Глава 16POV Китнисс.
Я сижу, обхватив колени руками, и раскачиваюсь из стороны в сторону. Господи, как мне плохо... Количество морфлинга в последний раз было черезчур большим, потому что меня мучает слишком сильное желание принять новую дозу. Из-за того, что у меня разошлись швы, Сноу пришлось отменить интервью. И он перенес дату непосредственно Игр еще на три дня. Правда, все пять дней утекли как вода. Я лежала, привязанная к кровати длинными кожаными ремнями, не в силах пошевелиться. Мне достаточно быстро урезали дозы морфлинга, поэтому больше всего на свете мне хотелось умереть, чтобы больше не страдать ломкой и не испытывать жуткую боль.
Господи, а я-то думала, что прошла все круги ада еще тогда, в Казематах, а оказалось, что нет ничего ужаснее того, когда тебе кажется, что твое тело горит. Тридцать пять уколов в грудную клетку, чтобы у меня не болели ребра. Не знаю, но я была уверена, что я сейчас умру на месте от той боли, которую испытывала. Даже большая, на тот момент, доза морфлинга не сильно помогла. Интересно, что будет со мной на арене, ведь морфлинга не будет совсем... Наверное, я сплету веревку и повешусь на ближайшем дереве.
- Китнисс, ты идешь есть? – в комнату заглядывает Мерцелла и вдруг замирает, увидев меня, сидящей посередине ковра.
Я мотаю головой из стороны в сторону, показывая, что сейчас хочу двух вещей: либо морфлинга, либо смерти. Меня бьет дрожь, во рту все пересохло, но я не хочу просить дозу, потому что знаю, что сломаюсь без морфлинга уже завтра. Господи, почему же так плохо?
- Китнисс, детка, как ты? – обеспокоено смотрит она на меня, опускаясь рядом на ковер.
Надо же, не пожалела платья ради меня... Хотя все уши прожужжала нам с Финником о том, что оно стоит целое состояние. Мне с трудом верится, что она все же беспокоится обо мне.
Я неопределенно мотаю головой. Мерцелла поглаживает меня по голове, помогает подняться и ведет к кровати. Она закутывает меня в одеяло, даже целует в лоб.
- Я прикажу, чтобы тебе принесли ужин сюда, хорошо? – заботливо предлагает она, прежде чем выйти. Я киваю.
Как только она выходит, я подтягиваю колени к груди и начинаю вдыхать носом в выдыхать через рот, чтобы успокоиться. В голове все путается, меня все еще трясет. Но мне надо собраться.
Меня зовут Китнисс Эвердин. Мне семнадцать лет. Мой дом – Дистрикт номер двенадцать. Моя мать – лекарь. Сестра ей помогает. Я – охотник. Я – трибут. Я – победитель. Я скоро снова попаду на арену. И я боюсь, что те, кто мне дорог, не выдержат этого.
- Как ты, Кит? – в комнату входит Финник.
Я поднимаю на него красные глаза. С ним можно не притворяться. С ним можно быть откровенной. Он видел меня и не такой. Да и я его...
- Как будто меня переехало поездом, - хрипло усмехаюсь я.
Он смеется, делая вид, что оценил шутку. Финник опускается на край моей кровати. Я сжимаю его ладонь.
- Что будет с нами завтра, Финн? – тихо шепчу я, привычно сокращая его имя, хотя знаю, что он терпеть этого не может. Плачу за то, что он позволил сократить мое. Мы оба предпочитаем полные имена.
- Честно? Я не знаю, - он делает вид, что не замечает сокращения. – Буду надеяться, что мы будем сидеть в тепле, с едой и водой и решать, что нам делать дальше.
Но мы оба знаем, что обманываем друг друга. Сноу отплатит за испорченное шоу очень жестоко. Ведь им пришлось отменить интервью из-за меня. Вместо этого покажут что-то типа сводки о каждом из трибутов. Будут упоминаться их умения, способности и преступления, за которые их приговорили к арене. Трибутом запрещено смотреть эту передачу. Ее даже не будут транслировать на наши мониторы. И я почти уверена, что не увидела бы там ничего хорошего о себе.
