Другие людиНа следующий день после войны Джинни Уизли совсем не плачет, только поджимает губы и молчит. В ее глазах затерялся отблеск заклинания миссис Лейстрендж, и Джинни кажется, что стоит только закрыть глаза, как вся реальность окрасится в зеленый, а в ушах зашумят адской какофонией и крики, и вопли, и все слова, которые так хотелось бы забыть, и то грозное, неизвестное Джинни заклинание, которым мама убила Беллатрису.
Джинни не хочет засыпать, потому что точно знает, что ей будут сниться кошмары - вязкие, тягучие, противные, словно какое-то лечебное зелье, от которого сводит зубы - сколько этой гадости она выпила в этом году, интересно? Два котла? Три? А может - все десять?
В темноте Джинни чудятся странные тени, а за стенкой раненным зверем воет мама - уже несколько часов без перерыва, - и причитает, бормоча что-то успокаивающее, папа.
Джиневре хочется заткнуть уши, но тишина еще хуже, потому что в тишине можно услышать те звуки, которых нет на самом деле.
Где-то внизу слышится голос Джорджа - тот, кажется, немного не в себе после смерти Фреда, и уже почти сутки сидит, раскачиваясь, на диване и тихо зовет: "Фред, Фред, Фред...". Джинни стыдно признаваться даже самой себе, но, возможно, было бы лучше, если бы они погибли оба.
В доме невозможно находиться, все в нем пропитано тяжелой горечью, и Джинни, крепко сжав палочку, спускается вниз, почему-то заметив, что ступеньки жутко скрипят, и отметив про себя привычно, что может услышать Филч, а тогда от наказания не отвертеться, но к наказаниям она уже привыкла... Уизли обрывает сама себя посередине мысли.
Она не в школе. Она дома, на втором этаже в истерике бьется мама, а на диване в гостиной сходит с ума Джордж.
Не так она представляла себе конец первого дня после войны.
В ее воображении счастливые люди обнимали друг друга, а слезы, текущие по их лицам, были слезами облегчения и счастья. В ее воображении она надевала лучшее платье, а Фред и Джордж улыбались совсем как тогда, когда она видела их в последний раз - их обоих, живых и невредимых. В ее воображении она смеялась и плакала, обнимая Рона и Гермиону, а Гарри стоял немного в сторонке, словно не решаясь к ней подойти, а потом решительно делал шаг, брал ее за руку, и Молли не плакала, а просто причитала, что они все могли погибнуть. И Чарли прижимал маму к себе и говорил тихо, едва слышно: "Ну, мы же все выжили, мам".
В реальности Джинни Уизли в старой ночнушке и с палочкой в руке тихонько кралась к выходу из дома, а Фред умер, и его тело, изуродованное почти до неузнаваемости, лежало сейчас в Хогвартсе, как тела многих погибших. И никто не радовался, и даже не чувствовал облегчения, и Джинни не смеялась, потому что это казалось бы ужасным неуважением к памяти погибших, и даже не плакала, потому что слезы уже кончились, уже давно кончились. И Рон с Гермионой куда-то пропали, затерялись в толпе на секунду, а когда их начали искать, нашли только Гарри, который сказал, что их не стоит искать.
А Гарри Поттер сейчас сидел на крыльце "Норы" и смотрел куда-то вдаль.
Джинни хочется, как в былые времена подкрасться к нему сзади и закрыть глаза ладонями, а потом поцеловать, но она нутром чует, что делать этого не стоит.
Она делает еще несколько шагов и кладет руку Гарри на плечо.
Плечо Гарри вздрагивает, а сам Поттер поднимает на нее совершенно больные глаза, а потом тихо шепчет:
- Джинни...
- Гарри...
И тут слова заканчиваются. Будто резко перекрыли какой-то канал, и они оба смотрят друг на друга немного напугано, не зная, что сказать и мучительно не узнавая.
Гарри вытянулся за год, изменился совершенно, и даже волосы, в которые Джинни так любила запускать пальцы во время поцелуев, постриг очень коротко.
Она сама изменилась не меньше.
Так они и молчат, абсолютно незнакомые друг другу люди со знакомыми именами.
Те Гарри и Джинни, которые любили и знали друг друга, умерли где-то на руинах, в которые превратился Хогвартс, а эти, новые, даже не знают, что сказать после такой долгой разлуки.
- Ты изменилась, - вдруг говорит Гарри дрогнувшим голосом, и в этом голосе столько тоски, что Джинни опять хочется зажать уши.
- Ты тоже, - откликается она тихо-тихо.
- Фред, Фред, Фред, Фред.... - слышится где-то за стеной дома, а в открытое окно на втором этаже вылетают громкие всхлипы Молли.
Самой младшей представительнице семейства Уизли вдруг вспоминается то отчаянье, которое она испытала, узнав, что Гарри умер, и ей мучительно хочется понять, что он - живой, настоящий, а не обман зрения или не какая-то галлюцинация.
Джинни резко кидается к Гарри, а тот прижимает ее к себе так, что на секунду становится трудно дышать. Дыхание Гарри щекочет ей ухо, где-то у него в груди колотится сердце, а сам он такой осязаемый, такой живой, что Джинни Уизли уже плевать по большему счету, тот это Гарри или не тот, главное - живой.
И слезы сами льются из глаз, и Гарри что-то шепчет, что-то длинное, и, несомненно, успокаивающее, но до Джинни доносится только одна-единственная фраза, и она повторяет ее невпопад, прерывая Поттера на полуслове.
- Я тоже хочу узнать тебя заново, Гарри.
