Глава 2Спасение
Гарри сидел в кресле, которое МакГонагалл трансфигурировала из жесткого стула для посетителей. Поджав одну ногу под себя, на вторую он облокотился рукой. Юноша читал книгу, которую нашел на одной из книжных полок, скрывающих все стены директорского кабинета от пола до потолка. Гарри думал почитать её Снейпу, полагая, что знакомая тема будет успокаивать профессора во сне. Он дошел до главы «Зелья от тревоги». Продираясь сквозь мудреные латинские слова и дремучие объяснения, он, в итоге, решил прервать чтение вслух. «Надо сделать небольшой перерыв, чтобы осмыслить прочитанное. И только потом уже продолжить», - подумал он. Несмотря на то, что Снейп всё еще был без сознания, Гарри боялся показать свою невежественность перед ним. Удивительно, но чтение увлекло юношу. Кто знает, быть может он смог бы найти здесь что-нибудь, какое-нибудь средство, которое предложил бы мадам Помфри или Сметвику, целителю из Св. Мунго. Тот приходил ежедневно и проверял самочувствие профессора.
«Время. Всё, что ему сейчас необходимо – это время. И кроветворное зелье, конечно. А также питательные вещества и противоядие. Этот укус практически убил его», - сказал Сметвик сегодняшним утром, покачиваясь на мысках, и прибывая, как подумалось Гарри, в неприлично приподнятом настроении.
Гарри казалось, что прошло уже достаточно времени. Но когда он посмотрел на истощенное лицо и поразительно худое тело Снейпа:
«Неужели, он выглядел так весь год?» - то признал, что, возможно, целитель прав, и Снейп нуждается во всем том отдыхе, который мог получить, прежде чем они его разбудят, или он очнется сам. Тем не менее, Гарри не мог не волноваться: «А что если профессор
никогда не очнется?»
Прошли недели, а точнее, пять недель с того дня после победы в битве за Хогвардс. Том Риддл был окончательно и бесповоротно повержен, а последний крестраж уничтожен собственной рукой Тома, который так ничего и не понял до самого конца. Читая, Гарри рассеяно потер шрам.
Работы по восстановлению Хогвартса шли полным ходом. К счастью, лазарет был отделен многими стенами и лестницами от шума и гвалта, который, в основном, производили снующие повсюду работники Департамента Магического Обеспечения. На удивление много студентов решили остаться, чтобы закончить учебный год. Чтобы не расставаться со своими чадами, родители некоторых студентов временно обосновались в Хогсмите. Кого-то принял Аберфорд в своей «Кабаньей голове», кто-то расположился у мадам Розмерты в «Трех метлах», а кого-то приютили гостеприимные местные жители, несмотря на то, что те не были их родственниками. Преподаватели, желая вернуть происходящему привычные черты, проводили занятия прямо на улице, или в тех частях школы, которые меньше всего пострадали в битве. Теплицы профессора Спраут практически полностью уцелели, и теперь использовались в качестве классных комнат в дождливую погоду. Хагрид же встречался с учениками в своей хижине или на краю Запретного леса, наблюдая за Макгорианом, Бэйном, Ронаном, и остальным табуном Фиренце. Когда уроков не было, практически все помогали в возрождении школы.
Восстановленный Совет Попечителей попытался было назначить директором Минерву МакГонагалл, но та категорически отказалась. В этом её поддержал Кингсли Шеклболт. Совместными усилиями они убедили совет в том, что директор просто болен, а вовсе не мертв, и Минерва согласилась стать
исполняющей обязанности, до его полного выздоровления. Также она категорически отказалась переезжать в директорский кабинет, хотя часто туда ходила, чтобы посоветоваться с Дамблдором или другими портретами бывших директоров и директрис касаемо восстановления школы или обновления защиты замка.
