Глава 22Долгожданное POV Пит.
Я продолжаю смотреть на рябящий экран телевизора, хотя все оборвалось минут десять назад. Я медленно качаюсь из стороны в сторону, пытаясь удержать в путанном сознании одну мысль:
«Она не умерла. Она не умерла. Она не могла умереть!» Крик зарождается внутри меня и благополучно застревает где-то в горле. Хочется плакать, но слез нет. А перед глазами по-прежнему одна только картинка: ее окровавленные пальцы сжимают руку Финника, у которого слезы на глазах. Ее хриплый голос все еще звучит в моей голове.
- Пит, - мягко произносит Хеймитч, кладя руки мне на плечи.
Я закрываю глаза и снова вижу ее слабый пульс внизу экрана. Я с силой сдавливаю карандаш в своих пальцах, и он ломается на две части. Хочется кричать. Не могу произнести ни слова.
- Пит, - снова повторяет Хеймитч, мягко сжимая мои плечи.
Я открываю глаза, натыкаясь взглядом на Гейла, сидящего в точно такой же позе, что и я. Его пытается растормошить заметно побледневший Боггс. Реакции нет. Гейл в ступоре. Судя по выражению его лица, ему тоже хочется кричать, плакать и смеяться одновременно, как и Финнику, которого мы видели пятнадцать минут назад. Кричать от страха, плакать от боли и несправедливости, смеяться – потому что это злая шутка. Планолет со спасателями прибыл чуть позже, чем нужно. Когда нет гарантии, что
она еще жива.
- Пит, - в третий раз повторяет Хеймитч.
Я смотрю на него и вижу отражение собственного ужаса, боли и досады. Хеймитч, смертельно бледный, внимательно смотрит на меня. Я хватаюсь за его руку, а он с силой сжимает мои пальцы. Нам теперь страшно вдвоем.
- Она жива, - резким, непривычно твердым голосом говорит Прим, сидящая рядом со мной.
- Прим, - негромко говорит Мадж, будто боясь спугнуть девочку. – Прим…
- Она жива. Жива! – Прим переходит на крик. – И пока мне в лицо не скажут о том, что… - она запинается. В ее глазах блестят слезы. – Пока я не услышу это собственными ушами, я буду уверена в том, что она жива!
Она поднялась со своего места, заметно дрожа. Она говорит это с такой решимостью, уверенностью и твердостью, что я невольно сравниваю ее с сестрой. Да, она истинная сестра
Сойки. Точно такая же.
- Ты права, Прим, - соглашается Мадж, обнимая ее за плечи. – Я тоже не поверю в это.
- Все будет хорошо, - кивает миссис Эвердин. – Все и сейчас хорошо.
Я несильно надавливаю пальцами на закрытые веки. Я провожу рукой по волосам, сконцентрировав взгляд на одной точке. Мне нужно успокоиться. Она жива. А если она жива, я нужен ей сильным.
Меня зовут Пит Мелларк. Мне семнадцать лет. Мои родители - владельцы пекарни. В свой первый школьный день я влюбился в девочку с двумя косичками и восхитительным голосом в клетчатом платье. Теперь эта девочка уже девушка, платья она давно не носит, да и косичка у нее одна. А еще ее зовут Китнисс Эвердин, она спасла мне жизнь. И, похоже, потеряла свою…
- Пит, у нас сейчас по плану обед. Ты с нами? – Мадж осторожно трогает меня за плечо.
- Разумеется. Пойдем, - я поднимаюсь на ноги, отодвигая стул в сторону.
Мы все выходим из Штаба и движемся по направлению к столовой. Во время прогулки все стараются хоть как-то меня отвлечь, рассказывая что-то. Только вот сами заметно бледные. Я натянуто улыбаюсь, сам вставляю пару шуток, но мне хочется убежать и спрятаться от всех них. Правда, в этом случае, Китнисс мне не видать ещё месяц, а то и больше.
