Глава 24Глава 24. Природа волшебства
На эти каникулы мы вернулись домой не к обычной череде балов и торжеств, а к похоронам. Неожиданно скончался дядя Альфард, и весть об этом достигла наших родителей как раз перед тем, как они отправились забирать нас со станции. На все наши вопросы родители неопределенно отвечали, что дяде стало плохо с сердцем. Отец держался, как всегда, стойко, но, возможно, ему просто было все равно, зато тетю Вальбургу явно потрясла смерть брата. Я была удивлена, потому что, во-первых, никогда не слышала, чтобы она отзывалась о нем, кроме как с умеренным неодобрением, а во-вторых, вообще не считала ее способной на человеческие эмоции. Нам приказали вести себя тихо и никому не доставлять беспокойства, пока мы гостим в Угрюмом поместье.
Хотя дядя Альфард вел себя эксцентрично и слыл кем-то вроде мятежника, он никогда не выходил за грань и потому все еще оставался Блэком, так что на его похоронах собрался весь чистокровный мир. Тетя Вальбурга всю церемонию простояла с каменным лицом и сухими глазами: неважно, что она чувствовала, правила поведения на публике оставались неизменны. Блэков традиционно хоронили в одном из родовых поместий на севере страны, которое находилось слишком далеко от цивилизации, чтобы использовать его как-то иначе. Я не думала, что дядя Альфард хотел бы быть похороненным там, но это была традиция, и я не настолько хорошо его знала, чтобы сказать наверняка, так что я просто промолчала.
Это был очень холодный, пасмурный и ветреный день. Я знала, что мы в точности следуем заведенному порядку, но дяде Альфарду было бы все равно, кто произносил речь и какие цветы положили на крышку гроба, так что во всем этом я чувствовала стойкий привкус фальши. Что бы ни было для него важно, я сильно сомневалась, что оно было здесь: в бесчувственном, насквозь фальшивом чистокровном мире. И все же, в отличие от Сириуса и, в конечном счете, от меня, он всегда возвращался, так что, возможно, тут еще оставалось что-то, имеющее для него значение.
Краем глаза я заметила кого-то в темном плаще, стоящего в тени деревьев. Незнакомец вел себя очень тихо и даже не пытался подойти поближе. Я уже хотела предупредить стоящую рядом Беллу, но внезапно поняла, что знаю эту позу: такое небрежное изящество было свойственно только одному человеку. Я послала ему слабую улыбку, и Сириус кивком показал, что заметил мое приветствие. Когда я снова оглянулась, он уже ушел. Меня не удивило, что он приходил: наш с Сириусом разговор на прошлых зимних каникулах показал мне, что эти двое были намного ближе, чем я думала.
После похорон состоялся прием. Сейчас я уже знаю, что такая традиция есть и в мире магглов, но мне до сих пор кажется странным отмечать уход из жизни сэндвичами и глупой светской болтовней. Я не испытывала никакого желания вести беседу и наверняка вела себя непростительно грубо по отношению к тем, кто пытался со мной заговорить, но я не могла смириться с тем, что, за исключением отсутствия музыки и не такой яркой одежды, все это напоминало самый обычный бал. Чтобы избежать неодобрительных взглядов матери, я, несмотря на холод, вышла на улицу. Я обхватила себя руками и окинула взглядом прекрасный в своей бесплодности пейзаж. Сначала мне показалось, что гудит ветер, но потом он стих, и я поняла, что не была единственной, кто сбежал из зала. Кто-то определенно был за углом, где ступени террасы плавно спускались в парк, простиравшийся до самого замерзшего озера.
Я тихо завернула за угол и увидела сидящую на ступенях женщину. Черная мантия делала ее почти невидимой; она сгорбилась и уткнулась лицом в ладони. Инстинкты подсказывали мне вернуться в дом: вряд ли она вышла в морозную декабрьскую ночь, чтобы найти себе компанию. Но я решительно шагнула вперед.
- С Вами все в порядке?
Темная фигура обернулась, и я узнала миссис Уилкес. Меня потрясло то, насколько она отличалась от моей матери. Их социальное положение диктовало, что слабость и открытое выражение эмоций недопустимы. Она не плакала, но ее лицо не было ни застывшим, ни безжизненным.
- О, Андромеда, дорогая, - сказала она с видимым облегчением, что ее застала только я, - да, все в порядке. Спасибо за заботу.
