Загадочная история господина Квоттера За окном безжалостно барабанил дождь, серые струйки стекали по начисто вымытому окну, седовласая женщина с аккуратной гулькой варила кофе в медной турке, ее грузный муж протирал салфеткой бокалы, проверяя их звон. Мужчину давно мучили ревматические боли в колене, он то и дело отвлекался на танцевальное шоу, которое транслировали по телевизору. Жена строго глядела на груду жира, которая поглощала шоколадные конфеты и глупо пялилась в кричащий ящик.
- Вернон, вот-вот придут дети, тебе стоит поторопиться!
- Да, дорогая, мне осталось еще два фужера. Думаю, песочное печенье удалось на славу. Скорее бы пришел Дадлик, так хочу попробовать твою выпечку.
- Пока не придет наш мальчик, не смей трогать блюда! – хозяйка в кружевном фартуке пригрозила ему свежевымытой поварёшкой. В дверь кто-то позвонил, послышался топот у крыльца. – Наверное, это Туни и Джордж толкутся у порога, Вернон, я открою, - женщина с грацией лани устремилась к входной двери, а когда открыла ее, увидела молодого мужчину, сверстника ее сына, который стоял под открытым черным зонтом.
- Добрый день, меня зовут мистер Карлус Квоттер, я ваш новый сосед.
- Петуния Дурсль, очень приятно, - хозяйка вычищенного до лоска особняка сразу оценила блестящие лаковые туфли и идеально выглаженный плащ нежданного гостя, волосы мужчины были идеально уложены, а в руке, не занятой зонтом, красовался блестящий бумажный пакет, в котором продавали торты.
- Чудесно выглядите, миссис Дурсль, - женщина зарделась от комплимента, - не разрешите воспользоваться вашим интернетом? Я только сегодня утром переехал, и не успел активировать свою сеть, моя жена живет в другом городе, и мы условились связаться с помощью скайпа.
- Конечно, мистер Квоттер, пройдемте за мной.
- Это вам, небольшой презент, нельзя приходить в новый дом без подарка, - мужчина протянул Петунии пакет с шоколадным пирогом, аромат которого заполнил прихожую.
- Это будет очень кстати, сегодня к нам придет сын со своей женой Хеленой и детьми. Думаю, будет уместно, если вы останетесь к праздничному ужину.
- Сочту за честь.
В старой спальне их сына находился дряхлый компьютер, с выходом в мировую сеть. Старый Дурсль пользовался им для заказа техники, а его жена – чтобы приобрести новое платье или керамическую термопосуду. Дадли, как две капли воды похожий на своего отца, продолжил заниматься дрелями, и уже имел свой небольшой супермаркет техники в Гилфорде, графство Суррей. Не смотря на то, что города находились довольно близко, сын не часто навещал родителей, предпочитая не показываться в Литтл-Уингинге вовсе. Вскоре новый сосед спустился, поблагодарил хозяев и предложил свою помощь сухопарой седовласой владелице дома. В дверь снова позвонили, и на этот раз гости оказались ожидаемыми. Первым в гостиную влетел пухлый мальчик пятнадцати лет. Удостоив скромными объятьями родных, он первым делом сел за заставленный угощениями стол и принялся жевать аппетитную куриную ножку. Вслед за огромным Дадли и его женой, как две капли воды напоминавшую мать толстяка, только с рыжими волосами, вошла девочка дошкольного возраста. У малышки были огненные волосы, волнами ниспадающие на тощие плечи, и удивительно большие серо-зеленые глаза.
