13. терпеть не могу собак, шумные, грязные, слюнявые, уже не говоря о шерсти повсюду, отвратительноОбернувшись ко столу с тарелкой гренок, Петуния встретилась лицом к лицу с Сириусом. Она остановилась как вкопанная, сердце ушло в пятки, а тарелка в руках подозрительно затряслась.
— Тяжелая? — покосился на неё Вернон из-за газеты. — Дадли, помоги матери накрыть на стол.
— Погоди, тут самое интересное, — с набитым ртом отозвался Дадли, прилипший к телевизору.
Петуния попыталась сказать, что всё в порядке, но дар речи ещё не вернулся к ней. Вернон, не отвлекаясь от чтения, протянул через весь стол лапищу и забрал у неё блюдо. Дадли тут же рывком перетащил себе на тарелку две гренки. Всё чаще Петунию посещали мысли, что исключительно для его здоровья, мальчика следовало посадить на диету и заставить его заняться зарядкой. Возможно, ему захочется бегать с ней по утрам?
Но сейчас она не обратила внимания ни на Дадли, умыкнувшего третью гренку, ни на прошмыгнувшего и втиснувшегося меж ним и Верноном Гарри, который сегодня именинник. Петуния не могла свести глаз с нечёткого зернистого лица Сириуса на экране.
«Блэк вооружен и очень опасен. Увидев его, немедленно сообщите властям по специально созданной горячей линии».
«Да вы даже не успеете поднять трубку, — подумала Петуния. — Увидев его, немедленно бегите».
— Без вас понятно, что негодяй! Да вы посмотрите, на кого похож этот грязный бездельник! Взгляните на его патлы! — Вернон на миг оторвался от газеты, вперился в телевизор.
Но картинка уже сменилась, и дальше пошли другие новости. Мальчикам стало неинтересно, и они сосредоточились на еде. Вернон продолжал возмущаться.
— Идиот! Хоть бы сказал, откуда сбежал этот маньяк!
Не узнал. Надо же. Они, конечно, всего один раз виделись, шестнадцать лет назад, да и вряд ли разглядывали друг друга. Она и забыла, что не все изучили его черты наизусть, не всем он снился в кошмарах каждую ночь долгие-долгие годы, так если даже захочешь, не забудешь.
— И вообще, какой прок в этой горячей линии?! А вдруг этот псих сейчас бродит по нашей улице?!
А вдруг? Вдруг Ремус ошибся? Вдруг Сириус уже здесь?
Петуния подскочила к окну, оглядывая улицу и соседние дворы. Знала, что вела себя как параноик и дура, но не могла остановиться. Вернон что-то ещё проворчал, она поддакнула, почти убедив себя, что видит в кустах огромного чёрного пса. У мистера Уигмора висело на стене в кабинете ружье. Наврать что-то о проснувшемся интересе к охоте, Уигмора хлебом не корми, дай потешить эго, он ещё и стрелять научит. Будет караулить днём и ночью до самого сентября, если понадобится. Вот бы ещё и жабу подстрелить — двух зайцев одним махом. Эх, вздохнула Петуния, мечты-мечты…
Всё ещё думая о своём, она машинально погладила Дадли по голове и отослала приодеться к приезду тётки. Надо бы как-то причесать Гарри. Может, заставить его надеть рубашку с короткими руками и заправить её в штаны? Так будет приличнее, но Мардж, скорее всего взбелениться. Видеть Гарри оборванцем было для неё сущим удовольствием. Кажется, она до сих пор не была точно уверена, что Гарри действительно являлся Петунии племянником, а не внебрачным сыном. Ей и так приходилось говорить соседям, что Гарри они усыновили через год после Дадли, ведь если бы кто-то узнал, что Вернон женился на ней и взял её прицеп неясного происхождения, разразился бы такой скандал!
В прихожей Гарри и Вернон о чём-то шептались, конспираторы недоделанные, а потом он, не заходя на кухню, сбежал в свою комнату. Что ж, тем лучше, нечего мешаться под ногами, пока подготовка к визиту жабьей генеральши идёт полным ходом.
На неё с самого утра свалилось столько всего, что у Петунии всё из рук валилось. Ремус, побег Сириуса, Сириус в новостях, да ещё и приезд чёртовой жабы… Она едва не открыла духовку раньше времени, испортив торт-безе на ужин. Вместо крема чуть не начала рисовать цветочки по фруктовому торту майонезом. Едва не забыла о кастрюле на плите, и оттуда сбежала вода. Она хотела отдать Гарри подарок до возвращения Вернона, но пока она оттирала грязную плиту и проверяла всё, времени не оставалось. При Мардж точно не выйдет. Придётся ему недельку подождать тогда, не сахарный, потерпит.
