Глава 16- Ты вся сияешь, Даня.
И вправду; после выздоровления Дане позволили вернуться к обязанностям придворной. Столько изменилось; упрочившееся положение в Кукольном доме требовало от нее почти постоянного присутствия при дворе, и она терпеливо стояла за императорским троном, в теплых солнечных лучах слушая несущиеся отовсюду властолюбивые козни.
Когда ее отпустили, она поспешила прочь из императорского дворца; все вокруг давило, внимание к ней было просто невыносимым. Никуда не скрыться; ее повсюду узнавали. Люди, игнорировавшие ее с ее катастрофического дебюта, теперь стремились завести с ней разговор, вызнать о ней все, что только можно.
Только уселась в одиночестве – или так ей казалось – тут же помешали, а одинокая лавочка в императорском саду до того была окружена тишиной и уединением. Узнав голос, она поднялась, уступая место новоприбывшему.
- Спасибо, гранд-адмирал. Вы сами намного лучше выглядите. – И она сделала Тешику приветственный реверанс. Выпрямившись, она тепло улыбнулась. – Наверно, у вас нет времени на беседы на лавочках? А хорошо было бы поговорить с честным человеком.
- У меня всегда есть для тебя время, Даня, – с полуулыбкой отозвался он, неуклюже садясь. Она устроилась рядом и откинулась на спинку. Ей хотелось задать очень щекотливый вопрос, но не хватало смелости. – Что ты задумала?
Этот вопрос передавался при дворе из уст в уста; а именно – ее неполный статус придворной. Она все еще носила грим гейши, что было неслыханно для женщины, занимающей такое положение при дворе. Непосредственно ниже Роганды, и старшей даме явно было неуютно, что взор императора обращен на более юную и привлекательную Даню.
- Ничего особенного… просто столько перемен, и мне… неловко. – Ей не удалось объяснить, как она себя чувствует; она была признательна за случившееся, еще один месяц в Кукольном доме свел бы ее с ума. Но все равно было не по себе, как быстро все случилось. Даже сейчас, не обязанная носить тяжелое одеяние Дома, она чувствовала себя… не так, как надо.
- Ничего просто так не бывает, Даня, - сказал Тешик, и его голос омрачало что-то вроде разочарования. В тишине гудение его имплантантов казалось оглушительным. – Какой бы интерес ни испытывал к тебе император, у тебя нет выбора: только принять и справляться. – Их глаза встретились, и она не отняла руку, почувствовав, как холодный металл обхватывает ее пальцы.
- Кто-то решает мою судьбу при дворе императора, меня касаются какие-то тайны, неизвестные мне самой. И меня это… приводит в замешательство. – Она оторвала взгляд; она не признавалась в этом ни одной живой душе, побаиваясь, что узнает эти недобрые причины, что ей они не понравятся, что, возможно, неведение будет предпочтительнее.
- Тайны – фундамент Двора. – Теперь он с силой сжимал ее руку, но не до боли. Кажется, она уловила оттенок горечи. – Тайны, вроде того, что на самом деле было между тобой и Трауном; некоторые группировки представляют себе довольно интересные сценарии. Как это два напарника, гейша и нелюдь, заманили гранд-адмирала в такую замысловатую ловушку, что он не разобрался?
Это обвинение? Она содрогнулась; она думала, что подобные слухи давным-давно исчезли. Нет; похоже, что придворный испорченный телефон с каждым днем разражался все более и более злобной ахинеей в адрес куртизанки и адмирала…
- Оно… само собой. С моей стороны почти никаких действий, честное вам слово, - промямлила она, не представляя, как все ему объяснить. Он ей не верит? Как теперь просить его принять участие в аукционе, если он сомневается в ее невинности? – Между нами никогда не было ничего… интимного, Освальд. Я бы не стала рисковать своей репутацией из-за такого неважного…
- Может, близости и не было, но чувства к нему у тебя есть… - Его голос смягчился; он не злился на нее, и она воспряла, хотя осталась какая-то паника. Быть того не может, чтобы она питала к нему чувства, правда же? У нее упало сердце; после этого стало почти невозможно продолжать. Она лихорадочно пыталась придумать повод, ложь, как бы извиниться и убежать…
- Я уважаю Трауна и восхищаюсь им, вот и все мои чувства, - быстро и неубедительно проговорила она, избегая его взгляда и чувствуя, что покрывается краской, что щеки под его пристальным взглядом розовеют, а потом краснеют. Лгунья из нее совсем никакая…
- Я тебя не обвиняю, Даня. Это твое дело, что ты к нему чувствуешь.
