Глава 1Нынешний день Екатерины Пушкарёвой начался так же как и закончился вчерашний — с мыслями о том, где и с кем сейчас Андрей Жданов.
Она не могла об этом думать, но и не думать об этом она тоже не могла.
Даже шумное вваливание в ее кабинет девочек из Женсовета и ежедневная промывка Колиных ушей от лапши госпожи Клочковой не помогли.
Удручающие мысли словно рой непослушный ядовитых пчел не давали покоя ее несчастной голове. Даже после того как она разложила все мысли по полочкам и загнала всех пчел по их ульям ничего не изменилось.
Страстные взгляды, которые Андрей кидал на Надежду и не сравнятся с теми, что Жданов позволял себе в ее, Катин, адрес.
Дружелюбные. Поддерживающие. Заботой о компании пропитанные.
А как он ее обнимал? Как будто хотел объявить всему миру то, что отказался подтверждать на телекамеры. Как будто всем своим видом показывал, что это его женщина.
«Собственноручно вывез из славного города Киев»
Катя горько усмехнулась, катаясь на президентском кресле словно на карусели. Воспоминания о его руке, крепко сжимающую ее ладонь до сих пор отдает электрическими зарядами. В тот миг казалось мир вокруг них не просто перестал существовать, а окончательно исчез из задумки мироздания. И Катя была уверена, что и он ощутил нечто подобное. Она это чувствовала.
А затем он уехал с Надеждой в гостиницу. И после показа, и после совещания. Оставив Катю одну. Наедине со своим кровоточащим сердцем, бестактными подругами и его последним тяжёлым взглядом.
Как будто она должна была что-то понять. И она все понимала. И одновременно не понимала ничего.
Катя резко остановилась, прекратив детское занятие и откинулась на спинку кресла.
Она устала. Устала чего-то ждать. Устала чего-то не понимать. Она устала от Андрея Жданова.
Неожиданный телефонный звонок прозвучал сладкой музыкой для Катиной истерзанной души. По крайней мере, работа сможет ненадолго ее отвлечь.
ЧП на производстве — прекрасно. Наверное, Катерина Валерьевна не должна заниматься этим самолично, но это даже хорошо. Лучше, чем сидеть здесь и чахнуть от тоски.
***
На пустом ресепшене обнаружились двое представительных мужчин с деловыми портфелями в руках и растерянностью потерянного мамонтенка в глазах. А вокруг них ни единой души. Кате даже на секунду представилось подгоняемое ветерком перекати-поле перед ней, как в старых вестернах. Только Клочкова соблазнительно перемещалась где-то возле бара и бросалась хищно-пронзительными взглядами на данных господ.
Катя тяжело вздохнула. Все понятно. Девочки снова устроили посиделки в курилке. И видимо новость, которая снесла дамочек со своих рабочих мест настолько срочная и важная, что даже попросить о помощи Федора они не успели.
— Здравствуйте! Меня зовут Екатерина Пушкарёва. Я могу Вам чем-нибудь помочь? — Катя вежливо улыбнулась, мысленно надеясь, что ЧП на производстве всё-таки не такое уж ЧП и две минуты ее подождёт.
— Добрый день, — один из мужчин с усиками и бородкой, направился к ней как заблудший моряк идёт на свет маяка. — Меня зовут Дмитрий Розин, а это мой коллега Виктор Тодорчук, — тот сухо кивнул. — Нам очень приятно с Вами познакомиться. Много хорошего слышали о Вас и Вашем недавнем показе. Поздравляем Вас.
— Спасибо, — она искренне ему улыбнулась и пожала руку, краем глаза заметив как покачивающиеся бедра Виктории перекочевали на диван. — Что привело Вас к нам?
— Мы приехали из Уфы, надеясь подписать контракт по приобретению прав на покупку франшизы Зималетто. Нас пригласил господин Жданов.
— Так он Вас ждёт?
— Не совсем. У нас была назначена встреча ближе к полудню. И мы наслышанные о московских пробках решили выехать заранее, да вот как-то наоборот слишком рано заявились.
— Лучше перебдеть, чем недобдеть, — резво выдал господин Тодорчук, немного смутив этим своего коллегу.
— С этим очень тяжело не согласиться. Одну минутку. Виктория Аркадьевна, — Катя повернулась в сторону Клочковой, которая тут же прекратила плясать свои брачные танцы у дивана, подскочила от неожиданности, а затем неспешно подошла ближе. — Позвольте представить. Виктория Аркадьевна Клочкова. Можно сказать движущая сила нашей компании.
Мужчины вежливо ей кивнули, на что Виктория начала томно кидать в них взгляды.
— Виктория Аркадьевна, я понимаю, что Вы очень занятой человек, но может быть Вы отлучитесь ненадолго от Ваших безмерно важных дел и уделите немного внимания нашим дорогим гостям?
— Вы знаете у меня так много работы, — добавив значимости в голос, Вика начала вещать о своих заслугах во имя Зималетто. Кате пришла дикая мысль, что рисоваться перед другими — единственное, что объединяет их с Колей.
— Работа — не волк, в лес не убежит. — Прервал ее горячий монолог господин Тодорчук. Видимо, он умел разговаривать только пословицами.
— Виктория, сделайте, пожалуйста, исключение, проводите господ в конференц-зал и предложите напитки, — тоном безапелляционной начальницы произнесла Пушкарёва. — А я пока сообщу Андрею Павловичу о Вашем приезде.
— Только если ради наших многоуважаемых гостей. Прошу за мной, — сияя улыбкой она махнула им в сторону приемной, кидая при этом недовольные взгляды в сторону Кати.
