Глава 12***
Июнь 1973 года
Выпускной бал в Хогвартсе был в самом разгаре, когда первая красавица школы вышла из замка, чтобы глотнуть прохлады отрезвляющего июньского вечера. Нарцисса от всей души радовалась и веселилась вместе со своими сокурсниками, то и дело приглашавшими ее на очередной медленный танец, однако, надо признать, что ее фаворитом был все же Эван Розье, уступавший свою прекрасную даму этого вечера лишь через танец. Жизнь юной леди казалась ей прекрасной и наполненной всеми красками. Она была влюблена! Сколько упоительных вечеров они провели вместе. Эван читал ей на французском стихи о любви, дарил цветы, делал маленькие приятные подарки... Многие бы сочли ее увлечение собственным кузеном недопустимым, однако смышленая мисс Блэк весьма неплохо знала историю аристократических родов, когда родители нередко выдавали дочерей за кузенов. И в груди Нарциссы ярким огнем пылала надежда, что и ее родители одобрят ее выбор. Ведь Эван Розье хорош во всем. Он чистокровный — и это самое главное. Его род не менее древний, чем род Блэков. Его семейство богато и имеет довольно высокое положение в обществе. А еще... они очень похожи. Эван так же, как и Нарси, светловолосый и голубоглазый. Он прекрасно владел аристократическими манерами, был нежным и ласковым. Никогда ничего не требовал от нее — Нарциссы, и лишь томно ждал даже ее дозволения поцеловать ей руку. Сердце девушки было переполнено чувствами и эмоциями, когда она впервые позволила поцеловать себя в губы... Да, пару месяцев назад... И сейчас Нарциссе очень хотелось как можно быстрее отправиться домой, чтобы испросить у mama и papa разрешения на брак с таким замечательным молодым человеком...
- Милая леди не скучает в одиночестве? - послышался знакомый мягкий тихий голос, и Нарцисса почувствовала, как Эван, бесшумно подошедший сзади, приобнял ее одной рукой. Второй же он преподнес девушке бокал шампанского.
- О нет, хватит, Эван, - засмеялась Нарси. - С меня на сегодня достаточно. Я и так лишнего выпила...
- Давай на двоих? За нашу долгожданную свободу от школьных стен! - соблазнял тот.
- Мы и так за нее весь вечер пили, - улыбнувшись, парировала Нарси.
- А за нас? За нас мы еще не пили, моя милая леди! - прошептал молодой человек в ушко девушки, отчего по ее шее и спине приятной дрожью пробежали мурашки. - За то, чтобы наши мечты сбылись... я надеюсь, что мы мечтаем об одном и том же... А я допью до дна — чтобы наши желания исполнились!
- Коварный, - шутливо заметила новоиспеченная выпускница, подхватив бокал из рук Эвана и сделав пару глотков. - А это тебе, - глупо хихикая, девушка протянула Эвану недопитый бокал, чувствуя, как по телу разливается волна жара и все более нескромные желания опутывают и без того затуманенное алкоголем сознание. - Эван... я тебя хочу... - жарко прошептала уже слабо соображающая Нарцисса, впиваясь поцелуем в губы молодого человека.
- Я же говорил, - сладко промурлыкал довольный Розье, - что сегодня у нас будут общие желания, - отмечая про себя великолепное действие афродизиака, заботливого подлитого им в бокал с шампанским, и увлекая обеспамятевшую от нахлынувшей похоти девушку вглубь темной Хогвартской аллеи, подальше от посторонних глаз.
***
Пробуждение Нарциссы было сродни кошмару: в голове два десятка лепреконов ковали свое проклятое золото. Очень хотелось пить. Превозмогая головную боль и дикое нежелание вставать и шевелить хоть какой-нибудь частью тела, Нарцисса все же открыла глаза и осознала, что находится в своей спальне для девочек факультета Слизерин. Как она попала сюда — девушка не могла припомнить. Последнее, что отчетливой картинкой засело в ее голове – как они волшебно кружат в вальсе с Эваном... А дальше — темнота, провал...
- Никогда больше не буду столько пить, - прогундосила милая, страдающая от первого в своей жизни похмелья аристократка.
- И я... И я... Ага... Точно... - отозвалось эхом с разных сторон: да, ее соседки по комнате пребывали не в лучшем состоянии.
Превозмогая слабость, подкатывающую тошноту и прочие радости отравленного алкоголем организма, Нарцисса все же неимоверным усилием воли оторвала голову от подушки, пошатываясь поднялась и медленно поплелась в туалетную комнату — надо умыться и привести себя в порядок. Уже сегодня она увидит родителей, а показываться на людях в столь непристойном виде для девушки ее положения было недопустимо.
