит, что ты ей каждой в душу плюнул. Никто ведь женскую солидарность еще не отменял — Малиновский положил руку на плечо друга. — Впрочем, как и мужское обояние. Ладно я пошел, ещё нужно заехать в… — заметив на лице Жданова какой-то мыслительный процесс, Роман Дмитрич резко заткнулся и махнул на него рукой — А неважно. Короче, удачи тебе!
Андрей ещё какое-то время посидел, побарабанил пальцами по столу и направился на поиски Женсовета.
Глава 3— Я тебя люблю.
— А что если он по глупости ввязался, а потом у него чувство прорезалось.
— Кира меня не волнует, понятно.
— Я буду думать только о Вас.
— Мне действительно кроме тебя никто не нужен.
— Спрашивается, куда смотрели эти лентяи погрузчики? А те, кто досматривал на въезде? Нужно начать проверять кадры! Здесь работают одни лодыри и саботажники!
Тамара Васильевна была очень громкой и возмущенной женщиной. Да ещё и размахивала портным деревянным метром аки саблей, и совершенно мешала Кате бродить по ее горько-сладким воспоминаниям.
Катя снова сидела за столом, за которым когда-то сидел Андрей. Его «александровская ссылка» проходила прямо в этом странном маленьком кабинете со стеклянными стенами и старомодными телефонами.
Она мягко почти нежно провела рукой по гладкой деревянной поверхности стола.
Интересно, он думал здесь о ней? И думал ли он о чем-нибудь хорошем связанным с ней? Или это было лишь ее предательство, из-за которого он был вынужден томиться в этих «застенках»?
Как Андрей может любить ее после такого?
— Нужно обязательно потребовать неустойку!
— Хорошо, — Катя тяжело вздохнула и забрала у нее этот своеобразный «символ власти», буйная начальница производства сразу сникла. — Я позвоню на фирму, а Вы проконтролируйте ввоз, пожалуйста!
Тамара Васильевна бурно и торжественно кивала на каждое ее слово, а когда ей вернули несчастный брусок обратно, снова принялась ворчать на поставщиков.
Катя вышла и на секунду прижалась спиной к этой странной двери «с одной стороны».
Звуки работающих машинок, неразборчивые голоса проходящих мимо работников и задорный смех швей-мотористок по-настоящему успокаивали Катерину. Позволяли окунуться в какой-то тихий неизведанный мир, где никто бы ее не потревожил. Где можно было подумать.
Она все ещё не могла поверить в это до конца. Как такое могло произойти? Перед глазами мелькали образы их немногочисленных свиданий, проносились моменты их коротких разговоров в его машине. Когда это произошло? Когда Андрей провожал ее взглядом до дома после их второй ночи? Или когда «клялся и божился» перед Лиссабоном?
А что если это было с самого начала? Ведь даже тогда, когда Андрей был скован и не знал, что говорить своей нелепой влюбленной секретарше, она видела «что-то» в его глазах, слышала в голосе, в нем самом. Она чувствовала, что в нем таится что-то невероятное и яркое, предназначенное только ей одной. И со временем это «что-то» стало единственным, за что Катя держалась тем долгим и мучительным февралем. Это «что-то» переросло в почти яростную нежность, в то заветное «невозможно так притворяться».
И что же ей теперь делать? Спросить его об этом? Или ждать пока Андрей начнет ее завоёвывать?
Ответом ей был мерный гул станков и тихо шныряющие туда-сюда не любопытные рабочие.
***
Сегодня заседание Женсовета в курилке имело торжественный оттенок. На повестке дня был завораживающий шеф-повар, его планы на их подругу и президента, а также реакция на это подлого змея Андрея Жданова.
Девочки наперебой делились впечатлениями от встречи двух голубков, описывали все детали в малейших подробностях. Ольга Вячеславовна старалась внимать изо всех сил, так как при этом «стоянии на Угре» не присутствовала.
