Пощады нет!Сентябрь плавно сменился октябрем, и деревья окрасились в золотые цвета осени. В доме на Скале все шло тем же чередом: Гермиона без устали работала, Гарри и Драко тренировались. Они редко видели Гермиону, и им обоим ее не хватало, однако по разным причинам.
Гарри скучал по своей лучшей подруге. Он много времени проводил с Драко, и их дружба крепла с каждым днем, однако они сблизились, потому что это было необходимо и так было проще. С Роном и Гермионой он мог быть собой – вести себя тихо, громко, глупо, делать все, что взбредет в голову – и не бояться, что его не поймут. В отношениях между ними все было предсказуемо, и Гарри это ценил. Ему очень не хватало этого с тех пор, как он ушел из Министерства, и теперь, в сложившихся обстоятельствах, так непринужденно он мог вести себя только с Гермионой. Ему не хватало заразительного смеха Рона и его незамысловатого чувства юмора. А в последнее время Гарри начал скучать еще и по глубокомысленным беседам с Гермионой, по ее острому уму. Несмотря на то, что Гермиона жила в комнате напротив, они уже давно так не разговаривали, и это угнетало Гарри.
Драко же нравилось с ней спорить. Грейнджер была умной, начитанной и вдумчивой. До этого они уже два раза обсуждали морально-этические подтексты некоторых известных литературных произведений. Увлекшись, они повышали друг на друга голос, но никогда не злились. Они оба могли спорить о чем-то, не переходя при этом на личности. Гермиона придерживалась одной точки зрения, Драко же высказывал противоположную, и их разговор тек легко и естественно. Обычно Драко был согласен с Гермионой, но никогда бы не признался ей в этом. Гордость и менее чем дружелюбное завершение их споров удерживали его от такого признания.
С момента их последних дебатов на тему «Преступления и наказания» прошло уже несколько недель, и Драко не терпелось снова поговорить с Гермионой – он только что закончил читать «По ком звонит колокол». Их следующий спор на морально-этическую тему состоялся раньше, чем он думал. Не по книге, ожесточенный и очень скоро вылившийся в обсуждение их самих.
Это случилось в среду; до начала октября оставалось две недели. День был совершенно обычным. Драко и Гарри вернулись после тренировки, чтобы привести себя в порядок и поужинать. Гарри сразу отправился наверх, а Драко неторопливо прошел по дому и, дойдя до гостиной, обнаружил там сидящую на стуле Гермиону. У нее на коленях лежал выпуск «Ежедневного пророка», она отсутствующе смотрела прямо перед собой. Приглядевшись внимательнее, Драко заметил на её щеках слезы.
Его не трогали слезы, разве что, когда плакала мама. Поэтому вовсе не залитое слезами лицо Гермионы заставило его сердце сжаться. Ее глаза. Пустые и в то же время полные печали. Отсутствующий взгляд встревожил Драко.
- Грейнджер? Ты никогда не приходила домой так рано. – Это была не самая содержательная или нужная фраза.
Впрочем, Драко никогда не относился к людям, которые умеют говорить правильные вещи в таких ситуациях. Тем не менее, то, что он сказал, было правдой. Гермиона ничего ответила, только моргнула, давая понять, что услышала. А может, моргнула просто так. И тогда Драко произнес слова, которых он сам от себя не ожидал:
- Ты в порядке?
Он никому прежде не задавал этот вопрос. Это означало бы, что он о ком-то беспокоится, что Драко делал крайне редко.
Гермиона повернулась к нему, по-прежнему отстраненная, встретилась с ним взглядом, помотала головой и посмотрела в окно.
Драко подождал, пока она что-нибудь скажет, но она молчала.
- Что случилось? – выдал он еще один вопрос, который никогда прежде не задавал с таким искренним беспокойством.
Все так же молча Гермиона протянула ему газету. У Драко не ушло много времени на то, чтобы догадаться, что ее так расстроило. На развороте был помещен вызывающий тревогу снимок: авроры и представители Министерства растерянно бродили среди обломков машин. Заголовок статьи, написанной Ритой Скитер, гласил: «Пожиратели Смерти совершили серию массовых убийств». Перед тем, как прочитать статью, Драко посмотрел на Гермиону, но ее лицо ничего не выражало. Он начал читать.
