Глава 21Как… Почему так получилось? Ведь до последнего момента все шло как по маслу, в полном соответствии с инструкцией из записей, с его собственными предположениями и выводами… Где же он просчитался? Почему…
Эти мысли – обрывочные, неясные, затуманенные происходящим вокруг, – последние несколько часов ни на мгновенье не покидали головы Тедди, словно вращаясь по какому-то дьявольскому кругу. И каждый новый вопрос, не имеющий никакого ответа, будто бы проводил тупым лезвием по сердцу.
Тедди, казалось, уже не замечал ничего – с того самого момента, когда ночью в палатах, выделенных специально для содержания оборотней и апробации нового зелья, одновременно раздалось леденящее душу рычание. Он был настороже. И, конечно, сразу понял, что это может означать только одно: трансформация совершилась, а значит, его аконитовый эликсир не возымел никакого действия.
Почему? Как? Где он просчитался?
«Слава Мерлину, что я все-таки давал им Волчье противоядие! – это была едва ли не первая мысль, пришедшая в голову Люпину. – Все-таки решил перестраховаться. Слава Мерлину, иначе они бы перегрызли друг друга! Хотя… может быть, аконитовое зелье нельзя совмещать с Волчьим противоядием?».
Сейчас он мог позволить себе роскошь детально вспоминать каждый свой шаг и думать, где допустил ошибку – преобразившиеся оборотни находились в специально укрепленных палатах под действием противоядия и не требовали никакого особенного ухода или контроля. Хотя бы это он предусмотрел, не понадеялся на авось…
И Люпин вспоминал, анализировал, но никак не мог понять причину провала. И, хоть сами его «подопечные» сейчас были не в состоянии о чем-то спрашивать или предъявлять претензии, а их родственники, если такие и имелись, отчего-то не торопились наводнить холл клиники, от косых и сочувствующих взглядов коллег было никуда не деться.
- Вы так и не поняли, что случилось? – спрашивал Патрик, казалось, единственный его верный и преданный напарник, подмастерье и единомышленник. – Почему ничего не сработало?
Стараясь утешить своего старшего коллегу, молодой человек даже не вспоминал о давнем разговоре с иностранцем в каком-то пабе; даже не догадывался, что именно его развязавшийся некстати язык, та нетрезвая беседа, явились отправной точкой для создания Люпином этого зелья, очередной попытки… как выяснилось, опять не слишком удачной…
- Понятия не имею, Патрик… Вы в палату заглядывали, там все в порядке?
- Я только через стекло посмотрел… Все нормально, они все под действием Противоядия, лежат смирно, никаких визуальных изменений ни у кого нет.
- Слава Мерлину, - вырвалось у Тедди.
«Хотя бы не угробил никого! Как же я каждый раз этого боюсь... а сейчас – тем более, аконит все-таки яд…»
Вспомнив об аконите, он тотчас ощутил укол очередной невыносимо тоскливой мысли: выходит, все было напрасно. И сделка с этим фон Риттером, и постоянное ощущение риска и опасности, и оставленные в кармане немца немаленькие деньги, и то, как он впутал Лили в это мероприятие, и, может быть, даже их ссоры и разрыв…
Увидев помрачневшее лицо Люпина, Патрик, поразмыслив недолго, произнес:
- Вы же знаете, что у нас остался еще один способ. Всегда можно попробовать…
Тедди сразу понял, о чем говорит ему помощник: полное переливание крови оборотня способно, может быть, уничтожить роковой ген. Если несчастный останется жив, гарантий чего нет. Пойти на такой риск Люпин не мог. Хоть искушение и было перед ним уже десять лет.
- Знаю, Патрик, знаю… Но пожалуй, я еще нескоро возьмусь за очередную рискованную затею… Хватит с меня острых ощущений!
Даже не сами слова – тон, которым они были произнесены, безумная горечь и усталость в голосе! – заставили Патрика резко побледнеть и сникнуть, глядя на Тедди. Пожалуй, за все годы, что они проработали вместе, он не видел, чтобы этот целитель столь откровенно опускал руки.
- А, но тогда… тогда я, наверное, пойду, у меня еще много работы… А вы?
