Глава 10- Тебе страшно? – спрашивает у меня Прим, сидя рядом со мной на диване.
В честь завтрашней свадьбы Сноу разрешил нашим близким провести целый день в Тренировочном центре. Я пытаюсь понять, спрашивает она о беременности, о свадьбе или о моем ощущении страха вообще, который появляется, когда я наблюдаю за мамой и Эффи, которые восхищаются эскизами уже готового свадебного платья. Вообще-то само платье тоже у нас - его привез Цинна еще позавчера-, но Порция решила запереть его в одной из кладовых, чтобы Питу, который слишком рвался его увидеть, было не повадно.
- Да, - наконец, выдаю я, понимая, что молчание затянулось. – Мне страшно.
И не важно, который из трех пунктов она имела в виду.
- Я бы хотела, чтобы папа был здесь, - тихо продолжает она, бросая взгляд на маму. – Чтобы он вел тебя под венец, а не Хеймитч.
Сердце болезненно сжимается. Прим была еще маленькой, когда отец погиб, но она хорошо его помнит. Мне бы тоже хотелось, чтобы он был здесь. Папа смог бы дать мне хоть какой-нибудь совет о том, что делать дальше. Потому что я не имею ни малейшего представления.
- Китнисс, ты не хочешь еще раз примерить платье? – спрашивает у меня Эффи, выдергивая из мыслей.
- Я мерила его уже сто раз. Не хочу, правда, - отзываюсь я, раздумывая, не попросить ли Прим заплести мои не собранные с утра из-за спешки волосы. – Завтра налюбуетесь.
- Не сомневаюсь, Кискисс, - отзывается Гейл таким тоном, будто бы я за него замуж выхожу. Он появляется в гостиной с подносом в руках, и я выжидаю, пока он поставит его на столик, а затем кидаю в него подушкой.
- Эй, за что? – возмущается он.
- Не знаю, пока не придумала, - улыбаюсь и пожимаю плечами. – Дай мне мой сок, пожалуйста.
- Значит, она меня бьет, а я ей сок должен подавать? – делая вид, что обижается, он отворачивается в сторону. – Я так не согласен!
- Чувствую, ты никогда не женишься с таким-то настроем, - замечает Пит, тоже появляясь в комнате. Вот уж ему точно не сложно подать мне стакан с соком. – Держи, дорогая.
Вижу, как мама удивленно замирает на месте, моргая несколько раз. При родителях Пит никогда не обращался ко мне как-то иначе, не по имени. Я мягко улыбаюсь ему в ответ, когда жених присаживается рядом со мной и тянется к пульту от телевизора.
- Посмотрим?
На самом деле я понимаю, что Пит зря это делает, но молчу. На всех каналах только и делают, что обсуждают завтрашнее торжество. Везде фрагменты с нашим интервью, наши фотографии; ведущие повторяют имена счастливчиков, которые получили приглашения (все шишки Капитолия явятся, а это значит, что народу будет примерно столько же, сколько живет в Двенадцатом); говорят обо всем, начиная с моего платья и заканчивая составом торта, который мы будем разрезать. Мне становится тошно минут через двадцать, когда я вижу запись, демонстрирующую чуть ли не визжащих от восторга капитолийцев.
- О, я не могу на это смотреть, - со стоном поднимаюсь. – Лучше поищу Хеймитча.
Чувствую, что все наблюдают за мной, когда я быстро одергиваю край свитера, поэтому спешу поспешно ретироваться из комнаты. От нечего делать слоняюсь по этажу, толкая двери во все комнаты. Я очень плохо знаю это место, несмотря на то, что живу здесь больше месяца.
Большинство дверей заперты, но одна неожиданно поддается, и я почти падаю, но вовремя хватаюсь за ручку. Это та самая комната, в которой оставили мое платье, а так же туфли, косметику и еще множество вещей по мелочи. Я нервно вздыхаю и зачем-то прохожу в глубь, где в темноте из-за занавешенных штор виднеется силуэт моего наряда, накрытого плотной тканью.
- Я бы хотел посмотреть на него, - негромко отзывается Пит за моей спиной, и я вздрагиваю.
- Я думала, что ты смотришь со всеми телевизор, - отзываюсь я, не поворачиваясь к нему.
- Решил, что меня тоже от этого тошнит, - объясняет он, подходя ближе. – Случайно забрела?
