Глава 15Шел дождь, транспаристил давал искаженное, запятнанное впечатление о Корусанте, пока по зданию стекала вода, придавая комнатам потусторонний вид. Даня сидела в центре, аккуратно одетая, стараясь презентабельно выглядеть в первый раз за несколько недель.
Несколько дней назад ее освободили от забот лучших терапевтов Империи, переселив в новую квартиру, за пределами Кукольного дома. Словно ее еще раз повысили; наверно, даже выше, через голову Роганды. Месяц назад, до ранения, до самопожертвования, это привело бы ее в восторг; но теперь у нее был свежий взгляд, более четкое видение своего положения при дворе.
Она была чрезвычайно важна для кого-то; тщеславное, задавленное чувствишко подсказывало, возможно, кого-то, входившего во Внутренний Круг Палпатина, наделенного властью и влиянием, пожелавшего оберегать ее. Сумма, потраченная на ее лечение, была бешеной; его бластер был выставлен в положение «убить», но все же вот она, сидит за столом, попивает что-то алкогольное с кинозвездой.
Даня не понимала, что в ней такого ценного; чем она лучше проститутки, ничего не помнящей о своей жизни до Имперского центра. В коме к ней возвращались те удушающие сны-воспоминания, только на этот раз ее кулак разбил то, что было перед ней, и ее тело вывалилось вперед.
Она посмотрела на руку, притворяясь, что слушает сидящую перед ней блондинку и ища шрамы от старых ран; шрамов не было.
- Мадам Даня, вам нехорошо? – Чрезмерно любезная Винсса Старфлэйр улыбалась ей широченной сахарной улыбкой, сверкая жемчужно-белыми зубами. Даня еще не решила, нравится ли ей эта женщина; она представлялась очень веселой; но это, наверно, игра?
- Судорога, вот и все. Простите, что вы сказали насчет места съемок? – Даня встряхнулась, жалея, что не перенесла ее визит на другой день. Слухи о фильме оправдались, и к ней зашла женщина, которая будет играть ее роль.
Ее позабавило, что Винсса оказалась высокой блондинкой в теле; общим у них был только цвет глаз. Ясное дело, раз ее история превратилась в пропаганду, то фильм еще сильнее перекрутит правду, иссеченную медными трубами имперского владычества.
- Ну, в основном снимаем тут, в Имперском центре, но для некоторых эпизодов вам придется слетать с нами на планеты чуток поближе к краю Ядра… - пояснила Винсса, подтолкнув инфопланшет к рассеянной собеседнице.
- А я никогда не улетала с Корусанта, только в тот раз, когда меня подстрелили, - сонно сказала Даня, как будто ее разбудили. Она была как будто по ту сторону измерения. – Хочется попутешествовать по галактике, увидеть прекрасные планеты из бездн космоса.
- Правда? Вы никогда не покидали Имперский центр? – изумилась ее признанию Винсса; она не могла представить, как это можно безвылазно сидеть на Корусанте. Она хоть видела деревья, растения, песок, скалы, природу? Планетарный мегаполис был великолепен, да, но не как постоянное место жительства, особенно в детстве. Сюда можно убежать, чтобы скрыться от прошлого; здесь чересчур фешенебельно.
- Нет… на моей памяти нет, - устыдилась Даня, проваливаясь обратно в реальный мир, глаза у нее остекленели. Может, она все еще под какими-то обезболивающими, вот и не соображает?
- Как это вы не помните? – переспросила Винсса и осеклась. – Ой, я вас не обидела, нет? – неуверенно спросила она, ее откровенность опять проявилась. Даня улыбнулась; эта женщина ей нравилась.
- Вовсе нет. Я ничего не помню – только те полгода, что я влилась в Кукольный дом; у меня нет и свидетельства о рождении… - По привычке она нагнулась и автоматически наполнила опустевший бокал Винссы, покорно нагнув голову.
Убрав бутылку, она подняла глаза; Винсса уставилась на нее взглядом, в котором мешались жалость и изумление; голубые глаза как будто пожирали ее. Даня подумала, какие глаза у нее самой; все-таки их все сравнивают, а справедливо ли?