- Может принести Вам что-нибудь из дома? Здесь очень холодно.
- Не надо, Андромеда, спасибо. Мне просто нужно было выйти оттуда. Глотнуть свежего воздуха.
Я разрывалась между неловкостью от ее странного поведения и любопытством. В конце концов, любопытство пересилило, и я опустилась рядом с ней на ступени.
-Я не знала, что Вы были знакомы с моим дядей.
- Мы одного возраста и оба были на Слизерине. Конечно, я с ним знакома.
Это было логично: волшебный мир сам по себе был довольно тесен, а уж чистокровная элита и подавно.
- Я всегда считала, что ему улыбнулась удача, - внезапно сказала она. Подозреваю, что она разговаривала со мной, просто потому что я оказалась рядом и не вызывала у нее опасений, - он всегда хотел путешествовать, повидать мир. Он часто говорил о местах, где собирается побывать: Африка, Индия, Мексика. В школе он много рассказывал о них: не знаю, прочитал ли он эти истории или попросту выдумал, главное, что он был замечательным рассказчиком.
- Я знаю.
Она слабо улыбнулась.
- Он никогда по-настоящему не подходил для Слизерина, во всяком случае, не как Сигнус и Вальбурга, но когда он рассказывал истории, его слушали все. В конечном счете, он занимался тем, о чем мечтал: путешествовал, читал, учился. За свою жизнь он встретил столько интересных людей: и волшебников, и магглов. Я всегда считала его удачливым, но теперь понимаю, что к удаче это не имело никакого отношения. Это была храбрость. Он был достаточно храбр, чтобы принимать решения, не оглядываясь на других. Да, не оглядываясь на других…
- Вы думаете, он был счастлив? – спросила я.
- Он был счастливее большинства, - сказала она с непонятной мне уверенностью. Откуда она могла знать? – он делал то, о чем мечтал.
- Но он от многого отказался ради этого, - возразила я, помня наш разговор с Сириусом.
- Все мы делаем выбор и всем нам есть, о чем сожалеть, - сказала миссис Уилкес, повернувшись ко мне.
Она вздохнула и абсолютно нелогично продолжила:
- Я очень люблю своих детей. Тимоти…ты его не знаешь, он гораздо старше…он сильный, умный, гордый. Настоящий чистокровный джентльмен. Отец им гордится. А Аннабель так мила, так симпатична и женственна. Она будет счастлива. Она соответствует тому, что от нее ожидают. Она будет счастлива, - со вздохом закончила миссис Уилкес.
Словно желая убедиться, что я ей верю, она повторила:
- Я люблю своих детей.
Я не знала, что сказать. Я верила ей, но чувствовала, что она оправдывается за то, что несчастлива сама. Она отказалась от того, что делало ее счастливой, но она любила своих детей.
- Это стоило того?
Миссис Уилкес пожала плечами.
- Как я могу сказать, что стоит того, а что нет? Украденных моментов всегда мало, но могла бы я бросить Тимоти и Аннабель ради целой жизни? Думаю, ответ очевиден, - она горько улыбнулась, - ты умная девочка, Андромеда. Хотя уже поздно называть тебя девочкой – ты же ровесница Аннабель. Семнадцать? Или почти?
- Этим летом, миссис Уилкес.
Она одарила меня проницательным взглядом.
- Ты стала настоящей красавицей, - она совсем по-девичьи захихикала, - ну конечно…
- Что?
- Ты совсем по-особенному выглядишь, - решительно заметила миссис Уилкес, а затем, в ответ на мой непонимающий взгляд, пояснила:
- Мы всегда более красивы, когда влюблены. Это странно и ненаучно, но я ни разу не видела, чтобы это было не так. Это просто природа волшебства. И Вы, Андромеда Блэк, влюблены.
- Это не…я не…это просто смешно.
- Да-да, это смешно. Можешь считать это фантазиями драматичной старухи, - она махнула рукой на мои попытки извиниться, - так бывает, когда доживаешь до моего возраста. Возможно, это и есть старость. Но какая же я глупая – держу тебя на таком холоде. Ты же замерзнешь до смерти. И мы ведь не хотим, чтобы нас потеряли, верно?
Когда мы подошли к двери, она, поколебавшись, положила руку мне на плечо, словно собираясь что-то сказать.