- Финник... - тихо зову я его. – Как ты думаешь... Как они?
Я шепчу это так тихо, что едва слышу свои слова. Но я знаю, что он меня услышал, потому что молчит. Финнику больно говорить на эту тему, а я затрагиваю ее довольно часто в последнее время. Я уже начинаю жалеть, что вообще спросила, но он вдруг отвечает:
- Знаешь, Китнисс, им сейчас плохо. Потому что они знают, куда мы скоро попадем.
- Им еще больнее чем нам, Финник, - зачем-то добавляю я. – Питу еще хуже, чем Энни. Потому что она уже смотрела на тебя по ту сторону экрана, а он нет. Мне кажется, что нет ничего страшнее того, чем смотреть на своих близких на арене. Когда ты там, как-то легче, не правда ли?
- Да, ты права. Легче переживать все самому, чем смотреть на своих близких. Спокойной ночи, Китнисс. Постарайся выспаться.
Он поднимается, целует меня в лоб и собирается уйти, но я удерживаю его за руку.
- Финник, удачи тебе, - зачем-то шепчу я, хотя прекрасно знаю, что увижу его на арене.
- И тебе, Китнисс.
Мы обнимаемся и соприкасаемся лбами. Это наш маленький тайный ритуал. На удачу, как мы говорим с ним. Он выходит, а я медленно погружаюсь в сон, надеясь, что завтрашний день будет легче.
- Доброе утро, Китнисс, - зовет меня кто-то из темноты.
Я с трудом открываю глаза и с трудом различаю образ своего стилиста. Я медленно сажусь на кровати и приветливо улыбаюсь. Нила протягивает мне простую одежду и ведет на крышу. Да, я правильно вчера попрощалась с Финником, ведь с утра нам не удалось увидеться. Появляется планолет, точно таким же образом, как и всегда – из ниоткуда. Из него сбрасывают лестницу и становлюсь на нижнюю ступеньку. Меня тут же замораживают, пока поднимают наверх.
В плечо мне вводят следящее устройство, и я привычно вздрагиваю. Я тут же вспоминаю то, как Джоанна вырубила меня, вытаскивая его. Когда дело сделано, я, наконец, могу пошевелиться. Появляется безгласый и ведет нас в комнату, где нас ждет завтрак. Мы едим в полной тишине. Ну, как едим… Я с трудом заставляю себя проглотить хоть кусочек пищи, зато пью много воды, вспоминая предыдущие опыты на арене.
Полет продолжается около часа. Едва мы приближаемся к арене, стекла темнеют, ведь ни один из нас не должен видеть место сражения до начала Игр. Планолет приземляется. Нила ведет меня через длинные сети коридоров в комнату для подготовки. Так называемый Стартовый комплекс.
Я чищу зубы, принимаю душ. Мне заплетают волосы. Потом Нила приносит мне одежду. Скептически осматриваю ее, позволяя помочь одеться. Я критически осматриваю себя в зеркале: черные штаны, спортивное белье, длинная и облегающая футболка, коричневый ремень, темно-зеленый свитер и черная ветровка с капюшоном, подозрительно похожая на ту, что была на мне на 74 Играх. Штаны и куртка из ткани, отражающей тепло тела, что на водит на мысль, что нам придется померзнуть.
Хожу туда-сюда по комнате, размахивая руками, желая убедиться в том, что в одежде удобно. Больше всего из экипировки мне нравятся ботинки, хоть они и те, что были на мне на моих первых моих Играх: гибкая, тонкая резиновая с жесткими шипами подошва подойдет для бега и скалолазания. Ну, в моем случае, лазанья по деревьям. Кожа мягкая.
Нила вытаскивает из кармана мою знаменитую брошь и прикалывает ее на край куртки. Теперь остается только ждать сигнала. Я сижу на диване, маленькими глоточками поглощая воду, пока есть такая возможность. Потом уже знакомый женский голос сообщает, что пора готовиться к подъему на арену.