— Вот только Катя была какая-то задумчивая… — Шуре казалось, что больно мало радости было в глазах Кати, когда она его увидела.
— Может это из-за работы? — Ольга Вячеславовна могла найти только одну причину такого поведения Кати по отношению к такому милому человеку.
— Да. Нужно ей сказать, чтобы она завтра как-то расслабилась что ли… — Амура задумчиво теребила серёжку. — Ведь завтра может измениться вся ее жизнь.
— Думаешь этот серьезный разговор имеет матриарх… — Шура споткнулась об свой же собственный язык. — Матриарх…
— Матримониальный…
— Вот точно. — Шура благодарно кивнула Танюше-полиглоту. — Этот самый оттенок?
— Конечно же, — Маша с видом всезнайки гордо подняла голову, — Вы что не видели как он на нее смотрел?
— А мне вот интересно, — у Тани в глазах поселился голодный блеск. — А нас на свадьбу пригласят?
— Конечно, пригласят. Мы же лучшие подруги, — вдруг Шуре показалось, что она услышала совсем близко голос своего второго начальника. — Тихо.
Шура согнулась в три погибели, встала на носочки и с видом богомола, готовому к удару отправилась к двери. Приоткрыв ее на миллиметр и всунув туда голову, она заметила поспешно скрывающегося экс-президента.
— Шухер. Там Жданов. — Шура закрыла дверь и начала подглядывать сквозь матовое стекло, и заметив черную голову начальника, принялась бурно жестикулировать. — И сейчас стоит.
Из все этого девочки сделали вывод, что Андрей Жданов сейчас стоял под дверью и подслушивал их секретный разговор.
— Хорошо его наконец-то в живую увидеть, — Света начала нерешительно, прося жестами ее поддержать. — А то все на фотографии да на фотографии.
— Ага, Катя ее все время в сумочке носит — Шура поддакнула и подмигнула.
— Это так романтично… — Амура мечтательно посмотрела куда-то вдаль. — А помните как она рассказывала как они вместе работали?
— Помнишь, какое у нее лицо счастливое было, когда она о нем вспоминала? — Таня аж вся зарделась от такого вранья и начала активно обмахиваться рукавами модной блузки.
— А какая она была, когда об их первой ночи говорила, — слезливо-счастливое выражение лица Тропинкиной повергло всех девушек в ступор. — Такая счастливая, ему так верила, такая влюбленная. Говорила, что он такой… — она смотрела куда-то в сторону, вспоминая, а по щекам уже катился град из слез. — Я в тот момент, девочки, поверила, что настоящая любовь всё-таки существует, — за пределами туалета резко хлопнула дверь, а Маша от этого подскочила и наконец-то впала в типичную для нее истерику. — А теперь этот вот… ходит, под дверями подслушивает, а мой Федька на меня даже не смотри-и-ит.
Шура и Амура срочно принялись ее обнимать и говорить, что все наладится, Света протягивать носовые платки, а Таня реветь в три ручья с подругой за компанию. И только Ольга Вячеславовна нахмурилась, сверля глазами закрытую дверь:
— Ой, девочки, не нравится мне все это…
***
Андрею хотелось разнести все Зималетто, но в связи с отсутствием прав на такое варварство, он ограничился автоматом с сигаретами.
Слова Тропинкиной преследовали его куда бы он ни шел. Андрею казалось, что и перед смертью он будет слышать приторно-радостный голос секретарши президента, переживающий за свою подругу.
Нужно опираться на факты. Да какие тут факты, когда такое творится…
Жданов наткнулся на кулер, налил себе воды, расплескал половину, наорала на откуда-то взявшуюся Клочкову, подавил желание вылить вторую половину ей на голову.
Во всех бабских разговорах нужно опираться на факты. Так всегда говорил ему Малиновский. Ему нужен факт. Желательно такой, чтобы опровергнул все, что сейчас наговорил Женсовет.
