Глава 13Глава 13: «Чья вина?»
Северус Снейп не сразу заметил, что уже почти ночь, а пасынка все нет дома. Хотя, конечно, следовало бы.
А когда заметил, удивился. Решил узнать, куда бы он мог податься. А для этого, как ни цинично звучит, необходимо прочитать дневник пасынка. Ну да, не слишком красиво… Но кто сказал, что все в жизни красиво, честно и благородно? Тем паче, Снейп все же слизеринец.
Зашел он в комнату Гарри. Он и раньше иногда предпринимал по различным причинам попытки прочесть его дневник, но на видном месте не находил, а лазить для этого по всей комнате не считал нужным. Однако, вопреки ожиданиям, на этот раз дневник обнаружился именно на самом видном месте.
Но, едва вчитавшись в дневник, Северус мгновенно растерял все свои умные мысли. Он углубился в чтение дневника пасынка, все больше понимая все то, чего не мог понять все эти годы, живя с Гарри бок о бок.
Он осознавал, как был слеп, и к тому же вел себя совершенно непростительно. Полагаться на поверхностное мнение, ничем не доказанное, и вести себя жестоко и глупо, унижать человека под влиянием предрассудков… Это никогда не было у него в чести. С самого детства Снейп предпочитал узнавать истинную суть вещей, и только после этого делать выводы. И сам же умудрился вот так много лет идти на поводу у предвзятости.
Стало абсолютно ясно, что Гарри не имеет ничего общего с тем, кем Северус его представлял себе. Почему-то он сразу же, как только увидел мальчишку на пороге, решил, что он является точной копией своего отца. Подумал, что Гарри такой же, как его родной папочка, которого Северус ненавидел всей душой. И вел себя соответственно. Не со зла, просто ему почему-то казалось, что если он будет с пасынком построже, Гарри самому это пойдет на пользу, и он не станет таким же придурком, как его отец.
Но теперь Северус понял, что он уж точно переборщил со строгостью в воспитании. Более того, абсолютно ясно, что это явно лишнее.
Потому что Гарри похож не на Джеймса. Как же он мог забыть, что его пасынок, прежде всего, сын женщины, которую он любил, любит и всегда будет любить. Лили. И именно на нее он похож, он даже пишет в дневнике так, как могла бы написать Лили.
Но самым главным, что понял Северус из дневника, было то, что Гарри их всех любит, несмотря ни на что. Что он просто очень хочет иметь семью, где к нему хорошо бы относились, а не унижали при каждом удобном (и не очень) случае.
И это напомнило Северусу его самого в возрасте Гарри: глухое отчаяние, осознание несправедливости мира, и вечная надежда на то, что его, наконец, примут таким, какой он есть.
Но Северусу так и не удалось доказать родителям, что он заслуживает если не любви, то хотя бы просто хорошего отношения.
И он твердо решил, что изменит эту ситуацию в отношении Гарри.
На этой мысли мистера Снейпа и застали друзья Гарри. Они забежали в комнату, явно ища его, вместе с Лили, и стали рассказывать.
Лили слушала рассказ друзей сына и чувствовала, как все холодеет у нее внутри. Страх. Леденящий душу страх за родного сына. Это так странно. Нет, Лили не испытывала к Гарри неприязни, не смогла бы, это же ее родной сын. Просто ей всегда было проще делать вид, что он как бы невидимка. Лили сама не отдавала себе отчета, но она старалась не думать о старшем сыне. И строга была к нему по большей части именно потому, что испытывала к нему двойственные чувства, и это мучило ее. Ей казалось, что она не может его любить, ведь это сын человека, который чуть было не разрушил ей жизнь (о собственной инициативе в этом вопросе миссис Снейп с годами подзабыла). Но она не могла не любить родного сына. И поэтому старалась просто уделять как можно меньше внимания Гарри и как можно больше остальным детям.
И только теперь, когда над сыном нависла смертельная опасность, она поняла, как это неверно. Это так несправедливо: понять, как много человек для тебя значит только перед угрозой потерять его. Ну почему все всегда в жизни так жестоко и неправильно… Но Лили не преуменьшала своей ответственности. Женщина прекрасно понимала, что Северус не обязан тепло относиться к Гарри, но она… почему она ничего не изменила? В конце концов, именно сын мог бы стать для нее дороже всего. Почему она раньше не поняла, что любит его не меньше, чем детей от Снейпа?
Что касается мужа, выслушав рассказ, он удалился в гостиную. Но Лили ничего иного и не ждала.
