Глава 12- Вы же знали про нее, да?
Падме открыла глаза и обнаружила, что наступили сумерки. Она, наверно, задремала, и тихий вопрос Анакина разбудил ее. Она сморгнула, протерла глаза и бессмысленно посмотрела на него.
- Что?
- Вы знали про нее.
Падме чуть было не спросила, кто это «она», пока ее мозг не включился, и не нахлынули воспоминания.
Она.
Кэррин.
Ну да.
Падме кивнула.
- Я знала. Весь план Бэррис взять нас в заложники был ради того, чтоб открыть мне ее существование и убедить меня сообщить вам о вашем родительском статусе.
- А почему вы?
В тени Падме не видела его черт, и ничто не давало возможности определить его настроение, поскольку его расслабленная поза ничего не выдавала. Она пожала плечами.
- Она не хочет запереть вас здесь. Наверно, поэтому она и не сказала вам о зачатии Кэррин.
- Она не сказала, почему?
- Не хотелось бы вас огорчать, Скайуокер, но мы с Бэррис не лучшие подруги.
- Я заметил. – Тон Анакина был сухим. – Я просто не понимаю, почему она вам не объяснила, если просила вашей помощи.
- Мы больше обменивались оскорблениями, чем воспоминаниями, - Падме вызывающе изогнула брови. – Вас это не удивит.
- Не особо, - Анакин опустился на четвереньки и уселся рядом с ней, вытянув ноги. Он не касался ее, но в то же время Падме физически чувствовала его близость. – Я просто не понимаю, почему она сразу не сказала мне про Кэррин.
Падме покосилась на него.
- Ни одна женщина не хочет привлечь внимание мужчины токмо наличием ребенка, Скайуокер. Знаете, мы хотим, чтоб ценили нас самих.
Он молчал.
- Где Кэррин?
Он кивнул на лагерь, и в низких, пляшущих языках костра Падме увидела сверточек, скорчившийся на одеяле.
- Она в безопасности.
- Бэррис придет ее искать.
- Я знаю.
- Вы ее отпустите?
- А разве у меня есть выбор?
Падме изучала его профиль, пока он смотрел на фигуру своей спящей дочери.
- А вы останьтесь. Присутствие отца пойдет Кэррин на пользу.
Анакин, похоже, обмозговал такое решение – и отрицательно покачал головой.
- Кэррин и Бэррис безопаснее без меня. И поэтому я не могу остаться и подвергнуть обеих риску.
- Если любишь – отпусти? – Падме выдержала легкий тон.
Он покосился на нее.
- Что-то мне подсказывает, что вы все об этом знаете, капитан.
Она не ответила. Его замечание попало не в бровь, а в глаз. Она отлично это знала. По себе. Она знала, как это больно, и как будет больно, когда станет ясно, что домой уже не вернуться. Она знала, как мучительно потерять все, за что боролась, а после этого собраться и двинуться вперед.
- Не отгораживайтесь от меня, Падме, - голос Анакина был мягким, почти умоляющим. – Помогите мне понять, почему вы все время меня отталкиваете.
- Вы точно хотите знать?
- Да.
Она слабо улыбнулась и глубоко вдохнула. Сейчас или никогда; она была ему кое-что должна.
- Помните, как десять лет назад Торговая Федерация вторглась на Набу?
Она боковым зрением заметила его кивок.
- Мне было девять, но я помню.
Девять. Она даже не помнила себя в таком возрасте.
- А мне было четырнадцать. Мы с моим лучшим другом Тайфо собирались пойти в военное ведомство Набу, потому что меня не приняли в программу по участию молодежи в законотворчестве. Когда началась оккупация, мы с самого начала потеряли хорошую часть оборонной системы. Мы с Тайфо примкнули к подпольной шайке контрабандистов, возивших на планету продовольствие и товары. У меня получалось. – Она сделала паузу, собираясь с мыслями. – Из нас с Тайфо получилась хорошая команда, такая хорошая, что нас стала учить пара пилотов постарше. Я оставила свою семью на Набу и стала контрабандисткой.
Она остановилась. Годы казались десятилетиями, хотя с ее первого провоза контрабанды прошло менее десяти лет.
- Вам это нравилось?