Цепочка мыслей привела Гарри к воспоминаниям о том разговоре с профессором МакГонагалл, на утро после битвы. Он тогда проспал весь день вплоть до следующего утра, измученный эмоционально и физически, охраняемый Кричером, Винки и Невиллом Лонгботтомом. Меч Годрика Гриффиндора лежал на коленях Невилла, когда он сидел на стуле между своей кроватью и постелью Гарри. Рон и Гермиона вместе свернулись калачиком на старой кровати Рона, под запыленным балдахином, поддерживая друг друга в общем горе, и, несмотря ни на что, облегчении. Каким-то чудом гриффиндорская башня уцелела настолько, что в ней можно было безопасно находиться. Проснувшись, Гарри оставил еще спящих Рона и Гермиону, и, хоть его охрана и выражала свое недовольство, отправился на поиски своего декана. Поначалу МакГонагалл была скептически настроена и слушала его с недоверием, когда он поведал ей историю. И тогда Гарри настоял, чтобы она, а затем и Кингсли, и Артур Уизли, посмотрели воспоминания, которые он оставил кружиться серебряным водоворотом в Омуте Памяти в кабинете Дамблдора.
- Боже мой, - прохрипел мистер Уизли, когда его выбросило из воспоминаний. Он провел рукой по лицу. – Гарри… я…
- Нет, - сказал Гарри, качая головой, заметив сочувствие в голубых глазах мужчины. – Нет, не мне это нужно, мистер Уизли. Это нужно Снейпу. Вы должны были узнать. Он… он старался спасти меня… спасти всех нас.
Кингсли прочистил горло. Его глаза блестели от непролитых слез. Но голос заставил их всех умолкнуть, прервав всхлипывания МакГонагалл единственным вопросом:
- Где он сейчас?
- Он… он в Визжащей хижине. Может… может кто-нибудь сходить, принести его? Я не хочу оставлять тело там, даже если он… умер, - последнее слово тяжело упало в тишину. Кингсли снова откашлялся.
- Я схожу.
- Я пойду с тобой, - настоял мистер Уизли, когда Кингсли протянул руку, чтобы остановить его. – Мне нужно что-нибудь делать… тебе понадобится помощь, чтобы принести его… охрана, в конце концов.
Кингсли согласился с печальной усмешкой, и мужчины ушли, чтобы вернуть тело Снейпа. Гарри и МакГонагалл сидели в кабинете Дамблдора.
«Кабинет Снейпа», - вдруг осознал Гарри, как внезапно мелькнула вспышка, сопровождаемая резким треском, и одинокое золотое перо с красным кончиком полетело вниз на колени юноши.
- Северус! – портрет Дамблдора ахнул. – Он жив!
- Что? КАК?
Гарри вскочил на ноги и нервно огляделся, ожидая увидеть профессора зелий, входящего, невероятно, в двери и ехидно произносящего: «Поттер, Вы обладаете поразительным умением, несмотря на всё сказанное ранее, делать ошибочные выводы. Это было бы смешно, если бы не показывало Вашу чрезвычайную глупость». Но этого, конечно, не произошло.
- Идите в хижину! - быстро проговорил Дамблдор, а Гарри и МакГонагалл встретились с полными недоверия взглядами друг друга. Спустя мгновение они ринулись за дверь, вниз по разрушенной лестнице, минуя то, что осталось от Главного Холла, пробираясь так быстро, как они могли к основанию Гремучей Ивы.
- Поттер! Подождите! – крикнула МакГонагалл, но Гарри быстро удалялся. Страх и надежда словно подарили крылья его ногам. Шепот дерева встретил его, как только юноша добрался до него. Ива неожиданно притихла, словно помогала в этот раз спасти человека. Того самого, который дважды до этого подвергался на этом самом месте смертельной опасности.
Мгновением позже мистер Уизли выбрался из прохода, прокричав:
«PROTEGO!». Гарри отбежал на десяток шагов: когда мистер Уизли озирался кругом, его палочка была решительно нацелена, готовая проклясть всё, что движется.
Снейп выплыл следующим, а затем вышел понурый Шеклболт. Его палочка была направлена на тело, в то время как он хрипло и монотонно повторял: «Mobilicorpus… Mobilicorpus… Mobilicorpus…» Гарри бросился на помощь, но ему помешал щит мистера Уизли. Сам он в это время, словно не узнавая никого вокруг, с дикими глазами прыгнул на место между Гарри и Снейпом.
- Мистер Уизли, это я! Это Гарри! Разрешите мне помочь!
- Артур, - выдохнула профессор МакГонагалл, тяжело дыша и положив руку на плечо Гарри, а другой рукой держась за горло в попытке отдышаться.
Мистер Уизли, наконец моргнул.
- Гарри – это Снейп. Он…
- Жив, я знаю! Замок… Мадам Помфри…!