Я механически пережевываю тыквенный суп, заедая все это странным на вкус хлебом. Через пять минут запоздало понимаю, что на все вопросы отвечаю молчанием. Спокойно смотрю куда-то через плечо Эффи, сидящей напротив, улыбаясь в ответ на ее предложение навестить Бити. Он, по крайней мере, не станет задавать глупых вопросов. И не попытается растормошить.
Когда я уже выхожу из столовой, слышу, как кто-то зовет меня. Оборачиваясь, вижу Энни и Мадж, бегущих ко мне.
- Мы с тобой, ты же не против? – улыбается Мадж. Я смотрю на засохшие слезы на ее щеках.
- Конечно, - я галантно пропускаю их вперед, уловив краем уха облегченный вздох дочери мэра.
В лифте Энни, неожиданно для меня, начинает интересоваться различными видами живописи. Стараясь скрыть удивление, я рассказываю ей о стилях художников, живших до нас. Она рассеяно улыбается, кивает к месту, не переставая завязывать узлы на уже знакомой мне веревке. Засовываю руку в карман, желая достать свою и тоже отвлечься, и натыкаюсь на блокнот. Не понимая, откуда я его взял, я вытаскиваю книжку наружу. Взгляд скользит по блеклой оранжевой обложке, и тут я понимаю, что это. Мои рисунки.
Там везде Китнисс.
- Ой, Пит, а что это? – лучезарно улыбается Мадж. – Можно посмотреть?
Киваю ей и позволяю забрать из негнущихся пальцев блокнот. Ее улыбка блекнет, когда она открывает его. Медленно переворачивая страницы, девушка рассматривает каждую черточку лица своей подруги.
- Очень красиво, - замечает Энни, посмотрев ей за плечо.
Так же рассеяно улыбаюсь, как бы благодаря их. Забираю свой блокнот обратно, мимолетно взглянув на последний незаконченный рисунок. Стараюсь удержать в руках карандаш и делаю пару осторожных двжений, поточнее выделяя линию скул. Краем глаза замечаю, как улыбается Мадж, наблюдая за мной. Решаю, что я должен закончить эту работу сегодня. Это поможет отвлечься.
Мы бредем сквозь лабиринт коридоров в поисках Бити. Находим его в большом зале, стены которого обвешаны различной аппаратурой, в которой я ничего не смыслю. Он что-то набирает, быстро скользя пальцами по клавиатуре. Спрашиваем у него, можем ли мы посидеть на его полянке. Он кивает, бросив на меня мимолетный взгляд. Даже не спросил, как я. Видимо, на моем лице и так все написано.
Мы сидим на зеленой траве, стараясь хоть как-то растянуть время. По словам Плутарха, если все получилось, то они прибудут ближе к полночи. Правда, на слове «если» он запнулся, потому что мне захотелось ударить его. Я стараюсь держаться равнодушно, старательно вырисовывая профиль Китнисс в своем блокноте. Мадж с интересом наблюдает за мной, а Энни все так же делает узлы на своей веревке.
В какой-то момент Мадж произносит одну единственную фразу:
- Наверное, это даже хорошо. К концу дня они либо будут с нами, либо никто не сможет причинить им боль.
Пан или пропал.
Как это ни горько осознавать, она права. Все или ничего. К полночи я смогу либо обнять ее, либо навсегда потеряю. Слишком сложный выбор. Это лучше, чем есть у меня сейчас. Она будет в безопасности в любом случае. А это для меня по-прежнему самое главное.
В какой-то момент появляется Плутарх, но когда мы смотрим на него полными надежды глазами, он отрицательно качает головой. Они еще не прибыли.
Нужно ждать.
- Пит, я хотел спросить тебя, - неуверенно начинает он, опускаясь рядом со мной на траву. – Не хочешь ли ты подняться наружу? Там поработаем. Надеюсь, что все получится, и тогда Бити попытается прорваться в вечерний выпуск новостей.
Я киваю. Мне ничего не остается. Быстро следую следом за Плутархом в гримерную, где меня уже ждут Порция и команда подготовки Китнисс. Я позволяю одеть себя в одежду, стараясь не смотреть на своего стилиста.
- Порция, не надо, - прошу я, когда она собирается что-то сказать. – Правда, я в порядке. Мадж права. Все или ничего. Так будет правильно.
