Глава 3Глава 3. Выбор
Шло время, и Робин начал все ярче ощущать возвращение сил. Возможно, это еще и потому, что ему больше не приходилось растрачивать их на отчаянные попытки держать себя в руках, выслушивая от милорда Гисборна очередное унижение. Просто потому, что тот больше не унижал его. Более того, пытался, насколько мог, отвлечь его от осознания собственной беспомощности и хандры на этой почве. Робин чуть не поперхнулся, когда однажды, когда у него было уж вовсе паршивое настроение, Гисборн неожиданно начал рассказывать о своей службе наемником довольно-таки занимательные истории. Он стал внимательно слушать, и даже хандра куда-то испарилась. Чудеса!
С тех пор Гай каждый день рассказывал что-то в этом духе, и Робин, наконец, понял, в чем его проблема. Гисборн абсолютно не верил в существование дружбы. То есть совершенно, он не знал, каково это, когда ты не оглядываешься назад, будучи твердо уверен, что твоя спина надежно прикрыта верным другом. Поэтому он стал таким, каким стал. И Робину даже было его немного жаль, но не настолько, чтобы раскрывать перед ним душу.
Но он не мог не признать, что находиться у Гисборна стало намного проще, зная, что он в гостях, а не в плену. Раньше это показалось бы невозможным абсурдом, но все было именно так. Теперь пребывание в доме Гисборна больше не отнимало душевные силы, наоборот, ему становилось все лучше и лучше с каждым днем. Гисборн со времени разговора по душам ни разу не сделал ни намека на сложившуюся ситуацию. Наоборот, он даже в каком-то смысле утешал Робина, говоря, что вскоре силы к нему вернутся, и все будет хорошо. Он постоянно был с ним, очевидно, взяв незапланированный отпуск. Сначала Робин решил, что это для того, чтобы сделать его жизнь еще невыносимее. Но, как ни странно, оказался неправ.
Наоборот, Гисборн помогал ему, кормил его, предоставил возможность мыться регулярно, достал ему чистую одежду. И все это без тени снисходительности или брезгливости. Что заставляло Робина чувствовать угрызения совести за то, что творил сам. Но Гисборн сказал ему, чтобы он не смел себя винить, они теперь квиты.
Тем не менее, Робин не собирался оставаться у Гисборна дольше необходимого. Помощник шерифа спас ему жизнь, и он обязательно вернет долг с процентами, но это не повод вот так пускать все на самотек. Все-таки, они враги, несмотря на это неожиданное перемирие. Хоть, особенно послушав его откровения, Робин стал относиться к Гисборну значительно лучше, сути это не меняло: они все равно по разные стороны баррикад.
Конечно, если бы он раньше знал, что, по - сути, помощник шерифа не так уж и плох, их отношения могли бы сложиться иначе, но вышло, как вышло. И Робин вовсе не был уверен, что, убедившись, что он в порядке, Гисборн не сдаст его шерифу. Разумеется, это нелогично, но когда это Гисборн действовал согласно логике?
Так что ясно было одно: необходимо немедленно сматываться и отправляться на поиски друзей. Такая возможность представилась, когда Гисборн через месяц, убедившись, что его гость поправляется, уехал к шерифу, пообещав приезжать так часто, как только сможет и, взяв обещание, что он не уйдет.
Робину казалось неправильным нарушить данное слово, но пришлось. И вообще: они же с Гисборном не друзья, чтобы так трепетно относиться к его реакции. Тем не менее, Робину казалось, что он поступает неправильно, но он не доверял гостеприимному хозяину, так что после недолгих душевных метаний на побег все же решился.
Но уйти немедленно не вышло, так как не было достаточно сил. Робин знал, что в случае, если поймает его, Гисборн снова посадит его в подвал. А провести неопределенное количество времени в сыром каменном мешке на стоге сена нашему герою вовсе не улыбалось. Так что он смог покинуть жилище Гисборна только под конец недели. Конечно, это тоже было связано с риском: он мог столкнуться с Гаем, возвращающимся из Ноттингема. Но навряд ли после месячного отсутствия шериф отпустит его так быстро. В любом случае, это был разумный риск, на который Робин решился пойти.
Как и предполагал Гай, встреча с начальником вышла вовсе не радостной, хоть для шерифа ноттингемского и долгожданной. Ядом, которым были пропитаны слова де Рено, можно было насмерть отравить население целого города. Тем не менее, выслушивать подобное от непосредственного начальника для Гая было не впервой, так что он твердо решил продержаться.
И у него получилось выслушать все замечания начальства с абсолютно каменным выражением лица. Но это еще не самое странное. Поразило Гая то, что для сохранения душевного равновесия он думал вовсе не о жарких ночах с Ларой, не о себе любимом, он вспоминал их вечерние посиделки с Локсли.