- Познакомьтесь, это наш новый сосед Карлус Квоттер, а это наш сын Дадли, – толстяк с важным видом подал свою пухлую руку высокому незнакомцу, - его жена Хелен и наши внуки Джордж и Петуния, Дадлик назвал ее в мою честь, - в улыбке расплылась женщина. От мистера Квоттера не укрылось то, как хозяйка смотрит на свою маленькую внучку. С одной стороны, в ее глазах плескалось обожание к зеленоглазому созданию, а с другой – что-то похожее на зависть и всепоглощающую боль. При виде того, как малышка Туни кружится с охапкой цветов, принесенных бабушке, как она ластится к огромному и от этого еще более смешному деду, как она поправляет волосы, пытаясь завязать их в косу, у мужчины сжималось сердце, пропуская несколько ударов. Весь вечер Карлус наблюдал за девочкой, отвечая на вопросы семейства Дурслей, рассказывая о своей работе в юридической конторе, о переезде из Уэльса, о своей семье. Когда праздничный ужин закончился, старшая Петунья попросила младшую о помощи. Внучка, соорудив башню из нескольких тарелок, понесла их к мойке, а новоиспеченный сосед вслед за ней нес огромное блюдо из-под печеных яблок. Миссис Дурсль-старшая как раз заходила на кухню с чайником в руках, когда Туни уронила стопку тарелок на пол, и они раскололись на мелкие осколки. Женщину охватила паника, ведь кусочки фарфора могут поранить малышку, изуродовать ей лицо! В мгновение ока частички посуды застыли в воздухе, а затем молниеносно склеились одна с другой, и вот уже белые, с остатками еды тарелки аккуратной стопкой лежали возле раковины, словно ничего и не случилось. Крик застыл у госпожи Дурсль где-то между трахеей и гортанью, а сама дама застыла в шаге от дверного проема, в тот момент, как гость кинулся к Туни.
- Ты в порядке, детка? Ты не поранилась?
- Да, мистер Квоттер, все хорошо, это уже не в первый раз, я привыкла.
- Не в первый раз? Такое уже бывало раньше?
- В последнее время это со мной случается все чаще и чаще, я боюсь говорить родителям, и я просто боюсь, мне кажется, я ненормальная.
- Ты особенная, Лили.
- Меня зовут Петунья, вы перепутали.
- Прости, на секунду я вспомнил другую девочку. Так вот, ты особенная, Туни, и нет ничего плохо в том, что сейчас произошло. Ты волшебница, Петунья, и этого ничем нельзя изменить.
Глаза Дурсль-младшей расширились, и, казалось, сейчас вылезут из орбит, ровно как и глаза Дурсль-старшей, крик которой наконец высвободился наружу. Тут же на нее уставились две пары одинаково зеленых глаз, знакомый голос в голове повторил «Ты особенная, Лили», и женщина просто скатилась на пол по боковине дверного проема, принимая вещи, которые так не хотелось принимать. Ее маленькая внучка – отражение не Петунии, в честь которой была названа, а давно умершей сестры Лили. Те же рыжие волосы, что достались девочке от молчаливой и кроткой Хелен, зеленые глаза, что достались от отца седовласой женщины. Миссис Дурсль не могла не замечать, как девочка напоминает младшую Эванс, не столько внешностью, столько манерами. Легкая, всегда счастливая и приветливая, до забвения любившая возиться с цветами и разными животными, живущая в сказочном мире с невероятными существами, они едва ли напоминала всегда строгую чопорную бабушку. Так же было и с Лили, она, подобно бутону английской розы весной, выбивалась из их приглаженной и отутюженной семьи. Младшая дочь имела определенное сходство и с матерью, и с отцом, но в то же время была похожа лишь сама на себя, как привитая к старому грушевому дереву яблоневая ветвь. Все то же касалось и Туни Дурсль. Старая миссис пыталась вспомнить, кого ей напоминает сосед, но все ассоциации складывались непонятным пазлом, обрастали комом ненужных сведений, и важная нить ускользала от затуманенного разума женщины.
- Она волшебница? Прошу, скажите, что это какая-то ошибка, - умоляющим тоном произнесла хозяйка дома.
- Вам так сложно принять то, что она особенная, что девочка отличается от серого и скучного мирка, в котором Вы обитаете, за границы которого Вам так сложно выбраться? Неужели ее природа не стоит того, чтобы просто в нее поверить? Вспомните, что хорошего вышло в прошлый раз, когда вы отвергли другую зеленоглазую особу, поддаваясь зависти? – глаза цвета скошенной травы зло глянули на обитательницу вычищенного до лоска особняка, и старая женщина съежилась в комок, догадавшись, кто перед ней стоит.
Квоттер вручил девочке визитку со своими координатами, и поспешил откланяться.
