Глава 25Сенаторский лимузин привез его обратно к отелю, когда на часах уже минула полночь.
Несмотря на позднее время Хеймитч был совершенно уверен, что его все еще ожидали в пентхаузе Мастера. Но он не стал подниматься к Цинне – лишь скинул через оператора короткое сообщение, что встреча прошла успешно. Хотя на самом деле он с трудом мог бы назвать свой нелегкий разговор с Плутархом особенно успешным. Просто ему не хотелось огорчать стилистов Двенадцатого сомнительными новостями: он прекрасно представлял, что стоит ему только заикнуться о вежливом отказе сенатора в просьбе раздобыть лекарство для Пита, и Цинна тотчас, сломя свою светлую голову, бросится искать свои собственные связи и знакомства для решения этой проблемы.
Нет, решил для себя Хеймитч – он ничего не скажет ему. Не сейчас. Он должен решить этот вопрос сам, не привлекая никого из посторонних. Ментор дрогнул: конечно, Цинна был совсем не посторонним для него человеком – более того, за те несколько недель, что ментор провел в Капитолии под его неусыпным зеленоглазым присмотром, каким-то удивительным образом Мастер из недоступного столичного дизайнера и законодателя мод превратился для Хеймитча Эбернети в закадычного друга и напарника. Но Плутарх прав – репутация ментора Двенадцатого дистрикта была равносильна опасной заразной болезни с летальным исходом. И Хеймитча совершенно не прельщало, чтобы по его милости – или по его глупости! – эта смертоносная зараза распространилась на головы его капитолийских друзей.
Едва попав в собственный номер, первым же делом он включил экран на стене в гостиной. Нет, третий раз за сутки ему не повезет – столичные камеры показывали мирно посапывающую в какой-то расщелине рыжеволосую чертовку из Пятого. Ментор хмыкнул: очевидно, кто-то решил, эта умиротворяющая картина будет для капитолийских зрителей гораздо интереснее того, что происходило в эту минуту с его подопечными. Хеймитч тяжело вздохнул. Ну и ладно, пусть его ребята побудут какое-то время без назойливого присмотра капитолийских режиссеров – судя по критическому состоянию, в котором пребывал Мелларк на момент прекращения трансляции, Китнисс была обеспечена веселенькая ночка.
Двенадцатый мысленно помянул всех чертей и выключил телевизор – в тишине ему думалось гораздо лучше. Он снова и снова прокручивал в памяти сегодняшнюю встречу в Сенате. Уже давно ментор понял одну простую истину: в Капитолии не было ни единой новости, которая бы прошла мимо ушей сенатора Хавенсби. И сегодня, говоря с Хеймитчем о Мелларке, Плутарх не зря упомянул Сенеку: видимо, из собственных таинственных источников сенатор не хуже Двенадцатого знал о светловолосом и голубоглазом притязании Главного Распутника. И, тем не менее, он не исключал возможности участия Крэйна в судьбе Пита и даже весьма недвусмысленно намекнул Двенадцатому, что Главный Распорядитель – единственный, кто действительно в состоянии помочь ему вытащить мальчишку.
Рука машинально потянулась к бутылке – и замерла на полпути. Нет, выпивка сейчас будет лишней. Он обязательно хорошенько напьется, клятвенно пообещал себе Хеймитч, но не раньше, чем разберется с самым главным и неотложным своим делом!
Ментор медленно прошелся по гостиной и замер напротив гардеробной. Из полумрака высокого зеркала на него смотрел уставший и потрепанный человек с темными кругами под глазами. Да, он устал, он измотан – но это не означало, что он сдается! Не сейчас, когда он так близок к цели и когда на карту поставлены жизни его ребят – самое дорогое, что у него еще осталось… Он тряхнул головой. Решено: с Сенекой он увидится завтра – во второй половине дня намечено очередное заседание Совета Игр, и Главный Распорядитель непременно будет присутствовать. Да, пускай он потеряет целое утро, но у него больше не хватало наглости снова и снова беспокоить Финника Одэйра своими дурацкими просьбами об аудиенциях у его высокопоставленного близкого друга – Четвертый и так уже сделал для него и для его ребят более чем достаточно!
Хватит прятаться за чужими спинами, Эбернети, усмехнулся он своему зеркальному двойнику – теперь ты будешь решать свои проблемы сам!
Когда утром Цинна зашел к нему, Двенадцатый уже давно был готов к новому дню.
Для начала он все-таки выпил, причем почти полную бутылку лучшего капитолийского виски – нельзя было изменять образу вечно пьяного ментора! Потом, долго разглядывая в душевой свою помятую физиономию и потирая колючую щеку, решил для пущего колорита еще и не бриться. Наспех одевшись в очередной официальный костюм из гардероба Мастера, он принялся обзванивать всех знакомых за четверть века букмекеров, раз за разом повторяя каждому одно и то же – сбивать, сбивать и еще раз сбивать! Одни удивленно слушали его пьяные рекомендации и тотчас бросались передавать по цепочке шокирующие новости: если уж даже азартный Хеймитч Эбернети не рискует ставить на собственных трибутов – значит, старый ментор уверен, что проиграется в пух и прах! Другие, наоборот, отчаянно пытались уговорить его не делать ставок на подопечных Брута и Энобарии, с пеной у рта доказывая, что Двенадцатый ошибается, и что на этот раз у его ребят – и особенно у его девчонки! – есть все шансы порвать профи. И те, и другие восторженно сулили ему астрономические суммы, называя поистине баснословные размеры возможного выигрыша.