С приходом Мардж, несмотря на то что дом у них был достаточно просторный, сразу стало тесновато. Она смачно поцеловала Петунию, оставляя чувство маслянистой плёнки на щеке, от неё несло щедро использованным тошнотворно сладким парфюмом, а её противный пёс обслюнявил ей передник. Петуния улыбалась, представляя, как подсыпает отраву в блюдце кошмарного пса. Этот сервиз принадлежал её родителям, а она отдаёт его собаке. Риппер, кажется, почувствовал направление её мыслей, потому что поднял злобную слюнявую морду и зарычал. Мардж спустила ему кусок торта, и пёс отвлёкся, слизывая десерт с ладони хозяйки. Капли крема и кусочек клубники оказались на ковре, и собачья лапа ещё старательно потопталась по ним, размазывая по ворсу. Риппер повернул в её сторону голову, как будто бы самодовольно ухмыляясь. Дать бы ему каблуком прямо в наглый глаз.
Петуния животных не любила, слишком много от них грязи, но у неё было некое взаимопонимание с кошками миссис Фигг, с хогвартскими совами. Когда у неё была бессонница, иногда компанию ей составляла Хедвиг. Правда, когда последняя повадилась приносить Петунии дохлых мышей, а та с воплями выкидывала гостинцы, Хедвиг обиделась и давно уже не прилетала.
Но Риппер был совершенно другое дело. Он был продолжением злой воли хозяйки и слушался только её. Три года назад он загнал Гарри на дерево, а Мардж со смехом отказалась отзывать пса. Улизнув якобы в туалет, Петуния попробовала соблазнить Риппера куском стейка. Он подошёл, обнюхал взятку — и цапнул её за лодыжку. А затем как ни в чём не бывало вернулся под дерево и гаркнул так, что Гарри от неожиданности едва не свалился с ветки.
— Я, конечно, не хочу ничего сказать о ваших методах воспитания, — тоном, намекающим на совсем противоположное, провозгласила Мардж, — но мне кажется, вы слишком мягки с мальчишкой.
Детей уже отослали наверх, а взрослые беседовали в гостиной. Работал как фоновый шум телевизор, на столике стояли три бокала и бутылка вина, так, в честь приезда. Завтра будет в честь второго дня приезда, предсказала Петуния, а послезавтра после чудесного ужина не грех и стаканчик пропустить… Вернон уже раскраснелся, заняв собой почти весь диван, а Петуния примостилась сбоку, придумывая как бы незаметнее передвинуться на кресло.
— Я знаю, что у Вернона твёрдая рука, — у Мардж рука уже чуть подрагивала, грозя расплескать вино на блузу, — а вот женщинам свойственна неуместная в выращивании настоящих мужчин мягкость.
— Как хорошо, что я могу спросить совета у настоящего специалиста по выращиванию кобелей, — приторно улыбнулась Петуния.
Прошла секунда, две — и кажется, Мардж решила, что дерзость ей послышалась из-за выпитого. Или может, она действительно перебрала и приняла всё за чистую монету. Но так или иначе Мардж пустилась в длинные, пространственные объяснения трудностей развода идеальных бульдогов. Выждав достаточно времени из вежливости, Петуния сослалась на головную боль и распрощалась с ними на ночь. Мардж хохотнула, пожурив её за то, что она совершенно не умела пить, и инцидент был благополучно замят.
Петуния внимательно следила за собой последующие три дня, пару раз гаркнула для вида на Гарри, погоняла его с работой по дому (правда, потом сама всё равно переделала, что взять с неряхи), не вмешивалась, пока Мардж третировала его — и Мардж вроде как успокоилась и перестала подозревать заговор. А потом она возьми да ляпни ни с того, ни с сего:
— Ты не виноват, Вернон, что мальчишка неисправим. Что поделать, коль он уже родился с гнильцой.
Лицо Гарри мгновенно залилось краской, плечи задрожали, да так, что ему пришлось положить нож с вилкой и спрятать руки под столом. Они обедали, и ему некуда было деваться. Он не мог выйти сам, а Петуния не могла отослать его вынести мусор или вытереть пыль на полках. Уронить вилку и попросить его принести новую?
