Глава 3 - Можно влюбиться из одной только ревностиМеня разбудил кашель Крэбба. Нехотя открыв глаза, я повернулся на бок и посмотрел на Винсента. Он сидел на кровати, прикрывая своими лапищами рот. Вид у него, скажем так, был не самым лучшим.
- С добрым утром, - зевнул я.
Крэбб попробовал ответить и вновь зашелся в приступе кашля. Осознав свое бессилие перед болезнью, слизеринец просто кивнул.
- Может тебе к Мадам Помфри сходить? – я постарался быть как можно более участливым. Получалось это у меня, мягко сказать, фальшиво.
Парень выпучил глаза и изо всех сил замотал головой. Что поделать: больничное крыло в слизерине не жаловали. Никто не хотел стать очередной лабораторной мышью, на которой испытают новое экспериментальное «средство по борьбе с темной магией в душе ребенка». Когда я был там в последний раз, меня напоили какой-то дрянью, от которой меня начало тошнить. Веге – было дело – повезло меньше. Несмотря на приятный вкус, зелье усыпило ее дня на три. Что сказать – методы у министерства действенные… в обнимку с белым братом очень сложно творить зло. Ровно, как и лежа в своей постели.
И все-таки у Винсента не было другого выхода. Его лицо уже было бордовым от кашля, а астматический приступ не отступал.
- Дайте поспать! – отозвался Гойл. Он лег только после полуночи – до этого отбывал наказание у МакГонагалл. Чистил аквариум после происшествия на Трансфигурации.
- Спи, - усмехнулся я, натягивая брюки.
Накинув рубашку и сунув ноги в ботинки, я вышел из спальни. Гостиная была пуста, и моего обеспокоенного лица никто не увидел. Я торопливо пересек ее, дошел до двери, ведущей в спальню Слагхорна, и постучал.
- Там Крэббу плохо, - отрапортовал я декану, когда он выглянул наружу.
Надо отдать должное, реакция у него была хорошая. Через пару минут Горацио уже поил парня самодельным лекарством. Хочется верить, что в нем не было тех ультрасветлых побочных действий, которыми нас каждый раз радует министерство. Хочется верить…
Тем не менее, кашель не проходил, и нам пришлось тащить упирающегося Крэбба в лазарет. Как бы то ни было, Поппи Помфри разбирается в болячках лучше кого бы то ни было в Хогвартсе.
Вега как-то сказала мне, что воздух в маггловских больницах наполнен странными запахами. Резкими, и в то же время непривычно приятными. Она предлагала сходить туда вместе, но я тогда только посмеялся и несколько дней дразнил ее «магглолюбкой». Лишь через год, когда пост Министра Магии официально заняла Долорес Амбридж и сразу же ввела закон, разрешающий использовать любые средства для «контроля над опасными существами», Блэк проговорилась, что некоторые испытания проводились и до появления этого закона. После этого я пересмотрел свои взгляды на маггловское лечение, но перебороть себя и посетить их больницу так и не смог.
В лазарете сегодня пахло тыквенным соком. Не знаю уж, был ли это простой напиток, или же неизвестное мне зелье, но мой желудок воспринял его как сигнал к действию и тут же откликнулся требовательным урчанием. Судя по лицу Грегори, ему этот запах тоже пробудил аппетит. Сдав все еще кашляющего Винсента улыбчивой медсестре, мы с Гойлом пообещали, что зайдем после завтрака и принесем чего-нибудь вкусного, и отправились в Большой Зал.
Едва оказавшись за столом, я положил на тарелку большую порцию салата и впервые в жизни съел все. Не привередничая, не оставляя немного, чтобы продемонстрировать свою утонченность и аристократичность. Думаю, со стороны проголодавшийся Малфой выглядел весьма забавно. По-крайней мере, закончив с пищей и посмотрев на стол гриффиндорцев, я обнаружил, что выражение лица Поттера в точности повторяет физиономию оглушенного пикси. Видимо, мой сегодняшний аппетит негативно подействовал на психическое состояние любимца директора… Ради этого я готов есть все!
Я громко назвал гриффиндорского ловца ослом, ожидая услышать хихиканье Паркинсон, фырканье Блэк и гогот Крэбба с Гойлом. Но в этот раз не подвел меня только последний… Винсент не обладал таким чутким слухом, чтобы оценить мою шутку в больничном крыле, а двух прекрасных дам за столом попросту не оказалось.