Его не волновали деньги – это была всего лишь цена победы.
Все это он и пересказывал сейчас Цинне, практически силой заталкивая в себя под его внимательным взглядом последнюю порцию выпивки из начатой пару часов назад бутылки. Выслушав его утренний отчет, Мастер в свою очередь поделился своими новостями. Во-первых, приблизительно час назад он дал задание своему менеджеру поставить на Катона довольно приличную сумму. На попытки Хеймитча отчитать его за ненужные растраты молодой человек взглянул ему в глаза таким непоколебимым и суровым взглядом, что ментор тотчас прикусил язык – спорить с таким взглядом было совершенно бессмысленно!
- Думаю, этот ловкач следом за мной сделал то же самое – он давно уже сколачивает собственное состояние на моих идеях! – усмехнулся Мастер одними глазами. - Во-вторых, с самого утра я переговорил с Эффи, - Хеймитч недовольно поморщился при одном только упоминании хозяйки розового парика, – и спешу тебя обрадовать: пригласительные билеты на маскарад уходят со сверхзвуковой скоростью, даже при их немалой стоимости, и Эффи уже успела принять больше двадцати заявок на костюмы Китнисс и Пита!
Двенадцатый растерянно покачал головой – его капитолийская помощница вела себя так, словно и в помине не было их вчерашней стычки в мастерской! Он сдержанно вздохнул: разве мог он продолжать сердиться на эту женщину после всех ее стараний?
- В-третьих, - тем временем продолжал Мастер, - я только что из Центра преображения, где торжественно объявил своим визажистам, что им предстоит благотворительная акция по превращению всех фанатов Китнисс Эвердин в максимально точные ее копии!
- И как они отреагировали? – впрочем, он мог и догадаться.
- Как? – Цинна снисходительно усмехнулся. – Да они буквально смеялись и плакали от восторга! Вения и Октавия пообещали мне соорудить к вечеру двадцать париков Огненной Китнисс, а Флавий согласился пожертвовать собственную палитру красок для боди-арта!
- Представляю, какой это был удар для него! – не сдержавшись, съязвил Хеймитч, на что Цинна лишь сокрушенно покачал головой.
- Ты напрасно язвишь, друг мой, – Мастер лишь поднял брови, - для любого из них их личные запасы бесценны… это как если бы тебя попросили поделиться последней бутылкой любимого самогона!
- Для тебя, друг мой, - в тон молодому человеку снисходительно отозвался ментор, уже без ухмылки взглянув в его зеленые глаза, - я отдал бы ее всю!
Цинна перехватил его выразительный взгляд, и лицо его потеплело.
- Что ж, приму это к сведению… Кстати, Двенадцатый, не составишь ли мне компанию – хочу прямо сейчас заглянуть в Тренировочный центр, повидаться с Брутом и Энобарией…
- Разумеется, составлю, если только тебя не смущает мое слегка нетрезвое состояние! – с готовностью натягивая пиджак и на ходу кое-как повязывая шелковый платок, Хеймитч громко икнул и удивленно засмеялся. – А к чему такая спешка – ты истосковался по Бруту?
Молодой человек неопределенно повел плечами.
- Скажем так, хочу проверить на одном из них свои актерские способности, - загадочно хмыкнул он, распахивая перед ментором дверь номера.
Сегодня они не собирались прятаться ни от очумевших фанатов, ни от любопытных, всюду сующих длинные носы репортеров, а потому до Тренировочного центра их вез белый «хаммер» Цинны. Молодой человек предусмотрительно запасся пачкой рекламных буклетов с изображением Китнисс и Пита в пылающих костюмах с церемонии открытия, которые ментор был вынужден подписывать всю дорогу до пункта назначения. На его недовольное ворчание Цинна резонно заметил, что эти бумажки значительно ускорят их перемещение по открытой местности. Хеймитч сомнительно поморщился, но его ворчание прекратилось, едва они выехали на Круглую площадь – от количества рекламных щитов по периметру площади и числа визжащей публики на ней у Двенадцатого буквально зарябило в глазах!
- И так практически круглые сутки! – рассмеялся молодой человек в ответ на его немое удивление. – Чему тут удивляться – это нормальное состояние Капитолия!
Растерянно разглядывая бросавшихся едва ли не под колеса фанатов, ментор изменился в лице. А ведь он никогда прежде не видел такого… и дело было не в сверхпопулярности его трибутов. Просто за четверть века менторства он никогда не интересовался происходящим в столице во время финала. Поскольку вплоть до нынешних Игр ни один из его подопечных не попадал в финальную восьмерку, последние дни Арены ментор обычно проводил взаперти на двенадцатом этаже Тренировочного центра, до чертиков упиваясь любым попадавшимся под руку спиртным и собственным глухим одиночеством и ожидая спасительного оглашения имени очередного победителя.
Но сейчас оба его трибута все еще были живы – и он широко раскрытыми от изумления глазами наблюдал за размахом безумств Капитолия.
