Глава 13К тому времени, как Лаванда пришла в себя, ее супруг уже успел скрыться в неизвестном направлении.
Узнав, что самочувствие подруги в норме, и нет даже синяков, Парвати тут же отправила сову Драко. Не надеясь, впрочем, на ответ.
Малфой исчез сразу после завтрака, перебросившись парой колкостей с Гарри и Ли и испортив аппетит обоим. Драко Малфою в ораторском искусстве унижения другого равных не было.
Нельзя сказать, что Парвати питала к Малфою как-то мимолетную симпатию или жалость, - вряд ли. Просто ей почему-то казалось, что Драко обрадовался бы улучшению состояния своей законной супруги, которая, гм, все равно, лишь очнувшись, стала настаивать на расторжении Гименеевых уз.
- Парвати, я все поняла! – Лаванда чуть не вопила, сидя на табурете в кухне, после обеда. Парвати внимательно посмотрела на подругу, ожидая продолжения. – Чтобы Драко захотел со мной расстаться, мне надо совершить что-то очень плохое, что отрицательно скажется на его положении в обществе!
- Остынь, Лаванда, - пробубнил Ли из-за газеты, даже не опуская ее, чтобы посмотреть на собеседницу. Лицо Лаванды он уже изучил вдоль и поперек, чего не скажешь о спортивной колонке, с которой Джордан и начал чтение. – Даже если ты нарушишь все законы Конституции, лучше от этого никому не будет. Малфой будет играть роль страдающего супруга или, наоборот, будет с покаянным видом наставлять тебя на «путь истинный и праведный» или еще в какие призрачные дали…
- И в итоге ты своими же руками закуешь себя в такие кандалы, которые во век не снять, - добавила Парвати, меланхолично помешивая тонкой серебряной ложечкой чай в чашке. На дне кружки плавали чаинки, которые в будущем доморощенная прорицательница намеревалась использовать по прямому гадательному назначению.
- Плохой план, - согласилась Лаванда и умолкла. Некоторое время в кухне раздавались только мерное тиканье часов да мелодичное позвякивание ложкой и чашку. Тишину неожиданно прервал Ли, вдруг вскочив с места и начав тыкать пальцем в какую-то колонку в газете. Парвати недоуменно посмотрела на мужа, потом, не дождавшись ответа, просто-напросто выдернула свежее утреннее печатное издание из-под руки Ли, оставив супругу лишь ободранный лист с яркой рекламой. Через минуту газета по кругу дошла и до Лаванды, которая с удивлением прочла о том, что Грегори Гойл арестован по подозрению в убийстве какого-то там арендатора.
- И что? – Лаванда посмотрела на друзей. – Дурной пример заразителен. Сначала Драко, теперь Гойл. Совпадение
- И обе жертвы – «арендаторы-кредиторы». И оба раза подозреваемых видели прямо перед убийствами. И оба раза Приори Инкантатем показывает, что Авада произносилась, - Ли перечислил совпадающие детали произошедшего, которые в статье обобщил некто Джон Доу. – Слишком много совпадений.
- Ты подозреваешь моего мужа в организации серии убийств?! – Лаванда чуть не задохнулась от возмущения, уставившись широко раскрытыми глазами на Ли. Он пожал плечами:
- Я никого не подозреваю. Я за мир во всем мире. А вот Гарри в Министерстве наверняка уже построил миллион версий, одна фантастичнее другой. Спроси у него, что по этому поводу аврорат думает. Возможно, узнаешь что-то новое о дорогом и ненаглядном Драко.
- И спрошу! – воскликнула Лаванда и вскочила с места. – Я уверена, это просто совпадения!
Но Гарри придерживался той же версии, что и Ли. Совпадения исключены. Драко и Гойл как-то связаны. Кроме того, как написал Гарри, у Малфоя вдруг нашлись какие-то сбережения, и он выкупил часть акций одного из бывших своих заводов. Прежде эти акции принадлежали Эдвину Бронски, но так как у него не было ни завещания, ни наследников на момент смерти, согласно законам Англии, акции были выставлены на торги, где Драко и скупил их половину. Почти половину. Разумеется, это вызвало некоторые подозрения, в виду того, что до определенных кругов доходили сведения о бедственном положении Малфоев, но Драко со свойственными ему правдоподобием и небрежностью пояснил, что использовал деньги из сейфа своего отца, которые прежде не брал. Подробной информации о том, сколько Люциус Малфой смог «позаимствовать» из казны или других, не менее известных, мест не существовало, поэтому сомневающиеся банкиры и акционеры были вынуждены верить неожиданно обогатившемуся наследнику на слово.
Но Гарри не верил.
У него вообще не было привычки верить Драко Малфою.
И эта привычка оказалась заразительна – Лаванда тоже начала сомневаться в кристальной честности своего мужа.
Особенно после того, как поздно вечером к дому Джорданов аппарировал взбудораженный Рон, искавший вдруг исчезнувшую Панси Паркинсон.
- Она могла пойти к подруге, например, - предположила Парвати, подливая гостю чай. Она не видела Рона почти с тех пор, как они оба закончили Хогвартс, но сейчас было не время для воспоминаний или обмена любезностями.
- Или, Рон, она тебя бросила, - логично предположил Ли. – Воспользовалась тем, что Лаванда сбежала, и устремилась в порыве страсти к Малфою. Помню, Джинни что-то говорила насчет того, что в школе Паркинсон и Малфой встречались….
- Или, Рон, она просто уехала к родителям, - перебивая Ли, быстро вставила Лаванда. Рон вздрогнул и вздохнул:
- Отец у нее в Азкабане, а с матерью они уже несколько лет не разговаривают. Из-за того, что хорек помолвку разорвал и на тебе, Лаванда, женился. Мать Панси почему-то решила, что именно Панс во всем виновата, - Рон фыркнул. – Я бы, предложи мне кто, с хорьком жить ни за что бы не стал!
Ли фыркнул, Лаванда потупилась и покраснела, но Парвати невозмутимо спросила:
- А что с подругами?
- Нет у нее подруг. Милисента не в счет, у нее я уже спрашивал. Скорее всего, - Рон сглотнул, - Ли прав. Она меня бросила. Ну что со мной не так, почему меня все бросают?!
- От Гермионы ты сам ушел, - напомнила Парвати.
- По обоюдному согласию, - поправил ее Рон. - А чтобы Панси уходила, я не согласен! И она тоже, по-моему, никуда уходить не хотела, она меня любит. Любила. Любит…, - Рон замялся, подыскивая соответствующую глагольную форму. – Вот, смотрите, мы с ней позавчера в маггловском квартале фотографировались! Там такая штука стоит – заходишь, платишь деньги, и она начинает щелкать.
Трое волшебников в едином порыве уставились на пять фотографий, которые Рон гордо разложил на кухонном столе.
Ли в них привлекло то, что изображения, в отличие от колдографий, были недвижимы.
Парвати с неподдельным изумлением смотрела, как похудела пампушка Паркинсон.
А Лаванда, как зачарованная, смотрела на улыбающееся лицо своего незадачливого убийцы.
Панси Паркинсон.
Это была именно она.