Даня была уверена, что собственные слова резанули его, как ножом; как мужчина может спокойно относиться к тому, что его женщина предпочитает другого? Она поймала себя; она пока что совсем не его женщина! Пока ее не купят, не оплатят…
Она бы миллион раз выбрала его среди всех кандидатов из списка, Тигеллинуса и множество ему подобных. Также записались многие сановники, в их числе представители старинных дворянских родов под псевдонимами.
Представив, что ей предстоит близость с незнакомым мужчиной, как шлюхе, чтобы выкупить себе свободу, она покрылась мурашками. Пусть он киборг, Даня предпочла бы лечь под знакомый холод металла, чем если бы ею обладал незнакомый, любопытствующий чужак.
- Спасибо вам за понимание, - честно сказала она, и ей стало немного легче разобраться в себе. Почему она задумалась об этом только сейчас? Непосредственно перед аукционом… как она смешивает свои личные чувства с необходимой сделкой?
- Вы выбрали не ту профессию, милочка. С вашей честностью и чистотой… негоже втягиваться в придворные козни, - печально проговорил он; а кто же, в самом деле, заслуживает боли и зла политики Имперского Центра, где интрига и скандал рука об руку идут с правлением и ведением политики?
- Но тогда бы я никогда не увидела Двор во всем его великолепии, я была бы совсем другим человеком… Я бы не встретила вас. – Даня поигрывала с оборкой подола, обводя пальцами узоры – это помогало отвлечься. Налетел свежий ветерок, растрепав ей волосы и плащ, и молчание прекратилось.
- Ты молода, твои чувства пройдут. Ты будешь вспоминать наши встречи как миг безумия. – Он встал, решив оставить ее одну, но Даня перехватила его за запястье.
- Никогда. – Как только эта ложь слетела с ее губ, она поняла, что хватается за соломинку; она же в самом деле к нему неравнодушна, правда ведь? Только в этом одном она была искренне уверена с тех пор, как… все переменилось, с тех пор, как она выздоровела…
С тех пор, как Траун ее бросил. Опять возникло это имя, и ее окатило волной тепла, а следом и паника; какого?.. Ее охватило замешательство, она не понимала собственных чувств, кто ей нравится, почему раньше это не приходило ей на ум…
- Следовательно, ты не будешь возражать против моего участия в аукционе за твою невинность? – вернул ее в реальный мир голос Тешика, и паника на миг отступила – она изо всех сил старалась не выдать отчаяния.
- Конечно, нет.
- Мысль о том, что один из них… овладеет тобой, просто отвратительна.
Да он сам препогано выглядит. И, несмотря на замешательство, она точно знала, что сердце у него доброе, а она, оказывается, любима и сама того не понимает... получается, поэтому такая неразбериха в душе? Ее тянет ответить взаимностью? Из какого-то страха быть отвергнутой?
- Я не вытерплю никого другого… чужие объятия, чужой голос в ушах, в голове, во мне… - Она обхватила себя руками, вдруг начав мерзнуть, наверно, от страха, что аукцион закончится не так… и она окажется с Тигеллинусом… Когда ее не мучали клаустрофобические сны, ее преследовал Руфаан, ловил, стискивал, бессильную, с жестокой улыбкой на губах – последним, что она видела перед тем, как…
- Ничего… Тебя не обидят. – Оказавшись в его объятиях, она пыталась не шарахнуться; любые прикосновения были ей непонятно почему противны. Они ее… нервировали, пугали скрытыми мотивами и преимуществами, доныне подавленными. Но она разрешила, осознавая, что скоро выбора не будет.