Они столкнулись с менторами Второго на самом крыльце – с трудом пробившись через оцепленную миротворцами толпу, Хеймитч налетел на Брута буквально в вертушке дверей. Да, этому болвану не хватало сейчас только шикарного павлиньего хвоста, хмыкнул сам себе Двенадцатый – разодетый в пух и прах Второй смерил пьяного и едва державшегося на ногах конкурента таким высокомерным и надменным взглядом, что тому впору было провалиться сквозь землю. Встретившая их в холле внизу Энобария держалась проще – оскалившись в своей привычной кошмарной улыбке, она приветственно кивнула Цинне и даже снизошла до покровительственного взгляда в сторону старого пьяницы. Молодой человек выразительно глянул на ментора – и, подхватив последнюю под руку, увлек в сторону, что-то оживленно нашептывая ей на ухо. Ага, должно быть, обещанная проверка способностей, мелькнуло у Хеймитча.
Наспех раздав всем страждущим огромную пачку буклетов и оставшись, наконец, в одиночестве – если присутствие в жужжащем на все лады многоголосом холле можно было вообще назвать одиночеством – ментор обернулся и рассеянно перевел глаза на висевший прямо над входом огромный экран. С экрана на него смотрели шесть оставшихся на Арене трибутов и стремительно меняющиеся цифры напротив каждого из них – скачущий уровень рейтинга. Список, как и предполагалось, возглавляли Катон и Мирта: их тридцать процентов из ста то и дело менялись максимум на несколько сотых в обе стороны. На втором месте ментор с удивлением обнаружил Цепа – внушительный здоровяк Рубаки набрал аж двадцать восемь процентов, вплотную приближаясь к лидерам! Следом за ним уверенно устроились Китнисс и Пит, и замыкала список рыжая девчонка из Пятого.
Пряча оживленный блеск в глазах, Хеймитч незаметно перевел дыхание – на данный момент третье место в турнирной таблице его очень даже устраивало!
- Мистер Эбернети! Мистер Эбернети! – слух отчаянно резанул восторженный визг. Подготовительная группа Китнисс! И откуда только они взялись на его голову? Ментор поспешно сделал шаг назад, но было слишком поздно – они уже спешили к нему с другого конца холла. Стайка шумных, пестрых и разноцветных визажистов окружила Двенадцатого: пустоголовые капитолийские помощники Цинны тараторили наперебой, настойчиво хватая его за руки и отчаянно перебивая друг друга:
- Она действительно любит его?! Да?... О, ну скажите же нам – мы ведь видели!... Это же правда… теперь это абсолютно очевидно!… Она так рисковала ради него, нашла его… спасла его!
- Медленнее и по очереди! – строго прикрикнул на них Хеймитч, пытаясь отбиться от назойливого внимания. Троица испуганно притихла и робко переглянулась. Он вздохнул и сквозь зубы вежливо добавил: - Пожалуйста.
Первой решилась, кажется, Вения – картинно закатив глаза, она рассеянно накрутила на палец локон цвета морской волны и мечтательно вздохнула:
- Она ведь любит его, да? Ах, ведь это так мило и романтично…
Хеймитч сдержанно чертыхнулся. Он и сам пока не понял, что это – настоящие чувства или просто игра на публику. Главное, что Кит сделала именно то, чего он и весь Капитолий ожидали от нее. Словно читала их мысли.
- Это моя личная коммерческая тайна, ребятки, и ее разглашение стоит больших денег. Вы готовы раскошелиться?
- О, да, да! – снова оживились капитолийцы. – Мы на все готовы ради них!... Это ведь так трогательно!.. Они такая прекрасная пара!... Что мы должны сделать, чтобы вы все нам рассказали?
- Сделайте ставки в пользу Катона и Мирты.
- Что-о-о?!
Он и не заметил Эффи, словно из-под земли выросшую за его спиной, пока не услышал ее гневный голос:
- Значит, всего лишь деньги… так я и думала! Выходит, Брут ни при чем, и это была целиком и полностью твоя идея – делать ставки на этих детей? И как ловко придумано – пожертвования, маскарад, хвалебные речи… разумеется, азартные капитолийцы с радостью купились на этот твой аттракцион! – она буквально захлебывалась от эмоций. – А ты сам – неужели тоже поставил на профи?
- Разумеется. Кому в наше время помешают лишние деньги? – его ответ был натянуто безразличен. Обещанное Цинне и самому себе благоразумие и всепрощение таяли буквально на глазах... ну уж нет, сегодня ей не удастся вывести его из равновесия!
- Да что ты за ментор, если сам обрекаешь на гибель своих подопечных?! – он и не знал, что она умеет так эффектно злиться. – Я-то уже поверила было, что тебе есть до них дело…
- Мне есть до них дело, - сухо отчеканил он, оглядываясь по сторонам. Огромный холл Тренировочного центра – не самое лучшее место для исповедей… Не хватало еще, чтобы вездесущие президентские уши услышали гнев в его голосе!
Но Эффи все не унималась. Неужели она совсем не понимала, что своим праведным гневом и возмущением запросто могла подписать себе приговор?
- И как только у тебя хватает совести ставить на Катона? Уму непостижимо! Впрочем, большой вопрос, есть ли у тебя эта совесть вообще! Да шансы наших ребят против профи и так равны нулю, особенно в нынешнем положении – мальчик серьезно ранен и совершенно обессилел, Китнисс на грани истощения и нервного срыва… ты должен как-то поддерживать их… а ты их просто топишь!