- Северус… - прошептала в ужасе МакГонагалл. Женщина испуганно смотрела на Снейпа в окровавленной одежде, безвольно повисшего в воздухе. Гарри едва мог заставить себя взглянуть на него, но присоединился со своей палочкой к Шеклболту, помогая поддерживать заклинания. Они двигались осторожно, чтобы не задеть смертельно раненного мужчину. Мерлин, как он был бледен! Гарри даже показалось, что Дамблдор ошибся: Снейп выглядел точно как мертвец. Они повернули в сторону, чтобы пронести его между двумя каменными глыбами, которые отбросило взрывом. Гигантские булыжники перекрывали кратчайший путь от ивы до замка. А кровь всё капала из раны на шее мужчины, оставляя цепочку темных следов на траве. Профессор МакГонагалл начала читать нараспев заклинание, звучание которого было смутно знакомо Гарри. В памяти всплыли страшные последствия проклятия Sectumsempra. Перед его внутренним взором вставала картина из прошлого: Снейп, склонившийся над окровавленным телом Драко Малфоя, читал монотонные заклинания, а Гарри дрожал и смотрел, не в силах сдвинуться с места.
«Vulnera Sanentur… Vulnera Sanentur…» Его сердце вырывалось из груди, и он поторопил их:
«Быстрее!»
Все четверо непрерывно произносили свои заклинания, и голоса образовывали единый ритм и причудливую мелодию. Напевный тихий голос МакГонагалл звучал под ритм чтения заклинания постоянной левитации и щитовые чары глубокого баса Шеклболта, приглушенный голос мистера Уизли, и срывающийся юношеский – Гарри. В это мгновение четверо магов напоминали церковный хор a capella. Каждый из них был сосредоточен, боясь сбиться и оборвать заклинание. Вздохи, крики и ошеломленное молчание преследовали их в замке и коридорах: те, кто оказывался ближе всего к процессии, могли увидеть,
кого левитировали волшебники. Но никто не смел нарушить Protego мистера Уизли, когда они несли мужчину вверх по лестнице, мимо остатков четвертого этажа, в лазарет. Как только они опустили Снейпа на кровать, Кингсли прервав, наконец, свое бормотание, отослал Патронуса за мадам Помфри. Через мгновение она влетела в палату через единственную дверь, которая еще болталась на петлях.
- Что, во имя Мерлина… - начала она и вдруг осеклась. Лицо медиковедьмы скривилось в совершенно нехарактерном для неё выражении ненависти и ярости, когда она увидела, ради кого её вызвали. Повернувшись к столпившимся магам, Поппи направила свой гнев на МакГонагалл. – Если вы думаете, что я потрачу хоть одну
секунду своего времени на этого… этого…
Пожирателя Смерти… - закричала она. – Есть более достойные люди, которые нуждаются во мне! Герои!
- Поппи…
- Мадам Помфри… - одновременно произнесли МакГонагалл и мистер Уизли.
- НЕТ! Я. Не. Буду! – голос мадам Помфри взлетел на целую октаву, её визг мог соперничать со звуком ногтей Пивза, скребущих по доске.
Кингсли попытался увещевать разгневанную медсестру, но безрезультатно. Наконец:
-
ПОППИ! – прокричала МакГонагалл, поднимая палочку и накладывая чары тишины. Эхо гневных слов мадам Помфри растворилось в воцарившемся молчании. Гарри просто стоял у изголовья кровати Снейпа, нервно сцепив пальцы. Он наблюдал за происходящим, а в душе его горело безумное желание, чтобы хоть
что-нибудь произошло, прежде чем профессор умрет, если уже не умер, пока ругались взрослые.
Гнев и упорное сопротивление Поппи сменились потрясенным недоверием, которое, к счастью, уступило место сосредоточенному профессионализму. Мистер Уизли, Кингсли и МакГонагалл, перебивая друг друга, стремились рассказать как можно больше, чтобы преодолеть ту стену непонимания, из-за которого ведьма отказывалась помогать Снейпу. МакГонагалл, с глазами полными слез, и встревоженный Гарри, умоляюще смотрели на неё и, наконец, достучались до сердца ведьмы. Поппи провела палочкой над телом мужчины, вычитывая диагностические заклинания. То, что показала проверка смело прочь всё её недоверие, пробудив в медсестре сострадание истинного целителя. Огненно-красное перо феникса, застрявшее в складках мантии зельевара, поставило точку в её колебаниях. Мадам Помфри направила Патронуса в Св. Мунго, в срочном порядке вызвав главного целителя, чтобы бригада экстренной помощи прибыла как можно скорее. Всё это время Гарри с волнением переступал с ноги на ногу, переводя взгляд широко раскрытых глаз с лица Снейпа на мадам Помфри, и на МакГонагалл, в поисках ответа на невысказанный вопрос: будет ли жить Мастер зелий, или умрет.
