Глава 13Только к полудню Анакин и Бэррис отошли от напряженного спора. Кэррин устала, пытаясь затащить Падме в воду, и сейчас свернулась у слабо горящего костра, а Падме разогревала себе кружку кафа.
Бэррис и Анакин присоединились к ней, Бэррис села рядом со спящей дочерью, а Анакин, на удивление, уселся возле Падме.
Падме переводила взгляд с одного на другую.
- Можно предположить, что достигнуто подобие решения?
- Это беспроигрышное пари, - с полуулыбкой сказала Бэррис. Бремя, которое сгибало эту женщину, словно испарилось, и Падме была удивлена дружеским тоном. - Анакин отправится с вами на корабль. Мы с Кэррин остаемся здесь.
- Я думала, это уже давно решено.
- Вообще-то нужно было кое-что выяснить, - ответ Анакина был сухим.
- Кое-что? – Падме воззрилась на часы. – Вы проговорили больше пяти часов.
- Много чего, - признала Бэррис. – Но мне надо отвести Кэррин обратно в пещеры, а вы без задержки отправитесь в путь. Чем дольше вы находитесь на этой планете, тем выше шанс, что вас кто-нибудь выследит.
- Не думаю, что вы тут где-то прячете запасного суубатара, нет же?
Бэррис мягко засмеялась.
- У Анакина хорошо получается с животными, капитан. Вы без труда поймаете в прериях дикого. – Она ласково потрепала плечо Кэррин. – Кэррин, пора вставать.
Кэррин что-то пробормотала во сне, отворачиваясь от голоса матери.
Анакин хихикнул.
- Она спит, как мама, - легко поддразнил он.
Бэррис метнула на него раздраженный взгляд, и ее тон стал строгим.
- Немедленно, молодая леди.
От упрека у Кэррин немедленно распахнулись глаза.
- Но… - Она остановилась и покраснела. – Надо?
Бэррис просто смотрела на дочь, которая, ворча, села и стала неловко подниматься на ноги.
- Зачем вставать?
- Мы идем домой, Кэррин.
Девочка замерла, ее взгляд метнулся к матери, потом – к отцу.
- Папа идет с нами?
Анакин покачал головой.
- Нет, Кэррин. Я принесу вам только беду.
Кэррин посмотрела на Падме, и та знала, что девочка думает об их прошлом разговоре. Девочка молча кивнула и опять повернулась к Анакину.
– А прилетишь в гости?
Выражение Анакина смягчилось, и он открыл ей объятия. Кэррин подлетела к нему и прижалась.
- Когда будет безопасно. Я оставлю твоей матери закодированную частоту, и при необходимости ты сможешь со мной связаться. Можно передавать короткие сообщения, но не очень часто, хорошо?
Она сжала объятия, и Падме пришлось отвернуться от трогательной сцены. Она резко поднялась и отошла, не в силах думать об увиденном. Эта сцена напоминала ей о племянницах, об утраченной семье и том, что Анакин – добровольно – оставлял, чтобы его дочь осталась цела.
Она предоставила им прощаться, уже успев попрощаться с очаровательной девочкой, которая была дочерью Анакина. Она держалась спиной к костру и к семейной сцене, стоя на коленях у рюкзака и проверяя, все ли готово. Наконец, когда прошло несколько долгих минут, она подняла рюкзак и надела на плечи.
- Надо выходить, пока светло, Скайуокер. Не знаю, как вы, но спотыкаться в темноте – не по мне.
- Вы скоро уходите?
Падме повернулась, встретилась взглядом с Кэррин и блеснула ей улыбкой.
- Извини, детка, но если мы тут застрянем, то никогда не выползем. Может, это по-своему и хорошо, но это может привести к тебе тех, кто охотится за джедаями. Лучше, если мы сейчас уйдем. Твой папа будет на связи.
- А вы?
Падме пожала плечами.
- Ты знаешь, где меня найти. Пока. – Она повернулась и направилась к выходу из лагеря; к тому же разлому, через который они проникли на это плато. Она услышала, как у Анакина упал голос, представила, как он в последний раз обнимает свою дочь, и безжалостно подавила приступ сочувствия. Она продолжала шагать, пока не добралась до скал, и наконец обернулась назад.
Кэррин стояла перед матерью, на личике уныние, рука поднята в прощальном жесте, а Анакин широкими шагами приближался к Падме. Падме улыбнулась, махнула, почти легкомысленно, ребенку, и пропала из виду. Она дождалась, когда появится Анакин, и увела его. Перед ней появились гвурраны, и она узнала того же проводника, который привел ее к куче его одежды. Он повел их в дорогу; последнее прости от Бэррис.