Сумочка в фотографии. То есть фотография в сумочке. Девушка никогда не будет носить в сумочке фотографию просто друга.
Тогда Жданову в голову пришла идея. Бредовая, граничащая с идиотизмом и возможностью превратиться в свою бывшую невесту.
Он выпрямился, вздохнул побольше воздуха в грудь и отправился в президентский кабинет.
Зашёл спокойно, благо все возможные преграды и барьеры сейчас сплетничали в туалете.
Взгляд сразу же впился в женскую модную сумку на столе. Андрей в один присест оказался рядом с ней и дрожащими руками начал пытаться расстегнуть замысловатый замок.
Пальцы плохо слушались, перебирая различные безделушки, которые неизвестно как вмещались в такой маленькой вещице. Он уже было почти успокоился, но вдруг рука выхватила какой-то плотный небольшой листок.
Сердце пропустило болезненный удар, когда Андрей увидел такую любимую и родную Катю в объятьях такого не любимого и счастливого Михаила.
Почему Катя выбрала его?
Может потому что этот поварёнок никогда ее не обманывал, не предавал и уж точно не лазил по ее вещам без спроса.
Андрей машинально начал просматривать все бумаги и документы, сложенные на столе, в надежде отыскать хоть какие-нибудь объяснения этой фотографии и самих отношений.
Протряхивая очередную тетрадку глаза вдруг споткнулись, а затем зацепились за такие далёкие от деловых терминов слова:
«Он самый лучший, потрясающий, добрый, щедрый и удивительный. Он говорит, что любит меня, и я ему верю. Он смотрит на меня такими глазами. С ним я всегда чувствую себя любимой и желанной. — Андрей нервно закусил губу и быстро оглянулся на закрытую дверь. —
Я готова ради него на все. Он просит, чтобы я его не оставляла. Неужели думает, что я могу это сделать? Сейчас он самый главный человек в моей жизни, и я нужна ему. Как это прекрасно — чувствовать себя нужной человеку, который тебе дороже всего на свете. Если бы он только знал, что я тоже не могу без него».
— Девочки, мне очень срочно нужно позвонить. Катя меня просила. Так что давайте без меня, — громкий голос Марии вырвал Андрея из Катиных мыслей и помог вспомнить, где он вообще сейчас находился. — Вы там только за меня пройдитесь по Клочковой. — Андрей, быстро вернув тетрадку на место, начал ликвидировать следы своего присутствия. — Там мужика нет, денег тоже. Ну, все как обычно.
На секунду его взгляд снова упал на потрепанную тетрадку.
«Он самый главный человек в моей жизни».
Он быстро схватил ее и ловко и незаметно положил в карман пиджака. В этот же момент в кабинет ворвалась Тропинкина:
— Андрей Палыч? А чего это Вы здесь делаете?
Мария смотрела на него как на восьмое чудо света. Как будто его нахождение в этом кабинете абсолютно невозможно и неразумно.
— Да я просто хотел поговорить с Кате…риной Валерьевной, — он оглянулся на президентский стол, стараясь хоть немного привести свои мысли в порядок. — Отдать отчёт, вот. Не знал, что ее нет на месте.
— Так она на производстве. Ну Вы же видели. — Маша, кажется, смутилась, заметив, что таким образом напомнила ему о налаженной личной жизни президента. — А давайте я ей все передам?
— Нет. Нет. Ну что Вы, — украденная тетрадка буквально обжигала и не давала придумать нормального оправдания его пребыванию в бывшем кабинете. — У меня, так сказать, устный доклад. Пойду-ка его лучше запротоколирую.
— Андрей Палыч, — она посмотрела на него сочувственно, как будто понимала все, что у него происходило сейчас на душе. — Вы меня дуру простите, пожалуйста…
— За что?
— Да за все, — от такой формулировки Жданов даже улыбнулся, правда, довольно нервно. — Я часто кучу всяких глупостей говорю. Почти все время, знаете… Даже не знаю, что с этим делать?