- Да, думала, что здесь все закрыто.
- Должно быть, Цинна забыл запереть. Он что-то приносил, когда я показывал отцу наш этаж.
- А он...?
- А, Хеймитч сказал что-то вроде: «Давай, Генри, когда ты еще без жены будешь, такая возможность!» и утащил его разорять бар, - Пит по-доброму посмеивается.
- Он стоически продержался столько времени, почти не напиваясь, пусть подурачится, - улыбаюсь я. – Ладно, пойдем, пока Эффи не испугалась, что ты покушаешься на мое платье.
- А я бы и не прочь, - тихо замечает Пит, но продолжает улыбаться.
- Завтра, - отвечаю я. – Осталось дожить до завтра.
Пит улыбается в ответ, заправляет прядь волос мне за ухо, а потом мягко тянет меня за руку прочь из комнаты. Я переплетаю наши пальцы, потому что знаю, что он любит, когда я так делаю. Когда мы проходим мимо гостиной, Гейл, стоящий лицом к двери, морщится при виде нас, а я борюсь с желанием показать ему язык.
Хеймитча и мистера Мелларка мы находим в столовой, где уже почти все готово к обеду. Мужчины сидят на оставленных в сторону стульях, видимо, чтобы не мешать безгласым, разговаривая о чем-то. В руках у них бокалы с темной выпивкой: то ли с виски, то ли с коньяком, то ли еще с чем. Пит подходит, чтобы что-то им сказать, а я разворачиваюсь и возвращаюсь ко всем в гостиную, упрашиваю выключить телевизор. Может быть, здесь найдется какая-то настольная игра.
Прим нравится моя идея, поэтому после обеда мы придумываем, чем можно себя развлечь. В конце концов, останавливаемся на простой игре в слова: каждый по очереди вспоминает какое-нибудь предмет на конечную букву слова предыдущего участника. Выигрывает Пит, как человек с самым большим словарным запасом. Он шутливо кланяется нам, как фокусник после удачного выступления, когда мы аплодируем ему. Потом между мужчинами завязывается разговор не то о том, как правильно класть шифер, не то еще о чем. Несмотря на то, что в кровле я понимаю не меньше их, в разговор не вступаю. Пит и Гейл впервые нормально разговаривают, что удивляет меня не меньше.
Прим просит меня показать ей мою комнату, и мы оставляем маму в обществе Эффи (кажется, они друг другу понравились). Сестренка восхищается красотой Капитолия в лучах заходящего солнца и с радостью осматривает мою спальню. Честно говоря, в ней нет ничего особенного, но Прим всегда видит что-нибудь необычное.
- Вы ведь вернетесь в Двенадцатый после свадьбы? – спрашивает сестра, устраиваясь рядом со мной на кровати. – Вы будете жить в Деревне Победителей в доме Пита?
- Через некоторое время, - киваю я, вспоминая разговоры Эффи. – Но это вряд ли случится раньше, чем в марте.
Прим понимает, о чем я веду речь. Сноу ясно дал мне понять, что о возвращении в Двенадцатый до рождения ребенка можно и не мечтать. Мне неприятна такая публичность, я бы предпочла находится дома, там легче уйти от этого вечного надзора за мной.
Прим кладет голову на мой живот, и я невольно смеюсь.
- Глупая, что ты хочешь там услышать, на пятой-то неделе? – я мягко поглаживаю ее по волосам. – Он, наверное, сейчас в размерах-то сантиметров пять.
- Меньше, - отзывается сестра, но голову не убирает. – Где-то через девятнадцать недель ты уже будешь чувствовать, как ребенок шевелится. Здорово, правда?
- Конечно, - киваю я, хотя к горлу подступает тошнота, я начинаю паниковать. Страшно загадывать так далеко, я боюсь каждого дня. Меня ожидают еще мучительные тридцать четыре недели.
- Тебе страшно, - говорит Прим, поднимая глаза. – Я слышу, как бьется твое сердце.
Моя маленькая, красивая, умная и добрая сестра! Если бы она только могла представить, насколько мне страшно. Мне страшно каждый день вот уже больше года, с тех пор, как ее имя вытащили на Жатве. Но я не хочу, чтобы она волновалась из-за меня.
- Просто это все очень неожиданно. Ты должна понимать.
- Ты никогда не хотела иметь детей, - замечает она.