----------
Первые несколько часов Анакин молчал, просто плелся в ее тени, и она предоставила ему вариться в собственном соку. За первый день они немало прошагали. Когда солнце начало гаснуть, и вторые с начала пути сумерки окутали планету, им пришлось остановиться на каменистой насыпи, на которой еле хватало места для них самих и их вещей. Приткнув рюкзаки к скале, им осталось так мало места, что пришлось бы усесться бок о бок.
Падме уселась и вытащила из рюкзака паек. Анакин остался стоять, осматривая окрестности. Они вскарабкались чуть ближе к утесу, и под ними тянулась река, изгибаясь вдоль каменистого ущелья, местами уходя под землю. Туман клубился ниже, но костер развести было негде, и они в какой-то мере оставались незащищенными.
Падме не протестовала – их снаряжение, включая одеяла, могло защитить от ветров, постоянно дувших в каньоне. Раздумывая об этом, она вытащила из-за спины одеяло и разложила его на утесе, не обращая внимания, что оно концом свешивается с края. Она подоткнула один конец под рюкзаки, вытянула второе одеяло и накинула себе на плечи, как плащ, после чего вернулась к еде.
- Унылые думы ничего не решат, Скайуокер.
Он бросил на нее малочитабельный взгляд.
- А вы не думаете, что за день-другой не привыкнешь к мысли о наличии ребенка?
Падме усмехнулась.
– Надеюсь, к тому времени привыкну – он целых девять месяцев будет у меня внутри.
Он скривился.
- Ну да.
- Присядьте, а то упадете, Скайуокер. Глубоко же грохнетесь.
Он подчинился, устроившись рядом. Оба вытянули ноги, каблуки Анакина свисали с краю, и они тесно прижались друг к другу, потому что только так можно было сидеть с относительным удобством.
Увы, даже с двумя слоями ткани между ними, Падме вспомнилось ощущение соприкосновения кожей – и как ее словно покалывало, когда она его касалась. Она насупилась и резко протянула второй паек.
- Нате. Немного, но поддержит ваши силы, пока не вернемся к цивилизации.
- Спасибо.
Анакин начал есть и замолк, глядя вдаль.
Она дала ему потосковать, но через несколько минут ткнула его локтем.
- Если вы всю дорогу будете таким рассеянным, то мне от вас толку нет.
Она привлекла его внимание, и он повернул к ней голову в мягком удивлении. Тьма быстро наползала, и его черты скрывала тень.
- Нет толку, капитан?
- Никакого. – Ее подтверждение было ироничным. – Думаю, девушка меркнет перед мыслью, что позади остался ребенок, а?
Его ответная улыбка была блеклой.
- Частично. Я в основном думал о том, что вы мне рассказали о своем прошлом.
Она сморгнула, застанная врасплох.
- А что? – Надо себя пнуть. Надо сказать ему: «Забудьте», но отчасти ей было очень интересно знать его взгляд.
- О том, почему вы недоверчивы.
- В смысле, ко всем, кроме Тайфо.
Анакин кивнул. Его взгляд поблескивал в слабом свете, но она не могла интерпретировать молчаливый намек.
- Простите меня за то, что из-за меня вы потеряли лучшего друга, Падме.
Падме изогнула бровь. Этого она совсем не ожидала.
- Простить вас? Тайфо погиб, прикрывая бегство сенатора Органы, а не вас. Вы тут ни при чем.
- Бейл бы никогда не попал в такую передрягу, если б не я. Вы сами прекрасно знаете. Я не напрямую ответственен за смерть Тайфо.
- Вот как?
- Да… вот я и думаю, что за это вам и не нравлюсь.
Она резко всосала воздух, когда его пальцы коснулись ее подбородка. Она видела в его позе тревогу, почти чувствовала ее в ласке его пальцев, но не оттолкнула.
- Я не говорила, что вы мне не нравитесь, Скайуокер.
- Зовите меня Анакин, Падме.
Она блекло улыбнулась.
- Извините, мастер-джедай, но пока мы не выберемся из этих скал, вы – порченый товар, как и я.
- Два сапога пара, капитан. Несмотря на ваше прошлое, несмотря на ваше нынешнее желание держать меня на расстоянии вытянутой руки, я не забыл ни вашего хвастовства, ни вашего обещания.