- Больше это нравилось Тайфо, чем мне. – покривила душой она. – По крайней мере, сначала. Потом я стала наслаждаться погонями и мастерством, нужным, чтобы втихаря проскользнуть незамеченной туда и обратно. Потом мы расстались, каждый взял менее опытного напарника, чтобы обучить больше народу. У меня так получалось, что джедаи приставили ко мне защитника, когда почуяли заговор, что меня собираются убить. Благодаря нашим с Тайфо усилиям мы стали чуть ли не лидерами движения контрабандистов. Понимаете, в банде только мы были местными; единственными, кто знал самые удачные средства проникать туда и обратно.
- Сколько вам было лет?
- Пятнадцать. – Она отклонилась назад, на нее тупой болью в горле нахлынули воспоминания.
- Это совсем рано.
- Наверно, для вас, - Падме слабовато осклабилась. – Я быстро росла – жизнь заставила. К моему шестнадцатилетию повстанцы на Набу смогли организовать контратаку. Они отбились в первый раз после вторжения – а моя семья и джедаи заплатили за это собой.
Просочился ветер, хлестнув ее волосами по лицу. Падме закрыла глаза и тихо продолжала:
- Меня предали свои же, Федерация за годы прорастила глубокие корни. Они шли по всем маршрутам, всем закоулкам, всем пунктам разгрузки, которыми я пользовалась. Когда я в последний раз была на Набу, я еле ушла живой. Джедай, который меня защищал, предупредил меня насчет ловушки, но я вернулась – пыталась спасти своих родных. Мы не справились, и их всех казнили. Всех до единого, включая моих племянниц.
- Откуда вы знаете?
Она горько засмеялась, открыла глаза и пустым взглядом уставилась в пространство.
- Откуда еще знать? Транслировали по голонету, в качестве предупреждения всем так называемым предателям на Набу. И как будто этого мало, они еще и послали меня… - Она остановилась, мечтая навеки стереть эти воспоминания.
В ее сознании выросли призрачные образы, перенеся ее обратно в грузовой отсек ее старого фрахтовика. Запахи смазки и дыма, смрад крови пропитывали воздух, как нектар смерти. Она еле различала собственные руки, уверенно и, ни о чем не подозревая, распаковывая тару и отодвигая крышку с ящика. Она помнила, как в горле немедленно поднялась желчь, когда из коробки, словно туман, поднялась тяжелая, плотная, гнусная вонь и окутала весь отсек. Образы содержимого ящика отпечатались в ее мозгу до последней крошечной детали.
Сначала она поддалась недоверию, ее ум отказывался принять правду, которую ей говорили чувства. Только когда она запустила руку в ящик, проверяя материал, и ее пальцы коснулись чего-то холодного, все стало ясно. Нахлынул ужас, и она выдернула руку из ящика, запнувшись при попытке бегства.
Она не помнила, как упала на колени, но упала, глаза застилали слезы, и содержимое желудка выплеснулось на палубу. Когда пришло осознание ситуации, началась дрожь. Последовало оцепенение, и следующие несколько часов стерлись из ее памяти. Единственное, что она помнила, - ящик убрали, а грузовой отсек выдраили.
Но она никогда не забудет, как открыла тот ящик и нашла ужасный груз.
- Послали вас?
Его голос вернул ее в настоящее. От боли воспоминаний у нее сжались кулаки, готовые заколотить по тому, что под руку попадется, заставить кого-то заплатить за ее прошлое – почти осязаемое.
- Меня послали… за их головами, привезти доказательство.
Она дала ему время прочувствовать, увидела, как его перекосило, и продолжала:
- На мне печать смерти, Скайуокер. Если моя нога ступит на Набу, в живых меня не оставят.
- А кто же вас предал?
У нее перехватило горло, затрудняя речь. И правда, кто же еще. Наконец она повернулась к нему, надеясь, что последняя капля информации даст ему понять, почему она держит людей на расстоянии вытянутой руки.
- Сола. – Она не увидела в его глазах реакции на имя и резко продолжила: – Она… была… моей сестрой.
За ее тихим, горьким признанием последовала тяжелая тишина. Падме оттолкнулась от стены и поднялась на ноги. Она не смотрела на него – не могла.
- Все близкие мне люди погибают, Скайуокер. На вашем месте я бы бежала со всех ног и не оборачивалась.
Он не ответил, когда она ушла в ночь.
----------
Кэррин была рада переночевать у Анакина и Падме. Она проснулась на рассвете и кинулась на отца, развеселив сонную Падме. Кэррин не могла сдержать восторга, и восторженный визг девочки полностью разбудил Падме.
