Глава 1Хагрид рассказывал Гарри по дороге к Косому переулку, что Гарри в волшебном мире любят и уважают, но все же масштабы всеобщего восхищения превзошли любые ожидания Гарри. В Дырявом Котле кабатчик при виде Гарри пробормотал: «Большая честь для меня, сэр!» - и встал навытяжку, словно к нему в кабак пожаловал сам принц Чарльз, а завсегдатаи кабака выстроились в благоговейную очередь, чтобы засвидетельствовать Гарри свое почтение. Гарри заметил, что никто из подходивших к нему не пытался его обнять или потрепать по голове, как положено делать с детьми, но на этом странное поведение окружающих не закончилось, а только началось.
Небольшие ушастые гоблины Гринготтса, одетые в строгие деловые костюмы, показались Гарри сначала героями мультиков, но и они отнеслись к Гарри со всей серьезностью, как к очень важному клиенту.
- Добро пожаловать, мистер Поттер, - учтиво сказал гоблин и вышел из-за конторки, чтобы ради такого клиента отдать дань людским обычаям и пожать ему руку. – Я давно хотел познакомиться с вами.
Второй гоблин тем временем заговорил с Хагридом – Гарри не слышал разговора, но почувствовал, что Хагрид чем-то недоволен, и не стал его беспокоить, когда любезный гоблин пригласил его в свой кабинет.
- Я был уверен, что этот полувеликан не может быть вашим поверенным, - заметил гоблин, закрывая за собой дверь. – Да и вас я представлял себе немного другим. Впрочем, к делу – учитывая ваше несовершеннолетие и то, как хорошо у вас идут дела, мне бы хотелось провести анализ вашей крови на родство с другими волшебными семействами. Разумеется, из уважения к вам и вашей семье, этот анализ будет для вас совершенно бесплатным.
Старый хитрый гоблин умел располагать к себе, а крови и боли Гарри не боялся, и вскоре капли его крови упали на странный кусок железа, иссеченный пересекающимися линиями.
- Что же, ничего неожиданного, - заключил гоблин, поводив над линиями рукой. – Ваша родословная восходит к Гриффиндору и Певереллу…
- А что это значит? – спросил Гарри, который никогда не слышал ни об одном, ни о другом.
- Извините мою прагматичность, но ничего это не значит, - честно ответил гоблин. – Оба рода давно пресеклись, и ваши предки много поколений назад получили положенную им долю наследства, которую уже за давностью лет никак не оспорить. Вы, конечно, можете хвалиться перед волшебниками своей родовитостью, этого вам никто не запретит, потому что вы имеете на это полное право.
- Вы приходитесь дальней родней современным Блэкам, но это кто только не может о себе сказать, - продолжал гоблин. – Род Блэков тоже может пресечься, а там есть что делить, но какие у вас шансы поучаствовать в дележе, я сейчас сказать не могу, нужно поднимать бумаги и архивы… И наконец, то, что меня интересовало – ваша кровь с маггловской стороны, извините меня за каламбур, абсолютно чиста, и вы не приходитесь кровной родней ни Буллстроудам, ни Уизли, ни Уоррингтонам – ни, тем более, Бэгманам и Саквиль-Бэггинсам. Поэтому если кто-то из этих семейств будет убеждать вас в обратном и предлагать на этом основании себя в опекуны, шлите их ползком через Запретный лес. Это мой вам конфиденциальный, но очень добрый совет. Состояние вашего счета говорит о том, что такому практичному молодому человеку, как вы, опека и вмешательство в его дела ни к чему.
Когда несколько ошарашенный таким вниманием Гарри вышел вместе с гоблином в общий зал, Хагрид все еще переругивался с тем служащим банка, который, по всей видимости, отвлекал его от Гарри.
- А я говорю вам, что даже за пустой сейф нам положена плата за обслуживание, - скучным голосом говорил гоблин. – Сначала внесите плату за обслуживание сейфа, которую этот беспамятный старик забывает внести уже третий год…
- Я не позволю вам оскорблять Дамблдора в моем присутствии! – вскричал Хагрид и ахнул кулаком по стойке, но гоблины были не лыком шиты и недовольных претендентов на семейные сейфы повидали немало, поэтому Хагрид только отшиб руку.
- Не хулиганьте, - строго предупредил гоблин из-за конторки, от такого грохота даже не поморщившись, будучи полностью уверенным в своей магической защите. – Мы дракона обротать можем – и с вами тоже справимся.
