В последнюю осень...

Глава 2

3. Джеймс Поттер.

Сохатый, в отличие от Сириуса, перестал наслаждаться прогулками в полнолуние уже давно, после той истории со Снейпом, едва не попавшим к Люпину на обед. Может быть, это потому, что ему, а не Бродяге пришлось в человеческом обличьи заглянуть в Хижину и вытащить оттуда оцепеневшего от ужаса слизеринца, который - надо отдать ему должное - даже в таком состоянии умудрился поблагодарить его, на что Джеймс ответил… не самым лучшим образом. Впрочем, как подозревал Поттер, если бы не пережитый Снейпом шок, благодарности от врага он бы не дождался.
А может быть, потому, что не Сириус наутро рассказывал Лунатику, что случилось прошлой ночью - Джеймсу, при всем его легкомыслии, и сейчас больно было вспоминать, как друг, выслушав все молча, с застывшим лицом, вдруг уткнулся лбом в колени, стиснул руками виски, силясь сдержать не слезы – что-то куда более страшное, рвущееся изнутри, словно наследственное безумие или вселившийся демон. Тогда Джеймс, преодолев предательский страх (впервые в жизни он боялся Лунатика-человека, а не волка), пересел на койку друга и просто молча обхватил его за плечи, дожидаясь, когда уймется пугающая дрожь. А после того, вернувшись в спальню, сбил Бродягу с ног парой яростных ударов.
И с тех пор стал понимать: то, что для них троих было весельем, для Римуса - проклятием.
Странно было, что Лили, кажется, разобралась во всем куда быстрее. В первый момент Джеймс как-то даже испугался, увидев, как легко его невеста приняла новость: он-то ожидал скандала, слез, может быть, даже ультиматума и отчаивался, не зная, как выбрать между любимой девушкой и другом. Но Эванс, его удивительная и непредсказуемая Эванс, просто учинила им допрос, заставив рассказать заодно и об анимагии, и решительно прервала все попытки Римуса завести его обычную самоуничижительную шарманку.
И больше об этом почти не говорила. Не чаще, по крайней мере, чем о многочисленных девушках Сиу или вечно не глаженных рубашках Питера.
Тем больше Сохатый удивился, найдя как-то на ее книжной полке с десяток сочинений, посвященных ликантропии, а также несколько журналов по защите от темных искусств и брошюрок о недавних открытиях в мире магических существ… А теперь вот еще выясняется, что и за полнолуниями она следит не менее внимательно, чем сам Джеймс!
Занятый неожиданно нахлынувшими воспоминаниями, Поттер накинул плащ наизнанку, ласково поцеловал жену, не успевшую сделать ему замечание, и трансгрессировал на порог лачужки Римуса. И замер: Лунатик, стоя на коленях возле проклятой клетки, дрожащими руками распахнул дверцу и явно размышлял теперь, как бы забраться внутрь.
Мерлин, да там места едва хватало уже тогда, когда Рему было только пятнадцать! Что на него нашло?!
- Лунатик, ты чего?! – выдохнул Джеймс, уже предчувствуя ответ.
Тот, не вставая, медленно обернулся:
- Сохатый? Я думал, ты… Послушай, Джим, не надо было оставлять Лили!
Поттера захлестнуло острое чувство вины, перемешанное с обидой на друга за его неистребимое недоверие ко всем и вся, и он заговорил почти резко:
- Думал, мы не придем?
И тут же одернул себя, заметив, как Римус вцепился в брусья клетки:
- Джеймс, я вполне могу справиться с этим сам, вам необязательно бросать все дела ради такой ерунды…
Сохатый грустно усмехнулся:
- Я так и думал, Лунатик. То-то у тебя руки трясутся, как после бутылки огневиски, которого, кстати, ты не пьешь.
- И правильно делает! – раздался от дверей запыхавшийся, но веселый голос Питера. – Огневиски – жидкая смерть!

4. Сириус Блэк.