Но не время жалеть себя, когда в такую ужасную ситуацию попал сын. Лили стала быстро соображать, что предпринять. Первым делом она выпроводила домой расстроенных и очень напуганных друзей Гарри. А потом пошла к Северусу. Лили не была уверена в его готовности помочь, но была полна решимости его убедить. Потому что от этого зависит жизнь ее сына.
Войдя в кабинет к Северусу, женщина застала удивительную картину: муж сидел в глубокой задумчивости, обхватив голову руками. Было ясно, что он о чем-то напряженно размышлял. Лили тихо попросила:
- Северус, я умоляю, помоги спасти Гарри.
- Неужели, Лили, ты думаешь, что я этого не хочу? – Северус убрал руки от головы, резко опустив их на колени.
- Ты же не любишь его, - столь же тихо ответила женщина. Она часто так думала, и даже могла это понять, но не вмешивалась. Ведь Северус, еще когда женился на ней, просил не требовать, чтоб он любил Гарри.
- А ты сама любишь? – последовал вопрос. Нет, Снейп понимал, что Лили любит своего сына. Но его задели ее слова. Скорее потому, что понимал их правомерность: он никоим образом не давал Гарри понять, что его любят, что мальчик член их семьи. Да и Лили ничего такого не делала. Что бы Северус ни говорил самому себе и окружающим, он все же любил приемного сына, пусть и своеобразно. Северус просто не мог не полюбить ребенка, с ранних лет поселившегося в его доме. Он надеялся сделать из мальчика человека и приложил к этому, пожалуй, больше усилий, чем к воспитанию родных детей. И да, теперь Северус понимал, что перестарался. Если бы он эти самые усилия поровну разделил между Гарри, Стивеном и Синтией, получилась бы та самая золотая середина
- Естественно! – чуть громче ответила жена.
- Почему же считаешь, что я – нет?
- Он же тебе не родной, пасынок.
- Милая, пасынок – слово достаточно мерзкое. А Гарри мне сын – и точка, - да, именно так. Сын. Родной сын, пусть Северус не имел никакого отношения к его рождению.
- С чего это ты так внезапно изменил свое мнение? – кажется, Лили действительно не понимает.
- Об этом давай поговорим после. У нас очень мало времени, Гарри действительно надо спасать, - сменил Снейп тему на более важную в данный момент.
- Ты прав, но как?
- Наш единственный шанс – обратиться за помощью к Дамблдору.
- Ты же терпеть не можешь директора.
- Да. Но у нас нет другого выхода.
У них и правда выхода не было. Для того чтобы спасти сына, надо идти к Дамблдору, и они готовы были даже унижаться перед ним, только бы он помог.
Стивен узнал о том, что случилось с Гарри, случайно. Он вышел из комнаты, чтобы пробраться на кухню и перекусить, и увидел друзей братца. В другое время мальчишку это нисколько бы не заинтересовало, но у них были такие лица… В общем он твердо решил узнать, в чем дело. Зачем? Сам не знал. Собственно, до Гарри ему не было, нет и не может быть никакого дела. Более того, Стивен искренне считал, что, по сути, Гарри ему братом не является. Прежде всего, потому, что он похож на Поттера. А это враг семьи.
Конечно, это мысли, навязанные отцом, но Стивена это не заботило. И он не считал, что в данном вопросе у него может быть собственное, иное мнение. То, как в семье обращались с Гарри, его вполне устраивало. И он не мог понять защищающую его сестру, даже постоянно ссорился с ней из-за этого.
Итак, Стив пробрался к комнате, где друзья Гарри нашли Снейпа. Он догадывался, что ему присутствовать вряд ли разрешат, но это его не остановило. Он все услышал с помощью универсального средства – удлинителей ушей. Купил их в недавно открывшемся магазине шалостей братьев Уизли. Да, они гриффиндорцы. И это очень по-слизерински – использовать все, даже изобретения потенциальных врагов, для достижения цели.
Итак, Стивен узнал все, что случилось с его братом, но это подростка не впечатлило. Нисколько. Значительно позже он, пытаясь найти оправдание нынешним своим мыслям, придет к выводу, что просто не понимал тогда, что происходит, не осознавал серьезности ситуации.
Действительно, то, что Гарри попал в плен к некоему Вольдеморту Стивену почти ничего не говорило. Естественно, как практически любой подросток, он прекрасно знал, что Темный Лорд – это чудовище, что он сеет ужас на весь магический мир.
