Глава 29Глава 11: «Алекс Поттер: и, наконец, примирение»
Признаюсь честно, я – генератор дурных идей. Почти все, что приходит мне в голову, трудновыполнимо, и это еще мягко сказано. Но я не ищу легких путей, и никогда не искал. А потому буду свою очередную дурную идею пестовать и лелеять, превращу ее в четкий (ну или как получится) план, а там кривая выведет.
Что я имею в своем активе? Куча ошибок, совершенных в рекордно короткий промежуток времени, брат в больнице, а я во всем виноват. То есть не совсем во всем, конечно… Но вполне достаточно, чтобы желать любыми способами искупить вину перед Гарри. Тут дело даже не в том, простит ли меня брат…
Я практически уверен, что не простит. А такое, вообще, прощают? Я же его фактически предал. Не поверил, и это в тот момент, когда наша дружба только крепнуть начала. Но я со своей шальной головой и привычкой сначала делать, а думать уже после, как всегда, все испортил. Осталось только постараться, когда Гарри вернется в школу, сделать ему приятное.
Хотя, я, честно говоря, уж и сам не знаю, хочет ли этого Гарри после всего, что произошло. Ведь это была наша совместная идея. И мы оба хотели вместе ее осуществить. Теперь же, когда мы уже не вместе, я не знаю, что об этом думает Гарри.
Я решил спросить совета у девушки, которая, похоже, все обо всем знает. Вообще, она больше с моим братом общается. А я еще совсем недавно считал Полумну крайне странной. Но, раз уж ей доверяет Гарри, и мне стоит попробовать. Я не мог ее найти нигде, как вдруг услышал, как обычно, слегка отрешенный, ее голос: «Меня ищешь, Алекс?». Ну откуда она все знает? Я резко обернулся. Да, стоит сзади. Как обычно, выглядит очень странно со своими сережками-редисками и разными чулками. Но взгляд острый и проницательный. Почему я раньше этого не замечал? Я не хотел отвечать на вопрос Полумны, и потому спросил сам:
- Скажи, Полумна, как исправить то, что исправить нельзя?
- Пока люди живы, все что угодно можно исправить… Или хотя бы искупить.
Мы помолчали. Я уж было счел идею просить совета глупой, и хотел уйти, но Полумна проницательно спросила:
- Ты ведь о ссоре с Гарри говоришь?
- Как ты догадалась?
- Это не так сложно, как ты думаешь.
- Полумна, что мне делать? – звучит жалко, знаю, но я был в отчаянии.
- Ты на правильном пути.
- То, что я задумал… Это бред.
- Алекс, ты бы удивился, если бы узнал, сколько бредовых идей в итоге оказываются единственно верными. Делай, что задумал. И пусть тебе повезет.
Что ж, это прибавило мне энтузиазма… Если кому скажу, что идея окончательно оформилась после разговора с Полумной, мне не поверят… Поверить мог бы только Гарри, но вот он-то со мной разговаривать не захочет.
Я тряхнул головой, отгоняя мрачные мысли – делом надо заняться. Решив, пошел на встречу, назначенную друзьям, моим и Гарри. Впрочем, я не питал надежд, что они сразу со мной согласятся.
И был прав – первой их реакцией оказалось слово: «бред». А идея состояла в том, чтобы просто собрать представителей обоих враждующих факультетов и рассказать им о событиях недавнего времени. В особенности о том, что нам удалось выяснить… Угу… И надеяться, что они не перебьют друг друга и не сотрут нас в порошок.
В конце концов, как ни удивительно, в пользу моей идеи высказалась обычно более рациональная, чем остальные, Гермиона. Она сказала: «Попробовать стоит. Часто самое бредовое решение оказывается самым верным».
Так мы и поступили. Правда, Драко и Панси все ворчали, но не отказывались принимать участие. Если бы выбор был, я бы не впутывал в это друзей брата. Но если пойдем только я, Гермиона и Рон, эффект будет совсем не тот. Чтобы помочь двум факультетам понять друг друга, обязательно нужно присутствие представителей и Гриффиндора, и Слизерина. Мы должны действовать сообща, дабы остальные поняли, что это возможно.
