Эпилог
Soundtrack: Sofia Karlberg – Crazy in Love
Эта история не должна была закончиться так. Она не должна была потерять его, едва обретя. Гермиона только успела узнать его, увидеть истинную сущность, понять его душу. Этого времени ей было мало. Катастрофически. Возможно, даже при его жизни ей было бы мало вечности на то, чтобы узнать о нем всё, только теперь все это кануло в лету.
Казалось бы, прошло только два дня, как она потеряла его, а сегодня ночью, словно в насмешку, должно было свершиться празднование Рождества в Хогвартсе. Было бы не справедливо не почтить память Драко Люциуса Малфоя. Минерва МакГонагалл отменила рождественский бал, заменив его памятным вечером. Сегодня мрачный Малфой-Мэнор встречает всех учеников Хогвартса, кто пожертвовал поездкой на каникулы домой. Если быть категоричной в расчетах, то все оставшиеся представляли собой однокурсников Драко со всех факультетов.
Прощание было назначено на вечер, так как слизеринец, по воспоминаниям Гермионы, не любил свет. На следующий день должны были состояться похороны, где будут только самые близкие ему люди.
Согласно времени, студенты должны были уже начать собираться, но гриффиндорка Гермиона Грейнджер уже была готова. Облачившись в непривычно-черное платье-футляр и собрав волосы на голове, Гермиона решила, что ей просто необходимо побыть одной. Практически выбежав из Хогвартса, девушка направилась к Озеру.
Подойдя к неподвижной, но не замерзшей водной глади, Гермиона задумалась. Эта зима была такой неправильной. Всё с самого начала было не так.
– Я не готова была потерять тебя, Драко. – Задумчиво произнесла девушка так, словно бы слизеринец стоял прямо перед ней. Ее взгляд оставался пустым и неподвижным. Она смотрела куда-то вдаль, словно горизонт мог исправить самую главную ошибку в ее жизни.
– Никто не был готов, Гермиона. – Ответил ей тихий мужской голос за спиной. Гриффиндорке не нужно было поворачиваться, чтобы понять, кто разделял с ней ее тихую скорбь, делая вид, что не замечает, как тушь размазывается по девичьему лицу потоками слез. Во всем Хогвартсе только этот человек всегда появлялся вовремя, принося облегчение и тень спокойствия ее душе.
– Спасибо, Блейз. – Произнесла Гермиона, медленно повернувшись к нему в попытке выдавить измученную улыбку. Мулат приблизился к ней и осторожно обнял. Зима в этот раз, несмотря на частые метели, выдалась теплой, но не до такой степени, чтобы Гермионе было тепло стоять в одном платье около воды. Блейз прижал ее к себе, стараясь согреть. Драко бы не простил ему, если бы она заболела, находясь с его лучшим другом.
– Не за что. Не надо плакать, Гермиона. Он бы не обрадовался этому. – Уверенно произнес он, упрямо всматриваясь в горизонт. Его боль всегда была внутри. Он зарекся, что больше никогда не покажет ее, связав свою жизнь с Панси. Слизеринка была первой, кого он увидел, очнувшись в палате больницы Святого Мунго. Она крепко сжимала его руку, периодически всхлипывая. С огромным усилием он немного сжал свою ладони в ответ на ее прикосновение, приходя в себя. Панси плакала и улыбалась, и в этот миг она была самой красивой девушкой из всех, что ему доводилось видеть. Она сидела с ним, моля Мерлина не потерять его вместе с Драко. Что ж, судьба была к ним более благосклонна, нежели к единственному наследнику семьи Малфой.
Гермиона увидела Блейза впервые сегодня утром, когда он, можно сказать, сбежал из больницы, чтобы попрощаться с лучшим другом и почтить его память. Заметив его в коридоре, девушка расплакалась. Он неспешно передвигался по коридору, боясь резко шевелиться. Рядом, чуть придерживая его за локоть, шла Панси.