- Я никому не расскажу, - неловко сказала я, догадавшись, что ее тревожит.
Она слабо кивнула.
- Спасибо. И Андромеда…Альфард всегда говорил, что дела склонны меняться к лучшему. Иногда это не происходит само по себе. Тогда нужно брать судьбу в свои руки.
* * *
Странно, но смерть дяди заставила потеплеть мои отношения с сестрами.
Нарцисса была необычайно холодна после того, как уличила меня в чрезмерном общении с Тедом. Я должна была быть осмотрительней: я знала Нарциссу лучше, чем большинство, возможно, даже лучше, чем кто бы то ни было, и потому не должна была ее недооценивать, но я была слишком поглощена новыми ощущениями. Я понимала причину ее отстраненности, но пыталась сделать вид, что ничего не произошло. Белла же была холодна ненамеренно: ее отвлекал мир темного волшебства. Нарцисса и я пытались игнорировать ее новую природу, но, думаю, мы обе в этом не преуспели. В любом случае, очевидное горе тети Вальбурги напомнило Белле, что, несмотря на ее преданность Темному Лорду, нас она любила больше. Внезапно она снова стала нежна с нами, и, к своему стыду, я легко вернулась к позабытому чувству ложной безопасности. Белла вела себя в точности как раньше, когда ее еще не опутали чары лорда Волан-де-Морта. Я хотела бы, чтобы это длилось вечно, и потому просто приняла все как данность: Белла вернулась, и я по ней скучала. Нарцисса, казалось, тоже забыла, что дуется на меня, и я наконец вздохнула с облегчением.
В ночь после похорон я думала о тайном визите Сириуса и странном разговоре с миссис Уилкес, которую я явно недооценивала. Я витала в своих мыслях, бездумно глядя на льющийся из окна лунный свет, когда в комнату прокралась Нарцисса. Она свернулась у меня в ногах, нервно покусывая нижнюю губу. То, что она спросила, было весьма неожиданно, но я была уверена, что любовь уже давно занимает ее мысли, так что не слишком удивилась.
- Энди, ты когда-нибудь любила?
Я ухмыльнулась.
- Я же тебе говорила: страстная интрижка с министром Магии.
Цисси улыбнулась, заметив стоящую в дверном проеме Беллу.
- Не будь дурочкой, Цисси: любовь бывает только в сказках.
Она прикрыла за собой дверь и нарочито медленно пересекла комнату, и я почувствовала себя необъяснимо счастливой. Это было прямо как в старые-добрые времена, когда мы все ночи проводили вместе. Белла села рядом с Цисси, небрежно закинув руку ей на плечо, и на мгновение они показались мне чарующе прекрасными: черные волосы против золотых, тьма против света. Нарцисса расслабленно свернулась под боком сестры.
- Ты же на самом деле так не думаешь, - мягко укорила ее Цисси, - ты любишь Рудольфуса.
Белла усмехнулась.
- Конечно, я уважаю его, он мне нравится и, безусловно, он меня необычайно привлекает, - добавила она, выразительно поиграв бровями, - но любовь? Если ты любишь кого-то, то сделаешь для него все, не так ли? – она покачала головой, - нет уж, такое бывает только в сказках.
- Ты лжешь, - поддержала я, ободренная поддержкой младшей сестры, - ты все равно его любишь.
Белла с любопытством обернулась, и только тогда я поняла, насколько она отдалилась за прошлый семестр, едва замечая, что происходит вокруг. Она никогда не была так хороша в улавливании тонкостей, как Нарцисса, но, несмотря на это, раньше она, казалось, знала обо мне все.
- Внезапная вера в настоящую любовь, Энди? – слегка насмешливо спросила Белла.
Нарцисса внезапно крайне заинтересовалась разговором, и я, испугавшись, что она может что-то сказать, поспешила уйти от темы.
- Я видела, как ты смотришь на него, вот и все.
- Это, девочка моя, называется сексом, - засмеялась Белла.
Нарцисса выглядела так, будто отчаянно хотела это обсудить, но Белла больше ничего не сказала, и Цисси, нахмурившись, умолкла. Было уже довольно поздно, долгий утомительный день, наполненный горечью от смерти дяди Альфарда, подходил к концу, и мы очень устали. Я чувствовала невероятное спокойствие, засыпая рядом с Беллой и Нарциссой: чувство, которое я давно утратила и знала, что оно будет недолгим.