И мы вышли впятером перед представителями двух факультетов. Сначала они были готовы драться, но мы встали в середине. Никто не поднял палочки – мы все же обладали достаточным авторитетом. И мы заговорили.
Говорили долго, страстно, убежденно. Говорили только правду. О том, что люди сами творят свою судьбу, что неважно, на каком ты факультете, важно, какой ты человек. Что вражду между факультетами придумали люди. Что она не нужна никому. Кто первым решил, что представители наших двух факультетов непременно должны быть врагами? Зачем ему это было нужно? На самом деле, это уже не важно. Важно то, что в наших силах это изменить.
Сначала, конечно, никто не верил, все возмущались. Как же это так, с чего бы им пытаться понять тех, кого с первого курса презирали…
А потом многие поняли, что они даже возмущаются одинаково, аргументы, по сути, одни и те же.
И получилась парадоксальная ситуация – когда мы с ребятами уже решили, что ничего у нас не получится, внезапно разговоры стали все более конструктивными, а потом случилось чудо.
Представители факультетов, наконец-то, начали говорить друг с другом без ругани и угроз. И выяснилось, что у них гораздо больше общего, чем они полагали. Конечно, забыть предрассудки смогли не все. Но для начала вполне достаточно.
А в школе велось аврорское расследование ситуации с Тернером. Выясняли, как так вышло, и не было ли у Тернера еще сообщников. По мне так все предельно ясно. Но папа был взбешен попыткой нападения на меня и хотел докопаться до самой сути.
Лично прибыл в школу. Допросы вел в директорском кабинете. И меня вызвали. Я очень удивился – я же все сразу подробно папе рассказал. Но, как оказалось, со мной он решил поговорить не об этом:
- Сын, мне не нравится эта твоя инициатива.
- Пап, ты о чем?
- О бредовой идее помирить факультеты.
- Мы достигли прогресса. Значит, не такой уж это и бред.
- Пойми, нельзя исправить слизеринцев!
- Нет, папа, это ты должен понять. И слизеринцы, и гриффиндорцы, по своей сути, обыкновенные люди, как хорошие, так и плохие.
- Если хочешь быть достойным представителем рода Поттеров, ты должен выкинуть эти мысли из головы!
- Я очень много лет пытался доказать, что достоин быть твоим сыном! А теперь просто хочу поступить правильно, - с этими словами я выбежал из комнаты.
Всю ночь не мог уснуть. Я же только-только научился папе доверять, поверил, что в нашей семье наконец-то все стало хорошо. Неужели снова все возвращается на круги своя? Снова холод и отчужденность? Но все равно я не могу и не должен отказываться от своей цели. Если папа не поймет меня сейчас, значит, на самом деле не любит.
Весь следующий день большинство радовалось, я же ходил подавленный. На вопросы друзей, в чем дело, ничего не ответил. А что мне было делать? Пожаловаться им на своего отца? Это немыслимо. Я только надеялся, что все будет хорошо.
Папа появился в школе ближе к вечеру, мы снова говорили у директора в кабинете. Я выглядел неважно из-за бессонной ночи, а папа еще хуже. Он попросил:
- Алекс, прости меня, пожалуйста. То, что я вчера наговорил тебе… На самом деле я так не думаю
- Не думаешь что? Что, если я пытаюсь идти своим путем, я тебя не достоин?
- Алекс, ты не должен быть достойным меня, или не достойным… Ты такой, какой есть, и я таким тебя люблю. Я никогда ни при каких обстоятельствах от тебя не откажусь. Даю слово. Но я просто в шоке от твоей идеи.
- Папа, я уже говорил и повторюсь – все люди одинаковые. Я не понимаю, почему причиной вражды должна быть просто принадлежность к определенному факультету.
- И хочешь навязать свою точку зрения остальным?