Глупая кудрявая кукла, она начинала всерьез раздражать его своей непозволительной болтовней! Он с силой сжал ее локоть и оттащил в сторону. Где-то рядом оживленно шумела толпа, заглушая своим жужжанием его яростный шепот.
- Ты начинаешь действовать мне на нервы, женщина! – процедил он сквозь зубы, не без удовольствия выдохнув ей в лицо свежайший утренний перегар. – Да что вообще знаешь ты, капитолийская неженка, о нервных срывах?!
Ты не знаешь Китнисс. Никто в Капитолии не знает её. Её жалеют, ей сочувствуют, ею восхищаются, копируют наряд и прическу – но до сих пор никто, поверь мне, глупая курица, никто не принимает девчонку всерьез! Это именно то, что мне сейчас нужно… именно на это я и рассчитываю! Пусть все эти шумные безмозглые поклонники решат, что Кит обессилела и ослабла, пусть решат, что она выдохлась; пусть думают, что даже ее ментор потерял веру в нее, и пусть прекратят делать на нее ставки… мне это только на руку! Потому что, если положение дел вдруг изменится, и распорядители поймут, что, даже измученная, голодная и грязная, Китнисс Эвердин во сто крат сильнее всех своих соперников, у нее не будет передышки… и не останется ни единой возможности выкарабкаться самой и вытащить Мелларка!
Эффи судорожно выдохнула и вырвала из его железной хватки свой локоть. Жалобно потирая руку, на которой отчетливо начали проступать синяки от его пальцев, она понизила голос и произнесла с оскорбленным видом:
- Какой ты стал разумный! Капитолий не знает Китнисс… а ты сам давно ее знаешь?
- Совсем недавно… одна маленькая мудрая девочка открыла мне глаза, - он невольно вспомнил уверенный голос Прим после интервью в Двенадцатом. – Каюсь, сам я никогда бы ее не разглядел. Первый и единственный, кто понял ее здесь, в Капитолии – это Цинна. Он как-то сравнил Кит с алмазом… я тогда неверно решил, что речь идет о бриллиантах – этих ваших сверкающих побрякушках для богатеньких спонсоров. Но все совсем не так. Знаешь, в чем истинная ценность алмаза? Не в радужном показушном блеске, а в непревзойденной твердости. Китнисс Эвердин – алмаз самой чистой воды и я, как никто другой, теперь знаю об этом!
Он выпалил свой монолог на одном дыхании. Откуда пришли в его, мягко выражаясь, нетрезвую голову такие красивые слова? Откуда всего этого нахватался человек, с трудом произносящий порой собственное имя? Эффи слегка отстранилась и недоуменно оглядела его с ног до головы.
- Да ты философ! – ее удивление выглядело вполне искренним. – Надо же… я никогда еще не видела такого Хеймитча Эбернети!
Он хмуро усмехнулся. В последнее время он и сам себя удивлял.
- Значит, ты еще многого не видела в своей жизни.
- Так что, все, что происходит на Арене – действительно твоя коммерческая тайна? – многозначительно подняв тонкие нарисованные брови, переспросила она, кивнув в сторону экрана со скачущими рейтингами трибутов.
- Хуже, - он даже позволил себе улыбнуться ей в ответ. – Государственная.
- А если я тоже поставлю на Катона, - с совершенно серьезным видом поинтересовалась капитолийка, и глаза ее озорно блеснули, – тогда ты расскажешь мне?
Двенадцатый усмехнулся, с трудом сдерживая рвущийся наружу смех. Ну вот, уже в который раз эта невозможная капитолийская заноза всего за несколько минут умудрилась сначала разозлить, а потом рассмешить его…
Он перехватил ее вопросительный заинтересованный взгляд и отрицательно покачал головой.
- Извини, женщина, - его насмешливый тон был, тем не менее, непреклонным, - не в этом случае. В другой раз я расскажу тебе все, что пожелаешь, но сейчас – нет.
Эффи прищурилась на мгновение – а потом фыркнула и картинно пожала плечами:
- А я все равно поставлю! – и, развернувшись на каблуках, гордой походкой поцокала в сторону расположившихся прямо здесь, в холле, букмекеров. Хеймитч смотрел ей вслед, тихо беззлобно посмеиваясь – поистине, ход ее мыслей не поддавался никакому разумному и логическому объяснению!
Провожая задумчивым взглядом свою капризную помощницу, как раз возле одной из букмекерских стоек он обнаружил Цинну – распрощавшись с Энобарией, молодой человек широко улыбался и призывно махал ему рукой. Осторожно пробираясь сквозь толпу, шумно обсуждавшую вероятные выигрыши, ментор умудрился пару раз наступить кому-то на ногу, пнуть локтем нескольких резвых спорщиков и тихо выругаться на особенно приставучих капитолийцев. Удивительно, но никто даже не огрызался ему в ответ – признавая в обидчике знаменитого Двенадцатого, публика лишь восторженно шумела и поздравляла ментора с успехами его подопечных. Он примирительно кивал направо и налево, стараясь как можно быстрее унести ноги из этого столпотворения.