- Ну хотя бы денег парню на учебники вы можете выдать? – проворчал Хагрид.
- Желание мистера Поттера для нас закон, - учтиво поклонился стоящий рядом с Гарри гоблин.
Чудеса продолжались и у портнихи, которая выбежала Гарри навстречу так, словно к ней приехал ее любимый родственник.
- Ах, ну конечно, мы сделаем для вас повседневные мантии, - всплеснула руками мадам Малкин. – Пара незаметных пустяков! Но такому видному кавалеру, как вы, конечно, понадобятся и праздничные мантии. Вот, посмотрите, - в руках у мадам Малкин тут же появились эскизы, - прекрасная мантия для Хэлловина, мистер Поттер – и всего за 200 галеонов. А это рождественская мантия – 300 галеонов, но, если возьмете обе, я уступлю вам их за 450.
- Мадам Малкин, - виновато сказал Гарри, понизив голос, - у меня нет при себе таких денег.
- Ах, ну что вы, - так же тихо и чуть заговорщицки ответила мадам Малкин. – Такому человеку, как вы, мистер Поттер, я поверю под расписку хоть до самого выпускного.
- Так ты Гарри Поттер? – заинтересованно сказал сухонький блондинистый мальчишка, с которого уже снимали мерку. Когда Гарри вошел в магазин, мальчишка окинул его небрежным взглядом скучающего аристократа, но фамилия Гарри изменила его отношение. – Я Драко Малфой. Давно хотел с тобой познакомиться.
- Взаимно, - растерянно сказал Гарри, пожимая протянутую руку, а Драко принял его оговорку за чистую монету и немного приосанился.
Может, с кем другим Драко и стал бы болтать про квиддич, но, когда тебе в руки попадает юный финансовый гений, любой Малфой становится серьезным.
- Как ты смотришь на рынок златоглазок, Гарри? – приступил к ненавязчивым расспросам Малфой.
- Положительно, - все так же растерянно ответил Гарри, и Драко сделал себе пометку, что стрекоз-златоглазок, важный компонент во многих зельях, нужно, вне всякого сомнения, покупать.
Гарри так толком и не понял, за кого его все принимали, но заботящиеся о своих крупных клиентах гоблины Гринготтса подписали его за собственный счет на «Финансовый пророк», и Гарри, которому все равно было нечего читать (не учебники же), по утрам прочитывал неизменно оказывающуюся на подоконнике его комнаты газету, а потом выстилал ей клетку Хедвиг, которую он убирал ежедневно.
Драко же тем временем последовал совету Гарри, и на инвестиционные деньги, которые ему ежегодно выдавал отец с условием не тратить их, а вкладывать, Драко купил несколько партий златоглазок, десять бушелей дремоносных бобов, сотню фунтов рога дромарога и еще чего-то, по поводу чего Гарри в их первую встречу только растерянно кивал. Не все сделки оказались удачными, но в целом Драко повезло, и перед отъездом в Хогвартс он закрыл позиции с прибылью, а Люциус объяснил сыну, какое влияние на рисковый портфель оказывает диверсификация, и дал ему первое понятие о статистических законах, так что за неудачные свои покупки Драко совсем не был на Гарри в обиде и справедливо полагал их неизбежным злом в профессии инвестора – главным же было то, что по итогу Драко остался в плюсе, а значит, советы Гарри в среднем были верными, больше чего и желать нельзя.
Гарри сначала даже струхнул, пройдя сквозь стену на платформу 9 и 3/4 и увидев, что его около поезда поджидает Драко в компании двух крепких и мрачных ребят, но Драко поприветствовал его более чем дружелюбно.
- С меня причитается, - сказал Драко и практически сразу, стоило им вчетвером устроиться в купе, накупил для Гарри кучу вкусных и забавных сладостей, а потом снова стал наводить разговор на удачные объекты для инвестиций.
В этот раз Гарри был более подготовлен для такого разговора, вспоминая подходящие к случаю статьи из «Финансового пророка», но и Драко «Финансовый пророк» этим летом читал внимательно, выбирая момент повыгоднее, чтобы закрыть свои позиции, после того как Люциус объяснил ему, что в долгосрочном периоде на фьючерсах и товарных рынках денег не сделаешь, потому что премию за риск там не платят. Так что поначалу Драко с достоинством соглашался, и их с Гарри разговор напоминал дружелюбный разговор двух умудренных опытом джентльменов, одинаково смотрящих на мир. А потом разговор дошел до мальтийских серебряных монет.