Лили совсем было задремала в кресле после безуспешных попыток вникнуть в статью Скамандера про закарпатских оборотней, когда защитное заклинание вдруг что-то пробурчало и входная дверь, заскрипев, разразилась надсадным кашлем вперемежку с руганью.
Поспешно наложив на вход в детскую заглушающее заклинание, колдунья кинулась в холл:
- Господи, Бродяга, что ты тут…
- Джей дома?
- Нет, - покачала головой Лили, - он у Рема.
- Слава Мерлину, - просипел Сириус, изрядно удивив Лили, и прислонился спиной к косяку двери, нервно откинув волосы со лба.
Он выглядел не просто уставшим или огорченным, а совершенно задавленным – таким она Блэка, который всегда напоминал ей русскую куклу-неваляшку, никогда не видела.Одно то, что он явился в их дом в таком состоянии, уже пугало: это Сиу-то, всегда до последнего скрывавший ото всех свои беды! Что должно было случиться?
Лили шагнула к нему ближе, встав на цыпочки, ухватила за плечо и скомандовала:
- Шагом марш в кабинет Джима!
Он послушно отстранился от стены, пошатнулся, словно с трудом вспомнив, как нужно ходить, но все-таки двинулся вслед за девушкой.
Уложив его на диван, Лили кинулась на кухню, разлила чай, антипохмельное и успокоительное зелье по стаканам и, прихватив с собой тарелку с кексами, вернулась к гостю.
Тот лежал теперь лицом вниз, уткнувшись в ее любимую подушку и судорожно всхлипывая. Женщина аккуратно поставила поднос на стол, невольно подумав, что от антипохмельного зелья сейчас станет только хуже: трезвый Сириус был Блэком ровно настолько, чтобы не плакать. Ни при каких обстоятельствах.
Когда она мягко дотронулась до его спины, Бродяга резко выдохнул, отстраняясь, и вжался в сгиб дивана, словно пытаясь от нее спрятаться. Лили настойчиво потянула его за плечи, развернув к себе:
- Сиу, пожалуйста! Одному только хуже…
Он попытался вырваться, спрятав лицо в ладони:
- Лили…
- Просто расскажи.
Затихнув на мгновенье, он вдруг порывисто сел, спустив ноги с дивана:
- Регулус. Он погиб.
Лили смотрела на него перепуганными глазами. Да, она знала, что братья Блэки не ладят между собой, что ходят слухи о приверженности младшего к доктрине Лорда – но разве она сама не плакала бы, случись что-то с Петуньей?
- Господи, Сириус…
Она вовремя оборвала незаданный вопрос, сообразив, что другу сейчас, наверное, не очень-то хочется делиться подробностями, но тот то ли угадал, что она хотела сказать, по тону, то ли просто считал нужным объяснить:
- Он… был Пожиратель, Лил… Сунулся в какое-то темное дело, и…
Лили прикусила губу, тщетно стараясь успокоиться. Она не так хорошо знала Регулуса, чтобы действительно горевать о нем, но тот мальчик с чуть тревожными глазами и отчаянно гордой осанкой, которого она помнила, не заслуживал такой судьбы.
Горький осадок в душе от несправедливости происходящего испугал ее саму: истинная гриффиндорка, она всегда верила в существование в мире непреложных ценностей, но теперь, в этой войне, им так сложно было отличить друзей от врагов… Может ли она жалеть о гибели Пожирателя смерти? Стала ли бы она сочувствовать Сириусу, если бы видела своими глазами нападения на магглов, в которых участвовал Регулус Блэк?
- Это были инферналы…
Подняв голову, Лили чуть вздрогнула: лицо друга совершенно окаменело, взгляд был таким, словно смерть брата сейчас повторялась у него на глазах. Сама чуть не плача, она присела перед Сириусом на корточки, успокаивающе положив ему руки на плечи:
- Не надо про это…
Он чуть расслабился и довольно осмысленно посмотрел на нее:
- Лил, понимаешь, я… я должен был знать, как…
Неужели он… Сердце у Лили заныло: как же она раньше не сообразила, что Сириус наверняка в первую очередь ринулся выяснять отношения с родственниками на той стороне?! Господи, да ведь с Бродяги сталось бы и заавадить кого-нибудь ненароком!
- Сириус… Ты ведь не наделал глупостей?
Тот упрямо сжал губы:
- Смотря что считать за глупости. Я только побеседовал с кузиной.
Лили передернуло от его тона: таким голосом Бродяга мог говорить только об одной из своих двоюродных сестер, даже Нарцисса такой злости явно не заслуживала.
- Беллатриса?! Боже, ты с ума сошел… Это же чистой воды самоубийство!
Сириус снова уткнулся лицом в ладони:
- Уж лучше бы она меня убила…
- Что?!
- Господи…
Он вскинул глаза и заговорил быстро, лихорадочно, путаясь в словах:
- Это я его предал, Лил, я ушел и оставил Рега одного, среди этих ублюдков… кем, я думал, он станет? Если бы я не был таким эгоистичным идиотом, я б хоть догадался с ним поговорить, разобраться, а так Белла о нем заботилась больше, чем я…
- Не надо так, Сириус! – Лили повысила голос, по опыту зная, что при случае в самобичеваниях Блэк может превзойти даже Люпина. – Подумай сам, если бы Регулус попытался переманить тебя на свою сторону… да даже просто на свой факультет, в конце концов! – ты бы согласился?!
- Я старший, Лил, я должен был…
- Бродяга, послушай, вы оба были еще детьми, когда все это началось! Ты ничего не смог бы поделать… Просто у тебя был сильный характер, а у твоего брата его не было. В конце концов, я же не схожу с ума из-за того, что…
Она прикусила язык, чтобы не сказать лишнего.
На самом деле, было кое-что, позволявшее ей понять терзания Сириуса, хотя, конечно, до таких самообвинений она не доходила. Просто порой ей казалось, что, не случись на пятом курсе ее глупой ссоры с лучшим другом, она могла бы еще суметь преодолеть его склонность к темным искусствам, - а теперь уже несколько знакомых орденцев свидетельствовали, что видели Северуса в числе Пожирателей Смерти.
На этот раз Сириус возражать не стал, но, присмотревшись к нему, Лили поняла, что дело не в ее уговорах: друг выглядел настолько измотанным, что, видимо, ему не хватало сил даже на возражения. Она вздохнула:
- Может быть, попытаешься уснуть? Я налью успокоительного…
Сириус только безразлично пожал плечами; его истерика, кажется, сошла на нет, сменившись молчаливым шоком, чем Лили воспользовалась, чтобы заставить его выпить лекарство:
- Ложись, я сейчас принесу одеяло…
- Лил…
- Да?
- Прости, что я так… ворвался.
- Вот еще глупости, - тихонько вздохнула Лили. – Спи уже, горе луковое!
Проведав Гарри, она присела рядом с тяжело задремавшим Сириусом, накрыла его лоскутным тоненьким пледом и провела рукой по разметавшимся чуть влажным от слез и пота кудрям. Бедные мальчики. Господи, лишь бы только, когда Гарри подрастет, война уже кончилась!

_________________
Прошу фанатов канона не бить автора тапками по голове, ибо автор прекрасно знает, что Регулус погиб не в восьмидесятом, а в семьдесят девятом году! Но искусство требует жертв...