ЭпилогЯ аппарировала прямо к крыльцу, и чуть не опрокинула дурацкого садового гнома, подаренного Луной на прошлое Рождество. Нет, вообще-то гном был очень милым, в красном костюмчике, ботинках с пряжками и колпаке, и в руках у него был настоящий старинный фонарь, внутрь которого можно было помещать огонь, но сегодня меня раздражало буквально все, потому-то и ни в чем не повинный гном казался дурацким.
А все дело в дате. Двадцать шестого мая, в наиболее празднуемый день в магической Британии, мне приходилось выдерживать четыре часа банкета плюс раздача автографов и пресс-конференция. Кингсли предлагал перенести конференцию на двадцать седьмое, но я возопила: "И изговнякать себе еще один день? Благодарю покорно!" Так что раз в год я отбывала обязаловку и была свободна остальные триста шестьдесят три дня.
Нынешний праздника победы не стал исключением. Умопомрачительно дорогая мантия, высокие каблуки(и плевать с Астрономической башни, что так половина присутствующих мужчин ниже меня!), сложная прическа и два часа на макияж. Героиня должна выглядеть соответственно, тем более если это единственный день в году, когда прессе дозволено ее фотографировать. Нет, для Риты и Колина я делаю исключения, но других папарацци в обычное время ждет штраф и запрет на занятие любимым делом. И разбитая колдокамера. Должны же быть какие-то плюсы в моем звании Народной-и-любимой-спасительницы-всея-Британии!
Произнесла душещипательную речь, заклеймив всех мечтающих о мировом господстве, призвала к толерантности и терпимости(может, начать на маггловских гей-парадах подрабатывать?), напомнила, какая нехорошая штука -- война и объявила минуту молчания в честь безвременно ушедших. Когда пятнадцать лет назад подвели итог разрушениям, трупам и тэ дэ, оказалось, что жертвами Риддла стали в общем и целом триста двадцать восемь человек. Из них -- сорок девять студентов Хогвартса, сто двадцать три аврора и восемнадцать министерских работников. Остальные -- мирные жители. Эта война оказалась кровавее прежней (даже если не учитывать того, что жертв-магглов в список не включили), когда большинство жертв удалось вылечить, а бои носили в основном характер стычек ПСов с аврорами и фениксовцами.
Кто-то умный предлагал даже сделать на территории Хогвартса кладбище, но Северус с МакГоннагал уперлись руками и ногами, придя в ужас от одной только мысли, что дети будут учиться рядом с могилами. Подозреваю, что гриффиндорская деканесса упиралась из благих и высокоморальных побуждений, но вот папа -- из чисто меркантильных. Ну, посудите сами: примерно пятьсот ребят, каждый со своими тараканами в голове, свежекупленной палочкой в кармане и решимостью тут же опробовать ее в деле. И целое кладбище, ну и что, что геройское, а в библиотеке -- масса интересных книг... надо продолжать? В общем, Северус решил, что инфери из бывшего ученика не обрадует его, и предложил раздать трупы безутешным родственникам, ограничившись на территории школы только мемориальной доской.
Честно говоря, лично я ему за это очень благодарна. Потому что похороны Невилла я еще пережила, а вот коллективные похороны сорока девяти соучеников явно не пошли бы на пользу моей и так расшатанной детской психике. Это для кого-то все сорок девять погибших могут оставаться цифрами статистики, а для меня они -- вчерашние соученики, чьи имена я никогда не смогу забыть.
Хватит с меня и того, что я ежегодно прохожу по "местам боевой славы", вызывая в памяти события тех дней, когда все были еще живы и здоровы, а величайшей неприятностью считалось попасться Филчу, возвращаясь с полуночного свидания.
...Здесь нашли окаменевшего Джастина Финч-Флетчли, прозванного "Тридцать три несчастья" -- с ним постоянно что-то случалось, и в последний раз парню не повезло, когда подраненный Пожиратель уже в Большом зале ухитрился свернуть ему шею.