— Понятно. — Андрей не знал, считать ли это извинение как отказ от их недавних соловьиных трелей о предстоящей свадьбе. — Спасибо.
Андрей вышел за дверь и отправился в сторону уже своего кабинета. Ему было страшно узнать всю правду о Кате, но он не мог больше сомневаться во всем, что касалось ее. И сейчас у Жданова в руках было самое ценное и правдивое, что он мог только найти — ее дневник.
Глава 4На административный этаж Катя вернулась уже в конце дня. Стараясь затесаться между работниками, спешащими домой, она отчаянно пыталась не попасться на глаза Женсовету. Или Андрею. Или им всем вместе.
Но к сожалению, сегодня удача была явно не на ее стороне. Девушки ждали свою начальницу в приемной. Расстроенные, виноватые и избегающие прямого взгляда. Катя тяжело вздохнула, мысленно приготовившись к трагедии вселенского масштаба:
— Что случилось? — Катя старалась выглядеть непринужденно, не хотела, чтобы подруги что-то заметили и начали распрашивать о ее постоянно неопределенных чувствах. — Дефолт?
Девушки как-то грустно усмехнулись и быстро выпалили:
— Андрей Палыч… с ума сошел.
— И кто же поставил такой замечательный диагноз? — Катя от неожиданности даже рассмеялась, хотя внутри у нее все сжалось в ожидании чего-то ужасного.
— Так тут и ставить ничего не надо, — мудро заметила Света, пока остальные разглядывали стены. — Закрылся у себя в кабинете, пьет и говорит, что убьет любого, кто к нему войдёт.
— Кать, ну понимаешь мы… — Амура аккуратно взяла Катину дрожащую руку в свои.
— Да это я во всём, дура, виновата, — в глазах Маши проступала новая и долгая истерика. — Кать, я ему такое сказала…
— Какое такое ты ему сказала?
Катя напряглась ещё сильнее, прекрасно зная, об их способности раздувать из карандаша бегемота.
— Ну мы просто говорили о Михаиле. — Света слегка покраснела и отвела взгляд. — Какой он положительный и приятный человек.
— И мужчина тоже. — Шура пыталась стать меньше ростом, но у нее ничего не получалось.
— Я сказала, что в у вас с Мишей… — Маша покоянно опустила голову. — Короче, ну все было
— Что было? — Катя тяжело вздохнула, понимая только то, что ничего не понимает. Только крепкие африканские руки Амуры казались слишком тёплыми.
— Ну, понимаешь вообще все было…
Маша выпучила глаза, намекая на что-то пикантное и одновременно старалась виновато спрятать их от ясного взора начальницы.
— И что? — Катя надеялась, что в данной момент она больше похожа на спокойную и уровнавешенную начальницу, а не на Жданова. — Ты просто подошла к Жданову и так и сказала, что у нас Мишей было… — тут Катя споткнулась, почувствовав как запылали ее щеки, — все?
— Нет-нет. Он просто у туалета понимаешь. — Шура старалась говорить медленно, чтобы всем было понятно. — Стоял…
— Стоял и подслушивал, — более подробно обрисовала картину Таня
— Да. И мы решили его немного помучить. — Светлана довольно задрала голову вверх. — А что только ему что ли можно?
— Кать, мы как лучше хотели. — Амура почти плакала, видя как их подруга и президент бледнела все больше и больше. — Честно слово.
— А кто вас просил что-то говорить, кого-то мучить. — Кате показалось, что весь мир рухнул в одночасье и именно в ее приемной. — Почему вы постоянно лезете в мою жизнь. В жизни других, — все ее бессонные ночи, вызванные их сплетнями, все переживания, все что переживал из-за них Андрей вылилось в негромкий, но серьезный крик. — Хотите что-то обсудить? Идите домой и там обсуждайте сколько влезет. Рабочий день уже давно окончен. До свидания.