Гриффиндорка, глядя на них, впервые подумала о том, как эта жизнь была не справедлива. Нет, конечно, она была счастлива, когда узнала, что его удалось спасти, и сейчас, когда он стоял прямо перед ней. Но никто, кроме нее вообще не должен был пострадать. А Драко теперь и вовсе больше никогда не появится в стенах этой школы, не окликнет ее, пусть и по фамилии… Ничего не будет больше.
Блейз тоже заметил ее в коридоре, испытав чувство горечи и стыда. Видя измученную гриффиндорку, нерешительно идущую к нему, старательно выдавливая улыбку, он пожалел, что тогда не оказался на месте Драко. Гермиона Грейнджер была последней, кому он мог пожелать пережить подобное. Казалось, даже судьба не может так испытывать человека. Однако Гермиона была вынуждена продолжать жить дальше. Просто потому, что, оставив ее, Драко подарил ей жизнь. Она постоянно думала о том, чтобы пренебречь этим подарком, но каждый раз всплывавший в голове образ светлых блестящих глаз останавливал ее, напоминая, что стало с их обладателем ради нее.
– Я не смогу, – Прошептала Гермиона, всхлипнув. Блейз замер, понимая, что ей нужно выговориться. – Я не хочу видеть его в гробу. У меня не хватит сил подойти к нему.
– Я пойду с тобой. – Блейз успокаивающе погладил ее по спине. – Гермиона, у меня кое-что есть для тебя. – Девушка удивленно отстранилась, попутно вытирая ладонью слезы. Блейз молча достал из кармана брюк коробочку черного цвета и протянул ей. Гриффиндорка недоверчиво покосилась на парня, но тот упрямо протягивал ей ее. Неуверенно взяв в руки такой странный подарок и открыв его, она замерла. Внутри лежал перстень Драко, что она часто видела на нем раньше. В последнее время, он его не носил из-за шипов, и шатенка даже забыла о нем.
– Но почему мне? – Робко спросила она, посмотрев на мулата.
– Потому что он так хотел. Те дни, когда он писал тебе письма… Каждую минуту он боялся умереть и однажды попросил меня отдать его тебе, в случае, если с ним что-то случится. – Закончив речь итальянец готов был пожалеть о сказанном. Все это было так не вовремя. Тем не менее, Гермиона сдержанно кивнула, сжав коробочку в руках.
– Я виновата перед ним. – Пробормотала она, вновь отвернувшись к воде.
– Гермиона, всё, что случилось… Ты не могла это остановить. В этом нет ничьей вины. – Вновь пояснил Блейз. Конечно, он врал. В этом была вина, только он корил за случившееся именно себя.
Гермиона не отреагировала на его слова, очевидно, задумавшись о чем-то. Посмотрев на часы, Блейз дотронулся до ее плеча.
– Пойдем. Пора. – Девушка вздрогнула. Ее взгляд выражал абсолютную потерянность в этом мире и в себе самой. Слезы высохли, но боль, словно въелась в кожу, отдавая невероятной бледностью.
Гермиона плохо спала, ничего не ела и почти всегда молчала. Ее мысли топили ее в собственном горе, с которым она не желала делиться. Это было слишком личным. Лишь ее иллюзии, возникавшие в те редкие моменты сна и воплощавшиеся в образе высокого статного блондина с заводной усмешкой и серьезным взглядом, способны были унять на жалкие мгновения ее боль. Знал ли Драко, что Гермиона будет сама себя медленно убивать после его гибели? Конечно, нет. Он желал для нее лучшего. Только с нами ведь никто не считается. Как предначертано, так и живи.
Взяв Грейнджер за руку, Блейз повел ее в Хогвартс, откуда они с Панси должны были отправиться в Мэнор. Гермиона сама попросила прибыть пораньше, потому что не хотела прощаться при всех, но сейчас, стоя в холле, напрямую ведущему к Залу, в котором все уже было готово, она боялась сделать даже один маленький шаг. Душа противилась признавать его смерть. Глаза не хотели видеть дубовый полированный гроб. Гермиона не хотела слышать эту мертвую тишину зала, где не будет слышно его присутствия.