***
Кигнус и Друэлла были счастливы видеть дочь. Теперь уже совсем взрослую, вступившую на тропу самостоятельной жизни, которую, надо заметить, заблаговременно проторили для нее заботливые родители.
- Милая, я весьма доволен твоими успехами, - начал Кигнус за торжественным ужином по случаю окончания дочерью Хогвартса, - и дабы оградить тебя от возможных ошибок подчас взбалмошной юности, - мистер Блэк выразительно посмотрел на Нарциссу, которая тут же покраснела, как маков цвет, - мы с мамой решили выдать тебя замуж за мистера Люциуса Малфоя, наследника древнего аристократического рода. Человека достойного. Со множественными связями и положением в обществе.
Нарцисса, опешив от услышанной новости, молчала, скромно опустив взгляд. В голове лихорадочно мельтешили мысли. Конечно, она знала Люциуса Малфоя — ведь они учились на Слизерине, но он выпустился в прошлом году... Однако сама Нарцисса любит Эвана Розье. Кажется, любит... Или нет?.. Эван Розье, конечно, весьма милый и любезный, оказывает различные знаки внимания, правда, почему-то не попрощался с ней на вокзале и поспешно покинул платформу 9 и 3/4. Конечно, слова папеньки ошеломили девушку, а Кигнус, видя смущение и замешательство дочери, решил говорить более деликатно и принялся расхваливать достоинства мистера Малфоя, однако закончил свою пространную речь с некоторым нажимом и намеком на то, что она, Нарцисса, не последует примеру известной ей беспутной девки, пошедшей наперекор родительской воле и поплатившейся за столь неподобающее поведение всем, что она имела, кроме своей никчемной жизни. До Нарциссы, по-прежнему пребывающей в раздумьях о том, любит она все-таки Эвана Розье или нет, дошло, что решение отца непреклонно, и ей как порядочной наследнице рода Блэк предстоит выйти замуж за подобранную родителями партию — за Люциуса Малфоя. А впрочем — почему бы и нет? Ведь если послушать папеньку — Люциус мужчина хоть куда, быть может, даже лучше, чем Эван. К тому же мистер Малфой старше Эвана и имеет некоторый опыт на службе в Министерстве и, по словам папеньки, уже успел заслужить авторитет среди коллег. А то, что Люциус Малфой ранее не оказывал Нарциссе внимания и не ухаживал так пылко и нежно, как Эван, так это его, Люциуса, проблемы... Теперь ему придется наверстывать упущенное. А по своему небольшому опыту в любви Нарцисса наивно была уверена, что мистер Малфой не сможет устоять перед ее неземной красотой и притягательным обаянием - он обязательно в нее влюбится до беспамятства. Теперь мисс Блэк было даже любопытно повстречаться с этим доблестным кавалером, чтобы убедиться в своей правоте и испытать на нем все свои очаровательные трюки обольщения.
Надо заметить, что события последней ночи в Хогвартсе начисто вылетели у Нарциссы из головы. Она совершенно не помнила, что произошло между ней и Эваном, а самое главное — она даже и не подозревала, чем ее потеря грозит и ей лично, и всему благородному семейству Блэк.
***
Сентябрь 1973 года
Сказать, что Люциус Малфой был взбешен — значило ничего не сказать. Он был в ярости. Он рвал и метал. Нарцисса, теперь уже Малфой, в полной мере испытала на себе гнев мужа, обнаружившего в первую брачную ночь, что его ангельской внешности супруга пошла под венец и пришла на брачное ложе уже не невинной. Ах, как она сейчас артистично плакала и пыталась доказать, что ничего не понимает. Люциус, естественно, не верил ни единому ее слову и решил преподать урок неблагочестивой супруге. В конце концов, по закону, "допустимо наказывать провинившуюся жену палкой, если эта палка не толще большого пальца руки мужа". Но Люциус обошелся и без палки: с силой толкнув Нарциссу, он скинул ее на пол и, намотав ее разметавшиеся волосы на руку, отволок в угол комнаты Нарциссу, почти уже не сопротивляющуюся от череды свалившихся на нее потрясений. Отвесив пару оплеух своей тяжелой рукой, Люциус заявил:
- Будешь сидеть здесь до тех пор, пока не вспомнишь, где, когда, с кем и при каких обстоятельствах ты потеряла честь!