Домочадцы никак не могли понять, что случилось за те пять минут, пока Петунии и этот приятный мистер Карлус находились на кухне. Старшая выглядела подавленно, а младшая думала о том, как незаметно ускользнуть в дом бабушкиного соседа. Необъяснимо почему, девочка прониклась к нему симпатией, и что-то в нем было очень родным, и очень понятным, таким, чего нельзя найти в ее собственной семье.
- Бабушка, пообещай мне, что завтра мы пойдем пить чай к мистеру Квоттеру, - девочка вопросительно смотрела на старушку и дергала рукав ее праздничной абрикосовой блузки. Миссис Дурсль в недоумении посмотрела на внучку. Как же, мы потащимся к этому ненормальному. Весь вечер женщина провела в раздумьях и легла спать с тяжелой головой. В окне второго этажа их нового соседа виднелся слабый свет от настольной лампы. Прежде чем окончательно нырнуть в постель, Петуния решила понаблюдать за домом Квоттера. Конечно же, он колдовал, это было видно по вспышкам, которые то появлялись, то исчезали с пастельного полотна занавешенных окон. Ночь выдалась такой же неспокойной, как и день. Во сне приходила никто иная, как ее сто лет назад умершая и забытая сестричка Поттер. Молчаливая Лили, насупившаяся, навсегда оставшаяся молодой и грустной, вела ее в зеленую посадку недалеко от их родного Коукворта. Рыжеволосая девочка и крохотная блондинка смотрели за кружащимися в воздухе бабочками, которые приобрели форму тюльпана, а затем грозди винограда, а затем крошечного порхающего домика. Следующая картина показала эту же зеленеющую рощу, спрятавшегося за стволом древнего дуба сальноволосого мальчика и ссору двух сестер. «Ты уродка, Лили!» - эхом отдавались в голове почтенной леди ее же слова. Заснеженный двор родительского дома, куда тайно ночью аппарируют молодые Поттеры, чтобы сделать родителям сюрприз. Тогда-то Вернон и узнал, почему их семья не может дружить с этими чокнутыми – богатыми родственниками семьи сестриного мужа. «Ненависть» - на протяжении почти всего сна шепчет Лили, шепчет так, что Петуния чувствует, как что-то более холодное, чем смерть, струится вдоль позвоночника по спине. Перед женщинами возникают их маленькие копии, и старшая стремительно растет, превращаясь в настоящую себя, а младшая так и остается ребенком. Вытянутая к своей копии рука натыкается на гладкую поверхность, и вот она уже будто смотрит на других себя и сестру из обратной стороны зазеркалья. Все вокруг становится пестрой жижей, но пожилая дама так и стоит напротив своего отражения, а миссис Поттер берет ее за руку, и, гневно сверкая глазами, указывает на зеркало. Вместо копии маленькой Лили за руку ее держит Туни. Обе рыжеволосые шепчут это «ненависть», и, с мыслью о том, что стоит выпить успокоительное, Петуния просыпается под летящий за ней вопрос внучки: «Ты и меня ненавидишь, бабушка?».
- Бабушка? – спросил рыжий комок, взволнованно поглядывая изумрудными глазами на встревоженную женщину. – Тебе снился кошмар?
- Да, детка.
- Я придумала план, - умостившись между ней и мужем, продолжала внучка, - я скажу родителям, что останусь у тебя гостить, на недельку, и мы пойдем к мистеру Квоттеру, и он расскажет мне о волшебстве.
- Юным леди не стоит морочить голову такой чепухой, - со строгостью промолвила Петуния-старшая, так, что даже мистер Дурсль дернулся во сне, но, увидев грусть на любимом личике, смягчилась, - я обещаю, подумать, Туни, а теперь иди в детскую спальню.
- Но бабушка! Я хотела поспать с тобой, - девочка котенком свернулась под одеялом, и у пожилой женщины не осталось выбора, кроме как шепотом рассказывать Туни детские сказки.
Карлус аппарировал с заднего двора, а потом не появлялся в течении нескольких дней, и за это время мать семейства успела кое-что обдумать. Первое – она не станет отрекаться от любимой внучки, и второе – как только ОН появится дома, Дурсли сразу же нанесут ему визит и выяснят, как быть с талантом малышки.