Сделав несколько неуверенных шагов к дверям, девушка почувствовала, как рядом сразу же возник Блейз, готовый зайти с ней и поддержать, как и обещал. Почувствовав необходимость сделать самой, она отрицательно покачала головой, давая понять, что справится. Блейз кивнул и учтиво отошел к Нарциссе, что с прискорбием смотрела на гриффиндорку, краем платка вытирая такие привычные в последнее время слезы.
Да, эмоциями больше никого не удивишь. Горечь потери, отсутствие радости, неспособность улыбнуться даже из вежливости. Гермиона держалась, как могла, а Нарцисса не выдерживала. За всё это время лишь один раз женщина нашла в себе силы зайти в зал, где лежал ее сын. Это был в тот самый день, когда его тело занесли в помещение в гробу. Более, она так и не решилась.
Ее оправдали за убийство собственного мужа. Драко оправдали за убийство Алиота Малфоя, признав его героем, действующим во благо. Нарцисса гордилась бы своим сыном, получив документ, подтверждающий его подвиг, если бы не приписка «посмертно».
Позднее пришло известие, что Элойза Паркинсон покончила с собой в больнице Святого Мунго. Нарцисса ощутила себя мстительно-счастливой в это мгновение, по привычке спеша в комнату к сыну, чтобы поделиться с ним этим известием, рассказать ему, что все закончилось, и увидеть, как он улыбается тому, что проклятие спало, и он снова тот милый здоровый мальчик. Только в Мэноре ее встретила лишь его пустая темная комната, где всё осталось, как в последний день перед его отбытием в Хогвартс. Тишина убивала. Нарцисса столько раз вспоминала его, раз за разом перелистывая семейный альбом. Она и не думала, что ей придется так рано заказывать портрет собственного сына, чтобы добавить его к остальным покойным из рода Малфоев.
А впереди похороны мужа и племянника… Нарцисса категорически отказалась проводить прощание для троих сразу. Ее сын не заслуживал такого. Кроме того, она знала, что все придут ради Драко, и никто – ради Люциуса или Алиота.
Леди Малфой знала, что Драко простил Алиота. Он никогда не держал на него зла, понимая, что тот лишился рассудка. Ее сын всегда так выделялся на фоне своих предков. В нем было столько противоречий. Грубый и отчужденный для всех, но такой теплый и родной для близких. Это были словно два разных человека. Она хотела равняться на него, но, к сожалению, жизнь с его отцом закалила ее, лишив возможности быть нравственно-живой. Она старалась сохранить его способность улыбаться, воспитывая его, прежде всего, как ребенка, простого мальчика с возможностями для развития. Люциус навязывал лишь воспитание аристократа в перерывах между визитами к Элойзе. Нарцисса презирала его за бездействие и эгоизм. Сама же отчаянно цеплялась за равнодушие, чтобы терпеть, выдержать и не разрушить семью. Это было глупо, но чопорность ее личного воспитания не позволяла нарушить канон.
Сын стал единственным, кто умел прощать предателей. Алиот был для него, скорее никем, нежели врагом. А сама Нарцисса, закрывая глаза, видела лишь лицо Драко, когда его кузен сбросил Гермиону. Материнское сердце разрывалось, наблюдая за тем, как ее мальчик, единственный сын, кинулся к краю, осознавая, что всё равно не успеет. Она видела его боль, слышала его крик, видела, как жизнь покинула его. Какого это, пережить собственного ребенка? Невыносимо. Но она продолжала существовать, и теперь всё, что ей оставалось, это помогать его друзьям, Блейзу и Панси… Гермионе, если та позволит стать ей ближе.