- Пивз ее за ногу… - не удержался я, в спешке покидая зал. Пэнси проявляла завидную сообразительность в учебе, но когда дело касалось любви, начинала вести себя очень странно.
Недовольный голос Паркинсон был слышен еще до того, как я потянул на себя дверь их спальни. Очередные подозрения о моей личной жизни, проверяемые почему-то в мое отсутствие.
- О, Великий Салазар! - Закрыв глаза и положив пальцы на виски, прошептала Блэк. Очевидно, допрос велся уже около часа.
- Что… у… вас… с… ним... – медленно повторила Пэнси, не заботясь о вопросительной интонации. Она уже придумала для себя ответ и теперь только ждала его подтверждения.
- У нас с ним ничего не может быть. Он - мой троюродный брат. Как ты этого не понимаешь? – произнесла Вега, устало откинувшись на подушку. – Мне нечего больше тебе сказать. Не веришь – спроси у него… сама.
Решив не дожидаться, когда в дело пойдут кулаки и волшебные палочки, я вошел в спальню и, ехидно ухмыльнувшись, произнес:
- Из-за меня деретесь?
Пэнси запустила в меня подушкой, и я картинно упал на пол, сраженный то ли перьевым снарядом, то ли красотой девушки. Мне даже не пришлось задабривать ее сомнительными комплиментами – Паркинсон счастливо хохотала, решив замять эту историю. Тем не менее, Блэк с очередным многоточием в этой истории мириться не собиралась. Едва я поднялся, а Пэнси притихла, как девушка села на кровати и с грустью в глазах посмотрела в мои глаза:
- Драко, может, прекратишь ее мучить и скажешь всю правду?
Я видел, как Пэнси сжала руки в кулачки. Как напряглись ее губы, а на щеках выступил легкий румянец. Она собиралась принять все мои слова с гордо поднятой головой. Несгибаемая, уверенная… в такие моменты, Паркинсон здорово напоминала гриффиндорцев с их нелепой «храбростью», граничащей с идиотизмом.
- Хорошо, - вздохнул я.
Отступать было поздно.
- Оставишь нас наедине? – попросил я Вегу, и та, кивнув, удалилась. – Так вот…
***
Наверное, я никогда не пойму Пэнси с её любовью к Малфою. Он эгоцентрик с манией величия и хронической паранойей: ему кажется, что Министерство хочет нас всех убить. Впрочем, последнее уже стало нашей общей проблемой.
Паркинсон знает Драко ничуть не меньше, чем я… Знает все его недостатки, все его дурные привычки. Ей известно о том, что после каждой победы Поттера, он срывается на первого, кого встретит. О том, как халатно он относится к вещам: бросает их смятыми, закидывает на шкаф или прячет под кровать. Об этой его особенности знает не так много человек – домовые эльфы исправно следят за порядком в Хогвартсе.
Она знает практически все о нем, и умудряется при этом его любить. Глядя на нее, я иногда думаю о том, что правы те, кто говорит, что любят не за что-то, а вопреки. Но как бы ни были сильны эти ее чувства, он не будет с ней. Малфой скорее попробует очаровать рыжую Уизли, чтобы досадить Поттеру, чем оценит любовь Паркинсон. Хотя про Джинни - это уже миф! На это он даже ради мести не пойдет. По-моему, нашему анти-чудо-мальчику нравится маленькая Гринграсс. Хотя, я могу ошибаться…
Устроившись в кресле недалеко от камина, я задремала. Не знаю, что там говорил Драко своей очаровательной поклоннице (мне обо всем докладывать он отказался), но результат этой беседы я узнала много позже – в гостиной появился Темный Вестник. Снейп.
- Мисс Блэк, - холодно произнес профессор.
- Да, сэр, - с трудом сдержав зевок, откликнулась я.
- Просыпайтесь быстрее и следуйте за мной.
- Да, сэр… – повторила я и, не сдержавшись, спросила. – А в чем будет заключаться мое наказание?
- Будем делать куклу-вуду Поттера и протыкать ее иголками, - хмуро ответил Снейп, выйдя из гостиной и направляясь в сторону кабинета ЗоТИ.
- Что? – недоверчиво откликнулась я, прикидывая, какого из Поттеров он имел ввиду.
Одно из двух: либо я свихнулась, либо этот строгий человек немного не в себе… И первое, увы, вероятнее.
- Мисс Блэк, чтобы не переспрашивать по сто раз, нужно всего лишь не гулять по школе по ночам, - голос Снейпа звучал раздраженно поучающим. – Тогда и чистить шкафы с учебными пособиями вам больше не придется.