Много позже полуночи я проснулась от того, что Нарцисса зашевелилась. Она поворочалась, но не проснулась, и только тогда я заметила, что Белла ушла. Такие внезапные исчезновения были для нее в порядке вещей, но мне все же было любопытно, куда она отправилась. Возможно, внезапное возвращение нашей близости придало мне храбрости, чтобы, наперекор здравому смыслу, твердившему, что это плохая затея, пойти ее искать.
Белла нашлась в своей комнате; свет от камина заползал в каждый угол, отбрасывая странные зловещие тени. Когда я переступила порог, она стояла на коленях перед огнем, бормоча себе под нос какие-то слова, вообще не похожие на английский язык. Я не проронила ни звука, но через секунду она повернулась и посмотрела прямо на меня, словно заранее знала, что я приду.
- Подойди сюда, - спокойно, почти ласково позвала Белла, - я тебе кое-что покажу.
Это пугало. Я знала, что собой представляют Темные Искусства, и ощущала дрожь волшебства в воздухе. Думаю, я уже тогда понимала, кем она стала и какими вещами занималась. И все же это была Белла. Еще когда мы были детьми, Белла часто сидела на полу у огня с книгами из отцовской библиотеки. Запрещенными книгами. Темная голова склонялась над пожелтевшими страницами, губы шевелились, проговаривая заклинания, которые она еще не могла использовать. Я хотела бы верить, что с тех пор ничего не изменилось, но знала, что теперь это не было простым любопытством.
Когда я не сдвинулась с места, Белла позвала еще раз.
- Иди сюда, Андромеда.
Это был явный приказ. Прошли годы с тех пор, как я позволяла Белле так мной командовать, но какое-то болезненное любопытство вкупе с моим желанием сохранить наше краткое перемирие заставило меня шагнуть в комнату, закрыв за собой дверь. Белла стояла на коленях перед небольшой серебряной чашей. Она была не более шести дюймов в диаметре и вся покрыта какими-то символами. Они напоминали что-то из Древних рун, но не были похожи на те письмена, которые мы прошли за три года.
- Что это?
- Я не совсем уверена... - задумчиво проговорила Белла, - я нашла это в вещах дяди Альфарда.
- Беллатриса!
- Ну что?! Брось, Энди, она ему больше не понадобится.
Как бы неприятно это ни звучало, она была права.
- Так что это?
- Думаю, она из Индии, - уклончиво сказала Белла, как обычно демонстрироруя превосходное умение уходить от ответа. Я стояла достаточно близко, чтобы она схватила меня за руку, заставляя опуститься рядом. Я ни разу не видела, чтобы дядя Альфард интересовался Темными Искусствами, но эта чаша не походила на вещицу из Косого переулка. С другой стороны, он мог взять ее ради интереса, чтобы посмотреть, что она может делать и какие чары на нее наложены. В лбом случае, мне не нравилось, что Белла играется с неизвестными магическими предметами.
- Ты уверена, что нам стоит...
- Ш-ш-ш... Дай мне руку.
- Что?
- Руку! - нетерпеливо выкрикнула она, схватив меня за запястье. Я не понимала, что происходит, и по глупости позволила Белле положить мою ладонь в ее: наши руки легли точно друг на друга. Краем глаза я заметила какой-то отблеск, но было уже слишком поздно: Белла полоснула по моей ладони кинжалом. Я застыла, в каком-то странном онемении наблюдая за текущей по руке кровью.
Как только она капнула в серебряную чашу, внезапная вспышка света отбросила нас обеих назад. Я не ударилась, но была слишком потрясена, чтобы говорить, а вот Бклла тут же начала сыпать проклятьями.
- Что произошло?!
- Ничего, - злобно закусив губу, выплюнула Белла.
- А что должно было произойти? - мой голос слегка дрожал от страха и ярости.
- Неважно. Должно быть, он снял с нее заклинания. Черт! - раздраженно сказала она, отбрасывая кинжал и волшебную палочку. На кровь на руках она не обращала внимания, - ты в полном порядке, Энди. Всего лишь небольшой порез, он скоро заживет. Я знала, что не сделаю тебе больно.
- Нет, ты не знала! Ты понятия не имела, что эта штука делает!
- Ш-ш-ш, разбудишь маму с папой.