Анакин, с другой стороны, спал как убитый. Для человека, которого преследуют, он не казался встревоженным. Или так, или он ей доверял – по-глупому, как она считала – оберегать его жизнь и здоровье.
Падме смотрела, с каким счастьем Кэррин в первый раз в жизни будит отца, методом проб и ошибок узнавая, что он не меньше боится щекотки, чем она сама, и скоро по всему лагерю разнеслось ее хихиканье. Падме поднялась, выпрямилась и обернулась.
Все было по-старому.
Конечно, она проспала только час-другой, беспрерывно просыпаясь, после разговора со Скайуокером из глубин памяти поднялись бессвязные воспоминания о прошлом. Она отвернулась от него и его дочери, сознательно загоняя воспоминания в закупоренный уголок, из которого они вырвались, безжалостно подавляя их и стремясь возвратить уравновешенность.
- Похоже, она не такая послушная, как вы думали, капитан.
Падме даже не вздрогнула, услышав негромкий голос, а просто повернулась и обнаружила Бэррис, сидящую на близстоящем валуне и смотрящую на Анакина и их общую дочь. Взгляд Падме невольно последовал туда же – Анакин поднял девочку в воздух, и она от восторга захлопала в ладоши.
- Видимо, это от отца.
Улыбка Бэррис была почти грустной.
- Так и есть. Она очень чувствительна к Силе, намного больше, чем я. Наставления отца пойдут ей на пользу.
- Он не останется – но вы же и сами это знаете.
Бэррис опустила голову.
- Понимаете, почему?
- Он – цель покрупнее нас вместе взятых. – Улыбка Бэррис почти совсем исчезла. – И он в вас влюблен.
Падме тихо фыркнула, хотя сердце у нее так и подпрыгнуло.
- Он любит себя и свою Силу, Бэррис. И теперь свою дочь. Для других людей места не осталось.
- Анакин не такой, как другие джедаи, капитан Наберрие. Он знал свою мать и знает, что такое любовь. Когда-то я думала, что его сердце принадлежит мне. Наверно, какое-то время так и было, но то, что он когда-то чувствовал ко мне, бледнеет по сравнению с тем, что я чувствую в его отношении к вам.
- Мама!
Вместо ответа Падме закусила губу - присутствие Бэррис было обнаружено. Она подняла глаза, прямо в голую лазурь взгляда Анакина, а Кэррин неуверенно рассматривала мать. Падме с трудом оторвалась от голубых озер и протянула ребенку руку.
- По-моему, твои мама и папа хотят поговорить, сладенькая. Давай-ка сходим на берег, и я расскажу тебе про озеро, такое глубокое, что видишь дно, даже на самой глубине!
Кэррин с энтузиазмом уцепилась за руку Падме и, не глядя ни на Бэррис, ни на Анакина, потащила капитаншу-контрабандистку к берегу реки. Падме не сопротивлялась, и Кэррин стала болтать обо всех изумительных вещах, о которых рассказал ей отец, похоже, не вникая, слушает ли Падме.
Падме признала, что не слушает, несмотря на обаяние ребенка, и больше сосредотачивалась на приглушенном споре, который было невозможно расслышать. Болтовня ребенка заглушала все, что можно было бы уловить, но у нее не хватало духу прервать ее. Не сейчас – на открытом пространстве, под просачивающимся солнечным светом, которые словно излечили ее от стоицизма, на котором ее мать настаивала под землей.
Падме слушала, автоматически отвечая, если Кэррин задавала ей вопросы, ее мысли обратились вглубь.
Права ли Бэррис? Правда ли Анакин влюблен в нее? Падме так не считала; она не верила, что он способен любить. Не смысле того, что она видела. Она верила, что он вполне может знать безусловную любовь, как может всецело предаваться всеобъемлющему, но любовь к женщине? Она в этом сомневалась; это не относилось к поощряемым аспектам обучения джедаев.
- Капитан?
Кэррин рывком за руку выдернула ее из задумчивости.
- Да, сладенькая?
- Как вы думаете, мама и папа останутся со мной?
Сердце Падме болезненно дрогнуло в груди. Как сказать этому милому ребенку, что, как бы она того ни хотела, ее родители вряд ли когда-нибудь будут вместе? Она посмотрела на склонившихся друг к другу и спорящих Бэррис и Анакина. Самоконтроль Анакина иссякал, и его лоб рассекали морщины, он качал головой в ответ на какие-то слова Бэррис. Падме снова посмотрела на Кэррин.