Она буквально залетела в свой кабинет и от души хлопнула дверью.
Ему плохо.
Катя редко выходила из себя и уж ещё более редко кричала на подруг. Они всегда были милыми сплетницами, которые всегда поддерживали ее и стояли друг за друга горой. А иногда и их знаменитый шпионаж очень помогал компании. Но сейчас ей было невыносимо думать, что Андрей, по вине Женсовета, думал о ней именно так. О том, что ему на самом деле наплевать на то, что рассказали девочки, она старалась не думать. Потому что не могла понять радостной ли это было новостью или грустной.
Ему плохо из-за нее. Опять.
Она прошла к креслу и стала бесцельно перебирать папки на столе. Затем отбросила эту затею и начала собираться домой, надеясь что родные стены помогут ей разобраться во всей этой неразберихе.
Катя отгоняла от себя как назойливых мух мысли о том, что Андрей сейчас где-то сходит с ума из-за нее.
Рука сама метнулась к телефону и набрала номер охраны, где Сергей Сергеевич очень радостно сообщил госпоже президенту, что «Андрей Палыч сегодня утром в здание зашёл, но ещё ни разу не вышел».
Он не мог так переживать из-за нее. Не имел права. Он не мог сходить с ума из-за того, что Катя Пушкарёва якобы встречается с каким-то шеф-поваром.
А если все же…
Она не пойдет к нему в кабинет. Она пойдет домой и как следует все расставит по местам. И потом может быть…
Ему больно…
Катя решительно принялась наводить порядок в кабинете, готовясь идти домой, но вдруг вспомнила, что еще утром оставила свой дневник на столе. Она вернулась, но ничего не обнаружила.
Дневника не было.
***
Катя не поверила своим глазам. Она ведь точно оставляла его здесь. На самом краю.
Вдруг ей стало не хватать воздуха. Неужели кто-то его видел? Как она вообще могла додуматься оставить его на видном месте в незапертом кабинете в компании, где никто не ценит приватность личной жизни? Права была когда-то Кира Юрьевна. Как только с такой безалаберностью о настоящих делах в компании никто раньше не пронюхал?
Она резко принялась шарить руками по ящикам, устраивая настоящий бардак. Она ещё немного надеялась, что просто переложила его куда-то и совсем об этом забыла.
Телефонный звонок не смог отвлечь ее от этого немедленного дела и поэтому она чуть не выронила трубку:
— Я слушаю.
— Катенька, — мамин голос звучал как-то слишком безмятежно и радостно. — Когда тебя с работы сегодня ждать?
— Мамочка, очень много работы. — Катя схватилась за обьемную папку с контрактами, хотя это предположение о нахождении дневника было глупым. — Я, наверное, задержусь, так что ложитесь без меня, хорошо?
— Кать, ну это не удобно. Тут Миша сидит, папа его как может развлекает. Наливку свою достал, не дождался. Нельзя же сначала гостя пригласить, а потом даже не прийти.
Массивнаяя папка вывалилась из рук, чуть не придавив бедной Кате ногу:
— Миша у нас?
— Да. А разве не ты его пригласила? — Елена Александровна недоумевала одну секунду. — Мы так рады. Так давно его не видели. Кать, а он тебе предложение сделал, да? Вот бы здорово-то как было. Вот мне сегодня сон снился…
— Мам, а Коля там? — Катя ещё не отошла от предыдущей информации, а тут ещё и предложение. Что за помутнение рассудка сегодня у все такое? — Позови его, пожалуйста.
Катя услышала грохот трубки. На заднем плане отчётливо слышалось папин «подхмелевший» смех.
— Зорькин слушает, — Колин голос, Слава Богу, был не таким радостным.
— Зорькин, что у вас там происходит?
— А как же поздороваться со своим финансовым директором? Совсем ты, Пушкарёва, навыки этикета потеряла. Восстанавливай, в работе пригодится.
— Коля, мне сейчас не до смеха.