Мардж подлила себе вина, говоря якобы Вернону, но краем глаза следя за реакцией мальчика.
— С собаками тоже всегда так. У дурной суки — дурные щенки!
На этот раз не выдержала уже Петуния, но тут в руке Мардж лопнул стакан, осыпав весь стол осколками. Петуния поняла, что так и зависла, привстав со стула. Что она собиралась сделать? Плеснуть ей вина в лицо? Отвесить пощёчину? Наколоть глаз на вилку? Разжав кулаки и подхватив салфетку, Петуния захлопотала над ней, помогая вытереть лицо. В это время Гарри пробормотал что-то о том, что наелся и десерта ему не хочется, и поспешно ретировался.
Последующие дни она уже была готова. Пригласила подруг, обронила упоминание о полковнике Фабстере, и дальше уже пошли бесконечные расспросы и советы романтического характера. Пригласила Уигморов на ужин. Как и ожидалось, мистер Уигмор совершенно очаровал Мардж. Состоятельный, внушительного размера мужчина с почти военной выправкой. Он, правда, был не в таком уж восторге и даже повадился сбегать из-за стола под предлогом помощи на кухне. Петуния и сама туда сбегала, потому они медлили с возвращением, нервно посмеиваясь над собой. Немного разговорились, и она даже заикнулась о ружье, но оказалось, что оно декоративное. Уигмор, впрочем, заметив её интерес, предложил ей съездить на стрельбища. Петунии, хоть и собиравшейся перестрелять всех вредителей, поплохело от мысли о грохоте выстрелов и падающих тушек птиц.
— В какой-нибудь другой раз, — смущённо улыбнулась она, вдруг отчётливо чувствуя спиной чужой взгляд. Обнажённая шея покрылась гусиной кожей.
Когда она обернулась, на улице, естественно, никого не было. Подошла поближе к окну, вглядываясь в соседские кусты. Но сколько не вглядывалась, не могла разглядеть что-то необычное. Наверное, просто ветерок из приоткрытой форточки. Ремус клялся, что здесь он их не найдёт. Просто игра воображения. Никого здесь нет.
— Что там? — спросил Уигмор.
— Да так, показалось, — Петуния рывком зашторила окно, — вот так лучше. Что-то мы тут засиделись, давайте выносить пирог.
Уигмор разочарованно вздохнул, но послушно взял поднос. Петуния кинула ему сочувственный взгляд прежде, чем выйти. Всё-таки она нагло использовала его как отвлекающий манёвр, сам он ни в чём не виноват и не заслуживал Мардж, даже пусть и на один вечер.
***
Петуния ошалело рассматривала покачивающуюся под потолком Мардж. Та вопила, Риппер громко лаял и пытался подпрыгнуть, чтобы достать до хозяйки, но куда там его кривым коротким лапкам. Вернулся Вернон с потоком брани и шваброй. Попытался зацепить сестру, но лишь стукнул её по голове. Риппер снова попробовал укусить его, но Вернон, окончательно вышедший из себя, вышвырнул его во двор. Мардж окатила его ругательствами, на что Вернон тоже заорал.
Дадли в темпе уничтожал торт, его не смущали ни крики, ни беспорядок, ни наливающаяся на лбу шишка от отскочившей с лопнувшего пиджака тётки пуговицы. Всё-таки надо что-то делать, а то он однажды съест их самих. Петуния одёрнула себя. Юмор, больше приличествующий Гарри.
А где, кстати, Гарри?
В коридоре было тихо, чулан нараспашку, ковёр съехал в сторону. Петуния позвала его, но никто не ответил. Во рту стало кисло от тревоги.
— Где Гарри? — спросила она, пытаясь перекричать лающихся родственников. — Вернон, что ты сделал? Где мальчик?
Вернон зло поглядел на неё.
— Сбежал твой мальчик, — рявкнул он, — забрал свои манатки и сбежал. Отказался приводить Мардж в порядок, наставил на меня свою поганую палочку и ушёл. Я его удерживать не стал, скатертью дорога. Вернётся — расшибу.
— Как сбежал? Куда сбежал? — голос у неё стал похож на скрежет ногтей по грифельной доске. — Почему ты его не остановил?
— Да скоро воротится, куда ему деваться, — отмахнулся Вернон, — идти ему некуда. Побродит по окрестностям, устанет и явится как миленький.