Драко Малфой сидел, опираясь на подлокотник. Глаза прикрыты, кисть совершала вращательные движения, бокал в его руке прокручивался, лед по часовой стрелке двигался в палящем огневиски. За последние несколько недель в его голове появились седые пряди, от постоянного волнения и напряжения. Астория никак не хотела к нему прислушаться: муж настоятельно пытался отправить ее, пока еще можно, к родителям и младшим детям, но Ас хотела быть рядом с ним в это кошмарно тяжелое время. Их старая, видавшая виды земля чувствовала все, а по-этому погода каждый день была ужасная. Разброд в головах магов негативно влиял на весь магический фон: безустанно лили дожди, ураганы срывали крыши жилых домов, в Азкабне, как грибы ранней осенью, плодились дементоры. Его задачей было найти способ, который поможет вытащить Хогвартс наружу. Задачей госпожи Уизли и ее долговязого муженька оставалось найти способ, который поможет вытащить наружу их страну. Если с Поттерами семейство Малфоев было дружно, то с Уизли они находились в натянутых отношениях. Рон был слишком вспыльчив и злопамятен, чтобы забыть «грязнокровка», которое Драко со второго курса при любом удобном случае бросал Гермионе. Хотя с дочерью, Розой, его сын умудрился подружиться, и она даже пару раз была в меноре. Весьма приятная девушка, по мнению его с Асторией мнению.
Через час в его доме снова соберется делегация ордена, и Драко должен предоставить им хоть какую-то информацию. Мужчина не заметил, как задремал, и разбудили его приближающиеся шаги жены, которая давала распоряжения на счет ужина домовикам. Астория вскрикнула, и из ее рук выпала фарфоровая чашка, смачно звякнув при столкновении с каменным полом коридора. Мужчина моментально вылетел из комнаты. Перед ногами его жены, в осколках разбитой посуды лежало бессознательное тело мужчины лет тридцати, в достаточно дорогой мантии. Присмотревшись, Малфой узнал министерского сотрудника, который был одним из главных помощников Мортиса. В руках пострадавшего торчал смятый конверт, Драко с помощью палочки извлек письмо. Пробежав глазами содержание послания, мужчина нахмурился.
- Клеить буквы, вырезанные из газеты, очень по-маггловски, - детально изучая свиток бумаги, промолвила Гермиона, - значит, тот, кто прислал нам и груз, и письмецо, выходец из мира магглов. Учитывая то, что «посылка» - лизоблюд Мортиса, в компании нашего Лорда завелась маленькая и полезная Ордену крыска.
- А ты можешь быть уверена в том, что это не подделка для отвлечения нашего внимания? Не подумай, что я сомневаюсь в твоих догадках, но проверять возможные подставы – особенность моего семейства.
- Я очень надеюсь, что это не так. Этот Фабелькрафт – пока единственная надежда на любую информацию. Мэгл Визардс на несколько шагов впереди нас. А еще, если верить письму, именно Кайл Фабелькрафт разработал план нападения на школу, - Уизли зло глянула на тощего короткого мужчину, лежавшего на кушетке. Таинственный посланник хорошенько оглушил преступника – он все еще не пришел в себя.
Из камина, как в лучших маггловских фильмах, выбежал Тэд Люпин, швыряя на стол перед «взрослыми» стопку статей и фолиантов.
- Я нашел! Тут все касательно Хога. Помните, ту темную перламутровую жижу в воздухе, которая, как желе, окружила школу? Это защитный купол, который образовался вокруг нее как ответная реакция на неразрешенную трансгрессию внутрь.
- Тэдди, мы уже знаем это, - раздраженно сказал Рон, тупо уставившись в потолок.