Она тяжело рухнула в кресло, отложив несчастные поиски ненадолго.
— Да понял я, понял. Ну, что у нас тут, посмотрим… — Зорькин всё ещё был на своей саркастичный волне. — Пришел этот твой повар всея Руси и намекнул, что хочет увезти тебя за сто морей, а точнее в Петербург, где он ещё один ресторан открывать собирается.
— Что? — Катя казалось, что ее глаза сейчас похожи на мячи для тенниса. — Какой ещё Петербург?
— Ну ты даёшь, Пушкарёва. В тот, что на Неве, конечно. — Коля же не замечал состояния подруги и продолжал в том же безмятежном духе. — Так это ещё не всё. Твои родители перевели это как то, что ты согласилась быть «век ему верна» и походу дела празднуют помолвку, — Катино молчание, пронизанное шоком и безысходностью его слегко удивило. — Подожди, а ты что ничего про это все не знала?
— Нет, Коля, я ничего про это не знала.
— А ну тогда все понятно. Да. Это типичный ход всех безумно и безответно влюбленных — перетянуть родителей «объекта страсти» на свою сторону.
— Что за бред ты несёшь? — Катя снова разозлилась, отчётливо поняв, что сегодня домой ей нельзя. Со всех сторон обложили.
— Не бред, а правда жизни.
— Коль, скажи моим, что я прийду сегодня поздно и на этом точка.
— Ладно, ладно понял. Придумаю что-нибудь. Если что мой труп будет валяться у твоей комнаты. А что с тобой-то случилось?
— Зорькин, мне нужно, что бы ты побыл сейчас моим голосом разума.
— Хорошо, что не гласом Божьим, — отшутился Зорькин, побуждая подругу продолжать дальше. — Пушкарёва, хватить уже нагнетать. Ты правда что ли замуж собралась за своего это Кастрюлькина?
— Нет. Ты что? Сплюнь лучше. — Катя нервно огляделась по сторонам и понизила голос. — Это про Жданова.
— Как я сам не догадался…
— Сегодня он сказал, что… Малиновский все лез и лез… Короче, он сказал, — Катя даже глаза прикрыла, позволяя мягкому шепоту сорваться с губ, — что любит. Понимаешь, любит…
— Подожди, — Коля, кажется, от неожиданности впал в мимолётный ступор. — Жданов сказал тебе, что любит Малиновского?
— Нет, Жданов сказал Малиновскому, что любит меня!
— А, ну тогда ладно. — Коля облегчённо выдохнул и, кажется, что-то прожевал. — И что ты собираешься с этим делать?
— А что я собираюсь с этим делать? Ты вообще слышал, что я сказала?
— Слышал, слышал. Ну и что? Ты теперь ему веришь?
— Не знаю, Коль, наверное. Не знаю, что и хуже — то, что он меня никогда не любил и только использовал или что всё-таки любил, а я ему все это время не верила.
— Ладно, не кисни ты там. Может тебе поговорить всё-таки с ним?
— Наверное, надо.
— Ты это звони, если что… Ну, ты знаешь…
— Знаю, Коля, спасибо. Пока.
Катя положила трубку, и нежно провела ппльцами по кнопкам селектора.
Может им правда надо поговорить?
Глава 5Стук маленьких каблучков эхом раздавался по безлюдному коридору.
Катя уверенно шла вдоль опустевших рабочих столов и старалась не думать об Андрее. Все ее внимание было сосредоточено на черных острых носках ее модных туфель и мелодичном стуке по паркету.
Что с ним происходит? И как ему помочь? С чего начать этот необходимый для них обоих разговор?
Нескончаемые вопросы заполонили голову, не давая возможности хотя бы попробовать найти на них ответы.
Но она не обращала на них внимания. Очень старалась не обращать внимания.
Дойдя до своей недалёкой цели, а именно до его вымершего кабинета, Катя замерла. Дверь, из-за которой сегодня она на целый день лишилась спокойствия, была заперта.