- Да, сэр, - вздохнула я.
Спорить с профессорами – привилегия «недооцененных» и «псевдовеликих». Ни к тем, ни к другим я себя никогда не относила.
Оставив меня в кабинете наедине с пятью длинными полками, вдоль которых располагались самые значимые в магическом мире книги о Темных Искусствах и Защите от них, профессор отправился портить настроение хаффлпаффцам. По-крайней мере, по пути он насвистывал песенку веселого барсука…
После генеральной чистки в самой древней части библиотеки Малфоев (Люциус боится доверять бесценные экспонаты домовым эльфам), подобная уборка казалась просто разминкой. Тем не менее, около трех часов были потрачены на вытаскивание книг, удаление пыли с полок, и водружение томиков обратно. В процессе наведения порядка, я не удержалась и полистала пару книг. Увы, утомленный бессонной ночью мозг воспринимать новую информацию категорически отказывался.
Покончив с эльфийской работой, я поднялась обратно в гостиную. Каким бы чудным не был морозный субботний день, на улицу выходить не хотелось. И такую позицию, по всей видимости, поддерживала не только я – около камина сидела Пэнси. Было видно, что откровение Малфоя здорово ее ранило, но она сильная - справится… К тому же, Паркинсон намного симпатичнее меня. У нее очень красивые глаза, волосы, точеная фигура. Честно говоря, я ей частенько завидую, хотя себя пугалом не считаю. Просто с моим режимом и питанием быть красивой практически невозможно. Что не помешало мне обзавестись прозвищем «Белоснежка», после того, как я протащила в гостиную слизерина маггловские сказки. Этому способствовали и извечные тени вокруг глаз, и мой трехдневный сон в апреле прошлого года. Слава Салазару, ребята потеряли интерес к прозвищу, так и не дождавшись болезненной реакции.
- Что читаешь? – спросила я, подкравшись к Малфою, отчего последний испуганно вздрогнул, едва не выронив книгу.
Драко входил в комнату очень тихо, за что порой получал подушкой по белобрысой голове. Обычно от Пэнси, реже от Дафны. Милисента же предпочитала визжать как свинья – с меткостью у нее были серьезные проблемы. Все эти бесшумные проникновения Малфоя были немного странными, хотя бы потому, что у других факультетов парни вообще не могли войти в спальню к девушкам. А он, казалось, просачивался в комнату как приведение, периодически заставая нас врасплох. Сейчас у меня получилось отомстить этому самовлюбленному хорьку. И сейчас, устроившись рядом с ним, я наслаждалась своей победой.
- Ты хочешь, чтоб я стал заикой? - спросил он, заглянув мне в глаза. Бесполезное занятие: совести у меня нет. Факт.
- Конечно, - я улыбнулась.
Он положил книгу на кровать, подтвердив мои наихудшие опасения, - это все-таки был тот пресловутый Мальчик-Который-Выжил. Видимо, ему очень плохо. Тяжело вздохнув, Драко пересел на соседнюю кровать и с грустью посмотрел в окно. За последнее время он сильно сник. Победа гриффиндорской команды по квиддичу над ровенкло в прошлую пятницу и так не подняла ему настроение, а теперь еще и это шрамистолобое создание.
- Ну и как? Нравится книжка? – спросила я, склонив голову чуть на бок, и с любопытством вглядываясь в серые глаза Малфоя.
Слизеринец пожал плечами. Едва ли он имел в виду факт мировой значимости Поттера – скорее, его, как и меня, очаровал тот мир. При всей своей жестокости, он казался более сказочным, чем наш. Там добро было добром – стремилось к свободе, жаждало жизни, воспитывало вечное. Для нас же символом свободы стал хаос. Несдерживаемый первородный хаос, который так любят относить к темной стороне. В нашем мире добро подменилось понятием Порядок. Правильно это или нет – судить не мне.
Взгляд Малфоя был по-прежнему направлен в сторону озера. Окна в спальне были так зачарованы, словно мы находились в башне (как гриффиндор или ровенкло). Это тоже было придумано в воспитательных целях. Глядя на прекрасное, мы сами должны были становиться лучше. Не найдя себе лучшего применения, я тоже посмотрела на то, что творилось снаружи.
У входа в замок веселилась большая компания юных магов, забрасывающих друг друга снежками и то и дело пытающихся повалить друг друга в сугроб. Хотелось бы мне оказаться на месте кого-нибудь из них…