Нарцисса хотела поговорить с ней об этом сегодня, но, увидев, как девочка ослабла и померкла, решила отложить разговор до той поры, пока всё не уляжется, если это слово вообще можно применить к смерти близких людей.
Гермиона чувствовала тяжелые взгляды в спину людей, которые готовы прибежать к ней на помощь, если понадобится, но ощущала необходимость встретиться с реальностью один на один. Открыв дверь, она неспешно зашла внутрь, прикрывая ее за собой. Зал был сравнительно темнее холла. За окном еще не стемнело, и надобности в освещении не было, но над потолком проплывали свечи, постепенно зажигающиеся одна за одной. В самом центре на помосте стоял открытый гроб. Всюду вокруг цветы и венки. Всё так обычно, по-магловски. Решаясь на каждый шаг, удерживая себя от бегства, Гермиона приблизилась к дубовой «коробке», навек забиравшей у нее Драко. Его лицо было таким спокойным. Он ничуть не изменился… Проклятие не спало. Отличало только отсутствие крови на теле. Гермионе так захотелось поверить, что он просто спит. Человек не может быть таким умиротворенным в своей смерти, когда над ним проливают слезы самые дорогие ему люди. Это жестоко.
Гриффиндорка вглядывалась в его лицо, мечтая еще хоть на мгновение увидеть его глаза. Слезы капали из глаз прямо на его рубашку, кипельно-белую… Если бы мог, он бы точно выбрал черную. Мрачный цвет для запутавшегося Драко был родным. Он чувствовал себя комфортнее, надевая такие цвета, совершенно не подозревая, что внутренний мир был противоположен любому из темных оттенков.
Всё еще не решаясь, Гермиона осмотрела Драко. Абсолютная неподвижность и фарфоровая хрупкость с закрытыми хрустальными глазами – так выглядел страх храброй героини войны. И он материализовался в дубовый гроб с намертво закроющейся в ближайшее время крышкой.
Набравшись смелости и шумно втянув воздух в легкие, Гермиона прикоснулась к его руке, но тут же отпрянула. Тонкие стебли, что теперь были частью его тела под кожей, позеленели при касании.
– Всё хорошо, Гермиона. Тебе просто кажется, – успокоила она себя и вновь подошла к парню, беря его руку в свою ладонь. Не поддаваясь эмоциям, девушка лишь сильнее сжала его руку, другой доставая из маленькой сумочки коробочку, переданную Блейзом.
Но стоило девушке испугаться, и руки уже не слушались ее. Взгляд обратился к телу парня, которое полностью приобрело зеленый оттенок. Коробочка выпала из ладони.
Клятвенно обещая себе не отворачиваться и не убегать, не пугать других своим сумасшествием, девушка продолжила смотреть на всё, что происходило с Драко. В груди, где она, на протяжении всего времени после произошедшего, всё еще продолжала видеть обрубленные стебли, вытащившие ее из бездны, образовался серебристый огонек. Из-за рубашки девушка не могла понять, что это, но продолжала наблюдать, осознавая, что парализованная ужасом она уже не в силах пошевелиться.
– Так, успокойся, это иллюзия. Простые галлюцинации. – Повторяла шепотом Гермиона, зажмурив глаза. Открыв их вновь, чтобы убедиться, что ее нервы ни к черту, шатенке пришлось закрыться рукой. Тело Драко озарилось светом целиком. Она перестала видеть его за сильным свечением. – Всё-всё. Нужно просто надеть ему кольцо и уйти. – Гермиона старалась взять над собой верх, начать контролировать всё, а потому бросилась на поиски упавшей коробочки с перстнем. – Надену, выйду, и всё закончится. Это ведь не правда. Я просто схожу с ума. Спокойно, это нормально. Это просто скорбь… Я больна. Всё нормально.