- Не могу привыкнуть к такому бурному оживлению – обычно здесь гораздо тише, - пожаловался он молодому человеку, когда, наконец, добрался до него.
- Держи, это для тебя, - Цинна незаметно сунул ему в руку несколько заполненных бланков необычного вида. – Я решил позаботиться о твоем благосостоянии и взял на себя смелость сделать-таки несколько особенных ставок на Китнисс и Пита – ты ведь понимаешь, о чем я? Прости мне мою вольность, - заметив недовольство в глазах Двенадцатого, тотчас пояснил он, - но уж больно велик был соблазн – наша общая знакомая из Второго дистрикта по большому секрету шепнула мне, что на сегодняшний день официальный коэффициент ее подопечных составляет сорок к одному!
Так вот зачем нужны были Мастеру менторы Второго дистрикта! Хеймитч не первый год вращался в игорных кругах и прекрасно знал, что у большинства столичных букмекеров существовало как минимум два курса ставок – один официальный, для обыкновенных, рядовых зрителей, рискующих трех-четырехзначными суммами, и другой, «черный», для избранных представителей Капитолия, делающих куда более крупные ставки. На опыте прежних лет Двенадцатый сделал вывод, что последний мог отличаться от официального в несколько раз – официальные «сорок к одному» на черном рынке вполне могли оказаться и «четыреста к одному»! Но был в «черном» курсе один маленький подвох – величину самого коэффициента и, как следствие, размер выигрыша или проигрыша игрок мог узнать только после свершения события, на которое принималась ставка. Не единожды Хеймитч своими собственными ушами слышал невеселые истории о кончавших с собой чересчур азартных идиотах, в один миг терявших на «черном» курсе все свои немалые сбережения!
Разглядывая бланки с особой пометкой на корешке, ментор удивленно хмыкнул. Он и подумать не мог, что всегда такой сдержанный и уравновешенный Цинна тоже попадет однажды под влияние тотализатора – этого всеобщего столичного сумасшедшего дома!
- И каковы же мои шансы стать мультимиллионером? – насмешливо поинтересовался Хеймитч у молодого человека. Цинна улыбнулся и пожал плечами:
- Понятия не имею! Дождемся ребят с Арены – тогда и узнаем!
Двенадцатый вздрогнул – столько уверенности звучало сейчас в этих простых словах!
- Кстати, в котором часу состоится сегодняшнее заседание Совета? – отвлекая его от раздумий, поинтересовался Мастер. Хеймитч коротко глянул на коммуникатор – до заветной встречи с Главным Распорядителем ему оставалось почти три часа.
- Не волнуйся – достаточно, чтобы пропустить с тобой по чашечке коньячку! – хмыкнул он, выразительно икнув – и рассмеялся, заметив недовольно сдвинутые брови Цинны: - Да брось сердиться, я же шучу! Не переживай, я знаю свою дозу – и эту дозу я сегодня уже принял! – а Совет собирается аж в пять пополудни, так что у нас действительно еще уйма времени!
- И как только у тебя хватает сил шутить? – пробормотал молодой человек, растерянно наблюдая за его пьяным весельем. – У меня внутри все сжимается от ужаса от одной только мысли, насколько близки мы к концу Игр… а ты тут смеешься!
- А, может, я прячу за смехом свой страх – об этом ты не думал? – язвительно буркнул ментор. Он разглядел сочувствие, мелькнувшее во взгляде Цинны – и строго погрозил ему пальцем.
- Не вздумай меня жалеть, - Хеймитч хмыкнул, выразительно обвел глазами шумный холл и снова взглянул в зеленые глаза Мастера. – Посмотри на всех этих людей, друг мой – твое сердце может рыдать и обливаться кровью, но никто даже бровью не поведет! Неужели ты сам не видишь – никому из них нет дела до того, что у тебя внутри? Здесь нельзя плакать, нельзя страдать, нельзя надеяться. Нельзя любить. Любовь в Капитолии – глупость, слабость, пошлость… да что угодно, только не светлое и прекрасное чувство! В Капитолии можно прожигать жизнь, развлекаться, пить и веселиться, обсуждать модные тряпки, дикий макияж и нелепые прически, делать ставки, миллионы и карьеру, а проигравшись, по глупости кончать жизнь самоубийством, - ментор на мгновение запнулся, отвел растерянный взгляд и добавил уже еле слышно: - Здесь нельзя только одного – нельзя чувствовать… И потому упаси тебя господь расслабиться и показать Капитолию, насколько другой человек, будь то мужчина, женщина или ребенок, близок и дорог тебе – ты рискуешь тотчас лишиться этого человека! Поверь мне, я знаю, о чем говорю…
Он нехотя поднял глаза на своего собеседника – Цинна молчал и смотрел на него так, словно впервые разглядел по-настоящему. Под его пронзительным взглядом Двенадцатый тяжело вздохнул и горько усмехнулся:
- И я больше не могу позволить себе такой роскоши – терять своих близких… так что не спрашивай меня, почему я смеюсь – я буду смеяться столько, сколько потребуется, и ты сам лучше посмейся вместе со мной!