Но Кате было не до этого. Она только сейчас поняла, что самолично вызвалась пойти к Жданову и лицезреть его сияющую физиономию после вчерашних гостиничных посиделок с Ткачук.
Разрывающая сердце боль, охватывающая ее при воспоминаниях о том, как он смотрел на эту холеную киевлянку снова грозилась стать невыносимой. Нет уж. Она просто зайдет к нему и сообщит о гостях. Быстро и четко. И для этого не нужно будет даже на него смотреть. А затем она отработает месяц и уедет далеко-далеко. Где никто даже имени его не знает.
«Нужно будет посмотреть какие города Жданов за этот месяц не посетил. Для надёжности».
***
Шуры на месте не оказалось. Это было хорошо, так Катя могла спокойно собраться с силами, не отвлекаясь на очередные «новости с фронта».
Она зайдет туда спокойной и уверенной в себе начальницей, а не умирающей от безответной любви дурочкой.
Подойдя к дверям кабинета бывшего начальника маркетингового отдела, она на мгновение ярко вспомнила как однажды у этих дверей очередной раз рухнула ее жизнь.
— Ты научился дружить с женщинами, расстался с невестой, — из кабинета послышался слащавый голос Малиновского. — Вывод очевиден. Так сказать, добрый вечер. Ну с другой стороны Милко из-за этого не переживает.
Очередные излияния Романа Дмитрича слушать особо не хотелось, поэтому она поднесла кулак к двери, когда в разговор вступил бархатистый голос Андрея:
— Ты забыл одно обстоятельство — я люблю Катю. А она, между прочим, женщина.
На мгновение мир замер. Она не слышала ничего и никого. Только гул в ушах и бешеное сердце, что решило за секунду отбить все оставшееся у него время.
— Давай, приударь за ней. — Малиновский заставил Катю встряхнуться. Ну хотя бы он говорил на понятном ей языке. — Она ведь теперь у нас ого-го какая. Шастает по приличным местам. Думаешь на нее глаз никто не положил?
— Что значит приударь? Твоя терминология здесь неуместна. Я люблю Катю. Люблю. Если ты вообще хоть…
В глазах потемнело и её чуть повело в сторону. Как когда Андрей в первый раз ее поцеловал.
«Возьми себя в руки, Пушкарёва. Даже если это и правда, то это не повод падать в обморок как тургеневская барышня!»
— Андрюш, ну скажи ей об этом. Человек имеет право знать, что его любят.
— Я обещал, что не подойду к ней и не подойду. Она должна поверить в то, что я изменился. Нет больше идиота, который испортил ей жизнь. Вернее есть, но это уже не я. — Она прислонилась полыхающим лбом к прохладной поверхности двери. — Я действовал по указке другого идиота.
— А что ты слушаешь всяких идиотов. Кстати, ты о ком?
— Все отстань, Малиновский. Я буду действовать так как чувствую. Любовь такой женщины нужно завоёвывать медленно и упорно.
Нужно взять себя в руки, рассказать о клиентах, а уже потом все обдумать. Завтра.
Она несколько раз повторила комбинацию из вдохов-выдохов, что немного нормализовало ее физическое состояние, но Катя чувствовала как непрошибаемая толстая стена, которую она так долго выстраивала, начинала раскалываться. Стена трещала под тяжестью трёх слов, на которые совсем недавно у Кати была острая аллергия.
Стук получился каким-то жалким, учитывая мелкую, едва заметную дрожь в руках.
Малиновский вытянулся, встал по стойке смирно, чуть было честь не отдал. Катя облегчённо выдохнула. Значит на ее лице признаков приближающегося обморока не обнаружено.
— Здравствуйте, Екатерина Валерьевна.
— Доброе утро, — Катя старалась сосредоточиться на Романе или на его столе. Получалось плохо.
— Что-то случилось?
Андрей смотрел на нее осторожно, внимательно, нежно. Вот как спрашивается можно хоть что-то соображать под таким взглядом. Это же просто неприлично.
— Нет. В смысле да, к нам пожаловали господа Тодорчук и Розин из Уфы. Думаю, они Вам знакомы.
— Что-то они рановато, — попытался влиться в разговор Роман. — Хотя это и неудивительно. Наши франшизы продаются как свежие беляши на Казанском вокзале. Только успевай деньги считать да смотри, чтобы ничего лишнего не…
— Они ждут в конференц-зале, — от соловьиной трели Романа Дмитрича у нее снова начала кружиться голова. Да что же это такое!
— Спасибо, — его голос обволакивал, успокаивал, словно Андрей знал, что с ней происходит и хотел ее поддержать. — Не волнуйтесь. Мы с Романом Дмитричем не заставим их долго ждать.
— Прекрасно, — она уже было подошла к спасательной двери как обеспокоенный голос Жданова догнал ее и почти уложил на лопатки.
— Катя? С Вами точно все в порядке?
«Я люблю Катю».
Она улыбнулась, надеясь, что это поможет ему так сильно за нее не волноваться. Если ему действительно не все равно.
— Да что со мной может случиться.
Нахмурился. Кажется, она когда-то так говорила — после инструкции. Закрыв за собой дверь и отойдя подальше от таких звукопроницаемых дверей, она закрыла глаза и попыталась унять охватившую ее дрожь.
Пчелы снова принялись жужжать и ранить, только теперь казалось, что их стало ещё больше.
Но как же Надежда?
Ответом ей был насмешливо-удивленный голос Малиновского: " Ты научился дружить с женщинами».
Господи. И что же ей теперь делать?