Гарри как раз на прошлой неделе читал статью, в которой будущая стоимость старых мальтийских монет превозносилась до небес и даже выше, и какая-то практическая сметка, помноженная на несколько десятков похожих статей, которые он уже прочитал, подсказала ему, что автор статьи явно перебирает с похвалами.
- Я бы с мальтийскими монетами связываться не стал, - ответил Гарри на вопрос Драко, и Драко тут же насторожился, как боевой скакун при звуках трубы.
- А вот «Финансовый пророк» их хвалит… - сказал Драко не вызывающе, но чуть провокационно, он почуял, что сейчас он услышит от юного финансиста то, чего не знают остальные.
- Знаешь, либо этот Гектор, который написал про них статью, уже заложил свой дом и купил себе этих монет на все деньги, либо он все-таки врет о том, какие они замечательные.
- Ну, Гарри, ну ты голова, - восхищенно сказал Драко через полминуты, за которые он понял, что получил не просто мнение об одном объекте инвестиций, а узнал один из профессиональных секретов, как правду отличать от газетных уток. – Разузнать, купил ли он монет на все деньги, не так-то уж сложно. Про саму сделку мы напрямую не узнаем, это все-таки банковская тайна, но если Гектор Румб искал, где бы занять – а своих денег у него маловато – то это можно легко разнюхать.
Драко на некоторое время замолчал, схватив себя рукой за подбородок, а потом просиял, чуть не подпрыгнув на месте.
- Поттер, это, черт тебя дери, просто гениально! – объявил Драко, переоткрывая для себя то, что давно знал его отец – Люциус на это и рассчитывал, давая Драко деньги для инвестиций: что то, до чего дошел собственным умом, запоминается куда лучше, чем прочитанное в учебнике. – Можно же смотреть, кто что делает, и торговать на слухах о том, что только что делали действительно успешные люди.
- А вы, ребята, никому не рассказывайте о том, что вы здесь слышали, - обратился Драко к Крэббу и Гойлу, и в этот момент дверь в купе распахнулась, так что Драко в первую секунду даже собирался дать стоящему за дверью по шее за промышленный шпионаж.
- Вы не видели жабу? – потребовала у них четверых девочка с густой каштановой гривой, и Гарри первым догадался, что она из маггловского мира – в начале 1990ых как раз были модными такие прически, хотя девочка вряд ли специально распушала свои волосы, они достались ей такими от природы.
- Слышь, иди отсюда, тут люди разговаривают, - начал исполнять свою работу Крэбб, но Гарри на модную причесочку клюнул.
- Ладно, давай я помогу тебе найти твою жабу, - предложил Гарри. – Извините, ребята, я еще вернусь.
- По-моему, если Поттер решил заниматься жабами, нам надо тоже пойти заняться жабами, - сказал Гойл через минуту после того, как Гарри ушел с Гермионой искать жабу. – Ты ж, Драко, его и про летучих мышей, и про лягушек, и про болтрушайку расспрашивал, и он, по тебе видно, всё правильно говорил.
В словах Гойла, несомненно, был здравый смысл, да и сидеть в купе после такого долгого разговора становилось скучно, и в результате за жабой Невилла двинулась целая делегация, которая жабу нашла, но в процессе чуть ее не затоптала.
Глава 2К концу первой недели в Хогвартсе Гарри все-таки разобрался, за кого его все принимают, и стал испытывать большую признательность гоблинам, которые целый месяц перед Хогвартсом держали его на читательской диете из «Финансового пророка» - а хитрые ушастенькие банкиры на это, конечно, и рассчитывали.
- Поттер, - с усмешкой обратился к Гарри Снейп на первом уроке зельеварения. – Каков последний биржевой курс корня асфоделя?
- Шестнадцать с половиной сиклей за унцию, - бодро ответил Гарри и Снейпа таким быстрым и точным ответом удивил.
- Что же, это вы затвердили крепко, - с ехидцей сказал Снейп, недавно подстороживший падение цен на асфодель и закупившийся им по дешевке. – Сожалею, что наступил вам на больную мозоль – наверняка в последние месяцы вы немало потеряли на асфоделе. Может быть, теперь вы скажете нам, для чего корень асфоделя используется?