Снейп был укушен двадцать семь раз. Пятьдесят четыре парных прокола разорвали ткани и артерии. Порванные сухожилия на его запястьях и предплечьях и неглубокие царапины на лице были более простыми повреждениями, которые легко было исцелить. Яд по-прежнему распространялся по всему его телу, разрушая нервы. Однако обильная кровопотеря сделала на удивление хорошее дело, и большая часть яда вытекла вместе с кровью. Он просочился на поверхность, собираясь вокруг каждого прокола, и окрашивая одежду мужчины в уродливый желто-зеленый цвет. На их счастье, кровотечение не прекращалось, и эти повреждения не успели стать смертельными. В противном случае, объяснил Сметвик, его сердце бы остановилось, или отказал бы мозг. Глаза Гарри остановились на огненно-рыжем перышке, лежащем на прикроватном столике. Неутешительный вывод был таков: Снейп был едва жив и находился без сознания. На него не действовало осторожное Rennervate, - единственное, что решилась попробовать мадам Помфри. Целитель из Св. Мунго согласился, что лучше оставить профессора в бессознательном состоянии, чтобы они могли отфильтровать яд из его крови, прежде чем его действие распространится дальше, а после можно будет вводить очищающее и кроветворное зелье.
Снейп сражался с ними. Его попытки прийти в себя требовали от них использовать повторные дозы Сна без Сновидений. Но они, по всей видимости, быстро теряли свою эффективность. Это объяснялось, без сомнения, необходимостью постоянно отфильтровывать яд из организма и многократно вводить дозы кроветворного зелья, что в конечном итоге ослабляло действие сонного зелья, которое они вливали в его горло, заботясь об его ранах на шее и плечах.
Все это время Гарри с тревогой простоял в изголовье кровати, отодвинувшись, когда мадам Помфри засуетилась, держа палочку над головой Снейпа или медленно перемещая её вдоль его тела при повторном сканировании заклинанием. И сердце Гарри билось сейчас столь же сильно в тревоге за профессора, как тогда в Запретном лесу. Тогда он шел, чтобы встретиться лицом к лицу со своей смертью, а в голове было лишь холодное понимание:
«Я должен умереть». Оно то поддерживало, то, казалось, тянуло его вниз. Сейчас его руки были ледяными, от страха его била дрожь, а пальцы то поглаживали кровать, то тянулись, чтобы дотронуться до менее пострадавшего плеча мужчины, а затем отдергивались из-за боязни навредить еще больше.
Артур Уизли застыл на месте, будто пораженный Petrificus: его голова была повернута в сторону Снейпа, глаза же смотрели куда-то в другую сторону. На его лице была замершая печальная маска. МакГонагалл стояла рядом с ним, её руки были сложены вместе на побледневших губах, а лицо то бледнело, то краснело неровными пунцовыми пятнами. Периодически она шептала: «Поппи…?» Кингсли молча стоял с другой стороны от неё, обняв женщину одной рукой, и пристально наблюдая. Мысли быстро проносились на его лице, ему хотелось смотреть куда угодно, только не на раненного мужчину.
Единственная дверь, оставшаяся в лазарете, снова ударилась о стену, издав звук похожий на треск при аппарации. Поппи развернулась на каблуках, подняв палочку в оборонительном жесте. Кингсли уже рассек воздух, его невербальное заклинание присоединилось к Артуровскому Protego. Кингсли быстро убрал свой щит, увидев Рона, Гермиону и Невилла, ворвавшихся в дверь. Они остановились прежде, чем попали под щитовое заклинание, воззрившись на волшебников у кровати Снейпа. МакГонагалл положила свою руку на палочку Артура, опуская её вниз. Он осмотрелся, удивляясь, и снял заклинание, которое и не заметил, как наколдовал.
