19. Я хочу попадать в глупые ситуации, только чтоб повеселить тебя, я хочу видеть в твоих глазах слёзы только от смехаБледные голубые глаза встретились с насыщенно-янтарными. Чудище, сошедшее с гобеленов — в десять Петуния ездила с классом на экскурсию в Виндзор и видела такие, во всю стену.
В первый раз встретившись с этим кошмаром наяву на заднем дворе, она завопила и упала на задницу. Встреча успехом не увенчалась. Возмущённый её реакцией, зверь отказался вообще смотреть на неё.
Забывать о нанесённой обиде он не спешил, потому и во второй не проявлял ни капли дружелюбия. Петуния так и зависла в полупоклоне, а Сириус, поняв, что поклона в ответ они не дождутся, поспешно увёл её.
Сириус наказал не моргать, и она упрямо держала глаза открытыми, хотя те слезились. Зверь смерил её взглядом без интереса, но потом заметил, что она держала в руках.
«Да-да, курица, вот так-то», — она хмыкнула про себя, потряхивая в руке кроличьей тушкой.
Как загипнотизированная, курица-переросток мотнула головой вверх-вниз, следом за заманчивым лакомством.
«Давай же!» — поторопила Петуния.
Щёлкнув клювом, зверь отвернулся, показывая, что его расположение не купить никакими взятками — гордость дороже.
Кровь прилила к лицу, и она в сердцах запустила кроликом в птичью голову. Чудище немедленно вскочило на ноги, но клюнуть в рожу обидчицу не успело — Сириус затолкал её обратно в дом и запер дверь.
— У тебя реальная проблема, замечала? — фыркнул он. — Когда ты злишься, ты вечно швыряешься чем под руку попадётся.
— И с каждым разом мои броски становятся всё точнее, — парировала она.
Не её вина, что ей не удаётся подружиться с высокомерным чудищем, она с детства с трудом заводила знакомства. Её лучшей подругой была собственная сестра, да и ту она вскоре потеряла, когда Лили нашла себе друга-волшебника.
Честно говоря, Петунии было абсолютно плевать на Кривоклюва или как там его. Просто до отбытия Сириуса оставалось полдня. Они смотрели кино, разговаривали, готовили, даже мылись вместе. Они не закрывали двери, когда шли в туалет, чтобы не прерывать беседу.
Петуния раздраженно вздохнула. Стыдно жаловаться. Он жив, рядом с ней сейчас — имело ли всё остальное значение?
Она ткнулась носом Сириусу в подмышку, мгновенно успокаиваясь от его запаха. Тот хохотнул и чмокнул её в макушку.
— Как вы прячете такое от нормальных людей? — вдруг спросила она. — Они же огромные. А Британия не такая уж большая. Где они охотятся? Не суются в жилые места?
— Министерство следит за популяцией. Животные спокойно живут в особых пространственных карманах. К тому же на каждого накладывают чары, чтобы они были невидимы для маглов, если случайно выйдут за границы карманов. А если выйдут и как-то доберутся до магловских краев, то прибывают специалисты.
— Видала я ваших «специалистов», — с насмешкой вставила Петуния.
— Это не самое престижное занятие, — объяснил Сириус. — Возможно, что-то изменилось за двенадцать лет, но в мое время такая работа редко получала финансирование и гранты. Ведь в основном этим заведуют чистокровные семьи — а большинство из них, если не Пожиратели, то сочувствующие. Им маглы и их благополучие, мягко скажем, неинтересны.
Петуния скривилась.
— А те, кому это было интересно, полагаю, становились «предателями крови»? — предположила она.
— Ага, ужасное разочарование. Мы вообще потерянное поколение, — гордо усмехнулся Сириус. — Чистокровных семейных кланов не так много, сама понимаешь, потому каждый стоит на учёте, там целые селективные программы. Уизли давно уже не вхожи в «круг». А тут отпали и Поттеры. Дромеда сбежала с маглорожденным. Регулус сыграл в ящик. Со мной всё и так понятно.
— Они относятся к этому почти так же серьезно, как Мардж к своим бульдогам.
Сириусу её слова очень понравились, и он зашёлся лающим смехом.
— Хотел бы я посмотреть на малявку Дору, — он проговорил это с улыбкой, но у него предательски дёрнулось пару раз веко. — Сейчас-то она уже, правда, совсем не малявка. Последний раз был на её дне рождения, сколько свечек? Почти десять… А сейчас ей, получается, двадцать, может, двадцать один.