- Какое обещание? – Она боролась с летаргией, медленно охватывавшей ее руки и ноги от мягкого, соблазнительного тона его голоса – и проигрывала.
- Вы хотели, чтобы я пришел к вам, Падме. – Его пальцы прошлись по изгибу ее челюсти. – Я признаю себя побежденным.
У нее перехватило дыхание. Он второй раз признал это, только на этот раз он знал ее мрачные тайны. Он знал, что на ней печать смерти, и какие грехи омрачают ее душу. Он знал самые темные ее страхи. И это не имело значения; он все еще хотел ее.
Она чуть качнула головой, словно отрицая, но он поймал ее за подбородок большим и указательным пальцем.
- Не закрывайте мне рот, Падме. Вы поделились той частью себя, которая была глубоко запрятана. Я понимаю ваши опасения, но разве награда не стоит риска?
- Даже если она может стоить вам жизни?
- Вы забываете, что на этом утесе отмечены смертью не вы одна, капитан. Я не…
- Закройте рот, Скайуокер. – Она схватила его за воротник. Ее скопившиеся опасения развеялись от знания, что, несмотря на ее прошлое, он все еще ее хочет. А это отлично, даже если и не навсегда.
Его смех иссяк, когда она силой притянула его к себе и закончила их разговор поцелуем в открытый рот.
Через несколько секунд Падме оробела и в замешательстве отодвинулась. Ей казалось, что это неуместно. Хватит. Отношения с Анакином стали больше чем состязанием, больше чем спортом. Она искренне была неравнодушна к нему, и пользоваться его слабостью было нечестно. Ей придется остановить его. Она умудрилась изобразить ему полуулыбку, хоть и дрожащую.
- Как бы мне ни хотелось продолжить, Скайуокер, но здесь же не очень удобно.
Его глаза вонзились в ее.
- Все еще руководите, капитан?
Она хрипло засмеялась, чувствуя неловкость от его проницательности, хоть и стала отрицать.
- Вряд ли. Я просто не хочу грохнуться с утеса посреди процесса, который мы с вами так долго предвкушали. Все настроение пропадет.
- В точку. – Он медленно выдохнул. – Так когда?
Она криво улыбнулась, отбрасывая челку с его лба.
- Завтра дойдем до суубатара, если он все еще там. К концу недели будем на борту «Небесного», даже вдвоем верхом на одном животном.
Он застонал.
- Терпение лопается, женщина. Слишком долго.
Она хохотнула.
- Тогда придется импровизировать, мастер-джедай. Уверена, этот термин вам знаком.
- Капитан, я не понимал, что это значит, пока не познакомился с вами. Идите спать; завтра тяжелый день, и нам понадобятся силы.
Она так и сделала, и он лег рядом, одной рукой обняв ее за талию и прижав к изгибу своего тела. Падме хихикнула, чувствуя, как к ее спине прижимается нечто длинное и твердое.
- Я засну, если вы расслабитесь, мастер-джедай. Как выберемся из скал, у нас будет этот… разговор, которого мы оба ждем.
Его лицо погрузилось в ее волосы на затылке, и она могла поклясться, что услышала всхлип разочарования. Чувство вины легко утихло, когда она поразмыслила, что и зачем делает.
Анакину будет лучше без нее, он просто еще об этом не знает.
----------
- Проклятье, Скайуокер, пригнитесь!
Ее накрыл запах горящего мяса и озона, и она откатилась за такое сомнительное укрытие, как валун, по поверхности которого с шипением колотили бластерные лучи. Несколькими ярдами левее скрючился Анакин, держась за плечо, принявшее первую волну выстрелов.
- Пригибаться без толку, капитан. Они знают, кто мы такие.
- Это засада, джедай, - горячо отозвалась Падме. – Будем надеяться, они знают, кто мы.
- Сдавайтесь, мастер Скайуокер, - спокойно потребовал один из клонов между пальбой. – Вам с напарницей будет даровано снисхождение и мгновенная смерть.
- Как щедро, - сухо ответила Падме. – Думаю, я пас.
Клонам пришлось нырнуть обратно, когда им ответил бластер Падме, сжевывая поверхность скалы, за которой они прятались. Анакин закрыл глаза, поднял раненую руку и осторожно сжал пальцы.
Падме мрачно улыбнулась, когда солдаты изумленно завопили – валун перед их укрытием поднялся в воздух и, затрясясь, разлетелся на куски и осыпал солдат. Через секунду Анакин был на ногах, схватил Падме за локоть и потащил. Они метались между валунами и кинулись в близстоящую расщелину.