Их странный и неожиданный разговор по душам прервала Эффи – появившись, будто чертенок из табакерки, она схватила Цинну за рукав его черного пиджака и оживленно залепетала:
- Я только что видела анонс предстоящего дневника Игр, и на экране снова были наши ребята! – женщина аж захлебывалась от переполнявших ее новостей. – Наверняка, с них и начнут!... Идемте скорее – я уже договорилась с администрацией и конференц-залом, что нам позволят посмотреть трансляцию!… Не волнуйтесь, Порция тоже вот-вот присоединится – она обещала мне вырваться, хотя, конечно, очень занята, потому что готовит свою часть костюмов и декораций для нашего мероприятия – вы же помните про маскарад сегодня ночью?... Уже даже назначено место – все действие состоится здесь, на открытой террасе над бассейнами, той самой, со стеклянным полом…
- Маскарад пройдет в Тренировочном центре? – удивленно прервал ее Хеймитч – это было единственное, что он смог внятно уловить в ее бессвязном лепете. Эффи лишь кивнула в ответ, почти силой увлекая за собой своих спутников.
- Ну да, это же просто идеальное место! - восторженно засмеялась она и, заметив его недоумевающий взгляд, снисходительно пояснила: - Мы все будем трибутами семьдесят четвертых Голодных Игр… или у тебя настолько короткая память, что ты уже забыл об этом?
- Нет, не забыл… надеюсь, старому пьянице позволят изображать мужскую половину наставников Двенадцатого дистрикта – так мне хотя бы не придется надевать твой розовый парик! – хохотнул он ей в ответ. Резко развернувшись и уперев руки в бока, Эффи фыркнула и прищурилась. Он заметил опасный блеск в ее предупреждающем взгляде и поймал себя на мысли, что еще одно неверное слово – и ему не избежать потасовки с этой женщиной!
- Так, все, пауза! – взмолился Цинна, вставая между ними. – Давайте возьмем тайм-аут хотя бы на ближайшие два часа и спокойно посмотрим, что происходит на Арене с нашими ребятами!
А потом, внезапно подумал Двенадцатый, мы с ней наконец-то придушим друг друга…
***
Когда они попали в конференц-зал, Порция уже ожидала их у включенного монитора. Увидев вошедших, молодая женщина удивленно вскинула брови – Цинна, будто третейский судья, одной рукой поддерживал за локоть фыркающую, как норовистая лошадь, Эффи, а другой слегка подталкивал в спину шатавшегося Двенадцатого, всерьез рисковавшего вот-вот зацепиться носками собственных туфель за ковровую дорожку между рядами кресел и растянуться в полный рост прямо в центральном проходе. На ее вопросительную усмешку Мастер тяжело вздохнул и выразительно закатил глаза. Он усадил ментора и его помощницу в кресла по разные стороны прохода и, скрестив руки на груди, остался стоять между ними. Для их же собственной безопасности, молча хмыкнул сам себе Хеймитч.
Разгадав его предупредительный маневр, Порция, однако, тактично промолчала на этот счет и только поинтересовалась, присаживаясь рядом с Эффи:
- Как дела на ставках?
- Прекрасно!... Ужасно!... – в один голос отозвались наставники на ее вопрос и сердито переглянулись.
- Понятно, - коротко взглянув на усмехавшегося Цинну, молодая женщина кивнула и, пряча улыбку, отвела глаза на экран. Хеймитч поморщился – черт подери, Порции было над чем смеяться: он и эта заноза вроде бы взрослые люди, а ведут себя как малые дети!
- Все сносно… так, как и должно быть, - многозначительно пояснил он. Оба стилиста, не сговариваясь, повернули головы в сторону Эффи – капитолийка выдержала паузу, а потом снисходительно повторила за ним его же слова:
- Все так, как и должно быть, - и нетерпеливо тряхнула розовыми локонами. – Давайте уже смотреть, а то пропустим самое важное!
Прекратив препирания и споры, вся команда Двенадцатого дистрикта молча уставилась на экран: следом за рекламной заставкой Голодных Игр режиссеры повторили проморолики всех шестерых трибутов, а Цезарь Фликерман подробным образом расписал прогнозные рейтинги для каждого из них, сопровождая сухие официальные данные собственными шутливыми и не очень комментариями. Как и думал Хеймитч, трансляцию с Арены начали с "несчастных влюбленных" – сразу после включения из студии камера показала его трибутов и их спасительное убежище: Пит сидел, прислонившись спиной к стене пещеры, а Китнисс тем временем спала рядом, как ребенок, свернувшись на боку калачиком и положив голову ему на колени. Двенадцатый дрогнул. Поистине умиротворяющая картинка – девушка едва заметно улыбалась чему-то в сморившем ее сне, а Мелларк лишь мягко перебирал ее темные, выбившиеся из косы пряди и, чуть склонив голову на плечо, заворожено разглядывал свою напарницу.
Внезапно лоб ее нахмурился, и Китнисс дернулась, открывая глаза. Ровно пару секунд ее взгляд в недоумении блуждал по стенам пещеры, словно она еще не до конца проснулась, а потом стал осмысленным. Девушка повернулась на спину – и увидела над собой знакомую улыбку.
- Привет, - опасаясь спугнуть остатки ее счастливого сна, негромко шепнул Пит, нехотя убирая руку с ее волос. Очевидно, она не рассчитывала спать так долго – глянув наружу, Кит тотчас изменилась в лице, и ее тонкие брови сдвинулись в одну линию.