У них сложилась привычка по вечерам сидеть в гостиной с кувшином хорошего вина и разговаривать.
Началось это где-то через неделю после их с Робином разговора по душам. Гай все не мог внушить своему гостю, что он именно гость, а не пленник, и это очень напрягало. А Локсли становился с каждым днем все мрачнее, несмотря на все старания Гая облегчить ему жизнь. Такое положение вещей угнетало, и он уже не знал, что и делать.
А в тот вечер у Робина настроение было особенно мрачное. С утра он весь был на взводе, и, казалось, вот-вот сорвется. Гай не хотел повторения происшествия в подвале недельной давности, но понимал, что все опять идет к истерике. Естественно, дело совсем не в слабости характера Локсли, что-что, а это за лесным разбойником точно не водилось. Но Гай был убежден, что сам в подобном положении продержался бы гораздо меньше, ведь это ужасно, когда чувствуешь себя ни на что не годным калекой. К тому же он осознавал, что у Локсли нет причин верить, что все вернется на круги своя, что он станет таким, как прежде. Действительно, он бы лесному разбойнику не поверил, так с чего бы этому разбойнику верить помощнику шерифа?
Все неуклонно шло к срыву, а Гай лихорадочно перебирал в уме варианты, как бы этому помешать. Он даже вывел Робина на прогулку по окрестностям, рискуя нарваться на кого-нибудь из окружения, собственного или шерифа. Но все обошлось.
Однако это помогло ненадолго, видимо, настроение у шервудского вора было уж совсем паршивое. Вечером он без спроса зашел в гостиную Гая и уселся в кресло. Если у Гисборна и были возражения, все они выветрились из головы при виде наимрачнейшего выражения лица Робина. Он молча порылся в своем погребе и нашел там кувшин хорошего вина, налив себе и гостю.
Робин был крайне удивлен, но по-прежнему подавлен. И Гай неожиданно сам для себя стал рассказывать о том, о чем никому не решался поведать, - о своем наемничьем прошлом. Было сложно держать это в себе, тем более что многое из того, что он с напарниками творили в те безумные времена, резко осудили бы в Ноттингеме. А Локсли слушал без малейшего намека на неприятие или презрение, с живым интересом, даже забыл про свою хандру, чего Гай и добивался.
Вскоре такие посиделки вошли в привычку, а спустя несколько дней Робин стал расспрашивать о подробностях. И по тону вопросов Гай понял, что он вовсе не осуждает его, а наоборот, хочет понять. Он отвечал с удовольствием, и вскоре осознал, что ему такие посиделки необходимы так же, как Локсли.
Но все-таки гость не доверял ему, он ни словом не обмолвился о себе. Оно и понятно, сейчас именно Локсли в зависимом положении, естественно, что ему не хочется довериться тому, кто явно имеет преимущество. Тем не менее, Гисборну было обидно. Ведь он действительно не желал Локсли зла.
И это возвращало его к мысли, что они будут делать, когда Робин поправится. Как ни крути, они по разные стороны баррикад. Тем не менее, Гай знал совершенно точно, что не выдаст Робина шерифу. Не для того он сейчас с ним возится.
А для чего? Чтобы один из них убил другого в честном бою? Теперь и такой вариант не устраивал Гая. И что тогда? Глупо думать, что они смогут стать соратниками или даже просто нормально общаться.
Гай был уверен, что Робин его ненавидит, и, когда к нему вернутся силы, захочет отомстить. Почему-то это было неприятно.
За всеми этими размышлениями Гай вовсе не обращал внимания на нападки шерифа. И вообще вся неделя прошла как в тумане – он все думал о сложившейся ситуации, но ничего не мог надумать…
Выбивать у де Рено выходной пришлось долго и упорно, но Гай не сдавался, и в конце концов получил свой приз в виде двух дней отдыха. Хотел заехать сначала к Ларе, но не смог отделаться от тревожного предчувствия. В конце концов, к Локсли вернулись еще не все силы, и мало ли что может случиться…
Мало ли что действительно случилось - Гай чуть не завыл от злости, когда понял, что Локсли удрал. Забрал его трофей – лук – и сделал ноги.
Это было обидно: после всего, что он для него сделал… а собственно, что он сделал? Постоянно издевался на протяжении двух месяцев. Тем не менее, Гай был очень зол. Он даже не представлял себе, что сделает с Локсли, если найдет. И хорошо, если найдет он, а не его солдаты или шериф собственной персоной.
Гай поймал себя на мысли, что беспокоится за этого безмозглого разбойника. Если бы кто ему три месяца назад сообщил, что он будет волноваться за Робина Локсли – прибил бы на месте шутника. А вот как оно обернулось.
Тем не менее, действовать надо было быстро. Гай вскочил на своего верного коня и помчался в шервудский лес, не без основания предполагая, что Локсли именно туда отправился.