- Похоже на то, что они уживутся?
Кэррин насупилась, обратив взгляд на родителей. Она тихо и мрачно смотрела, как Бэррис вскидывает голову, а ее глаза горят обидой. Анакин взял ее за руку, но она тут же сбросила его руку, вся ее осанка легко читалась, даже для такого маленького ребенка, как Кэррин.
- Они как будто сейчас подерутся.
- По-моему, твоему папе не стоит здесь оставаться, Кэррин. Он очень мощный джедай, один из самых мощных. Если он тут поселится, он, скорее всего, подвергнет тебя и твою маму большой опасности.
- Почему?
- Твоя мама тебе говорила, зачем мы с Анакином прилетели?
Кэррин покачала головой.
- Это просто. Джедаи объявлены вне закона, и им нужно найти новые пути выживания для ордена. Меня отправили на поиски твоей мамы, чтоб я привезла ее к остаткам совета джедаев.
У Кэррин расширились глаза.
- А как же я?
- Я тогда не знала о тебе, сладенькая. – Падме нежно взяла девочку за руку и потянула ее вниз, отвлекая ее внимание от разговора родителей. – И если бы я знала, я бы никогда не согласилась лететь сюда и искать твою маму.
- Как лететь?
- Ты здесь в большей безопасности.
- Почему?
Падме тихо засмеялась.
- Потому что твою маму очень трудно выследить. Мы знали, где искать, только потому, что твой отец помнит, что она дружила с гвурранами.
- Как с Никслью?
- Как с Никслью. – легко подтвердила Падме, хоть и не знала, что это за Никслью. – Если вы сейчас высунетесь, вас обеих будут преследовать, и одна из вас, если не обе, может погибнуть.
- С отцом – нет.
- Ваши шансы повысятся, но вас все равно будут преследовать. – Падме даже не пыталась скрыть от нее правду, но не собиралась углубляться в детали. – Оставаясь здесь, у тебя есть шанс на стабильное жилье и подобие нормального детства. Расти на корабле или переезжать с места на место – это не для ребенка, который должен бегать по траве с ветром в волосах.
- Как я?
- Как ты. – Падме сжала маленькую ручку, которую не выпускала. – Ты в большей безопасности здесь, с твоей мамой, сладенькая, как бы я ни хотела взять вас с собой.
Кэррин фыркнула.
- Но вам не нравится мать.
- Не очень, да.
- Тогда почему бы вы взяли нас с собой?
- Две причины. Работа и твой отец.
У Кэррин было бессмысленное выражение.
– А?
Падме тихо хихикнула.
- Меня наняли вернуть твою мать совету, так что я технически связана договором, за исключением смягчающих обстоятельств – тебя. Потому что твоя мать не может вернуться без тебя, я должна принять решение. Или, скорее, она. Она может выбрать – или остаться здесь, с тобой, и продолжать защищать тебя, или рискнуть и твоей, и своей жизнью, улетев со мной.
- А папе что делать?
- Если бы твой отец меня попросил, я не смогла бы ему отказать.
- Почему?
- Он член совета джедаев – и оплачивает эту поездку. Это его кредиты, так сказать.
- А я с вами полечу, если мама захочет остаться здесь?
Падме мягко засмеялась.
– Сладенькая, ты в большей безопасности здесь, с матерью, которую считают погибшей, чем с отцом на просторах галактики. Поверь мне. Теперь, когда твой отец знает о твоем существовании, я уверена, что он хоть когда-нибудь захочет вас навестить.
- А вы прилетите?
- Хочешь, чтоб и я прилетела?
Кэррин кивнула, бросив взгляд назад, туда, где все еще разговаривали ее родители.
- Не знаю, как там мама, а я хочу. Вы хорошая.
Падме потрепала девочку по макушке.
- Спасибо, детка. И ты неплохая.
Мало что можно было добавить, и они перешли на другие темы, нетерпеливо ожидая, когда Анакин и Бэррис придут к подобию взаимопонимания. Они ждали, наконец, исчерпав все темы для разговора, а Анакин и Бэррис все еще были захвачены спором.
С отвращением Падме наконец разделась до нижнего белья, предложив Кэррин сделать то же самое, и прыгнула в реку. Если Анакин и Бэррис собираются убить утро на болтовню, они с Кэррин будут наслаждаться друг другом. И может быть, только может быть, она сможет утомить их обоих и выкроить часок необходимого сна.