- Вы знаете, но не все. Мы не можем вытянуть замок из этого желе просто так. В этом фолианте, - Люпин победно рассекал воздух крошащимся свитком, - собраны сведения о подобных прецедентах. Школа должна восстановить свою магию самостоятельно, и ускорить это нереально, пока магический потенциал государства такой шаткий. Единственное, чем мы можем помочь, притащить несколько настолько же старых вещей, как Хогвартс, и разместить вокруг, это его «успокоит». Возможно, попытаться наладить связь с ними изнутри. Я кое-что разузнал на этот счет. Такого рода барьеры непроницаемы почти для всех живых существ, кроме одного вида пикси, и их запрещено разводить в Британии, - от упоминания об этих необузданных монстриках Рон и Драко одновременно скривились. – Я уже разговаривал с коллегой из Нигерии, он пообещал достать. Но африканские пикси проникают только туда, а выбраться наружу не могут Много написано о том, как можно разорвать купол из середины, напитав магическое ядро. Правда, есть несколько нюансов. Помните, мы говорили о том, что ядро тянет магию из амулета? Ну, из студента или преподавателя, который своей защитой создает купол? На этот момент он находится как-будто между мирами, в своего рода коме, существует отдельно от своей магии, потом замок возвращает ее обратно. Но при раскладе, что ребята попытаются форсировать события, Хогвартс до последней капли выпьет всю силу из амулета, сделав его сквибом.
- А какие реликвии есть такими же старыми, как Хогвартс? – подняла вопрос Астория.
- Возможно, это вещи основателей, - подставив руку под подбородок, больше для себя промычала миссис Уизли.
- Да, но Гарри уничтожил несколько самых знаковых вещей: диадему, кольцо, а меч Гриффиндора вещь довольно эфемерная, чтобы взять и достать ее из кармана в любую минуту, - Рон нахмурился, - нет, этот вариант проигрышный. Стоит попробовать пикси.
- Может, и хорошо, что они ТАМ, - многозначительно промолвила МакГоннагл, - по крайней мере, им ничего не угрожает, даже те головорезы, что пробрались внутрь. Только на моих глазах Поттеры нейтрализовали одного из них. Запасов провизии достаточно на несколько месяцев, а заклинанием Агуаменти, слава Мерлину, умеют пользоваться все. Многие родители не знают, где спрятать от опасности детей, которых сразу удалось эвакуировать.
- И, как всегда, наплевав на все меры осторожности, пытаясь геройствовать, остались Поттеры, Уизли, и теперь еще мой сын, - Рон, казалось, готов придушить Малфоя за такие слова.
- Мони, мы уходим домой, уже ночь.
- Погодите, - напряженная атмосфера стала раздражать даже миролюбивого и вечно спокойного Кингсли, - Хогвартс – не единственная наша проблема. Нужно что-то делать с Мортисом, и побыстрее. Остановить атаки, похищения и разрушения. Если кто-то забыл, это пока что моя основная обязанность. Предлагаю перейти к допросу Фабелькрафта. Вам малого того, что они вырезали ту семью, за исключением их мальчишки, чудом оставшегося в замке?
За окнами дребезжал рассвет, заливая пространство глубоким светящимся синим. В воздухе витала приятная весенняя прохлада, туман стелился между холмами, подобно завесе отгораживая старинный особняк. Малфой курил трубку, вдыхал и выдыхал тяжелый влажный воздух. Попытки вытянуть информацию из прихвостня грязнокровного ублюдка дали хорошие результаты, но не отпускать же его наружу. Подземелья мэнора научат парня хорошему тону. Мужчина про себя усмехнулся, когда вспомнил реакцию Уизела на них. За холмами вдалеке уже вставало солнце, но из-за груды облаков этого не было видно, только где-не-где сквозь дырки в серых дождевых тучах выбивались одинокие лучи, столпы призрачного света достигали серой земли. Сколько еще времени должно пройти в режиме ожидания, волнения? Он поражался выдержке Астории, ее невозмутимому виду. Конечно, Драко и сам не казался на людях нервной размазней, как Рон, но не сдерживал себя в грубых высказываниях и колкостях. Попытки выведать что-то ценное у Клайва или Клода, как его там, немного помогли вылить свою злость. Миссис Малфой не подавала никаких признаков переживаний даже наедине, никаких слез и истерик, лишь изредка звучавшие просьбы ко всем высшим силам о том, чтобы ее мальчик был жив и здоров. После слов Минервы мужчина и сам как-то успокоился относительно сына, снаружи вправду было слишком много опасности.
Джинни Поттер наконец-то пришла в себя и начала поправляться. Малфои в качестве друзей навестили ее в Норе несколько раз после того, как она узнала о Гарри. Из яркой, вечно живой женщины она превратилась в подобие пугала: бледная кожа, тусклые волосы, стеклянные невидящие глаза. Джиневра не отказывалась от еды, следила за собой, исправно посылала письма в мэнор, осведомляясь, нет ли ничего нового от детей, казалось, вела обычную жизнь. Но что-то внутри нее словно потухло, забрав с собой все то, чем она выделялась, чем жила.