Небрежно накинув на себя длинный бархатный халат, Люциус, чуть подуспокоившись, вышел из супружеской спальни и направился в кабинет, чтобы в одиночестве за бокалом огневиски подумать о дальнейших своих действиях. А утром, хорошенько взвесив все "за" и "против", мистер Малфой, как и Нарцисса, проведший эту ночь без сна, без предупреждения нанес визит мистеру и миссис Блэк. Кигнус и Друэлла весьма удивились столь неожиданному появлению зятя, а мистер Малфой, не мудрствуя лукаво, сразу изложил суть дела, которое привело его сюда в столь неурочный час:
- Ваша дочь преподнесла мне неприятный сюрприз, господа, - высокомерно начал Люциус. - И я как обманутый, но все же не желающий выносить сор из избы супруг прибыл к вам для урегулирования возникшего конфликта.
- Обманутый супруг? - удивился Кигнус. - О чем Вы, мистер Малфой? - недоумевал он.
- О, не притворяйтесь, мистер Блэк. Вы ведь прекрасно понимаете, о чем я... Очень неосторожно с вашей стороны было подсунуть мне потаскушку, - последние слова ввергли в состояние шока Друэллу. Кигнус же тут же вскинулся:
- Да как Вы смеете оскорблять нашу дочь?!
- Хм, значит, конструктивного диалога не получилось. Печально, я искренне был уверен, что Вы благоразумный человек. Что ж, я вынужден в таком случае предать огласке тот факт, что Нарцисса Блэк в силу своего дурного воспитания не сохранила своей невинности для мужа, а ее "благородные" родители, стараясь скрыть позор дочери, спихнули ее, выдав замуж за первого подвернувшегося дурака. Но я, Люциус Абраксас Малфой, не собираюсь быть этим дураком. И то пятно позора, которое Вы хотели повесить на меня, падет на Вас и только на Вас, да так, что Вы не смоете его вовек.
- Моя дочь?! Невозможно! Мистер Малфой, я Вас уверяю, кто угодно, но только не она! - вскинулась Друэлла.
- Она-она. Как ни прискорбно мне об этом говорить, но и факты, и слова Вашей дочери подтверждают сие непристойное событие. Уж поверьте, я бы не пришел к Вам, не имея доказательств.
- И кто же опорочил нашу дочь? - недоверчиво поинтересовался обезоруженный холодными и колкими словами зятя Кигнус.
- Как истинный джентльмен я не могу назвать имя, хотя и склонен теперь допустить, что Вы и сами могли не знать о сем вопиющем безобразии. Тем не менее — проблема на лицо.
- Хорошо, мы принимаем столь прискорбный факт, - тихо сказал Кигнус, ощущая, как в нем, с одной стороны закипает злость на еще одну дочь, опозорившую честь семьи, а с другой стороны стыд за нее же. Однако, понимая, что мистер Малфой — человек весьма непростой, все же решил пойти на переговоры с зятем. - Я понимаю, что Вы не просто так пришли к нам, чтобы сообщить о позоре нашей дочери. У Вас ведь есть какие-то мысли по этому поводу?
- Безусловно, мистер Блэк. И одну я уже огласил — могу передать Нарциссу Вам обратно с рук на руки. Или же не предавать огласке ее непростительное для светской девушки распутное поведение, закрыть глаза на сей факт и постараться забыть о нем, если Вы, разумеется, сможете предложить мне достойную компенсацию... Надеюсь, Вы понимаете, что в деньгах я не заинтересован.
Стоит ли говорить о том, что чета Блэк безоговорочно приняла второе предложение, дабы, как и предлагал мистер Малфой, не выносить сор из избы.
***
Октябрь 1973 года
Ошеломляющее откровение мистера Малфоя стало последней каплей в череде неприятностей, свалившихся на семейство Кигнуса Блэка. Друэлла Блэк, трепетно любящая всех своих дочерей, не вынесла последнего удара судьбы. Беллатриса, ее милая Бэллс... с каждым днем все больше отдалялась от матери, которая по одному взгляду дочери могла прочесть, что та от нее что-то скрывает. Андромеда, ее пухляшка Меда... гордая и безрассудная, пошедшая наперекор родительской воле... Нарцисса, ее нежная Цисси... как она могла так неосторожно поступить?.. Сердце Друэллы разрывалось... В тот же день, после того как мистер Малфой нанес им визит, Друэлла сказалась нездоровой и заперлась в своей комнате. Там, в одиночестве, она пролила немало слез, взывая к создателю, прося невидимое существо помочь ее дочерям, направить их на путь истинный, раз она не смогла. Так продолжалось несколько недель... Полубессонные ночи, невнятные, смутные и подчас кошмарные видения терзали миссис Блэк. Визиты колдомедиков и назначенное ими лечение результатов не приносили - состояние миссис Блэк лишь ухудшалось. В одно печальное утро, увидев, что Друэлла отвечает невпопад и с жаром вспоминает все счастливые моменты семейной жизни, Кигнус весьма обеспокоился такой странной реакцией дорогой супруги на его слова и немедленно вызвал семейного колдомедика.