- Ты же должен был разбудить меня через пару часов! – заворчала она, поднимаясь на ноги и потягиваясь. Разминая руками затекшую от неудобной позы шею, она машинально поправила измятую одежду, порядком пострадавшую за время Игр, и пригладила остатки прически, сделанной еще в Капитолии. Ментор пристально и внимательно наблюдал за ее движениями, четкими и выверенными до мелочей – в каждом из них чувствовалась железная выдержка и невероятная самодисциплина.
- Зачем? – не сводя с Китнисс зачарованного взгляда, парень все так же непринужденно улыбался, но когда камера показала его крупным планом, Хеймитч заметил, что голубые глаза его лихорадочно блестели. – Тут все по-прежнему. И потом, мне нравится смотреть, как ты спишь – во сне ты не хмуришься. Хмурый вид тебе не идет.
От его слов Китнисс сердито вспыхнула и тут же недовольно нахмурилась, на что Пит лишь рассмеялся ей в ответ. Хмуро пробубнив себе под нос что-то невразумительное, она присела возле напарника и потрогала рукой его щеку и губы. Видимо, плохи дела, подумал ментор, увидев, как изменилось выражение ее лица – девушка растерянно улыбнулась, но в ее прозрачных серых глазах забилась паника.
- Ты пил? – поинтересовалась она, пряча свой страх за строгим учительским тоном. Пит утвердительно кивнул, продолжая улыбаться. Наверняка, соврал – рядом с ним Хеймитч углядел две полные бутыли с водой. Кит тоже их заметила и, недовольно прищурившись, покачала головой.
- Хорошо, - на самом деле тон ее не обещал Мелларку ничего хорошего, - попробуем по-другому…
Она полезла в рюкзак и достала аптечку.
- Китнисс, - попытался возразить Пит, - ты только зря потратишь лекарства…
- Помолчи, а? – она жестом пресекла его слабые попытки к сопротивлению и почти силком сунула в руку очередную дозу жаропонижающего. Жалобно взглянув на таблетки, он состроил несчастную мину, и серые глаза Кит тотчас превратились в две узенькие щелочки.
- Сам выпьешь… или тебе помочь? – очаровательно улыбнулась она, и Двенадцатый лишь покачал головой и тихо рассмеялся – какое обманчивое очарование! Он не сводил глаз с экрана – Китнисс выразительно подняла брови и процедила сквозь зубы: – Я бы на твоем месте не упрямилась…
- Пей, болван, - беззлобно усмехаясь, проворчал себе под нос ментор. Стоявший рядом Цинна хмыкнул, но не проронил ни слова. Краем глаза ментор заметил брошенный в свою сторону косой недовольный взгляд Эффи и язвительно добавил, обращаясь к Питу на экране: – Я дам тебе бесплатный совет, парень: когда женщина просит таким тоном, тебе же будет лучше послушаться ее!
Неизвестно, что повлияло больше – стальной взгляд Китнисс или телепатический совет ментора – но, увидев в руках девушки маленькую баночку с волшебной мазью и бинты из аптечки, Пит тяжело вздохнул и, сдаваясь, залпом выпил обе таблетки, проглотив заодно почти полную бутыль воды.
- Снова раздеваться? Жаль, что нет музыки – было бы веселее! – попытался отшутиться он, нехотя стягивая с плеч куртку. Пряча улыбку – и все-таки ему удалось рассмешить ее! – девушка присела рядом, осматривая подзажившие ранки, ожоги и укусы на его плечах, руках и шее. Что-то смазала мазью, что-то промыла водой, где-то сменила повязку – Пит молча и покорно терпел все ее старательные, но не слишком умелые лекарские потуги. Разделавшись с мелкими неприятностями, Кит судорожно перевела дыхание – наконец дошла очередь и до самого сложного…
- Китнисс… может, не стоит? – читая неуверенность на ее хмуром лице, предложил Мелларк. Она отрицательно покачала головой и с готовностью ухватилась за штанину, как можно аккуратнее стягивая ее с перебинтованной ноги. Потом перевела дыхание и, собрав в кулак все свое мужество, сняла повязку.
- Это то, что я думаю? – еле слышно выдавил Цинна, не сводя глаз с экрана.
- Боюсь, что да, - так же тихо отозвался ментор, сжав пальцами виски.
Хеймитч почувствовал, как его охватило отчаяние – Питу стало хуже, намного хуже. Он увидел, как буквально позеленели в своих креслах по другую сторону прохода Эффи и Порция, как там, на Арене, испуганно прикусила губу Китнисс, как, растерянно дрогнув, Цинна обессиленно опустился – практически рухнул! – в кресло рядом с ним. Плутарх был прав: судя по огромному размеру опухоли и поднимающимся от нее красным прожилкам, у парня действительно начиналось заражение крови! И по всему выходило, что, если к утру следующего дня Хеймитч не сумеет раздобыть для него эту хваленую «вечную жизнь», то к вечеру того же дня Питу Мелларку уже никто и ничто не сможет помочь!
- Ну-у, опухоль немного увеличилась, зато нет гноя, - словно между делом отводя глаза, произнесла Китнисс дрожащим голосом. Ментор заметил сочувствующую улыбку Пита – и понял, что ей не удастся так запросто провести своего напарника.