Она кивает, по-прежнему продолжая смотреть на меня. Когда за мной приходит Боггс, чтобы вывести меня наружу, я готов расцеловать его, ведь он помогает сбежать от этого сочувствующего взгляда. Мы петляем через множество коридоров, в какой-то момент к нам присоединяются Хеймитч, Плутарх с Фульвией, Мадж, Джоанна и съемочная группа. Все по-прежнему смотрят только на меня. Одна Джоанна, проходя мимо, наклоняется и негромко бросает:
- Мне тоже тебя жалко, но я не стану сочувствующе на тебя смотреть. Прости. Хотя, кажется, ты даже благодарен.
Я действительно благодарен ей. Мне уже хочется повеситься, лишь бы на меня не смотрели так жалостливо. Сердито прерываю попытку Хеймитча что-то сказать, отрезая:
- Я в порядке.
И обгоняю его, идя рядом с Боггсом. Он с любопытством смотрит на меня, замечая:
- Интересный у тебя характер.
- О, я еще пай-мальчик. Та же Китнисс запросто вытреплет у тебя все нервы.
Джоанна сзади меня смеется. Хеймитч тоже довольно улыбается.
- Характер у солнышка, что надо.
Кажется, мне удалось немного разрядить обстановку. Даже Хеймитч позволил себе улыбнуться.
Мы поднимаемся наверх. Я замираю на месте, широко расставив руки в стороны, поднимаю голову повыше и тяжело вздыхаю. На поверхность я не поднимался все то время, что Китнисс была в Тренировочном центре, а потом и на арене. Это примерно полторы недели. В те моменты меня едва можно было заставить оторваться от телевизора, чтобы сходить хотя бы поесть. Да мы там все сидели в Штабе, не вылезая. Периодически кто-нибудь засыпал прямо в кресле. В конце концов, мы уговорили Койн, чтобы еду нам приносили прямо туда. Она, конечно, долго злилась и не соглашалась, но ей все же пришлось согласиться.
- Ты в порядке, Пит? - спрашивает Мадж, осторожно прикасаясь к моему плечу.
- Да, я порядке, Мадж. Какой сегодня день, Боггс? – спрашиваю я, поворачиваясь к нему.
- На следующей неделе начнется сентябрь, Пит, - отвечает мне вместо него Фульвия.
Я киваю и иду следом за Поллуксом и его братом Кастором к развалинам. Я хочу спросить Поллукса, куда он идет, но когда он поворачивается, я замечаю, что странно сглатывает.
- Он безгласый, Пит, - спокойно говорит мне Кастор, положив руку на плечо.
Киваю, стараясь не думать о рыжей безгласой с которой была знакома Китнисс. Когда-то я соврал, что она похожа на Делли, чтобы избавить ее от проблем. Эта девушка тогда помогла мне спокойно поговорить с Китнисс.
- Ты готов? – спрашивает у меня Крессида.
Я стою напротив камер, смотрю на красную мигающую лампочку, смотрю и не знаю, что сказать.
- Прости, ничего не приходит в голову, - пожимаю плечами. Мне действительно сложно думать не о Китнисс.
- Давай воспользуемся проверенным способом: вопрос - ответ. Хорошо? – улыбается она.
- Да, спасибо, - я тоже улыбаюсь ей в ответ.
Следующий час я отвечаю на различные вопросы о Китнисс, стараясь сохранять спокойствие. И потом с удивлением замечаю, что Гейла здесь нет. Мы с Мадж рассказываем о том, как замечательно мы живем здесь, в Тринадцатом.
Боггс ведет нас на стрельбище, где мы с переменным успехом показываем, как мы «тренируемся». Джоанна, неожиданно для всех, говорит, что хочет рассказать кое-что интересное о самом президенте. Плутарх с понимаем морщится, видя, как она чуть дрожит. Я удивленно смотрю на нее, гадая, что же она хочет. Джоанна занимает мое место перед камерами, а я становлюсь рядом с Хеймитчем. Она начинает совершенно неожиданно:
- Президент нашей страны занимался очень интересным делом. Если победитель был красивым, например, как я или Финник Одейр, президент выставлял наши тела на продажу за большие деньги или дарил кому-нибудь. Откажешься – убьют того, кто тебе дорог. Когда я была совсем юной и глупой, я отказалась. И тогда у меня больше не осталось тех, кто мне дорог. Пришлось соглашаться.