Почти двести магглов были убиты прошлой ночью в результате подлого нападения Пожирателей Смерти. Многочисленные убийства, совершенные в Лондоне и его окрестностях, не имеют выраженного мотива. Министр магии, Руфус Скримджер, заверил представителей прессы, что его основная задача на сегодняшний день – выяснить, что кроется за этими преступлениями. Некоторые полагают, что это может быть как-то связано с покушением на семью авроров, которое произошло около месяца назад. Надежный источник в Министерстве рассказал нам, что Люциус Малфой, известный Пожиратель Смерти, предъявил требования, которые не были выполнены. Возможно, это и есть возмездие, на которое он намекал в своем послании?
Люциус Малфой несколько раз был замечен на местах убийств, однако писем от него больше не было обнаружено. Из всех Пожирателей Смерти, именно на поиски Люциуса Малфоя сейчас направлены все усилия, в то время как его сын, печально известный Драко Малфой, куда-то исчез. И… (продолжение на стр. 6-7)
Драко не стал дочитывать статью. Он и так знал, что в ней будет подробно рассказываться о преступлениях, которые совершили он и отец; со снимками и диаграммами для пущего эффекта. В газетах периодически печатали подобные статьи, которые должны были вызвать как можно большую ненависть к Пожирателям и всем, кто перешел на Темную сторону. Потом в статье его сравнят с Люциусом, отметив, что сын превзошел отца как по своему положению, так и по жестокости, и снабдят это едким комментарием о том, что Люциус сдает свои позиции. Драко нахмурился: об отце можно сказать многое, но его точно нельзя назвать слабым.
Он перевел взгляд на Гермиону - она неотрывно смотрела в окно.
- Грейнджер. - Он не знал, что сказать дальше. Все, о чем он мог думать, это то, что в новости нет ничего необычного. Горькая правда заключалась в том, что Пожиратели были беспощадны, одержимы и их не волновал никто, кроме их самих и, в некоторых случаях, их Хозяина. Было бы жестоко махнуть рукой на эту статью и оскорбить чувства Гермионы, ведь было очевидно, что она расстроена. Но Драко никогда прежде не заботился о чувствах окружающих. Это проявление слабости – отец внушил это ему еще в юном возрасте. А Драко слабаком не был.
Он молчал, и Гермиона взглянула на него с нечитаемым выражением лица.
- Ты меня звал, - бесцветным голосом заметила она.
Драко вдруг понял, что волнуется. Что?
- Эм… я не хочу показаться… бесчувственным, но это нельзя назвать… чем-то необычным.
К его удивлению, Гермиона не начала на него кричать. Это было бы предсказуемо и терпимо. Но, казалось, статья в газете стала последней каплей в необъятном океане боли и потерь, который уже давно грозил выйти из берегов. Когда Гермиона заговорила, в ее голосе был только лед.
- Я знаю, Малфой, - выплюнула она и помотала головой. – Ваши люди омерзительны.
- Какие люди? – недоуменно спросил Драко. Он искренне не понимал, что так вывело ее из себя. С тех пор, как между ними воцарилось хрупкое перемирие, Гермиона вела себя невозмутимо, ровно, точно якорь. Драко иногда даже ловил себя на том, что полагается на ее стойкость. Задав вопрос, он всего лишь хотел получить ответ. Он и не подозревал, что по нему нанесли удар, и эту битву он уже проиграл.
- Безмозглые овцы. Трусы, - прошипела Гермиона, и ее нахмуренное выражение лица вполне могло посоперничать с его собственным.
- Не понимаю, о чем ты.
- Меня прекрасно можно понять, если включить мозги и послушать, - рявкнула она.
- Давай уже, - нетерпеливо бросил Драко. – Не тяни, говори, что там у тебя на уме. Я сейчас не в настроении разгадывать загадки.
Драко увидел, как сверкнули ее глаза, и через несколько минут он понял, почему так говорить не стоило. Теперь в них разгорался яростный огонь.