- Я знаю, что такое заражение крови, Китнисс, - кашлянув, мягко заметил парень на ее попытки приободрить его. – Хотя моя мать и не лекарь.
Она упрямо тряхнула головой и строго взглянула ему в глаза. В ее колючем и каком-то странном взгляде больше не было страха – только уверенность и решимость. Игнорируя выразительную невеселую улыбку Пита, девушка молча промыла едва затянувшуюся рану водой и, приложив волшебную мазь Плутарха, снова забинтовала ему ногу. Потом подумала минуту – и так же аккуратно, как несколько минут назад, помогла напарнику натянуть обратно изрядно потрепанную штанину.
- Тебе нужно только пережить остальных, Пит, - ее тон не терпел возражений. – Когда мы победим, в Капитолии тебя вылечат.
- Хороший план, - кивнув, согласился он.
И вдруг ментор понял, как смогла его храбрая девочка продержаться на Арене все эти дни – она просто не позволяла себе раскиснуть. Ей не нужны были его менторская помощь или сочувствие – она рассчитывала только на свои собственные силы. Те самые, которые однажды уже помогли ей выжить. Он потер руками лицо. Какой же он дурак… и он еще сомневался, сможет ли она победить? Да вся ее жизнь последние пять лет с момента гибели отца и отчуждения матери оказалась сплошной Ареной, сплошными Голодными Играми, в самом буквальном смысле этого слова! Нет, она спасалась не от профи – но от ежедневного страха умереть от голода…
И это он, старый, бестолковый и расклеившийся пьяница, посмел учить ее жизни?
Двенадцатый криво усмехнулся, вспоминая ее слова, сказанные накануне Мелларку – я запрещаю тебе умирать! Тогда его рассмешила такая самонадеянность… но сейчас, глядя в эти сосредоточенные стальные глаза, бесстрашно смотревшие в лицо своему неумолимо угасающему напарнику, он безоговорочно поверил ей.
- Ты сейчас поешь, тебе нужны силы, - прерывая его мысли, неожиданно спокойно и твердо сказала на экране Китнисс. – Я приготовлю суп.
- Не зажигай огонь – оно того не стоит, - отозвался Пит, с трудом облизывая сухие и горячие губы.
- Посмотрим, - буркнув ему в ответ, девушка подхватила драгоценную банку из-под бульона, присланного Порцией, и вышла из пещеры.
Камеры тотчас сменили ракурс – теперь ментор видел и спасительный ручей, и едва прикрытый стеблями вход в пещеру. Да, Катона бы такая маскировка не провела… но ведь сенатор обещал ему затишье, а значит, его ребятам пока нечего опасаться нежданных гостей.
Китнисс присела на большой плоский валун на полпути между ручьем и пещерой и принялась что-то химичить: набрала в банку воды, добавила в нее несколько капель йода из аптечки и поставила импровизированную кастрюлю на солнце, положив внутрь несколько горячих камешков размером с яйцо, а потом принялась нещадно кромсать кусочки мяса и кореньев.
- Так можно приготовить суп? – удивленно пролепетала Эффи со своего места. Ментор дрогнул: он настолько был поглощен всем происходящим на экране, что совершенно забыл о присутствующих рядом капитолийцах.
- Боюсь, это блюдо будет очень сильно отличаться от тех, которые мы привыкли есть здесь, в Капитолии, - весело отозвался вместо него Цинна.
- Но это лучше, чем ничего, - добавила Порция, и Двенадцатый заметил уважение, мелькнувшее в ее одобрительном взгляде – похоже, что в последние дни эта маленькая женщина начинала смотреть на Китнисс Эвердин совсем другими глазами.
Видимо, в эту саму минуту капитолийские режиссеры решили, что уделили трибутам Двенадцатого дистрикта достаточно экранного времени, потому что картинка на экране неожиданно изменилась, показав Цепа в каких-то высоких злаках. Хеймитч коротко глянул на коммуникатор – и охнул.
- Черт подери, Цинна – мы торчим здесь уже больше двух часов! – он вскочил из кресла. – Еще немного, и я опоздал бы на заседание Совета… а этого я себе позволить не могу!
- Не волнуйся, тебе не нужно далеко бежать – сегодня Совет собирается здесь же, в Круглом зале, - даже не повернув головы в его сторону, выразительно фыркнула Эффи. – Это я на тот случай, если ты опять что-нибудь забыл…
Он даже не стал язвить ей в ответ – при всей своей невозможности и глупости его капитолийская помощница обладала поистине феноменальной памятью, что делало ее просто незаменимой в вопросах решения всяческих организационных моментов. Хеймитч хмыкнул – это не женщина, а просто какой-то ходячий розовый органайзер!
- Все, я ушел! – буркнул он, поспешно поправив измятый от долгого сидения пиджак; слегка пошатнулся, выбираясь в проход, и стремительным шагом направился к выходу из конференц-зала.
- Дай нам знать, как все пройдет! – успел крикнуть ему в спину Мастер. – Я хочу быть в курсе дел!
- Следите за трансляцией – сами все увидите, – напоследок обернувшись, отозвался он уже у самых дверей. И, поймав ободрительный взгляд Цинны, добавил: – И да пребудет со мной удача!