Ровным движением Анакин подхватил Падме на руки и, не дав ей опомниться, прыгнул высоко в воздух – на утес повыше.
Он благополучно приземлился на одно колено, чтоб смягчить удар, но не дал ей шанса встать на ноги. Он снова прыгнул, под углом почти в девяносто градусов по сравнению с первым прыжком. Он еще два раза прыгал, ощущение почти полета, бодрящее, как настоящий полет, когда Падме настолько пришла в себя, что смогла насладиться им.
Он приземлился в последний раз, скрючившись при падении, чтоб смягчить удар. Падме была отпущена и быстро откатилась, а Анакин проехался по утесу, расходуя энергию от приземления, и был остановлен стеной. Падме вынула бластер, сканируя округу.
Их рюкзаки остались там, где их подстерегала засада, и им придется вернуться за ними, если они собирались в целости и сохранности дойти до «Небесного». Рука Анакина, через миг коснувшаяся ее плеча, выражала предупреждение, и он растянулся рядом с ней, плечом к плечу, и указал на запад. Солнце было за ними, и было прекрасно видно, куда он показывает.
Там, в трещине скалы, была засада, поджидавшая их. Солдаты еще не поняли, что добыча скрылась, и выкрикивали им приказы сдаться из-за каменой плиты, намертво прикрепленной к горе. Они второй раз не поддадутся на ту же уловку. Анакин поймал ее взгляд и кивнул на них, показывая себе на грудь. Потом показал на нее, на свои глаза и на спину, изгибом брови спрашивая, поняла ли она.
Она поняла; он спускался и ждал, что она прикроет его со спины. Она кивнула и вытащила из кармана штанов оптический прицел, имевший в высшей степени нелегальный вид. Анакин удивленно сморгнул, а она просто улыбнулась, отмахиваясь. У нее все еще была пара трюков в рукаве.
Он пошел, оставив ее, а она прикрепила прицел себе на бластер и отследила ближайшего к ей солдата – дозорного. В этот момент опустилась тень Анакина, и солдат крутанулся на звук взмаха светового меча, эхом разносящийся между скалами. Падме выстрелила, метко уложив разведчика. Она подняла взгляд в поисках остальных, игнорируя смертоносную атаку Анакина.
Через несколько минут все было кончено, остался только один солдат, зависший в воздухе благодаря телекинетической силе Анакина, и было видно, как мастер-джедай допрашивает его.
И тут, со стороны, Падме приметила какое-то движение. В скалах над Анакином двигалась белая броня, и из дырки выглянуло дуло бластера. Она тихо выругалась, встав на колено и целясь. Она оперла бластер на локоть, придерживая левой рукой правое плечо, чтоб обеспечить хороший упор, и прицеливалась всего секунду. Ее бластер запел, в стремительной последовательности выпуская четыре луча.
Она не теряла время и не смотрела, попала ли. Поправив прицел и чуть сместившись влево, она повторила свои действия, переместилась и выстрелила в третий раз.
Бластер, нацеленный на Анакина, внезапно провис, дуло опустилось и выскользнуло из орудийной люльки, со стуком упав всего в ярде за спиной Анакина. Тот развернулся с мечом наизготовку. Она увидела, как его взгляд нашел бластер и медленно поднялся, блестя благодарностью и восхищением, и встретил ее взгляд. Он приподнял световой меч, отдавая ей честь, на что она подняла бластер, и снова повернулся к своему пленнику.
Падме изменила местоположение и продолжала выискивать признаки противников. Она никого не обнаружила, и адреналин боя начал спадать. У нее ослабели колени, и она не стала бороться с этим чувством, обмякая и опираясь спиной на отвесную скалу, запрокинув голову и закрыв глаза. Ее сознание залил образ солдата-клона, целящегося в спину Анакину, и вернулось чувство холода, которое она в тот момент проигнорировала.
Она мгновенно распознала его. Страх. Но страх не за себя – она уже много лет по-настоящему не боялась за свою жизнь и здоровье. Это был скручивающий кишки, вырывающий сердце, сжимающий горло страх за другого человека. За любимого. Она подтянула колени к груди и уткнулась в них лбом. Она влюбилась; в тот миг, когда она могла потерять его, она поняла это. Отчетливо поняла, что он стал значить для нее, и почему.