Вот класс ЗОТИ. Когда-то Ремус, которого сразило заклятье неизвестного, учил меня здесь вызывать патронуса.
К этому подоконнику меня когда-то оттеснили Гойл и Крэбб, чтобы нескладно пробурчать: "Ну, это... Ты теперь наша. Обращайся, если чё." Ребята тоже лежат на кладбище, расположенном на одной из полян Запретного леса, а Драко назвал своих сыновей-двойняшек Винсентом и Грегори.
Здесь Колин знакомил меня со своим братом Деннисом. Денни погиб, а Колин выгорел дотла, колдуя, и теперь способен лишь на простейший Люмос...
Первый месяц после Битвы я провела в лесу. Меня тогда здорово выручила Тонкс -- приняв мой облик, метаморфиня терпеливо отвечала на вопросы, благо, в Битве она участвовала и была введена папой в курс всех наших дел. И на церемонии прощания с погибшими тоже была она -- я в это время скулила брошенным волчонком в пещере Хелен, волчицы из стаи Маркуса, ставшей последней в череде пассий Ремуса Люпина. Думаю, если бы их отношения не прервались, едва начавшись, то Хелен стала бы его женой -- до того она подходила Луни.
Если бы не Хелен, я не знаю, чем бы все для меня закончилось. Именно она нашла меня в лесу, когда я забилась под выворотень сразу после убийства Риддла, привела к себе и заставила отправить весточку папе. Именно она терпеливо выслушивала сперва мои сбивчивые рассказы о том, какой хороший был Невилл и как я его любила, а потом выла со мной дуэтом, помогая выплакать горе.
Хелен же и сказала банальную, но так необходимую мне фразу: "Теперь ты должна жить, чтобы его смерть не оказалась напрасной." Она и сама продолжала жить, отгоревала положенное и через две недели уже спуталась с каким-то голубоглазым волчком. Хотя сына впоследствии все же назвала Ремусом.
Вот и я не замкнулась в себе, не принесла обет молчания/безбрачия/всех оставшихся Пожирателей убиения. По последнему пункту -- пусть этим занимаются те, кому по долгу службы положено, а несчастного шестнадцатилетнего ребенка оставьте в покое, будьте так любезны. По первым двум -- вряд ли Невиллу стало бы легче от того, что я похоронила себя заживо. Единственное, что я год после того носила лишь черное и не снимала кольца. Зато ровно через год я одела мантию в цвет глаз и положила колечко в шкатулку, перевернув эту страницу навсегда.
Экзамены в тот год все сдавали в июле, после того, как была отремонтирована школа, а результаты СОВ и ТРИТОН получили, как обычно, в августе -- комиссии пришлось ударно поработать, но никто не жаловался. Все старались как можно скорее пустить жизнь по накатанной колее, и на фоне общей суматохи и неразберихи мне удалось наловить с пуд рыбки в мутной водичке. Самая главная моя рыбка, я бы сказала даже, Гигантский кальмар -- Люциус Малфой в роли министра магии. Кингсли жутко обиделся, что я его не поддержала, и что он стал всего только вторым заместителем, но я чихать хотела на его обиду. Шеклболт мне никто, а Малфой -- проверенный и умеющий держать слово союзник. Вторая рыбка, размером с сома -- первый заместитель министра, Алиса Лонгботтом. Финт ушами, согласна -- просто вспомнилось, что в свое время Алиса работала в аналитическом центре ОФ, а сейчас ее надо бы занять чем-то, и желательно часов на шестнадцать в сутки, чтобы некогда было горевать о сыне. Ну, и так, всякая мелкая рыбешка: протащила Закон о Волшебных Расах(гоблины, оборотни, кентавры и вейлы), основательно подправила список запрещенных чар и зелий, внеся все показавшиеся необходимыми поправки и заставила пересмотреть образовательную программу, за основу взяв дурмштранговский список изучаемых предметов. С ума сойти, у них невербальные чары на втором курсе учить начинают, и есть спецкурс по магии разума!