Она несмело постучала, но никто не ответил. Затем дёрнув пару раз, дверь постепенно начала поддаваться, и вот госпожа президент уже в кабинете, а компьютерный шнур лежит в ее руках. Вот, что оказывается не пускало ее сюда.
Андрей был в кресле. Скрутился, закрылся с головой дорогим пиджаком и выглядел таким несчастным, таким измученным, что у нее чуть не остановилось сердце.
Катя подошла ближе, желая его успокоить, быть ближе к нему, но вдруг заметила знакомую тетрадку в том предмете, что заменял ему подушку.
Она испуганно отпрянула назад, словно ее ошпарило кипятком. Катя начала расхаживать по кабинету, стараясь успокоить, убаюкать острую боль от нового ожога.
Несокрушимая злость на него накатила огромной волной, но в миг растворилась, стоило ей ещё раз увидеть его измученное лицо с оставшимися на нем следами от долгих слез.
Затем Катя начала злиться на себя. На свое дурацкое желание, чтобы он узнал о ней все. На то, как ей хотелось, чтобы он увидел, почувствовал, осознал всю глубину ее неискоренимых чувств к нему.
Как можно было оставить свое личное тайное сокровище прямо на рабочем столе?
Она устало присела на стол и несчастно опустила голову, когда заметила ещё одного свидетеля их несчастной нелепой любви.
Зеленый пакет, весь донельзя помятый, стоял на его столе. Рядом стопкой лежали знакомые до боли открытки. Катя признала не все, а затем метнула взгляд на мусорное ведро, где покоились остальные опусы весельчака-стратега Малиновского.
Я схожу с ума, когда думаю, что ты можешь любить другого…
Ты изменилась и надеюсь, что причина этих изменений не я…
Я готов на все лишь бы ты была со мной…
Для меня важно целовать тебя, чувствовать тебя…
Ты, а не Кира женщина моей жизни…
Слова больше не били, не резали по истерзанной душе, по истоптанной Андреем любви; они воскрешали в ней позабытые спокойствие и уверенность, давали несокрушимую надежду, исцеляли ее веру в него, которую она столько месяцев пыталась изжить из себя.
— Катя?
Она вздрогнула, чуть было не выронив драгоценные открытки из дрожащих пальцев.
Андрей смотрел на нее словно на призрака, сон, видение. Его руки дрожали, глаза были красными от пролитых слез, волосы всклокочены.
Он так не походил на самого себя. На прекрасного, порхающего ловеласа, который с лёгкостью брался за любое дело и перепрыгивал стоящие у него на пути столы.
Ей стало страшно
Что она с ним сделала?
— Я знаю… Я знаю… Я виноват. Я так виноват. Я знаю, что не заслуживаю тебя, что я все постоянно делаю не так. Прости. Теперь я понимаю… Я знаю, что это непорядочно, но когда я смотрел на все твоими глазами, я заново все пережил… И теперь я знаю, что мы должны быть вместе. Ты можешь снова сбежать куда угодно, со своим Михаилом или со своим Колей или вообще с Александром… Но ты все равно будешь любить меня, а я — тебя.
Катя рванула к нему, рухнув на колени на одном уровне с ним:
— Андрей, Андрюш, успокойся, пожалуйста, — не понимая, кого она больше пытается успокоить его или себя, Катя взяла его руки в свои. — Давай, ты ляжешь и отдохнёшь, и мы с тобой поговорим. Только позже. Хорошо?
Она пыталась уложить его в том же кресле, понимая, что лучшего варианта все равно у нее нет. Он подчинился и послушно положил голову на ее дневник:
— Ты все равно будешь со мной.
Андрей снова провалился в сон, иногда тихо зовя ее по имени.
Катя не знала, что будет завтра. Не знала о чем они будут говорить. Но сейчас, гладя рукой его растрепавшиеся темные волосы, она поняла, что больше не сможет быть без него.