- Пожиратели Смерти. Безмозглые бараны. Вам пообещали власть над всем миром, и вы слепо следуете за своим Темным Лордом, выполняя все его приказания, убивая всех подряд. Вы убиваете магглов… магглов, Малфой! – Она вскочила на ноги и в негодовании заходила по комнате. – Они же совершенно беспомощны! И именно поэтому вы их и убиваете. Это так мерзко. Люди, которым доставляет удовольствие пытать и убивать беззащитных – трусы! Вы нападаете на слабых, потому что только так можете почувствовать себя сильными. Или на авроров, пока они спят. И никогда при свете дня, ведь тогда вы можете оказаться на равных. Мерлин, да вы даже детей не щадите! Как вообще можно объяснить то, что вы делаете?
Драко злился, слушая ее тираду. Его задело то, что Грейнджер смешала его с остальными Пожирателями. Но что
ей известно о
нем ? Ничего. Да, он
был Пожирателем, но он всегда держался особняком от остальных. Поначалу - потому что знал: он умнее, а значит, лучше остальных. Он возвышался над ними. Потом, после того что случилось с родителями Гермионы, когда все изменилось, он стал презирать Пожирателей. По мере того, как постепенно менялось его мировоззрение, он начинал ненавидеть все, что они делали - убийства, пытки, разрушения.
- Я знала некоторых магглов, которых вчера убили! Доктор из Хартфордшира… он дружил с моими родителями, помогал больным и раненым. Учитель, рабочие с фабрики, операторы с бензоколонки; люди, которые отличаются от вас только тем, что не владеют магией. Во всем остальном они такие же, но вы не можете свыкнуться с этим и выбросить из головы бред о чистоте крови. Ваши головы забиты предрассудками, и вы даже не можете осознать тот факт, что ваш бесценный Хозяин сам полукровка! Да он должен быть первым в вашем «Официальном перечне ненавистных лиц»! Но он говорит все то, что вам нравится слышать – про грязнокровок, магглов – а все потому, что он потомок другого фанатика, в то время как его собственный отец был магглом!
Гермиона прервалась, чтобы перевести дыхание, но Драко не дал ей продолжить.
- Достаточно, - прорычал он. – Я не собираюсь сидеть здесь и выслушивать, как ты навязываешь мне
свои собственные предубеждения.
- Мои предубеждения? – ее голос взлетел до визга.
Драко с вызовом посмотрел на нее.
- Мои предубеждения, - спокойно повторила Гермиона, слишком спокойно. Она рухнула на стул и ее глаза впились в Драко, словно два ледяных кинжала.
- Малфой, сделай одолжение и просвети меня насчет моих предубеждений. В конце концов, никто не разбирается в этом лучше тебя. Я уверена, твой любимый отец начал вбивать их в тебя еще до того, как ты родился.
В голове будто оборвался крошечный нерв, и Драко ощутил, как в нем вскипает ярость. Каждый раз, когда Грейнджер упоминала отца, он на какое-то время терял способность разумно мыслить. Непонятно, по какой причине так происходило и почему это касалось только ее.
Драко вскочил на ноги и приблизил к ней свое лицо.
Гермиона вздрогнула, и он впервые ощутил ее страх. Возможно, ее напугал его безумный взгляд – так он когда-то смотрел на своих жертв перед тем, как убить их. Иногда его снова охватывало то самое чувство, и Драко приходилось постоянно сопротивляться, чтобы оно не одержало над ним верх.
- Слушай внимательно, чтобы мне не пришлось повторять. В который раз. Никогда, слышишь, никогда не смей заговаривать со мной о моем отце. – Его тон был холоден – в нем слышалась еле сдерживаемая ярость. – Не упоминай его имя, ни единого намека на него или я заставлю тебя пожалеть об этом. Это твое последнее предупреждение.
Гермиона медленно кивнула, не в силах отвести взгляд.
Драко затруднялся сказать, была она все еще напугана или же, спрятавшись под маской чрезвычайной сосредоточенности, готовилась к очередному натиску.
- И не нужно рассказывать мне, что я знаю и чего не знаю. Тебе ничего не известно о моей жизни, о том, как я рос и о чем я думаю. Ты никогда меня не поймешь, потому что не хочешь этого. Тебе бы жить в своем черно-белом мире, где есть только Пожиратели Смерти и герои. Грейнджер, очнись. В реальной жизни все совсем не так. Не все Пожиратели такие ужасные, какими ты их пытаешься представить, и не все «герои» так уж чисты, как ты думаешь. Каждому приходится выбирать, к кому примкнуть, и в этой войне есть только два варианта. А тем, кто на “серой” территории, приходится выбирать сторону, которая не является
их в полной мере.