Шар-Мардж перевернулся к ним лицом.
— Петуния, куда ты? Искать сопляка? Забудь о нём, лучше вызови доктора или полицию! Пожарных! Спустите меня отсюда! Не смей уходить! Петуния!
На улице никого не было, но из-за занавесок выглядывали любопытные соседи. Где-то подвывал и скребся в дверь Риппер. Петуния завертела головой, пытаясь сообразить, в какую сторону он направился. Наплевать на зевак, наплевать на всё — она подняла юбку, чтоб не путалась в ногах, и припустила бегом. Она готовилась к этому забегу целый год. Каблуки цокали по земле, вокруг лишь пустынные тёмные улицы, даже окна уже не горели — приличные люди разошлись по кроватям.
— Гарри! Гарри!
Господи, она убьёт его, как найдёт. Господи, пусть всё с ним будет хорошо. Господи, она убьёт его, как найдёт. Господи, пусть всё с ним будет хорошо…
Именно когда Сириус рыщет в поисках него по улице, именно когда он может прятаться за любым углом, а Гарри не под защитой чёртовой магии крови. Как она не заметила, как она могла не заметить, что он под шумок улизнул, глупый мальчишка. Он ведь даже не знает, не знает ничего, господи-господи-господи, боже мой… Она запрёт его на ключ, сама приделает к окнам решётки, он у неё до седых волос будет дома сидеть! Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста!
Ну куда он мог деться? Петуния остановилась, чтобы перевести дыхание. Никакой паники. Сириус не мог быть тут, не мог причинить Гарри вред. От Вернона сейчас никакого толку. Надо сообщить Ремусу. Так уже глубокая ночь… Но ничего, будет трезвонить, пока не проснётся и не возьмёт трубку. В Литтл Уингинге Гарри нет никаких друзей, у которых он мог бы остаться, значит, он продолжает где-то бродить. Надо позвонить в полицию. Сходить к миссис Фигг, маловероятно, но вдруг мальчик пришёл к ней переночевать. Вот. Уже похоже на план.
У порога дома стояли двое незнакомцев. Неужели у Вернона хватило ума вызвать полицию?
Нет, это была вовсе не полиция. Петуния сразу отметила, что эта парочка только пыталась одеться как нормальные люди. Один из них набросил расшитый кафтан на футболку со Снупи, второй носил шлепанцы с деловыми штанами и обрезанной майкой. Похожи на обдолбанных или бездомных. Дилетанты.
Вернон, с окровавленной штаниной и порванным рукавом, всё ещё державший в руках швабру, отказывался пускать их в дом. Вот ведь представление соседям на потеху.
— Миссис Дурсль, я полагаю? — улыбнулся ей один из них, который со Снупи. — Мы из службы решения проблем деликатного характера.
— Проблему деликатного характера со своей одеждой вы решили сомнительно, — прохрипела Петуния. — Кто-то из вас должен заняться соседями, иначе вашему миру грозит нечто посерьёзнее дурного вкуса в одежде.
Снупи кивнул второму, и тот послушно удалился.
Зайдя внутрь, Снупи заметно расслабился и тщательно поддерживаемый им вид важного человека рассыпалась, уступив место щенячьему любопытству.
— На самом деле, мы из отдела по устранению последствий случайно наложенных заклятий. Но откуда вы знаете? Я думал, вы…
— Магглы, — кивнула Петуния, — так и есть. Заклятие случайно наложил мой племянник.
— Это ещё надо выяснить, так уж ли случайно, — прорычал Вернон.
— А вот и волшебничек? — ухмыльнулся Снупи. — Привет, малый.
Дадли вытаращился на него и поднял в воздух вымазанные в креме руки.
— Это всё Гарри, честное слово! — вскрикнул он.
— Гарри? — переспросил Снупи.
— Гарри Поттер, — развеяла все его сомнения Петуния. — Прежде чем вы займётесь ею, — она указала на воздушный шар по имени Мардж. Открыть бы дверь, и пусть её унесёт в небо… — нужно его найти. Он сбежал. Боится наказания.
— И правильно делает! — вставил Вернон. — Пусть только объявится, малолетний маньяк, я ему устрою! Найдёте — оставьте себе!
— Вы не примете его больше? — с опаской переспросил Снупи.
— Примем, — быстро, чтобы Вернон не успел ещё что-то сморозить, заверила Петуния, потом, смерив мужа взглядом, пошла на компромисс, — нас очень расстроила его выходка, так что до сентября пусть останется под вашим надзором, но в июне пусть возвращается.