И тут я понимаю абсолютно все. Причину ее популярности, вереницу поклонников Финника. Все они похожи на старого главу миротворцев Крея, покупавшего нищих и голодных девушек просто потому, что он мог себе это позволить. Мне становится стыдно за то, что я так плохо думал о ней и о Финнике. Я сжимаю кулаки, представляя, что такая же участь ждала бы и Китнисс, если бы она тогда убила меня и стала победителем. Какой бы популярностью пользовалась бы Огненная девушка? С ее-то родственниками. Китнисс бы согласилась, чтобы спасти жизнь сестры, из-за которой она стала добровольцем. Я закрываю глаза, стараясь не думать об этом. Это не произошло, да и никогда теперь не произойдет. Она уже в безопасности. Правда, пока непонятно, где…
Джоанна тем временем продолжает.
- Я была далеко не единственной, но одной из самых популярных. Больше всего "повезло" Финнику – с такой внешностью, как у него… Вот он-то бил все рекорды по популярности. И, пожалуй, по беззащитности. Он никак не смог бы защитить людей, которых он любил. Правда, нам щедро платили. Я получала очень много драгоценностей и денег. Только вот… Капитолийцы делились кое-чем еще. Секреты. И тут есть кое—что о вас, многоуважаемый президент.
Она убирает со лба волосы, скрещивает руки на груди, как бы защищаясь.
- Одно слово и все станет на свои места, ведь Кориолан Сноу сделал карьеру в раннем возрасте. Яд. В этом и заключается вся загадка.
Джоанна рассказывает о карьере Сноу, про которую я не знал раньше. Она рассуждает о причине смерти различных соперников и союзников. Одни медленно умирали в течение нескольких лет. Другие же падали замертво после одного глотка. Все списывали на несвежие продукты, да на непонятные вирусы. Чтобы не вызывать лишних подозрений, Сноу сам пил из бокалов. Правда, его противоядия иногда не срабатывали. Говорят, именно поэтому он всегда носит в лацкане розы с усиленным ароматом, чтобы отбить запах незаживающих язв во рту. Ходят слухи, что у него существует специальный список, и никто не знает, кто будет следующим.
Оружие змеи. Яд.
Когда Джоанна замолкает, никто не в силах сказать: «Снято», поэтому это делаю я. Телевизионщики убегают редактировать материал, Плутарх торопливо подходит к Мейсон, желая узнать что еще ей известно, но она лишь отмахивается:
- Плутарх, это все, что рассказывал мне Финник. Вот при нем никто не стеснялся. Он знает много интересно. Если судить по его близкому отношению к Китнисс, сейчас она знает намного больше, чем я. Спроси у них, когда они будут тут.
И уходит, торопливо стирая с глаз слезы.
- С тобой было тоже самое? – спрашиваю я у Хеймитча, когда мы с ним неторопливо идем назад.
- Нет. Из-за того фокуса с силовым полем. Моя девушка, мать, брат – их не стало после того, как телевизионщики уехали из Дистрикта. Сноу не смог меня прижать.
- Почему он не убил тебя, Хеймитч?
- Я стал примером того, что будет, если не подчинишься. Как видишь, сработало. У Финника, Кашмиры, Энобарии и многих других хватило мозгов не противоречить. Потом это поняла и Джоанна. Ну, а меня не удалось заставить. Некого было убивать.
- Пока не появились мы с Китнисс? – тихо спрашиваю я, зная, что он меня услышал.