В памяти всплыла колдография с того дня рождения. Несмотря на разбитые коленки и текущую из носа кровь, девочка широко улыбалась. На желтоватом изображении было плохо видно, но её шевелюра точно меняла свой цвет — из русого она становилась оранжево-розовой, словно жевательная резинка. Сириус хранил фотографию вместе с письмами от сестёр и дяди. Вскоре к ним присоединилась и Лили, когда Поттерам стало слишком опасно выходить из дома. Джеймсу на письма не хватало терпения, разве что на приписки в конце или шутливые комментарии на полях.
Они вместе читали эти письма. А уезжая из коквортского дома, она спалила их все. Девочка с волшебными волосами и разбитыми коленками пропала в огне. Стыдно признаться, она даже не подумала спросить, может, следовало послать кому-то из его семьи (нормальной её части) весточку от него?
Петуния попробовала представить себе «чистокровные» семьи. Как они живут. Как едят. Таких точно не встретишь в метро или в продуктовом. Чем они развлекались, если у них не было телевизора? Как играли их дети? У них ведь даже роликов не было… А книги? Какие у них книги? О чём они вообще говорили, кроме как о захвате мира?
«Доброе утро, милейший Альферац, как ваша овсянка?»
«Не так сладка, как мои сны, в которых все маглы наконец-то стали нашими рабами, дорогая Ариадна».
«Ах, как вы правы, пойду пущу пару искр из своей палочки в небо, чтобы развеяться».
Впрочем, возможно, дурацкие имена — проблема конкретно семьи Блэков. Джеймса ведь звали вполне себе нормально.
Как Петуния не старалась, пресловутые «чистокровные» волшебники не представлялись ей никак иначе, чем персонажами из викторианских романов. Скудно освещённые свечами коридоры, мутные зеркала, серебряная посуда, портреты и пейзажи на стенах, бледные от недостатка солнца лица, лёгкое безумие, рождённое из полуинцестных связей. Ночью спать одному в огромной спальне страшно, кажется, будто кто-то скребется в окно в старой деревянной раме; из щелей дует ветер, и кажется, будто где-то в глубине дома завывает кто-то, запертый и забытый там давным-давно…
В таком мире и вправду сложно представить себе кого-то по имени Боб.
— В твоём доме жили приведения? — не удержалась от вопроса она.
— Даже если жили, их всех изжила моя мамаша, — сказал Сириус. — На самом деле, бывало, что забредали парочку. Старые дома, пропитанные злом и несчастьем, часто привлекают зловредных духов и всяких существ. В шесть я впервые встретил боггарта.
— Это ещё кто?
— Дрянь, принимающая облик твоего страха.
— И как это было?
Он пожал плечами.
— Никак. Я даже ничего не понял. Лишь спустя пару дней до меня дошло, что существо, прячущееся на чердаке — не моя дорогая матушка. Тогда я рассказал о сквоттере отцу, и он вызвал ликвидатора заклятий, чтобы тот от него избавился. Конец истории.
Петуния перевела взгляд на телевизор. Они убавили звук, и она совсем не помнила, что происходило на экране. Фильм, сериал — может, музыкальный клип? Когда вернутся хозяева дома, они наверняка удивятся счёту за электричество. Впрочем, возможно, у них была экономка, которая занималась счетами и не совала нос куда не следовало.
— Ты раньше никогда не задала вопросов о магическом мире, — заметил Сириус.
— Потому что рассказчик из тебя так себе, — по привычке съехидничала Петуния.
— Э, у кого из нас был подвешен язык, так это у Ремуса. Настоящий талант, ему стоило бы стать писателем.
— То, что ты списывал у него эссе в школе, ещё ничего не значит.
— Ты не понимаешь. Из каких только безнадёжных ситуаций он нас не вытягивал, выдумывая на ходу.
— Так он скорее бы стал аферистом.
Экран телевизора почернел, и по нему поползли титры. Фильм закончился.