Дрожащей рукой вытащив из коробки кольцо, девушка поднялась, ощущая, что свет больше не режет глаза. Взглянув на Драко, она не смогла сдержать испуганный вскрик. Блондин лежал перед ней таким, каким был в начале года. Без единой царапины и зеленого оттенка. Кожа полностью восстановилась, вернув его к человеческому облику.
– Этого не может быть. – Едва слышно произнесла Гермиона, протянув руку к его лицу. Проведя по щеке, она невольно взвыла от ощущения теплоты. – Мерлин. Хватит, я не сумасшедшая. Нет! Не могу больше. – Вскрикнула девушка, хватая руку Драко и нервно надевая его перстень на палец. Закончив, Гермиона, почти срываясь на бег, кинулась через зал к дверям.
Ее остановил Блейз, что побежал в зал, едва услышав в коридоре ее крик.
– Гермиона? – Произнес Забини, но девушке уже казалось, что ее имя отозвалось двумя голосами. Умоляюще подняв наполненные слезами глаза, она прошептала:
– Блейз, пожалуйста, уведи меня отсюда. Я схожу с ума. Мне кажется, что он… Он… Этого не может быть. Я не могу, пожалуйста. – Гермиона старалась перехватить взгляд итальянца, что смотрел куда-то сквозь нее. – Блейз! Блейз? Ты слышишь меня? – Блейз молчал, шокировано смотря за спину девушки.
– Кто-нибудь объяснит, почему я только что вынужден был вылезти из этого гроба? – Раздалось в нескольких шагах от Гермионы. Истерично закричав, она уткнулась в грудь Блейзу, надеясь полностью раствориться в нем, лишь бы не осознавать, что тоска по любимому человеку разрушила ее сознание. – Гермиона? – Вновь раздался голос за ее спиной.
– Нет! Нет! Нет! Пожалуйста, оставь меня! – Закричала та, отталкивая всё еще неподвижного Блейза и кидаясь к дверям.
Драко оказался быстрее нее и перехватил ручки дверей, не позволяя открыть их. Гермиона посмотрела заплаканными глазами на него, и с искусанных губ сорвался сдавленный жалостливый шепот. – Чего ты хочешь? Скажи, мне. Я всё сделаю, только оставь меня. Тебя нет. Я знаю. Не мучай меня. – Качая головой в попытках прогнать видение, девушка опустилась на пол, закрывая руками лицо.
Драко опустился на колени перед ней, серьезным голосом требуя:
– Гермиона, посмотри на меня. – Он попытался отодвинуть ее руки от лица, но она начала сопротивляться.
– Нет! Нет! Пожалуйста. Блейз, сделай что-нибудь! – Ее взгляд устремился к Блейзу, старательно игнорируя Драко.
– Гермиона, он тоже меня видит. Ты не сходишь с ума. Двое сойти с ума сразу не могут. Я хочу, чтобы ты посмотрела мне в глаза. Посмотри на меня. – Судорожно сглотнув, девушка сдалась и обреченно повернулась к нему, замирая. Те же черты, легкая поддерживающая улыбка, ее желанные глаза. Так правдоподобно.
Заметив, что смог привлечь внимание гриффиндорки, Драко осторожно протянул руку к ее лицу, стирая скатывавшуюся по щеке слезу.
– Я не знаю, как это объяснить. Я словно был во сне, но сейчас… Гермиона, я здесь, с тобой, и я жив. Просто поверь мне. Ты не сходишь с ума. – Драко умолял ее поверить, но сам неимоверно боялся, что она сойдет с ума от пережитого. Не часто оживают «покойники».
Парень смотрел прямо в ее глаза, надеясь усмотреть тот момент, когда она примет услышанное. Гермиона потерянно смотрела на него, окончательно теряясь в происходящем. Всё, что она видит, это Драко, уверяющий, что он жив. Он встал из гроба, значит, это может быть правдой. По крайней мере, это точно не подарок ее разума. Может, стоит всё это принять, раз уж он здесь? Принять, и будь, что будет? Даже если она сошла с ума. Разве не счастье видеть его перед собой таким улыбчивым и открытым? Почему просто не принять его? Губы девушки дрогнули, и она чуть слышно произнесла:
– Драко…
– Да! Да, Гермиона, это я. Иди сюда. – Блондин взял ее за руку и притянул в объятия. Стоя на коленях, он крепко держал ее подрагивающее в истерике тельце в своих руках, сильнее прижимая к себе и целуя в макушку, стараясь успокоить.