Что касается предубеждений, да, в меня их вдалбливали. Каждый день. И я их разделяю. Но я не настолько наивен, чтобы думать, что знаю ответы на все вопросы. Грейнджер, я повидал столько смертей. Чистокровные. Магглорожденные. Полукровки. Магглы. Все умирают одинаково. Все истекают алой кровью. Да, у меня есть предубеждения, но я знаю и то, что когда придет конец, кровь тебе не поможет. Если ты действительно думаешь, что для Темного Лорда важно твое происхождение, то ты жестоко ошибаешься. Он, не моргнув и глазом, прикончил бы меня и тут же приветствовал бы тебя с распростертыми объятьями, реши ты служить ему. Он вовсе не стремится к тому, чтобы избавить мир от нечистокровных. Он хочет править миром. В одиночку. И он сделает все, что будет для этого нужно, в том числе примет в свои ряды любого, готового воевать за «правое» дело: чистоту магической крови.
- Ты ненавидишь меня из-за моего происхождения.
- Я ненавижу людей по разным причинам, - отрывисто бросил Драко. – Да, до того, как мы познакомились, я ненавидел тебя за твое происхождение. Однако узнав о тебе чуть больше, я нашел новые причины для ненависти. И последнее: ты считаешь, что знаешь, почему Пожиратели, и в том числе и я, решили примкнуть к Темному Лорду. Я не могу сказать, что мне известны все их мотивы, однако я точно знаю, что я никогда не руководствовался ни одним из них, и ты даже понятия не имеешь, что именно заставило меня служить ему. Мне не обещали ни власти, ни даже маленького кусочка мира. Мне и выбора-то не дали. У меня и в помине не было этих простых вариантов - правильного и неправильного, черного и белого.
Гермиона хотела что-то сказать, но Драко снова оборвал ее:
- Даже не смей говорить мне, что выбор есть всегда, - он усмехнулся. – Ты и представить не можешь, из чего иногда приходится выбирать. Ты не имеешь права осуждать меня до тех пор, пока сама не столкнешься с тем, что пришлось пережить мне: когда тебе предлагают невозможное и немыслимое и заставляют выбирать между ними.
Драко поднялся, выплеснув весь свой гнев на бледную, сидящую перед ним девушку. Он сделал несколько шагов назад, к дивану. Щеки Гермионы вновь порозовели.
- И, несмотря на это, ты ужасно вел себя со мной, Гарри, Роном и множеством других людей.
- Да, и снова сделал бы так же. Это часть меня, и так будет всегда. Несмотря ни на что, каждое принятое мной решение помогло мне стать тем, кто я есть.
- Да неужели? – голос Гермионы был полон льда и сарказма. – Малфой, ты действительно себе нравишься? Гордишься кем… чем ты стал?
Поток самых разных мыслей и эмоций обрушился на него, и Драко чуть не пошатнулся под его тяжестью. Три слова замелькали перед глазами: ненависть – страх – стыд. Снова и снова, сверкая и переливаясь, словно надпись на рекламном щите.
Драко нахмурился и вдруг понял, что ужасно устал от их ссоры и криков. Где Поттер? Почему он не здесь, не бросился ей на помощь? Разве это не его миссия?
Прибегать, спасать положение, ну или девицу, попавшую в беду. Драко провел рукой по волосам и вздохнул.
- И что же я за человек? – глухо поинтересовался он.
- Такой же, как все они, как твой отец. Ты нападал на беззащитных магглов и убивал их; не пощадил и моих родителей. Тебе всегда нравилось наблюдать за болью и страданиями других. Ты мне омерзителен, и ничто этого не изменит. Никогда.
Он почувствовал, как снова поднялась волна ярости – чистой, незамутненной, на грани убийства – и глаза застлала красная пелена.
