Глава 22Никогда еще Тедди не чувствовал столь сильного нежелания идти на работу. Никогда – даже после всех предыдущих неудач, даже когда научный энтузиазм опускался до нуля. Сегодня ему было попросту тошно входить в эти двери.
Вот только вариантов не было – он и так просидел дома два дня, дожидаясь, пока луна пойдет на убыль. Оборотни вверены заботам Патрика, и Тедди мог быть уверен, что помощник не подведет.
Может быть, все дело было в том, что во все предыдущие попытки и авантюры, которые, может быть, по степени риска и тоске после неудачи ничуть не уступали этой, он ввязывался сам? Единолично. Не ставил себя в зависимость от контрабандиста фон Риттера, не играл с законом, не впутывал в это дело Лили, не жертвовал их отношениями, которые, возможно, имели будущее…
Досконально изучив записи фон Риттера и сверив их с результатами своих собственных опытов и расчетов, Тедди пришел к выводу: ошибки нигде не закралось, все верно, все сходится… Значит, этой неудаче есть только одно объяснение – в тетрадке фон Риттера чего-то не хватает, что-то не учтено. Должно быть, несчастный дедушка не успел предусмотреть все нюансы…
Можно было бы попробовать найти это белое пятно… попытаться восполнить… но почему-то Люпину совсем не хотелось этим заниматься. По крайней мере, сейчас.
Сейчас было множество других проблем и задач – оборотни из контрольной группы снова обрели человеческий облик. Еще предстояло смотреть всем им в глаза, повторять, в случае необходимости, что никто не давал никаких гарантий, что не нужно никому предъявлять претензии…
Впрочем, они и не собирались этого делать…
Большую часть этой неблагодарной работы добровольно взвалил на себя Патрик, чувствуя, что Люпин попросту не в состоянии этим заниматься. Тот был безмерно благодарен помощнику.
Однако понадеяться на то, что хотя бы здесь все обойдется без происшествий, было бы слишком наивно с его стороны.
Когда Тедди показалось, что все несчастные оборотни уже покинули стены клиники, он обессилено рухнул на стул в опустевшей палате. Несколько минут он, сжав голову руками, просто наслаждался долгожданной тишиной, но потом вдруг услышал тихие, легкие шаги.
- Целитель Люпин… - позвал его чей-то голос.
Тедди поднял голову и увидел стоящего в дверях пожилого мужчину. Одежда его была не самой новой, лицо изрезали морщинки, но благородная стать и гордый взгляд серых глаз ясно говорили о том, что этот человек знавал и лучшие времена.
- Да?
Через пару секунд Люпин понял, откуда ему знакомо это лицо. Мужчина был одним из оборотней, входивших в контрольную группу, причем уже не в первый раз. Ну, что же, если он собирается предъявлять незадачливому целителю претензии – пускай предъявляет! Он, Тедди, их вполне заслужил.
- Я лишь хотел узнать… Вы можете сказать, почему эликсир не удался?
- Нет… - Тедди покачал головой. – Точную причину я не знаю. Могу лишь догадываться кое о чем.
- Я уже не впервые записываюсь в ваши контрольные группы. Но, как мы видим, тогда успеха тоже не было. Причина этого вам тоже не известна?
- Нет. Не известна… - чувство, что еще совсем немного, и он не выдержит, убежит куда-нибудь, переполняло Люпина все сильнее и сильнее. – Возможно, я не предусматривал некоторых нюансов, мелких, но важных деталей…
- Вы собираетесь пробовать еще раз? – казалось, бедняга не собирался оставлять целителя в покое. – Думаете, что есть шанс на удачу? Исцеление все-таки возможно?
- Я не знаю. Не знаю, - отрезал Тедди и, не говоря больше ни слова, поднялся и исчез в длинных коридорах больницы.
Он готов был бежать – куда угодно, в дремучие леса, на край света, обратно в свою ненавистную квартиру – только чтобы не видеть сейчас этого человека и не слышать его слов. Несчастный оборотень, явно не желавший расставаться с надеждой на исцеление, пусть и совсем призрачной, на мгновенье неуловимо напомнил Тедди его отца. Он хотел помочь вот таким беднягам – а получилось, что только обрек их на лишние страдания, на пустую веру и надежду, на болезненные разочарования, на то, чтобы они гонялись вместе с ним за химерой…
Самого страшного джина – по имени «Надежда» – он уже выпустил из бутылки.
Все получилось в точности так, как предсказывала Лили – тогда, в слезах, на кухне его крошечной квартирки. А он, кажется, только холодно попросил ее замолчать.
Сбросив лимонно-желтый халат, Тедди кое-как накинул теплое пальто и, выскочив в холл, немедленно трансгрессировал. Он точно знал то единственное место, где ему сейчас до боли хотелось оказаться.