Но как-то в это не верил. На самом деле, так часто бывает: человек пытается не замечать то, что не укладывается в голове, что не входит в рамки. Он не мог себе представить то, что этот Вольдеморт может совершенно хладнокровно мучить, пытать, убивать… Поэтому проще было считать все это выдумками и сказочками на ночь. Вроде тех, которые выдумывают чрезмерно заботливые родители, чтобы дети хорошо себя вели. Да, от друзей Стив иногда слышал жуткие вещи про этого злодея, но предпочитал пропускать это мимо ушей.
И тогда он даже не подумал, что брата могут мучить или же пытать. И тем более не предполагал, что Гарри может вообще никогда не вернуться. Ему почему-то казалось, что он просто отсидится там, а потом вернется, и все его будут жалеть. И от этого Стивен только еще больше раздражался.
Много лет спустя Стивен пытался найти ответ на вопрос, чтобы он делал и о чем думал, если бы знал тогда все о темном Лорде и обо всех ужасающих мучениях, которым он подвергает своих жертв. Стив честно пытался найти на это ответ, но так и не смог.
Тогда же он просто ушел спать.
А Синтия узнала о случившемся только на утро. Она так и спала себе спокойно, даже не подозревая, что ее, без сомнений, любимый брат находится в руках у жуткого монстра, являющегося словно порождением ночных кошмаров.
Синтия всегда очень любила старшего брата. Она как бы пыталась восполнить ему то, что его не любят (как тогда казалось) остальные члены семьи. И у них сложилось определенное взаимопонимания, хотя, не смотря на это, Синти осознавала, что ей не удается заменить Гарри всех, не удается сделать его счастливым. Она просто немного облегчает ему жизнь. И это приносит огромное удовлетворение.
И вот, проснувшись, как обычно, поздно, Синтия застала на кухне Стивена, с недовольным видом ковыряющегося в тарелке с манной кашей. Все ясно, мама с папой куда-то ушли, а домовые эльфы по утрам в отсутствие родителей всегда пичкают их какой-то гадостью. Интересно другое: куда это с утра пораньше могли направиться предки? И сколько их ждать? Может быть, ответ знает Стивен?
О да, Стивен знал! И этот ответ по-настоящему поверг Синтию в ужас. И не только ответ: скорее, в ужас ее повергло то, как спокойно брат об этом говорил. Ведь Стива абсолютно не волновало, что Гарри сейчас в плену у Вольдеморта, что его пытают, что, скорее всего, убьют.
В отличие от Стивена, Синтия многое знала про Темного Лорда. Хотя подобная любознательность в их семье ой как не поощрялась. Синти не знала наверняка, но у нее была гипотеза, что это из-за того, что Гарри мнят одним из Избранных и все ждут, что он (на пару с братцем Алексом) прямо сейчас одной левой прибьет Вольдеморта. Магический мир как-то не желает знать, что Гарри подросток, а Вольдеморт – взрослый и очень опытный маг. Вечно же везти не может никому. Гипотеза, помимо простоты и очевидности, была хороша еще и тем, что предполагала хоть какие-то теплые чувства к брату со стороны родителей.
Тем не менее, Синтия с детства была умна не погодам. Скорее всего, это отдохнувшие на Стиве гены проявляли себя. К тому же запретный плод, без сомнения сладок. Так что девчонка перечитала все книги, обратилась ко всем знакомым, но узнала о самом страшном монстре за последнюю уйму лет исчерпывающую информацию.
А когда люди что-то знают, и это кажется им абсолютно очевидным для всех (что, чаще всего, является лишь иллюзией) им сложно смириться с тем, что кто-либо может этого не знать.
А Стивен говорил, что Гарри так и надо…да как он смел!? Синтия хотела возмутиться, наорать, сказать хоть что-то… Но это был как раз тот самый момент, когда слова ничего не значат и не могут изменить. И хотя хочется сказать очень много, оказываются вовсе не нужны. Синтия с размаху залепила брату такую пощечину, что он свалился со стула, на котором начал раскачиваться во время рассказа. Она убежала к себе в комнату, не оглядываясь. Синтия просто плакала, понимая, что совсем ничем не может помочь. Она только надеялась на то, что родители спасут Гарри, и все у них будет совсем по-другому.
Джеймс Поттер занимался уж совсем не гриффиндорским поступком – читал дневник сына. Вышло это абсолютно случайно. Он искал в комнате у сына свой блокнот. Нигде не мог найти, весь дом обыскал. А потом подумал, что его мог взять сын. Почему? Сам не знал. Вообще, Алекса он чаще всего не замечал. Это было проще, чем смириться с фактом, что у него есть сын, что он должен нести за него ответственность и оберегать его.