Она прижалась спиной к креслу и мягко поглаживая его буйную голову, начала медленно проваливаться в сон.
Она больше никогда не будет жить без него.
***
Ему снилась Катя.
Загадочная, чарующая.
Ее нежный, чуть хрипловатый голос успокаивал, утешал, давал смысл дышать дальше. Он чувствовал тепло, исходящее от ее ласковых невесомых прикосновений, чувствовал ее сбившееся дыхание на своей коже.
Она всегда посещала его сны, но всегда оставалась ненадолго. Она была вместе с ним всего несколько мгновений, а затем беспощадно уходила вдаль, не обращая внимания на его мольбы остаться.
В этот раз все было иначе. Она не уходила, не бросала его в кромешной тьме своего предательства. И поэтому, ему не хотелось просыпаться.
Андрей не помнил как заснул, но пробуждение оказалось воистину тяжёлым. Тело затекло от длительного нахождения в неестественной позе, а в голове трещало так, словно там завелась целая стая наглых цикад. Да ещё и занудное, но настойчивое пиликанье телефона отдавалось во всем теле болезненной судорогой.
Андрей тяжело вздохнул. Он думал, что этот период в его жизни окончательно завершён.
Из окон сквозь жалюзи и плотную ткань пиджака пробивался нежный солнечный свет, лаская мягкими лучами все вокруг. Он давал непонятную, но успокаивающую, целебную надежду.
Механический звук прекратился, когда Андрей обнаружил себя скрутившимся в кресле. Под головой покоилась яркая тетрадка, а вокруг него кто-то суетился.
Он резко сел, когда воспоминания вчерашнего дня мигом вернулись в его пустую голову и встали на свои места: приход Кастрюлькина, поиски фотографии, её прекрасные слова, размытые горькими слезами…
— Катя? — Андрей не мог поверить, что она действительно была здесь. Такая взволнованная, нежная, совсем не та бизнес-леди, постоянно появлявшаяся в его присутствии — Я не сплю?
— Нет…
Она мягко усмехнулась, успокаивающе положила руку ему на плечо.
— Послушай, — он быстро схватился за тетрадку; очередное чувство вины неимоверной тяжестью пристроилось рядом с остальными его прегрешениями, от чего ему стало больно дышать. — Я должен все объяснить…
— Не говори ничего, — она мягко провела ладошкой по его губам, от чего его желание говорить что угодно, кроме трёх заветных слов, исчезло.
— Ты простила меня?
В своем надтреснутом голосе он услышал и явную, откровенную мольбу; и сжимающее в тисках сердце, неверие; и скрытую, но все ещё живущую в нем надежду.
— А куда мне деваться? — Катя потянулась ещё ближе и когда ее лицо оказалось всего в нескольких миллиметрах от его, Андрей затаил дыхание, боясь спугнуть это дивное видение. — Я ведь все равно буду с тобой…
Мягкие шершавые губы осторожно коснулись его пересохших, ожидающих. Он аккуратно притянул ее ближе, запутавшись пальцами в ее вьющихся волосах.
Теперь Андрей никогда ее не отпустит, никогда не даст ей повода в нем усомниться, никогда не сделает ей больно. Ведь сейчас в руках он держал самое хрупкое, самое любимое, самое ценное, что было у него в жизни.
Катя слегка отпрянула от него и посмотрела в глаза, заново его изучая, а затем вдруг тепло улыбнулась и счастливо засмеялась.
Андрей не мог не улыбнуться ей в ответ, он ласково завел за ушко выбившуюся прядь и снова налетел на нее с осторожными нежными поцелуями.
Они ещё долго целовались, стараясь наверстать упущенное время, тихо смеялись, обменивались глупыми вопросами и односложными ответами. Теперь никакие препятствия не могли встать на их счастливом совместном пути, ничего больше не могло им помешать.
Они ведь все равно будут вместе.
Конец.