- Он… - начал Рон.
- Гарри… - Гермиона и Невилл перебили Рона.
- … жив?
Мистер Уизли бросился к ним и заключил в крепкие объятия. Его голубые глаза блестели от слез, он кивнул:
- Едва.
- Гарри, - позвал Рон из-за плеча отца. – Используй Старшую палочку!
Юноша ошеломлено посмотрел широко открытыми глазами на Рона, и быстро покачал головой из стороны в сторону. Гермиона схватила Рона за руку, одергивая. Гарри нелепо взмахнул руками, отшатнувшись назад с выражением паники на лице. А когда его спина уперлась в стену позади кровати Снейпа, он снова дернулся, соскальзывая вниз, и, потеряв равновесие, больно ударился бедром о пол.
- Гарри! – бросился к нему Рон. – Ты в порядке, друг?
Гарри почувствовал во рту желчь с привкусом бутербродов, которые сделал ему Кричер вчера вечером перед сном. Внезапно пот выступил из каждой поры на его теле. Он поднял дрожащую руку, чтобы вытереть лицо и попытался вернуть себя в сидячее положение. Рон схватил его, обращая внимание Гарри на себя.
- Где она, Гарри? – потребовал он вполголоса, оглядываясь вокруг. Юноша словно ждал, что Старшая палочка появится из воздуха прямо перед глазами.
Сердце Гарри отбивало болезненный ритм, пока он боролся с рвотными спазмами.
- Где она? – спросил Рон еще раз. – Ты можешь использовать её, исцелить его!
Гарри покачал головой из стороны в сторону в знак отрицания, пряча лицо в дрожащих ладонях.
- Нет, Рон. Нет. Я… я не могу.
- Конечно ты можешь! Это же теперь твоя палочка. Ты можешь это сделать, я знаю. У тебя получится!
- Я не могу, Рон, - он чувствовал, как тошнота подкатывает с новой силой. – Разве ты не видишь? Если я использую Старшую палочку в этот раз… - Гарри пытался подобрать слова, чтобы выразить весь свой ужас, всю уверенность. - … Я столкнусь с соблазном использовать её при любом удобном случае… каждый раз, когда заболеет друг или что-то пойдет не так…. Меня это будет искушать… попытаться изменить то, что должно случиться… обмануть смерть…
- Да, но…
- Рон… - прошептала Гермиона. – Он прав… это будет ошибкой.
Рон повернулся к ней:
- О, и что с того? Он невиновен, Гермиона! – процедил Рон сквозь зубы, сбрасывая её руку, которую она тут же вернула на место, глядя на них обоих. – Он не заслуживает этого. Это несправедливо! Неправильно! Это не… - он задохнулся, не окончив свою мысль.
Гарри издал сдавленный стон и свернулся калачиком.
- Я не могу, - простонал он, голос его странно звучал в ушах. – Я не могу, Рон. Это не должно быть так. Если я использую её, она будет использовать меня… и я закончу так же, как он, в конечном итоге… как Волдеморт.
- Приятель, ты не прав. Ты лучше чем он!
Гарри поднял голову. Его глаза покраснели, он выглядел загнанным и неуверенным.
- Н…нет. Я не лучше, Рон. Я такой же человек, как Певереллы, как Риддл, – его сильно трясло. – Единственный для меня способ избежать повторения их истории - это не использовать её, ни для себя, ни для друзей, ни даже для спасения Сн… Снейпа.
Картины прошедших тридцати шести последних часов и последних четырех лет, пронеслись в его голове. Как бы он хотел забыть их!
«Собери… их…», - Снейп, истекающий кровью в Визжащей хижине…
Седрик… Сириус… Дамблдор… Ремус и Тонкс… Колин Криви… Добби… Фред. Сдавленный всхлип вырвался у него, и он упал на руки Рона и Гермионы, тщетно пытаясь заглушить звук рыданий в каком-то иррациональном страхе, что Снейп услышит его и сочтет слабаком.
Чьи-то сильные руки вытащили его из объятий Рона и судорожно обхватили за плечи. Он посмотрел в бледное и заплаканное лицо Артура Уизли.
- Мне так жаль. Простите… простите меня, - выдавил юноша, обнимая его.