- Слушай меня очень внимательно, - сказал он сквозь стиснутые зубы. – Я хочу знать, что ты меня слушаешь. Грейнджер? Ты меня слышишь? – заорал он. Она кивнула, опасаясь закатить глаза. – У нас с Люциусом нет ничего общего. Ничего. Тебе ясно?
Гермиона моргнула, но ничего не сказала.
- Грейнджер. Тебе. Ясно? – почти прокричал он.
- Да, Малфой, я тебя слышала.
- Ты действительно услышала меня? Ты меня поняла? – Его голос снова был убийственно спокоен.
Гермиона холодно посмотрела на него.
- Насчет того, что ты ничем не похож на отца? – Она сузила глаза. – Не вижу никакой разницы.
- Убирайся.
Она моргнула.
- Что, прости?
- Я сказал, убирайся. Чтобы я тебя не видел. Сейчас же.
Гермиона была потрясена. Неужели она зашла слишком далеко? Для Малфоя это уже слишком? Кто он такой на самом деле? Гермиона взяла себя в руки и сделала, как он велел. Она рассерженно прошла в свою комнату и с силой захлопнула за собой дверь. Через минуту она услышала, как Малфой тоже хлопнул дверью с такой силой, что окно в ее комнате задребезжало.
Гермиона села на кровать, все еще пораженная тем, что произошло. Она была в шоке не от того, что они орали друг на друга, а от того, что Малфой ее выгнал. В голове настойчиво вертелись три мысли. Первая: он разозлился до такой степени, что велел ей уйти, однако ни разу не обозвал ее, не запустил в нее проклятьем и не убил (чего она в какой-то момент всерьез опасалась). Вторая: она послушалась его. Ушла прочь с его глаз, как он и велел. Почему она просто сдалась, не затеяв ссору? Драко разжег в ней огонь, а, как правило, она не отступала до тех пор, пока противник не превращался в кучку пепла. Может, она согласилась молча уйти потому, что была потрясена тем, что Малфой ни разу её не обозвал? Третья мысль была самой тревожащей: кажется, ей не все равно. Это объясняло, почему она вот-вот расплачется. На протяжении всей ссоры она ожидала услышать то самое слово, начинающееся на «г». Она была готова ответить и ждала, что оно вот-вот вырвется у Малфоя. Но этого не произошло. Она рассчитывала, что он будет вести себя как Драко Малфой, которого она знала - пятнадцатилетний избалованный негодяй, который выискивал различные способы, чтобы больнее её уколоть.
Драко Малфой, живущий в соседней комнате, ничем не напоминал того мальчишку. Он был прав - Гермиона ничего о нем не знала. Она создала в воображении образ, который ничто не могло пошатнуть. Малфой ни разу не назвал ее грязнокровкой, даже когда она пыталась спровоцировать его упоминанием об отце. Мальчик, которого она знала, назвал бы её так сразу же, не колеблясь ни секунды.
Ей даже
хотелось услышать от него это слово – у неё появилась бы возможность снова отгородиться стеной и продолжить жить в хорошо знакомом мире, где Малфой был именно таким, каким она его себе представляла. Этот мир был безопасным. Но Малфой не обозвал ее. Поэтому, осознала Гермиона, она и начала эту гневную обличающую речь – чтобы напомнить самой себе: Малфой, убийца ее родителей – жестокий, бессердечный подонок. Потому что в глубине души, хотя Гермиона отказывалась это признавать, она начинала понимать, что все не так. То, как Малфой вел себя на протяжении последних двух месяцев, совершенно не вязалось с тем образом, который она создала. Он по-прежнему был собой – надменным и резким, - но в его словах уже не было, как раньше, ненависти и злобы. До сегодняшнего дня, пока она не вывела его из себя.
Да, ее волнует, что Малфой изменился. Изменился настолько, что даже она вынуждена это признать, и это тяжело. Две горячие слезы обожгли ее колени. Гермиону волновало, что он не назвал ее грязнокровкой, потому что это означает, что она совсем его не знает, что он – незнакомец. Не то чтобы ей действительно хотелось узнать его, но было больно признавать свои ошибки. И Гермиона была не прочь выяснить, почему она ошиблась, а это означало, что, возможно, придется узнать об этом незнакомце то, о чем она потом пожалеет.