Хеймитч молча проходит мимо и первым спускается в люк. Я же возвращаюсь в Центр Обороны. Время, кажется, стоит на месте. Я уже не знаю, куда податься. К ужину я уже готов сойти с ума от неизвестности и страха. Сердце болит так сильно, что в какой-то момент мне кажется, что у меня сердечный приступ. Но это такая мелочь по сравнению с происходящим. Я все думаю над словами Джоанны о том, что Китнисс знает очень многое о Капитолии от Финника. После того, что я услышал, мне не хочется, чтобы она знала этого. Правда, что-то подсказывает мне, что теперь она в курсе вещей и похуже.
От ужина я отказываюсь, убеждая при этом Мадж и Энни, которые снова спустились ко мне, не пренебрегать едой. Потом Бити приглашает нас посмотреть на очередное вторжение в обычный капитолийский выпуск новостей. Увидев союзника по арене, я поражаюсь тому, как плохо я его знаю. От его обычной суетливости ни осталось и следа. Точные, последовательные действия, полнейшая собранность. На экранах показывают обычный выпуск новостей. Миг, и на экране я, рассказывающий о том, как я влюбился в девочку с потрясающим голосом. Еще парочка историй из моих уст. Но гвоздь программы – история Джоанны. Около получаса ее лицо с переменным успехом красуется на экранах. То ли у Бити улучшилось оборудование, то ли самим телевизионщикам стало интересно, но наша трансляция прерывалась гораздо реже, чем раньше. Как только Мейсон договаривает последнее слово, Бити вскидывает руки над клавиатурой, отпуская эфир.
- Наши планолеты должны были быть где-то в окрестностях, - объясняет он. – Мы таким образом отвлекали их внимание. Хотя, должен признать, что план действительно неплохой. Ты знаешь?
Он почему-то обращается только ко мне, не замечая девочек. Мы отрицательно мотаем головами, и Бити тащит нас в специальную комнату с большой картой Панема. Сложность маршрута и плана зашкаливает, лично я не понимаю больше половины еще в самом начале. Бити доволен тем, что мы запутались.
- Возможно, они тоже не отследят его закономерность, - добавляет он.
Следующий час я гипнотизирую взглядом часы. Их равномерное тиканье сводит меня с ума.
Не думать, не думать, не думать… Вязать узлы.
Успокоиться, только не думать. В голове крутится дурацкая навязчивая песенка. Позволяю Хеймитчу запихнуть в себя половину ужина, которого мне принесли сюда. Пальцы болят из-за жесткой веревки, но я не могу остановиться. Это хоть как-то успокаивает.
Мадж не выдерживает, когда время приближается к одиннадцати и засыпает, укутавшись в мою куртку. Энни сжимается в комок, закрывает лицо руками и раскачивается из стороны в сторону. Я держусь, хотя мне хочется кричать. Вновь вспоминаю упражнение, которое помогло мне с утра.
Меня зовут Пит Мелларк. Мне всего лишь семнадцать лет. Мой дом – Дистрикт – 12. Я трибут и победитель 74 Голодных Игр. Все время, что я помню себя, я люблю Китнисс Эвердин. Она – охотник. Она – сильная. Она не имеет права умереть. Она не может оставить меня одного…
В четверть двенадцатого появляется Хеймитч. Мне стоит бросить на него один взгляд, как я понимаю, что она здесь. Я вскакиваю на ноги, когда он говорит:
- Вернулись. Пойдемте в госпиталь.
Тысяча невысказанных вопросов застывают на моих губах, растянувшихся в дурацкой улыбочке. Вернулись… Она жива.
- Я знаю лишь только, что Китнисс потеряла очень много крови. И то, что она пришла в сознание незадолго до того, как они прилетели, - коротко бросает Хеймитч, когда Мадж открывает рот, чтобы задать вопрос. – Ах да, ее уже успели передушить Прим и Мэри.
Мне хочется спросить, кто такая Мэри, когда Хеймитч торопливо добавляет:
- Ее мама. Прости, я привык называть ее по имени.
Ну да, они же были знакомы. Возможно, Хеймитч даже дружил с отцом Китнисс. Они ведь выходцы Шлака. Мне хочется бежать, но Энни, кажется, не может поверить в происходящее. Мы с Мадж тащим ее за руки сначала через длинные коридоры, потом запихиваем в лифт, а затем снова ведем через коридоры.