Что-то было не так, кругом опасность. А интуиция сэра Гая никогда не подводила…и он еле успел уклониться от метательного ножа. Тем не менее, нож весьма ощутимо задел руку, и Гай упал на землю.
А когда поднял голову, увидел перед собой настоящих бандитов. Не шервудских, а тех, кто не делал различий между богатыми и бедными, совершенно беспринципных и жестоких, убивающих всех на своем пути от мала до велика. И Гай понял, что на этот раз ему точно конец. Осталось только надеяться, что Локсли им не попался. Гай даже не успел поразиться нежданной мысли, как у его горла оказался острый клинок одного из троих бандитов.
Робин шел по лесу, на свободе, с луком за спиной… Ему было хорошо. Но, как ни странно, его не оставляли угрызения совести. Гисборн так много сделал для него, а он вот так ушел, не смотря на данное обещание. Хотя само понятие обещание, данного Гисборну, весьма условно. Вот Робин вовсе не был уверен, что, находясь на его месте, помощник шерифа свое обещание бы сдержал. Тем не менее, на душе было паршиво, он ведь даже не поблагодарил Гисборна за все, что тот для него сделал, особенно в последний месяц. Да и за спасение жизни, независимо от мотивов.
А к побегу подтолкнуло, в частности, как раз не знание мотивов Гисборна, ведь кто поручится, что в планах норманна нет сдать его. А если тот ждет момента, когда к Робину вернутся силы, им придется драться, чего совершенно не хотелось.
Вовсе не потому, что Робин трусил. Если Гисборн действительно даст ему полностью отойти, еще неизвестно, на чьей стороне окажется перевес, вполне возможно, что и на его. Но все равно, одному из них придется совсем несладко, а этого не хотелось. Но не может же помощник шерифа просто так отпустить разбойника! Это даже не смешно.
А в данном случае Робин просто ушел, надеясь, что они с Гисборном, по крайней мере, в ближайшее время, больше не столкнутся. Это показалось единственным приемлемым выходом из сложившейся ситуации. Расслышав подозрительный шум, Робин остановился и оглянулся. Шум доносился чуть в отдалении, и можно было просто пройти мимо. Но даже с не полностью восстановившимися силами, Робин не смог так поступить, вдруг кому-то нужна помощь. В тот момент он совсем не думал, что помощник из него тот еще – просто побежал на звук.
И увидел Гисборна одного против нескольких вооруженных разбойников. Помощник шерифа был ранен, и преимущество явно было не на его стороне, но он не просил пощады, смело глядя бандитам в глаза. И Робин вдруг понял, что просто не сможет пройти мимо, не смотря ни на что. Да, отношения их были достаточно сложными, но оставить Гисборна умирать он не может… и не станет.
Робин знал, что, возможно, совершает ошибку, ведь у него не настолько уж много сил, чтобы их вот так растрачивать. С другой стороны, разве это пустая трата сил – помочь товарищу. Стоп. Какой это Гисборн товарищ вольному стрелку? Тут Робин резко себя оборвал, думать было совершенно некогда. Он направил лук на бандитов, и выстрелил, лишь на долю секунды опередив взмах ножа у горла помощника шерифа.
Потом он еще двумя точными выстрелами уложил так и не успевших ничего понять остальных бандитов и хотел уйти…но не смог. Гисборн лежал на земле в полубессознательном состоянии, очевидно, потеряв много крови. И Робин решил, что оставить его там одного означает подвергнуть смертельной опасности, мало ли какие еще бандиты шастают по лесу. Поэтому, хоть и понимал, что ставит крест на своей свободе, решил довести его до дома.
Они шли медленно, покачиваясь. Гисборн явно плохо воспринимал действительность, а Робин чувствовал, что силы на исходе. Но он не давал отчаянию поглотить себя, ведь если начнет упиваться жалостью к себе, не сможет помочь Гисборну. Вот так – теперь не сорваться помогает необходимость помочь бывшему врагу. Бывшему? Да, именно. Теперь Робин был в этом абсолютно уверен, хоть и считал, что его еще ждет наказание за побег. Не может же, в самом деле, Гисборн оставить это просто так.
Тем не менее, даже доведя Гисборна до дома, Робин не смог его оставить просто так. Вместо того чтобы постараться уйти как можно дальше, он принялся перевязывать раны помощника шерифа, стараясь не смотреть на его крайне удивленное лицо. Конечно, не каждый день враг спасает тебе жизнь. Сам Робин Гисборна теперь врагом не считает, но насчет него уверен не был.
А потом Робин почувствовал, как плохо становится уже ему самому. Он начал падать, но Гисборн подхватил и куда-то повел. И Робин с ужасом услышал собственный умоляющий голос: «Нет, только не в подвал». Потом прозвучал успокаивающий голос Гая: «Успокойся, мы идем не туда». А потом Робин отключился.
