Глава 1226. Лили Поттер.
Сириус, уходивший последним, слишком громко хлопнул дверью, и теперь Лили предстояло заново успокаивать и убаюкивать проснувшегося Бэмби. Джеймс, усилием воли отогнав дурные мысли, тоже устроился в детской с какой-то увесистой книгой в блестящей обложке на коленях.
С тех пор как жена обнаружила его полнейшее невежество в сфере маггловской культуры, Сохатый всерьез задался целью освоить мировую литературную классику: это почему-то успокаивало, позволяло отвлечься от сиюминутных проблем и хоть ненадолго оказаться за пределами магического мира, который шаг за шагом разрушался под давлением доктрины Темного Лорда.
В книгах, которые он читал, тоже хватало и войн, и разрушений, но из них, по крайней мере, всегда можно было извлечь какую-то мораль.
Дети, не ходите на войну, это неправильно! – говорил Толстой.
Дети, воюйте – это приносит славу и почести! – говорил Гомер.
Дети, когда вы вернетесь с войны, вы будете уже взрослыми! – говорил Маркес.
Джеймс не знал, что он скажет собственному сыну, когда тот подрастет и сумеет понять.
Наверное, стоит посоветовать решать за себя самому.
Лили тихонько запела колыбельную, мягко выговаривая слова; слух у нее был хороший, но голоса не хватало, и потому пела она всегда трогательным замирающим полушепотом, который вызывал у Джеймса желание удостовериться, не снится ли ему, что эта сотканная из рыжих солнечных лучей девушка – его жена и мать его сына.
Гарри вдруг шевельнулся, словно демонстрируя, что капризы на сегодня еще не окончены, но на самом деле малыш уже почти заснул. Мать облегченно улыбнулась, когда мальчик закрыл глаза и тихонько засопел, и обернулась к мужу:
- Спит… Пойдем.
Пока Лили, стоя у окна, плавными движениями разбирала рыжие пряди, Джеймс, не отводя от нее глаз, расположился поперек кровати:
- Лил…
Она вздрогнула, обернулась. В это время дня они, сами того не понимая, заговаривали только на самые личные темы: это позволяло чувствовать себя защищенными, несмотря на грохочущую вокруг войну. Что бы ни случилось, этот час перед сном принадлежит только им. И никому больше.
Джеймс чуть нахмурился, как если бы про себя переводил вопрос на иностранный язык:
- Ты скучаешь по нему, да?
- О ком ты? – Лили чуть удивленно улыбнулась и задела рукой прозрачный тюль.
- О Снейпе, - он небрежно ухмыльнулся, но напряжение в голосе прорывалось сквозь беспечную интонацию. Лили не стала лгать:
- Он много лет был моим другом, Джим… Ты же понимаешь.
Последняя фраза прозвучала скорее просьбой, чем утверждением.
- Конечно… Послушай, ты правда считаешь, что Снейп из-за нас стал Пожирателем?
Лили изумленно выдохнула, осознав, что Джеймса беспокоит вовсе не ревность, а что-то вроде чувства вины. Она поспешила возразить:
- Я этого не говорила… У него и без вас хватало причин, просто…
- Просто Сириус сегодня наговорил чуши, и ты вспылила?
Лили села на край кровати, привычно поправив встрепавшиеся волосы мужа. Она не знала, что ответить: Бродяга был слишком дорог Джиму, да и ей тоже, если уж на то пошло, чтобы она могла вот так легко обвинить его в жестокости или бестактности, хотя в нем хватало и того, и другого. Но было кое-что, о чем она должна была сказать мужу в любом случае.
- Знаешь, - голос у нее чуть дрогнул, - иногда мне кажется, что Сириус меня ненавидит.
Сохатый резко сел, развернув ее к себе, и на мгновение Лили показалось, что он сейчас накричит на нее, но Джеймс вдруг расслабился, чуть грустно улыбнувшись:
- Я ужасно боялся, что так и будет… Он бы, конечно, никогда и виду не подал, но я все равно чувствовал бы себя предателем. Знала б ты, как он напился в тот день, когда я сделал тебе предложение! Примчался к Луни, потащил его с собой в какой-то маггловский бар - их потом оттуда полиция выставляла, – а под утро устроил фейерверк на Флит-стрит с криком «Свободу рогатым!» Но потом ты чем-то его покорила… Скорее всего тем, что не швырялась тарелками, когда узнала про Рема.
