13. Настоящее времяЧеска тихо выдохнула, запирая третий архив. Какое счастье, что Мустанг ушёл незамеченным — если бы подполковник Нойманн узнала, что она злоупотребляет своими полномочиями, её бы точно уволили.
Начальство сохраняло полное спокойствие. Их отделу казалось, что сейчас небеса рухнут на землю, а от штаба останутся руины, но ишваритка Нойманн не искала встречи с героем Ишвара Мустангом. Световой Алхимик так бурно отреагировала на его назначение — почему же ничего не происходит, хотя Огненный Алхимик уже обжился в Централе и ходит к ним, как к себе домой? Разве они не должны встретиться, тут же всё понять, а потом начать длинный философский разговор? «Ты… Это невозможно!», «Не смотрите так, полковник. Глаза вас не подводят — я Последняя Женщина Ишвара», «Вот как. Тот день, когда был отдан приказ, я не забуду никогда» — дальше фантазия Чески стопорилась, потому что в этом месте Алиса Нойманн объясняла, как она выжила и почему стала Алхимиком, а Рой Мустанг озвучивал своё истинное отношение к событиям пятилетней давности. В зависимости от этого, дальше следовала либо битва и вражда, либо битва и… Кья~а, нельзя представлять такое с непосредственным начальством! Хотя в книжках между этими двумя наверняка завязался бы горячий роман. Беспощадный полковник и гордая беженка — он убивал, но не хотел, она сбежала, но сохранила свои корни. Сильная женщина с раной на сердце, горячий мужчина, бабник, который невыносимо одинок…
— Почему вы не на рабочем месте, мисс Вернер? Думаете, что можете позволить себе бездельничать? То, что вы лишены премии, не значит, что я не могу урезать ваше жалование.
Ческа завопила, влетая в стену. Подполковник Нойманн, перегородившая весь коридор своей аурой неприступности и формализма, хранила молчание. Нет, никакой «гордой беженки» — Световой Алхимик ни капли не похожа на героиню любовного романа! Монстр, монстр, монстр!
Подполковник устало вздохнула и развернулась.
— Идёмте, мисс Вернер.
Ческе показалось, что она услышала что-то вроде «кажется, я начинаю привыкать», но губы подполковника не двигались, а лицо было таким же бесстрастным.
Они довольно быстро добрались до кабинета и даже продуктивно поработали, пока подполковник не вздохнула. Это снова был абсолютно особенный, человеческий вздох, за которым последовало абсолютно человеческое потирание переносицы и беспокойное движение плеч.
— Солдаты! Я хочу воспользоваться своим служебным положением и предложить вам сделку.
Милли закашлялась, а Эд уронил на себя шкаф. После того, как спокойствие было восстановлено, подполковник продолжила.
— Моё предложение — короткий рабочий день с сохранением выплат в обмен на сопровождение меня в магазин. Если вы согласны, выдвигаемся через полчаса.
— Зачем?
Гас, кажется, заразился от Чески привычкой задавать внезапные и очень глупые вопросы, и теперь шокировано моргал, мысленно прощаясь с работой. Но женщина почти привычно повела себя по-человечески — недовольно выдохнула и потёрла рукой шею. Кажется, Ческа уже могла выпускать справочник — «Язык вздохов Алисы Нойманн». Среди разведки книга будет пользоваться бешеной популярностью.
— У меня закончилась еда. Обычно я питаюсь в столовой при штабе, но мой старый абонемент был исчерпан, а служба безопасности до сих пор не включила меня в список офицеров. Я привезла с собой немного крупы, но не рассчитывала, что формальная часть затянется так сильно. Я не могу приказать или попросить о таком кого-нибудь из вас, поскольку это сильно выходит за рамки служебных отношений и может стоить мне места, и не могу сделать это самостоятельно. Таким образом, эта сделка является идеальным решением моей проблемы. Я, конечно же, пойму, если вы откажетесь — в этом случае мы продолжим работать над предыдущей задачей, а я готова понести ответственность и ответить за своё злоупотребление. Так что скажете?