Еще раз земной поклон Хелли -- благодаря ей я собрала себя из осколков всего за месяц, и смогла на гребне волны собственной славы провернуть все эти аферы, пока еще не стала кем-то вроде свадебного генерала. Потом, год спустя, меня вряд ли стали бы слушать, даже будь я хоть трижды героиня и не заимей я большую мохнатую лапу в министерстве. Тот же Кингсли мягко указал бы мне на то, что я всего лишь вчерашняя выпускница, и отправил восвояси, и, захоти я сделать карьеру в министерстве, то начинала бы младшим помощником старшего заместителя начальника какого-нибудь отдела.
Правда, о политике я и не помышляла, твердо решив посвятить себя медицине, и после окончания школы пошла в ученики к целительнице Мелиссе Уртике, славящейся тем, что женщина умела буквально все. Вот не хотел человек специализироваться только на последствиях неправильно наложенных заклятий или спасать только жертв косоруких зельеваров. Я, собственно, тоже, так что Уртика добросовестно обучала меня в течении восьми лет, я не менее добросовестно училась, и сейчас, в свои двадцать семь, была весьма востребованной специалисткой. И высокооплачиваемой -- хотя в моем сейфе денег и так было предостаточно, особенно после того, как близнецы стали импортировать свои изделия на континент (я все еще была их деловым партнером). Они обьявили себя моими пожизненными должниками за то, что я уболтала папу сотрудничать с "УУУ", и регулярно консультировала их на предмет побочных эффектов при испытаниях очередного сврхпродаваемого шедевра.
Итак, праздник закончился, и можно наконец спокойно усесться в любимое кресло перед камином, вдоволь поностальгировать, напиться маггловского кофейного ликера, чтобы из ушей закапало, и уснуть, а утром проснуться и не вспоминать о двадцать шестом мая целых триста шестьдесят три дня.
Гнома аккуратно поправить, наколдовать свежий огонек в его фонарик(старый что-то тускловат), разбросать по прихожей туфли, закинуть на трюмо мантию. Завтра уберу, а может, попрошу Добби, хотя ему сейчас работы хватает -- Северус, как обычно, с головой ушел в работу, Дора одна управляется с мелким, а руки у нее всегда жили отдельной от разума жизнью. Надо бы заглянуть к ним завтра, Тедди что-то покашливал... Или показалось? Вот правду говорят, целитель в малейшем чихе сенную лихорадку подозревает.
Хотя Тедди недавно опять вечером в саду до росы гулял, вполне мог простудиться. Не брат, а капелька ртути -- недаром родился в июне. Близнецы, они и есть Близнецы -- то шустрый сверх меры, то вдруг у папы с полки книгу стащит, засядет в уголочке и читает. Нет, не зелья для начинающих, а "Некрономикон". Что из него вырастет -- страшно подумать, но Хогвартс мне уже жалко. То, что может взбрести в черноволосую головенку братишки, даже чешуйчатому не снилось.
Он родился восемь лет назад, когда Северус стал работать в Хоге на треть ставки (хоть как он ни говорил, что ненавидит преподавать, а подготовку студентов к ТРИТОН вести не отказался) и всерьез занялся изобретательством, а Тонкс внезапно решила, что хватит с нее аврората и заявила, что собирается посвятить остаток жизни воспитанию маленького Снейпика, а лучше двух. Хватило и первого -- Дора порой с ног сбивалась, гоняясь за малолетним пакостником. Хотя, надо отдать мальчишке должное: он никогда не пакостил чисто из любви к искусству, всегда оказывалось, что его действия носят исследовательский характер. Вот бы его бурную энургию, да в нужное русло...