Лили фыркнула:
- Вот уж достижение!
Но неприятное чувство, засевшее в душе после сегодняшней ссоры с Сириусом, почему-то исчезло.
27. Северус Снейп.
Нынешняя ночь была такой же отвратительной и промозглой, как и десятки предыдущих, но тянулась с нарочито изощренной медлительностью, не оставляя Северусу ни единого шанса дожить до утра без успокоительного зелья.
Прежде, отчаянно ненавидя себя за эту слабость, он все же позволял себе раз или два в месяц отправиться в какой-нибудь маггловский бордель и провести несколько душных, до краев наполненных наслаждением и чувством вины часов с какой-нибудь хоть мало-мальски похожей на Лили рыжей девчонкой. Настоящая Лил стиралась из его памяти, сменяясь пошлыми расплывающимися кадрами этих редких ночей. Но теперь, когда письмо воскресило в его памяти с болезненной точностью все, что их связывало, Северуса начинало мутить от одной мысли о возможности подобных развлечений.
Ночи снова стали одинокими, как когда-то в Хогвартсе, и – тоже как тогда – на него опять напала мерзкая осенняя бессонница. Помимо сквозняков, воспоминаний о школе и невольной тошноты от последнего рейда по домам полукровок, хорошего настроения не прибавило и валяющееся на столе письмо от Люпина: оборотень – подумать, какая честь! – не преминул отблагодарить его за помощь в создании чертова Ликантропного зелья. Северуса душил стыд: Лили, как видно, рассказала им всё, и можно было представить, как снисходительно ухмыльнулся Поттер, как Блэк, тряся своими вечными лохмами, скорчил презрительную гримасу: ну конечно, они же и не сомневались, что весь мир просто мечтает работать на великих Мародеров с утра и до вечера, а желательно и в ночную смену! Лили, должно быть, пожала плечами с укоризненной улыбкой:
- Мальчики, будьте снисходительны, в конце концов, он и правда очень помог…
И кинула многозначительный взгляд на Люпина.
Мерлин, одно то, что она смотрела на каждого из них, что у них было право встречаться с ней глазами и ей улыбаться, уже сводило с ума… Но стоило Лили написать пару строк, и он поддался как мальчишка, упустил уникальный случай отомстить Мародерам, окончательно похоронив надежду на излечение их домашней зверушки.
Северус сжал зубы и уставился в книгу, лежащую на коленях, стараясь отвлечься от мыслей о мести, но обрывки жестоких фантазий крутились в голове, не давая сосредоточиться. Этой осенью на него то и дело накатывали такие приступы отчаяния и ненависти, каких не пожелаешь и врагу, - а впрочем, существовало ли что-то дурное, чего бы он не желал Поттеру?
Он поднялся, чтобы развести посильнее огонь в камине, когда за окном что-то мелькнуло и в дверь настойчиво и резко постучали. Защитное поле не должно было пропускать никого, кроме сторонников Лорда, - но что могло понадобиться от него кому-то из Пожирателей в такое время?
28. Беллатриса Лестрейндж.
Когда Родольфус вернулся в поместье, в гостиной было тихо и тепло, а его жена восседала в кресле у огня с бокалом мартини в руке.
Соскользнувшие к локтям рукава бархатной мантии открывали тонкие запястья, на которых не осталось и следа от его пальцев, а волосы были уложены в высокую прическу, словно все время его отсутствия она потратила на то, чтобы принарядиться к важному визиту.
Беллатриса оглянулась, чуть приподняв брови:
- Ты его нашел?
- Снейп в доме родителей в Паучьем тупике, - Родольфус невозмутимо отвесил легкий поклон и встал напротив нее, опираясь локтем о каминную доску.
Золотистые отблески огня смягчили ее резкие черты, напомнив о пятнадцатилетней девочке, которую он встретил когда-то на балу у Малфоев. Беллатриса и тогда казалась старше своих лет, да и была гораздо умнее большинства сверстниц, но в ней ещё не было жестокости и того страшного, всепожирающего фанатизма, который теперь управлял всеми ее поступками. Даже рождение дочери ничего не пробудило в ней – девочка осталась только ненужной декорацией, всего лишь раздражающим и оттого ненавидимым матерью обломком ее собственной плоти и крови.