В зельях Гарри был ни в зуб ногой, но последние дни научили его тому, что главное – говорить уверенно и держаться того, что знаешь.
- Асфодель подвержен неурожаям, - поведал Гарри притихшему классу, который чувствовал, что сейчас будет интересно. – Поэтому используется он для того, чтобы взять асфоделя на все плечо на новостях о неурожае, а к весне, когда у всех кончатся его запасы, закрыться по высокой цене.
Разумеется, за такой ответ Гриффиндор лишился пяти баллов, но зато репутация Гарри как слегка чокнутого, но очень профессионального финансиста еще улучшилась.
Нельзя сказать, что от такой репутации Гарри была одна только выгода: конечно, старшекурсники стали его уважать, и он быстро со многими из них перезнакомился, но покоя ему частенько не давали, пока Гарри методом проб и ошибок не нашел на это хоть какую-то управу.
- Брысь отсюда, черномазый, ты кто такой вообще? – говорил в начале обеда какой-нибудь старшекурсник Дину Томасу, если тому случалось сесть рядом с Гарри. Дин был полукровкой, рожденным магглой от неизвестного мага, и многие чистокровные ученики действительно его ни во что не ставили и смотрели на него только как на досадную помеху, мешающую пообедать с юным финансовым воротилой. Если старшекурсник был не с Гриффиндора, старшекурсники-гриффиндорцы вступались за своего, над головой у сидящего Гарри разгорался скандал, и его личное вмешательство скандал не прекращало, так что его обед оказывался испорченным.
- Отвали, рыжий нищеброд, ты за всю жизнь таких денег не заработаешь, про которые мы сейчас говорить будем, - советовал другой старшекурсник за ужином, когда рядом с Гарри садился Рон. Гарри вступался за приятеля, тут же рядом появлялись Фред и Джордж, и за очередную потасовку вместо ужина с Гарри за компанию снимали баллы и гнали его на отработки, не давая доесть.
Постепенно Гарри эмпирическим путем выяснил три вещи: во-первых, со стихией не сладишь, и, вступайся он за товарищей или не вступайся, гонять их от него в столовой будут все равно; во-вторых, из всех однокурсников Гарри более-менее уважительно старшекурсники обращались к Лонгботтому, потомку древнего рода, прославленного в последней войне; в-третьих, старшекурсники имели понятие о галантности и не обижали маленьких девочек. Поэтому Гарри стал обедать и ужинать, сидя между Гермионой и Парвати – старшекурсники в таком случае только легонько хлопали его по плечу и говорили: «Поттер, выходи в холл как поешь, разговор есть».
Драко некоторое время только любовался на Гарри из-за слизеринского стола, а потом таким же манером прошел однажды мимо, тронув Гарри за плечо.
- У нас с тобой неплохие головы, Гарри, - довольно сказал Драко, когда Гарри вышел к нему после ужина. – Читал? Мальтийские монеты совсем не взлетели. Я, кстати, проверил – как ты и говорил, ничего этот Гектор Румб не занимал, чтобы в них вложиться. Просто тиснул статейку, забрал гонорар – и был таков.
Гарри к тому времени уже смирился с тем, что от неизвестно как прилипшей к нему репутации финансиста не отделаешься, и старался подавать осторожные и как можно более правильные советы: иначе ведь и побить могут, да и подводить доверившихся ему людей Гарри не хотел. Поэтому Гарри уже засел за книги – начал с самой подходящей для стен Хогвартса, «Алхимии финансов», а потом покатился и докатился бы даже до черного талмуда Роберта Мертона, только математику Гарри на таком уровне и близко не знал.
- Надо бы прошерстить старые подшивки да выявить еще таких болтунов, чтобы знать, кого не слушать, - словно про себя сказал Гарри, но Малфой с его фамильным нюхом на деньги все прекрасно расслышал и понял для себя, что серьезный человек приглашает его в партнеры.
- Давай послезавтра, а то завтра вечером у нас практические занятия по астрономии, - предложил Драко, и Гарри обрадованно кивнул, он и не думал найти напарника на такое нудное дело, как рытье в старых газетных подшивках, а теперь можно было поделить работу пополам.