- Как ты могла, Белла… Я не хочу иметь ничего общего с таким волшебством. Я не буду пользоваться этой магией и не хочу, чтобы ее использовали на мне. Ты не имела права делать это со мной…
Она спокойно разглядывала меня.
- Ты не должна этого бояться, Энди. Ты могла бы стать сильнее…
Я развернулась и ушла, хлопнув дверью так сильно, что задрожали стекла.
* * *
На следующее утро о том, что все случившееся не было дурным сном, напоминал только порез на моей ладони.
- Что-то не так?
- Ничего.
Эдриан закатил глаза.
- Только не говори мне, что ты тоже будешь строить из себя стерву.
- Что?
Отец Эдриана приехал, чтобы обсудить какие-то дела с моим отцом, и как обычно захватил с собой сына. Обычно я была рада его видеть, но сегодня у меня не было никакого желания общаться. Его отец и моя мать успели обменяться многозначительными взглядами, в которых ясно читалось, что они уже мысленно составили список гостей на нашу свадьбу. Я физически не могла находиться в доме, так что мы воспользовались тактикой Сириуса и устроились на крыше, окутав ее Согревающими чарами.
- Когда я спрашиваю Эбби, что случилось, и она говорит: "Ничего", я должен понять, что это не так и это моя вина. А потом я еще долго выпытываю у нее, в чем я провинился и как могу это исправить. Я могу вытерпеть это от нее, но так как я не собираюсь с тобой спать, то не буду терпеть это еще и от тебя.
Тогда я не очень хорошо знала Эбигейл Гольдштейн и, к слову, не смогла узнать ее и позже, поскольку она всегда считала меня своей конкуренткой. Мы ни разу не оставались наедине достаточно долго, чтобы я успела уверить ее, что не имею никаких планов на Эдриана. Я не знала и ее семью, хотя слышала, что недавно ее отец потерял много денег на какой-то сделке. Мне уже не первый раз пришло в голову, что Эбигейл была самой сообразительной девушкой из всех, кого я знала (а ведь я знала Беллатрису Блэк, это о чем-то да говорит), и, возможно, она больше любила счет Эдриана в Гринготтсе, чем его самого. Я была его другом и потому ничего не сказала. Я считала, что Эдриан мог найти кого-то более достойного, но он любил только ее.
- Спасибо за информацию, но я не стерва и мое поведение не имеет никакого отношения к тебе.
- Дело в том парне?
- С чего ты взял? - огрызнулась я.
- Шестнадцатилетняя девушка, бесящаяся из-за парня. Кто бы мог подумать! Ни разу о таком не слышал.
- Звучит немного по-сексистски, мистер Я-грущу-потому-что-моя-девушка-со-мной-не-разговаривает. В любом случае, не беспокойся: твое мнение мне известно.
- Это не так, Энди. Точнее... Ты знаешь, что я думаю, но неверно истолковываешь причины, - Эдриан откинулся на спину, лениво прикрыв глаза, - я не знаю этого парня, но меня правда волнует не то, что он грязно... прости, магглорожденный. Многие аргументы чистокровных вполне обоснованы... - он приподнял руку, даже с закрытыми глазами зная, что я собираюсь возразить, - я не закончил. Их аргументы обоснованы, но они заходят слишком далеко. И я хотел сказать не это. Думаю, ты бы не связалась с ним, если бы он не был хорошим парнем.
- Тогда почему такое завуалированное, но очевидное осуждение?
- А почему ты ввязываешься только в то, что может причинить тебе боль? Энди, ты можешь заполучить почти любого парня. Почему ты выбрала того, кто может лишь взбесить твою семью? Я не вижу для вас более счастливого финала: вы же абсолютно из разных миров.
- Это не так…
- Это приятная иллюзия, Энди, но любовь на самом деле не побеждает все. Трудно сохранить отношения, когда весь мир против вас. Не то, чтобы я верил во всю эту чистокровную пропаганду, просто я думаю, что ты здорово облегчила бы себе жизнь, если бы выбрала кого-то своего круга.
Когда я не ответила, Эдриан открыл глаза и посмотрел на меня.
- О нет…ты же не…
- Что?
- Ты же не любишь его, правда?
- Я не знаю.
Эдриан сел, упершись локтями в колени.
- Ну, тогда это уже совсем другая проблема.