- Нет, навязал всем свою точку зрения кто-то другой. Я просто показал иной путь. А выбор они сделают сами.
- Что ж, сынок, поступай, как считаешь нужным. В любом случае, я тобой горжусь.
Я был очень рад, что папа понял. По правде говоря, даже на такое не надеялся. Я знал, что у папы особенно сильны негативные чувства к представителям факультета Слизерин. И понимал, что за попытку примирить факультеты по головке он меня не погладит. Но я делал это ради брата и был готов к возможным последствиям. И очень рад, что папа понял.
А на выходные папа отпросил меня домой. Видимо, решил доказать, что, действительно, не злится на мой поступок. Я был очень рад. Поговорил с друзьями, конечно. Все же сейчас многие представители Гриффиндора и Слизерина подходят за советом именно к нам, как к зачинщикам и идейным вдохновителям. Меня отпустили, и я отбыл домой с чистой совестью.
Дома хорошо, Нимфа меня встретила, как друга. Папа рад меня видеть. Сходили в субботу с ним в Косой переулок, зашли мороженое поесть, папа мне купил много всякого, в том числе набор для метлы и модную парадную мантию. Вечером Нимфа даже умудрилась приготовить действительно съедобный ужин (аллилуйя, наконец-то!). Вроде как все хорошо.
Только мне все не давала покоя смутная мысль. Когда она оформилась окончательно, я осознал, что не так. После всего, что случилось с Гарри, папу он по-прежнему не интересует. Он не был в больнице, не связался с миссис Снейп, даже меня не спросил, как там Гарри. Поговорить с ним об этом?
На разговор я решился только в воскресенье, раздумывая об этом полночи. Конечно, я опасался, что папа придет от этого в ярость. Он же давно ясно дал понять, что Гарри для него чужой. Я сам-то «своим» стал совсем недавно. С другой стороны, папа сам говорил, что в любом случае будет мной гордиться. И я решился, наконец, начать разговор:
- Папа, нам надо поговорить.
- Конечно, сынок. О чем?
- Не злись, но о Гарри.
- Это неудачная тема для разговора.
- Но почему? Пап, почему ты не помнишь, что у тебя двое сыновей?
- У меня один сын, и это ты. Я люблю тебя, Алекс. А этого Гарри пусть любит Снейп.
- Ты даже не спросил, как он.
- Я знаю, что с ним все в порядке. В противном случае ты бы не был так спокоен.
- Но ты мог бы хоть в больницу зайти. Спросить, что произошло.
- Показания возьмет другой аврор.
- Папа…
- Алекс, я уважаю тебя и твои решения. Если хочешь вести себя с этим Снейпом, как с братом, пожалуйста. Только не впутывай в это меня.
Итак, план хоть немного примирить папу с Гарри провалился с треском. Впрочем, уже хорошо, что папа принял мою точку зрения на этот вопрос. Я решил пока что на ней не настаивать. Возможно, с течением времени папа сам все поймет… Или я ему помогу понять, только позже.
А пока мы очень весело провели остаток дня – ходили на квиддичный матч. Как же хорошо вот так проводить время с отцом! Раньше он скорее пошел бы на матч с друзьями. Как хорошо, что при случае папа с удовольствием проводит со мной выходные. А то, что мы не сходимся в некоторых вещах, не страшно. Главное, мы настоящая семья.
Но на следующей неделе мое хорошее настроение испарилось. Гарри выписали, и он прибывает в школу. Нет, не подумайте, я очень рад. Просто мне страшно столкнуться с неприятием и презрением в его глазах. И я решил с ним пересекаться как можно реже.
Брат первое время был растерян, не мог понять, насколько изменилась его жизнь. Мы решили ему в этом помочь, приготовили сюрприз – вечеринку в честь его выздоровления. Особенна эта вечеринка тем, что на ней присутствуют представители обоих факультетов. Причем не в качестве противоборствующих сторон.