- Как грустно; я не могу представить, как бы я забыла свое детство, - печально произнесла она. Ей искренне было жаль Даню. – Ну, я оставила ту жизнь, но все-таки… Вы вообще не знаете, откуда вы, и кто ваши родители? – Мягкая, холеная рука коснулась руки Дани, чарующая улыбка ослепила ее.
- Нет. Но это не важно. Думаю, гейше не нужна семья.
Даня вздохнула. Она тосковала по дню, когда у нее появятся дети, когда рядом будет тот, кто не просто платит за ее общество как за символ статуса. Это было тайное желание, но оно горело глубоко и ярко.
- Вы уже не просто какая-то гейша, как вы не понимаете? Ваше лицо, ваша история – везде! Весь голонет гремит, ну, помимо новостей о победах Трауна над Заарином… - Винсса остановилась, заметив, что Даня превратилась в слух.
- Траун повел флот против него? – удивленно, и в то же время не очень, спросила брюнетка. Кто бы еще двинулся против Заарина и победил? Кто бы еще пожелал доставить себе такое удовольствие?
- Да, и весьма успешно. Ну… - Она нагнулась вперед, и ее тон стал заговорщицким. – Вообще вы тут ни гу-гу, но Трауна на той неделе едва не убили, Заарин едва его не перехитрил.
Даня промолчала; она еще не видела его в Имперском центре, несмотря на его обещание.
- Так теперь это личное. Траун этого ему не оставит, - уверенно сказала Даня; Трауна два раза не застать врасплох. Он так и стоял у нее переел глазами, погруженный в раздумья, днем и ночью, едва дающий себе время поесть и поспать, изобретающий идеальный план поймать в ловушку злокозненного старика.
- Вы его знаете?
- Он мой спонсор; ну, был в свое время. Существует клика, и они как бы платят за меня. Думаю, уже нет… - Она вздохнула. Множество сообщений от членов этой группировки ожидали ее выздоровления и ответа. Она еще была не готова вести с ними дела, размышляя, что они сочли ее достойной себя только после того, как ее едва не убили, когда она защищала императора.
- Двор вышел из себя, что вас так вознесли. Это так забавно. Они не знают, выдать вас замуж за сынка какого-нибудь сановника или подослать к вам киллера. – Винсса улыбнулась своей лучезарной улыбкой и заразительно засмеялась. Даня обнаружила, что хихикает, чего не делала… уже давненько.
- Меня нечего бояться. Мне нечем им угрожать; я просто одинокая женщина, - отозвалась она, не понимая, с чего бы кому-то бояться ее. Необразованной, неинформированной – нежданной героини. На этот раз улыбка Винссы была очень проницательной.
- Одинокая женщина, которая спасла императора, прямо или опосредованно. – Она опустила блестящие глаза, словно размышляя. – Даня, может, пойдем как-нибудь прогуляемся, где-нибудь пообедаем, что скажете?
- Че? – переспросила Даня, позабыв про манеры.
- Наверно, у вас плотное расписание… Забудьте, - быстро сказала Винсса и поднялась. Даня по привычке тоже встала, игнорируя боль в боку, и схватилась за тонкое запястье Винссы. Она в первый раз в жизни позволила себе такую смелость – сама к кому-то притронулась.
- Нет-нет, что вы. – Они снова уселись. Даня попыталась объясниться. – Женщины никогда не приглашали меня пройтись, пообедать… по-дружески, - искренне сказала Даня, заглядывая блондинке в глаза и надеясь, что та поймет. Признание прозвучало так глупо.
- У вас нет подруг?
Даня кивнула; правда же, она просто никогда об этом не задумывалась. Наверно, поэтому она чувствовала пустоту, ненужность?
- У гейши не должно быть подруг, - печально сказала она. – В мире, в котором мы существуем… это практически невозможно.
- Посмотрим. – Улыбка Винссы стала лукавой, и Даня не смогла не ответить тем же.