Ческа тихо выдохнула, чувствуя, что она в любой момент может расплакаться. Вот зачем весь этот формализм? Она бы и так сбегала. Деньги и список — если бы не хватило, она бы добавила из своих. Что за «может стоить мне места»? Что за «злоупотребление»? Нет, они с начальством не очень ладили, но не будут же они…
— Никаких проблем, командир. Мы немедленно собираемся.
Эд выдал это на одном дыхании, и остальные поддержали высказывание неровным гулом. Ческа тихо выдохнула. Ещё несколько секунд, и она бы навсегда лишилась работы или головы. Алиса Нойманн никогда не простила бы ей искреннее: «Не мы написали ту анонимку!».
Подполковник дёрнула уголком губ, обозначая улыбку, и открыла сейф. Туда отправился пистолет, перчатки с алхимическим кругом…
— Не смотрите на меня так, мисс Вернер. Я не так часто выхожу за пределы штаба или квартиры, а это требует подготовки. К тому же, несмотря на звание Государственного Алхимика и службу в армии, я не умею драться. Пистолет положен по уставу, и я ношу его в рабочее время, но на самом деле в моих руках он совершенно бесполезен.
Ческа шокировано взвизгнула и уронила свою сумку. Милли, кажется, чуть не вывалилась в окно.
— Не умеете?!
С того момента, как подполковник впервые пронзила её багряным взглядом, Ческа пребывала в полной уверенности, что Алиса Нойманн может уложить целый взвод и не уступает в силе Мустангу или Элрикам. Она ведь вся такая гордая, такая неприступная, такая страшная, ишваритка, ещё и Алхимик — разве она не должна приходить на помощь в последний момент, вставать в эпичную позу и выходить за границы возможностей?
Нойманн заперла сейф и поправила воротник, так глянув на Ческу, что она перепугалась до смерти.
— Я учёный, мисс Вернер. Занимаюсь исследованиями светового преобразования. Меня не было в Ишваре во время войны, и я никогда не участвовала ни в одной боевой операции. Должность Государственного Алхимика позволяет обойти некоторые формальности, так что моя подготовка была ограничена кратким курсом стрельбы. Полагаю, наша боевая подготовка примерно на одном уровне, мисс Вернер, и я не понимаю, почему вас это шокирует. Вы готовы, солдаты? Идём.
Гас предусмотрительно открыл дверь, и они вышли в коридор. Подполковник, вопреки ожиданиям, не пошла вперёд, а предпочла затесаться в самую серединку. Именно так они и добрались до выхода — после этого Милли осмелела и вырвалась вперёд.
— А вы правда никогда не дрались, подполковник? То есть, я всегда думала, что Государственные Алхимики…
Надо же, а Нойманн может выглядеть нормально. Смотреть живыми глазами, разговаривать, улыбаться. Кажется, сегодня праздник.
— Это распространённое заблуждение, мисс Шмидт. Видите ли — в глазах людей понятие «Государственный Алхимик» плотно связано с войной и армией. В принципе, так оно и есть, но эта должность куда шире, чем кажется, и включает в себя медицину, машиностроение и академические исследования. Стереотип относительно «великих бойцов Государственных Алхимиков» появился из-за того, что многие Государственные Алхимики действительно являются бойцами, и их алхимические имена известны. Огненный Алхимик, Цельнометаллический Алхимик, Багровый Алхимик, Железнокровный Алхимик, Сильнорукий Алхимик — полагаю, каждый из вас знает этих людей, примерно представляет их возможности и внешний вид. А что вы скажете о Кристальном или Часовом Алхимике?
Нойманн на секунду замолчала, действительно давая им возможность ответить, а потом продолжила:
— Полагаю, вы впервые слышите эти имена, хотя оба этих Алхимика внесли серьёзный вклад в Аместрис и служили на высоких должностях. Я также полагаю, что вы никогда не слышали обо мне, хотя видите результаты моих исследований каждый день. Именно мои труды легли в основу разработки новых лампочек — более чистый свет, меньше нагрева, увеличенный срок службы. Так что, мисс Шмидт, огромное количество Государственных Алхимиков не является бойцами, но самые известные бойцы являются Государственными Алхимиками. Это порождает иллюзию, будто все Государственные Алхимики бойцы. Элементарная логическая ошибка — и наверное, самая распространённая, люди делают её по десять раз на дню. Исходя из этого, можно вывести простейшую формулу — чем дальше ты от войны, тем меньше людей слышало о тебе.