Если вернётся сейчас, то наверняка снова повздорит с Верноном. Они оба явно были на взводе, если уж Гарри на него палочку наставил. Надо было обязательно связаться с Ремусом, пусть проследит за ним.
— Ну чего вы стоите? — напустилась на беднягу Снупи Петуния. Она тоже, между прочим, была на взводе! Как же они все достали! — Бегом сообщайте своим о том, что нужно срочно найти Гарри! Или хотите, чтобы Сириус Блэк нашёл его первым?
Он дёрнулся, вытянулся в стойку смирно и побежал выполнять приказ.
— И немедленно сообщите мне, как найдёте его! Соедините меня с вашим Министром Магии, пусть тоже попотеет!
Если у них везде такие бездельники, то чего удивляться, что они не могут найти сбежавшего из тюрьмы опаснейшего преступника.
***
Гарри нашёлся в целости и сохранности аж в самом Лондоне — мелкий паршивец, вот поставил же всех на уши! — Мардж в прямом смысле сдули, проколов шпилькой, подправили ей воспоминания, и на завтра никто на улице, кроме Петунии, Вернона и Дадли уже не помнил о развернувшейся драме. Мардж решила, что перепила, а Петуния ещё пол ночи выискивала на полу пуговицы и чинила её пиджак.
Ремус без пререканий отчитывался ей каждый день. Пришлось изображать, будто она болтала с подружкой из Лондона. Главное, подобраться к телефону первой. Не то, чтобы это было состязанием, никто другой не горел желанием вставать с дивана, чтобы подойти к надрывающемуся телефону.
Вскоре они перешли на ночные разговоры. Дадли и Вернон спали крепко, как спят люди, которых не мучают угрызения совести, тревожные мысли и кошмары. Петуния выбиралась из кровати и, укутавшись в халат, сидела на полу под телефоном. Как школьница, ей-богу. Ремус рассказывал ей последние новости. Убедившись, что с Гарри всё в порядке, и который день он питается одним мороженым (типичный ребёнок, оставшийся без надзора взрослых), Петуния позволяла себе расслабиться, а их разговор плавно перетекал на другие темы.
С Ремусом было так легко, что не верилось даже. Они не винили друг друга, а поддерживали, две изломанные души. Кто как не они могли понять друг друга? Произошло то, что должно было произойти почти двенадцать лет назад. По правде говоря, ей ужасно не хватало этого: понимания, дружеского плеча, отсутствия надобности постоянно врать. Да и она скучала. Ужасно скучала по своему другу.
Размеренный голос Ремуса рассказывал о годовом плавании на субмарине, в которое он ушёл в качестве эксперимента: будут ли превращения в полную луну или нет. Петуния вынуждена была закусить кулак, чтобы не разбудить хохотом домочадцев. Он жил один и ему никто не мешал, но он тоже смеялся тихо — отвык смеяться от всей души. Ужаснулся её мести одной из мамочек в попечительном совете начальной школы Дадли: Петуния испекла на благотворительные сборы брауни и рассчитала всё до мелочей, чтобы её цели попался особый кусочек, из другого замеса. Бедняжка поняла, что что-то не так только тщательно разжевав свой брауни, но находясь в обществе других родителей и учителей, была вынуждена проглотить невероятно горькую, несъедобную гадость. Ох, кажется, во время готовки Петуния отвлеклась и насыпала туда целую гору ванилина. Неловко-то как!
Ему даже удалось уговорить её навестить-таки миссис Петтигрю. Это была маленькая женщина с круглым светлым личиком, и вся её гостиная была уставлена фотографиями Питера. На фотографиях с друзьями кое-где светлело пятно, словно выжженное хлоркой. Не требовалось большого ума, чтобы догадаться, кого миссис Петтигрю не хотела видеть рядом с сыном. Старушка и впрямь обрадовалась Петунье, начала щебетать о том, какой она всегда была красавицей, проворковала над фотографиями Гарри и Дадли. Ремуса она пожурила за то, что он снова оброс, но и ему досталось ласковое словечко. Они убрались, полили цветы на окнах, помогли с ужином. Пока вытирала пыль в спальне, Петуния тайком оставила конверт с частью гарриного бюджета. На школу он денег никогда не просил, так что ему они всё равно ни к чему. Потом они все вместе попили чай, и старушка поплакала немного, попросила оставить ей фото Гарри, чтобы поставить в коллекцию в гостиной.