- Не забывай того, что вам советовали, - негромко говорит Нила. – Беги и ищи воду. Постарайся не вляпаться в передряги. Ты, конечно, опытнее большинства трибутов, но они не совсем то, что тебе кажется.
Мы с ней обнимаемся, хотя никогда не были подругами. Я встаю на специальный диск, и тут же опускается прозрачный цилиндр. Я готовлюсь к тому, что сейчас меня увидит моя семья. Я расправляю плечи, натягиваю на лицо маску равнодушия и смотрю вверх, пока меня поднимают на арену. Несколько секунд я нахожусь в полной темноте, а потом в глаза бьёт солнечный свет.
Я оглядываюсь, замечая, что меня подняли одной из последних. И тут же пугаюсь, потому что не могу найти Финника. Да и не только его... Нас всего двенадцать! Где еще половина?
Сомнения и страхи начинают наполнять меня, но я до боли впиваюсь в предплечье, в следящее устройство, чтобы не потерять голову. Оглядываюсь снова. Мы на утоптанной площадке. В двадцати ярдах от меня – рог Изобилия. Все припасы разбросаны вокруг него на равных расстояниях. Более ценный – ближе к центру. Сзади – озеро. Справа и слева – густой сосновый бор, над которым возвышается гора. Так как она очень высока, я позволяю себе предположить, что на этот раз мы проведем больше всего времени именно в гористой местности.
И в ту же секунду звучит до боли знакомый голос Клавдия:
- Дамы и господа, позвольте объяснить мне вам причину того, что сейчас вас в два раза меньше, чем должно было быть. Нет, просто вы поделены поровну. И сейчас половина из вас находится в нескольких километрах от ваших напарников с этажей. Каждый из вас получит подсказку о том, где он может найти союзника. Если, конечно, вы захотите заключать союз. Итак, семьдесят шестые Голодные Игры объявляются открытыми!
Ровно шестьдесят секунд. Ровно через одну минуту я буду в Игре. Возможно, я убью кого-нибудь. Возможно, сама умру. Мысли путаются, и я вспоминаю упражнение, которое помогло вчера.
Меня зовут Китнисс Эвердин.
Пятьдесят.
Мне семнадцать лет.
Сорок восемь.
Мой дом – Дистрикт 12.
Сорок шесть.
Я – охотник.
Сорок четыре.
Как и мой отец.
Сорок два.
Моя мать и сестра – врачи.
Сорок.
Я родом из самого бедного района Дистрикта 12.
Тридцать восемь.
Моего лучшего друга зовут Гейл Хоторн.
Тридцать шесть.
Отец моей лучшей подруги – мэр.
Тридцать четыре.
Я – трибут 74 и 75 Голодных Игр.
Тридцать два.
Я – победитель 74 Игр.
Тридцать.
Каждую ночь я просыпаюсь из-за кошмаров.
Двадцать восемь.
Каждую ночь я кричу.
Двадцать шесть.
Каждую ночь я вновь переживаю события той арены.
Двадцать четыре.
Мой отец погиб при взрыве в шахте.
Двадцать два.
Пит Мелларк спас мне жизнь.
Двадцать.
И его я люблю больше жизни.
Восемнадцать.
В конце 75 меня забрали в Капитолий.
Шестнадцать.
Меня пытали.
Четырнадцать.
Меня сломали.
Двенадцать.
Но я буду держаться ради сестры.
Десять.
Мой Дистрикт сожжён дотла.
Восемь.
Человек, которого я люблю, страдает.
Семь.
Я не знаю, где человек, ставший мне другом.
Шесть.
Я умру из-за собственной глупости.
Пять.
Я - символ революции.
Четыре.
Я не знаю, доживу ли до завтра.
Три.
Я должна попытаться бороться.
Два.
Я не хочу убивать.
Один.
Но вон тот лук - мой.
Гонг.