Вдруг, у него действительно есть сердце, и он осознает, что правильно, а что - нет. Вдруг, он на самом деле изменился? Гермиона признавала, что Малфой теперь совсем другой, но в глубине души она не верила в эти перемены. Мысленно она все еще видела в нем того самого Драко Малфоя, все еще ожидала от него худшего и все еще ждала, что он покажет свое истинное лицо.
По ее щеке скатилась еще одна слеза, и Гермиона приняла решение. Она не может, ни за что не останется в этом доме. Это слишком тяжело. Придется очень долго готовиться, прежде чем она снова сможет встретиться лицом к лицу с Малфоем. Гермиона собрала сумку на неделю. Она поживет в Норе. Малфой получит, что хотел: она уедет и ему не придется её видеть. Стараясь не шуметь, Гермиона открыла дверь, вышла из комнаты и осторожно закрыла дверь за собой. На цыпочках спустилась по лестнице, прошла через холл и вышла из дома.
Только когда она была надежно укрыта в комнате Джинни, и двое друзей в недоумении смотрели на нее и обменивались озадаченными взглядами, Гермиона позволила себе разрыдаться.
***
Через пять минут, после того как Гермиона ушла, Гарри вышел из своей комнаты. Двери в комнаты Гермионы и Драко были плотно закрыты. Ничего не заподозрив, Гарри решил поискать чего-нибудь поесть. Час спустя, когда ни один из его соседей так и не высунул нос из комнаты, он решил позвать Гермиону.
Гарри постучал в дверь, ответа не было.
- Гермиона?
Тишина.
Гарри взялся за дверную ручку и с удивлением обнаружил, что дверь не заперта.
- Гермиона? – снова позвал он, заглядывая в комнату.
Ее там не было, кровать была идеально застелена и все вещи были на своих местах. Гарри нахмурился и направился к комнате Драко. Постучал.
- Что? – послышался недовольный голос.
- Это Гарри. Открой. – Гарри услышал раздраженный стон, и через секунду дверь открылась.
- Что? – снова спросил Драко. У него был слегка помятый вид и хмурое выражение лица.
- Ты не знаешь, где Гермиона?
Драко сердито посмотрел на него.
- Нет. Почему, во имя Мерлина, я вообще должен об этом знать? Посмотри у нее в комнате.
- Ее там нет.
- Внизу?
Гарри покачал головой.
- На улице?
- И там нет.
- Что ж, Гарри, тогда я понятия не имею, где она, - негодующе заявил Драко. Он вдруг сузил глаза. – А что ты делал все это время?
Не может быть, чтобы Поттер не слышал тот грандиозный скандал. Драко был уверен, что их крики были слышны даже в Лондоне.
- А, Джинни написала мне письмо, и мне нужно было ей ответить. Ваш разговор мешал мне сосредоточиться, и я наложил Заглушающие чары на свою комнату.
- Понятно. Ладно, где бы она ни была, я уверен, Грейнджер может о себе позаботиться.
- Ага. Я думаю, что она скоро вернется.
- Как скажешь. Увидимся, Поттер.
Гарри рассеянно кивнул. Это было совсем непохоже на Гермиону – пойти куда-то и не сказать ему. И Малфой вел себя странно – его совершенно не волновало, где она. Он же сам всегда настаивал на том, чтобы Гермиона сообщала ему, куда точно она направляется и когда вернется. Поэтому тот факт, что он равнодушно отнесся к её отсутствию, вызывал подозрение.
Это не давало Гарри покоя. Он снова постучал в дверь Драко.
- Что? – уже сердито спросил Малфой.
- Хотел спросить, почему тебя, кажется, не волнует то, что Гермиона куда-то ушла.
- Я уже говорил. Она может сама о себе позаботиться.
- Но ты обычно так беспокоишься.
Драко нахмурился.
- Ну а сегодня я решил не беспокоиться, ясно?
- Что случилось?
- Ничего. Пока, Поттер. - И Драко захлопнул перед ним дверь.
***
Примечание: Название главы взято из произведения У. Шекспира “Юлий Цезарь”: “На всю страну монаршим криком грянет:
“Пощады нет!” — и спустит псов войны” Эта цитата была также использована в Star Trek VI: The Undiscovered Country.
