Глава 23- Нет! Нет! И еще раз нет! Ты прекрасно знаешь, что не прав! – кричит Китнисс, когда я открываю дверь палаты.
Замираю на месте, удивленно глядя на девушку. Такой разозленной я ее давно не видел. Волосы прилипают ко лбу, она часто дышит, недовольно смотря на Финника. Видимо, они опять ругаются. Заметив меня в дверях, Китнисс делает глубокий вдох, выравнивая дыхание, убирает волосы со лба и внимательно смотрит на парня, сидящего рядом с ней. Финник тоже недовольно сопит, нахмурив брови.
- Китнисс, но… - он вновь начинает с ней спорить.
- Я сказала, что ты несешь полную чепуху! Забудь! И хватит постоянно об этом говорить! – Китнисс снова начинает закипать.
- Мы с тобой потом об этом поговорим! – прерывает ее Финник, как ни в чем не бывало целует девушку в щеку и уходит.
Я занимаю место Финника, все так же удивленно глядя на Китнисс.
- О чем спорили? – без особой надежды спрашиваю я. За неделю, что она здесь, я привык к тому, что Китнисс не собирается рассказывать мне о своих с Финником спорах.
- А, не напоминай! – отмахивается она. – Опять за свое. Надоел! - громко заканчивает она, обхватывая себя руками.
Я тяжело вздыхаю. В последнее время они ругаются раз по десять на дню. Но никого в причину своих споров не посвящают. Да и не скажут, если спросить. Бесполезно. Мы все пробовали неоднократно. Молчат, заговорщики. Что поделаешь? Правильно, ничего. Остается надеяться, что скоро они угомоняться.
- Как прошел твой день? – она лучезарно улыбается, что заставляет меня тоже улыбнуться.
- А почему ты спрашиваешь? – интересуюсь я.
- Ну, в твоем расписании сейчас значится анализ дня, - она указывает на мою руку, лежащую на моих коленях. – Я просто стараюсь следовать расписанию.
Последняя фраза меня смешит. Уж кто, а Китнисс скорее всего не станет следовать расписанию. Она тоже будет получать его, когда девушку выпишут. Правда, осталось понять – куда…
Вся проблема в том, что она не способна нормально спать. Равно как и Финник. Ребятам снятся кошмары о Казематах. Правда, Финника спасает присутствие Энни. Эти двое собираются пожениться, как только Китнисс выпишут из больницы – Финник хочет, чтобы девушка была дружкой невесты. Мне же предложили роль шафера. Парня обещают скоро выписать, потому что благодаря чудодейственной мази от спонсоров и еще куче различных медикаментов в Тринадцатом его раны почти затянулись.
Врачи, лечащие ребят, заметили, что присутствие Энни каким-то странным образом помогает Финнику спать чуть спокойнее. Пару дней назад медики провели эксперимент и с Китнисс. Мне позволили остаться в ее палате на ночь. Девушку подключили к различным приборам, реагирующим на состояние Китнисс во время сна. Не знаю, на мое или на ее счастье, но она спала более спокойно, чем обычно. Под утро ей ввели еще какой-то препарат, и тогда остаток ночи вообще проспала спокойно. Когда об этом рассказали Хеймитчу, Прим и миссис Эвердин, то они переглянулись и сказали, что понятно, что делать. Мой бывший ментор сказал мне позже, что теперь осталось убедить Койн разрешить нам с Китнисс поселиться в отдельном отсеке. Например, напротив миссис Эвердин и Прим, чтобы они могли присмотреть за нами.
Пока мы не знаем, удалось ли врачам и Хеймитчу поговорить с президентом. Честно говоря, нас это не очень-то и волнует. Пока – точно. Китнисс выпишут еще не скоро.
- О чем ты задумался? – интересуется она, прерывая мои раздумья.
- О том, что тебя еще долго не выпишут, - пожимаю плечами я. Не соврал.
- Знаешь, а ко мне сегодня твой папа приходил, - вдруг улыбается она.
- Правда? – я сильно удивлен. – Он не говорил мне, что собирался. Зачем приходил?
- Спрашивал, как я себя чувствую. Печеньем угостил, - она указывает на вазочку на прикроватной тумбочке, которая сплошь уставлена многочисленными подарочками, которые ей приносят. – Бери, если хочешь.
Удивляясь, где отец мог достать печенье, беру одну штучку. Смотрю на тигровую лилию, сделанную из глазури. Отцовская работа. Я видел много таких лилий, когда был маленьким. Наверное, он делал их для угощения маленьких детей, оставшихся без родителей из-за войны. Он рассказывал мне, что иногда их балуют таким способом. Видимо, ему разрешили взять немного для Китнисс.