* * *
Мой отец не был слабым человеком, но, как младший из троих детей, он редко повышал голос на кого-либо, включая мою мать. Женитьба на гордой девушке из семьи Розье приучила его избегать лишних ссор. Думаю, всилу своего характера, тетя Вальбурга всегда командовала братьями, и мой отец покорно это принимал. Я никогда не слышала, чтобы он с ней спорил, но три дня спустя между ними вспыхнула ссора, которая со временем могла бы стать семейной легендой.
Завещание дяди Альфарда было оглашено спустя три дня после его похорон, как того требовал обычай. Поскольку дядя Орион был самым старшим мужчиной в нашем роду, вся важная собственность семьи должна была отойти к нему. Даже наше семейное поместье, в конечном счете, перешло бы к кому-то по мужской линии: женщины из семьи Блэк никогда не были наследниками – лишь матерями новых наследников. Но дядя Альфард не зря столько лет изучал магию. Заклятия, наложенные на его завещание, были нерушимы: большая часть принадлежавшего ему состояния переходила к Сириусу Блэку. Услышав об этом, я незаметно улыбнулась, вспомнив высказывание Нарциссы о том, что Сириус не привык жить в нищете. Теперь он мог об этом не волноваться. Семейное состояние Блэков было потеряно для него навсегда, но, благодаря дяде Альфарду, у него появился шанс начать новую жизнь.
Тетя Вальбурга поссорилась с моим отцом в гостиной Угрюмого поместья. Они говорили так громко, что мы слышали их даже на лестнице где сидели рядом с Регулусом. Мы не хотели подслушивать, но оставить Реджи одного было бы просто нечестно.
- Черт побери, Вальбурга, это уже не имеет значения, - взревел отец.
- Он предал нашу семью. Он предал меня, Сигнус, отдав золото этому неблагодарному маленькому предателю крови!
- Так дело в твоей гордости? Ты выкинешь собственного брата из нашей истории, наших жизней и нашего мира из-за гордости?
- Блэки знают, что такое честь. Мой предатель-сын этого не понимал так же, как и Альфард. Они не заслуживают нашего имени, нашей истории и места в нашей семье, - яростно выкрикнула она одновременно с ослепительной вспышкой, которую мы увидели даже на лестнице. Я знала, что дяди Альфарда больше нет на гобелене, и ощутила настойчивую потребность выйти из дома.
* * *
- Энди?
Тед выглядел потрясенным. Мы договорились, что не будем видеться на праздниках, и Тед совершенно не ожидал, что я появлюсь на пороге его маггловского дома. На мгновение его лицо вспыхнуло счастьем, которое, однако, тут же сменилось беспокойством.
- Что случилось?
Он потянул меня внутрь, подальше от любопытных глаз соседей-магглов.
- Я не должна была приходить. Твоя семья...
- Все в порядке, они на рождественской вечеринке у папы в офисе, - успокоил Тед, привлекая меня к груди, - что случилось?
- Мой дядя умер, - сказала я. Это было не единственным, что меня тревожило - лишь самым простым и легко объяснимым. Тед поцеловал меня в макушку, и я почувствовала себя немного лучше, просто уткнувшись лицом в его рубашку.
- Мне жаль, - просто сказал он, - это тот дядя, которого ты любила, да?
Я кивнула, не отрывая лицо от его плеча.
- Это еще не все. Она выжгла его с родословной, и Белла, вся эта кровь, Цисси знает и все расскажет, и я не хочу быть несчастной, как миссис Уилкес...
Тед положил руку мне на затылок.
- Энди, я понятия не имею, о чем ты говоришь, но все будет хорошо. Мы справимся.
Его уверенность в том, что все будет хорошо, и использование множественного числа немного успокоили меня, хотя, по большому счету, это ничего не меняло. Тед отпустил меня, и я нехотя последовала его примеру. Он бережно провел меня на кухню.
- Я сделаю тебе чашку чая. Мама всегда так делает, когда у кого-то из нас неприятности. А теперь расскажи мне, что произошло, - сказал он, сажая меня на стул.
Постоянно запинаясь, я рассказала ему все, за исключением слов миссис Уилкес о моей влюбленности. Тед слушал, не перебивая.