Да уж — Ческа в очередной раз убедилась, что подполковник Нойманн любит свою работу и любит лекции. Ишваритка не так часто позволяла себе неформальное общение, и оно всегда было связано с философией, мировоззрением или Алхимией. В принципе, Ческе это нравилось — они получали возможность высказать своё мнение или узнать что-то новое и интересное. К тому же, Нойманн слишком редко вела себя нормально, чтобы привередничать.
Она как раз собиралась спросить что-нибудь отвлечённое, вроде «как вам живётся в вашим цветом кожи», когда где-то справа раздался крик «ни с места», после чего они оказались в окружении взведённых ружей.
— Отошли от ишваритки! На колени, тварь!
Ничего не понимающая Ческа перевела взгляд на стремительно леденеющую подполковника. Ни грамма волнения, ни тени возмущения — скала, спокойная скала, как в тот день, когда к ним пришёл генерал из службы безопасности. Медленно поднимает руки, смотрит прямо в глаза патрульного и задумчиво говорит:
— Не сработало.
Интересно, понимала ли Нойманн, какой эффект производит на людей? Своим мёртвым, безразличным спокойствием? Уверенностью в себе? Смирением, стойкостью, немигающим взглядом багровых глаз?
Неудивительно, что патрульный испугался. Он должен быть победителем, должен управлять ситуацией — но все вокруг чувствовали, что контроль полностью в руках сдающейся женщины.
— Не сработало? Что не сработало? Твой план внедриться в нашу армию и уничтожить её изнутри?!
Ческе показалось, что подполковник хочет вздохнуть — её лицо даже не дрогнуло.
— Моя идея добраться до магазина в окружении подчинённых. Я предположила, что наличие офицеров избавит меня от подобных проблем. Моя ошибка — не учла, что Централ гораздо больше Лина. Новости не разносятся, страха перед формой меньше.
Тяжёлый приклад ударил Нойманн в челюсть, и голова ишваритки дёрнулась — Ческа была готова поклясться, что она видела, как на камни брызнула кровь.
— Ага, как же! Подчинённые, офицеры — думаешь, что напялила краденую форму, и тебе тут же поверят? Ишвариты мертвы, включая аместрийцев, а в стране всё ещё действует приказ о зачистке.
Их оттеснили, и теперь подполковник стояла в тесном кругу из патрульных, причём двое из них обыскивали её, бесцеремонно залезая в карманы и щупая форму. «Оружия нет» — крикнули, отошли, несколько раз ударили прикладами, заставляя опуститься на колени. Подполковник не сопротивлялась — ни один мускул не дрогнул на её лице, пока она стояла с поднятыми руками, а мужчины обыскивали её, и она была спокойна, когда опускалась на колени. Дула упирались в спину, курки взведены, жизнь ишваритки закончится в любой момент.
— Подождите, это ошибка. Подполковник Нойманн действительно служит в армии, она…
Эд прервался и дёрнулся, когда патрульный поднял ружьё, направив его в их сторону.
— Соучастники, значит. Арест до выяснения. Этих в отделение, ту в тюрьму. Ишваритка в армии — ага, а я новый фюрер.
Ческа была готова поклясться, что услышала тихий вздох, и ей внезапно всё стало ясно. Разоружение, вопрос о сопровождении, медленное прибытие, формализм, отчуждение, форма.
Сколько раз Световой Алхимик попадала в такую ситуацию? Как часто ей приходилось стоять вот так, на коленях, с поднятыми руками, когда дула ружей смотрят со всех сторон, а жизнь в любой момент может оборваться из-за солдата, желающего выслужиться? Её ведь много раз арестовывали, да? Допрашивали? Возможно, вели на расстрел? Сколько доносов пришло на неё в Лине? Сколько уже было написано здесь?
Ческа уже готовилась давать показания, когда Централ сотряс взрыв.