- Как она? - с тревогой в голосе встретил Кигнус мистера Ллойда, когда тот вышел из комнаты миссис Блэк.
- Сожалею, мистер Блэк. У Вашей супруги горячка.
- Что?.. Что значит "сожалею"?! - Кигнуса и ошеломило, и разозлило известие.
- Мне очень жаль, но миссис Блэк не помогут никакие зелья или настойки — она не реагирует ни на слова, ни на жесты.
- Не может быть! Неужели нет никакого средства, чтобы она поправилась? - Кигнус попытался войти к супруге, но его остановил мистер Ллойд:
- Не сейчас. Она уснула. Я дал ей успокоительное и жаропонижающее, но это все, что я могу...
- Обратитесь к ведущим колдомедикам, мистер Ллойд! Умоляю! Я не поскуплюсь на вознаграждение! - но мистер Ллойд лишь отрицательно качал головой. Несмотря на все волшебство, коим владело магическое сообщество, Друэллу Блэк вряд ли можно было уже спасти от того забытья, в которое впала убитая горем хранительница семейного очага. Никакое зелье, никакой порошок, никакой самый расчудесный волшебный ингредиент не смогли бы вернуть здоровья миссис Блэк, потерявшей из-за многочисленных переживаний и волнений тягу к жизни. - Нет-нет, мистер Ллойд, неужели нет ничего?..
- Ничего, мистер Блэк. Вам остается только ждать.
- Кигнус, - мистер Блэк тут же распахнул дверь в комнату Друэллы, когда услышал ее слабый голос.
- Да, милая, я здесь, - Кигнус припал к руке его любимой жены, покрывая ее поцелуями.
- Дорогой, я, как могла, хранила нашу семью... - Кигнус решил не перебивать, сколь бы ни были горьки сейчас слова Друэллы. - Знаю, что многого не смогла, но я старалась... Кигнус, пообещай, что не будешь держать на меня зла, не будешь таить обиды.
- Что ты, милая моя! Ты у меня лучше всех. Не говори так... - невнятно бормотал Кигнус, глядя в тусклые, затуманенные глаза супруги, полные слез.
- Нет-нет, я не уберегла наших маленьких дочек. Не смогла защитить. Предотвратить их ошибки... Но, дорогой, обещай мне, что ты простишь их... Простишь их всех...
- Друэлла, душа моя, не говори подобных слов, не надо! Прошу тебя! Не оставляй меня. Я не смогу...
- Пообещай... - все еще шептала миссис Блэк. - Пообещай, иначе я не смогу спокойно...
- Нет-нет, не произноси это дурное слово! Нет, все будет хорошо! Ты поправишься! - такого удара судьбы Кигнус не ожидал. Супруга всегда была рядом, в печали и радости, в болезни и здравии — Друэлла нерушимо соблюдала клятву, данную в день их с Кигнусом бракосочетания. Она никогда не давала повода для ревности. Про нее никогда не ходили порочащие ее честь слухи. Она стоически переносила подчас неоправданное отношение к ней супруга, не переча ему, не возражая, молча сносила некоторые его безрассудные поступки. И вот теперь, когда они столько лет счастливо прожили в браке...
- Пообещай мне простить их всех... - губы Друэллы пересохли, но она все еще отчаянно желала услышать ответ. Грудь Кигнуса сдавило от нахлынувшего осознания, что вот-вот он потеряет самого близкого и самого верного человека в его жизни:
- Обещаю... обещаю тебе... - прошептал Кигнус и увидел, как Друэлла слабо улыбнулась ему:
- Я люблю тебя, мой дорогой Кигнус, - слова, которые так редко произносятся в семьях между супругами. Только в крайних случаях. Только когда это необходимо. Когда это уместно. Когда это обоюдно.
- Я люблю тебя, душа моя, - Кигнус порывисто обнял супругу и начал убаюкивать, как ребенка. Через несколько мгновений Кигнус заметил, что Друэлла замерла в его объятиях. - Дрю! - всполошился мистер Блэк. - Дрю! Дрю! - бледная рука Друэллы безвольно упала на одеяло. - Дрю!!! - возопил Кигнус, раздираемый болью и отчаянием, крепче прижав к груди бездыханное и изрядно потяжелевшее тело супруги, словно не желая отпускать ее.