- Кстати, - я вдруг вспоминаю о младшем брате. – Не поможешь Джему с геометрией? Помниться, в школе ты хорошо в ней разбиралась.
- Хорошо, - она пожимает плечами. – Мне все равно нечем заняться. Только вот скажи мне, кто такой Джем?
Я смотрю в ее любопытные глаза и смеюсь. Надо же. Не знает, как зовут моего младшего брата.
- Это мой младший брат. Кстати, как зовут старшего? – интересуюсь я.
- Не имею ни малейшего понятия, - она смеется. – Прости.
- Так поможешь? – уточняю я.
- Да, конечно. Пусть приходит в любое удобное время. Я никуда не денусь.
Я улыбаюсь, сжимая пальцы ее рук.
- Что читаешь? – я беру в руки раскрытую книгу с ее колен.
- Это стихи. Правда, чьи – не знаю. Автор стерся, - она показывает обложку. Действительно, автора нет.
- Нравится? – я снова улыбаюсь. Рядом с ней мне всегда хочется улыбаться.
- Читать можно, - она снова пожимает плечами. Эта ее привычка начинает меня раздражать. – Принеси мне потом еще чего-нибудь, пожалуйста.
В последние дни мы с Гейлом постоянно приносим еще книги. Китнисс нечем заняться, и она решила посвятить себя чтению. Теперь мы постоянные гости в местной довольно обширной библиотеке.
- Что хочешь? Снова рассказы? – я теперь много знаю о ее литературных пристрастиях.
- Выбери на свой вкус, - она улыбается. – Я тебе доверяю.
Доверяет. Я снова улыбаюсь, прижимая пальцы ее руки к своим губам. С тех пор как она вернулась, мне постоянно хочется прикасаться к ней. Так что Китнисс приходиться мириться с тем, что одна из ее рук в моей постоянной власти. Она улыбается, чуть шевелит пальцами, сжимая мою вторую свободную кисть.
- Китнисс, - громко кричит Хеймитч, открывая дверь палаты. Мы подскакиваем. – Ты будешь играть со мной в шахматы!
Даже не вопрос, утверждение.
- С чего ты взял, что я вообще умею? – она приподнимает брови.
- Порция сказала. Она видела, как ты играла с Цинной, - он запинается. Китнисс бледнеет.
- Почему я должна играть с тобой? – спрашивает она ровным голосом.
- Давай же. Тебе все равно нечем заниматься! – Хеймитч выдвигает специальную досочку, на которую Китнисс обычно ставит тарелки с едой. Он быстрым движением расставляет фигуры.
Китнисс тяжело вздыхает, отдавая мне книжку. Внимательно смотрит на доску, потом на Хеймитча и спрашивает:
- У тебя ломка? И тебе нечем заняться?
- Нет, радость моя, ломка у меня прошла, - он смеется. – А вот заняться мне действительно нечем. И потом, мы все ждем окончательного ответа Койн.
Мы с Китнисс переглядываемся.
- Я, пожалуй, пойду. Не буду вам мешать, - я кладу книжку на тумбочку и поднимаюсь на ноги. – Я после ужина зайду, хорошо?
Китнисс кивает, я целую ее в щеку и ухожу. Медленно бреду через коридоры в свой отсек, думая, какой же я счастливый. Девушка, которую я люблю, рядом, моим близким ничего не угрожает. Мы в относительной безопасности. Сноу далеко. Он ничего не сможет сделать Китнисс.
Шумно открываю дверь в свой отсек. Родителей и Марка еще нет, а вот Джем уже здесь. Видимо, у него сегодня нет дежурства на кухне. Младший брат лежит на кровати, подперев подбородок руками, и вымученным взглядом смотрит на учебник геометрии.
- Как твои успехи, страдалец? – спрашиваю я, опускаясь рядом с ним на кровать.
- Издеваешься, да? – Джем поднимает красные глаза на меня и всхлипывает.
- Ну, прекрати. Не стоит эта геометрия твоих слез, Джем, - я ласково треплю его шевелюру.
- Мама убьет меня за очередную двойку за контрольную, - он тяжело вздыхает.
- Я знаю, как тебе помочь, - я улыбаюсь ему. – Китнисс согласилась помочь тебе.
- У нее не хватит терпения, - усмехается Джем.
- Ну, она в свое время натаскала по геометрии Мадж, - я улыбаюсь, вспоминая школьные годы. – Поверь, она разбиралась в ней точно так же, как и ты.
- Ладно. Попытка - не пытка, - он пожимает плечами.
- Пойдем. Она тебе поможет, - я похлопываю его по плечу. Он поднимается, собирает учебники, берет тетрадь и покорно плетется за мной через длинные коридоры.