В госпитале царит хаос. Туда-сюда бегают врачи и медсестры, что-то обсуждают, доказывают и решают. Боггс, появившийся из ниоткуда, заставляет меня вздрогнуть. Он сообщает, что хотя во время операции и возникли проблемы, у них все прошло очень даже неплохо. Я рассеяно киваю, а он лишь смеется и просит прощения за то, что меня задерживает, чем заставляет меня улыбнуться.
- Энни! – вдруг слышим мы до боли знакомый голос.
Финник, закутанный в один только больничный халат, стоит посередине коридора, распахнув объятия. Энни бросается к нему, они смеются, кружатся, в конце концов, теряют равновесие, ударяются о стену и остаются там. Ни он, ни она, кажется, ничего не соображают и не замечают никого, кроме друг друга. Возле них трется медсестра, пытающаяся втолковать Финнику, что ему сейчас нужно лежать. Сам он отмахивается от нее, заявляя, что не помрет. Молоденькая девушка пугается, заявляя, что этого ни в коем случае не должно произойти.
Мы останавливаемся возле них, ожидая, чем же это закончится. Финник смеется и бурчит, что здесь ограничивают его свободу. Энни прижимается к нему и молчит, а сам парень крепко обвивает ее руками и объясняет, что в его палате будет слишком шумно и слишком много народу. Я не могу сдержать улыбку, когда смотрю на него. Что сказать, а парень он далеко не плохой, да и Китнисс с ним хорошо общается. Тем не менее, я нетерпеливо переминаюсь с ноги на ногу, желая, поскорее обнять Китнисс.
- Прости, что задерживаю тебя, Пит, - извиняется он, замечая мои терзания. – Только зря вы торопитесь. Китнисс от наркоза плохо отошла, она ужасно соображает. Хотя, вроде бы, Прим сейчас тормошит нашу Сойку.
Я улыбаюсь ему.
- Гляжу, ты в порядке, Фин, - на ум приходит его сокращенное Китнисс имя.
- Не называй меня Фином, - просит он, а я удивленно поднимаю брови. – Меня это бесит. А Китнисс фиг переспоришь. Тем более что она терпит, когда я зову ее Кит. Так что мы друг друга стоим.
Я смеюсь, и вместе с Хеймитчем идем дальше по коридору. Финник остается бороться с медсестрой. Боггс машет мне, остановившись возле одной из дверей, и открывает ее, а я захожу в кабинет. Китнисс обнимает Порцию, потом целует ее в щеку и шепчет ей что-то ободряющее. Мне кажется, что у меня сейчас точно будет сердечный приступ. Сердце колотится так сильно, что чудится, что сейчас у меня будет большая дыра в ребрах. Я не могу не улыбаться. Мне опять хочется кричать, только теперь уже от радости. И смеяться. И плакать. Причем все – одновременно. Я торопливо подхожу к ее кровати, а Китнисс, едва только ее отпускает Порцию, протягивает руки ко мне.
Сколько мы сидим с ней? Вот так, просто обнявшись, и ничего больше? Пять? Десять? Двадцать минут? Я наматываю на палец один из ее спутанных локонов и чувствую, как она теребит мои волосы. На нас удивленно таращатся взрослые, не понимая, чего это мы молчим. Да и Гейл, и Мадж, и Делли порядком озадачены. С моей позиции видно, что лишь одна Прим понимающе улыбается. Наверное, так оно и есть. Только маленькой тринадцатилетней девочке понятно,
что мы сейчас чувствуем. Она тихо шепчет что-то взрослым и увлекает их из палаты, оставляя нас с Китнисс одних.
- У меня очень умная и понятливая сестра, - тихо шепчет сама Китнисс.
Господи, как же я соскучился по твоему голосу.
- Я люблю тебя, - вместо ответа, неожиданно для себя, произношу я. И замолкаю, ожидая одного из самых важных ответов в моей жизни.
- А знаешь, Пит Мелларк,
я тоже тебя люблю, - после небольшой паузы отвечает она. И без сомнений отвечает на мой поцелуй, когда я прикасаюсь к ее губам.