Будь он проклят, злобно подумала она. Я отлично справлялась сама по себе, почему сейчас? Почему он? Ответ был несложным, хотя она не хотела признать это. Почему он? Потому что он не дает тебе победить. Потому что он бросает тебе вызов – стать лучше, чем ты есть. Потому что он понимает, что значит бросить все, что тебе дорого, дабы преследовать высший идеал. Она испустила дрожащий вздох, открывая глаза. На нее уставилась ткань штанов. Ты любишь его потому, что он тебя принимает – вместе со всеми недостатками.
Вот так. Простая, неприукрашенная правда; и какое ему до того дело. Несмотря на возложенную на джедая обязанность найти пару каждому из их ребят, она в высшей степени сомневалась, что хоть один из них способен любить женщину, как жену.
Помоги ей Сила; она к этому-то и стремилась.
- Вы ранены, капитан?
Она вскинула голову, встретила тревожный взгляд голубых глаз Скайуокера, прочувствовав его до кончиков пальцев ног. Она на миг закрыла глаза, собираясь с силами, чтобы смотреть на него, не выдавая сокровенных желаний. Когда она снова открыла глаза, он оказался ближе, его брови сошлись в выражении тревоги, которое она не смогла полностью прочесть, будучи сама взбудоражена до глубины души.
- Я цела, Скайуокер. Я думала, у вас, джедаев, обязано быть чувство опасности или как оно называется.
Он какое-то мгновение рассматривал ее, и его губы сложились в сексуальную полуулыбку.
- Спасибо, что прикрыли со спины, Падме.
Его искренность, как ничто иное, обезоружила ее, и вдруг из ее глаз хлынули унизительные слезы. Она не плакала почти десять лет, и вот она разревелась из-за какого-то там «спасибо». Но взгляд Анакина не отрывался от нее, не осуждал ее за слабость. Он принимал, поощрял, и его рука открылась ей ладонью вперед. Предложение утешить без слов, если она того захочет.
Да, ей хотелось. Хоть раз. Она потянулась к нему дрожащей рукой, его образ плыл у нее перед глазами. Его пожатие было твердым, теплым, понимающим. Сама того не осознавая, она вдруг оказалась в его объятиях. Его руки обхватили ее, укрыли, порождая чувство защищенности, безопасности и заботы. Такое чуждое чувство, что она едва не отшатнулась.
Но он ее не выпустил. Ее лицо нежно уткнулось ему в плечо, и по щекам текли горячие слезы. Она не хныкала, не икала и не хлюпала носом, она просто лежала, и реки воды пропитывали ткань его рубахи. Его рука нежно гладила ее волосы, безмолвное утешение, говорящее больше, чем любые слова.
Она чувствовала себя лелеемой, желанной и, прежде всего, любимой.
Уткнувшись ему в плечо, она закрыла глаза и обвила его руками, в первый раз начиная верить, что Бэррис, наверно, была права, а ее собственные выводы ошибочны. Возможно, он мог научиться любить женщину, как жену, отдавая ей себя столь же всецело, как до этого – учению джедаев. Она оттолкнула эти мысли, как бы они ни были приятны, и просто сосредоточилась на ощущении и запахе его тела. На радости, что он в ее объятиях после такого кошмара.
Он не мешал ей плакать, а Падме позволяла ему поддерживать себя. Она впитывала его силы, слезы дарили ей облегчение. Усталая, она не протестовала, когда, второй раз за день, он схватил ее в охапку и встал, с помощью Силы спрыгнув с каменного балкона обратно в ущелье.
Когда они ударились обземь, он молча отпустил ее, словно чувствуя, что его утешения больше не требуются, и пошел собирать свои пожитки. Падме была благодарна, поскольку она редко когда чувствовала себя столь ранимой – после того, как вырезали ее родных. Она нацепила рюкзак, подтянула лямки на плечах, борясь с тупой болью в груди.
Анакин оставит ее, когда их задание подойдет к концу? Она просто открывается новой боли в сердце, подпуская его ближе? Она ожесточилась в ответ на боль, причиненную этими вопросами, размазывая по лицу следы слез. Она надеялась, что нет - но если так и произойдет, то она выживет.
Ее былое решение отпустить его само собой растаяло, и она молча поклялась, что если он все еще хочет ее, то и она его хочет. Хочет испытать все восторги близости с ним, даже если все кончится с прибытием на «Небесный» и получением следующего задания. Даже если ненадолго.
Если она в любом случае потеряет его, значит, она безо всякого сожаления насладится оставшимся ей временем.
