Глава 3Я как никто, пожалуй, постоянен в своих привычках. Если уж кого-то невзлюблю, то это – навсегда. Дело не в моей принципиальности,- я даже не уверен, что вполне понимаю значение этого слова,- просто так уж выходит. И, честно говоря, я не вижу в этом большой проблемы, думаю, у многих мозги устроены по схожей схеме ... Только они в этом не признаются. А мне скрывать нечего, я честный. К тому же, населения на планете - миллиарды, неужели же я среди этих миллиардов компании себе не сыщу? Так, о чем беспокоиться! Люди, что скулят об одиночестве и равнодушии окружающих, не слишком уперты, только и всего. Я не беру в расчет частные случаи. Если у тебя нет, скажем, ноги или руки, или глаза навыкате, точно у лягушки, или уши под прямым углом к голове расположены, то это, конечно, существенно снижает твои шансы быть понятым… Хотя и не ограничивает их совсем. Но вообще-то я имел в виду нечто иное. Нередко те, у кого все конечности на месте и даже нужного размера, корчат из себя страдальцев похлеще тех, кого природа чем-то обделила. Вот таких-то я на дух не переношу. Само собой, на судьбу и весь остальной мир пенять значительно проще, чем признать, что сам ты – говно человек, и все твои беды именно от этого.
Паренек, вошедший в наше купе последним, хоть и был немного бледноват и ростом тянул скорее на девятилетку, калекой не являлся.
А, значит, церемониться с ним не было никакой нужды. Сомневаюсь, правда, что Сириус не напустился бы на него, и вползи тот на четвереньках, помогая себе расшатанными костылями. Как-то слишком уж хищно он косился на новичка. Могу ручаться лишь за себя...
Не помню, о чем мы говорили до его прихода, но после того как он занял место рядом с Лили и начал что-то ей объяснять свистящим шепотом, общее обсуждение плавно сместилось в сторону предстоящего распределения. Тема как тема, не лучше и не хуже любой другой. Строить планы на будущее – все равно что жвачку жевать, и хвалиться ими тоже самое, что хвалиться надутыми пузырями… Одинаково бестолковые занятия. Пузыри лопаются, планы не сбываются.
С другой стороны, зачем от коллектива отрываться? Могу и свои пять сиклей вставить. Раз уж к слову пришлось.
Рта раскрыть я не успел. Попытался было: тут-то Сириус меня своей слизеринской семейкой и огорошил. Редко кому удается, так запросто, мимоходом, вышибить почву у меня из под ног.
- Вся моя семья училась в Слизерине. У Блэков нет традиции прочнее этой, - тянет лениво, словно его это не касается. Типа, родня – история отдельная, а сам он из другого теста слеплен.
Бормочу что-то в ответ, язык как ватный, с трудом во рту перекатывается. Мне в общем-то неважно, кто его родители.
Даст Мерлин не увидимся… Просто о таких вещах надо заранее предупреждать. Привет, мол, я сын известной на всю Британию пары отравителей, - или кто они там, родственнички, чтоб их, по материнской линии,- будем дружить… Чтобы дать собеседнику время выдумать какое-нибудь неотложное дело и сбежать. Мне бежать некуда. Да и поздно уже. Поэтому я делаю вид, что все нормально и хлопаю его по плечу. Ухмыляется. Занавесился длинной челкой, молчит. Черт его знает, о чем размышляя.
- А я не прочь попасть в Гриффиндор, - говорю, нацепив на лицо нечто вроде ответной ухмылки, - славный тем, что учатся там храбрецы. И папаня мой – один из них.
Показалось, или ее от этой фразы и впрямь перекосило? Ну, да, я потомственный, и что с того? С каких пор чистая кровь – плохая рекомендация… Да еще бледнолицый дружок ее фыркает, точно котелок на огне, не переставая. Здорово на нервы действует.
- Что-то не устраивает? – спрашиваю, а сам чувствую – сейчас взорвусь. По мне так лучше высказаться, чем сидеть с блаженным видом, думая о том, какие все вокруг козлы.
- Ну, храбрецом прослыть может каждый, - гнусит простуженным голосом.- А в умники кого попало не записывают…
Высказался. Лучше б молчал.
- Тебе ни первое, ни второе не светит, - ласково сообщает Сириус, наклоняясь вперед. – Куда же ты тогда пойдешь, а?
Мальчишка смотрит на него с неприязнью, кривит губы. Скорее всего слова у него есть, и их предостаточно. Но он слишком хлипок, чтобы подкрепить их кулаками. Сириус чувствует это, и я чувствую тоже.
Положение спасает Лили, буквально за шиворот оттаскивая его от нас.
- Пойдем, Северус. Мест в поезде много, - успокаивающе приговаривает, а сама косится на нас с вызовом – попробуйте только вмешаться.
Прирожденная гриффиндорка. Вот кому смелости не занимать.
Северус, значит? Ну-ну…
Они проталкиваются к выходу. Сириус выставляет ногу в проход, мальчишка спотыкается. Удержаться от падения ему удается с видимым трудом. Глаза у него черные и влажные. Наверное, они всегда такие, словно бы слезящиеся.
- До встречи, Нюня! Или тебе НюниУС нравится больше? – Сириус не прекращает смесятся даже когда дверь захлопывается. И я, зараженный этим сумасшедшим весельем, смеюсь вместе с ним, хоть это и дико.
Потом мне вспоминаются строчки «Битлов», как нельзя лучше подходящие случаю, и я, не задумываясь, ору на все купе:
Катятся дни, а он на холме
с дурацкой ухмылкой сидит, спокоен вполне.
Никто с ним не хочет знаться,
все они говорят – "дурак!",
а он им в ответ ни слова. *
Пораженный, простреленный внезапной мыслью, я замолкаю.
- Что? – удивленно спрашивает Сириус.
- Мы только что насыпали ему этот холм. И стоим теперь у его подножья. А он не из тех, кто упустит возможность плюнуть кому-нибудь на макушку. Ну, и кто из нас дурак?
* - Текст песни «Fool On The Hill», перевод А. Секретарева.