Ну не хотелось Джеймсу быть взрослым, трезвым и рассудительным, когда он остался после развода с вероломной Лили с маленьким ребенком на руках и только половиной состояния. И, укрываясь от действительности (что, без сомнений, слабовольно), он как-то просто оставил сына за бортом своей жизни. И даже теперь, понимая, что семейную жизнь вести все равно придется (и давно пора), он видел в будущем себя, Нимфадору, их будущего ребенка…и как-то упускал из виду, что у него уже есть сын. До этого дня.
Джеймс нашел вместо своего блокнота толстую немного потрепанную тетрадь в черном переплете и, поняв, что это не его блокнот, а личный дневник Алекса, как истинный гриффиндорец должен был немедленно положить его на место… Но уже не смог. Потому что, невольно прочитав первую строчку, уже не мог остановиться.
Он все читал (наверное, никогда в жизни он не читал так много за такой сравнительно недолгий отрезок времени). Читал, и удивлялся собственной жестокости, близорукости, глупости… Как он только мог не обращать внимания на ребенка, которому и нужно-то было немного – всего лишь капля тепла?
Он читал в дневнике самые сокровенные мысли сына – о том, как было бы хорошо, если бы отец его любил, как он сам его любит. Джеймс узнал, что больше всего на свете Алекс хотел бы стать самым лучшим, что он старается во всем походить на отца в тщетной надежде, что тот когда-нибудь заметит его, и возможно даже полюбит. Узнал, как Алексу каждый раз казалось, что он близок к цели, что вот сейчас отец заметит его… Но каждый раз надежды разлетались на миллион осколков, и приходилось прилагать огромные усилия, чтобы продолжать бороться за внимание отца.
Джеймс тогда осознал, что любит сына. Это же его плоть и кровь, как можно его не любить! Надо только дождаться, когда Алекс придет с прогулки, надо попросить прощения за все эти годы, надо постараться загладить свою вину, донести до сына мысль, что ему не надо лезть вон из кожи, потому что он его любит и всегда будет любить таким, какой он есть.
Но в тот день намерениям Джеймса не суждено было осуществиться. Вместо сына, которого он так ждал, прибежали его смертельно напуганные друзья. Они сообщили, что Алекс попал в плен к Вольдеморту, и это было самое ужасное из того, что только могло произойти. Джеймс аврор, он прекрасно знает, какое Вольдеморт чудовище. Будет чудом, если удастся спасти Алекса целым и невредимым. И он в лепешку расшибется, чтобы это чудо совершить.
Итак, Джеймс связался с друзьями и коллегами. Ему с помощью Сириуса за сравнительно недолгое время удалось собрать отличную команду, способную достигнуть в этом деле успеха. Осталось только спросить совета у кого-то умного и прозорливого, у того, кто наверняка сможет помочь. Так что они отправились к Дамблдору.
Нимфадора уже достаточно долго сидела на кухне, пила зеленый чай и пыталась успокоиться. Джеймс собрал команду и ушел спасать Алекса, а ей осталось только ждать. Она просилась с ними, но он отказал, сообщив, что в ее положении это противопоказано. И вот сейчас женщине не оставалось ничего, кроме как сидеть на кухне, терзаемой весьма противоречивыми чувствами.
Естественно, она боялась за Алекса. Ну да, он всегда, кроме последних дней, был с ней крайне нелюбезен, но это ведь недостаточное основание для того, чтобы в такой жуткой ситуации не беспокоиться за него. К тому же, в самом деле, с чего бы это ему относиться хорошо к своей предполагаемой мачехе? Нимфадора прекрасно понимала, что большинство детей своих мачех терпеть не могут. Тем не менее, она сама относилась к Алексу хорошо и искренне хотела добиться того, чтобы никто из них не чувствовал себя в семье чужим.
Но теперь ее обуревали сомнения, как бы лишней не оказалась она. Джеймс понял, что любит Алекса, намерен спасти его и стать с ним настоящей семьей… но как же она? Почему-то Нимфадоре казалось, что Алекс не захочет, чтобы в их с отцом новой замечательной семье нашлось местечко для нее. А она не захочет, да и не сможет встать между отцом и сыном. В конце концов, не построишь собственное счастье на чужом несчастье. Но она любила Джеймса и очень хотела стать с ним счастливой и воспитывать их общего ребенка. И чтобы нашли и спасли Алекса, Нимфадора тоже очень хотела. Такие вот противоречивые чувства мучили ее и не давали покоя. А оставалось только ждать.