Зимним вечером на кладбище было совсем пусто и тихо – люди предпочитали сидеть в тепле своих домов, а не навещать тех, кого уже нет. Но невысокий резной памятник из темного гранита Тедди нашел сразу же – казалось, мог бы найти даже в кромешной тьме и с закрытыми глазами.
- Здравствуй, бабулечка…
Он провел рукой по надгробию, смахивая снежинки, засыпавшие лаконичную подпись. Никакой эпитафии – Тедди никогда не был силен в искусстве «красивых слов», а просить Викторию о чем-то подобном он не решился.
Бабушка всегда понимала. Все, что угодно. Тедди выкладывал ей свои проблемы и вопросы как на духу (конечно, если речь не шла о мелких шалостях, о которых вполне можно было заговорщицки пошептаться с Гарри), а Андромеда – совсем не строгая, мудрая, по-житейски опытная – сосредоточено хмурила брови, и через несколько минут выдавала простое и легкое решение. И если в глубине ее карих глаз и таилась непреодолимая боль потерь, она делала все для того, чтобы никто, а тем более внук, никогда этого не увидели.
Сейчас очень пригодился бы ее совет… Присев на небольшую лавочку, Тедди несколько секунд тупо смотрел в темное небо, а потом с силой сжал ладонями виски, даже не чувствуя холода. «
Эх, бабулечка, бабулечка…».
Он снова не знал, что делать.
Еще один провал, на этот раз очень сильно его подкосивший. Упавший до нуля боевой дух. Ощущение безнадежной тоски и отчаяния. Одиночество.
При мысли об одиночестве Тедди неожиданно вспомнил Лили.
- Выходит, и это зря? – здесь вполне можно было говорить вслух и не казаться при этом сумасшедшим самому себе. В такой час на кладбище никого не было. – Я зря втянул ее в это дело, попросту говоря, попользовался ею, а потом бросил, потому что был по горло занят работой над зельем? Значит, зря бросил? Она ведь действительно очень мне нравится…
Сейчас Тедди не задавался другим вопросом: если бы аконитовая настойка удалась, и он праздновал бы победу, жалел бы он об этом разрыве? Пожалуй, это было бы для него важнее Лили… так же, как оказалось важнее, когда он принял решение о разрыве…
Одиночество, на которое он сам, сознательно и бесповоротно обрек себя ради цели, в которую сейчас уже слишком верит.
- Все-таки мы с ней совсем разные, правда? – продолжил Тедди, глядя на огромные ветки растущей неподалеку сосны, откуда то и дело падали хлопья снега. – У Лили в голове полно максимализма, но при этом она смотрит на вещи очень реалистично, без лишних мечтаний. Я, пожалуй, так не могу. Поэтому мы и не понимает друг друга…
Может, он все-таки совершил ошибку восемь лет назад, расставшись с Викторией?
Подобная мысль возникала у Люпина далеко не впервые.
Тогда они с ней, пожалуй, действительно друг друга понимали. И это уже немало. Виктория могла не ложиться глубоко за полночь, занимаясь правкой или спешно записывая новую мысль, – а он не раз ночевал на работе или молчал весь день, углубившись в научный фолиант. Никто не задавал ненужных вопросов. Да уж, они понимали друг друга – два сапога пара! Два сапога, только с одной ноги… Подобные отношения были хороши всем – кроме того, что их никак нельзя было назвать здоровыми, нормальными, а тем более семейными.
- Нет, все-таки тогда мы все сделали правильно… Это было невыносимо. А с Лили все по-другому, но разве не за это я ее люблю? Именно за реализм, прагматичность, умение называться вещи своими именами. Вот только существовать рядом нам с ней тоже тяжело…
Уже почти стемнело, еле слышный ветер чуть шевелил пышные сосны, но Тедди все еще никуда не сдвинулся со своего места – сидя около бабушкиной могилы, он продолжал рассуждать вслух.
- Ну, и что мы имеем в анамнезе? – десять лет работы целителем все же давали о себе знать, профессиональный жаргон вылезал в речи к месту и не к месту. – С Вики я ужиться не мог, потому что мы слишком похожи, а с Лили – потому что мы слишком разные. Да, стоит добавить, еще из-за того, что я вел себя с ней как настоящий фантик, не замечая ничего вокруг. Вынудил помочь, а потом искренне возмущался, когда она высказывала претензии по поводу недостатка внимания. А теперь я даже не знаю, что делать – попробовать вернуть ее или начать все заново, как я обычно поступаю? Вот такая парадигма… Сказочно!
Словечко «
парадигма» он в свое время позаимствовал у Виктории, очень уж емким и занятным оно показалось…
И тут Люпина осенило: Виктория! Нужно поговорить с ней, спросить совета – она всегда подскажет, что делать. В том числе, по поводу отношений с Лили. Тогда будет видно, что делать дальше.
«Действительно… - вздохнул Тедди, осторожно проводя рукой по плите, которую успело заново засыпать снежинками. – К кому же еще мне теперь идти?»