- Так получилось, - как будто это что-то объяснит. – В любом случае, сейчас я не буду ничего не менять.
- Дети это прекрасно, - отзывается она, перекатываясь на спину, и устраивается рядом со мной. – Ты будешь чудесной матерью, Китнисс.
Я? Не уверена. Никогда не умела возиться с детьми, разговаривать с ними, понимать с полуслова, что они хотят, как многие мои одноклассницы, у которых были младшие братья и сестры. Я могу вынести детей, но не могу представить, что у меня будет ребенок в настолько ближайшем будущем.
- Посмотрим, Прим, - отзываюсь я.
- Неужели ты правда думаешь, что мы позволим тебе быть плохой матерью? - серьезно возражает она.
- Конечно, нет, - посмеиваюсь я. - У меня нет вариантов!
- Кого ты хочешь, мальчика или девочку?
Я задумываюсь на несколько секунд. Я никогда не думала об этом всерьез.
– Пит хочет девочку, а мне все равно. Главное, чтобы малыш был здоровым.
Я озвучиваю, наверное, свой самый большой страх, навеянный многочисленными статьями. Множество медицинских терминов, из которых я мало что поняла, грозили многочисленными осложнениями из-за ранней беременности. Наверное, поэтому Пит так обо мне печется. Боюсь представить что будет, если у меня случится выкидыш.
- Все будет хорошо, - незамедлительно отзывается Прим. – У тебя тут прекрасные условия, и тебе, наверное, предоставили одного из самых лучших врачей. Ты только береги себя, пожалуйста.
- Ты сейчас говоришь совсем, как Пит, - мягко улыбаюсь я, стараясь не показывать своего страха. – Он так переживает за меня.
- Он любит тебя, Китнисс, поэтому переживает за тебя, свою жену, - она хихикает, - и за своего ребенка. Мне казалось, он всегда хотел этого.
- Да, - я улыбаюсь ей в ответ.
- Прим, твоя мама собирается ехать в гостиницу и зовет тебя с собой, - Пит открывает дверь в комнату и останавливается на пороге.
- Я бегу, - сестра вскакивает с кровати, наклоняется, целует меня в щеку и обнимает. – Будь осторожна. Увидимся завтра!
- Я буду в белом, - отзываюсь я, смеясь.
- Тогда точно узнаю! – Прим со смехом выбегает из комнаты, и я слышу, как ее шаги стихают в глубине коридора.
- Тяжелый день? – спрашивает Пит, садясь на кровать рядом со мной.
- Скорее, наоборот. Все ждала, пока закончится. Надо сегодня лечь пораньше, а то завтра поднимут ни свет, ни заря.
Мы замолкаем на несколько минут, а затем я зову его:
- Пит?
- Да?
- Пообещай мне, что между нами ничего не изменится.
- Китнисс, это нужно Капитолию. Мое отношение к тебе никак не изменится. Просто ты должна будешь носить мою фамилию и обручальное кольцо. Впрочем, ты уже носишь под сердцем моего ребенка, и это самое главное, - тихо отвечает мне он, но по глазам вижу, что ему больно. – Отдыхай.
Он наклоняется и целует меня в лоб. Когда Пит собирается подняться, я хватаю его за руку, останавливая.
- Пит, я не хочу сделать тебе больно.
- Мне не больно.
- Я не в этом смысле.
- Все нормально, Китнисс. Просто мне всегда хотелось, чтобы это было по-другому.
- Мы можем сделать это так, как ты хочешь, после того, как вернемся домой, - предлагаю я.
Пораженный Пит опять садится на кровать.
- Что?
- Если тебе этого так хочется, мы можем повторить все еще раз. Только самые близкие люди. Правда, тогда нас будет уже трое, - я опускаю взгляд на свой живот, - но вряд ли это тебя расстроит.
- Спасибо, - он обнимает меня, когда я приподнимаюсь на локтях. – Спасибо, я подумаю. Скоро ужин, я приду за тобой, когда все будет готово, хорошо?
- Хорошо, - я улыбаюсь ему в ответ и, когда он выходит, откидываюсь обратно на подушки.
Я только что предложила одну из самых безумных вещей, но если Питу правда этого так хочется, я готова буду сыграть нашу с ним свадьбу еще раз.
Если, конечно, доживу до этого момента. 