Завернувшись в плед, я откупорила бутылку и лениво щелкнула пальцами, разжигая камин. Этот дом я построила сразу после совершеннолетия, в Запретном лесу, на полпути от Хогвартса к волчьему поселку. Хотя после принятия Закона о Волшебных Расах оборотни уравнивались в правах с волшебниками и их детям, наделенным колдовской силой, разрешили поступать в Хогвартс, большинство из стаи Маркуса предпочли остаться жить на старом месте. Конечно, теперь пещеры было не узнать. Великая наука -- трансфигурация!
Оборотни-магглы занимались выращиванием и поставкой в аптеки лекарственных трав, разводили крупов и другую мелкую живность. Оборотни-маги смогли устроиться на работу. Община Маркуса была в Британии самой большой и процветающей, что неудивительно -- каждый второй в ней носил звание участника боевых действий, но и другие общины потихоньку благоустраивались, перенимая их опыт. Главное было сломать стереотип, показать, что опасными делают оборотней сами волшебники -- когда загоняют их в своеобразные резервации и лишают возможности работать, чтобы банально прокормить семью. Рита с огромным удовольствием взялась за создание нужного имиджа: серии статей на тему "бедные, обиженные волчки" с колдографиями домашней утвари и оборотневских ребятишек в рванье хватило для того, чтобы магическому сообществу стало стыдно. А потом Рита написала о кентаврах, как о величайших толкователях движения звезд и планет, предсказавших едва ли не каждое событие времен Противостояния(так окрестили весь период от возрождения Риддла до его смерти), и толпы экзальтированных дамочек забросали министерство письмами, в которых просили открыть нечто вроде академии прорицателей и ведуний, с преподавателями-коняшками. Читала я те, якобы, пророчества -- ересь полнейшая: "Марс особенно ярок в Венере, Сатурн в двенадцатой позиции к Юпитеру"... По-моему, кентавры просто довольно остроумно пошутили, выдав свою "Камасутру" за сборник предсказаний, но... "Меня обманывать не нужно, я сам обманываться рад".
В общем, открыли эту самую академию, заодно и кентавров в правах с магами уравняли, чтобы можно было их официально на работу нанимать. Вместе с кентаврами проскочили и оборотни, а гоблины и вейлы -- это так, впридачу, чтобы им не обидно было. Зато я теперь почетный гоблин, а вейлы каждый год приглашают меня на свой жутко секретный праздник Ста Королев. Здорово, да? Подобной чести еще не удостаивался никто из смертных. Да что я, гоблины даже не берут с меня денег за пользование сейфом! А это для них куда более весомое изъявление расположения, чем какое-то звание. Что до меча Годрика Гриффиндора, то Грипхук обнаружил-таки чары, связующие меч и Шляпу, но с меня взятки были гладки: я свою часть сделки выполнила, а что умолчала о некоторых нюансах -- так это по гоблинским меркам даже почетно. Обмануть гоблина -- не каждому колдуну удастся... В общем, чары сняли, а меч так и находится в розыске.
Да, что интересно, палочки они себе так и не покупают. Вот уж впрямь, было бы желание подраться, а повод всегда найдется.
Так вот о доме: пока я доучивалась в Хогвартсе, дом в Спиннерс-энд устраивал меня весьма и весьма. Но после выпускного я заявила Северусу, что хочу свой собственный, и отправилась присматривать местечко в Запретном лесу. Запретный лес -- это уже не территория школы, так что покупка земли и стройка там не запрещена, хотя преподаватели все же предпочитают Хогсмид или другие города/села -- оригиналов вроде меня, желающих поселиться в потенциально опасном месте, до сих пор не находилось.
Милая чиновница из отдела землеустроения оформила все бумажки и поклялась молчать -- вот еще толпы репортеров перед домом мне не хватало! Все та же библиотека крестного подсказала подходящие чары, и я возвела свой дом, как основатели -- Хогвартс, из магии и подручных средств. Трансфигурировала себе строительный камень, доски, черепицу и тэ дэ, соединила с помощью магии, и получила замечательный крохотный домик, с одной спальней, гостиной, кухней и ванной -- никого в гости я не собиралась звать, а на семейство не рассчитывала. Если я когда-нибудь и выйду замуж, то тогда уж точно в лесу жить не буду. Папа сперва поворчал немножко, что я всегда была и буду его дочерью, и вовсе необязательно переезжать куда-то, но потом понимающе посмотрел мне в глаза и просто попросил наведываться почаще. Собственно, я и наведывалась -- каждый день к завтраку, поскольку готовить с утра мне было лень, а у папы был Добби. Получалось, будто мой дом -- это попросту продолжение дома в Спиннерс-энд.