– Ты умный парень, Гарри, и пожить умеешь, - сказал Драко на прощанье. – На тебя в столовой не налюбуешься: культурно отдыхаешь с девушками, по правую руку у тебя умненькая, по левую – красивенькая. К тебе подходят уважаемые люди, совета твоего спрашивают. Хочешь, кстати, буду подсказывать, кто серьезный человек, а кто так? Надо же знать, с кем можешь нарваться, если что.
- Да, пожалуй, - кивнул Гарри, подумав. Опасность нарваться на пострадавшего от его совета незадачливого инвестора он осознавал, он даже о положительной связи риска и доходности узнал и постоянно над ней размышлял, кое-что из финансовой теории переоткрывая, а кое-что подглядывая в учебнике Вильяма Шарпа.
Даже самые лучшие торговые стратегии работают только в статистическом смысле: как ни старайся, а бывают и у них плохие месяцы, в которые они теряют деньги. Что уж говорить о том, что конкретным бумагам, входящим в хорошую торговую стратегию, прибыль не гарантирована даже по итогам года – если стратегия сработала в целом, прибыль очень часто можно получить не больше чем по двум третям того, что покупал. Драко это объяснил отец еще летом: главное остаться в итоге в плюсе, а что там происходило внутри портфеля или по пути к удачному закрытию позиций, не так уж важно – инвестор должен иметь крепкие нервы и терпение. Но такие отцы, как Люциус, были не у всех, и к ноябрю среди пользовавшихся советами Гарри сложились две партии: одним советы помогли, и единоразовый успех уверил их в том, что добрая слава шла о Гарри недаром; другим советы вышли боком, и некоторые даже приходили предъявлять Гарри претензии, тем громче, чем глупее были их собственные действия.
К счастью, к этому времени у Гарри уже были и друзья, а не только деловые партнеры – когда один из четверокурсников, по совету Гарри – а точнее, после его сдержанного одобрения – купивший партию крови ре-эма на все деньги, пришел предъявлять Гарри претензии за то, что американские товарищи снова начали поставки такой же крови и обрушили ее цены в Англии, обычно сидевшая рядом с Гарри Гермиона его обрезала.
- Тебе бабушка не говорила не складывать все яйца в одну корзину? – с укоризной спросила Гермиона незадачливого спекулянта. – Чем же Гарри виноват, если ты такой болван?
- Про закон больших чисел прочитай, лапотник, - посоветовал Драко из-за спины жалобщика, он тоже подошел на крик выручать своего не столь ловкого на язык партнера, с которым они за старыми газетами давно разговорились и сдружились. – Про центральную предельную теорему ты все равно не осилишь.
- Ты, Малфой, тоже с ним в доле? – развернулся было к Малфою четверокурсник, но Малфой, как всегда, пришел не один, с ним связываться было себе дороже.
- В какой доле, баклан ты магический? Ты ему хоть что-то за совет платил? Пойди в Лютный, попроси бесплатно чего-нибудь пожевать – там тебе такого за щеку дадут, что сразу поймешь, что здесь с тобой хорошо обошлись.
Дальше, как самодовольно говорил в таких случаях Малфой, было дело техники: кинувшимся на Малфоя скандалистом занялись трое спутников Малфоя, а сам Малфой присел за стол напротив Гарри, словно он тут и ни при чем.
- А ты молодец, Грейнджер, хорошо соображаешь не только на уроках, - немного покровительственно сказал Малфой. – Зельевар Дагворт-Грейнджер, случайно, не твой родственник?
- Я тебе уже говорила, Малфой, что у меня нет родственников в волшебном мире, - отрезала Гермиона, ей уже успело надоесть, что Малфой постоянно возникает рядом с Гарри, подкалывает ее однокурсников и куда-то Гарри с собой утаскивает, наверняка учить его плохому.
- Принято, - кивнул Малфой, и Гарри по какой-то незаметной модуляции его голоса угадал, что главный свой вопрос Малфой еще не задал. – А профессор Клайв Грейнджер из Калифорнийского университета в Сан-Диего тебе никем не приходится?
- Это мой двоюродный дедушка, - удивленно ответила Гермиона. – Вот уж не думала, Малфой, что ты его знаешь!
- Я не знаком, но хотел бы познакомиться, - ответил Малфой, и Гарри заметил, как Малфой сразу как-то расцвел, стал обаятельным и милым, Гарри еще не привык к тому, что так Малфои берут след, выходя на деньги и на хорошие знакомства, которые к деньгам. – Не в службу, а в дружбу, Гермиона – представь меня когда-нибудь? И спроси еще родителей, нельзя ли через твоего дедушку Клайва познакомиться с профессором Роллом из Лос-Анжелеса. У моего отца есть к нему интересный разговор.