- Вы так уверенны. Есть… люди, для которых деньги – не проблема, - далеким, словно чужим голосом произнесла Даня, как будто была какой-то посторонней, пустым взглядом уставясь в одну точку.
- Доверься мне. А если не доверяешь мне, доверься Трауну.
Опять это имя! Она вырвалась из его объятий, резко повернулась и взглянула дикими, расширенными глазами. Тот невозмутимым взглядом дал понять, что удивлен перемене в ее поведении.
- Значит, я все еще втянута в его махинации? – поинтересовалась она, поправляя плащ и прическу и сожалея, что на миг утратила самообладание. Почему она постоянно так реагирует? Вряд ли у нее чувства… нет, не может быть… он был для нее всего лишь боссом, которым она восхищалась…
- Ты всегда будешь чужой марионеткой, Даня. Такова придворная жизнь.
Она не ответила, погруженная в думы, вынашивая вопрос. Ответит ли Тешик? А обладает ли он информацией? Все же, если знает Винсса Старфлэйр… то это не секрет для гранд-адмирала. Точно так же, как ее замешательство – не секрет.
- А правда, что Заарин его чуть не убил? – пропищала Даня. Когда тот резко кивнул, у нее замерло сердце, и она крепко обвила себя руками. – Надеюсь, он вернется живым. Я не вынесу, если он…
Невыносима была сама мысль, что он, возможно, не вернется. Она не знала, что тогда будет делать… чего тогда ждать? По-прежнему увиливать от Тигеллинуса, теперь уже в одиночку? Медленно, но верно превращаться в Роганду, в то самое создание, которое она презирала?
- Ты так к нему неравнодушна?
Он крепче сжал ее руку, и ее мысли вернулись к реальности, что нужно заглянуть ему в глаза и жестоко солгать о об отвергнутых чувствах. С полуоткрытым ртом она стала обдумывать ответ.
- Он мне, конечно, небезразличен. Он был моим спонсором, мое теперешнее положение – всецело благодаря ему. – Это был нечестный ответ, полуправда, и как только слова сорвались с ее губ, она поняла, что он не верит. Она сама не верила; что ее об этом спрашивают и как это она не может найти ответа.
- Я пойму, Даня, если ты предпочтешь более способного мужчину…
- Нет! – быстро, слишком быстро отозвалась она. Его выражение ожесточилось, и было яснее ясного, что он не поверил. – Меня не касается… - Она изо всех сил пыталась найти слова и договорить, разум тонул в пучине обмана, и она старалась найти хоть одно честное слово во всех своих речах.
- …Но я не Траун. Ты обманываешь только сама себя, Даня. – Он помедлил, одижая ее реакции. По-прежнему смотрела чужими, расширенными глазами, она смотрела куда-то вдаль, ему через плечо. – Ты говоришь о личинах и лжи при Дворе; наверно, тебе нужно присмотреться к самой себе.
Она опустила глаза. Он подвел итог всему, но она ничего не могла с этим поделать; Двор никогда бы не позволил подобного партнерства. Даже если он ответит ей взаимностью, а она была уверена, что не ответит. Даже думать о том, что вдруг он каким-то образом увидит в ней подходящего партнера, - значит тратить зря время и силы.
Но все-таки ее душа погрязла в лицемерии, в закоренелой лжи, и осознание, что она уже тонет в обмане, прогнившая и гнусная, как и весь Двор, причинило ей боль. Перспектива стать отвергнутой и эта боль только усилили ее решимость.
- Я не питаю к нему чувств, - в последний раз, по-прежнему тщетно, поклялась она Тешику, вытаращив глаза. Выпустив ее руку, он сложил ее руки на коленях, разрывая контакт. Нескоро после этого она осознала, что осталась одна. Даня обернулась и никого не увидела.
- Я не питаю к нему чувств. Я не могу.