Когда я закончила, он поставил чашку на стол и бережно помог мне встать на ноги. Все началось с легкого поцелуя, призванного помочь мне успокоиться, но я цеплялась за Теда, все ближе привлекая его к себе. Он прошептал мое имя, пытаясь то ли остановить, то ли поощрить меня, но я снова заставила его умолкнуть, проведя ладонями по его груди. В тот момент я не хотела ни о чем говорить - мне нужно было лишь чувствовать свою близость к Теду. Я испытывала отчаянное желание не упустить это мгновение, показать Теду, что я хочу его и что я не закончу как все те женщины, которых я знала.
Иногда нужно брать судьбу в свои руки.
Тед прекратил меня целовать, и я инстинктивно придвинулась ближе, но он всего лишь хотел проложить дорожку из нежных коротких поцелуев вдоль моей шеи, закончив где-то за ухом, отчего меня пробила внезапная дрожь. Я нетерпеливо засунула руки ему под рубашку, и это прикосновение заставило его выдохнуть:
- Энди...Энди, подожди...
- Но...
- Нет, подожди, - сказал Тед, решительно отступая на несколько шагов. Его дыхание сбилось, а щеки горели огнем, - Энди, я правда не хочу показаться занудой, но...сейчас это не лучшая идея.
В моих ушах все еще стучала кровь, а пальцы чувствовали его теплую мягкую кожу, так что мне это казалось самой лучшей идеей.
- Что?
Тед покачал головой, устало проведя ладонью по лицу. Другую руку он оставил на моем плече, не давая мне подойти слишком близко.
- Не то, чтобы я не хочу, Энди... Но ты расстроена, и если мы сделаем это сейчас, ты рано или поздно пожалеешь, а я этого не хочу.
- Это неправда! - я была в ярости оттого, что он решил, будто я делаю это под влиянием момента, - неужели я сама не могу разобраться, чего хочу?!
Тед невесело улыбнулся.
- Если ты думаешь, что я не хочу... поверь, Энди, это не так. Но когда это произойдет, это будет наш выбор, а не желание отомстить твоей семье.
Я сбросила с плеча его руку.
- Как ты можешь такое говорить?
- Потому что ты злишься на них, Андромеда! Ты злишься на Беллатрису за то, что она испытала на тебе какое-то незаконное темное волшебство. Ты злишься на родителей за то, что они выжгли твоего дядю с родословной, а ты считаешь это несправедливым. Ты злишься на Нарциссу за то, что она тебе угрожает. Ты злишься на них, Энди, и хочешь им что-то доказать, - Тед вздохнул, заставив меня разрываться между желанием прикоснуться к нему и ударить.
- Ты считаешь все это просто спектаклем для моей семьи? - потребовала я, - все эти месяцы, черт, даже годы, Тед, все это было лишь заговором, чтобы опозорить благороднейшее и древнейшее семейство Блэк?
- Ради Бога, Андромеда, конечно, нет! - рявкнул он. Раньше я никогда не слышала, что Тед повышал на меня голос, - наверное, я все-таки что-то узнал о тебе за эти несколько лет. И я уверен, что прямо сейчас ты пытаешься кому-то что-то доказать, - Тед мягко прикоснулся к моей щеке, и я не отстранилась, - поверь, Энди, тебе не нужно мне ничего доказывать.
- Но я хочу...
Он приложил ладонь к моим губам.
- Мы уже столько прошли, придет время и для этого.
Я отвела его руку ото рта и кратко поцеловала в губы. Тед предусмотрительно перехватил мои запястья, не давая подойти слишком близко.
- Ладно, ладно, - я снова села, быстро пробежав пальцами по волосам, - прости, это были не самые лучшие несколько дней. Обычно я держу себя в руках.
Он слегка улыбнулся.
- Я никогда не видел, чтобы ты теряла контроль над собой, так что один раз можно, - заверил Тед, сев напротив меня. Мы пытались вести себя так, будто ничего не произошло, но в глубине души я знала, что в словах Теда был резон. За последние несколько дней я испытала слишком много эмоциональных потрясений, чтобы принимать осознанные решения, - что ты собираешься делать?
- С чем? - озадаченно переспросила я.
- С твоей сестрой, - сказал Тед, будто это все объясняло, - Беллатрисой.
Со дня нашего знакомства прошло уже тридцать лет, больше двадцати из которых мы женаты, а Теда по-прежнему раздражает, когда я называю ее Беллой. Это прозвище - отголосок той симпатии, которую, как считает Тед, я не должна испытывать к женщине, которой в конечном счете стала моя сестра. Но для меня она всегда оставалась Беллой, а не Беллатрисой Лестрейндж, которую знал весь остальной мир.