X X X
В комнате царил беспорядок, повсюду валялась одежда. Либо обитательница в спешке уносила ноги, либо копались воры, искали ценности, мимоходом топча обычные вещи. Тигеллинус осклабился; вот оно, истинное лицо Роганды. Он перешагнул через кучу, стараясь не оставить следа своего пребывания, и осмотрелся.
С его последнего визита здесь ничего не изменилось; с тех пор, как она еще не знала Трауна, когда была застенчивой и совсем не умела отвергнуть его поползновения. С тех пор у нее появился внутренний стержень, который ему придется переломить, когда развернется его план насчет нее. Он не стерпит подобного отношения со стороны женщины.
Даню переселили из Кукольного дома в более эксклюзивную квартиру в Императорском дворце, в комнаты, которые предназначались популярным, хорошо зарабатывающим наложницам. Все это произошло во время ее болезни, когда она не могла пожаловаться или испортить козни, которые плел вокруг нее император.
На трюмо у кровати стояла шкатулка; открыв, он обнаружил внутри засушенные экзотические цветы. Он поворошил в шкатулке и нашел там сломанную цепочку с маленьким, но дорогим камушком, который откуда-то ему помнился.
А еще – флимсипластовое приглашение на последний День зимнего солнцестояния, непоблекшая серебряная печать. Зачем она его хранит? Он задумался. Если не надеется восстановить воспоминания о нем…
Похитив приглашение, он направился к трюмо, в тусклом свете отражалась обстановка. На полочке валялись дешевые серьги и нитки бус, на самом видном месте – густая щетка.
Все же очевидно, стоит только приглядеться. Даня – наследница, это несомненно. Палпатин бы не пустился на такие ухищрения, чтобы защищать какую-то проститутку. Увы, бездоказательно в эту теорию никто не поверит, включая других гранд-адмиралов, вовлеченных в его заговор; кто представит Даню на троне?
Он взялся за щетку и принялся ее рассматривать. Сняв длинный волос, запутавшийся между зубцами, он опустил трофей в припасенный флакончик и спрятал в карман.
Умно со стороны императора сделать наследницей женщину. Таким образом… он может весьма выгодно выдать ее замуж. За одного из лучших во всей Империи. Или за одного из самых влиятельных. Он снова улыбнулся; в самом деле есть чему радоваться.
Она станет моей; у нее не будет выбора. Наконец я получу все, чего хочу; утонченную месть ей - и власть, которая достанется мне по праву, власть, в которой мне было отказано.
Она жила в простецкой комнате, совсем небольшой. Толку было экстравагантно обставлять комнату, если она здесь никого не развлекала? До недавних пор она находилась на самых низких уровнях иерархии гейш; а теперь она вошла в Круг императора. А скоро…
А скоро начнется почти варварская традиция продажи ее оставшейся добродетели; когда самые состоятельные заплатят за девичью невинность; купят ей свободу, если она так решит, но погубит свою репутацию ради жизни.
Он обязательно примет участие в аукционе; кто бы не принял, если есть на то средства? Даня сохранила свою хрупкую красоту, даже лежа без сознания, между жизнью и смертью в коме, она казалась ему привлекательной. Учитывая вовремя распущенные сплетни, он легко выиграет; сейчас при дворе никто не смеет бросать вызов его авторитету.
Ничего не задевая, он двинулся на выход и остановился на полпути, заметив, что упустил из виду еще кое-что. Подобрал маленький кружевной платочек, развернул, вспоминая. Появляясь при дворе, Даня всегда носила такие мелочи, придававшие ей ауру рафинированности, которой не обладали другие гейши.
Он зарылся лицом в платок, еще хранивший след ее парфюма, экзотического, как те засохшие цветы в шкатулке, но не похожего на их аромат. Она прятала их за корсаж; на одежде, которую ей следовало носить, не полагалось карманов.
Он и его упрятал в карман, решив, что Даня никогда не вернется в эту комнату и не станет искать пропажу. Не вернется, пока он не выиграет аукцион. А потом ему больше не придется гоняться за ней; в его руках ее судьба и будущее, ее репутация всецело зависит от него, и он распорядится ей, как считает нужным.
Даня никогда не догадается, что ее ждет; она заплатит за свое поведение на Дне зимнего солнцестояния…