Как только Беллатриса, плавно поднявшись с места, аппарировала в Паучий тупик, ее муж направился к колыбели, подталкиваемый неуловимым тревожным чувством, и замер, с трудом подавив приступ тошноты: малышка рыдала, надрываясь криком, под наложенным на нее заклятием Силенцио.
В Паучьем тупике – чего стоило одно название! – было грязно и сумрачно. Пара фонарей едва освещала улицу, так что, удачно обогнув пару-тройку луж, Беллатриса все-таки угодила в воду и брезгливым движением подхватила полы мантии. Дом был последним в ряду, она случайно запомнила это из воспоминаний Снейпа, которые Лорд поручил ей просмотреть, когда принял этого мальчишку на должность личного зельевара. Пройдя между двумя разросшимися кустами, которые так и норовили вцепиться в бархат своими сухими и острыми колючками, она несколько раз сильно стукнула по ветхому косяку камнем обручального кольца. Сквозь щель мелькнул огонек Люмоса, а потом дверь распахнулась, и Беллатриса чуть подалась назад: палочка Снейпа смотрела ей прямо в шею.
- Не думаю, что тебе стоит на меня нападать.
Тот медленно опустил руку и посторонился, пропуская ее в узкий коридор.
Уже в гостиной он, наконец, отвесил гостье иронический поклон:
- Чем обязан, миледи?
Это было своеобразным наслаждением - играть смыслами слов, заведомо зная, что она не в силах его понять: аристократка из Блэков сочла бы бесчестием притронуться к маггловской книге, так что аллюзии на миледи Винтер вряд ли могли ее обеспокоить. Северус ненавидел ее, как и большинство чистокровок, с которыми ему приходилось сталкиваться; невзирая на талант, каким не мог похвастать ни один из них, он был обречен на положение слуги и только – потому лишь, что его мать имела глупость спутаться с темноглазым и страстным магглом, очаровавшим ее мрачную душу.
Беллатриса ненавидела его в ответ, чувствуя в этом полукровном щенке, вчерашнем школьнике, редкостный потенциал. Он опережал ее, он приносил делу больше пользы, чем все остальные вместе взятые. Он был храбр и терпеливее, чем любой другой, переносил унижения и наказания, столь любимые Лордом (а они были вспыльчивы, эти господа-чистокровки, и не желали прислуживаться). Он, этот мальчишка, мог подорвать ее авторитет, но умнее было заручиться его поддержкой, чем иметь такого врага.
Потому, даже почуяв насмешку, она осталась невозмутима, как охотник, поджидающий жертву:
- Я хочу предложить тебе сделку, Северус. Если мои источники не лгут, у нас с тобой есть общий враг.
Он не изменился в лице, только в глазах что-то напряженно вспыхнуло, доказывая, что она не промахнулась:
- У меня нет врагов, кроме врагов Лорда.
- Но есть те, кто является твоим врагом, как и его, верно? – она усмехнулась, смакуя про себя вспомнившуюся ей сцену из снейповых воспоминаний, где двое гриффиндорцев поочередно накладывали на скорчившегося на земле однокурсника заклятия – одно унизительнее другого.
- Вполне возможно, миледи, - он по-прежнему держался равнодушно и отстраненно, хотя заинтересованный огонек во взгляде не угасал. Беллатриса прямо взглянула ему в лицо: с таким противником стоило сыграть в открытую.
- Я хочу отомстить человеку, которому моя семья обязана невиданным бесчестьем. И ты знаешь, о ком идет речь.
Снейп на мгновение замер, скрестив руки на груди, но тут же кивнул:
- Это меня интересует. Что я могу сделать?
- Мне нужно знать что-то, заведомо известное только друзьям Сириуса Блэка. Ты так ненавидел их, что, без сомнения, слышал о чем-нибудь подобном.
На минуту без малого в старом доме наступила тишина, а потом раздался чуть хриплый от волнения и жажды мести голос:
- Они называют его Бродягой.