Артур обнимал Гарри и, укачивая его, нашептывал:
- Тише… тише… Все в порядке, Гарри. Все хорошо, – слезы падали на черные взъерошенные волосы Гарри, когда он обнимал мальчика.
С другого конца комнаты МакГонагалл протянула руку, будто могла утешить их прикосновением с того места, где она стояла. Помфри пошевелилась, стряхивая с себя оцепенение, и снова повернулась к Снейпу. Её палочка принялась еще раз выписывать пассы, исследуя тело Мастера зелий с головы до ног. Целитель из Св. Мунго оправился от ошеломленного молчания и наклонился, что-то нашептывая ей, в то время как Рон, Гермиона и мистер Уизли продолжали утешающе обнимать Гарри и друг друга. Кингсли понаблюдал какое-то мгновение за ними, потом грустно улыбнулся им, и тихо вышел из палаты. Его коричневая с золотом мантия, развевалась за спиной. Невилл занял место при входе, единственное спокойное место в комнате. Меч Годрика Гриффиндора был опущен острием вниз на плиты пола: он стоял на страже.
В последующие дни, когда еще не было ясно выживет ли Снейп, Гарри сидел подле него, до бесконечности ожесточенно споря с самим собой:
«Должен ли я использовать Старшую Палочку, чтобы спасти Снейпа?» Мерлин свидетель, профессор заслужил этого блага. Удерживала ли его собственная трусость? Было ли эгоистично с его стороны, отказываться исцелить из-за возможного искушения властью палочки? А может, это была своеобразная мелочная месть за годы насмешек и жестокого обращения слизеринского профессора? Неужели, он заставлял страдать Снейпа из-за смерти Сириуса и Дамблдора, зная, что тот был невиновен?
Когда подобные сомнения одолевали его, он оставлял свой пост у постели Снейпа, и бродил по окрестностям, делая вид, что интересуется восстановлением, участвуя без энтузиазма в разговорах со старыми гриффиндорскими друзьями, Луной, семьей Рона и Августой Лонгботтом, которая осталась, чтобы помочь внуку восстановить школу. Затем, захваченный беспокойством, что за время его отсутствия с профессором что-то случилось, он шел к Снейпу, чтобы наблюдать, как грудь мужчины поднимается и опускается, убеждая себя, что Мастер зелий был всё еще жив, что была еще надежда. Так он и сидел, пока сомнения снова не гнали его прочь.
И все же, в первую ночь он позволил себе заснуть в своей старой кровати с балдахином в башне Гриффиндора, под неусыпными взглядами Симуса, Дина и Невилла. Постоянное беспокойство Гарри о Снейпе проникало в его сны. Хотя, большей частью, сновидения были заполнены картинами встречи в Запретном лесу, где он приходил в себя от ощущения ногтей Нарциссы Малфой, впившихся ему в грудь, или воспоминаниями Снейпа из Омута Памяти.
Стоило ему проснуться, он надевал свою мантию - невидимку, вытаскивал Карту Мародеров и шел через разрушенный замок, обходя обваленные стены и прячась от патрулирующих коридоры профессоров, прокладывал себе путь в лазарет. Там, удостоверившись, что Снейп еще дышит, он сворачивался калачиком на трансфигурированном кресле, касаясь одной рукой Снейпа или краешка одеяла, что укрывало мужчину. Почти каждое утро он просыпался от нежных похлопываний МакГонагалл, тихих разговоров мадам Помфри с пришедшим целителем, или при появлении Кричера, который приносил ему кашу. Они позволяли Гарри оставаться без лишних комментариев, хотя МакГонагалл обеспокоено на него поглядывала, а её глаза были полны сочувствия, когда он сказал, что не оставит Снейпа ради завтрака в Большом Зале.
Он пообещал Дамблдору, ну или его портрету, в конце концов, что вернет палочку туда… откуда её забрали. Но сказать и сделать - это две разные вещи. И не только потому, что он не был уверен в том, как именно ему это сделать, учитывая огромное количество людей на территории замка, - его сомнения и беспокойство о Снейпе вынуждали повременить. Но возможность освободиться от палочки, в действительности, пугала и беспокоила его. Только он, Рон, Гермиона и Дамблдор знали, что палочка, которую он получил от Драко, а не от Волдеморта, была Старшей палочкой… и он должен оставить всё как есть, должен положить конец смертельному следу, что тянулся за ней. От мысли, что он будет владеть этой палочкой, его тошнило. Гарри был слишком хорошо осведомлен о том, чьи пальцы последними держали ее до него, боялся, что в минуту растерянности или слабости он сдастся.