Не известно, сколько бы еще они так стояли, если бы Блейз, наконец, не подал голос:
– Малфой, не могу поверить. Это и правда ты, – скорее утверждение, нежели вопрос или недоверие. Драко повернул к нему голову и едва заметно кивнул.
– Я вернулся, Блейз. Всё нормально. – Тихо произнес он, стараясь не испугать успокаивающуюся в его руках девушку. Медленно поднимаясь с пола, он потянул за собой Гермиону, вынуждая ее встать на ноги.
– Черт, я так рад, друг. С возвращением! – Воскликнул Блейз, в порыве чувств обняв Малфоя.
– Да, с возвращением. – Согласился Драко, похлопывая по спине итальянца.
Идиллию нарушили открывшиеся двери, в которых показались Панси с Нарциссой.
– Ребят, ученики и преподаватели прибыли для прощания. Пора. – Смотря в пол, не решаясь поднять взгляд на гроб, произнесла Панси.
– Рано провожать меня собрались! – Звонко ответил Драко, не без удовольствия ловя взглядом каждую эмоцию вошедших.
– Мерлин, – прошептала слизеринка, увидев Драко. Шокировано она перевела взгляд на Блейза, но тот лишь утвердительно кивнул.
– Мой мальчик, – вскрикнула Нарцисса, бросившись вперед. Она даже не испугалась. Материнское сердце нельзя обмануть. Она знала. Его смерть не укладывалась, не вписывалась в ее жизнь, словно лишний паззл в большой собранной мозаике...
Драко обнял ее, не отпуская руки Гермионы. Леди Малфой расплакалась от счастья, напрочь забыв о том, что за ее спиной стоят растерянные студенты, в числе которых были Джинни и Рональд Уизли и Гарри Поттер, перехвативший взгляд Гермионы, чьи глаза были наполнены слезами, только теперь от переполнявшего ее счастья.
Всё последующего время Драко только и делал, что принимал столько странные поздравления с воскрешением. Все стремились пожелать ему чего-то в его второй День Рождения. Блондин лишь растерянно смотрел на всех этих людей, понимая, что проснулся словно другим человеком. Где всё то презрение, что должно было сопровождать его всю жизнь? Где вражда факультетов? Почему все эти разномастные люди здесь и рады ему, словно он их близкий друг?
Пожимая руку Гарри Поттеру и Рону Уизли, парень просто не знал, как себя вести. Два заклятых врага улыбались ему, и Драко, хорошо разбирающийся в чувствах и эмоциях людей, видел, что это искренняя радость.
– Ну, раз уж всё так разрешилось, то предлагаем отпраздновать. С возвращением, Драко, и с Рождеством всех нас! – Раздались в микрофон радостные голоса Панси Паркинсон и Джиневры Уизли, вынуждая всех собравшихся обратить на них внимание.
Удивлению собравшихся не было предела, когда на помосте вместо гроба они увидели ни что иное, как огромную елку, украшенную игрушками, гирляндами и свечами, возвышающуюся до самого потолка. Взмахнув палочками, девушки сотворили очередное маленько чудо: все свечи загорелись, а по стенам образовались морозные узоры, совершенно не источавшие холода и светившиеся разными цветами, как гирлянды. Зал зашелся в аплодисментах, вызывая такую непривычно смущенную улыбку на лице блондина.
***
Как говорится, всё хорошо, что хорошо кончается. В любой сказке есть место чудесам, даже если финал казался трагичным. Теперь Драко знал, что в любой ситуации главное – верить, что бы ни случилось.