Петуния зажмурилась, и перед глазами стало так же темно. Но титров не было. Она притиснулась к Сириусу, словно намереваясь залезть ему под кожу. Всегда быть рядом, не расставаться ни на мгновение. Она не могла примириться с расставанием и не могла примириться с тем временем, когда не знала его. Когда он был мальчиком, встретившим свой главный страх на чердаке, встречавший свой главный страх каждое утро за столом за завтраком. Когда был подростком и дурачился, целовался и влюблялся в других. Когда он был на войне и когда он был один в темноте, где раз за разом перед его глазами прокручивали его новый главный страх — и тоже сбывшийся…
Она не хотела быть сентиментальной, не хотела ныть и усложнять, но избавиться от чувства, что уже скучала по нему, хотя он даже не ушёл — не могла.
— Пойдём со мной, — в очередной раз предложил Сириус.
— Не могу, — в очередной раз ответила Петуния.
— Напишем Гарри письмо, и подберем его в условленном месте, — продолжал он.
И ей каждый раз приходилось жестоко обрывать фантазию, не давай ей пустить ядовитые ростки в голове.
— Не получится.
— Тогда я никуда не пойду. Останусь с тобой, — загорелся новой идеей Сириус.
— Это что ещё за новости?
— Стану у вас жить как Бродяга. Скажешь своему толстосуму, что забрала меня из приюта. Я тебя разжалобил своей милой мордашкой. Гарри будет счастлив.
— Гарри не будет счастлив, когда тебя поймают и казнят, — разозлилась Петуния.
— А может, мне до конца жизни придётся скрываться!
— Именно поэтому тебе следует бежать, — вздохнула она. — Так нужно.
Даже Сириус, человек сиюминутных страстей, понимал это. Он угрюмо кивнул.
— Никаких провожаний, — отрезала Петуния. — Я доберусь сама. Прослежу, что ты отбыл, и пойду к вокзалу. Всё равно хочется проветриться.
Ещё один кивок.
Порталом была старая кассета. Сириус взял её в одну руку, второй обхватывая шею своего чудища, удивительно послушное, хоть и косящееся подозрительно на Петунию.
— Надеюсь, там будет солнечно и не будет каннибалов, — пошутил Сириус.
Из неё едва не вырвалась просьба не уходить, но она сдержалась.
Две минуты.
— До встречи, Тунс.
Она не успела ответить.
*
Сначала нужно было привести дом в порядок. До блеска всё отчистив, она собрала мусор в мешки и выкинула их в соседские баки. Затем пообедала в последний раз в прибрежном пабе и купила себе газету с кроссвордом, чтобы скоротать время в ожидании автобуса.
Восемнадцатый президент США? Пять букв.
Итальянский архитектор? Шесть букв.
Петуния доехала до городка побольше, купила билет на поезд в Литтл Уингинг. До отбытия оставалось еще сорок минут, и она решила прогуляться. В книжном её привлёк симпатичный томик Дианы Гэблдон «Чужестранка». К черту кроссворды.
Взяв в привокзальном магазинчике орешки и джин-тоник в банке, она нашла себе местечко у окошка и принялась читать. Как давно она не делала что-то такое для самой себя. Просто почитать любовный романчик, пока за окном проносятся поля с редкими стайками овечек или парочкой полных довольных коров.
Пару раз глаза предательски намокали, но она глотала ком в горле.
На вокзале её встретила Лианна на машине. Не говоря ни слова, обняла.
— Спасибо, — тихонько сказала Петуния. За что именно, она сама не была уверена.
Вернон встретил её как ни в чём не бывало, даже не приподнялся с кресла, чтобы поцеловать в щеку. Просмотр телевизора усыпил его.
— В следующий раз предупреждай, когда решишь уехать с подружками на несколько дней, ладно, солнышко? — не глядя в её сторону, сонно пробурчал Вернон.
— Конечно, извини, — Петуния пролетела мимо, на второй этаж, в свою спальню.
Где-то внутри, где она не врала самой себе и ничего от себя не скрывала, ей даже хотелось, чтобы Вернон потребовал от неё объяснений. Куда она могла пропасть на целую неделю?! Неужели ему настолько было всё равно?
Она вдруг перестала понимать, почему отказать убежать куда глаза глядят вместе с Сириусом. Ведь один раз она уже с ним ушла?
В коридоре слышно было похрапывание Дадли. Петуния оглянулась на закрытую дверь в комнату Гарри. Он приезжал послезавтра.
Нет, она всё же помнила, почему.
Зайдя в свою спальню, она упала на кровать, отчаянно не желая идти в ванную и смывать с себя прошедший день.
Каждой сказке приходит? Пять букв.