Люциус с детства учил Драко, что полезных людей надо холить и лелеять: надоедать им заботой не следует, но следует устраивать так, чтобы с ними случались приятные вещи – а потом их благодарность найдет тебя сама. Драко ненавязчиво узнал у Гарри, что тот живет с тетей и дядей, которые его совсем не любят и к которым он совсем не хочет возвращаться на рождественские каникулы, и эту проблему без ведома Гарри решил.
Конечно, кто-нибудь другой на месте Драко пригласил бы Гарри на рождественские каникулы к себе: уговаривал бы Гарри воспользоваться своим гостеприимством, уговаривал бы отца, что это совсем не неудобно и не будет иметь никаких политических последствий. Драко действовал тоньше: в конце ноября он подсел к Гермионе в библиотеке, повздыхал над горькой сиротской судьбой Гарри, добавил немного трогательных подробностей – и предоставил Гермионе самой спасать угнетенных и бороться за справедливость. На рождественские каникулы Гарри теперь ехал к Грейнджерам, и Драко это совершенно ничего не стоило.
Почти полностью седой, но еще энергичный доктор Грейнджер, отец Гермионы, очень Гарри понравился – Гарри не знал, что доктор Грейнджер работает ортодонтом и челюстно-лицевым хирургом, и принимал его профессиональное умение внимательно слушать за выражение искреннего интереса и симпатии. Эти чувства просыпались в докторе постепенно: Гарри разболтался и рассказал по дороге и о своем детстве, и о своей неожиданной известности как финансового пророка, и о происшествии с троллем. Гермиона пыталась вмешиваться, ей иногда хотелось Гарри остановить, а иногда поправить, но отец останавливал ее строгим взглядом.
- Сейчас время ужинать и ложиться спать, - подытожил доктор Грейнджер, а Гарри заметил, что они уже приехали – в хороший район с дорогими домами, и дом Грейнджеров был среди них не самым маленьким. – А завтра, Гарри, нам нужно будет съездить в ваш банк – надеюсь, они работают в Сочельник.
Гарри привык к тому, что взрослые от него всегда только требуют, а разбираться со своими проблемами ему приходится самому, и был потому удивлен твердым и спокойным тоном доктора Грейнджера, в котором была уверенность, что решать проблемы оказавшегося рядом с ним ребенка – его долг как взрослого. Но все же еще больше Гарри был удивлен домом, в котором выросла Гермиона: дом был вроде и почти обычный, а вроде и другой, не такой, как дома, в которых Гарри приходилось бывать. Везде было просторнее и светлее, на потолке была лепнина, обеденный стол стоял на теплой крытой террасе с большими стеклянными стенами, и сейчас казалось, что стол стоит прямо в заснеженном саду, словно в сказке. Да и сад был не такой, как сады в Литтл-Уингинге: в саду была большая лужайка, аккуратные клумбы и сливающиеся в почти сплошную стену деревья, такой сад Грейнджеры явно сажали не сами, да и ухаживали за ним, вполне возможно, не они, разве что какая-нибудь из клумб или огромные горшки с необычными деревцами на патио могли быть их хобби.
Для полной иллюзии, что Гарри попал в рождественское кино, не хватало только роскошно одетой красавицы-хозяйки: добродушно улыбающаяся миссис Грейнджер была одета так же просто, как ее муж, и была примерно того же возраста, что и он, а глаза у нее, несмотря на улыбку, были внимательные и строгие, и заметно было, что эти глаза многое повидали – миссис Грейнджер была протезистом и могла недрогнувшей рукой сделать санацию ротовой полости кому угодно, даже Вольдеморту.
Но без рождественской сказки Гарри все же не остался: Гермиона убежала переодеваться, оставив его в гостевой спальне с потолками в два его роста, а потом появилась за ужином совсем не такой, какой Гарри привык ее видеть в Хогвартсе. Вместо просторной и чуть бесформенной мантии на Гермионе было приталенное платье с узкими рукавами и довольно большим вырезом, волосы она тоже красиво подхватила ленточкой, и даже легкие, стучащие каблучками туфельки у нее нашлись – дома Гермиона была любимой девочкой и немного принцессой.