Во избежание паники среди населения, никаких новостей о смерти народного героя Поттера в прессе не было, и вообще об этом знал довольно узкий круг людей. В «Пророке» даже пару дней назад вышла статья якобы с Мальчиком-который-выжил, с огромной колдографией на четверть первой страницы. Гарри закликал всех не сдаваться, искать свет среди тьмы, помнить о том, что они люди, а только потом волшебники с определенной чистоты кровью. Уверенный взгляд зеленых глаз буравил читавшего, и было сложно поверить в то, что главного защитника всех времен и народов уже нет в живых. Гарри Джеймс Поттер ушел, забрав с собой свет.
Мужчина в черном трангрессировал в запустевший сад своего дома. Он оглянулся по сторонам, убеждаясь, что его никто не заметил. Маг разулся, небрежно сбросив с ног ужасно грязные ботинки, прямо сверху на них кинул дорожную мантию, помыл руки и заглянул в холодильник в надежде соорудить себе нехитрый ужин. Желудок урчал. Колдовать не хотелось. Волшебник сбросил в небольшой камин остатки резанных газет, клочки бумаги и конфетную мишуру, развел огонь и уселся на старенький диван, достав из кармана стопку открытых писем.
«…Я не знаю, как жить без него, без детей, когда они неизвестно где. Ас, это кошмар. Он мне даже не снится, я не могу поверить, что скоро приду домой, а там не будет Гарри. Кому теперь нужен этот огромный Поттер-холл? Дети скоро разбегутся, и я там буду одна. Ах, Астория, если бы я могла рассказать, как перед ним виновата, если бы я могла что-то изменить…
Нет новостей из Хогвартса? Передавай привет Драко и наилучшие пожелания.
Джиневра Поттер»
«Здравствуй, есть новости от детей? Джин»
«Здравствуй, вестей из Хогвартса не было? Прости, но я не смогу быть на собрании Ордена. Очень комично, что его снова собрали. Джинни Поттер».
Спокойствие. Мужчина, сняв очки и потерев переносицу, снова принялся перечитывать письма, затем бросил их в огонь. На какой-то момент ему захотелось снова оказаться в колее этой жизни. Поддерживать больную жену, возглавлять Орден Феникса, рука об руку с семейством Уизли, как было всегда, спасать этот мир. Но того человека больше нет, его убило сильнейшим непростительным в собственном доме. Есть мистер Квоттер, который живет в Литтле-Уингинге. Да, вернуться сюда было в каком-то плане очень символично. Один раз, в годовалом возрасте, он уже начал тут новую жизнь, не своевольно отрекаясь от мира магии. Теперь же мужчина, ставший отрезанным аппендиксом, сделал это по своему желанию. Да, для остальных это удар, ну а для него не была ли ударом вся его жизнь? Сиротство, долгая борьба с Реддлом, которая остальным кажется лишь захватывающим приключением, постоянное одиночество и лишения, смерть, отбиравшая поочередно дорогих людей, а потом еще и предательство жены. По отношению к детям его действия – свинство, но, по правде говоря, не очень-то он им и нужен. Лили – самый проблемный свой гвоздь – он благополучно пристроил к Малфоям, Джима поставил на тропу квиддичной карьеры, ну а Альбус… За него отец не волновался вообще. Уж его-то Ал не пропадет ни при каких обстоятельствах. Поттер не оставил их одних, с отпрысками была мать, многочисленное семейство, то, чего не было у Гарри, когда он остался один.
Совесть не позволила герою отсиживаться в стороне, но теперь бывший гриффиндорец помогал Ордену в благом деле косвенно. Сегодня, например, он поставил им одну из шавок Мортиса. Нет, Поттер не будет убивать засранца, разоблачать его, упаси Господь. Пусть на этот раз лавры достанутся Кингсли, или тому же Малфою. Мужчине остро хотелось покоя, во всей Британии и покоя личного, но ПОКОЙ ему лишь снился, пока он оставался Гарри Поттером. Герой сделал выбор умереть.