- Я? – Тедди выдавил из себя улыбку. – Мне торопиться некуда.
Торопиться теперь действительно было некуда. В лаборатории не стоял на огне очередной котел, требующий непрестанного внимания с его стороны, не нужно было объяснять тонкости предстоящей апробации беднягам, решившимся на участие в контрольной группе… Даже не нужно никуда спешить, радуясь, что нашлись лишние два часа и можно встретиться с Лили.
Ничего… Ничего – только глухая ноющая боль внутри и отвратительное, уже знакомое чувство опустошенности. Опять у него ничего нет.
Ничего…
Как он добрался тем вечером до дома, Тедди не помнил. Не помнил ничего – как закрывал дверь лаборатории, как трансгрессировал, как вставлял ключ в собственный замок, как оказался на пустой неуютной кухне. Больше всего ему хотелось уйти в лес – в самый густой, самый дикий, самый дремучий – и завыть. Как выли сегодня ночью оборотни в отдельной палате, как, наверное, выл когда-то его отец…
Все, что угодно – только бы сбежать от невыносимых мыслей!
Эх, если бы он мог снова стать маленьким мальчишкой – беззаботным и беспроблемным, и чтобы любимая бабуля была жива, и можно было уткнуться носом в тяжелые складки ее платья, чувствуя, как заботливые руки осторожно стирают кровь с разбитых коленок…
Квартира встречала его тишиной и призрачным светом, в окно ломилась яркая, полная луна. «И здесь мне от тебя спасенья нет! – простонал Тедди. – Повсюду преследуешь, как и моего отца. Или я сам за тобой гоняюсь, пытаясь сразиться?».
Переодеваться он не стал – сразу прошел на кухню, плеснул себе коньяку и распахнул окна, впуская в квартиру морозный воздух. И рухнул на стул, отвернувшись от окна.
«Ничего уже не хочу. Только сидеть вот так, ни о чем не думая. Ночь и луна – и чтобы они не вызывали у меня никаких мыслей, ассоциаций, идей…».
Коньяк согрел горло, но тяжелой, безысходной тоски не снял. Тедди, не раздумывая, плеснул еще. «Многовато я пью… - мелькнула у него мысль. – Впрочем, с такой-то жизнью…». Следом он потянулся к сигарете. «И курить пора бы бросать, если уж на то пошло!».
Внезапно ему захотелось сделать что-нибудь глупое и абсурдное. Например, найти где-нибудь старую метлу и долго летать по звездному небу. Или отправиться в парк и срубить там пару огромных елок – и неважно, что Рождество давно прошло.
«Оставь, брат, - вяло осадил он себя. – Лучше еще коньячку, и все пройдет».
Была бы жива бабушка – о третьей рюмке и речи бы не зашло. И не потому, что Андромеда запрещала внуку пить. Просто рядом с ней проходила любая тоска, любое отчаянье. Прижмешься к ней, вглядишься в мелкие морщинки на благородном лице, уловишь запах чуть старомодных духов «Клима»…
«Умерла бабушка, и пошло все под откос… - мрачно думал Тедди. – Даже пожаловаться некому, когда необходимость возникаете, никто не выслушает – не бежать же сейчас, посреди ночи, к Гарри! Пожалей, мол, крестника, опять у него ничего не получилось…»
Все-таки: почему так? Почему аконитовое зелье не дало желанного результата? Сколько Тедди ни пытался отогнать от себя эти невыносимые мысли, вопрос настойчиво стучал у него в голове. В самом деле, ведь все шло как по маслу, за полтора месяца он не заметил ни единого отклонения от записей фон Риттера и от собственных расчетов. Не может же быть так, что все его предположения были полностью ошибочными! Где закралась ошибка?
Но, несмотря на то, что азарт и желание разобраться во всем до конца все еще играли в крови, сейчас Люпин даже не притронулся к тем бумагам – не было ни сил, ни желания. Может быть, потом… когда отдохнет голова, когда перестанет саднить сердце, когда он сможет адекватно соображать…
Впервые за несколько месяцев Тедди чувствовал, что не хочет
ничего слышать ни об оборотнях, ни о луне, ни о зельях и исцелении.