Я все еще не понимала, к чему он клонит, и Тед терпеливо уточнил:
- Ты собираешься кому-нибудь рассказать?
- Конечно, нет! Если я расскажу, у нее будут неприятности.
Он потер лоб, словно пытаясь унять головную боль.
- Скорее всего, так и будет, но ты не можешь оставить все, как есть, будто случившееся - какой-то пустяк. Ради Бога, Андромеда, она пыталась с помощью твоей крови активировать какие-то темные чары! Это ненормально и уж тем более незаконно.
- Она моя сестра.
- Она могла сделать тебе больно!
- Она не собиралась причинять мне боль, Тед, - сказала я с убежденностью, которой на самом деле не чувствовала.
- Это была темная магия, Энди.
Он выглядел глубоко обеспокоенным моей беспечностью, я же оказалась лицом к лицу с тем, о чем никогда раньше не задумывалась. Мы всегда оказывались в ситуации, когда моя семья не одобряла Теда, и мне (а, возможно, и ему) даже не приходило в голову, что и Теду есть за что не одобрять мою семью. Та ситуация не была для меня чем-то новым: все знали, что моя семья, как и многие другие чистокровные семьи, балуется темными искусствами. Кое-кто выражал недовольство, но меня защищал от него древний, как мир, щит. За деньги, конечно, не купишь респектабельности, но вот ее фасад – запросто. После Первой войны Люциус Малфой возведет это умение до самого настоящего искусства... Но Теда не волновало, что его честность может меня оскорбить: он не мог и не хотел об этом молчать.
Я знала о темной магии больше, чем многие девушки моего возраста. Часть этих знаний была результатом взросления в нашей семье, я впитывала их неосознанно. Белла изучала все, что могла найти о темных искусствах, я же просто читала то же, что и она. Я не тянулась к этой информации, у меня не было желания выяснить, могу ли я использовать эти заклинания. Часть же стала следствием моего интереса к магии, ее теоретическим аспектам и происхождению. Это было намного притягательнее левитации или превращения кошек в дамские сумочки.
Тед впервые заставил меня задуматься о двойных стандартах, которые моя семья позволяла и даже поощряла, прикрываясь привилегированным положением чистокровных волшебников. Правила к нам не относились, они были для простых смертных. Тед всегда отличался непоколебимым чувством справедливости и обладал достаточной силой воли, чтобы не позволить никому, даже мне, изменить то, во что он верил. Он никогда не просил меня измениться, лишь хотел, чтобы я смотрела на себя и на то, что всегда принимала без вопросов. Он вынуждал меня анализировать. В нашей семье диктовали, во что верить, и ожидали, что мы никогда не зададимся вопросом, почему мы в это верим и правильно ли это. Я понимала, что мои сомнения - лишь шаг в новую фазу взросления, но все же это меня пугало.
- Ты не понимаешь, - наконец сказала я.
- Нет, хотя и пытаюсь, но когда речь заходит о Беллатрисе, ты словно становишься другим человеком.
Я покачала головой.
- Я пока не готова к таким разговорам.
* * *
С моей стороны было глупо вылетать из дома, как ураган, и возвращаться лишь спустя несколько часов. В любой другой день мое отсутствие не прошло бы незамеченным, но сегодня дом стоял на ушах, а родителям в пылу их ссор было все равно, где я. В крайнем случае, я знала, что Марлин или Эдриан смогут солгать, чтобы прикрыть меня, и была готова оправдаться перед родителями или Беллой. Я ожидала увидеть их, а не сидящую на ступеньках Нарциссу. Многим она казалась холодной, я же никогда этого не замечала, привычно глядя сквозь бесчувственную маску, и вот сегодня я впервые не смогла за нее заглянуть. Ее взгляд был холоден и выражал отвращение, которое могло бы предназначаться незнакомцу. Я была расстроена и не имела ни малейшего желания выслушивать нотации младшей сестры, так что попыталась просто пройти мимо, но она больно схватила меня за запястье.
- Я говорила тебе остановиться. Я говорила тебе избегать этого парня.
Я открыла рот, чтобы возразить, сказать, что понятия не имею, о чем она говорит, но Цисси не дала мне вымолвить ни слова.
- Так вот, я говорю это в последний раз.