Когда мы заходим в палату, Китнисс с Хеймитчем как раз заканчивают очередную партию.
- Как успехи? – улыбаюсь я.
- Ничья, - равнодушно пожимает плечами Китнисс. – Мы всего две партии сыграли.
- Отлично, если добавить, - Хеймитч довольно улыбается. – Солнышко хорошо играет.
- Спасибо. Привет, Джем, - она приветливо машет моему брату, прижавшемуся ко мне.
- Ладно. Я завтра к тебе загляну, хорошо? – Хеймитч собирает шахматы в доску. Китнисс кивает и хлопает по стулу, стоящему рядом с ее кроватью.
- Давай, Джем, иди сюда. Я не кусаюсь, - брат робко улыбается и садится рядом со мной.
- Не буду вам мешать. Увидимся, Китнисс, - но девушка уже полностью углубилась в чтение задачи и не слышит меня.
Я осторожно закрываю дверь, стараясь не шуметь. Она упрямая, своего добьется. Бросаю взгляд на свое расписание, а затем на часы, висящие во всех коридорах. Наручные есть только у избранного круга лиц. Например, у Боггса, Плутарха или Койн. До ужина еще есть полтора часа. Я решаю наведаться в библиотеку.
Пожилая женщина, сидящая в огромном зале, чем-то напоминающем столовую, сплошь заставленную книгами, приветливо улыбается, увидев меня. Я не имею ни малейшего понятия о том, как ее зовут, но все равно вежливо здороваюсь.
- Опять для девушки книги берешь? – она понимающе щурится, лукаво улыбаясь.
Я почему-то краснею, будто мне четырнадцать, и смущенно киваю.
- Сам выберешь? Или тебе подсказать? – она снова улыбается. Она все время улыбается.
- Подскажите что-нибудь.
- Стихи или рассказы? – она с готовностью поднимается с места.
Раньше я никогда не просил ее о помощи и теперь с удивлением отмечаю, что у нее мягкая и плавная походка, которую никак нельзя сопоставить с ее возрастом. Она все время улыбается, ведет себя приветливо со всеми, всегда готова подсказать, что чудится, будто она – моя бабушка.
- Рассказы, - я вспоминаю просьбу Китнисс.
- Что бы тебе такое дать? – рассуждает она, медленно прохаживаясь вдоль полок. Я иду за ней. – Эх, дала бы тебе стихи, есть очень красивые, да ты не хочешь.
Она произносит это так укоризненно, что я смущенно соплю и снова смотрю в пол.
- Вот, держи, - она протягивает мне потертую книгу в синем переплете. – Пользуется популярностью среди молодежи.
Она записывает номер книжки на специальном листке, я расписываюсь и на несколько секунд замираю, будто собираюсь с мыслями.
- Дайте мне ту книгу со стихами. Для себя, - негромко прошу я.
Женщина будто ни на секунду не сомневалась, что я так поступлю, потому что вытаскивает книгу из-под стола.
- Скажешь мне потом, понравилось ли тебе, - улыбается она.
Я рассеяно киваю и спешу уйти. Выхожу, закрываю дверь, прохожу пару коридоров, а затем сажусь прямо в коридоре, на полу, прижавшись спиной к холодной каменной стене. Эта женщина чем-то пугает меня, и я не знаю, почему. Верчу книгу, неожиданно для себя замечаю закладку. Тяну за нее, открывая нужную страницы. А закладкой оказывается… Моя детская фотография. Перевожу взгляд на стихи и удивленно читаю:
Я в глазах твоих утону, можно?
Ведь тонуть в глазах твоих — счастье.
Подойду и скажу: "Здравствуй,
Я люблю тебя очень". Сложно..?
Нет, не сложно, любить — это трудно
Очень трудно любить... веришь?
Подойду я к обрыву крутому
Буду падать — поймай! Успеешь?
Только мне без тебя плохо...
Я хочу быть с тобой, слышишь?
Ни минуту, ни месяц, а долго...
Очень долго — всю жизнь... понимаешь?
Знаешь... вместе, всегда... Любишь??
Если да, я тебе обещаю
Что ты самой счастливой будешь,
Если нет, я тебя умоляю
Не казни меня взглядом, не надо,
Не тяни меня взглядом в омут...
Пусть другого ты любишь, ладно...
Но меня хоть немножко помни.
Я любить тебя буду, можно?
Даже если нельзя, буду!
И всегда я приду на помощь,
Если будет тебе трудно!
Я люблю тебя, слышишь?..
Помни.... *
Захлопываю книгу. Господи, что, черт возьми, происходит?
_____________________________________________________
*Роберт Рождественский