Вообще после войны все ринулись жениться, рожать детей, и теперь в Хогвартсе намечался небывалый аншлаг. Первой станет Береника Грейнджер, за ней Гидеон Уизли, последний сын Молли и Артура (вот героическая женщина!)и Ровена Диггори получат пригласительное письмо, а там подтянутся дети других студентов, что тоже почти все обзавелись семьями сразу после школы -- вдвоем легче забыть ужасы прошлого. Или втроем -- близнецы Уизли, едва выписавшись из Мунго(Джордж лишился уха, а Фред обзавелся безобразным шрамом во всю щеку), сделали предложение рук и сердец своей обожаемой Анджелине. Та предложение приняла и немедленно переехала на Диагон-аллею, в маленькую квартирку над магазинчиком "УУУ". Даже Колин наконец уговорил Луну выйти за него замуж. Он почти стал сквибом после Битвы, но не унывал -- все равно собирался заниматься колдографией, а в этом деле много магии не нужно. Шесть лет он проработал бок-о-бок с Лавгуд в редакции "Придиры", а потом наконец добился своего: сперва стал папой, а потом и мужем. Луна у нас всегда отличалась оригинальностью.
Женился и Драко, двое его синеглазых сыновей-двойняшек с пеленок мечтают попасть на Слизерин. Лет до пяти они были частыми моими пациентами -- Асти не смогла доносить их до срока, слабенькие и хилые мальчики так и притягивали к себе разнообразные болячки, так что, можно сказать, я стала для них ангелом-хранителем. Мчалась по первому зову, хоть посреди ночи, сбивала температуру, сидела у кроваток до утра. Ирония судьбы: погибшие в Битве Гойл и Крэбб, в честь которых были названы мальчики, всегда отличались просто-таки богатырским здоровьем. Во время ночных бдений мы с Асторией сдружились, как когда-то с Герми. Конечно, ей я не рассказывала многих своих секретов, но все же ближе подруги у меня, пожалуй, и не было.
Отчего-то складывалось так, что всех своих мужчин я меряла по Драко и Невиллу, потому-то до сих пор и не обзавелась мужем, а только шлейфом из брошенных кавалеров. Дольше всех продержался один из маркусовых оборотней -- два года, ровно до того момента, как решил, что уже достаточно приручил меня и может диктовать свои правила. Нет, не для того я восемь лет училась, чтобы вот так вот запросто бросить свою работу и воспитывать выводок ребятишек. К тому же материнский инстинкт своей волчицы я довольно успешно переносила на пациентов, и никаких неудобств по этому поводу не испытывала. Хотя иногда вспоминала "незлым тихим словом" того, по чьей вине моя жизнь сложилась так, как сложилась.
Каждый год двадцать шестого мая я прохожу по почти незаметной тропинке в глубь леса, туда, где белеет простой мраморный саркофаг. На нем нет ни надписей, ни дат -- все и так знают, кто лежит под тяжелой плитой.
Альбус Брайан Вульфрик Персваль Дамблдор.
Он был человеком, но искренне считал себя богом.
Безумец.
После окончания войны я много раздумывала над причинами странного поведения старика, и пришла к выводу, что всему виной послевоенный синдром. Он вовсе не играл, он просто боялся стать старым, ненужным. Понять его можно, а вот простить...
Пусть прощает Бог, а если говорить так грешно, то я с радостью буду гореть в аду за свои слова.
Простить Дамблдору -- выше моих человеческих сил.