Наслаждаясь рождественским вечером, он старался не вспоминать о том, что произошедшее с ним лишило жизни ни одного человека. Не держа зла ни на кого, Драко пообещает себе, что все неприятности, стереотипы и традиции больше никогда не будут загонять в рамки его жизнь. Он постарается больше не вспоминать о своих ошибках, о боли, что причинил близким, и бесконечное количество раз поблагодарит Мерлина за то, что все эти испытания не просто проверили его на прочность, вытащив его из собственной тьмы, но и помогли обрести самого близкого человека в жизни. Девушку, что всегда верила в него, его силы и другие черты его характера. Ту, с которой он прошел через ад. Ту, единственную, которой он расскажет, что происходило с ним, когда он посчитал себя умершим.
***
Драко очнулся в комнате, по виду напоминающей палату больницы Святого Мунго. Оглядевшись, он не обнаружил в этой комнате ничего, кроме кровати, на которой лежал. Вокруг были лишь белые стены, пол и потолок. Только в одной из стен был дверной проем, лишенный самой двери.
Блондин приподнялся, стараясь отличить ложь от правды. Из непривычного только отсутствие боли. Оглядывая тело, парень с радостью заметил, что оно приобрело свой обычный облик. Шипы исчезли, а кожа полностью восстановилась, но не это волновало его сейчас. В голове вертелось множество беспокойных вопросов, ответы на которые в этой комнате не найти. Где Гермиона? Что с ней? Почему она не рядом? Неужели это и есть жизнь после смерти?
– Нет, Драко, это не жизнь, но и не смерть. – Раздался женский голос, и в дверном проёме из ниоткуда возникла девушка. По темным глазам, длинным локонам и ямочкам на щеках Драко сразу узнал в ней Аделайн, ту девушку с портрета, что так бережно хранил Алиот.
Решив, что ее личность не так уж и важна, он вернулся к интересующим его вопросам.
– И что это тогда? – Аделайн, не сдерживая улыбки, смотрела на него.
– Это твой выбор. Ты можешь пойти со мной и встретиться со всеми умершими, или пойти назад и прожить с теми, кто уцелел, свою жизнь.
– Уцелел? Ты о... – Парень не договорил, но Аделайн кивнула.
– Да, я о том, что сделал Алиот, а также Люциус и Элойза. Сила проклятия не была такой сильной, Драко. Элойза надеялась, что ее личной ненависти и ненависти дочери будет достаточно для него, но Панси пошла против нее. Искренняя дружеская любовь к тебе оказалась сильнее. Она просто не смогла ненавидеть. Кроме того, ты сам полюбил. Хорошего всегда больше, чем плохого, если уметь это видеть, не так ли?
– Я не знаю, где я должен быть, Аделайн. Мне не известно, где меня ждут. – Выслушав ее, обреченно ответил Драко.
– Тебя такого, какой ты сейчас, ждут везде. Но если ты говоришь об одном единственном человеке, то советую тебе не идти за мной.
– Она жива? – С надеждой спросил Драко, на что Аделайн замолчала, вглядываясь в его лицо.
– Знаешь, я даже сама не возьму тебя с собой. Ты вернешься, но будь готов к тому, что никто не ожидает этого. Будем считать, что это мое извинение за Алиота.
– Я не держу на него зла, – машинально произнес парень, чем, по-видимому, обескуражил девушку, но та собралась почти сразу. Растворяясь прямо на глазах у парня, она лишь произнесла:
– Все сказки должны заканчиваться счастьем. Возвращайся назад, Драко. Люби и будь любимым.
Блондин не успел ничего ответить, как комнату наполнило ярким светом, а после он погрузился в абсолютную темноту, нарушаемую лишь чьим-то вскриком и лихорадочно отрицавшим что-то шепотом.