— П-Пит за него жизнь отдал, — объяснила она, — так что малыш для меня в каком-то роде часть семьи.
Когда они ушли, Ремус принялся время от времени поглядывать на неё с каким-то волнением.
— Ну, чего тебе? — спросила Петуния, когда они сели в машину.
— Боюсь, что ты будешь плакать.
— Не стану, — отрезала она, — не заслужила.
А потом начался учебный год. Электроника в Хогвартсе не работала, и они перешли на письма. Сириуса так и не нашли. Может, сбежал куда-то за пределы Англии? Сгинул?
Нет, конечно, зря надеялась.
Дадли письмо не пришло, и он благополучно отправился в Смелтингскую Академию. С одной стороны Петуния чувствовала облегчение, с другой неясное разочарование. В конце сентября с ними связалась медсестра, настояв на том, что по всем признакам у Дадли ожирение и нужно принять какие-то меры. Вернон долго ругался с ней, а Петуния смотрела на своего подурневшего с годами мужа. Особенно заметно это было когда они собирались вместе с Уигморами. Муж Лианны был высоким и крепким, с густой шевелюрой, и усы у него не были похожи на половую щётку.
— Ты завела любовника, — без обиняков заявила Лианна, держа чашку чая, оттопырив мизинец.
— Правда? Хорошо, что ты сказала, а то я и не знала.
Они нежились вдвоём в плетёных креслах на заднем дворе Уигморов, попивали чай, наблюдая за соседом, поливающим форзиции. Ох и затопил их, неумёха. Садик Лианны был чудесен, хуже, чем у неё, понятное дело, но в целом очень даже ничего.
— Не увиливай, — фыркнула она, — я ведь правда, не так ли? Ты что-то явно скрываешь.
— Ну давай, Шерлок, удиви меня.
— Я видела у тебя на кухне письма, ты их прячешь, но я заметила. Ещё с августа ты постоянно на телефоне висела, брала мою машину и встречалась с мужчиной втайне от Вернона, думала, я не сложу два и два?
Петуния и вправду думала. Она с удивлением и новоприобретённым уважением воззрилась на подругу.
— С чего ты решила, что я встречалась с мужчиной?
— Парфюм! — торжественно потрясла пальцем Лианна. — От пассажирского сидения пахло мужчиной.
Каждый житель Литтл Уингинга спасался от скуки по-своему.
— К тому же, ты стала какая-то другая, — Лианна снизила тон.
— Морщины появились? Седой волос?
— Язык наконец раздвоился, — вздохнула она. — Нет, ты стала спокойнее, что ли? Счастливее.
Неправильно истолковав её молчание, Лианна поставила чашку на траву и взяла её за руку.
— Я никому не скажу. Ни твоему мужу, ни своему, ни даже девчонкам. Я столько месяцев молчала. Ждала, что ты мне сама расскажешь.
— Спасибо, — Петуния рассмеялась, но беззлобно, — я и вправду виделась с кем-то, мы переписываемся, но это не то, что ты думаешь. Честно.
Её глаза за большими солнцезащитными очками прищурились.
— Если буду изменять мужу, обязательно тебе скажу, — пообещала Петуния.
— Первой!
— Самой первой, — легко согласилась она.
Придя домой, Петуния всё ещё посмеивалась. Ремусу теперь сюда вход заказан, ищейка Лианна ещё унюхает его на другом конце городка и опознает. Хотя бы было о чём написать. Последние два его письма остались без ответа. Она не знала пока, как облечь в слова свои чувства и эмоции после прочтения. Спрятала письма на дне ящика с бельём и не трогала их, словно они были ядовитыми. Жила себе как раньше. Целовала Вернона в щёку перед его уходом на работу, целовала Дадли, когда он уезжал в Академию, хотя он и отбивался от неё всеми силами. Вставала на пробежку, работала в саду, готовила есть, убиралась в доме, вышивала уродливые картинки, подслушивала и подглядывала за соседями, закручивала на ночь бигуди и ложилась спать.
Она не слышала, как он вошёл, не могла слышать, он ступал бесшумно словно призрак. Но безошибочно почувствовала его присутствие, словно это была мышечная память или рефлекс. Она резала лук и у неё упрямо слезились глаза, но она не плакала, потому что не заслужила.
— Ну здравствуй, Сириус.