Мучительное требование Рона, чтобы он исцелил Снейпа, несло в себе еще одну, невысказанную мысль. Мысль о том, что когда-нибудь, как-нибудь, Гарри сможет использовать палочку, чтобы вернуть Фреда из мертвых… может быть вернуть Тонкс, Люпина… Это разъедало его сердце, его нервы, все его внутренности, и когда он покинул Снейпа, ноги привели его в Гриффиндорскую башню. Там, дрожа, он открыл сундук в изножье кровати и посмотрел на палочки, лежащие на дне под поспешно брошенным полотенцем. Тогда он захлопнул крышку и запер её дрожащим взмахом палочки из остролиста с пером феникса, и побежал обратно к Снейпу, чтобы считать его мерные вдохи и выдохи, задерживая своё дыхание, когда профессор начинал метаться и стонать в очередном кошмаре, срывавшем крик ужаса и отчаяния с его губ.
Бормотание Рона: «Извини, приятель…» и повторные заверения Гермионы, что он поступает правильно, немного успокаивали сомнения. Но они возвращались сторицей каждый раз, когда мадам Помфри мчалась к Снейпу при срабатывании специальных чар, которые она наложила для предупреждения при ухудшении состояния пациента. Тогда Гарри снова прижимался спиной к стене, его руки сжимали палочку так сильно, что на ладони оставались кровавые следы в виде полумесяцев. Он молился, чтобы грудь Снейпа поднималась и опускалась, и снова поднималась.
Сомнения… сомнения… Старшая палочка…? Каждый раз, когда Снейп приходил в себя, Гарри проклинал себя и прижимался к постели Снейпа так, будто его жизнь тоже висела на волоске. Он считал укусы, которые открывал целитель каждый день, чтобы нанести мазь, а мадам Помфри смачивала их муртлапом* и бадьяном. Он с нездоровым интересом разглядывал истерзанную плоть левой руки Снейпа. Темной метки больше не было видно. Он слушал, с трудом понимая, когда Помфри, МакГонагалл и Сметвик подтвердили восстановление сухожилий и их крепление к мышцам…
Снейп был истощен, несмотря на питательные зелья, которые ему постоянно вливали. Гарри не знал, было ли это болезненное истощение израненного человека, или, может, Снейп всегда был таким тощим, скрывая худобу многими слоями одежды. Он не подозревал, что выглядит примерно так же плохо, как и Снейп, не видел обеспокоенных взглядов МакГонагалл, мистера Уизли и мадам Помфри, не слышал их перешептываний. Они старались, чтобы спасти Снейпа ради Гарри почти так же, как и ради самого Снейпа.
Его вызвали для дачи показаний перед поспешно собранным судом Визенгамота, но Гарри наотрез отказался оставить профессора ради поездки в Лондон. Его с трудом убедил Кингсли, который исполнял обязанности Министра Магии, и организовал прямую каминную связь между палатой и своим кабинетом в Министерстве. Мистер Уизли, настоял на том, чтобы сопровождать мальчика, как когда-то раньше. Гарри продирался сквозь нагромождение вопросов во время слушания, с трудом вникая в их смысл. Кингсли требовал, чтобы вопросы были краткими и тактичными. Мистер Уизли несколько раз вклинивался с протестом, когда Гарри просили рассказать больше, чем нужно было подтверждения того, что Волдеморт действительно мертв, или что Снейп работал для свержения Темного Лорда в течение последних восемнадцати лет, так же как и Гарри. В итоге после трех часов допроса, он сбежал обратно в замок к Снейпу, где успокаивая самого себя, считал каждый вдох и выдох профессора, убедившись прежде, что Старшая палочка в безопасности.
________________________________-
* Муртлап (мартлап)- является своеобразным соединением двух слов мyrt (латинск.) мирт, и lap (англ.) – поглощать, впитывать. По книге Роулинг «Фантастические Твари и Где Их Искать» известно, что Мартлапы похожи на крыс, но, когда вырастают, со спины напоминают морских актиний. Водятся на побережьях Британии, питаются ракообразными. В маринованном виде употребляются как Противо-Заговорное средство.