Драко боялся пошевелиться, судорожно соображая, где он мог оказаться. Чья-то прохладная рука скользнула по его лицу, но тут же отпрянула. После его рука была схвачена в плен той самой, по-видимому, прохладной ладони. Парень понял по ощущениям, что кто-то старается вернуть ему на палец его фамильный перстень. Очевидно, что это была девушка. Если Блейз выполнил свое обещание, то кольцо должно было быть передано Гермионе.
Сердце пропустило удар, когда он осознал, что это действительно она. В этот же миг блондин услышал, как она бросилась бежать на выход. Не теряя ни секунды, Драко поднялся, неожиданно ловко и быстро для себя самого, что сравнительно недавно не мог даже пошевелиться без невыносимой боли. Рванувшись за Гермионой, краем глаза он заметил, что был без пяти минут уже похоронен. В таком случае многое становилось понятным. По словам Аделайн, никто не ожидал. Тогда понятно, чем объясняется такой испуг Гермионы.
***
– Я действительно испугалась. Мне показалось, что я сошла с ума. – Возмущенно произнесла Гермиона, оставаясь с Драко один на один. Пребывать долго среди шумной толпы было не по силам им обоим, поэтому воспользовавшись минуткой невнимания к их персонам, они выскользнули за дверь, ведущую на небольшую террасу. Парень улыбаясь, смотрел на нее, замечая тень беспокойства в ее блестящих в темноте глазах. – Ну, что ты смеешься?
– Я просто счастлив, Гермиона. Знаешь, побывать в той канители стоило того. – Задумчиво протянул он, сделав шаг к девушке.
– Незавидная перспектива. – Недовольно произнесла она, всё еще не понимая радости парня.
– Позволю себе не согласиться с тобой, мисс – Самая Умная Ведьма Моего Поколения. – Ухмыльнувшись, ответил Драко, сделав еще шаг.
– Слишком дерзко, мистер – Я Само Совершенство, Вы не находите? – Парировала Гермиона, замечая, как Драко подступает к ней всё ближе.
– Ну, я же тот самый Малфой… Или всё еще какой-то, м? Так кажется, ты говорила в начале года? – Протянул слизеринец, увлекая девушку в плен своих рук, не встретив никакого сопротивления.
– Ну, допустим, – предположила Гермиона, увернувшись от его лица. – И что?
– А то, что, если бы я не прошел через это, ты бы ни за что не обратила на меня внимание. – Тихо ответил парень, сильнее притягивая девушку к себе.
– Но… – Гермиона попыталась опровергнуть, но Драко мягко прервал ее.
– Не спорь. Лучше поцелуй, или я не достаточно совершенен? – Очаровательно улыбнувшись, уточнил Драко, точно зная последующую реакцию. Гермиона удивленно взглянула на него, но тут же звонко засмеялась, обнимая его за шею и увлекая в самый нежный поцелуй в его жизни.
Определенно, она была согласна со всем с самого начала. Ради этого стоило бороться. И за эту борьбу они были вознаграждены сполна. Но любовь не стоит того, чтобы жить, нет. Любовь нужна, чтобы выживать для нее. И любой, кто знает эту истину, будет награжден желаемым.
Главное – верить в хорошее, а хорошего всегда больше, чем плохого, если уметь это видеть, не так ли? :)
От автора:
Ну, вот и всё) Я отпускаю свое детище в свободное плавание.
Возможно, этот рассказ останется в памяти ярким пятном для кого-то из вас и продолжит жить среди новых читателей, но на это я повлиять уже не смогу.
Надеюсь, ничем не разочаровала вас.
Вынуждена уйти в небольшой отпуск, но точно вернусь после написания курсовой работы с новым творением, которое, быть может, вы также разделите со мной) Не прощаюсь.
Все новости о следующей работе будут появляться в моей группе. Ссылка в профиле) Вступайте и зовите друзей.
А пока я жду ваших отзывов, плохих и хороших, больших и маленьких, но лучше, конечно, больших и хороших:D