Я принимал деятельное участие в подготовке праздника, мне очень хотелось, чтобы брату все понравилось… Вот только вряд ли ему понравится праздник, на котором буду присутствовать я. Поэтому я, когда все было готово и Гарри ждали с минуты на минуту, незаметно вышел из комнаты.
Я не знал, куда идти, но ноги сами принесли на Астрономическую башню. Действительно, это идеальное место, если надо подумать. Там принимаются все важные решения. Знали бы вы, сколько парней вот так, постояв на башне, наутро делают предложения своим прекрасным дамам… А сколько людей тут размышляют о жизни после школы…
А я вот размышлял о своих ошибках и о брате. И крайне удивился, когда Гарри сам сюда пришел. Я не стал спрашивать, как он меня нашел, не до того было. Но был отчего-то убежден, что Гарри специально меня искал. И настало время того самого серьезного разговора, которого я так боялся.
Оказалось, боялся напрасно. Случилось то, на что я не смел и надеяться – брат меня простил! Без упреков и без условий. Мы поговорили о том, что произошло между нами и о том, что случилось между факультетами. Гарри оценил мой поступок, хоть я, четное слово, не желал за него никакой награды. Но получил – что может быть ценнее, чем вернуть себе хорошее отношение брата.
Время идет, каникулы приближаются. На этот раз я проведу их дома, с семьей. Папе я раньше все время мешал, да и он раньше был холостяком, и ребенок в доме ему был не нужен – очередных пассий мог отпугнуть. Теперь же, когда жизнь папы окончательно устоялась, и (кто бы мог подумать!) он, наконец-то, остепенился, меня ждало настоящее семейное, Рождество.
Нимфадора, папа, их общий ребенок… Не смотря ни на что, меня не покидала мысль о том, что это они семья. А я чужой. Да, я знаю, мне много-много раз говорили, что это не так, что я – самое ценное, что есть в папиной жизни, что он готов ради меня на все. Да и с Нимфой у меня отношения дружеские. Она мне как старшая сестра.
И все равно у меня время от времени возникают сомнения. И они усилились после разговора с папой, когда я взялся за примирение факультетов. Я понимаю, что папа был просто зол и вряд ли думал, что говорил. И все равно в голове засела мысль, что он до сих пор иногда прикидывает – а достоин ли я быть его сыном?
А ведь я только-только перестал об этом думать… Впрочем, там видно будет. Я не склонен долго и нудно предаваться моральным терзаниям. Домой, конечно, поеду. Там моя семья, не в школе же оставаться, раз меня дома ждут.
И Гарри тоже едет домой. У него все наладилось, и это хорошо, я искренне за него рад.
А когда Гарри рассказывает о своих родителей, в последнее время я иногда представляю миссис Снейп. Она даже сниться мне стала в последнее время. Если кому скажу, не поверят. Но мне хочется иметь маму. Все же папа, как бы ни старался, не может заменить обоих родителей. А Нимфа для меня толи подруга, толи старшая сестра. Раньше, когда у меня не было ничего, я старался просто смириться с тем, что в моей жизни счастья нет. А теперь, когда показался свет в конце тоннеля, я хочу большего. Так, наверное, всегда – чем у нас больше есть, тем больше хочется.
В этом плане у Гарри семья более полная – он может считать мистера Снейпа своим отцом. И потому, что он женился на миссис Снейп, когда Гарри еще маленьким был, и потому, что с недавних пор он и сам этого хочет. И сестра у Гарри замечательная.
Только вот с братом младшим не повезло. Если подумать, сущее наказание. Надеюсь, ребенок папы и Нимфы вырастет нормальным, а не как этот Стивен.
И Гарри все время защищает своего братца! Мол, не так уж он и плох. Ага, как же! Только и делает, что использует любую возможность испортить Гарри жизнь. Но у брата теперь много друзей, так что затея эта провальная.
В общем, все совсем не плохо. Жизнь идет своим чередом, набирая обороты. А что будет дальше – время покажет.
КОНЕЦ ВТОРОЙ ЧАСТИ
